Генеральный попаданец 3

Глава 4 21 сентября 1965 года. Москва. Старая площадь. Золото партии

По ступенькам, ведущим в ЦК, я поднимался в хорошем настроении. Вчера вечером с Мурманска пришли благие вести. Нашей экспериментальной подводной лодке удалось подобраться к затонувшему «Эдинбургу» и опознать крейсер. Крайне странная история приключилась с английским боевым кораблем и советским золотом много лет назад. Но мне больше было интересно золото, что осталось лежать на дне море. Валюта валютой, но вечный металл намного значимей.

28 апреля 1942 года Мурманск покинул конвой QP-11, состоящий из 13 торговых судов. Его охранение осуществляли 12 военных кораблей, включая легкий крейсер «Эдинбург». Корабль нес флаг командующего 18-й эскадры крейсеров контр-адмирала Стюарта Бонэм-Картера. Только старшие офицеры крейсера знали о специальном грузе, принятом на борт в Мурманске: 93 деревянных ящика, в которых содержалось 465 слитков золота общим весом в 5536 кг. В это же время в море находился встречный конвой PQ-15, направлявшийся в Мурманск. Немцы, благодаря данным авиационной разведки, знали о движении этих караванов. 30 апреля, спустя два дня после выхода в море, QP-11 был обнаружен немецкими лодками. В это время в составе эскорта QP-11 произошли некоторые изменения. Бонэм-Картер решил покинуть конвой, так как считал, что «Эдинбург» подвергается большой опасности со стороны вражеских подлодок, сопровождая тихоходные суда. По мнению адмирала, высокая скорость и противолодочный зигзаг являлись лучшей защитой от угрозы из-под воды.

В 16:10 командир немецкий U 456 в очередной раз поднял перископ и увидел крейсер, двигающийся зигзагом в его направлении. Еще восемь минут Тайхерт следил за крейсером, диктуя боцману новые данные для ввода в счетно-решающий прибор. В 16:18 он отдал команду выпустить торпеды, и смертоносные «угри» помчались навстречу «Эдинбургу». Через 80 секунд, что приблизительно соответствовало расстоянию в 1200 метров, на U 456 услышали один за другим два взрыва. Торпеды попали в крейсер, причинив ему тяжелейшие повреждения. Первая оставила большую пробоину в правом борту прямо под мостиком, вторая ударила в корму, нанеся ей серьезные повреждения. Хотя взрывы торпед не повредили машины крейсера, он лишился управления: вторая торпеда разрушила два винта правого борта и разорвала руль. Однако и на U 456 дела шли не самым лучшим образом. Сразу после залпа лодка на короткое время показала свой нос на поверхности, случились и проблемы с перископом. Подводной лодке не получалось добить крейсер, но ее командир послал радиосообщение своему командованию.

Крейсер в это время находился в 187 милях от Мурманска. После того как к нему подошли два британских эсминца, было принято решение попытаться вернуться в советский порт. Однако вскоре появились немецкие эсминцы, намеревавшиеся добить «Эдинбург». В завязавшемся бою был потоплен немецкий эсминец «Герман Шеман». Но «Эдинбург», получивший новые повреждения, окончательно потерял ход. По приказу британского командования экипаж судна перешел на другие корабли, а сам крейсер определили добить. Такое решение было принято для того, чтобы ценный груз не достался гитлеровцам. После того как экипаж сняли британские тральщики и советский сторожевик СКР-28 «Рубин», в 08:52 «Форcайт» выпустил в «Эдинбург» торпеду, и крейсер затонул. Несмотря на различные слухи и созданные после войны мифы, англичане боролись за свой корабль до последней возможности и оставили «Эдинбург» только тогда, когда его положение оказалось действительно безнадежным. Еще одна трагедия в стылых водах Баренцево моря. Сколько их еще в том году разыгралось!

Откуда появилось золото на борту крейсера? Как известно, в первый год Великой Отечественный войны СССР не входил в американскую программу ленд-лиза и был включен в нее лишь 11 июня 1942 года, когда было подписано «Основное соглашение» по данной программе военных поставок. Этот год принято считать временем «пред-ленд-лиза», когда поставки из США были обеспечены предоставленными советской стороне кредитами на закупку вооружений. За этот период США два раза, в октябре 1941 и феврале 1942 годов предоставили СССР кредиты по одному миллиарду долларов каждый. Однако с июня по ноябрь 1941 года СССР уже делал заказы в США и оплачивал их по факту. Однако на начало войны у СССР не было валюты, чтобы покупать у США по формуле «плати и вези». Откуда у советской стороны взялись доллары, чтобы делать закупки?

