Генеральный попаданец 3

Глава 19 12 февраля 1966 года. Вехи долгого пути

Рассвет в Ташкенте

И что привязался Первый со своими сейсмологами? Не один раз про землетрясения упомянул. Горы далеко, это там часто трясет. У нас тут в Ташкенте все спокойно, на земле стоим твердо! Но московский гость настоял на своем, и кто я такой, чтобы ему перечить? Примем, разместим, дадим работать. Сразу видно, что гости — люди ученые и ученые маститые. У многих бороды, а борода на Востоке признак мудрости. Они уже в районе старой крепости свои приборы ставят. Вдобавок с ними прибыли люди с Гражданской обороны. Говорят, что начнут учить наших людей работать в чрезвычайных обстоятельствах. И что такое удумали? Какие в нашей спокойной республике могут быть ситуации?

Сам Ильич мудро отставил в сторону славословия в свою честь и с ходу заявил, что приехал по делу. Так мы с аэропорта прямо и рванули за город. Смотреть поля, новые дороги, общаться с людьми. Большой подарок привез нам уважаемый товарищ Первый. С этого года снижен план на хлопок, и республика может вздохнуть свободней. Правда, еще предстоит посчитать, сколько на местах было дутых показателей, и проверить конечные цифры. Иначе окажется, что план меньше, а хлопка не хватит и на такой. Ведь потребуется уже в этом году выделить поля под сады и овощи.

Но какая поступь у нового советского вождя! Сказал сегодня. Сделал вчера! Отстанешь — затопчут! Вон сколько вокруг него свежих лиц вьется! А Шарафу Ильич проявил отдельное уважение, к первому среди соседей приехал. Но тут же огорошил своими планами. Ташкентское авиационное производственное объединение, гордость республики переносят в Красноярск. Там же будут делать авиадвигатели. Из машиностроения в Узбекистане будут развивать сельскохозяйственное, а также линии переработки продуктов. Производство и монтаж консервных заводов. Казалось бы, польза, но нет престижа.

Но Брежнев, заметив мое кислое выражение, тут же подсластил пилюлю. Узбекистан и Ташкент в частности, станет лидером в постройке рефрижераторов. Как железнодорожных вагонов, так и на базе автомобилей. Для этого здесь откроется филиал Всесоюзного научно-исследовательского института вагоностроения. А также техникумы и училища, чтобы готовить местные кадры. На это товарищ Первый особый упор сделал. Чтобы не завозили специалистов из других республик, а имели собственных. Это даст рост рабочего класса Узбекистана, из сельской глубинки будет куда ехать учиться и работать.

Хороший козырь перед своими единоплеменниками.

— Пока пятивагонные рефрижераторные секции РС-1 выпускаются на Брянском машиностроительном заводе. Еще секции в Союз будет поставлять завод в Дассау из ГДР. Но вам их все равно не хватит, а без рефрижераторов свежие фрукты до промышленных центров РСФСР не довезти. Так что будете выпускать их у себя по лицензии. С немцами я договорюсь. Как только в полную силу начнет работать завод современных тягачей «Вольво», так сразу начнете производство рефрижераторных фур для них. Да и производство хлопковозных автопоездов надо обязательно продолжить. Ташкентский тракторный завод будем модернизировать.

— Спасибо, Леонид Ильич. Век благодарны будем!

Глава Узбекистана уже прикидывал, кому сообщить радостную новость.

— Спасибо тебе будет, когда завалишь наш север фруктами и овощами. Скоро в республику приедут наши ученые с новыми методами выращивания овощей. Так что готовьте масштабное совещание специалистов и агрономов.

— Разве мои дехкане не умеют выращивать урожай?

Брежнев хитро поглядывает на Рашидова:

— Они смогут подвести воду к каждому растению отдельно?

Довольный эффектом Первый секретарь ЦК продолжил.

— Наши друзья в Израиле еще в 1959 году придумали такую штуку, как капельный полив.

— Не слышал.

— Я тебе привез документы. Там же у евреев голимая пустыня. С водой у них также проблема. А производительность с гектара больше чем у вас. Почему?

Рашидов превратился во внимание.

— Обязательно сегодня же ознакомлюсь.

