Житие колдуна. Тетралогия (СИ)

- Не важно, что со мной будет, не важно... даже если я умру, - Петра схватила Ника за край рукава робы, решительно посмотрев ему в глаза. - Спаси, обещай, что спасешь Шиона!

Мне невольно вспомнилась история, которую рассказала Лира. Как она похожа на свою мать в молодости - такая же решительная, жертвует своей жизнью ради любимого. Мне даже стало немного стыдно. Я понимала, что никогда не смогу стать такой же. Я себя чувствовала жалко, ничтожно - я такая эгоистка, забочусь только о себе.

- Что ты такое говоришь, Петра! - возмутился Риэл, в мгновение ока вскочив на ноги. - Ты подумала обо мне, Нике и своих родных? Богиня, ты думаешь, что твоему святоше будет приятно узнать, как дорого досталась его свобода?!

- Так я и знал. Ее аура...

- Что с ней? - нетерпеливо обратился к задумчивому Нику вор.

- Она пылает тем золотым огнем. Это чувство, - светло-серые глаза волшебника расширились от удивления. Он видел то, что было скрыто от наших глаз. - Эта энергия пожирает ауру Петры! Она, сжигая прежние плетения, изменяет конфигурацию ауры на нечто новое...

Я и Риэл неверяще посмотрели на бледную девушку. Я, конечно, мало что поняла из сказанной Ником фразы, но ясно было одно - дело плохо. Петра сидела на стуле, сжимая на коленях руки в кулаки. Ее яркие, зеленые глаза смотрели на Риэла, в них читалось сожаление, некая боль от совершенных поступков.

- И никак не исправить? - осипшим голосом спросил у колдуна рыжий парень.

Ник, сжав губы, напряженно посмотрел на меня и Риэла. Похоже, он и сам плохо понимал, как можно было все исправить. Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать от страха за подругу, от сострадания к волшебнице. Почему они так смотрят? Почему не могут помочь?

- Это еще не все...- тихо произнесла волшебница. Все удивленно повернулись к ней. - У меня кое-что появилось на теле, на месте где разбился кристалл, может даже немного выше... Мне кажется, что эти слезы слились со мной... или они попали мне на кожу и...

Вдруг, к всеобщему удивлению, Петра непослушными пальцами стала расстегивать пуговицы шерстяной кофты.

Видя, к какому позору стремиться себя подвергнуть волшебница, я, возмущенно крикнув, пихнула мужчин:

- А ну быстро отвернулись от дамы, извращенцы!

Мужчины, посмотрев на меня как на умалишенную, показно закатив глаза, повернулись к Петре спиной, пробурчав себе под нос:

- Я вообще-то целитель.

- Что я там не видел...

Петра сняла кофту, оставшись в простой белой рубашке на завязках, которые находились у нее спереди. Даже через ткань я видела, как что-то светилось ниже левого плеча, примерно на уровне декольте. Она неспешно стала растягивать завязки, обнажая плечи... Я закрыла ладонью рот, чтобы не закричать от ужаса. Ник и Риэл, увидев мою реакцию, мигом повернулись к светловолосой волшебнице.

Казалось, что золотой свет был единым целым с бледной кожей волшебницы, что он, плавно переливаясь и становясь ярче, двигался спиралью к ослепительно яркой области кожи. Это было похоже на какую-то невообразимо красивую мерцающую татуировку ракушки, которая рассеялась на коже золотыми капельками... Она была небольшого размера, но кожа вокруг "знака" немного почернела, словно была чем-то больна... Я засмотрелась на "спираль", мне казалось, что она непрерывно движется, что в ее мерцающих капельках скрыт тайный смысл, тайное послание Богини...

- Все ясно, - спокойно сказал колдун, вернув меня к реальности. - Похоже на эффект Риатондерии. Хотя, честно признаться, это первый случай, когда в слиянии участвовал человек. Наверное, на это повлияло то, что ваши энергии совместимы или, наоборот, совершенно несовместимы, и поэтому "слезы Элисень", соприкоснувшись с кожей, создали такой эффект...

- Это лечится?

- Не волнуйся, вандал. Я конечно не специалист в этой области, но и не зеленый новичок.

- Значит, я перестану слышать голоса? - с надеждой в голосе спросила Петра. - Больше не буду видеть те ужасные события? Тот пожар, разрушения, крики...

Ник согласно кивнул.

- Еще минута и я начну верить в Богиню, - нервно усмехнулся вор и устало сел на кровать. Его руки дрожали, но сам он улыбался, будто колдун только что облегчил его душу, выслушав исповедь.

- Ты что, не веришь в Великую? - возмутилась я. Не может быть! Он атеист!

- А зачем в нее верить? Она же не существует.

- А это тогда что? Это ее кара, которая опустилась на похитителей реликвии!

- Похитителей реликвии убил мой арбалет, а Петра просто неудачно упала и вляпалась в очередную гадость.

Ник обреченно вздохнул, слушая нашу перепалку, и собрал на затылке волосы в хвост, связав их лентой. Он снял плащ, закатал рукава робы, готовясь к какому-то ритуалу.

Петра вновь с надеждой посмотрела на своего дядю:

- Дядя, независимо от того выдержу ли я процедуру или умру, обещай, что не оставишь Шиона. Обещай, что спасешь его...

- Не говори глупости, - фыркнул маг и, повернувшись к нам, грозно сдвинул брови. - А вы, а ну бегом вышли из комнаты!

* * *

Дверь, громко хлопнув, закрылась. Моему возмущению не было предела! Меня выгнали из комнаты, как какую-то оборванку вместе с этим хамоватым вором! Нет, я бы и сама выставила вон Риэла, негоже даме оголятся перед мужчиной, который ей не брат и не муж, но меня то за что? Подругу Петры! Кто ее поддержит, когда на нее опустилось проклятие Богини за совершенные грехи? Да и кто выгнал! Этот нахальный колдун силком выставил за порог, заявив, что мол, я ему видите ли буду мешать.

Я, возмущенно фыркнув, последовала минутному порыву - вместе с вором приложила ухо к стене. К демонам воспитание - меня гложет любопытство! Мне казалось, что наглый колдун обязательно будет шептаться о всяких неприличностях с племянницей, промывать косточки мне и Риэлу. Я и рыжий парень стали по одну сторону баррикад - не только мне было интересно узнать, о чем разговаривает волшебник с Петрой.

Вор, немного постояв и попытавшись подслушать разговоры, нахмурился. И я его понимала - ничего не было слышно. Неужели в тавернах настолько толстые стены? Но рыжий парень не растерялся, он быстро пробежался глазами по прихожей. Вдруг его взгляд задержался на кувшине, который я забыла отнести сегодня утром вниз. Лицо вора просветлело, он, в мгновение ока оказавшись около тумбочки, где стоял поднос, схватил глиняный кувшин и, выплеснув на пол остатки воды, вернувшись к стене, приложил горлышко к стене.

Я скисла. Теперь у этого невоспитанного нахала есть ценное устройство по подслушиванию разговоров. И даже не конфискуешь данный агрегат - он, к сожалению, не знает слово "галантность". Я, оглядевшись в поисках чудо-устройства, увидела простую кружку. Конечно, это не совсем то, что я хотела, но на большее, увы, в таком захолустном месте можно не рассчитывать. Не теряя минуты, я подбежала к ней, но только я взяла кружку в руки, как вдруг дверь спальни с грохотом распахнулась, и в проеме появился рассерженный Ник. Он, грозно сощурившись, посмотрел на замершую картину, став похожим на моего отца, когда тот застукал заговорщиков за составлением планов по его свержению.

- И что это все значит? - учтиво поинтересовался он. Я попыталась спрятать кружку за спину. Вор, взяв кувшин нормально, в мгновение ока оказался рядом со мной.

- Ирен решила попить водички, а я ей помогаю, - нагло соврал Риэл, делая вид, будто хочет налить воды в мою кружку. Я ему по мере своих сил и возможностей старалась подыграть, подставив под воображаемую струю воды так и не состоявшееся приспособление по подслушиванию.

- Да, да. Конечно. Риэл предложил свою помощь.

- Там же пусто, - заметил Ник, скрестив на груди руки.

- Да? - Риэл, изобразив самое настоящее удивление, посмотрел внутрь кувшина. - И вправду. А я и не заметил.

- Какое горе... - вторив вору, как можно печальнее вздохнула я.

Ник ухмыльнулся, сделав вид, что полностью нам поверил и как бы невзначай молвил:

- Тогда вы не против, если я поставлю на комнату "полог тишины"?

Я нахмурилась. Это заклинание всегда ставит наш королевский маг на комнату, в котором проходит совещание отца. Сколько я ни старалась, куда бы ни залезала, я никогда ничего не могла подслушать. "Полная звукоизоляция", как любит довольно мурлыкать мой отец, смотря на свою чумазую дочурку.

Вор показно фыркнул и махнул рукой.

- Конечно нет!

А я вот не была так счастлива. Теперь мы точно ничего не узнаем. И как Риэл может это спокойно говорить? Бесчувственный хам! Он что, ни капельки не волнуется за Петру?

Колдун, вдребезги разрушив мои мечты и надежды, довольно щурясь закрыл дверь, оставив меня и Риэла с горечью думать о сложившейся ситуации.

Вдруг вор, просветлев лицом, быстро поставил на поднос кувшин и ринулся в комнату, где он и Ник спали. Я, бросив рядом с кувшином кружку, поспешила за ним. Что он задумал? Риэл не тратя время на разговоры, распахнул окно, впустив в комнату холод и случайно залетевшие снежинки.

- Что ты делаешь? - удивилась я, наблюдая за тем, как вор ставит правую ногу на карниз. В комнате было темно, но я смогла разглядеть довольную ухмылку рыжего парня. Похоже, ему нравилось то, что он задумал. А мне что-то не по себе от его идеи.

- Как что? Я хочу узнать, что творится в комнате. Меня что-то не прельщает оставлять тех двоих наедине.

- Но там звукоизоляция!

- Для того чтобы смотреть, не нужны уши, - фыркнул наглый вор и полностью выйдя на улицу прикрыл за собой окно.

Я осталась одна. Повторять подвиг парня меня что-то не тянуло, и я решила, чтобы хоть как-то себя развлечь, зажечь свечи в прихожей. Я не хотела случайно сломать в впотьмах ногу, споткнувшись о половицу. В комнате было прохладно, я, кое-как заставив гореть первую свечку, осторожно, моля Богиню, чтобы та не погасла, открыла дверь в прихожую, как вдруг...

Вдруг дверь комнаты Петры с грохотом раскрывается, и за порог кубарем вылетает Риэл.

- Я сказал не мешать мне! Что непонятного! - слышу я недовольный голос Ника.

- А я и не мешал... - вор тяжело поднялся, небрежно отряхиваясь от пыли. - Кому я нафиг мешал? Ты сделал из мухи слона!

- Подглядывание не делает тебе чести...

- А раздевать Петру делает?

- И ревность, кстати, тоже... - усмехнулся колдун и закрыл дверь в комнату, оставшись с нами в прихожей. - Ты считаешь, что я смогу вылечить ее сквозь одежду?

Я стояла на пороге, осторожно прикрыв ладонью свечку, чтобы та не погасла, пока я наблюдаю за небольшой сценкой. Так я и знала, что план Риэла провалится. Никогда ему не быть шпионом.

- Отлично! Хорошо, ты своего добился! Я ухожу!

- Риэл, ты куда? - я посторонилась, пропуская вора к заветному окну.

- К оружейнику, - мрачно буркнул вор, войдя в комнату. - Этот колдунишка зверски изуродовал мою Молли!

- Он издевался над твоей девушкой?! - поразилась я.

- Если бы... - вор, сняв с пояса, с потаенной нежностью погладил опаленный, не разваливающийся на одном добром слове арбалет. - Пойдем к лекарю Молли... Тебя вылечат, и ты будешь как новенькая....

- Ты ее еще на погост отнеси и заупокойную прочитай, - фыркнул Ник, не страдающий муками совести. Он открыл дверь в комнату к Петре и насмешливо выкрикнул прямо с порога. - Это развалюху никто больше не спасет за такой короткий срок... И сейчас поздно. Думаешь, что специально для тебя откроют лавку и обслужат по первому разряду?

- Какой ты догадливый, - подозрительно усмехнувшись, Риэл исчез в окне.

Подул сильный порыв ветра, и моя многострадальная свечка вмиг погасла. Я вздохнула. И что мне теперь прикажете одной делать?

Плотно закрыв ставни, я снова зажгла ее и поставила на подоконник, немного понаблюдав за ровным пламенем...

Ладно, спущусь в зал. Мне в голову пришли еще пара интересных историй про наивного и доверчивого "брата".

Ник

Поставив "Полог тишины" на комнату, я повернулся к племяннице. Петра полуголая сидела на кровати, смущенно прикрываясь руками. Ее щеки предательски алели, а сама она прятала взгляд, ни в какую не желая посмотреть на меня.

- Я знаю, что ты скажешь, - прошептала она, внимательно разглядывая белую простыню. Я неспешно подошел к ней и сел рядом. - Почему я раньше не сказала, почему до последнего терпела боль? Я просто не смогла признаться. Я всегда старалась сама решать возникшие трудности, без чьей либо помощи, а тут... Мне просто было стыдно. Да еще я очень хорошо знаю тебя, дядя. Если бы я сразу на духу выложила все, ты бы ни за что на свете не стал бы спасать Шиона, прежде чем не убедился бы, что моему здоровью больше ничего не угрожает. Мы могли бы неделями сидеть в замке, прежде чем ты соизволил бы меня отпустить... А времени мало... очень мало.

Я вздохнул. Переубеждать девушку не имеет смысла - ведь она сказала чистую правду. Да, для меня важнее безопасность Петры, чем какой-то сомнительный юнец. Видимо, она и вправду слишком хорошо меня изучила. Вот бы и Ирен хоть каплю ума и соображалки крестницы - а то навязчивая принцесса уже надоела со своим упрямством и закрыванием глазок на очевидные вещи. Но своей выходкой Петра меня изрядно напугала. Я уже очень жалел о том, что раньше не просканировал ауру девушки, держа свое обещание не вмешиваться, пока меня не попросят. В этот раз пресловутая этика целителей сыграла со мной злую шутку - я чуть собственным бездействием не отправил в могилу первенца Фила. Лучший друг точно никогда не простил бы мне смерть Петры.

