Где исчезают корабли

Глава 13

К 1583 году испанцы так и не добрались до Тараканского султаната по той причине, что попытка закрепиться на Калимантане им сходу не удалась из-за противодействия народов моро, и ресурсов конкистадоры растратили немало. Потому о возобновлении экспансии в ту сторону в ближайшее время и речи не шло. Особенно в условиях, когда, начиная с октября 1579 года, перестали возобновляться резервы, поступавшие до этого по маршруту через Тихий океан из порта Акапулько в Новой Испании в Манилу. Ведь на этом пути где-то возле Гуама несколько лет подряд исчезали корабли.

Но, сражения войны против мусульман подточили силы не только испанцев, закрепившихся на Филиппинах. После начала испанского завоевания этого архипелага, серьезная война с султанатами вспыхнула не сразу. Ей предшествовали переговоры и дипломатические маневры. Наблюдая экспансию чужаков, султан Брунея поспешил установить союзнические отношения с сильными державами, обменявшись посольствами с Османской империей и объявив свою страну частью исламского мира. После чего брунейский правитель начал активно закупать оружие у португальцев. Заключил он и союз против испанцев с султанатами Магинданао и Сулу. Но и испанцы смогли заручиться поддержкой части населения островов Себу и Лусон. Висайские племена, живущие на этих островах, считали мусульман своими врагами и потому легко объединились с чужаками испанцами для совместной борьбы против султана Брунея и его союзников.

Губернатор Филиппин Франсиско де Санде видел нарастающую угрозу со стороны Брунея. И он даже пытался предотвратить войну, послав брунейскому султану Сайфулу Риджалу просьбу о личной встрече, на которой предполагал мирно договориться о границах распространения ислама и христианства на островах Юго-Восточной Азии. Но, султан не мог простить испанцам разгрома исламского королевства Серудонг, столицей которого была Манила, а потому отказался от мирных переговоров, выбрав военное противостояние.

В 1578 году де Санде собрал эскадру и, как генерал-капитан, в марте повел против Брунея флот из сорока кораблей, на которых отправились четыре сотни испанцев, половина из которых была уроженцами Мексики, и почти две тысячи местных из висайских племен. Основной удар испанское воинство предполагало нанести по Брунею, но планировались и военные действия против его союзников в Сулу и Минданао. На помощь султану подоспели войска из Османской империи: отряды турок, египтян и даже сомалийцев. С собой они привезли аркебузы. А португальский капитан Пенгиран Кестани помогал брунейцам покупать пушки.

Когда испанцы в середине апреля осадили столицу Брунея Котабату, то смогли заручиться поддержкой от местных дворян Лелы и Ратны, обиженных на султана. Они и помогли конкистадорам быстро занять город, дав указание своим людям открыть ворота крепости. Эти коллаборационисты хотели сами заполучить власть из рук испанцев в обмен на выплату дани испанской монархии. Взяв столицу, завоеватели сразу назначили Лелу новым султаном, а Ратна получил почетную должность Бендахары, предводителя дворянства.

Но, Сайфул Риджал, успевший вовремя сбежать в соседний город Джерудонг, копил там силы. И выждав, когда испанцы, занявшие Котабату, ослабнут от болезней из-за отравленной лазутчиками еды и воды, султан решился на штурм. Его отряд из тысячи воинов, среди которых были турецкие канониры с пушками и стрелки с аркебузами, смог пробиться в цитадель и в жестоком сражении победить конкистадоров, изгнав их из столицы Брунея. Правда, от самого города, построенного, в основном, из дерева, мало что осталось после боев и пожаров. Сгорели не только дворцы и дома, но и мечети. А остатки испанского войска, вынужденные отступить, погрузились на корабли и отбыли обратно в Манилу.

