Головолом [СИ]

29-35

29

Паралич, который устроил Карлу его же чип, и последствия допросной химии побуждали головолома отвечать на задаваемые вопросы, но при этом лишали возможности делать это вслух.

Доступ к локальной сети и управлению камерами Карлсон утратил почти полностью. Внутренний чат оставался активен в одном из окон адреалиновых очков, но воли и концентрации для того, чтобы записать в строку ввода хоть один символ у головолома не осталось.

Даже центральное окно с камерой зафиксировалось в не самом удобном положении. Транслируемое изображение захватывало кусок пола с застывшей в позе зародыша Флорой, но виден был лишь ее затылок со шлейфом, а не лицо.

В верхнем левом углу угадывались ноги Свена, нижний правый время от времени закрывало плечо Бобби.

Ответы, которые не могли вырваться наружу, застревали в мыслях, мешали думать о чем-то еще. Если бы не навык головолома, позволяющий отделять внешние информационные потоки от взламываемой жертвы и собственные мысли, Карлсон впал бы в гипнотическую сонливость с утратой способности к рассуждению.

Каталептическое состояние угнетало Карла, но было ему знакомо. К чему-то похожему он подходил в перерывах между работой. Во внутреннем психическом оазисе Карлсона обитал вечно голодный пэкмен. Сейчас этот хищный колобок реагировал на внутренний монолог головолома и ловко поглощал никому не нужные ответы на вопросы Свена.

Благодаря пэкмену Карлсон мог слушать ответы Флоры. Слушать и сопоставлять их с пакетами, которые получил во время взлома.

— Твое имя?

— Карл… Флора? Глория.

Карлсон уже встречал упоминание Флоры Найтингейл, а потому не удивился расхождению имен. Флора была рабочим псевдонимом, служебной психической маской, скрывающей подлинную личность полицейской. Внутренне полицейская отождествляла себя с Найтингейл, но головолом не собирался жаловаться на такие аномалии профильным специалистам Корпола.

— Твоя настоящая фамилия?

— Карлсон… Найтингейл? Лиддел.

— Полное количество лет?

Стартовый набор вопросов являлся лотереей. С одной стороны, для качественного допроса требовалась тонкая калибровка с заранее известными ответами. С другой, всегда существовал риск, что на одно из произносимых Флорой/Глорией слов окажется кодовым и, в ответ на него запустится еще одна защитная программа, скрытая от работающих в фоновом режиме алгоритмов прошивки.

Сам чип Карлсон вычистил и теперь был полностью уверен в отсутствии там тревожных закладок, но у полицейской могли оказаться и скрытые имплантаты.

На счастье головолома сюрпризы Флора преподнесла совершенно другие. Но сначала начались странности в исполнении Свена.

— Твое настоящее имя Флора?

— Нет… Да.

Карл сначала удивился вопросу, но уже спустя мгновение пробовал понять, как сочетается Глория с Флорой. Ключевым словом, конечно же, было “настоящее”. Оно имело отношение к реальности, каким бы представлением о мироустройстве ни пользовались.

Карлсон привык к тому, что вокруг него много самых разных реальностей: физическая, информационная, расширенная, дополненная, персональная, консенсуальная, фантомная… Однако, без дополнительных уточнений контекст вопроса оставался предельно прозрачен.

Настоящее предполагало ответ о том, что существовало на самом деле, если ответы расходились — расходилось и само дело.

Кто же ты, Флора, подумал Карлсон, которому вдруг стало очень интересно, кого же он на самом деле недавно взломал.

30

Происшествие на свалке спровоцировало активность не только в Корполе и тех корпоративных отделах, которые специализировались на внешней разведке. Помимо них оживились политические аналитики, прослойка менеджеров, работающих с рынками и биржей. Но, помимо них, на защищенном канале собрались те корпораты, которые точно знали, что в состоянии обнаружить Корпол, если подземные улики не будут надежно уничтожены.

У подземного исследовательского комплекса в закрытой базе данных корпорации “Карфаген” имелся многобуквенный шифр, зацепившись за который при желании можно было бы установить статьи расходов на содержание тайного объекта.

