Жестянка-2

Глава 10 Работа спасателей

Операция в разгаре.

Недавно я слез с крыши кабины ГАЗ-52, с которой какое-то время наблюдал за удаляющейся к западу точкой гравилёта. Наблюдать было удобно, солнце не слепит, а помогает. Теперь только рация.

С Дивным уже связались, а с Пятисоткой нет. На станции репитер-«попугай» барахлит, как же это не вовремя! Чинят своими силами, ни в чём не уверены. То есть, будут передавать информацию в ручном режиме. На очередном сеансе Джон сообщил:

— В общем, слушай, Денис. «Кюбель» пока у меня тут завис, на нём вчера припасы доставляли… Если тебе срочно понадобится ещё один мощный воин для усиления, то он проинструктирован и снаряжен. Так что по первому запросу могу отправить и его. Есть тут у меня шибко отважный да резкий. Долетит быстро, а я пока один справлюсь. Как принял?

— Супер, Джон, буду иметь в виду! Пока здесь народу достаточно, даже слишком. Запрашиваю усиленное и непрерывное наблюдение с обрыва за сектором к востоку от города, особенно с наступлением темноты. Интересует любой огонёк, звук, движение. С пеленгом и желательно с дальностью.

— На связи. СК, — отбился Джон.

Конечно, с высоты станционного обрыва местность выглядит иначе, совсем не так, как отсюда. В том числе и граница леса. Но к реке «железнодорожные войска» всё едино ближе. Пусть смотрят и слушают.

Посмотрел на мопеды, стоявшие возле грузовика. М-да… А ведь я все эти мотоциклеты так и не освоил на все сто. Даже на семьдесят процентов не освоил. Драйва нет, почему-то побаиваюсь, не моё. Вроде и к тормозам привык, и к управляемости, а что-то не выходит. Криво всё как-то, как говорила Совунья из незабвенных «Смешариков». Наша «вторая» двойка на мопедах точно не облажается? Да ладно, мотогонки там всё равно невозможны.

Что же эти отчаянные хлопцы всё-таки ищут на Большой реке? Или уже нашли и теперь перетаскивают в закрома.

А на что указывает схема, которую дал мне Мэнсон? Одни вопросы. Неужели за Большой действительно спрятан какой-то таинственный Проход, о котором довольно мутно рассказывала Назарова? Его ищут? Серьёзно? Сквозную дырку в земле, через которую видно даже не условную «африку» на обратной стороне планеты, а далёкую Землю?

Впрочем, в сценарий можно ввести не дырку. Я представил огромную дугообразную арку из железобетона или какого-нибудь мифрила посреди саванны. Видел такую на фотографии какого-то американского города, забыл название. За аркой ничего нет, кроме зарослей местного саксаула на противоположной стороне, в проёме пусто. Но если подойти ближе и громко произнести проверенное заклинание «Береке!», то саксаулы задрожат в воздухе, испарятся, а вместо них покажутся башни Кремля и Красная площадь.

Бред какой-то.

Сидевший рядом со мной Мустафа что-то старательно вырисовывал на песке длинным кривым прутиком. Я наклонился через стол посмотреть, а там жирный знак вопроса.

— Размышляешь о том же, что и я? — спросил у него.

Он кивнул, задумчиво пожевав губами.

— Понимаешь, Денис, молодняк за мелочью подаваться в бега не захочет, дефолтные бочки тут в качестве суперништяка не прокатят, — медленно произнёс он голосом аксакала на завалинке, и тут же добавил:

— Кого ими на Жестянке удивишь, и какой же это груз надо всадить в типовой жёлтый ресурсник, а тем более в маленькую «краснуху»?

— А зачем ещё, по-твоему, они могли куда-то педалить так лихо и с такой частотой?

Делиться с кем-то диковатой гипотезой любезной хозяйки «Медеи» я пока не был готов. Версия у неё, конечно, интересная, но больно… смелая.

— Фантазировать можно, выбрать трудно, — пожал он плечами. — Мужики в забегаловках рассуждают о какой-то крутой технике или пулемётах, а наши женщины, прикинь, про золото говорят.

— Золото? — не понял я и удивленно переспросил: — Кому оно здесь нужно?

