Голгофа XXI

Глава 7

Спид-зона осталась далеко позади. За минувшие дни они несколько раз застревали (зимой даже вездеход не всегда мог проехать по так называемым дорогам, которые они выбирали по карте), но, сунув под колеса нарубленных в лесу жердей, всякий раз выбирались из грязи.

Однажды вечером, когда уже пора было подумать о ночлеге, Иоанн с напряженным лицом сказал:

— Здесь неподалеку есть хутор. — Он указал на пологий холм. — Вон за ним.

Симон проворчал:

— Хватит с нас этих гребаных хуторов. Один раз уже нарвались, зачем еще подставляться?

— Там все нормально. Во всяком случае, раньше было нормально.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Какая разница откуда…

Сидевший за рулем Святослав сказал:

— Ладно, поехали. Посмотрим, что и как…

Он свернул с дороги, и вездеход начал взбираться на холм.

Когда он въехал на вершину, стало ясно, что смотреть не на что: хутора не было, перед ними чернели гниющие остатки зданий. Иоанн, стиснув зубы, пристально вглядывался в них, затем отвернулся. Небо быстро темнело, и надо было разбивать лагерь.

«Раз уж мы сюда заехали, то почему бы не здесь?» — решил Святослав.

Вездеход сполз вниз и, проехав еще два десятка метров, остановился.

«Хутора нет, зато и опасности нет, — подумал Святослав. — Без людей спокойней. — Тут он с горечью осознал, что рассматривает любого человека прежде всего как источник потенциальной опасности. — Похоже, я уже дошел до точки… Все мы дошли до точки в этом паскудном мире».

Иоанн, ничего не говоря, сразу куда-то ушел. Обеспокоенный его затянувшимся отсутствием, Святослав отправился на поиски и обнаружил его за развалинами хутора. Иоанн потерянно стоял возле двух могил с покосившимися деревянными крестами. Чуть поодаль виднелась еще пара крестов; один должен был вот-вот рухнуть, другой уже упал, прочие могилы были обозначены лишь холмиками, которые постепенно оседали, размываемые дождем, так что вскоре не останется никаких следов захоронений, одна ровная земля.

— Ужин готов, — негромко сказал Святослав и пошел обратно, не задавая никаких вопросов.

Если б Иоанн хотел рассказать, то сделал бы это сам, а если нет, то зачем спрашивать…

Иоанн вскоре пришел и, усевшись, молча принялся за еду, а потом направился обратно, прихватив топор. Было ясно, что он хочет поставить новые кресты. Святослав взял фонарь и сказал:

— Я тебе посвечу, а то еще ненароком себя заденешь.

Но Иоанн ответил:

— Не надо, сам справлюсь, — таким тоном, что Святослав понял: лучше оставить его в покое.

Вытащив покосившиеся и насквозь прогнившие кресты, Иоанн срезал два тонких дерева и стал сооружать из них замену. Симон сначала наблюдал за ним, сидя на бревне в некотором отдалении, потом подошел и предложил:

— Давай помогу. Вдвоем сподручнее.

Они вогнали крест в землю. Сначала один, затем второй. Отступив назад, Иоанн, глядя на два черных силуэта, без всякого выражения сказал:

— Я здесь жил. Давно.

— Хочешь поговорить? — с непривычной для него мягкостью спросил Симон.

— Нет. О чем тут говорить…

— Тогда пойдем, все уже сделано.

— Ты иди. Я хочу немного побыть один…

Симон вернулся к костру, где все, кроме дежурившего первым Фаддея, уже укладывались спать, вытащил спальник из рюкзака Иоанна, развернул и расстегнул молнию. Иоанн пришел через полчаса, забрался в приготовленный ему спальник и, закинув руки за голову, некоторое время смотрел на усеянное звездами черное небо, затем тихо спросил:

— Симон, ты спишь?

— Нет.

— Я подумал, что, наверное, так даже лучше. Лучше, что они все умерли, потому что теперь с ними уже ничего не случится. Они не заболеют из-за какой-нибудь дряни с химки или плеши, не станут жертвами волчар, не будут голодать. Не будут бояться и отчаиваться. Они умерли, и никто не причинит им боли. Может быть, я думаю так ради себя: мне больше не надо переживать за них. А может быть, ради них. Не знаю… По-твоему, я свихнулся?

— Наш мир свихнулся, не ты… Мне тоже иногда кажется, что всему этому, — Симон повел рукой вокруг, — лучше исчезнуть. Раз и навсегда.

Уже другим тоном он закончил:

— Но пока мы живы, поэтому спи. Утром вставать рано.

Следующий день выдался без дождя и ветра, и вездеход бодро покатил по дороге. Сменяя друг друга за рулем, они ехали без остановок почти весь день. Машина шла относительно легко, и горючего было еще много.

— Хороша тележка, — одобрительно сказал Фома, стукнув кулаком по борту.

Мария поерзала, устраиваясь поудобнее, и со вздохом сказала:

— Почему они не сделали сиденья помягче?

Фома с готовностью предложил:

— А ты садись ко мне на колени! Будет мягко, вот увидишь. Попробуй, сама убедишься.

Симон ехидно спросил:

— Фома, ты еще не потерял надежду добиться взаимности?

— Надежда умирает последней, — патетично ответил Фома. — Разве не так?

За рулем сидел Матфей, и его водительская смена на сегодня была завершающей — начинало смеркаться. Вдруг где-то вдали послышался характерный звук, а затем в небе на северо-востоке появилась черная точка.

— Вертолет. Что за чертовщина? Откуда он тут взялся?! — с недоумением сказал Фома.

Святослав наклонился к Матфею:

— Сворачивай к деревьям! Переждем, пока пролетит.

Вертолет описывал круг, но изменил направление полета и устремился прямо к машине.

