Жестянка-2

Глава 20 У переправы

— Что-то не везёт мне сегодня, — сокрушённо доложил Мустафа, присаживаясь на камень рядом. Он уже третий раз поднимает гравилёт, согласно заветам главного связиста Пятисотки размещая штыревую антенну повыше.

— Наверное, холмы мешают. Или погода. Или ионосфера со стратосферой плохие.

— Это как? — заинтересовался я.

— Да чёрт его знает, как, плохие они, заразы… Что-то мешает, короче.

Хайдарову всего лишь один раз удалось наладить связь с Пятисоткой, и длилась она не больше минуты. За это время он всё-таки сумел сообщить радисту Некрасову, что у нас рейд идёт по плану, группа двигается без потерь, достигла Большой реки и готовится к переправе. На том всё и рухнуло — затрещало, засвистело, и связь прервалась. Обратной информации получить не удалось. Я не знаю, как идут дела в гарнизоне.

Мы сразу подтащили к берегу два коротких бревна, но сидеть предпочитаем на прогретых камнях. Их на берегу два. Первый — огромный серый валун размером с трамвай, с одной стороны которого выросло большое раскидистое дерево. С этой же стороны на каменюгу с трудом, но можно забраться. С огромного валуна хорошо наблюдать за рекой, но мешает одно обстоятельство — на нём ты, как на витрине, с другого берега при остром зрении можно заметить и без бинокля.

Второй камень лежит на песке в пяти метрах от дерева, и он гораздо меньше. Поверхность такая же ноздреватая, но плоская, удобная, ноги свисают. И метров пятнадцать до обреза воды.

— Пикачёва пора будить? — вяло поинтересовался расстроенный Мустафа.

— Не надо, пусть поспит. Чувствую, будем меняться.

— То есть, не торопимся?

— Не торопимся.

И мы замерли рядом, наблюдая за неспешным течением немного мутной коричневатой воды. Иногда мне казалось, что в ней мелькают какие-то тени, порой довольно крупные. А кое-где вода временами действительно всплескивала, а то и кипела, когда крупная хищная рыба, охотившаяся на стайную мелочь, старалась сбить её в кучу перед броском с открытой пастью. Чаще всего мелочи удавалось вырваться, и она, в отчаянии пытаясь взлететь на воздух, серебристыми хвостиками покрывала поверхность реки полосой мистической ряби.

— Ну что, рыбы-то здесь много? — спросил Мустафа, трогая рукой лежащий на камне спиннинг.

— И рыбы тоже, — мрачно усмехнулся я. — Так что пока к реке близко лучше не подходить.

— Чё, крокодилы? — напрягся Хайдаров. — Или водяной удав? Эти вмиг утащат и сожрут!

— Всех крокодилов акулы съели.

— Шутишь? — спросил Мустафа, опасаясь услышать обратное.

— Большая течёт с севера, вода в ней прохладная, вряд ли такая подходит крокодилам и анакондам… — ответил я, не пытаясь, впрочем, успокоить напарника. — Надо наблюдать. Пару раз я видел ближе к стремнине нечто крупное.

— Длинную шею с маленькой головой?

— Типун тебе на язык! Теперь ты начнёшь?

— Плезиозавр в реке нам не нужен, но… Вот это был бы хайп! «Тайна Лох-несского чудовища наконец-то раскрыта! Подведены сенсационные итоги поисков загадочной Несси из легендарного шотландского озера в других водоемах вселенной! Загадка была разгадана тремя смельчаками с Жестянки после того, как…».

— «Самому говорливому из них монстр с наскока откусил половину жопы, когда тот купался без трусов. Однако истина восторжествовала, сногсшибательные фотографии сделаны!», — закончил я. — Не пугай меня, и так сижу тут напуганный по самое не хочу.

— Если это был не крокодил и анаконда, то уже хорошо, — рассудительно заметил Мустафа.