В эффекте Риатондерии я разбираюсь хорошо, понимаю, как соединить два свойства вместе, как разъединить - все-таки это основы любого опыта. До узкого специалиста, конечно, не дотягиваю, но сейчас под рукой у нас не было хотя бы одного риатондеринца. Так что буду действовать по старинке, опираясь на собственные чувства и знания.

Я внимательно посмотрел на неподвижно сидящую, сутулившуюся девушку, у которой на предплечье, мерцающей золотой спиралью тянулась метка. Мои руки впервые за много лет задрожали. Мое сердце замирало в страхе при мысли, что своими действиями я могу причинить вред близкому человеку. Нет, если бы на месте Петры оказался любой другой человек, я бы без промедления провел разъединение, но здесь я начал сомневаться в собственных силах. Я для начала решил досконально просканировать внутренним взором предплечье, чтобы хоть как-то себя успокоить, но это только усугубило положение. Теперь ноющее чувство беспокойства переросло в сильный страх - этот артефакт крепко сплелся с нитями жизни крестницы, если у меня дрогнет рука, я запросто могу убить Петру.

Да что это со мной? Мои руки тряслись, а разум уже просчитывал последствия неумелой операции. Даже когда я проводил сложнейшие операции, где пациент был уже на грани смерти, нет, когда его душа уже была в чертогах Богини, мои руки с легкостью спасали жизнь. А тут...

Вдруг затянувшее молчание прервала крестница. Она, немного ежась от холода и неловко прикрывая руками грудь, слегка улыбнувшись, посмотрела на меня:

- Дядя...

- Что?

- А ты знаешь, почему реликвию называют "Слезы Элисень"?

- А есть разница? - я пожал плечами, собирая волю в кулак. Надо успокоиться и подумать о чем-нибудь приятном. Шоколад, горящий рыцарь, мурчащий Ларсик устроившийся на коленях. Нет, что-то не очень помогает. - У этих фанатиков все названия с причудами, не говоря об их обрядах. Настоящие мазохисты... А их устав? Это самая страшная книга прочитанная мной за всю жизнь. А я, между прочим, для расширения кругозора читал книги из серии "Чернокнижник. Любовь к трупам, кровавым ритуалам, и геноциду. Полный курс для чайников". А у чернокнижников, что не страница, то извращенная пытка и намеки на некрофилию.

Петра усмехнулась, слабо поверив моей рецензии на прочитанный устав. Это книга и вправду привела меня в ужас, легче перечислить, что можно делать жрецу, чем попытаться объяснить, что ему не разрешается. Кстати, как я понял, думать священнослужителю тоже не желательно. Какой из меня получается плохой жрец - не прошло и два дня, как я уже нарушил с полсотни правил.

- Шион рассказывал мне об одном древнем предании.

... Однажды, Богиня Элисень заскучала на небесах и решила посетить наш мир смертных. Но как только ее нога ступила на землю, она узрела страдания, смерть и переживания народа. Ее взору открылись кровопролитные войны, наводнения, пожары, оползни, губившие на своем пути все живое... Слезы упали из глаз Прекрасной Богини. Она так сильно переживала несчастья народа, что проходящий мимо босоногий мальчуган спросил, почему она плачет. "Почему вы не боитесь жить в таком ужасном мире? - со слезами на глазах спросила Пресветлая, - Нелегче сразу умереть, чтобы не видеть войны, смерть и страдания?" Мальчик задумавшись, пожал плечами: "Вот если бы люди умели видеть будущее, то не совершали бы ошибок" Прониклась словами мальчика Богиня и, улыбнувшись, решила даровать ему свою милость. Она собрала свои упавшие слезы в красивейший кристалл и дала его в руки ребенку со словами: "Теперь, все в твоих руках".

Стоит сказать, что после этот мальчуган вернул в страны мир, создал веру в Великую Богиню Элисень и стал первым Хранителем реликвии. Богиня даровала свои слезы, наполненные ее состраданием и любовью, чтобы человечество могло само вершить свою судьбу, дала решимость и уверенность в своих силах, чтобы совершать подвиги, предвидя, к чему это может привести. Говорят, что те, кто владеет кристаллом, видят будущее и, чувствуют боль и страдания людей, как свои собственные. Жрецы считали, что реликвия может предотвращать ужасные события и дарить людям счастливый мир. Раньше я наивно предполагала, что это предание глупостью, а сейчас...

Я погладил Петру по голове и поцеловал ее в макушку.

- Теперь все будет хорошо, - заверил девушку я.

Не знаю, что пытались рассказать жрецы этим преданием, я понял смысл лишь в одной фразе "все в твоих руках". Построй счастье сам, а не жалуйся на судьбу. Проведи операцию, а не дрожи от страха при мысли, что ты сделаешь роковую ошибку. Действуй, и тогда перед тобой откроются все пути... Будь смелым, ведь ты вершитель своей судьбы.

Страх сам куда-то исчез, вместо него появилась невиданная решительность и уверенность в своих силах. Ведь кроме меня Петре не на кого рассчитывать. Мне нельзя сомневаться в своих силах и уповать на счастливое стечение обстоятельств.

Мои руки перестали дрожать, я успокоился и решительно посмотрел на девушку. Теперь я был полностью готов.

Крестница легла спиной на белую простыню и, глубоко вздохнув, видимо успокаивая себя, закрыла глаза. Я, закатав рукава робы и размяв пальцы, внимательно посмотрел на ее "метку". Настраиваясь на кропотливую и точную работу, я думал с чего лучше начать. Кончики моих пальцев защекотало от выпускаемых нитей энергии. Это были даже не нити, а невидимые человеческому взору сотканные из магической энергии тонкие крючки которые должны были, осторожно разъединить нити энергии реликвии и Петры. Сложная работа, в которой нет места даже случайной оплошности. Если я нечаянно порву "нить" Петры - то ее аура как полотно разойдется, а потом, если срочно не предпринять определенные процедуры угаснет, забрав с собой жизнь юной волшебницы.

Но только я слегка дотронулся до кожи волшебницы, как вдруг случилось непредвиденное. Петра пронзительно закричала и, резко закатив глаза, как в эпилептическом припадке стала изгибаться на кровати дугой. Мое сердце пропустило несколько ударов, я, в мгновение ока спрятав "крюки", пытался удержать голову девушки на подушке. Ее "метка" засияла ярче, пройдя золотой волной по коже как при вспышке электрического заряда во время опыта. Мои уши разрывались от душераздирающего крика, мысли метались в голове в ужасных предположениях, сердце бешено стучало, стало жарко как при тридцатиградусной жаре. Но не успел я понять, в чем дело, как вдруг Петра резко изогнувшись, обмякла, распластавшись на смятой простыне. Первое что я сделал - это проверил пульс. Облегченно вздохнув, обнаружив бешено бьющуюся жилку, я вытер со лба дрожащей рукой выступивший пот. Вот поэтому целители, никогда не проводят сложные операции своим родным и близким - вероятность ненужного волнения и из-за этого врачебной ошибки вырастает многократно. Целители ведь тоже люди...

Вдруг девушка резко открыла глаза став хватать ртом воздух. Она, глубоко дыша, посмотрела осмысленным взглядом на меня и, в мгновение ока сев на кровати, уткнулась мне в грудь, сжав в объятиях. Она, всхлипывая, сквозь слезы жалобно прокричала:

- Не умирай! Пожалуйста, не умирай, прошу тебя!

Я шокировано замер, чувствуя, как девушка дрожит от сильных рыданий. Она, душа меня в своих объятиях, взахлеб шептала одно единственное слово: "Не умирай!".

- Петра... - прошептал я, чувствуя, что еще чуть-чуть и мои ребра дадут трещину. - Ты меня больше так не пугай. Я уже подумал, что задел жизненные нити... Видишь, руки до сих пор трясутся...

- Обещай, обещай, что не умрешь! Пожалуйста, обещай... - повторяла она, все крепче сжимая руки. Я, осторожно взяв крестницу за плечи, заставил ее посмотреть себе в глаза. Ее взгляд был затуманен под пеленой слез, она так на меня смотрела, жалобно всхлипывая, что у меня сжалось сердце...

- Я не собираюсь умирать.

- Это все из-за нее! - еще пуще разревелась Петра, пытаясь вытереть слезы. - Это из-за Ирен...

- Ирен? - перебил ее я, усмехнулся и попытался пошутить, чтобы разрядить ситуацию. - Я так и знал, что однажды она меня сведет в могилу.

- Я видела! Я все видела, как только ты дотронулся до меня! Видение было таким ярким, четким! Пожалуйста, обещай, обещай...

- Ну ладно, я клянусь, что не умру. Ты только не плачь... Петра, я же магистр, меня сложно убить... Тем более принцессе это явно не под силу.

Девушка резко замотала головой и нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями:

- Нет... это не она. Огонь... много огня, трудно дышать... Ты кому-то что-то кричишь... Свистят стрелы, чьи-то крики, топот ...Я...я не помню, мне больно вспоминать... Но я знаю точно, что это из-за нее!!!

Я ее обнял, легонько погладив по спине. Она, еще немного поплакав, успокоилась, слушая, как бьется мое сердце. Нет, если и дальше будет продолжаться в том же русле - у меня будет сердечный приступ. Не привык я к таким истерикам.

Немного отойдя от срыва, Петра шмыгнув носом, вдруг ни с того ни сего констатировала:

- Ирен милая.

- Милая? - искренне удивился я словам крестницы, усмехнулся, вспомнив, как принцесса постоянно обвиняет меня во всех несчастьях в мире. - Я знаю, что в глубине души она ангел во плоти, но знаешь, когда тебе постоянно твердят, что ты "злодей погубивший кучу невинных девиц" это начинает раздражать.

- А ты просто не давай ей повода.

- Петра, ты ведь понимаешь, что это невозможно? Ирен упрямее осла - даже если я буду тих и мил, она высосет его из пальца, что я злодей. У королевских особ одна философия: "Все неправы, одна я права". И попробуй переубедить! Она ж птица высокого полета, это мы ползающие твари.

- Значит, ты все оставишь как есть?

- Ты опять волнуешься зря? Я же говорил, что меня не так легко убить. Милая, я же тебе обещал, что не погибну, - я успокаивающе улыбнулся, крепче обняв племянницу. - А зачем мне стараться и переубеждать принцессу? Со временем она сама прозреет. Сейчас Ирен как раньше не кидается на меня с бешенными глазами, крича на всю округу, что я "злодей". Так, просто побурчит на тему какой я плохой. Как дите малое - привлекает к себе внимание. Кстати, Петра, ты тоже дите.

- Это еще почему? - искренне возмутилась девушка и, освободившись из моих объятий, скрестила на груди руки.

- Потому что ты ведешь себя как неразумный ребенок. Тоже мне удумала, скрывать такое... - я показал рукой на "метку", которая несколько минут назад пылала золотым пламенем. - Ты думаешь, что петь по тебе панихиду будет намного лучше? Или хотела на день рождения отцу предоставить гроб? У моего друга нервы не железные, а хоронить его я не намерен, пока досконально не изучу некромантию. Просто не рискуй жизнью зря. Если своя жизнь не в милость, подумай, хоть немного о своей семье. Они тебя очень любят, особенно Фил. Ты ж его папина дочка... А сейчас ложись обратно. Я намерен скорее избавиться от "паразита".

Следующая попытка разъединения прошла без существенных затруднений. Помня свой предшествующий горький опыт я, чтобы случайно не вызвать у девушки новый приступ, погрузил ее в сон. За несколько часов спокойно и не торопясь распутал сложные хитросплетения артефакта жрецов, освободив ауру крестницы от чужого влияния. Хотя стоит признаться, что пару раз я чуть не оборвал "нити Петры".

Смотря на сладко сопящую Петру, укрыв ее одеялом, я тихо, с горечью прошептал:

- Дети наше будущее... Да, Фил? Вот только кто убережет их от ошибок...

Я сжал в руках небольшой кристалл похожий на застывшую янтарную каплю. Если долго смотреть на нее, то можно увидеть, как золотые пузырьки вертятся в бешеном круговороте.

Я усмехнулся, небрежно положив реликвию на прикроватную тумбочку. И из-за этой безобидной вещички началась вся эта канитель... Стоп, что это я говорю? Надо срочно ее изучить!

* * *

Глубокой ночью, когда я и Ирен сидели в моей комнате, и я рассказывал о Кафедральном храме, в окно ловко пролез Риэл.

- Знакомьтесь! - радостный вор показал всем новенький арбалет. - Это Катрин!

- А как же Моли? - удивилась принцесса, вмиг отвлекшись от моей истории.

- Какая Моли? У меня не было никакой Моли, - он улыбнулся, будто не понимая, что от него хотят и, спрятав новенькое лакированное оружие за спину, тихо прошептал - Не говорите больше о Моли. Катрин ревнивая.

Ирен пораженно замерев, похлопала глазками, смотря на Риэла как на сумасшедшего.

Я обреченно вздохнул. Этот парень неисправим... Но хоть у нас теперь спрятан в рукаве существенный козырь. Только вряд ли жрецы больше увидят свою драгоценную реликвию. Что-что, а древние могущественные артефакты - моя вторая тайная страсть после неудержимой тяги к шоколаду. Интересно, а существуют ли шоколадные могущественные реликвии?

Глава 5. Казнь апостола Шиона

- Хорошо летит... жаль, что про крылья мы как-то забыли.

- Демоны! Я так и знал, что в моем безупречном плане есть маленький изъян!

"История магии" Неожиданное изобретение левитации.

Самые гениальные решения приходят в последний момент.

Импровизация - вот ключ к успеху.

Мемуары наемного убийцы "Спокойной ночи, детка"

Небо заволокло тяжелыми снежными тучами, спрятав яркое светило от великой несправедливости, что должна была свершиться через несколько минут. Холодный, пронизывающий до костей, ветер играл во внутреннем дворе Кафедрального храма, колыхая разноцветные одеяния жрецов. Огромный двор заполонили толпы священнослужителей, они с нетерпением смотрели на каменный помост, находящийся посередине импровизированной площади. Это сооружение даже трудно было назвать помостом - оно похоже на четыре искусные мраморные арки, усыпанные барельефами на религиозную тематику, возвышающиеся над площадью подобно статуям. Рядом с арками недвижно стояли апостолы в начищенных до блеска нагрудных доспехах и в красных, словно пропитанной кровью, длинных до пола хламидах. Их волосы были заплетены в косу, а расписанные учением Богини пики смотрели строго наверх.

