Где исчезают корабли

Глава 22

Колесный пароход «Передовик» имел два гребных колеса, расположенных по бортам. Переделанный в пароход из достаточно нового трофейного испанского галеона «Сарагоса», он представлял собой небольшой деревянный кораблик водоизмещением в двести пятьдесят тонн и длиной двадцать восемь метров. Помимо колес, пароход обладал парусным вооружением, которое можно было применять ради экономии топлива при попутном ветре. Вот только прямые испанские паруса заменили на косые, да и мачты оставили всего две.

После переделки в пароход, галеон получил не совсем традиционную силовую установку. Не паровую машину, а двигатель Стирлинга. Работая за счет сгорания любых видов жидкого топлива, такой движок преобразовывал энергию горения в возвратно-поступательное перемещение поршня, а он передавал вращательное движение коленчатому валу, на котором были закреплены гребные колеса. Этот силовой агрегат позволял разгонять судно до десяти узлов. Впрочем, поскольку горение все равно использовалось внешнее, название «пароход» не меняли. Ну, не стирлингоходом же называть подобное транспортное средство? Тем более, что и дымовая труба имелась, как на самом обыкновенном классическом пароходе.

Завершив ходовые испытания, «Передовик» работал в порту в качестве «рабочей лошадки». Он перевозил грузы и людей в бухте, постоянно курсируя между гаванями, а также буксировал трофейные парусники. Капитаном на пароход назначили Никиту Прохорова, который за это время окончил курсы судоводителей «без отрыва от службы» при судоремонтном заводе Дальнесоветска, приняв из рук самого директора этого завода Александра Гонгадзе свидетельство о квалификации штурмана. И, после этого, приказом главкома Прохорову присвоили звание лейтенанта.

Получив назначение на капитанскую должность, Никита чувствовал себя очень счастливым. Ведь все его мечты стали реальностью. Он считал, что ему повезло: женился на первой красавице Дальнесоветска, завел детей, получил от государства прекрасный дом с участком, да еще и в морской карьере преуспел! Чем не повод радоваться жизни? И Никита радовался даже тому, что жил теперь в шестнадцатом веке.

Для него провал сквозь время оказался весьма удачным. Ведь, если бы они не провалились во времени, то и с такой замечательной девушкой, как Лариса, он никогда не познакомился. Даже то, что имелись еще в Дальнесоветске бытовые трудности, Никиту совсем не пугало. Он верил, что все они будут постепенно преодолены, и был полон решимости с энтузиазмом трудиться ради этого, как трудились и его товарищи, попавшие вместе с ним в эту удивительную ситуацию межвременного перемещения.

Перемены, происходящие на острове Советский по мере социалистического строительства, внушали Никите оптимизм. И ему даже казалось, что наркомам удалось сделать существование жителей Дальнесоветска вполне мирным и безопасным. Действительно, если не считать появления испанских кораблей в водах возле острова время от времени, никто пока не создавал им серьезных угроз. Даже с туземцами из племени чаморро наркомы сумели наладить мирные и взаимовыгодные отношения. И, вроде бы, ничто не предвещало беды, когда внезапно поступил приказ готовить «Передовик» к дальнему военному походу в составе эскадры. Нужно было срочно вооружать судно и, загрузив испанских стрелков из народной милиции, следовать на Нефтяной.

Адмирал Сабах Саравак смотрел на порт, распростершийся перед столицей Сулу Буансой. Под ветром море волновалось уже третий день, покрывшись пенными гребнями волн. И вода в порту тоже бурлила, хотя и не так сильно, как за его пределами. Впрочем, флоту, стоящему в заливе у длинных деревянных пирсов, выстроенных на прочных сваях, ничего не угрожало. Как только шторм утихнет, адмирал собирался вывести свой флот в море.