— Я тоже так подумал, но мне пояснили вот что: голда сейчас действительно не в тему, но с развитием торговли и ростом товарооборота между анклавами возникнет потребность в финансовых операциях. Этих, трансграничных. Уже сейчас натуральный товарообмен с немцем многих торговцев напрягает. Скоро понадобится универсальный эквивалент, надёжный, проверенный практикой и редкий в добыче. Между прочим, с золота и серебра человечество никогда не спрыгивало. Надо заранее искать драги, верят в них люди. Поначалу и серебро пойдет, его найти проще.

— Интересно, и кто же тебе всё это так развёрнуто пояснил? — едко спросил я, кое о чём догадываясь.

— Зубкова же! А что ты так смотришь, женщина она умная, образованная.

— До-о… — прогудел я насмешливо. — Конечно! Кто же ещё, как не Галина наша Зубкова! Геологу лишь бы золотые россыпи найти, или алмазную трубку. Желательно единолично, авторски.

Мустафа что-то пропыхтел и надулся.

Помню, на Совете, где мы среди прочего утверждали кандидатуру Зубковой на должность главного и единственного, чего уж там, геолога, Дед на какое-то время замялся. Потом отчего-то с грустью выдохнул и дал окончательное добро.

Галина ушла, и лишь тогда, во время короткого перерыва он нехотя пояснил: «Геолог нужен, очень нужен. Так что придётся нам всем терпеть, учтите… Каждый геолог — волк-одиночка, а по характеру неизбежно правдоруб, смутьян и анархист, критикан и оппозиционер. Работают они часто в отрыве, в тяжелейших условиях, когда каждая ошибка кабинетных в планировании и снабжении может повлечь срыв всего сезона, зачастую и угрозу жизни. Такое то здесь, то там случается, обиды копятся… Чем опытней геолог, тем больше он не любит начальство, а то и государство с президентом. В общем, побухтеть и рассказать про искусство управления они любят и умеют».

Позже я убедился, что Владимир Викторович оказался трижды прав.

— Ну, извини. Забыл, что ты в вышке на финансиста учился.

— На экономиста, — машинально поправил меня Мустафа. — Вышка точно есть, но я её уже практически не помню — этот период в тёмной зоне. Даже не знаю, сколько полных курсов осилил. Вот техникум был бухгалтерский, это хорошо помню.

Установленная в кабине грузовика радиостанция молчала. С каждым часом напряжение на площадке северного КПП будет только нарастать.

Уже за полдень. Связывался недавно с нашими, плюсов на маршруте пока нет, работают парни. У самих норм, это уже хорошо.

Сбрасывая газ на последних метрах перед шлагбаумом, лихо, с полуразворотом, остановился мотоцикл с коляской. Гонщик-выпендрёжник чуть откинулся назад, небрежно бросил на нас косой взгляд, громко щёлкнул зажигалкой «Зиппо» и вальяжно закурил. Фраер… Докопаться, что ли, да нос разбить?

Тем временем пассажир в гражданском неловко выбрался из тесной люльки. Типичный скуф, как говорит молодёжь — сорокалетний мужик, который ходит на завод или безработный, пьёт пиво, играет в танчики. Бородатый, либо с щетиной, с залысинами. Не голосует. Маргинал по сути. Обычно женат, но теперь нередко в разводе, есть дети и алименты в придачу. По телевизору смотрит только футбол, но сам по мячу ни ногой. Скуф потёр поясницу и, неумело прижимая к больной печени кожаный портфель, затрусил к «фишке», где мэр неспешно о чём-то разговаривал с напуганным до смерти комендантом. Так спокойно на «севере» служба шла, ни немцев тебе, ни бандосов! Одни поселковые катаются, журналы регистрации замучились обновлять.

— Задрали. Болтаются туда-сюда, одни уедут, другие приедут, — с нехарактерным для него ворчанием пробурчал Мустафа, явно прочитав обрывок моей мысли, и неожиданно продолжил:

— Вот… Однако в версии с золотой бочкой кое-что не вяжется. Не стыкуется.

— Что именно? — всё равно пока делать нечего, а время как-то надо сжигать. Молча ждать тяжело.

— Какой смысл загонять все деньги в один бюджет, тому, кто нашёл? Если уж создавать систему, то нужно уравнивать шансы и стартовые условия. Как-то равномерней распределить.

— Резонно, — кивнул я.

— Поэтому у меня есть другая версия.

