Женское счастье (СИ)

Глава 12

Потянулись однообразно — тягучие, унылые дни, сливающиеся в сознании герцогини в одну серую полосу со всполохами тревоги и накатывающим отчаянием. Лорд Рэмион не приходил в себя. С каждым днем он становился все бледнее, на лице резко проступили скулы, нос истончился, а запекшиеся губы что‑то шептали время от времени, но Лиза так и не смогла разобрать ни слова. Она не отходила от мужа, меняла повязки, смачивала ссохшиеся губы водой, кормила бульоном, с помощью приспособлений мэтра Ригана, и постоянно разговаривала с супругом. Она рассказывала Рэму обо всем, что происходит в замке, о новых успехах Даниона, который освоил весь алфавит и уже бойко читает книги, о приезде Тремела, о ценах на урожай… Говорила, в надежде, что муж ее слышит, что он сумеет вернуться из того забытья, которое вязким туманом держит его в плену болезни. Иногда, Лиза впадала в отчаяние и ей казалось, что Рэмион не очнется, что он тихо уйдет, так и не узнав, что дорог ей. Девушка боялась признаться самой себе, что чувства, которые она испытывает к мужу, гораздо сильнее эмоций, что привязывали ее к Сергею. Ей казалось, что они с Рэмом крепко связаны одной нитью и эта связь пронизывает все ее существо, заставляя чувствовать себя единым целым с мужем. Никогда раньше ей не доводилось испытывать подобное. Это было сказочно — прекрасно и… пугающе. Слишком быстро, слишком всеобъемлюще прорастала в ней любовь к герцогу, заставляя девушку переступить через прежний опыт и довериться новому чувству.

— Как он, миледи? — в комнату неслышно вошел Тремел.

— Все так же, Гант. Никаких изменений, — тихо ответила Лиза.

— Ничего, он крепкий, и не из таких переделок выкарабкивался. Надо набраться терпения, все обязательно наладится, — граф утешал герцогиню, а сам с тревогой смотрел на ее осунувшееся лицо, на темные круги под глазами и с болью понимал, что ничем не может помочь. Собственное бессилие раздражало мужчину, он не привык сдаваться перед трудностями, но сейчас граф Тремел был бессилен.

— Миледи, простите мою бестактность, но… Вы когда последний раз отдыхали? — Тремел пристально смотрел на герцогиню.

— Я только и делаю, что отдыхаю, — отмахнулась Алиссия.

— Позвольте усомниться, — упрямо стоял на своем граф, — вам нужно подумать и о себе, и о ребенке. А еще о Данионе. Им нужна здоровая мама, а не измученная, отчаявшаяся женщина. Когда вы последний раз нормально ели?

— Гант, хоть вы не начинайте! Меня уже мэтр замучил своим брюзжанием, теперь еще и вы подключились. Все со мной нормально — я ем, сплю, отдыхаю… Все, как положено.

— Оно и видно, — проворчал мужчина, покачав головой.

Два месяца спустя

Большие старинные часы трижды отозвались гулким звоном, нарушив хрупкую тишину спальни. Догорающие в камине угли глухо потрескивали, тихо оплывала одинокая свеча в канделябре, а хозяйка комнаты все никак не могла уснуть. Вот уже который час она пыталась найти удобное положение, но отделанные кружевом простыни казались излишне жесткими, покрывало — слишком теплым, подушка — неудобной. Поворочавшись еще немного, герцогиня встала и, накинув пеньюар, неслышно проскользнула в комнату сына. Данька последнее время увлекся книгами про рыцарей и драконов и даже во сне продолжал воевать с невидимыми врагами: одеяло соскользнуло на пол, подушка убежала в ноги воинственному хозяину, простыня сбилась, а сам «рыцарь» раскинулся на постели звездочкой и тихо посапывал. Лиза с улыбкой положила подушку под голову сыну, укрыла его одеялом и присела на кровать рядом с ним. Данька, словно почувствовав ее присутствие, завозился, устраиваясь поудобнее, и девушка погладила его по вихрастой макушке. Отчаяние, не дававшее ей уснуть, потихоньку отступило и герцогиня успокоенно вздохнула, глядя на сладко посапывающего мальчика. «Нужно верить. Рэм справится. Он не может нас бросить.» — уговаривала она саму себя. Посидев еще немного у постели спящего сына, Лиза направилась к мужу. За время, прошедшее после страшного обвала, герцог так и не пришел в себя. Мэтр Риган успокаивал герцогиню, обещал, что милорд обязательно поправится, но девушка видела, что он сам не верит в то, о чем говорит. Старый лекарь пробовал все новые способы лечения, но, раздробленные ноги лорда срастались медленно, рана на голове все еще сочилась сукровицей, а рука упорно не хотела заживать. Лиза упрямо продолжала верить, что Рэм поправится, убеждая всех вокруг, что герцог не может сдаться. А потом она нечаянно услышала разговор старого лекаря с Тремелом. Мэтр Риган устало объяснял графу, что не может помочь герцогу, так как организм милорда отторгает чужую магию, а собственный резерв лорда Аш — Шасси почти опустел и если он не очнется в ближайшие дни, то… В этом месте разговора Тремел витиевато выругался, а мэтр обреченно заметил, что все во власти Всесветлого.

Когда Лиза услышала последнюю фразу, ее накрыло черное отчаяние. Внутри билась только одна мысль — этого не может быть! Ну, должно же быть хоть что‑то, что может помочь ее мужу?

