Гнев Рыжего Орка

ГЛАВА 14

9 ноября 1979 г.

При следующем своем вхождении Джим не увидел больше жутких, пересекающихся, сияющих, многомерных стен. Вместо этого навстречу ему хлынул плотный поток тел, попеременно вспыхивавших то зеленым, то красным. Тела походили на сперматозоидов с человеческими лицами, и на каждом лице была злобная ухмылка.

Джим пробился сквозь их орду — они отскакивали прочь с его дороги — и сразу оказался во вселенной Орка. Еще до того, как прочесть заклинания, Джим решил, что вселится в Орка, когда тому будет семнадцать лет.

Орк был в лесу, в сотнях миль от города. Он вырос в высокого и очень мускулистого юношу. Он стоял за толстым стволом дерева, сжимая левой рукой древко копья. Его голову покрывал синий колпак, как у Робин Гуда, с торчащим сбоку алым пером. Кроме колпака, короткой юбки-килта и сандалий, на нем не было ничего. На поясе в ножнах висели короткий меч и метательный топорик. Прошло около часа, как перевалило за полдень. Небо — в этот день багровое — было ясным, и солнце, тоже багровое, пылало над лесом. Но внизу, под толстым покровом растительности, оплетавшим деревья семисотфутовой вышины, было прохладно.

В этой зеленой крыше высоко над головой обитало множество насекомых, птиц и животных. С ветки в пятидесяти футах над Орком похожий на енота зверек с зеленой бородой, вися на своем цепком хвосте, ругательски ругал человека. Орк прислушивался к чему-то, но трудно было бы различить нужный звук среди шума лесной жизни.

Орк повернул голову. Его отец Лос и его мать Энитармон вышли из тени деревьев позади него. Родители тоже были одеты в одни только килты и сандалии и тоже вооружены. Но Лос, кроме копья и топора, имел при себе еще и пистолет с утолщением-луковицей на конце ствола — лучемет.

Джима снова мучил страх проникнуть в сознание Орка и, быть может, остаться в нем навсегда — с такой опасностью он никогда еще не сталкивался. Но он должен сделать это — иначе он будет жить, как трус, до конца своих дней. Победа или смерть. Да, смерть вполне вероятна. Или, что еще хуже, Орк поглотит его. Или он будет поглощен лишь частично, но навсегда останется узником в чужом теле.

Все едино. Надо войти в разум Орка. Стать частью Орка. Не самим Орком, Господи Боже мой!

И Джим сделал это. Пару секунд он чувствовал себя так, будто попал в яму с силосом. Слизистая комковатая субстанция душила его. Он ослеп. Мрак и мерзкое вещество, в котором он тонул, чуть не заставили его повернуть назад Но он скрипнул воображаемыми зубами и беззвучно приказал себе:

«Вперед!»

И жуткое месиво осталось позади, хотя мрак не рассеялся. Джима подхватил бешеный поток тяжелой, как ртуть, жидкости и понес по извилистым каналам под шум биения то ли гигантских крыльев, то ли огромного сердца.

Это тоже осталось позади. Теперь Джим плавал в каком-то тихом пространстве. Потом послышался слабый треск, и вокруг заплясали искры.

Искры стали крупнее, слились воедино и превратились в яркий свет. Джим обрел способность видеть, слышать, обонять и ощущать вкус, словно в своем земном теле.

Он вошел в плоть и в мозг Орка, почти полностью стал им. Он точно крошечный паразит, который прилепился к стенке артерии своего носителя и надеется, что бурный поток крови не смоет его. А пока что он подключается к хозяйской нервной системе и разделяет со своим объектом все его мысли, воспоминания, эмоции и ощущения.

Эта односторонняя связь, как вскоре выяснил Джим, была очень неудобна. Требовалась привычка, чтобы думать одновременно и за себя, и за Орка.

Орк увидел, как из леса выходят его дядя Лувах и тетя Вала. За ними шла дюжина туземцев-рабы властителей, следопыты и загонщики. Их кожа была чуть темнее, чем у властителей, но только потому, что они больше времени проводили на солнце. На них были набедренные повязки, тела покрывала густая татуировка, в длинных темных волосах и продырявленных ушах топорщились перья. Их единственным оружием были бамбуковые духовые ружья со стрелами, пропитанными парализующим веществом. Предводитель нес огромный, скрученный сигнальный рог — принадлежавший раньше какому-то гигантскому буйволу.

Лос спросил густым, рокочущим голосом:

— Есть успехи, сын?

