Герои Вопреки. Часть I

Глава Вторая. Спотыкатая тропа

Светило солнышко, чирикали серенькие птахи, перешептывались на легком ветру деревья вдоль дороги.

Так мог бы сказать кто угодно, кроме идущего сейчас по ней тощего парня, что шлепал босыми ногами в горячую пыль. О нет, для него солнце нестерпимо шпарило по обожженной коже. Птицы мерзко пересмеивались по кустам. А деревья, о, они и впрямь шептались, гнусненько так да насмешливо.

И не сказать, что путь его по окрестностям Триптана был прост хотя бы поначалу. Совсем даже наоборот. До сегодняшнего утра он вообще ничего не успевал сделать полезного, как его уже гнали за околицу потенциальные наниматели с кольями да вилами.

В этот раз удалось даже изгнать какую-то слабую нечисть, вроде неприкаянного духа из амбара. Тот портил молоко, по словам крестьянок. На испорченный городом вкус Еремея, молоко было выше всяческих похвал и духу нужно было алтарь поставить, а не «гнусавого шернокнишнишку» зазывать на его изгон.

Или гнусного… Еремей был немного не в себе от оказанного ему приема и не успел расслышать. Братья веры «во что-то, против чего-то» с довольным гоготом приняли его сразу же на выходе из амбара.

Уверенные в себе, крепкие парни в рясах, с нахальными ухмылками, стояли вразвалочку у дверей амбара. Один из них, с ленцой помахивал четками, заставляя их наматываться на палец.

Еще до того, как нужный образ привел ноги Еремея в обратное текущему направление, ребята как-то сразу оказались рядом. Заботливо подхватили его под локти и слегка приподняли. Так, что пятки касались грешной земли через раз.

И так-то неказистый да бледный, будучи зажатым между двух дюжих молодцев, паренек и вовсе выглядел как нашкодивший мальчонка. Жидкие короткие волосы мышиного цвета, плоский нос да запавшие глаза, вот и все приметы. «Не видный муж, а отрок незрелый», как тут говорят.

Скорее жалостью было продиктовано решение старосты впустить явно голодного юнца. Ведь и чего могло дурного приключиться от такого слабосилка, думал тот еще утром. Хоть бабы может прекратят слухи про духов распускать промеж собой.

Да и парень честно отрабатывал свой хлеб с маслом. В буквальном смысле, трудился он за простую сельскую еду. Усердно что-то чертил да выводил на земляном полу, сверяясь с потертой рыжей книжицей.

Вложил в ритуал все свои силы без остатка. Потому от слабости и шума в ушах, (а он вовсю уже себя нахваливал и во все горло мечтал о росте мастерства) не расслышал первых обращенных к благодарным слушателям участливых речей брата-аббата.

Который уже изготовился к просвещению заблудших во дворе. «Бобра-вомбата из стройбата», как Еремей его про себя окрестил, наивно полагая, что ему ничего особенного не грозит.

Брат Кройфло, милый толстячок, встретил его на круглом пятачке в центре деревни, что должен был служить лобным местом. С дружелюбной улыбкой хищника, увидевшего, как еда сама ковыляет к нему в пасть, он заботливым родственником вежливо попросил поведать ему о цели визита в осиянное волею барона селение.

По ходу усталой речи «злокозненного демона», как его описали деревенские доносители, улыбка увядала, превращаясь в опустошенное отчаяние. Глазки забегали, обозначая судорожные попытки изыскать лазейку хотя бы для малого поджога тощих пяток.

Таковую искать долго не пришлось. Она сама прибежала с визгами и возопила про жуткие картинки коими колдун изрисовал весь амбар. Колдун тут же недоуменно вытаращился на собственную нанимательницу.

Жутким рисунком она обозвала несколько геометрических фигур уровня младшей школы, что вписывались в полуметровый круг. Вся процедура происходила на пустом месте в центре амбара, при полном попустительстве местных коров.

И объяснить бурю негодования селянки можно было только попыткой отвести от себя подозрения в организации «колдунства» на подконтрольном сельхоз объекте.

Больше Еремей не считал, что ему ничего не грозит. Правда даже после этого никто ему ничем толком и не угрожал.

Довольно оскалившиеся здоровяки, молча поволокли его к лобному месту, привязали к столбу и отхлестали горящей ветвью. Изображённой так же, на их рясах в районе сердца. Осветили так сказать темного и дремучего. Вывели к свету истинному.

Все вещи в горелые лоскуты. Остатки веры в людей сползли в сапоги, вместе с желанием помогать им же. От крепких дорожных сапогов кстати тоже остались одни подметки.

Убить то его и впрямь не полагалось без доказательств вредоносности. Хоть каких-то. Все-таки земли баронские, а не орденские. Но вот показательно выпороть представителя запретных знаний могли на ближайшем столбе.

«Ой, точно, они же это и сделали, — додумал парень своё положение, на остатках сарказма.»

Так его и погнали в одних обугленных портках за деревенский бревенчатый тын. Дабы искупил, осознал, да отринул темные ритуальные услуги свои. Конкурента нашли себе в его фигуре служители культа просвещения.

Шепнули напоследок, чтобы больше в этих краях не показывался. Барон даровал ордену земли от реки Урлы, что рассекает его владения на почти равные части и до дремучих лесов на границе соседнего баронства. И орден, поступивший к барону на службу, никакого непотребства терпеть не станет.

«Очевидно выгоняют всех колдунов и магов на земли соседей, чтобы они там с местными передрались, а бароны задумались над речами братьев горящей ветви. Хитрый ход, — подумалось Еремею горько.»

Раздражение стремительно захлестывало несчастную жертву режима.

— Ну, был бы я хоть некромантом каким. Хм, мне бы и в голову не пришло тут ошиваться. А то голова моя быстро бы так сбежала кубарем в канаву. С посторонней помощью конечно, — продолжил он уже вслух, патетически взмахивая руками и порицающе восклицая в сторону чирикающих пташек.

В какой-то момент он споткнулся обо что-то на обочине и шлепнулся в пыль. Шумно выдохнул, подняв два серых облачка. Полежал, собираясь с мыслями. Вспомнил все хорошее, что было в его жизни. И краткость данного списка, серьезно остудила раздражение действительно молодого еще парня.

«А с чего я решил, что будет легко. Профессия мистика непопулярна по вполне понятным причинам. Сложная и непонятная по определению, как и все непонятное, она относится у несведущих людей скорее к чему-то плохому и вредному.

Кто же чего хорошего видел от непонятного да неведомого. И незачем туда лазить, считал почитай каждый первый деревенский специалист в магии первого разряда. Ровно до того момента пока в его жизни не объявлялось нечто скорее очевидно опасное, чем непонятное.

Тогда сразу: будьте любезны милсдарь чернокнишник, окажите милость, у нас вон там духи какие-то гадют. Да нешисть озоровает невмерно. А мы уж вас и луком, и морковью отблагодарим щедро… Неблагородные, тьфу, неблагодарные.»

Для жителей этого мира без учителя даже прикасаться к тайным областям знания было откровенным самоубийством. Потустороннее законов гостеприимства не ведает.

Опустошить желанного визитера для них, что для крысы за тобой бутер доесть. Ну а проникая в мир, они и вовсе теряют волю, стремясь набеситься и впитать столько эманаций жизни, сколько успеют.

Игроку конечно проще. Умер, сделал выводы, потратил время чтобы вернуться, повторил неприятную процедуру.

Разумнее было бы найти крупную гильдию игроков. Напроситься к наставнику и потратить время на изучение собираемых другими трактатов теней жизни и смерти. И даже так, при наличии денег и поддержке, ушла бы масса времени на освоение непопулярного ремесла.

Только вот путь его к мистицизму начался спонтанно и неожиданно даже для него самого. Одно событие напрочь отрезало ему верные пути по холмистым долинам, зашвырнув на каменистые склоны. Круто вздымающиеся ввысь, почти отвесными скалами.

Но начинающий властитель тайн точно знал на каком из них его ждут двери скоростного лифта к самой вершине.

