Гнев Рыжего Орка

ГЛАВА 11

Джим немногое помнил из того, что было после их отъезда из кафе. Многие подробности гораздо позже рассказал ему Боб Пеллегрино, который не так напился и накачался наркотиками, как все прочие, поскольку вел машину. Но и Боб был не в том состоянии, которое можно было назвать химически ненасыщенным.

Сарай зловеще чернел в прерывистом лунном свете. Если Думский там, то либо у него нет света, либо ставни плотно прилегают к окнам. Ротвейлера не было ни видно, ни слышно. Сортир — говорили, что в нем три дырки, — смутно маячил футах в восьмидесяти от сарая, слева от них. Далековато от сгоревшего дома, который высился в глубине двора, как могильник. Старому Думскому будь здоров сколько тащиться до нужника.

Все вывалились из машины. Боб предупредил их, чтобы не шумели, но План уже хлопнул дверцей. Не успел Боб ему выговорить, как Плана стошнило. Он отбежал назад и залез в придорожные кусты, чтобы заглушить издаваемые им звуки. Даже и теперь они казались чересчур громкими Пеллегрино, ставшему нянькой для всей компании. Он уже собрался пойти заставить Плана заткнуться, но остановился. Из тьмы по ту сторону изгороди послышалось глубокое рычание. Все мигом притихли.

Лихорадочно шаря глазами во мраке, они рассмотрели за воротами громадного пса. То, что он только рычал и едва вырисовывался в ночи, делало его еще страшнее. Пеллегрино, бормоча: «Ну, собачка… Хорошая собачка!» — подошел к нему поближе. И перекинул через ворота припасенный гамбургер. Он шлепнулся на землю, и через пару секунд Боб обернулся и прошептал: «Готово, сожрал».

Санди Мелтон по дороге подбавила в гамбургер еще и ЛСД. Вот интересно, сказала она, какие галлюцинации могут быть у собаки. Джим вспомнил это, потому что тогда ему стало очень смешно. Пес все рычал. Потом, через несколько минут, рычание стало слабее, он, спотыкаясь, побрел прочь и футов через тридцать свалился.

Створки ворот скрепляла тяжелая цепь, запертая на большой замок. Джим перелез через ворота, обмотанные сверху колючей проволокой, помог перелезть Пеллегрино, потом они вдвоем помогли Сэму и Стиву. Все они раскровянили себе руки, но боли не чувствовали.

— Мать честная! — сказал Сэм. — Гляньте, сарай превратился в замок!

Он весь из стекла и бриллиантов, так и мерцает при луне!

Никто не сообразил сказать ему, что сейчас луна как раз спряталась.

У Джима зрительных галлюцинаций не было, зато он чувствовал, что ноги у него выросли, точно в сказке о семимильных сапогах, и он может добраться до сортира одним прыжком. Его отвлекли девушки, отказавшиеся лезть через ворота. Они видели колючую проволоку и видели, как оборвали себе одежду ребята.

— И потом, — сказала Санди Мелтон, — надо же кому-то позаботиться о Плане. Вдруг нам придется улепетывать — не бросать же его.

— И то верно, — согласился Боб. — Ладно, мы скоро, да вы нам и ни к чему. Посадите Плана в машину.

Трое парней пошли по усыпанной гравием дорожке, ведущей от ворот к темной груде бывшего дома, потом свернули к сортиру. Когда они подошли к этому пахучему сооружению, из разрыва в тучах на них хлынул лунный свет. Видно было даже полумесяц, вырезанный на двери.

Джима удивило то, что Боб, Сэм и Стив тоже добрались до уборной одним прыжком. У них-то ноги не вырастали. Потом Боб спросил:

— А где Сэм?

Джим хотел показать, что вот он, Сэм, около него. Но Сэма там не оказалось. Он так и остался на полпути между воротами и сортиром, пяля глаза на сарай. После Джим сообразил, что ему только казалось, будто Сэм идет рядом. А может, рядом с ним шел кто-то другой, неизвестный?

— Ладно, — сказал Боб. — Без него обойдемся. Только не забыть захватить его на обратном пути.

