Гипнотизер в МВД: тотальный контроль. Том 3

Глава 9 Тени в углу

Полина шутливо подняла кружку с кофе. Посмотрела на меня.

— За двух баламутов. Баламутов человеческих душ.

Я кивнул. Поднял в ответ свою кружку с чаем.

— За вскрывателей черепов.

Мы отпили из кружек. У меня терпкий грузинский чай. С одной стороны, сразу видно, натуральная вещь. Настоящий аромат. В двадцать первом веке, в эпоху чайных пакетиков и электрочайников, такое трудно встретить.

Но, с другой стороны, запах тот еще. Дешево и сердито. Не мешало бы достать цейлонский. Или индийский. Устроить дома чайную церемонию.

Но вернемся к нашим плюшкам. К нашим странным девочкам. Утверждающим, что их ведут голоса в голове.

Мы столкнулись с Полиной на выходе из УВД. Поздним вечером. Хотя вокруг светло.

Я выходил из здания. Она заходила. В руках пачка бумаг.

— Ох ты ж, опять вы, — вырвалось у меня. — Какими судьбами? Вы точно не сотрудник органов?

Сапфирова обольстительно улыбнулась. Хотя, она всегда так улыбалась. Всем и каждому.

— Такой же сотрудник, как и вы. Одна из моих подруг проходит по делу подозреваемой. Она отказывалась говорить. Хвалыгин просил помочь узнать у нее все подробности.

Это как так? Она имеет ввиду, что помогла расколоть подругу? Что же ты за женщина такая, Сапфирова.

Хотя мои мысли вряд ли отразились на лице, Полина догадалась, что у меня на уме. Улыбнулась еще шире.

— Да что же, Ян. Ты невесть что обо мне подумал. Я помогаю людям. Моя подруга невиновная. Я только вытащила наружу то, что она пыталась скрыть. Ее скоро отпустят.

Ага, как же. Вы та еще штучка, товарищ Сапфирова. Очень и очень подозрительная.

С тех пор, как в прошлой жизни, эстрадник-менталист, мой конкурент, украл мои секреты и пытался испортить мой номер, я не верю экстрасенсам. Считаю всех их мошенниками. Без разбору.

— Весьма похвально. Активная гражданская позиция, — протянул я. — Ну что же. Желаю удачи. Чтобы разговорить подругу.

Сапфирова надула губки.

— А ты еще и насмехаешься. Нет, чтобы пригласить даму на ужин. А я-то, дурочка, обрадовалась. При виде тебя.

Это что-то новенькое. Она сама вешается мне на шею. Почему бы не поиграть с ней? В кошки-мышки.

— На ужин? — я приподнял бровь. Просто так звать ее я не собирался. — Обычно я не ем в такое время. Но выпить чашку чая. Пироженку скушать. Это можно.

Сапфирова снова улыбнулась. Она и в самом деле такая отходчивая? Или это все наиграно?

— Я уже успела перекусить. И от чая не откажусь. Хотя, лучше даже кофе. Чай иногда влияет на мою способность слышать голоса. Ждите меня здесь. Я сейчас. Мигом.

Она упорхнула в здание. Я остался у входа. Прошелся туда-сюда. Подумал.

Мне все равно нечего делать. Я только приехал обратно. После многомесячного отсутствия. Заселился в гостинице.

Предстоит восстанавливать все связи. Искать жилье. Снова начать выступления. Кстати, я так и не созвонился с Димой Колосковым. С организатором моих выступлений.

Надеюсь, он согласится взять меня вновь. Хотя, куда он денется. Надо будет, заставлю его с помощью гипноза. Ха-ха.

— Ну, ты готов? — Сапфирова выскочила из здания. Мимо прошли парни, они сломали шеи, разглядывая девушку.

Я поймал такси. Мы поехали в кафешку неподалеку.

Ну как, кафешка. Почти ресторан. Называется «Тонкоухий эльф». На Стремянной. Знакомый администратор, дядя Ваня, при виде меня улыбнулся. Помнит, собака.

В свое время я поставил ему психологический «якорь». Чтобы пропускал меня, когда надо. Кодовое слово для активации приказа — «Крейсер „Аврора“».

Хотя, я ему как-то помог успокоить буйного посетителя. Так что код не понадобился. Дядя Ваня чуточку поклонился.

— Столик у окна. Помню, Ян Юрьевич, помню.

Вот как мы очутились в «Тонкоухом эльфе». Кушать ничего не стали. Я не хотел, Сапфирова тоже. Кофе, чай, пирожные и мороженое.

Я мазнул взглядом по посетителям. Привычно составил психологические портреты.

Здесь два зала. Громкая музыка звучала в другом. Там плясали и веселились.