Хайдаров — человек-обманка, и это восточный человек. Ценнейшая в оперативной работе фигура. С виду простачок из одноэтажного пригорода, который вечно улыбается, легко терпит приколы, почти не спорит и никогда не злится. Спика называет таких нормисами. Нормис — человек, ничем не отличающийся от остальных. У него нет особых увлечений, хобби, он слушает исключительно трендовую музыку, одевается так же, как все. Его смело можно не брать в расчёт. Это социальный наполнитель, масса.

И вдруг оказывается, что этот «наполнитель» в состоянии совершить марш-бросок в сорок километров, отлично стреляет и держит рукопашку, умеет действовать самостоятельно, имеет хватку волкодава и собственное мнение. Да и просто умный.

— Там действительно много ништяка, командир… — заговорщически пообещал Мустафа тихим конспиративным голосом. — Смотри, что я понял! Это не баррель-ресурсник, даже не десяток красных куполов. Там склад-ресурсник, прикинь!

Час от часу не легче.

— Никто его не сбрасывал, он заранее построен и наполнен. Примерно, как станция «Озеро Дивное». Только вместо грузового состава с беспонтовыми кастрюлями, кринжовыми тазами и бабкиными рукомойниками — полноценная база материального обеспечения. Это настоящее складское хозяйство самого широкого ассортимента хранения! Сложный учёт! Это тебе не склад в ракетном ангаре на Пятисотке. Придётся создавать отдельную группу бухгалтеров-материалистов, хорошо бы и программу 1С подключить…

Глаза его мечтательно заблестели.

Вдали перед Мустафой благородным красно-коричневым миражом замаячили лаковые деревянные ящички картотек с точёными латунными ручками, тесные ряды карточек учёта из тонкого и твердого картона, продвинутый арифмометр «Феликс» старшего бухгалтера, жёлто-чёрные счёты и стопка отутюженных нарукавников.

Я не выдержал и тоже представил…

…Огромный пыльный прямоугольник посреди степи, прижимистый островок цивилизации, окруженный периметром из железных стоек и двойной сетки Рабица со спиралью «егозы» поверху. Четыре закрытые сторожевые вышки с прожекторами и полевыми телефонами для связи с дежуркой — в таких можно нести службу даже при сильных степных ветрах.

Ряды складов. В этих двух — армейские рационы, консервация, бакалея длительного хранения, жиры, крупы и сублиматы. А вот тут на стеллажах в четыре яруса складирована кипами рабочая одежда и служебная форма, сезонная и специальная обувь связками, рулоны простых тканей для полотенец и постельного белья, плотная саржа, каландрированый капрон, сукно и плащовка.

Мимо склада с медикаментами и прочим аптечным ассортиментом в жару без бурной реакции не пройдёшь — крепко пахнет какой-то касторкой, порошками и йодом. Склад с инструментом и малой механизацией быстро представлять не хочется, там мечтаний — на две недели перед сном.

В дальнем углу за своим периметром, внутренним, квадратом стоят четыре многотонных танка белого цвета, окопанные рвом защиты от разлива — большие резервуары с топливом заставляют вспомнить кинофильм «Белое солнце пустыни». У дальнего забора, примыкающего к мелкой речке с крупной рыбой, вытянулся рядок какой-то разномастной техники, не разгляжу… Пусть она даже будет сломанной, ничего, починим.

А это что за парочка морских контейнеров с надписью FESCO? Интере-есно… Надо подойти поближе…

— Денис, ты чего? — тревожно спросил Хайдаров, дергая меня за рукав.

— Кто? Куда? — очнулся я.

Фу, зараза, аж в прострацию впал. Пора размяться.

— Ты как?

— Бр-р… — поёжился я. — Это от нервов.

А надо ли нам вообще иметь знание обо всех этих мифических или не очень Проходах, Пробоях, Прорезах и Червоточинах, нужно ли пытаться использовать для общего блага непонятные явления, есть ли смысл разгадывать извечную загадку Canyon Del Oro? И чем это чревато?

Знание вообще вещь тревожная.

Часто оно полностью противоречит твоим устоявшимся представлениям и откровенно мешает жить. Пока мы не знали о регулярных выбросах адской солнечной плазмы в нашу сторону, способных при гневе Божьем разобрать нас всех на аминокислоты, не было и страхов. Не было очередных дурных пророчеств и ожиданий апокалипсиса от очередных озоновых дыр. К знанию нужно быть готовым. Мы готовы?

— Мустафа, я это, пройдусь немного, пожалуй. Будь возле рации, если что, зови сразу.