Они зашли с северной стороны сортира и принялись все трое толкать его. Будка качалась взад-вперед, но не переворачивалась.

— Да эта штука тяжелее, чем мамины пончики! — сказал Боб. — Погодите.

Надо ее раскачать, выйти на нужную частоту колебаний, а потом, по моей команде, наваливайтесь что есть мочи!

И они снова взялись за дело. Когда они наконец поднажали и нужник опрокинулся, раздался крик. Они повернулись посмотреть, что за шум, и тут выпалил дробовик, и заряд ударил по листьям ближнего дерева. Стив заорал и бросился бежать, а Пеллегрино упал и увлек за собой Джима. Вдвоем они провалились в яму, в самую жижу — упали ногами вперед и быстро погрузились по шею.

Дробовик грянул снова. До Джима слабо донесся визг девчонок. Стива больше не было слышно. Джим и Боб громко взывали о помощи. После мгновенной тишины послышалось рычание, и к ним в дыру свалилась собака. Точно мщение, ниспосланное богами, она плюхнулась прямо перед ними, окатила их головы и открытые рты, выскочила наверх, как пробка, и начала барахтаться.

Джим коснулся носками дна — он надеялся, что это дно. У Боба, который был повыше, торчала над жижей вся голова. Джим сидел по самый подбородок. Но обезумевшая собака задела его, и он ушел вглубь.

Позже Джим выяснил, что ротвейлер как-то очухался и прибежал, а может, подошел, поскольку был еще слабым и осоловелым, к яме. Еще не совсем придя в себя, он то ли упал туда, то ли прыгнул.

Теперь им с Бобом приходилось опасаться, как бы пес их не покусал — его мощные челюсти могли сдавить с шестисотфунтовой силой — как бы он не поцарапал их, колотя передними лапами, и как бы он их не потопил. Видели они все очень смутно, поскольку лунный свет в яму не проникал, а глаза им залепило. Потом Боба стошнило, что вызвало такой же рефлекс у Джима. Хуже им от этого не стало — хуже стать уже не могло — но и улучшения никакого не последовало. Наоборот, очень трудно уворачиваться от собаки, когда тебя выворачивает наизнанку.

Наконец Джим, вложив в это последние силы, сгреб собаку за уши и с яростью погрузил с головой в жижу. В этот миг сверху сверкнул фонарик и надтреснутый старческий голос заорал:

— Оставь собаку, не то пристрелю! Не трожь ее, ты!.. — Дальше Джим не понял: Думский перешел на польский.

— Не стреляй, Бога ради! — крикнул Джим и выпустил собаку. Она выплыла, ворча и отфыркиваясь, но нападать на него больше не стала. Смекнула, что надо беречь силы, чтобы удержаться на плаву и не захлебнуться. Она бешено гребла лапами, только-только оставаясь на поверхности.

— Дурак! — завопил Боб. — Ты ведь и собаку тоже убьешь!

Собака мало его волновала, но у него хватило смекалки сообразить, что Думский не в себе от ярости, если не понимает, что может натворить в этой тесной дыре выстрел из дробовика.

— Ой-ой! — сказал Думский. — Не уходите пока! Я сейчас вернусь.

— Так и быть, подождем, — сказал Боб и простонал: — Господи, ну и вляпались!

Думского не было что-то очень долго, хотя в самом деле, наверно, прошло не больше двух минут. Кряхтя и охая, старикан опустился на колени рядом с ямой. Потом что-то слегка задело Джима по лицу. Он не понял, что это такое, пока Думский не посветил вниз фонариком — это была веревка, которую старик им спустил.

Вдали, но достаточно ясно, перекрывая крики девушек, послышался вой сирены — к ним ехала полиция.

— Обвяжите собаку веревкой! — сказал Думский.

— А мы? — завопил Боб.

— Сначала собаку!

— Да ты в своем уме? — выкрикнул Джим. — Как мы это сделаем? Он же нам руки откусит!

— Вытащи нас отсюда! — подхватил Пеллегрино. — Мне дышать нечем!

Темно в глазах! Я сдохну, если не выберусь отсюда сию минуту!

— Так вам, засранцам, и надо. Обвязывайте собаку, а потом, глядишь, и вас вытащу.

