Железный шип

1

Он лежал, закопавшись в песок, в жаре и сухости. Настроение у Джексона Второго было преотвратным. Он замер в песке, стараясь дышать как можно тише, высунув наружу один лишь нос, и единственной связью с окружающим миром был только слух. С того момента, как он ушел от Шипа, прошло уже три четверти дюжины часов. Не так давно он начал слушать в песке звуки – чука-чука-чука – быстро бегущих ног, доносящиеся иногда издали, иногда откуда-то совсем рядом. Звуки исходили от Шипа, а значит, это были не амрсы. Он удалился от Шипа на достаточное расстояние, так что не так-то просто будет его, Джексона, разыскать.

Отправь Первый в пустыню даже тридцать или сорок Почтенных, все равно поиски Джексона в районе радиусом равным расстоянию, которое он успел положить между собой и железным острием с маленькими бетонными домишками вокруг, займут невообразимое количество времени.

О том, что его все-таки могут найти, он не беспокоился совершенно, с одной стороны потому, что у Первого для успешных поисков не было необходимого количества людей, а с другой, потому что найти его могли сразу не больше одного-двух Почтенных.

Большую часть времени он дремал. Пустыня хоронила в себе полно всякой-всячины – копья, мертвые Почтенные, и, возможно, мертвые амрсы тоже. Количество мертвых амрсов оценить было невозможно, потому что если Почтенный не возвращался обратно, то в деревне о причине его гибели, естественно, не могли знать ничего. Второй дремал и думал о всех этих мертвецах, лежащих сейчас вместе с ним под песком. Со слов Первого Старейшины можно было предположить, что деревня их существует с незапамятных времен. Из чего следовало, что спрятанное в окрестностях Шипа количество копий и мертвых Почтенных должно было быть просто огромным. Если бы была возможность возделать эту хорошо удобренную местность, какой богатый урожай металлических копий можно было бы с нее собрать!

Но нельзя выращивать урожай там, где дышать нечем, а фермерам был известен только один способ дышать. Даже Почтенным. И если ты амрс, то ты так же вряд ли можешь знать больше. Известно, что человек может найти два, или может быть три способа добыть себе воздух и воду, но так далеко размышления Джексона не распространялись.

Он старался по возможности не двигаться. Он тщательно замел свои следы на большом последнем отрезке пути. Сейчас, в те моменты, когда в ушах Второго не раздавалось привычного чука-чука-чука, значение которого он знал, он все время слышал непрерывное тихое шипение, мягкое журчание песка. Мириады крупинок песка, думал он, как высыхает и сама жизнь, и трутся друг о друга. Он видел самого себя со стороны, плавающего в песке и погружающегося в песок все глубже и глубже. Я могу плавать, думал он, я могу плавать здесь очень долгое время, и все это время я буду мало-помалу тонуть в песке.

Что такое песок, в котором я лежу? Пыль. Ничто. За краем полей, за полосой сорной травы, это ничто взвивается в воздух как надежда, изгибается и затем снова оседает, или плывет над дюнами таким тонким, таким неуловимым облаком, что через него можно пройти не только без труда, но даже и не заметив его, разглядев его очертания только потом, с расстояния, после того, как минуешь его внешнюю границу. Оно вещественно, оно имеет грязно-желтый цвет, вьется в воздухе, поднимаясь до самой верхушки Шипа, украшенной резьбой, но там теряется, становясь невидимым на такой высоте. Настолько мелкое, что его можно пить.

Чука-чука-чука. Кто-то приближался к нему. Какой-нибудь Почтенный. И твердит себе под нос, что вот через минуту он найдет Джексона Второго и тогда…

Он задумался о том, что Первый объяснил фермерам, чтобы объяснить исчезновение Джексона Второго. Может быть, Первый и вовсе решил не утруждать себя объяснениями – все и так знали, что Джексон Второй ненормальный, а если кто не знал, то теперь не сомневался в этом. Любопытно, а что вообще Первый думает о нем? Испокон века Почтенные отправлялись в пустыню за своей первой добычей, после чего вечером был пир – Первый наверно и предположить даже не мог, что кто-то может нарушить этот ритуал. Джексон Второй улыбнулся, почувствовав как песок, бормоча, скользнул по его губам, и снова погрузился в дремоту.

Так он то спал, то просыпался весь остаток дня и вечер – всего три из дюжины долей дня. Когда солнце наконец зашло и вокруг похолодало, он выскользнул из песка и поднялся на ноги. Мальчик, подумал он, рассматривая ночь вокруг, надеюсь, ты знаешь, что делаешь?

