Живи и ошибайся 2

Глава 6

Петя был плох. Пуля чиркнула по лобной части головы, кость не пробила, но крови вылилось много. Опять же проблема этого времени, когда после дуэли не оказывается первая помощь пострадавшему. Конечно, я в какой-то степени понимаю местных докторов, которым не хочется через день мотаться с дуэлянтами, коих в столице множество, к тому же это незаконно. И почему-то секунданты не оказывают даже элементарной помощи.

Пете замотали голову тряпицей сомнительной чистоты, и кровью залило всё лицо. Слуга уверял, что, когда принесли господина, он еще отдавал распоряжения, велел потуже голову ему замотать. Вообще-то идея позвать кого-то на помощь шла от слуги. Он отправил посыльного вовсе не за Алексеем, а за мной, припомнив, что мы родственники. Мы же, услышав, что господин стрелялся, дружно поспешили на выручку.

— Крови много потерял, потому без сознания, — прокомментировал Лёшка и тут же пошутил: — Мозг не задет, было бы что тут задевать.

— Точно выживет? — волновался я.

— В большей степени это рассечение и ушиб. Слуга сказал, что, когда помощники приволокли Петю, его тошнило. Сотрясение присутствует.

— Бровь сильно задело, — разглядывал я то, что открылось, когда Лёшка убрал тряпицу. — Странно так.

— Дёрнул головой скорее всего. Резко вверх подбородок. Предположу, что после своего выстрела так вскинулся.

— Это его и спасло.

— Где там слуга с водой? — обернулся Алексей.

— Пойду потороплю. Тебе же ещё кипячёная вода для физраствора понадобится.

Пользуясь тем, что пациент без сознания, Алексей быстро прочистил рану и начал зашивать, ворча под нос, что не рассчитывал оказывать кому-то помощь в ближайшее время. Стерильность инструмента и ниток сомнительная.

— Польём антибиотиком, уколы поставишь, — убеждал я, что инфекции не стоит опасаться.

— Повезло, глаз уцелел, — рассматривал друг рану. — Видишь, небольшой скол.

Не знаю, как это правильно называется, но верхняя часть надглазничной части действительно имела выщербинку. Пуля чиркнула и улетела дальше, не попав внутрь черепа.

— Шрам большой останется, — заметил я.

— Да и по хрену, — отозвался Лёшка. — Лучше зафиксируй Петю простынёй, кажется, он приходит в себя. И парочку свечей поставить не помешает. Плохо видно, что там.

Петя действительно что-то замычал, заворочался.

— Не хотел новокаин тратить, а придётся, — тяжело вздохнул друг, доставая препарат.

— Лежи, не шевелись, — шикнул я на Петю и поспешил сделать фиксацию простынёй поперёк тела.

— Лицо бы от крови чуть отмыть, — озадаченно разглядывал Алексей «фронт работы». — Попробую это сделать, пока укол ещё не подействовал.

— За шиворот натечёт, — озадачился я выполнением задачи. — Так-то он весь в крови, но постель не хотелось бы испачкать.

Слугу, которого мы выставили за дверь, пришлось вернуть. Совместными усилиями напихали под голову раненому тряпок, стащили сюртук. Вдруг получится вещь очистить? Рубашка точно была на выброс. Как я понял из пояснений слуги (он у секунданта узнал), стрелялся Петя в одной рубашке (и пофиг, что февраль месяц). Именно её больше всего и залило кровью, а сюртук заботливый секундант уже после надел, плюс шинель сверху, и в таком виде Петю доставили домой. На этом свою миссию секундант посчитал выполненной и шустро смотался из квартиры, предоставив слуге заниматься раненым.

— Лёша, — разлепил губы Пётр, — что со мной?

— Жить будешь, дуэлянт недоделанный. Не крутись, я швы накладываю.

— Попить бы.

— Как закончу, тогда и напою.

— Голова болит? — подключился я к расспросам и тут же понял всю глупость вопроса. Как этой голове не болеть, когда она пулю притормозила.

— Гера, — растянул губы в улыбке Петя.

Он меня до этого не видел, так как я стоял за изголовьем кровати.

— Как вы тут, мальчики, без меня освоились? — продолжил Петя.

— Головой тронулся, — поставил Алексей диагноз, не отвлекаясь от своего дела.

— А я, видите, смог. Перенос сознания осуществил.

— Чего-о-о? — оторопел я, попутно сообразив, что Петя никогда не называл меня Герой, не допускал панибратских обращений.

— Внучок, — подтвердил мою догадку «Петя».

— Дед? — осторожно уточнил я. — И как тебе удалось?

