Ген Химеры Часть 1

Глава 5

— Есть еще один, очень деликатный момент, мистер Такер, — здесь мужчина в непримечательном костюме-тройке немного замялся и машинально поправил очки. — Официально Сати еще не достигла возраста самоопределения…

— Что?! — Такер вытаращил глаза.

— Постойте, постойте, — жестом остановил его агент корпорации. — На это есть особое разрешение служителя Ройсса из группы дознания, который лично участвовал в ее задержании. Он уверовал нас, что мисс Сати нуждается в перевоспитании. К тому же ждать осталось всего полгода, потом ее чипируют.

Такер продолжал недоверчиво смотреть на интенсивно потеющего мужчину. Тот пытался выглядеть спокойно, но Такер подметил, что его маленькая нижняя губа то и дело начинала дрожать.

— «Няня Момо» — крупнейшая корпорация, наша репутация идеальна. Никто и никогда…

— Не начнет копать под вас? — перебил его Такер.

— Так тоже можно выразиться, — натянуто улыбнувшись, сказал представитель компании.

Звучало убедительно, не случайно богатый предприниматель и отец двоих очаровательных детей обратился именно туда.

— Стало быть, мистер Спин, и девчонку никто проверять не будет?

— Совершенно верно, — агент улыбнулся, обнажая ряд имплантированных блестящих как жемчуг зубов. — Вы можете делать с ней все, что пожелаете.

— А что за имя такое «Сати»? — недовольно произнес Такер, подтягивая ремень брюк, над которым нависал большой живот. — Ее можно будет переименовать?

— Это девочка из бедной и неблагополучной семьи, — мистер Спин правдоподобно изобразил сочувствие. — Она будет только рада новой жизни и новому имени.

— Хорошо, я согласен, — вздохнул Такер. — Давайте контракт.

Мистер Спин протянул ему графеновую карту размером с визитку:

— Приложите большой палец и повторяйте за мной: я, Виг Такер, принимаю условия соглашения. Здоровье и безопасность изделия гарантирую.

Такер сделал все, что от него требовалось, и агент удовлетворенно спрятал карту во внутренний карман пиджака.

— Теперь, когда все формальности улажены, пара слов о препаратах, — сказал он, аккуратно открывая кейс.

— В смысле, о наркотиках?

— О препаратах, мистер Такер, — осторожно поправил его Спин. — Мистер Ройсс рекомендовал давать ей комбинацию не ниже А2С2.

В кейсе с логотипом “Няня Момо” лежало два десятка ампул и столько же одноразовых шприцев.

— Этого вам хватит на первую тестовую неделю, — сказал Спин. — Если потребуется более высокая доза, наши агенты…

— Стоп, вы ничего не путаете? — вытаращив глаза, Такер рассматривал маркировку А2С2. — У нас уже есть одна девочка, она получает А5С4…

— Особое распоряжение служителя Ройсса, — спокойно повторил мужчина в очках. Беспокоится было не о чем: контракт уже был у него в кармане, все остальное — это не его проблемы.

— Она что, буйная? — нахмурился Такер. — Почему такие сильные нар… препараты?

— Не буйная, отнюдь. Просто невосприимчивая, — пояснил агент. — С нашими изделиями не бывает проблем.

— Ладно, — устало произнес полный мужчина, отмахнувшись от мысли, что ему только что впихнули сомнительный товар. — Когда я получу ее?

— Она уже здесь, мистер Такер, — улыбнулся Спин, кивком указав на небольшую капсулу, стоящую в дверях.

— Давайте ее сюда. Надеюсь, она такая же, как в анкете? Моя дочь обожает фиолетовый цвет.

— Она еще прекраснее, чем в анкете, — заверил агент, вводя код на дисплее капсулы.