Как оказалось, СССР выручил Рузвельт. Американский президент в то время не имел возможности предоставить кредит на закупку вооружений без одобрения Конгресса, поэтому он придумал обходной маневр. Правительство США заключило с СССР две торговые сделки: на приобретение стратегических материалов на 100 млн долларов и золота на 40 млн долларов. Министр финансов США Генри Моргентау согласился покупать русское золото по 35 долларов за унцию и 15 августа 1941 года выплатил советской стороне аванс в сумме 10 млн долларов за его будущие поставки.

Таким образом, Рузвельту удалось «убить двух зайцев». Он сделал СССР на короткое время платежеспособным и убедил американское общество, что Сталин самостоятельно финансирует свою программу закупок вооружений у США. Стоит отметить, что вышеупомянутое соглашение о поставках в США стратегических материалов и золота советская сторона соблюдала со всей скрупулезностью. Это может служить одним из объяснений отправки из Мурманска на «Эдинбурге» около 5,5 тонн золота стоимостью около 6,2 млн долларов — этот груз мог быть частью тех 30–40 тонн русского золота, оплаченных американцами еще в 1941 году. Кроме этого, существует еще одно разумное объяснение отправки груза золота на борту британского крейсера — оно могло предназначаться непосредственно англичанам. 16 августа 1941 года между СССР и Великобританией было заключено первое соглашение об английских поставках советской стороне.

Как стало известно позднее, золото все-таки отправлялась англичанам. В пользу последней версии говорит и распределение золота, поднятого с крейсера в 1981 и 1986 годах: ⅓ — Великобритании, ⅔ — СССР, с учетом выплаты вознаграждения фирме, осуществлявшей подъем золотых слитков. Ну а, будучи Первым секретарем, я получил подтверждающие документы и еще полгода назад отдал тайный приказ найти и поднять золото, указав относительно точное место его нахождения. Военные моряки «допилили» одну из экспериментальных подлодок и вчера сообщили, что золото лежит на глубине 250 метров в указанном месте. Осталось подобрать технологии. Этим уже занимаются сразу несколько НИИ и специалисты с флота.

Глубокоподводные аппараты нам еще понадобятся, в том числе и для спасательной службы. Как я знаю из будущего, на дне лежит минимум 431 слиток золота общим весом 5129 килограмм. То есть более шести миллионов полновесных американских долларов. Которые принадлежат исключительно мне. Прикидываю, сколько я смогу купить за эти деньги ништяков в Австрии, и на душе становится теплее. Пусть и понадобится минимум год, чтобы его достать. И я не собираюсь его продавать. Переплавим, поставим клеймо Госбанка и отправим зарубеж в качестве… советского золота. Ха-ха! Не одной конспирацией живы будем. Пора создавать и увеличивать сеть официальных советских банков.

По закону все международные расчеты по внешнеэкономическим и другим связям СССР осуществлял Банк для внешней торговли СССР (Внешторгбанк) с его зарубежными отделениями. Внешторгбанк имел также ряд дочерних банков в Европе, так называемых совзагранбанков. Целая небольшая финансовая империя работала на Союз. И вполне успешно работала. Наше достояние и наше несчастье. Нерыночная советская экономика в итоге получила незакрытые и неконтролируемые шлюзы, которые работали не всегда корректно. А к девяностым и вовсе стали пробоинами, куда выводилось национальное достояние. В моем времени совершенно погасли все попытки отыскать потерянные капиталы. Как будто они исчезли бесследно. Но ведь так не бывает? Просто кому-то очень не хотелось раскрывать полновесную картину разграбления великой страны и собственное участие в этом процессе.

«Я ошибался. Извините».

