Жестянка-2

Глава 12 Последний довод

— Галина, достань из самой длинной сумки два гладких ствола, пару девчат разведи по сторонам, и держите фланги! Фланги! И беспокоящий огонь! На рации! Остальным — брысь с машины, вжаться в землю за полотном и не высовываться!

Через несколько секунд я уже был за пультом, дал малый импульс и пошёл очень низко и медленно, сбривая кусты и с трудом уворачиваясь от хлёстких веток. На глайдере или вот так воюй, или поднимайся выше, прикрываясь бронёй самой плиты. Иначе снимут, как глупую куропатку. Мустафа начал вести огонь из своей «Сайги» пулевыми патронами почти сразу после начала движения, ориентируясь по скупым очередям Спики и его указаниям по рации.

О, заметили — совсем рядом просвистело! Я ощутил пробежавшую по телу противную мелкую дрожь. Видимость, как в заднице, ничего не видно. Где они? Сейчас сталкеры, а в клановой принадлежности нападающих можно было почти не сомневаться, находились в выигрышной позиции. Впрочем, в случае обнаружения засады противника его позиция может легко превратиться в проигрышную, если начнётся охват с флангов. Мы этой засады вовремя не заметили, значит, начинается игра в кровавые прятки среди травы, колючек и разбегающихся жуков да ящериц.

Войнушка в саванне, какой бы она не замышлялась изначально, всегда оказывается маневренной, хочешь или нет. Ты, конечно, можешь вообще не маневрировать. Имеешь полное право. Можешь закрепиться на одной позиции, рассчитывая на тупую удачу, но это большой риск, потому что смерть практически гарантирована. И на твой труп противник будет смотреть, как на труп дурака.

Опытный противник обязательно начнёт обходить, охватывать с флангов, и тогда хана. Группа спасателей — противник опытный, обстрелянный и мотивированный, мы за общество воюем, за закон и порядок. Но прибабахнутые новички, до одури наигравшиеся на Земле в знаменитую компьютерную игру, горя от ума ещё не знают. Они принимают горе от пули, успев напоследок прошептать в пыль: «Меня дыранули…».

Или же становятся тертыми калачами, понимающими, когда и куда не стоит лезть.

— Двое пока, — доложил Спика. — От меня на юго-запад.

— Принял, мы рядом, начнём на флангах.

Спешились.

Плоский степной рельеф местности не предоставлял засадникам возможности создать хоть какую-либо глубину боевого порядка — хороший сектор огня открывался только с вершины холмика, но от злодеев до него метров триста. А здесь высокая густая трава режет видимость до пяти метров. Нашли где нападать…

— Ну что, охватываем? — шёпотом спросил Мустафа.

Обозначить охват, вызвать панику? В случае отступления им придётся продираться с неизбежной демаскировкой те самые триста метров, чтобы дальше уходить уже за холмом. Или прорываться к дороге южнее. Бляха, они же знают, что у нас глайдер!

Баррели с невольными десантниками, летящие к поверхности под голубыми куполами, как и большие «жёлтые ресурсники», спускаются только на боевом поле, их кидают очень точно. Ништяка там реально много, не так уж и редко попадается бесценный крупняк, вплоть до квадроциклов, поэтому желающих отхватить такой куш всегда будет хватать. И это хотя бы можно понять. Но откуда берётся желание повоевать за малый баррель с самоубийством в финале? Что за идиотизм? Они в этом районе чуть ли не через день с небес валятся!

— Хайдаров влево тридцать, оттуда пугни картечью, чтобы зашуршало в жопе, и лежим пока, пусть зашевелятся. Наблюдаем.

По-звериному осматриваясь и шумно втягивая воздух, Мустафа молнией проскочил метров семь чистого пространства и растворился в зарослях. Он умеет двигаться очень быстро, как, впрочем, и каждый из нас.

Тут стукнули выстрелы со стороны наших.

