Гарри Диксон. Дорога Богов

Необычное вступление

озерхайт — один из самых зловещих кварталов Лондона. Полицейские здесь совершают обход только парами. Узкие и мрачные улицы изобилуют обширными пустырями, где в хижинах-развалюхах ютятся жалкие местные нищие. Таверны здесь служат притонами, прибежищем для преступных низов столицы. Они немного уютнее боен Лаймхауза и Шедуэлла. Некоторые даже прославились как среди преступного мира, так и среди туристов, любителей посещать злачные места. Одна из таких таверн, «Синяя акула», бесспорно, считалась самой известной. Ею управлял толстяк Пиффни, бывший моряк торгового флота, с виду общительный и веселый. Пиффни слыл хитрецом, который заботился о том, чтобы полиция не села ему на загривок, но и не стал стукачом, несмотря на щедрые посулы представителей закона.

Таверна невелика. В небольшом зале теснятся с десяток столиков. У задней стены с широким окном расположена широкая барная стойка. Зал освещается светом, падающим из этого окна, поскольку окна, выходящие на улицу, всегда закрыты тяжелыми шторами.

Однажды в холодный и дождливый майский день Пиффни, часа в два пополудни, мыл стаканы в огромном цинковом корыте, нарочито безразлично поглядывая не двух жалких бродяг, поедающих скудный обед за одним из столиков и заказавших всего по небольшому бокалу пива.

В таверну вошел посетитель.

На нем был просторный теплый плащ, а на голове набекрень сидела кепка, придававшая человеку какой-то разнузданный облик.

Пиффни встретил его подмигиванием.

— Добрый день, Скири, — пробормотал он.

— Ко мне придут, — тихим голосом сообщил Скири.

— Выпейте стаканчик и входите со стороны переулка, — ответил Пиффни так же тихо, — входите в кухню… Дальше сами знаете..

В этот момент один из бродяг пропел припев матлота, и Скири повернулся в его сторону.

— Выпьете по стаканчику, парни? — внезапно предложил он.

— Смотря чего, — ответил тот, кто запел.

— Конечно, не оранжада.

— И не настоя из ромашки.

— Можжевеловой настойки мне и коньячный грог моему компаньону.

Скири вздохнул и подал знак хозяину.

— Нет смысла идти через переулок, эта парочка друзей со мной.

Пиффни кивнул, что понял, и принес напитки. Выпив, все через заднее помещение прошли в кухню, откуда спиральная лестница вела на второй этаж.

Они поднялись наверх, распахнули дверь небольшой, уютно обставленной гостиной и расположились в креслах у камина, где весело пылал огонь.

— Мы друг друга не знаем, — сказал Скири, — но это не имеет значения, ведь вы вызваны ИМ. Меня зовут Скири.

— Престок… Джим Престок, — ответил первый.

— Нед Салливан, — сказал второй.

— Обычные имена. Они меня устраивают, — властно произнес Скири. — Нам остается подождать. Я ничего не знаю.

— Мы тоже, — эхом ответила парочка бродяг.

Пиффни новой выпивкой не побаловал, а троица, пожалуй, и не собиралась делать заказ. Они курили одну за другой сигареты и слушали, как по стеклам стучит дождь.

Уже темнело, когда на лестнице послышались шаги и кто-то открыл дверь.

— Гарфанг! — с каким-то разочарованием в голосе вымолвил Скири.

Новый посетитель, хорошо одетый мужчина лет тридцати, пожал плечами.

— А вы ждали, что ОН станет терять время на вас! — презрительно процедил Гарфанг. — Мне надо договориться с вами тремя. Работа будет не из легких, насколько мне известно. Сегодня вечером надо быть с автомобилем на Шелдон-стрит. Салливан за рулем, Престок будет сидеть рядом с ним, чтобы помочь и держать дверцу открытой. Вы, Скири, будете ждать у служебного входа маленького театра на Друри-Лейн. Вы и я встанем по бокам некоего лица, который в какой-то момент сядет в автомобиль. Потом мы привезем его сюда, в специальную гостиную.

— Как? — удивился Скири.

— Как я сказал!

— Нам не часто случается выполнять столь серьезную работу, — сказал Скири. — Скажите, Гарфанг, я надеялся увидеть… ЕГО, а пришли вы.

И тихо добавил:

— Я его никогда не видел.

Гарфанг энергично закивал.

— Я мог бы похвастаться, но я этого не сделаю. Я тоже, Скири, никогда не видел ЕГО лица. Слышал голос, и клянусь вам, этого вполне достаточно.

Он медленно провел ладонью по гладко выбритым щекам.

— Та гостиная, — пробормотал он. — Я охотно выпил чего-нибудь перед этим делом!

— Согласен! Зовите Пиффни!

Владелец ответил на звонок и принял заказ: чистое выдержанное виски.

Когда они выпили, Гарфанг извлек из кармана пачку банкнот и принялся пересчитывать купюры.

— Десять фунтов аванса каждому. Таковы распоряжения, — сказал он. — Двадцать пять фунтов Пиффни.

Хозяин таверны удивился.

— Должен ли я понимать, Гарфанг, — спросил он, — что этим вечером…

— Та гостиная, приготовь ее, — сухо ответил Гарфанг.

Багровые щеки толстяка побледнели.

— Пусть будет согласно ЕГО пожеланию, — вполголоса произнес он. Его рука дрожала, когда он брал деньги.

Через некоторое время троица разделилась. Каждый направился в свою сторону.

Крик-Крок…

Так называли великий ужас…

Вот первый акт его деяний, который состоялся при стечении публики и который сразу снискал ему ужасающую и таинственную славу.

В маленьком театре на Друри-Лейн вся труппа собралась на генеральный прогон новой драмы Периклеса Холдона. «Хрустальная башня». Периклес Холдон был модным автором, которого любила широкая публика, хотя в его пьесах часто недоставало художественного вкуса, но в них всегда присутствовали опасные ситуации и вызывающие страх перипетии, что было по вкусу зрителям.

Итак, в тот вечер готовилась генеральная репетиция, а премьера должна была состояться на следующий день. И дирекция разослала ограниченное количество приглашений.

В зале сидели критики и несколько дружественно настроенных журналистов, а также несколько постоянных зрителей и владельцы заведения. То на сцене, то за кулисами мелькал Периклес Холдон и его секретарь Алекс Уинстроп.

Два первых акта прошли успешно к общему удовольствию. Третий акт подходил к концу.

Героиня-преступница, леди Редхэм, которую играла блистательная Гледис Фейнс, готовится сразить кинжалом графа Руперта Фейнса, когда в гостиную врывается полиция.

Периклес Холдон и Уинстроп стоят в стороне от подмостков. Они многого ждут от этой сцены и желают выстроить ее в малейших деталях. Леди Редхэм поднимает кинжал.

В этот момент раздается странный голос: «Крик-Крок», и имя повторяется трижды. Потом в середине левой декорации распахивается дубовый шкаф.

Удивленный Уинстроп восклицает:

— Что такое?.. Этого в пьесе нет!

Холдон пораженно таращится на происходящее.

В шкафу стоит мужчина. Он в рединготе, его голову венчает цилиндр. Голова мужчины опущена.

Он вдруг прыгает вперед, хватает Гледис Фейнс и уносит ее. Актеры застывают в недоумении. Только Холдон и его секретарь, понимая, что происходит нечто необычное, бросаются за похитителем.

Тот исчезает в шкафу, дверцы его захлопываются, но перед исчезновением он поворачивается лицом к преследователям.

Ужас! Огромный ухмыляющийся череп и больше ничего.

Холдон, к которому присоединились актеры и машинисты сцены, бросаются за кулисы. В зале поднимается волнение.

Не удается найти ни человека в маске черепа, ни актрисы. Они исчезли в помещении под сценой, пробравшись через люк в полу. Толпа становится гуще. Обыскивают подвалы. Там находят труп парня, который управлял люками сцены.

На помощь прибывают настоящие полицейские. Они сменяют свидетелей похищения, но их поиски остаются тщетными.

Правда, на одной из несущих колонн находят огромную надпись, сделанную древесным углем: Крик-Крок.

В тот же вечер Скотленд-Ярд, поставленный в тупик событиями, связывается с Гарри Диксоном.

Великий сыщик, столь же обескураженный, как и полицейские, обращается к директору:

— В вашем кабинете нет ничего особенного, кроме свежей царапины на краске вашего сейфа.

Директор беспокойно восклицает:

— Сегодня утром я положил в него две тысячи фунтов, полученные в банке. А вечером добавил к ним еще тысячу — ее передали мне заказчики.

— Заглянем в сейф, — предложил сыщик.

Сейф оказался пустым…

В полночь вышли специальные выпуски четырех газет с Флит-стрит, в которых пересказывались события: похищение актрисы Гледис Фейнс и появление Крик-Крока, смерти в рединготе, на сцене крохотного театра. Упоминалось также о краже трех тысяч фунтов.

Утром следующего дня директор одного из этих желтых листков получил от анонимного посланца пакет с тремя тысячами фунтов и запиской:

Передать этому дураку Лиссецкому, директору маленького театра на Друри-Лейн. Бесплатно даю совет изменить систему защиты сейфа.

В ночь похищения и весь следующий день Скири, Престок и Салливан оставались в таверне «Синяя акула». Они нервничали, и их беспокойство росло час от часу.

Вечером в заведении появился пьяный матрос, потратил немного денег и удалился. После его ухода Пиффни нашел за стойкой письмо, адресованное Скири.

Тот прочел письмо и смертельно побледнел.

— По пятьдесят фунтов на каждого, — наконец выговорил он, — и приказ смыться куда угодно. Земля Лондона горит у нас под ногами.

Салливан ушел первым и направился к Релвей-Гудс-Депо. Когда он проходил около неохраняемого переезда, его с силой толкнули в спину, и он растянулся на рельсах в момент, когда там на всех парах несся локомотив. Салливана буквально разрезало надвое.

Престок покинул таверну через четверть часа. Он дошел до канала Гранд-Суррей и собирался пересечь его у Олд-Кенсингон-род.

Он получил по голове удар мешком с песком и упал. Через три секунды он исчез в водах канала и уже не выплыл на поверхность.

Скири выскользнул из «Синей акулы» в переулок.

Пух! Пух!

Два выстрела из револьвера с глушителем. Скири рухнул, не издав ни звука.

Из тени появился крохотный автомобильчик «моррис» и остановился рядом с трупом. Из автомобиля вышла тень, подобрала мертвое тело, бросила его в багажник. Автомобиль растворился в ночи.

Чуть позже открыл свои двери дансинг с сомнительной репутацией «Пингвин Скандалист».

Вскоре его заполнила разношерстная публика. Дансинг находится на Юнион-стрит, неподалеку от Саусворк-Парк, а тот соседствует с Розерхайтом и пользуется такой же дурной славой.

Среди танцующих людей заметно выделяется очень смуглый человек с пушистыми черными усами. Публика радостно приветствует его:

— Гип-гип-ура Американцу! Да здравствует Аргентина!

Дон Педро Суарес без счета тратит деньги в «Пингвине Скандалисте».

В углу зала сидит человек в форме капитана торгового флота. Он курит трубку и пьет пиво.

Он не относится к богатым клиентам, и его никто не замечает. Официанты обслуживают его с некоторым презрением. Ни одна из танцовщиц даже не думает присесть за его столик.

Никто не говорит о Крик-Кроке. Наверное, никто и не думает о нем.

