Фрактальные узоры

Пролог

Похороны по большей части довольно слезливое мероприятие, и обряд прощания с Феликсом Реном не представлял собой исключения. Хотя, конечно же, в данном случае никакой необходимости в слезах не было. Феликс сам бы так и сказал, приди это ему в голову заранее, до момента его давно ожидаемой и вполне предсказуемой кончины. Если бы присутствующие на церемонии знали про Тоша и его оригинальный ошейник, у них был бы даже повод для сдержанной радости.

За исключением, разумеется, убийц.

Весь битком набитый храм, от первого ряда скамей, где красовалась хорошенькая молодая вдова миссис Рен — бывшая Галина Балибан, титулованная правнучка обедневшего русского графа в изгнании, — до последних рядов, заполненных служащими «Рен биогармоникс» и однокашниками Феликса из Калифорнийского технологического, дружно утирал потоки слез и подавлял рыдания. Даже священник, восхваляя достоинства покойного, с трудом сохранял самообладание.

Вероятно, самый худший из людей, топтавших нашу грешную землю, и то удостаивался на своих похоронах чьих-либо слез. Престарелая мать Сталина, не расстреляй он ее вовремя, наверняка поплакала бы над гробом сыночка. Однако слезы, проливаемые сегодня, нельзя было назвать ни скупыми, ни тем более крокодильими. Феликса Рена любили, и любили искренне. Каждый, кто когда-либо имел с ним дело, уходил с чувством глубокого уважения и привязанности. Феликс Рен возвышался в общем мнении словно принц среди низкой толпы. И теперь при одном взгляде на закрытый гроб каждый из присутствующих снова и снова ощущал в душе боль, вызванную столь нелепым и случайным безвременным концом.

Преодолев минутную слабость и хлюпая носом, священник перешел к заключительной части своей речи:

— И то, что Феликс Рен принял смерть в своем любимом кабинете, за рабочим столом, в поисках еще одного чудодейственного эликсира, который должен был облагодетельствовать человечество, представляется вполне закономерным. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что заставило блестящего ученого с его огромным опытом забыть о мерах предосторожности и случайно уколоться иглой, впрыснувшей смертельный яд в его кровь… да и не наше это дело. Представители власти, — священник многозначительно глянул в сторону дверей, где стоял, неловко теребя шляпу в единственной руке, мужчина сурового вида, — убеждены, что смерть Феликса Рена произошла по воле случая и находится в ряду тех необъяснимых несчастий, коим так подвержены мы, смертные. Возможно, Господь в своей великой мудрости…

— Да кончай ты совать свой поганый язык мне в ухо!

Тишину, которая последовала за этим в высшей степени неожиданным и неуместным восклицанием, можно встретить, наверное, лишь в самой глубине Карлсбадских пещер. Внезапно сквозь раскрытые двери стало слышным весеннее чириканье воробьев в полумиле от церкви.

Все взгляды теперь были прикованы к изящной фигурке вдовы Рен, облаченной в траур. Вскочив на ноги, она гневно обернулась к мужчине, сидящему рядом. Темная вуаль едва скрывала искаженные яростью черты лица. Женщина явно была готова разразиться дальнейшими потоками брани, однако с видимым усилием овладела собой. Окинув потрясенную аудиторию страдальческим взглядом, полным раскаяния, она вдруг взвизгнула и схватилась за юбку. В противоположность первой реплике, выданной с пронзительными интонациями теннесийской торговки, новое восклицание прозвучало с экзотическим иностранным акцентом:

— Я… меня… колоть сзади!

Человек, на которого был прежде обращен ее гнев, тоже вскочил. Дюжий и плечистый, в тесноватой шоферской униформе и с шапкой черных волос, стриженных под горшок, он напоминал лицом кого-то из известных диктаторов.

— Дозвольте вывести вашу светлость из этого выпендрежного балагана, — хрипло проговорил он, по-хозяйски схватив вдову за локоть.

Миссис Рен возобновила сдержанные рыдания.

— Да, Стэггерс, пожалуйста, — запинаясь, проговорила она, — мне… я… подожду в машине.

Безутешная вдова и шофер чинно проследовали по церковному проходу. Проводив их взглядом, священник продолжил речь, и внимание присутствующих вновь обратилось к алтарю.

Однорукий мужчина, стоявший в дверях, шагнул вперед и слегка поклонился. Правый рукав его пиджака был аккуратно подколот булавкой.

