Герои / Сокровища из кювета / Безмолвие скорби / После того, как упали бомбы

Сокровища из кювета

Библия двухсотлетней давности.

Совершенно новая пара кроссовок Эйр Джордан.

Айфон в чехле из леопардовой кожи.

Коробка из-под сигар с прахом. Дорогой спиннинг.

Бархатный Элвис[3] в рамке.

Все еще запакованный гриль Джорджа Формана.

Ржавая банка Сакретс[4], заполненная бизоньими пятицентовиками[5].

Три мертвых щенка в холщовом мешке.

Бумажник с 269 долларами наличными.

Заряженный пистолет.

Золотые часы "Ролекс", сломанные, но все еще красивые.

Мешочек марихуаны на молнии.

Бирюзовый смокинг, скомканный в бумажном пакете.

Потрепанный чемодан, полный заводных обезьян.

Ноутбук с наклейкой "смайлик".

Это всего лишь горстка самых уникальных предметов, которые я нашел разбросанными по травянистой обочине и средней полосе I-95 в Северном Мэриленде. По причинам, которые я не могу понять, женская обувь и компакт-диски являются наиболее распространенными. Однажды я подумал, что нашел мертвое тело, лежащее в траве, но смеркалось, свет был плохим, и оказалось, что это всего лишь манекен - невероятно реалистичный, обнаженный, с надписью "BEAT PENN STATE"[6] на торсе черным маркером. Некоторые люди действительно странные.

Меня зовут Джейк Реннер, но большинство называет меня Рино[7] из-за драки, которую я однажды затеял с большим мексиканцем. Я опустил голову и бросился на него, и мне действительно удалось сбить огромного ублюдка с ног. Он все равно надрал мне задницу, не сильно вспотев, но я немного запачкал его рубашку и получил прозвище и немного уважения от удара.

Мне 34 года, и я уже шесть лет работаю в бригаде по стрижке травы I-95. Несмотря на летнюю жару и влажность в Мэриленде, это неплохая работа; мы работаем восемь месяцев в году и зарабатываем семнадцать долларов в час. Плюс льготы. Для парня без колледжа это лучше, чем укладывать асфальт или работать на стройке, это точно.

Работа простая, но не сказать, чтобы легкая. В основном она состоит из толкания или езды на косилке, или эксплуатации одной из этих больших промышленных газонокосилок. Эти громадины - мощные засасыватели и могут нанести серьезный урон в неосторожных руках. Это первое, чему мы здесь учимся; это не игрушки.

Босс заботится только о двух вещах: трава подстригается и трава подстригается безопасно. Если ваша команда делает эти две вещи, босс практически оставляет вас в покое.

Нас шестеро в моей команде. Я, трое жилистых мексиканцев, которых мы называем Хьюи, Дьюи и Луи в честь мультяшных уток[8], деревенщина с бочкообразной грудью, которого зовут Текс и который почти не разговаривает, и единственный черный парень, которого я когда-либо знал, по имени Кайл. Кайл говорит за всех нас. Парень никогда не умолкает, но это нормально; он обычно смешит нас и тогда время пролетает быстрее.

Некоторые дни на дороге для нас легкая прогулка. Мы подстригаем траву, шутим и потягиваем лимонад с водкой. Движение небольшое, ветер прохладный. Другие дни - только солнечные ожоги, брошенные монетки и выкрикиваемые ругательства из проезжающих машин, сбитые машинами неприятные сюрпризы, измельченные лезвиями наших косилок. Поверьте мне, вы никогда не нюхали ничего более вонючего, чем заполненный подгузник - мы называем его сэндвич с дерьмом, - или гниющий, кишащий личинками сурок, пережеванный и выплюнутый в 30-градусную жару. Получите немного этого сока на свои джинсы, и потребуется три или четыре стирки, чтобы вычистить эту вонь.

Но в основном каждый день мы боремся со скукой. Стрижка травы - это не операция на мозге, а I-95[9] - это единственная охрененно длинная дорога.

Мы называем их сокровищами из кювета.

Это название пришло из разговора за обедом, который мы вели одним душным июльским днем прошлым летом в тени оживленного подземного перехода.

В промежутках между большими, неаккуратными укусами сэндвича с говядиной, Кайл (естественно) выразил свое искреннее разочарование тем, что лишь немногие современные дети когда-нибудь испытают чудо и радость мокрого и распухшего от дождя журнала с девочками (традиционно выуженного из мусорных контейнеров, мусорных баков или канав, но иногда - в редких, счастливых случаях - обнаруженного прямо на улице).