Угроза

Кто такой мистер Эрл? Никто не знает точно, какой у него титул и когда он стал сотрудником какого-либо министерства. Но при встрече с ним все почтительно приподнимают шляпу, а мистер Эрл с ленивой любезностью отвечает на приветствие всем от самого скромного уборщика до самого спесивого главы министерского отдела. Но стоит мистеру Эрлу оказаться в стенах своего кабинета даже в присутствии больших шишек, он становится самим воплощением властности, каковую никто не ожидает от человека с внешностью сельского учителя в очках с небольшой серой бородкой.

Поскольку мистер Эрл представляет собой финансы. В его ведении Банк, Кредиты с большой буквы, Мидленд-Банк, «Дженерал Сеттлментс», «Юниверсал Голд К^о»… Все это — мистер Эрл.

— Уважаемый мистер Эрл, — начал генеральный секретарь Министерства внутренних дел.

— Уважаемый генеральный секретарь, — парировал мистер Эрл, перебив говорившего, — когда будет арестован Крик-Крок?

В ответ он услышал глубокий вздох.

— По правде говоря, с эти вопросом надо обращаться к моему коллеге из Министерства юстиции, но я могу вам ответить, уважаемый мистер Эрл.

— Так, как отвечают все: Крик-Крок не пойман и не будет пойман еще долгое время, — холодно возразил мистер Эрл. — Стоит ли напомнить вам о его подвигах последних дней?

— В разгар дня ограблен Мидленд: двадцать тысяч фунтов, — пробормотал секретарь. — Грузовик с золотыми слитками на пятьдесят тысяч фунтов, исчезнувший по пути в Юниверсал и найденный пустым на дуврской дороге с трупами трех сопровождающих.

Мистер Эрл пожал плечами.

— Ба! Я вполне могу пережить эти потери, но что вам известно о мисс Лэндон?

— Секретарша-машинистка из «Сеттлментс»? — небрежно спросил секретарь.

Глаза мистера Эрла грозно сверкнули за стеклами очков.

— Совершенно точно, мой уважаемый секретарь, мисс Эрминс Лэндон, моя личная секретарша. Можно заменить банкноты и золотые слитки, но не мисс Лэндон. Я требую найти ее, иначе я буду против выдачи неких кредитов, которые просит ваше правительство, совершенно не заботящееся о безопасности своих граждан.

— Боже милостивый! — вскричал секретарь, услышав такую угрозу.

— Кто такой Педро Суарес? — спокойно спросил мистер Эрл.

Чиновник, по лицу которого катили крупные капли пота, ухватился за новый вопрос, уводящий от опасной темы, и бросился к телефону.

— Отдел судебных приставов? Суперинтендант Гудфельд уже прибыл в министерство?

— В данный момент он находится в кабинете два службы рассылки.

— Он должен быть здесь. Предупредите его, что я требую его немедленного прибытия.

— Хорошо, сэр.

Секретарь облегченно вздохнул. Гудфельд, на его взгляд, был отличным громоотводом холодного гнева устрашающего мистера Эрла.

Через несколько мгновений в дверь кабинета постучали, и появился Гудфельд. У бравого суперинтенданта было отвратительное настроение. Он побледнел и похудел, под глазами чернели мешки. В руках он нервно крутил шляпу.

— Господин Гудфельд, — бодро начал генеральный секретарь, — боюсь, вас не с чем поздравить. Неуловимый бандит продолжает терроризировать Лондон, а вы все еще не предписали ему того места, которое он заслуживает: карцера в Ньюгейте. А пока сообщите нам, что вам известно о господине Педро Суаресе.

Суперинтендант облизал пересохшие губы. Бедняга явно был не в своей тарелке.

— Только самые превосходные отзывы, сэр. Мы дали телеграмму в Буэнос-Айрес. У него крупные земельные владения в пампасах и огромный счет в банке. Он много тратит и любит бывать в галантной компании. Образования у него нет. Он остановился в «Пуллман-отеле», персонал которого в отчаянии. Но он хорошо платит, а для дирекции гостиницы это главное.

— Отлично, Гудфельд, но любой бобби сказал бы нам то же самое, — угрожающе заметил секретарь.

— Даже самый скромный служащий моих заведений сообщил бы больше, господин суперинтендант, — вкрадчивым голосом начал мистер Эрл. — Он знал бы, что мистер Педро Суарес, который живет в настоящее время в Лондоне, не имеет ничего общего с тем человеком, который три месяца назад покинул Буэнос-Айрес, чтобы посетить Европу. Что касается вашего человека, если вы позволите мне так выразиться, то он действительно тратит огромные деньги, но не имеет ни единого фунта стерлинга в банках Аргентины.

Мистер Эрл достал из кармана жилетки выцветший бумажник, потертый на сгибах, и извлек из него две купюры по пятьдесят фунтов каждая.

— Вот деньги, которыми оплачена вчерашняя оргия в «Пингвине» в Саусворк-Парк. Внимательно поглядите на номера, господин суперинтендант, и вы с удовлетворением поймете, что они находятся в списке банкнот, похищенных в Мидленд-Банк.

— Дьявол меня побери! — проворчал Гудфельд, знавший толк в богохульствах. — Я тут же выпишу ордер на его арест!

— Действительно? — усмехнулся мистер Эрл. — Прошу вас, воздержитесь от этого, поскольку мистер Педро Суарес без всяких затруднений объяснит их происхождение.

Гудфельд капитулировал, но на его усталом лице мелькнула хитрая улыбка.

— Могу ли я попросить вас, мистер Эрл, подождать еще несколько минут? Гарри Диксон назначил мне встречу в одиннадцать часов в кабинете генерального секретаря.

Эрл поднял голову и ободряюще кивнул.

— А!.. Наконец-то Скотленд-Ярд решился на умный поступок! Мои поздравления, господин суперинтендант.

— Ожидая Диксона, мы можем выкурить по сигаре, — радостно сказал секретарь, протягивая коробку с великолепными «Генри Клей» своим посетителям.

— И поговорим о других делах, — заметил мистер Эрл.

Они едва успели обменяться несколькими общими фразами, не спуская глаз с кабинетных часов, стрелки которых, на их вкус, двигались очень медленно.

Как только прозвучал последний удар в тишине кабинета, служащий доложил:

— Мистер Гарри Диксон.

Сыщик в промокшем насквозь плаще и с мокрой шляпой в руке, протянув руку, двинулся навстречу людям, сидящим в кабинете.

— Здравствуйте, господа… Истинная лондонская погода, не так ли?

Его взгляд немедленно привлекли две банкноты, которые мистер Эрл оставил на виду на столе.

— Милый Крик-Крок! — чуть насмешливым тоном воскликнул он. — Он слишком сильно испытывает честь почтальонов, вынуждая их разносить конверты, наполненные банковскими билетами. Вы получили их с утренней почтой, мистер Эрл?

Мистер Эрл подтвердил простым кивком.

— Педро Суарес выиграл их позавчера в игорном заведении, что неподалеку от Чаринг-Кросс, и потратил в «Пингвине Скандалисте», его любимом местопребывании, — продолжил Гарри Диксон. — К несчастью…

— А! — вздохнул мистер Эрл. — Уже есть «к несчастью».

— Должен это признать. Мой ученик Том Уиллс потерял след некоего морского офицера, который опустошил карманы официанта, а тот получил их в качестве оплаты. Жаль, я много бы дал, чтобы знать личность этого умелого карманника.

— А личность Педро Суареса вам известна, господин Диксон? — хмуро спросил генеральный секретарь.

— Пока это все тот же Педро Суарес. И этого мне достаточно, — спокойно ответил сыщик. — Сегодня он покидает «Пуллман-отель», где его уже не переносят, и переезжает в солидный буржуазный дом в Холборне. Кстати, если вам интересно, это — дом бедняги Периклеса Холдона, который переживает сейчас не лучшие времена.

— Холдон, писатель? — спросил секретарь. — Действительно, закрытие театра проделало брешь в его авторских правах.

— Ваши слова, господин секретарь. Холдон в отчаянии. У него был великолепный дом в Холборне, который он сдал в аренду за огромные деньги, на мой взгляд, слишком большие, этому южноамериканцу без образования, а сам переехал в уютное, не излишне дорогое жилище.

— Мне не нравятся его пьесы, — сообщил секретарь, — и всем известно, что он только подписывает их, а пишет за него его секретарь Алекс Уинстроп!

— Жуткие литературные нравы, — подхватил Гарри Диксон.

Мистер Эрл внезапно повернулся к сыщику.

— Вы можете отыскать мисс Хермину Лэндон, господин Диксон? — спросил он дрожащим голосом.

— И ваши слитки, и ваши фунты? Несомненно, мистер Эрл.

Финансист гневно махнул рукой.

— Я прошу вас найти мисс Лэндон. Что касается денег и золотых слитков, мне на них… наплевать. Найдите мне мисс Лэндон, и только ее, слышите меня?

Он встал, и в его голосе слышались то умоляющие, то гневные нотки.

Гарри Диксон внезапно стал серьезным.

— Мисс Фейнс… Мисс Лэндон, — прошептал он, — вы знаете, что сегодня ночью исчезла еще одна женщина?

— Нет! — воскликнул Гудфельд. — Мы еще ничего не знаем!

— Потому что брат мисс Марты Марбери обратился прямо ко мне.

— Марта Марбери, исполнительница характерных танцев? — спросил генеральный секретарь.

— Она самая! Очень серьезная девушка, которая, кстати, зарабатывала своим искусством хорошие деньги, — ответил Гарри Диксон. — Этой ночью она танцевала в одном частном клубе в Стренде и покинула дом около четырех часов. Погода была отвратительной, и она взяла такси. Швейцар клуба видел, что оно направилось в сторону Эмбанкмента. С тех пор о ней ничего не известно.

— Я готов предложить большое вознаграждение тому, кто отыщет мисс Лэндон! — предложил мистер Эрл.

— Боюсь, сэр, это будет бесполезным.

— Почему?.. Почему?.. Объясните, господин сыщик!

— Мисс Фейнс, мисс Лондон и мисс Марбери являются самыми красивыми девушками Лондона, — ответил Диксон.

Эрл взревел.

— Я не хочу… Я не хочу понимать!

Гарри Диксон с жалостью бросил на него взгляд.

— Гудфельд, как и я, скажет вам, что у нас нет никаких улик против Педро Суареса!

— Суарес! — вспыхнул мистер Эрл. — Все время этот адский Суарес. Как он связан с этими похищениями?

— Хм… Быть может, никак, быть может, завяз по уши, — ответил Гарри Диксон. — Он посылал цветы мисс Гледис Фейнс. Он надоедал мисс Марбери, которая послала его подальше. Что касается мисс Лэндон…

— Мисс Лэндон не любительница театра! — выкрикнул мистер Эрл.

— Согласен с вами. Однако она согласилась на две или три встречи с сеньором Педро Суаресом и даже совершила с ним автомобильную прогулку к истокам Темзы!

Мистер Эрл как-то вдруг постарел, но по-прежнему походил на разъяренного тигра.

— Мокрые курицы… Я выскажу кое-кому из палаты общин, что я думаю о столичной полиции и чиновниках министерств. Словно не бросается в глаза, что Педро Суарес и Крик-Крок одно и то же лицо.

— Здесь вы ошибаетесь, — спокойно возразил Гарри Диксон. — Это вовсе не бросается в глаза.

— Полагаю, Гудфельд, что за этим человеком ваши люди ведут слежку.