Крышка приоткрылась с мягким шипением, обнаруживая внутри не что иное, как самую настоящую куклу. Дизайнеры «Няни Момо» поработали на славу, облачив девушку в сияющее, в тон волосам, платье, а на голове сконструировав нечто, напоминающее гору взбитых сливок. Изысканный макияж, скрывающий следы почти что недельного заключения и допросов, коротко остриженные аккуратные ногти, а за правым ухом маленький штамп собственности корпорации. Сати Лаллеман была неузнаваемой.

Одаренность, попытка сбежать из комнаты для допросов, а затем бесконечное падение в черноту — это последнее, что она помнила о своей прошлой жизни. Однако, это было далеко не все. Там, за разбитым ею пуленепробиваемым стеклом, произошло еще кое-что, до смерти испугавшее теперь уже служителя Лидо Ройсса, а заодно и весь протекторий. Сати убила аниматуса. Задушила голыми руками. Потребовалась целая неделя «воспитательных разговоров» и манипуляций с ее сознанием, прежде чем Сати забыла о нечеловеческой силе, на которую была способна.

Держать ее в тюрьме до достижения шестнадцатилетия было опасно, поэтому Лидо, используя всю свою власть, настоял на том, чтобы Сати немедленно отдали в одну из семей с самой плохой репутацией. Он назвал это «программой перевоспитания».

Сиделки, получающие сильные наркотики, живут не больше двух-трех лет, и к моменту своей смерти почти полностью утрачивают волю к жизни. С таким раскладом юная особа, уничтожившая аниматуса — что, вообще-то, считалось невозможным — больше не представляла опасности.

***

— Ты мой подарок? — спросила маленькая рыжеволосая девчушка.

Происходящее категорически отказывалось помещаться в гудящую и тяжелую, словно свинцовый шар, голову Сати. Пышная кровать с балдахином, в изголовье которой лежало около десятка подушечек, полки с игрушками, трюмо, ажурные шторы, воздушные шары… Сати однозначно находилась в детской комнате. Интерьер был выдержан в тошнотворной розово-фиолетовой гамме, исключением из которой были ярко-рыжие волосы большой куклы, что сидела в углу комнаты.

— Ау, ты меня слышишь? — повторила девочка, вновь раздражающе вторгаясь в поле зрения Сати.

— Ты кто? — вместо ответа хрипло спросила она. Жутко хотелось пить, а еще больше — закрыть глаза и не видеть всего этого безобразия.

— Я — твоя хозяйка, и меня зовут Лагуна, — гордо представилась девочка. — Папа подарил тебя мне на день рождения.

«Хозяйка? Подарил?!» У Сати больше не оставалось сомнений: из нее сделали сиделку.

Раньше срока, в обход закона. Тут не обошлось без влияния мелкого ублюдка Лидо. Слезы обиды тотчас же навернулись на глаза Сати, но титаническим усилием воли она заставила себя успокоиться. Пусть на смену слезам придет старая добрая ненависть к протекторию и всему Метрополю — с ней Сати уже научилась уживаться.

— Папа сказал, что я могу придумать тебе новое имя, — продолжала Лагуна.

— Имя? — тупо повторила Сати. Мысли шевелились в голове со скоростью ржавых шестеренок, с телом дела обстояли еще хуже: под действием препаратов каждая клеточка словно налилась свинцом.

— Ты глупенькая, да? — с сочувствием спросила рыжеволосая. — Ничего это пройдет. С Шанталь тоже так было, но брат научил ее быстро соображать.

Сати вдруг захотелось ударить эту болтливую девчонку, но руки не слушались ее. К тому же стоило для начала немного присмотреться к обстановке, прежде чем затевать ссоры.

— Сейчас я покажу тебе свою комнату, а потом мы будем играть, — прощебетала Лагуна, беря Сати за руку.

Девушка ухватилась за маленькую веснушчатую ладошку, чтобы не потерять равновесие. Не так-то просто ходить, когда твои ноги словно превратились в две огромные свинцовые колонны.