— Он нас заметил! — крикнул Фаддей.

Святослав взял один «страйк», Филипп — второй.

Пользоваться «страйком», в принципе, умели все, но у Филиппа это получалось лучше всего.

«Хорошо бы попасть сразу», — подумал Святослав.

Зарядов у них было немного, потому что во время пеших переходов все приходилось нести на себе. Вездеход мчался через поле к лесу, но зловещая черная стрекоза приближалась быстрее. Земля под машиной вздыбилась и полыхнула огнем.

«Огонь с небес, — промелькнуло в голове у Святослава. — Сон Марии!»

Машина вильнула и стала заваливаться на бок, однако Матфею все же удалось ее выровнять, резко вывернув руль.

— Гони! — крикнул Святослав, выпрыгивая из машины. Он краем глаза заметил, что Филипп последовал за ним: стрелять в летящий вертолет с мчавшегося по ухабам вездехода было бесполезно.

Упав на колено, Святослав поднял тяжелый «страйк» и прицелился. Там, где вездеход упрямо рвался к лесу, полыхнул еще один столб пламени. Святослав туда не смотрел. Один из них должен был сбить этот невесть откуда взявшийся вертолет, иначе им всем конец.

Они так и не узнали, чей заряд попал в цель: оба выстрелили одновременно. Ударная волна сбила с ног. В вечернем небе на месте вертолета расцвел огненный цветок. Вокруг падали осколки. Им повезло — никого не задело. Вездеход, целый, но слегка помятый, стоял под деревьями.

— Все живы? — крикнул Святослав.

— Все, — донеслось в ответ.

— Филипп, пойдем взглянем на обломки, — сказал Святослав. — Не нравится мне это… Хоть бы выяснить, кто они такие.

Вертолет — вернее, то немногое, что от него осталось, — лежал посреди дороги.

— Петр, смотри! — Филипп ковырнул ногой какую-то искореженную деталь, на которой имелась надпись. — Это французы. Во всяком случае, вертолет французский.

— Не понимаю, — нахмурился Святослав. — Что им от нас надо? Вездеход мы у англичан сперли.

Филипп мрачно оглядел изуродованное воронками поле.

— По-моему, у них были вполне определенные намерения. Они старались нас угрохать.

— Да, но чего ради?

Филипп помолчал, потом в раздумье произнес:

— Послушай, командир, что если жандармы вышли на Долли каким-то другим способом и мы им больше не нужны? А раз так, они решили нас прикончить.

— Мы уже очень далеко от первого маршрута. Как они нас нашли?

— Кто ищет, тот всегда найдет… Было бы желание. А насколько велико их желание, мы не знаем. Не знаем, насколько мы, с их точки зрения, опасны. Все упирается в Долли. Возможно, жандармы думают, что нам известно куда больше, чем на самом деле.

— Мы опасны для них уже тем, что знаем о зоне Долли, — хмуро сказал Святослав. — В курсе, что там творится. Если общественности на Западе станет известна правда о химках и плешах, они немного повозмущаются, но быстро утихнут. В конце концов, с их точки зрения, разница между созданием на нашей территории таких зон по соглашению с правительством и без оного не столь значительна. А вот зоны Долли — совсем иное… Во-первых, сам факт их существования нарушает закон, принятый во всех странах. Во-вторых, если всплывет на поверхность, кто они такие, эти элитные Долли, разразится скандал, равного которому не было за всю историю. Отставка правительств и судебные процессы над причастными к этому, кардинальная реорганизация спецслужб — это самое меньшее из того, что произойдет. И конечно, начнется «охота на ведьм». Все последствия сейчас даже невозможно предугадать.

— Спасибо за разъяснения, — с мрачной иронией произнес Филипп. — После них меня удивляет, что мы вообще еще живы. Значит, если жандармы решат, что доберутся до нашего Долли своими силами, на нас тотчас объявят большую охоту. Многообещающая перспектива…

— Без нас им не выйти на Долли, — возразил Святослав.

— А сыворотка правды? Вколоть всем в зоне — и делу конец.

— Ты спятил! Это же элитные Долли, с ними так не обращаются.

— Будем надеяться, что ты прав, — сказал Филипп. — Но тогда какого лешего на нас свалился этот вертолет?

На протяжении всего разговора они копались в обломках сбитого вертолета, надеясь обнаружить что-нибудь, что послужит ответом на их вопросы. И хотя шансов на это практически не было, им невероятно повезло: Святослав обнаружил часть передатчика. Филипп сначала недооценил ценность находки.

— Брось ты эту рухлядь! Зачем она тебе? Разве что на запчасти.

— Тут видно, на какую частоту был настроен их передатчик! У меня же есть «Ворон», и мы сможем поймать переговоры базы с вертолетами. Если этот не единственный, конечно.

— Отличная мысль, — одобрил Филипп.

Они побежали к машине. Святослав достал «Ворон», а Филипп тем временем просматривал на мини-миракле, где поблизости есть какие-нибудь зоны с присутствием французов. Настроившись на нужную частоту, Святослав занялся прослушиванием. Лицо его помрачнело.

— Дело дрянь, — сказал он потом. — Нам плотно сели на хвост. В воздухе еще четыре вертолета. Сейчас им приказано возвращаться на базу, но утром они вернутся.

— За каким хреном? — изумился Симон. — Пять вертолетов — за нами? Из-за чего вся эта катавасия? Не из-за паршивого же вездехода?!

— Я не понял, из-за чего. Им известно, что тот, кого мы сбили, обнаружил машину. То есть нас. На рассвете они начнут прочесывать этот квадрат.

Фома запустил пятерню в свою и так вечно взлохмаченную шевелюру.

— Веселенькое дельце… Спятили они там, что ли?

Фаддей растерянно спросил:

— А как же условия страховки? Что же, им вдруг наплевать на нее стало?