Вы ж мои зайки! Галина тоже слышала переговоры по рации, и девчата ударили из гладкогоствольного в правильном направлении. Надеюсь, пулями, может, хоть свистнет…

А это что? От грузовика размеренно застучал карабин Симонова. Пять, семь, девять, весь магазин! Грузи следующую обойму, зайка ты неведомая!

Оглянулся на плиту, уже всё осознав.

— Командир, ты что, СКС ей оставил? — удивился Пикачёв.

— Если бы, сука… Я его забыл.

— Нормально воюем, чё, — констатировал Спика.

Как же так вышло-то? Олух! Пистолет в этой ситуации далеко не самое лучшее оружие. А всё гонка!

Почти на карачках перебежав за позицию Пикачёва, я вытащил из кобуры кольт, сбросил предохранитель и присел как можно ниже. Всё-таки «клюв» на затворе у «девятнадцать одиннадцать» — отличная вещь, очень продуманное решение. Это благодаря ему «американец» так быстро и плотно ложится в руку. Удобство хвата не сравнить с другими пистолетами, из которых мне доводилось стрелять. Особенно с ТТ при его округлом затыльнике затвора.

Какой у меня магазин стоит, с обычными пулями? Бриллиантовые «гидрошоки» тратить на сраные кусты я точно не хочу. Тем временем Пикачев сменил позицию, переместившись в сторону Мустафы, и высадил оттуда в кусты полный магазин из парабеллума, создавая ауру разнообразия стволов. Молодец, что ещё скажешь, оба ствола при себе. Не то, что у некоторых.

И опять несколько тактов паузы.

Сосватанный Пикачёву парабеллум за счёт своей харизматичной формы считается одним из самых изящных пистолетов. Это подразумевает чрезвычайно высокую эргономичность, обусловленную, прежде всего, сильным наклоном рукояти относительно ствола. Скорострельный, его не слишком сильно подбрасывает, отдача достаточно низкая, а меткость годная.

Однако у этого «люгера» есть и недостатки. Из-за особой формы спуска стрелять в перчатке очень не просто, хотя на Жестянке это не фактор. Затворный механизм боится песка, а стрелять от пуза категорически не рекомендуется, есть хорошие шансы получить в глаз стреляной гильзой. Подпрыгивающий после выстрела прямо на линии прицеливания рычаг затвора лично мне ничуть не мешал. А вот обслуживание и уход… Пусть теперь Спика потренируется.

Нет, кольт мне нравится больше.

— Галина, видишь высохшее деревце с чёрной вершинкой? С твоей стороны раздвоенное. Постучи туда, девочка, — ласково попросил Мустафа. Умеет восточный человек с женщинами.

— Работаю! — быстро откликнулась Зубкова.

СКС опять заговорил, но уже с другой точки. Умница, Галка, меняет позицию, не ленится!

— У тебя плюс, чуть ниже! — подсказал я.

Геолога опять поддержали гладкостволы, и полетели ветки, полетели! Чудо женщина, хоть женись! Спика добил по цели остаток магазина, тут и Мустафа включился. Ни фига себе, куда он переполз!

Вот теперь ловите от кольта привет, вам калибр понравится. Ага! Со стороны противника кто-то громко заорал от боли.

— Есть один! — сказал динамик голосом Хайдарова.

Ну что, хватит урока?

— Эй, сталки! — заорал я со всей дури. — Говорит Рубин, группер спасателей Пятисотки! Всё поняли, или желаете помучиться? Вы уже в полукольце. Даю пять минут на принятие решения. Отваливайте хоть в город, хоть к чёрту в задницу! Уходите в полный рост, чтобы мы видели, стрелять не будем, слово даю! В противном случае поднимаем гравилёт и кладём вас сверху, как сайгаков!

— У нас один триста! — донёсся в ответ тонкий и звонкий голос. Гадство, да он мальчишка совсем… — Руку пробили, кровит!