— И людей науки приюти как положено. Первые хозяйства должны начать работать уже в этом году. Материал мы тебе, пока импортный доставим. Французы завод строят в Новополоцке. Вот там разные пластики начнут делать. И где-то рядом из него начнут производить специальные трубы. Израильтяне по слухам экономят до 70% воды при выращивании риса.

— Ого! — не удержался Рашидов, прикидывая в уме потенциальную экономию. Вода у них ценилась особо.

— Кроме этого следует подготовить места для будущих теплиц. Там зимой можно выращивать рассаду, весной ранние овощи. Кровь из носу, дорогой товарищ, но мне требуется накормить витаминами наш север и Сибирь.

— Сделаем, Леонид Ильич!

— Сразу не получится, так что раньше семидесятых даже не планируй. Сначала сады вырасти, устрой экспериментальные тепличные хозяйства, подготовь технику и набирайся опыта.

Рашидов чуть не подпрыгнул на месте. Он уже есть в долгих планах Первого секретаря! За такое доверие попросят ударно поработать.

Глава Узбекистана тщательно состроил деловое лицо:

— Кадры местные?

— Обязательно! Наладим производство линий для консервирования и розлива соков в специальную упаковку, тогда же и увеличим земли под фруктовые поля. Учиться твои люди будут в странах социалистического лагеря, а то дальше. Весной приедут оттуда представители.

— Все сделаем.

— Я знаю! Вы передовая республика нашего юга.

Был ли это аванс или констатация сразу и не скажешь. Но окружение Рашидова расплывалась в угодливых улыбках. Кому попало такое не говорят.

Хорошо пообщались, конструктивно. Перспективы у республики большие. Вдобавок газ искать начнут. Геологи говорят, что его в их песках много. Значит, будет отопление и сырье для химии. В горах Мурунтау нашли много золота, вскоре запустится Ангренский керамический комбинат. Так дело пойдет и рабочих рук хватать не будет, столько работы появилось! Разве что Брежневу не понравилась ориентация местной интеллигенции на феодальное прошлое. Первый сурово прошелся по воспеванию старинных деспотов и угнетателей вроде великого Тамерлана. Писатели и поэты союзной республики должны дышать современным воздухом, думать о будущем и меньше заглядывать в отсталое прошлое.

И тут Рашидов отлично понял старшего брата. Вон что националисты устроили на Украине! Зачем ему возвращение басмачества? Поневоле начнешь на воду дуть. Так что в вопросах внутренней идеологии он будет опираться на мнение нового второго секретаря, выходца из Вологды. Тогда никому обидно не будет. Не я запрещаю, а русский. И в доме танцевать, и свадьбу по старым обычая устраивать никто вам не мешает. На большее не рассчитывайте, не тяните нас назад. Мы должны стать самой передовой республикой в Средней Азии! Москва на нас может надеяться. Как и товарищ Первый на голоса, что нужны будут на предстоящем двадцать третьем съезде.

В двадцать первом веке Узбекистан станет одной из ведущих стран в мире по экспорту плодоовощной продукции. Он вывозит более 180 видов плодов и овощей, включая абрикосы, сливы, виноград, орехи, капусту и другие. Эта продукция экспортируется в более чем 80 стран. В нем ежегодно будет выращиваться около 20 миллионов тонн плодоовощной продукции. Так почему не начать это движение в шестидесятые?

Новополоцк. Химия будущего!

Отличный совет дал Леонид Ильич! Машерову понравилось летать на вертолете. Думается, что ЦК республики может себе позволить пару машин МИ 2 в специальном авиапарке. Зато как стремительно можно очутиться на другом конце республики! Самолет быстрее, но дороже содержать, да и рейсовыми неудобно передвигаться. Менять же график гражданских рейсов ему совесть не позволяет. Да и не везде есть аэродромы, а винтокрылая машина сядет прямо в поле. Первый секретарь белорусской компартии уже не раз такими «взлетками», особенно летом, пользовался. А здесь около Новополоцкого НПЗ имеется специальная площадка. Его уже рядом с ней встречают местные власти. Не дожидаясь остановки винтов, Машеров, придерживая шляпу, выскакивает из вертолета.

— Здравствуйте, товарищи!