После того разговора миледи больше не донимала лекаря вопросами. Взяв себя в руки, она продолжала ухаживать за мужем, отсекая от себя упаднические мысли и продолжая надеяться на лучшее.

Тихо открыв дверь спальни супруга, Лиза тихонько проскользнула внутрь. Рэмион все так же неподвижно лежал на кровати, а в комнате стоял тяжелый запах лекарств и болезни. Рядом с кроватью герцога, в глубоком кресле, клевала носом пожилая сиделка. Лиза легонько коснулась плеча спящей женщины и показала на дверь, безмолвно предлагая отдохнуть. Старая Сита с благодарностью кивнула и поспешно покинула герцогские покои.

— Ну, вот, Рэм, это снова я. Сейчас глубокая ночь, все спят, в замке спокойно и тихо. А в саду уже потихоньку опадают листья и ветер носит их по дорожкам, раздражая садовника. Знаешь, мне бы так хотелось прогуляться с тобой по парку, послушать, как шуршат опавшие листья, почувствовать, как ты держишь меня за руку… — Лиза говорила, а сама гладила руку мужа, выводя замысловатые узоры на его ладони. Неожиданно она замерла, словно прислушиваясь к чему‑то, и счастливая улыбка озарила ее лицо.

— Ох, Рэм, наш малыш… Он пинается! — благоговейно прошептала герцогиня. — Если бы ты только мог это увидеть!

Молодая женщина взяла руку мужа и положила ее на свой живот. Ребенок, как — будто почувствовав, толкнулся прямо в руку отца.

— Рэм, Рэми, как же ты нам нужен, — всхлипнула Лиза.

Неожиданно она почувствовала, как дрогнула рука герцога.

— Рэм, любимый, пожалуйста! — неверяще прошептала Алиссия.

— Лисси, — сорвался с губ лорда еле слышный шелест.

— Да, родной, я здесь, — плакала Лиза, — здесь, с тобой!

Герцог с трудом открыл глаза. В комнате, освещаемой лишь одной свечой, было почти темно, но даже этого света хватило лорду, чтобы увидеть склонившуюся над ним жену. Он мгновенно охватил взглядом чуть раздавшуюся в талии фигуру Алиссии и перевел взгляд на ее лицо. Навстречу ему распахнулись чудесные синие глаза, полные не пролитых слез.

— Лисси, нет, не плачь… — медленно, почти по слогам, произнес герцог.

— Рэм… — неверяще повторяла Лиза, — ты очнулся… Я знала, я верила, что ты нас не бросишь! Как же ты меня напугал! Ой, что же это я? Нужно позвать мэтра, он должен узнать, что ты пришел в себя, — Лиза опрометью кинулась из комнаты и побежала к покоям лекаря.

Герцог попытался пошевелиться. Правая рука, заключенная в лубки, почти не отзывалась на его усилия, ног ниже колен он не чувствовал и лишь левая рука подчинилась лорду. Рэмион поднес к лицу худую, костлявую кисть и с удивлением разглядывал ее, пытаясь понять, когда это он успел превратиться в скелет, обтянутый кожей. «Представляю, как я хорош, — иронично усмехнулся лорд, — поистине, жалкое зрелище.» Он опустил руку и попытался вспомнить что же с ним произошло, но память отказывалась возвращаться к последним событиям, выдавая лишь какие‑то разрозненные обрывки. Обессиленно откинувшись на подушки, герцог прикрыл глаза, пытаясь смириться с тем, что открылось ему после беглой инвентаризации. Тело до колен ему подчиняется, — это плюс. Левая рука тоже отзывается на усилия хозяина. А вот ноги и правая рука… Ощущение, что они застыли в тяжелой, каменной массе… Камни… — лорда пронзило воспоминанием: горная дорога, шум обвала, падающие обломки скал…

— Мэтр Риган, он кажется уснул, — тихий голос жены заставил герцога открыть глаза.

— Ваша Светлость, вы позволите? — склонился над ним старый маг.

Герцог слегка кивнул и старик принялся за осмотр своего высокородного пациента.

— Попробуйте пошевелить пальцами руки, — командовал мэтр, беря милорда за стянутую лубками конечность.

Лорд Аш — Шасси пытался, но пальцы лишь слегка вздрагивали в ответ на его усилия.

— Замечательно, — улыбнулся лекарь, — а теперь попробуйте пошевелить правой ногой.

Герцог сжал зубы, напрягся, но, увы… нога осталась неподвижна.

Лиза смотрела на усилия мужа и пыталась сдержать слезы. Она видела каких сил стоит Рэмиону этот осмотр и острая жалость к мужу охватывала все ее существо. Но, нет, нельзя. Нельзя показывать эту самую жалость, нельзя унижать мужа этим чувством. Рэм сильный, он встанет на ноги, он сможет… Лиза сглотнула горький комок и улыбнулась мужу.

— Что, доставил я вам хлопот? — медленно прошептал герцог в ответ на улыбку жены. — Ну, ничего, скоро все пойдет на лад.

— Абсолютно с вами согласен, милорд, — откликнулся мэтр Риган, — а сейчас вам лучше отдохнуть, да и Ее Светлости негоже среди ночи расхаживать, давно бы спать пора. Я сейчас пришлю сиделку, а вы, миледи, извольте‑ка отправляться к себе, нечего тут сидеть. Чтобы когда я вернусь, вас тут уже не было! — пригрозил он, медленно направляясь к двери.

Герцогиня переглянулась с мужем и ничего не ответила, но, едва за мэтром закрылась дверь, она оказалась у постели супруга и склонилась к его лицу.