— Нашёл могилу парня, погибшего после дуэли, и решил занять его тело.

— Ерунда какая-то, — пробормотал Алексей, завязывая очередной узелок. — Ты бы сдох без моей помощи.

— Так могилка была на кладбище возле Перовки. Я всё правильно рассчитал. Вы успели меня спасти, а в тело здорового человека я бы не смог переместиться.

— Хм… дед… хм. Мы вообще-то в Петербурге, и ты тоже. Это не та реальность, куда ты хотел попасть.

— Да? — как-то вяло отозвался дед. — Главное, что попал. Выживу?

— Куда ты денешься, — ответил Алексей, заканчивая с шитьём.

Дед в образе Пети вскоре заснул. Крови он потерял порядочно, плюс стресс и до кучи перенос сознания. Капельницу Лёшка ставил уже бессознательному телу. Я же вызвался помочь, ликвидируя следы ранения. Рубашку безжалостно распорол и снял, окровавленные тряпки кинул в коридор. Не знаю, что с ними слуга сделает. Может, тоже в мусор отправит.

Сапоги с раненого никто так и не стащил. Пришлось мне этим тоже заняться. Петя всегда был немного неряха. Амбре от портянок исходило такое, что у меня глаза заслезились.

— Завтра его отмоем, — оценил мою реакцию Алексей. — Поищи место, где тебе поспать, я здесь подежурю.

Наблюдать за «Петей» Алексей остался и на следующий день, а я уехал. Демонстрировать полотно «Флибустьеры» будем до тех пор, пока идёт поток посетителей. Или пока его не купят. Но покупателей не наблюдалось. С компаньонами мы уже обсуждали, куда деть картину. Тащить обратно с собой — не вариант. Нужно оставлять в столице. Я бы её и университету подарил при условии, что примут такой подарочек.

Правда, это я такой щедрый. Куроедов имел совсем иное мнение. Удивительно, как в нём сочетались транжирство на различные увеселения и способность зарабатывать деньги. Если бы не это, он бы давно разорился. В общем, я надеялся, что Ксенофонт Данилович картину не просто пристроит, а за деньги. Краски свои он все продал, с каким-то купцом подписал договор от своего и моего имени на совместное предприятие по производству пурпурного красителя.

Насчёт предприятия я, конечно, преувеличил. Будет какой-то сарай, где с десяток мужиков начнут «химичить». Главное, что мы денег совсем не вкладывали. Эту составляющую нового бизнеса брал на себя купец.

Художников отчего-то не особо впечатлили новые цвета. Краски раскупили отнюдь не студенты, а какие-то профессора и иностранцы. Предположу, что будут оценивать, критиковать или пробовать повторить наши наработки. Меня это как-то не волновало. Лёшка изначально ставил цель прославиться. Её мы выполнили процентов на восемьдесят. А получение прибыли — это совсем другой процесс. Одной моей лаборатории в поместье будет явно недостаточно.

Разорваться по всем направлениям нам физически невозможно. Безусловно, Куроедов взял на себя часть хлопот. Термометры уже изготовил (не сам конечно). Ртутные градусники для тела были немного великоваты в моём понимании, я к другим размерам привык, но свою функцию они исправно выполняли. По крайней мере всё наше окружение уже было в курсе, что нормальная температура тела 36,6 градусов. Пробный вариант Куроедов три дня назад приносил.

Не успел я обдумать эту мысль, как меня на подступах к залу с «Флибустьерами» остановил секретарь ректора.

— Господин Титов, это возмутительно! — начал он. — Вы превратили наше учебное заведение в базар!

— Почему в базар? — не понял я, и меня тут же просветили.

— Ректор закрыл глаза на то, что вы торгуете красками, но это уже вышло за грани приличия.

Чтобы понять, о чём именно идёт речь, я поспешил войти в зал. Собственно, те самые градусники Куроедов и рекламировал.

— Наглая клевета! — в свою очередь возмутился Куроедов. — Я демонстрирую, а приобрести измерительный прибор для тела можно в аптеках Вебера и мусью Лужже. По десять рубликов, — не забыл добавить наш коммерсант.

— Ксенофонт Данилович, если руководство университета против, то лучше убрать э… экспонаты, — сообщил я. — А я в газеты статьи напишу.

— Напишите, Георгий Павлович, обязательно напишите, — обиженно поджал губы Куроедов. — И про то, как просвещённые люди не понимают сути научных достижений.

Себя наш сосед давно отнёс к светилам науки. Года два как пребывает на этом Олимпе. Пока никто не пытался это заявление оспорить, и чувствую, не скоро найдутся оппоненты.