Результаты военного похода для испанцев оказались отрицательными. Если их и не постиг полный разгром по причине быстрого и довольно неплохо организованного отступления от столицы Брунея, то и победы у них не получилось. В сущности, все, чего они сумели добиться, так это недопущения появления новых брунейских плацдармов на Лусоне. Но, султанаты Бруней, Магинданао и Сулу после этой войны оказались ослабленными не меньше, чем испанцы. Султанат Бруней укрепился на суше, но потерял почти все корабли. Хотя его правители считали, что все-таки победили, не просто отстояв собственную независимость, но и приобретя некоторый международный авторитет. Вот только султанат Сулу, непосредственно имеющий виды на остров Таракан, ничего в той войне не выиграл, лишь потеряв в сражениях своих лучших бойцов.

Но, прошло несколько лет, а джихад народов моро против христианских колонизаторов продолжался, когда на острове Таракан внезапно обнаружилась новая угроза. Она исходила от неведомых завоевателей с белой кожей, обладающих страшным оружием и пока ни разу не проигравших ни одного сражения. А попыток изгнать их с этого острова делалось немало. Ведь эти неожиданные поселенцы, обладающие невиданным огромным белым кораблем, похожим на гигантскую раковину, который приплывал время от времени, наводя ужас на мореплавателей по всему морю Сулавеси, очень мешали планам султана Сулу подчинить себе небольшой султанат Таракана. И по этой причине на Таракане спокойствия не было.

На острове Холо в столичном городе Буанса султан Сулу Мухаммад Халим, также известный, как Бадарах Буддиман, сын султана Насируд-Дина, снова собирал войска и флот. Среди мусульман он был известен, как достаточно мудрый правитель, сторонник экспансии ислама и законов шариата. Он не оставлял планов устраивать набеги на всех тех, кто не желал подчиняться его власти. После окончания войны с испанцами, воспользовавшись ослаблением Брунея, который растерял в сражениях с европейскими колонизаторами почти весь свой флот, султанат Сулу получил независимость, фактически перестав быть вассальным государством, подчинявшемся воле брунейских правителей. Первоначально согласившись выплачивать испанцам дань жемчугом по итогам войны в 1578 году, Буддиман вскоре отказался и от этих навязанных обязательств. И испанцы, занятые своими проблемами на Лусоне, ничего не смогли противопоставить воле Буддимана, потому что султанат Сулу набирал силу. Отряды и эскадры Мухаммада Халима готовились к тому, чтобы захватывать в рабство новых пленников и подчинять себе земли по всему побережью моря Сулавеси и на Филиппинах.

Но, у тараканского султана Анджи Пангерана при дворе в Буансе имелись свои шпионы. И через них он узнал об этих приготовлениях. А, поскольку теперь у Анджи появились новые союзники, на защиту которых от Сулу правитель Таракана очень рассчитывал, подписав договор о дружбе на огромном белом корабле с человеком по имени Яков, именующим себя контр-адмиралом и представляющим неизвестную далекую страну Советский Союз. И Анджи хотел поделиться важными новостями с наместником чужеземцев, которые именовали себя красными, вывешивая повсюду яркие красные флаги. Как только удалось договориться с адмиралом, все прежние обиды были забыты, и тараканский султан искал встречи с главным красным командиром на острове по имени Федор. И, конечно, султан обрадовался, когда его пригласили в крепость красных, расположенную на холме.

И вскоре Федор Яровой с удивлением наблюдал со своей веранды, как по грунтовой дороге, ведущей от нефтепромыслов к городку Таракан, столице тараканского султаната, движется в сторону военной базы длинная колоритная процессия. Во главе ее шел слон среднего размера, украшенный красной попоной. На спине у большого животного в красивом резном деревянном домике, похожем на детский, над которым развевались флаги, сидели двое охранников султана с аркебузами. А впереди этого «домика» восседал слоновый погонщик.

Колокольчики, прикрепленные к достаточно длинным бивням слона, звенели при каждом его шаге. И похоже, это животное отличалось отменной дрессировкой, потому что время от времени слон останавливался, поднимал хобот и громко трубил, возвещая о приближении местного правителя. Все простые люди, попадавшиеся на пути, услышав эти звуки, должны были немедленно уступать дорогу процессии и падать ниц по обочинам перед его величеством, оставаясь в этом положении, пока султан не проедет.