— Показалось, что усы заметил. Скорее всего, какой-то очень крупный сом, — пожал я плечами, — Где-то в Америке такие водятся.

Относительно сомов уверенности у меня пока нет, а вот в том, что в речной воде водятся опасные микроорганизмы, черви, откладывающие яйца в самых сокровенных местах, саблезубые рачки и прочая гадость, сомневаться не приходится. Воду надо кипятить, а лучше привозить с Форелевой.

Почему заимку построили не в устье, рядом с чистой водой, а в стороне? Дело не только в роще, деревья и вдоль Форелевой имеются. Я побывал в устье, и поэтому загадки не вижу. Там слишком шумно, акустический фон у избыточно живой воды сильный. А расклад в этом районе требует осторожности, маскировки и контроля, в том числе и прослушки — неизвестные строители хорошо это понимали.

Найденная в роще рубленная в лапу избушка из кедра порадовала, никто не ожидал увидеть такое сокровище! Маленькое, но капитальное, добротно собранное строение, в котором есть всё основное для размещения четырёх человек. В порядок её привели быстро, начав с навески двери на мощные петли. Предыдущие хозяева или гости, которые, судя по всему, не появлялись здесь давненько, не стали ограничиваться отсутствием запора, а поступили радикально. Это ли помогло, не знаю, но в итоге никто избу не повредил. Зверушки заходили, быстро убеждались, что поживиться здесь нечем, и уходили восвояси, ничего не поломав.

Интерьер у избы простейший. Одно продольное окошко, выходящее на реку, ещё одно, совсем маленькое, вырублено рядом с дверью для оценки визитера — открывать или сначала всадить короткую очередь из «калаша»? Ясно, что ставить лампаду на окно и засвечивать тем явку крайне не рекомендуется — вот и специальная фанерка приготовлена, чтобы навешивать её в качестве светомаскировки… Мы даже знаем, откуда она взята, это стандартный элемент обшивки грузового барреля. Где же ещё на Жестянке ценную фанерку взять.

Двухъярусные нары вдоль стен, небольшой стол между ними, пустые полки высоко под потолком и железная печь типа «буржуйка», обложенная камнями. Посуды практически нет, а та, что есть, лежит на дворе, у задней стены сруба. Большой бак для воды, огромная сковорода, две кастрюли, черпак с поварешкой и чайник. Это тоже для зверей — подходите, нюхайте хоть до покоса, убеждайтесь, что внутри ничего нет и не морочьте добрым путникам голову.

В избушке наш Спика и сопит, мочит сладкой слюнкой собственную куртку, заменив ей отсутствующую подушку.

В общем, на турбазу жильё явно не тянет, но для краткосрочного отдыха — вполне. Разве что потолок низковат и сортир рядом не построен. Если гостю нужно просто отлить, то проблем возле ближайшего кедра не возникнет, хотя и это совсем не комильфо. Более серьёзная надобность уже вызывает проблему. Нужно куда-то бежать, сидеть там с автоматом наперевес, учитывая розу ветров и расстояние до жилища, напрягаться из-за шорохов и стуков… Упущение, которое никто из гостей не торопится устранять — у всех, видите ли, нет времени.

А вот, кстати, и сам господин Пикачёв! Торопливо махнул нам рукой, что-то крикнул и помчался в дальние лопухи. Ещё бы, он рубал с двух рук больше всех… И шмайсер свой не забыл, а как же!

Может, всё-таки выделить время и заняться постройкой толчка, раз больше некому?

Скромный вид и небогатое оснащение бревенчатой заимки с лихвой компенсируется прекрасным видом на величаво текущую под осыпающимся обрывистым берегом Большую реку. Даже через неплохо маскирующие избу кусты и кедровые стволы видна не только вся лента водной артерии, но и привольное заречье, раскинувшаяся до самого горизонта саванна с небольшими рощами, уже отмеченными мной на бумаге, и чем-то вроде короткой лесопосадки напротив. Там, наверняка, есть ручьи и естественные озерца с перелётными птицами, в которых водятся какие-нибудь лещи или толстолобики, если их, конечно, эти же птицы не пожирают.

