Жестянка-2

Глава 14 Конкурс фантастики

В гарнизонной медсанчасти было по-скучному тихо, и лишь моё шумное появление резко изменило обстановку. Сначала я попробовал пройти привычным манером — двигаемся быстро, всем широко улыбаемся, делаем комплименты, подмигиваем, на ходу живо интересуемся, где взять больничный халат. Приветствуется раздача по ходу движения конфет или простеньких букетиков полевых цветов.

Не получилось, путь к палатам решительно преградила Хельга, дежурная медсестра — капитальная женщина средних лет, обладательница огромного опыта общения с пациентами, посетителями и проверяющими, человек самого строгого характера.

Вот же не повезло угодить в её смену…

— Я к Казанникову!

— Да это понятно, что не на уколы магнезии торопишься, — хмыкнула повелительница градусников, шприцов и клизмирующих устройств, медленно наматывая на ладонь плоский резиновый жгут.

Хельга из поволжских немцев, переселённых в Красноярский край, где к легендарному германскому правилу Ordnung muss sein, то есть, порядок должен быть, добавилось нашенское «Закон — тайга, черпак — норма, медведь прокурор». Здесь медведь — она.

— Хеля, Хелечка, я всего на пару минут, только посмотреть и чуть-чуть спросить!

— Нет, у него особый режим.

— Он в общей палате?

— У Владимира Викторовича случился сердечный приступ, он лежит в ПИТ-е, а это особый режим, посещения запрещены!

— Осторожненько ведь, на цыпочках…

— Посетители нервируют пациентов и заразу разносят, — сообщила мне блюстительница стерильности.

ПИТ это не что иное, как палата интенсивной терапии, уже легче, не в реанимации.

— И полы потом за вами мыть! — каркнула сбоку подошедшая с улицы санитарка, немолодая женщина в наброшенном на плечи военном бушлате, в который она зябко куталась. Имени не знаю, а фамилия у неё Зверюгина. Только по фамилии и зовут.

Она тут же скинула бушлат на крючок возле входа и взяла ведро со шваброй.

Так, силы противника группируются.

— Девчата, да вы не волнуйтесь так, я же в тапках пойду, сбегать за своими? Могу босиком. А хотите, мы вам потом все полы помоем?

— Не положено! — ревниво взревела Зверюгина, не собирающаяся отдавать каким-то хлыщам свой честный хлеб.

Твою ты душу…

— Хельга, а если я записку черкну, передашь?

— Не положено, инструкция. Разве ты чего доброго напишешь? Владимир Викторович прочитает твою писульку и опять за сердце схватится. А что это у тебя на боку висит, Рубин? Пистолетик?

— Ну да.

— Так ты что, собрался войти в гражданское медицинское учреждение с огнестрельным оружием?! — в голосе медсестры грозно зазвенел аккорд предельного возмущения.

— На посту оставлю, никаких проблем!

— Вот ещё! — фыркнула она. — Кто-нибудь из него застрелится, а мне отвечать? Никуда ты не пойдёшь, не положено! Инструкция!

Бесполезно, у них включился режим «Не положено!», мирным путём проникнуть внутрь не получится.

— Командир, давай пройдём, и всё, — предложил мне сбоку невесть откуда взявшийся Спика. Почему невесть? Услышал новости и примчался.

И наши ряды пополняются!

— Чего-о?! — прорычала Хельга, резко вставая с массивного стула работы гарнизонного столяра. Неубиваемую мебель делает, к слову.

— Пошли, чё они сделают? — толкнул меня Пикачёв.

— Евгения! — синхронно заорали обе.

Третья по коридору дверь медленно распахнулась, и на поле боя вышла македонская фаланга в лице высокой жилистой санитарки со свинцовым взглядом кикбоксёрши и подозрительными багровыми пятнами на белом халате.

— Ре-шение… — процедил Пикачёв.

Кровоостанавливающий жгут с ладони Хельги переместился на ударные костяшки пальцев, а уборщица взяла в левую руку ведро, правой умело поигрывая тяжёлой шваброй.

«Вот так на Куликовом поле всё и происходило…» — нервно подумалось мне.

— Что это у нас тут за диспут с прениями сторон? — раздался мягкий женский голос, от одного звука которого обстановка несколько разрядилась.