— По-моему, один прячется вон в тех зарослях шинтхи, — сказал Орк. — Он ранен. Мне помогли его выследить капли крови, хотя кровотечение не слишком сильное.

— Это, должно быть, тот, который убил двух рабов, — сказал Лос. — Где все остальные, известно, кроме тех, что убиты или скрылись.

Джим немного удивился тому, что понимает речь властителей (или тоанов, как они сами себя называли). Удивление было каким-то вялым, поскольку такими же были пока все его собственные чувства; однако все, что поступало к нему через Орка, было ярким и четким.

Лувах и Вала подошли и встали рядом с Лосом. Родители Орка пригласили их погостить во дворце и поохотиться на человека. Лос по этому случаю открыл врата между их двумя мирами достаточно надолго, чтобы гости успели пройти.

По своему почину Лос этого никогда бы не сделал. Это его жена настояла на том, чтобы пригласить Луваха-Конника вместе с его женой и сестрой Валой. Энитармон хотелось пообщаться с кем-нибудь еще, кроме своей семьи и рабов.

Орк обожал красивую и добросердечную Валу. Но до сих пор ему все никак не удавалось поговорить с ней. Охота была жестокой, напряженной и почти не давала им роздыху.

— Оружие все еще при нем? — спросил Лос.

— Не знаю, — ответил Орк.

Добычей им служили туземцы, приговоренные своими же соплеменниками к смерти за тяжкие преступления. Лос по своему усмотрению мог изменить приговор и использовать смертника в качестве дичи. Так он и делал время от времени, когда ему наскучивали другие забавы. Вот и теперь сюда, в дремучий лес, доставили семерых опасных преступников, дали им копья и ножи и отпустили на волю. Через двадцать минут властители со своими людьми пустились по их следам. Все властители, кроме Лоса и Валы, имели при себе лишь примитивное оружие, чтобы охота представляла опасность и для охотников. Отец и тетка Орка приберегали лучевые пистолеты на случай, если на охотников нападет хищный зверь или если преследуемый одержит верх в бою с властителем. Правила охоты на человека, основанные на давней традиции, никогда не менялись. Если кто-то из властителей и нарушал их, то он или она хранили об этом молчание.

— Кто хочет прикончить зверя? — крикнул Лос.

— Буду счастлив, — ответил Орк. Он сознавал, что вызвался ради того, чтобы завоевать отцовское уважение, хотя и не любил своего отца. А еще больше ради того, чтобы блеснуть перед теткой.

— Я понимаю, что тебе нужно приобретать опыт, — сказал Лос, — Ты пока что убил немногих, будь то зверь или человек. Но вежливость обязывает предоставить случай в первую очередь нашим гостям. Не забывай этого.

— С радостью уступаю свое право Орку, — сказала Вала. — Я пойду следом за тобой, племянник.

Господи, до чего же они бессердечные, думал Джим. И какое хладнокровие! Что они за люди? Но ведь он читал у Фармера, какими жестокими могут быть властители. Этого следовало ожидать.

Несмотря на свое возмущение, чувствовал он то же, что и Орк. Молодой властитель, а следовательно, и Джим, был возбужден и горел от нетерпения. В то же время он, а следовательно, и Джим, надеялся, что не ударит в грязь лицом — ни живой, ни, чего доброго, убитый.

Орк медленно вошел в густую чащу деревьев шинтхи. Их ветви, начинавшиеся футах в шести над землей, образовывали густой шатер. Оплетавшие их лианы спускались до самой земли. Кроме того, между деревьями росли кусты виншина с очень пышной листвой. Гуща деревьев, лиан и кустов была идеальным местом для засады.

Держа в одной руке копье, Орк углубился в чащу, а Вала шла футах в шести за ним. Орк двигался медленно, чтобы не шуметь. Он весь взмок от напряжения. У него внезапно мелькнула мысль, что все преимущества на стороне преследуемого. Тут он споткнулся обо что-то. Под ногами, наполовину скрытое в траве, лежало копье. Его уронил человек-добыча. Стало быть, он тяжело ранен.

Несмотря на это, Орк не отказался от осторожности. Человек мог бросить копье, чтобы охотник подумал как раз то, что подумал Орк. А сам, возможно, затаился поблизости с охотничьим ножом в руке.

Орк молча указал Вале на копье. Она кивнула в знак того, что поняла.

В чаще, где должен был бы стоять птичий и звериный гомон, царила тишина. Обитатели леса следили за непрошеными гостями — сначала надо определить, не опасны ли эти двуногие, а потом уж продолжать повседневную жизнь.