Самые старые и крупные из имеющихся под рукой банков: «MoscowNarodnyBank». Находится в Лондоне, создан кооператорами в 1911 году, выкуплен государством в 1919 году. Что любопытно и полезно мне, есть отделение в Бейруте. Второе появится в Сингапуре в 1972 году. Надо бы раньше. Сингапур на старте, стоит там закрепиться. «BCEN-Eurobank — Коммерческий банк для Северной Европы». Основан в Париже в 1921году. Кроме них в будущем появятся: «Восход Хандельсбанк» «Wozkhod Handelsbank». Цюрих, 1966; в 1992 году преобразован в «RussischeKommerzialBankAG», «RussianCommercialBank», Кипр, 1989; «Ost-WestHandelsbankAG» Франкфурт-на-Майне, 1972; «Donau-BankAG», Вена, 1972, «East-WestUnitedBankS.A.», Люксембург, середина 1970-х. В конце 1940-х годов был закрыт Дальбанк в Харбине и Шанхае. Но с 1923 по 1979 год просуществовал Русско-Иранский банк в Тегеране.

Тоже крайне интересующее меня место. Следует обязательно плотно обработать шаха и съездить туда ближе к весне. Вот что мне сейчас меньше всего нужно — это взрыв исламского радикализма, толпы замоташек и непредсказуемое государство на юге у границы. Так что будем «дружить семьями». Кстати, существует версия того, что войска, вошедшие в 1979 году в Афганистан, изначально готовились для вторжения в Иран. Что уж там произошло в мозгах наших бонз непонятно. Но Политбюро, как и послушный ему армейский генералитет дружно влетели в гору говна. Эта проклятая война в итоге стоила нам страны. Проиграла ведь не армия, она была готова исполнить свой долг, но ей эту возможность не дали. Политики струсили.

Так что конфигурация наших действий на Востоке здорово изменится. И отделение в Бейруте как ни, кстати, пригодится для конспиративных игрищ. Ивашутин уже создает в Бейруте мощнейшую «Штаб-квартиру Левант». С помощью золота и взаимовыгодного сотрудничества мы за несколько лет скупим всю христианскую элиту этой ближневосточной страны. Этнический и конфессиональный состав Ливана довольно пестрый. Играя на противоречиях, можно много достичь. Я искренне не понимаю, зачем мы сделали ставку на нищих и никому не нужных палестинцев? Это не первый народ, что лишается территории. За столько лет их можно было куда-то пристроить. Отдать сектора Газа, наконец! Все равно, как показывает будущее, ничего толкового палестинцы создать неспособны. Так и чего огород городить? У нас вон Турция в том регионе более важный соперник.

Мой курс на нейтралитет на Ближнем Востоке части партийной номенклатуры в СССР не нравится. В Союзе развелось слишком много любителей арабов. В МГБ уже началась чистка подобных. Не должен хвост вилять собакой! Даже в ЦК некоторые не особо умные товарищи из старой гвардии пытались предъявлять мне за охлаждение отношений с арабским миром. Ведь по моим указаниям мы резко свернули военное сотрудничество как с Египтом, так и с Сирией. Был дан четкий указ: продавать оружие арабам только за наличную валюту. Никаких бартеров и кредитов! Я лучше Марокко что-то отправлю за их апельсины.

Да и обстановка в тех краях чрезвычайно непредсказуемая. Наши вложения ни фига не окупятся. В Алжире переворот, который не успели предотвратить; в Египте Герой Советского Союза Насер воду мутит, ощутив себя Мессией арабского мира. Он открытое вмешался в гражданскую войну в Северной Йемене, поссорился с Баасистами, в прошлом году инициировал создание Организации освобождения Палестины. Человек-оркестр! Многое о нем говорит его интервью немецкой газете в 1964 году. Насер тогда заявил: «Ни один человек, даже самый глупый, не воспринимает серьёзно ложь о шести миллионах евреев, убитых в Холокосте». Да и послевоенное укрывательство немецких преступников не прошло мимо моего взора. Зачем Хрущев подержал любителя нацистов?

И хоть бы одна зараза в профильных отделах ЦК почесалась защитить коммунистические партии в арабских странах! Этим замазались многие из их лидеров от Насера до Хуссейна. Например, совсем недавно, 8 февраля 1963 г. партия Баас совершила в Багдаде переворот. Бывший президентом Касем был привязан к собственному креслу и расстрелян. Мертвого диктатора затем показали по иракскому телевидению. За последующие 9 месяцев, что Баас находилась у власти, в Ираке оказались казнены до 10 тыс. коммунистов и тех, кто подозревался в сочувствии к ним. Так что обвинителям в ЦК вскоре стало худо. Забыли, что я не добрый дедушка Ильич. С визгом полетели с Олимпа с «черной меткой». Нет, это не лагеря в Заполярье, не звание «врагов народа». Но есть ситуации для номенклатуры похлеще. Светит им максимум место инструктора в райкоме. Да и то не в Москве.

