Гималайский зигзаг

Глава четвертая Безумный полет

– И больше никакой самодеятельности, господа! – выдохнул Юсупов, отпивая глоток чая. – Ни-ка-кой!

Они сидели на открытой террасе большого белого дома, принадлежащего Ивану Алексеевичу Бацевичу, потомку весьма эксцентричного русского купца, перебравшегося в Дели еще в конце прошлого века и занимавшегося поставками кофе и чая. Дело пошло, а когда после 1917-го возвращаться стало некуда, семья Бацевича-предка прочно обосновалась в Индии, благополучно прожив под горячим южным солнцем весь двадцатый век. Сам Иван Алексеевич, в здешних местах, конечно, Джон Алекс, дородный мужчина пятидесяти трех лет, чем-то похожий на Черчилля, ныне владел несколькими магазинами в Дели и пригородах. Юсупов познакомился с ним в Лондоне несколько лет назад, и Бацевич любезно пригласил Феликса навестить его, если подвернется случай.

Вот случай и подвернулся. Правда, Юсупов побаивался, что хозяин дома не обрадуется при виде столь странной компании, но Бацевич, очевидно, придерживался принципа «Друг моего друга – мой друг». Места хватило для всех, да и вели себя спутники Юсупова прилично. Разве что Покровский-Бумба, сытно перекусив, все время порывался спеть. Эти потуги Феликс-Третий сходу пресекал, решив, что с него вполне хватит и господина Сипягина.

Сейчас они пили чай с ароматными сладкими хлебцами, усевшись вокруг круглого плетеного стола. Бацевич только что отбыл куда-то по своим коммерческим делам, извинившись и пообещав вернуться часа через полтора. Влажный теплый воздух отнюдь не способствовал физической активности, и даже неугомонный Перси поутих.

– Но что вы имеете в виду под самодеятельностью, босс? – как ни в чем не бывало поинтересовался Миша.

– Твою дурацкую выходку с чемоданом девки в аэропорту! Нужно хотя бы предупреждать меня!

– Да чтоб я так жил! Просто хотелось… – начал было Гурфинкель, но Юсупов был непреклонен, как его дедушка, добивавший Распутина резиновой дубинкой:

– Хватит! Мне все равно, что ты хотел! Идея с самого начала была глупой, равно как и маскарад! Интересно, как ты выкрутился в полиции?

– Сбежал… – виновато дернул длинным носом Миша. – А чего делать-то было? Когда они меня вели, я притворился, что потерял сознание. «Бобби», то есть… Ну, не знаю, кто они тут, в общем положили меня на асфальт, а я вскочил и убежал.

– Так просто? – недоверчиво поднял брови Юсупов.

– Ну да. Я вообще удивляюсь, как тут у них в Индии всех еще не обокрали. На улицах толпы народу, машины, коровы… Стянул чего, и беги, сроду не догонят.

– Зато если догонят, дадут хорошенько, – наставительно прогудел Покровский. – Вон у них полиция с палками какими! Прочувствовал, fraer?

– С палками – это точно – согласился Миша, почесывая поясницу. – Как есть прочувствовал, чтоб они все так жили каждый день!

– Только бьют они по-разному, – хмыкнул Юсупов. – Тебе еще повезло. Индийцы обыкновенно бьют по пяткам, по ногам. Запросто могут сломать кости стопы или повредить сухожилие, жалуйся потом…

– Да ладно вам, что уж теперь… Я таки убежал, девчонка ничего не сообразила, мало ли тут оборванцев! – примирительно заявил Гурфинкель. – Примочки поставлю – и всего делов.

– Ладно. Эту тему сняли. Бетси отбыла в Сринагар, и вам бы нужно поторопиться вслед за ней. Я останусь здесь, – Юсупов отметил, что при этих словах все облегченно вздохнули, – но буду периодически выходить на связь. Заканчивайте чаепитие и чтобы сегодня уже летели в направлении Кашмира!

– А ужина? – обиженно спросил молчавший все это время Перси. – Ужина кушать?

– В самолете, мой друг, в самолете. – брезгливо перебил его Феликс Третий.

– Как скажете, сэр – гулко вздохнул Покровский-Бумба. – А все-таки спеть надо. Душа просит! Эх!..