— Да хоть три тысячи! Вы аптечку привяжите, должно сработать! Дебилы. Решение?

— Мы уходим!

— В полный рост, любая провокация — смерть лично тебе! — ещё раз предупредил Пикачёв, добавляя личностный аспект. Так до старшего лучше доходит.

Черед минуту две скорбные фигуры медленно побрели на запад.

— Недолго проживут, — тихо вздохнул Мустафа, глядя им вслед.

— Зато ярко, — добавил Спика. — Жалко дураков, я же одного точно вальнуть мог, видел его…

Да, взрослеет Семён. Взрослеет.

Бочку достали не сразу, но и возиться долго не пришлось. Ибо сноровка и профессиональные навыки. Зависший над ямой гравилёт после моей отмашки плавно пошёл вверх и выдернул невезучую краснуху, как бармен пробку из бутылки.

— Майнуй помалу! — крикнул Спика товарищу и тут же нетерпеливо повернулся ко мне. — Командир, это, давай хоть глянем, что там внутри! Мы же за этот ништяк русскую кровь героически проливали!

В русском секторе все русские, даже если ты татарин. Но все русские становятся татарами, если обидели татарина. Недовольных таким правилом ещё не было, по крайней мере в гарнизоне. Ну а если уж ты недоволен, то иди к немцам. Они объяснят тебе, кто ты такой.

— Откручивай, — разрешил я. — Куда, блин, под плиту не лезь!

В бочке сверху лежали радиостанции.

— Не такие, как у нас, — заметил Пикачёв, достав из коробки брусок зелёного цвета и осматривая его со всех сторон. — Российская, что ли?

— Защищённая, цифровая, такую просто так не прослушаешь, — заявил Мустафа, уже успевший полистать инструкцию. — «Азарт-2», военная вещь.

— Вид какой-то не азартный, некузявый, — с сомнением заметил я. — Ладно, разберёмся, надо радисту Некрасову показать… Вообще-то, давно пора заменить «китайцев» на что-то посерьёзнее.

— А ты думаешь, что в этом «Азарте» китайских деталей нет? — хмыкнул Пикачёв. — Китайцы, они везде. А что лежит ниже, Мус? У тебя руки длинные.

— Какая-то аппаратура, вроде, сходу не опознаешь…

— Ну всё, хватит глазеть! — распорядился я. — Давайте грузить, нас амазонки заждались.

Мустафа протянул мне запечатанный липкой контролькой пластиковый пакет с документацией. В краснухе со смешанным ассортиментом такие пакеты лежат в специальном стальном кармане. Правила предписывают изымать документацию сразу. Кретова рассказывала, что как-то не забрали, а краснуха отчего-то возьми да полыхни! Бочку повалили, успели выгрести большую часть лута, но часть инструкций превратились в пепел. Скандал был не хилый. Документы я сразу спрятал в полевой офицерский планшет, который почти никогда не ношу с собой, кроме как на совещания — в технике лежит или дома.

Баррель встал на плиту, сейчас закрепим, а у дороги легко и просто перегрузим в кузов… А там девочки уже громко кричали, смеялись и плакали, ругались и отпаивали друг друга водой. В общем, обсуждали случившееся. Обняв и расцеловав непривычно смущённую Зубкову, я спросил:

— Кто у тебя с гладких стволов так чётко работал? Ты же с карабина?

— Вот они, героини наши! — Галина с нескрываемой гордостью, как мамаша, кивнула в сторону стоявших рядом хохлушек.

— Супер! Хорошо стреляли, красивые, грамотно прижимали злодеев. Что, прежде доводилось?

Они синхронно пожали плечиками, а потом Оксана, как неформально старшая в тройке, с открытой белозубой улыбкой ответила за всех:

— Получается, доводилось!

Может, они спортсменки, или действительно служили в боевых частях? Что-то дрогнуло под сердцем. Уточнять не стал, я вообще ничего не ответил.