Святослав повернулся к Филиппу, изучавшему данные мини-миракля.

— Нашел что-нибудь?

— В радиусе двухсот километров ничего нет. Чистые места. В двухстах пятидесяти километрах к северо-востоку отсюда — зона смертников. Межгосударственная, и как с участием французов.

— Зона смертников, — повторил Святослав. — Только этого нам и не хватало!

Жандармы этих зон были профессионалами высшего класса. Если в спидники никто не совался из страха перед заражением, то сюда не ходили потому, что охранные системы были слишком сложными, а жандармы всегда настороже. Содержавшиеся там преступники, приговоренные к пожизненному заключению — смертная казнь в Западной Европе была отменена, — считались чересчур опасными для того, чтобы находиться на территории цивилизованных стран, рядом с нормальными людьми, пусть даже за стенами тюрем. Условия контрактов охранников подобных мест отличались от прочих, и раз они по каким-то причинам решили действовать вне зоны, с этим надо было считаться всерьез.

— Нам необходимо убраться отсюда, — сказал Святослав. — Уехать за ночь как можно дальше, а на рассвете спрятаться.

Лучшим водителем среди них был Фома. Он похлопал вездеход, сказал: «Ну, малыш, не подведи», и сел за руль. Вспыхнувшие фары выхватили из темноты пожухлую траву и развороченную взрывами землю. Машина медленно поползла к дороге и, объехав то место, куда рухнул сбитый вертолет, прыгая на выбоинах, двинулась дальше. Когда на обочине в свете фар мелькнули невысокие тонкие деревца, Фома затормозил:

— Надо срубить десяток на случай, если застрянем на голом месте.

Загрузив жерди, тронулись дальше. Через три часа Фому сменил Святослав. К середине ночи они достигли развилки. Склонившийся над экранчиком мини-миракля Филипп предупредил:

— Вторая дорога помечена как «доступная для проезда в летнее время».

— Знаю, я смотрел, — устало отозвался Святослав, — но как раз поэтому вертолеты начнут с прочесывания другой дороги. Чем больше встретится на нашем пути развилок, тем труднее им будет установить, где мы.

— Звучит утешительно, — пробормотал Фома. — А если мы свернем в какое-нибудь болото, то нас искать совсем не будут. Досадно лишь то, что в болоте мы утонем.

— Ты бы лучше поспал, — посоветовал Святослав. — После меня Филипп поведет, а потом опять тебе придется.

— При такой тряске можно заснуть, только если Мария разрешит мне положить голову к ней на колени. — Фома произнес это так же, как отпускал свои шуточки и прежде, так, будто с каждым уходившим часом к ним не приближался беспощадный лик смерти. Его безмятежность уменьшала царившее в вездеходе напряжение.

«Вот трепло», — с теплым чувством подумал Святослав, а Мария со смешком сказала:

— Ладно, твоя взяла. Мои колени к твоим услугам.

— Ты это серьезно?!

— Да, вполне. Надеюсь, щетина у тебя не настолько колючая, чтобы проколоть мне брюки.

— Мужики, вы слышали, а? — восхитился Фома. — Потом не говорите, что мне померещилось. Мария, я тебя люблю! На твоих коленях мне уже не до сна будет. А если засну, то та-а-а-кое приснится… Поэтому прикорну-ка я пока на рюкзаке, — неожиданно закончил Фома и прислонил свою лохматую голову к брезентовому боку.

— Ну вот, сам отказался! Потом не упрекай, что я не создала тебе условий для полноценного отдыха.

Фома что-то неразборчиво пробормотал и тотчас заснул, невзирая ни на какую тряску: управление вездеходом в таких тяжелых условиях совершенно вымотало его. Однако поспать как следует ему не удалось: машина застряла и всем пришлось вылезать и подкладывать под колеса жерди. Километра через три колеса забуксовали снова и операция повторилась. Перед самым рассветом пошел сильный дождь.

— Нам везет, — сказал Святослав, — дождь смоет отпечатки шин. Теперь даже если они приземлятся, чтобы обследовать дорогу, вряд ли что найдут.

Жерди и ветки, которые подкладывали под колеса, потом вытаскивали из грязи и забирали с собой, чтобы не оставлять следов.

Когда стало светать, Святослав заявил, что пора прятаться. Филипп предложил проехать еще немного, поскольку вертолетам требовалось время, чтобы добраться от базы до места вчерашнего крушения, но Святослав предпочел не рисковать: вылететь с базы вертолеты могли и в темноте, выдерживая заданный курс вслепую, по приборам, и тогда на рассвете они будут уже здесь.

Выбрав группу деревьев с кроной погуще, они поставили там вездеход и расположились сами.

— На открытые места не выходить, — сказал Святослав. — И вообще без нужды не бродите. Черт знает какие у них там приборы для поиска.

Костер развели крошечный, только чтобы вскипятить воду, и потом сразу загасили. Симон попрекал Фаддея плохо заваренным чаем, с его точки зрения чересчур слабым. А Фаддей, обычно в подобных случаях добродушно ворчавший, сердито огрызнулся, что, кому не нравится, пусть готовит сам. Все были утомлены бессонной ночью и напряжены.

— Летят, — сказал Кирилл, глядя в бинокль. — Сразу три.

Действительно, вертолеты вынырнули из-за гор звеном. Они четко держали строй: один впереди, два сзади. Ненадолго исчезнув, возможно приземлившись у места гибели вертолета, затем снова взмыли вверх. Как и предсказывал Святослав, начали они с прочесывания лучшей в этом квадрате дороги. Потом принялись за остальные. Пару раз один садился на дорогу, по которой ночью проехал вездеход, при этом два других продолжали кружить в воздухе, и все порадовались, что не поленились убрать за собой жерди.