***

В реальной жизни трудовая карьера у Еремея выдалась неказистая. Родители смогли пропихнуть его из глубинки только в художественный колледж. Не обладающие связями и выдающимися талантами выпускники которого, пополняли трудовые резервы различных сетей быстрого питания, где дешевле было нанимать людей, чем налаживать автоматику.

Но амбиции и живость характера довели молодого парня аж до должности младшего служащего в вирт-центре развлекательного парка. В котором он начинал работать как раз кассиром старомодной кофейни.

Помогать людям освоиться с новой для них виртуальной реальностью ему удавалось легко и естественно.

Еще в колледже Еремей легко сходился с любыми компаниями и умел говорить со всеми на их языке. Все потому, что в городе у него никого не было, а назад возвращаться он был совершенно не согласен.

Все свое время Еремей отдавал работе. Улыбался, разговаривал с посетителями на любые темы. Учился у всех и всему, быстро впитывая самые современные тенденции. И так же быстро, как и окружающие, забывал о них, переключаясь на новые.

Так продолжалось до того момента, пока он не стал сам погружаться в различные виртуальные проекты в рабочих целях, тестируя поступающие продукты и технику ради дополнительного заработка.

Заслужив признание своей полезности и в данной области, он стал участником тестирования прорывного проекта нового поколения. На западе то его тестировали уже несколько лет, а вот в России только-только освоили необходимые технологии для монтирования игрового оборудования.

В новом крыле выделили целый кластер. Завезли под сотню новых капсул, в которых можно было вялиться аж трое суток без особенных последствий.

А поскольку работал он неделю через неделю и свободное время ему тратить было не на что, то у Еремея просто появилась и еще одна работа, виртуальная. Приносившая кстати почти столько же, сколько и реальная.

Пользуясь доступом к новому оборудованию и официально полученным аккаунтом в игре, парень сразу же заключил контракт с крупной организацией игроков. Стал получать все возрастающий оклад самых настоящих рубов и с готовностью выполнять все что скажут.

В этом были и свои минусы. Рекрут клана видел только малую часть игры, и понимал в происходящем ровно столько, сколько было нужно нанимателю.

Из-за этого даже ушедшие после окончания контракта игроки быстро получали шишек и возвращались обратно, осознав, как сложно добывать материальные ценности в одиночку.

Деньги в новой игре уже крутились серьезные, она обещала стать новым домом для беженцев из реального мира и ценности того мира высоко оценивались ими в ценностях этого.

Мир был независимый и неуправляемый разработчиком. Осваивать и покорять его предстояло все новым волнам тестировщиков. И став высококвалифицированным магом одиночкой, пусть и экзотическим, можно было позволить себе приличное жилье и достаток во вполне реальном мире.

Обмен игровых богатств на реальные деньги проводился через единственную вещь хоть как-то подконтрольную разработчику, игровой банк.

Пусть его и создали первые волны игроков, но заплатили им за эту работу самыми настоящими деньгами именно разработчики. За что получали теперь свой процент с каждой транзакции реальных денег.

В самом настоящем крипто-банке покупались «золотые короны», привязанные к курсу настоящего золота, пусть и в мизерной пропорции. Автоматизированные клерки сообщались с игровым банком передавая данные о соответствующем счете подтвержденного человека.

В игре, продавец товара, вещи, услуги или любой игровой монетной валюты, помещал товар или правильно оформленное право владения в банк. Покупатель подтверждал перевод «золотых корон» за обговоренные обязательства. После чего банк осуществлял обмен.

Таким образом клиенты могли даже не знать друг о друге. Можно было договориться в вирт-сети на соответствующей площадке. Или использовать любой из существующих аукционов внутри игры.

Конечно всегда был вариант договориться и без банка, валюты и лишних процентов. Но в таком случае рассчитывать на какие-либо гарантии, без посредничества банка, не приходилось.

Еремей помнил, как еще в старых мморпг играх ценились легендарные вещи и артефакты.

Порой доходя до сумм, от которых люди в глубинке впадали в ступор. Не веря, что кто-то всерьез может заплатить их за циферки на экране. Потому нисколько не колебался, соглашаясь на игровую работу.

Подписав договор найма, в своей прошлой игровой жизни, Ремка стал самым обычным воином. Короткий меч, ростовой щит, место в плотном строю. Ни подвигов, ни побед на арене. Невзрачная игровая карьера.

Началась она на полигоне гильдии, в «чистилище». Так рекруты называли один из рукотворных пространственных карманов на древних путях.

Выглядел он как висящая в ничто ночная деревня, густо залитая светом многочисленных магических светильников. За оградами широких утоптанных полей клубился жутковатый туман, а на черном небе не видно было ни единого огонька. Вообще ничего, густая, кисельная чернота без какого-либо движения или оттенка.

Единственной достопримечательностью были прислоненные друг к дружке ониксовые стеллы в самом центре деревни. Между ними периодически проскакивали искры и разливалось маслянистое портальное полотно.

Через него постоянно проходили люди и проносились вручную грузы. Портал у них был маленький и в сутки мог перемещать по астральным дорогам не такой уж и большой объем, так что вьючные животные из списка необходимого исключались.

В свой первый день Еремей так же, как и остальные новички шел с высоко задранной головой и широко раскрытым ртом. Ничего подобного никто из них никогда не испытывал. Первые минуты все отчаянно пытались найти фальшь или подмену в собственных мыслях и ощущениях. Но тщетно.

Лег в капсулу, выбрал аватар по инструкции от клана, сделал шаг из портала. И все это сделал лично ты. Во всяком случае, каждый безоговорочно в это верил и ощущал себя самым настоящим попаданцем в новый мир.

Так же, «Новый Мир», называлась игра и в договорах, что подписывал каждый новый игрок при регистрации аккаунта.

Порталы были изучены и соединены игроками магами в единую сеть в самую первую очередь, еще во время первой волны освоения игрового мира.

Они служили промежуточным звеном, перехватывая впервые входящих в игру игроков, до того, как те ступят на твердую и негостеприимную землю. Жители которой вовсе не радовались странным пришельцам.

А на любом из астральных островков можно было попривыкнуть к новым ощущениям. От игрового тела с обратной связью, которая осуществлялась через псевдосознание в игровой капсуле.

Потренироваться, найти друзей, узнать о происходящем в игровом мире. Заработать немножко денег, выполняя несложную подсобную работу, да обзавестись каким-никаким имуществом.

Немало времени Еремей провёл, слушая ветеранов с открытым ртом. Настолько суровые и дикие истории они рассказывали о временах первого освоения.

Когда не было вообще никакой жалости к вступившим в мир. Ни стартовых локаций. Ни сумок инвентаря. Ни карт. Даже персонажа выбрать было толком нельзя.

Залез в капсулу, раз, и ты уже открыл глаза на поверхности мира. А то и в скалах, озере или другом крайне враждебном месте. Умер — появился там же. Не смог выбраться — выбирай нового персонажа, после удаления нынешнего.

Оттого для первой волны отбирались только самые подготовленные и сообразительные. Готовые проводить в игре дни и ночи с полной самоотдачей и преодолевать лишения с горящими глазами.

Сами игроки обладали, по сравнению с обычными жителями мира, на порядок более быстрой обучаемостью и гибкостью разума и тела. Что и позволяло им продвигаться во всем с пугающей скоростью.

Даже так, им стоило изрядных усилий прижиться среди населения. Изучить ремесла и магические искусства. Собраться в группы. Продумать планы освоения игрового мира и воплотить их в жизнь.

Основой всего стали те самые портальные врата, разбросанные по руинам разрушенных древних построек.

Вооружившись мастерством, упорством, коварством и помощью некоторых магов из числа равнодушных к судьбам мира сего, они принялись изучать то, что оказалось недоступно местным магам.

Секрет был прост, игроки были сотворены по другую сторону врат и не являлись обычными живыми существами.

Изучение порталов привело исследователей к тайнам древних астральных дорог, что были скручены и проложены по другую сторону от материального мира.

Именно коллапс этой сети в свое время привел к тому, что мир стал способен принимать в себя игроков. Они как бы подселялись в тела, что зависли на вывернутых наизнанку путях.

Сами тела были сохранены в матрице путей и могли воспроизводиться заново спустя некоторое время после смерти аватара.

