Горец II

33

…Было уже позднее утро. Пожалуй, даже день.

Никогда еще Луиза не спала так долго. Но события двух прошлых дней — смерть друзей, погоня, битва, любовь, синее небо над головой — обессилили ее вконец.

И чувство опасности пришло с запозданием. Не тогда, когда Луиза уловила рядом с собой резкое движение, а несколько секунд спустя…

Мак-Лауда не было. Исчез и один из мечей, лежавших в изголовье.

А откуда-то из соседней комнаты уже доносился высокий чистый звук, который могут издавать только перекрещивающиеся клинки…

Набросив на себя халат, Луиза взяла оставшийся меч — единственное имевшееся здесь оружие. Он был слишком тяжел для ее рук, а главное — совершенно непривычен. Едва ли она сумеет им что-нибудь сделать…

Но Луиза, загнав эту мысль поглубже, шагнула к двери, уже заранее отведя меч для удара. То, что она увидела, заставило ее забыть обо всем.

Два человека бились на мечах. Один из них был Конан, а другой… Другого она никогда прежде не видела. Он был уже не молод, но по-прежнему легок в движениях. Грива седых волос, образующая сзади косицу, нездешний загар, тонкие черты умного лица…

И тонкий гибкий меч с ажурной гардой. Пожалуй не меч, а шпага.

Луиза сразу поняла, что незнакомец — из настоящих, не то что вчерашняя пара. Такой — добрый друг и достойный враг.

Но сражающиеся в промежутках между выпадами и парированием перебрасывались шутками. Они были не враги друг другу…

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, все ли ты помнишь из того, чему я тебя учил?

— Теперь я знаю больше. Я многому научился сам за те пятьсот лет, что тебя не было!

— Да? Так покажи свое умение, человек городской, человек цивилизованный!

Смех, шутка, звон клинков…

Отпрыгнув в сторону, Мак-Лауд левой рукой выхватил из ящика стола пистолет.

— Стой! — он направил ствол на Рамиреса — ибо это был Рамирес. — Стрелять буду!

Конечно, он не собирался стрелять. Да и пистолет стоял на предохранителе. Но Рамирес-то этого не знал…

Как выяснилось, не знал ли и другого…

— Из чего — стрелять? Не из чего стрелять тебе, сынок… Сдавайся, если на меч не надеешься!

Тут Конан сообразил, что Рамирес привык к другим пистолетам — огромным, заражающимся с дула полуфунтом черного пороха… Изящную пятизарядную игрушку он и как оружие-то не воспринял.

Рассмеявшись, Конан бросил пистолет и взялся за обвитую акульей шкурой рукоять обеими ладонями.

Рамирес не зря спрашивал, насколько хорошо Мак-Лауд помнит его уроки.

В какой-то миг меч-катана будто зажил своей жизнью. И овладел им дух убийства.

Звякнув, отлетел клинок бутафорской шпаги, перерубленный напрочь. В следующий миг изогнутое лезвие оказалось вплотную возле горла Рамиреса.

И замерло.

— Помни, Горец, — проговорил Рамирес совершенно спокойно. — Помни: ты сам позвал меня…

Конан тут же опустил свое оружие. Его лицо вдруг побледнело, на нем выступили капельки пота.

И Рамирес легонько щелкнул его по лбу, словно учитель — нерадивого школяра.

— Да, ты владеешь мечом лучше меня, Горец. Не позволяй же, чтобы меч владел тобой!

И Мак-Лауд поклонился ему, как ученик учителю…

Потом они сидели за чаем — все трое. Сидели и разговаривали.

Луиза смотрела на Рамиреса почти таким же влюбленным взглядом, как на Конана: будучи представлен ей, он поцеловал Луизе руку.

(Она даже не представляла о существовании такого обычая — но было бы неправдой говорить, что этот обычай ей не понравился…)

Рамирес рассказывал, как ему удалось добраться из Лэрга в Нью-Йорк. Оказывается, все необходимое — костюм, билет и набор фальшивых документов

— обошлось ему в стоимость одной украшенной бриллиантами серьги из левого уха и две любовных победы.

— Подозреваю, что меня надули. Особенно последняя из дам — уж она-то и сама могла приплатить! Вы уж извините меня, юная леди, — он поклонился в сторону Луизы. — Извините меня, но та старуха — едва ли не моя ровесница! И последние полтысячелетия на нее наверняка ни один мужчина не смотрел более двух секунд…

Луиза прыснула в кулак. Да, Рамирес явно не потерялся в этом новом мире. Впрочем, так ли нов он был?

Жизнь под щитом имела не менее волчьи законы, чем Хайленд начало шестнадцатого века…

Рамирес задумчиво крутнул вокруг своей оси глобус, установленный на подоконнике квартиры.

Глобус был огромен — свыше метра в поперечнике. Поэтому на нем оказалось возможным произвести рельеф — горы, низины, возвышенности…

Энергоразрядники, высотой соперничающие с вершинами иных гор…

И все это окутывал панцирь прозрачного стекла. Детище корпорации «Шилд».

Его детище…

То есть это на глобусе он был прозрачен. В действительности темный покров окутывал планету, словно саван.

Рамирес постучал ногтем по тонкому стеклу:

— Это сделал — ты?

— Тогда это было необходимо, — Мак-Лауд не отвел взгляд.

— Тогда. А сейчас?

— Ты знаешь ответ, Катана…

И Конан протянул Рамиресу кривой меч, возвращая его прежнему владельцу.