А тут, в зале поменьше, отдыхали после работы. После тяжкого трудового дня.

— Ты уже выяснил, кто эти люди? — спросила Сапфирова. Она тут же заметила мой взгляд. — Я заметила, как ты глядел. На них. Мой голос в голове тоже нашептал про них. Хочешь, сверимся?

Я улыбнулся.

— Тут так тихо. Ты хочешь взбаламутить этот сонный пруд? Чуток взбодрить?

Сапфирова кивнула. Огляделась. Томно поправила волосы. У нее яркая красная помада. Очень качественная. Даже после кофе губки остались блестящими.

— Вот эти двое — капитаны второго ранга. Пришли отдохнуть после рейса. Скоро уйдут в море.

Я кивнул. Действительно, нетрудно распознать моряков в двух мужчинах за соседним столиком. Хоть они и в костюмах.

— Это преподаватель в институте, — Сапфирова прищурила глаза. Говорила с чуть заметной хрипотцой. — Пришел с супругой. Ужин ему организовали студенты. Чтобы сдать экзамены.

Хм, как это она догадалась? По очкам и рассеянному взгляду? По стопке бумаг и учебнику высшей математике на столе? Возможно, вполне возможно.

— А это… — Сапфирова задумалась. Прикрыла глаза. Что-то прошептала. Неужели действительно просит помощи у духов? Открыла глаза, покачала головой. — Нет, что-то не могу понять. Голоса умолкли. Попробуй ты. Вскрой ему череп. Как ты умеешь.

Я усмехнулся. Интересно. Она сейчас говорит правду? Или лжет? Намеренно пытается мне проиграть? Чтобы удовлетворить мою гордость и самолюбие.

— Он ремесленник, — сказал я. — Человек ручного труда. Но и работает головой. На руках остались пятна от машинной смазки. Хоть он и пытался их смыть. Но движения точные и скупые. Как у робота. Он гравер. Или резчик по камню. Или слесарь инструментальщик.

Сапфирова взглянула на меня с уважением. Теперь я почти стопроцентно уверен. Она и сама знала. Но пыталась меня подкупить. Психологически подкупить.

— Это сильно, — сказала она. — Ты тоже начал тут баламутить.

Она подняла кружку с кофе.

— За двух баламутов.

Мы выпили кофе и чай. А потом Полина предложила выпить чего покрепче. Мы раздавили бутылочку вина. Съели закуски. После полуночи вышли из кафе.

Прошлись до набережной. Полюбовались спокойной Невой. А затем я и сам не заметил, как так получилось. Что мы стоим и страстно целуемся.

Через пять минут страстных объятий Полина сказала:

— Поехали ко мне. Не хочу ничего слышать.

Ну что же. В таких случаях надо остаться джентльменом. И подчиниться желанию женщины.

Я поймал такси. Мы поехали к Сапфировой. По дороге целовались на заднем сиденье.

Ночь получилась бурной и продолжительной. Полина нисколько не сдерживала себя. Надеюсь, соседи выспались. Хотя, вряд ли. Слишком громко все вышло.

Под утро зазвонил телефон. Конечно же, он имелся у Сапфировой. Я слышал сквозь дрему, как девушка потянулась к тумбочке. Она стояла в ногах кровати. Недалеко от входа.

— Да, слушаю, — и тут же удивленно: — Ага, он здесь. Сейчас передам.

Она положила трубку. Вернулась ко мне. Потрясла за плечо.

— Милый, вставай. Тебе звонят с УВД. Это твоя волчица, Белокрылова.

Вот проклятье. Как она смогла отыскать меня здесь? Я поднялся, взял трубку:

— Слушаю.

В трубке немедленно раздался резкий голос Белокрыловой. Точно, это она. Во дает. Она меня даже из преисподней достанет.

— Климов, где ты ходишь? Забыл, что ли? Аксаков поехал допрашивать помощника Бокина. И еще пришли бумаги по гибели свидетелей Гуляева. Ты хотел немедленно с ними ознакомиться. Забыл?

Да, было такое. Но на самом деле, тут нет ничего срочного. Допрос Аксаков может провести без меня. А с бумагами я могу ознакомиться после обеда. Когда у меня перестанет раскалываться голова.

Но тут сразу видно. Белокрылова хочет, чтобы я уехал от Сапфировой. Как можно скорее.

— А как ты нашла меня? — удивленно спросил я. Потер лицо. Поправил волосы.

В голосе Белокрыловой я услышал торжество. И скрытую злобу.

— Ты что, думаешь один ты умеешь делать выводы? Тебя видели вчера с этой крашеной су… кхм, девкой. У входа в УВД. Вечером. С гребаной гадалкой. Вы ушли вместе. В гостинице тебя нет. Зная твой кобелизм, я не сомневалась, что ты окажешься у нее.