На помосте возвышался, по-другому у меня язык не повернулся сказать, Его Преосвященство. Он оценивал присутствующих слуг Богини долгим пронзительным взглядом, его седые волосы были такой длины, что казалось, они подметали полы белоснежной хламиды, а на его лбу три алых круга сияли на солнце. У меня перехватило дух от ауры, исходящей от старца, казалось, что перед нами не смертный, а посланник Великой.

Хотя я серьезно сомневался в его "святости" - мне что-то слабо верилось, что жрецам дозволено проводить казни и выдвигать обвинения. Они же формально слуги Великой, которая не приемлет насилия.

На самом помосте находилась так называемая Яма Неверующих - это огромный колодец, диаметром примерно семь метров, огороженный ажурным чугунным забором. В паре шагов от Его Преосвященства, прямо к яме, вытянулся "каменный язык Неверующего", как называют его священнослужители. По нему делает свои последние шаги осужденный, прежде чем упасть в бездну.

Я и Валерий стояли неподалеку от помоста, изображая равнодушное спокойствие, Петра, Риэл и Ирен заняли места за нами, надев зеленые плащи с капюшонами. Мы воспользовались разрешением Его Преосвященства присутствовать на данном мероприятии послушникам. Хотя, по его же наставлению, им обязательно нужно было скрыться от глаз жрецов под зелеными плащами, дабы не марать священное место своим присутствием. Стоит заметить, что это нововведение значительно облегчило мою головную боль по скрыванию морока Ирен и личности Петры - священнослужители на миг расслабились, посчитав, что ничто не сможет угрожать срыву их священной казни, чем я сразу решил воспользоваться. Ведь раньше послушников даже близко не подпускали к внутренним залам храма, пока они не дадут все клятвы, а тут такая щедрость.

Вчера, углубившись в изучение священного писания и внутренних правил жрецов, я обнаружил одну прореху в законах, которую можно было ловко обыграть на казни. Конечно, прореха в правилах была рисковая, но выбора не оставалось, да и придумать что-то стоящее за такой короткий срок я был не в силах. Тем же днем, ближе к вечерней трапезе Его Преосвященства, я появился в обители Богини, чтобы обговорить с Валерием мои планы. Жрец с неохотой, горестно повздыхав и назвав меня "демоном-искусителем", одобрил сценарий нашего поведения на следующий день, так же как и рискованный запасной вариант. К сожалению, мое предложение "сжечь все дотла и, быстренько прихватив с собой Шиона, скрыться в потайном проходе" он без промедления отверг. Жаль, а я хотел пойти по самому простому пути...

Для меня вообще была великая трагедия, когда Валерий не разрешил мне посетить библиотеку храма, мотивируя свои действия тем, что он не может мне позволить осквернить священные писания. Как будто я собирался их рвать и рисовать каракули, как малое дитя, на каждой странице. Может я просто хотел почерпнуть для себя мудрость Богини? Может в тот момент я был готов принять свою судьбу служителя Великой? Конечно, на самом деле я жаждал поискать записи об этой проблемной реликвии, но нашему священнослужителю не следует знать такие подробности. Я вовсе не собирался дарить ему и этому цирку, по ошибке зовущемуся "братство храма", такой ценный артефакт. Может потом, через несколько лет, вдоволь наигравшись с реликвией, под сильным давлением совести, я и подброшу под дверь колыбель со свертком, в которой будут находиться "Слезы Элисень", но до этого момента...

Огромные створки храма медленно раскрылись, явив собравшимся жрецам подсудимого и его конвоиров. Я, как и все присутствующие на площади, с интересом стал разглядывать осужденного. Шион, похрамывая и качаясь из стороны в сторону, медленно ступал босиком на промерзлые плиты двора. (Хоть и в храме был горячий источник, обеспечивший жрецов круглогодичным летом, во дворе каменные плиты остыли, покрывшись тонкой корочкой льда из-за ударивших сегодня ночью морозов.) Его красная хламида в нескольких местах была порвана, а сам несчастный придерживал одной рукой расползающиеся края грязного одеяния, не давая оголиться торсу. Он был хрупкого телосложения, его раньше золотые, а теперь непонятного, желтоватого оттенка волосы были неаккуратно обрезаны почти под корень, оголив лебединую шею. На скуле Шиона был виден огромный почерневший синяк, а нос был сломан. Единственное, что было примечательно в его в детском округлом лице - это яркие, словно ясное небо, голубые глаза, которые сейчас безразлично смотрели вперед.

На нем не было цепей, которые могли бы удержать от побега, да и вряд ли парень смог бы самостоятельно убежать - он с трудом ходил, сутулясь, и прижимая левую руку к животу.

Эта маска безысходности и смирения, которую на себя нацепил бывший жрец, тронула меня до глубины души. Я с горечью вспомнил свои страдания, которые пережил, находясь в плену у Лиры. Все то время меня поддерживала мысль, что я должен оберегать своего названного брата, помогать ему даже в самых безрассудных начинаниях. А здесь было сразу видно, что парень сдался, что он даже не надеется на спасение. Я едва заметно усмехнулся. Ну, нет, пускай даже не думает ступать прямо в ручки к смерти. Через пару десятков лет он скажет мне спасибо.

Когда Шион проходил мимо нас, Валерий, с трудом сдерживаясь от нахлынувших эмоций, сжал руки в кулаки. Он, не отрывая взгляда от сломленной фигурки своего друга, удерживал себя от необдуманных действий. Несмотря на то, что на лице Валерия почти не было эмоций, я явно осознавал, что ему сейчас очень тяжко.

Осужденный, с помощью конвоиров поднявшись по ступенькам на помост, предстал перед очами Его Преосвященства. Старик с плохо скрываемой надменностью, молвил:

- Бывший апостол Шион, за совершенные в сторону нашей Пресветлой Богини Элисень злодеяния, вы приговорены к высшей мере наказания, дабы своими вечными муками в геенне искупить тяжкие грехи. Вам дарована Наша милость завершить свой жизненный путь в Яме Неверующих, - он ,презрительно бросив в сторону Шиона взгляд, нехотя проговорил. - Наша милостивая Богиня даровала вам право последнего желания.

Бывший апостол осторожно обернулся, посмотрев на разноцветную толпу, заполонившую внутренний двор храма. Его взгляд быстро заскользил по рядам, на секунду замерев на нас. На мгновение глаза Шиона вновь вспыхнули, в них искрой загорелась жизнь, когда он увидел Валерия. Парень, с трудом улыбнувшись и проводив жреца прощальным взглядом, вновь повернулся к Преосвященству.

- В-с-е-е... - еле слышно проговорил осужденный, обреченно посмотрев на колодец.

- Значит, вы отказываетесь от милости Великой? - старик безразлично махнул рукой, призывая конвоиров. Те, схватив под локотки полуживого парня, подтащили его к выступу. К так называемому "языку Неверующего" - Как опрометчиво...

- Я-а... у-же с-сдела-а... хо-оте... - пересиливая боль, пробормотал Шион, еле шевеля губами. Я нахмурился - у него явно ушиб челюсти. - Я-а... не-е... ша-а-ле-е-ею...

Апостолы выставили вперед свои пики, побуждая своего бывшего собрата сделать неуверенные шаги по "языку" в сторону бездны. Площадь затаив дыхание замерла...

Сильный порыв ветра прошелся по площади, подняв рваные полы хламиды Шиона. Парень, судорожно вздохнув и задрожав от холода, закрыл глаза. Он, даже не обернувшись, не дожидаясь пока пики, подталкивая к пропасти, вновь коснутся его спины, смело пошел вперед. Когда до края "языка" оставалось совсем немного, Валерий зажмурил глаза не в силах смотреть на последние мгновения жизни его лучшего друга. Шион, умиротворенно улыбнувшись, без сожалений шагнул в бездну...

Но, не успела макушка Шиона скрыться в колодце, жрецы в едином порыве осенили "Яму Неверующих" знаком Богини, как случилось непредвиденное. Какой же для них был шок, когда через пару мгновений из бездны выскочил, как пробка, только что отмоленный осужденный и с высоты нескольких метров, словно тряпичная кукла, упал на скользкие камни площади. Все присутствующие служители Богини пораженно замерли, некоторые впечатлительные объекты даже осели без чувств на землю, не выдержав явления "чуда". Шион пошевелился и с трудом сел на мостовой, отхаркнув кровь, также с неким удивлением осматривая шокированных жрецов. Похоже, он был озадачен, увидев вместо Преисподней невыразительные лица своих бывших собратьев. Только наша компания оставалась по сравнению с другими во вменяемом состоянии.

Как я уже говорил ранее, в законах священнослужителей я нашел интересную прореху. Если к осужденному применили смертную казнь, но он по милости Великой все еще жив, то второй раз приводить в исполнение приговор строго запрещается. Ладно, если бы смертный приговор был через повешение (можно было подпилить веревку и списать все на то, что Богиня не желает смерти данному человеку), но что можно придумать, если казнь проводится с помощью ямы? Вчера посетовав на несправедливую судьбу, Петру, и храм, я, взяв под локотки Валерия, двинулся в сторону "Ямы Неверующих". Когда все священнослужители аппетитно хрустели салатом на вечерней трапезе, а апостолы, глотая слюнки, думали о своих счастливых сытых товарищах, я и жрец подошли на несколько метров к яме, чтобы помолиться. На самом деле в течение пары часов молился только Валерий, бормоча под нос псалмы, мне же досталась куда более сложная роль. Осторожно, чтобы никто не заметил колебания энергетического фона, я прикрепил в колодце нечто похожее на упругую сеть, которая смогла бы вытолкнуть осужденного на поверхность. Во дворе храма колдовать было легче, чем в самой обители, но, несмотря на это, мне приходилось трудно. Я потратил в два раза больше энергии, чем это требовалось при таком простом заклинании. Да и была еще одна проблема: сеть не могла продержаться долго - из-за разрушающей энергии храма ее хватит лишь на один или два "прыжка". И сейчас я довольно лицезрел действие своего творения... Конечно, посадка была жестче, чем я планировал, но Шиона я все равно буду основательно лечить. По сравнению со спасением его жизни, ушибы и раны не в счет.

Первым, кто произнес хоть какие-то связные слова, было Его Преосвященство. Он, пораженно сойдя с пьедестала по лестнице, ткнул в полуживого Шиона своим пальцем.

- Ты-ы-ы... Ка-а-ак... Великая, - он на мгновение возвел очи к пасмурному небу, - Почему именно он?

Небо загадочно молчало, только нагнетая обстановку. Я смиренно ждал... Только бы получилось, только бы план сработал...

Шион рассеянно оглядывался по сторонам, не зная, что делать дальше. Я его понимал - он уже морально приготовился к смерти, и тут фортуна выкинула такой фортель. Бывший жрец плотнее запахнув свою порванную хламиду, дрожа от холода и боли, с еле уловимой надеждой посмотрел на Его Преосвященство. Апостолы, которые мгновение назад стояли чуть ли не с раскрытыми ртами, быстро подбежали к осужденному, выставив вперед свои пики. Валерий было подался вперед, но я его остановил, выставив руку вперед и покачал головой. Еще было не время... Нужно дождаться...

По законам Его Преосвященство должно было помиловать блудного жреца и отпустить восвояси, даже восстановить сан... Дважды судить за одно и тоже преступление нельзя, даже в мирских делах. Это я прекрасно знал. Но, похоже, свои собственные правила, священнослужители знали еще хуже, чем подставной жрец.

Не дождавшись знаков Великой, старик, скривившись, как при зубной боли, гневно приказал:

- К яме... Неверующих... нет, убить на месте. Преступление карается смертью.

Апостолы, растеряно переглянулись, но последовали приказу посланника Великой. Четыре пики были плавно отведены назад, готовясь к решающему удару. Шион, судорожно вздохнув и стерев дрожащей, грязной рукой сочившуюся из опухшей губы кровь, зажмурил глаза.

- Стойте! - в отчаянье выкрикнул Валерий, выбегая вперед. Пики резко становились, едва не коснувшись осужденного кончиками лезвий.

Священнослужитель первой длани выбежал на дорожку и встал между своим другом и его палачами. Я, внутри негодуя по поводу несдержанности одного священнослужителя, выбежал за ним следом из толпы.

- Что случилось, жрец Валерий? - с расстановкой произнес старик, искренне удивленный этим поступком.

- Нельзя карать невиновного! - воскликнул темноволосый мужчина, закрыв Шиона спиной от пик апостолов. - Богиня даровала ему второй шанс, и по зако...

- Здесь я закон! - перебив Валерия, провозгласил глава кафедрального храма. Я стоял совсем рядом к Его Преосвященству, изо всех сил стараясь не снять маску наивного простачка. Нда, как я и думал, таких жрецов как Валерий жуткий дефицит в религиозном мире. Власть развращает людей. Только сильные духом могут не поддаться соблазнам и не начать гнить изнутри.

- Но...

- Жрец Валерий, быстро отойдите от грешника! Или я начну подозревать, что вы его соучастник.

Жрец, как будто пребывая в дурном сне, с круглыми от шока глазами, отошел от своего друга. Казалось, что наконец-то прозрел, увидев в своем наставнике не великого человека, а настоящее чудовище. Шион облегчено опустил голову, убедившись, что его товарищу больше не грозит опасность. Видимо осужденному апостолу трудно и больно было смотреть вверх.

Я быстро подошел к Валерию, потянув его за робу. Нужно придерживаться плана, а сейчас он занялся какой-то никому не нужной импровизацией. Священнослужитель, не веря своим глазам, нехотя передвигая ногами, еле слышно пробормотал: "Я всегда придерживался законов, всегда следовал правилам... но Шион был прав..."

Отодвинув к краю дорожки одеревеневшего жреца, я незаметно сильно ущипнул его за руку, призывая быть благоразумным. От сильной боли Валерий пришел в себя, но вот только благоразумия не набрался. Он, очнувшись, и возмущенно сдвинув брови, попытался сказать что-то нелестное своему главе, как вдруг...

Я ощутил что-то острое около моей шеи и почувствовал на своем затылке чье-то дыхание. Нисколько не удивившись происходящему, я немного скосил глаза вправо, убедившись, что к горлу Валерия также был представлен острый кинжал. Наконец-то Петра и Риэл решили задействовать запасной план, и сделали это как раз вовремя - еще чуть-чуть и, благодаря нашему святому другу, запасной вариант не имел бы хорошего воздействия на жрецов.