— Миссис Рен, мистер Стэггерс, можно вас на два слова?

— Да, конечно, инспектор Стамбо, только лучше снаружи… из уважения к усопшему.

— Само собой, — хмыкнул полицейский.

На покрытой гравием подъездной аллее ждал длинный белоснежный лимузин с затемненными стеклами. Подойдя вслед за остальными к машине, инспектор Стамбо аккуратно надел шляпу и полез освободившейся рукой в карман за сигаретой. Закурив, он некоторое время молча буравил собеседников взглядом, который не раз в прошлом помогал ФБР оперативно и без лишних осложнений завершать переговоры с террористами. Потом сказал:

— Я всего лишь хотел сообщить, миссис Рен, что хотя дело о гибели вашего мужа официально закрыто, я намерен продолжить расследование самостоятельно. Думаю, мы узнали не все, что можно было узнать. Остались еще кое-какие зацепки…

Женщина одарила сыщика ослепительной улыбкой.

— Я ценю вашу заботу, мистер Стамбо… Грейди, если позволите, но… я вполне удовлетворена результатами следствия, и мне кажется, что дальнейшие ваши старания были бы пустой тратой времени, не говоря уже о дополнительных страданиях несчастной вдовы, которой хотелось бы поскорее забыть об ужасной трагедии.

— Во-во, — подхватил шофер, — и вообще это не очень-то законно! Какое у тебя право ходить тут и вынюхивать, когда все уже… Ой!

Миссис Рен, пнув его в щиколотку, ловко обратила временную потерю равновесия в приступ слабости.

— О, мне так плохо, я с трудом стою на ногах… Нам действительно нужно разговаривать именно сейчас?

— Нет, не обязательно, но я еще свяжусь с вами.

Стэггерс шагнул вперед.

— Надеюсь, ты не в обиде… Мамбо. Держи!

Грейди холодно посмотрел на протянутую правую лапищу шофера.

— Видно, скоро свиньи начнут летать, если у червяков появились руки.

Отвернувшись, он сел в свой побитый «форд-эскорт» и укатил прочь.

— Хе-хе, — хищно осклабился Стэггерс, глянув искоса на миссис Рен. Лицо его тут же приобрело зловещее выражение. Отбросив манеры услужливого шофера, он рывком распахнул дверцу лимузина и затолкал хозяйку внутрь. — Давай поворачивайся, тупая корова! — Потом уселся сам, взял женщину за плечи и хорошенько встряхнул. — За каким хреном тебе понадобилось выеживаться у всех на виду?

Миссис Рен молчала со скучающим видом, и скоро, устав ее трясти, Стэггерс угомонился.

— Ты закончил? — холодно спросила она.

— Да, на этот раз… Ух!

Молодая вдова расцепила свои изящные ручки, сжатые в один увесистый кулак, и принялась разминать наманикюренные пальцы, пока Стэггерс со стоном потирал быстро распухавшую челюсть.

— Придурок! Лапать меня прямо в церкви! Сказано тебе было: вести себя прилично, пока базар не утихнет! Мало тебе, что этот проныра нас подозревает, так ты еще перед ним форсишь! Это все равно что признание подписать!

Как ни странно, вместо того чтобы выйти из себя окончательно, Стэггерс лишь ухмыльнулся.

— Ничего не мог с собой поделать, крошка. Ты меня всегда так заводишь…

Накрыв своей волосатой лапой колено вдовы, он попытался залезть под юбку, но миссис Рен решительно освободилась, хотя и без особого негодования.

— И надо же было тебе меня найти! Сама бы я…

— Сама бы ты до сих пор стелилась под своего плюгавого муженька, пока он пускал по ветру свои денежки — наши денежки! — в погоне за дурацкими фантазиями. Если бы не я, у тебя ни за что не хватило бы духу его убрать.

— Наверное…

Стэггерс снова сунул руку под юбку, на этот раз не встретив никакого сопротивления.

— То холодная как лед, то вдруг вся горишь. Узнаю старушку Перфидию…

— Заткнись! — бросила женщина, враз ощетинившись. — Сто раз тебе говорила: никогда меня так не зови, даже когда никого нет!

Он грубо расхохотался.

— Еще бы! Вряд ли в планы вашей светлости входит, чтобы все вокруг узнали в богатой сучке Газолине Балабол, фотками которой пестрят все газеты отсюда до Атланты, некую мисс Перфидию Грабойз из Пайн-Маунтин, штат Джорджия, беглую супругу небезызвестного Рауди Стэггерса.