— Рэм, — прошептала Алиссия.

Герцог неловко здоровой рукой обнял жену, а потом слегка отстранился и окинул ее внимательным взглядом.

— Лисси, — чуть слышно прошептал он и прикоснулся к ее лицу. Он обводил дрожащими пальцами контур ее губ, ласково прикасался к бархатной коже, легко проводил по распущенным волосам… А потом рука опустилась ниже и накрыла живот герцогини. Лорд благоговейно обвел выступающие округлости и с любовью посмотрел на жену.

— Лис, ты прекрасна, — чуть слышно шептал он, — я люблю тебя… И нашу дочь.

Лиза изумленно смотрела на герцога.

— Дочь? Правда, девочка?

— Герцог уверенно кивнул: — Красавица… Как и ее мама…

Лиза неверяще смотрела на супруга. Девочка. Дочь. Об этом можно было только мечтать! Слезы радости выступили у нее на глазах и молодая женщина смущенно уткнулась мужу в плечо. Тот тихо поглаживал ее по спине и прерывисто шептал ласковые слова, рассказывая, как он любит своих девочек…

Идиллию нарушил мэтр Риган, приведший сиделку.

— Миледи, это никуда не годится! Вы уже давно должны были быть в постели! Безобразие! Сами не спите и милорду не даете отдохнуть! — мэтр недовольно ворчал, выпроваживая герцогиню из комнаты. — Завтра! Все разговоры — завтра. Отдохнете, потом и поговорите.

Лиза бросила последний взгляд на мужа и мэтр аккуратненько выставил герцогиню за дверь.

Утро ворвалось в окно теплыми лучами Цируса и громким щебетом птиц. Герцогиня потянулась и ее словно пронзило — Рэм! Соскочив с постели, Лиза накинула пеньюар и быстро привела себя в порядок. Внутри билось — скорее! Она осторожно приоткрыла дверь в спальню мужа и тихонько вошла в комнату. Из приоткрытого окна доносился легкий ветерок, взметая прозрачные шторы, а в кресле у кровати пристроился Данька и, сосредоточенно нахмурив брови, смотрел на спящего отца.

— Дань, — шепотом позвала его Лиза.

Сын вскинул голову и расплылся в улыбке при виде матери. Он соскользнул с кресла и кинулся в родные объятия, а Алиссия поймала ребенка и приложила пальчик к его губам:

— Тихо, малыш, не разбуди папу.

— Мам, он же давно спит и нас не слышит.

— А вот и нет, вчера ночью папа просыпался, а сейчас он просто отдыхает.

— Правда? — широко распахнул глаза Данька.

— Правда, — улыбнулась Алиссия.

Вывернувшись из ее рук, мальчик подошел к постели, осторожно дотронулся до руки герцога и вдруг наткнулся на внимательный взгляд отца. Данион зачарованно замер. Он смотрел на лорда Аш — Шасси и его сердечко тревожно билось.

— Здравствуй, сынок, — тихо произнес герцог, улыбнувшись сыну.

— Здравствуйте, Ваша Светлость, — робко ответил мальчик.

Лиза обняла сына и тихонько шепнула ему:

— Дань, это же твой папа, чего ты так официально?

Малыш смущенно смотрел на лорда. Он давно мечтал о том дне, когда герцог очнется и сможет поговорить со своим сыном, но сейчас, когда это произошло, Данька разрывался между желанием подойти к отцу и стремлением спрятаться за юбку матери.

Рэмион здоровой рукой подтянул сына поближе и крепко прижал к себе.

— Данион, сынок, я так по тебе скучал, — герцог гладил мальчика по голове и пристально смотрел на него.

Алиссия со слезами на глазах наблюдала за долгожданной встречей и не смогла удержаться — подошла, и опустившись на постель мужа, обняла обоих своих мужчин.

— Ой, мам, он толкается! — Данька удивленно поднял глаза на мать. — Братик меня толкнул!

Лиза рассмеялась.

— Видишь ли, сынок, как выяснилось, это не он… — женщина не успела договорить, как Данька возмущенно перебил ее:

— Правда, мам, он меня прямо в бок пихнул!

— Это она. У тебя будет сестренка, — улыбалась Алиссия.

— Девчонка? — недоуменно переспросил ребенок. — А что я с ней буду делать?

— Будешь защищать и беречь, — ответил герцог, — мы, мужчины, всегда защищаем своих женщин. Теперь мы с тобой в ответе не только за маму, но и за малышку.

Данька, после недолгих раздумий, согласно кивнул, а потом, глядя на мать, важно произнес:

— Мама, ты не беспокойся, мы с папой о вас позаботимся!

— Спасибо, сынок, — серьезно ответила Лиза, — я на вас рассчитываю!

Она потрепала сына по кудрявой макушке и строго добавила: — А сейчас, тебе пора завтракать и отправляться в классную, матрэ Линда уже ждет тебя.

Данька кивнул и вприпрыжку побежал к двери.

— У нас растет замечательный сын, — с улыбкой заметил Рэмион.

— Лисси, — герцог взял жену за руку, — я хотел попросить тебя… Ты сможешь забыть то… ту ночь… — он запнулся и попытался подобрать слова.

Рэм, не нужно, — Лиза легко погладила мужа по щеке, — не мучайся сожалениями. Мы просто забудем и начнем жизнь с чистого листа. У каждого из нас есть о чем сожалеть, давай попробуем смотреть только в будущее и не оборачиваться назад…

— Лис, я люблю тебя… — герцог взволнованно смотрел на супругу.