Племянница и вор приставили к нашим горлам кинжалы, сняв уже ненужные капюшоны, служившие маскировкой под послушников. Жрецы ахнули и в ужасе попятились от сумасшедшей парочки, тем самым образовав вокруг нас большой круг. Апостолы, сразу забыв про Шиона, направили свое оружие на нарушителей. Глава кафедрального храма замер, не в силах поверить, что кто-то решился на такой серьезный грех, как прерывание священной казни. Мне даже было немного жаль старика - не повезло ему наткнуться на нашу сумасшедшую компанию. Пускай радуется, что я выбрал не легкий план, а то пылала бы его обитель синим пламенем... а библиотека нашла бы свое пристанище у меня в замке.

- А ну быстро отошли от Шиона, сволочи! - закричал прямо мне в ухо Риэл, держа свой кинжал на опасном расстоянии от моей кожи. В тот момент я думал только об одном - почему? Почему именно наглый вандал стал моим "похитителем"? За что мне такое наказание? У него ведь сдержанности, как у разъяренного быка, увидевшего виляющий зад деревенского дурака. Риэл, только приступив к роли, уже старался меня оглушить - у меня звенело в ушах от его никому не нужных воплей.

- Или мы их убьем! - вторила своему бывшему возлюбленному Петра. В ее глазах так и читалась жажда убийства. Мне стало даже немного не по себе. Стоит признать, что из племянницы получилась бы великолепная лицедейка. В тот момент, на долю секунды я поверил, что она с легкостью убьет своего заложника лишь бы спасти Шиона. - Живо бросили оружие!

Девушка оказалась столь убедительной, что апостолы, поверив в то, что она без сожаления устроит резню в священном месте, бросили свое оружие на пол. Пики, расстроено звякнув, оказались на холодных камнях. Наблюдавшие за этим спектаклем жрецы стали возмущенно шептаться и показывать на нас пальцем, но никто из них не проявил ни желания, ни смелости выйти вперед и обезвредить нападавших. Как я и предполагал, в священнослужители идут обычно слабохарактерные трусы, которые заботятся только о себе и своем кошельке. А те, кто имеют хоть частичку воли и желания помогать другим, сразу идут в расход - никому не нравятся выскочки и наивные идеалисты.

Шион, подняв голову, между спинами апостолов увидел Петру. Его лицо просветлело, он даже невзирая на боль попытался улыбнуться своей любимой. Когда я увидел его ясные глаза, с надеждой смотрящие на Валерия, мне сразу стало легче на сердце. Жрец улыбался одним лишь взглядом, как будто увидел свет в непроглядной тьме отчаянья. Меня так обрадовало то, что я увидел у парня, который смирился со смертью, желание жить, что я захотел с помощью магии быстро освободить Шиона и скрыться в неизвестном направлении. Но, к сожалению, это были лишь невыполнимые мечты. Я прекрасно понимал, что если я использую свою энергию, жрецы сразу же нажалуются Совету магов, а Совет выйдет прямиком на меня. Нет, в некоторых случаях приходится притворяться и хитрить, чтобы потом тебе не аукнулись твои необдуманные действия.

Его Преосвященство, расширив глаза от возмущения по поводу такого святотатства, стал медленно подходить к похитителям и их заложникам.

- Как вы посмели! - его голос осип от еле сдерживаемой ярости, а руки начали дрожать. - Вы на священной зе...

- А ну заткнись, мразь! - пуще прежнего рыкнул вор, без угрызений совести перебив главу храма. Старик попунцевел от такого хамства и стал возмущенно хватать воздух ртом. Апостолы обеспокоенно повернулись к Его Преосвященству, боясь, что Богиня решит забрать мужчину раньше срока на заслуженный отдых на небе. Я чуть не плача закрыл глаза - мои бедные уши...

- Дитя мое, не следует грубить посланнику Великой, - попытался вставить свое слово Валерий, ничуть не беспокоясь о том, что он находится на волоске от смерти. - Богиня Эли...

- Да я посмотрю, ты прям жаждешь оказаться в ее чертогах первым! - усмехнулся Риэл, но почему то пододвинул кинжал к моему кадыку. Я четко стал ощущать холодное лезвие. Мне стало казаться, что вандал все-таки жаждет меня убить. Я боялся лишний раз сглотнуть, про себя костеря на эврейском умного парня.

- За нападение на священнослужителей Пресветлая строго карает, - угрожающе прошипел я, еле шевеля губами, стараясь мило улыбаться. Надеюсь, Риэл поймет мои намеки и перестанет переигрывать, отодвинув хотя бы на несколько миллиметров лезвие, а то я ранимый. Могу нечаянно его поджарить, прежде чем он перережет мне сонную артерию. К сожалению, природа не наградила рыжего парня чувством меры и зачатками совести. Я уверен, он даже не будет страдать, если случайно дернет кинжалом, и я захлебнусь в собственной крови.

- Если будите выполнять то, что мы скажем, никто не пострадает, - спокойно сказала Петра пытаясь сгладить оскорбительные выкрики своего напарника. Она что, боялась, что ее тоже подвергнут анафеме? Ну, с Риэлом все понятно - за то, что он только что прилюдно оскорбил и унизил главу храма, его будут как минимум пару тысячелетий считать врагом народа. Жрецы народ обидчивый. Я не удивлюсь, если увижу, что глава Преисподней Настерривиль в священных писаниях будет с ликом вора. Или же они решили поиграть со жрецами в плохого и хорошего дознавателя? Вот только я сомневаюсь, что такая схема будет действовать в данной ситуации.

- Вы, девочки в доспехах, - обратился к апостолам Риэл. - А ну быстро отошли к той хреновине, и чтоб я видел ваши накрашенные ноготки.

"Хреновиной" оказалась Священная яма Неверующих. Я с каждый мгновением все больше поражаюсь религиозности своего нового друга. Он с таким трепетом и уважением относится к священным местам и регалиям жрецов! И это не говоря о том, что он только что поставил под сомнение половую принадлежность элитного отряда храма, в котором по правилам жрецов не может быть женщин. А вор умеет заводить новые знакомства - не удивительно, что все хотят его убить.

Апостолы попятились к арке, держа руки на уровне груди. Похоже, они впервые столкнулись со столь неадекватным человеком.

- Ч-что вы делаете, неверные! - взревел глава храма, перейдя на фальцет. У него начался нервный тик. Молодец Риэл, ты своего добился - теперь тебя хочет убить и самый святой, милостивый, всепрощающий человек в мире.

- Как что? Ты что, совсем ослеп, дедуля? Мы спасает вот этого бедолагу.

Рыжий парень кивнул на сидящего на каменный плитах Шиона. Шион, с трудом удерживая себя в сознании, дрожал, еле понимая, что сейчас происходит вокруг. Я немного взволновался - вот это плохо. Похоже, парню становится с каждым мигом все хуже - его организм держится из последних сил. Если бывший апостол потеряет сознание, то придется для себя решить, что мне дороже, жизнь и свобода или счастье любимой племянницы.

Его Преосвященство, путаясь в полах своей хламиды, задыхаясь от возмущения, ткнул пальцем в вора. Точнее в меня, так как у меня оказалась роль щита хамоватого рыжего вора.

Зрители нашей сценки пораженно ахнули, надеясь, что сейчас похитителей поразит гром с неба, что они превратятся в пыль, что падут наземь став дергаться в предсмертных конвульсиях, ну или еще что-нибудь такое в религиозном духе. Но вот только сколько не тыкал в Риэла священнослужитель, сколько не орал на него - вору было все нипочем. Точно, я всегда подозревал, что парень на самом деле земное воплощение Настерревиля.

На долю секунды я представил Риэла в роли Главы Преисподней, и мне стало очень смешно. Вот он высотой почти семь метров, с огромными черными, как обсидиан кривыми рогами, кровожадно ухмыляясь, топчет своими копытами клумбу с любимыми цветочками Его Преосвященства... Вдруг меня оторвал из грез противный пискливый голос старика:

- Я не позволю! Ап-ап... постолы!

Словно в такт моим мыслям прокричал глава церкви. Я чуть не рассмеялся. Перед глазами все еще стояла вытоптанная клумба и рвущий в отчаянье на себе волосы старик. Только после слов вора я понял, что к цветам эта фраза совершенно не имела отношения.

- Стоять на месте или ваши голубки, - он хищно посмотрел на меня, будто примеряясь как лучше разделать мою тушку, - будут с перерезанными глотками.

- Думаю, Великая не одобрила бы смерть священнослужителей, - вставила свое слово Петра. - Так что вам лучше не дергаться.

Его Преосвященство попятился к своим апостолам, став как-то странно мотать головой. Его руки дрожали, мне казалось, что еще чуть-чуть, и он будет скалиться и изрыгать слюну как бешенная дворняга.

- Убить, убить, убить, - сначала тихо, но потом все громче прокричал старик. Его бешенные глаза, трясущаяся в гневе губа - похоже гнев пересилил весь здравый смысл, что теплился в теле этого маразматика. - Убить их всех!

- Но Преосвященство, они же слуги Вел... - решился сказать кто-то из апостолов.

- Убить их всех! - истерично топнул ножкой старик и тихо прошептал себе под нос. - Никто, никто не должен узнать эту постыдную тайну... Да, да жрецы должны благодарить меня за оказанную им честь умереть ради блага Великой. Они погибнут за правое дело. Да, да за правое дело.

Площадь замерла в ожидании, некоторые из священнослужителей и послушников стали молиться за души двух несчастных жрецов. Апостолы, не в силах перечить прямому приказу посланника Богини, решительно направились к нам. Преосвященство торжествующе улыбнулось, уже смакуя еще не существующую победу. Риэл и Петра растерянно переглянулись, но импровизировать не решились, дожидаясь, начала моих действий. Мне все это начало напоминать какую-то третьесортную театральную постановку. Не хватало лишь внезапно выпрыгивающего из кустов героя и тревожной мелодии скрипки для нагнетания обстановки.

Я судорожно обдумывал новые варианты. Стоит признать, что я совершил большой прокол. Не думал, что глава храма окажется таким... гм... неадекватным человеком. Убить своих же людей, на священной земле и все ради какого-то хлипкого, измученного апостола? Похоже, я совсем разучился разбираться в людях.

Неужели я умру из-за одного фанатика, который так уверовал в свою святость и непогрешимость, что возвел вокруг себя культ? Как бы ни так. Хоть и оба плана с треском провалились, сдаваться я не собирался. Простите Валерий, Фил, но мне все-таки придется сделать это. Интересно, а как жрецы отнесутся к ярким обжигающим фениксам из пламени? Иллюзия прекрасно сможет отвлечь несколько сотен жрецов, апостолов и Его Преосвященство. Пока они будут пытаться разобраться в чем дело и молиться Пресветлой, мы тем временем под шумок заберем Шиона и скроемся в ближайшем потайном проходе... Вот только из-за разрушительного воздействия энергии храма, иллюзии продержатся недолго. Надеюсь, мы успеем сбежать, прежде чем священнослужители придут в себя.

Но как только я мысленно стал концентрировать энергию для масштабной иллюзии, в дело вступила всеми позабытая принцесса. Не знаю, как она сумела незамеченной пробраться на помост, но известно одно - не успели апостолы подойти к своим брошенным пикам, как Ирен, стоя около языка Неверующего, засвистела, притянув к себе все взгляды. А я и не догадывался, что у этой девушки есть такие ораторские способности. Не думал, что в королевское образование входят уроки по свисту. Хотя стоит признать, чтобы одним звуком заставить себя слушать целую толпу - для этого надо иметь талант.

Через пару томительных секунд пронзительного свиста, девушка, с поистине королевским достоинством, сняла зеленый капюшон, разрушив остатки моих чар. Надо сказать, что перед тем как зайти в храм, я наложил на плащ чары, которые удерживали в стабильности морок. Но как только принцесса сняла капюшон, чары вместе с личиной развеялись. А я ведь ее предупреждал, что если она будет действовать опрометчиво, то все узнают, что она разыскиваемая принцесса. Неужели она решилась на такой легкомысленный поступок ради Петры?

- А ну стоять! - тяжело дыша, изо всех сил прокричала Ирен. Достала из кармана платья небольшой золотистый кристалл, подняв его выше головы. - А то ваша реликвия вдребезги разобьется!

Я устало закатил глаза, все еще изображая заложника у Риэла. Так и знал, что не стоило брать с собой принцессу, ну или на крайний случай не доверять ей столь важную вещь. Хотя, если честно признаться, вещь была не такая уж и важная...

Вчера Ирен целый день зудела, пытаясь воззвать к моей совести, порядочности и религиозности. Она очень настойчиво требовала, чтобы опасный артефакт жрецов, который "не в тех руках может принести в мир хаос", оказался в ее надежных руках. Я, конечно же, всеми силами отнекивался от такого безумия, но потом, когда девушка стала моим персональным привидением, став ходить за мной чуть ли не в уборную, я кардинально поменял свое решение. На скорую руку создав хлипкую копию артефакта, положив в ее основу небольшую частицу энергии реликвии, я со спокойной душой вручил подделку Ирен, искренне надеясь, что теперь от меня отстанут. Но, похоже, я опростофилился по полной программе...

Наша компания стояла ни жива ни мертва, соревнуясь по удивленному выпучиванию глаз со слугами Богини. Ирен, нахмурив свой прекрасный лобик и грозно сдвинув брови, решительно сверлила глазами Его Преосвященство. Религиозная девушка пошла наперекор своим принципам, чтобы защитить друзей. И это меня больше всего удивило. Надо сказать, я в тот момент начал даже уважать девушку, хоть в мыслях и костерил ее за необдуманные действия на всех известных мне языках.

- Слезы Богини Элисень? - с благоговением молвил старик, нарушив затянувшееся молчание. Он повернулся к завороженной толпе и громогласно воскликнул. - Узрите, братья и сестры! Святыня вернулась в обитель! Богиня благоволит нам!

Со всех сторон послышался радостный гул. Жрецы плакали от счастья и бились лбами о холодный каменный пол, приветствуя возвращение блудной реликвии. Даже апостолы прослезились от счастья, с трепетом взирая на кристалл, который держала в руках Ирен.