«Стой!» – хотел крикнуть Юсупов, но не успел. Бумба расправил грудь, гулко выдохнул:

Феликс Третий вспомнил рассказы деда о балах в Зимнем Дворце, о концертах Плевицкой, на которое тому доводилось бывать – и ему стало совсем кисло.

Все оказалось не так уж просто. Звонок в аэропорт принес грустную весть – пилоты внутренних линий неожиданно начали забастовку.

– Если дело такое срочное, я вам советую поговорить с кем-нибудь из пилотов-частников, – добродушно посоветовал чиновник из аэропорта. – Они могут согласиться, особенно если им хорошо заплатить. Более того, я знаю одного такого пилота, его зовут Ом Пракаш Гангули. Приезжайте прямо сейчас в аэропорт, я вас встречу и отведу прямо к самолету.

Юсупов передал все инструкции Мише и выделил ему не слишком большую, но приличную по индийским меркам сумму на дорожные расходы.

– Еще раз напоминаю, – вздохнул он, – никаких жертв, никакой пальбы и вообще забудьте про европейские штучки! У нас иная цель. И не сорите деньгами!

– Да чем же тут сорить, боже ж ты мой? – потряс пачкой Миша. – А что мы будем, извините, кушать?

Феликс чуть не застонал.

– Не помрете! Припасы купите в Сринагаре, время не ждет. Быстро хватайте свои пожитки и вперед, на такси!

Как и уговаривались, на вызов прибыл их старый знакомец – поклонник Шварценеггера. По пути он поинтересовался, куда собираются господа.

– В Кашмир, – буркнул Миша, прикидывая, какую часть выделенной Юсуповым суммы ему удастся безболезненно припрятать.

– Ой, это плохая идея. В Кашмире плохо, – опечалился таксист. – В Кашмире война.

– Что ж делать?

– Я надеюсь, сагибов не убьют, – с некоторым сомнением проговорил индиец и включил радио, откуда вместо привычной уже восточной мелодии грянул траурный марш.

Миша икнул, а Бумба, ведомый, вероятно, генетической памятью, сотворил крест.

Застревая в пробках, они добрались в аэропорт минут через сорок. Водитель долго махал им вслед рукой, то ли радуясь чаевым, то ли прощаясь навеки. Оглянувшись, Мочалка Перси заметил:

– Черномазая правду говорила. Моя слыхала я по ящику, что в этом Кашмире и впрямь война. Бух-бух!

– «Черномазая»? А сам ты, снегурочка, что ли? – огрызнулся Гурфинкель. – И вообще, не трави душу!

– Моя ничего. Моя не черномазая, а афроамерикана. А моя дядя защищала Гренаду! Она лично знал Мориса Бишопа! – хвастливо заявил Перси, но его слова не произвели должного эффекта, ибо спутники не знали кто такой Бишоп и имели довольно смутное представление о том, где находится Гренада.

Услужливый чиновник из аэропорта, имени которого не запомнил даже полиглот-Гурфинкель, оказался длиннющим и тощим, как жердь, человеком с гитлеровскими усиками. Он радушно встретил клиентов и, поминутно оглядываясь по сторонам, повел их какими-то черными ходами на летное поле.

Самолет стоял на его задворках, если только у летного поля таковые имеются. Сюда стаскивали местный хлам – какие-то продырявленные крылья, покосившийся набок вертолет с уныло повисшими винтами… Машина, на которой троице предстояло лететь в Сринагар, мало чем отличалась от всего этого авиационного мусора – маскировочного цвета, с потрескавшимся плексигласом кабины, с лысыми шасси. Стойки были едва ли не перевязаны тряпочками, а вместо пары иллюминаторов виднелись куски фанеры.

– Бо-о-оже, – протянул Покровский. – Nakrylis`!

– Видела бы это моя мама, – только и вздохнул Миша.

То, что изрек Мочалка Перси, заставило оглянуться всех остальных, включая индийца, который неожиданно густо покраснел и закашлялся.

– Напрасно вы так. Это неплохой самолет, – без особой уверенности заметил он.

– Это вообще не самолет, чтоб я так жил! – взорвался Миша. – Это несколько тонн ржавого железа! Он не может летать!