Рывком распахнув пассажирскую дверь, я выбрался из машины и сразу несколько раз присел, разгоняя кровь. Вообще-то, перекусить пора бы, товарищи городские начальники, время обеда уже прошло, а собственно обед ещё и не начинался. А вот и глава стольного города. Заметив меня, Волков подтолкнул коменданта к «шестёрке» и поднял руку, приглашая меня подойти. Ещё и машет!

Да иду я, иду…

Уже традиционно сели за дощатый стол. Здесь тоже кое-что изменилось: появилась наполовину полная белая пепельница с красным логотипом Marlboro, соломенная корзинка с мелкими, кисловатыми, но хорошо освежающими яблоками, алюминиевые кружки, а под столом — канистра с прохладной водой и черпак.

— Почти всё по списку сделали, остальное в процессе, скоро закроем все позиции, — доложил Волков, с удовольствием опускаясь на лавку. — Как там твои женщины, ещё не бунтуют?

Я посмотрел на место дислокации спецподразделения. Три хохлушки с загадочным видом восьмёрками ходили за КПП, рвали какие-то степные лютики и бросали томные взгляды в сторону служивых, благо такие имелись. Строили куры, как говорили раньше. Остальные дамы отдыхали, кто-то в кузове, а любители тени — под машиной, пришлось колодки ставить. После несколько запоздавшего, а главное бесплатного ресторанного обеда, любезно доставленного на позиции, настроение у прекрасной половины заметно улучшилось. В меню был даже торт.

— Не хотят обратно в гостиницу? Может ещё раз предложить?

Хороший глава города в Переделкино, повезло горожанам. Заботливый, если ли не ласковый. Правда, совсем недавно я лично видел, как он из-за нерасторопности при формировании группы эвакуации чуть не шлёпнул из своего ПМ командира преторианцев.

— После того, как подвезли два мангала, кастрюли с шашлыком, вино и нагнали целый взвод красавцев в камуфляжных футболках? — усмехнулся я. — Это вряд ли.

— На связь выходили? — вот за этим он меня и позвал. А то женщины, женщины…

— Сорок пять минут назад дёрнул. Пока ничего.

— Нервов у меня не хватает… Почти час назад, говоришь? Может, ещё раз дёрнуть? — нервно предложил он.

— Не надо ребят лишний раз в поиске отвлекать, — покачал я головой, — они там по-деловому в напряге, все глаза и уши на тропе и вокруг. Отвлекутся и пропустят какой-нибудь след, просматриваемость там ни к чёрту.

— Ладно, ладно… Просто спросил, — поднял он ладони. — А скажи мне, почему они сразу же зигзагами поплыли, теряя время?

— Ну, во-первых, им приходится проверять абсолютно все ответвления от основной тропы хотя бы на сотню метров в сторону. Заросли густые, горизонт ты не наблюдаешь, в таких условиях очень легко сбиться с маршрута, — я терпеливо начал объяснять, понимая, что сейчас никто, кроме меня, поддержать сходящего с ума отца не сможет. — Компас у парней есть, чтобы по азимуту идти?

— М-м… У сына в ящике валялся компас. Точно, был! — вспомнил глава города с облегчением. — С зеркальцем такой!

— Очень хорошо. А стволы какие?

— У Никиты Захарова вроде бы старая двуствольная «тулка», ещё курковая. А у моего помповый «Ремингтон». Если ещё чего-нибудь не добыли.

— Ещё лучше, помпа в зарослях это отличное оружие, там дистанции короткие и…

— А во-вторых? — нетерпеливо перебил меня мэр.

— Они идут над звериной тропой, а зверь почти никогда не идёт по прямой. И не из принципа, а из рациональности затрат. Все звери, в том числе и люди, при длительной ходьбе вынуждены экономить силы буквально на всём. Особенно на любых взъёмах, вплоть до обычных кочек. Если ногу постоянно не задирать выше и не ронять ниже горизонтали, то идти можно очень и очень долго. Это составляющая выносливости. Звериная тропа естественным образом протаптывается по оптимальному треку, максимально приближенному к горизонтали. Тут можно провести аналогию с рекой, которая отказывается лезть на холм, огибает его и потому может меандрировать очень причудливо.

— Хм-м… А я думал, что они начнут летать по прямой взад-вперёд, челночно.

— За секунду пролетая над тропой, которую в зарослях не видно и с двадцати метров?