Кроме того, шифр тесно связывали с одной из влиятельных представительниц совета директоров, некоей Валерией Барбат. Упоминание данного имени всуе не сулило человеку ничего хорошего — за этим следила служба внутренней безопасности массальского филиала.

Официально Валерия проживала неподалеку от центрального офиса корпорации, по другую сторону Средиземного моря, но некоторые системные службы оставались в курсе реального положения.

Четыре женщины, четыре массальских региональных директора из шести лежали в своих капсулах, а их цифровые аватары сосредоточенно изучали сводки, поступавшие к ним сотнями путей: от высокоатмосферных снимков до утечек от сотрудников корпоративной полиции.

К сожалению, связи с Валерией Барбат у них не имелось. Корпол надежно изолировал сектор, в котором шел ожесточенный бой, как от городской сети, так и от спутниковой трансляции.

Пока остальные корпорации сокрушенно подсчитывали убытки от захваченного информационной изоляцией участка со складскими помещениями морского порта, отданного в долгосрочную аренду Логистическому союзу, в “Карфаген Индастрис” оценивали масштаб будущих неприятностей.

Ситуация осложнялась тем, что статус госпожи Барбат, по инициативе которой резервный дата-центр перепрофилировали и усилили дополнительным вооружением, был в иерархической структуре корпорации на одну ступень выше статуса проводивших расследование.

Региональные директора не имели прав запрашивать у нее отчета. Однако, каждая из женщин являлась ставленницей кого-то из центрального офиса, что позволяло действовать не напрямую, а через Северную Африку. Единственная дама из массальского совета директоров, которую не пригласили на встречу, ходила под патронажем самой Валерии, а потому в данном вопросе была бесполезна.

— Я запустила четыре сессии антарктического консорциума, чтобы смоделировать оптимальную стратегию минимизации рисков, — поделилась самая младшая из женщин.

Марьям Пресслер занималась вопросами формирования имиджа, а потому готовилась разворачивать информационную операцию прикрытия. — Пока что объем неизбежных потерь настолько велик, что центральный офис будет в ярости. Какие бы секреты ни пыталась выведать госпожа Барбат, они вряд ли стоят двух кварталов напряженной работы всего местного отделения.

— В таких условиях на нас повесят вообще все недочеты за текущий период, — дополнила ответ своей коллеги Ольга Кавендиш. Сильной стороной этой дородной женщины с короткой стрижкой и волосами цвета морской волны являлось управление технологическими цепочками. В региональные директора она выбилась хоть и не с самых низов, но даже такой прогресс, отраженный в личном деле, впечатлял многих в Массалии.

Мало кто знал, что Ольга мастерски использовала навык сбрасывать ответственность за свои, пускай и немногочисленные провалы, на менее удачливых коллег. — Это помойное сражение убивает наши шансы на переизбрание. Нам необходимы доказательства саботажа. Формальное подчинение этой сучке в красном — палка о двух концах.

Все виртуальные изображения дам, занимавших кресла региональных директоров “Карфаген Индастрис” утвердительно кивнули.

— Одним концом она нас закапывает, причем с каждой минутой все глубже и глубже. Но, с другой стороны, в подобном положении можно найти потенциальную индульгенцию: достаточно только где-то заполучить комплект доказательств тому, что Валерия осознанно пошла против интересов корпорации, а мы не сумели вовремя ее остановить.

Пресслер тихо вздохнула, прежде чем расстаться с очередной суммой денег.

Работа антарктического консорциума в режиме наивысшей оперативности вместе с дополнительными требованиями безопасности обходилась ей недешево. Однако, Марьям втайне от остальных надеялась, что подобные пожертвования из собственного кошелька скажутся положительно на ее внутрикорпоративном имидже, а потому рассматривала данные расходы как форму долгосрочных инвестиций в собственное будущее.

Дело обязательно будет отправлено на расследование службисткам внутренней безопасности, а там весомой может стать любая мелочь.