Облачно, тучки в кучках постепенно разливались в серую пелену и всё уверенней закрывали небосклон. Глядишь, так к ночи и дождь соберётся. Мелкий, моросящий, самый неприятный. А перед этим обязательно появится надоедливый гнус.

В дороге куцый конвой из двух единиц техники пока останавливался всего дважды. Разок объявляли короткую остановку для удовлетворения естественных потребностей, затем остановились на привал в оборудованном месте. Тоже по требованию.

Ехали на шопинг — всё было легко и весело. А вот путь домой почему-то оказался невесёлым. Сразу трёх женщин укачало. Устали все, организм без перезагрузки начал сбоить и протестовать. Таков итог необычных для гражданских лиц стрессов и бессонной ночи… Это нам, ненормальным, привычно разбираться с дикими сталкерами, у каждого спасателя настоящая служба с подобного приключения и начинается.

Для простого обывателя такие истории с засадами, свистящими пулями и лежанием под обстрелом в дорожной пыли есть полная дикость. Прошедшая ночь и для нас оказалась беспокойной, хлопотной, а для кого-то и опасной. Ничего, отдохнём, запас времени имеется.

Место — самое оно! Водители здесь часто останавливаются, особенно в непогоду, при поломке или вследствие какой-нибудь задержки перед наступлением темноты. Рядом с бивуаком протекает ручеёк. Сейчас он журчит чистой водой, но позже почти на три месяца пересохнет. На вытоптанной площадке слева от грунтовки видны старые и не очень следы протекторов, из плоских камней выложены три костровища. В лагере имеется место для парковки, в укромном месте сложен тент из парашютов. Чуть в стороне вкопан ошкуренный столб для установки съёмной антенны и неподъёмный чугунный котёл для готовки.

Далеко не все хотят этим монстром пользоваться — по всем понятиям посуду придётся отмывать дочиста, дело непростое. Никто это правило не нарушает. Здесь вообще люди редко идут против заположняков. Вольности себе позволяют разве что новички, не прошедшие КМБ, да не совсем нормальные бродяги, которых я никогда не понимал, — говнюки и изгои, обиженные на весь белый свет.

Вообще-то, неформальные правила в мужском коллективе — это не законы и даже не требования. Это некое соглашение: все пацаны ведут себя определённым образом. Само возникновение правил всегда имеет ясную причину и веские основания. Да, ты можешь их не соблюдать, будучи личностью на зависть самобытной и очень самостоятельной. Но сначала неплохо бы осмыслить, почему вообще эти правила возникли, а люди вдруг с ними согласились.

А заодно прикинуть, от чего ты отказываешься, когда их нарушаешь, и на что нарываешься. Довольно часто в этот момент в разуме возникает просветление.

Площадка для отдыха зажата между Стояночным ручьём, двумя холмиками, издали похожими на горбы верблюда-бактриана, и магистралью. Вокруг стоянки навален высокий круговой периметр из сшитых корявыми ветками саксаула колючих кустов, которые мы стаскивали сюда в несколько приёмов. В изгороди имеется проход на вершинки, откуда дежурному наблюдателю удобно следить за подступами к лагерю.

Хорошее место, настоящий форт среди саванны.

Котёл и теперь не понадобился, в кузове прорва еды и питья. Парни быстренько развели для уюта два костерка, нарезали прутиков для разогрева шашлыка, женщины сноровисто накрыли поляну. У меня аппетита не было, как отшибло. Не возникало и желания участвовать в посиделках и общаться с кем-либо на вольные темы. И спать в кабину не отвалишь, мне на таких остановках не положено.

Что ж я устал-то так? Отошел в сторону, обессилено опустился на хорошо прогретый даже через тучи серый валун, и замер ящерицей, стараясь не думать ни о чём.

Не срослось.

— Командир, ты винца хлебни, можно, тут гаишников нет, — успокоил меня Спика, но тут же исправился. — Выглядишь как утопленник.