Лапа упомянутого котяры забралась уже довольно высоко, в то время как другая активно шарила под расстегнутой блузкой Перфидии. Откинув голову на спинку сиденья, женщина тяжело дышала, прикрыв густо накрашенные веки.

— Гад паршивый, — пробормотала она. — Подонок… Но ты всегда знал, чего мне хочется, не то что этот занудный коротышка Феликс…

После довольно шумной паузы Перфидия вновь заговорила:

— Знаешь, чем я займусь первым делом, когда приедем домой?

— М-м?..

— Заставлю тебя прикончить этого мерзкого пса, в котором мой покойный муженек души не чаял.

— Это точно, — кивнул Рауди. — Старине Тошу пора отправляться за хозяином.

1

Средний представитель породы комондоров весит около семидесяти килограммов и напоминает скромных размеров комод, украшенный пышной бахромой из перепутанных африканских косичек. Они почти полностью завешивают глаза и придают морде загадочное выражение, не позволяя догадаться о намерениях собаки, далеко не всегда дружелюбных.

Тош был у Феликса Рена уже третьим по счету комондором после Марли и Клиффа. Нервно поскуливая, пес бегал по просторной лаборатории из угла в угол. После смерти хозяина он так и не смог успокоиться. Вначале, запертый на улице в вольере, не переставая лаял и бросался всем телом на решетку, а при виде вдовы или ее сообщника впадал в безумную ярость. В страхе, что помешавшийся с горя пес в конце концов вырвется и не даст никому выйти на улицу, Перфидия приказала Стэггерсу перевести его в дом. Шест с петлей на конце Тош мигом перекусил пополам, однако Рауди крупно повезло, и он успел уйти невредимым, даже сохранив в целости одну штанину. Обездвижить на время животное смог лишь срочно вызванный ветеринар с помощью солидного заряда транквилизатора. Рауди настаивал на том, чтобы сразу же усыпить собаку, но Перфидия решила не спешить до похорон, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Привычные запахи лаборатории немного успокоили Тоша, и он больше не бесновался, но по-прежнему не мог найти себе места и метался взад-вперед, клацая когтями по линолеуму. Собачий ошейник, едва заметный под густой шерстью, выглядел весьма любопытно: цепочка массивных ромбов из блестящего металла, замкнутая большим прозрачным кристаллом овальной формы.

Циферблат электронных часов на заваленном инструментами рабочем столе мигнул и переключился с 11.59 на 12.00.

Тош дернулся, как от удара током, и свалился набок, вытянув ноги. По лохматому собачьему телу прошла волна искажений, словно дрожащий раскаленный воздух невидимой кремационной печи заставлял его вздуваться, коробиться и плавиться, принимая облик… веснушчатого рыжеволосого мужчины довольно хрупкого сложения. Из одежды на нем был лишь тот же странный ошейник.

Мужчина пошевельнулся и сел. Глаза у него оказались синие, взгляд прямой и простодушный.

— Ух ты! Оно работает! — радостно воскликнул он, ощупывая шею. Потом вдруг погрустнел и ласково погладил самого себя по голове. — Бедняга Тош… Ничего, скоро мы тебя вернем!

Потом лицо его скривилось, и он тяжело вздохнул, придавленный грузом вернувшихся воспоминаний:

— Что я говорю? Бедный Тош? Бедный я! Они… они убили меня! Моя собственная любимая жена! Я, конечно, подозревал, что это случится, но не так же скоро. Думал, им понадобится больше времени на подготовку. Впрочем, можно было и догадаться: Галина никогда раньше не приносила мне еду в лабораторию. Я был так потрясен — хоть это был всего-навсего бутерброд с бананом и арахисовым маслом, — что даже не заметил, что за ней по пятам крадется мерзавец Стэггерс… — Мужчина вскочил на ноги. — Черт, я так привык говорить с Тошем, а теперь ведь его нет… то есть нет в старом качестве.

Сорвав с вешалки лабораторный халат, мужчина поспешно надел его и сунул ноги в заляпанные химикатами спортивные туфли.

— Опасно нам здесь засиживаться, правда, Тош? Однако мне кое-что нужно сделать, и так, чтобы никто не мешал. Так, куда же… Ну конечно! Присцилла Джейн!

Он схватил телефонную трубку и набрал номер.