— Мы подохнем тут! — взревел Боб и поперхнулся — волна экскрементов, вызванная барахтаньем животного, захлестнула ему рот.

— Обвязывайте собаку! — заорал в ответ Думский. — Да быстро, а не то уйду, и подыхайте себе!

Этого просто нельзя было сделать без риска быть покусанными. Но тем временем сирена, завывавшая уже где-то вблизи, смолкла. Хлопнула дверца машины. Мужской голос что-то прокричал. Думский, пробурчав что-то, ушел. Джим подумывал о том, не потопить ли опять собаку. Дохлую ее легко будет обвязать. Но Думский застрелит их, если собака погибнет.

Снова прошла целая вечность. Потом Джим услышал приближающиеся голоса Думский отпер ворота и впустил полицейских. Никогда еще Джим так не радовался приходу полиции — теперь он был прямо-таки счастлив. Лишь бы вылезти из ямы — а там будь что будет.

Фонарь полицейского осветил дыру. От души посмеявшись, патрульный сказал:

— Бога ради, Пит, погляди туда! Такого ты еще не видал!

Пит поглядел и тоже посмеялся.

— Ну, ребята, вы по уши в дерьме, и это факт!

Они ушли с Думским и после очередного долгого промежутка вернулись, неся лестницу. Опустили ее вниз и велели Джиму с Бобом вылезать. Но собака не пускала их, загораживая дорогу. Думский тем временем настаивал, что надо вытащить собаку, а если ребята вылезут первыми, кто же обвяжет ее веревкой?

— Мы туда не полезем, — сказал полицейский. — Если хочешь, спускайся и обвязывай ее сам. Но сначала должны вылезти мальчишки.

Думский спорил, но безуспешно. Лестницу перенесли на другую сторону ямы. Джим выбрался первым. Он так ослаб и руки так скользили, что это далось ему непросто. На землю с верхней перекладины он выполз сам — полицейские ему помогать не стали. Следом выкарабкался Боб и улегся, отдуваясь, рядом с ним. Старый Думский, ворча, полез вниз по лестнице, которую снова переставили поближе к собаке. Потом полицейские стали вытаскивать пса. Ротвейлер, не успев оказаться над ямой, попытался укусить одного из них, и его тут же кинули обратно. Думский заорал на них, когда его окатило — он и без того перемазался. Наконец собаку вытянули, хотя полицейские и ворчали по поводу грязной веревки. Думский вылез одновременно и потащил собаку к сараю, где начал мыть ее из шланга. Пес взвыл под струей холодной воды.

— Идите-ка тоже под шланг, — сказал полицейский по имени Пит. — Таких вонючих мы в машину не посадим.

Джима в тот момент ничто не волновало, кроме себя самого. Сэм все еще пребывал в трансе, завороженный сараем, который представлялся ему Изумрудным Городом страны Оз. Полицейская машина въехала в ворота и стояла у сарая. В свете ее фар стояли сиротливой кучкой девочки. Стив, как видно, убежал, а План так и остался в кустах.

Пит вызвал по радио подкрепление, а его напарник Билл погнал Боба с Джимом к сараю мыться. Когда они подошли, пес вдруг кинулся на своего хозяина. Наверно, у него помутилось в голове от ночных событий, от наркотиков и от холодного душа. А может, он напал на Думского сознательно Может, он никогда не любил старика.

Так или иначе, пес повалил Думского и впился ему зубами в левую руку. Думский завопил — челюсти ротвейлера сомкнулись на кости, и сквозь рукав пиджака просочилась кровь. Полицейские, не сумев оттащить собаку, пристрелили ее. Думский от этого впал в бешенство. Он бросился на полицейских — им пришлось надеть на него наручники и взять под арест. Потом Пит вызвал «скорую».

А Билл стал поливать из шланга Джима и Боба. Ребята вопили и плясали под струей, моля о пощаде. Но пощады не было. Потом Пит вынес из сарая полотенца, чтобы они хоть как-то обсушились.

— У нас же пневмония будет! — кричал Пеллегрино.

— Вам повезет, если отделаетесь только этим, — сказал Пит.