В общем, берег как берег, чуть пониже правого в этом месте, тот не лучше и не хуже нашего. Зачем группе необходимо там побывать, и что именно мы должны увидеть? Гадать при полном отсутствии данных бесполезно.

— Интересно, линия маршрута обрывается крестиком относительно недалеко от левого берега, если учесть масштаб хотя бы приблизительно, — задумчиво молвил Хайдаров, в очередной раз разглядывая уже потрёпанную карту. — Зачем, как ты думаешь, День?

— Да я сам уже голову сломал. И ничего интересного не придумал. Разве что…

— Что? — подался в мою сторону Мустафа.

— Это похоже на приглашение. Что-то вроде короткой презентации. Словно нас зовут к какому-то конкретному стенду на модной ежегодной выставке. Типа, посмотрите, ознакомьтесь, вот вам конфетка из вазочки и визитка с буклетами. Если заинтересует, звоните менеджеру, всего доброго!

— Образно.

— Не, Мус, ну это же действительно очень странный маршрут! Глупый какой-то… Столько пролететь от Передела, например, чтобы углубиться на пару десятков километров противоположного берега, и всё?

— Ну, положим, там под тридцать…

— Всё равно ерунда, а не глубинная разведка.

— А если нас ждёт какой-то важный инструктаж? — спросил Мустафа.

— Не клеится это блюдце, — покачал я головой. — Инструктор, что, безногий? Кроме того, если уж инструктаж действительно важный, нужны гарантии нашего там появления. А вместо нас появятся безусые мальчишки на великах! Их инструктировать-демонстрировать? Но ведь инструкторам нужен кто-то главный, Казанников и Волков… Или их полномочные представители, чтобы без испорченного телефона.

— А если это письмо, пакет?

— Ну так и сбросьте его утренним грузовым баррелем! Средство доставки давно имеется.

Хайдаров развёл руки в стороны, показывая, что его фантазия иссякла. Моя, впрочем, тоже. Оставалось только ворчать:

— Могли бы свой стенд и поближе поставить…

— Даже если это большое складское хозяйство, они же мастера в этом самом терраформировании, — заметил Хайдаров.

— Да хоть малое, ёлки! — горячо поддержал я. — Какой ЦУП-у смысл нагружать нас проблемами транспортировки? Посмотри, какая здесь ширина реки! Тут, может, с километр воды с рогатыми чертями внутри. Сама переправа на малогабаритной надувной лодчонке с гравилётом на привязи — уже серьёзный риск для группы! Вы хоть расскажите, ради чего рисковать, хоть намекните! Решили что-то дать, подарить, наградить? Так давайте. А то придумали морковку перед носом… Хочется психануть и плюнуть, честное слово.

— О, как ты разбушевался! — оценил моё выступление Хайдаров. — Только вот…

Он нагнулся и сорвал один из одуванчиков, растущих у камня, они здесь очень похожи на земные, только цветут два раза в год.

— Что, вот?

— На том берегу вдоль воды то ли катаются, то ли летают какие-то крупногабаритные объекты, похожие на «страшные чёрные грузовики», помнишь рассказ мальчишки? И это фактор.

Мустафа поднёс одуванчик ко рту, резко дунул, и десятки белых и пушистых семенных головок разлетелись, словно крошечные парашютики, покачиваясь и поблёскивая на солнце. Несколько секунд, и частички одуванчика исчезли. Одни упали в течение, других отнесло ветром.

— Это действительно фактор, — тихо ответил я, признавая очевидное. — Честно скажу, важный. Может быть, даже единственно важный. Анклав там какой-то стоит, Мустафа, вот что я думаю. И анклав большой. Как тут откажешься от разведки.