Еще две дамы скорбно молчали. Их угнетала неотвратимость внутреннего расследования, инициированного на самом верху, расследования неподкупного в силу того, что предполагало полную изоляцию подозреваемых от доступа к финансам.

Даже без участия в авантюре Барбат их собственных махинаций хватало на черную рамку вокруг изображений на официальном сайте корпорации.

Возможно, эти дамы планировали сразу после совещания пуститься в бега, куда-нибудь в Канаду, где средиземноморские килеры отыскали бы их не сразу, а чуть погодя. Но даже такой побег был невозможен без взлома прошивки, что само по себе считалось непозволительным при их текущем статусе.

Ольга время от времени задумчиво изучала аватары молчаливых дам, прикидывая про себя, насколько убедительно можно представить бегство этой парочки как доказательство того, насколько продажных и ненадежных представительниц допустили директора центрального офиса к управлению массальскими активами “Карфагена”.

— Что у нас есть на Валерию Барбат? — спустя пару минут, на протяжении которых собравшиеся молчали, обдумывая тяжесть своего положения, поинтересовалась Кавендиш. — Я не поверю, что никто не пробовал собирать на нее компромат, равно как и на каждую из нас. Что-то должно было найтись. Возможно, если мы объединим наши выжимки из грязных архивов, получится собрать какое-то подобие оправдания перед нашими матронами.

Виртуальное пространство перед Ольгой сгустилось в папку, которая улеглась на стол перед женщиной. Спустя четверть минуты перед Марьям появилась такая же папка, только немного толще.

Молчуньи держались дольше, но им требовалось хотя бы негласное сотрудничество с парой региональных директоров, которые в ходе расследования могут либо проявить избирательную слепоту, либо свою мстительную природу. Для тех, кто собирался бежать в варварскую глушь даже фора в полчаса могла стать вопросом жизни и смерти.

— А вот сейчас у нас появился небольшой шанс минимизировать будущие потери, — зловеще объявила Ольга Кавендиш. — Аналитикам придется поработать внеурочно, да и поддержка суперкомпьютеров не повредит.

31

Для самой Флоры допрос выглядел совершенно иначе. С самых первых вопросов ей стало дурно и непонятно. Непонятно, отчего из нее рвутся какие-то странные ответы. Кто такая Глория Лиддел? Имя-прикрытие? Фальшивая личность? Рабочий псевдоним или же базовая биография, поверх которой кто-то записал новую память? Почему химия вырывает из нее именно этот ответ? И снова, снова, снова — отчего она вдруг узнала Карла? Может быть, его знала эта неведомая Глория, которая отодвинула Флору на второй план, позволяя избежать неудобных вопросов.

Девушка успела подумать, что стала свидетелем работы какого-то из защитных и недокументированных из соображений безопасности алгоритмов чипа, когда прозвучал вопрос про настоящее имя.

Защита, на которую уже начала надеяться полицейская, не сработала. Виновный в происшествии был определен моментально. Кто незадолго до этого возился с ее мозгами и чипом?

Из диалога корпоратов Флора сделала вывод, что ее временное и крайне неудачное спасение от медицинской блокировки Карлсон устроил из-за побочных эффектов взлома.

Локальный импринтинг, кажется так называл это состояние допрашивающий.

Точечный ожог от работавшего в нештатном режиме коммуникационного лазера еще чесался. Флора признавала, что окажись на месте Карла, вряд ли сумела бы так быстро разработать план.

И что с того, что закончилось пшиком — обычный человек, парализованный и без административного доступа к местной сети сумел сделать то, чего от него не ожидали. То, что это было сделано ради нее, могло будоражить воображение, если бы обстановка оказалась заметно спокойнее. Увы, поступок хоть и заслуживал уважения, раздражал повышением непредсказуемости, неопределенности, мешал планировать свои действия и предсказывать действия своих противников. Когда боевик выпустил в Карлсона иглу с той же химией, Флора мысленно усмехнулась. Вновь в одной лодке, в плену одной корпорации и одной интоксикации.