Он начал идти к краю мира. Его пробирал легкий озноб.

Время от времени он ложился и прижимался ухом к песку и порой ему удавалось разобрать эхо от ног бегущих Почтенных – отдаленные чука-чука-чука. Не зная, что лучше предпринять, Почтенные совершали короткие вылазки в одну и другую стороны от той линии, по которой он вчера гнал амрса. Впрочем, это решение было совершенно верным, потому что одно время именно туда он и направлялся. По предположению Джексона Второго, амрсы уходили и приходили оттуда, уводя в сторону от Шипа Почтенных. Но, как правильно заметил Первый, глупым Джексон не был. Поэтому через некоторое время он отвернул от этой линии и пошел к ней под углом, быстро и совсем не так, как шел бы человек, который помнит про остаток воды в своем пузыре и о дороге обратно к Шипу.

Он продумал свой план. Он мог представить себе, как они сравнивают свои наблюдения и выясняют, что он так и не был ни у одного из кранов Шипа. Второй представлял их, пытающихся осмыслить его поступок, найти ему рациональное объяснение. Он мог так же представить себе и то, как они были шокированы, когда он уходил: мимо первого ряда хижин, потом мимо первого фермера-работяги, потом мимо второго, мимо первого поля, мимо последнего, через полосу травы и дальше. Они просто не могли поверить в это; а когда он скрылся из глаз толпящихся у Шипа, когда его заслонили домишки, они не могли поверить в то, что он не остановился сразу же после этого. Но именно так он и поступил; он попросту ускользнул от них без воды, без припасов, и только благодаря всему этому, он и сумел вообще от них уйти.

Ну уж нет, знаете ли, подумал Джексон. Он смог уйти от них, потому что сумел предвидеть их мысли и поступки, а они не сумели предвидеть его действий. Они в жизни бы не смогли додуматься до того, что собирался сделать он. Не смогли бы добраться туда, куда направлялся он.

И в этот самый миг, когда он злорадно размышлял о тупости своих соплеменников, стрела Филсона Красного вонзилась в его локоть.

Удар стрелы развернул его кругом, сшиб на песок и парализовал левую руку. Спасая свою жизнь, Джексон повернулся, бросил свое тело в сторону, еще не поняв, что произошло.

Его тело сдавила волна шока. Ощущение было настолько мучительным, что даже шея онемела. Ни разу в жизни он еще не получал столь тяжелого ранения. Подняв глаза, он успел заметить тень прыгнувшего на него человека. Это был Филсон. Удачный день, пронеслось молнией у Джексона в голове.

– Не повезло тебе, Почтенный, – сказал Филсон, намереваясь пронзить его второй стрелой.

Красный был очень быстр (именно таким Джексон Второй его всегда себе и представлял) и единственным шансом выжить для Джексона – оказаться таким же быстрым. От первого выпада Красного он сумел уйти, но встать на ноги пока не мог. Он попробовал повернуться, и его пронзенная левая рука больно задела колено. Второй опять упал. Ему казалось, что он спит и сражается во сне.

Филсон был хорош. Слишком хорош! Джексон упал на живот, открывая себя для удара Филсона, в точности зная, каким будет этот удар, зная также и свои дальнейшие действия.

Его посох при нем, но стрелы он потерял. Самое лучшее, что он мог сейчас сделать, это схватить себя за локоть и ударить жалом стрелы, торчавшей из его руки, в бок Филсона, нависшего над ним. Но это лишь ненадолго задержало бы противника – в качестве средства нападения такой прием стоил немногого. Второй попытался ударить Филсона посохом, но промахнулся; выронил посох, схватил пригоршню песка и бросил Красному в лицо, по-видимому не причинив тому никакого вреда.

– Парень, ты мне все испортил, – крикнул ему Филсон. – Знаешь, я собирался назначить тебя своим заместителем, после того как сам стал бы Первым Старейшиной. Твоя мать была бы этому очень рада. Видишь теперь, сколько разочарований ты принес своей семье?

Дадут они мне отдохнуть хотя бы в Возмире? – думал Джексон Второй, снова уворачиваясь от стрелы Красного. Он попытался прикинуть свои возможности с одной рукой. Можно попробовать сорвать с Красного шлем, подумал он. Но его собственный шлем сидел слишком свободно и криво и болтался на голове; его физическое состояние не подходило ни для каких мужских игр. Второй попытался было схватить Красного за правую руку, в которой тот сжимал стрелу, но это было все равно, что пытаться удержать оживший кусок Шипа. Самым действенным из того, что было сейчас Джексону под силу, оказалось обдирание ногтями кожи с бицепса Филсона, что на мгновение ослабило сжимающую его хватку. Джексон прикинул, что для того чтобы зацарапать человека ногтями до смерти, понадобится наверно два или три дня.