— Рэми, — девушка наклонилась к нему и невесомо прикоснулась к губам. Лорд Аш — Шасси перехватил жену рукой и ответил на ее ласку, углубляя поцелуй, вложив в него всю любовь и нерастраченную нежность, которыми полнилась его душа. Супруги не могли оторваться друг от друга и лишь деликатное покашливание, раздавшееся от двери, вернуло их к действительности. Мэтр Риган медленно подошел к кровати и обратился к герцогской чете:

— Милорд, миледи, рад видеть вас в хорошем расположении духа. Миледи, вы позволите, я осмотрю Его Светлость?

— Да, конечно, мэтр, — Лиза поднялась с постели супруга.

— Дорогой, я зайду чуть позже, не буду вам мешать, — оглянувшись на мужа и послав ему ободряющую улыбку, молодая женщина покинула спальню герцога.

В замке все воспряли духом — Его Светлость шел на поправку. Часто можно было услышать разговоры слуг, которые обсуждали последние сводки о здоровье милорда и авторитетные заявления кухарки, которая громко разглагольствовала, что, дескать, она так и говорила, что Его Светлость — мужчина хоть куда и не позволит какой‑то хвори свести себя в могилу.

Данька оттаял, перестал бояться отца и теперь часто можно было услышать, как они спорят о чем‑то, или играют в теркиду, многочисленные фигурки которой очень напоминали Лизе земные шахматы, или рассуждают о том, в какие города отправятся, как только герцог окончательно поправится. Данион привязался к отцу и Лиза часто наблюдала за тем, как ребенок радостно улыбается, стоит только герцогу обратить на него внимание.

— Пап, ты неправильно ходишь! — в пылу игры кричал Данька, — разве король так ходит? Тебе нужно было съесть моего воина, а ты… Мама, ну, скажи, что так нельзя! — возмущенно обращался он к Лизе, — папа жульничает!

— Герцог смеялся, соглашался с сыном и партия начиналась заново.

Лиза с улыбкой следила за их игрой. Герцогиня была гарантом соблюдения правил, местным третейским судьей, к которому по очереди взывали то муж, то сын, доказывая свою правоту и требуя от нее справедливости. Женщина выслушивала жалобы своих мужчин и шутливо мирила их. Маленький мирок герцогской семьи вмещал троих одиноких прежде людей, сумевших обрести счастье и друг друга. Ничто не омрачало их радость, кроме одного — герцог так и не смог встать на ноги. Внешне все более или менее пришло в норму: срослись многочисленные переломы, затянулась рана на голове, исчезли грубые шрамы… Мэтр Риган одобрительно осматривал заживающие раны, но относительно ног так и не смог дать никакого прогноза. «Все во власти Всесветлого» — традиционно произносил он и разводил руками. Магия так и не вернулась к Лорду Аш — Шасси, и мэтр ничем не мог помочь. Тремел, часто бывающий в замке, постоянно привозил с собой самых лучших лекарей и магов, но те только разводили руками — никто не мог помочь герцогу, отделываясь общими фразами о том, что время — лучший лекарь и нужно просто ждать. Гант не знал, что еще сделать, чтобы помочь другу и это приводило его в уныние. Он приезжал как можно чаще, бросая все дела в департаменте на заместителя, общался с Рэмионом, пытался подбодрить Алиссию и мучился от вынужденного бездействия. Гант привык, что Рион всегда справляется с любыми сложностями и видеть друга, прикованного к креслу, было невыносимо. Гант уезжал, но не мог долго продержаться вдали от герцогской семьи и снова возвращался в Мон — Терри.

Вот и сейчас, Тремел вернулся из столицы и неспешно шел по садовой аллее. Стояли последние погожие деньки и сад щедро одаривал посетителей своей неброской красотой: тихо шелестели пожелтевшие листья, поздние цветы буйным фейерверком красок украшали пышные клумбы, а трели пичуг обещали, что впереди будет еще много теплых и погожих дней. Гант неслышно приблизился к беседке и невольно замедлил шаг. Он с грустью смотрел на молодую женщину, с задумчивой улыбкой разбирающую свежесрезанные цветы. Теплые лучи цируса ласково касались склоненной головы миледи, загораясь в ее волосах медными бликами, и нежно окрашивали щеки легким румянцем. Увитая плетями гервуса беседка, яркие охапки цветов и красивая женщина в самом расцвете своей женской сути… — картина, заставившая мужчину задержать дыхание. Неподалеку бегал Данион, выгуливая Снежка — огромного лохматого щенка, подаренного ему родителями на день рождения. Данька визжал от восторга, убегая от питомца, а тот радостно несся следом, догоняя хозяина и со всего размаху кидаясь ему на грудь. В итоге оба малыша падали на жухлую траву и блаженно растягивались рядом. Пасторальная идиллия…

— Доброе утро, Гант, — заметила мужчину герцогиня. Она приветливо улыбнулась графу и тот ощутил щемящую радость, разливающуюся в душе от ее улыбки.

— Доброе утро, миледи, — Тремел склонился к ее руке, — как Рэмион?

— Все так же. Перемен нет, — Алиссия прикусила губу.

— Он обязательно поправится, — утешающе погладил ее по руке лорд, — Рион сильный, он справится. Наши специалисты говорят, что него сильное магическое истощение и, скорее всего, нужно просто время.

— Да, мэтр объяснил мне, — кивнула герцогиня, — если бы только Рэм мог принять чужую магию… Сколько уже было попыток, но она отторгается, выматывая его еще больше.

