Железный шип

1

Завтрак был со вкусом накрыт прямо на траве, на просторной белоснежной скатерти, без сомнения только что в мгновения ока сотканной металлическими пчелами. Посуда, изумительных, обтекаемых, очертаний и природных расцветок, мягко глянцевитых, казалось, ожидала прикосновений ладоней, пальцев и губ. Джексону пришло в голову, что формы этой посуды были так хрупки, что могли показаться привлекательными не только Человеку, но и насекомым. Все удобно расположились на траве – красивые люди и Джексон

вслед за ними. На завтрак были деликатесы и разные лакомые кусочки, рислинг и беседа, а Ахмулу пчелы Компа принесли его лишайники.

Ахмулу никаких тарелок предложено не было. Возможно Комп понял, что руки уродца грубы и разобьют или раздавят все что угодно, а может быть машина была настолько деликатна, что могла производить только изящные вещи, которые, естественно, всегда хрупки. Ахмул жевал свои лишайники с мрачным видом и не отрываясь рассматривал людей.

Чувства Джексона были приведены в полный беспорядок и смущены божественным запахом женщин, мелодией плещущейся речи, красивой и певучей, приятно отличающейся от рычания и карканья, и кроме того, голубизной горизонта, совершенно пустого, без каких-либо признаков Шипа. Изредка он посматривал на Ахмула, но невзначай и только краем глаза.

– Ты помнишь Землю и больших различий не находишь, не так ли? – вежливо осведомился Крингл. – Я понимаю, у вас имелись фотографии. Могу представить себе, какие. Здесь всюду существуют точки удовлетворения нужд; ночью они модифицируются Компом, с наступлением утра складываются и удаляются с глаз.

– Наши нужды остались прежними: пища, одежда – или возможность управлять факторами, которые делают одежду необязательной, равно как и убежище.

Мужчина обвел окружающее рассеянным взглядом – чудесную траву, деревья, людей – и извинительно приподняв брови, улыбнулся Джексону.

– Как видишь, факт того, что разница между одеждой и убежищем стерлась, неоспорим. В некоторой степени это зависело от того, насколько мягким или суровым был в данном месте климат, но как только климат исправился… Ты понимаешь меня? На самом деле почти всюду Земля такая, как ты видишь ее здесь. Люди по-прежнему те же. Наши чувства неизменны – они сходны с теми, которые ты испытывал раньше на старушке Земле, и которые ты испытывал на Марсе, осмелюсь себе это предположить. У нас те же радости и печали, те же социальные взаимоотношения…

Крингл быстро взглянул на Ахмула, потом на Пэлл и основа вернулся к Джексону.

– У нас есть проблемы, большие и маленькие… различия между людьми… в уровне знаний… С тех пор как условия внешней среды претерпели благоприятные изменения и нужды людей стали удовлетворяться столь глубоко и полно, наша жизнь стала ровнее и спокойней. Манеры нашего поведения смягчились, поскольку каждый из нас обращается теперь со своими нуждами только к Компу и видит только его, как единственный источник поступления пищи и прочего необходимого. Нам нет необходимости насмехаться друг над другом, грубость ушла в прошлое. Ты следишь за моей мыслью? Вижу что да. Но, – Крингл слегка нахмурился, внимательно рассмотрел кусочек, прежде чем отправить его в рот, – попробуйте переместить нас на Марс и сколько перемен в нас, как я подозреваю, вы сможете там найти! Довольно скоро физически слабые, с замедленными рефлексами индивидуумы исчезнут. Выживут сильнейшие. Животные выносливей нас, скажете вы? Я могу представить себе, что пройдет совсем немного времени, как я обнаружу, что группа, которую я возглавлял, заметно уменьшится числом. Это само собой разумеющееся. Давайте введем показатель и назовем его, например, "индекс выносливости" группы – compris? – отражающую количественную меру некоторого основного качества, которая неоспоримо будет снижаться за счет неспособных участников (пока они еще будут иметь в ней место), но повышаться за счет оставшихся сильнейших… Ты понимаешь, куда я клоню? Этот «индекс выносливости» выживших в уменьшившейся на Марсе группы, можно с уверенностью сказать, будет не только не меньше, но определенно выше, чем у усредненной совокупной земной.