По лестнице со второго этажа спускалась Фея Красного Креста, главврач гарнизонной медсанчасти Магдалина Оттовна Катилюте. Термин «красота» применительно к её образу не подходит, скорее это гипнотическая притягательность мерцающего гранями льда, как у Снежной королевы.

— Персоналу приступить к работе, — спокойно распорядилась она. — Хельга, на втором этаже больные всё ещё не получили утренние медикаменты, одиннадцать минут просрочки.

И только после этого Магдалина, или Магда, как её зовут за глаза, стала разбираться с нарушителями.

— Времени у меня немного, мальчики, поэтому слушайте внимательно. Приступ купирован, сейчас Владимиру Викторовичу ничего не угрожает, состояние стабильное. Но выпишу я его только через три дня, это понятно?

Мы послушно кивнули, как накурившиеся в школьном туалете мальчишки перед завучем.

— Он сам себя загнал… Казанников живёт в режиме большой нагрузки при катастрофической гиподинамии, без смены обстановки и при нехватке новых впечатлений. По сути, он находится в состоянии перманентного стресса, и никто не знает, сколько лет или десятилетий это вынужденное безобразие продолжается.

— Может, что-то нужно достать? — рискованно не выдержал я. — Молнией метнёмся в город, а если надо, то и к фрицам! Ну, лекарство там какое-нибудь.

Магдалина внимательно посмотрела на меня спокойными грустными глазами.

— Рубин, ему нормальный рентген нужен, а не такой, как у меня. Ангиография нужна, знаешь, что это такое? Стентирование ему показано, а не таблетки от шарлатанов из Переделкино, порошки у меня есть. Так что пусть в палате выспится с медикаментозной поддержкой. А когда не будет спать, послушает музыку из радиоточки, ваши глупые крики с улицы через закрытое окно и разговоры медперсонала. И ещё одна задача есть. Вам бы, Рубин, надо его периодически вывозить в город для психологической разгрузки. А ещё лучше, чтобы он при случае обратил внимание на подходящую женщину, это очень важно.

— Так ведь не слушает Дед, не раз предлагали, — уныло пожаловался я.

— Я вам помогу, пропишу это требование в плане лечения и профилактики, хорошо? Вот так, мальчики. Любые новости о его состоянии обязуюсь сообщать лично вам, Денис, теперь ведь вы старший по войне? Вот ключи от штаба, Казанников просил передать.

Убедившись, что я всё осмыслил, она обратилась к Спике.

— Ну а вам, Пикачёв, от меня отдельная благодарность за помощь в приобретении духов… Договорились, мальчики? А Хельгу нашу нужно уважать, потому что Ordnung ist die Schule der Weisheit und der Tugend. Порядок — это школа мудрости и добродетели. Эта фраза даёт чёткое представление о немцах и их отношении к делу. Запомните, в каждой организации должен быть хотя бы один такой человек. Вредный и упрямый. Иначе будет бардак.

С этими словами Снежная королева развернулась к лестнице и исчезла так же мистически, как и появилась.

— Крутая тётка! Но опасная. Щелкнет пальцами, и заморозит, я от таких в вату закатываюсь, — выдал оценочное суждение Пикачёв.

И не поспоришь.

Во дворе никого не было, доносились лишь визгливые звуки редкой для гарнизона публичной семейной ссоры. Прислушался. Огонь! Либо глава семейства опять хватил лишнего с самогоном, нарушая внутренние правила, либо жена пытается заставить его наконец-то совершить трудовой подвиг.

— Что там за история произошла с духами для Магды? — спросил я Пикачёва, когда мы отошли от больнички подальше.

— Да пыльца всё, не парься. Просто помог девчатам с покупкой. Магазин уже закрывался, а я на них нажал мальца. Продали.

— Понятно… И что будем делать, коллега?

— Три дня ждать никак нельзя, много чего может случиться. Вот-вот начнётся настоящая гонка. Главари включатся, — по самой сути резанул Спика.

— А Дед не в курсе.

— Но рейд готовить надо… Как это сделать без него?

— Невозможно. Магда, конечно, специалист авторитетный, но насколько я знаю Деда, повторный удар его хватит тогда, когда узнает, что всю эту делюгу от него скрывали. Прикинь, Спика: что-то происходит, время уходит, а плана нет, значит, нет и действий! Как-то надо не просто сообщить, а получать указания и советоваться.