Мы все понимали, откуда это взял Кайл, и разделяли его огорчение. Когда я был ребенком, каждый форт и домик на дереве, которые мы когда-либо строили, имели парочку этих пухлых, со слипшимися страницами, сокровищ. Мы, конечно, не стали бы выбрасывать экземпляр Плейбоя из старого домика на дереве, но мы все сходились во мнении, что чем отвратительнее журналы, тем лучше. Такие драгоценные камни, как Суонк, Пентхаус и Оуи[10], были особенно желанными.

Но в наши дни, со всем этим легко доступным онлайн-порно, эти сокровища из кювета - я с гордостью возьму на себя ответственность за эту маленькую фразу - стали почти на грани исчезновения. Черт возьми, мы даже больше не видели вокруг себя столько домиков на деревьях.

Мы считали, что это чертовски обидно.

Правила были просты: кто нашел, берет себе.

Любое сокровище из кювета, которое вы нашли, вы забираете. Если вы работали в одиночку, когда наткнулись на него, сокровище было вашим. Если вы работали с партнером или партнерами, вы делили вкусняшки в равных долях.

Некоторые парни пытались спрятать свои находки, когда они работали с напарником - если предмет был достаточно мал, обычно срабатывал незаметный пинок рабочим ботинком, - чтобы они могли вернуться позже и притвориться, что нашли его, когда были одни.

Но наша команда была не такой.

Мы все были благодарны за эту работу, и нам нравилось находиться в компании друг друга. Даже Хьюи, Дьюи и Луи. Мы ни черта не понимали из того, что они говорили, но это было нормально; они много работали и обычно делали это с улыбками на лицах.

Мы вшестером держались друг за друга и были искренне счастливы, когда кто-то находил что-нибудь вкусненькое.

Самой любимой находкой Кайла была коробка из-под обуви, полная бейсбольных карточек. Редких бейсбольных карточек.

У Текса было седло. Большое, кожаное, потертое лошадиное седло.

До сегодняшнего дня я бы сказал, что моим любимым сокровищем из кювета был "Ролекс" - конечно, как еще такой парень, как я, может иметь настоящие часы "Ролекс"? - или, может быть, пятицентовики с головой буйвола, которые так напоминали мне моего отца.

Но сегодня утром все изменилось.…

Прежде чем я дойду до этого, мне нужно рассказать вам о прудах.

Хотя, на самом деле, очень немногие из них на самом деле пруды; я думаю, что технический термин - бассейн сбора стоков. Вы, вероятно, видели их сами, если вы когда-либо ездили по федеральной трассе. Узкие полоски мутной воды, не более двадцати-тридцати метров в длину и разной глубины, в зависимости от общего количества недавно прошедших дождей. В середине лета эти бассейны часто превращаются в высохшие, потрескавшиеся от солнца углубления в ландшафте, похожие на следы странствующего великана.

Но время от времени вы натыкаетесь на настоящий пруд с реальной жизнью. В комплекте с растительной жизнью, рыбой, лягушками, змеями и даже редкой бобровой плотиной. На нашей территории, где мы косили, на 95-й, было два таких водоема, и оба расположены вплотную к съездам с основной дороги. Первый пруд был маленьким и мелким и не представлял для нас никакого интереса. Не улучшал ситуацию и тот факт, что он часто использовался в качестве хранилища для последних сбитых на дороге животных и пах довольно сильно.

Но второй пруд был совсем другим. Спрятавшись подальше от дороги, он находился в тени двух старых плакучих ив. Сам пруд был больше, глубже и испещрен лилиями. Водяные жуки и стрекозы скользили по поверхности воды. Время от времени выпрыгивала рыба. Черепахи грелись на открытых участках коряг и камней. Если бы не постоянный гул транспорта, можно было бы растянуть одеяло на травянистом берегу, наслаждаться пикником и почти забыть, что всего в тридцати ярдах от тебя проносятся тысячи машин.

Кайл был рыбаком в группе, так что пруд был его ребенком. В те дни, когда он знал, что мы будем косить поблизости, он часто забрасывал удочку и ящик для снастей в рабочий грузовик. Во время обеденного перерыва он забрасывал удочку и, хотя обычно ловил только пригоршню жирных солнечных зайчиков, однажды он вытащил из этого пруда двухкилограммового большеротого окуня. У меня все еще есть фотография на моем мобильном телефоне, чтобы доказать это.