Крингл ободряюще улыбнулся.

– Этот показатель является решающим, не так ли? Что он – мера человеческого в людях? Можно смело сказать, что коль скоро «индекс» не снижается, то мера человеческого остается на том же уровне, вне зависимости от того, каким является количество человеческих единиц на данный момент.

– Отлично сказано, – мурлыкнула Дастин у Джексона за плечом. Она наклонилась вперед, чтобы взять кусочек сыра с блюда у его ноги. При этом повернула голову и взглянула ему в лицо снизу вверх, вопросительно изогнув золотые бровки. Джексон согласно кивнул, она взяла кусочек и для него, грациозно выпрямилась и передала ему сыр. Ее движения были прекрасны: наклон, рука вытягивается вперед и берет сыр, тело поднимается обратно, она садится на свое место – все в едином, безостановочном, слаженном течении.

Джексон прижал сыр к небу и подождал пока он там размягчится. Он должен был признать, что сам он только молчит и слушает, а говорит в основном Крингл. Хотя в общем-то это было одно и то же, потому что он понимал почти все, что слышал. Но, черт возьми, думал он, что за роскошь сидеть вот так и разговаривать о том о сем во время еды. И ни о чем не нужно беспокоиться, ни что не может нарушить покой, ни охота, ни что другое.

– К сегодняшнему дню, – продолжал развивать свою мысль Крингл, – у нас уже хватает разума проводить постоянную селекцию-просеивание на предмет выявления многочисленной и недостаточной части. При этом необходимо принять во внимание то, что большая доля стремления к защите есть фактическое отражение внутренней паники – а не качества выносливости – и увеличивающейся скуки – а в результате: неспособность. Сегодняшнее население мира, по моему мнению, составляет около пяти процентов населения тысячелетней давности. Но есть ли это трагедия? Нет, отвечу я, потому что не может количество быть показателем там, где «индекс» неизменный.

Крингл слегка кивнул и грациозно улыбнулся, поднял бокал и пригубил вино, держа руку на стекле строго симметрично – все движение от начала до конца: гимн полноте и совершенству.

– Теперь ты сможешь понять нас лучше.

"Ну что ж, может быть не сегодня, но завтра уж наверняка", – подумал Джексон. Его окружало великолепие – и он находится в нем. А рислинг с утра был совсем не плох.

Со всех сторон до него доносились мягкие голоса. И неважно о чем они говорят? Он был здесь вместе с ними.

Повернувшись к Ахмулу, он обнаружил, что тот по-прежнему жует свои лишайники, а пчелы так и вьются у его лица. Джексон рассмеялся. "Кто поверит в это? – подумал он. Где все эти амрсы и люди, которые верили в Возмир?"

И кроме того, теперь, оглянувшись назад, он мог сказать себе уже твердо, в мире есть места много лучше Шипа. Например это. А там… там он всегда ощущал лживость, какую-то ошибку. И он никогда даже не пытался изменить их. У него было достаточно ума вести себя так, чтобы они не смогли изменить его.

Так обстояли дела. Попробуй теперь, вернись обратно и объясни все Черному. Или матери. Хотя с ней объясниться проще. Но кем ты там станешь – Джексоном Грейстоком, затерянным среди приматов в родном поместье на фамильном острове.

И когда до него вдруг дошло, какую же чудесную, невероятную и удивительную вещь он совершил, он засмеялся еще громче. Он вернулся туда, где должен был находиться по праву. Он был один из них.

Они смотрели не него, как он смеется, и улыбались. Малышка Пэлл поставила свой бокал вина, посмотрела на него и ее огромные карие глаза блеснули.

– Это очень приятно, не правда ли? – спросила она. – Ты ведь рад этому?

Да, это было приятно. Это находилось за пределами его самых дерзких мечтаний. Он сидел на траве, подтянув колени к груди, потягивал вино и ощущал знакомые тяжелые объятия Земли на своих плечах.