— Не отстают от него ни на шаг, сэр! — гордо ответил полицейский.

— И которые констатируют, что он не совершает никаких предосудительных поступков, — добавил Гарри Диксон.

В дверь постучали.

— Лорд Эвершем, сэр Холдон и его секретарь Уинстроп, — сообщил он, поклонившись.

— Пусть подождут, — приказал генеральный секретарь.

Но Гарри Диксон остановил служащего.

— Мне очень хотелось бы, чтобы господин генеральный секретарь изменил свое решение и впустил посетителей.

Чиновник удивленно глянул на него.

— Если вы считаете…

— Конечно, сэр!

Служащий тут же получил новое распоряжение.

Три джентльмена вошли и поклонились.

Лорд Эвершем, длинный и худой: безупречно одетая жердь с птичьей головкой. Холдон с осунувшимся лицом и поникшими плечами. Уинстроп, хилый и незначительный человечек в дешевом, потрепанном костюме.

Лорд Эвершем, член палаты общин от пригородов Лондона, решил взять слово первым.

Но споткнулся на первой же тираде, скривился и сказал:

— Вообще, мне кажется, мой друг Холдон больше в курсе дела, чем я.

— Простите, — нервно поправил его драматург, — я, быть может, смогу понятнее объясниться, чем мой друг Эвершем. Я узнал, господин генеральный секретарь, что виртуально нити дела Крик-Крока у вас в руках.

Чиновник выдавил из себя улыбку.

— Нити… во всяком случае, не веревки, за которые я не дергаю. Иначе бы я препроводил Крик-Крока прямо в Ньюгейт.

— Немного юмора никогда не помешает, — любезно отпарировал Периклес Холдон, — но, увы, за то, что я вам поведаю, меня не стоит отправлять в кутузку. Лорд Эвершем, мой друг…

Жердь учтиво поклонилась.

— Итак, лорд Эвершем, который оказывает мне честь дружить со мной, очень переживает, видя мои несчастья. Он знает, что закрытие маленького театра на Друри-Лейн стало для меня подлинным катаклизмом. Лорд Эвершем — меценат, друг искусств и писателей. Он решил взять в аренду «Пантанелли-Театр», бывший итальянский театр, при условии, что там будут идти мои пьесы.

Директор был рад, но сегодня утром этот джентльмен, как лорд Эвершем и я, получили идентичные послания. Стоит вам прочесть их, чтобы понять, какие угрозы нависли над нами.

Эвершем и Холдон выложили на стол идентичные листки с напечатанным на машинке текстом, явно сделанным под копирку:

Запрещаю кому бы то ни было сдавать театр, где будут ставиться пьесы Холдона — их, кстати, пишет не он, но они столь же плохи, — или делать заказы на постановку этой чуши.

И даже показывать одну из его пьес. Иначе ждите от меня привычных действий.

Крик-Крок,

Смерть в рединготе.

— Вы подчинитесь? — спросил Гарри Диксон, ознакомившись с угрожающим посланием.

— Никогда! — вспылил Периклес Холдон.

— Вы… Вы сказали? — пробормотал Эвершем. — Впрочем, я тоже скажу: никогда!

Бедняга Уинстроп нервно заломил руки.

— Это опасно, господа, — умоляюще выговорил он. — Этот Крик-Крок действительно ужасающее существо. Я его видел… и почти наверняка могу утверждать, что на нем не было маски, и у него именно такое лицо.

— Замолчите, глупец! — прорычал Холдон.

— Молчу, сэр, — боязливо сказал секретарь, опустив голову.

— Что вы хотите от меня, господа? — осведомился генеральный секретарь.

Лорд Эвершем буквально вскочил на своих шпорах.

— Требуете, будет более верным словом, сэр! — желчно произнес он. — Я требую, чтобы этот негодяй не мог навязывать нам свою волю.

— Уже сегодня вечером мы играем «Хрустальную башню» в «Пантанелли-Театре», — энергично подтвердил Холдон, — и мы просим…

— Требуем, — поправил его лорд Эвершем.

— Требуем, чтобы были выделены достаточные полицейские силы, чтобы ничто не помешало спектаклю.

— Ваша просьба справедлива. С вами придется согласиться, — ответил генеральный секретарь.

Эвершем довольно скривился.

— Кто заменит беднягу мисс Гледис Фейнс? — спросил Гарри Диксон.

— Лилиан Мерридейл сыграет роль с чистого листа, — ответил Холдон. — Она вообще-то знает роль, поскольку была дублершей мисс Гледис.

— Очень красивая женщина, — мечтательно протянул сыщик.

Холдон пожал плечами.

— На сцене у нас все красавицы, но Лилиан, надо сказать, очень хорошая актриса.

— Я боюсь! — внезапно послышался испуганный голос. — Я ни за что в жизни не хочу видеть эту ужасную смерть в рединготе!

— Трус! Ну и отправляйтесь в постель с запасом ромашковой настойки, — усмехнулся Холдон, глянув на позеленевшего от ужаса секретаря.

— Почему бы вам не подчиниться? — с отчаянием спросил бедняга. — Выждите! Господа полицейские вскоре схватят этого ужасного бандита. Тогда можно будет играть любые пьесы, не опасаясь за свою шкуру!

— Хватит! — оборвал его Холдон. — Будьте любезны, Уинстроп, больше не вмешиваться в нашу беседу.

— Гудфельд, — сказал секретарь, — вечером вам поручается охрана «Пантанелли-Театра». Возьмите с собой пару десятков решительных парней.

— Двадцать пять, — ощерился Эвершем.

— Ладно. Пусть будет двадцать пять, — согласился секретарь.

Троица удалилась. Гудфельд тут же показал свое дурное настроение.

— Какой стыд без возражений выслушивать все это, — проворчал он.

— В свою очередь, господин Диксон! Что вы решили делать? — спросил генеральный секретарь.

— Следить за мисс Мерридейл, — сказал сыщик. — Она единственный человек, которая интересует меня в их комбинации.

Новый хозяин

Мистер Пиффни, хозяин «Синей акулы», налил себе полный стакан рома и облокотился на стойку, рассеянно оглядывая пустую таверну. Четыре часа пополудни, обычно мертвое время для его заведения, которое посещалось чаще ночью, а не днем. Но сегодня клиентура явно избегала желания выпить, и Пиффни мог закрыть ставни и запереть дверь уже в десять часов вечера.

— Хорошие были клиенты, — негромко пожаловался он сам себе, — я не скоро найду столь же стоящих.

Вдруг его взгляд стал внимательным.

За стойкой, почти у самого пола, замигал огонек и тут же погас.

— Так, так, — прошептал бармен.

Однако продолжал сохранять безразличие.

В заднем помещении послышались осторожные шаги, и Пиффни принялся насвистывать военный марш Сузи.

— Бутылку и два стакана, — раздался приглушенный голос из-за двери.

Услышав его, Пиффни вздрогнул. Его лоб пересекла глубокая морщина.

— Этого-то, по крайней мере, не прикончили, — пробормотал он.

Он взял запечатанную бутылку рома, два больших бокала и медленно поднялся по лестнице, которая вела в маленькую гостиную на втором этаже.

Мужчина в просторном плаще с поднятым воротом ждал его, стоя у огня.

— Гарфанг, — тихо произнес хозяин таверны, — я думал, вы тоже отправились к дьяволу.

— Полагаю, был недалек от этого, — проворчал человек, едва сдерживая ярость. — Они все откинулись, Пиффни. Труп Скири выловили в Ширнессе. Теперь всю троицу объединила смерть.

— А вы, Гарфанг? — сочувственно спросил Пиффни. — Вы не думаете, что станете следующим?

Гарфанг задумчиво тряхнул головой.

— Трудно сказать, но не думаю. Я не прятался все эти дни, и со мной ничего дурного не случилось.

— Я знаю, что у вас за голова, Гарф. Что-то изменилось для вас.

— Да, — уклончиво ответил посетитель, — но я больше в эти игры не играю.

— Гарф, мы знакомы целую вечность, — заговорил Пиффни, — я вам доверяю, и вы знаете, что можете мне доверять. Вы — образованный человек, а я старый невежда, но кое-какой жизненный опыт у меня имеется…

— Что вы хотите сказать? — спросил Гарфанг глухим голосом.

— На кого вы работаете? — задал внезапный вопрос хозяин таверны.

Гарфанг вздрогнул и задержался с ответом.

— Не знаю, — наконец признался он. — Он платит, и платит хорошо. Работа, которую мне поручают, не особо трудная. Похоже, он знает все, что знаем мы и что мы можем сделать.

— Но кто он?

Гарфанг отпил большой глоток рома, а остаток выплеснул в огонь — взвилось высокое голубое пламя, исчезнувшее в трубе.

— Я знаю его голос… Черт возьми, он умеет отдавать приказы. Он звучит рядом со мной на улице, он звучит даже в моей комнате, но я не могу сказать, откуда он доносится. Признаюсь, я никогда не пытался выяснить это, поскольку, полагаю, это ему не понравилось бы.

— Вы что-нибудь знаете, Гарфанг? — не отставал Пиффни. — У меня есть кое-какая мыслишка. Иногда у старины Пиффни возникают хорошие мысли. Ваш хозяин… Как бы сказать! Крик-Крок, смерть в рединготе, о котором трубят все газеты!

Гарфанг резко призвал Пиффни к молчанию.

— Заткнись, Пиффни! — тоскливым голосом прорычал он. — Крик-Крок! Это… Это нельзя себе представить. Я, быть может, знаю больше других, но я ничего не знаю…

— Вы пьяны, Гарфанг, — сурово заявил Пиффни. — Вы говорите не так, как говорит разумный человек!

Черты лица Гарфанга исказились.

— Однако я не могу выражаться иначе. Крик-Крок… Это не Крик-Крок, но одновременно и Крик-Крок! Я не пьян и еще никогда не был столь откровенен и разумен, как в данный момент, Пиффни!

— Если вы мне это говорите, — пробормотал, став вдруг озабоченным, бармен, — и по вашим словам, наши дела темны и подозрительны… Полагаю, Гарф, вы не хотите привлекать это дьявольское отродье к нашим делам.

Гарфанг устало пожал плечами.

— Не знаю. Быть может, Пиффни, однажды я расскажу вам, что с нами приключилось в театрике на Друри-Лейн, но это вас не просветит. Скорее, наоборот. Пока я молчу, потому что думаю, ему не понравится, что я разглашаю его делишки.

— Он? Крик-Крок?

— Нет Крик-Крока, — вдруг сказал Гарфанг.

— Что вы мне плетете? — возразил Пиффни с упреком.

— Есть кое-что похуже: ветер, дым, что-то неощутимое, но ужасающее. Смерть? Быть может? Тогда он не был бы в рединготе. Но это злокозненный призрак, и он многое умеет делать.

— А сегодня? — спросил Пиффни. — Вы получили приказ?

— Кто вам дал право выспрашивать меня? — зло ответил Гарфанг.

— Право на защиту шкуры моего старого приятеля и собственной шкуры, — не растерялся Пиффни. — Я мог бы бросить вас на произвол судьбы, но не сделаю этого. Сегодня вечером «Синяя акула» останется закрытой, а я смываюсь.

— Что? — воскликнул Гарфанг, едва не задохнувшись от такой новости.

— Местечко «сгорело». Гарри Диксон и куча его приспешников вот-вот свалятся нам на голову.

Гарфанг побледнел.

— А та гостиная?

Пиффни кивнул.