Похвально. Она проделала большую работу. Оперативно-розыскную. Эту бы энергию на расследование преступлений.

— Что я слышу, Анечка? — спросил я с улыбкой. — Ты ревнуешь? Не ожидал, не ожидал.

Белокрылова замолчала. Я слышал ее дыхание.

— Знаешь что, Климов? Пошел ты нахер, — она бросила трубку.

Я вернулся к Сапфировой. Девушка лениво лежала на боку. Спиной ко мне. Под одеялом угадывались изгибы роскошной фигуры.

— Что она хотела? — промурлыкала она. — Чтобы ты скакал к ней? Со всех ног. Как ослик за морковкой?

Одеяло сползло с плечами девушки. Обнажило белую кожу. Я поцеловал плечо. Одновременно думал, как быть дальше.

Ехать к Белокрыловой или нет? Пожалуй, съезжу на разговор с помощником Бокина. А бумаги по свидетелям подождут.

— Скакал не скакал, но дела не ждут, — девушка повернулась ко мне. Я поцеловал ее в губы. — Надо вставать. Я поеду к помощнику Бокина. И вообще, у меня масса дел. Но, в любом случае, это было божественно. Я про нас с тобой.

Девушка вытянулась на постели. Восхитительное зрелище. Даже сейчас, после бурной ночи, она сохранила привлекательность. Очень редкий дар.

— Это ничего не значит. Это все вино. Вечно оно сносит мне голову. Но да, мне понравилось. Хотя это ничего не значит. Ты очень занятный человек. Голоса говорят мне держаться от тебя подальше. Но я все равно поеду с тобой.

Мы поднялись и привели себя в порядок. Я позвонил в контору. Успел поймать Рэма. Он обещал заехать за мной.

Мы позавтракали. У Сапфировой холодильник набит битком. Всякими продуктами. Выйдя на балкон, я увидел, как наш «УАЗик» въехал во двор. Подъехал Рэм с Михалычем.

Спустя пять минут мы спустились вниз. Шофер и коллега ничего не сказали. Только Михалыч подкрутил усы. А когда Сапфирова спросила, как он спал, усмехнулся и сказал, что отлично.

— А мое лекарство? — ревниво спросил я. — Помогло тебе?

Шофер пожал плечами.

— Пока не знаю. Я его только сегодня применил. Посмотрим. Спасибо.

Аксаков молчал. Глядел в окошко. Держался за поручень. Он всегда отрицательно относился к чужакам. А такими считал всех людей без удостоверения.

Помощника Бокина звали Кривошеев Антон. Высокий молодой человек, крепко сбитый, серые глаза спрятаны за очками. В костюмчике с галстуком, все, как полагается.

— Да, у меня есть экземпляр речи шефа, — кивнул он. — Я сделаю копии и отправлю вам. Там указаны фамилии людей, кого Бокин считал замешанными в махинациях. И среди них, в том числе, и Бургасов.

Этот плотненький яйцеголовый уже несколько раз выныривает в допросах. Неспроста.

— Насколько серьезные правонарушения? — спросил Аксаков. — У вас есть доказательства? Нельзя просто так публично обвинить уважаемых людей. Бокин понимал, какой скандал поднимает?

Мы сидели в кабинете организации Бокина. Она состояла при Всесоюзном обществе «Знание». Располагалась в доме научно-технической пропаганды. Занимала здесь три кабинета.

Кривошеев усмехнулся. Снял очки, протер носовым платочком.

— Нет, ему плевать. Такой он был человек. Наполеон науки. Главное, ввязаться в бой. А там видно будет.

Очень интересно. Вот только меня смущало другое. Но я не успел спросить.

— Скажите, а что насчет его любви к женщинам? — спросила Сапфирова. Почти тоже самое, что хотел знать я. — Он и вправду был так любвеобилен?

Кривошеев снова улыбнулся. Покачал головой.

— Не хотелось бы говорить об этом. Но придется. Да, шеф был падок до малинки. Ни одну юбку не упускал. Задаривал подарками. Всю свою зарплату тратил.

Сапфирова нахмурила брови. Что значит подарки и зарплата?

— А где он находил их? Мы хотим знать про это все. Я чувствую, что вы недоговариваете. Тут замешаны деньги.

Я тоже вмешался:

— Точно. Деньги. И еще я хотел бы знать, кто такая Катя. Которая так взволновала Бокина, что он забыл про выступление. И поспешил к запасному входу.

Кривошеев замялся. Снова снял очки, протер, надел их. Тяжко вздохнул. Опустил плечи.