Солнце на мгновение вышло из-за туч, ласково осветив внутренний двор храма. Реликвия заискрилась в руках Ирен, ее золотые локоны заиграли на солнце, подрисовав девушке световой ореол. Поднялся сильный ветер, заколыхал зеленый плащ принцессы, и слуги Богини восхищенно вздохнули, взирая почти влюбленными глазами на синеглазую девушку... На мгновение моему взору открылась потрясающая иллюстрация к священному писанию. Но вот только яркое светило выглянуло ненадолго, да и я не являлся сугубо верующим человеком.

- Дитя, ты посланница Великой! Ты только что спасла мир от уничтожения! Верни же в лоно храма святыню, дабы...

- Нет! - перебив Его Преосвященство, возмутилась принцесса. - Да я никогда в жизни Вас не послушаю! Вы, лицемерный... б-болван!

Выкрикнув, как ей казалось самое страшное оскорбление, она залилась, как и старик, краской. Но вот только если принцесса сгорала от стыда, то глава храма покраснел от еле сдерживаемого гнева.

Его Преосвященство, мгновенно помрачнев, сузил глаза, став всматриваться как во врага народа. Ну все Ирен. И ты допрыгалась. Теперь тебе сулит роль женушки Настерревиля... нет, его грешной любовницы. Если мне не изменяет память, у главы Преисподней нет супруги.

- А ну-ка живо отдала кристалл, дрянная девчонка! - в бешенстве взревел глава храма, став подниматься по ступеням.

- Дрянная? - прошипела принцесса. Сзади меня Риэл тихо присвистнул, еле слышно прошептав: "Ну все. Дедуля - труп" И как не странно, я был с ним полностью согласен. Принцесса сильнее сжала в ладони кристалл, удерживая себя от того, чтобы не убить священнослужителя за оскорбление Ее Высочества на месте. - Я вам покажу, какая я дрянная девчонка...

Ирен подошла к главе храма и вместо того, чтобы отдать кристалл, извинившись за свои еретические действия, она, размахнувшись, влепила старику смачную пощечину. Звонкий хлопок был подобен грому среди ясного неба - толпа ахнула от удивления, апостолы пораженно замерли на месте, не в силах вынести такого кощунства, Риэл выпал в осадок, став хихикать, называя принцессу своей Богиней. Даже я невольно вздрогнул, с горечью осознав свое пагубное влияние на девушку.

Старик пораженно осел на ступени, дотрагиваясь рукой до алого отпечатка ладони. Ирен невозмутимо продолжила свое шествие вниз, слегка разминая видимо чуток садящую от удара ладонь.

- Повторяю еще раз, - с расстановкой произнесла она, грозно сверля присутствующих взглядом. - Я без сожаления разобью ваши драгоценные "Слезы Элисень", если вы не будите выполнять мои требования. Хотите это проверить?

Она замахнула руку, в которой был наполненный золотистым сиянием кристалл для удара. Апостолы, вздрогнув, и подняв руки на уровне груди, попятились от этой безумной девицы подальше, в их лицах так и читалось, что они больше всего на свете боятся, что Ирен приведет свою угрозу в исполнение. Из толпы я услышал всхлипывания особых впечатлительных слуг Богини. Когда Ирен хочет, она умеет быть убедительной.

- Ты и ты! - она показала рукой на меня и Валерия. - Быстро подошли сюда и взяли Шиона. И без глупостей! Риэ... Рыжик и ... Зеленоглазка следите за этими двумя!

Я, еле сдерживаясь от смеха, состроив самую печальную мину на которую был способен, пошел выполнять требования "похитителей". Ирен чудит по полной программе: назвала Риэла, бывшего Теневого Короля, кличкой собаки, заставляет священнослужителей похищать с казни осужденного, избивает бедного старика и вовсю командует.

Валерий и я подошли к полулежащему Шиону и, взяв его под локотки, попытались поставить на ноги. Осужденный с неохотой разлепил веки и, всматриваясь в друга, из последних сил прошептал, прежде чем погрузится в беспамятство:

- Ты-ы... при-ишел...

Жрец первой священной длани, слегка улыбнувшись, перекинул правую руку друга на свое плечо и тихо сказал:

- Теперь все будет хорошо.

Под изумленное и испуганное перешептывание жрецов мы спокойно двинулись к выходу с площади. Апостолы провожали нас взглядами, обещавшими муки и страдания в случае того, если им отдадут приказ на захват беглецов, Его Преосвященство, сидя на ступенях все еще невидящим взглядом смотрел на пол, дотрагиваясь до своей щеки. Риэл что-то бурча на тему несуразных прозвищ, выставил вперед свой кинжал, как бы заставлял меня нести осужденного. Петра, все время всматриваясь и оглядываясь по сторонам, подгоняла нашу компанию вперед. Замыкала шествие Ирен, держа на уровне груди кристалл. Она очень внимательно смотрела назад на Его Преосвященство и жрецов, одним взглядом обещая, что если они дернутся - то кристалл окажется на каменных плитах площади.

Это было похоже на поединок взглядов. Апостолы ждали, пока Ирен ослабит внимание, чтобы обезвредить похитителей и освободить заложников. А принцесса старалась выиграть нам время, чтобы мы успели убежать.

Но вот только судьба опять решила вставлять нам палки в колеса...

Вы должно быть будете смеяться над нелепостью случившихся далее событий. А вот мне и моим спутникам тогда было вовсе не до смеха. Дело в том, что, когда до тяжелых створок входа в храм оставалось несколько метров, Ирен, удивленно пискнув, упала. О, эти коварные покрытые гололедом ступени - бич каблуков и копчиков милых дам. И ладно бы она упала как все нормальные люди вперед, сумев выставить перед собой руки. Но нет, наша милая принцесса решила сымпровизировать. Ирен поднимаясь по ступеням задом наперед, не отрывая своего грозного взгляда от напряженных апостолов - видимо, она сильно хотела прожечь в них дырку, на третьей ступеньке нечаянно поскользнулась и, размахивая руками во все стороны, в попытке удержать равновесие, плюхнулась на спину. Но это было еще полбеды. Главная проблема заключалась в следующем. Но для начала один вопрос: скажите, у всех дам руки аки решето?

Когда она махала руками, из ее пальцев выскользнул кристалл и под ошеломленные вздохи ближайших жрецов, совершив пару кульбитов в воздухе, упал на каменные плиты. Реликвия сначала нехотя треснула, а потом, быстро покрывшись маленькими трещинками, разбилась, выпустив золотое сияние наружу.

Подул сильный, шквальный ветер, начав в том месте, где разбился кристалл, завихряться в смерч. Сильный поток воздуха потянулся к небесам, бешено закручиваясь в спираль. Изнутри аномалии наружу стал пробиваться золотой свет. Он, полностью окутав смерч, соединившись с хмурыми небесами, стал расширяться, захватывая все больше пространства. Священнослужители, вереща и испуганно крича мольбы о спасении и молитвы, стали бежать на другой конец площади, спасаясь от золотого смерча. На площади образовалась давка. Священное место погрузилось в хаос.

Стало темно. Небо над храмом почернело, выпуская из туч небольшие молнии, которые притягивал к себе смертоносный поток воздуха, засасывал внутрь бешеного водоворота. Сквозь свист смерча, испуганный гул жрецов, гром с небес я услышал, как Риэл что-то пытался мне прокричать. Повернувшись к воротам, я увидел, как Петра, Валерий с Шионом и Риэл заходят внутрь храма, пригибаясь под сильными порывами ветра.

Длинные волосы все время лезли в глаза, ветер подталкивал меня вперед к золотому смерчу, в котором уже можно было увидеть ослепительные вспышки молний, хламида вместе с плащом превратилась в настоящий парус. Я не сразу смог увидеть Ирен, неподвижно сидящую ниже на ступеньках. Она, не отрывая взгляда от бушующей аномалии, мелко дрожала, не в силах вымолвить и слова. Я ее даже немного понимал. Мне бы тоже было не по себе, если бы я знал, что из-за меня начался весь этот хаос.

Но, в отличие от принцессы, я понимал, что это явление продержится недолго, максимум оно будет пугать это скопище священнослужителей еще пару минут. Ведь в "подделке" была лишь малая частичка разрушающей энергии, подкрепленная моей стабилизирующей силой. Но стоит признать - даже я не ожидал такого развития событий. Кто бы мог подумать, что энергия, вырвавшись наружу и не найдя около себя достойного носителя, или, как я считаю, симбионта, станет так резонировать с окружающим пространством. На мгновение я представил, что случилось бы, если бы в тот момент в руках неуклюжей Ирен оказалась настоящая реликвия. Вот тогда бы точно можно было с чистой совестью начинать паниковать и быстро писать завещание, чтобы Совет магов не прибрал к рукам мое богатство.

Хорошо, что у Ирен получился отличный бросок, плохо, что смерч бушевал в паре метров от ступеней. Хотя теперь в этом наше преимущество - теперь никто из священнослужителей, пока неистовствует аномалия, не сможет покинуть двор. Я не видел из-за свистящего, окутанного изнутри слепящим золотистым светом смерча нашего дорогого главу храма и апостолов, но я надеюсь, что они, так же как и я, наслаждаются кульминацией маленького представления. Я, например, был в восторге от такой удобной возможности оторваться от погони и бесследно исчезнуть.

Растормошив шокированную девушку, я помог ей подняться на ноги, и мы, еле держась на ногах от сильных порывов ветра, пошли к немного раскрытым створкам, где нас дожидались товарищи. Мои уши закладывало от гула, я тянул за руку принцессу, боясь, что ее может затянуть в смертоносный вихрь, волосы хлестали мне по лицу, порываясь залезть в рот, а плащ поднимался чуть ли не до плеч...

Зайдя последним в пустующий храм и окинув прощальным взглядом площадь, где царил настоящий хаос, я закрыл тяжелые створки. Стало непривычно тихо...

* * *

По просторным, начищенным до блеска коридорам храма бежали пять человек. Первым бежал Риэл, он, держа в наготове свой новый арбалет, настороженно осматривался по сторонам. Второй был Валерий, который нес на руках хрупкого Шиона, направляя нашего бравого вора к потайному проходу. Следом за ними бежала Петра... Я и Ирен плелись последними.

- Как он? - догнала Валерия Петра, обеспокоенно всматриваясь в потерявшего сознание Шиона.

- Плохо... - буркнул светлоглазый жрец, сильнее сжимая в руках своего друга. И крикнул впереди бегущему вандалу. - Сейчас налево!

Наша компания побежала по левому коридору. Мелькали кельи, просторные залы, поражавшие своей роскошью, галереи в которых висели чьи-то портреты... Я, встревожено смотря вслед Валерию, думал о спасенном жреце. Времени мало, а я чувствую, что работы предстоит много. Не думал, что апостолы такие изверги. Издеваться над своим же собратом, когда тот дожидался казни - благодаря таким индивидам религия превращается в секту. В светлых идеях люди извращают смысл в пользу себя, все больше вера приобретает политический оттенок. Она все глубже погрязает во лжи, в мирской грязи и несправедливости... Боюсь, что если все пойдет также, то какое-нибудь Преосвященство, уверовав в свою святость, пойдет очищать мир от несправедливости огнем и мечом. И, конечно же, первые кто познают его милость, будут члены Совет магов... Нда, какие меня одолели пессимистичные мысли.

- Какой кошмар, ужас! - вдруг залепетала принцесса, которая плелась самая последняя. Она была бледна, испуганно оглядываясь по сторонам. - Я разбила реликвию! Я своими собственными руками обрекла мир на страдания! Нет, на уничтожение! Не видать мне спасения! Теперь гнев Богини обрушится на меня!

Я, обреченно вздохнув, остановился, дожидаясь впечатлительную девушку. Только самобичевания Ирен мне не хватало для полного счастья.

- Не мелите чушь, - я взял принцессу за руку и почти силком потянул ее вперед, заставив ускорить шаг. - А работайте ногами.

- Нет! - вдруг принцесса резко остановилась, выдернув из моей ладони свою руку. Она встала посередине коридора, как вкопанная. - Я больше никуда не двинусь с этого места! Возможно, если я приму наказание, то Великая смилостивится и...

Не дослушав бред принцессы, я с чувством выругался, повергнув воспитанную девушку в культурный шок. Ну, почему в самое неподходящее время Ирен выкидывает такие безумные номера? Не могла бы заняться сеансом самобичевания в другое время? А не тогда, когда по нашим пятам следуют апостолы, которые так и жаждут насадить нас на пики!

У меня не было сейчас времени выслушивать слезливый религиозный бред про наказания и вступать с девушкой в полемику. Петра уже убежала - мы отстали, надо срочно догонять компанию. Я прислушался к посторонним звукам, надеясь, что апостолы еще не пустились по нашему следу в погоню. Пока все было тихо...

- Отлично, - с расстановкой произнес я. У меня не оставалось выбора. Если она так жаждет испортить себе жизнь, то я отговаривать ее не буду, но сейчас...

Не слушая возмущенных воплей Ирен, я, закинув ее на плечо, побежал догонять племянницу и компанию.

- Да как вы посмели!- возмущенно пыхтела Ирен, вися вниз головой и пытаясь колотить мою спину. Мммм, какой хороший массажик. - А ну живо поставили меня на место!

Конечно поставлю, но только тогда, когда мы окажемся около потайного прохода, а лучше за чертой храма. Мне как-то не доставляет удовольствия таскать на своих плечах девиц, которые не ценят того, что я спасаю их даже от самих себя. Похоже, безумие заразно.

- Да? - усмехнулся я. - А я погляжу, вы, Ирен, самоубийца.

- Это еще почему?

- Не вы ли только что говорили, что хотите добровольно сдаться жрецам?

- Но я же разбила реликвию! - чуть не плача воскликнула наивная принцесса. Может ей все-таки признаться, что это была подделка? А то она так и с моста прыгнет, чтобы искупить свой "великий грех". - Вы же сами видели, какой ужас начался по моей вине! Я не хочу быть навеки проклятой!

Видела бы она консилиум магистров. Вот это - ужас и армагеддон локального масштаба. Обмен новыми заклинаниями у волшебников превращается в настоящий хаос еще на пятой минуте собрания. А через два часа ничего не остается в живых в радиусе километра... А этот смерч - так, легкое дуновение ветра по сравнению с баталиями двух магистров, которые не сошлись во мнениях.

- Ага, значит казненной в "Яме Неверующих" вы быть хотите?

- Это еще почему? - удивилась девушка, перестав проводить сеанс массажа. Она надменно хмыкнула, наверное, закатив глазки. - Я принцесса, меня нельзя казнить.