Было ли это ироничным разделением судьбы или нет, каким-то мистическим знаком, из разряда тех, о которых любили говорить различные сектанты? Девушка не задумывалась о таких вещах.

До того момента, как допрашивающий не начал задавать очень странные вопросы, а она — выслушивать произносимые своим же голосом ответы, которые казались ей страннее вопросов.

— Двенадцатого марта этого года вы посетили складскую площадку корпорации “Карфаген”, в портовом комплексе Логистического Союза?

— Да…

— Как назывался первый доклад первого дня конференции в Ясмине, на которой выступал Вячеслав Соловьев?

— Сравнительный анализ активности варолиевого моста методами предикативного моделирования чипов Itaka и Аррагон Электроникс.

— Одиннадцатого марта этого года вы были задержаны отделом внутренних расследований корпоративной полиции по обвинению в шпионаже в пользу Логистического Союза?

— Да…

— По результатам внутреннего расследования вы были оправданы и получили денежную компенсацию за беспокойство?

— Да…

— За что отвечает сигнал по первой дорожке сенс-камеры, работающей по протоколам серии Коринф?

— За контроль альфа-ритмов головного мозга.

Ответы на две трети вопросов, которые поступали из-под потолка, Флора узнавала лишь после того, как произносила их вслух. Вместе с этими ответами к ее мозгу словно подключались целые базы данных, что приводило девушку в растерянность. Точно ли это допрос? Или может, какой-то изощренный эксперимент над ее чипом и личностью?

Треть минуты девушка всерьез задумывалась, а не зовут ли ее Роза? Флора, как ассоциативная производная от Розы, являлось оперативным псевдонимом. Или настоящим именем? А оперативный псевдоним… Лиддел? Кавелье?

— Ваше пребывание под влиянием симуляции, в рамках которой производилось расследование длилось больше шестидесяти двух часов, включая сон и бессознательное состояние?

— Да…

— В таком случае, дорогая Глория или еще более дорогая Флора Найтингейл, как вы объясните свое посещение площадки “Карфаген Индастрис”? Как вам удалось оказаться в двух местах одновременно, если учесть, что и в том, и в другом случае у вас были взяты анализы генома и сверены системные данные индивидуального чипа?

Незадолго до того, как его задал голос с потолка, когда только-только прозвучали даты и ее утвердительные ответы, девушка задалась тем же вопросом.

Оба воспоминания казались в одинаковой степени настоящими, но только до тех пор, как ей предложили сверить две даты.

32

— Что скажешь, подруга?

Из-за того, что международную конференцию решили провести в реальном пространстве, выделив верхние этажи лучшего отеля Ясмины, приходилось общаться голосом и только голосом. На сетевые переговоры накладывалось суровое вето, за которым следило колоссальное количество безопасников.

Сильвия нахмурилась.

— Чуть опережая события, он — мой!

Валерия присела рядом и на антикварном диванчике двадцатого века моментально стало тесно. Молодая и крайне амбициозная девушка, совсем недавно ставшая директором центрального отделения “Карфаген Индастрис”, подминала под себя всё, до чего получалось дотянуться. Вот и с диванным пространством тоже вышла та же история.

— Опережая события… — чуть посмаковала на языке попавшееся словосочетание миз Барбат. — Что ты нашла в этом русском? Помимо его любопытных работ по методам конвертации органической памяти в аппаратные форматы, конечно. Старый, странный, застывший в паре шагов от гениальности.

Сильвия на миг растерялась. С одной стороны, слышать столь нелестную оценку мужчины, который ей нравился, было неприятно. С другой стороны, радовало, что Валерия ей не соперница. Она играла в другой лиге, с детства крутилась среди высшего руководства.

Если бы не стажировка в одном и том же медицинском центре, пути Барбат и Райзенор могли бы не пересечься. Две умные, но такие непохожие женщины ухитрились найти общий язык, выяснить сильные и слабые стороны друг друга, изобразить подобие дружбы, на девяносто процентов состоящей из чистого и неприкрытого прагматизма.

У Райзенор были связи среди квалифицированных пользователей и разработчиков медтехники, у Барбат — среди производителей и продавцов.