— Они здесь ничего не найдут. Но не все ли равно? Этому чертовому Гарри Диксону достаточно увидеть царапину на стене, и он отыщет массу доказательств, чтобы отправить вас на виселицу.

— Что нас и ждет, — усмехнулся Гарфанг.

Пиффни присвистнул.

— Ну… Ну… Когда у тебя есть деньги, можно уехать далеко!

— Правда? В таком случае говорите за себя. У меня, старина, всего фунт в кармане.

— Пиффни не оставит друга в затруднительном положении, — возразил хозяин таверны, хлопнув по плечу Гарфанга. — Если я сказал, что «Синяя акула» будет закрыта, это вовсе не оборот речи. Я обменял таверну на добрую пачку банкнот Банка Англии. Три тысячи чистоганом, Гарф!

— Три тысячи фунтов? Вы с ума сошли? Таверна стоит всего три сотни. Я не знаю идиота, который бы выложил за нее столько денег.

— Возможно. Но я нашел такого идиота, и он заплатил тютелька в тютельку и вперед. Три тысячи билетами по пятьдесят фунтов. Десять этих билетов ваши, Гарфанг.

И хозяин таверны протянул Гарфангу пачку засаленных купюр.

— Это не шутка, — сказал он, скатывая деньги в тугую колбаску и расхохотался. — Теперь Лондон может гореть синим пламенем. Куда отправишься, приятель?

— Сначала на Паддингтонский вокзал! Не бойся. Этим путем я доберусь до Южной Америки.

— Где найдете старых друзей, если не подруг, — усмехнулся Гарфанг. — Нет ничего невозможного, что мы там встретимся, ты и я.

— Не сомневаюсь. В путь. Земля горит под ногами.

Пиффни слышал, как Гарфанг прошел через кухню. Хлопнула дверь, выходящая в переулок. Он спустился в таверну, тщательно выбрал бутылку, отпил из горлышка, потом закрыл ставни единственного окна.

— Он велел мне очистить территорию до семи часов, — пробормотал он. — Надо подчиняться людям, которые так хорошо платят. Но все же надо бросить последний взгляд на «гостиную»… Не очень веселенькое местечко. У меня от него всегда бегут мурашки по коже.

Он направился в заднее помещение, открыл шкаф и включил тайный механизм. Задняя стенка шкафа сдвинулась в сторону, открыв потайную лестницу.

Пиффни взял кучерский фонарь, зажег фитиль и спустился вниз по крутым и жирным ступенькам.

Он вошел в низкий зал, похожий на древний средневековый подвал. Стены были вырублены прямо в скале. В ней виднелись на равном расстоянии друг от друга тяжелые железные кольца.

— Я хотел их убрать, — прошептал он, — но дела пошли слишком быстро. К тому же новому владельцу они могут понадобиться, как понадобились они мне.

Он усмехнулся:

— В первый раз я соврал Гарфангу, сказав, что сюда явятся Гарри Диксон и бобби, иначе этот любопытствующий тип остался бы. Гарри Диксон! Вряд ли этот проныра отыщет нашу гостиную!

Он ощупал стены и покачал головой.

— Здесь была привязана малышка Айви Монкс! Она была красива, но слишком слаба, чтобы выдержать… Умерла. Я потерял на ней пятьдесят фунтов. Мне ее жалко, как жалко и деньги.

В углу виднелось треугольное отверстие.

— Надо заделать этот ров, — пробормотал он, схватив тяжелую лопату. — Это могилка Сильви Бренкхорст… Красавица, но стерва. Не хотела подчиняться и сдохла под кнутом. Утром я убрал кости и отправил их в канал Суррей. Так надежнее.

И яростно принялся рыть землю.

— Хорошая работа, — послышался голос позади него.

Пиффни издал вопль ужаса, но в ответ раздался веселый смех.

— А, это вы, — с облегчением сказал он. — Но черт подери, как вы вошли, сэр?

— Через переулок, вы сами объяснили, как это делается. Потом прошел через кухню. Почему оставляете подвал открытым, если не хотите, чтобы туда попадали посторонние?

— Ваша правда, — пробормотал Пиффни, — но я еще не ждал вас.

— Однако я в своих владениях.

— Вы станете владельцем только в семь вечера!

— Ба, часом раньше, часом позже! Значит, здесь хранился товар, Пиффни?

— Да, — проворчал бармен. — Здесь его подготавливали…

— Чтобы он подчинился вашей воле, не так ли?

Пиффни рассмеялся:

— Яснее ясного. За ту цену, которую вы мне щедро дали, я оставляю вам все инструменты, необходимые для работы: три отличных кнута с узелками на ремнях, девятихвостая плетка, которая дорого стоит в музее морского флота. Есть еще маленькое устройство, которое не наносит повреждения плоти, а растягивает ноги и руки. Вот оно. Называется дыбой. В свое время оно было среди экспонатов музея мадам Тюссо.

— Полагаю, иногда случалось, что товар портился.

Пиффни опять рассмеялся:

— Случалось, сэр. Например, в яме, которую я заполняю землей, была одна…

— Она еще достаточно велика, чтобы принять еще одно тело.

— Правда, но мне еще надо полчаса, чтобы даже мышь не смогла в ней поместиться, — с гордостью вымолвил Пиффни.

— Лезьте в яму, Пиффни!

— Что?

Хозяин таверны вытаращил глаза: в трех дюймах от его лба застыл ствол револьвера. В то же мгновение быстрым движением новый хозяин вырвал лопату из рук Пиффни и отбросил ее в сторону.

— Вы… вы шутите… сэр…

— Лезь!

Пиффни попытался возмутиться, но подножка сбила его с ног, и он рухнул лицом вниз на дно разверстой ямы.

— Другого зовут Гарфанг, — усмехнулся человек с револьвером. — Я дал ему возможность уйти, поскольку не был уверен, что справлюсь сразу с двумя такими мерзавцами. Но ему далеко не уйти. Я слышал ваш разговор… Жаль, что ни он, ни вы не знаете больше о тех вещах, которые мне хотелось бы знать, а это позволит вам, Пиффни, чуть-чуть продлить свою жизнь… Но вы совершите путешествие в вечность и будете видеть там страшные сны! Пусть мстительные призраки несчастных девушек тревожат вас сон! Но это — дело Судии, если только он не отправит вас к дьяволу, что мне кажется весьма вероятным.

Пиффни стонал и тщетно пытался встать, но каждый раз пинок возвращал его обратно.

— Думаю, у меня слишком мало времени. Иначе я бы попробовал на вас дыбу. Но я сохраню этот инструмент и даже усовершенствую его, чтобы использовать для торговцев живым товаром, если они попадут мне в лапы.

— Крик-Крок! — завопил Пиффни.

— Молчите, мой друг, вы говорите глупости, — спокойно ответил человек. — Вы болтаете, ничего не зная на самом деле.

В кармане незнакомца серебряным колокольчиком зазвонили часы. Прозвучало семь ударов.

— Семь часов! — сказал незнакомец. — Теперь я в своих владениях и могу действовать по своему усмотрению. Доброй ночи, Пиффни… По правде говоря, это будет долгая ночь, и я не знаю, что вы увидите, когда проснетесь.

— Пощадите! — взмолился Пиффни.

— Сколько раз вы слышали такой же призыв от невинных существ, Пиффни? Вы совсем потеряли разум. Я даю вам немного времени, чтобы собраться и попросить прощения у того, кто еще может даровать его… у Бога!

Револьвер опустился, на секунду его дуло застыло перед бледным лицом негодяя, потом из него вырвалось пламя.

Пиффни дернулся и рухнул на землю с дыркой посреди лба.

Человек нагнулся и дважды выстрелили в ухо торговца живым товаром.

— Конец!

И с энергией, которой бы позавидовал Пиффни, он принялся заполнять землей свежую могилу. Через четверть часа он завершил работу.

Поднявшись в заднее помещение, он тщательно вымыл руки, осмотрел содержимое буфета, не тронул спиртного, но выпил стакан минеральной воды. В ящике он нашел толстую пачку банкнот, на которые глянул с отвращением и даже не тронул.

В кабинете он высыпал из ящика на пол древесный уголь и стружки, подвел к ним резиновый патрубок газовой горелки. Затем вылил содержимое двух больших керосиновых ламп и канистру с бензином. Чиркнул спичкой.

Взметнулось высокое пламя. Человек постоял еще несколько секунд и раскурил черную сигару.

Потом вышел в переулок.

Начинался вечер. У Саусворк-Парк встретились два джентльмена и обменялись сердечным рукопожатием.

— Мистер Диксон, вас можно встретить повсюду.

— То же самое можно сказать и о вас, мистер Эрл!

Старик сухо кивнул и показал пальцем на юг.

— Я видел танцующее над деревьями зарево и решил, что это, вероятнее всего, пожар.

— Несомненно… Какой-то прибрежный склад рядом с каналом Гранд-Суррей!

— Несомненно… Несомненно… Пылает какое-нибудь грязное заведение.

Мистер Эрл бросил на землю окурок черной сигары и удалился походкой сельского школьного учителя.

Паника

Гарфанг шел быстрым шагом, в его голове теснились спутанные мысли.

Вначале возникла лишь одна мысль: узнать расписание поездов и отплывающих судов, потом его вниманием овладела игра ярких вывесок.

Он вспомнил, что ничего не ел, и ему хотелось выпить.

Он увидел перед собой вывеску, которая вспыхивала скачущими электрическими огнями. Она представляла собой полярный ландшафт айсбергов и льдов, по которым передвигался громадный пингвин, который выделывал невероятные прыжки, пытаясь поймать жирную птицу. То зеленым, то красным цветом загоралась надпись «Пингвин Скандалист».

Искушение было слишком велико, и Гарфанг поддался ему.

В дансинге скопилось уже немало народа.

На квадратной площадке размером не больше кухни городского дома медленно танцевали два десятка пар, сладострастно прижимающихся друг к другу мужчин и женщин. Площадку освещали три прожектора, игравших разноцветными огнями.

Вокруг площадки стояло пять рядов столиков, и официантам приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы обслужить клиентов, нетерпеливо ждущих пива, коктейлей и сэндвичей.

Гарфанг заказал белое вино и двойную поджарку с анчоусами.

— Превосходно, — послышался молодой голос. — Не поделитесь, прекрасный принц?

Гарфанг недовольно поднял голову, но девушка была красива: симпатичная, умная мордочка в обрамлении огненно-рыжих волос.

— Присаживайтесь, — довольно любезно сказал он.

Рыжая девушка, повеселевшая от нескольких бокалов сухого пенистого вина и острых закусок, решила взять на себя обязанности гида.

— Посмотрите на того увальня, который танцует не лучше обезьяны. Это — настоящий принц! Его отец двоюродный брат короля где-то в Европе. Если он угостит меня, я вылью ему вино за воротник.

А вон тот идиот, длинный, как день без пищи, истинный лорд. Его зовут Эвершем. Он не задержится тут. В девять часов он отправится на Друри-Лейн, пойдет по театрам разглядывать танцовщиц. Здесь он только, как говорят, нагуливает аппетит.

А вот еще один… Я про него ничего не знаю. Красивый парень, но без гроша в кармане. Жаль, иначе ему был бы обеспечен успех среди дам. Я даже имени его не знаю… Зачем засорять мозги пустыми именами, не так ли, дорогой?