Показательный урок в ЦК произвел должный эффект. Больше никто ко мне с советами по внешней политике не лез. Умные люди прямо указывали на нашего прошлого деятеля Никиту. Мол, Ильич просто-напросто возвращает старые партийные принципы. Я даже к товарищу Молотову вчера съездил. Тяжелый у нас вышел разговор, старый большевик умеет в интриги. Были у него неосуществленные амбиции. Недаром в марте 1956 года в Тбилиси прошёл ряд манифестаций под лозунгами «Долой Хрущёва!» и «Молотова — во главе КПСС», демонстрации тогда были разогнаны армией. Грузия бурлила в те годы просталинскими настроениями. Потому уже 1 июня 1956 года Молотов под предлогом неправильной югославской политики был освобождён от должности министра иностранных дел, но 21 ноября, «в компенсацию», назначен министром государственного контроля СССР. Затем последовала опала и даже изгнание из партии.

Молотов принял меня на даче, одетый по-домашнему предложил чай со своим вареньем.

— Верните сталинские нормы, Леонид Ильич! Я же вижу, что все созданное Хрущевым подвергается ревизии.

— Потому что он болван!

Правая рука Сталина некоторое время переваривает мои слова.

— Можно и так сказать.

— И я вот чего не понимаю, Вячеслав Михайлович, какого черта такие дураки попадали на крайне ответственную работу? Где отбор в партии? Вы еще не видели, что он на Украине натворил. Мне еще с теми Авгиевыми конюшнями разбираться и разбираться!

Глаза у Молотова на миг вспыхивают, потом гаснут. А у меня в этот момент возникает острое понимание: обратного пути не будет. Не можем мы вернуться к «сталинским нормам». Слишком все это уже устарело при своей внутренней правильности. Взять лучшее получится, а все черное и вязкое тащить в грядущее не стоит.

Но все-таки кое-что полезное я от бывшего главы Наркомата получил.

— Не верь американским партийным бонзам. Они пешки. Если и вести переговоры, то лишь с деловыми кругами Нью-Йорка. Все финансы мира находятся там. Нувориши из Техаса сильны. Но еще пока не до такой степени. Лет через десять и с ними можно будет решать дела. И вот что еще важно:- вопрос прибыли для американских бизнесменов понятен и ясен. А вот к идеологическому шуму они относятся со скепсисом. Начнешь чепуху нести, они с тобой дела иметь не будут. Предложишь хорошие проценты — они твои!

— Так вы договаривались о ленд-лизе?

— Это Рузвельт их убедил, он умел. Сидя на кресле и больной насквозь, он держал их яйца железной хваткой. Больше так никто не умеет. Жирный боров в Англии думал о себе слишком много и с кресла слетел в мгновение ока. Но все равно нагадить нам напоследок успел. Да и остальное совсем не такое, каковым смотрится со стороны. Как только Красная Армия вступила на территорию стран Восточной Европы, то конфликт наших с союзниками интересов был налицо. Принцип проведения многопартийных выборов на освобожденных землях и формирование коалиционных правительств с фактической ориентацией на Запад предложил в Ялте президент Рузвельт. Он мог быть приемлем для нас лишь на переходный период после поражения гитлеровской Германии. По завершении войны мы у себя в комитете решили, что коалиционные правительства в Восточной Европе долго не протянут, и начали действовать на опережение. А Хрущев чуть все не просрал!

Я внутренне холодею, ведь Молотов возглавлял тогда Комитет информации. Он же с 1947 по 1951 год Комитет являлся главным разведорганом, куда стекалась почти вся информация из-за рубежа по военным и политическим вопросам. Я вспоминаю разговор с Судоплатовым, где он мне подробно рассказал о том, как в 1946–1949 годах принимал участие в установлении послушных нам режимов. В частности, в Чехословакии и Болгарии. Так вот кто на самом деле возглавлял противодействие планам американцев в Европе!

Ставлю кружку на стол и осторожно интересуюсь:

— Вячеслав Михайлович, а у вас случайно не осталось материалов из вашего Комитета?