Они были полезны друг другу, но это состояние не могло продолжаться вечно. Когда Валерия заняла вакантное место в совете директоров “Карфагена” время совместных проектов подошло к концу.

— Я рада, что ты задала мне вопрос про Соловьева, — застенчиво улыбнулась Сильвия. — Приятно ощущать себя экспертом по русским асам в области нейроархитектуры. Или ты интересовалась как женщина?

На обзаведение семьей у Барбат вечно не находилось времени. Чтобы поддерживать в тонусе защитные свойства своей прошивки Валерии приходилось регулярно заводить краткие гетеросексуальные отношения, но до беременности не доходило ни разу.

— Старый, странный, — повторила Барбат. — Но потенциал в его разработках имеется. Если кто-то научится транслировать органическую память в аппаратную и наоборот, появится возможность стать лидером в образовательных технологиях. Скачал у высококачественного специалиста его опыт, конвертировал в софт и торгуй лицензией. Даже высокая стоимость загрузки окажется дешевле чем современное обучение. Время — деньги…

— Вячеслав говорил, что там возникает проблема сепарации опыта, — пожала плечами Сильвия. — Тут скорее семантика и семиотика, нежели нейрофизиология. Квалификация распределена по нейронным группам головного мозга и зависит от смежных активностей. Смыслы переплетены слишком тесно, чтобы распутать гордиев узел, который когда-то назвали корой головного мозга.

— Перекидывайте все оптом, — немного подумав, предложила Барбат. — А там уже немного эволюции и все в дамках. Как говорится, победит сильнейший.

— Диссоциативные расстройства личности лечатся, но какой ценой? Вячеслав говорит, что это тупиковый путь. Во время борьбы двух нейронных групп обе начинают с того, что отбрасывают лишнее.

— Побеждает тот волк, которого кормишь, — парировала Валерия. — Любой корпорации было бы интересно кормить внутреннего эксперта, а не внутреннего стажера.

— Разве кто-нибудь согласился бы на убийство своей личности ради того, чтобы в его теле и с его памятью ходил на высокооплачиваемую работу кто-то другой? — удивилась миз Райзенор. — Овчинка не стоит выделки.

— А у палки два конца, — поговоркой на поговорку ответила Барбат, вставая из-за стола. Перерыв между выступлениями на конференции был небольшим, да и подошла молодая директрисса к своей подруге уже в самом конце антракта. — Ты только подумай, сколько всего, за самый скромный прайс будут готовы сделать высококвалифицированные специалисты, если альтернативой будет загрузка в их мозг личности менее строптивого эксперта?

Сильвия представила, что такой выбор предлагают ей самой и почувствовала, как откуда-то изнутри подступает тихий ужас. Метод казался рабочим, требующим лишь небольшой доработки, но ни она, ни Вячеслав Соловьев никогда бы не согласились работать в указанном направлении.

— Моей корпорации была бы интересна эта перспективная технология, — добавила Валерия прежде, чем уйти к своим коллегам, обсуждать бюджет на следующий год. — Если что, вы с Соловьевым знаете, как меня найти.

На следующий день конференция в Ясмине подошла к концу. Больше эти две женщины друг с другом не встречались и даже не переписывались.

33

Не требовалось быть аналитиком или физиогномистом чтобы понять, насколько сильно Берта Уокерсон не любила совещания и всевозможную бюрократию. Даже виртуальный аватар, который больше, чем наполовину управлялся скриптами поддержки, а также действующим под прикрытием скриптов референтом, ухитрялся транслировать вовне свойственное миз Уокерсон недовольство бесполезной говорильней и жажду прямого действия.

Но даже Бешенной Берте приходилось соблюдать регламент, пускай только одним из потоков распараллеленного сознания, не самым приоритетным.

В отличие от главы штурмовой группы Матильда наблюдала за Бертой внимательно, снизив приоритеты окон с экспертами до фоновых. Пока материалы экспертов обрабатывала референт комиссар вслушивалась в скупой доклад, периодически переводя взгляд на трехмерную модель, которая составлялась по данным со всех дистантов Корпола, задействованных в операции.