- Скажите это тому психопату, - хихикнул я, на миг представив лицо Его Преосвященства. За ту великолепную пощечину тщеславный старик самолично толкнет Ее Высочество в бездну. И ему будет глубоко плевать, что он только что лишил короля его любимой дочурки.

Видимо я и Ирен подумали об одном и том же. По крайней мере принцессе вдруг резко перехотелось совершать такой опрометчивый поступок.

- Стойте, - обдумав неприглядную перспективу быть осужденной безумным маразматиком, забрыкалась Ирен. - Я передумала. Я пойду сама.

Я облегченно поставил принцессу на мраморный пол. Не думал, что мои слова так быстро подействуют на ее наивное сознание. Неужели случилось невозможное, и она поумнела?

Принцесса красная как рак, для проформы посверлив меня своим грозным взглядом лазуритовых глаз, пригладила растрепанную прическу. Я терпеливо дожидался копушу. Если нас поймают апостолы, то я буду знать, кого винить. Женщины... И почему у них всегда внешность на первом месте?

Вдруг ни с того ни сего Ирен прыснула в кулак.

- Что? - удивился я, разведя по сторонам руками.

- Ваша прическа... - принцесса улыбалась, смотря на мои растрепанные волосы. Я показно пригладил рукой свою безумную прическу, которой наградил меня шквальный ветер. Мне сейчас не было дела до своей внешности. Мои мысли занимало будущее лечение покалеченного жреца.

- Все? - раздраженно спросил я.

- Не-е-ет... - Ирен улыбаясь, пересилив рвущийся наружу смех, учтиво поинтересовалась. - Ник, я и не знала, что вы следите за модой.

- Это еще почему? Что за глупые предположения...

- Когда я висела вниз голов... когда вы решили прокатить меня на себе, то я почувствовала, что от ваших волос пахнет "Цветочной феей". Это, кстати, очень популярные при королевском дворе духи... у престарелых дам.

Я нахмурился не совсем понимая, что только что сказала девушка. Причем здесь духи? В душу прокралось смутное подозрение, что что-то здесь не чисто. Золотоволосая девушка, не дожидаясь меня, вовсю улыбаясь, побежала догонять нашу компанию, оставив меня одного разбираться со своими проблемами.

Осторожно взяв пару локонов своих волос, я их понюхал. Противный приторно-сладкий запах...

Риэл... Он умудрился незаметно облить мои волосы духами, когда я был его заложником на площади! Все, решено - я убью этого вандала!

Глава 6. Тайны силенвильских жрецов

Каждое приключение имеет свое начало и конец.

Главное чтобы в конце не было неожиданных сюрпризов.

Понять, что творится в голове у женщины, может только женщина.

И от этого факта мужчинам становится не по себе.

Прошло больше суток после нашего побега из обители священнослужителей. Потайной проход привел нашу уставшую компанию в какой-то неблагополучный район Силенвиля, который находился неподалеку от квартала складов. Риэл отвел нас к складу своего знакомого торговца, заверив, что тот великодушно согласился приютить беглецов на пару дней, пока сам доставляет товар в соседний городок. Мы туда еще вчера перетащили наш скудный скраб, поверив вору о надежности его приятеля. Надо отметить, что склад оказался хоть не просторный, рассчитанный на малую партию товара, зато в нем было целых три небольших подсобки. Повсюду валялись пустые коробки, обрезки ткани, и другие бракованные товары которые не представляли для торговца ценности.

Удобства были минимальные, даже ниже минимальных, но нам не привлекающее внимание помещение нужно было вовсе не для комфорта. Я воздвиг в одной из подсобок импровизированный походный госпиталь, соорудив с помощью магии из пустых ящиков, сена и чистых простыней которые купила Петра на рынке, постель, стул, тумбочку. Крестница позаботилась о приемлемой температуре в помещение, и других удобствах - таких, как свечи, тазики с чистой водой, еда, лежанки и одежда. Слава Богине, тьфу ты, пора отучаться от этой вредной привычки... хорошо, что Петра намного лучше меня владеет бытовой магией и ориентируется на рынке, как я в своей библиотеке. Все-таки что бы ни твердили эмансипированные волшебницы, коих развелось в последнее время слишком много, создавать в доме уют и хорошие условия для жизни это привилегия дам.

Больше двенадцати часов я не отходил от постели Шиона, исцеляя его раны. Описывать весь процесс я не буду. Не думаю, что кому-то будет интересно выслушивать отчет какого-то целителя о проделанной работе. У бывшего апостола было сотрясение мозга, множественные ушибы и гематомы по всему телу, отбита почка и некоторые другие органы, как я говорил ранее, ушиб челюсти, трещины в паре ребер и сломана пара пальцев на руках... и это был лишь краткий список увечий. Я не мог поверить, что с такими травмами Шион мог самостоятельно ходить и даже хоть как-то, но говорить и осмысливать происходящие вокруг события. А если посмотреть на то, что его держали в казематах храма не один день, и избивали регулярно, то это вообще чудо, что он не умер еще до начала казни. Может его насильно поили целебными отварами, чтобы он случайно не отправился в загробный мир раньше срока? В одном я убедился точно - все люди одинаковы, будь то апостолы или обычная городская стража... Если они знают, что заключенный обречен на смерть, то выпускают на нем весь накопившийся пар. Такое отношение к другим меня всегда выводило из себя. Человеколюбие, сострадание, альтруизм - почему эти понятия обесценились в нашем обществе?

И честность. Теперь люди врут даже самым близким, которые искренне желают им только добра. Я так устал от лжи Петры и от чокнутых священнослужителей, что когда стал раздевать Шиона, чтобы подготовить его к операции, уже ничему не удивился. Даже тому, что возлюбленный племянницы оказался девушкой. Для целителя пол, вероисповедание не имеет существенной разницы. Если лекарь будет заморачиваться по поводу того, девушка на его операционном столе лежит иль парень, то упустит драгоценное время, которое может стоить пациенту жизни.

Для себя решив, что после того как я спасу жизнь этой девицы, устрою допрос с пристрастием Петре на счет ее нетрадиционных вкусов, я полностью погрузился в процесс исцеления. Томительные часы ожидания для других, для меня пролетели в одно мгновение. Но как только жизнь моей пациентки была спасена, я, накрыв ее простыней и сверху своим теплым шерстенным плащом, обессилев, рухнул как подкошенный на дощатый пол. В подсобке благодаря племяннице было тепло, некогда толстые длинные свечи догорали, грозясь в любое мгновение погаснуть, а стоявшая в тазе мутная вода, которой я избавлял тело бывшей жрицы от грязи и засохшей крови, ловила блики пламени, нервно дергаясь от сквозняка.

Мои глаза слипались после многочасовой операции, внутри царила опустошенность, но не такая, какая бывает после оков, а другая - сладкая истома, тесно переплетенная с чувством выполненного долга, согревающая душу, заставляя наливаться тело свинцом. Оно отправляло мое сознание путешествовать по миру грез, отодвигая все проблемы и вопросы на второй план. Я и не заметил, как уснул у постели больной, устроив свою голову на свежей, пахнущей душистым сеном простыне...

Мне снилось, что я с упоением душил Его Преосвященство, а после сеанса душения хорошим пенделем отправил старика в незабываемое путешествие в бездну Ямы Неверующих. Вдруг внезапно у меня в руках оказалась огромная шоколадка, но не успел я даже развернуть лакомство, как с небес спустилась Великая. Она пожурила меня за то, что я с ней не поделился шоколадом, и попыталась отнять плитку. Я возмутился такой наглости и стал с ней о чем-то рьяно спорить. Не выдержав давления со стороны этой страшной женщины, которая прямо тянула свои загребущие ручки в сторону моего шоколада, я, не мудрствуя лукаво, сбросил и ее в колодец. Пускай лучше попытается отнять у Настрревиля его любимую кружку чая, чем мой шоколад. Издав победный клич и для профилактики обругав на эрейском шокированных апостолов, я нетерпеливо развернул золотистую обертку и с наслаждением надкусил плитку, как вдруг...

Проснулся я от того, что кто-то легонько прикоснулся к моему плечу. Я сразу подскочил на месте, не совсем понимая, где я нахожусь. Мое сознание все еще пробовало на вкус отвоеванное лакомство. И почему, когда я кого-нибудь исцеляю, мне всегда снятся бредовые сны про шоколад? От резкого пробуждения что-то тяжелое и теплое упало с моих плеч. Я, убрав с глаз мешавшие волосы, сонным взглядом посмотрел на пол - это было серое шерстяное одеяло. Неужели Петра накрыла меня, пока я спал?

В комнате было светло, через маленькое застекленное окошко возле потолка пробивались солнечные лучи. Тело после отдыха в неудобной позе затекло, и теперь у меня ныла спина, а ноги неприятно покалывало, возвещая о том, что кровь наконец-то пробралась к отлежанным конечностям. Я зевнул подтянувшись. Нет, пора прекращать практику сна вне удобной постели. Мне надоело постоянно гадать, где я сейчас, и разминать затекшие конечности.

Похоже, я спал, используя вместо подушки свои руки - правая щека и рука были непривычно горячими. Протерев кулаком свои сонные глаза и еще раз заразительно зевнув, я посмотрел на импровизированную кровать, сделанную из ящиков. На меня внимательно смотрели ярко-голубые глаза моей пациентки.

Я поперхнулся на середине зевка, смущенно улыбнувшись девушке. Нда, а мне везет. Теперь она запомнит на всю жизнь сонную неопрятную мордаху своего целителя. И когда кто-нибудь будет упоминать о Никериале Ленге, перед ее глазами будет всплывать нечто беловолосое, зевающее во весь рот.

Шион внимательно смотрела на меня, укрытая по шею теплым плащом. Она, открыв свои обветренные, потрескавшиеся губы, сухим голосом спросила:

- Я все не могу понять, сон ли это?

- Что? - нахмурился я, еле встал на ноги и отряхнулся от пыли. Голова от недосыпа и переутомления нещадно болела, ломило спину - я стал чувствовать себя как какой-то дряхлый старик. Сейчас бы выпить бодрящее зелье или завалится спать в свою уютную постель. - Почему ты так решила?

- Ничего не болит... я... я не хочу просыпаться, - чуть не плача проговорила девушка, умоляюще смотря на меня, будто я был каким-то маньяком. Я вздохнул. Сколько раз я уже сталкивался с таким взглядом и не перечесть. Физическое тело можно исцелить быстро, а вот душу... с покалеченной душой все намного сложнее. Душевные раны, которые ей причинили в казематах жрецов, будут затягиваться очень долго, да и затянутся ли они вообще? Странная штука память. Наш мозг лучше всего запоминает моменты из жизни, которые были насыщены яркими эмоциями, такими как любовь, радость, гнев, боль... страх. И не поверишь, что крошечный гиппокамп, часть головного мозга, похожая на морского конька, может навсегда разрушить твое представление о мире...

- А ты не спишь, - спокойно улыбнулся я растерянной бывшей жрице и подошел к ящику, на котором лежала фляга с водой. Петра унесла тазик с водой, положив вместо него флягу и накрытую тряпкой тарелку с едой. Взяв флягу, я присел на корточки перед своей пациенткой. Придержал ей голову, позволив маленькими глотками отпить воду. Бывшая жрица жадно глотала жидкость, будто не пила много дней. - Теперь все будет хорошо.

Напившись, она, глубоко задышав, блаженно прикрыла глаза. А Шион - водохлебка - выдула почти всю флягу, оставив мне водички на дне. Я вздохнул - ладно, попью позже.

- И правда - не сон, - впервые искренне улыбнулась яркоглазая девушка. - Вкус воды настоящий.

- Точно ничего не болит? - учтиво осведомился я, отложив флягу в сторону.

Я захотел было дотронуться до девушки, чтобы проверить ее физическое состояние, но она вдруг резко перехватила мою ладонь, сжав кисть в тиски. Ее лицо на мгновение исказилось от гнева и злости, обещая мне медленную смерть, если я до нее дотронусь хоть пальцем. Но через пару томительных секунд пациентка отпустила руку так же резко, как и схватила.

- Простите, - извиняюще попыталась улыбнуться она. Подняла свою тонкую руку, по-новому смотря на ладонь. - Я... не знаю, что на меня вдруг нашло. Мне... я просто не хочу, чтобы вы до меня дотрагивались.

- Все ясно, - вздохнул я и, встав с корточек, сел на ящик. Я был знаком с таким поведением. Мой наставник по целительству, магистр Гарриус, объяснял это как посттравматический синдром. Когда я только учился, проходя практику в госпитале, сталкивался с такими пациентами. Шион просто боится, что я причиню ей боль, что буду избивать ее, как те палачи, до потери сознания. Сейчас самым лучшим выходом из ситуации будет не упоминать при ней события прошлых дней. - Хорошо, тогда давай просто поговорим. Без осмотра. Тебя ведь устраивают простые разговоры?

Яркоглазая девушка коротко кивнула, внимательно смотря на меня.

- Для начала познакомимся. Меня зовут Ник. Как ты уже, наверное, догадалась я целитель и по совместительству дядя твой... гм... подруги Петры. А тебя ведь зовут Шион?

- Петры? - на мгновение удивилась она, но через секунду фыркнув, лукаво улыбнулась. - Не знала, что у нее есть такой симпатичный молодой дядя. Да, меня зовут Шион, у моего папы была на удивление богатая фантазия. Я люблю прогулки под луной и свежую выпечку... красть из кухни храма.

Я усмехнулся. Точно, она с племянницей два сапога пара. Неудивительно, что они за такое короткий промежуток времени сблизились. Ну, хотя бы она пытается шутить, а не впадает в апатию. Это факт меня радует, значит, у нее крепкие нервы, и организм избрал верную тактику исцеления покалеченной души.

- А теперь расскажи мне о том, как ты сейчас себя чувствуешь.

- Главное, что мне больше не больно, - искренне улыбнулась она. - Не очень удобно лежать, хочется повернуться, я чувствую, как мое тело затекло... Когда я пытаюсь пошевелиться, по телу проходят мурашки, как вспышка тока... Непривычно... О, еще чуть не забыла, у тебя... давай сразу перейдем на "ты", у тебя Ник, очень колючее одеяло. Все жутко чешется.