Под началом Саравака собрались разные корабли. Четыре десятка катамаранов парао, оснащенных косыми парусами, быстрых, но небольших. Три десятка галер пангаяо, чуть побольше катамаранов. Оснащенные косыми парусами и веслами, пангаяо тоже умели неплохо набирать скорость. Восемнадцать больших галер гараи с множеством весел, числом до шести десятков, но с одним прямоугольным парусом посередине. Эти посудины при попутном ветре и с сильными гребцами тоже не отставали от всех остальных. Главной гордостью адмирала были самые большие корабли, ланонги, которых имелось двенадцать. Ланонги могли соперничать по размеру с испанскими галеонами, но, в отличие от них, имели не только паруса на двух или даже на трех мачтах, но и многочисленные весла. Каждый из больших кораблей обслуживался командой численностью до сотни моряков и вооружался несколькими легкими пушками-лантаками, установленными на вертлюгах. Сулунги всегда славились среди островных народов, как отличные корабелы.

Моряки Сулу снискали себе славу безжалостных пиратов, постоянно охотясь на купеческие посудины сопредельных государств. С незапамятных времен многие люди из народа сулунгов, чья жизнь была связана с морем, не гнушались морским разбоем. И каждый из местных капитанов гордился своими набегами и налетами, похваляясь в портовых кабаках друг перед другом количеством захваченных товаров и рабов. В последние годы, когда начались войны с завоевателями, приплывшими из далекой Европы, услуги всех этих пиратствующих капитанов стали востребованными, как никогда раньше. И султан Буддиман повелел привлечь их в свой военный флот в качестве каперов.

Впрочем, сам адмирал Сабах Саравак тоже происходил из этих же самых пиратов. В молодости он беспощадно грабил купцов и устраивал налеты на прибрежные поселения, захватывая жителей и продавая их в рабство. Но, с годами он немного остепенился, да и те услуги, которые он лично оказывал Буддиману, сыграли роль. А уж султан сам рассудил, что такого человека лучше использовать по назначению в том деле, которое он умеет хорошо делать, назначив Саравака адмиралом, когда прежний погиб в бою с испанскими галеонами. Так Сабаху досталась при дворе хорошая должность. Но, он не подвел своего повелителя, не стал сидеть на месте и принимать парады, а как только Бруней и испанцы ослабили друг друга в войне, Сабах не преминул сразу воспользоваться этим. Дерзко пройдясь во главе своей эскадры на север вдоль побережий островов, занятых испанцами, он разорил несколько их городишек, захватив в рабство пару сотен христиан. И этих испанцев, попавших в рабство, сам же потом с большим удовольствием использовал в качестве гребцов на галерах.

После того удачного похода Сабах Саравак выдержал еще и серьезное морское сражение против флота султаната Минданао. Ведь правитель этого государства тоже претендовал на первенство в море Сулавеси. Но, Сараваку повезло выиграть битву. После поражения потрепанный флот Минданао убрался к своему берегу и больше не стоял поперек честолюбивых замыслов султана Сулу в Сулавеси. А, воспользовавшись слабостью флотов Брунея, Минданао и даже испанцев, потрепанных войной не меньше остальных, убравшихся на остров Лусон и пока не имеющих сил для новых атак, Буддиман собирался расширить свое влияние на Калимантане, уничтожив небольшое государство, расположившееся возле калимантанского побережья на острове Таракан. А это место для Буддимана имело важное значение, чтобы потом, закрепившись там, распространить свою власть дальше на юг. Ведь на этом самом Таракане имелся весьма удобный порт, куда сходились торговые пути.

Незадолго до отправления в боевой поход удалось довести до ума первый пароход, полностью изготовленный на верфи Дальнесоветска, которому дали название «Энтузиаст». Этот корабль, оснащенный уже вместо гребных колес настоящим винтом, получился похожим на пароход-клипер или даже на пароход-фрегат. Он и возглавил советскую эскадру. За ним в кильватер выстроились колесные пароходы, переделанные из галеонов: «Передовик», «Ударник» и «Новатор». А замыкали кильватерную колонну совсем новые «Коммунист» и «Комсомолец», усовершенствованные и имеющие по две трубы и по два двигателя Стирлинга, каждый из которых крутил свое гребное колесо, благодаря чему «Коммунист» и «Комсомолец» обладали невероятной маневренностью, способностью разворачиваться почти на месте, крутя своими колесами в разные стороны. Да и скорость за счет применения сдвоенных машин у них была выше, чем у первых дальнесоветских пароходов на стирлинговой тяге.