Освободившись от объятий противника, он метнулся в сторону и попробовал вырвать стрелу из своей руки, чтобы вооружиться самому, но ослаб от этого еще больше.

Они принялись бороться, неловко и бурно, как два мальчишки под одеялом; катались по песку, нащупывая друг друга в темноте, поднимая клубы пыли, в потугах достать врага и увернуться от захватов самому. Долго это продолжаться не могло и скоро стрела Филсона должна была настигнуть его, и Второй это знал, и Филсон знал это тоже. Филсон смотрел на это как на тренировочный поединок. Он даже выбирал время поговорить.

– То, что ты был ненормальным, это еще куда ни шло, но то, что ты тупой, я не знал никогда.

Похоже, Красному казалось, что конец близок. Рука Филсона согнулась крюком и резко выпрямилась вверх, его предплечье сработало как шатун – он снова пытался достать Джексона стрелой, на этот раз в лицо. Джексон нырнул под острие, но опять оступился и упал. При этом он постарался подсечь Филсону колени, а после неудачи перекатиться на бок, чтобы увернуться с пути ответного удара противника. Ухо Джексона при этом прижалось к песку.

В тот же миг все изменилось. Он услышал новый звук – шарканье по песку быстро приближающихся к месту их боя ног – чика-сип – чика-сип, чика-сип.

Про себя – на долю мгновения – Джексон Второй расхохотался, как сумасшедший. В конце концов это сработало. Однако, прежде чем он выяснит это наверняка, он должен будет заглянуть смерти в лицо. А может быть, если только он не сумеет завалить Филсона, и познакомиться с нею поближе.

Ему пришлось прервать течение своих мыслей, чтобы поспешно парировать следующий выпад Почтенного Красного.

Осознавать, что ты с самого начала рассчитал все правильно, с той самой минуты, когда это пришло тебе в голову, когда ты сидел у Первого за столом в его комнате в Шипе, когда ты понял что оно – твоя единственная надежда, было чрезвычайно приятно.

В холодном воздухе разнесся его злорадный смех.

– Ха! – и он ударил, целясь Красному в коленку, заставив того покачнутся и отскочить назад.

– Я знаю, куда иду.

Нет, как раз-то этого он не знал, но точно знал с кем он туда пойдет. Чика-сип, чика-сип, чика-сип, хоп! Это было эхо ног торопящегося к ним по песку на своих двоих амрса, и птица была уже близко. На секунду звезды и горизонт над вершиной соседней дюны заслонил силуэт с развернутыми крыльями и тростинкой копья – сигнал Джексону.

– Я сдаюсь! Я сдаюсь! – закричал он амрсу, рванулся вперед и впился в совершенно обалдевшего от такого неожиданного поворота событий Красного. Два сильных пальца вошли Филсону в ноздри. Второй дернул руку что есть силы вверх, одновременно с этим вскинул согнутую в колене ногу и ударил Красного в пах. Филсон сложился пополам, обе его руки были прижаты к залитому кровью лицу. Джексон выдернул из ослабевших пальцев Красного стрелу и сделал еще одно, завершающее движение, сильное и точное. Потом он бросил стрелу на песок, выпрямился и встал ровно, сжимая большим и указательным пальцем правой руки предплечье левой, немного выше раны. Над ним на песчаном гребне неподвижно нависал амрс, держа свое копье наготове – у птицы шевелилась только ее бахрома.

– Я на самом деле сдаюсь, – повторил Джексон и посмотрел вниз на съежившееся тело Филсона. Он пнул ногой песок в сторону своего мертвого врага.

– Меня зовут Почтенный Джексон Красный.

2

– И ты пойдешь со мной, мокрый дьявол? – спросил его амрс своим высоким голосом, в котором слышалась озадаченность. Причина была ясна – птица гордилась собой – но определенно не могла понять, в чем дело. Что же, это нормально, подумал Джексон.

– Мне лучше так и сделать, – ответил Джексон. – В противном случае все что случилось, пойдет в пустую. И моя мать овдовеет второй раз понапрасну.

– Ты ранен, дьявол. Ты теряешь свою жидкость. Ты должен идти со мной скорее.

– Как, следом за тобой?

– Нет, впереди меня.

Они побежали по ночной пустыне – чука-чука-чука, чика-сип, чика-сип. Амрс направлял Джексона легкими уколами острия своего металлического копья. Наконец они добрались до места, которое амрсу было нужно, и птица сказала:

– Стой. Копай здесь.