— Связь нужна. Как? — Пикачёв оценивающим взглядом опытного скалолаза посмотрел на зашторенные больничные окна. — Есть одна идейка. Надо подлезть к окну и передать Деду рацию! Я смогу.

— Хм-м… Похоже, это единственный рабочий вариант, — признал я, немного подумав. — Внутрь здания ночью с улицы проникать опасно, сами больные от скуки и спалят, каждому не объяснишь. Письма назгулы в юбках перехватят, ТА-57 Магда протянуть к шефу не даст.

— Не даст, — согласился Пикачёв. — Маленький Baofeng с гарнитурой!

— И запасной аккумулятор! — напомнил я о важном моменте. О двух моментах:

— А если сверзишься?

— Вы же с Хайдаровым меня подстрахуете!

— Думаешь, удержим? Да и по старой жестяной кровле в тишине топтаться… Та ещё скрытность получится.

— Перекинем длинную верёвку через конёк, с земли страховать будете, — тут же нашёлся Спика. — Там с торца есть пожарная лестница, стена глухая. Правда, она болтается, и первая перекладина срезана, чтобы всякие мудаки не лезли. Нужно допрыгнуть до второй.

— Ого! Когда успел разведать?

— От скуки, шеф. Хотел куда-нибудь повыше забраться, высматривал по всему гарнизону.

— Любишь по стенам лазить?

— Типа альпинист, — усмехнулся Спика.

— Что, и категория есть? В секцию ходил? — удивился я.

— Откуда… В качалку подвальную ходил. Просто у нас школа была кирпичная. На спор поднимался по стене до четвёртого, зацепами. Один раз реально так упал, башкой стукнулся… Но ничего, зажило без последствий.

Я с некоторым сомнением посмотрел на друга. Золотые кадры в группе подобрались, готовая шайка взломщиков-форточников. А что! Схема «Ниндзя против шприца» выглядит несколько фантастической, но она вырисовывается.

— Первое сообщение для радио напишем заранее, поспокойнее.

— Лучше на бумаге, отпечатаем нормальную докладную записку, которую можно перечитывать, — резонно предложил Пикачёв.

— Принимается. А дальше можно будет дозировать инфу, чтобы он стресс не выхватил. Зато посоветует толковое, к выписке уже будет проект плана, — рассуждал я. — Только как пробраться…

— Командир, ну прекращай. Спасатели мы или нет? Видишь полку по второму этажу? Вы с Мустафой меня с крыши подстрахуете, я найду палату.

— Да чего её искать, — отмахнулся я от липовой проблемы, — Дед не первый, кто в ПИТ-е чалится, подскажут люди. Я даже знаю, у кого спросить, чтобы без палева.

— Вот и всё, схема есть! Ближе к полуночи и замутим, Дед обычно долго не засыпает, режим сдвинут. Охраны тут нет, мы будем первыми диверсантами.

— Согласен.

— Значит, ты за сведениями, а я за Мустафой, начнём готовиться. Кстати, Магда назвала тебя главным по войне, это как?

— По протоколу. Нашего Деда, в случае чего, замещают двое. До устранения проблемы или до выборов, на случай смерти или недееспособности начальника гарнизона, короче. Руководители служб в курсе, расписывались, — я неохотно разъяснил особенности этой крайне неприятной темы. — По гражданским делам замещает интендант, а по всему спасательному и охранно-боевому функционалу — группер-раз, то есть Кретова.

— И пока её нет… — сообразил Спика. — Можно что-то там подписать и разжиться для группы!

— Ну, это ненадолго, не надейся! — покачал я указательным пальцем. — Группер вот-вот прикатит.

Ирина вернулась в расположение к вечеру. С очень интересными новостями.

Есть люди, которые остро ненавидят канцелярскую работу, и связываться с ней они готовы только по приговору суда. Есть ненавидящие, но вынужденные терпеть в силу обстоятельств, и есть прирождённые офисные клерки, которых на этом поле деятельности всё устраивает. Я не отношусь ни к одной из этих категорий. У меня особая категория — бюрократический ветреник, то есть, переменчив в отношении к подобной работе. Бывает так, что после тяжёлых спасательных работ вот прямо хочется оказаться в уютном кабинете с хорошим светом и чистыми полами, последить за числительными в столбиках, поиграть формулировками в рамках классического канцелярита. Это успокаивает, отвлекает, стряхивает с нервов накипь торопливых рефлексий. Ибо смена форм труда — лучший отдых.