А вокруг всё было по-прежнему спокойно, во всяком случае, внешне: бескрайний степной простор, красивая река, чистейший воздух, вроде бы не содержавший миазмы смертельной опасности, яркий солнечный свет, богатая палитра красок.

— Всё ты правильно говоришь, командир, всё верно, — после недолго молчания сказал Мустафа. — Я тоже чувствую в раскладе какую-то засаду.

— Засаду… — машинально повторил я. — Подожди, а где наш засранец?

Мы оба поднялись. Прислушались.

— Напоролся вчера от пуза своих «окороков», вот его и крючит.

— Все мясо хавали, будто год не ели, — напомнил Хайдаров вчерашний вечер, когда по округе щедро разливался аромат жареного мяса многорога, а в углях второго костра запекалась обмазанная глиной деликатесная форель. Мы натурально пировали, делились пережитыми за день эмоциями и вяло вспоминали о делах насущных, которые придётся делать завтра. А потом отсыпались по очереди вволю.

— Может, он уже в избе? — добавил он.

— Это не в привычках нашего Семёна, он должен был с полным театром рассказать, где нашел лопухи, и кто его успел укусить, — возразил я.

— Пикачёв! — пронзительно закричал Хайдаров, вставая на камне во весь рот и складывая ладони рупором. — Пикачёв! Спика! Ты там что, веревку проглотил?!

Тишина, ему никто не ответил.

— Рация, — негромко подсказал Мустафа, и только тогда я вспомнил о радиосвязи, позор какой-то, доворчался.

Пш-ш…

— Спика, ответь Рубину, приём, — вызвал я Семёна, выводя громкость на максимум и стараясь сохранять спокойствие.

Нет ответа.

И после третьего вызова нет.

— Тихо! — внезапно поднял руку прислушивающийся к чему-то Мустафа. — Нет, наоборот, ты громче скажи!

Я гаркнул в динамик матом. И с большим удовольствием повторил.

— В избе! — отрывисто бросил Хайдаров, и мы, не сговариваясь, полетели к обрыву, преодолевая его по кривой тропке за секунды.

«Баофенг» Пикачёва был включён и стоял на столе посреди пустой избы.

—Раз-раз, — зачем-то сказал я в канал.

Рация откликнулась.

— Пошли! — приказал я, кивая Мустафе на СВТ.

Мы пулей вылетели наружу и почти сразу же заметили идущего навстречу ошарашенного Спику. Не напуганного чем-то, а именно ошарашенного до полного изумления. Шмайсер он перекинул за спину.

— Говнюк, ты почему рацию не взял?! — с ходу рявкнул я, с трудом удержавшись от замаха.

Но подчиненный не обратил никакого внимания на мой крик, не предвещавший ослушнику ничего хорошего, как и на наш грозный вид.

— Пацаны, я там это… — начал он хрипловатым, каким-то неуверенным голосом. — Охренеть. Сидел, сидел в кустах, малину какую-то ел. Потом начал подтираться, оглянулся, а там в кустах чей-то гравилёт висит!

Ржавое вечернее солнце южных широт Жестянки начало опускаться к горизонту. Ещё немного, и наступившие сумерки быстро сменяться темнотой. На небе уже начали проявляться крупные яркие звезды, а в зарослях тугаёв возле устья Форелевой включилась громкая полифония прощания с очередным днём. Её сменит дикая многоголосица ночных птиц и зверушек, мерзкого вида насекомых, всяких неизвестных нам тварей, а может, и могущественных Духов Большой реки, повелителей рогатых плезиозавров…

— Ну, ясно же, что это не наш гравик, да? — несколько неуверенно пробормотал Мустафа.

— Мал у тебя ещё срок службы, Мус, мал, — со значительным вздохом прогнал ветерана Пикачёв. — Конечно, он не наш, видно же! Материал плиты очень твёрдый и прочный, но с годами царапинки и сколы всё-таки появляются. У нашего вот тут царапина, перед стартом я её трогаю на фарт. А у второго…

Он быстро обошёл глайдер и показал пальцем.