— Но ведь человек внизу может крикнуть, подпрыгнуть, рукой махнуть, в конце концов!

— И прыгнуть, и махнуть, — охотно согласился я. — Если он в ясном сознании и в силах. А если нет? Можем мы исключить при поиске такую вводную?

— Проклятье!.. — выругался он. — Господи, и подумать-то страшно!

Не слишком успокоенный моим объяснением Волков откровенно скис. И жалко его, и злорадно, раньше надо было думать. Общаться, воспитывать, а не только в политику играть. Впрочем, эта же профессиональная деформация строго напоминала: «Ты злорадствуй да хмыкай, но дело своё делай изо всех сил — спасай людей, а поучать будут прокурор с судьёй».

— Командир, тут Спика на связи! — что есть мочи заорал из открытой двери кабины Мустафа.

Ну вот, есть новости, записывайте.

Разве это дистанция! Четыре прыжка, и я был у открытой пассажирской двери, куда Хайдаров перекинул тангенту на шнуре.

Пш-ш…

— Рубин в канале!

Хорошая у меня фамилия, сам себе завидую. Ударение на первом слоге — фамилия, на втором — позывной. Есть у меня ещё один позывной, но он неприличный, для особо важных операций.

— Ещё не нашли, но плюсы есть! — Спика знает, что сперва надо сообщить наиболее существенное, пока есть устойчивая связь.

— Принял, дальше. Связь на четвёрку.

— Ну так висим же… Докладываю. Тропу на великах месили не раз. Сложно сказать, сколько. Отпечатки не свежие, но и не очень старые. Зафиксировано рыскание, два раза к югу, это наши тыкались, там свежак.

Пш-ш…

— Спика?! — с тревогой спросил я в микрофон.

Щёлк!

— На связи. Так…

Щёлк!

— Что-то отходит, собака… Следов в принципе мало — песка нет, в основном прибитая и высохшая трава.

— Ясно, давай плюсовое.

Волков, конечно, не такой бодрый, как я, но подскочил сразу, почти вплотную встав сбоку. Напряжен, как сжатая пружина. Я показал палец на губах — не мешать!

— Нашли первую речушку, почти ручей, два-три метра. Течёт с севера. Берега у брода глинистые, вода прозрачная, зеленоватая. На правах первооткрывателя нарекаю её Глинкой!

— Забили, Глинка.

— Главное. Мальчишки переходили реку здесь, в брод, велики толкай-тянули. Следы Ян сбоку от кустов поймал, и по ним возюкали веткой. Как дети, ей-богу,. Свежие копыта, и не тревожные. Масляных пятен тоже нет, зато есть спрятанный в кустах моторчик, сдох, бобик. Это они, командир!

— Отлично. Дальше пойдут на педалях. Звук вы не услышите, зато скорость упадёт.

— Угу… Ещё прими. Объекты отходили вдоль речки на двадцать метров выше по течению.

— Хватило ума, молодцы, — похвалил я. — Приём, слушаю.

— Да, во фляги набирали. Но начинаются следы только метров черед пятнадцать. К кустам жались.

— По глине не пошли?

— Точно!

— Шифруются, — бросил я тихо в сторону мэра.

Глава города что-то промычал. Терпи мужик, это только первая инфа пошла.

— Стоянки не было, они торопятся, темноты боятся, много времени рыскали в начале… Здесь много звериных следов, явный водопой. Короче, за спиной примерно километров тридцать. Ты понимаешь, о чём я?

— Ещё бы! — крикнул я.

— Мы хайпы!

— А то! — это словечко, притащенное очередной молодой порослью с Земли, мне понравилось. — Ещё есть существенное?

— Лес расположен дальше, чем мы рассчитывали, около пятидесяти или чуть меньше. Его видно, реально высокий. Кусты в долине вроде становятся ниже, но гуще. Тропа виляет сильней. Отмечаю появление камней.

— Грунт меняется?

— Да.

Раз так, то и кустарник может поредеть, вероятно появление чистых пространств. Надо бы осторожней.

— Ты стрелять там не вздумай!

— Командир, мы же не дебилы.

— Я так, на всякий.

— Ладок, двигаемся дальше. СК.

— До связи!

Всё, отбились… Выдыхаем. Уф! Я осторожно положил шнур с тангентой на обитое коричневым дерматином сиденье и вытер ладонью пот со лба. Вспомнил про чистый платок и повторил процедуру цивильно. Что ж, ребята, в целом новости хорошие, существенные.