Орк раздвинул правой рукой куст и заглянул за него. Его добыча была там. Человек лежал на спине, большой и совершенно обнаженный. У раскрытой руки лежал длинный нож. Из-под другой руки, зажимающей плечо, медленно сочилась кровь. Пот смыл всю грязь с его торса и ног, но кровь осталась.

— Хар? — сказал Орк.

Он не знал до этого момента, что преследуемый родом из деревни близ города-дворца и что охотится Орк на своего кровного брата. У Лоса было много детей от туземных женщин; Хар был одним из доброй сотни их. Превосходный следопыт, он научил Орка всему, что тот знал о лесной охоте Его ранил родной отец, Лос, метнувший свое копье в замеченную вдалеке добычу. А теперь Орк пришел сюда по кровавому следу Хара.

Хар, бледный под темным загаром, смотрел прямо на Орка, зная, что скоро умрет. Но не молил о пощаде. Вала, подойдя к Орку, сказала:

— Ты должен обагрить свой нож, племянник. Не подобает добивать его копьем. Подожди, сейчас я позову других. Они должны видеть, как ты это сделаешь.

Джим ощутил внезапную дурноту, охватившую Орка. Он знал, о чем тот думает. Ему предстояло перерезать Хару горло и слизать кровь с ножа. Умерщвление добычи и вкус крови не были внове для Орка, и раньше он никогда не чувствовал к этому отвращения. Вовсе нет. Но теперь… Он знал и любил своего кровного брата так, как только можно любить лебляббия — так назывались те, кто не принадлежал к властителям. Орк сказал себе, что скорее уж убил бы отца, чем Хара.

И все же придется убить Хара. Мало того — при этом нельзя будет выказать никакой жалости или мягкосердечия. Подошли все остальные, и Лос сказал:

— Так это Хара я ранил! А тебе выпало его убить… Чего только не бывает на свете!

— Да, ты ранил его, отец, — сказал Орк. — Мне бы никогда его не догнать, если б не ты. Почему бы его крови не вкусить тебе?

Лос нахмурился и сказал:

— Это не по-тоански. Делай свое дело.

Орк обошел вокруг куста, оцарапавшись о его жесткие листья. Остальные властители последовали за ним. Туземцы остались позади — там они и будут стоять, если только их не позовут посмотреть, как убивают дичь.

Глаза Хара затуманились, но он был не настолько плох, чтобы не узнать Орка, и прохрипел:

— Привет тебе, брат!

Он никогда раньше не называл так Орка. Хотя они оба знали, что Лос их отец, никто из них не упоминал об этом. Если бы Хар заикнулся о таком, его ожидало бы суровое наказание, возможно, даже смерть. Теперь, так и так обреченный на смерть, он мог говорить, что хотел.

— Ты бессмертен или почти бессмертен, — сказал Хар. — И все же тебя можно убить. Поэтому ты мне брат, кто бы там ни был наш отец.

Точно огонь пробежал по Орку. Его поразила не дерзость Хара, а правда его слов. Она устрашила Орка, как молния, сверкнувшая ночью с безоблачного неба.

— Делай свое дело, Орк! — сказал Лос.

— Не могу, — сказал Орк, повернувшись к нему лицом.

Лос, и не он один, отпрянул назад, будто внезапно наткнулся на полуразложившуюся падаль. Он потряс головой, поморгал и сказал резко:

— Я не понимаю тебя. В чем дело?

Орк набрал в грудь воздуха. Один только Джим знал, какое мужество требуется юноше, чтобы сказать то, что он сказал.

— Я не могу убить его. Он плоть от плоти моей. Он твой сын и мой брат.

Вокруг Орка все плыло. Острые грани реальности притупились и смягчились. Он чувствовал себя так, будто вступил в другой мир, который не совсем еще сформировался. Лос недоумевающе сказал:

— Что? При чем тут это?

Вала оглянулась и сделала Шеону, главному следопыту, знак подойти. Он тут же прибежал, как всякий лебляббий, которого зовет тоан.

— В чем повинен этот человек? — спросила Вала, указав на Хара.

Шеон сказал, глядя в землю:

— Святейшая, он убил сына нашего вождя, застав его в постели со своей женой. Сам Хар утверждал, что сын вождя бросился на него с ножом и что он убил того в самозащите. Но жена Хара показывала по-другому. Она сказала, что Хар хотел убить их обоих. В любом случае Хар должен был пойти в совет и подать жалобу. Наш закон не дозволяет убивать мужчину или женщину за прелюбодеяние. Хар мог убежать, если на него напали. Ничто не мешало ему это сделать.