Молотов снимает очки, долго их протирает. Странно, вблизи он вовсе не выглядит близоруким.

— Леонид Ильич, я понимаю, с какой целью вы интересуетесь. Но и вы меня поймите! Я старый большевик, и мне обидно находится вне партии.

Вот жук! Требует невозможного. В моей реальности его восстановил только будучи Генсеком Черненко, вернув партийный стаж. Но сохраняю лицо.

— Вы знаете, что не я один такой вопрос решаю.

Молотов позволил себе ухмыльнуться:

— Товарищ Первый секретарь, я вижу, что вы можете. Даже Коба позавидовал бы вашим возможностям. Столько лет таиться… В подпольщиках вам бы цены не было.

И смотрит так внимательно, как будто сканером просвечивает. Пора заканчивать разговор. Эта птица высокого полета, людей такого масштаба ни в Президиуме, ни в ЦК или Совмине уже не найдешь. А мне палиться не стоит.

— Хорошо, я постараюсь. Но вы дадите согласие работать на меня.

Вот тут бывший нарком всерьез удивился:

— Кем?

— Посланником по особым делам, — ядовито ухмыляюсь. — С Судоплатовым вместе работать буду. До свидания.

Успеваю заметить открытый рот и уже на улице ржу, как не в себя. Охрана с удивлением оборачивается, но помалкивает.

Иду по тихим коридорам Центрального Комитета, вдыхая буквально стерилизованный воздух, и внезапно боковым зрением замечаю нечто несуразное. Хм, полки! С книгами. Что эти начетники тут держат? Да быть не может! Последний сборник Стругацких, что так и назвали «Мир Полудня». Обложка цветная, качество хорошее. А типография для издательства подобной литературы еще не введена в строй. Где напечатали? Рядом лежат сборники фантастических рассказов и журналы. Интересно…

— Леонид Ильич, желаете что-то взять?

В коридоре остановился Василий Павлович Степанов, еще не так давно заведующий Отделом по связям с иностранными коммунистическим партиями и редактор газеты «Правда». Сейчас он член Идеологической комиссии ЦК КПСС.

— Да просто стало любопытно. Откуда это?

— Какой-то светлой голове пришла мысль устроить тут небольшую библиотеку, создать этакий обменный фонд, — главный редактор журнала «Коммунист» не скрывает улыбки. — Хороший ход, Леонид Ильич. Вы за день сделали больше, чем наша комиссия за многие годы. Мозги у народа прямо на глазах распрямляются.

Даже непонятно, издевается он или иронизирует. Подстреленный лебедь, ему уже все равно. Но люди с опытом мне нужны.

— Вот даже как? Василий Павлович, не желаете ко мне в отдел «П»?

Вопрос застал врасплох. Улыбка у Степанова тут же исчезла. Предложение крайне серьезное.

— Не стар я для такого?

— Вы подумайте и сообщите. Мне обязательно.

У Суслова, как всегда, в кабинете было жарко. Он постоянно боится простудиться. Михаил сидел, сгорбившись за столом, изучая какие-то бумаги, и поднял на меня удивленные глаза:

— Леонид Ильич, ты каким ветром в ЦК? Что-то срочное?

Киваю стоящему в дверях секретарю, показывая жестами, что пусть несет чай.

— Да как тебе сказать. Я вот намедни к товарищу Молотову заезжал. Помнишь такого?

Суслов аж закашлялся и наполовину безумно глянул на меня. С ним точно все в порядке? Надо бы тайком у врачей поинтересоваться.

— И что он хочет?

— Партийный билет!

— Не бывать!

Сказано было так безапелляционно, что я растерялся.

Потом осторожно спросил:

— В партии есть деятели куда похуже. А Молотов много для страны сделал. Несправедливо.

— Ты знаешь мнение партии.

— Но он мне нужен, Миша! Забыл, где он служил после войны?

Секретарь ЦК споткнулся на середине слова, а затем со странным интересом уставился на меня.

— Леонид Ильич, что копать вздумал?

Аж мурашки по спине пробежали. Да что у него тут творится?

— Многое. Считаю, что часть важных для партии сведений утеряна. Потому мы и спотыкаемся постоянно.

Принесли чай, для Суслова какой-то особенный на травах. Он махом выпил половину стакана, потом уже деловито поинтересовался:

— Это для этого ты при себе чекистов держишь? Судоплатова освободил. А ведь на нем кровь.