– Он летает, – стоически сказал индиец. – Иногда… А вон и владелец самолета, мистер Ом Пракаш Гангули.

Из-за обломков вертолета вышел, вытирая тряпкой руки, молодой человек в бейсболке.

– О, кажется клиенты? – весело воскликнул он. – Здравствуйте, господа! Полетим?

– Господа хотят лететь в Сринагар, – поведя рукою, подтвердил чиновник с гитлеровскими усиками.

– Господа уже не хотят лететь, – твердо возразил Миша. – Господа таки хотят еще немного пожить на этом прекрасной белом свете.

– А Юсупов? – пробормотал Покровский. – Past` porvet!

Миша поковырял ботинком бетон и махнул рукой:

– Ладно, летим. Ой, моя бедная мама, если бы она только знала!

– Это очень хороший самолет, господа, очень – оживленно рассказывал Ом Пракаш Гангули, помогая затаскивать в салон чемоданы. – Ему всего пятьдесят лет, для самолета это не возраст. Раньше это был военный самолет, а для военных всегда делают все самое лучшее! Вот этот, например, трижды падал, два раза горел. И что же, господа? Почти как новенький!

От пилота шибало дешевым индийским виски, из чего Миша сделал вывод, что тот не слишком религиозен. О том, как это может повлиять на предстоящий полет, Гурфинкель старался не думать. В конце концов, воздух – это не автострада, сталкиваться там особенно не с кем… Хотя были случаи, надо признать.

Наконец они погрузились, чиновник с усиками получил свою мзду и отправился восвояси, а отважный пилот Ом Пракаш Гангули уселся на ступеньку разболтанного трапа и принялся жевать какую-то лепешку, достав ее из кармана рубахи.

– А когда же мы полетим? – недовольно спросил Миша. Остальные маялись поодаль, страдая от жары, и наблюдали, как из правого двигателя на бетон угрожающе капает масло.

– Мы ожидаем дядюшку Говинду. – охотно пояснил индийский ас. – Дядюшка Говинда тоже летит с Сринагар, у него там дела. Видите, как хорошо все получилось?

– А вот там капает масло, это так должно быть?

– Оно всегда капает. Оно же жидкое, – философски вздохнул индиец. – Такая у этого масла карма!

И вновь улыбнулся.

Миша не нашелся, что сказать на эту радостную белозубую улыбку, и отошел к своим.

– Что там еще такое? – спросил Перси, оживленно почесываясь. – У моя сейчас задница расплавится, так тут жарко!

– Да ты же нигер, тебе должно быть привычно, – удивился Покровский.

– Моя не нигер – Перси даже подпрыгнул от возмущения. – Моя уже говорила! Я афроамерикана! Даже афроангличана! Моя – древняя могучая народа!

– Твоя задница от этого белее не стала, baklan! – с убийственной логикой заметил Бумба.

– Расиста! – буркнул Перси. – Куклусклана!

– Он ждет какого-то своего дядюшку, что летит с нами в Сринагар, – поведал между тем Миша. – Черт с ним, подождем еще немного.

Дядюшка Говинда появился, когда небо уже стало затягиваться дымкой – близилась ночь. Племянник бросился к нему навстречу, они принялись обниматься и что-то оживленно обсуждать.

– Вот так дядюшка! – воскликнул Покровский, привстав. – Krut!

– Наша не взлетит, – мрачно сказал Перси, тряся своими дредами. – Посмотрите на эту бочку с жиром!

Дядюшка и впрямь оказался раблезианского типа: улыбающийся толстопуз – нет, целый толстопузище! – дрожащий, как желе, обмотанный невероятным количеством белой ткани с жирными пятнами там и тут – следами недавней трапезы. Килограммов двести он весил определенно, и Миша тут же заинтересовался, как дядюшка собирается проникнуть в самолет через узкую дверцу.

Он не обманулся в ожиданиях – дядюшка застрял. Он торчал в двери и громко охал, вознося жалобы небесам, а племянник и расчувствовавшийся Покровский проталкивали его внутрь. Самолет качался на шатких шасси туда-сюда, дядюшка охал и пыхтел, а вокруг вертелся Перси и мерзко хихикал.

