ГЛАВА 12, в которой Джегейль фор Циррент наконец-то знакомится со своей второй тетушкой

Несколько дней прошли так спокойно, что впору было заподозрить скорые неприятности. В окно нудно стучал дождь пополам с ледяной крупой, высовывать нос на улицу решительно не хотелось, и Женя засела в библиотеке. Отобранные для нее Ланкеном записки путешественников и географические заметки она отложила на будущее, решив, что подшивки столичных газет, дополненные тетушкиными комментариями, будут пока что куда полезней для ознакомления с новым миром.

Сплетни, скандалы, перемывание косточек всем мало-мальски известным лицам — оказывается, этого хватало не только по гостиным, но и в «Столичном вестнике». «Желтая пресса как она есть, — фыркала Женя, перелистывая страницы. — Надо спросить у дядюшки, что там обо мне пишут».

Граф дома почти не появлялся, а газеты за последний месяц хранились у него в кабинете, а не в библиотеке, поэтому о себе Женя пока почитать не могла. Впрочем, было у нее подозрение, что это даже к лучшему…

Очередные платья портной привез на дом, Женя прослушала еще одну лекцию о том, куда какие наряды надевать и с какими аксессуарами, и ностальгически повздыхала по засунутым в самую глубину шкафа родным джинсам. Она уже не путалась в юбках, даже походка изменилась, утратила непринужденность и раскованность, стала плавной и мягкой.

— Сама себя не узнаю, — призналась Женя, отвернувшись от зеркала.

— Разве тебе не нравится? — спросила тетушка.

Женя пожала плечами:

— Даже не знаю. Нравится, наверное. Но немножко пугает. — Тетушка вопросительно подняла брови, и Женя пояснила: — Вот дядя сказал: «ткань бытия», и мне оно как-то в голову запало. Как будто меня что-то переделывает под этот мир. Дома я бы от таких нарядов шарахалась, может даже, со скандалом. И здесь поначалу дико было, что приходится все эти юбки на себя напяливать и как-то в них еще ходить умудряться. А теперь — будто так и надо!

— Деточка, — тетушка покачала головой, — одежда, конечно, важна, но не одежда делает человека. Разве что в чужих глазах.

— Понимаю, но… — Женя беспомощно пожала плечами. Не могла она внятно объяснить, сама в собственных ощущениях путалась!

— Вот и не бери в голову. Во времена моей юности, кстати, случился как-то отменный скандал с переодеванием, рассказать? Только без имен и между нами, а то, видишь ли, участники того скандала еще вращаются в обществе, может получиться не вполне прилично, если вдруг припомнить их былые шалости. Собственно, героине этой истории ты уже была представлена, это Нелль ди Тонншэре. — Женя кивнула, вспомнив миловидную пожилую даму. Однако веселое у тетушки «без имен»! — Так вот, в юности Нелль считалась первой столичной красоткой и перебирала кавалеров, как какая-нибудь зеленщица — овощи.

Тетушка несколькими точными жестами изобразила, как некая гипотетическая зеленщица с брезгливой гримаской отбрасывает в сторону гнилье и раскладывает по кучкам остальной товар — мелкий к мелкому, средний к среднему… Женя расхохоталась.

— О-о, ты не представляешь, какие кипели страсти, — тетушка довольно прижмурилась, — какие пари заключались на имя счастливчика, который завоюет ее сердце! А в итоге неприступную Нелль похитил никому не известный капитан из провинциального гарнизона, навещавший в столице свою престарелую двоюродную бабку.

— То есть как — похитил?!

— А как оно бывает, сначала — сердце, потом — все остальное, а там и до свадьбы дошло. А так как уважающую себя барышню не похитят, ежели она сама того не захочет, наша Нелль, чтобы без помех выйти из отчего дома, переоделась в гвардейский мундир своего младшего брата. Благо, была зима, и вполне женскую фигурку легко удалось скрыть под плащом, а волосы — под шапкой. И пока спохватились, что комната барышни пуста, пока кинулись искать — пожалуйте, уже готова замужняя дама!

Женя рассмеялась:

— Такие страсти! А теперь по ней и не скажешь, такая спокойная дама.