За слоном шла пешая стража, вооруженная пиками. За пикинерами топали мускулистые рабы, которые несли, подняв длинные рукоятки на плечи, на вычурных носилках самого Анджи Пангерана, загорелого человека лет сорока пяти с немного раскосыми глазами, восседающего на троне под навесом, напоминающим балдахин над старинной кроватью со свисающими декоративными кистями. Сидящего султана справа и слева обмахивали опахалами две темноволосые красавицы из рабынь. Несмотря на формальное провозглашение законов шариата, местным женщинам на таракане лица до сих пор не закрывали. Трактовка исламских законов султаном была своеобразной.

Сзади переносного трона шли усатые мужики в красных штанах, белых рубахах и в желтых чалмах, вооруженные саблями на манер янычар. Вот только эти «янычары» были босоногими. А позади них замыкала шествие процессия ни то слуг, ни то рабов, мужчин и женщин, несущих какие-то сундуки. Хотя Османская империя и находилась очень далеко, но ее влияние, как и влияние индийской культуры, судя по местной моде, чувствовалось даже в тараканском государстве, которое представляло собой, фактически только один портовый городок с мечетью и дворцом султана. Еще имелись несколько рыбацких деревенек, разбросанных по побережью. А центр острова, заросший джунглями, облюбовали, в основном, большеносые обезьяны. Еще там селились ссыльные испанцы, которых время от времени доставляла «Богиня».

Местный правитель обожал показуху, стараясь пустить пыль в глаза и пыжась показать себя советским людям богаче и могущественнее, чем на самом деле, упорно не желая демонстрировать собственную слабость. Яровой же прекрасно знал, что те воины, которые направляются к нему в гости следом за слоном, сопровождая своего правителя, составляют почти всю дружину Анджи Пангерана. Остальное султанское воинство советские морские пехотинцы уже перестреляли в стычках, которые не прекращались пару лет, пока до местного правителя наконец-то не дошло, что с этими чужеземцами выгоднее подружиться, чем постоянно задирать их, вынуждая стрелять.

Глядя на все султанское «великолепие» Федор Яровой испытывал смешанные чувства. С одной стороны, все это напоминало ему какое-то цирковое представление с дрессированным животным. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что действо вполне серьезно и демонстрирует расположение султана, раз он едет к командиру советской военной базы, а не наоборот. И с этим классово чуждым местным правителем, который любит роскошь, придется теперь иметь дело, как с союзником. Ведь контр-адмирал Соловьев дал на этот счет четкие указания.

О приезде султана было договорено заранее в этот день и час, и Федор Яровой поджидал, сидя на веранде, именно его визита. Вот только, Яровой никак не думал, что султан поедет на военную базу, словно на праздник. На столь торжественный выезд султана он никак не рассчитывал. И потому спешно приказал своим бойцам развесить красные флаги, распахнуть ворота в стене форта и выстроить почетный караул вдоль дороги из двух взводов испанцев, вооруженных револьверными ружьями. Но и необходимые меры предосторожности тоже были приняты. Пулеметчики со сторожевых вышек держали процессию под прицелом, а установка реактивной системы залпового огня «Бур», замаскированная в тупичке под навесом, была готова выпустить пакет из двенадцати ракет по этой толпе прямой наводкой, если понадобится.

Сам Федор никуда не спешил. Он не выходил навстречу. А, когда процессия остановилась напротив высокой веранды, просто приветственно помахал рукой, приглашая султана подняться и сесть в плетенное кресло, приготовленное для гостя напротив. На султане красовался черный кафтан, расшитый золотом, да белая чалма, украшенная крупным изумрудом. Смотрел он с вызовом, хотя и принял приглашение взойти на веранду. И только когда гость поднялся по лестнице, оставив всю свою челядь внизу на плацу, окруженную испанскими коммунистами, первый и пока единственный секретарь обкома острова Нефтяной поднялся навстречу, протянув руку. Он рассчитывал на простое рукопожатие. Но, султан все понял по-своему. Опустившись на одно колено, он поцеловал руку Федору, публично принеся клятву вассала. А переводчик из ссыльных испанцев, который за годы ссылки прекрасно освоил местный язык, передал слова островного правителя:

— С этого момента я вверяю вам свою безопасность, безопасность моего государства и моих людей.