— Спасибо, — не обиделся я. Принял кружку, пару раз глотнул. Вино показалось мне слишком тёплым, очень кислым и совсем без градуса. А парням вроде бы нравится, я не заболел?

— Тут между нами спор вышел. Так, без интереса, чисто для тренировки, — сказал Мустафа. — Насчёт груза в бочке.

— Что с ним не так?

— Да всё так… Просто мы зарубились, что лежит под рациями, — вместо друга ответил Пикачёв.

Это невыносимо.

— Господи, за что мне всё это, ну вот за что? Надо было дать им расковырять долбанную бочку! — я и не заметил, что пробормотал это вслух.

— Вот! — обрадовался Хайдаров. — Но сначала пусть на споре отлежится.

— Хорошо, — согласился я с судьбой, — говорите, кто чего загадал?

Поначалу показавшийся мне удобным валун внезапно стал жутко неудобным. Горячий, наждачный и жопу наминает.

— Я лично считаю, что ничего необычного и… — первым начал Мустафа.

— Экстравагантного, — стильно подсказал я.

— Да-да, этого там нет! Ничего особенного, обычные расходники, просто куча удлинённых аккумуляторов для радиостанций разных типов. Новых и оригинальных, из тех, что с рациями в стоке идут.

— Ничего себе, обычные расходники! Дайте два! — хмыкнул я и добавил, повернувшись к Пикачёву, — Ну а ты что загадал у Деда Мороза, мальчик? Песенку с табуретки споёшь?

— Да это ты споёшь, когда увидишь! Я думаю, что там особо ценные приблуды типа ПНВ, а то и настоящие тепловизоры. Уж очень их не хватает.

— Тоже неплохо мечтаешь, — кивнул я в знак одобрения. — Даже не знаю, что выбрать, всё такое вкусное. А от меня-то вы что хотите, родные?

— Шеф, давай посмотрим в документах! Хрен с ней, пломбой, всё равно никто их не проверяет, — решительно выдохнул Спика.

И действительно, ведь всё очень просто.

— Ну так что, шеф? — с надеждой спросил Мустафа.

Да и размяться пора бы, вся задница болит. Я поднялся, с попутной разминкой плечевого пояса подошёл к «газону», забрался в кабину, вытащил из полевой сумки пакет, взвесил его на руке, засунул обратно и вернулся.

— Изучайте на здоровье, спорщики, — почти ласково сказал я. — И это, попробуйте контрольку отклеить, иногда получается. Доки на планшет перекладывайте.

Пикачёв зачем-то прокашлялся, затем, воровато осмотревшись, приоткрыл пакет, сунул руку и извлек пачку документов, каждый в своём файле.

— И чтобы без жирных пальцев мне там, шашлычники! — запоздало вспомнил я.

Бойцы согласно кивнули, в два движения опытно вытерли руки о штаны и с азартом принялись за дело. А моё внимание привлёк тощий файл, игривым розовым цветом выделяющийся в пачке бесцветных матовых собратьев.

От скуки взял пластик в руки. В файле хранился всего одна бумага. Опись? Вытащил, разглядел и какое-то время не мог даже пошевелиться.

Это была карта.

Или схема, та самая.

Такая же лежит у меня в кармане, сложенная вчетверо.

Почти такая же.

Всё, больше я в одиночестве ломать голову над загадкой карты-провокации не могу. Надо поговорить, поделиться мыслями и послушать свежие. В конце концов, отправляться для разъяснения перезревшей загадки Карты Сокровищ придётся именно нам, спасателям. Да и Казанникову нужно будет представить мало-мальски стройный вариант решения, ибо Дед очень не любит вываленного перед ним мешка задач и вопросов, над которыми подчиненные из-за лени или нерешительности не удосужились подумать заранее.

— Пауза, мужики, потом досмотрите… Возникли новые обстоятельства. Идём в машину, есть важная информация. И всего минут двадцать до старта.