А, забыла. Вон тот черный. Морда у него не приведи господь, зато карманы полны денег… Господи, сколько у него денег. Каждый вечер ему подают счет как минимум на пятьдесят фунтов, и он оставляет официанту такие чаевые, что того чуть не хватает удар! Ставит выпивку всем, кто захочет. Этот парень прибыл из Америки… Полагаю, так называется местечко, где полно денег. Надо бы однажды смотаться туда.

Гарфанг усмехнулся… В любое другое время он мог бы провернуть хорошее дельце, но сегодня его обуревали другие заботы.

— И зовется как-то странно… А, Педро… Педро Суарес, вот как его зовут. Правда, тип скуповат.

Гарфанг слушал болтовню случайной подруги Вдруг он поднял к девушке ошеломленное лицо, испугав ее.

— Вам плохо?

Он с трудом пробормотал, глотая слюну.

— Да… Прожектор резанул по глазам.

— Идиоты, они всегда устраивают такие штучки, — согласилась танцовщица, чье внимание было уже занято другим.

Но Гарфанг расслышал…

— Сегодня вечером ты мне нужен, — сказал голос.

Он его сразу узнал: жесткий, желчный, волевой… и вежливо-ледяной! Но он не мог сказать, откуда он доносился. Все столики вокруг были заняты, а за столиком, где сидел Педро Суарес, шумела пьяная компания.

— Сегодня вечером у Пантанелли будут играть «Хрустальную башню». Мы отправимся туда, чтобы посмотреть, как Крик-Крок похитит героиню.

— В который час?

— Спектакль начинается в девять часов. Крик-Крок сделал заказ на третий акт. Значит, около одиннадцати. До этого там народа не будет.

— Одиннадцать часов подходит. Тяжеловато три часа высидеть на пьесе Холдона!

— Написанной его клоуном Уинстропом!

Шумели студенты и артисты, которых угощал Педро Суарес.

— Вы тоже пойдете, Дон Педро?

Аргентинец расхохотался:

— Я в театр? Там разве можно выпить? Нет? Я лучше посижу в каком-нибудь кабаре. Потом расскажете мне, что сделал ваш мертвец в рединготе, хотя, впрочем, мне все равно. Будто он не может похитить танцовщицу здесь, в «Пингвине Скандалисте»?

Послышались крики. Несколько девиц заявили, что нельзя искушать судьбу и говорить такие вещи.

В этот момент Гарфанг почувствовал легкий удар в бедро и увидел бумажный шарик, попавший в него.

Девушка в этот момент пялилась на красавчика-блондина, который кружил в вальсе одну из ее подруг. И не заметила, как Гарфанг развернул послание.

Его виски покрылись крупными каплями пота.

Сегодня, одиннадцать часов, у Пантанелли, как в прошлый раз.

Записка была написана печатными буквами.

Гарфанг скатал бумажку, сделал вид, что вытирает рот, и проглотил ее.

— Вы уходите? — спросила девица, притворившись огорченной, потому что блондин подмигнул ей.

Гарфанг разменял одну банкноту и вручил рыжей девушке фунт.

— Шик, — обрадовалась девица. — Может, увидимся у Пантанелли? Туда пойдут все. Если встретимся, можно будет потом выпить.

Гарфанг покинул заведение. Щеки его горели. Дождь и ветер немного охладили его. Он быстро двинулся вперед по мокрым тротуарам.

На уровне Теймс-Туннеля он собирался сесть на автобус до Бермондси, чтобы доехать до центра Лондона. Вдруг на его плечо опустилась чья-то рука.

— Следуйте за нами в участок и не рыпайтесь, — прозвучал суровый голос.

Три агента в штатском, один из которых был инспектором, встали по его бокам.

— Глянь-ка, Смитерс, есть ли у него оружие, — сказал инспектор.

Гарфанг спокойно позволил себя обыскать. Револьвера у него не было, но агент нашел пачку банкнот.

— Вот те на, у типа полно денег! — воскликнул полицейский.

Инспектор взял купюры, рассмотрел их и улыбнулся:

— Сейчас посмотрим что к чему.

— Я имею право знать, почему меня арестовывают, — сказал Гарфанг.

— Да потому что, — отмахнулся полицейский, — придется нам объяснить, как в ваш карман попали банкноты, номера которых совпадают с номерами купюр, украденных в Мидленд-Банк.

— Проклятье! — проворчал Гарфанг и позволил надеть на себя наручники.

— Хорошо, — сказал инспектор. — Все, что вы теперь скажете, может быть использовано против вас. Я обязан сообщить вам это.

— Тогда, инспектор, — усмехнулся Гарфанг. — вы взмокнете, когда я кое-что вам сообщу.

Мимо промчался автомобиль с шумными гуляками.

— Что это? — послышался голос из автомобиля.

— Бедняга, который попался, — раздался женский голос. — Смотри-ка, этот тип сидел за соседним столиком с рыжей Тилли.

Гарфанг поднял глаза и увидел, что на него устремлен тяжелый взгляд Педро Суареса. Потом агенты увели его.

— Куда везем его шеф? В участок Уоппинг-Стейшн? — спросил один из агентов.

Инспектор задумался.

— Действительно, это ближе, но надо пересекать реку.

— Лучше туда, — сказал Гарфанг. — Не хочу, чтобы народ видел меня в таком виде.

— Ваше право, — заметил инспектор, — мне только лучше. Только ведите себя прилично.

— Хорошо, — ухмыльнулся Гарфанг, — зовите пароход.

Агенты расхохотались.

— Хорошее настроение полезно, — подмигнул ему один из полицейских, — и сразу начинайте давать показания. Это расположит к вам и судей, и полицию.

— Полицейского катера сейчас нет, — пробормотал инспектор. — Все на задании. А вот и лодка, которая сослужит службу. Эй!

— Да, — послышался тягучий голос.

— Плывите сюда!

— А… Бобби. Заплатите?

— Два шиллинга за четверых.

— Идет!

— По крайней мере, повезло! — пошутил один из агентов.

Лодка причалила. Человека, склонившегося над мотором, рассмотреть было нельзя. Агенты сели в лодку, за ними последовал инспектор, таща за собой Гарфанга.

Лодочник сделал странное движение, и лодка, внезапно, наклонившись, выбросила пассажиров в воду.

Гарфанг почувствовал, как его схватили за шею и выбросили на берег.

— Авто перед вами, — проворчал лодочник.

Его лицо было закутано в плотный шарф.

— На сиденье шофера лежат пятьдесят фунтов, — добавил он. — Номер купюры нигде не отмечен. Вперед!.. Им барахтаться в воде еще добрых десять минут!

Гарфанг поспешил забраться в автомобиль.

Огни города замелькали мимо него, как светлячки.

Третий акт «Хрустальной башни» подходил к концу. Лилиан Мерридейл подняла кинжал на Руперта Фейзена… Зрители затаили дыхание… Не от перипетий пьесы, которая мало кого захватила, а от ожидания преступления, наэлектризовавшего атмосферу зала. Кто-то крикнул:

— Лилиан, берегись шкафа!

И вдруг толпа завопила от ужаса: свет погас. Сцена и зал погрузились в полный мрак. Закричала женщина:

— На помощь!

Потом раздались вопли, призывы, приказы, топот ног и грохот опрокинутой мебели, людских ссор.

Это длилось тридцать секунд. Потом свет загорелся.

На сцене суетились полицейские, актеры, как безумные, бегали от одной кулисы к другой. Шкаф с распахнутыми дверцами зиял пустотой. Лилиан Мерридейл исчезла.

— Крик-Крок!

Крик донесся из публики, находившейся рядом с рампой. Все взгляды были направлены вверх. Раздался крик ужаса.

На узеньком карнизе над залом, который использовался для подхода к большой люстре, стояло чудовищное существо: бледный череп в цилиндре из черного шелка, а на мощное тело был наброшен просторный черный редингот.

— Крик-Крок, похититель женщин!

Один из полицейских, бывших на сцене, поднял револьвер и выстрелил.

Явление опустило голову, совершило гигантский прыжок, достигло небольшой дверцы на потолке и исчезло.

— Куда он удрал? Труба!.. Покажите путь!

Кричали все, перебивая друг друга, но никто не получил требуемых объяснений.

По одной из служебных лестниц, ведущей на чердак, бежал одинокий человек с револьвером в руке, перепрыгивая через ступени. Лорд Эвершем был в безумном ужасе.

Он хорошо знал помещения «Пантанелли-Театра» и без тени колебания направлялся к месту, которое могло служить убежищем для чудовища.

Он в несколько шагов преодолел светлую галерею и увидел перед собой приоткрытую дверь заброшенного закутка для хранения ламп.

Он ворвался внутрь, повернул выключатель — мрачный закуток залил тусклый свет.

— Я тебя поимею, гнусная маска, отвратительный акробат, — взревел лорд Эвершем и с яростью ударил по куче брошенного тряпья, валявшегося на полу.

Он стоял спиной к вешалке, где висели какие-то лохмотья, и не увидел двух огромных кистей, которые тянулись к его шее.

Когда он почувствовал опасность, его судьба была решена, ибо горло уже попало в безжалостные клещи и воздух перестал поступать в легкие.

Позвонки шеи хрустнули: на пол рухнул искалеченный безжизненный паяц. По лестницам уже бежала толпа людей во главе с Холдоном.

Толпа пробежала мимо рыдающей тени.

— Слишком поздно!.. Я опоздал!..

Но люди бежали в другую сторону, и тень растаяла.

Труп Эвершема был обнаружен несколько минут спустя.

Периклес Холдон глянул на него, сжав зубы, и ушел, не сказав ни слова медэксперту, появившемуся вместе с толпой.

— Итак, господин Диксон, — визгливо обратился он к джентльмену, который стоял, облокотившись на притолоку, — Крик-Крок, похоже, не боится вашего присутствия.

— Несомненно, — сухо ответил сыщик, — но смерть в рединготе находилась весьма далеко от сцены. Надо это признать.

— Но Лилиан Мерридейл все же похитили.

— Я это и хотел сказать!

Сыщик повернулся спиной к драматургу и начал спускаться по служебной лестнице.

— И это все! — закричал Холдон.

— Действительно… все. Мне нечего здесь делать… Однако я ошибаюсь. Загляните внутрь этой ложи и скажите, кто там находится.

— Эта ложа закрыта для публики!

— Так думают далеко не все, — возразил Гарри Диксон.

Холдон открыл обитую кожей дверь. Изнутри донесся жалобный голос:

— Не трогайте меня, господин Крик-Крок. Я здесь ни при чем… Я пришел на спектакль, но я не бегал за вами!

— Уинстроп! — вскричал Холдон. — Что вы там делаете?

— Я хотел видеть, что случится, — простонал несчастный секретарь, — но как можно дальше от сцены. Я не мошенник, я заплатил за место в амфитеатре… Я не хотел, чтобы меня заметили здесь… Только подумать, Крик-Крок прошел в десяти шагах от меня!

— Вы должны были его хорошенько рассмотреть, — сказал Гарри Диксон.

— Как вас…

Он принял таинственный вид.

— Это не маска, — сообщил он.

Холдон угрожающе поднял кулаки.

— Мне очень хочется выгнать вас отсюда, Уинстроп, и дать вам пинка в зад!

— Да будет так, — медоточиво ответил секретарь. — Но в таком случае я заберу перо и пишущую машинку!

Почувствовав угрозу, Холдон с презрением отвернулся.

— Не с такими тряпками нам ловить Крик-Крока, господин Диксон, — отшутился он, рассмеявшись деланным смехом.

— Действительно, — ответил сыщик, — нужно другое, господин Холдон.