Градусник со стола, где раньше демонстрировались «Куроедовские краски», мы убрали, но ситуация уже привлекла тех посетителей, кто пришёл с утра. Не иначе студенты-прогульщики. Мы с молодёжи за посещение брали всего по две копейки. Вполне разумная плата для этой братии. Группа парней в возрасте до двадцати лет не пропустила небольшой скандал и заинтересовалась сутью конфликта.

Вот уж ни за что не поверю в такое совпадение, что градусники и студенты Императорской медико-хирургической академии появились в одном месте совершенно случайно. Вернее в то, что студенты сами пришли, я верю. А упаковку градусников в коробочках на продажу Ксенофонт Данилович мне ещё пару дней назад обещал продемонстрировать. Наверняка вчера получил заказ и развёз его по аптекам для широкой публики. Но мы с Лёшкой дома не ночевали (деда спасали), а Куроедову, как обычно, прихвастнуть захотелось, вот и взял с собой образцы. И тут такая оказия!

— Вы в курсе, что животные бывают теплокровными и холоднокровными? — начал импровизированную лекцию Куроедов. — Человек хоть и не животное, но тоже теплокровный, его средняя температура колеблется от 36 до 37 градусов. Это считается нормальным. Люди погибают при температуре тела 26,5 градусов. Температура выше 37,2 показывает воспалительные процессы в организме.

Тут же на голову слушателей была вывалена вся информация о температуре тела. Куроедов лично замерял и с гордостью сообщил, что в анусе 37,7 считается нормальной. В идеале лучше мерить в подмышечной впадине, так как во рту температура тоже чуть выше 37. Интересно, он опыты орально ставил после замера в анусе?

Будущие медики позабыли зачем вообще сюда пришли и слушали открыв рты. К ним присоединились посетители, пришедшие позже. Даже стали возражать, заметив, что на улице морозно, но никто не помер от переохлаждения. Куроедов стал пояснять почему так.

Я решил, что и без меня здесь всем весело, и действительно отправился писать статью. Пристрою в два-три столичных издания. Для этого изъял у Куроедова один образец градусника на случай, если художники из газет захотят изобразить новый прибор.

Куроедов ещё и спиртовые термометры должен был заказать. Не успел у него расспросить подробностей. Эти термометры планировали пустить в продажу в качестве «увеселения для любознательных людей», что означало замер температуры внутри помещения и на улице. Вообще-то совсем новаторством изобретение градусников не являлось. Ими пользовались люди, близкие к науке. А для повседневного применения обычным людям градусники были не нужны. Куроедов решил исправить эту досадную оплошность, заодно и заработать.

Алексей домой не вернулся, но я не особо переживал. Дед всегда был с Лёшкой на одной волне. Главное, что теперь за поместье Лизиного родственника не придется переживать. В наших рядах появился ещё один единомышленник, на которого можно спихнуть часть проблем. Кажется, это была идея деда — изготовление музыкальных инструментов. Озадачим его этим делом. Но в свете последних событий медицинские приборы тоже будут весьма востребованными.

Удивительно конечно, как деду удалось перекинуть своё сознание. Позже расспрошу, хотя технические детали меня несильно волновали. Я давно смирился с этой «фантастикой». Дед лишь использовал один из приёмов перемещения во времени.

Пока же для меня более актуально просвещение народа, что имеются устройства для измерения человеческого тела. Мы в качестве авторитетов и экспертов выступать не могли. По этой причине я начал свой текст словами: «Ещё во времена Гиппократа…» В результате больше половины статьи составляли откровенная отсебятина и ссылки на придуманные факты и исследования древних. Из реального — наш градусник с ртутной основой, позволяющий измерить десятые доли градуса Цельсия. К слову, Цельсию я тоже внимание уделил, тут уж точно ни у кого вопросов не возникнет.

До конца дня занимался тем, что развозил статьи. В «Военно-медицинский журнал» текст взяли, но предупредили, что издание выходит два раза в месяц и моя статья увидит свет не раньше середины марта. Примерно то же самое сказали в «Журнале Министерства народного просвещения». Специализирующихся на медицинской тематике газет в столице не имелось, потому пристроил одну статью в «Санкт-Петербургские ведомости». К тому же редактор у нас здесь знакомый, не зря мы его «прикармливали» последние три года.

Он вначале решил, что я пришёл по поводу «Флибустьеров». Похвастался, сколько писем пришло на адрес газеты. Мнения были разные, но главное, что о нас в Петербурге говорили.