Закончив показывать Сати свой киберзверинец и коллекцию косметики, которая девочке пяти лет вообще-то и не нужна, Лагуна подвела ее к трюмо. Заглянув в него, Сати потеряла дар речи: в большом овальном зеркале отражалась самая настоящая кукла. Ее кожа сияла изнутри и блестела от ярких страз, волосы были уложены в причудливое и немыслимое «птичье гнездо», как она мысленно назвала его, а фиолетовое платье с завышенной талией и изобилием рюшечек и вовсе превращало Сати в маленькую фарфоровую куколку. Она растерянно хлопала пушистыми ресницами, раза в два длиннее ее собственных, и только выражение изумления на лице, говорило о том, что это все-таки живой человек.

— Ты красивая, правда? — улыбнулась Лагуна, глядя на отражение Сати.

— Бывало и хуже, — отозвалась девушка, кончиками пальцев касаясь своей кожи. Кожа была холодной и какой-то чужой, словно над ней изрядно потрудились пластические хирурги. Хорошо хоть грудь не прибавили на пару размеров.

Сквозь зеркало Сати взглянула на лицо Лагуны. Она не была похожа на избалованного ребенка, хоть и росла в семье богатых родителей. Рыжая и веснушчатая до невозможности, девочка пользовалась косметикой: ее маленький с горбинкой нос был аккуратно замазан тональным кремом. Вырастет — будет делать замену кожи, ведь в нашем обществе веснушки были малопривлекательным рудиментом, от которого было принято избавляться. В углу комнаты послышалось копошение, и Сати повернула голову на звук. Шевелилась та самая рыжая в человеческий рост кукла. Или не кукла вовсе?

— Познакомься, это Шанталь, — сказала Лагуна. — Еще один папочкин подарок.

Все ясно, другая сиделка. Лицо Шанталь было маскообразным, застывшем в выражении радостного удивления. Она была рыжей и веснушчатой, как и сама Лагуна, и если бы не антураж живой игрушки, вполне могла сойти за ее старшую сестру.

— Шанталь, познакомься — это… ммм… Тюльпан, — немного подумав, сказала Лагуна.

«Тюльпан?! Что еще за чушь?»

— Очень приятно, Тюльпан, — в знак приветствия Шанталь слегка качнула головой. Сати поразил ее голос: он был бесцветный и напоминал шуршание бумаги.

— Как давно ты здесь? — спросила она.

— Сегодня будет ровно два года, — ответила Шанталь, и Сати заметила, что она еще ни разу не моргнула.

Неужели через два года она будет выглядеть точно так же, как этот безвольный манекен с лицом-маской? От этой мысли Сати передернуло от отвращения. А Лагуне тем временем стало скучно.

— Хватит болтать, давайте уже поиграем! Шанталь, ты будешь служанкой, а мы с Тюльпан высокопочтенными гостями.

— Я не буду играть с тобой, Лагуна, — сказала Сати.

— Почему? — искренне удивилась девчонка.

— Меня не должно быть здесь. Это незаконно, — ответила она, догадывалась, что такое слово не знакомо пятилетней, не знающей отказа Лагуне.

— Если ты не будешь играть со мной, брат тебя накажет. Он очень, очень строгий! — испуганно сказала Лагуна.

— Лучше тебе сделать, как она хочет, Тюльпан, — послышался бесцветный голос Шанталь.

Вот оно что. Значит, есть некий старший брат, который держит Лагуну в ежовых рукавицах.

— Ты боишься брата? — спросила Сати.

— Очень, — ответила девочка, закатывая рукав своей водолазки. Сати ужаснулась: ее предплечье было покрыто волдырями, какие бывают после ожога горячей водой.

— Это он сделал с тобой?

Лагуна молчала.

— А родители знают об этом?

Снова молчание. Видимо, даже благополучные семьи не обходятся без скелетов в шкафу.

— За что же он тебя так? — спросила Сати.

— Я разбила аквариум с золотой рыбкой, — виновато сказала Лагуна. — Рыбка погибла.

Не то чтобы Сати было жалко девочку, находящуюся во власти жестокого старшего брата, скорее, ей надо было знать, на что способен неуравновешенный тип, что обварил сестре руку из-за разбитого аквариума.