Деревянный конь

Гарфанг вел автомобиль, как безумец.

Им управлял инстинкт, и он без раздумий направился в сторону Ротерхайд-род.

Время от времени он бросал взгляд через плечо на неподвижную фигуру, лежавшую на заднем сиденье. От едкого запаха хлороформа першило в горле.

— Хоть бы меня избавили от этого груза, и я мог бы смыться! — бормотал он. — С полсотней фунтов я сумею скрыться… Остальное сделает Пиффни.

Он еще не знал, что бывший бармен покоится под тремя футами земли в подвале «Синей акулы».

Он вдруг резко нажал на тормоза и взревел, словно хищник.

Он видел, что бригада пожарных кончала заливать дымящиеся руины. Больше не было ни бара, ни пресловутой гостиной.

— Надо было догадаться, когда этот чертов Пиффни говорил, что Лондон стал слишком жарким для нас.

Он задумался и наконец прорычал:

— Тем хуже для тебя, красавица. Ты слишком сильно компрометируешь беднягу вроде меня. Нет гостиной, займешь место в ванной!

Автомобиль направился в сторону доков.

Но на уровне Шед-Теймс ему пришлось снизить скорость. Впереди велись дорожные работы. Дверца распахнулась.

— Поезжайте через Тауэр-Бридж, Гарфанг, — произнес любезный голос.

Человек, занявший место рядом, поднес к лицу Гарфанга кулак, и тот решил, что это револьвер. Но в кулаке была зажата толстая пачка банкнот.

— Нигде не отмечены, — сказал незнакомец. — Двигайте, Гарфанг.

— Так-то лучше, — скривился в усмешке бандит. — Куда едем?

— Сверните направо, потом прямо. Я покажу, куда ехать.

Гарфанг вел автомобиль и искоса пытался рассмотреть спутника, но ничего особенного не разглядел. Голова человека была закутана в шарф.

— Полагаю, — произнес он, — что это вы вытащили меня из лап рыжей. Отличный трюк. За мной должок.

— Вы действительно мне должны? Это пустяк по сравнению с тем, что я еще сделаю для вас, Гарфанг.

Шофер радостно воскликнул:

— Думаю, после всего я смогу немного отдохнуть!

— Хорошо сказано, дружок. И какой отдых… Положитесь на меня!

По пути он давал короткие распоряжения. Гарфанг вскоре понял, что они углубились в старый квартал Ковент-Гарден. Наконец, автомобиль въехал в улочку, которую перегораживали двустворчатые ворота.

— Не стоит выходить, — заявил незнакомец. — Медленно подъезжайте к воротам. Они откроются сами.

Так и случилось. Через несколько мгновений автомобиль остановился у большого пустого гаража.

— Возьмите мисс, — приказал незнакомец. — Спуститесь по этой лестнице. Будьте осторожны. Ступеньки скользкие.

— Как и те, что ведут в гостиную, — пошутил Гарфанг.

— Как вы сказали, дружок?

Он услышал, как незнакомец закрыл и запер за собой дверь. Спуск продолжался.

— Это стоит «Синей акулы», не так ли.

Гарфанг осклабился.

— Вы появились очень кстати, сэр. Я уже присмотрел хорошее местечко для мисс.

— Не сомневаюсь, Гарфанг. Я знаю ваши способности в этих делах. Ну, вот мы и пришли.

Они оказались в круглом подвале, освещенном мощной электрической лампой.

— Черт возьми! — воскликнул Гарфанг. — У вас хорошее оборудование. Эта дыба стоит той, что есть у Пиффни!

— Она великолепна, — подтвердил незнакомец. — Я отдал за нее пятьсот фунтов одному китайскому специалисту. Какое совершенство, Гарфанг! Ну, рассказывайте. И положите груз.

Спящую Лилиан Мерридейл без особых предосторожностей уложили на соломенный тюфяк.

— У вас нет цепей! — удивился Гарфанг.

— Я в них не нуждаюсь. Дыбы хватает. Это специальный инструмент, и вы в этом убедитесь.

— Дело пойдет быстро, ведь у Пиффни дыбой занимался я.

— Я знаю, но все же… Садитесь в седло. И увидите сами.

Гарфанг взобрался на деревянную лошадь.

— Попробуйте слезть.

Гарфанг попытался сдвинуться с места и издал вопль.

— Я не могу сдвинуться… Жуткая механика. Не могу двинуть ни руками, ни ногами.

— Посмотрите хорошенько, Гарфанг. Вас держат стальные захваты, а вы даже не заметили, как они появились из корпуса этой деревянной клячи.

Незнакомец нажал на рычаг, и Гарфанг завопил от боли.

Дыба разделилась надвое, раздвинув его ноги и заломив руки.

— Я достаточно узнал, — закричал он. — Остановите эту штуку!

— Вы, дружок, очень громко кричите, — холодно сказал незнакомец. — Успокойтесь. В этом подвале можно взорвать бомбу, и никто на верхних этажах не услышит. Стены подвала не пропускают ни звука.

— Отпустите меня!.. — закричал Гарфанг. — Вы же видите, что машина не останавливается. О-о-о! Она сломала мне руку.

— Вы правы. Это первое, что она делает. Она ломает кое-какие кости, но не угрожает жизни пациента. Вам, Гарфанг, смерть пока не грозит.

Бедняга не ответил. Его глаза застлал красный туман. С потолка спустилось какое-то подобие капюшона, легло ему на голову и наклонило назад. Вопль стал еще пронзительней.

— Малышки кричали так же в гостиной Пиффни? — осведомился незнакомец, доставая черную сигару из кармана и тщательно ее раскуривая. — Не предлагаю вам покурить, Гарфанг. Ваше неудобное положение не позволяет вам курить.

Внутри дыбы загремели шестеренки. Правая нога Гарфанга согнулась и вывернулась, словно рукоятка. Вопль стал еще громче.

— Боюсь, что сустав не выдержал, — сказал человек, выпустив струю дыма через щели шарфа. — Если за механикой не следить, она делает все очень быстро.

Тон незнакомца стал суровым.

— Пока вы меня еще слышите, Гарфанг, и понимаете, что вас ожидает. Но через несколько минут вы превратитесь в мешок окровавленной и вопящей плоти. Нет, нет, вы не умрете, по крайней мере, еще не умрете. Эта славная механическая лошадка будет автоматически делать вам каждые десять минут укол, возвращающий вас к жизни… и к боли. Два часа пыток. Это долго, не так ли? Я могу настроить механизм на три или четыре часа, но я человек, живущий в мире цифр, люблю равенство и считаю, что двух часов вполне достаточно. Кстати, я не могу позволить себе столь длительный отдых. За эти два часа можете пережить моральные и физические страдания, которые вы доставляли невинным существам.

Прощайте, Гарфанг! Я покидаю вас. Когда вернусь, то найду ваш труп. Он будет настолько изувечен, что совершенно потеряет человеческий облик.

Он взял Лилиан Мерридейл на руки и ногой отодвинул тюфяк. В полу открылось зияющее отверстие.

— Для вас будет утешением смотреть на вашу будущую могилу, Гарфанг, а поскольку я человек справедливый, то уложил в нее те деньги, которые обещал. Не знаю, послужат ли они вам в мире вечных мук, в который вы вскоре попадете. Прощайте!

Он удалился, неся на руках спящую молодую актрису.

За ним захлопнулась дверь. Дыба снова включилась — левая нога Гарфанга сломалась в двух местах.

— Мистер Эрл у себя? — донесся голос из ночной тьмы.

— Сэр спит, — с яростью ответил кто-то, высунувшись из окна. — Кто вы такой, чтобы звонить в дверь в такой час?

— Доложите Гарри Диксон!

— Простите, сэр… Надо было сказать сразу. Сейчас открою дверь и доложу мистеру Эрлу.

Сыщик нервно вышагивал по широкому тротуару перед господским домом, ожидая, когда откроется дверь.

Наконец в холле появился свет, и загремели засовы.

— Входите, господин Диксон. Сэр Эрл сейчас появится.

Слуга проводил сыщика в небольшую гостиную.

— Итак, мистер Диксон. Вы мне принесли новости о мисс Лэндон?

В комнату вошел Эрл в длинном домашнем халате.

— Сожалею, сэр, но только что нашли мисс Мерридейл.

— Прекрасно.

Гарри Диксон вкратце пересказал события вечера и добавил:

— Примерно в два часа ночи один кучер фиакра, стоявший в Людгейте, обнаружил мисс Мерридейл в своем экипаже, но не понимает, как она в него попала. Ее усыпили с помощью мощного наркотика. Когда она проснулась, то не смогла ничего вспомнить, кроме того, что ее схватили на сцене и унесли в ночь.

— Отлично! Но это не возвращает нам мисс Лэндон! Гарри Диксон помолчал.

— Вы тайно взяли в жены скромную, но славную работницу, которая вскоре умерла, сэр Эрл. А мисс Лэндон ваша дочь.

Старый джентльмен кивнул.

— Вы правы… Но вы мне ее вернете?

— Увы, нет… Вы знаете, сэр, что многим рискуете?

— Чем, господин сыщик? — надменно спросил старик.

— Вас могут арестовать!

— Правда? А можно узнать, какое обвинение предъявят?

— В том, что вы неуловимый Крик-Крок!

— Я ждал этого.

— Однако я ничего не стану предпринимать!

— Можно ли узнать причину такого милосердия? — усмехнулся мистер Эрл.

— Маловато улик.

— Я тоже так думаю. Доброй ночи, господин Диксон.

— Доброй ночи, господин Эрл.

Сыщик медленно пошел к двери, как вдруг его остановил пронзительный голос старца.

— Мне очень нужны сведения о сеньоре Педро Суаресе! — выкрикнул он.

— Не беспокойтесь, господин Эрл. Я займусь этим, — ответил Гарри Диксон и закрыл за собой дверь.

Происшествие с «Довер-герлз»

В доме Холдона праздновали, но это уже не был дом Холдона. Его занял дон Педро Суарес, пригласивший к себе целую орду гуляк, бездельников, паразитов и завсегдатаев ночных заведений.

Богатый аргентинец решил больше не посещать сомнительных дансингов вроде «Пингвина Скандалиста», а превратил свое жилище в настоящее ночное кабаре. В этот вечер в гостиных, превращенных в буфеты, в игорные и зрительные залы, толпилась самая разношерстная публика.

Периклес Холдон не пришел, хотя новый хозяин дома настойчиво его приглашал. Это было понятно. Осквернение дома заезжим выскочкой было драматургу крайне неприятно.

Педро Суарес прекрасно организовал празднество. Чтобы добиться успеха, он пригласил самый цвет лондонских театров. Двенадцать «Довер-герлз», которых ночные заведения переманивали друг у друга, платя буквально золотом, тоже отозвались на приглашение.

Говорили, что эта хореографическая фантазия влетела аргентинцу в копеечку, потому что танцовщицам пришлось разорвать выгодные контракты, чтобы удовлетворить желания богатого покровителя.

Этот аттракцион был назначен на полночь, и гости, с нетерпением ждавшие его, толпились у буфетов, ломившихся от напитков и деликатесов.

Суарес также пригласил членов «Клуба Восьмерых». Все удивились, что эти джентльмены откликнулись на приглашение.