Первые колдуны из игроков были крайне удивлены, когда обнаружили множество парящих телесных оболочек, ярко сверкающих в чернильной тьме за первым активированным порталом.

Подобно насекомым в янтаре те замерли в неподвижности. Мертвые и невредимые одновременно. Это объясняло очень многое, что тогда было неясно.

Там же обнаружилась будто взрывом выброшенная материя. Буквально, земля, камни и целые деревья. Воспользовавшись застойными омутами вокруг плывущих в ничто порталов, игрокам удалось слепить парящие островки, имитирующие законы реального мира.

И чем больше был портал, тем больше зона нормальности вокруг него, и тем больший остров получался.

Постепенно сформировалось плотное сообщество игроков, в первую очередь североамериканских, где располагался первый капсульный центр игры. Они придумывали все новые средства упрощения жизни для новичков и налаживали их производство.

Так появились сумки, хранящие некоторый объем предметов в индивидуальных пространственных карманах. Карты, что заполнялись сами по себе. И браслеты связи с порталами, как в мире, так и на путях.

И если первые два цеплялись к выбранному игроком аватару сами по себе, то браслет еще нужно было получить самостоятельно на островке-хабе и привязать к выбранному портальному камню, чтобы возрождаться именно на нем в случае смерти.

Но главным и последним их достижением стала текущая система создания и выбора персонажа. Те, кто полагает сейчас, что создать его сложно, просто даже не слышали о том, через что приходилось проходить раньше.

Методом несложных тестов, разработали даже кое какую систему оценки относительных характеристик тела и духа потенциального вместилища.

Разработали таблицы совместимости, не дающие новичку забраться в совершенно чуждое для него тело и быть отторгнутым. Все, чтобы игроков стало больше и скорость внедрения их в мир была быстрее.

В учебке Еремея и других рекрутов гоняли до тех пор, пока игровое псевдосознание еще могло запоминать новые навыки и знания. Среди которых в основном были базовые.

Такие как: строевая, меч, щит, тактика на пересеченной и базовые знания о творящемся на тверди земной. Куда его взвод и забросили уже спустя неделю.

Далее потянулись скучные и однообразные месяцы полноценных тренировок и жуткие, вполне боевые выходы. После которых новички порой с ужасом просыпались по ночам.

И мысль, что придется вернуться в капсулу, чтобы не нарушить условие договора найма с гильдией, не всегда вызывала радость. Ой не за собирание цветочков платили новым рекрутам.

Но, со временем, ужасы не в меру реалистичной игры стали повседневными и привычными. Благо все происходящее в капсуле воспринималось после выхода, будто просмотренный вирт-фильм. Яркий и красочный, но это вроде как было хоть и с тобой, но не совсем.

Вместе с другими новобранцами Еремея закрепили за передовой крепостью гильдии, что клыками вгрызались в плоть переменчивого фронтира.

Пограничья, что отделял земли нормального мира и магического излома, образовавшегося после того самого взрыва на астральных путях. Вел этот разлом теперь вовсе неизвестно куда. Настолько разные создания оттуда показывались временами.

Карты там не работали, показывая все время что-то разное. Солнце двигалось по странной траектории, а местность часто менялась. Считалось за удачу, если из похода в ту сторону вообще удавалось вернуться обратно не через смерть.

Собственно, с местными властями договорились именно на тех условиях, что игроки займут передовые позиции на пути всяких чудищ. И будут оборонять своими неумирающими окончательно телами города и села, а те станут к ним терпимее.

Справедливостью тут и не пахло конечно. Но и жителей этого мира можно было понять, для них то жизнь вполне конечна и каких чудищ сильнее опасаться еще большой вопрос.

Еремей прекрасно себе представлял, чем прославились первые игроки, едва попав в мир. На них и по сию пору поглядывали порой, как индейцы северной Америки на колонистов.

А спустя еще полгода он оказался в числе тех, кто штурмовал непонятно как возникший посреди лесов фронтира оплот чернокнижников. Те и сами были не рады такому совпадению, пытались сбежать да вывезти все свое добро.

Только вот направление выбрали не лучшее. Вглубь излома, откуда уже накатывали волны ошалевших монстров, больше походивших на микробов размером с лося.

Во всяком случае у Еремея они вызывали ассоциации с тем, что он впервые увидел в микроскоп на биологии. Одно слово, твари. То есть сотворенные магией создания. Из токов мировых энергий обращенные в материю, да ими же и питающиеся по большей части.

Вовсе при этом не брезгуя добыть немного питательных калорий из живой или неживой материи, каждое в меру своей биологии.

От тварей игроки отбились, а вот чернокнижники от игроков уже нет. Так к нему и попала одна жутковатая книжица. Черная, жженая обложка была гладкой как стекло, но при этом легко сгибалась будто кожаная.

Каждый пожелтевший лист этой рукописи был исписан смазанными строчками текста на непонятном языке. Еще менее понятными символами, выведенными с большим искусством да идеальной формы сложными фигурами, что занимали всегда целый лист с двух сторон.

Едва дождавшись окончания очередного срока найма у гильдии, Еремей поспешил в ближайший город, чтобы сбыть трофеи, как делал каждый раз.

Знакомый вроде бы скупщик, к которому он обычно приходил с редкими трофеями, так странно на него посмотрел и так выпятил губу, пытаясь изобразить скуку и безразличие к какой-то там книжонке, что сразу стало ясно. Вещь в хозяйстве крайне нужная и дорогая.

Отбиться от него стоило больших стараний. Тот сперва предлагал непонятно малые суммы в грошах, после чего быстро перешел на серебро, схватив посетителя за руку.

А когда Еремей начал вырываться и прятать тетрадь, радуясь, что за основные трофеи уже все получил, то позеленевший и выпучивший глазищи старик с мощным носом уже вовсю неразборчиво вопил о золоте, истерично взвизгивая.

Это было так жутко, что парень начал вырываться уже по-настоящему и сбежал по кривой улочке не оглядываясь.

На полпути к городским вратам, за ним увязались какие-то скользкие типы. По двое-трое они мелькали в проулках, следя за ним и преследуя параллельными улицами до самых ворот. Где его спасли от них знакомые из городовой стражи.

Еремей кинулся к ним как к родным и, после короткого разговора, напросился в охрану, стоявшего у ворот, торгового каравана.

Тем же вечером в караване отыскался лысый дядька в черном дорожном плаще, который и просветил Еремея касательно добытого им трактата тайных знаний.

Просто подошел к его костру на ночной стоянке и отвел к своему возу под предлогом беседы. Там сразу и поведал, что от вещей молодого воина, просто разит нехорошими знаниями. А на чернокнижника тот отнюдь не похож.

Значит тайный трактат представляет серьезную угрозу и тому, кто его носит, и окружающим. От него нужно немедленно или избавиться, или закопать в стороне от дороги, пока не найдется покупатель, коли охота шкурой рисковать.

Себе забирать тоже наотрез отказался. Вкрадчиво пояснив, что такие вещи оставляют в мирных краях отчетливый след, по которому на них выйдут или маги, или ведьмы, или ордена веры, или настоящие чернокнижники. И он не хочет, чтобы те за такую вещь вырезали караван до последней мыши.

А когда узнал, что трактат уже засвечен у торговца редкостями, сделал такое лицо, будто впервые видит собеседника. Подчеркнуто вежливо пожелал доброй ночи и развернулся, чтобы забраться на свой воз.

Больших трудов, нытья и угроз, достать его всеми своими бессмертными силами, стоило, чтобы добиться хоть каких-то ответов. Только к утру лысый согласился взять в руки книжку, полистал, скривился и вернул назад.

Задумчиво покачал головой, явно неуверенный стоит ли говорить о своих выводах. А затем выдал судьбоносное известие.

Сам он тайные искусства изучает уже лет сорок, однако трактат для него становится тайной уже после десятка страниц. Дальше он замолк и молчал, пока Еремей не высыпал перед ним остатки полученного давеча от скупщика в местной твердой валюте, добавив, что сразу же сбежит из каравана.