Никаких деловых костюмов. Директор стройплощадки и главный инженер приветствуют высокого гостя в спецовках и резиновых сапогах. Зима сей год в Белоруссии слякотная. А любая стройка — это в первую очередь много, много, много грязи. Поэтому первый секретарь Белорусской компартии и сам щеголяет в синих, блестящих глянцем резинках. Очередной подарок от литовских соседей, где открылся новый завод. В таких сапожках и по городу пройтись не стыдно. И почему бы первому лицу не показать пример? Если сам Леонид Ильич из тяжелого пальто перелез в удобную спортивную пуховую куртку. На днях они в таких катались по подмосковному лесу в Завидово.

— Просим в машину.

Делегация из Минска небольшая. Сам Машеров, представитель от правительства, и два француза, посланники фирмы заказчика. С ними еще их переводчик. Худой и нервный тип, потомок белоэмигрантов. Он в шоке от советской реальности. Ожидал наблюдать развалины, нищих людей и толпы заключенных. А увидел восстановленный и обновленный Минск, множество новых предприятий. Веселую и образованную молодежь. Сейчас переосмысливает впечатления.

Глава Белоруссии с восторгом окидывает взором бесконечный ряд труб, резервуаров, колонн. Масштабы крупнейшего в Европе нефтеперерабатывающего завода впечатляют. А ведь совсем недавно здесь была развернута всесоюзная ударная комсомольская стройка. И уже 1963 году был получен первый белорусский бензин. А нынче решением Совета министров ССР в Новополоцке будут возводить химический завод. Нефть — это не только бензин и керосин, а еще много полезных вещей. В частности, пластик.

Брежнев выбрал для сотрудничества известную фирму Шарбонаж де Франс. Одна из крупнейших промышленных компаний страны, является крупным производителем аммиака и азотных удобрений и что особенно важно — поливинилхлорида. Из поливинилхлорида можно производить линолеум, кровельные покрытия, натяжные потолки, изоляционные элементы, фасадные панели для строительства. Воздушно-пузырьковую плёнку, пакеты, мягкие контейнеры, эластичную плёнку. Кабельную продукцию, изоляционные покрытия, корпусные части инженерных блоков. Да те же детские игрушки.

Разнообразные изделия химической промышленности остро требовалась советской стране. Машерову уже сообщили, что СССР закупает, где может патенты. В частности, на нейлон и неопрен у корпорации Дюпона. Его также будут производить на одном из новых заводов. Но особенно Ильича заинтересовал только что изобретенное волокно Kevlar. Машеров уже в курсе, что оно крайне востребовано в оборонной промышленности.

Он сам надевал на полигоне в «Выстреле» новую камуфляжную форму, бронежилеты и так называемые «разгрузки». В них использовался советский вариант «кевлара». На бывшего партизана произвело впечатление передовое обмундирование. Обычная защита из волокна даже без титановых плит не пробивалась ножом и держала осколки. Весила немного, позволяла сделать бронезащиту «дышащей». Эх, им бы тогда такие вещи в партизанский отряд!

Машеров сполна оценил и камуфляжные свойства новой формы. В белорусских густых лесах они точно будут нелишними. Он даже с некоторыми из партийных работников вдоволь побегал и пострелял на полигоне. Остался жутко довольным. Петри Мироновичу, вообще, импонировала забота Первого об обычных солдатах. Генералитет зачастую из высоких кабинетов и штабных землянок не видит, что творится на передке. Что на самом деле требуется рядовому бойцу. Все-таки удачно, что во главе страны стоит фронтовик. И парад провели блестящий. Машеров потом смотрел запись по телевидению и не смог сдержать слез. В Минске провели свой парад. И отдельной колонной шли белорусские партизаны. Зачастую в гражданской одежде и без медалей. И во главе прошел сам Петр Миронович. Он не отделял себя от своего народа.

Интерес советского правительства к материалу Teflon было поначалу непонятно белорусу. Но и его производить в СССР скоро начнут. Насколько понял, Петр Миронович, с Франции взяли только самое передовое. Непонятно каким образом, но Брежнев уговорил французов передать СССР именно новейшие технологии. Хотя Машеров догадывался как. Единственный космодром Франции находился в Алжире и скоро закроется. И ходили слухи, что вскоре в Звездном городке начнут тренироваться французские космонавты. Неужели уровень сотрудничества поднимется на такую высокую планку?

— Прошу сюда, месье.

Французы поднялись на пригорок и узрели площадку, на которой к концу года появится новый завод. По грязи ползали бульдозеры, работали экскаваторы. Грузовики подвозили стройматериала, крутились барабаны бетономешалок. Рабочие не ходили без дела, в их труде ощущался некий порядок.