Я сидел в жёстком кресле Деда и, чуть высунув язык, старательно исполнял должностные обязанности — проверял и подписывал складские требования и накладные, выделял топливо и утверждал оперативные замены в месячных графиках дежурств постов, вносил правки в ротацию маневренной группы и смен дальнего кордона на желдорстанции.

Впереди, то есть завтра, сидящего в этом кресле будет ждать не менее увлекательная работа: очерёдность отгулов, увольнительных и краткосрочных отпусков, длинных у нас не бывает. Но это, самое скандальное, мы любезно оставим Ирине, ведь на два дня меня вряд ли хватит. Вот такая переменчивость.

В принципе, вся работа, как и положено, уже выполнена опытными исполнителями, которым лучше известны все нюансы гарнизонной службы. Однако и мне нужно вникнуть и перепроверить, ибо Ordnung muss sein.

От бумаг меня оторвал треск ломающихся веток, на окно медленно наплыла большая тень, которая тут же начала опускаться. Треск усилился, послышались возбуждённые голоса. Тут и к бабке не ходи, гравилёт причалил.

Хлопнула дверь.

— Входи, давай, чего замер! — сильный хлопок по спине буквально вбил незадачливого героя дня в штабное помещение.

— Знакомьтесь, товарищ Рубин, это маленький мальчик Юрик, решивший, что с последствиями дальних странствий среди хищников он уже может справляться сам. К столу подойди!

Долговязый «маленький мальчик», ростом под метр восемьдесят, с опущенными глазами подошёл ко мне и баском протянул:

— Я больше не буду…

— Садись, — коротко распорядился я, одновременно приглашая на командирское место Кретову. Но та энергично замотала головой и изрекла:

— Я ещё рейд не сдала. Вот сдам тебе, и тогда…

Чёрт-те что. Игрища какие-то.

Выразительно глянув на пытающуюся соскочить Ирину, я сдвинул бумаги в сторону, вздохнул и спросил:

— Ты его тётку вызвала?

— Да, она с бригадой на дикоросах, скоро привезут.

— Хорошо, теперь с вами, товарищ беглый. Что можете сообщить следствию по сути дела, Юрий?

Парень явно осознавал, что крепко накосячил. Заставил всех переволноваться, а группу — мотаться в поисках по всему Дуромою. И потому испытывал стыд и неловкость, сглаживая которую, что-то недовольно бурчал себе под нос, сдавленно чертыхался, теребя полы изорванной дешёвой курточки, громко шмыгал мокрым шнобелем и сухо покашливал.

— Это что у него там, синяк под глазом? — строго спросил я.

— Он сам! — торопливо заявила заподозренная в рукоприкладстве Кретова. — Сам! Упал где-то. Что молчишь, подтверди!

— Угу… Я несколько раз стукался, когда от какой-то рыси когти рвал, — опасливо оглянувшись на Ирину, промычал нарушитель общественного спокойствия.

Капец…

— Тебе сколько полных лет

— Четырнадцать! — живо ответил мне парнишка, потому что тут думать не надо.

— Представляешь, он плот сделал! — вмешалась Кретова. — Привязал сверху велосипед и поплыл!

— Ого, да ты рационализатор-изобретатель! Когда успел плот сколотить?

— Я заранее… В кустах прятал.

Мне вспомнилось наше путешествие по родной речке. Задача не из простых. Вообще-то, на Дуромое полно сложных мест, где на плохо управляемом плоту пройти очень непросто.

Я недоверчиво спросил:

— Один работал, или с кем-то?

Он кивнул головой, потом тут же мотнул в отрицаловке и опять шмыгнул носом.

— Один, один… — подтвердила Ирина. — Второго такого дурака в Пятисотке не нашлось.

Допрашиваемый едко хмыкнул и явно что-то возразил.

— Пока нет, — буркнул я.

— Да не дай бог, сглазишь! В общем, у нас теперь есть свой капитан дальнего плавания. А я-то ещё думала: как он собирается вдоль речки петлять и зачем, если есть прямой путь по более подходящей местности?