— Но я все равно не буду играть с тобой, Лагуна, — сказала Сати. — Как зовут твоего брата?

— Николас.

— Давай договоримся: ты оставишь меня в покое, а я сделаю так, что Николас тебя больше не тронет.

— Ты обещаешь, Тюльпан? — Лагуна доверчиво посмотрела Сати в глаза.

— Обещаю, — сказала она и улыбнулась.

Окончание дня было спокойным. Лагуна и Шанталь играли с киберзверинцем, а потом вместе с куклами “пили чай” из розовой посуды. Предоставленная сама себе, Сати получила возможность осмотреть дом, насколько позволило ее накаченное наркотой тело.

Это была богатая квартира, раз в пять больше той, что Сати снимала для отвода глаз. Она передвигалась медленно, держась за стены, усиленно стараясь не потеряться в этом дворце. За час скитаний Сати обнаружила пять комнат для гостей, кухню и спортивный зал. Еще одна комната была заперта; из-за нее доносился плач грудничка и тихий женский голос. Еще один ребенок? Неужели совесть позволила им рожать столько детей, зная, что одаренными становятся лишь десять процентов? Сати ухмыльнулась, представив, что тиран Николас через несколько лет может оказаться на ее месте. Влезет в долги, заимеет проблемы с полицией… скатиться с пьедестала очень легко, и тогда даже богатые родители не смогут помочь.

Впрочем, это было не ее дело. Все, что нужно было Сати — сбежать отсюда и попытаться найти Ойтуша… если это еще имело смысл. Однако в таком состоянии она не только бегать, но и двух шагов без стенки пройти не могла. Прежде всего нужно было очистить организм от действия наркотика.

***

— Лежи тихо, изделие.

За окном светало. Крупный потный мужчина склонился над Сати и, зажав одной рукой ее рот, сделал инъекцию в шею. Через несколько секунд та же процедура повторилась с Шанталь. Сати запоздало поняла, что произошло. Этот толстяк, наверняка отец Лагуны и Николаса, вколол ей очередную дозу. Пока дети спят и ни о чем не подозревают. Ненависть и отвращение обуяло Сати, но наркотическая дрема была сильнее. Она обволакивала словно теплое душное одеяло. Шанталь так и не проснулась: наверняка привыкла к подобным манипуляциям. Она спала в маленькой детской кроватке, ссутулившись и поджав под себя ноги, словно младенец. Изо рта Шанталь стекала тягучая слюна.

“А отец хитер”, — подумала Сати. Скрывает свои манипуляции под покровом ночи, чтобы не пугать детей и не разрушать их веру в сказку. Пусть думают, что его “подарочки” неповоротливые и глупенькие от природы.

Еще через пару минут она отрубилась.

Пробуждение было кошмарным. Детскую комнату сотрясал осипший, надрывный вопль, как если бы глухонемой человек вздумал кричать. Это была Шанталь. Девушка металась по кровати, тряся головой из стороны в сторону, словно в припадке. Сати не сразу поняла, что происходит, а затем заметила двух маленьких мышей-роботов, что терзали ее веки. Рядом, обливаясь слезами, стояла Лагуна.

— Это Николас! — сквозь слезы сказала она. — Шанталь не хотела вставать, и тогда он приказал мышам разбудить ее.

Вот ведь чертов психопат…

— Где он?! — спросила Сати, вываливаясь из своей кроватки.

Вытирая ручьи слез, Лагуна неопределенно махнула на дверь. Дети любят наблюдать за своими шалостями, и если он прячется за дверью, Сати успеет его схватить.

Но за дверью детской девушку ждал лишь пустой коридор. Вернувшись в комнату, она застала совершенно иную картину: Лагуна больше не плакала, а кибермышки спокойно сидели на ладони Шанталь. Лишь только кровавые отметины на ее веках говорили о том, что пару секунд назад здесь происходило нечто ужасное.