— А у второго вот здесь крошечный скол. И на этом отметины найдутся.

Уперевшись носом в кусты, плита висела совсем низко, всего полметра над землёй, казалось, что глайдер стоит на траве. Не удивительно, что Спика сразу его не заметил,

Три сидения, как и у нас. Багажник на корме установлен, но там лишь стандартный минимум инструмента. Я попытался плавно толкнуть аппарат рукой.

— Жёсткая блокировка, уже пробовал, не сдвинешь, — пояснил Спика.

В режиме жёсткой блокировки с гравилётом в принципе ничего нельзя сделать, в том числе и вытащить из отсека батарейку. Он, конечно, даже на блоке потребляет какое-то количество энергии, но в ноль батарею он разрядит лет этак через двадцать. Гравелет не упадет, но блок снимется.

— Хорошо. А почему не возле избы, где мы поставили, там же удобней? Под рукой, И что вообще все это значит? — спросил Хайдаров.

— Значит, что хозяева перед переправой не захотели оставлять гравилёт в самом видном месте урочища. Спрятали с краю, где кусты погуще.

— Перед переправой? Ты в этом уверен, Денис? — спросил Спика.

— Никакой другой причины гнать в эту точку глайдер не существует. Это спасательная техника полигонов. Одно дело в какой-нибудь «передел» сгонять по знакомой до последней ямки дороги, и совсем другое — снять гравилёт с работы для дальней разведки вслепую… Они шли по карте, такой же, как у нас.

— Втроём, — уточнил Мустафа.

— Согласен, — кивнул Пикачёв, раздвигая руками траву и заглядывая под днище. — Посмотрите, какие тут ремни! Из буйвола ножиком нарезали, широченные, такие что угодно выдержат. Хороший скорняк делал. А литые пряжки скорняку грамотный кузнец отлил и напильником довёл до ума. Их подрезать надо.

— Хочешь сказать, что лодку на подвесе они тащили в накачанном состоянии?

— Денис, это мы такие основательные экспериментаторы с сундуками. Хотя можно было прекрасно тащить и в надутом… Не пришлось бы сейчас этим геморроем заниматься вручную, без электронасоса.

— Хорошо… Получается, что экипаж чужого глайдера переправился на лодке, решив оставить плиту на месте, хорошо, хорошо… — зафиксировал итог размышлений Мустафа. — Кстати, а почему оставил?

— Говорю же, не все такие экспериментаторы, как мы, чтобы на верёвочке над водой плиту таскать! Что будет, если она оборвётся, и гравилет зависнет посреди реки? Перекусит кто-нибудь! В кустах гравилёт не потеряется, и никто ему ничего не перекусит. Как потом ловить, куда и когда его к берегу ветром прибьёт? А режим автоматического возвращения работает лишь чуть дальше пределов полигона. Чтобы не баловались.

— Не каркай, а? — попросил я Спику, поморщившись. — Перекусит… Мы всё предусмотрели.

— Ну, если всё…

— Хорошо… — ещё раз сделал отбивку Хайдаров. — Так кто это, немцы?

— Девяносто процентов, что они, — уверенно кивнул Спика. — Мы больше никого и не знаем. Хотя это могут быть и американцы, арабы, китайцы, и все остальные делегации из числа пока не обнаруженных. Но это всё домыслы, а немецко-фашистские разведчики рядом — реальность.

— Да не факт, Спика, пока что мы имеем лишь неразгаданную детективную историю, — не согласился с другом Мустафа.

Так точно.