Вала повернулась к Орку:

— Вот видишь? Он заслуживает смерти по законам своего народа.

— Так пусть они его и казнят, — сказал Орк.

— Это просто смешно! — крикнул Лос. — Ты глуп! Я не понимаю тебя! Он же не тоан!

— Он тоан наполовину, — сказал Орк спокойно, хотя далеко не испытывал спокойствия.

— Наполовину — еще не целиком, — сказал Лос. Он побагровел, и взгляд его стал свирепым. — Убей его! Сейчас же!

— Разве ты ничего к нему не чувствуешь? Ведь он твой сын. Или это для тебя ничего не значит?

— Племянник, да ты не в своем уме! — сказал Лувах. — Что с тобой?

Может быть, ты ударился обо что-нибудь головой?

— Что-то ударило меня. Оно не было материальным. Точно свет зажегся… трудно объяснить.

— Сейчас тебя ударю я! — взревел Лос и кулаком двинул Орка в челюсть, ошеломив его на несколько секунд. Когда в голове у Орка прояснилось, он увидел, что стоит на коленях.

У всех остальных, кроме Лоса, был такой вид, словно их тоже побили.

Мать Орка шепнула:

— Напрасно, Лос. С мальчиком что-то неладно.

— Поистине неладно, Энитармон! Он не настоящий властитель! Может, ты легла с каким-нибудь туземцем и позволила себе забеременеть от него?

Энитармон ахнула.

— Как можно говорить такие ужасные вещи! — сказала Вала.

В ушах Орка взревело. Рев был красным. Звуки не имеют цвета, но в голове часто происходит такое, что невозможно за ее пределами. Оскорбление, нанесенное матери, освободило из клетки все порывы ярости против отца, которые Орк привык подавлять с тех пор, как помнил себя.

Орк оказался во сне, где все было ярко-красным. Он как будто стоял вне своего тела и смотрел на себя самого. Он видел, как Орк, не выпустивший из руки нож, несмотря на свой краткий обморок, встает с земли. Видел, как Лос отступает, но недостаточно быстро, и лезвие вонзается, на несколько дюймов в его левую руку. Видел, как дядя Лувах бьет Орка по голове тупым концом копья. Видел, как Орк роняет нож и падает ничком, но переворачивается лицом вверх.

Потом он вернулся в себя. Отец занес над ним копье, держа его правой рукой. Мать с криком схватилась за копье и стала бороться с Лосом. Она вырвала оружие у мужа и нацелилась на него острым концом.

— Ты не сделаешь этого! — вскричала она. Было ясно, что она пустит копье в ход, если Лос попытается убить сына. Вала сказала высоким напряженным голосом:

— Лос! Лебляббий смотрят на вас!

Лос гневно обернулся. Шеон, главный следопыт, шел обратно к своим. Он не хотел, чтобы тоаны знали, что он видел их драку, но было уже поздно.

— Свяжите его! — сказал Лос, указывая на Орка. — Он отправится обратно во дворец! — Он достал пистолет из кобуры. — Пойдем со мной, Вала! Придется их уничтожить. Не оставлять же их в живых теперь, когда они видели, как мы пытались убить друг друга!

— Я думаю, Шеон единственный, кто нас видел. И он никому не скажет.

— Я не хочу рисковать. Не можем же мы допустить, чтобы они думали, будто мы не лучше их.

Ему хотелось убить хоть кого-нибудь. Раз ему не дали убить сына, он перебьет лебляббиев. Может быть, в другой раз он послушал бы Валу — но не теперь.

Вала прикусила губу, однако сказала: «Хорошо», — и ушла с Лосом, тоже достав пистолет. Как Орк узнал позже, туземцы догадались, что хотят сделать властители. Наиболее пассивные и религиозные остались на месте, покорные своей участи. Четверо лебляббиев, однако, убежали в лес. Они будут навеки изгнаны из своего племени, за их головы назначат цену, и в следующий раз, когда тоаны устроят охоту, дичью послужат они.

Орка перевернули и связали ему руки лентой, которую его мать достала из своей сумки. Завязывая узел, мать нагнулась к нему и прошептала:

— Не серди больше отца. Я сделаю все, что смогу, чтобы его успокоить.

— Он меня убьет, — сказал Орк. — Он ненавидит меня. Всегда ненавидел.

В чем я провинился перед ним, мать?