Джексон упал на колени и принялся копать одной рукой, насколько это было возможно быстро. Углубившись на полдюжины футов, он наткнулся на что-то твердое и круглобокое. Он напрягся и вытащил это из-под песка. Отчасти оно напоминало пузырь, величиной с две человеческие головы. На ощупь поверхность предмета походила на пропитанную и лакированную клеем кожу; Джексон нашарил руками швы, а чуть позже, сложенную в несколько раз и заткнутую кишку.

– Это дыхательный прибор, – объяснил амрс. – Скоро он понадобится тебе. Твой железный шлем будет бесполезен. Копай дальше. Там должна быть бутылка с жидкостью и теплая одежда. И заплаты для твоей шкуры.

Джексон выкопал все, что велел амрс. Бутылка с водой была очень похожа на амрсов пузырь, который болтался у Красного на поясе. Одежда – халат, – была изготовлена из чего-то, напоминающего дубленую, мягкую кожу. Заплаты, как назвал их амрс, тоже были из кожи. Похоже, птицы тщательно продумали все, что могло понадобиться их пленникам, потому как вряд ли кто из мокрых дьяволов соглашался идти с ними добровольно, не заимев предварительно нескольких дырок в шкуре.

Вытащить из локтя стрелу Джексону так и не удалось, поэтому он перетянул свою руку выше раны полоской кожи, завязав узел правой рукой и зубами. Амрс стоял и наблюдал за ним молча, избегая приближаться на расстояние ближе длины своего металлического копья.

В кислородном и водяном пузырях имелись лямки. Джексон отвязал от пояса свой пузырь, опорожнил его и отшвырнул в темноту, а на его место повесил амрсову бутылку. После чего он сказал:

– Готов, – и они снова двинулись к горизонту.

Через некоторое время Джексон спросил амрса:

– Тебе уже случалось приводить с собой пленников?

– Ты мой первый.

Сегодня многие лишились девственности, усмехнулся про себя Джексон. Становилось очень холодно. Примерно через дюжину дюжин шагов, он размотал кусок длинной скользкой кишки, приклеенной одним концом к пузырю с кислородом, другой конец сунул в рот, и по совету амрса начал дышать, зажимая после каждого вдоха кишку пальцами, чтобы не получить болезнь – опухоль и разрыв легких – от которой можно было умереть.

Когда взошло солнце, Джексон увидел, что они уже поднялись на край его мира.

К этому времени Джексон уже продрог до костей. Смотреть по сторонам ему приходилось сквозь почти полностью сжатые веки. У него сильно болели нос, уши и где-то внутри ушей. Когда же он неожиданно обнаружил, что его халат сшит из выделанных кусков человеческой кожи, то несколько минут дрожал от страха и ярости. Но только лишь вспомнив выброшенный пустой пузырь, добытый когда-то из амрса, он успокоился, решив, что все это, собственно говоря, ничего не значит. По крайней мере сейчас.

– Поторапливайся. Здесь ты скоро умрешь, но там, куда мы идем, ты сможешь существовать… более или менее.

Джексон посмотрел вперед сквозь сощуренные глаза. Перед ним расстилался другой мир, так же как и его собственный, имеющий вид огромного блюда. Этот мир был сине-зеленым от края до края; изгороди, похожие на тонкие световые нити, отделяли одни участки земли от других, словно разрезали страну на доли. Высокие дома на ногах-подпорках сверкали розовым, охряным и ярко-голубым, сочно-желтым и ярко-зеленым в солнечных лучах. Едва заметные нити, такие же тонкие, как и изгороди, тянулись от дома к дому, провисая вниз и свободно раскачиваясь перевернутыми арками, опутывая город подобно паутине. И в центре этого мира, далеко отсюда, Джексон увидел Шип. Высокий, массивный, блестящий Шип, совершенно не похожий на тусклое, в потеках ржавчины, покосившееся сооружение, под которым он появился на свет. Растущие из кончика Шипа ажурные конструкции, величественно извивались в воздухе. И всюду, где только можно, куда только не бросишь взгляд – парят, закладывают виражи, резвятся в чистом утреннем воздухе амрсы.

Воздух. Густой, драгоценно чистый, он наполнил легкие Джексона до краев, развернул их. Провожатый подтолкнул его в спину.

Возмир! – полыхало у Джексона в голове – Возмир! Благостный и прекрасный! Он вытянул шею и снова посмотрел в небо. Потом закричал, запел, засмеялся и подумал: Но я не вижу здесь тебя, Красный!