И это далеко не первая история: вот вам отлично укомплектованный и вполне новый вагончик на обочине, вот зелёный шелк незнакомых куполов, брошенный кем-то на дороге горный велосипед… А теперь ещё и глайдер! Да ещё куча версий в голове у каждого. Но пока что у группы нет подтверждающих фактов, а без них череда странных находок не представляет практической ценности — казалось бы, существенно, но мало что даёт…

Здравые размышления, чистая логика, интересные доводы — всё это годится для литературы о великих детективах, где мисс Марпл или Шерлок Холмс легко и изящно раскрывают преступления, но это криминал из романов. На самом деле, кроме логики и умозаключений, у самобытных великих сыщиков не было ничего, ноль доказательной базы, без которой разоблачение невозможно. Ни один суд не осудил бы Мориарти или племянника сэра Баскервиля. этого хитрого негодяя с Гримпенской трясины. Нужны железные, чугунные доказательства.

Да чёрт с ним, судом присяжных, для оперативной работы доказательства нужны здесь и сейчас. На основании одних лишь логических построений хороший план не выстроить, будет много тупиков, ложных маршрутов, а в итоге — бездарная потеря времени и ресурсов.

Теперь уже Мустафа полез под замерший глайдер. И почти сразу же выбрался назад, отряхивая колени.

— Вязок нет, ни спереди, ни на корме, — доложил он.

— Хочешь сказать, что они вообще не собирались тянуть гравилёт над водой? — спросил Спика.

— Не собирались. Они, как и мы, подобный эксперимент ещё не проводили, — подтвердил Хайдаров.

— Ясно-понятно. Плюшевые нормисы, слабаки и тряпки! Кыш с арены! — с пренебрежением махнул рукой Пикачёв.

А вот мне не всё было так ясно-понятно.

Да и Хайдарову тоже, судя по выражению его лица. Что-то здесь не так, опять у нас пазл не складывается.

Я ещё раз глянул на Мустафу, в мозгу у меня начало что-то проявляться, медленно оформляться в версию. Мус тоже был чем-то озадачен. Некоторое время он молчал, морщил лоб, словно обдумывая какой-то непростой вопрос. И в итоге меня опередил:

— Мужики, ясно, что это были чьи-то спасатели. С учётом того, что эти люди наверняка думали, как мы, и планировали, как мы, имея схожий полигонный и поисково-спасательный опыт, причина отказа от лучшего для разведки на том берегу транспорта может быть только одна…

Мы молча уперлись в него взглядами.

— Неполный экипаж! — выдохнул он.

— Точно-о… — протяжно молвил Спика, звонко хлопнув себя по лбу.

— Согласен! — сразу поддержал я версию. — Для буксировки гравика над рекой в идеале нужны трое, особенно если задача настолько важна, а опыта форсирования таких водных преград нет. Помните, как мы рассчитывали операцию? На плите сидит один, он наблюдатель и стрелок. А вот нижнему экипажу одного бойца на румпеле мало, значение управляемости лодки гораздо выше, чем полёт на буксире. Рулевой может выпасть за борт на волне или вираже, ему может понадобиться помощь шестом или веслами. Может стать плохо, его могут стащить с лодки или подстрелить, в конце концов!

— И тогда верхнему придётся нырять в опасную пучину. То ещё счастье, — пробурчал Спика.

— Так это же я и хотел сказать! — несколько обиженно сказал Мустафа, удивлённый тем, как быстро и ловко друзья и напарники выхватили у него из рук рупор. — Просто не успел! Но ведь это значит…

— Что было трое, а стало двое, аварийное изменение планов, — безжалостно продолжил я. — Внимание, группа! Разделяемся по секторам, проводим поиски. Ищем любой артефакт, разведпризнак, а также труп.

Хайдаров с досады сплюнул.

— Марш за фонарями и за «ночником», проверить личное оружие и рации!

Через три минуты, углубившись, кто в рощу, кто в кусты, мы начали методичное прочёсывание Хвойного, включая границы урочища. Быстро темнело. Нужно было поторапливаться, скоро тут станет совсем темно, но двигаться приходилось медленно, на ощупь, опасаясь наступить на корягу, а ещё хуже, на змею. Все включили фонарики и прибавили прыти.