Пожевав губами, тот все же озвучил примерную научную стоимость содержимого, измеряемую в полцарствах и вязанках ручек принцесс. Подчеркнув, что продать трактат не выйдет. Потенциальные покупатели служат очень непростым людям. А за такую вещь даже неумирающему устроят весьма веселую жизнь.

Сами же неумирающие не в числе последних. Учитывая, что обладать ею простой воин не может никак. Не тот уровень. За вещь платить не станут. А просто отберут силой.

«Это как техническая документация по ядерному синтезу в вакууме, попавшая в руки к сантехнику, — подумалось ему тогда.»

Из всех этих ужасов был сделан единственный разумный вывод-выход. Нужно стать мистиком самому. А поскольку бывшие наниматели скоро вызнают, какую вещицу он умыкнул в рабочее время, следует еще и игровое тело сменить вместе с псевдосознанием.

***

Жил Еремей там же, где и работал, в капсульной гостинице при развлекательном парке, и мотивация карьерного роста буквально распирала молодого человека изнутри. А тут перспектива, буквально взлететь ракетой. Бесценный артефакт, что нельзя продать, но можно освоить самому, монетизируя услуги персонажа.

Во всяком случае так это виделось тогда. Когда ночью он сбежал из каравана в лес, нашел отличное место для закладки чудо «книжули» и, напевая странные слова, зарыл под приметным камнем на полянке ключ к своему будущему.

Тщательно запомнил все приметы места, проговаривая в голове ориентиры местной карты, чтобы выйдя в реал помнить их уже как собственные воспоминания.

По окончанию игровой сессии Еремей выбрался из капсулы. Забрался в свою уютную персональную норку и начал изучать все доступное в вирт-сети о профессии мистика.

Несмотря на скудность и отрывочность, по причине закрытости проекта от распространения информации, найденное все же позволило продумать некий план действий.

Засыпая, он прокручивал его в голове снова и снова. Утром предстояло столько всего сделать. Как раз его псевдосознание в системе будет полностью обнулено и можно будет войти в систему с новым.

Задумано — сделано. Первым делом Еремей выбрал тело с уже развитыми навыками мистицизма. И сразу рванул в мир, чтобы не утратить присущих аватару знаний.

Беда была лишь в том, что эти знания находились у вырванного из тела духа. А те болтались обычно не вокруг астральной мировой оболочки, а вполне на поверхности. Как правило там же, где погибли. Изредка — где жили.

Риск, что дух болтается именно в месте своей смерти был весьма велик. А всякому игроку известно, что большинство доступных к подселению аватаров погибло именно на месте прокола в бездну миров. То есть в центре магического излома, окруженного фронтиром.

Те, кого туда закидывало, рассказывали всякие ужасы. И уж конечно добраться оттуда до ближайшего портала на древние дороги было непосильной задачей для одиночки.

Да что там выбраться. Даже на солидном расстоянии в сотню километров от края, места считаются дикими и даже игроки, иначе как строем туда не ходят.

При всем при этом Еремей был готов рискнуть и потратить на свою затею несколько суток. Всего ему было доступно лишь пять обнулений. Прошли времена безлимитных вторых шансов. Но ему повезло и выбранный носитель болтался под самым обычным небом в какой-то мирной глуши.

Первые впечатления от нового вместилища сознания были совершенно иными, чем в прошлый раз. Сброшенное недавно тело принадлежало простому деревенскому парню и максимально подходило ему самому, не вызывая никакого диссонанса в ощущениях и реакциях.

К тому же первый выход из древних путей Еремей тогда совершил в искусственной локации, так и не воссоединив занятое тело и повисший на земле дух. От чего часть памяти и личности носителя утратилась безвозвратно. А реакции стали рафинированными и нераздражающими.

Новое тело обладало собственным ярко выраженным характером, мнением и чувствами, которые непрерывно давили и мяли сознание парня в первые часы.

Мнения и чувства эти были совершенно чуждыми и непривычными. Одни и те же вещи вызывали у него теперь совершенно чуждые эмоции и побуждения.

Помучавшись раздвоением личности, и дыша, как было рекомендовано в короткой заметке по воссоединению тела с духом, он ощутил, как смятение ослабевает.

Ощущения перестают вызывать раздражение и панику. После чего потусторонние мысли мягко уступили его воле, став обычным фоном.

Говорили, что псевдосознание так калибруется под тебя, подстраивая комфортный симбиоз разумов.

Искусственного, через которое происходит взаимодействие с миром и запись новых нейросвязей в псевдомозгах капсулы.

И реального, которое к нему подключается, а после выхода из капсулы оставляет себе только пережитые впечатления и воспоминания. Но не сохраняет в реальном мозгу обретенные навыки и способности, что могло бы его перегрузить.

Заодно это не дает игрокам стать матерыми убийцами или заработать себе маниакальное расстройство.

Окончательно придя в себя, Еремей увидел вокруг себя развалины какой-то заброшенной каменной постройки посреди редколесья. Быстро сориентировался, как учили в прошлой игровой жизни и пошел к ближайшим холмам.

Выбравшись на тракт, он вызнал у первых же встреченных путников название ближайшего крупного города.

Сперва его положение казалось просто идеальным. Выбросило то прямо возле мирного захолустного Триптана. В дне пути, от которого, торчал возле баронского замка ближайший древний портал.

По соглашению с владетелем, его привели в рабочее состояние игроки. Они же поддерживали свою инфраструктуру вокруг и дорогу, построенную ими от ближайшего тракта.

Едва оказавшись рядом со здоровенным каменными глыбами, образующими подобие огромного дверного проема, размером с городские ворота, Еремей быстро нашел пару игроков, что следили за работой портала.

Быстро показав личный журнал и пустые запястья без полагающегося новичку браслета, он убедил их открыть для него портал до ближайшего астрального острова.

В два счета Еремей оказался в довольно крупном кармане реальности для игроков. Целая обширная долина с озером и ручейками, стекающими с крутых холмов.

Небо озарялось ярким магическим огнем, обеспечивающим вполне сносное освещение. Довольно благоустроенный городок в центре и полноценная арка портала, из которого непрерывно входили и выходили игроки. Место называлось Астафие и было вполне мирным и спокойным.

Предназначенное не только для новоприбывших, оно служило заодно и тамбуром для игроков с поверхности.

Здесь можно было безопасно и спокойно оставить любые вещи на хранение. Переместиться к другому порталу в другом кармане реальности, или даже на земле, если в твоем браслете есть его координаты.

Достаточно просто договориться об этом с дежурным распорядителем порталов.

Поэтому главной целью посещения было все же получение причитающегося каждому колонисту портального браслета. Что связывал его с любым посещенным местом на астральных дорогах.

Иначе после смерти тело вновь и вновь возвращалось бы к духу носителя. Туда, где игрок с ним впервые воссоединился при таком способе входа в мир, какой использовал Еремей.

Умирали игроки частенько, в силу живости отношения к игровому миру, что приводило к впустую потраченному времени.

Много горя хлебнули первые игроки, бросаемые сразу в незнакомые и недружелюбные объятия чуждой реальности.

Настолько реальной, что далеко не каждый захочет вернуться в нее на роль безродного пришельца, непонятного и опасного для местных жителей. Без возможности сбежать или спрятаться от угроз в уютном и контролируемом уголке.

Отстояв короткую очередь, Еремей получил все причитающееся новичку и первым же делом направился в сторону учителей для желающих освоить воровские навыки.

Собственно, большего ему и не требовалось для исполнения плана. Носитель ощущался вполне подкованным во всяких магических делах. Настолько, что даже думать об этом было пока жутковато. Такими потусторонними и непонятными понятиями веяло из его памяти.

Осваивать новые для носителя навыки воровства да скрытного проникновения на объекты, пришлось вполне натурально ползая в тенях и разбирая примитивные замки с помощью ржавых инструментов.

А опытный инструктор, за неполные шесть часов, позволил скрестить практику и теорию во вполне ощутимые навыки. Чтобы каждый в их группе из десятка прохиндеев и одного бледного умника мог вполне уверенно, по мнению наставника, забраться в торговую лавку и спереть учетную книгу, не потревожив стражников.