Я сатрап, стервозный нудила, душнила и патентованный садист из американских сериалов. Именно это рельефно отпечаталось на лицах спорщиков и заставило меня нехорошо улыбнуться. Коллеги смешно выпучили глаза, не понимая, что более важное, чем разборки с лутом, могло произойти. Ничего, сейчас кое-что поймут.

— Мустафа, бумаги аккуратно уложи в планшет и забери его, — добавил я, вставая.

Смотрю я, тесная кабина нашего «газона», где в месте скопления людей только и возможно пообщаться без риска прослушки, постепенно превращается в Штаб специальных операций. Паранойя?

Да нет, именно из акустических утечек и сотканы слухи, побудившие молодежь рвануть в дальние дали. Что-то случайно услышали, немного добавили после собственных трезвых размышлений, ещё столько же откровенно приврали — и городские мальчишки сходят с ума.

Я достаточно быстро рассказал бойцам суть дела. Да тут и рассказывать-то, собственно, нечего. Есть карта, отражающая все имеющиеся знания. Пикачёв с Мустафой люди опытные, поисковики, всё поняли с лёту.

— Теперь мы сами точно знаем, что данная карта существует не в единственном экземпляре, — сказал я. — Сколько их всего? Вопрос.

Оба даже глаза от документа не подняли. Парни серьёзно задумались.

— Сравните обе карты, видите разницу? — предложил я, расправив на коленке свой, уже немного потрёпанный экземпляр.

— Что тут думать, на новой карте в правом верхнем углу есть значок RU, — сразу откликнулся Спика. — Для нас Смотрящие нарисовали, значит.

— А на моей вообще никакого значка нет, — подсказал я.

— Так они вообще разные по размеру! По высоте! — воскликнул Мустафа, накладывая листы один на другой. — Она чуть меньше!

— Мус, не тупи, а? — недовольно скривился Спика. — Они потому и разные, что сверху полоса отрезана вместе со значком.

— DE? — откликнулся тот.

— Сообразительный! — похвалил его Пикачёв. — Но зачем было отрывать?

Теперь уже Мустафа оторвался, не упустил шанс:

— Да чтоб не зажопили! Карту у фрица подрезали, а палиться не хочется, отвечать придётся.

— Логично, придётся, — согласился я. — За такое точно придётся. Но почему именно у немцев? Там вполне могла стоять доменная зона US. Или KZ.

— AU, BR, BY, JP, CN… — продолжил Хайдаров, вспоминая на ходу.

— CA, UK, FR, CN, UA… — подхватил Спика. — Это что ж получается, бродяги? Если добыть полный комплект карт, то мы узнаем и сколько стран забросили на Жестянку, так?

— Получается, что не получается, давай без фантазий. Ты же не рассчитываешь «добыть» ещё и ключ от «секретки» в ЦУП-е? — поморщился я. — А теперь давайте поговорим обо всех этих рейдах за бриллиантами. Мустафа, края карты подержи… И руки отодвинь.

Я сложил ладони на укороченной карте так, чтобы прикрыть ими всю пустую среднюю часть, южную часть с поселениями и Черные горы.

— Что видите?

— Я понял! — крикнул Мустафа.

— Что ты там понял? — как-то даже возмутился Пикачёв. И, резко изменив интонацию, важно продолжил:

— На карте нет надписей, нет названий!

— Топонимов, — поправил я, мы же сейчас почти научным трудом занимаемся.

— Просто группа кривовато нарисованных домиков и прямой путь от них, ну, чуть ниже, к берегу реки! — всё-таки сказал своё слово Хайдаров. — Нигде же не написано, что это Мёртвый город!

— Сучий потрох… В натуре, это реальная подстава! О-хо-хо! — ахнул Спика. — чем не Передел, командир!

— Точно. Вот они и побежали по кратчайшему пути, то есть прямо от города. Один за другим, как кабанчики в лесу, хотя там их ничто не ждёт. Полную карту-то они не видели.