— Миледи, не нужно отчаиваться, все обязательно наладится.

Герцогиня с улыбкой кивнула головой, отряхнула попавшие на платье лепестки и собрала готовые букеты, а Тремел помог ей подняться со скамьи и повел к дому.

— Даня, хватит мучить Снежка, иди завтракать! — позвала сына Лиза. — И не смей тащить щенка в столовую, пусть ест на кухне.

— Ну, мам, — обиженно засопел Данька.

— Я сказала — на кухне, — Алиссия была непреклонна.

— Пошли, Снежок, я тоже с тобой на кухне поем, — решил ребенок и они со щенком наперегонки припустили к дому.

Тремел рассмеялся: — Молодец, пострел, не бросил друга!

— Да, уж, — притворно нахмурилась Лиза, но не выдержала и рассмеялась.

Герцог задумчиво сидел у окна, наблюдая за женой. Он оперся на подоконник рукой и рассеянно чертил по стеклу замысловатые узоры. Молодая женщина в беседке приковывала к себе все его внимание. Алиссия расцвела. Беременность не испортила ее совершенной красоты, казалось, что ожидание ребенка лишь добавило новых красок ее внешности. Мягкая плавность походки, умиротворенный блеск глаз, манящие припухшие губки… — все это делало женщину еще прекрасней. Рэмион злился на свою беспомощность — ему так хотелось взять жену на руки, донести до кровати и любить всю ночь напролет… Лицо герцога искривила судорожная гримаса. Проклятое увечье! Вместо того, чтобы быть рядом с Лисси, он сидит в этом ненавистном кресле, укутанный пледом, и может только наблюдать, как друг ухаживает за его женой, а та смеется над шутками и россказнями Ганта. Лорд отчаянно ревновал и ничего не мог с собой поделать. Чем больше времени проходило, тем сильнее росло в нем отчаяние. Ему казалось, что Алиссия с ним рядом только из‑за жалости. Еще бы! Зная ее врожденное благородство, герцог не сомневался, что Лисси не оставит его. Но ему было нужно другое! Он, Рэмион Аш — Шасси, страстно желал свою жену. Желал так, как только может мужчина желать любимую женщину! Желал… и не мог пересилить себя и унизиться до просьбы, боялся увидеть в глазах Алиссии жалость и отвращение… Герцог скрипнул зубами. Он мучился и горел в медленном огне, а Лисси, как ни в чем не бывало, ухаживала за ним, была нежна, заботлива, но не давала даже намека на что‑то большее. И Рэмиону приходилось довольствоваться этим. Но… ровно до тех пор, как приезжал Тремел. Видя жену рядом с другом, герцог чувствовал, как внутри корчится змея ревности, доводя его до отчаяния. С каждым разом ему было все труднее усмирить внутренний огонь. Порой, лорду казалось, что вместо исчезающей магии в нем прорастает какая‑то темная, неведомая сила, заставляющая принять ее и подчиниться, обещая взамен власть, могущество и былую мощь.

Его Лисси, его девочка, радовалась частым приездам Ганта. Она оживленно обсуждала с кухаркой меню, включая в него любимые блюда Тремела, заранее распоряжалась протопить гостевые покои, зная, что граф не любит сырость, и всегда сама встречала гостя. Рэмион и рад был увидеть друга и узнать новости, и так же быстро начинал мечтать о скорейшем отъезде Тремела. Он видел какими глазами смотрит граф на Лисси, но оставалось только терпеть и ждать, когда Гант уедет и Алиссия снова будет дарить свое внимание только ему и сыну. Рэмион понимал, что это эгоизм, но ничего не мог поделать — он ни с кем не хотел делиться вниманием своей жены, ощущая острую потребность в ее присутствии, в ее прикосновениях, в ее аромате…

О, Всесветлый, как же он желал ее! Когда Алиссия дотрагивалась до него, он едва сдерживался, чтобы не обнять жену и не впиться в ее губы поцелуем, но, взгляд натыкался на укрытые пледом ноги и герцог сдерживал свой порыв, проклиная собственную неполноценность. Он горел в медленном огне и ни в чем не находил успокоения. Вот и сейчас, видя как Тремел ведет Алиссию к дому, рассказывая что‑то и смеясь, Рэмион чувствовал, как внутри поднимается ядовитое жало ревности и острое желание спрятать жену, закрыть ее ото всех, раздирает внутренности. Герцог судорожно вздохнул. Нет. Он не позволит себе сделать хоть что‑то, что причинит его девочке боль. Пусть живет так, как ей хочется. И если Гант может доставить Лисси радость, то он, Рэммион, будет терпеть и радоваться вместе с женой. Лорд не заметил как сильно побелели костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла. Он пытался побороть самого себя. Кажется, удалось…