2

– Итак, мы достигли согласия по всем пунктам, не так ли? – спросил Джексона Крингл, наклоняясь вперед так, что сильные тяжелые мышцы на его животе образовали три упругие складки. Джексону неожиданно пришло в голову, что Крингл должно быть, не слишком-то быстр в беге – можно будет проверить, если дело когда-нибудь до этого дойдет.

– Между тобой и, например, мной существенной разницы нет, – продолжал Крингл. – Имея даже в виду природные условия, в которых ты родился и вырос, я – только примера ради – должен соответствовать тебе по всем физическим показателям. Физически мы должны быть совершенно одинаковы.

Пальчик Дастин разыскал под легкой тканью комбинезона шрам от клюва амрса на плече Джексона. Крингл снова нахмурился, на мгновение, не спуская глаз с лица Джексона.

– Я не знаю. Можно ведь испытать нас, правда? – задумчиво ответил Джексон. Он посмотрел на остальных. Тут и там шел вежливый приглушенный разговор, люди деликатно пощипывали пищу, клали ее в рот, жевали. И как только его взгляд касался кого-нибудь, этот человек немедленно вскидывал на него глаза – это казалось рефлексом. Женщины, по мнению Джексона, делились на две половины – те, которые готовы были забавляться игрой Дастин и Пэлл, и те, которые нет. Но тем не менее и эти женщины тоже были склонны к подобной игре, с тем или иным партнером и Джексон видел это определенно. Что же касается мужчин… удивительно, но было очевидно, что мужчинам известны помыслы женщин. Казалось, что они знали о них, и для этого им не нужно было даже смотреть в сторону женщин или в сторону Джексона.

– Испытать? – переспросил Крингл. – Но это уже испытано, не так ли? Ты же прекрасно это знаешь – у нас были общие предки.

– Да, конечно, но то же самое можно сказать об амрсах. И о нем, – Джексон кивнул головой в сторону Ахмула.

Он повел плечом под рукой Дастин и подмигнул Пэлл. Колумбус, участник трапезы и один из тех, кто страстно желал быстрее вернуться к завтраку после встречи корабля с Марса – заметил это. Он посмотрел Джексону в лицо, медленно и задумчиво сжимая и разжимая кулаки.

"Ах, вот оно что", – понял Джексон. "Вражда в Раю. Ну что ж, приятель, давненько же я этим не занимался".

А следом, слегка пахнув на него смертью, пронеслась новая мысль – уверенность в том, что очень скоро ореол новизны вокруг него угаснет и он должен будет состязаться за женщин, как все остальные, на равных правах. Или быть может даже не совсем на равных – напомнила о себе тяжесть в его членах. Он подмигнул Колумбусу. "Но скоро, это еще не сейчас", – подумал он при этом.

Снова повернувшись к Кринглу, он обнаружил, что за время пока его внимание было отвлечено, много чего случилось. Впавший в задумчивость Крингл машинально брал с тарелки кубики мягкого сыра и катал из них шарики большим и средним пальцами. Впечатление было таким, как будто его внимание настолько рассеялось, что он не отдает себе отчета в своих действиях… просто сидит и лениво забавляется с кусочками пищи в это восхитительное утро, забывшись и расслабившись, пребывая мыслями где-то еще. Однако при этом все без исключения сырные шарики из его пальцев в конце концов летели в Ахмула. Кусочки лакомства попадали уродцу в грудь и в его толстые ляжки, отскакивали беззвучно и летели вниз в траву, где на них набрасывались пчелы и тут же обращали их, вероятно, в какой-нибудь вид удобрений для растений. Джексон некоторое время удивленно переводил взгляд от Крингла к Ахмулу и обратно. Потом сделал глоток вина из своего бокала. "Чем, черт возьми, он занимается, чего добивается?" – подумал он.

Прошло еще некоторое время, и Ахмул заметил, что происходит.

– Эй!.. Эй, ты!

Крингл медленно поднял голову и шире открыл глаза, демонстративно подчеркнув, что теперь он на Ахмула смотрит.

