Главная роль 4

Глава 19

На позолоту, доносящиеся до гостиной перед залом для приемов звуки работы оркестра, обрывки разговоров и смеха уже давно было все равно — к фону моей нынешний жизни я привык. Привыкла и сидящая рядом со мной на стульчике стиля «рококо» Ксюша, и нервничала, обижалась и радовалась одновременно она совсем не из-за декораций.

Носки туфелек ритмично стучали по полу, пальцы рук теребили платочек, золотисто-карее — в цвет глаз — платье шуршало от постоянных движений. Впервые вывести Великую княжну в свет за рубежом — это моветон, и обидит многих подданных Империи, поэтому мы с Дагмарой и Александром успели сделать это до отъезда — Император на приеме был представлен сидящим в богато исполненном кресле с маленькими колесиками, ничуть не умаляющем его достоинства. Состояние стабилизировалось, и Александр теперь будет попадаться на глаза подданным чаще.

Тем не менее, сегодняшний вечер гораздо более значим — Ксюша просила меня оборонять ее от потенциальных ухажеров, чтобы она могла сочетаться с любимым Сандро, и я осторожно пообещал так и делать, но сегодня в Берлин слетелась вся верхушка Европы. Многие, полагаю, прислали своих лучших женихов — русская принцесса «на выданье» ценнейший актив, а августейшим семьям так сложно в последние годы находить достойные пары! Словом — нервничала Ксюша из-за грядущих международных «смотрин».

Обижалась она, понятное дело, на меня — ничего не сказал, вскочил на коня и был таков! А посоветоваться? А держать в курсе? Она же так сильно помогала мне на пути к Маргарите!

Радовалась, как ни странно, тоже за меня — брат не стал скучно пилить до Берлина на поезде, а сделал аж вот такое! Разве это не повод им гордиться и смотреть на высокородных женихов, которые вот-вот начнут приглашать ее на танцы, как на неспособное на реально романтичный поступок дерьмо?

Ох, романтика… Высоко я своим «ночным визитом» планку задрал, как бы скучать моя Марго не начала. Придется держать марку и что-нибудь придумывать. Задел на брак, однако, хороший. Мысленно переехав во вчерашний день, я откинулся на стуле.

— Прости, что так долго.

Марго на эти слова ответила отблеском звездного неба в глазах, улыбкой, подтягиванием лежащего на ее плечах одеяла и несколько обескуражившими прямотой словами:

— Я ждала тебя. Всю ночь. Весь этот долгий год.

Улыбнувшись и спрыгнув с подоконника — Маргарита сделала крохотный шажок назад, что обидно, потому что я не маньяк, а приличный человек — я перешел к делу:

— Вилли дал нам мало времени — сейчас он идет сюда обычным путем, и, надеюсь, не торопится, но нельзя терять ни минуты.

Я подошел ближе.

— Насколько же жалки эти фотографии — они не смогли запечатлеть и малой толики твоей красоты.

Марго отступила, я сделал еще шаг, сократив расстояние в плюс себе. С выражением почитав немного тематического Гёте, добавил от себя:

— Все эти слепцы пытались сбить меня с пути, — протянув руку, коснулся спадающих из-под ночного колпака волос невесты. — Пытаясь сосватать мне никчемных пустышек.

Маргарита замерла напуганным сурком и закрыла глаза — если я сейчас сдерну с нее одеяло и возьмусь за ночную рубашку, моя принцесса не станет мешать — к обоюдной нашей радости, смею надеяться. Увы, времени нет.

— Что они мне? Увешанные тряпками и драгоценностями манекены, не более. Мне не нужна пустышка, мне нужен человек, с которым я могу поговорить обо всем на свете…

Марго, осознав, что падать с ней на кровать я не спешу, открыла глаза, и с каждой моей фразой они наполнялись блеском, а веки опускались все ниже.

— Мне нужен человек, который станет мне верной и деятельной опорой. Мне нужен человек, отмеченный Господом многими талантами и живым умом. Мне нужна Императрица.