— Спокойная, потому что вполне счастлива. Брак получился весьма удачным, знаешь ли. Хотя капитан ди Тонншэре, казалось бы, не выдерживал никакой конкуренции с прочими претендентами!

— В нашем мире говорят, что женщина инстинктивно выбирает из всех мужчин того, с которым у нее получатся красивые дети, — вспомнила Женя. — У них красивые дети?

— А знаешь, очень даже, — задумчиво покивала тетушка. — Нужно рассказать дамам, им понравится.

«Еще бы, — подумала Женя, — такая благодатная тема». Но вслух сказала другое:

— Главное, чтобы они не начали применять эту теорию при сватовстве.

Поздним вечером, когда Женя, пожелав тетушке спокойной ночи, собралась идти к себе, под окном прогрохотала карета и остановилась у крыльца особняка фор Циррентов. Граф сразу после ужина закрылся в кабинете, гостей не ждали, поэтому Женя, вопросительно взглянув на тетушку, решила задержаться. Новая родня поощряла в ней здоровое любопытство, и потом — в тот самый вечер, когда она плакала, уткнувшись в плечо тетушки Гелли, а граф мялся рядом, с головой выдавая свое неумение утешать рыдающих девушек, Женя окончательно поняла, насколько они оба стали ей дороги. А раз так, она тоже должна знать, кого принесло на ночь глядя. Этот мир слишком богат на внезапные неприятности, чтобы позволить себе расслабиться.

В гостиную стремительно вошла дама в дорожной теплой накидке, явственно уставшая, бледная, с глубокими тенями под глазами.

— Гелли! Ты тут, вот так счастье!

Тетушка Гелли вскочила ей навстречу:

— Цинни, дорогая. Приехала!

Дальше последовали объятия, почти бессвязные возгласы и прочая вполне понятная суматоха. На шум вышел граф, и все повторилось: «Цинни!» — «Варрен!» — «Как доехала?» — «Ужасно, а ты здесь как?»

Женя, едва поняв, кто именно прибыл, тихонько утекла из гостиной — неловко было маячить там, мешать семейной встрече, уж лучше помочь сообразить быстрый ужин, в доме не так много лишних рук, а кроме ужина нужно и воды нагреть, и комнату приготовить… Да и страшновато вдруг стало. Пусть лучше о ней расскажут сначала граф с тетушкой.

Так и вышло, что встретилась Женя с еще одной своей «тетушкой» лишь в столовой, где все собрались за поздним то ли ужином, то ли чаепитием. Цинни, умывшись с дороги и переодевшись в домашнее платье, уже не казалась такой измученной. Улыбалась очень искренней улыбкой, рассказывала какие-то непонятные Жене тирисские новости, передавала приветы…

Цинни оказалась очень похожей на брата. Резкие черты лица, очень темные глубокие глаза, тонкие губы, уложенные короной черные волосы — ее трудно было назвать красивой, но внимание она привлекала. Женя невольно засмотрелась, сравнивая ее с графом, и вздрогнула, наткнувшись на ответный пристальный взгляд.


Графиня Лециния ди Скавалль, в девичестве — Цинни фор Циррент, с детства так привыкла к внезапным решениям и неожиданным поступкам брата, что не раз ему говорила: «Ты, Варрен, меня уже ничем не удивишь». Варрен мог пойти на свидание, а вместо этого очутиться где-нибудь в приграничье на секретном задании. Мог поспорить с магом, что вернее в драке — пистолет или заклятья, и предложить решить спор экспериментально на дуэли. Мог даже наорать на короля — было дело. Как сам он после объяснил: «Поощрять корсаров, может, и полезно для страны, но если они нарушают закон, добро пожаловать на рею наравне с пиратами, и нечего совать мне под нос королевские грамоты».

Но в этот раз Варрену все же удалось ее удивить, и еще как! Нет, из письма ясно было, что брат хочет ее видеть в связи с семьей, не зря ведь он упомянул приезд Гелли. Но, сколько бы предположений не строила Цинни в пути, все они оказались далеки от истины.