— Основательно работают, — заметил Младший.

Фома, следивший, запрокинув голову, через бинокль за полетом черных стрекоз, сказал:

— Нам впору гордиться, что они так стараются ради нас.

Проутюжив дороги, вертолеты принялись методично прочесывать местность квадрат за квадратом.

— Какое усердие! — восхитился Фома. — Нет, честное слово, за мной еще никогда не высылали вертолет за сотни километров. Я прямо себя зауважал.

Симон мрачно предложил:

— Попроси их в знак особого уважения поставить на твоей могиле мраморный памятник. Боюсь только, что, если они нас накроют, на обсуждение этой темы не будет времени.

Когда вертолеты пролетали над ними, все невольно замерли. Три черные стрекозы удалялись на юг.

Филипп сказал:

— Они слишком высокого мнения о нас, если ищут еще дальше к югу. Мы сюда-то еле добрались.

Святослав с рассвета занимался прослушиванием переговоров, но ничего нового по сравнению со вчерашним не узнал. База запрашивала результаты поиска, а пилоты докладывали, что ни машина, ни люди пока не обнаружены.

«Если они ничего не найдут сегодня, оставят ли нас в покое завтра? — с тревогой размышлял Святослав. — За ночь по таким дорогам далеко не уехать. К тому же если завтрашней ночью дождя не будет, останутся следы. Тогда они нас достанут. Дело дрянь».

Вертолеты, сменяя друг друга, летали целый день, и все нервозно прислушивались, поглядывая на небо.

— Горючее им девать некуда, — раздраженно пробормотал Матфей, когда после обеда вертолеты снова появились над их головами.

Потом все улеглись спать. Минувшей ночью они почти не сомкнули глаз, только кое-кто немного подремал, и предстоящая ночь обещала быть такой же. Дежурить первым Святослав назначил Иоанна, потом его сменит Матфей. Фома, доставая спальник, подмигнул Марии:

— Рыженькая, твои коленки еще мои?

— Нет, ты свой шанс упустил, — отозвалась она. — Теперь клади голову на рюкзак.

— Какая несправедливость! Я был о тебе лучшего мнения. Ты меня разочаровала.

— Прямо не знаю, как я это переживу, — сказала Мария, залезая в спальник. — Я потеряю аппетит и буду страдать от бессонницы, пока совсем не зачахну. — Она застегнула молнию. — Спокойной ночи. Надеюсь, моя бессонница начнется не сейчас.

— А я надеюсь, что увижу твои коленки во сне. И что-нибудь еще… — мечтательно произнес Фома.

— Только мне потом об этом не рассказывай.

— Хорошо, рыженькая, я сохраню наши ночные похождения в тайне, — с ухмылкой пообещал Фома.

Он тоже разложил свой спальник, затем отошел за кусты. За ним направился Кирилл. Фома, оглянувшись через плечо, бросил:

— Чего тебе? Я тут интимным делом собираюсь заняться.

Кирилл подошел поближе и сумрачно сказал:

— Оставь Марию в покое! Твои шуточки ей не нравятся.

— Разве? Я что-то не заметил.

— Говорю тебе, ты ей надоел!

— Это она тебе сказала?

— И так видно, — зло буркнул Кирилл.

Фома окинул пытливым взглядом его покрасневшее лицо.

— A-а, кажется, я понял, — протянул он. — Я-то так, а ты всерьез…

— Что всерьез? — встрепенулся Кирилл.

— Не держи меня за дурака, — сказал Фома. — И чем лезть ко мне, послушай доброго совета: завязывай ты с этим. Все равно тебе ничего не светит, кроме хорошей взбучки от Петра.

Кирилл сжал кулаки, и, заметив этот непроизвольный жест, Фома миролюбиво добавил:

— Не будь идиотом сам и не делай идиотом меня. Ничего глупее стычки между нами и придумать нельзя. Нам делить нечего, потому что мне ничего не принадлежит и тебе тоже. Дошло? А теперь, будь добр, катись. Говорю же, у меня намечено интимное дельце.

Кирилл, пунцовый от стыда и гнева, сделал было шаг к Фоме, но тот спокойно сказал:

— Не дури, Искариот. Давай разойдемся тихо-мирно, иначе потом сам жалеть будешь. Это я не к тому, что набью тебе морду, просто тебе потом будет стыдно за эту драку. В первую очередь перед Марией.

— Отвяжись от нее, не то сам потом пожалеешь, — угрожающе процедил Кирилл, затем круто повернулся и ушел; у него все же хватило ума понять, что драка поставит в дурацкое положение прежде всего его самого.

Глядя ему вслед, Фома пробормотал:

— Сцена ревности в сортире. Как раз об этом я и мечтал.

Его лицо, однако, было серьезно.

Вертолеты летали над спящими до самого вечера, а с наступлением сумерек взяли курс на базу.

— Пора двигаться, — сказал Святослав, после того как они наскоро перекусили.

Вывели из укрытия вездеход, включили фары. Севший за руль Филипп спросил:

— Командир, ты уверен, что они больше не вернутся? По фарам нас засечь — пара пустяков.

— Нет, им приказано лететь на базу.

— Тогда вперед, — сказал Филипп. — Выбирать нам, полагаю, не из чего.

Машина тронулась. Внутри было тесно и грязно из-за уже не раз использованных жердей. Небо на закате было чистым. Ничто не предвещало дождя, и это всех беспокоило. В кои-то веки им был нужен дождь, но именно теперь, похоже, установилась сухая погода.

Они проехали не так уж много, особенно если судить не по времени, а по расстоянию, когда Мария вдруг произнесла необычным тоном:

— Там, впереди, кровь и смерть. Люди и смерть…

Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Все примолкли.

— Люди… Несколько… Мы к ним приближаемся. Огонь… Люди вокруг огня. Они темные.