Лиза смеялась шуткам Тремела, а сама боролась с накатывающим на нее отчаянием. Она не знала, что происходит, но чувствовала волны боли, исходящие от мужа. Рэмион был очень терпелив, ни на что не жаловался, успокаивал ее, говоря, что у него ничего не болит, но девушка видела, что муж что‑то скрывает. Она заметила, что герцог отстраняется от объятий, перестал целовать ее и как‑то отдалился. Лиза мучилась и не могла понять, что происходит, пока однажды утром, посмотревшись в зеркало, не поняла, что вряд ли может вызвать у мужа какие‑либо эмоции. Расплывшаяся талия, отекшие ноги, опухшие веки… Брр… Подобный бегемотик может пробудить в мужчине только жалость, а никак не желание. Девушка грустно усмехнулась: жалость — это последнее, что она хотела бы видеть от Рэмиона. И Лиза приняла решение — не докучать мужу излишними прикосновениями и постараться держаться более нейтрально. Это решение оказалось тяжело воплотить в жизнь. Ей было плохо. Она физически ощущала близость Рэма, чувствовала его запах, тепло его тела и не смела прильнуть к нему, запустить руки в шелковистые волосы и прижаться к любимым губам. По ночам она ворочалась в постели, прислушиваясь к тихому дыханию мужа в соседней спальне, и не могла уснуть. Ей был нужен Рэм. Это становилось настоящим наваждением — ее, как магнитом, притягивало к герцогу. Частые приезды Тремела разбавляли вязкую атмосферу желания, окутывающего герцогиню, и она искренне радовалась визитам графа — с Гантом Лиза отвлекалась от ненормальной, как ей казалось, тяги к мужу. Одеваясь к ужину, женщина с волнением выбирала наряд. Ей хотелось увидеть в глазах супруга былое восхищение, почувствовать исходящее от него желание, заставить испытать страстный порыв… Достав недавно сшитое платье, герцогиня прикинула его на себя. То, что нужно — решила она и попросила горничную помочь надеть наряд. Темно — красное платье в стиле ампир вызвало немало споров среди портних, но девушка сумела настоять на своем. Ей пришлось долго доказывать, что носить наряды, предписанные канонами актанийской моды для дам в ее положении, она не будет и предложить взамен альтернативу — платья с завышенной талией, легкими складками под грудью, удачно скрадывающими выступающие округлости, и небольшим шлейфом. Портнихи долго ворчали, но согласились, а потом и сами вдохновились результатом своих трудов — уж больно хороша была герцогиня в легких, женственных нарядах. Лиза пристально рассматривала себя в зеркале. Темно — алый армарский шелк легкими фалдами ниспадал вниз, высокий лиф подчеркивал пополневшую грудь, тонкая золотая лента окаймляла вырез, подчеркивая белизну кожи, а тянущийся по полу шлейф придавал царственности осанке. Женщина, отражающаяся в зеркальной глади, была красива утонченной красотой. Отсветы свечей, колеблясь в глубоких складках ткани, заставляли их оживать и таинственно мерцать темно — алыми переливами, а фалды длинного шлейфа элегантно спускались к ногам миледи, придавая ей шарм и очарование. Герцогиня слегка наклонила голову и залюбовалась игрой света в камнях диадемы. Подарок Рэма. Какая ирония судьбы — герцог жестоко пострадал от камнепада, а сумка с подарками отлетела на несколько лит и воины нашли ее совершенно целой… Молодая женщина решительно взглянула в глаза своему отражению. Сегодня она намерена блистать. И добьется отклика в глазах мужа.

Столовая горного замка ярко сияла огнями. Сверкал натертый до блеска паркет, жарко полыхали дрова в камине, а накрытый белоснежной скатертью стол приветливо ждал гостей: сияли бокалы берунского хрусталя, в посуде из мейзенского фарфора отражался льющийся от канделябров свет, а многочисленные серебряные приборы чинно возлежали на своих местах. Первым нарушил безлюдье столовой граф Тремел. Он с нетерпением ждал сегодняшнего вечера, предвкушая уютный ужин в теплой обстановке герцогской семьи и, не в силах затягивать ожидание, оказался в трапезной одним из первых. Следом слуги принесли кресло с герцогом, а вскоре у дверей с таинственным видом возник Данион. Мальчик мялся, оглядывался назад и не торопился входить в комнату. Его заминка не осталась незамеченной и герцог уже собирался задать закономерный вопрос, как раздавшееся басовитое тявканье возвестило, что Снежок тоже почтил своим присутствием званый ужин. Данька умоляюще посмотрел на отца и тот, улыбаясь, кивнул головой:

— Ладно уж, заводи своего друга. Только постарайтесь не шуметь. И пусть не попадается на глаза маме.

Данька радостно взвизгнул и потащил Снежка к столу. Усадив его рядом со своим стулом, посмотрел щенку в глаза и шепотом предупредил:

— Сиди тихо, иначе нас выгонят.

Тот понятливо тявкнул и преданно уставился на своего маленького хозяина.

Когда в распахнутые двери вошла герцогиня, ее встретили восторженные взгляды мужчин и Данькино: — Мамочка, ты такая красивая!

Тремел, до этого что‑то говоривший герцогу, замер на середине фразы и с восторгом смотрел на остановившуюся в дверях женщину. Лиза специально спланировала столь эффектный выход в надежде поразить мужа и, судя по распахнувшимся глазам лорда, ей это удалось. Довольная произведенным эффектом, герцогиня мягко улыбнулась супругу и медленно направилась к своему месту. Подскочивший Гант плечом оттеснил слугу и сам отодвинул для миледи стул, а легко колыхнувшийся шелк платья заставил мужчину задержать дыхание — легкий аромат мальвии, исходящий от женщины, вскружил Ганту голову и заставил позабыть обо всем: герцог, слуги, Данион, — все исчезло, весь мир сузился до одной только герцогини. Алиссия улыбнулась и легко опустилась на придерживаемый мужчиной стул, а граф отмер и перевел дыхание. Взгляд, который он ощутил между лопаток, заставил его поморщиться, но, оглянувшись на Рэмиона, Гант наткнулся на спокойное равнодушие в его глазах. Показалось…

Герцог, кивнув дворецкому, велел подавать на стол и ужин начался. Легкая, дружелюбная атмосфера, царящая за столом, изысканные блюда, легкие вина… все было идеально. Лорд Аш — Шасси держался с непринужденным достоинством, много шутил, но Лиза видела проскальзывающие в глазах мужа отголоски боли и ее тревожила напускная живость Рэма.