– Однажды я перевозил трех львов! – сообщил Ом Пракаш Гангули между делом. – Это было очень трудно, они рычали, но я все равно привез их в Ахмадабад! А в Сринагар я летаю каждую неделю, я знаю каждое облако на пути!

Тут дядюшка особенно протяжно охнул и оказался внутри.

– Слава Пресвятой Деве Гваделупской, – вздохнул Перси. – Моя думала, она там и умрет.

…В салоне, если так можно было назвать темную и неуютную внутренность самолета, они расположились на жестких металлических сиденьях. Дядюшка раскладывал свои многочисленные узлы где-то позади.

– Сейчас полетим! – заверил Ом Пракаш Гангули, захлопнув дверцу и забравшись на сиденье пилота. – Несколько часов – и мы в Сринагаре. Ом мани!

Он связался с диспетчерской вышкой, о чем-то говорил минуты три, после чего моторы затарахтели, самолет дико затрясся и стал выруливать на взлетную полосу.

– Naverh vy, tovarishi, vse po mestsm! – взревел Покровский. – Posledniy parad nastupaet!

Ко всеобщему удивлению упомянутой Бумбой парад все же не наступил. Чудо техники и вправду оказалось чудом, сумев оторваться от бетонки.

– Моя летала на подобной самолете на Гавайи, когда наша возила героин! – заорал Перси.

– И чем это кончилось? – хмуро поинтересовался Покровский.

– Она упала! Сильно упала, громко упала. Долго горела! Правда, это уже было без моя.

– Лучше бы он упал вместе с тобой, – незлобливо пробормотал Миша. Перси обиделся и отвернулся, чтобы смотреть в окно, но с его стороны были как раз две фанерные заглушки. Тогда он еще более обиделся и принялся что-то бормотать под нос – то ли пел, то ли ругался.

– Ничего, ребята! – Бумба хлопнул широкой ладонью по плечу приунывшего негра. – Долетим! А не долетим, так все одно на небе будем! Ну-ка…

Через миг его громкий голос перекрыл рев мотора:

Удивительно, но через четверть часа они даже ухитрились уснуть. Вернее, уснули Покровский, Перси и дядюшка Говинда, а Миша беспокойно таращился в непонятную муть за стеклом пилотской кабины.

– Не волнуйтесь, господин, – успокаивающе заметил летчик, заметив Мишину скорбь. – Этот самолет очень хорошо летает. Я много летаю на нем, и мой отец летал на нем…

– И дед? – безнадежно поинтересовался Гурфинкель.

– Нет, мой дед не летал. Мой дед был уважаемым человеком, он даже написал книгу.

– Вот как? О чем же?

– О слонах. – не без гордости сообщил воздушный ас.

– О слонах?

– О слонах. Это очень, я вам скажу, интересная книга.

– Надо полагать… – вздохнул Миша. – Но боже ж мой, и что это мигает, скажите мне пожалуйста?

И Гурфинкель ткнул пальцем в тревожный красный огонек на приборной панели. Индиец посмотрел на него и вздохнул:

– Правый двигатель. Его давно надо было починить, но столько заказов… И потом эта забастовка…

– То есть самолет неисправен? – ужаснулся Миша. – Вы хотите мне сказать?..

– Конечно. Но это хороший самолет. Не волнуйтесь, – с этими словами пилот выкрутил лампочку из гнезда. – Вот, все в порядке, господин.

Но Гурфинкель уже все понял и заметался по тесной кабине.

– Парашют! – завопил он. – У вас есть парашют?!

– У меня нет парашюта, господин. – пожал плечами пилот. – Был, но моей тетушке как раз требовалось пошить новое сари. А у нас такие низкие зарплаты…

Гурфинкель схватил себя за нос и застонал.

– Тогда снижайтесь. Сажайте эту развалину! Мы же разобьемся! Мама, мамочка моя родная, мы же все разобьемся!

Споткнувшись о ногу преспокойно дрыхнувшего Перси, Миша рухнул на какие-то рычаги и рукоятки, забился и принялся судорожно за них цепляться. Индиец в ужасе вскочил, бросился к нему, но самолет уже ложился на крыло…