Глаза Марии широко раскрылись, и она уставилась во мрак, туда, где за границами световых конусов от фар ничего не было видно.

— Где-то там. — Она указала вперед и чуть влево. — Это там.

Святослав коснулся ее локтя:

— Ты сказала: они темные. Что это означает?

— Не могу объяснить. Я их такими увидела. Темные люди опасны. Страшные, злые. — Она мучительно подыскивала слова, чтобы передать другим свои ощущения. — Они готовы убивать.

— Мы тоже, — пробормотал Святослав.

— Это другое. — Мария беспомощно взмахнула рукой. — Другое, — повторила она. — В них живет зло, я ощутила его, как чувствую тепло или вижу свет.

Святослав встал с сиденья.

— Филипп, тормози. Заведи машину в кустарник. Симон, пойдешь со мной на разведку, остальным не отходить от машины. Света не зажигать.

Когда фары погасли, все окутало плотное покрывало тьмы. Святослав, уже собравшийся было идти, в последнюю минуту приостановился и спросил:

— Искариот, в твоем хозяйстве есть подслушка?

— Конечно!

— Давай.

Кирилл потянулся за рюкзаком:

— Пусть кто-нибудь мне посветит.

Вспыхнули два фонаря, которые держали Фаддей и Иоанн. Кирилл устроился за машиной так, чтобы она загораживала свет от тех, кто предположительно находился в указанном Марией направлении. Пока Кирилл искал приборчик, Святослав раздумывал над тем, кто оказался у них на пути. Это могли быть местные жители, еще одна банда наподобие той, с которой они столкнулись на хуторе, или кто-нибудь еще.

— Готово, — сказал Кирилл. — Вот, держи.

Его самоделка состояла из короткого металлического раструба, соединенного с плоской коробочкой, от которой тянулся провод к наушнику. Взяв неуклюжий приборчик, Святослав и Симон двинулись в путь, прислушиваясь к каждому шороху. Когда прошли метров четыреста-пятьсот, Симон тихо сказал:

— Вон там, слева и выше. Костер, видишь?

Удвоив осторожность, они прошли еще немного, потом Святослав сделал Симону знак остановиться и достал из нагрудного кармана подслушку. Кирилл не подвел: после треска и помех в наушнике на фоне шелеста листвы зазвучала человеческая речь. Не очень отчетливо, но достаточно, чтобы разобрать отдельные слова. Говорили по-французски. Святослав лучше владел английским, чем французским, и ему было трудно уловить общий смысл разговора. К тому же часть слов заглушали посторонние шумы. Однако через некоторое время он все же понял, что они говорят о дорогах и вертолетах.

«Похоже, у них те же проблемы, что и у нас», — подумал он.

Голоса были исключительно мужскими.

— Жди меня здесь, — сказал он Симону. — Я подойду поближе, взгляну на них.

Бесшумно ступая, Святослав продвинулся вперед еще метров на пятьдесят и стал подыскивать подходящее дерево, чтобы забраться на него. Через какое-то время он нащупал сук, показавшийся достаточно прочным. Леса умирали, зимой прогнивая от бесконечных дождей, а летом не выдерживая непривычной для местных пород жары, и бывало, что еще крепкое на вид дерево внезапно падало. Святослав потянул за сук, затем повис на нем всей тяжестью — ничего, держит. Он подтянулся на руках и оседлал его, очутившись метрах в двух над землей. Этого оказалось достаточно, теперь костер стал хорошо виден ему в бинокль. У огня сидели пятеро. Мужчины в одинаковой одежде. Во всяком случае, не в форме жандармов. Позади вырисовывался силуэт машины.

«Кто они такие, черт возьми?» — гадал Святослав.

И тут его осенило — беглые! Он не подумал об этом раньше, потому что побег из зоны смертников считался невозможным, однако это и только это объясняло настойчивое преследование со стороны жандармов: охранники искали беглецов на машине и, увидев вездеход в вечерних сумерках, решили, что цель обнаружена. И слова Марии теперь тоже стали понятны: в зонах смертников содержались не просто преступники, а лишь самые опасные из них — маньяки, серийные убийцы и те, кто убивал с особой жестокостью, получая от этого удовольствие. «Темные люди» — Мария ощутила живущую в них жажду крови.

Когда Святослав вернулся к Симону, тот сказал:

— Я засек какое-то движение справа от костра, ближе к дороге. Хотел предупредить тебя, да побоялся, что мы разминемся.

Святослав поднял к глазам бинокль. Все было спокойно. Он терпеливо ждал. Наконец терпение принесло плоды: он тоже уловил движение там, куда указывал Симон. Лес здесь был без подлеска, старые деревья еще держались, но молодые больше не росли, а кустарник попадался очень редко. В промежутках между стволами Святослав увидел один силуэт, но сколько он ни всматривался, второго не обнаружил.

«Наблюдатель, — решил он, — на всякий случай следит за дорогой. Если бы не предупреждение Марии, он нас заметил бы».

— Он один, — сказал Святослав, — одного наблюдателя достаточно. Идем назад.

На обратном пути Симон поинтересовался:

— Ты что-нибудь выяснил?

— У костра пятеро. Плюс тот, которого ты засек ближе к дороге.

Когда они добрались до своей машины, Святослав сказал:

— Там шесть человек, и я уверен, что это беглые смертники из зоны.

— Мать твою! — вырвалось у Симона его любимое выражение. — А ты не ошибаешься, командир? Я что-то не слыхал, чтобы в зонах смертников случались побеги.

— Я тоже, но другого объяснения нет. Жандармы приняли нас за беглых, у них тоже есть машина, очевидно похожая на нашу. И теперь нас в покое не оставят. Завтра вертолеты прилетят снова. Вполне возможно, что этим они не ограничатся и предпримут что-нибудь еще. Если они решатся на ночные полеты и будут искать огонь костра или свет фар, тогда нам вообще с места не сдвинуться. Или же придется бросить машину, а это крайне нежелательно, учитывая, что мы сильно отклонились на юг и добираться до цели еще долго.