— Алло! Присцилла Джейн? Это Феликс. Как какой? Твой шеф, Феликс Рен! Ты что, знаешь каких-нибудь других Феликсов? Не такое уж распространенное у меня имечко… Алло! Ты слушаешь?

Феликс повесил трубку.

— Разъединили… Ладно, чем звонить еще раз, пойду прямо к ней, тут всего ничего…

Вытащив из пластикового ящика в углу несколько ожерелий и браслетов разного размера, но в остальном неотличимых от его собственного, он рассовал их по карманам. Потом сунул под мышку портативный компьютер и двинулся к выходу. В этот момент послышался шум машины, въезжающей во двор.

— Ой!

Феликс пулей метнулся наружу, надеясь проскочить мимо новых хозяев незамеченным, но было поздно. Он застыл в дверях.

Машина стояла как раз напротив, жена-злодейка и коварный шофер только успели выйти и продолжали что-то горячо обсуждать.

— …чтобы как следует помучился! В каждую лапу по пуле, Рауди!

— Ха, ха! Вот это я понимаю! В твоем стиле, старушка Перфидия!

Глаза Феликса застлала кровавая пелена. Не помня себя, он воскликнул:

— Мало вам моей смерти, так еще и несчастного Тоша решили замучить!

Вдова и Стэггерс застыли как вкопанные, выкатив глаза. Женщина, покачнувшись, ухватилась за руку шофера.

— Боже милостивый… — выдохнул Рауди, бледный как смерть. — Привидение, мать твою…

Феликс усмехнулся. Если бы они знали… Какое там привидение, это в тысячу раз чудеснее!

Повернувшись, он спокойно пошел прочь по лужайке, не устояв перед искушением издать жалобный вой.

Глаза вдовы загорелись.

— Рауди! Призраки не таскают с собой компьютеров! Не знаю, кто это, но его нужно остановить!

— Сейчас сделаем, — угрюмо откликнулся шофер, медленно, но решительно направляясь к Феликсу.

Тот остановился и стал быстро раздеваться.

Такая очевидно нездоровая реакция заставила Рауди притормозить, но вскоре, оправившись от удивления, он снова начал подкрадываться.

Скинув халат и туфли, Феликс откинул крышку компьютера и включил его, затем соединил специальным шнуром с ожерельем у себя на шее.

— Как думаешь, Тош, шестидесяти секунд хватит? — спросил он, словно обращаясь к невидимому собеседнику.

— У тебя их осталось не больше трех, приятель! — прорычал в ответ Рауди.

Феликс укоризненно прищелкнул языком.

— Какое невежество!

Он нажал «ввод».

Фантастическая трансформация, превратившая собаку в человека, теперь пошла в обратную сторону.

Яростно рыча и брызгая слюной, огромный лохматый пес мотнул головой, освобождаясь от соединительного шнура, и скачками понесся к шоферу. Перфидия с визгом метнулась к крыльцу. Рауди со всех ног пустился за ней. Однако уже через несколько шагов пес настиг его и одним махом повалил. Ударившись головой о бетонную садовую скульптуру в виде лягушки, шофер застыл неподвижно. Тош, рыча, вцепился ему в воротник…

— Тьфу!

Феликс поднялся на ноги, выплевывая обрывки шоферской униформы. Шестьдесят секунд истекли.

Он снова оделся и подобрал компьютер. Перфидии — странно, но именно так Стэггерс назвал его жену — и след простыл. Наверное, уже звонит в полицию или службу надзора за животными. Пора сматываться.

Выплюнув пуговицу, застрявшую под языком, Феликс зашагал по улице.

2

Присцилла Джейн Фармер повесила трубку и залилась слезами. Черт бы побрал этого телефонного психа! И голос точь-в-точь, и даже интонации Феликса вплоть до последней мелочи! А она-то едва только успела себя поздравить с тем, что окончательно выплакалась! Теперь все сначала: рыдания, сопли, распухшие глаза и все прочее. И платки все кончились, как назло, а ехать за новыми прямо сейчас никакого настроения нет. Придется обходиться шершавыми бумажными полотенцами и туалетной бумагой.

Прокляв все на свете, включая людей и саму жизнь в придачу, Присцилла Джейн не смогла оставить в стороне и Феликса.