Как выяснилось, Юрий не просто уплыл по Дуромою довольно далеко, он достиг Большой реки! Став, таким образом, единственным жителем посёлка, кто видел важнейшую водную артерию. Вот и думай тут, оболтус он или подвижник-первопроходец.

Искатель собирался на кустарном плоту переплыть Большую реку, обалдеть! Уселся и поплыл. Течение у берега, как казалось, довольно сложное, и он сразу впилился в какую-то полузатонувшую корягу. Испугавшись, пацан резко передумал плыть дальше на разваливающемся плавсредстве, прыгнул в воду и вплавь рванул к родному берегу.

В общем, ему несказанно повезло. Просто удивительно, что он выжил.

— А что с оружием?

— Был только малый арбалет, и тот утопил, — ответила за парнишку Кретова, и в полном непонимании такой глупости развела руками.

— Юра, ты тупой? — тихо спросил я.

— Я больше не буду…

Ну да, ну да. Как не поверить.

— Это всё карта? — неожиданно спросил я. Громко и резко, — В глаза смотри! Карта, так?

Юрик от испуга икнул и два раза кивнул головой.

— Что ещё за карта? — нахмурилась Ирина.

— Не сейчас, Ирина, потом расскажу, там целая история.

— Ничего не понимаю. Карта какая-то… Хорошо, продолжаем.

Он начал рассказывать.

Разговоры про скандальную карту-соблазнительницу он услышал в Переделкино, куда, как отличник, не раз ездил на каникулы выходного дня в порядке поощрения от школы.

Через поиск дешёвого пива Юрий познакомился с такими же искателями приключений, это у них быстро происходит… Проявил интерес. Городские быстро распознали ещё одного из тех, кто рискованно шагает к зрелости с безуминкой в жопе. Рассказали о таинственном чертеже-обрывке в оригинале и показали нарисованную со слов разносчиков слухов копию.

— Ребята из Передела говорили, что идти к реке нужно от города, по прямой, как нарисовано на карте, а я подумал, что названия-то нигде не упоминаются, есть только домики. Почему они решили, что это Передел? Вот и решил пойти от Пятисотки…

В сообразительности и умении мыслить самостоятельно ему не откажешь. На одну ступень ошибся, потому что не видел полной карты. Надо бы присмотреться к парню, нам такая юная смена может пригодиться.

— Ну, морячок, теперь давай о мечтаниях! — подбодрила его Кретова. — Ты не молчи, не молчи, что вы там собрались искать? Что ты увидел, ну? Повтори, что ты мне сказал.

— Чё, еще раз? Я же уже рассказывал вам! Не понятно было?

Ирина стерпела.

Так и проявляется вечная двойственность тинейджеров: только что мычал, как первоклашка, и тут же в бычку, каждое слово с вызовом обществу. Нормально, все мы такими были, конечно… Но в этот момент я понял, что больше не буду расспрашивать Кретову о происхождении синяка. Ещё немного, и у меня появится своя версия генезиса гематом у подростков.

— А теперь расскажи дяде Денису, это очень важно, — попросила Ирина тоном терпеливой детсадовской воспитательницы, вырастившей не одну сотню не только келдышей и хворостовских, но и обидно затесавшихся чикатил.

— Я на другом берегу какую-то шнягу увидел.

— Начал хорошо, — похвалил я. — Что за шняга, на каком фоне?

— В смысле?

— На фоне леса, города, горного хребта? Не тупи, давай уже! — я даже чуть приподнялся от нетерпения.

— На фоне… Над обрывчиком, он там метров десять, как мне показалось, — начал разгоняться юный первооткрыватель. — Река большущая, берег очень далеко. Что разглядел, о том и говорю.

— Это была машина, зверь, человек?

— Ага. Машина какая-то, — уверенно ответил мне Юрий.

— А почему не крупный зверь? Бизон, например, лось или вообще какое-то новое для нас животное?

— Так бизон же в одиночку не ходит! У лосей рога, — он руками показал, какие у лосей рога, — у слона хобот, а у мамонта бивни завитком. Не было ничего этого, у меня зрение хорошее. Машина это была, она и вела себя как машина.

— Это как? — уточнил я.

— Проехала… — он зашевелил губами, вспоминая уроки географии, — …ну да, выше по течению, конечно, и остановилась. И сразу р-раз назад! Метров на двести. И опять к месту остановки! Три раза туда-сюда моталась, нафига это зверю надо?