— Да, есть такое. Не хотелось бы говорить об этом. Но что есть, то есть. Шила в мешке не утаишь. Я приводил к нему и женщин за деньги. Он заставлял меня. Под угрозой потери работы. В том числе и Катю. Была такая, при гостинице «Интурист». То бишь «Астория». Он оттуда девочек любил.

Вот как. А говорили, что в Советском союзе не было проституции. Впрочем, было утверждение, что и секса нет. А он есть.

— Через кого вы там договаривались? — нахмурился Аксаков. Он едва сдерживался, чтобы не арестовать Кривошеева. Факты очень горячие. Тут можно много чего накопать. — Назовите имя. Вы понимаете, что участвовали в преступной деятельности? Проституция в нашей стране запрещена.

Кривошеев глядел в пол. Опустил голову, как провинившийся школьник.

— Его зовут Боцман. Имени не знаю. Работает в баре «Астории».

Ну, что и требовалось доказать. Аксаков походил на гончую, взявшую горячий след. Он тут же заторопился.

— Оставайтесь в городе, никуда не выезжайте, — предупредил он Кривошеева. — Мы скоро вызовем вас повесткой. И как можно скорее привезите речь Бокина. Сегодня же. Не позже четырех часов.

Мы вышли из здания. Сели в машину. Аксаков впереди. Мы с Полиной сзади.

— Теперь в «Интурист», Михалыч, на Морской, — сказал Аксаков. — Надеюсь, сегодня распутаем это дело. Все следы ведут к этой Кате. Или она сама убийца, или ее дружок. Боцман. Наверняка поругались с Бокиным. А потом прикончили.

Мы с Полиной обменялись взглядами. Девушка взяла меня за руку. Погладила. В голову сразу полезли воспоминания прошедшей ночи. Очень некстати. Я тряхнул головой.

— Не думаю, что Катя связана с убийством, — заметила Сапфирова. — Я же говорила, эта Катя — что-то другое. Не могу сказать, что именно. Но другое.

Машина петляла по улицам. Михалыч ехал быстро. Иногда Полину от резких поворотов бросало прямо на меня. Девушка покраснела.

— Никогда до этого не видела продажных женщин, — шепнула она. — Они правда у нас есть?

Я поглядел на нее. Она сейчас не врала, не играла.

В девушке поразительно сочетались непосредственная, почти детская наивность. И дьявольская проницательность.

Как так можно? Эти качества придавали Полине редкостную привлекательность. Изюминку.

— Сейчас увидишь, — ответил я.

Она придвинулась еще ближе. Щечки пылали от румянца.

— А ты когда-нибудь был с продажной женщиной? — спросила она застенчиво.

Конечно, был. В прошлой жизни. А в этой еще не успел. Поэтому я покачал головой.

— Нет, не довелось.

Полина отодвинулась. Улыбка сползла с ее лица.

— Странно. Ты как будто говоришь правду. И в то же время врешь. Как так может быть? Ты самый странный человек, из всех, кого я встречала.

Мы подъехали к «Астории». Вернее, к «Первому дому Ленинградского совета», как официально называлась гостиница. Шесть этажей, на углу двух улиц, очень примечательное здание.

Вошли внутрь. Аксакову пришлось показать удостоверение швейцару.

Внутри роскошь. Стены и пол выложены мрамором. Колонны облицованы красным деревом. На потолке огромные люстры. Просто шик.

Прошли в ресторан. Сейчас дневное время, посетителей мало. Сапфирова во все глаза разглядывала убранство. Мы с Аксаковым подошли к бармену.

— Чем могу помочь? — он протирал бокалы и любезно улыбнулся нам. Хотя сразу почувствовал, что мы не простые посетители.

— Мы ищем Боцмана, — сказал Аксаков. Показал удостоверение. — Где он?

Бармен перестал улыбаться. Покачал головой.

— Извините, товарищи. Не знаю такого.

Аксаков нахмурился.

— Не строй из себя дурачка. Где Боцман?

Бармен оставался неприступным. У гостиницы наверняка хорошая крыша.

— Вам лучше поговорить с директором.

Он положил бокал под стойку. Я заметил татуировку якоря и цепи у него запястье. Улыбнулся. И вмешался:

— Послушай, друг. Это ведь ты Боцман. Не надо мотать головой. Мы расследуем убийство. Очень серьезное убийство. И можем прямо сейчас увезти тебя с собой. И никакая крыша шефа не поможет. Наоборот, тебя постараются сделать крайним. И бросят нам на съедение.

Бармен вздохнул. Мужчина лет сорока. Рыжий. Усатый, с бакенбардами. В костюмчике. Руки волосатые до невозможности.

— Что вам надо?