Личностные качества — это прекрасно, но Марго же девочка, и может подумать, что я так сильно на них напираю потому что больше ей гордиться нечем, и вставленный в самом начале монолога комплимент о красоте чисто «для галочки». Закрепляем:

— Твои внутренняя и внешняя красота великолепно дополняют друг друга. Твои глаза… Твои губы… Твоя фигура… Твои волосы…

Две минут комплиментов по идее достаточно — Маргарита выглядит прямо счастливой, и это греет мне душу. Сработаемся.

Отступив на шаг, я опустился на колено и протянул Марго руку:

— С каждым днем моя любовь к тебе становится лишь сильнее. Твои письма, твои телеграммы стали для меня спасением в самые черные времена. Маргарита, ты станешь моей женой?

Такого поворота, похоже, невеста не ожидала — опешив на пару секунд, она протянула руку и вложила свою миленькую ладошку в мою. Хватка на одеяле ослабла, и я испытал целую гормональную бурю, увидев шею и ночную рубаху. Какие же пасторальные времена! Казалось, меня такое вообще возбудить неспособно, но посмотрите на меня теперь!

— Да, — тихо ответила Марго, сжала мою руку крепче и усилила. — Тысячи раз «да»!

— Ты сделала меня самым счастливым человеком на Земле!

— Нет, ты! — перенаправила она и начала обживаться в новом, особо важном и ценном для меня качестве. — Больше не рискуй так — а если бы ты свернул себе шею?

Беспокоится, но это она зря. С улыбкой поднявшись на ноги, я подтянул Марго за руку поближе к себе — совсем легонько, поэтому подошла она по сути сама — и перевел тему:

— Мне нужно столько всего тебе рассказать, и осознание того, что у нас впереди целая долгая и счастливая жизнь наполняет меня восторгом! — и, без паузы, немного романтической фигни про мой богатый внутренний мир и беспросветное одиночество, спасти от которого может только жена. — Ах, как мне не хватало тебя все это время! Вокруг меня так много лизоблюдов, подлецов и лжецов! Мне нужен человек, на которого я могу опереться. Человек, который будет любить меня так же сильно, как и я его. Каждый день я благодарю Бога за то, что он даровал мне величайшую драгоценность — любовь к тебе.

Теперь метафорический шажок назад, который начнем с грустной усмешки и демонстрацией уверенности в себе — главного атрибута уважающего себя мужчины:

— Прости, мне не следовало пугать тебя дворцовыми интригами — ни единой проблемы, с которой я бы не справился, попросту не существует, и да будет Бог милостив к нашим врага. Россия — прекрасна, необъятна, она одна — целая вселенная, и я уверен, что ты полюбишь ее всем сердцем, а мой народ ответит своей Императрице тем же.

Совсем бедную юную девушку молодецкий напор захлестнул — даже не знает, что говорить в первую очередь, но мне достаточно подернутых розовой дымкой глаз, чтобы понять правильность выбранной стратегии. Грустно и неуместно вспоминать это сейчас, но в будущем (в моей прошлой жизни) я и на пять процентов так не старался, как сейчас. А как иначе — с теми мне не надо было жить всю жизнь под одной крышей, и Маргарите они в подметки не годились.

— Я… я тоже тебя люблю.

Слова прозвучали так мило-неуклюже и смущенно, подкрепившись качнувшимся помпоном ночного колпака, и при этом так искренне и обезоруживающе, что в моей душе поднялась крышесносящая волна восторга, и планировавшаяся пошлость в виде достойной бульварного романа фразы «один поцелуй, чтобы продержаться до завтра» с последующим собственно поцелуем была признана никчемной. Целуем ручку:

— Спасибо, что позволила мне объясниться как должно.

В дверь постучали и одновременно с этим, очень медленно, но неумолимо начал поворачиваться ключ в замочной скважине.

— Вилли слишком спешил! — высказала обиду Марго и быстро отошла на три шага, укутавшись в одеяло плотнее и прикрыв им доселе видимые мне, одетые в чулки ступни ног.

Хорошие ножки.

— Прости мое косноязычие, — успела добавить Маргарита.

— Прости за мое нетерпение, — с улыбкой извинился я в ответ, и дверь в спальню открылась.