- Это... км... не одеяло, а мой плащ, - смущенно пробормотал я, отвернувшись, когда девушка особо не церемонясь, стала чесаться под одеялом, в блаженстве растянув улыбку на пол лица.

-Да? Но это сути не меняет... у-у-у-у... какой он все-таки колючий.

Исходя из слов девушки, можно сделать вывод, что организм у нее крепкий, смог быстро усвоить мою энергию. Я, конечно, не слишком ей верю, что у нее ничего не болит - таких чудес медицина еще не знала, но выглядит она лучше. Болезненные оттеки спали, цвет кожи поменялся с серого на нежно-розовый, нет кругов под глазами, синяков. Говорит она бойко, постоянно улыбается, руки двигаются, пальцы функционируют нормально - физическое состояние больной можно считать удовлетворительным. Только вот взгляд у нее, несмотря на показное веселье и радость, затравленный.

Вдруг входная дверь открылась и в комнату вошла моя племянница. Шион вздрогнув от резкого звука, с любопытством стала осматривать первую посетительницу.

Петра тихонько прикрыв за собой дверь, удивленно посмотрела на нас. Увидев мою пациентку, лицо племянницы просветлело, она чуть не плача от радости кинулась к кровати.

- Шион! Я так рада, так рада, - сказала волшебница дрожащим от волнения голосом, после повернулась ко мне, в ее глазах стояли слезы. - Дядя, я всегда знала, что ты самый лучший!

Она крепко меня обняла, пытаясь одной рукой унять льющиеся против воли слезы. Девушка, всхлипывая и одновременно смеясь, говорила мне какие-то слава благодарности, клялась в вечной любви и повторяла другие несуразные фразы, какими благодарят за помощь целителя люди. Я, немного послушав ее счастливый бред, отпрянув от удушающих объятий, строго посмотрел в глаза этой маленькой лгунишки.

- Ты мне солгала, - сухо произнес я. Улыбка племянницы вмиг померкла. Я был на нее зол. Сколько можно мне врать? Сколько можно меня использовать? - А я тебе верил, Петра. Ты меня сильно разочаровала.

Я встал с ящика, и направился к двери. Сил моих больше не было слушать это лгунью и слушать ее увертки. Моя душа ныла от боли, которую мне причинила Петра. Она ведь моя крестница, дочь моего лучшего друга - самого близкого и дорогого для меня человека. Я всегда, даже если против нее будет целый мир, буду ее поддерживать, помогать, если она обратится ко мне за помощью. Но больше всего на свете я не люблю, когда мне лгут, я предпочитаю слышать горькую правду, чем сладкую ложь. Я верил ей, я слепо верил моей маленькой племяннице, и она меня так жестоко обманула. И от этого на моей душе сейчас было погано, мне казалось, что будто мне всадили кинжал в спину.

Я свою работу сделал, я сполна выполнил свое обещание - Шион спасена, ей больше ничего не грозит. Меня теперь ничего не удерживало в этом прогнившем изнутри "святом" городке.

- Постой! - крикнула Петра, схватив меня за рукав робы. - Да, я лгала. Признаю. Но у меня на это были причины...

- Какие причины?! - перебил я девушку, сверля ее грозным взглядом. Ну вот, началось. Теперь она будет снова лгать... Как мне все это надоело. - Какие причины? Хотя бы сейчас не лги! Прошу, не надо разочаровывать меня сильнее.

- Ты бы не спас Шион, если бы знал, что она девушка! - крепче сжимая рукав, упрямо посмотрела на меня дочка Фила.

- Петра, я, конечно, не одобряю твой выбор, и вообще отношусь негативно к таким нетрадиционным отношениям, но...

- Какие такие нетрадиционные отношения? - возмутилась бывшая жрица. Я удивленно посмотрел на свою пациентку. Только не говорите мне, что крестница и в этом мне навесила лапшу на уши. - Я и Петра просто подруги. Красавчик, я, конечно, притворялась мужчиной, но не настолько же!

У меня как будто камень с души упал - моему другу не придется сообщать, что его дочь предпочитает девушек. А я уже было поверил в то, что Риэл оказался настолько плох, что Петра навсегда разочаровалась в мужском роде. А что, было бы забавно посмотреть на его выражение лица, если бы я сообщил ему эту "потрясающую" новость.

- Если бы я сказала тебе, что хочу спасти подругу, причем жрицу, ты бы никогда не согласился, - вздохнула Петра, отпустив мой рукав. Умоляюще посмотрела на меня, надеясь, что такое оправдание сможет удержать меня в этом городе еще на пару часов. - Тем более нельзя было чтобы хоть кто-то узнал раньше срока, что Шион девушка. Это поставило бы ее жизнь в еще более серьезную опасность.

Я, немного поразмыслив, решил повременить со скорой отправкой домой. Любопытство пересилило обиду на племянницу. Да и по своей натуре я человек отходчивый... бываю иногда.

- Почему?

- В апостолы берут только мужчин, - вздохнула Шион. Я и Петра повернулись к кровати. - Считается что женщина - это греховный сосуд, притягивающий к себе демонов. И если жриц еще как-то, но терпели, то священные войны Великой должны быть непогрешимы душой и телом. Я с детства мечтала стать апостолом. Мечтала служить Богине Элисень, беречь мир от демонов и зла, что скрывается в сердцах людей. Я с легкостью прошла все испытания чтобы стать войном Великой - до изнеможения тренировалась, часами медитировала, неустанно молилась прося Богиню дать мне сан... но вот только была одна проблема - я по воле Пресветлой родилась не того пола.

- И ты притворилась мужчиной? - вздохнул я. Глупая девчонка. И что ей так нетерпелось положить свою жизнь на алтарь религии? Не понимаю я этих фанатиков. Какой резон служить Богини и губить зря свою молодость? Она же простой человек, ее жизнь так скоротечна, не лучше ли ее потратить на хорошую цель, а не на религиозные бредни?

- А что мне оставалось? Я хотела осуществить свою мечту. Я была осторожна, никто даже не догадывался, что в ряды апостолов затесалась женщина. Мне повезло в одном, - девушка, горько усмехнувшись, показала рукой на себя. - Богиня не наделила меня формами, я похожа на мальчишку... стоит затянуть потуже бинты, надеть свободней хламиду - и все считают тебя парнем. Никто даже не мог предположить, что я жрица. Да и из-за того, что я была легче остальных, проворней, гибче я стала быстро продвигаться по иерархии апостолов вверх, и вот однажды мне дали шанс доказать, чего я стою на деле...

Шион, фыркнув, посмотрела на Петру. Я улыбнулся. Пристальный взгляд моей пациентки ясно давал понять, что этот шанс она с треском провалила. Петра оказалась не по зубам даже девушке, которая посвятила свою жизнь служению Богине. Похоже, с каждым мгновением моя обида тает. Крестница всегда умела растопить мое сердце. Настоящая проказница - и как на такую можно долго сердиться?

- А что я? Вы хотя бы подумали об моих нервах? - хохотнула племянница, не выдержав красноречивого взгляда своей подруги. - Дядя, представь, какой для меня был шок, когда симпатичный жрец никак не реагировал на мои намеки! Я уже стала считать себя уродиной и неудачницей! Я к нему со всех сторон подбираюсь, глазки строю, чуть ли не голышом расхаживаю, а его только на смех пробивает.

- Это было забавное зрелище, - улыбнулась Шион. - Я тогда стала всерьез опасаться, что она на меня накинется прямо на улице.

- Не хочу слышать такие подробности, - я протестующе замахал руками. Мое бурное воображение уже нарисовало картинку борьбы двух девиц. О, эта эпическая битва таскания за волосы, смертельный бой на длинных ногтях... Нет, это зрелище не для слабонервных и я не хочу знать таких подробностей. Пускай этот неловкий момент навсегда останется тайной Петры и Шион.

Подруги засмеялись в полный голос.

- Шион, смотри, - хихикнула Петра, показывая на меня пальцем. - Ты смутила дядю.

Золотоволосая девушка укрылась с головой плащом, хохоча во весь голос. Я возмутился такому наглому вранью племянницы.

- Я не смутился!

- Ой, ой, ой, какие мы грозные, дядя. А алые уши мне привиделись? - я вмиг закрыл руками уши. Смех стал еще сильнее. - Ну если ты совсем не смутился, то тогда я уверена ты не будешь против того, чтобы я рассказала, как узнала, что непреступный жрец, в которого я почти по уши влюбилась, оказался девушкой?

- Ты лучше расскажи, почему ты представила Шион своим возлюбленным?

"Возлюбленный" под одеялом стала хихикать громче. Похоже, она только что узнала о своих бурных отношениях с волшебницей.

- Но я люблю ее как подругу! - патетично воскликнула Петра, надменно закатив глазки. - Я тебе не врала когда говорила, что люблю Шион и хочу ее спасти! Это ты сам выдумал про моего возлюбленного - я просто не стала возражать твоим предположениям. Мне папа всегда говорил, что нельзя обижать старых людей.

"А еще он правильно тебя учил, как врать магу, говоря только правду, - мысленно вздохнул я" Стоит признать, уроки отца она усвоила прекрасно. Фил гордился бы своей непутевой дочуркой. Заварить такую кашу под силу только Петре. Но скажите мне, почему именно я должен ее расхлебывать?

- А Валерий знает, что я "твой возлюбленный"? - подала голос Шион, перестав смеяться и высунув голову из-под плаща.

- Конечно, - фыркнула племянница, махнув рукой. - Это ведь была его идея.

- И ты согласилась? - удивился я.

- А почему бы и нет? - пожала плечами девушка. На миг ее лицо вновь стало грустным, и она еле слышно проговорила. - Я просто хочу, чтоб хоть у кого-то было все хорошо. Шион... она заслуживает быть счастливой.

- Петра... - тепло улыбнулась яркоглазая девушка моей племяннице. - Ты же знаешь, что я сама виновата. Апостол должен отвечать за свои ошибки. А я сильно согрешила и сполна за это поплатилась.

Светловолосая волшебница протестуще замахала руками, и села на пол возле постели Шион.

- Нет, это моя вина! Прости, прости меня, Ши, - прошептала она, гладя бывшую жрицу по неровно стриженным золотым волосам. - Из-за моей глупости и самонадеянности ты так страдала, - ее голос дрогнул. - Они тебя сильно мучали?

Шион судорожно вздохнув, закрыла глаза и вдруг резко крепко сжала ладонь Петры. Она замотала головой:

- Ни...ничего ст...страшного... Все ... позади. Все позади...

- Петра, - угрожающе проговорил я. Она что, совсем не понимает, что нельзя человеку, перенесшему такое сильно психологическое напряжение напоминать о тех событиях? Она бы еще предложила жертве маньяка связать руки иль пойти в подворотню, чтобы провести следственный эксперимент.

- Что? - удивленно посмотрела на меня племянница. Сама наивность. Кошмар, неужели она понабралась этого от Ирен?

Вдруг ни с того ни сего, из закрытых глаз Шион потекли слезы. Петра обеспокоенно стала всматриваться в лицо своей подруги, я нахмурился - только этого мне не хватало.

- Я не могу... Я боюсь открыть глаза, - прошептала она, сильнее сжав ладонь племянницы. - Боюсь, что когда открою, то окажусь вновь в той темнице. Что вы окажетесь просто моим сном, моим видением на грани смерти.

Я подошел к бывшей жрице, которая сейчас была на грани истерики. Присев к ней на кровать, я осторожно дотронулся до ее руки, в которой она судорожно сжимала ладонь волшебницы. Шион дрогнула от моего прикосновения и, всхлипнув, резко открыла глаза.

- Не бойся, - успокаивающе проговорил я, ласково улыбнувшись испуганной девушке. Пришлось надеть на себя маску ненавистного мне жреца. Думаю, если я еще один раз скажу фразу как священнослужитель, мир не дрогнет и не превратится в прах. - То испытание уже позади. Ты его выдержала с честью и Великая простила тебе все грехи.

- Что за чушь, - буркнула племянница, за что получила от лучезарно улыбающегося жреца подзатыльник. Я, в отличие от нее, пытаюсь привести в чувство Шион, а она еще недовольна.

- Я не надеялась, что меня спасут, я смирилась со своей судьбой, - еле улыбнулась девушка, вытирая слезы моим плащом. Она вновь невидящим взглядом посмотрела на потолок, сказав подрагивающим от волнения голосом. - Нет, на самом деле я хотела жить... но когда тебя каждый день истязают, когда кроме решетки и тусклого света от факела ты ничего не видишь, слышишь только противное пищание крыс, чувствуешь, как они ползают по тебе, нюхают, как они... просто внутри что-то ломается и хочется только одного - умереть. Ты молишь своих тюремщиков о смерти. Ты жаждешь получить свободу, чтобы перестать терпеть эту адскую боль...

- Не надо вспоминать то, что причиняет тебе боль, - нахмурился я, перебив бессвязный поток слов бывшей жрицы. Если так будет продолжаться в том же духе она уйдет в себя и потом ее трудно будет научить вновь радоваться жизни. - Забудь те события как страшный сон.

- Я не могу, - отрицательно покачала головой бывшая жрица. Дотронулась рукой до своих некогда длинных и роскошных волос, которые сейчас напоминали золотой ершик. - Не сейчас... Темница постоянно стоит у меня перед глазами... Нет, я не хочу забывать. Я хочу помнить.

Я вздохнул - ну как знает. Я всего лишь хотел помочь, исходя из знаний, полученных на практике в больнице Парнаско. Не легче ли вычеркнуть из памяти эпизод причиняющий тебе боль? Не понимаю я логики женщин. Зачем они постоянно усложняют себе жизнь?

- Слушай, Шион, так значит они не узнали, что ты девушка? - тихонько спросила моя крестница. - Ну, когда бросили в темницу.

- Узнали...

- И все равно продолжили бить? Вот сволочи!

- Наоборот, - нахмурилась Шион. - Когда они узнали, что я девушка стали меня бить. Это ведь великое святотатство, что женщина проникла в ряды апостолов. Его Преосвященство пришел в ярость, когда узнал об этом. Я слышала, как он приходил, и лежа на холодном грязном полу, чувствовала пропитанный лотосом аромат его сандалий.

Теперь понятно, почему этот маразматик не внял "просьбе Богини" отпустить жреца и все верещал о том, что никто не должен узнать "эту постыдную правду". Я все больше разочаровываюсь в религии. Не они ли твердят, что избивать беззащитных дам это грех? А сами - великорослые мужланы, гордо именующие себя апостолами, слугами Великой, измывались над бедной хрупкой девушкой и только из-за того, что она решила, как и они, служить Богине. Да, как я посмотрю жрецы настоящие мужчины, непогрешимые и невинные слуги Элисень.