— Луч держи пониже! — громким шёпотом посоветовал Мустафа Пикачёву. — Чтобы не было видно с саванны.

— Да никто нас не увидит! — тут же огрызнулся Спика, но послушался, прижав фонарь к ноге. — А ты аккуратней там со своим «стечкиным», не стучи кобурой по деревьям. Висит, как мотня у негра.

Искали везде, заглядывая за каждое дерево и под каждый куст, часто забираясь для перепроверки в соседний сектор. Под ногами в тонких ярко-белых лучиках время от времени мелькала какая-то мелкая живность, пару раз вспорхнули с гнёзд крайне недовольные вторжением чужаков небольшие лесные птицы. Один раз мне попалась быстро уползающая змея, определить вид, а следовательно, опасность которой в темноте было сложно.

Подлесок исчез перед небольшим оврагом, который быстро сошёл на нет, превращаясь в мелкую канаву, по которой вода уходит с возвышенности. Я качнул лучом фонарика и, пристально глядя под ноги, махнул ладонью назад, показывая, что здесь ничего интересного нет, можно вернуться в лесной сектор. Мустафа подождал, пока следующий в десяти метрах от него Спика развернётся. Отпустив его немного вперёд, он последовал в том же направлении, но забирая правее. И почти сразу крикнул:

— Есть, нашёл!

Лучики фонарей, позабыв о светомаскировке, заплясали по кедровым ветвям, мы с Пикачевым побежали на зов.

Это была могила.

Продолговатый земляной холмик, отформованный малыми пехотными лопатками в форме гробика, простой деревянный крест в изголовье, связанный проволокой из двух досок, пару таких я находил возле избы.

К вертикальной перекладине такой же проволокой привязан MP-38. Лаконичный, и в то же время харизматичный силуэт этого оружия даже в темноте нетрудно было узнать по прямоугольному магазину, откидному прикладу и вытянутой бородке под стволом. Автомат был неисправен — ствол погнут сильным ударом. Ещё на кресте имелась небольшая прямоугольная табличка из фанеры, на которой фиолетовым химическим карандашом были аккуратно прорисованы и тщательно затушёваны буквы характерного шрифта, составляющие имя похороненного:

«Gerhart Huber»

— Вот мы и убедились, что это были немцы, — тихо сказал я, стягивая кепку.

Пикачёв тоже снял застиранную, уже не такую броскую, как прежде, бандану, а Мустафа просто склонил голову.

— Давно лежит, как считаете? — спросил я.

Оба пригнулись и потрогали руками проросшую зелень.

— У реки, конечно, влажность выше, чем в саванне, и всё-таки, зелени на могиле не меньше месяца. Даже больше, — что-то перепроверив в уме, решил Пикачёв, и Мустафа кивнул в знак согласия.

— То есть, немецкая разведгруппа не вернулась с того берега даже в самый крайний операционный срок, вот так, — тяжело и жёстко объявил я.

Группа молчала. Найденное в лесу явно не добавило всем энтузиазма.

— Автомат на запчасти забирать будешь? — глухо спросил я у Семёна. Тот замялся.

— Это уже памятник… Тем более коллеге. Как-то не по понятиям будет, каждый может так лечь. Мужики, а можно я только магазин отстегну?

С магазинами вечная проблема. Патроны ЦУП как-то подкидывает, а вот с магазинами для любого оружия — задница, народ с переменным успехом использует самопальные.

— Валяй, — ответил я, чуть подумав.

— По понятиям будет? — недоверчиво спросил Спика.

— Вполне, это же просто деталь, автомат на месте останется, — помог товарищу Хайдаров.

Проходя мимо глайдера, мы остановились.

— Какая глупая ситуация! — почти со злостью сказал я, дотронувшись до упрямо замершей плиты. — Разведгруппа германцев исчезла. Не будем пока каркать, но перспективы в этой истории только кислые… Данных опять ноль, мы во второй раз находим мёртвого немца. А бесхозный гравилёт останется здесь навеки. Не дикость ли, товарищи Смотрящие, что за схему вы придумали?