Но Кайл сегодня болел дома. Летняя простуда, сказала его жена. Лихорадка и озноб.

Итак, этим утром я работал один. Толкал ручную косилку по широкому, медленному кругу вокруг этого симпатичного маленького пруда. Напевал что-то себе под нос и обращал особое внимание на землю перед собой, особенно остерегаясь толстых корней плакучей ивы.

Сначала я подумал, что это кукла.

Лежит наполовину в воде, наполовину снаружи, лицо и ноги скрыты грязью и сорняками.

Я остановился и долго смотрел - мое сердце на мгновение замерло.

Она выглядела, как настоящая.

Я выключил косилку и пошел вниз по берегу. Когда я это сделал, мои мысли вернулись к тому вечеру, когда я нашел манекен, и любое желание позвать Текса, который косил траву триммером, иссякло и умерло в моем горле. Лучше сначала взглянуть самому; я не торопился снова стать объектом их шуток.

Осторожно спускаясь к воде, я заметил кое-что тревожащее: к пруду вела очень четкая тропинка из сломанной и примятой травы... она вела к существу в пруду... как будто оно каким-то образом притащилось туда в поисках безопасности. Или воды.

Я остановился и поднял сломанную ветку. Придвинулся чуть ближе, наклонился и ткнул в существо, торчащее на поверхности. Один раз. Второй. Оно было мягким на ощупь, как губка, и не двигалось.

Затаив дыхание, я ткнул его в третий раз. Посильнее. Ничего.

Я подобрался еще ближе и кончиком палки смахнул траву и камыши, чтобы разглядеть его получше.

Это была не кукла.

Это был не ребенок.

Это был даже не человек.

На мгновение мне показалось, что это какое-то животное. Без волос и даже без кожи. Вид животного, которого я никогда раньше не видел.

Но потом я присмотрелся повнимательнее. Длинная узкая голова с тремя раскосыми широко раскрытыми и затуманенными глазами, вертикально расположенными в центре скошенного лба. Ниже глаз носа не было, только три небольших сморщенных углубления, которые могли быть ноздрями, еще ниже - безгубая и беззубая розовая щель рта, гротескно протянувшаяся по всей длине нижней челюсти. Ушей нет. Ни клочка волос, только бледная кожа цвета слоновой кости, блестящая и упругая, как резиновый гидрокостюм. Его руки, длинные, тонкие, бескостные, заканчивающиеся похожими на кисти отростками с тремя тонкими пальцами на каждой, пальцами без ногтей, суставов и каких-либо пятен, которые не принадлежали ни человеку, ни зверю, И, наконец, его ноги, тонкие и паучьи, почти прозрачные, каждая нога сужалась к крошечным когтистым стопам, по крайней мере шесть из них запутались под ним и погрузились в пруд.

Я долго стоял там, смотрел и слушал цикад на деревьях и свое собственное тяжелое, учащенное дыхание. Мой мозг все еще боролся с реальностью ситуации, даже когда я дал имя тому, что лежало в грязной траве у моих ног.

- Это гребаный инопланетянин, - прошептал я себе.

Ребенок-инопланетянин.

Мертвый ребенок-инопланетянин.

Я огляделся и понял, что уронил палку и отступил на небольшое расстояние, даже не заметив этого. Я взглянул на палку, лежащую на земле, затем снова на существо. Взглянул на Текса на холме, со своим, по-прежнему вращающимся, триммером, затем снова быстро вернулся к существу.

Оно сдвинулось?

Стало ближе?

Я сделала еще шаг назад, потом покачал головой. Не начинай видеть всякую ерунду, придурок.

Оно не двигалось и не дышало. Оно не живое.

И это определенно не человек.

Я снова посмотрел на Текса и подумал о том, что он скажет. Зная Текса, возможно, не так уж и много.

Подумал о Хьюи, Дьюи и Луи... что бы они сказали? Вероятно, ничего, что я мог бы понять.

Лучше бы Кайл не болел дома, он бы знал, что делать.

И тут я услышал свой собственный голос в голове: кто нашел, берет себе.

Оно принадлежало мне, мне одному.

Это было мое решение.