— И что с того, — ворчу в ответ я. — Мы все замазаны. Революция в белых перчатках не делается! Главное — эффективность и польза для партии и страны. Отлично знаешь, что не для себя стараюсь.

— Знаю, — протяжно вздохнул секретарь ЦК, затем неожиданно соглашается. — Я пробью постановление, и чтобы на Секретариате его согласовали. Но ты мне должен будешь достать бумаги по одному делу.

Еще не понимая, во что втягиваюсь, радостно отвечаю:

— Договорились! Кстати, что там такое страшное на столе. Вид у тебя в последнее время уж больно…

Суслов внезапным рывком пододвигает ко мне лежащие на столешнице документы.

— Смотри! — затем отрывисто и каким-то жалобным тоном добавляет. — Я даже не знаю, что со всем этим делать⁈

Бросаю косой взгляд на второго человека в партии и понимаю, что жалко его дурака. И как он мне неожиданно дорог. Где еще таких кристальных доходяг найти? Умных много, честных нет.

Наверное, трудно представить такую советскую республику, которой предоставляли режим наибольшего благоприятствования, как Грузия. Например, в 70-х республику дотировали на 60 процентов, в то время как, например, Узбекистан вдвое меньше. 60−80-е годы двадцатого века были, возможно, самым беззаботным периодом в истории Грузии: общереспубликанские потребности с избытком дотировались из Центра, денежных мест было много, цвели искусство и спорт, приезжие пили дешевое вино и поражались «несоветской» атмосфере легкомыслия и веселого вольнодумства, царящей в республике. Советскую власть ругали, не понижая голоса. Среди работников основных производственных отраслей (энергетика, железная дорога, морпорты) преобладала доля русских. А вот в сферу услуг (курортный сервис, торговля, внутренние автоперевозки, сфера такси и т.д.) представляли грузины.

В этот период зародился сектор теневой грузинской экономики. Эта деятельность поддерживалась влиятельными «опекунами» из местных и союзных структур. Тамошних цеховиков надежно страховали опасения руководства по поводу возможного обострения ситуации в Грузинской республике. По словам Малхаза Гарунии, экс-члена комиссии партконтроля по Грузии, «подполье» могли прижать лишь для отчетности. И еще показательная картина, отлично характеризующая грузин. В начале 60-х Тбилиси добился от Москвы самостоятельности в региональном распределении союзных дотаций. В результате Абхазия с Южной Осетией реально получали в целом лишь пять — семь процентов средств. В отличие от Аджарии, которой перепадало не меньше 15 процентов: давние турецкие притязания на нее и стратегическая роль Батумского порта для Грузии и всего СССР требовали надлежащей подпитки региона.

Поэтапная либерализация централизованных управленческих функций была воспринята в Закавказье с присущим этим народцам цинизмом. Власти Грузии после 1953 года шантажировали центр тем, что не смогут контролировать ситуацию, если не будет увеличиваться финансирование республики. Москва была вынуждена выполнять их запросы во всё в большем объеме. А местные деятели уже не опасались «сталинских» мер против проявлений национализма, антисоветизма, тем более против фиктивных рапортов о перевыполнении пятилетних планов. Ситуация в республике становилась неуправляемой.

Статистика Госплана СССР это подтверждает: совокупный стоимостный объем потребления товаров и услуг в Грузинской ССР в 60–80-х был вчетверо, а то и впятеро больше производства товаров и услуг в самой Грузии. В РСФСР тот же показатель не превышал 70 процентов. Средний уровень зарплаты, пенсий, стипендий и соцпособий в советской Грузии был минимум на 20 процентов выше, а розничные цены и тарифы — на 15–25 процентов ниже российских.

В структуре занятости в производственных отраслях доля русского трудоспособного населения в республике превышала 60 процентов, а грузинского — едва достигала 30 процентов. Зато в сфере услуг (торговля, медицинское и курортное обслуживание, стройбригады, межрайонные перевозки грузов, такси, доставка продуктов и т.п.) русское трудоспособное население было представлено лишь 25 процентами, грузинское — вдвое большей долей.

Суслов потрясает сухим кулаком.