Тут Пикачёв сорвался по полной!

— Да задрали вы уже со своей хитрожопостью, цупяры сраные! — и он неожиданно для всех без запинки зарядил трёхэтажным матом по-немецки:

— Du gehst mir auf die Eier! Schlampe! Verdammte Scheisse!

Дзень!

Знакомый звук сигнала чуть не уронил нас в обморок.

Дзен-нь!

Спика своими матюками снял жёсткую блокировку!

— Мустафа! — взревел я. — Прыжком наверх! Ставь наш пароль! Парни, давайте ладони к опознавателю! О штаны оботрите!

Через пару минут германский гравилёт забыл немецкий язык, признал новых хозяев и полностью покорился железной воле победителей диковинных иностранных шифров.

— Спика… Но как?! — с трудом вышептал Мустафа, как и я, до глубины души потрясённый чудесным взломом.

— Да сидел я однажды в «Мёртвой петле» с одним кентом из Передела, тихо-мирно, — засмущался Пикачёв. — А за соседним столиком какие-то немцы гужбанили, ругались некрасиво. Вот я и подумал, что если придётся брать кого-то из них в плен, то неплохо было бы заранее выучить для допроса что-то на их языке… Вот и выучил, что услышал, мне потом добрые люди русскими буквами на бумажке написали.

— Отлично посидел! — похвалил я умелого бойца.

— Ты хайп! Лучший! — Мустафа уважительно похлопал его по плечу.

Даже в темноте Спика выглядел чрезвычайно довольным собой: глаза сверкали, рот растянулся в широкой улыбке. Пожалуй, я ни разу не видел его таким гордым.

Что же, оказывается, и в эти сложные дни могут появляться хорошие новости.

— Всё, ребята, садимся, гоним технику в стойло, ставим в рядок, — приказал я.

Плита плавно поднялась над приютившей её полянкой и послушно заскользила к избе. Ха! Гравик как гравик, ничего импортного…

В избе все с облегчением раскинулись по нарам. Жаль, долго отдыхать не получится. Нужно готовить ужин, запускать генератор для зарядки фонарей и радиостанций. Определять план на утро, устанавливать график дежурств…

И сейчас-то сидеть без бойца на фишке откровенно стрёмно. Правда, Мустафа ударился экспериментировать с далеко неочевидными охранными возможностями радиостанций, оставляя их в таком случае на улице и включая функцию VOX, при которой нет необходимости давить на кнопку PTT для передачи. Она будет включена автоматически, как только микрофон услышит голос или какой-то громкий звук вблизи. Когда голос пропадёт, передача автоматически прекратится и устройство перейдёт на приём. Можно устанавливать пороговый уровень громкости, при котором будет активирована передача.

Я этим радиохитростям не верю. Чаще всего схема Хайдарова не срабатывает, чувствительности у прибора не хватает, но иногда рация на столе включается, и тогда можно услышать происходящее во дворе. Пусть балуется, всё равно заряжать.

— Лады, личный состав, хватит на сегодня разведывательных подвигов, возвращаемся к условно мирной гражданской жизни. Лодку будем накачивать завтра. Светомаскировку соблюдаем, громко не базарим. Пока работаем с часовой фишкой, первым заступает Хайдаров, меняю я. На ночь, не знаю… Может, просто закроемся, надо бы выспаться. Ещё не решил. По обстановке, в общем. Спика, займись-ка ты ужином, сейчас тоже подключусь.

Раздав последние указания, я вышел во двор под обычные ночные шумы саванны: успокаивающие птичьи трели, чьи-то слабые подвывания и далёкое журчание Форелевой. Немного постоял, разглядывая тёмные кроны деревьев и высыпавшие над ними звёзды.

Что нас ждёт завтра?

Что-то же ждёт… Значит, так тому и быть.