Жнец

Глава 19

Я сидела рядом с медицинским столом, на котором лежал Майкл.

– Это просто синяки, – сказал он.

Медицинская команда добиралась до него семнадцать минут. Целых семнадцать минут я думала, что он погиб. И за это бесконечное время кое-что поняла. Мой мозг принял разумное решение не связываться с Майклом. Но мои эмоции не обладали разумом, и я влюбилась.

– Синяки, лёгкое сотрясение мозга и рана на руке. – Доктор осторожно манипулировал правой рукой и запястьем Майкла.

Майкл вздрогнул от боли.

– И вывих запястья, – добавил доктор.

– Ладно, синяки, шишка на голове, небольшая дыра в левой руке и растяжение правого запястья, – огрызнулся Майкл.

– Большая дыра в левой руке, – возразил доктор.

– Я не с первого раза достал медицинский чип. – Майкл снова вздрогнул, когда доктор что-то проделал с его предплечьем. – Мне пора назад в Игру.

Я прикусила губу. Майкл не мог вот так уйти, не мог снова стать Ястребом Непобедимым, пока я не поговорю с ним один на один. Я должна сказать ему, что передумала. Ну, не совсем передумала. Я всё ещё считала, что любые отношения с ним причинят мне много боли в будущем, но теперь появился новый фактор. Если я порву с Майклом, это причинит мне много боли прямо сейчас. Я ещё не понимала, что нам делать, но не хотела, чтобы он исчезал, пока я не разберусь.

– Я вколол лекарства, ускоряющие заживление, – сказал доктор, – но ещё двенадцать часов замораживаться нельзя.

– Я не могу ждать двенадцать часов! Мне надо…

Я не дала Майклу закончить.

– Доктор прав. Очень опасно замораживать человека с открытыми ранами. Твоя рука должна как следует зажить.

– Но меня ждут пятьдесят миллиардов Игроков!

Я снова перебила его.

– Подождут ещё немного. Если сейчас заставишь заморозить тебя с этой раной, через несколько дней снова разморозишься и останешься без руки. Рассказать тебе, как происходит ампутация?

– Не надо! – рявкнул Майкл. – Ладно, подожду. Хорошо, что ты не закончила медицинское обучение, Джекс. У тебя кошмарные манеры.

– Зато эффективные, – одобрительно кивнул доктор. – Эти игроки-ветераны становятся невыносимыми, когда травмируются в реальной жизни. Они думают, это как в Игре. Просто отправляйся домой, и через пару минут всё пройдёт.

Майкл сел.

– А ты, Джекс? Тебе было больно, когда я резал тебе горло? Кровь так страшно брызнула во все стороны, и дыхание остановилось. Пока не увидел тебя на экране телефона, думал, что убил по-настоящему.

– Но ты же знал, что кровь фальшивая, а дыхание остановилось из-за инъекции. Пара синяков, да и те давно прошли. Всё зажило. Смотри! – Я закатала рукава и показала руки. – Никаких следов.

– Меня беспокоит твоя шея. Я решил, что порезал слишком глубоко и… – Майкл слез со стола и стал осматривать мою шею. – Всё в порядке, яремная вена цела. Идём, выслушаем доклад Натана.

– Я бы рекомендовал поесть и поспать, – заметил доктор.

– И душ, – добавила я.

Майкл уже направился к двери, но тут резко замер и начал подозрительно себя обнюхивать.

– Я что?..

Я рассмеялась.

– Чуть-чуть. Но я бы тоже вспотела, если бы несла бомбы.

– В Игре мы не потеем. И физически не устаём, только морально, если что-то напряжённо делаем. После взрыва Авалона мне пришлось нелегко.

Мы вышли в коридор.

– Я должна тебе кое-что сказать, – решилась я, набрав полную грудь воздуха. – Я передумала. Про нас.

Майкл, казалось, испугался.

– Про наши отношения?

– Ага. Я не хочу торопить события или… – Я замолчала. Как я могла торопить события, если Майкл возвращался в Игру, а я оставалась в реальном мире до девятнадцати лет.

– Обещаю не давить на тебя, – подтвердил Майкл.

Он повернулся ко мне, поколебался, но в конце концов тряхнул головой.

– Нет, я обещал, что не буду торопить события, и мне очень нужен душ, но… Я рад Джекс. Я так рад.

Несколько минут мы стояли, глядя друг на друга, пока мимо не прошла беременная женщина. Мы отступили в сторону, пропуская её, и пошли к Натану.

Не успев зайти в комнату, Майкл ошарашил хозяина:

– Я сильно воняю?

От выражения лица Натана меня смех разобрал.

– Хотя… не отвечай. Джекс уже сообщила, что от меня несёт.

Он прошёл в комнату и остановился при виде кучи мебели по углам и голограммы в центре.

– А можно убрать Готику, чтобы мы спокойно сели?

Натан зыркнул на меня с немым вопросом и побежал к стене с экранами. Он забарабанил по клавиатуре, и жуткий пейзаж Готики исчез.

Майкл схватил большое кресло с мягкой подушкой, дёрнул его к центру комнаты и рыкнул от боли. Я разозлилась.

– Майкл, у тебя растяжение и рана. Надо на пальцах объяснять, почему таскать тяжёлую мебель – идиотизм?

Натан потрясённо сглотнул. Майкл повернулся и улыбнулся успокаивающе.