— О, это великолепно! Вы уже все разметили и подвели коммуникации.

Французский представитель Арман Панверн был впечатлен. Русские выполняют свою часть контракта с опережением. Но ему уже докладывали, что в этой республике со странным названием постоянно ведется большое строительство, и у них накопился огромный опыт. И этот высокий суховатый руководитель чрезвычайно талантлив и умеет общаться как с главами государств, так и с обычными крестьянами. А по опыту пожившего и повидавшего разное менеджера умение выстраивать отношения — первый шаг к успеху. Его напарник, подвижный и эмоциональный южанин Поль Ле Гуэн интересовался сейчас больше чертежами, забрал переводчика и умчался куда-то на будущую стройплощадку. Благо, что ему на месте выдали спецодежду.

— Я слышал, что вы потомок французского солдата?

Петр Миронович чуть не дернулся. Не ожидал, что Арман Панверн говорит на русском языке.

— Это досужие слухи.

— Но ведь ваша фамилия Машеро?

— Но при чем здесь ваши земляки? У нас много звучных имен. Белоруссия земля самобытная, мы во многом не похожа на центральную Россию.

— Но между тем вы с ними дружите?

— Странный вопрос. Это же наши братья! На кого еще нам опираться? Вы просто не в курсе, что в большой России различие между самими русскими даже более, чем между нами. Беломорские поморы очень отличаются от южан кубанцев. Но это не мешает им считать себя русскими.

— Да, вы великая страна, — покачал головой француз. — У нас вместе большое будущее.

— Надеюсь.

— Вы быть в партизанах, монсеньор?

Инженер Поль Ле Гуэн успел нахвататься русских слов. Особенно тех, которые используют обычные работяги для упрощения общения. Ну ему тут еще долго работать. Они сидели в ресторане Витебской гостиницы. Незамысловатая закуска, армянский коньяк и теплая обстановка. Разве что первый секретарь почти не притронулся к рюмке.

— Судя по вашему вопросу, вы еще помните это слово со времен Наполеона?

Хозяева засмеялись. Французы нахмурились. Арман Панверн заметил:

— Зачем ворошить такое далекое прошлое?

— И правда. И я могу смело ответить, что по заданию партии и правительства я создал и возглавил партизанский отряд имени Щорса. И воевал в партизанах до сорок четвертого года.

Машеров скромно не упомянул о том, что был удостоен звания Героя Советского Союза. Как и о том, что фашисты расстреляли в отместку его мать. Он не мог себе простить всю жизнь, что не уберег ее.

— Вы смелый человек, — внезапно встрял в беседу переводчик. — Не каждый бы решился рисковать жизнью.

Глава республики нахмурился:

— Вы плохо знаете нас, белорусов. Если деваться некуда, мы становимся крайне самоотверженными людьми. Немцы и их союзники не хотели оставить на наших землях ни одного славянина. Сотни деревень были сожжены вместе с жителями. Нас убивали в концлагерях, вешали в городах. Могли пристрелить просто за косой взгляд. Не щадили и детей.

Поль Ле Гуэн побледнел:

— Не может быть! Немцы культурная нация.

— Скажите это сотням тысяч евреев. Их на нашей земле практически не осталось, — бросил кто-то из присутствующих. Француз не нашелся что ответить.

Машеров веско припечатал:

— Во время войны погиб каждый третий житель республики. Вот так то, господа! Нас до сих пор меньше, чем было до войны.

За столом замолчали. Французы побледнели, внезапно осознав, что пришлось пережить этим людям. Белорусы вспоминали своих родичей, кого недосчитались в день Победы. Большая часть людей постарше воевали или партизанствовала.

Первым очнулся переводчик-эмигрант. Он поднялся с рюмкой и с дрожью в голосе произнес тост:

— Я хочу выпить за подвиг вашего народа! Моего народа!

Возражений не последовало. Даже Машеров, наконец, допил рюмку, затем отрешенно смотря в сторону и что-то припоминая.