— Он отозвал мышей, — ответила Лагуна на немой вопрос Сати.

Животные-роботы были запрограммированы подчиняться только командам хозяина. Если Николас натравил их на Шанталь, то только он мог отменить команду. Однако в таком случае он должен был быть невидимкой… или же мальчик по-прежнему прятался в комнате.

— Лагуна, не хочешь умыться? — любезно поинтересовалась Сати. — Твои глаза покраснели и распухли.

Всхлипнув напоследок, девочка убежала в ванную комнату, оставляя двух сиделок наедине.

— Шанталь, где Николас? — тихо спросила Сати, подходя к девушке.

Та молчала, заботливо качая на ладони мышат, которые только что причиняли ей боль.

— Ты слышишь меня? — чуть громче повторила Сати, но маскообразное лицо Шанталь оставалось безучастным.

— Бестолочь, — вполголоса констатировала девушка, тщательно осматривая комнату. Все сиделки необратимо деградируют. Исчезают как личности, опускаясь до уровня базовых рефлексов и простейшего набора слов. Должно быть, с Шанталь происходило то же самое: лишенная права выбирать, права иметь личные вещи, она все больше сливалась с окружающим интерьером, превращаясь из человека в атрибут богатства и роскоши. Раньше существовал закон об эвтаназии сиделок, но пару лет назад и его отменили, забирая у них единственное право — умереть, когда они захотят.

Передвигаясь по комнате, Сати почувствовала, что под действием адреналина, влияние препаратов на ее организм несколько поубавилось: мысли стали более ясными, а тело подвижнее. Она шла, словно в воде или как в кошмарном сне, когда за тобой гонятся, а ты никак не можешь убежать от преследования, но опора в виде стен была ей больше не нужна.

— Николаса здесь нет, — внезапно сказала Шанталь. — Он всего лишь маленький ребенок, и ни в чем не виноват.

Надо же, видимо, она деградировала не настолько сильно.

— Ты совсем дура? Он натравил на тебя этих уродцев, — возмутилась Сати, глядя на миловидных мышек с красными глазками. Киберживотных не отличить от настоящих, вот только эти — идеально вышколенные и выполняют любой твой приказ.

— Если ты хочешь выжить в этом доме, тебе надо опасаться Лагуны, — продолжала Шанталь, и Сати удивилась тому, насколько серьезным стал ее голос.

— Ты никогда не пыталась сбежать? — спросила она, пропуская предупреждение мимо ушей.

— Не советую тебе даже думать об этом, — строго сказала Шанталь. — Я была такой же бойкой, как ты, пару лет назад. Теперь я не могу ни перестать улыбаться, ни уйти дальше уборной.

Сати вопросительно уставилась на нее, а Шанталь продолжала:

— Под моей кожей лица и стоп зашиты микробритвы. С ними ты будто бы по углям ходишь. То же самое и с лицом: любая мимика — и словно огнем обжигает. Чтобы совсем не отупеть, я складываю числа в голове, но делать это с каждым днем становится все труднее и труднее.

Сати не знала, что сказать. Произошедшее с Шанталь было не человечески жестоким, но девушка не могла пообещать, что сможет помочь ей. Во всем Метрополе были сотни девушек и парней, участь которых была такой же ужасной, а то и намного ужаснее. Всех спасти невозможно, пока будет существовать само понятие о сиделках.

— Как ты попала сюда? — спросила Сати, присаживаясь рядом.

— Моя мать заболела, — ответила Шанталь. — На нее лечение нужны были деньги, много денег. Я попыталась сбежать, когда моя семья получила пособие за первые полгода работы.

Сати могла себе это представить: огромные деньги — вот что толкает многих людей отдать себя в добровольное рабство.

— Теперь мне уже некуда возвращаться — матери больше нет в живых.

— Сочувствую, — отозвалась Сати. — Моя история похожа на твою. Вот только мне есть куда возвращаться.

Сати не знала, что значит иметь мать, но могла себе представить, что потерять родного человека гораздо тяжелее, чем вообще никогда не знать его.