— Ну за каким чертом ему понадобилось вдруг умирать? — причитала она. — И главное, так нелепо! Уколоться дурацкой грязной иголкой! Ставлю миллион долларов, что без любимой женушки тут не обошлось… Сука! Как я умоляла его не связываться с этой бабой, ведь ясно же было с самого начала, что она охотится за деньгами. Да разве он меня послушает? Да, конечно, я замечательная секретарша, правая рука и все такое… Кто, как не я, помог ему начать дело и развернуться практически с нуля! Но когда речь заходит о личном… А я… я могла подарить ему счастье!

Всхлипнув, Присцилла Джейн ухватилась за колесо инвалидного кресла и развернулась лицом к кухонной двери. Слезы застилали глаза, и, неловко подав вперед, она врезалась в стол и свалила на пол вазу. Ваза разлетелась вдребезги.

— Черт! Черт! Черт!

Добравшись наконец до кухни, она оторвала от рулона одно за другим три или четыре бумажных полотенца. Тут раздался звонок в дверь.

— Кто там? — раздраженно крикнула она.

— Пи Джей, это Феликс! Открой!

К новому приступу горя на этот раз прибавилась немалая толика страха. О Господи, телефонный псих приперся прямо к ней домой! Как он узнал адрес? Чего ему надо? Каким же надо быть шизанутым, чтобы так нагло прикидываться покойником!

— Э-э… да, конечно… Ф-феликс… Одну минуту… я не одета.

— Присцилла Джейн, что с тобой? Ты как-то странно говоришь. Слушай, я тут спешу, ты не могла бы побыстрее?

Схватив телефон, Присцилла набрала номер полиции. Гм… это я странно говорю?

— Да-да, сейчас, секундочку…

В голосе человека за дверью появились сердитые нотки.

— Присцилла Джейн, у меня такое ощущение, что ты мне не доверяешь! Так или иначе, пожалуйста, не надо ничего сообщать властям! Обо всем тут же сообщат моей жене, а она все еще пытается убить меня!

В трубке раздался голос оператора:

— Алло? Алло? Вам нужна помощь?

— А… нет… извините… это кошка наступила на клавишу. Всего доброго.

Подкатившись к входной двери, Присцилла Джейн первым делом накинула цепочку. Потом робко спросила:

— Что значит «пытается убить»?

— То и значит! — раздраженно ответил «Феликс». — Хотела убить один раз, с помощью того типа, Стэггерса, но не вышло, я вернулся… ну, то есть… как бы перевоплотился…

— Вот как? — фыркнула Присцилла Джейн. — Перевоплотился, значит.

Ложный Феликс злобно засопел.

— Все, хватит валять дурака, надоело. Я вхожу!

Квартира находилась на первом этаже, но все окна были забраны толстыми решетками.

— Попробуйте, мистер!

За дверью послышались странные звуки, похожие на щелканье клавишей. Что-то звякнуло о дверную ручку. Затем…

Массивная дубовая дверь вздрогнула, замерцала, как будто по ней прошла волна горячего воздуха, и превратилась в изящную японскую ширму из бамбука, обтянутую полупрозрачной рисовой бумагой, за которой угрожающе маячил темный силуэт мужчины. Бумага тут же треснула под ударом кулака, и незваный гость, пригнувшись, Шагнул в комнату. Обернувшись, он спокойно приоткрыл хрупкую раму, снял с ручки что-то блестящее, похожее на браслет, и сунул в карман.

Дверь немедленно приобрела прежний солидный вид, если не считать зияющего посередине пролома с расщепленными краями. Гость аккуратно притворил ее.

Присцилла Джейн, выкатив глаза, смотрела на него из дальнего угла. Как ей удалось так быстро туда перекатиться, она не помнила.

Мужчина повернулся… Феликс! Никакого сомнения, это он! Покойный. Убитый…

Еще мгновение, и он уже стоит рядом: видно, она на какое-то время отключилась. Неловко гладит ее по плечу — совсем так, как это делал тот, прежний. И рука совсем настоящая…

— Прости меня, Пи Джей. Я должен был предвидеть реакцию людей на мое чудесное воскрешение. То и дело забываю, что мне известно больше, чем другим. Кстати, ты, наверное, своими глазами видела мой труп. Вот бы посмотреть! Как думаешь, они его уже похоронили?

Только Феликс, вечно витавший в облаках, мог не сообразить, что его призраку не все будут готовы оказать гостеприимство. И только он с его психологией подростка мог так плениться идеей полюбоваться на свое мертвое тело. Это он, никаких сомнений.

Присцилла Джейн вздохнула.