Каким-то невероятным образом подобрать девицу, перенесенную магами из другого мира, да еще и выдать ее за племянницу! И обстряпать это дело так тонко, что все, абсолютно все, услышавшие трогательную историю обретения семейством фор Циррент потерянного ребенка, — поверили! Братец заодно с Гелли исхитрился сделать из Джегейль главную тему столичных сплетен, на волне всеобщего любопытства ловко ввел ее в общество, и девушка, надо отдать ей должное, неплохо себя подала. Хотя, как говорят и Гелли, и Варрен, светская жизнь для нее — нечто абсолютно новое, очень сложное и не слишком приятное.

Зато она каким-то образом спасла принца Ларка и чуть ли не перешла с ним на «ты», причем держась исключительно в дружеских рамках — что, пожалуй, куда невероятней.

Забавно будет познакомиться поближе с эдаким прибавлением в семействе!

И ведь Гелли рассказала еще коротко и без подробностей — как успела, пока Цинни приводила себя в порядок с дороги. Завтра же нужно выспросить у Варрена все до последней мелочи!

А пока что Цинни подкреплялась домашней едой, вдыхала тонкий аромат чая с мятой и земляникой, рассказывала Варрену о тирисских новостях — то, что можно рассказать вне защищенного от прослушивания рабочего кабинета. Ловила на себе заинтересованный и слегка задумчивый взгляд новой родственницы и сама к ней присматривалась — незаметно, то вскользь, то сквозь ресницы.

На первый взгляд Джегейль казалась обыкновенной. Не дурнушка и не красавица, и совсем без изюминки. Впрочем, Гелли с Арбальдом не унаследовали броской внешности фор Циррентов, так что ничего страшного. Судя по рассказу Гелли, родство с фор Циррентами девушка доказывает умом, характером и острым язычком, а это не так уж плохо. Интересно, чего Варрен от нее ждет?

Цинни поймала очередной изучающий взгляд и посмотрела в ответ прямо, не таясь. Джегейль чуть заметно вздрогнула и виновато улыбнулась.

— Не пугай деточку, — фыркнула Гелли.

— Она и так напугана, — нервно хихикнув, продолжила Джегейль. И тут же сказала, улыбнувшись легко и искренне: — Нет, на самом деле я очень рада познакомиться. Столько о вас слышала.

— Завтра познакомимся поближе, — пообещала Цинни. — Мне, знаешь ли, тоже очень интересно, что у меня за племянница.

— Завтра поможешь мне подготовить деточку к балу, — Гелли подлила ей чаю и подвинула поближе вазочку с крохотными печеньицами. — Попробуй, это по ее рецепту.

Мягкие печеньица таяли во рту, Цинни даже прижмурилась от удовольствия — и досадно упустила очень забавную перемену выражений на лице Джегейль. Та спросила совершенно убито:

— Какой бал?

— Ну как же, я тебе говорила, бал городских старшин, — спокойно ответила Гелли. — Тебе придется танцевать, а еще там наверняка будет тот молодой человек, Никодес.

Джегейль застонала, спрятала лицо в ладони и спросила:

— Можно, я заболею?

— Вылечим, — с неожиданным ехидством ответил Варрен. — Здесь тебе не эти, как их? Антибиотики. Пригласим Заккендаля, он поводит над тобой руками, и вперед, танцевать.

— С этим усатым ловеласом, — буркнула Джегейль. — И с его белобрысым приятелем, хотя тот вроде ничего, не такой нахальный. И, может даже, с Ларком, если он там будет и не побоится прилюдно до меня дотронуться. Знаете, дядюшка, что я вам скажу? На таком фоне вы просто обязаны тоже уделить мне хотя бы один танец! Это прилично?

Варрен подавился чаем, а Гелли довольно улыбнулась и кивнула:

— Конечно, прилично. Осталось его туда затащить. Цинни, я на тебя рассчитываю!

«Расспросить досконально нужно не только Варрена», — мысленно отметила Цинни.


Женю разбудил щекотавший веки свет. В окно, на котором она позабыла вечером задернуть шторы, вместо надоевшего дождя с ледяной крупой заглядывало солнце, а на ветвях деревьев лежала невесомая тонкая пелена снега.