Роль которых выполняли забавно квохчущие куры. Забавно, если они поднимали тревогу другому адепту взлома. Если они кудахтали на тебя, то ты с гарантией ловил спиной палку наставника. И после уже мог сколько угодно сомневаться в его словах о том, что это дает прибавку к скорости получения опыта.

Будучи уверенным в своих планах, твердой походкой, Еремей проигнорировал боевые курсы для начинающих, сразу вернувшись порталом обратно в Триптан.

Вызнал расположение книжной лавки. И совершил дерзкий ночной набег. Завершившийся триумфальным обретением широкой и увесистой тетради в порыжелом, кожаном переплете.

Первый трактат, на основании которого предстояло осваивать тайные науки или науки о тайном, «мистика прогенитор», как подсказало ему псевдо-знание.

До того момента, когда ему станут подвластны первые страницы из зарытого в тайнике бесценного хранилища тайн, предстояло самостоятельно осваивать мастерство.

По крайней мере, чтобы просто суметь укрыть астральный след опасной вещицы. А путь теперь будет лежать на север, к границе вольных городов. Через баронские земли поля и холмы. И по самому краю дремучих восточных лесов. Что стояли на страже фронтира и излома, который зрачком кошачьего глаза протянулся с севера на юг, через весь континент.

На обретении первого трактата триумфы Еремея закончились и пришла затяжная череда поражений. Невзгоды швыряли и кувыркали так, будто его с лестницы спустили за то самое воровство, запретной между прочим литературы, и он задом пересчитал все ступеньки до самого подвального дна.

Сперва выперли из города, как голодранца. Едва стража обнаружила его бредущим по улице утром. Затем он еле сбежал от волков, переждав ночь на дереве.

Селяне отказались пустить его за околицу, а детишки едва завидев принимались плакать. Целую неделю он, после основной работы, погружался в игру и добивался хоть какого-то прогресса по своей новой профессии.

Выходя из игры, Еремей был вынужден оставлять бесчувственного аватара в древесных кронах, от мелких хищников и бандитов. В свободное время осваивал трактат и внимательно переписывал для себя важное в личный журнал.

Наворованные, еще во время обучения воровству, вяленные куриные ножки позволяли пока не тратить время на поиски пропитания. Но так не могло долго продолжаться.

Без средств к существованию придется возвращаться назад в долину и искать черную работу, что означало огромную потерю времени.

Начинающему мистику казалось, что иначе как изгоняя нечисть и снимая привороты-отвороты для благодарных селян, он научиться ничему не сможет.

Очень уж мало у него было опыта самостоятельной игры в этом проекте. Служа в гильдии, делаешь что скажут и не думаешь лишний раз «почему».

Но, вот он, момент истины. Первое дело и первый успех. И первое лобовое столкновение как мистика с реалиями данного мира. Никто не видел в нем заклинателя банок с водой, гипнотизера и повелителя тайн мироздания.

А видели странного и вредного «колдунишку», от которых один вред. С другой стороны, и бед то никаких в округе по его профилю не случалось совершенно. Далеко от фронтира, беды все исключительно от людей.

***

Еремей мысленно прокрутил в голове весь свой путь от зажатого в боевой перчатке черного переплета, до пыльной дороги на зубах. И полностью успокоился да пришел в себя. Выходило, что он сам загнал себя в тупик. Который вовсе не тупик, раз из него есть аж два выхода.

Забыть про бесценную «книжулю», обнулиться еще раз и больше не страдать ерундой, попытавшись выслужиться в каком-нибудь другом клане, сев на нормальный оклад и долю в трофеях.

Или сжать в кулачки пальцы на ногах и продолжить идти к успеху на руках, раз уж перевернул всё с ног на голову. Поставив неопределенный успех впереди игрового пути к нему.

Медленно поднимаясь на ноги, он осмотрел то, обо что споткнулся. Если бы не облепившая губы пыль, он бы криво ухмыльнулся. Грязным комом оказался драный плащ, выкинутый видимо каким-то обозником прямо на ходу.

По причине ветхости, он мог разве что наготу прикрывать. И именно этого парню сейчас и не хватало.

Посчитав это хорошим знаком, Еремей завернулся в грязную тряпку. И побрел вперед уже значительно бодрее. Кто-то не сильно требовательный, мог бы даже предположить по его походке уверенность в завтрашнем дне, но это не точно.

***

«Радует хоть, что дороги тут отсыпают речной галькой. Мелкой и обкатанной. Не то чтобы приятно, но лучше, чем щебень или по кустам да буреломам прыгать, — размышлял Еремей, флегматично топая на восток по тракту. Все дальше от баронских селений, появляться в которых теперь было однозначно опасно.»

Долго еще одинокого путника сопровождали только хруст камушков на тракте да шелестящий гул древесных крон, выстроившегося вдоль дороги леса. Посвист и щебетание птиц да возня мелких животных в придорожных кустах.

Но, вот затянувшаяся идиллия наконец завершилась. И к ним торжественно присоединились приближающиеся раскаты грома с порывами ветра. Волей не волей пришлось шмыгнуть в придорожный лесок и, подскакивая голыми пятками на особо острых ветках, метаться в поисках укрытия.

Еремей как раз успел забраться под разлапистые ветви какого-то дерева с широкими листьями, отдаленно схожего по форме с елью, как с неба хлынули настоящие потоки дождя. Они часто забарабанили по листве, погружая лес в какофонию дробного шума, будто на современной электронной тусовке.

К собственному удивлению, парень ощутил, как заныли зубы. Вот точно помнил, что в прошлой игровой жизни вообще никаких неудобств не испытывал от дождя.

Ни в снег и мороз, ни в жару, зной и ливни. Все его прошлому телу было ни по чем. В реальном мире он тоже мог надолго уходить в лес, зажав мольберту под мышкой да закинув дедов рюкзачок на плечо. Сказывалось провинциальное детство.

Нынешнее тело, начало тревожно оглядываться, едва оказавшись на открытом пространстве, а в потемневшем лесу и вовсе затряслось напуганной мышью. И с этим нужно было срочно что-то делать. Волнами накатывавшая паника мешала сосредоточиться и давила изнутри.

Крутясь в художественных тусовках он, как и все, был знаком с эзотерическими практиками и представлениями. Не теряющими модности в кругу творческих людей уже с сотню лет.

Справедливо рассудив, что внутреннему «Я» от медитации должно тоже стать поспокойнее, Еремей сел, скрестил ноги и сложил пальцы в колечки.

И, затянул вовсе не ту мантру, какую собирался. Вместо простейшей «Ом», из его горла вдруг потекли совсем незнакомые и непонятные звуки:

— Ас шар-ра нах-ха трухо, вин уор-р атор-р ре-шунар-р, — изливалось густое басовитое полугудение, полустон.

Невозможно было сопротивляться этому внутреннему зову, изливающемуся в дрожащую полутьму. А на втором круге, последние мысли о сопротивлении полностью пропали, уступив место концентрации и сосредоточению на своих внутренних ощущениях.

А ощущал Еремей себя больше не парнем из глубинки, ищущим своего места в жизни, а молодым харати, что погиб в тайном храме теней жизни, так и не завершив обучения.

Ощущал смятение, потрясение и страх от соседства чьего-то чуждого разума в своем, но уже ненастоящем теле.

Уж это он мог определить с легкостью. Ничего настоящего в его нынешнем состоянии не было. Слепленная из вселенских сил оболочка, оборванный слепок духа и какие-то жуткие внемировые силы, что сковали все воедино нерушимой волей своих законов.

«Он не должен быть, его разорвало, вышвырнуло из мира живых. Но не в тень смерти, а вовне, где нет ничего, — заполнили сознание панические мысли.»

Больших трудов стоило осознаться снова. Сработало только названное имя носителя, что Еремей запомнил на этапе выбора аватара. «Азар Шай», с ударением на первую «А», отчего хотелось называться просто «Аз».

Видимо придется называться по-новому, иначе и чердаку протечь недолго. Хоть в игре, а приятного мало.

С облегчением открыв глаза, заново рожденный под именем «Аз», обнаружил, что дождь уже закончился. Вокруг больше не сгущаются сумерки, а занимается алая заря.

Так что Еремей только порадовался тому, что погружался в свой выходной день и прошла лишь часть первой трехдневной игровой сессии.