— Ты сказала, что ты здесь незаконно, — поинтересовалась Шанталь. — Что это значит?

— Я должна была стать сиделкой, но только через полгода, — ответила Сати.

— Тебе нет шестнадцати? — легкое изумление появилось на непроницаемом лице девушки.

Сати покачала головой:

— Нет, и мистер Толстая Ряха знает об этом. Он подписал недействительный договор.

— Ты про Вига Такера? — шепотом спросила Шанталь. — Тюльпан, он очень, очень опасный человек.

— Никакая я не Тюльпан! — вдруг потеряла терпение Сати. — Мое имя Сати, и я не собираюсь плясать под дудку какой-то мелкой плаксы.

— Конечно же ты Тюльпан, — возмущенно сказала стоящая в дверях Лагуна. На ее руках был сверток с хнычущим грудничком, которого она неумело качала.

— Посмотри, что ты наделала, — с укором продолжала девочка. — Кричишь так громко, что разбудила Николаса.

— Николаса? — оторопело повторила Сати, приближаясь к младенцу. — Так это Николас?

Девушка изумленно обернулась на Шанталь в поисках хоть какого-то разумного объяснения, но снова впала в ступор или же просто решила не обращать внимания.

— Да, это Николас, — сказала Лагуна, с нежностью теребя розовые щечки малыша, — И он очень недоволен, что ты обозвала меня плаксой.

Очень медленно до Сати начало доходить происходящее.

— Так это ты все делаешь, — произнесла она, вспоминая и изодранные веки Шанталь, и ожоги самой Лагуны. — Мелкая больная тварь…

— Брат очень сердится на тебя, Тюльпан, — пробормотала девочка. Ее глаза потемнели, губы плотно сжались и даже тембр голоса стал иным. Она больше не была похожа на ту Лагуну, что с восхищением смотрела на преображение Сати или искренне просила защитить ее от «строгого брата». Осознанно или нет, она прикрывалась Николасом, чтобы наказывать себя и окружающих.

— Нет, это я сержусь на тебя! — почти крикнула Сати. — Еще раз назовешь меня «Тюльпан» — крепко получишь по заднице.

Похоже девушка перешла черту.

— Армен! — коротко скомандовала Лагуна, и огромный непонятно откуда взявшийся доберман, в мгновение ока повалил Сати на лопатки.

Из его пасти несло настоящей собачьей вонью, и только переливчатые радужки глаз давали понять, что животное было киборгом. Сати не представляла, откуда он взялся, но сейчас это было неважно: передними лапами доберман со всей силы упирался ей в грудь, злобно рыча и клацая зубами.

— Лежи тихо, иначе Армен отгрызет тебе нос, — мерзко улыбаясь, сказала Лагуна.

— Пусть попробует, ты удивишься! — крикнула Сати, чувствуя, как закипает ее кровь. Сейчас она была уверена, что даже если собака-переросток решит разорвать ее на куски, она выживет, благодаря своей одаренности.

Она попыталась скинуть пса, но тот был слишком тяжелый. Ладно, похоже выбора у нее не было… под истошные крики Лагуны, Сати сомкнула руки на его шее.

Короткий свист раздался в воздухе, и два дротика поразили свою цель. Собака тотчас же обмякла, обрушив на девушку всю свою массу, Сати же успела вытащить иглу из плеча прежде, чем снотворное разлилось по ее крови.

Стрелял пришедший с работы Виг Такер; его дочь растерянно стояла рядом, продолжая держать ребенка на руках, а Шанталь, закрыв лицо руками, забилась в угол, словно испуганный зверек. Такер неторопливо подошел ближе. Желваки играли на его скулах, а взгляд был холодным и расчетливым. Обеими руками он поднял собаку и оттащил ее в сторону, освобождая тело девушки. Сати хотела было подняться, но еще один дротик угодил ей точно в шею.

— Тебе конец, сучка, — произнес Такер перед тем, как она провалилась в сон.