Женя еще повалялась немного, вспоминая вчерашний вечер. Вчера, ясное дело, с дороги было не до знакомства, но сегодня… Интересно, что за человек тетушка Цинни? Хотя какая она тетушка, почти ровесница, похоже. Сколько ж лет разницы у нее с братом?

— Ладно, пойдем знакомиться, — подбодрила себя Женя.

Из гостиной доносились голоса, и она невольно притормозила.

— Представляешь, Гелли, разлюбезный братец коварно удрал на службу!

— Коварно или трусливо — это вопрос. Я бы даже сказала, это вопрос вопросов.

— Вот как? Дело становится более интересным, чем я полагала. Рассказывай.

— Нет уж. Не буду я ничего тебе рассказывать хотя бы с недельку. Сама посмотри, так вернее будет.

Улыбнувшись — тетушки, похоже, прекрасно дополняли друг дружку, а уж понимали и вовсе с полуслова, — Женя вошла.

— Не помешаю? Доброе утро. Что-то я сегодня заспалась.

— Я сегодня отдыхаю, — Цинни сладко потянулась. — Трястись от тирисской границы по распутице — это, скажу я вам, не слишком изысканное удовольствие. Ну а раз уж отдыхаю, мы сможем вволю поболтать, верно, Гелли, Джегейль? Хм-м, кстати… Джегейль — это ведь тоже Гелли, как же мне тебя называть, дорогая племянница, чтобы вы у меня не путались?

— Женя? Но это, как я понимаю, слишком по-чужеземному…

— Джеги?

— Ой, нет! Собачья кличка какая-то, — Женя аж передернулась. — Гелли первая и Гелли вторая — длинно… а жаль, мне так нравится…

— Джелли, — предложила тетушка Гелли. — Или Джелль.

— Отлично! — хором воскликнули Женя и Цинни. И, переглянувшись, рассмеялись.

— А ко мне, уж пожалуйста, без всяких «тетушек», просто Цинни. Я еще не настолько… — Цинни взглянула на Гелли и шутливо подняла руки: — Не настолько благонравная дама!

Оказывается, совместное придумывание уменьшительного имени здорово сближает. Неловкости и смущения не осталось и в помине, Цинни принялась расспрашивать, Женя и тетушка Гелли — рассказывать наперебой, перескакивая с одного на другое: с чаепития у дамы Дарианы на пари Ларка и Никодеса, с господ офицеров на новые платья, с платьев — на спасение Ларка (платье, кстати, пришлось тогда выбросить)… Цинни одинаково интересовали визиты Жени во дворец и прогулки по набережной, впечатления от города и от дворца, от Ларка и дам, от короля…

Женя радостно предложила заварить на завтрак «нормальный чай», от чая разговор совершенно естественным образом перекинулся на адмирала и на труп в его доме, но тетушка Гелли. увидев, как помрачнела Женя, сказала:

— Плохая тема, не надо. У Варрена что-то с этим делом не ладится…

— А я не хочу больше туда напрашиваться, — тихо добавила Женя. — Хотя если граф скажет, что нужно…

— Строго говоря, это не его головная боль, а Фенно-Дераля, так что… — тетушка Гелли выразительно пожала плечами. — Давайте-ка лучше о более актуальном. Бал.

Женя поежилась:

— Я совсем не знаю правил. Что прилично, что нет, как на что реагировать, когда, кому и как отказывать… Как-то все время нужно было разбираться с чем-нибудь более срочным.

— У нас есть два дня, — с поистине военным хладнокровием сказала тетушка Гелли. — Все успеем, со всем разберемся.

— Главное, запомни одно, — серьезно добавила Цинни, — на самом деле балы предназначены вовсе не для танцев.


— Дед, — Ларк плотно закрыл за собой двери королевского рабочего кабинета, — посоветоваться нужно.

— Интересно, — проворчал его величество Дионн-Горрент. — Я уж и не упомню, когда в последний раз ты просил у меня совета.

— Обычно ты их даешь, не дожидаясь, пока я попрошу.

— А ты пропускаешь их мимо ушей. Любопытно будет узнать, что же заставило тебя изменить своим привычкам?