– Ты со мной разговариваешь?

– Это ты бросаешься?

– Прошу прощения. Мне кажется, если ты будешь говорить немного помедленней, тогда…

– Он хочет, чтобы ты прекратил, – сказал Джексон.

– В самом деле? – небрежно бросил Крингл через плечо. – Ахмул! Тебя что-то беспокоит?

– Да. Перестань бросаться.

Крингл показал уроду свои пустые ладони.

– Все, я уже перестал. Так в чем же дело?

– Хватит бросаться в меня этим дерьмом.

Крингл удивленно поднял брови. Взял с тарелки еще один кусочек сыра и откусил немножко, держа руку изящно.

– Как ты это назвал?

Джексон наклонился к Кринглу ближе и слегка улыбнулся:

– Послушай, не хочу встревать в ваш разговор, но этот парень может разорвать тебя на части и разбросать куски в стороны прежде, чем твои ноги остановятся.

– Неужели? – глаза Крингла из-под приподнятых бровей на секунду встретившись глазами с Джексоном.

Одна из серебряных пчел отделилась от роя, ухаживающего за Ахмулом, быстренько скользнула к Джексону и проговорила ему в ухо:

– Это Комп. Прошу извинить меня за то, что я встрял в ваш разговор, но мне кажется, что вы забыли полученные вами знания. Все эти люди знают столько же, сколько знаете вы, и даже более того. Они в курсе того, что происходило на вашем старомодном судне во время перелета. Вся информация, которой обладала Мэм, теперь находится в моем распоряжении. Эта информация, без каких-либо ограничений, доступна любому жителю Земли и Крингл один из тех, кто уже усвоил ее.

– Ты всегда можешь спросить Комп о чем угодно, – шепнула Дастин Джексону на ухо. – И он тебе все расскажет. А если ты хочешь знать больше, то один из его экстро…

– Экстроаффекторов, – подсказал Комп.

– Правильно, один из его экстроаффекторов передаст тебе это путем усвоения.

Крингл скатал еще один сырный шарик и запустил им в Ахмула. Ахмул встал.

Крингл тоже поднялся на ноги.

– Могу я что-нибудь сделать для тебя, чудовище? – спросил он мягко.

Джексон заметил, что пальцы Крингла и его тело уже находятся в боевой стойке.

Джексон встал следом.

– Давайте все успокоимся, – сказал он.

– Но чудовище этого не желает, – ответил Крингл. Он поднял правую руку и слизнул крошку с кончика одного из пальцев. Он был на дюжину дюймов выше Ахмула. Крингл мог запросто одним пальцем сломать ему позвоночник.

3

– Послушай, Ахмул, он ведь может убить тебя, – сказал Джексон. – Видишь, как он держит свои руки. Ты помнишь, что это значит?

Ахмул присмотрелся внимательней.

– Вы что же, все так умеете?

Крингл со злостью оглянулся на Джексона.

– Не очень-то вежливо встревать в чужой разговор.

– Конечно это не вежливо, я согласен. Но я так же думаю, что нельзя назвать вежливым то, когда один человек брызгается ядом в другого, до тех пор, пока тот не закипит от ярости.

– Или это был не яд, или он не человек, – мурлыкнула Дастин.

– Отлично сказано, дорогая. Продолжай в том же духе, – отозвался Крингл.

Ахмул молча наблюдал за людьми. Дастин презрительно выгнула в сторону Крингла спину и откинула с шеи волосы, намеренно задев локонами ногу Джексона. Крингл впился глазами в Дастин, Пэлл смотрела то на нее, то на Джексона. Пчелы по-прежнему занимались своими делами, не обращая внимания на происходящее; но как только одна из них попыталась поднести ко рту Ахмула очередной кусочек лишайника, урод зарычал и махнул в сторону насекомого рукой. Неуловимым движением он поймал серебристую кроху в кулак. Дастин охнула:

– Какой он быстрый!