Уокерсон мастерски рассыпалась стандартными оборотами, будто надиктовывала официальный протокол. Даже незнакомый с нею человек быстро понял бы, насколько сильно Берта набила руку на их составлении. Став лучшим штурмовиком Массалии четверть века назад Берта уступала этот титул только один раз, на последних месяцах беременности и на время грудного вскармливания. Но даже тогда квартальные показатели ее эффективности не опускались ниже четырнадцатой позиции.

Матильда, равно как и остальные участники совещания, ждали завершения доклада, чтобы задать свои вопросы.

Статус комиссара позволил Матильде оказаться одной из первых в виртуальной очереди. Если бы не контроль за операцией, не возникло бы и необходимости выстраивать линейную очередность. На текущее количество участников хватило бы и параллельных потоков сознания самой Берты.

В крайнем случае, аппаратная поддержка штурмовой группы обеспечила бы необходимое количество виртуалов.

Однако сейчас сервера штурмовиков были заняты более важными задачами и Матильде очень хотелось узнать, что же отвлекает Берту от полноценного штурма.

Удивительно, но тот же вопрос прозвучал от одного из координаторов Корпола, девушки лет тридцати, с темно-синими волосами, собранными в архаический пучок.

— Мы не в состоянии определить руководящую модель противника, — недовольно фыркнула Берта. — Только это удерживает дистантов от проникновения на второй подземный уровень и полной информационной изоляции базы.

— Можете развернуть для непрофессионалов? — все-таки вставила свою реплику комиссар корпоративного парламента. — И разве целью преступников было не похищение сотрудника литерного отдела с последующим информационным потрошением?

— У нас не сходятся модели, — чуть помявшись признала Бешенная Берта. — Несомненно, похищение Глории Лиддел инициировало цепочку событий, которая привела к текущему конфликту. Однако, мы не знаем, что именно от этой сотрудницы Корпола понадобилось похитителям. Они слишком хорошо подготовились, однако ряд признаков позволяет предположить, что наши атаки тоже включены в дерево их тактического планирования. То есть, действуя по классическим протоколам Корпола мы подыгрываем неведомым целям похитителей.

Признание Берты Уокерсон заставило нахмуриться всех собравшихся на совещание. Не прошло и пары секунд как требование о проверке гипотезы ушло десятку аналитических групп.

Когда глава штурмовиков завершила объяснение, Матильде пришло экспресс-подтверждение. Аналитики еще не завершили обработку модели, однако предварительный результат говорил в пользу Бешенной Берты.

— Похищенная находится где-то заметно глубже второго подземного уровня. Сканирование пустот говорит о наличии минимум шести подземных этажей с неизвестным уровнем защиты, — продолжила Уокерсон. — Комплекс имеет автономное энергоснабжение. Вероятность сценария с автоподрывом по скрытому условию удерживает от массового подключения живой силы к штурму. Я уже запросила со складов три обоймы малогабаритных дистантов: наши стандартные “богомолы” плохо приспособлены для перемещения по техническим коридорам, а штатная обойма “гномов” выведена из строя одним из замаскированных армейских комплексов, вместе с носителем.

— Что, помимо штурма, предпринимается для освобождения полицейской?

Появление новой аватары заставило Матильду вздрогнуть. Молодая фигуристая девушка, если таково было реальное, не смоделированное искусственно изображение подключившейся к собранию, возникла по левую руку от комиссара.

Память услужливо подсказала регламент собрания, отчего настроение Матильды Кох испортилось еще сильнее. Данное место резервировалось для одной из подлинных хозяек Массалии.

— Мы оставили осажденным два узких информационных канала. На один канал удалось подсадить свой ретранслятор. Тут мы контролируем весь трафик. Второй канал пустует, по нему проходит только регулярный пинг. Есть подозрения, что это отводка на случай полной блокады. В этом случае отсутствие пинга запустит автоподрыв подземных помещений, — Берта мгновенно увеличила степень своего присутствия, отчего ее речь стала звучать быстрее.