– Не переживай. Это у Джекс такая манера заботиться обо мне.

На сей раз реакцию Натана я не видела, потому что тащила на середину два стула. На один села сама, на второй со вздохом облегчения плюхнулся Майкл. Натан повернулся к нам лицом.

– Игротехники поймали Жнеца? – спросил Майкл.

– Нет, – ответил Натан. – Они проследили его до изнанки мира Колдовство.

– Что такое изнанка мира? – спросила я.

– Так Игротехники называют особые скрытые участки игровых миров, – пояснил Натан. – Команда вошла в Колдовство, чтобы арестовать Жнеца, но он исчез.

Майкл опередил меня на доли секунды.

– Как исчез?

– Игротехники пока разбираются. Когда они подошли к Жнецу, тот просто пропал. Может, использовал стандартный телепорт и перемещение между мирами, но все попытки установить местонахождение его идентификационного номера провалились. Как будто Жнец удалился из Игры.

– Он не мог уйти из Игры, – сказала я. – Даже если Жнец как-то организовал аварийную разморозку, мы бы узнали. После взрыва Авалона о любой незапланированной разморозке в телохранилище немедленно сообщают в Едзакон.

Натан кивнул.

– Скорее Жнец заблокировал отслеживание своего положения.

Майкл вздохнул.

– Если уж Игротехники не могут найти Жнеца, они хоть что-то о нём узнали?

Натан снова кивнул.

– Его зовут Харпер. Он был первым креативным директором Игры. То есть лично продумывал базовую концепцию первых миров.

Я нахмурилась.

– Базовую концепцию? То есть, например, что Автоматон будет населён роботами, а Коралл – русалками?

– Ага, – подтвердил Натан. – Игротехники абсолютно уверены, что Харпер и есть террорист. У меня создалось впечатление, что у них тоже было несколько буйных коллег из числа первых, но как раз Харпер считался крайне разумным. Ну так, небольшие проблемы с эго и сожаление о политике компании оставить Игротехников анонимными.

– Сожаления Харпера понятны, – ответил Майкл. – Он стоял за первыми мирами Игры, считает их своими детищами. Когда Игра открылась для публики и люди кинулись исследовать миры, Харпер ожидал славы и почёта. А вместо этого его лишили признания и заставили сидеть в тени.

Майкл покачал головой.

– Потом был ещё один удар. Люди ринулись в Игру, срочно потребовались новые миры. Наняли новых дизайнеров, и положение Харпера перестало быть уникальным.

– Понятно, что Харпер сначала атаковал Авалон – первое чужое творение, – продолжил Натан, – но зачем ему Небеса? Харпер создавал этот мир и участвовал в проекте обновления.

– Да, Харпер придумал основную концепцию Небес, все эти воздушные замки, – ответил Майкл. – Он хотел уничтожить не сами Небеса, а Игроков-основателей. Четыре сотни лет Харпер наблюдал преклонение перед героями, такими, как я. Он построил Игру, а мы просто развлекались, но слава и почести достались нам, а не ему. Он чувствовал себя обманутым и ненавидел Игроков-основателей.

– Эм… Пожалуй, – нервно отозвался Натан.

– Весь этот гнев и обида горели в Харпере веками, – продолжал рассуждать Майкл, – так что же побудило его начать действовать сейчас?

– В течение четырёх столетий Игра постоянно росла, – сказал Натан. – В прошлом году компания провела серьёзный обзор потенциальных проблемных областей. Все знают, что проверка отметила растущий объем работы, которую необходимо выполнять в реальном мире, поэтому был принят билль Либрука Эштона. Произошла также большая реорганизация иерархии Игротехников, и Харпер был глубоко недоволен тем, как это повлияло на его положение.

– Харпер понял, что никогда не получит желаемого признания, – пробормотала я, – да ещё и его позиция в иерархии оказалась под угрозой. И раз уж ему не достанется славы и любви за создание миров, он прославится как их разрушитель.

– Харпер начал со взрыва Авалона, чтобы ужаснуть всю Игру, – согласился Майкл. – Он полагал, что во всём обвинят обиженных подростков, но затем последует крах Небес. Харпер хотел убить множество Игроков-основателей, которые украли его славу, и показать Едзакону и Игротехникам их бессилие. А потом, наверное, собирался сделать некое объявление всем игрокам.

Он помолчал.

– Харпер успешно атаковал Авалон, но потом его планы пошли наперекосяк. Мы поняли, что за взрывом стоит Игротехник, усовершенствовали защитные системы, а затем вышли на Томаса. Пара шантажистов внезапно нарушила тщательно продуманный план Харпера, и он решил уничтожить нас обоих. Сначала заставил меня убить Джекс, потом солгал мне о времени взрыва бомб. Харпер настроил таймер не на пятнадцать минут после установки, а на время, когда я всё ещё буду внутри силового поля. Мне повезло, что я не воспользовался кодом доступа, просто бросил бомбы и уехал.

Я представила себе, что могло случиться, если бы бомбы взорвались на пару секунд раньше. Майкл бы не отделался небольшими ранами, он бы…

Мои мысли нарушило жужжание. Натан повернулся к экранам и защёлкал по панели управления.

– Только что пришёл отчёт.

– Игротехники поймали Жнеца? – вскочил Майкл.

– Нет, это отчёт Едзакона. Томас погиб от взрыва.