— Логично, — согласился я. — А на гравилет это похоже?

— Не-а, гравик плоский, как пачка сиг, да и маленький он, высоты нет вообще.

— Представь, что под гравилётом подвешен какой-нибудь объемный груз, — предложила Кретова.

— Тёть Ир, ну вы что? Это только конченый дебил придумать может — груз о ветки и кочки бить!

Мы переглянулись. Губы Ирины дрогнули, бесшумно приказав: «Ни слова сейчас».

— М-да…. А сам ты к чему склоняешься? — запросил я авторское резюме.

— Говорю же, машина, сколько можно повторять! Пятно тёмное, плотное такое, типа прямоугольник. Как фургон с кабиной без капота, или бронетранспортер.

— А если танк?

— Башни не было. Даже если я пушку не разглядел.

В принципе, хронология провала его личной экспедиции понятна, осталось уточнить малое:

— И что сделал после обнаружения этого, назовём его так, транспорта?

— Испугался до усрачки! — невесело хмыкнул Юрик. — Думал, заметили меня или нет? Почему они взад-вперёд напротив метались? А если спалился? Свидетель лишний, как в кино! Очередью саданут черед реку или переберутся на наш берег и гнать будут, как зайца.

— Какая очередь, чего ты несёшь, Юрий, там река с километр, судя по всему, — заметила Кретова. — Не попали бы.

— А я знаю?! — окрысился Юрик. — Вас там не было, посмотрел бы я…

Мы с Кретовой опять украдкой глянули друг на друга. Не были. Как так получилось, что спасатели до сих пор не разведали главную водную артерию региона, хотя не раз слышали о её существовании? Закукливание, вот как это называется. И людей нет.

В огромном кабинете застыла тишина.

Наступил тот самый момент допроса, когда участники аферы, по идее, будут стараться сохранить тайну. Сейчас и этот упрётся.

— Что вы искали-то, следопыты? — спокойно, не педалируя значимость и не проявляя повышенного интереса к теме, поинтересовался я. — Не только тебя имею в виду, но и брателл по межпоселковой банде. Склад ништяка размером с мегамолл или дырку в земле для прохода на Землю? Базарные бабки устали версии выдвигать. А?

К моему удивлению, отмораживаться он не стал, начав пояснять. А Кретова уже поняла, что речь идёт о чём-то очень важном и начала делать на бумаге пометки и фиксировать возникающие у неё вопросы.

— Кто-то из пацанов реально считает, что на том берегу стоит бесхозный мегасклад с хабаром… такие в большинстве, мало кто захочет отказаться от первого осмотра лута. Самый интерес. Потом бы всё слили командирам, конечно, мы же с понятиями, крысить западло… Ну а лажу про дырку в земле «хабарщики» специально запустили.

— Захотелось стать героями?

— Ну, типа того. Взрослые же не ценят, к реальной делюге не подпускают, только нотации читают.

— Есть такое дело, — подтвердил я кивком головы, не вдаваясь в объяснения. — Но ты, насколько я понимаю, для оправдания собственной глупости придерживаешься другой версии?

— Не только я, — он словно похвастался, — а и те, кто поумней.

— Хорошо, какой же версии, интересно будет узнать, придерживается умные пацаны Переделкино?

— Дядя Денис, сколько уже лет эти штрихи из ЦУП бросают нам подачки, как собакам? — с возмущением, даже со злостью в голоса спросил он вместо ответа. — Приучают к нехватке, дают какую-то дичь беспонтовую, для молодежи вообще ничего нет… И вдруг они строят настоящий «Афимолл» среди пауков и колючек, чтобы кто-нибудь его нашёл! Зачем? Через эту реку фиг много перетащишь! А находка такая только войну замутит. Стройте тогда рядом с нами, а лучше начните нормальные вещи посылать, почаще да побольше. Короче, гонево всё это, лоховские хотелки.

— Потому что на самом деле там находится… — спровоцировала его Кретова.

— Институт! — выпалил он. — Научно-исследовательский или ещё какой. Строго секретный.

К концу шоп-тура я решил, что на полгода вперёд ничему не смогу удивляться, а тут пришлось.