— Миледи, помните, я обещал вам сюрприз? — спрашивал между тем Тремел.

— Хотите сказать, что сдержали обещание? — откликнулась Алиссия.

— Обижаете, — протянул граф, — я всегда держу слово. — Оглянувшись, он сделал знак дворецкому и вскоре в столовую вошли нарядно одетые музыканты, каждый со своим инструментом. Низко поклонившись присутствующим, артисты выстроились в ряд и вперед вышел дирижер. Он поклонился еще раз и высказал свое восхищение талантами миледи, слухи о которых еще долго будоражили столицу, а потом взмахнул палочкой и столовую наполнили звуки солнечного алетта. Герцогиня слушала чарующую мелодию и вспоминала, как танцевала этот танец вместе с Рэмом. Она прикрыла глаза и вновь оказалась в дворцовой зале. Рука мужа на ее талии, властное, но нежное объятие, горьковатый древесно — цитрусовый запах, пьяняще — обжигающее дыхание… Лиза замечталась и не заметила, как мелодия закончилась. Из задумчивости ее вывел голос герцога:

— Гант, пригласи Алиссию на танец.

Молодая женщина распахнула глаза и удивленно посмотрела на мужа, а тот ободряюще улыбнулся и тихо объяснил:

— Ты ведь так любишь танцевать.

Тремел поклонился и подал герцогине руку. Лиза машинально вложила в нее свою ладонь, но так и не смогла отвести глаз от мужа. Они с Гантом танцевали танец за танцем, а Алиссия все также смотрела не на Тремела, а на герцога. Глаза в глаза, не отрываясь. Лаская взглядом, отдавая всю себя, ощущая себя единым целым с мужем… Рэмиона захватил этот безмолвный разговор. Он смотрел на жену и, казалось, ощущал под руками ее теплое податливое тело, чувствовал тонкий аромат мальвии исходящий от ее волос, касался нежной кожи предплечья… Мелодия лилась, унося супругов в иной мир, туда, где они снова были вместе, душа к душе, тело к телу… Музыка закончилась, а мужчина и женщина не могли отвести друг от друга глаз. Тремел неловко топтался на месте, чувствуя себя лишним и боясь нарушить хрупкую тишину, а герцог, оторвав взгляд от жены негромко кашлянул и поддержал пару аплодисментами. А вскоре громкое тявканье разбавило жидкие овации — это Снежок решил проявить солидарность и поддержать лорда Аш — Шасси. Лиза удивленно уставилась на белоснежную груду шерсти, на которую до этого не обращала внимания.

— А с каких это пор Снежок ужинает в столовой? — скрывая улыбку, спросила она у сына.

— Мам, ну, праздник же. И папа разрешил, — оправдывался Даня, пытаясь прикрыть собой верного друга.

— Ну, если папа разрешил… Ладно уж, — притворно вздохнула герцогиня.

— Мамочка, мы тебя любим. Да, Снежок? — раздавшийся следом уверенный лай подтвердил все вышесказанное. Лиза поблагодарила музыкантов за талантливое исполнение и распорядилась накормить их и устроить на ночлег, а сама обратилась к мужу:

— Рэм, позволь я провожу тебя, мэтр Риган должен сделать перевязку.

Герцог сумрачно взглянул на жену и коротко ответил:

— Я справлюсь сам. Янар, — зычно крикнул он. Прибежавший на зов слуга с помощью пары дюжих работников перенесли лорда в спальню, а Лиза расстроенно проводила их глазами. Ничего не изменилось — Рэм по — прежнему не подпускает ее близко. Она устало пожелала Тремелу и Даньке доброй ночи и медленно побрела в свои покои. Кураж, бурливший в крови в начале вечера, прошел и сейчас она чувствовала себя усталой, никому не нужной и одинокой. Закрыв за собой дверь спальни и дождавшись, пока служанки снимут с нее шелка, Лиза обреченно опустилась на постель. Все зря. Пустая апатия опустилась на плечи женщины и герцогиня равнодушно уставилась в потолок.

С памятного ужина прошло уже две недели, но лорд Аш — Шасси не знал ни минуты покоя. Он поставил перед собой цель. Встать на ноги. Любой ценой. Он сможет, он добьется этого. Алиссия достойна большего, чем жизнь с калекой. Перед его глазами мелькали образы танцующей с Тремелом жены и он, стиснув зубы, побеждая боль, пытался подняться. Рэмион никому не говорил о своих планах, но велел закрыть дверь в комнату супруги, соединяющую их покои, на ключ и никому не входить в его комнаты без стука. А потом начался ад. Бесчисленное количество раз он падал, пытаясь стоять на неслушающихся ногах, но вновь поднимался и делал очередную попытку. Вялые, дрожащие ноги с трудом выдерживали вес его тела, но лорд не сдавался — он снова и снова вставал с кресла и пытался сделать шаг. В последние дни герцог заметил улучшение — робкие, неловкие шаги стали наградой его усилиям. Окрыленный первыми успехами герцог не замечал, как молчалива и бледна стала его Лисси, как потухли ее чудесные глаза и как грустно она улыбается, приходя к нему перед сном пожелать доброй ночи. Предвкушая, как она удивиться его успехам, лорд стремился как можно быстрее овладеть собственным телом и не видел ничего вокруг.