Девушка задумчиво посмотрела куда-то в сторону своих дополнительных окон.

— Я так понимаю, вы отправили туда чистильщика…

Теперь нахмурилась уже Берта. Чистильщики считались в Корполе секретной темой, о которой было не принято говорить на совещаниях с участием посторонних.

Матильда ненадолго почувствовала себя неуютно. Одно только упоминание о чистильщике грозило дополнительными подписками и проблемами в команде ее персональных аналитиков.

Однако, раз если первой о чистильщиках заговорила Анна Тхакур, полномочный секретарь Логистического Союза, одними проблемами с секретностью тут явно не могло ограничиться. Было что-то еще. То, что Матильде знать уже не хотелось. Подключение “союзников” автоматически выводило проблему на новый уровень сложности — туда, где вся Массалия в качестве корпоративной республики была не более чем разменной монетой.

34

Раздвоенность Флоры не осталась незамеченной внутри лаборатории. Конечно же, первым ее зафиксировал Свен, на пульт к которому стекались почти все данные от исследовательских устройств в помещении. Но Свен находился в узких рамках контрольных алгоритмов своего чипа.

Перед ним в расширенном пространстве адреалиновых очков маячил динамический список обязательных вопросов и набор параметров, которые следовало измерять как можно точнее.

Он мог думать, о чем угодно догадываться, но любое не регламентированное правилами и не продиктованное сетевым ботом вмешательство в исследовательских процесс было строжайше запрещено.

Два с половиной года назад судьба уже сталкивала чип-ридера с девушкой, которую звали Флора Найтингейл. Но там была латиноамериканка, чуть постарше полицейской — Свен прекрасно помнил обстоятельства той встречи. Он уже догадался, что подобные совпадения не случайны. Корпораты, которые подбирали персонал для проведения допроса, каким-то образом откопали ту историю. Но вместо проведения служебного расследования или вербовки службой безопасности, его решили засунуть под наблюдение десятков камер, как дрозофилу под микроскоп.

После того, как полицейская косвенно признала наличие в своей памяти воспоминаний более одной Флоры, Свен подумал, что понял логику, которой руководствовались корпораты. Знакомые лица. Пускай он видел эту девушку первый раз в жизни, в ее голове могли каким-то образом проявиться воспоминания другой Флоры.

В самом начале допроса девушка назвала головолома по имени, Свен мог бы поклясться, что видел удивление на лице Карлсона. Очевидно, с ним тоже была знакома одна из Флор.

Темной лошадкой в этой цепочке рассуждений оставался Бобби, но чип-ридер полагал, что и у того имелись какие-то точки пересечения с объектом исследования.

Вопросы, задаваемые через динамики, отчего-то изменили свою стилистику. Тот, кто управлял их последовательностью не стал “дожимать” девушку после явного указания на несоответствие полученных ответов и официальной биографии.

Вместо этого началась серия биографических вопросов, из числа тех, которые легко проверяются по архивам и служат для того, чтобы проверить качество памяти допрашиваемого.

Однако, выслушав несколько ответов Свен вдруг сообразил, что это очередная коварная проверка. Закрытые вопросы подразумевали согласие полицейской по меньшей мере с тремя разнородными биографиями — разве что не так открыто, как это произошло с пересечением дат.

Выстраиваемая в голове чип-ридера картина сильно не нравилась Свену. Тут пахло корпоративной тайной таких размеров, что шанс когда-либо вырваться из подземной лаборатории стал резко скукоживаться.

На месте неведомых корпоратов Свен подписал бы смертный приговор всем людям в лаборатории, причем сразу после начала допроса. И привел бы его в исполнение сразу после фиксации ответа на последний вопрос.

А ведь не взломай Карлсон защиту, происходящее можно было бы списать на коварство полицейских алгоритмов.

Свен украдкой посмотрел на неподвижную фигуру головолома, так похожую на сломанную капризным ребенком куклу, брошенную в угол за ненадобностью.

