Где исчезают корабли

Глава 20

Когда советский отряд вошел в городок, продвигаясь по самой широкой улице, ведущей прямиком к воротам дворца султана и к мечети, построенной рядом с ним, у Федора Ярового все еще оставались сомнения в лояльности местных жителей. Вправо и влево от главной улицы разбегались узенькие переулочки, откуда можно было ожидать нападения в любую минуту. Но, к удивлению советского командира, на них никто не пытался ни напасть, ни затруднить движение. Наоборот, жители при их появлении прятались, кроме самых отчаянных мальчишек, желающих поглазеть на чужаков. Ведь о них в городке все только и говорили, как о непобедимых воинах. Чуть дальше вдоль улицы, по которой продвигался отряд, ближе к центру города начали попадаться красные флаги, развешанные на островерхих крышах местных домов.

Жилища горожан представляли собой строения на деревянных сваях, практически лишенные стен, но накрытые большими острыми двускатными крышами из переплетенных в несколько слоев и обмазанных глиной пальмовых листьев. Впрочем, морские пехотинцы не удивлялись местной «архитектуре». Ведь в похожих домах жили и вожди чаморро, а у самых главных из них подобные дома даже опирались на сваи, вырубленные из камня. Вот только в чаморрийских поселениях не мостили улицы. А в Таракане главная улица перед дворцом, расширяясь, переходила в достаточно широкое пространство, вымощенное булыжниками.

На главной городской площади Таракана стоял не только дворец, но и новая мечеть с купольной крышей и достаточно высоким деревянным минаретом. А напротив находился старый индуистский храм из камня, посвященный богу-слону Ганеше. На его высокой крыше и засели те самые снайперы, которых Яровой послал вперед. Повсюду виднелись красные флаги, которыми украсили всю площадь, палисад с башенками и даже минарет мечети. Возле палисада, отгораживающего территорию дворца султана от остального города, морских пехотинцев уже ждал самый настоящий почетный караул: две шеренги босоногих султанских бойцов, выстроившихся по двум сторонам от ворот, застыли в ожидании, высоко подняв на своих пиках красные вымпелы. С башенок заиграли медные трубы. А ажурные резные ворота с растительными узорами, ведущие в обширный дворцовый двор, торжественно распахнулись перед гостями.

Несмотря на потери, понесенные в стычках с чужеземцами, захватившими кусок острова, где в бессмысленных атаках на пулеметы погибла большая часть армии Анджи Пангерана, у него еще оставалось на службе полсотни наемников, которые вместе с рабами, обученными военному делу, составляли все же какую-то военную силу. Правда, наемникам из дальних краев, среди которых было много бывших пиратов, Пангеран особенно не доверял. Они не хотели придерживаться ислама, тайно пили вино и ходили к шлюхам. А также не гнушались грабить купцов. Убийства в богатых домах, которые совершались по ночам в последнее время, вполне могли быть делом рук этих головорезов, которые знали, что после того, как султан потерял слишком много людей в стычках с чужаками, власть на Таракане ослабла настолько, что патрулировать городские улицы по ночам и расследовать убийства стало просто некому.

Но, возможно, убийц, виноватых в этих преступлениях, следовало искать среди тех испанских поселенцев, которые прибывали на Таракан с ведома командира этих бледнолицых, советских или красных, как они сами себя иногда называли. И именно второе название, связываемое островитянами с красными флагами чужаков, быстро прижилось среди горожан. А потому испанцев, которых красные командиры селили на Таракане в последнее время, тоже именовали красными. Вот только, чтобы не возникала путаница, к этим испанцам добавляли еще слово кафир. И получалось, что испанские поселенцы — это красные кафиры, бесконтрольно расселившиеся за пределами советской военной базы. Правда, многие из них обзавелись на острове местными женщинами из деревень и завели собственное хозяйство. Но, оставались и непредсказуемые одиночки, которые, скорее, занимались бродяжничеством, чем обустройством своего участка. И вот этих следовало опасаться особо. Но, в нынешнем положении султан был способен обезопасить лишь свой собственный дворец.