Ахмул швырнул пчелу в Крингла. Насекомое смачно и сильно впечаталось Кринглу в плечо, его рука быстро метнулась к месту удара – белой точке в окружении красного пятна, мгновенно проступившего на коже.

– Ой! – вскрикнула Дастин.

За спиной Джексон услышал шелест приминаемой травы; он повернулся и посмотрел назад. Все присутствующие оставили свой завтрак и приподнимались на локтях, становились на колени, на ноги, в общем всячески выказывали свой интерес; никто больше не жевал и не переговаривался. Глаза у всех были заинтересованными и внимательными, углы приоткрытых ртов опустились вниз.

Крингл был готов; переминаясь с ноги на ногу, он слегка потряхивал мышцами икр и бедер, его бицепсы прошли сквозь череду легких напряжений и расслаблений. Он оторвал ладонь от оставленного пчелой синяка и осмотрел свои пальцы, но ничего на них не нашел – пчела давно уже улетела.

– Только тронь меня. Только тронь меня, животное! – прошипел он. Он был готов к бою; его пальцы были напряжены и неподвижны, на оскаленных зубах его блестела слюна.

– Эй, я чем-то достаю тебя, верно? – крикнул ему Ахмул. – Я уже сталкивался с этим у Шипа. Я всегда был самым маленьким и все били меня и издевались надо мной. Среди них был только один, кто меня не трогал, а потом он стал главным. Почему бы тебе не отстать от меня? Может быть тогда ты тоже станешь здесь главным?

– Просто дотронься до меня, – продолжал шепотом умолять Крингл. – Дотронься до меня хотя бы пальцем… пожалуйста.

"О Господи, Господи", – неслось в голове у Джексона – он с ужасом представил себе, что случиться, если тугие мышцы Крингла вдруг развернутся. Если он получит для этого повод. "Ахмул, бедный чертов сукин сын – я с самого начала знал, что у тебя здесь нет ни единого шанса. Ну почему ты меня не слушал? Почему ты не захотел учиться?»

– Не трону я тебя, – сказал Ахмул. – Ты что же, думаешь, я сошел с ума? Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, а трогать тебя я не собираюсь.

– Оставить тебя в покое? Но ты не даешь покоя мне! – промычал Крингл.

– Тогда я ухожу. Я еще не спятил.

Ахмул повернулся и, отряхнувшись, зашагал прочь. Глаза Крингла, который смотрел Ахмулу в след, казалось сейчас вылезут из орбит от удивления.

– Вернись сейчас же!

– Ни за что, – бросил Ахмул через плечо.

Джексон тоже не мог поверить своим глазам. Куда этот бедолага собирается идти? Как он будет жить? Там же нет ничего, кроме травы, белых уолтер-диснеевских домиков и экстроаффекторов.

– Эй! Подожди! Постой! – крикнул вслед уродцу Джексон, поднимаясь на ноги. – Ты не можешь просто так взять и уйти!

Ахмул остановился и обернулся, держа голову так, чтобы видеть Джексона ясно.

– А тебе какое дело? Я же не трогаю тебя. Мне нет дела ни до кого из вас. Вы, люди, хотите получить это место себе – берите его. Вы, люди, хотите пинать меня и толкать – ну уж нет. Здесь места полно. Вы устанете меня толкать прежде, чем у меня кончится место куда уйти от вас. Вы думаете, что я дурак и буду вечно подставлять свои бока под ваши кулаки, начну спорить с вами? Да вы с ума сошли, если думаете так!

Сможет ли он найти такое место, где кто-нибудь будет его любить? Джексон быстро сделал несколько широких шагов и встал рядом с Ахмулом. Положил руку на тестообразное плечо урода:

– Прошу одумайся, подожди, – он замолчал на мгновение, осознав, что умоляет. – Послушай, мы же только что прибыли сюда. Нужно проявить терпение. Нужно быть терпеливым и к себе и к людям. Я хочу сказать, что в этих людях есть плохое, но есть и хорошее. Но мне это не мешает чувствовать себя здесь счастливым. Ты можешь…

– Я не похож на тебя. Я не похож на них.