— Следят за ходом эксперимента! Ну вот, смотрите! Решили они запулить большую колонию на какой-нибудь там Марс, вот и тренируются здесь. Стирают память будущим уголовникам, которых должны посадить за преступления, и используют, как морских свинок. А кого ещё использовать? Какой дурак согласится на такие испытания, а потом, может, ещё и на грёбаный Марс лететь? Только отбитые космонавты, а их на Земле… Ну, сотня, две.

Мы слушали не перебивая. Охреневшие слушали.

— Подбрасывают ништяк, наверняка как-то подслушивают, может, ещё и помогают в чём-то, — развивал выстраданную идею Юрик. — Лишь бы мы жили терпилами и строили, а институтские смотрят, что получается… Они не злые на нас, просто работа такая. И если явиться к ним и сказать, что всё прорубил и молчать больше не можешь, то они тебя вынут из темы. Чтобы не мутил. Или на Землю вернут, ещё раз подрезав память, или к себе возьмут. Кадры всем нужны, а мы тут притёрлись, всё знаем и умные.

— Супер, я в ауте! — сказала потрясённая до глубины души Кретова, подтвердив наше текущее состояние. Это она ещё не представляет масштаба бедствия и не видела полных карт.

Я хлопнул ладонью по столу, убрал со стола локти и с наслаждением откинулся на спинку.

— Интересная версия, Юра, честно говорю. Скажи, а тебе после всего пережитого хотелось бы опять на Большую реку вернуться?

— Нет уж, нет уж, с меня хватит! — замахал он обеими руками. — Пусть теперь другие с ума сходят! Пока докопаешься, с ума съедешь от страха. И от неизвестности. Вот если бы как-то вместе, организованно, с подготовкой…

Ишь, ты, разумно излагает!

— Кстати о других. Сколько, говоришь, шибко умных при этой версии состоит? — хитро спросил я.

Он нашелся сразу.

— Не, дядя Денис, не разводится. Вот это без меня, сукой не буду.

Не будет, по глазам видно.

— Ладно. На прощание слушай сюда. Мы, Юра, в тесной Пятисотке живём, а не в городе. У нас здесь настоящая большая семья сложилась. Каждый мужчина стоит на защите всех сразу, каждая женщина — берегиня, держит саму жизнь в ладонях, и все вместе мы отвечаем за наших детей. Общинных. Ты, Юра, пока что ребёнок, так заведено. Недолго тебе осталось, но пока так. И мы в тебя вкладываемся всем обществом, рассчитывая, что потом начнёшь вкладываться ты. Рассчитываем на тебя, понимаешь? На живого и здорового, а не на скелет в саванне. Поэтому, извини, свободы у вас в таком возрасте нет.

Он слушал внимательно. Даже удивительно.

— Потерпи. Вот станешь совершеннолетним, и валяй, избавляй общину от моральных обязательств, реализуй право на свободу. Хоть в город уезжай, хоть в отшельники. Правда, в последнее время от них к нам переезжают, да… В общем, если ты ещё раз убежишь, заставляя группы отвлекаться и рисковать вне планов, то я тебя просто выпорю. По-настоящему, Юра, ремнём. Недоброжелатели говорят, что в предках у меня были палачи, такие дела. Ты меня хорошо понял?

— Понял, дядя Денис! — с непонятной радостью воскликнул Юрик.

За дверью послышались женские голоса, стуки, звуки падения предметов, и, как мне показалось, донеслись запахи этих самых дикоросов.

Ага, вот и тётушка из лесов вернулась! Дверь открылась.

— Юрочка!

За головой взволнованной тётки недоросля торчали головы команды поддержки.

— Занято! — громко и грозно заорал я. — Не входить, проводится установочный опрос по факту чрезвычайного происшествия, вы будете приглашены!

Дверь со стуком закрылась, шум утих. Частично.

— Через недельку найди меня, Юра, посоветуемся с тобой о понижении возраста стажёров в группах, а то и о создании особой группы молодой отморози. «Свирепые панды», звучит название? Нет? Ну, тогда что-нибудь другое придумаем. Так-так-так… Нет, давай лучше через две недели, у нас машины по берегам бегают, институты план исследований не выполняют, и дыры в земле обрушаются. Бывай, до встречи. Дел у нас полно.

Пора сдавать парня на поруки.

— Тётушка, прошу на сцену!