Тем более что эти молодые люди, относящиеся к сливкам светского общества, отказывались допускать прежнего владельца дома, Периклеса Холдона, в свои ряды, считая, что у него маловато дворянских титулов. Они держались чуть в стороне, были немного угрюмы, но явно заинтересованы кипучей жизнью, царившей вокруг. Вечер Педро Суареса начался с доброй порции ругательств, когда ему сообщили, что третья кадриль «Довер-герлз» выпадает из программы, а танцевать будут всего восемь, а не двенадцать девушек. Но потом успокоился, поняв, что гостям достаточно и этого сокращенного состава.

Педро Суарес, привыкший к разгульным ночам в «Пингвине Скандалисте» и в прочих сомнительных заведениях, понимал, что оживления в его новом доме не хватало. Даже он сам не походил на заводного героя тех ночей. Он бродил по гостиным, жал руки незнакомым, рассеянно аплодировал номерам певиц и танцоров, нанятых на этот праздник.

Наконец, когда большинство гостей окружали столы, обжираясь черной икрой и фуа-гра, он удалился в маленькую комнату на верхнем этаже, которую Холдон с чисто женским жеманством называл «мой будуар». Это была странная шестиугольная комната, стены которой были обтянуты желтым шелком. Ее освещала небольшая люстра с хрустальными подвесками. Из всей мебели здесь было только два глубоких бархатных кресла и низкий столик с курительными принадлежностями.

Суарес рухнул в одно из клубных кресел, налил себе виски и принялся созерцать игру хрустальных призм. Похоже, вся радость оставила его существо. Ему было смертельно скучно.

Снизу доносился шум сдвигаемых кресел и столов. Близилась полночь, и никто не хотел упустить ни малейшей детали от гвоздя вечера, выступления «Довер-герлз».

Вдруг Суарес повернул голову: кто-то по-волчьи вошел в будуар Холдона. Он увидел перед собой высокого мужчину с худым лицом, на котором выделялась ниточка черных усиков. Глаза человека прятались за круглыми синими стеклами громадных очков.

— Извините меня за эти стекла, — любезно произнес незнакомец, — они служат мне своеобразной маской. У меня тысяча причин не показывать мое истинное лицо всем вашим гостям.

Педро Суарес проворчал.

— Я вас не знаю, сэр. В этом салоне я не принимаю никого.

— Посмотрите на меня внимательно, — продолжал незнакомец, — и скажите, не вызволили вы кое-кого из рук полиции на берегах Темзы?

— Я? — удивился Суарес. — Вы бредите?

— Нет, я никогда не брежу… Меня зовут Гарфанг.

Педро Суарес молча разглядывал посетителя.

— Гарфанг… Это имя мне совершенно неизвестно, но теперь, когда я вас внимательно разглядел, мне кажется, что я узнаю ваши очки. В тот вечер вы сидели в «Пингвине Скандалисте» за соседним столиком.

— Прекрасно, — согласился посетитель, кивнув. — И все?

Южноамериканец безразлично махнул рукой.

— Вы для меня никто, и желаю побыть в одиночестве.

Посетитель немного занервничал.

— Очень жаль, что я ошибся, поскольку я хочу покинуть Англию сегодня ночью, но у меня остаются кое-какие дела.

— Я же сказал, что все это меня не интересует.

Посетитель встал.

— Неужели я ошибся? — мрачно прошептал он.

Педро Суарес не ответил, но не спускал тяжелого взгляда с посетителя.

— Я хотел попросить у вас денег, — сказал незнакомец, — но я хотел их перед этим заработать. Поскольку вы не тот, о котором я думал, я ухожу.

Глаза аргентинца сверкнули.

— Стоп, господин Гарфанг!

Что-то изменилось в Педро Суаресе. Это уже не был апатичный мужчина, развалившийся в кресле. В его маслянистых и желчных глазках загорелся странный огонек.

— Вы играете в опасную игру, господин Гарфанг.

Посетитель горько усмехнулся.

— Я знаю, — откровенно сказал он, — но любой может сыграть в большую игру хоть раз в своей жизни, особенно если ему грозит не очень славное расставание с ней.

— Почему вы пришли именно ко мне?

— Я понял, что единственное существо, у которого был интерес искупать трех бобби в реке, и есть тот, от которого я получал приказы. Я вас узнал и не сожалею об этом. Повторяю, мне надо покинуть эту милую Англию сегодня ночью.

— Где сладкая жизнь…

— Возможно, но маловероятно, поскольку я вам предлагаю восьмерых за одну.

— Разъясните ваш сивиллов язык, господин Гарфанг.

— Мерридейл потеряна для нас. На месте «Синей акулы» и его гостиной я увидел груду дымящихся развалин, которые заливали водой пожарные. Мне пришлось сунуть ее в экипаж кучера, который стоял у кабаре. Желаю отплатить должок… Предлагаю восемь посылок, которые стоят той, которую нам уже не достать.

Педро Суарес выглядел заинтересованным, но не проронил ни слова.

— «Довер-герлз», — продолжил Гарфанг.

— Идиот!

— Подождите. Вы не знаете всего. Вы видели лица «Клуба Восьмерых»?

Суарес буквально подпрыгнул. На его лице появился явный интерес.

— Видел, дело в том, что я знаю их всех…

— Но не узнали никого!

— Узнал, но они плохо загримированы!

— Делаем, что можем, — с сожалением признался Гарфанг.

Американец одним глотком осушил стакан. Похоже, все его недоверие к незнакомцу прошло.

— Я уединился здесь, чтобы поразмыслить.

— Это — друзья, — сообщил Гарфанг.

— Что?

— Мои друзья… Они сделают работу.

— Слушаю вас, Гарфанг. Я никогда не считал вас особо умным, но думаю, ошибся на ваш счет.

— Я тоже так думаю, — скромно подтвердил гость. — Теперь внимательно выслушайте меня. В момент, когда закончится номер герлз, эти джентльмены вызовутся проводить их, а вернее, предложат завершить ночь в их клубе. От такой чести не отказываются.

— Довольно смелый ход, особенно если настоящие члены «Клуба Восьмерых» будут предупреждены о их странном присутствии в том месте, где их на самом деле нет, — зло усмехнулся Педро Суарес.

— А вот и нет!.. Так случилось, что двойной квартет этих честолюбцев отправился в один пригород Лондона. Так состоится тайная попойка. И помещение клуба в настоящее время столь же пустое, как ваш стакан.

— Тогда… — хмыкнул американец.

— «Белая Куропатка» сегодня вечером стоит у берегов Ширнесса.

Суарес вздрогнул. Его удивленный взгляд говорил о многом.

— Лжец! Это судно находится в Антверпене!

— Оно было там двадцать часов назад, а потом оно поработало винтами.

— Не ожидая приказа!

— Простите. Приказ был, и какой приказ!

— И чей же, господин «всезнайка»?

— Приказ Крик-Крока!

Педро Суарес вскочил. В его глазах горело яростное пламя.

— Крик-Крок… К черту этого паяца! Кто он?

Гарфанг ухмыльнулся.

— Вообще-то смутный вопрос, — ответил он.

Невероятное удивление Суареса затянулось.

— И Крик-Крок послал радиограмму с известным нам приказом! Только…

— Только!.. Но говорите же, сукин сын! — завопил Суарес.

— Только приказ отдан «Белой Куропатке» прибыть к завтрашнему вечеру, у нас остается некоторое время на дело, и им надо мудро распорядиться.

— Крик-Крок знает наш код! — взревел американец.

— Крик-Крок и вы, — вызывающе ответил Гарфанг.

— Почему бы не сказать, что этот проклятый мертвец в рединготе и я не являются одним и тем же лицом? — осведомился Педро Суарес.

Гарфанг красноречиво махнул рукой.

— Ну что ж! — сказал в заключение Суарес. — Можете думать, что хотите, но идея ваша хороша. У вас, Гарфанг, есть кое-какой шанс, иначе я дорого бы не дал за вашу шкуру. Можете грузить посылки.

— Это — настоящие золотые самородки! — воскликнул Гарфанг, потирая руки. — Желаю получить небольшой аванс.

Суарес бросил ему свернутые в трубочку банкноты.

— «Довер-герлз» уже начали свой номер. Вам еще что-нибудь надо?

— Ваше присутствие в Дептфорде в два часа ночи. Неподалеку от «Род-Воркс» имеется очаровательное кабаре «Летучая рыба». Место встречи. Маленькая моторная яхта будет ждать у набережной Ройал-Вьетюэленг-Ярд. Она отвезет нас в Ширнесс.

— Я ошибся в вас, Гарф, — смягчился Суарес. — Сожалею, что это дело будет последним совместным делом в Лондоне.

— Но оно будет значительным, сэр!

Педро Суарес жестом проводил посетителя.

«Довер-герлз» заканчивали в большой гостиной второй танец.

Их появление на сцене никогда не было продолжительным, но всегда оставалось ослепительным, и никогда и никто не жаловался на кратковременность зрелища.

Посетитель Суареса вошел в темный зал, освещенный только в центре розовым светом прожектора.

— Здорово! — прошептал он. — Они прекрасны!

Действительно, на подмостках еще никогда не появлялись столь великолепные девушки. Истинные живые статуи, физически совершенные. В это мгновение танец закончился.

«Довер-герлз» поклонились и быстро удалились.

Все знали — вызывать их на бис бесполезно. Они никогда не выходили повторно.

Члены «Клуба Восьмерых» встали со своих мест и, не глянув на собравшуюся публику, также удалились.

Четверть часа спустя автомобили хозяина дома, ревя двигателями, покинули Холборн.

В час ночи Педро Суарес объявил, что устал, и без особых церемоний попросил гостей удалиться.

Через несколько минут после ухода последнего гостя Суарес сел за руль своего автомобиля и быстро уехал.

Все окна и двери таверны «Летучая рыба» были закрыты. Ни единый лучик света не просачивался сквозь ставни, и нельзя было сказать, есть ли кто-нибудь внутри.

Однако в низком зале вокруг единственной лампы неподвижно сидели десять человек.

В заднем помещении восемь девушек-красавиц зябко и испуганно кутались в свои легкие пальтишки.

Один из мужчин вошел в комнату.

— Значит, договорились, дамы, по моему сигналу вы крепко засыпаете.

— Понятно, господин Диксон!

Гарри Диксон расстался с ними и подошел к человеку с бледным лицом и черточкой усиков. Его глаза скрывали очки с темными стеклами.

— Вы — прекрасный актер, господин Эрл, — сказал он. — Даже я был готов принять вас за этого мерзавца Гарфанга.

Собеседник Диксона задумчиво кивнул.

— Остается сделать самое главное, господин Диксон, — поскольку я отдаю вам только… Педро Суареса. Вы не считаете, что Суарес и Крик-Крок одно и то же лицо?

Гарри Диксон пристально посмотрел на собеседника.

— Мы скоро это узнаем, — ответил он.

— Интересно, что заставляет вас думать о столь скорой развязке?

— Маленькая, впрочем, трагическая мыслишка. Крик-Крок не оставляет позади себя живых свидетелей, могущих раскрыть его инкогнито.

Сыщик помолчал, потом тихо продолжил:

— Предвижу странные… поразительные… вещи. Почему умер лорд Эвершем?

— Меня тоже озадачила эта смерть!

— Потому что он внезапно догадался, кто является таинственной смертью в рединготе! Ваша очередь, господин Эрл, довериться мне.

— Я уже начал это делать, господин Диксон, — признавшись, что уничтожил банду торговцев живым товаром, обосновавшуюся в «Синей акуле». Гарфанг был одним из последних. Значит, буду продолжать…

В этот момент на улице послышался рев двигателя.