— Рубин, объясни хоть что-нибудь! — простонал Волков. — Я две трети не понял! Почему плюсы?

— Потому что они живы. Потому что полоса шириной в тридцать кэмэ фактически зачищена, парней там стопудово нет. Понимаешь? Это очень важно для всех последующих этапов, её можно пролетать не парясь.

Что-то ноги стали ватными. Странно, почему более всего ты выматываешься, когда ждёшь у моря погоды и ни черта не делаешь, потому как не можешь ничего сделать?

— Идём к столу, присесть надо, — я даже не обернулся, не сомневаясь, что папаша не отстанет.

Он и не отстал, сел напротив. Это у меня к нему всего один вопрос: где кофе? А у него их штук сто, причём задать их хочется в режим пулемётной очереди.

— Ты сказал, чтобы спасатели не стреляли, это как так? А сигнал подать?

Умный человек теряет голову — вот так это и происходит. Прямо на глазах. Голос у мэра изменился — говорит с присвистом, сквозь зубы, дышит тяжело. Если уж я понервничал, то у Волкова с нервишками дела сейчас просто швах.

— Шифруются, — повторил я. — Дело в том, что ваш сын совершенно не желает, чтобы его обнаружили и спасли. Таким образом, наша гуманитарная спасательная операция плавно перетекла в погоню. Сигнал им подать? А если они, услышав позади выстрелы, ломанутся прямо в заросли, не разбирая дороги, как их потом искать, где? Группа идёт бесшумно. Тут вариант один: надо дождаться более или менее открытого пространства, обнаружить и взять с налёта, тёпленькими.

Глава города молча поставил локти на столешницу и уткнулся лицом в ладони.

— Пикачёв сделает всё, чтобы взять их без помощи усиления, — заявил я. — И возьмёт, будьте уверены, если не вмешается третья сила.

— Какая ещё сила? — резко поднял Волков голову.

— Тропа освоена, кто-то же по ней катается! И кто же это, интересно? Вдруг у них убежище в лесу, штаб-квартира партии юных анархистов, накопитель какой-нибудь или лагерь повстанцев?

— Ну, это уже слишком, Денис! — вскочил Волков.

— Да ничуть. Идёт полевая операция с погоней, вдумайтесь! За вооружёнными, между прочим, людьми, старающимися скрыться. Уберите фамилии и посмотрите на ситуацию обезличенно! — я тоже привстал. — А согласно инструкции группа в таких ситуациях должна быть готова к возможному огневому контакту и нападению из засады.

И добавил уже тише:

— Вот так вот. Конечно, никто стрелять вслед пацанве не собирается, мы не за преступниками гонимся. Но ваши медики должны быть готовы к перевязке, в том числе и моих парней.

Позже я не раз вспоминал эту дикую сцену с безумными глазами Волкова навыкате, открытым ртом и рукой на лбу. Сделай я в этот момент фотографию… Да отнеси её в редакцию «Уездных вестей»… Хрен. Не взлетит такой бизнес, испугались бы газетчики. В реалиях маленького феодального городка компрометирующая единственного олигарха публикация будет сродни самоубийству.

— Да нет… Это просто мои рассуждения для полноты картины, широкими мазками, — торопливо добавил я.

— И что теперь делать будем? — тихо спросил мэр сухим и мертвенный голосом, в котором практически не осталось никаких сил и эмоций.

— Ждать будем. Вот-вот начнёт темнеть, Луны нет. А в кромешной тьме велосипедисты должны будут либо встать лагерем до рассвета, либо применить фонари. Есть неплохой шанс это заметить. Ну а дальше дело техники.

Теперь уже я взмолился.

— Товарищ глава, как бы горячего кофейку организовать? Что ваши преторианцы с автоматами вокруг мангала толпятся, ядрёна мать, нахрен сейчас шашлык? Можно поручить кому-нибудь из них чайник вскипятить?

Волков кивнул, кхекнул, затем честно попробовал привычно заорать, подзывая своего ушлого помощника, но смог лишь громко чихнуть, а потом икнуть. Ещё одна попытка…

Я уже начал смотреть с интересом. Наконец он психанул, махнул рукой и закашлялся рваными матюками в три этажа.

Ясно.

— Эрик! — истошно заорал я вместо него.