Если на суше власть Анджи Пангерана трещала по швам, то на море у него еще все-таки оставались некоторые силы: восемь настоящих джонок, вооруженных каждая шестью пушками, двумя по каждому борту и по одной на носу и на корме. А, кроме того, десятки суденышек поменьше, на которых служило немало отчаянных морских вояк. И вся надежда на какое-то подобие защиты столицы имелась у Пангерана только на этих моряков. Во всяком случае, в порту они порядок все еще поддерживали. Правда, в запретные воды, границы которых установили красные, они давно уже не совались. Но, порт Таракана по-прежнему работал, принимая корабли из разных портов моря Сулавеси.

Сам адмирал Ахбад Дастаран встретил процессию султана ближе к главному пирсу, возле которого ошвартовался флагманский корабль «Звезда Востока». Основная часть флота находилась на рейде, а половиной кораблей командовали настоящие пираты, присягнувшие султану на верность в разное время. Анджи знал, что и сам адмирал происходил из пиратов. Но, по отношению к султану он всегда проявлял должное уважение. И прежде, чем отправиться уже к резиденции посла Сулу, которая находилась еще дальше по берегу, за портом, Анджи дал адмиралу указания:

— Через несколько недель Буддиман может напасть на нашу гавань. Потому надлежит начать принимать меры прямо сейчас. Укрепи оборону порта и подготовься отгонять вражеские корабли. И еще, Ахбад, отсюда стоит переселить куда-нибудь лишних людей. Прикрой пока рыбный рынок. Подумай, как это сделать и куда перенести торговлю, чтобы не вызвать недовольство народа. Рыбаков надо на время вернуть в их рыбацкие деревни. Иначе будет слишком много напрасных жертв, когда флот Сулу пойдет на приступ. Может быть, войны еще удастся как-то избежать, но все равно сделай то, о чем я сказал, на всякий случай.

Когда адмирал склонился в поклоне, внимательно выслушав султана, процессия с носилками правителя тронулась дальше, остановившись уже только возле укрепленной резиденции посла Сулу. Перед султаном возвышалась на морском берегу настоящая маленькая крепость с двумя башнями, целиком построенная из камня. Глядя на небольшую, но вполне внушительную цитадель, Анджи пожалел, что не уделил должного внимания строительству каменных сторожевых башен. Впрочем, помогут ли подобные сооружения, если войска Буддимана заполонят весь остров? А они, разумеется, легко займут весь Таракан, если Пангерану не помогут те самые красные чужаки. Вот только Пангеран до сих пор сомневался, выполнят ли они после двух лет непрерывной вражды этот новый союзнический договор, вынужденный для Пангерана, если флот Сулу все-таки придет к Таракану? Или же эти красные станут защищать только самих себя? Окриком остановив свой эскорт, Анджи приказал слугам дудеть в трубы, давая знать Саджару Багадару о своем прибытии.

Полковник Давыдов недолго допрашивал Софью. Она оказалась настолько истощенной и невменяемой после пережитого стресса, что упала в обморок, очнувшись уже в одноместной палате-изоляторе госпиталя, куда ее поместили. Придя в сознание, она постепенно осознавала себя. И к Соне возвращалась боль утраты. Ведь единственный близкий ей человек умер в мучениях. Теперь, лежа на жесткой больничной койке, она вспоминала эти дни, проведенные в темноте грота рядом с мечущимся в горячке парнем, как самые страшные в своей жизни. Юргенс ушел от нее в иной мир, но сама Соня не хотела туда. Она переживала из-за его гибели, но сама не собиралась умирать следом за ним.