А Лиза смотрела на равнодушного мужа и острая боль опаляла ее изнутри. Она держалась. Старалась отвлечься. Не получалось…

Ночь тихо глядела в окно, а герцогиня одиноко плакала в подушку. Тоска выплескивалась слезами, которые молодая женщина не могла остановить. Ее сотрясали рыдания. Страх за мужа, ощущение своей ненужности, переживания из‑за беременности… — все вырвалось наружу и Лиза не смогла сдержаться. Чем больше она пыталась умерить рыдания, тем сильнее ее била дрожь.

А в соседней спальне Рэмион тоже не мог уснуть. Лежа в своей одинокой постели он с тоской смотрел в незашторенное окно. Дом спал и ничто не нарушало сонную тишину, а на душе у герцога становилось все тоскливее. Внезапно он прислушался. Ему показалось, что из спальни жены доносятся тихие всхлипы. Не успел Рэмион решить, что делать, как тихий плачь перерос в тяжелые, судорожные рыдания. Он слышал, как задыхается его девочка, как захлебывается слезами и рванулся на эти звуки. Не заметив, как соскочил с кровати, лорд сделал шаг, другой и только потом понял, что твердо стоит на ногах. Ноги привычно дрогнули, но усиливающиеся рыдания подхлестнули его и герцог кинулся в спальню жены. Алиссия лежала, уткнувшись в подушку, и пыталась заглушить вырывающиеся всхлипы.

— Лисси! — лорд подхватил жену на руки. — Девочка моя, любимая, ну, что ты? — он отчаянно целовал жену в мокрое от слез лицо и обнимал содрогающееся от рыданий тело.

— Рэм, не смотри, — всхлипывая, Лиза пыталась скрыть от мужа припухшие от слез глаза, — я страшная…

— Маленькая моя, что за ересь ты несешь? — возмутился герцог. — Ты самая красивая, самая желанная, самая любимая — лорд перемежал слова поцелуями и чувствовал, как волна желания подымается, сметая все: его страхи, неуверенность, ревность…

— Рэм, пожалуйста, не уходи, — Алиссия вцепилась в мужа, — я знаю, сейчас я некрасива и тебе неприятно притрагиваться ко мне, но я больше не могу, я не вынесу твоей холодности.

Девушка плакала и обнимала мужчину, а он, ошарашенный признанием, не мог поверить услышанному.

— Лис, ты что, считаешь, что я не хочу тебя?

Алиссия судорожно кивнула.

— То есть, по — твоему, я — калека, неполноценный, прикованный к кровати, — ворочу нос от красавицы — жены только потому, что она немного поправилась, вынашивая моего ребенка? — он изумленно смотрел на супругу.

Лиза снова смущенно кивнула, не поднимая глаз.

— Посмотри на меня, маленькая, — герцог приподнял лицо жены и, глядя ей в глаза, ласково произнес:

— Я люблю тебя, я хочу тебя, я желаю тебя до безумия, но я боялся твоей жалости, твоего отвращения к калеке, я не мог, понимаешь? Не мог унизиться до просьбы, до подачки… Если ты сможешь любить меня такого, как сейчас — без магии, без ног, без возможности полноценно ухаживать за тобой, то я буду самым счастливым человеком на Тариусе.

Лиза неверяще смотрела на мужа, но он не дал ей возможности засомневаться — накрыл ее губы своими и она забыла обо всем. Ее подхватил чувственный вихрь и девушка наконец‑то смогла утолить свою жажду — вот он, Рэм, с ней рядом, любит, желает, обжигает поцелуями и сливается с ней в вечных движениях любви. Эреветт — танец страсти — звучал сегодня только для двоих.

Ночь ожила, наполнилась жарким шепотом, звуками поцелуев и тихими стонами.

— Маленькая, как я тосковал! Я так люблю тебя!

— Рэм, я не могу без тебя, я схожу с ума без твоих губ…

— Я здесь, Лисси, я рядом…

— Рэми, я люблю тебя…

Герцог задохнулся от этих слов. Впервые он услышал от жены такое невероятное признание.

— Лисси… — неверяще выдохнул он.

— Люблю, — повторила Лиза, — люблю больше жизни, вопреки всему, вопреки самой себе…

Со счастливым стоном Рэмион потянул жену на себя и нежно поцеловал.

— Девочка моя, я не знаю, за что мне досталось такое счастье, но я благодарен Всесветлому за то, что он привел тебя ко мне…

Эта ночь стала для них откровением. Впервые супруги раскрылись друг перед другом, отпустили прошлое и оно сгорело в исцеляющем огне их страсти, их любви, их искренности и безграничного доверия.

Уже под утро герцог счастливо выдохнул:

— Лиза, любимая… Моя, только моя…

Девушка испуганно дернулась в его руках, но Рэмион, глядя ей в глаза, веско произнес:

— Моя. Не отдам никому — ни прошлому, ни твоим страхам, ни твоим сомнениям.

— Знаешь? — обреченно спросила Лиза.

— Знаю, — ответил лорд, — и не устаю благодарить Всесветлого за то, что дал нам шанс.

Алиссия смущенно уткнулась мужу в плечо.

— Но, как..?

— Видел твое прошлое, — просто ответил герцог, — и не позволю никому тебя обидеть. Верь мне.

— Верю, — девушка прильнула к мужу и ласково коснулась его лица.

Утро застало супругов в постели герцогини, спящих исцеляющим сном. А днем мэтр Риган с удовлетворением констатировал, что магический резерв герцога полон и к нему вернулась способность ходить.