Обернувшись на проход, я улыбнулся стоящему в столпе света Вильгельму:

— Ваше Императорское Величество, от всего сердца благодарю вас за понимание и возможность объясниться с любимой так, как велело сердце.

Кайзер растянул губы в улыбке, кивнул и спросил сестру:

— Маргарита, каким был твой ответ на предложение Его Императорского Высочества?

Подняв на Вилли бровь, Марго с удивлением в голосе ответила:

— Ну конечно же я согласна! Я люблю Георгия. Спасибо за щедрый подарок, Вильгельм.

Улыбка кайзера стала шире:

— Видеть, как соединяются любящие сердца — величайшее удовольствие, и как твой брат и твой Император, я даю свое благословение на брак. Ваше Императорское Высочество, — повернулся ко мне. — Я уверен, что вы сделаете мою сестру счастливой.

— Наш ждет много удивительных лет, — улыбнулся я Маргарите. — Спокойной ночи.

— Приятных снов, — пожелала она в ответ, и мы с кайзером пошли через вереницу гостиных, коридоров и галерей.

Первым, едва закрылась дверь спальни, заговорил пышущий благодушием Вилли:

— Ах, молодость! Когда-то и меня любовь толкала на рыцарские подвиги, — вздохнув, он грустно улыбнулся, почти процитировав Александра. — Жениться по любви — невероятное счастье для нас. Как брат Маргариты и твой кузен, я чувствую за вас обоих огромную радость, Георгий.

Мы перешли на имена еще на этапе переписки, а перед Маргаритой блюли остатки протокола.

— Это очень важно для нас, Вильгельм, — благодарно кивнул я.

— Полагаю, ваш брак станет радостным событием и для подданных наших Империй, — добавил кайзер.

— Мы, русские, питаем изрядное уважение к немцам, — улыбнулся я. — Но как-то так в истории все время получается, что очевидный и грозящий невероятной пользой нашим странам союз приводит к цепи печальных событий, делающих его невозможным.

Вилли с воодушевлением пошевелил усами — думал, взвешивал, считал, немножко читал историю, а еще очень удачно ненавидит англичан — и счел подобное начало достаточным:

— Ты проделал долгий путь, кузен, и с моей стороны было бы неуважением начинать тяжелые разговоры.

Он хлопнул в ладоши, и около нас материализовался пожилой лысый немец в круглых очках и ливрее камердинера.

— Чувствуй себя как дома, — пожелал мне Вильгельм. — Доброй ночи.

— Спасибо за гостеприимство, кузен. Доброй ночи.

Кайзер бодрой походкой направился в одну сторону коридора, а я, за слугой, в другую.

Проснулся я в два часа дня — все-таки сильно устал вчера — в момент, когда Императорский поезд уже подъезжал к Берлину. Одевшись, я известил о своем пробуждении хозяев дворца, и Вильгельм с другими местными ВИПами довезли меня до вокзала в своем кортеже, радуясь эрзац-секретности как играющие в шпионов мальчишки. В глазах и без того неплохо ко мне относящихся немцев — они же прагматики, и предложенная мной конфигурация на будущую Большую войну для любого имеющего мозг немца выглядит гораздо приятнее «оси зла» из Германии, Австро-Венгрии и турок с итальянцами — ночным путешествием я набрал немало бонусных очков. Ну и что, что у них даже в сам язык (который на менталитете сказывается в первую очередь) зашита возможность обрезать куски слов, соединяя их в одно — читай, с первых дней жизни маленький немец приучается к оптимизации и рационализации. Люди везде плюс-минус одинаковые, с поправкой на систему образования, и такая штука как залезть невесте в окно ради признания в любви вызывает понимание.

Перед вокзалом, меж двух складов, поезд сделал остановку, и я воспользовался возможностью, чтобы незаметно для заполонивших вокзал и площадь перед ним немцев присоединиться к своим, сразу же нарвавшись на обиженно надутые сестренкой щеки. Ну прости, так было надо. Пока Ксюша высказывала мне смесь обид и восторгов — девочка же, не могла жеста не оценить — поезд добрался собственно до вокзала, и мы отправились подвергаться официальной вступительной церемонии, чтобы после нее заселиться не в посольство, как планировалось, а во дворец, как решили мы с гостеприимным парнем Вилли. Ну нафига мне время терять на поездки туда-сюда? Лучше тупо поживу у кайзера недельку, всяко полезнее получится. Ух и влетим мы немецкому Двору в копеечку!