- Все, - решительно заявила крестница, встав с колен. - Если они еще раз хоть пальцем до тебя дотронутся, то я разнесу по камешкам чертов храм, а всех твоих палачей сброшу нафиг в эту несуразную яму. И плевать мне на последствия!

Я усмехнулся:

- А ты когда-нибудь задумывалась о таких мелочах?

- Конечно, - уверенно хмыкнула Петра, но немного подумав, замялась. - Ну, хорошо, я почти всегда думаю о последствиях. А если и не думаю, то ловко их избегаю.

- Ну-ну... - что и исследовало доказать. Племянница думает головой в самую последнюю очередь и из-за этого постоянно попадает в неприятности.

- Эй, что это за "ну-ну"! Дядя, ты не веришь в мои способности?

В твои способности я-то верю, но вот окружающим тебя людям твои фортели приносят массу неприятностей и добавляют седых волос в шевелюру.

За стеной послышались возмущенные крики Ирен, возгласы Риэла, их возня... Они громили склад, попутно о чем-то яро споря. Я обреченно вздохнул. Так и знал, стоит мне оставить эту неугомонную парочку одних - они сразу же найдут причину, чтобы покричать и подраться. Надо разнять этих маленьких деток пока они не подняли на уши весь район. Жрецы наверняка ищут нас по всему Силенвилю, порываясь отправить в гости к Настерривилю, точнее не в гости, а на постоянное проживание в Преисподнюю. Зачем им помогать? Тем более без подарка являться в гости не прилично, а я как назло не люблю дарить подарки малознакомым демонам и властителям геенны огненной. Хотя стоит отметить от свидания с милой суккуброчкой я бы не отказался. Устроили бы романтический ужин на фоне огненного зарева от бывшего храма, с музыкой, под руководством оркестра 'Горящий жрец', а прислуживал бы нам само Преосвященство... Мечта. Жаль, что после придется убить суккубу - они обожают высасывать энергию мага... гм... в конце свидания.

Шион приподнялась на кровати, видимо надеясь увидеть нарушителей спокойствия. Но через миг она, резко побледнев, без сил упала на постель.

- Тебе еще рано вставать, - заметив состояние бывшей жрицы, подметил я. - Твой организм хоть и исцелен, все еще не окреп после перенесенных травм. Если так резко будешь вставать, то у тебя будет кружиться голова, станет тошнить.

- Не хочу... не хочу быть такой слабой, - прошептала Шион, пытаясь еще раз подняться. Ее руки задрожали от напряжения, лицо исказилось от боли, но она упрямо села, одной рукой держа сползающий плащ. Крестница попридержала свою подругу за плечи, помешав ей упасть обратно на простыню.

Подняв с пола одеяло, которым меня укрыла Петра, когда я спал, и, отряхнув его от пыли, я укрыл им дрожащую от холода Шион.

- Ши, я сейчас принесу тебе одежду, - ласково проговорила Петра, поглаживая бледную девушку по плечу. - Ты оденешься, и мы пойдем. Хорошо?

Яркоглазая девушка едва кивнула, стараясь удержать себя в сознании.

Я, недовольно вздохнув, положил свою руку ей на лоб. Из моей ладони полился ослепительно-белый свет, который ласково окутал макушку Шион, облегчая ее страдания. Моя пациентка не дернулась от руки, как в прошлый раз, она позволила себя исцелить, довольно жмурясь под лучами моей энергии. И почему никто не любит слушать моих советов? Говорил же этой непутевой девчонке, что рано ей вставать, нельзя так резко подниматься. Но нет, она пошла наперекор.

Я все понимаю, она, наверное, просто боится, что сейчас совсем беззащитна, боится, что вновь испытает тот ужас, в котором жила последние дни. Такая психологическая травма выбивает из колеи даже самых смелых мужчин, а тут простая девушка, хоть и с сильным духом. Почему никто не хочет понимать, что советы целители дают не потому, что нам хочется поговорить, а потому, что мы просто не любим, когда наша кропотливая многочасовая работа может пойти насмарку из-за глупости пациента.

Племянница, оставив мне на попечение свою подругу, встала и направилась к двери. Я, на миг отвлекшись от созерцания блаженной улыбки Шион, внезапно вспомнив об одной вещи, крикнул волшебнице:

- Петра, спасибо за одеяло.

- Одеяло? - удивившись, остановилась Петра и посмотрела на шерстяное одеяло. - Ты о чем? Я не заходила в комнату. Дядя, я же тебя хорошо знаю, если тебя беспокоить, то ты превратишь нарушителя в горстку пепла, а мне как-то не хотелось раньше времени умирать... Постойте-ка, - она, подойдя к кровати, вгляделась в теплый плед. - Это же одеяло Ирен. Ах, дядя, дядя... Ты у нас погляжу ловелас... за Шион вовсю ухлестываешь, теперь я погляжу и Ирен попала под воздействие твоих чар.

- Не мели чушь, Петра. По сравнению с тобой - я просто ангел, - фыркнул я. Я не верю, что Ирен, проигнорировав мое милое предупреждение: "И если кто-нибудь зайдет сюда - со света сгною!" добровольно не только засунула в "госпиталь" свой любопытный носик, так еще и накрыла своим единственным одеялом "злого колдуна". Нет, это нонсенс... Хотя эта особа непредсказуема. Я не могу никак понять, что творится в голове у этой девчонки, и это меня напрягает.

- Ну, не знаю. Про тебя много слухов ходит, зло-ой колдун Нике-еериа-а-ал... - провыла как привидение Петра и, изобразив дьявольский смех, скрылась в другой комнате.

Я обреченно опустил голову. Нет, моя жизнь начинает с каждым мгновением все больше напоминать детский сад. Причем в этом дурдоме я играю роль воспитателя.

* * *

Шион, переодевшись в мужскую одежду, купленную Петрой на рынке, с моей помощью немного поев жидкой каши, решилась выйти, опираясь на племянницу и познакомиться с остальными членами нашей "команды по спасению". Конечно, глупо звучит, как название какого-то сборища героев, но другого я не придумал.

Как только я и девушки вышли из маленькой комнаты, в которой был организован госпиталь, мы стали свидетелями интересной сценки.

Вор лежал на полу, а на нем сверху восседала принцесса, борясь с парнем руками. Ирен мешала рыжему вору встать, изо всех сил удерживая его на спине. Рядом с ними ошивался Валерий, который безуспешно пытался утихомирить этих гладиаторов. А я даже и не догадывался, что у Ирен и Риэла такие близкие отношения. Неужели их открытая неприязнь было лишь прикрытием настоящих чувств? Я бы даже сказал, что ненависть давала их отношениям особую перчинку. Они с такой страстью дрались, пыхтели друг на друга, кричали, что мне даже стало немного неловко прерывать эту идиллию.

- Кхм... Ирен, - поинтересовался я, с интересом наблюдая, как растрепанная, красная девушка пытается прижать к полу вора. Нда, стоит мне на секундочку отвлечься, как она уже соблазняет других мужчин. - Я что-то пропустил? Почему вы...

- Так его, дорогуша! - перебив меня на полуслове, поддерживая принцессу неожиданно закричала Шион. - А теперь захват левой! И штаны, штаны не забудь снять! Тяни их рывком, рывком!

- И кляп в рот! - ободряюще присвистнув, подхватила свою подругу Петра. О, Богиня, они стали похожи на тех сумасшедших, что собирались в амфитеатре на бои воинов. Такой же маниакальный блеск в глазах, такие же движения руками... - Руки заломи! Куртку расстегни и кинжалы выкини, а то мешать будут!

- Вы что кричите? - поинтересовался я у своих спутниц. Эти девицы так увлеклись, что я стал подозревать в их словах какой-то скрытый не совсем приличный смысл.

- Как что? - искренне удивилась Шион и показала рукой на разгоряченных Ирен и Риэла. - Она же хочет его изнасиловать, мы просто помогаем советами.

Вор и принцесса внезапно замерли и, расширив глаза от ужаса, посмотрели на нас. Через мгновение они вновь взглянули друг на друга, скривившись от отвращения и вмиг вскочив на ноги, оказались друг от друга на несколько метров. Вот этаолюбовь - понимают друг друга с полуслова!

А довольные подружки, провернув это маленькое представление, улыбаясь чуть ли не до ушей, смотря на наших смущенных голубков, хлопнули в ладоши.

- Ах Ирен, Ирен, - как можно печальнее вздохнул я. Сейчас я докажу этим лисичкам, что не только они могут так импровизировать. - Вы разбиваете мне сердце. Я считал вас целомудренной девушкой из приличной семьи, а вы!

- Это не то, что вы думаете! Я пыталась помочь! - с обидой, пылая от стыда, выкрикнула принцесса. - Я пыталась его остановить!

- Какие у вас интересные методы, - одобряюще цокнул языком я. - Сразу видна школа мадам Лиры.

- Эта сумасшедшая на меня накинулась!- вставил свое слово наш пострадавший, одергивая куртку. - Сшибла с ног захватом и уселась сверху!

- А как еще я могла удержать тебя, недоумок, на месте!

- А нефиг было меня удерживать, истеричка!

- Ах ты хам безмозглый! - принцесса, больше похожая на какую-то фурию, подняла с пола небольшой обломок доски и погрозила им Риэлу. - Я тебя сейчас научу манерам!

- Все равно не попадешь - мазила! - подливал в огонь масла рыжий парень, похоже, совсем не беспокоясь за будущее "обучение". - У тебя глазомер, как у косого пьяницы!

- Стоп! - выкрикнул я, остановив вновь начавшиеся разборки между девушкой и вором. Еще чуть-чуть и они снова могли накинуться друг на друга. А это даже не смешно. Если принцесса дралась в полную силу, то сразу было видно, что Риэл поддавался даме, видимо не воспринимая ее всерьез. - Хотя бы один адекватный человек скажет мне, что здесь происходит?

- Я не знаю, - безразлично пожала плечами Петра. Бедная племянница, она и не догадывается, что я ее адекватной не считаю. - Когда я выходила, они уже друг на друга орали, и Ирен кидалась в Риэла досками. Он так смешно уворачивался!

- Это потому что он - придурок, - прошипела характеристику вору Ирен, пытаясь испепелить его взглядом.

- А ты наивная дурочка, - покрутил вокруг виска вор, также показывая свое мнение об Ее Высочестве, за что чуть не получил по лбу доской, которую сразу метнула Ирен. К сожалению девушки, рыжий парень в последнее мгновение успел увернуться. Вот так относится светская власть к мнению народа...

- Сей спор произошел по вине молодого человека, - спокойно сказал Валерий, устало махнув рукой на эту парочку. - Неразумное дитя решило проигнорировать Вашу, Ник, просьбу и зайти в комнату, чтобы о чем-то побеседовать с Шионом. Но Риэл был остановлен юной девой Ирен, которая решилась вмешаться, дабы сохранить ему жизнь от вашего гнева.

- Эй, кто из нас тут еще неразумный! Следи за словами, святоша!

- Я не хотела его спасать! Больно он мне нужен! Я не хотела, чтобы он помешал Нику лечить Шиона!

- Сколько раз тебе повторять, что я не помешал бы! Почему Петре и тебе можно туда заходить, а мне нет!

- У меня были везкие основания! Я приносила еду, болван!

- А вдруг я хотел этому колдунишке принести свет, радость и счастье? - рыкнул на Ирен вор и стремительно подошел ко мне, намереваясь что-то прокричать прямо в ухо. Но он, бедный, не знал, что от этого гама и шума, мои нервы были на пределе, - Ты, раскраш...

Не дослушав его речи я, нервно усмехнувшись, двинул со всей силы кулаком по челюсти вору. Тот, не ожидая такой моей реакции на свои слова, не успев блокировать удар, рухнул как подкошенный на пол. На мне скрестились шокированные взгляды моих путников. Ирен, торжествующе улыбнулась. Я в блаженстве вздохнул - тишина, наконец-то на складе воцарилась долгожданная тишина. Век бы слушал...

Да и интуиция мне подсказывает, что Риэл явно не хотел мне сказать, что я прекрасный сказочный принц, наверняка он придумал новое оскорбление, которое якобы должно меня задеть. Нет, сносить такое к себе отношение я больше не намерен. Да, я знаю, что я по своей натуре пофигист, могу долгое время не обращать внимание на ребячество и хамское обращения некоторых личностей, но и у меня терпение не безгранично. Пускай скажет мне спасибо, что я его просто ударил, а не применил магию, как мне сперва хотелось. Сил моих больше нет сносить к себе такое отношение и бессмысленные крики. Хотя бить маленьких детей нельзя... Какой я все-таки ужасный человек, избивающий неразумных детей - никогда мне не быть жрецом. Надеюсь, я переживу эту горькую правду.

Риэл злобно сверля меня взглядом, вытер кровь с разбитой губы и стремительно поднялся, видимо намереваясь отплатить мне той же монетой.

Валерий решительно встал между нами:

- Успокойтесь, Богиня говорит, что...

- Пшел прочь, святоша! - рыкнул Риэл, столкнув со своего пути жреца.

- Ты! - тыкнул в меня пальцем вор похожий сейчас больше на бешеную дворняжку, чем на адекватного человека.

- Повторить? - сузил глаза я, для наглядности концертируя в руке небольшой пучок искрящейся энергии. - Только дай мне повод. Ты ведь все это время добивался от меня именно такой реакции, теперь я надеюсь, ты доволен?

Даже детей иногда надо учить воспитанию. А я был не прочь преподать вандалу урок того, что не следует дразнить мага. Конечно, волшебники по своей сути немного апатичны, стараются не обращать внимания на писк хамов-самоубийц, и из-за этого нас начинают считать мазохистами, безвольными, бесхребетными, но если все же разозлить магистра, то мало не покажется. Мало кто знает, что нас с детства учат сдерживать свои эмоции, желания, чтобы не потерять концентрацию и контроль. Ведь маг, который не умеет сдерживать себя в руках - это стихийное бедствие для общества. Я не превратил вора в горстку пепла лишь по одной причине - не хочу при дамах показывать себя с такой стороны. Риэлу повезло - на моем месте другой магистр давно бы без сожаления расправился с такой "надоедливой мухой".