Тем утром, когда жители Дальнесоветска провожали эскадру в далекий и опасный путь, погода стояла отличная. А на пирсе долго играл духовой оркестр, состоящий из чаморрийцев, одетых в белую морскую форму, заглушая бодрой музыкой причитания жен и невест, провожающих в неизвестность своих любимых. Женщины понимали, что дальний поход на таких небольших корабликах и без того дело рискованное, а тут еще и война за Нефтяной назревает. И неизвестно, все ли моряки вернутся назад. Потому дамы долго не желали расходиться, вглядываясь в морскую даль.

А корабли все отдалялись, уходя из гавани за пределы видимости. Лишь дымы из их труб еще долго виднелись над горизонтом. Эскадра вооруженных пароходов, состоящая из шести вымпелов, выходила в Филиппинское море. А наверху в прозрачном воздухе высоко над кораблями скользил по небесной лазури серый аэростат, снизу кажущийся маленьким, который, на самом деле, был больше любого из кораблей. Даже шестидесятиметровый флагманский «Энтузиаст», на котором шел сам вице-адмирал Павел Петрович Колясников, уступал по длине этому летательному аппарату, названному «Красный буревестник».

Стоя на мостике «Передовика», расположенном на приподнятой площадке надстройки, сделанной впереди дымовой трубы, между ней и фок-мачтой, Никита Прохоров не думал о том, что может погибнуть в этом походе. Хотя, конечно, ходить к далеким берегам на подобной посудине с деревянным корпусом размером с портовый буксир, ему еще никогда не приходилось. Впрочем, несмотря на небольшие размеры, если верить инженерам, подобный кораблик, оснащенный двигателем Стирлинга, предполагал значительную экономию топлива и должен был преодолеть расстояние до острова Нефтяного без дополнительных бункеровок, если только не придется бороться со штормами. На такой крайний случай имелось запасное парусное вооружение.

Накануне Никита попрощался с женой и детьми. А потом еще были и общие проводы с торжественным построением, с митингом на пирсе и с поднятием флагов на кораблях. Провожать моряков пришли очень многие жители Дальнесоветска. И не только те, которые четыре с небольшим года назад попали в иное время, а и испанцы вместе с чаморрийцами. Потому что экипажи на корабли набрали смешанные, да и бойцы, которых везли на выручку защитникам острова Нефтяной, тоже подобрались разных национальностей. Но, объединяло их всех сознание того, что готовились они вступить в бой за свою социалистическую страну, которую искренне считали единственной свободной страной шестнадцатого столетия.

Поднявшись на самую высокую башню султанского дворца в сопровождении самого султана, Федор Яровой оглядывал местность в бинокль. А Анджи Пангеран с удивлением пялился на него. Когда же Федор дал и ему взглянуть, тот сразу отшатнулся, чуть не выронив бинокль и воскликнув:

— Это какая-то магия!

Федор взглянул на него, сказав испанцу-переводчику, стоящему рядом:

— Переведи ему, что никакой магии в этом предмете нет, а есть лишь наука, которая называется оптика.

Но, султан и такое объяснение, похоже, понимал с трудом.

— Эх, темнота восточная! — воскликнул Яровой, не сдержавшись.

Но, толмач перевел не совсем так, потому что султан спросил:

— Вы говорите, что тьма надвигается с востока?

Яровой проговорил:

— Да нет же. Я совсем другим озабочен. Если вы хотите, чтобы я организовал оборону вашего порта, то необходимо эвакуировать оттуда всех этих нищих, заселивших трущобы на самом берегу возле пирсов. А сами трущобы надо снести. Иначе, при высадке противника, грозит очень большой пожар, в котором может сгореть и весь остальной город. Ведь неприятель не станет церемониться. Да и мы тоже будем стрелять зажигательными по их кораблям. И мне не хотелось бы, чтобы несчастные оборванцы зря погибали целыми семьями. Потому надо немедленно их всех оттуда отселить.

— Но, куда же я их отселю? — удивился Пангеран.

— Куда хотите. Хоть к себе во дворец. Но, отселить их из предполагаемой зоны боевых действий надо обязательно.