Ларк вздохнул: когда у деда ворчливое настроение совпадало с желанием поучить внука жизни, лучше всего было оказаться подальше, но теперь уж что поделать. Да и нельзя больше откладывать разговор.

— Ты не раз мне говорил, что я хорош на войне, но беспомощен перед интригами. Честно говоря, мне кажется, что я не просто беспомощен, а безнадежен, но что-то же нужно делать! Дед, я чую, понимаешь, всей шкурой чую недоброе! Но ничего не могу понять!

— Садись, — дед кивнул на кресло, — и рассказывай.

Ларк украдкой перевел дух: дед хоть и нахмурился, но враз посерьезнел, и теперь разговор пойдет по существу.

— Часть проблем довольно прозрачна — настолько, что даже я вижу их подоплеку, но я перечислю все. Не столько ради полноты картины, ты наверняка знаешь обо всем не хуже меня, сколько…

— Чтобы я мог проследить порядок твоих рассуждений? Хватит уже предисловий, Ларк. Тебя что-то тревожит, ты хочешь разобраться в этом, и я рад, что ты пришел ко мне со своими сомнениями.

— Хорошо. Начну с простого. Одар собирается перенести войну на море. В горах мы отлично их потрепали и будем трепать еще, но морские сражения — не по моей части, даже теоретически. Ты вернул адмирала фор Гронтеша, и под него тут же принялись рыть. Чуть ли не с первого дня. Донос в Тайную Канцелярию, то ли вор, то ли убийца в доме — тебе ведь докладывали уже об этом деле с мечом?

Король кивнул и добавил:

— Наши господа сыщики недовольны адмиралом, он не дает им проработать версию с попыткой похищения меча. Но я согласен с тобой, не в мече там дело. Впрочем, фор Циррент тоже так считает, он доложил о необходимости усиления охраны на верфях и в портах. Однако неотработанная версия, которую нельзя сбрасывать со счетов, претит его профессионализму.

— Они и к адмиралу собирались приставить охрану, — фыркнул Ларк. — Как не поубивали друг друга, не знаю. И я не знаю, кто прав.

— Фор Циррент, разумеется. При всем уважении к адмиралу как отменному бойцу, от удара из-за угла в спину бывает нелегко спастись. В ближайшие дни я сам собираюсь поговорить с адмиралом.

— Хорошо, — кивнул Ларк. — Но, кроме живого и здорового адмирала, нам нужен флот. Я приказал прощупать настроение морских торговцев. Ясно, что вояки из них никакие, но нам может понадобиться грузовой флот. Я думал перевезти свои полки по Альетаре и далее морем, чтобы к весне они уже стояли на позициях. Да и после, гораздо проще перевозить провиант и снаряжение на кораблях, чем отправлять обозы по дорогам. Так вот… Ты ведь и сам наверняка знаешь, какие разговоры сейчас ходят среди негоциантов? Ограничительный эдикт, запрещая нанимать на торговые корабли магов, безмерно усиливает риски плавания и торговли, бьет по карману честных купцов, а налоги-то платить все равно придется. И если король не понимает, что вместе с его купцами беднеет и государство, то короля не грех и сменить. Знаешь ведь?

— Давно знаю, — спокойно ответил король. — В чем-то они даже правы, государству выгодны богатые купцы. Но тут уж пришлось выбирать из двух зол…

— Объясни это им! — вспылил Ларк. Он все понимал насчет «выбирать из двух зол», но почему-то спокойствие деда разозлило. — Может быть, дальше разговоров дело и не зайдет, но если любому из этих говорунов представится случай навредить короне без опасности для собственной шкуры, многие ли сохранят верность? Торговый флот — мощный резерв, но я не могу его использовать! На этих людей нельзя положиться!

— Не будь так категоричен. Ты не можешь их мобилизовать, но можешь зафрахтовать. Если платить им за каждый рейс по принятым расценкам, заключая договор, то на одной чаше весов с верностью окажется еще и прибыль, и деловая репутация.

— Бешеные деньги…

Взгляд короля стал жестким.