Матфей разжал свои узкие губы и предложил:

— Заложим их. Сообщим жандармам на базу, где эти ублюдки. Ты же прослушиваешь переговоры вертолетчиков, вот и подкинь им свеженькую информацию.

— Не самый хороший вариант, — веско возразил Филипп. — Слишком много возникнет у жандармов вопросов, в том числе и такой: откуда мы знаем их частоту? Мы их очень заинтересуем, особенно если они заподозрят, что сбитый вертолет — наших рук дело. А оказаться в центре внимания охранников из зоны смертников — удовольствие, поверьте мне, ниже среднего. Нам лучше оставаться в тени.

— В тени? — сердито повторил Симон. — В какой тени? От их вертолетов, которые будут шнырять здесь, пока не накроют либо нас, либо тех? Причем скорее нас, потому что нам надо двигаться вперед, а те, если у них есть жратва, могут позволить себе спокойно отсиживаться, выжидая, когда жандармам надоест без толку гонять взад-вперед.

— Есть другой выход, — сказал Святослав, и все лица обратились к нему. — Надо сделать за жандармов их работу, тогда они уберутся.

Похоже, только Филипп понял, что он имеет в виду.

— Жандармам нужны беглые, все равно, живые или мертвые, — начал объяснять свой план Святослав. — В зонах содержатся особо опасные убийцы, и тот вертолет, который мы сбили, открыл огонь первым. Судя по всему, жандармы предпочитают взять своих клиентов мертвыми. И мы предоставим им то, что они хотят получить. Это будет выглядеть как стычка беглых с кем-то из местных. С волчарами, например. Здешние банды жандармов не интересуют. Главное — чтобы они нашли трупы своих заключенных, ничего другого им не надо. Выкатим машину на дорогу, а трупы уложим рядом. После этого мы получим возможность спокойно ехать дальше.

Фома покрутил головой:

— Вот уж не думал, что придется работать за жандармов! Они нам за это заплатят? Желательно сухим пайком.

Фаддей предложил:

— Залепим в них из «страйка», и делу конец.

— Не годится, — отверг его идею Святослав. — «Страйк» так все разнесет, что нечего будет опознавать. Нет, придется идти с автоматами. Искариот и Мария, останетесь здесь.

— Почему я всегда остаюсь? — звенящим от обиды голосом произнес Кирилл. — Я тоже умею стрелять.

— Верно, — согласился Святослав, — но зато никто из нас не умеет обращаться с твоими приборами. Когда мы доберемся до зоны Долли, ты нужен нам живым, поэтому сейчас ты останешься здесь. К костру со мной пойдут Матфей, Иоанн, Младший, Фаддей и Фома. Филипп и Симон берут наблюдателя у дороги. Мы должны начать одновременно. Филипп, когда обнаружите цель, дай знать. Первым стреляю я. Если вопросов нет, пошли.

Восемь человек исчезли в ночи.

Когда шестеро из них, прячась за стволами деревьев, подобрались к костру, там все было по-прежнему. Теперь Святослав видел, что беглые смертники вооружены разновидностью КОРа: парализатор плюс пистолет, только без глушителя — основное оружие охраны в зоне смертников. Около одного из сидящих стояло прислоненное к дереву что-то более солидное, с двумя стволами.

«Похоже на ружье с двенадцатимиллиметровыми разрывными пулями, — подумал Святослав. — Этого надо снять первым. С него и начну».

Однако прежде следовало дождаться сигнала от Филиппа. Секунды тянулись невыносимо медленно. Святославу казалось, что он прижимается к холодной шершавой коре уже минут пятнадцать, но когда он взглянул на светящийся циферблат часов, выяснилось, что прошло всего четыре минуты.

«Может, сукин сын куда-то переместился и они заново ищут его?»

Еще через пять минут он уже не на шутку забеспокоился.

«Ну же, Филипп, давай! — мысленно торопил он. — Если кому-нибудь из этих ублюдков понадобится сейчас отлить, он может пойти в нашу сторону и обнаружить нас. Давай же, Филипп!»

Словно в ответ на его призыв в наушнике переговорника раздалось тихое, как выдох, «готов». Святослав поднял ствол и прицелился в хозяина ружья. Треск автоматной очереди разорвал тишину, и тотчас застрочили два автомата у дороги. Святослав, Иоанн, Матфей, Фаддей и Фома поливали свинцом пространство вокруг костра, а Младший побежал к машине. Кузов ее закрывался двустворчатой дверцей. Он рванул одну створку на себя — выстрел из пистолета пришелся ему в грудь почти в упор. Младший, раскинув руки, упал навзничь. Кто-то выпрыгнул из машины и метнулся в темноту. Святослав бросился за ним, на бегу выбросив пустой магазин от автомата и вставив новый. Высокая фигура мелькала среди деревьев.

«Уходит, сволочь», — пронеслось в голове у Святослава.

Он стрелял и стрелял, однако фигура удалялась, и Святослав уже подумал было, что упустил того, за кем он гнался, как вдруг тот упал.

«Попал!» — решил Святослав.

Однако преследуемый вскочил и побежал снова, сильно припадая на правую ногу. То ли он был ранен, то ли оступился и расшибся. Как бы то ни было, бежал он теперь гораздо медленнее, и Святослав явно нагонял его, думая только о том, как бы не свалиться самому: хотя лес был редким, на земле в изобилии валялись гнилые сучья и упавшие стволы. Стрелять он перестал, намереваясь сначала подобраться поближе, чтобы не тратить зря патроны. Его противник после первых выстрелов в начале погони больше не отстреливался, вероятно у него опустела обойма и другой при себе не было.