Обречь себя на смерть, успешно взломав столь необычную жертву… Жестокая корпоративная ирония от которой даже не тянет улыбаться.

И все-таки Свен сумел улыбнуться, еле заметно, только уголками губ. Блокировка “Пигмалиона” постепенно сходила на нет, но возможность управлять своим телом никак не избавляло чип-ридера от тех знаний, обладание которыми не сулило обычному человеку ничего хорошего.

35

Валерия Барбат внимательно следила за ходом допроса, не игнорируя при этом подопытную, которой предстояло стать первым рабочим прототипом, если исследования завершатся успехом. Подставной менеджер и сопровождающий только что покинули комнату, подопытная для следующего этапа, девушка-аналитик, едва ли не в режиме реального времени сверяла ответы полицейской с виртуальными моделями.

Телеметрия поступала не только с шлейфа, но и с дополнительных датчиков, как явных, так и скрытых. Подопытная оставалась не в курсе, что с ее аналитического костюма также собирались данные.

Прямое соединение чипа с дата-центром, по специальному шлейфу, помогало аналитику в работе. Однако, по команде Валерии оно же могло быстро закачать, сначала в сам чип, а затем и в органическую часть мозга, большие объемы данных.

— Почему перешли на вторую резервную цепочку вопросов?

Адреалиновые очки госпожи отображали тот же поток данных, но без многочисленных комментариев от автоматических экспертных систем.

— Стопроцентное совпадение индивидуальных гармоник мозговых ритмов, — девушка-аналитик отвечала голосом. — Эта Флора не является биологической копией той Флоры Найтингейл, которую охрана ранила во время попытки проникновения на территорию корпорации “Карфаген Индастрис”. Внутреннее правило номер пять: установление меры тождества.

Глаза миз Барбат под очками расширенной реальности торжествующе сверкнули. Какой бы ни оказалась причина совпадения гармоник мозговых ритмов, еще недавно считавшихся уникальными для каждого человека, открытие уже окупило львиную долю расходов, включая будущие штрафы, которые придется выплатить Корполу за нарушения порядка.

Где-то на горизонте замаячил главный приз, ради которого вот уже три с лишним года производились тщательно засекреченные исследования. Сетевое бессмертие стоило того, чтобы ради него стереть с лица земли не только жалкую городскую помойку, но и пару современных средиземноморских городов, до самого основания.

Валерия проверила как рабочие данные уходят на секретный сервер корпоративного дата-центра. Даже если допрашиваемая скончается от сработавшей в прошлый раз закладки, полученного материала хватит для вычисления следующей Флоры.

За счет того, что последние эксперименты проводились в условиях тотальной изоляции от внешних сетей, все оцифрованные воспоминания, вся телеметрия чипов, как нынешней Флоры, так и предыдущих, оставались во внутреннем контуре.

Внешняя, еще не пойманная до конца Найтингейл, не имела представления о том, что стала объектом исследований.

— Твой секрет станет моим, подумала госпожа, глядя на изображение растерянной девушки, которая только начала узнавать о своей необычной природе.

Программа допроса продумывалась и прописывалась с учетом самых разнообразных реакций на вопросы. Флора должна была пробудиться от защитной дремы, отбросить повседневную маску Глории Лиддел, своей исходной личности, почти растворившейся в многообразии.

Убедившись, что нанятый виртуоз-головолом вычистил профессиональные защитные блоки из чипа полицейской, Валерия отдала распоряжение транслировать через шлейф последние считанные в этой же лаборатории воспоминания и телеметрию предыдущей Флоры.

Конечно же, представительница совета директоров влиятельной корпорации Карфаген Индастрис” предпочла бы действовать более размеренно, но развитая интуиция администратора высшего звена подсказывала, что времени оставалось немного. Неизвестные уже зашли на территорию, изолированную для проведения эксперимента, а куда ушли вырвавшиеся неведомым образом информационные пакеты, оставалось лишь гадать.

Однако, в остальном исследование шло на редкость успешно. Еще два промежуточных испытания и можно будет переходить к серьезным экспериментам.