Я сидел на прохладной траве в тени одной из плакучих ив, просто смотрел в голубое небо над шоссе, погрузившись в тяжелые мысли. Текс со своим триммером перебрался немного вниз по дороге. Я все еще слышал отдаленное жужжание, но больше не видел его. С таким же успехом я мог бы быть провинциалом среднего класса, растянувшимся в гамаке на заднем дворе, читающим "Уолл-Стрит Джорнал"[11], потягивающим чай со льдом и слушающим, как сосед вниз по улице заканчивает работу во дворе.

Только я не жил в пригороде, никогда раньше не лежал в гамаке, ненавидел чай со льдом и никогда в жизни не видел "Уолл-Стрит Джорнал".

У меня было среднее школьное образование (почти), восемь месяцев в году я подстригал траву, остальные четыре месяца убирал снег и жил со своей беременной подругой и нашей малышкой в двухкомнатной квартире над мясной лавкой на Тьюпело-стрит. В жаркие летние дни в магазине стоял странный запах, и он располагался не в лучшей части города, но аренда была дешевой, а замки на дверях и окнах были надежные.

Я сидел там и размышлял, сколько "Нэшнл Инкуайрер"[12] заплатит за рассказ о живом инопланетянине. Рассказ и картинки. Черт, история, фотографии и настоящее тело инопланетянина. Нам бы не помешали деньги.

Потом я задумался, что бы сказал обо всем этом мой босс. Он был сварлив и очень заботился о своем маленьком королевстве траворезов. Как я уже говорил, он в основном оставлял нас в покое, потому что траву стригли, и траву стригли безопасно. Что бы он подумал, если бы копы и федеральные агенты (да, я смотрю "Секретные материалы", а кто нет?) кишели по всей его территории? В поисках улик. Опрашивали его сотрудников. Мешали нашей эффективности стрижки травы? Мысль была не из приятных.

И, наконец, я не мог не задуматься об этих копах и федеральных агентах. Может быть, их особенно заинтересует парень, который нашел инопланетянина? Могут ли они заглянуть в прошлое этого парня и найти вещи, которые он не хотел, чтобы кто-то нашел, особенно его девушка и босс? Это были тревожные мысли для обдумывания.

Я натянул свои рабочие перчатки и по той же извилистой тропинке спустился к воде. Меня не волновали отпечатки пальцев, я просто не хотел прикасаться к этой штуке.

Я шел быстро, всякая осторожность исчезла. Я принял решение.

Пересекая пруд, выпрыгнула рыба. Порыв ветра поднял рябь на поверхности воды.

Я подошел к пруду, наклонился, потом решил встать на колено, протянул руку, чтобы схватить ребенка-инопланетянина и заколебался, моя рука зависла в нескольких дюймах от него.

Какого черта я делаю?

- Единственное, что я могу сделать, - ответил я, прежде чем мой разум успел дрогнуть. Эти слова придали мне смелости.

Я наклонился, схватил инопланетянина за туловище и потянул, но он не сдвинулся с места.

Он оказался тяжелее, чем можно было предположить исходя из его небольших размеров, да еще и застрял в грязи.

Я наклонился и схватил его обеими руками и...

... внезапно перед моими глазами вспыхнул ослепительный белый свет... и когда зрение прояснилось, я уже не стоял на коленях у маленького пруда рядом с шоссе 95 в Мэриленде, а был в далеком месте с мутным, багровым, цвета старых синяков, небом над головой, с зазубренными сверкающими молниями, выгравированными на далеком горизонте. На переднем плане - россыпь странных зданий, которые казались почти живыми и блестели в мерцающем фиолетовом свете. Из этих зданий выходили десятки мечущихся существ, больших версий ребенка - инопланетянина у моих ног, приближались и окружали меня, пока пара из них не встала передо мной, маня своими странными, похожими на руки, придатками, умоляя меня своими влажными глазами. И я вдруг понял, кто они и кого они ищут, и…

Существо с громким чавканьем высвободилось из грязи, и я повалился на задницу, прижимая его к груди.

Я быстро отстранил его от себя и поднялся на ноги.

Я поспешил вверх по холму и понял, что по щекам у меня текут слезы.

"Я ничего не видел", подумал я про себя, качая головой.

Я подошел к косилке и сказал вслух:

- Я ничего не видел.

Я уже собирался бросить ребенка-инопланетянина на землю, но потом наклонился и осторожно положил его на высокую траву прямо перед газонокосилкой.

- Я ни хера не видел, - прошептал я.

А потом запустил косилку.

Перевод Игоря Шестака