Уловив треск веток за спиной, Святослав понял, что позади него кто-то бежит, наверняка из своих, поскольку сидевших у костра смертников они сняли сразу. Он хотел обернуться, но не успел, потому что внезапно испытал странное ощущение, словно толчок изнутри, и на короткое мгновение у него сильно закружилась голова.

«Меня подстрелили», — промелькнула в мозгу мысль и тотчас исчезла, опровергнутая дальнейшими событиями.

Он находился в ином месте, чем минуту назад. Тоже в лесу, но совсем в другом. Огромные ели, которых давно уже не было, окружали его плотной стеной, и куда бы он ни посмотрел, взгляд повсюду натыкался на их пушистые ветви.

«Этого не может быть, — сказал он сам себе. — Наверно, меня все-таки ранило и я брежу».

Но в этом бреду было нечто, что пугало его, нечто такое, в чем он еще не успел разобраться: смутное ощущение угрозы.

«Опасность сзади. Сзади! Убей его!» — возникла в его сознании новая мысль.

Мысль или голос со стороны? Он не мог различить.

«Скорее! Стреляй, иначе он выстрелит первым! Стреляй!»

Святослав развернулся, сжимая в руке автомат.

«Там, там, за деревьями! Уже близко. Длинная очередь веером. Не медли! Или ты, или он. Опереди его, иначе будет поздно. Стреляй!»

Ощущение опасности нарастало. Это было похоже на то, как если б он смотрел в револьверное дуло, зная, что сейчас раздастся выстрел. Его сознание словно раздвоилось. Одна, большая часть, требовала, чтобы он подчинился неведомому голосу, а вторая удерживала от этого, заставляя прежде разобраться, что с ним происходит. Давление страха усиливалось, он уже не мог сопротивляться, не мог думать ни о чем другом, все мысли сметал поток завладевшего им ужаса перед надвигающейся из-за елей опасностью. Голос — крик, вопль! — требовал немедленно защититься от нее. Краем сознания он все-таки понимал, что с ним самим что-то неладно, но у него не было сил разобраться с этим. Святослав направил ствол автомата вправо. На миг к нему вернулась холодная ясность рассудка, когда он оценивал то, что предстояло сделать: длинная очередь справа налево, чтобы сразить затаившегося под прикрытием елей неведомого врага. Его лежавший на курке палец напрягся, но внезапно Святослав испытал странное чувство, чем-то напоминавшее выныривание из глубины на поверхность. Он вновь вернулся в реальность, в тот лес, где недавно стреляли в сидевших у костра смертников, а потом гнался за человеком, убившим Младшего. Вокруг темнели шершавые стволы лиственных деревьев, а не пушистые ели, под ногами валялись упавшие сучья, а сам он, сжимая автомат, стоял развернувшись лицом в ту сторону, откуда прежде бежал. В паре метров от себя он увидел опускавшего КОР Иоанна, который как ни в чем ни бывало сказал:

— Готов! С такого расстояния я не промахиваюсь. Я бы и раньше в него попал, но боялся задеть тебя. Я же кричал «пригнись!», а ты будто не слышал.

— Я и правда не слышал, — с усилием выговорил Святослав, одеревеневшими руками опуская автомат.

Иоанн оглянулся назад:

— Там только наши.

Святослав не сразу сообразил, почему Иоанн сказал это. Потом до него дошло: Иоанн решил, будто он развернулся оттого, что ему почудилось нечто подозрительное сзади.

«Я чуть не убил его, — в смятении подумал Святослав, чувствуя, как лицо и спина покрываются холодным потом. — Еще секунда, нет, полсекунды, и моя очередь убила бы его. Он не понял, что я собирался стрелять в него. Но я же его не видел! Я видел какую-то чертовщину!»

Иоанн прошел мимо него к застреленному. Святослав медленно побрел следом. У него слегка кружилась голова, а во рту стоял неприятный привкус. Привкус страха. Он боялся и сейчас, боялся, что это вернется, и он вновь выпадет из реальности и очутится неизвестно где.

Иоанн склонился над убитым и перевернул его на спину: рослый брюнет лет под сорок, с резкими чертами лица. Широкий лоб, выступающие надбровные дуги, глубоко посаженные темные глаза, сейчас открытые и безжизненные, волевой подбородок, узкие губы. Некрасивое, но запоминающееся лицо. Оно чем-то притягивало Святослава, и он всматривался с болезненным интересом, затем заставил себя отвести взгляд и сказал:

— Притащишь этого к остальным?

Иоанн кивнул:

— Хорошо.

Святослав направился обратно. У костра все было кончено. Пять трупов лежало там, где их сразили автоматные очереди. И шестой — Младший… Одновременно со Святославом к костру подошли Филипп и Симон.

— Взяли своего? — спросил Святослав.

— Да. Мы его там оставили, — ответил Филипп. — А у тебя как?

— Младший погиб… Я послал его проверить машину, а один из смертников прятался внутри и застрелил его.

Филипп склонился над Младшим, вынул из рук автомат и бережно сложил их на груди. Стоявший рядом Фома сказал:

— Надо его похоронить.

— Сначала смертники, — Святослав кивнул на трупы, — и их машина. Надо управиться до рассвета. Филипп, займись этим. У меня голова кружится, передохну немного.

— Ты ранен?

— Нет… Ударился о дерево, когда гнался за тем, который убил Младшего. Иоанн его притащит.

Что еще он мог сказать? Что внезапно свихнулся и теперь боится, как бы приступ не повторился? Он должен разобраться в том, что с ним случилось.

Святослав побрел к вездеходу. Рассказывать Кириллу и Марии о том, как прошла операция, было уже не нужно: Филипп сообщил им обо всем через переговорник. Мария бросилась ему навстречу:

— Что с твоей головой? Дай-ка взгляну! Может, перевязать надо.