Пахло одуряюще густой свежестью и тем непередаваемым букетом ароматов, какой можно вдохнуть только в лесу. Воодушевленный и восторженный, он потянулся наружу из-под густой кроны.

И, рухнул лицом в палые бурые листья на земле. Заворочался и застонал, только сейчас осознав, насколько затекли его ноги и онемело все тело от ночного холода и сырости.

Корчась и хрипя от боли, будто в каждую клеточку тела медленно втыкали раскаленные иглы, он перевернулся на спину и долго смотрел на проблески краснеющего ночного неба в сходящихся над головой кронах деревьев. Пока тело не перестало корёжить, и оно не налилось ровным спокойным теплом.

Парень тяжело вздохнул и, стараясь не хмуриться, побрел между деревьями не разбирая дороги.

Кутался Азар в оборванный плащ, что после специфичной стирки обрел свой цвет. Изначально иссиня-черный, он сильно порыжел и выцвел ниже пояса.

Один из широких рукавов был оторван совсем, а второй сильно обтрепался и оканчивался измочаленными рваными ленточками, будто его ножом изрезали.

«Или клыками погрызли, — вдруг подумалось отстраненно и предупреждающе. — Да и рыжие пятна, так ли от солнца появились.»

Но додумать эту мысль он не успел. Босые ноги, в закопчённых портках, вынесли его на край обрыва, что тянулся в обе стороны насколько хватало глаз.

— Плато Нумер. Так вот какой вид с тебя открывается на дремучие леса востока, — прошептал Еремей завороженно.

Широко раскрытыми глазами парень от души залюбовался открывшимся с возвышения видом, что заливала краска восходного солнца.

Огромное на рассвете и закате, оно постепенно сужалось к полудню становясь не больше любой из нескольких лун, что изредка всплывали над небосводом.

Перелески и поля, по которым он шел до этого, резко обрывались отвесным косогором.

Еремей провел взглядом по горизонту, очерченному зелёным рельефом древесных крон. Внизу, всего в полусотне метров, расстилалось сплошное лесное море.

Темно-зеленое, шелестящее, дремучее. Оно тянулось до самого восточного горизонта. Где-то там, за баронскими лесами, должна была начинаться страна Навея, такая же дремучая и древняя.

А на севере, за излучиной великой северной реки Урлы, находилась цель его путешествия. Вольные города на страже северного края магического излома. Там он еще не так давно нес службу.

Ну, точнее, вольные города держались от фронтира подальше, посылая туда игроков и милостиво разрешая им строить небольшие крепостицы и кое-как возделывать земли вокруг, на свой страх и риск.

А также, вербовать себе рекрутов в городах из наиболее отчаянных и бесполезных обществу. Кто еще пойдет на корм чудищам всяким добровольно.

В тех краях, как нигде ощущалось, насколько далеки живущие в этом мире, от осознания пропасти, которая у них буквально за забором.

На юге, в пустынях, игроки захватывали и основывали целые города и деревни, замыкая вокруг излома кольцо. Пользуясь тем, что местные власти слабы и разобщены. При этом вступали в союзы с более сильными соседями и организовывали с ними совместную оборону.

Южные гномы, кочевники и союз орочьх племен оказывались объединены через игроков в единую силу. Со своей промышленностью, многочисленными стадами и организованными воинами.

С ними в союзе была и Навея, которая поставляла бесчисленные дары леса и торговала в основном честно. Что делало эти страны основой ограждения излома.

Остальные же государства, если и замечали разверзшуюся по соседству бездну, то лишь в контексте того, что она хоть как-то купирует растущую угрозу со стороны неумирающих пришельцев.

Ну, еще ослабляет и связывает тех, кто оказался на ее границе, постоянных соперников, которых можно было сбросить со счетов и мирно вцепиться в горло ближайшим партнерам по политической борьбе.

А ведь когда-то все человеческие государства были неграмотными варварами, что сплотились ради общего врага. И победили ведь, переняв все достижения ушедшей цивилизации. Ну или те, что сочли полезными.

Отвлекаясь от чужих для него проблем, Еремей попытался вспомнить название города и ориентиры заветного места с тайником. К его собственному ужасу это вышло уже совсем не так легко.

После ночного слияния с духом аватара, личные воспоминания поблекли и выцвели. Будто слышанные на скучном уроке в средней школе. Только остановив поток сознания и расслабившись, он смог выдавить название из глубины памяти.

Миртор, вольный город за рекой. По северному тракту до ручья. Затем у груды камней, бывших когда-то водяной мельницей, в лес до неширокой поляны.

Там у раскидистого и самого толстого дерева, под камнем, укутанная во много слоев ткани и кожи, закопана полученная от того лысого, бледного хмыря шкатулка. В которой и хранится залог его будущего благосостояния.

Шкатулка должна была заглушить исходящие от трактата эманации и сделать его невидимым.

Во всяком случае лысый книжник потребовал поместить в нее трактат как можно скорее, явно опасаясь преследования по признаку наличия в караване запретной документации.

Встряхнувшись, Аз вдел руки в остатки рукавов на плаще, запахнул его поплотнее и решил попытать счастья в лежащих под ним лесах.

Отчетливо вдруг вспомнил, что там должны быть и деревушки углежогов с лесниками, и небольшие городки. Они как бусинки нанизывались на единственный в этих краях торговый тракт, вьющийся по лесным чащам, перескакивая мостиками через ручьи и речушки.

Пограничные с Навеей вольные баронства хоть и были беднее прочих, но тем не менее уверенно сопротивлялись попыткам соседей присвоить себе их леса.

Люди тут жили далекие от цивилизации, зато куда как боевитые и решительные, в отличии от затюканных баронами землепашцев с плато.

Тут не было ни орденов веры, ни рыцарей, ни держащих все в кулаке волшебников. Что подобно богачам легко подминали под себя всю деловую жизнь там, где им удавалось закрепить свое влияние.

На все это Еремей насмотрелся еще в вольных городах, где каждый Бургомистр сам выбирал, какое лихо посадить на шею себе и жителям города.

«Глядишь лесные люди не будут от меня так шарахаться да вилами гонять. Нет у них вил. Ага, зато топоры есть, — хмыкнул он про себя. — А еще у них в лесах вроде, и свои ведуны должны быть, но не в каждой же деревне, хм…»

Не успев даже додумать мысль, Аз вдруг взмахнул руками и рухнул вниз вместе с кустиком, что стоял на самом краю обрыва и едва там держался за глинистую почву.

***

Говорят, что в такие моменты не успеваешь испугаться. Еремей успел. С первого судорожного вдоха, когда земля ухнула вместе с ногами в обрыв.

И до самого последнего тяжелого выдоха у самой опушки леса. До которой он катился, подпрыгивал на осыпающихся камнях, глине и земле, непонятно каким чудом, не свернув себе при этом шею.

Ноги к его удивлению, тоже оказались не переломаны. Вообще ничего кроме ссадин, ушибов и грязи на нем не оставил подобный способ преодолевать подъем в обратном направлении.

Покряхтев да кое-как поднявшись на четвереньки, он посмотрел вглубь подлеска в поисках тропинки или хоть каких примет.

И, естественно не нашел вообще никаких следов человека.

Повздыхал обреченно и, кое как встав на ноги, поплелся в лес. Преодолевая сопротивление плотных ветвей молодых деревьев и кустов, он уже с теплом вспоминал гладкие, круглые камешки торгового тракта.

Методом охов и вскриков выяснилось, что босым дальше идти нет совсем никакой возможности.

Колючие кустики и незаметные под палой листвой сухие веточки с шипами, отмели саму мысль о такой возможности. А поскольку из одежды на нем был только драный кожаный плащ и обгорелые штаны, то вариант был всего один.

Предварительно проверив, держит ли кожа плаща шипы, Азар удовлетворенно принялся отрывать оставшийся ему в наследство драный рукав и мастерить из него обмотки на ноги.

Пара минут, и он уже осторожно крадется в подлеске между раскидистых деревьев.

Мощные кроны гулко шумят, наполняя лес шелестящим фоном, в котором нельзя разобрать более никаких других звуков.