Гарри Диксон поднял руку, и девушки в заднем помещении немедленно погрузились в глубокий сон.

Дверь открылась. На пороге стоял шофер такси.

Он неловко поклонился.

— Я должен спросить мистера Гарри Диксона, — произнес он. — По поручению одного пожилого господина, который заранее оплатил мою поездку вместе с чаевыми. У меня в автомобиле две клиентки. Но мне нужна помощь, чтобы извлечь их оттуда!

Гарри Диксон и господин Эрл бросились на улицу. Тут же послышался двойной удивленный вопль.

Они вернулись в таверну, неся на руках двух девушек, усыпленных сильным наркотиком.

— Мисс Фейнс!.. Мисс Марбери!.. — воскликнул один из присутствующих, в котором, несмотря на неплохой грим, мы узнаем мистера Гудфельда из Скотленд-Ярда.

— К одежде приколоты записки! — воскликнул кто-то.

«С поздравлениями от Крик-Крока», — прочел Гудфельд.

Побледневший мистер Эрл повернулся к Гарри Диксону.

— Мисс Лондон? — прошептал он.

— Терпение, — ответил сыщик со странной улыбкой. — Полагаю, мистер Крик-Крок подписал свой подвиг с определенной ясностью, слишком большой ясностью для этого персонажа. Пусть эти прекрасные женщины спят. Думаю, они ничего не расскажут, когда проснутся.

— Неужели, это правда! — воскликнул мистер Эрл.

— Закончите неоконченную фразу, сэр…

— Всего несколько слов. Крик-Крок кажется мне, скорее, тем, кто восстанавливает справедливость, а не бандитом.

— Хорошее заключение, господин Эрл. И мы скоро узнаем развязку. Но послушайте то, что я вам скажу: если Педро Суарес войдет сюда, иными словами, появится живым, мы тут же арестуем его, поскольку у нас в руках будет Крик-Крок.

— Значит, Суарес может появиться здесь не обязательно живым?! — воскликнул мистер Эрл.

— Как пить дать… А, я слышу шум двигателя!

Мотор заглох, но автомобиль остановился не перед таверной, а на некотором расстоянии от нее. Гарри Диксон бросился к двери.

— За мной, господин Эрл. Вы тоже, Гудфельд. Девушки, просыпайтесь. Никто не придет. Сюда больше никто не придет.

В полусотне шагов от «Летучей рыбы» горели фары автомобиля, стоявшего у тротуара.

— Не доставайте револьвер, Гудфельд, — посоветовал Диксон на бегу. — Крик-Крок не посылает нам живых. Именно поэтому автомобиль стоит на отдалении.

Гудфельд дрожащей рукой распахнул дверцу автомобиля, откуда вывались тело.

— Суарес! — воскликнул полицейский. — Его убили сзади, пустив пулю в затылок.

— Никогда не видел столь превосходного грима, — спокойно сообщил Гарри Диксон.

Гудфельд не сдержал крика.

Были сорваны накладные усы и плотно прилегающая к лицу маска загорелого человека. Все увидели истинное бледное лицо человека.

— Гром и молния!.. Это же Периклес Холдон!

— Главарь банды торговцев живым товаром, которая годами наводила ужас на Лондон, — разъяснил Диксон, презрительно отвернувшись от трупа так называемого драматурга.

Крик-Крок уезжает…

Гарри Диксон и мистер Эрл уселись в автомобиль, а один из агентов Скотленд-Ярда занял место за рулем.

— Куда едем, господин Диксон? — осведомился Эрл.

— На вокзал Виктория, — тут же ответил сыщик. — В три часа с небольшим утра отбывает скорый на Дувр, а там находится паром из Остенде. Далее путь на континент.

— Вы надеетесь встретить там Крик-Крока?

— Не только, — хитро усмехнулся Гарри Диксон.

— Интересно, что заставляет вас так думать.

— Дневники мисс Хермины Лэндон!

— Что вы хотите сказать? — Голос старика звучал глухо.

— Дело в том, что эти тетради — я неоднократно читал их — говорят об Италии. Полагаю, она страстно хочет увидеть эту страну. А туда едут через Дувр, Остенде, Люксембург, Базель…

— Вы действительно много знаете.

— В том, что касается этого дела, думаю, я знаю все…

— И вы хотите поделиться со мной?

— Сгораю от нетерпения, а поскольку я рассчитал, что полный рассказ будет длиться до нашего приезда на Чаринг-Кросс, то начну немедленно.

Периклес Холдон — я вам говорил, что у него греческие корни — ловкий мерзавец, для которого литература служит лишь прикрытием… На самом деле он руководил с большим или меньшим успехом возмутительной бандой торговцев живым товаром, но ни один член банды не знал его лично. Но он предчувствовал, что однажды удача изменит ему, и решил сменить фасад.

Идея, честное слово, великолепная. Надо создать некоего криминального типа — и потенциально возникает Крик-Крок.

И виртуально будет существовать.

Возвращаемся к вечеру генеральной репетиции «Хрустальной башни». Холдон обратил свои меркантильные помыслы на красавицу Гледис Фейнс, молодую респектабельную женщину, которая, кстати, уже отклонила его притязания.

Его сладострастие толкнуло его на месть.

Идет третий акт: через подвалы идет фантастический персонаж Крик-Крок, который начинает с того, что убивает неудачливого машиниста, встреченного по пути.

Ужасающий Крик-Крок появляется и убегает по подвалам, унося беднягу Гледис Фейнс.

Но на сцену выходит еще кое-кто. Человек, который некоторое время назад раскусил развратную личность Холдона. Он пускается в погоню, настигает похитителя и отнимает у него добычу.

Этот своеобразный мститель вдруг понимает, что устрашающий персонаж Крик-Крока может стать хорошей маской для него, а также поставить в тупик Холдона. Он перевозит мисс Гледис в надежное место. Потом, несомненно, договаривается с ней, чтобы она скрывалась более или менее долгое время. За это время Холдон улучшает роль Крик-Крока, ограбив директорский кабинет.

Но новый Крик-Крок настороже, и Холдон вынужден расстаться с похищенными деньгами, которые таинственным образом возвращаются владельцу.

Вы претендовали, господин Эрл, на уничтожение банды похитителей женщин. Не верьте этому, поскольку у вас был помощник в лице… Холдона.

Поскольку Холдон посчитал, что его предали, он начал с убийства трех членов банды, которым не очень доверял. Да, это Периклес прикончил Скири и двух его сообщников. Он пощадил Гарфанга, которого не мог подозревать и который мог ему понадобиться в будущем.

Персонаж Крик-Крока оказался успешным, и Холдон похитил мисс Марбери.

Та же история… Ее отбил тот же человек, который следил за развитием событий. Она присоединилась к мисс Фейнс. Но этот же человек с ужасом узнал, что Холдон опасно кружится вокруг мисс Лэндон под маской Педро Суареса…

— Значит, — прошептал мистер Эрл, — настоящий Крик-Крок знал обо всем, что делал Холдон.

— Могу подтвердить, да, обо всем! — рассмеялся Гарри Диксон. — И… опасный незнакомец испугался за мисс Лэндон, которую любил…

— Я не сомневался! — проворчал мистер Эрл, едва сдерживая гнев.

— И он спрятал мисс Лэндон в надежном месте, пока Холдон мстил, грабил ваши банки и совершил несколько сенсационных убийств.

Но в этот момент два человека пускаются на поиск невидимки: мистер Эрл, который преследует Пиффни и Гарфанга в надежде через них добраться до ужасного Крик-Крока, которого считает источником всех бед, и… подбирается таким образом к Педро Суаресу. Но и Гарри Диксон ведет поиск Крик-Крока и не хочет мешать мистеру Эрлу в его делах.

Он позволяет ему спокойно убить лорда Эвершема, грязного сообщника Холдона. Этот мерзавец, благодаря своим связям в высшем свете, мог уйти от справедливого возмездия. Я уверен в этом.

Поэтому Гарри Диксон не стал мешать мистеру Эрлу сыграть ужасающую роль борца за справедливость, когда тот уничтожал торговцев женщинами.

— Полагаю, Холдон собирался скрыться из Лондона на некоторое время, оставаясь в городе под личиной Суареса, — перебил сыщика мистер Эрл, — и продолжал занимать свой собственный дом. Без всяких сомнений, хитрая тварь!

— Вы сообщили только половину правды, — ответил Гарри Диксон. — На самом деле Холдон преследовал две цели: он хотел воссоздать банду торговцев женщинами и поставить во главе ее Педро Суареса. Персонаж был удачно выбран.

— Понимаю… Понимаю… Но поскольку Крик-Крок остается на втором плане в вашем рассказе, я спрашиваю себя: как он узнал о нашем деле в тот вечер?

— Ба! Подслушивая у дверей «будуара Периклеса». На самом деле Крик-Крок был ловким лакеем, подслушивающим у дверей.

— А почему он не передал юстиции Холдона живым вместо того, чтобы прислать нам его труп?

— Потому, что Крик-Крок, как настоящий влюбленный, должен был сказать себе, чтобы быть счастливым, придется вести скрытую жизнь, а любая шумиха вокруг его роли может разрушить все мечты о спокойной жизни. Он знает, что теперь правительство приложит все силы, чтобы все забыли об этом деле.

— Понимаю, — пробормотал мистер Эрл. — У меня тоже руки в крови!

— Как и у нашего добряка Крик-Крока!

— И вы думаете, я отдам ему свою дочь, господин Диксон?

— Почему бы и нет, господин Эрл! Я спрашиваю себя, а найдет ли мисс Хермина лучшего танцора в жизни, который…

— Который? — выдохнул мистер Эрл.

— Чаринг-Кросс… — объявил шофер.

— Поезд в Дувр уже на путях! — нервно выговорил мистер Эрл.

— Видите это купе первого класса с табличкой «Заказано». Все шторы в нем опущены, — улыбнулся Гарри Диксон.

Эрл рванулся вперед и рывком распахнул дверцу купе.

— Мина! — вскричал он.

В ответ послышался испуганный вскрик и рыдания:

— О, папа!.. Не сердись.

— А что это за тупица, который вас сопровождает? — прорычал мистер Эрл, указывая на человека с испуганным лицом, вжавшегося в угол купе.

— Не говорите о нем плохо, папа, — возмутилась девушка, — иначе вы больше никогда меня не увидите! И к тому же он вовсе не тупица.

— Конечно нет, — вмешался Гарри Диксон со смехом, — он далеко не тупица. Вы увидите… через несколько лет он станет славой английской литературы!

— Мистер Диксон! — смущенно пробормотал молодой человек.

— А если он не преуспеет в литературе, из него получится превосходный актер. Свидетельство тому — роль невзрачного, трусливого человечка, появившегося перед нами через две минуты после того, как он собственными руками свернул шею каналье! Не так ли, господин Уинстроп?

— По вагонам! — прокричал начальник поезда.

Мистер Эрл занял другой угол купе.

— Я знаю одного бравого человека, который служит пастором в Остенде, — сообщил он. — Я не могу позволить своей дочери сочетаться браком без приличного свидетеля. До свидания, мистер Диксон. Мы напишем вам из Венеции!

— Полагаю, вы сожгли маску черепа, цилиндр и редингот, господин Крик… мистер Уинстроп? — осведомился Гарри Диксон, хитро подмигнув.

— Дым, господин Диксон… все, что от них осталось.

Через несколько секунд поезд тронулся, и вскоре белый дым исчез вдалеке.