Еще по пробуждении мы с Вильгельмом обсудили «легенду»: по ней мы с Вилли и Марго заранее обо всем договорились, и, когда я влез в спальню принцессы, меня там ждали как кайзер, так и вся остальная семья. Полностью убивает романтическую компоненту, но кто в это поверит, верно? «Ах, какое ужасное нарушение протокола, но они так юны и так сильно влюблены!..», «Ах, непростительная авантюра, но какая потрясающая любовь!..».

Долгие, красивые ухаживания без спешки — залог хороших, длительных отношений, потому что после комплексного, однодневного экспресс-свидания со «все включено» строить семью уже как-то и не интересно. Так же, медленно, но неотвратимо, я продолжу действовать и дальше.

За малым торжественным обедом — Большой обед будет завтра — кайзер демонстративно орудовал сухой рукой — непросто ему это дается, надо полагать, а еще труднее давались тренировки. Многое говорит о характере, и я запомнил. Запомнил и парочку умеренной толщины намеков — мол, Вилли вчерашней ночью пошел мне навстречу, а я, стало быть, теперь у него в должниках. Хрен там плавал — нас на такие примитивные, чисто детские подначки не поймаешь. Оказанная заранее услуга считается бесплатной, а он ничего и не сделал — разве не хочет счастья своей дорогой сестре? Нет? Просто ужасно, Вилли — вы же родственники, как так можно?

Я, впрочем, на его месте вел бы себя точно так же — влюбленным ослом вертеть можно почти как угодно, но я же не такой, а значит ничего кайзеру не обломится. Не обломится так, чтобы Марго не обиделась — просто моё личное отдельно от государственного. Немного грустно — она-то меня любит всей истосковавшейся за два десятка лет жизни во дворце душой, а я просто притворяюсь. Что ж, если притворяться последовательно, системно и достоверно, девичье сердце ничего не потревожит, а я действовать именно так и собираюсь. Толковый актер должен вживаться на все сто в любую роль, и пока у меня неплохо получается. Кроме того, Высочайшая семья — это союз не только духовный, но и политический, а значит я не сильно прогадаю, если стану относиться к своей семье так же добросовестно, как к любой другой работе.

Пока мы обедали и расселялись по апартаментам — воссоединившийся со мной Андреич прекрасно говорил по-немецки, но до «ужо я вас!» не снизошел — все-таки чужой дворец. Пыль, однако, в паре мест демонстративно платочком вытер и отдал почти не испачкавшуюся тряпочку слуге немецкому, с ехидной просьбой сжечь такую жуткую грязь.

— Чему ты смеешься? — заметила моем лице улыбку Ксюша.

Я подманил ее поближе и не очень-то вежливо для остальных присутствующих в гостиной господ, на ухо и шепотом, рассказал. Не очень-то вежливо, но приемлемо: мы же брат с сестрой, нам можно чуть больше.

Княжна рассмеялась чуть громче, чем история того заслуживала — от нервов — и поделилась чувствами:

— На нашем приеме я чувствовала себя зверьком в зоопарке — все на меня совершенно ужаснейшим образом пялились!

— Так это же прием в твою честь, — с улыбкой развел я руками. — На кого еще им было пялиться? Ты держалась великолепно, и эти наши сливки общества тобой восхищались. Теперь у тебя задача сложнее — показать этой чопорной, погрязшей в материализме Европе всё величие и красоту русской Великой Княжны.

— Готова разбивать сердца и вгонять в ничтожество одним лишь взглядом, — ухмыльнулась Ксюша.

Вот оно, моё дурное влияние!

Оркестр стих, и из зала донеслись слова церемониймейстера:

— Его Императорское Высочество, Государь, Наследник, Цесаревич и Великий Князь Георгий Александрович и Великая Княжна Ксения Александровна!

Ксюша взяла меня под руку, и мы отправились «разбивать» и «вгонять».