К ним подошел Крингл. Он уже все для себя решил. Он улыбался сильной и величественной улыбкой победителя. У него был вид выигравшего бой петуха. Мужчины и женщины за его спиной усмехались и отпускали в адрес Ахмула шуточки.

– Прекрати утешать его, – сказал Джексону Крингл. – Он не может быть частью нас. Он понял это, когда получил свое. Но он прав в одном. Он не похож на нас. – Крингл быстро взглянул на Джексона. – И не похож на тебя.

"А что будет", – подумал Джексон с ледяным удивленным спокойствием, – "что будет, если я тоже не смогу ужиться с этими людьми и захочу от них уйти? Ахмул уже будет неизвестно где и я не смогу его найти".

– Послушай, почему бы тебе не оставить нас в покое и не дать нам возможность переговорить с глазу на глаз? – раздражено бросил он Кринглу.

– Ладно, не вижу необходимости беспокоить тебя. – Крингл отошел к остальным и вернулся к прерванному завтраку. Он нагнулся, осторожно взял из пальцев Дастин кусочек чего-то, положил это себе в рот и начал жевать передними зубами, очень медленно, не сходя с места, стоя прямо перед блондинкой, так, чтобы она обязательно прикоснулась к нему, если бы захотела взять что-нибудь со стола еще.

– Может быть останешься, Ахмул? – спросил Джексон.

– Итак… они стояли лицом к лицу посередине бескрайней и бесплодной прерии, худощавый и смуглый Джексон Грейсток и его противник-чудовище, два врага, – громко продекламировал Честер.

Дастин рассмеялась. Она подхватила шутку:

– Битва двух могучих живых машин вот-вот должна была начаться. Мирные равнины, забывшие за столетия покоя само слово "насилие", трепетали при виде возрождающегося на Земле старинного обычая разрешения споров кровью – на этот раз она должна была пролиться в поединке между грубой силой и хитроумным разумом.

Дондер продолжил:

– И затихло все вокруг, как будто сама Природа затаила дыхание, содрогнувшись от отвращения пред лицом неотвратимости ужасного убийства.

– Что? О чем это они говорят? – пробормотал Ахмул.

Джексон посмотрел назад через плечо. Дастин и еще несколько человек, в том числе Крингл, все еще смотрели на него и Ахмула, в их глазах был смех. Другие уже вернулись к трапезе, тянули вино и вкушали пищу. Их позы были расслабленными и ленивыми.

Пэлл казалась заинтересованной, но эмоции людей с глазами большими и влажными часто воспринимаются ошибочно – обычно такие глаза не выражают ничего, кроме своего физиологического свойства.

– Не обращай внимания, – сказал Джексон Ахмулу. – Ты можешь идти куда хочешь и делать что хочешь.

– Хорошо, – ответил Ахмул.

Он начал взбираться по склону ложбины, на секунду замаячил массивным силуэтом на фоне бледно голубого горизонта, свойственного поздним утрам, и начал постепенно скрываться из виду, заслоняемый гребнем – сначала ноги, а потом все остальное – спускаясь по ту сторону.

Джексон смотрел Ахмулу в след, пока тот не исчез совсем. Потом в голове его молнией мелькнула еще одна мысль.

– Комп, ты можешь проследить за ним?

– О, да, я в курсе места нахождения любой персоны в любое время, – прожужжала пчела у него над ухом. – Предсказать маршрут передвижения затруднительно. Однако с ним это не так уж сложно. Он найдет для себя место.

– Где?

– Где можно будет вдоволь бродить по лесам и легко получать пищу когда угодно. Где можно будет играть и находить нужные для игр предметы. Там ему будет хорошо. Он будет удовлетворен.

– Но что это за место, Комп? Скажи мне, как оно называется, где находится.

– Это что-то вроде зоопарка.

– Зоопарка?

– Ах зоо, зоо, зоо, парк, – пропел Крингл на манер вальса, подхватывая Дастин и начиная кружиться в танце. Честер пригласил Элирию. Цинциннатус прижал к себе Пэлл.