— Да, я видела твой труп, придурок, так же, как сейчас тебя! Так что произошло, может, объяснишь?

Феликс устало опустился на стул.

— Это длинная история. Ты ведь знаешь, что последние несколько лет я возился с теориями Руперта Шелдрейка?

— Ну да. Того, который помешался на каких-то дурацких морфических полях…

— Так вот, представь себе, они вовсе не дурацкие, а самые настоящие! Все его гипотезы — чистая правда. Более того, я научился этими полями управлять!

— Тогда напомни мне, а то у меня в голове осталось только что-то про синиц.

— Синиц? Ах да… ты имеешь в виду птичек, чье поведение помогло ему сформулировать свои идеи. Это забавно, конечно, но главное в другом. Как бы это объяснить… Все на свете имеет форму, так ведь? Начиная с атомов и молекул и кончая высшими организмами и целыми галактиками, каждый объект обладает своей особенной структурой, формой и свойствами. Вот что интересовало Шелдрейка, и все его теории основаны на концепции «формообразующей каузальности». Он утверждал, что любые формы возникают и остаются стабильными в результате воздействия так называемых морфических полей — невидимых, вездесущих и всепроникающих сгустков энергии, неразрывно связанных и взаимодействующих со всем, что есть на свете. Причем, заметь, не только с осязаемыми предметами и явлениями, но и с такими загадочными, как мышление, поведение, память, инстинкты… в общем, с любой живой и неживой материей во всех ее проявлениях.

— Значит, это морфические поля тебя воскресили?

— Не глупи, Пи Джей, ты так говоришь, будто они живые и обладают собственной волей! — Феликс гордо выпятил подбородок. — Это я сделал, сам! Понимаешь, — продолжал он, — человеческое сознание заключено вовсе не в физическом теле, а в том самом внешнем морфическом поле, где заложен также и шаблон, определяющий форму и структуру нашей телесной «оболочки». Само наше существование есть результат сложного взаимодействия косной материи и этой тончайшей энергетической сети, а поскольку морфические поля вечны, то бессмертны и мы сами.

— Но… тогда получается, что все умершие до сих пор живы! Значит, потусторонний мир существует…

— Не такой уж он и потусторонний, Присцилла Джейн, раз я там побывал и вернулся. — Феликс небрежно крутанул вокруг шеи металлическое ожерелье с сияющим камнем. — Достаточно вот этого.

Присцилла Джейн недоверчиво прищурилась.

— Ошейник Тоша? Ну да, он самый. Зачем ты надел собачий ошейник, и как он мог вернуть тебя к жизни?

Феликс снова достал из кармана браслет.

— Видишь этот камень? Ничего похожего прежде никогда не существовало. Он выращен в условиях невесомости, и его кристаллическая решетка не имеет ни единого дефекта в отличие даже от самых чистых алмазов. Такой совершенный кристалл можно настроить на любую комбинацию частот колебаний в диапазоне от наногерц до гигагерц. Что-то вроде кварца в наручных часах, но неизмеримо точнее.

— Ну и что?

— Частоты и есть самое главное! Все на свете непрерывно вибрирует, от квантовых частиц до макрообъектов. Индивидуальный набор частот любой структуры привязывает ее к соответствующим морфическим полям подобно тому, как радиоприемник настраивается на несущую частоту той или иной станции. Атом водорода и, скажем, акула вибрируют по-разному и поэтому подвергаются воздействию разных морфических полей. Феликс Рен также имеет свой собственный спектр вибрации и находится в состояний резонанса со своим персональным полем. Разумеется, оно представляет собой часть общечеловеческого морфического поля, однако поля отдельных личностей, как правило, не перемешиваются. Как писал Шелдрейк: «Вы похожи на себя больше, чем на кого-либо другого».

— Я все-таки не понимаю…

— Думаю, наглядная демонстрация убедит тебя лучше любой лекции. Дай-ка руку… — Феликс наклонился и защелкнул браслет на запястье Присциллы Джейн. Потом подключил к нему шнур от компьютера. — Внутри каждой из этих игрушек простенькая микросхема, ненамного умнее, чем в электронных часах. Она только включает и выключает питание от батарейки, считывает частотные характеристики кристалла или задает ему новые. Ну и конечно же, обменивается информацией с компьютером. Первым делом, — его пальцы забегали по клавиатуре, — мы должны определить спектр твоих вибраций и настроить на тебя кристалл. Так… готово. Все данные уже на диске. Не так уж много, один-два мегабайта, всего какой-нибудь миллион указателей на полевые составляющие твоей персоны. Каждая из них, правда, тоже не меньше мегабайта, но нам вполне достаточно одних указателей. Очень удобно. Короче говоря, теперь твой браслет, повинуясь команде компьютера, излучает вибрации того самого уникального спектра, который определяет телесный и духовный облик Присциллы Джейн.