— Не надо, — ответил Святослав и тихо добавил: — Но с головой у меня что-то не в порядке. Только не знаю что.

Вместе с Марией он забрался внутрь вездехода, оставив Кирилла снаружи наблюдать за местностью. Тяжело опустившись на сиденье, Святослав начал говорить и не смолкал до тех пор, пока не рассказал все. Ему было необходимо поделиться с кем-то, кто поддержал бы его и ободрил, потому что сейчас он как никогда прежде нуждался в помощи.

Выслушав его, Мария в раздумье сказала:

— У меня возникла идея. Ее невозможно проверить, она абсолютно бездоказательна, но зато все объясняет. Не только то, что произошло с тобой, но даже то, каким образом этим заключенным удалось бежать, хотя побег из зоны смертников невозможен.

Святослав разом встрепенулся и уставился на нее.

— Ну, не тяни!

— Моя идея состоит в том, что человек, за которым ты гнался, обладает огромной силой внушения. Он заставил тебя увидеть то, чего не было. И внушил ощущение опасности, чтобы заставить стрелять в сторону Иоанна. Нечто подобное он проделал с охранниками из зоны, чтобы вырваться оттуда.

Святослав потер лоб — голова еще немного побаливала.

— Ты хочешь сказать, что я нарвался на гипнотизера?

— Да, причем на очень сильного гипнотизера.

— Вот уж повезло, — пробормотал Святослав. — Однако это все же лучше, чем внезапно сойти с ума.

Он почувствовал, как страх, в котором он не признавался даже самому себе, разжимает свои цепкие когти.

— Пойду обратно, — сказал он, поднимаясь. — Там еще много работы, а рассвет ждать не будет.

Пока он ходил туда-обратно, трупы смертников — и того, которого притащил Иоанн, — погрузили в машину. Фома сел за руль, включил фары и медленно поехал между деревьями. Проехав еще немного по дороге, он остановился на месте, хорошо просматриваемом с воздуха, там, где перелесок отступал от дороги с обеих сторон. Трупы вытащили и бросили возле машины. Филипп и Симон принесли «своего» беглого и положили туда же. Святослав в последний раз посмотрел на мертвое лицо того, кто заставил его усомниться в собственном рассудке, затем отвернулся и сказал:

— Надо забрать их горючее и еду. Оружие тоже. Пока мы на вездеходе, возьмем все, лишнее потом выбросим. Филипп, Иоанн, Фаддей и Симон, займитесь этим. Фома, Матфей и я выроем могилу для Младшего.

Они похоронили Младшего здесь же, в лесу, когда рассвет был уже совсем близко и проступившие из мрака темные стволы старых деревьев казались молчаливым караулом, выстроившимся вокруг могилы. Затем все вернулись к вездеходу и с большим трудом завели его подальше в лес, чтобы он не попался на глаза охранникам, которые должны прибыть сюда. Теперь оставалось только ждать. Как и вчера, Святослав прослушивал переговоры вертолетов с базой. Те вылетели еще затемно и были уже близко. Светало, небо было безоблачным. Наконец на севере показались три вертолета и полетели над дорогой.

— Докладывает «Лотос-4», — раздалось в наушнике Святослава. — Вижу цель. Сектор КН-306, квадрат 7–12.

— «Лотос-4», говорит база. Объект движется?

— Нет, машина стоит на дороге.

— Будьте осторожны. Возможно, это ловушка.

Вертолеты перестроились, и один начал снижаться.

— База, докладывает «Лотос-4». Вижу около машины тела людей. Прошу разрешения на посадку.

— «Лотос-4», посадку разрешаю. «Лотос-5» и «Лотос-6», оставайтесь в воздухе.

Один вертолет приземлился. Через бинокль Святослав видел, как оттуда выскочили люди в форме с оружием на изготовку и побежали к машине.

— База, говорит «Лотос-4», — услышал Святослав через некоторое время. — Мы их нашли, всех семерых. Они мертвы. Застрелены.

— «Лотос-4», Жак-Кошмар среди них есть?

— Да, мы обнаружили его труп.

— Вы уверены, что это действительно он? С Жаком-Кошмаром ошибки быть не должно.

— Мы его опознали.

После недолгой паузы в наушнике вновь раздался голос:

— База — всем «Лотосам»: поиск закончен, возвращайтесь. «Лотос-4» и «Лотос-5», заберите трупы. «Лотос-6», уничтожьте машину. Конец связи.

Святослав снял наушник. Приземлился второй вертолет, затем оба взмыли вверх, а третий завис над брошенной машиной, и она полыхнула огнем. Три вертолета, быстро уменьшаясь, взяли курс на северо-восток, а над дорогой вздымались клубы черного дыма. Очевидно, начальство зоны решило, что возвращать машину по таким дорогам — дело чересчур хлопотное.

Хотя Святослав не знал, кого именно из семи заключенных звали Жак-Кошмар, он почему-то был уверен, что это имя принадлежит человеку, которого он преследовал. И еще он подумал о том, скольких тот убил, чтобы заслужить такое прозвище.

Выждав еще с полчаса после того, как вертолеты улетели, они сели в свой вездеход, и Фома, виртуозно маневрируя среди деревьев, вывел его из леса на дорогу. Объехав останки машины смертников, они пустились в путь.

После смерти Младшего в отряде осталось девять человек.

Евангелие от Марка, глава 8.

27 И пошел Иисус с учениками Своими в селения Кесарии Филипповой. Дорогою Он спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди?

28 Одни отвечали: за Иоанна Крестителя, другие же — за Илию, а иные — за одного из пророков.

29 Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Петр сказал Ему в ответ: Ты — Христос.