— Ты посмотри, что они творят! Совершенно открыто продают должности! Расценки каковы! Вступление в КПСС стоит 5 тысяч рублей, место судьи районного суда — 50 тысяч, место секретаря райкома — 150 тысяч! Они что и сюда места продают? Пишут, что торговлю организовала жена 1-го секретаря Грузинской КП Василия Виктория Мжаванадзе. И что с этим прикажешь делать? Расстрелять всю семью? Так я только за! Но мы получим в итоге?

Я еле удерживаюсь от злорадной ухмылки, наоборот, посматриваю на секретаря ЦК с долей тревоги. Как бы чего с ним не случилось? Вот и летом не удалось выгнать на отдых. Случится оказия — кем я его заменю? Нынешний Суслов неожиданно удобен для меня. К тому же обладает непререкаемым авторитетом в Центральном комитете. А скамейка запасных практически пуста. Мне и так приходится использовать тех, кого бы с удовольствием засадил надолго и далеко. «Других генералов у меня для вас нет!»

— Хочешь это обсудить?

Михаил поднимает прозрачные глаза:

— У тебя есть материал?

Качаю головой:

— Не так много. Местным доверия нет, агентурой собирать долго.

Суслов поникает:

— То есть наказать мы их не сможем?

— Ну почему же? Только не сразу и не так, как привыкли.

В глазах секретаря разгорается огонек. Вот так нежданно одно из дельных предложений «глубинников» начинает обретать видимые черты. Гляжу на часы, до Секретариата время еще есть.

— Тогда слушай….

Информация для размышления:

Самый замечательный апокриф Кротова — торговля советским золотом тем самым «Восход Хандельсбанк»:

"Торговля золотом проводилась в Лондоне на межгосударственном уровне, по установленной США цене, на доллары.

Многие восстановившиеся после войны страны данная система вскоре перестала устраивать.

Потянулся след контрабандных операций, в которых участвовали и арабские шейхи, и обладающие одной из лучших ювелирной промышленностью итальянцы. Все они нелегально решали свои проблемы. Появилось множество черных и серых (полулегальных) рынков золота.

В 1965 году Шарль де Голль предъявил большое количество долларов, накопленных Центральным банком Франции, и потребовал обменять их на золото. В 1968 году рынок золота был разделен. Государственным валютным органам разрешалось торговать между собой только по прежней, официальной цене золота. Частные же торговцы теперь могли работать, и цены на золото у них могли колебаться, как угодно. Образовался «двухъярусный рынок».

В Лондоне пять специализированных фирм по-прежнему два раза в день в офисе Ротшильда проводили операцию фиксинга, «соединяя» цены продажи и покупки золота в единую. Тогда же швейцарские банкиры создали мощный конкурирующий центр мировой торговли золотом. «Золотой пул» объединял три основных гроссбанка, каждый из которых предоставил по 65 тонн металла. В банках открывались «золотые счета». Банки договорились работать «в складчину», то есть совместно продавать и покупать золото. Это были : «Swiss Bank Corporation», «Credit Suisse» и «United Bank of Switzerland». Они также котировали серебро, платину и палладий.

СССР мог работать как производитель и на частном рынке. Сталин не торговал золотом, а предпочитал наращивать золотой запас. А вот за 12 лет после смерти Сталина нами было продано через Моснарбанк более 3000 тонн золота.

Причем большая часть (1244 тонны) была продана в 1963–1964 годы. Мы производили тогда 200–300 тонн золота в год, и цифра эта была совершенно секретна. Англичане следили за нашей добычей с помощью спутников.

Они также анализировали публикации в советских районных газетах, узнавая таким опосредованным образом, насколько перевыполнен план на золотодобывающих шахтах. Представляя размеры планов, несложно было вычислить реально добытый объем.

Галина Титова участвовала в подготовке документов всех новых зарубежных банков Советского Союза, открытых в 1960−1970-х годах:

«Поздней осенью 1965 года мы выехали в Швейцарию. Страну банков — число их там приближалось к четырем сотням, а свыше 40% из них — банковские учреждения с иностранным капиталом. В деловой столице Конфедерации — Цюрихе нам следовало открыть новый банк, первый русский в Швейцарии. Банк решили назвать 'Восход Хандельсбанк» («Wozkhod Handelsbank») — адвокат предложил нам так его назвать в честь советских космических кораблей.