Постепенно подлесок стал реже и наконец совсем исчез. Вокруг, будто хаотичная колоннада, высятся только древесные стволы. Ветви различных деревьев толстыми голыми руками изгибаются и переплетаются, будто поддерживая арочные своды густых крон.

Возникло и становилось только сильнее чувство торжественности и важности момента.

Будто ребенком впервые попадаешь в храм и, не зная, как себя вести, замираешь на входе. И все выше и выше задираешь подбородок, да так и стоишь, разглядывая расписные потолки с открытым ртом.

Вот и сейчас он невольно залюбовался храмом дремучего леса, сотворенным природой. Совершенно забыв уже, как это бывало и ранее, что все вокруг сделано в компьютере машинами по одним им ведомым алгоритмам. Что все вокруг ненастоящее.

Здесь и сейчас все было куда более настоящим, чем его каморка в капсульном отеле.

Еремей будто по щелчку пальцев перенесся в детство. В лес, по которому бегал до школьного возраста, не представляя, как в нем можно заблудиться.

Повинуясь чутью, он тогда безошибочно отыскивал и лозы дикого винограда на деревьях, и лесные ягоды, и кислицу, и грибы, что можно было поджарить на маленьком костерке.

Снова вдруг почувствовал себя в родной стихии. Пригляделся и почудилось, что между деревьев змеится едва различимая тропинка.

Подошел ближе, и в самом деле смог различить следы, оставленные прошедшими тут людьми.

Приободрившись, более уверенно зашагал по направлению разлета листьев от едва различимых следов. Совершенно забыв уже, что леса в этих краях не славятся своей безопасностью.

В прошлой игровой жизни его остались все погони и бегства, охоты и сражения с одичалыми чудищами, пролитая кровь и пережитые ужасы.

Ничто более его не тревожило. Не тянулась рука к оружию, промораживая страхом, если наткнулась на пустой пояс. Не искал взгляд товарищей, крадущихся по кустам. Не ожидал он подмоги и не примечал укрытий да мест возможной засады по пути.

«Ремка, Трут, Грек, ближе к группе, не отрывайтесь, — мог бы он услышать привычный голос командира. Как раньше в похожих лесах, во время затяжных рейдов.»

Мог бы вспомнить все, или хоть то, что это когда-то было. Если бы захотел. Но ему не хотелось.

Ноги сами несли его под волшебным занавесом из шепчущихся крон и дождиком, льющихся меж листвы, солнечных лучиков. На лице сама собой играла спокойная улыбка.

Еремею хотелось что-то сделать, но он не помнил, что. Его обуревали чувства, но он не помнил, что это вдохновение художника.

Чувства накатывали и не находили выхода, поднимая его все выше, будто перина из облаков, возносящая к небесам.

Естественно это не продолжалось долго. Залюбовавшись игрой солнечных зайчиков на качающихся ветвях, он не заметил, как тропинка резко вильнула по склону в сторону. И с почти детским вскриком обиды, снова покатился по наклонной.

Невысокий распадок с тонким ручейком на дне, не застал бы его врасплох и не доставил бы никаких неудобств, смотри он под ноги.

А так Азар кубарем докатился по очередному косогору до самой низинки и с размаху окунулся в лицом в воду.

Мгновенно смылось сонное восхищение, и он взбодрился до, подобающего ситуации, уровня серьезности.

Фыркая и отплевываясь, Еремей поднялся на ноги. Огляделся в поисках тропы и, не найдя вообще никаких следов, поплелся вдоль течения ручья. Справедливо прикидывая, что деревню в трех соснах не поставишь. Обязательно нужна вода.

Вообще-то с плато стекало множество ручейков, и было их значительно больше, чем деревень в лесу. Но на его счастье, найденная ранее тропка вилась в том же самом направлении, незаметная на вершине косогора.

И не успело еще стемнеть, как он разобрал в лесном шуме первые посторонние звуки. До боли знакомые крики домашней птицы и стук топоров по дереву.

Обрадовавшись, будто плутал по лесу не один день и вышел к родной деревне, он заторопился вперед. Спотыкаясь на каждом шагу и стараясь не поскользнуться на мокрых возле ручья листьях.

Но вовремя одумался и принялся с энтузиазмом умываться да приводить свой внешний вид в чистоту. Раз уж порядок ему наводить не из чего.

Наконец заметив, что в воде больше не остается мутных разводов от рук, проводящих по одежде, лицу и открытым частям тела, он заторопился к деревне еще быстрее.

Там его спешка не прошла незамеченной. А вот для него самого, долгожданная встреча произошла именно что внезапно.

Буквально из ниоткуда возникли двое невысоких бородатых мужиков в расстегнутых рубахах и ловко орудуя обычными палками обездвижили его прямо на ходу.

Не говоря ни слова, обыскали и, не найдя вообще ничего, кроме дорожной сумки на поясе, принялись допрашивать кто такой и чего надо.

Собрав всю важность и уверенность, присущие таинственному магу, который решил посетить нуждающееся в его мудрости поселение, Еремей принялся вкрадчиво представляться.

И был грубо прерван ближайшим мужиком, тот просто схватил его за отворот плаща и притянув к себе зарычал что-то неразборчивое. Понятно было только, что он ему не поверил вроде.

Мысленно жалея о поспешном решении покинуть края веткопоклонников, Азар протестующе поднял руки вверх и зачастил, что он мирный путник и никому зла не желает.

Но мужчину это явно не убедило, тот потянул его еще сильнее. И неизвестно чем бы все закончилось, если бы не вмешался другой мужик.

— Пусть Голова сам решает, что с этим чудином утворить потребно. На то он и Голова, чтобы промеж нас решения вести, — пробасил тот.

И тоже, без особых церемоний, отобрал тощую фигуру у товарища. Просто потянув его к деревенскому частоколу с большей силой, чем второй тянул к ближайшим кустам.

«Второму» ничего не осталось, кроме как плестись позади с угрюмым видом, будто надеясь, что пленник начнет вырываться или, лучше того, убежать попробует.

Ничего такого пленник делать совершенно не планировал. Более того, готов был покрепче сжать пальцы своего заступника на отвороте плаща, чтобы выглядеть посмирнее да покладистей.

За частокол его не повели. «Второй» с неохотой пошел искать некоего «Голову», пока «Первый» о чем-то болтал с товарищем у примитивных бревенчатых ворот.

Стражник же вообще делал вид, будто полуголого мужика, приведенного из лесу, просто не существует.

Зато детишки и женщины, сновавшие вокруг деревни, его определенно замечали. И охая да взвизгивая, припускали в другом направлении. Причем похоже вовсе забывая куда и зачем шли.

Происходящее уже сложно было объяснить. На него и ранее не бросались деревенские девчонки раскинув объятия, но это уже было слишком.

Недолгое ожидание, не сулящей доброго участи, прекратил появившийся из ворот «Голова».

Определить его можно было издалека. Неуместный по деревенским меркам синий кафтан с расшитыми завязками, отделанная мехом шапка с ярким пером на серебряной броши, синие же шаровары и кожаные сапоги с заостренными носками.

Широкий и коренастый, он вышагивал так твердо, будто это было одновременно и великой честью, и единственным его занятием в жизни. Ходить кругом с важным видом.

Длинные, вислые усы на бритом лице покачивались на каждом шагу, подчеркивая равнодушие носителя к тревогам окружающего мира.

В данный момент к тому мужику, что шел позади. Тот чуть ли не подгонял Голову, втолковывая что-то своим неразборчивым рыком и обвинительно тыча пальцем в сторону невзрачного паренька. Что старательно смотрел в иную, от указующего перста, сторону.

Голова подошел. Проигнорировал витиеватое приветствие от незваного гостя. Отмерил его многоопытным взглядом сверху донизу. И вдруг заулыбался, охнув и гулко хохотнув:

— Это вот таких заморышей нам теперь страшиться прикажешь Пренар?

— Но этот же сразу видать гад, давить его надоть под суком… — довольно косноязычно ответил названный Пренаром.

— Это я и без тебя порешаю, кого и кудоть-надоть. А теперь двигайте обратно сторожить, до полуночи еще далече, ваш черед никто не отменял.