Через несколько секунд вокруг него на траве замелькали пары, напоминающие вальсирующих купальщиков, напевающие хором мотив, их улыбающиеся лица пылают, глаза смеются и блестят на него поверх их плеч – вот Дастин несколько раз подмигнула ему, Пэлл показалась ему немного озадаченной, хотя и она тоже напевала с остальными, "Ах зоо, зоо, зоо, парк, ах, зоо, зоо, зоо, парк " – и так без конца.

"Ну и что ты теперь будешь делать?" – подумал Джексон. "Будешь кричать на них? Будешь прыгать вокруг них, как ручная обезьянка, а они все равно будут продолжать танцевать? А может быть они немного не в себе – они такие остроумные – как ожившие скульптуры, склеенные из бритвенных лезвий".

Ахмул скрылся из вида; танцоры исполнили свою шутку до конца и, пресытившись ею, снова уселись на траву.

– Не думаю, что тебе удастся научить его чему-нибудь, – сказал Джексон пчеле. – Хотя, конечно, если в твоем распоряжении все ресурсы планеты.

– Не вижу в этом необходимости, – заметил Комп. – Станет ли он после это счастливее? Чтобы сделать из него человека, я должен буду выкрасть у него его существо. У него нет своей истории и нет будущего. Все его стремления направлены к нему же самому.

Комп, заметив, что танцы закончились, прервал разговор. Пчела оставила Джексона и вернулась к своим обязанностям.

Расположившиеся у стола танцоры все еще краснели лицами и возбужденно пересмеивались. Они с любопытством поглядывали на Джексона, а он прямо смотрел им в лица.

– Твой верный спутник покинул тебя без лишних слов, не так ли, Таинственный Повелитель Равнин? – громко спросил его Джимми. – А что твой воздушный шар – прохудился?

– Единственное существо, которому он был когда-то верен, осталось на Марсе, – не без значения ответил Джексон. – Если только оно еще живо. Видишь ли, то существо недооценило меня в свое время по достоинству.

– О, Джексон, давай покончим с этим. Иди к нам и съешь что-нибудь, – позвал его Крингл. – Если ты, конечно, не против.

Он обнимал Дастин одной рукой, другой рукой опираясь о землю позади себя. Дастин скосила в сторону Джексона глаза и соблазнительно выпятила губки.

– Да… иди сюда и сядь с нами. Не будь такой букой.

Пэлл хихикнула.

– Как смешно мы танцевали – как в старые времена. Ты бы только знал, Джексон, какое у тебя было лицо, когда мы танцевали, а ты смотрел на нас!

– Да… такое, как будто он в жизни о манерах цивилизованного поведения ничего не слышал, – заметил Честер. – Он же абсолютно не общительный.

Джексон почувствовал, что его терпению приходит конец. Если эти люди полагают, что такие, как Крингл, что-то из себя представляют, то их стоит кое-чему научить…

– Джексон очень общительный, – защитила его Дастин.

– Да, конечно, – поддержал ее Крингл. – Мне кажется, Честер, что в своем собственном мире Джексон смог бы тебя многим удивить.

– Хотелось бы это увидеть, – сказал Джимми.

– Ну что ж, ничто не препятствует нам увидеть это прямо сейчас, – уверено сказал Крингл, – если Джексон не против.

– Надеюсь, что он не будет возражать, – заметил Честер.

– Конечно, он не будет возражать! – ответила Пэлл.

Глаза Джексона метались от одного говорящего к другому, он как будто несся через перекрестия темных тоннелей, путаясь в лабиринте, без надежды на подсказку, не рассчитывая найти выход.

– Конечно, он пойдет нам на встречу, – сказала Дастин, глядя ему прямо в лицо, голосом мягким и теплым, подавшись вперед, так что ее голос и дыхание оказались от него в мучительной близости.

– В чем?

– Представление!

– Какое?

– Поединок с амрсом.

– С чего это.

– Потому что я тебя прошу.

– И где же?

– Прямо здесь!

– Когда?

– Сейчас!

– Но как?

– Никаких проблем, – ответил Комп.