Лицензию мы получили в июне, уставный капитал банка был 10 млн. швейцарских франков. Его акционерами стали советские государственные организации (Госбанк СССР, Внешторгбанк СССР, некоторые внешнеторговые объединения). Основной задачей банка было содействовать развитию торговых отношений СССР и других социалистических государств со странами Запада'.

Юрий Карнаух прибыл в Цюрих в декабре 1969 года:

«Наш швейцарский банк с момента образования возглавлял Альберт Николаевич Беличенко. У него была распространенная русская болезнь. Ему трудно было пройти мимо представительского холодильника, наполненного напитками, предназначенными для переговоров и встреч. Года через два, когда я полностью вошел в дело, из Москвы приехал зампред Внешторгбанка Трусевич с важной миссией — А. Н. Косыгин поручил взять кредит у иностранных банков под залог 80 тонн золота. Беличенко и Трусевич начали обходить коллег, находящихся в Швейцарии. Швейцарцам были нужны долгосрочные клиенты. Поэтому, отказав нам в кредите, они предложили золото купить. Мои соотечественники съездили в Берн, послали в Москву шифровку и получили разрешение на продажу — видимо, деньги были нужны чрезвычайно. Мне же поручили посещать 'UnitedBankof Switzerland» (UBS), представляющий весь пул, и уведомлять покупателей о прибытии каждой партии золота. Причем делать это я должен был не по телефону, а лично с глазу на глаз. Цена на золото быстро поднималась и вскоре подошла к 40 долларам за унцию, швейцарцы спокойно откупили весь наш металл.

Мои коллеги вряд ли получили за него намного больше 35 долларов. За державу было обидно, так как я понимал, насколько такая форма продаж невыгодна'.

Юрий Карнаух встретился с руководителем золотого подразделения «Банкферайн» Фреди Шнайдером и узнал, что «UBS», в нарушение устава «золотого пула», не поделился с «подельниками» золотом, поставленным ему Советским Союзом.

Тогда он «отобедал» с коллегами из других банков: руководителями подразделений драгметаллов из «CreditSuisse» — Шрибером и «UBS» — Цублером.

Вот что рассказывает об этом Карнаух:

«…совместные обеды стали регулярными. Незаметно я вошел в их компанию, став для них своим. Даже объединившись в Союз, они продолжали оставаться конкурентами и постоянно следить за действиями друг друга, причем узнанными секретами они охотно делились со мной. Так что я знал много, даже то, кто на кого в каком банке работает!»

Таким образом узнав все детали взаимодействия банков на золотом рынке и техники продаж драгметаллов, Карнаух получил возможность для самостоятельной работы. Полученная конфиденциальная информация позволяла иметь ясное представление, кто покупает на рынке, а кто начал давить на цену. Не использовать эти знания было бы глупо и непрофессионально.

В 1972 году Карнаух предложил руководству Внешторгбанка и Госбанка поручить продажу золота от имени СССР банку «Восход».В виде эксперимента ему доверили продать две тонны золота, жестко указав нижнюю планку цены.

Оно было продано значительно дороже. Следующая небольшая партия так же успешно ушла. В результате банку отдали все золото, проходящее через советский валютный план. Причем конкретные суммы, передаваемые для продажи, устанавливались закрытым решением Политбюро ЦК КПСС и Совмина СССР.

Советский Союз вместе с ЮАР стали основными поставщиками на мировом рынке золота. Из ежегодного объема продаж 1100–1200 тонн на нас приходилось 200–300, а на ЮАР около 700 тонн золота. Всего на потребление (ювелирную, электронную, стоматологическую и прочие промышленности) в год тратилось 700 тонн, как раз столько, сколько выбрасывали на рынок наши коллеги.

Наше золото, следовательно, обеспечивало инвесторов и тезавраторов (накопителей сокровищ в виде золотых слитков и монет).

В отличие от Национального банка ЮАР, работавшего в режиме еженедельных продаж, СССР присутствовал на рынке постоянно и продавал металл, изучая конъюнктуру. То есть мы научились с успехом и выгодой для страны применять знакомую нам науку создания дефицита. Реализовывая ежегодно свои 200–300 тонн золота, мы практически устанавливали цену на весь металл, хранившийся во всех национальных банках мира, то есть на 35 тысяч тонн.

В результате в начале 1980-х годов она уже доходила до 800–850 долларов за унцию, при том что десятью годами ранее она составляла 35 долларов.

.