Москва. Тайны глубинного НКВД

Олег Михайлович Грибанов ехал на окраину столицы и неспешно размышлял. Мало того что само расследование случилось с явной чудинкой, так и непростые задания, озвученные Первым, смотрелись весьма оригинально. Казалось бы, надо за прошедшие месяцы уже привыкнуть к чудачествам и предвидению Ильича. Но каждый раз приходило зловещее понимание того, что за Брежневым прячется неведомая сила. И помнить, что за улыбкой этого саблезубого тигра скрывается мгновенное наказание. И глазом не успеешь моргнуть, как тебе перережут горло.

По спине могущественного руководителя спецслужбы пробежал озноб. Он не был знаком с Брежневым ранее. Но рассказы людей из его окружения во многом не совпадали с обликом Ильича, которого знал генерал. Жесткий, циничный политик, что точно ведает, как и где. И что главное — с кем. Хороший аналитик, держащий в памяти огромное количество фактов. Умеет ладить с людьми, привлекать их на свою сторону. Грибанов не раз видел, что поначалу отвергающие идеи Первого люди, затем горячо за них бились. Как будто сами и предложили.

И что больше всего нравилось выходцу из органов безопасности, Брежнев мог пойти на резкие и отважные движения, когда это остро требовалось государству. Не мямля, а настоящий правитель, блюдущий баланс интересов властных группировок и прежде всего думающий о державе. И Первый при этом не забывал о преданных ему людях. Всегда поинтересуется здоровьем, приготовит подарок. Кто не мечтал о таком начальнике? Поэтому Олег Михайлович давно решил, что будет зубами биться за Ильича. Нет в ближайшем окружении никого похожего на него. Хватит с них придурка Никиту.

Автомобиль остановился у неприметного здания, прятавшегося среди берез. За палисадником виднелся вход в двухэтажное здание, выкрашенное в зеленый цвет.

— Ждите меня здесь.

Внутрь можно пройти лишь одному. Сразу за дверями «вертушка» и здоровый служивый в Вохровской форме. Так сделано специально. Без обиняков Грибанов тут же предъявил свое удостоверение. Вахтер проверил его фамилию в списке и пропустил внутрь.

— Товарищ генерал, вас проводят.

Сопровождающий, такой же с виду громила повел гостя дальше. Они спустились в цокольный этаж и двинулись по длинному коридору. Лампочки работали через одну, стены были облезлыми, здесь давно не делали ремонт. Железные двери закрыты. Грибанов уже засомневался, туда ли он попал. И его почти не удивляла сама суть задания. Потому что следственная группа управления пришла к подобному же выводу. Получается, Брежнев догадывался с самого начала? Откуда, черт побери, у Первого секретаря подобные знания? Но как бы то ни было, его приказ о взятии биологических проб им здорово пригодился.

— Сюда, пожалуйста.

Они вошли в небольшой лифт и спустились по ощущениям этажей на пять. Хотя кнопка была только она. Грибанов вышел из лифта и зажмурился от яркого света. Подземные помещения вовсе не походили на те, что он видел наверху. Самая современная обстановка. Блестящие осветительные приборы, чистый кафельный пол, выложенные какими-то искусственными панелями стены. Но все двери тщательно закрыты, и на них нет табличек, только номера. Его приняли в небольшом кабинете, заставленном научным оборудованием. Навстречу поднялся сухощавый пожилой человек с профессорской бородкой. Сквозь очки поблескивали пристально разглядывающие гостя глаза.

— Я Эдгар Эрастович. Кто вы, я знаю. Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо.

Сопровождающий удалился, а перед Грибановым появилась обычная с виду картонная папка.

— Ознакомьтесь, пожалуйста.

Текст был напечатан плотно, много научных терминов, химические формулы.

— Можно вопрос?

— Задавайте, любезнейший.

Эдгар Эрастович за это время на спиртовке приготовил кофе в турке. Запахло корицей. Генерал сделал глоток и удивился.

— Какой чудный кофе! Что касается документов: Какой все-таки вывод? Чем отравили нашего пациента?

«Профессор» соединил пальцы в замысловатом жесте.

— Не совсем корректный вопрос. Собственно, товарища секретаря не травили.

— Но тут столько всего!

— Он был болен и принимал много лекарств. Понятно, что в организме много чего обнаружили. И потому я выделил вот это!

Эдгар Эрастович подчеркнул ногтем несколько формул в самом конце.

— И?