— А ты хотел воевать бесплатно? Война, знаешь ли, весьма прибыльна для некоторых поставщиков, но разорительна для государства. Почему, ты думаешь, я все годы своего правления всеми силами поддерживаю мирную торговлю? Хочешь, чтобы торговец был тебе верен — помни, что для него благополучие семьи и своего дела важнее громких слов, а вот для тебя его благополучие — залог богатства державы. И, если уж смотреть по большому счету, негоцианты не обязаны помогать тебе в войне, это ты обязан защищать их.

— Но у нас нет выбора! Разве что, как Одар, начать нанимать пиратов?

Король неторопливо прошелся по кабинету, остановился у окна, заложив руки за спину.

— Что ты сам думаешь о пиратах, Ларк?

Ларк ответил, не раздумывая: он достаточно размышлял на эту тему.

— Пусть их нанимает Одар. Предпочту, чтобы в переломный момент сражения это отребье предало моего врага, а не меня.

— Согласен. Но ты, как я понимаю, не видишь альтернативы?

— Вижу, и я тебе о ней уже рассказал — торговый флот. Знаешь, будь они по-настоящему верны, можно было бы набрать кораблей и для боя, хотя бы во вспомогательную линию. В конце концов, там, где не сумею заплатить сразу, пообещать льготы на будущее…

— Ну, так действуй.

— Де-ед, — Ларку остро захотелось побиться лбом о дубовый дедов стол. — Я столько тут распинался об их настроениях… И, к слову о возможных кредитах, похожие настроения и среди банкиров. Они, видишь ли, тоже терпят убытки!

— Конечно же, они терпят убытки. Ты сомневаешься?

«Нет, это ты издеваешься», — едва не ответил Ларк. Он понимал, конечно, что дед всего лишь хочет подвести его к какой-то мысли, к решению, которое сам король уже нашел, но не хочет преподносить его готовым своему вероятному преемнику. Воспитание, будь оно неладно! «Почему рядом с дедом я постоянно чувствую себя дураком?!»

— Скажи, ты давно говорил с барышней фор Циррент?

Резкая перемена темы окончательно выбила из колеи.

— Давно, — признался Ларк. — Мне, видишь ли, перед ней стыдно из-за того глупого пари. Впрочем, в любом случае сейчас не до разговоров, пусть даже самых интересных. Мне бы лишних десять часов в сутках…

— Стыдно ему… Извинись, коли стыдно. А вот мне она рассказала недавно интереснейшие вещи, и я хотел бы, чтобы ты тоже их услышал. На днях бал городских старшин, она там будет. Сходи. Полагаю, потраченное время себя окупит.

Ларк подавил вздох. И впрямь, если избегать девушку вместо откровенного признания, что сглупил, и извинений, ее обида в итоге может оказаться тяжелее и глубже. И, дела делами, а поговорить с Женей всегда интересно. Вот только дед вряд ли имеет в виду пустую болтовню. Что за «интереснейшие вещи» она вспомнила в этот раз?

— О чем ты предлагаешь мне с ней поговорить?

— О чем придется, — усмехнулся король. — У этой девушки слишком непредсказуемые темы и сравнения, мало ли что придет ей в голову. Но, если тебя интересует, что именно заставило задуматься меня, спроси ее о том, как зомби-ящик формирует общественное мнение.

— Что?! — Ларк зажмурился и потряс головой. — Дед, прости, я вообще не уловил смысла в твоей последней фразе. Это… бред, абсурд!

— Именно, — веско согласился король. — Но это весьма полезный бред. Хотя бы в качестве темы для размышлений. А сейчас, прости, у меня встреча. Приходи после бала, продолжим разговор. Я как раз обдумаю кое-что, да и тебе вдруг придут в голову новые идеи.

— Хорошо, — Ларк встал и коротко поклонился. — Спасибо.

— Прекрати, — фыркнул дед, — развел церемонии. И вот еще что, давно хотел тебе сказать. Запомни, дорогой мой внук, на самом деле балы предназначены вовсе не для танцев.

— А для чего ж тогда?!

— Для интриг, — усмехнулся его величество Дионн-Горрент Мореплаватель. — Исключительно для интриг, Ларк, и упаси тебя небеса забыть об этом хоть на мгновение.

Загрузка...