— Глядишь, и император заинтересуется, — оптимистично заверил меня редактор.

Всё может быть. По слухам, государь газетки по утрам читает. Предположу, что не все, а только те, что ему помощники подсунут. В любом случае перед нами не стояла цель привлечь внимание императора. Разве что Куроедов был бы не против, но ему и без этого хватит тем для разговоров.

Алексей вернулся домой в субботу. Привёз «Петю». Судя по сверкающим глазам, дед его вдохновил на новые подвиги. Тут еще нарисовался Куроедов с новостью, что его (!), не меня или Алексея, пригласили прочитать лекцию на кафедре оперативной хирургии.

— Эммм… — только и смог я произнести.

— Если Ксенофонта Даниловича поднатаскать в терминах, показать приёмы… — стал размышлять вслух Алексей.

— То он отбрешется, — продолжил я.

— Друзья, меня попросили прочитать лекцию о вирусах и микробах, — успокоил нас Куроедов.

— Тогда вообще всё отлично! — обрадовался я.

Наш главный сплетник и балагур имел уникальную по своим свойствам память. А как ещё иначе разносить сплетни? Куроедов действительно легко запоминал информацию, которую слышал. К тому же я был уверен, что на данный момент знаний соседа в области инфекционных заболеваний, тех же вирусов и бактерий больше, чем у кого-либо. Так что порепетируем и отправим лекцию читать. Подстраховать, конечно, не помешает. Будем с Лёшкой ассистентов изображать.

— Ксенофонт Данилович, давайте сделаем основной упор на холеру. Вы, как переживший эту болезнь, сможете лучше всех рассказать о симптомах, — начал я готовить Куроедова к лекции.

Говорить о любимом здоровье сосед любил и, подкрутив ус, расплылся в довольной улыбке.

— Мне в Главной аптеке обещали продать микроскоп с ахро… архинетическими линзами, — прихвастнул Куроедов. — Я его заказал сразу, как мы прибыли в столицу. На днях доставят из Берлина от фирмы «Пистор и Шик». Покажу студентам на лекции для наглядности.

— Что там за «охрененные» линзы? — тихо уточнил я у Лёшки.

— Может, ахроматические, то есть бесцветные?

— Нужно с Куроедовым отрепетировать это слово, чтобы не опозорился, — пробормотал я, продолжая слушать распушившего хвост соседа.

Он уже запланировал продемонстрировать сперматозоиды под микроскопом и выспрашивал у Лёшки, как дольше сохранить столь специфичный материал.

— Пожалуй, это ближе к кафедре гинекологии, — вмешался я. — Мы сделаем упор на вирусы и вакцины. Можно напомнить студентам, как важна гигиена полости рта. Ваши исследования по чистке зубов будут в тему.

— Точно! — хлопнул себя по лбу Куроедов. — Я зубной порошок ещё не весь продал.

— Бизнесмен, — одобрительно покивал головой Алексей и оставил меня заниматься дальше с помещиком.

Вещи деда и его самого перевезли к нам на квартиру, слугу Алексей рассчитал. Нужно было изолировать «Петю» от тех, кто его хорошо знал. На потерю памяти мы решили не ссылаться. У Петра Петровича Галкина во владении несколько деревень. Не хотелось, чтобы его признали недееспособным и какие-нибудь дальние родственники прихватили наследство Похвистневых.

Дед заверил, что и сам никуда не собирается ходить. Разве что один раз посетить выставку. Лёшка ему все уши прожужжал по поводу «Флибустьеров». Несмотря на критику, порой не всегда лестную, картину оценили. Кто-то из графов заказал Тыранову свой портрет. И наш художник теперь пребывал в размышлениях. Вдруг не успеет до отъезда?

— Приедешь потом, — не увидел я проблемы. — Работай спокойно в столице, пока имеется такая возможность.

Куроедову вообще было всё равно. Я же говорю, что он личность неординарная. Просто в своё время не получил нужного образования, а так-то мозги у него неплохо варят. Он даже без подсказки сообразил, что полотно такого размера и с такой подачей станет отличным рекламным трюком, но зарабатывать в будущем Ксенофонт Данилович собирался на чем угодно, но не на живописи.

За лекцию в медицинской академии умудрился сто рублей спросить! Я бы не додумался. Понёс бы «просвещение в массы» совершенно бесплатно. Так что и мне было чему поучиться у помещика. Главное, чтобы он не разоблачил «Петю».

Пока же дед большую часть времени лежал с повязкой на голове, жаловался на лёгкое недомогание и не вмешивался в наши дела, но я-то его хорошо знаю. Ещё развернётся.