— Вы, скорее всего, искали именно их. Вот в самом низу список лекарств, вызывающих депрессию. Антихолинергические препараты блокируют действие нейромедиатора ацетилхолина — природного химического вещества, которое участвует в функционировании мозга и мышц. Лекарства этого типа обычно используются для лечения проблем со здоровьем дыхательных путей, таких как астма и хроническая обструктивная болезнь легких. А наш пациент как раз страдал подобными болезнями.

— То есть…

— Кто-то под видом этих лекарств давал ему на постоянной основе усиленную дозу препарата, товарищ генерал.

Грибанов начал припоминать все версии, высказанные бывшими разведчиками во время «мозгового штурма». Ведь фармакология в настоящее время вполне стандартный приём разведки.

— Их давали ему постоянно?

— Вряд ли. Иначе насыщенность была больше, как и симптоматичность. Наши оппоненты как раз не хотели привлекать к ней внимание.

— Хм, интересно. Зачем применять химию в нашем случае?

— Вы не понимаете? — Эдгар Эрастович сделал глоток кофе, закатил блаженно глаза. — Говорят, что зерна с этим кофе сначала съедают обезьяны. Их обрабатывают после того, как… Звучит страшно, но зато как вкусно! Вы пейте, пейте! Что по вашему вопросу. Постараюсь ответить по мере моей компетенции. Мы знаем итог процедуры и, следовательно, к чему стремились неведомые нам злоумышленники. Депрессия должна быть неравномерной. Психическая индукция имеет свойство накапливаться. Волна за волной. В том числе и с помощью внешнего эмоционального воздействия.

Грибанов задумчиво протянул:

— И одна из больших волн, в конце концов, накрыла его.

У руководителя спецслужбы внезапно сошлись все пазлы. Вот зачем Суслову подбрасывали самую деструктивную информацию. Он, как честный коммунист не мог спокойно читать о том, что места в партии продаются, как мешок картошки на рынке. Руководителя КПК тщательно хоронили, потому что он был опасен. Слишком честен и неподкупен, с ним не получится договориться. А химия лишь увеличивала воздействие. И в какой-то момент секретарь ЦК вышел из-под контроля. Осталось найти исполнителей и заказчиков.

— Спасибо вам огромное, Эдгар Эрастович.

— Рад, что помог. Вы заходите, кофейку попьем.

Лицо генерала непроизвольно скривилось. Не надо было говорить об обезьянках.

Информация к размышлению:

В 1923 г. правительство СССР учредило секретный дотационный фонд для развития союзных республик. Он был рассекречен только в 1991 г. после доклада премьера Ивана Силаева президенту Борису Ельцину. Формировался этот секретный фонд исключительно за счет РСФСР: из каждых трёх заработанных рублей Российская Федерация лишь два оставляла себе. Существование дотационного фонда многое объясняет. Ну, например, становится понятно, как, в частности, Грузия могла по уровню потребления обойти российский показатель в 3,5 раза. Для остальных братских республик отрыв был меньше, но они «рекордсмена» успешно догоняли все советские годы, включая и период горбачевской перестройки'.

По данным председателя Совета министров РСФСР в 1990–1991 гг. И. С. Силаева, в течение всех лет советской власти Россия ежегодно выплачивала союзным республикам, включая и Прибалтийские, около 30 % своего годового бюджета — 46 млрд руб. в год. Производство на душу населения в РСФСР было в 1,5 раза выше, чем в других республиках, а потребление в 3–4 раза ниже, чем в Грузии, Армении, Эстонии. Даже на закате советской эпохи, занимая первое место по промышленному производству, РСФСР по душевому доходу стояла только на 10-м месте среди 15 «братских республик».

Кроме того, говоря словами К. Л. Гильчевского из письма Калинину, в Советском Союзе «не только русский рабочий и мужик содержит окраины, он строит для них фабрики и заводы». РСФСР отдавала «младшим братьям» «свой самый драгоценный капитал — высококвалифицированных специалистов. В 1959 г. за пределами России находилось 16,2 млн русских, в 1988 г. — 25,3 млн. За 30 лет их численность увеличилась на 55,5 %… Представители российской диаспоры (в национальных республиках) создавали значительную часть их национального дохода. Например, до 1992 г. 10 % русского населения Таджикистана производили до 50 % внутреннего национального продукта» (В. Г. Чеботарева).