После этих слов, «Первый» из мужиков почтительно кивнул и, развернувшись, быстро зашагал обратно в лес. Чудесным образом растворившись за первым же стволом дерева.

Пренар напротив, еще пытался что-то ворчать, но под мрачнеющим взглядом Головы, постепенно стих и поплелся следом в лес.

— Ну что чудин лесной, айда погутарим, — позвал Азара Голова и неторопливой походкой направился вокруг поселения к тому самому ручью.

Ничего другого парню не оставалось, кроме как последовать за ним, тревожно оглядываясь по сторонам от прожигающего сквозь плащ недоброго взгляда своего нового знакомого.

Тот если и ушел куда, то совсем недалеко. Только чтобы незаметно приглядывать за несчастным колдуном.

Решив не дожидаться возможных нападок на свою профессию, Еремей решил начать разговор самостоятельно.

Расписал, что странствует в поисках тайн и оказывает магические услуги «за недорого совсем».

Но Голова только кивнул небрежно и продолжил вышагивать вдоль ручья, двигаясь прочь от деревенского частокола.

Тогда Аз решил зайти с другой стороны:

— А чего это уважаемый Голова столь пылкая нелюбовь до меня взвивается в очах люда мирного простите спросить? — завернул он, погуще намешивая простонародных словес.

— А ты хлопец поглянь в лужу то. На рожу свою так-то. А затем на честные лица «люда мирного», — хмыкнул беззлобно тот.

С подрагивающей водной глади, в небольшой запруде посреди ручья, воззрилось на Еремея не просто бледное, а отчетливо сероватое лицо. С не вполне естественным прищуром запавших глаз неопределенного цвета.

А удивленно раскрытый рот, нехорошо привлекал внимание сахарно белыми и несколько более заостренными, чем у приличных людей, зубами. И явно такими от природы. Более на звериные походящими, чем на человеческие.

— Мда, вот и отгадка секретов владения тайными искусствами. Я таких рож и не видал никогда, — вырвалось у него вслух непроизвольно.

— Вот-вот и у нас на селе тож никто промеж себя таких дивов не ведал. А гадать у нас не принято. Да ты и сам представляешься так, что последние сумнения отсыхают. А ну как ты всякую нечисть сам и нагнал сюда, — с ехидной насмешкой подхватил Голова, явно веселясь происходящему.

— Услышал я тебя отец. Буду работать над ребрендингом, — и видя, как рука усатого Головы метнулась творить защитный знак на лбу, поправился. — Представляться буду по-новому говорю.

— А то как же?

— Черный маг Еремей, не приемлю конкурентов от черной магии. Отважу ведьмовство. Отведу порчу и сглаз. Решу ваши беды за счет врагов и соседей ваших. Беру недорого, результат гарантирую.

Староста загоготал в голос, чем привлек внимание односельчан, что держались от них подальше.

Хоть явно и не все слова смог переварить на слух. Оскалившись сытым котом, он по-дружески посоветовал не представляться так в вечном лесу вообще никому. А потом, резко посерьезнев, спросил:

— А на самом деле тебя как звать-то? Меня не проведешь, на пришельцев у меня глаз наметанный.

— Аз.

— Гхм, что так и кличут, — снова хохотнул он. — Это что ж тогда, как тебе следует представляться, а? Аз есмь Аз.

— Я об этом как-то не подумал, — пробормотал парень, оказавшись в «старословесном» тупике.

— Недавно воплотился значит, ну. Оно и видать, прешь дурнем по лесу, как вол по лужайке, башки не поднимая. Как тебя и не сожрал никто по сю пору незнамо.

Парень вдруг глуповато захлопал глазами, только сейчас осознав, что страхи Азара были вовсе не выдуманными.

В чистом поле представителя странного вида вполне могли вздернуть на суку, если бы пригляделись получше. А в дремучих лесах было небезопасно не только для одиночки без оружия.

Кроме диких тварей тут вполне хватало и разумных охотников до беззащитной добычи, не важно на скольки ногах.

Видя его смятение, весельчак Голова смягчился и уже с большей серьезностью стал задавать уточняющие вопросы касательно возможностей черного мага.

Учитывая натянутое на костлявую фигуру рванье и отсутствие посоха, они вызывали у него известную неуверенность в его компетенции.

— А вот это отец уже совсем другой разговор, так ведь?

— Хм, так-то оно так, токмо сомнений разговорами не избыть.

— Зато раньше ни у кого сомнений не вызывала моя зловредность и противность рожи. Вот пусть она и послужит доказательством моей черно-магической мощи, — завернул Еремей выкручиваясь из ситуации.

Наколдовать то он все равно ничего не мог.

— Ну, мабуть оно так и вернее будет, — мужик крякнул и ещё более снисходительно предложил следовать за ним, чтобы испытать способности Аза.

Еремей важно кивнул и демонстративно вальяжно зашагал следом, всем видом выражая, что он уверенный в своих силах волшебник.

«Сразу нужно было в глухомань идти. Тут народ темный, в сказки еще верит, а своих ведунов на всех не хватает небось. Так глядишь и приживусь понемногу. Главное подать себя с выгодной стороны. И не лыбиться лишний раз, — закончил он мысль уже более мрачно.»

По пути Голова наконец, уже совсем другим тоном, разъяснил, что восьмушку назад, то есть восьмидневной неделей ранее. На баб в лесу чудище напало. Либо колдун какой.

Младшую того самого Пренара утащил видимо с собой. Сноху же самого Головы заколдовал. Так она в себя и не пришла по сю пору.

И теперь у назвавшегося темным колдуном только два выхода из деревни есть. Либо он её расколдует и тогда Голова лично ему провожатых по лесу выделит до следующей деревни, либо нет.

И тогда Пренар его лично удушит особенно хитрым охотничьим манером. Потому как доказать, что он не злодей темный будет «неможно совсем уже».

Ситуация стремительно переставала казаться улучшающейся. Почему-то Азару заранее не хотелось приближаться к мрачной, почерневшей избе, что стояла на отшибе деревни. И к которой Голова двигался уже напрямую.

А когда они подошли к невысокому порогу, и Аз ощутил жуткую вонь потусторонней силы, что сквозила из приоткрытой двери прямо в лицо, нежелание заходить внутрь превратилось в немедленную потребность бежать на свидание с Пренаром и никому больше ничего не доказывать.

Только вот повернувшись к Голове, Еремей вдруг увидел, что тот больше не улыбается.

Важный мужик стал мрачным, лицо посерело не хуже самого Аза, губы сжались в ниточку, а крылья широкого носа раздувались.

Из бревенчатого сруба послышались шаркающие шаги и дверь отворил молодой еще парень. Только выглядел он лет на сорок старше. Осунулся, глаза ввалились и помутнели, руки дрожат, а ноги едва держат.

— Нарким, отрок мой, выискали вот колдуна сведущего в делах темных. Обещался враз расколдовать твою Матрушу. Давай айда с Тятькой, не станем мешати его ворожбе.

Действительно плохо выглядевший парень уставился в глаза новоявленному колдуну. Удовлетворенно кивнул и, вернувшись внутрь, стал едва слышно прощаться с кем-то.

Аз мельком заглянул в проем, разглядев темную комнатушку и застеленную какими-то травами деревенскую кровать посредине.

На ней лежала со скрещенными руками бледная до белоснежности девица. Красивая и жуткая одновременно до дрожи.

— А может травки лучше какой полезной дать пожевать ей, а? Я же на лекаря даже издалека не похож, — скомкано начал Еремей отпираться, пятясь к лесу задом.

— Травки уже все перепробовали. По твоейному делу эта беда колдун.

Едва только сын его вышел из дверей под последние закатные лучи, пробивавшиеся через прогалины в кронах деревьев, Голова, не говоря больше ни слова, крепкою рукою своей, втолкнул Еремея внутрь.

В избе оказалось неожиданно сыро и душно. Гнилостная вонь исходила казалось из самого воздуха, плотного и подсвеченного теми самыми пучками травы, что застилали кровать и свисали с балок низкого, закопченного потолка.

— Ну что, черный маг Еремей, харати Азар Шай, давайте решать, кто из нас приплыл, а кто приехал.