Цепляясь за жизнь, Соня сразу же попросила у сиделки поесть. К ее удивлению, санитаркой-сиделкой оказалась загорелая круглолицая девушка с несколько прищуренными глазами, явная уроженка этого самого острова Гуам, куда Соню, как и многих, зашвырнула судьба вместе с кораблем. Но, они с Юргенсом, в отличие от других, быстро противопоставили себя всему остальному сообществу попаданцев. И только в последнее время Соня стала задумываться о том, что, наверное, это их решение было ошибочным. Вместо того, чтобы принять ситуацию и налаживать жизнь на новом месте вместе с другими, они с Юргенсом предпочли бегство, не понимая тогда, что одним выжить в новых условиях будет гораздо труднее, чем в коллективе. Вот Юргенс за эту ошибку и поплатился.

После всего, что произошло, Софья чувствовала себя отвратительно. И даже не столько из-за собственной физической немощи, сколько по причине какого-то морального выгорания и опустошения, которое навалилось на нее после гибели любимого. И девушка не понимала, как же теперь со всем этим грузом горьких воспоминаний сможет жить дальше. Но, инстинкт самосохранения, проснувшись внутри ее сознания, заставлял есть банановую кашу, которую принесла Соне санитарка из туземок. Казалось удивительным, что эта загорелая местная девушка прекрасно понимает по-русски и даже разговаривает почти без акцента. Впрочем, Соне предстояло удивляться многому, ведь четыре года жизни прошли мимо нее.

Праздник в Дальнесоветске закончился, и наступили будни. Город трудился, и жизнь в нем продолжалась своим чередом. И наркомы продолжали ежедневно обсуждать ситуацию, складывавшуюся на Нефтяном, понимая, что судьба неожиданно бросила им новый вызов. Они понимали, что относительно спокойного времени, которое предполагалось использовать для социалистического строительства, чтобы в тайне от противников, завершив первую пятилетку, создать с нуля пусть и маленькую, но достаточно автономную в военном и экономическом отношении страну, подготовленную к войне со всем миром шестнадцатого века, у них больше не будет. Сами того не желая, пришельцы из будущего уже поменяли политическую обстановку в этой новой для них реальности, которая теперь окружала их. Они изменили ее настолько, что внезапно появились такие враги, на противостояние с которыми советские командиры поначалу совсем не рассчитывали.

Растущая мощь султаната Сулу и агрессивность его правителя по отношению к Тараканскому султанату оказались неожиданными факторами, которые не приняли во внимание при планировании. И потому прежние планы приходилось спешно менять. Вместо того, чтобы по-прежнему готовиться атаковать Манилу, нужно было сначала немедленно организовывать оборону нефтяных промыслов на далеком острове. И каждый из наркомов напряженно соображал, что же делать.

Помимо решения вопросов немедленного усиления обороны на Нефтяном, предстояло что-то решать и с противодействием вражескому флоту. Учитывая донесения Ярового, «Богиню» предстояло срочно готовить к новому рейсу. Вот только корабль нуждался в профилактическом обслуживании и некотором ремонте. Эксплуатация его в последнее время была достаточно жесткой. Гоняли командиры свой единственный крейсер на Нефтяной и обратно, а необходимых оригинальных японских масел к нему уже не имелось. Ведь их запасы исчерпались за четыре года.

Те новые масла, которые пытались изготавливать на базе небольшого нефтехимического производства в Дальнесоветске, организованного Олегом Марченко, не совсем подходили. Они, конечно, позволяли пока сохранять работоспособность силовой установки корабля, но, сальники уже давно начали течь. И их приходилось менять, что вызывало все большие простои крейсера у стенки судоремонтного завода. Вот и теперь быстро исправить ситуацию с системами смазки корабельных машин не получилось бы. На очистку и замену сальников требовалось время, а его не имелось, потому что на Нефтяном ждали помощи как можно скорее. Тогда наркомы решили отправить в дальний рейс новые колесные пароходы с дополнительным парусным вооружением, которые должны будут постоянно нести боевое дежурство в районе Нефтяного, чтобы достойным отпором встретить врагов, если потребуется.