Условия, в которых, особенно в 1920—1930-х гг., русские «цивилизаторы» жили в том же Таджикистане, были далеки от привилегированных: «…люди на самом деле оттуда бежали. С самого начала был введен запрет на возвращение из Таджикистана. Постоянно выдавались и шли в ход специальные справки, так что, если ты работаешь в Душанбе, нельзя было уезжать из города, не получив направления, чтобы сохранить за собой квартиру. Если ты уехал из Таджикистана, это каралось тюрьмой. Можно было уехать по медицинскому направлению, но потом врачам запретили их выдавать, потому что все начали пользоваться своими болезнями как аргументом. Сейчас идет большая дискуссия о том, был ли Советский Союз колониальным режимом и был ли он современным государством, и тогда я смотрю на этих своих „беспомощных колонизаторов “, у которых была одна забота — как же вернуться обратно… Многие „колонизаторы 'сами вовсе не хотели быть колонизаторами, были бы рады возвратиться к себе и не нести никому никакую 'высшую культуру “», — рассказывает в своем недавнем интервью специалист по данной теме Ботакоз Кассымбекова.

Но и сравнение жизни в городах было не в пользу России. В 1988 г. этнографы В. В. Коротеева и О. И. Шкаратан писали в академическом журнале «История СССР»: «На текущий момент состояние социальной инфраструктуры в крупных городах РСФСР существенно хуже, чем в столицах и других крупных городах большинства республик. Что особенно печально, Москва — столица СССР и величайший город России — по показателям развития социально-культурной инфраструктуры оказалась в седьмом десятке [!] городов страны».

В 1997 г. писатель Александр Кузнецов сетовал: «Горько становится на душе, когда видишь старые русские города. Старинные дома с обвалившейся штукатуркой, деревянные одноэтажные дома ушли по окна в землю, а двухэтажные покосились и пропахли уборной. Картина знакомая. Так выглядят сейчас все старые русские города, не то что кавказские или среднеазиатские. Ереван целиком построен в годы советской власти. Раньше он состоял из глинобитных и каменных одноэтажных домишек, а теперь возведен из благоустроенных многоэтажных и, заметьте, нетиповых домов, облицованных разноцветным туфом. И ни одного старого дома во всем городе. Советский период — золотой век для Армении. В Тбилиси оставили одну старую улицу, как памятник истории. Реставрировали ее, выглядит как картинка. Все остальное выстроено заново, как и в других кавказских городах. О среднеазиатских республиках и говорить нечего — дворцы, театры, парки, фонтаны, все в граните и мраморе, в каменной резьбе. Богатели, тяжелели 70 лет края государства, чтобы, насытившись, потом отвалиться. Россия же как была нищей, так и осталась».

И даже по количеству научных кадров РСФСР, несомненный интеллектуальный лидер Страны Советов, явно отставала. В 1973 г. на 100 научных работников имелось аспирантов: среди русских — 9,7 человека, белорусов — 13,4, туркмен — 26,2, киргизов — 23,8. В 1987 г. научных учреждений на душу населения в России было в два раза меньше, чем в среднем по союзным республикам, даже в академиках у нее была пятикратная недостача, сравнительно с общесоюзным уровнем. Внутри самой РСФСР дело обстояло не лучше. В 1989 г. «в Якутии на 1000 человек среди якутов приходилось 140 человек с высшим и незаконченным высшим образованием, среди русских — 128 человек. В Бурятии и Калмыкии эти показатели еще больше в пользу титульной национальности. Примерно такая же ситуация и по республикам Поволжья» (В. А. Тишков). И это, разумеется, произошло не из-за врожденной пониженной способности русских к высшему образованию, а стало следствием все той же политики «позитивной дискриминации» — в советских вузах существовали официальные квоты для представителей «националов», скажем, в 1932/33 учебном году она составляла 7500 мест. В некоторых республиках «коренным» студентам платили стипендии на 10—15% больше, чем русским. В вузах Казахстана «некоренные», составляя 60% населения, имели лишь 10% студенческих мест.

При этом столичные вузы широко открывали двери для гостей с национальных окраин. Автор этих строк хорошо помнит свое изумление, когда он, поступая летом 1985 г. на истфак МГПИ им. В. И. Ленина, увидел в главном корпусе на Пироговке огромную и шумную толпу юных восточных красавиц — как оказалось, это были абитуриентки узбекского отделения филфака.