В отличие от нас, Хайдаров ещё сомневался.

— Не представляю, где и как можно положить совсекретную карту, а потом ещё что-то сверху так, чтобы случайный человек без допуска мог увидеть только этот уголок.

Мы со Спикой принялись придумывать варианты, но как-то криво.

— А если это был не краешек карты на столе у какого-то дефолтного лошка, или ещё где-то, а просто обрывок? Бумажный, физический! — вдруг осенило Пикачёва.

Вот это уже что-то новое!

— Молодец, молодой Волкодав! — я хотел поощрительно хлопнуть его по плечу, но понял, что левой рукой не дотянусь. Хлопнул по спине, с трудом протиснув правую через кости Мустафы. — Вот что значит мозговой штурм команды профессионалов!

— Вот такой я человек! — убедившись, что ироническая улыбка с моего лица исчезла, Пикачёв вскинул нос.

— Значит, карта существует, как минимум, в трёх экземплярах? Все они отдельно вброшены каждому наличному домену, но у кого-то в Переделкино на руках есть обрывок, всего лишь уголок. Существует и сама карта без этого обрывка, если принять версию Спики.

— Именно, Мустафа! Слухи не враки, они должны быть на чём-то основаны, — подтвердил я.

— А основная часть где? Найдём?

— Полной ясности не будет никогда, товарищ Пикачёв, — назидательно молвил я голосом умудрённого жизнью древнегреческого аксакала. — Учитесь действовать в условиях частичной неопределённости.

Стало понятно, что теперь уже точно придётся организовывать экспедицию к конечной точке, указанной на картах. К тому самому жирному крестику на противоположном берегу Большой реки. Можно не сомневаться, что Казанников, изучив доклад, украшенный весьма интересными подробностями и выводами, не просто даст группе добро на дальний рейд, а конкретно пригрузит нас дополнительными задачами — он, как никто другой, умеет заглянуть глубже в суть вещей.

— Пацаны, смотрите, кто к нам колёса катит! — Спика торопливо открыл пассажирскую дверь.

Тоненькая стройная Оксанка в только что купленном в Переделкино облегающем красном платьице до середины в меру крутого бедра, медленной походкой самой сексуальной манекенщицы на районе подошла к грузовику и сладким голосом спросила:

— Мальчики, а что вы тут делаете, закрывшись и без света, а? Надеюсь, ничего предосудительного? Угостите даму спичкой! И вообще, мы там скучаем… Вы подойдёте? Ждём!

Хотел я ей сказать, что рядом с ними в каменном очаге горкой лежат вполне пригодные для прикуривания угли и тлеющие ветки, но вовремя заметил, как у подброшенных тестостероном подчиненных от вожделения побледнели носы.

Не поймут они меня. Эх, хорошо быть подчинённым…

— Командир?

Как факел! Я с удовольствием проводил Оксанку взглядом, оценивая длинные стройные ноги, затянутые в супердефицитные колготки и обутые в тёмно-красные туфли.

По скрипучему песку и камням. Посреди дикой саванны. На жестяной планете, летающей в космосе неведомо где.

— Командир! — повторил нетерпеливо подрагивающий копытами Спика.

Брифинг был скомкан. Надо поднимать личный состав и отправляться в путь, иначе до сумерек не доберёмся.

— У вас есть целых десять минут на обмен шедеврами изящной словесности и возможность договорится насчёт вечера, — отозвался я, щедро махнув рукой. — Конфетки в бардачке возьмите.

А у меня припрятаны две бутылки: отличная клюквенная наливка и настоящий немецкий шнапс, дорогой, проверенный. Загляну вечерком к Ирине, пусть группер своему боевому заму лекцию о вреде воздержания прочитает. Часика на три.

Дунул ветерок. Запах полевых цветов и полыни пропал, а жареного мяса — усилился. Я сглотнул, заурчало в животе. Тоже успеваю.