— И что это дает?

— Пока ничего, но если теперь браслет снять и надеть на какое-нибудь другое живое существо с приблизительно такой же массой…

— Понятно. Браслет заглушит его естественные вибрации. А зачем обязательно живое? Почему, например, не полсотни килограммов простого песка?

Феликс печально вздохнул.

— Это вопрос, на который не можем ответить ни Шелдрейк, ни я. У него есть какие-то соображения в духе витализма насчет энтелехии и прочих свойств, присущих только живым оранизмам… Как бы там ни было, неодушевленную материю невозможно заставить вибрировать на живых частотах. К сожалению, это относится и к трупам, иначе я мог бы возродиться в своем собственном теле. Но в принципе ты рассуждаешь правильно: браслет подавит вибрации всякого, кто к нему прикоснется, и превратит его в еще одну Присциллу Джейн.

— Значит, так ты и воскрес…

— Ну да, — улыбнулся он. — Я ведь все опыты ставил на себе, и свои собственные частоты записал в первую очередь. А когда стал подозревать, что Галина — или Перфидия, как она, похоже, предпочитает себя называть — задумала от меня избавиться, то принял меры предосторожности. Я надел на Тоша этот ошейник уже давно и настроил микросхему так, чтобы кристалл активизировался через семьдесят два часа. Каждые три дня я программу перезагружал, но когда… умер, сделать это было некому, вот Тош и превратился в меня.

— Феликс… если ты подозревал, то почему просто не пошел в полицию?

— А какие доказательства я мог им предъявить? Но самое главное: мое убийство и чудесное воскресение должны было стать идеальной проверкой работы оборудования.

Присцилла Джейн недоверчиво покачала головой.

— Ты что, позволил себя убить, только чтобы получить возможность доказать свои теории, а теперь занял собачье тело и представляешь собой что-то вроде кибернетического оборотня?

— Вот именно. Если снять ошейник или сядут батарейки, я тут же превращусь в старину Тоша. Спасибо ему, что дал мне взаймы свою протоплазму. Его собственный спектр у меня тоже записан, и как только представится случай, я его верну к жизни — разумеется, так, чтобы самому не умереть.

Присцилла Джейн пристально вглядывалась в лицо гостя, потом решительно кивнула.

— Да, ты действительно Феликс…

— Ну слава богу!

— …и ты просто-напросто спятил! Тебе каким-то чудом удалось избежать смерти, но потрясение оказалось слишком сильным. Галина подсунула в гроб куклу или чей-то чужой труп, а тебя заперла, но ты сбежал и…

Феликс снова вздохнул.

— Послушай, Присцилла Джейн, зачем громоздить сложные версии, когда есть простые и убедительные факты. Разве я не понятно объяснил? Ну как тебе доказать… Ага! Ну-ка, расскажи мне еще раз, как ты очутилась в инвалидном кресле!

— Попала в автокатастрофу, когда мне было двадцать лет.

Он снова склонился к компьютеру и защелкал клавишами.

— Я забыл сказать, что база данных морфического поля содержит информацию не только о нынешнем, но и о всех прежних состояниях живого организма. Можно запросто изолировать спектры тебя девятнадцатилетней. У меня тут где-то записано несколько простых алгоритмов поиска. Так, сейчас… Вот оно! Ну да, конечно, нужно только отделить телесные колебания от… душевных, хе-хе. Не становиться же тебе снова двадцатилетней идиоткой, которая мчится на красный свет!

— Эй, погоди! — Присцилла Джейн судорожно сглотнула, прислушиваясь к странным ощущениям. — Феликс, что ты делаешь?

Он выдернул из браслета на ее руке компьютерный шнур.

— Ты что, меня не слушала? Я же все объяснил. Казалось бы, твой опыт работы со мной… Ладно, вставай, у нас еще куча дел!

Присцилла Джейн послушно вскочила с кресла.

И тут же упала в обморок.

3

Инспектор сыскной полиции Грейди Стамбо не имел привычки разговаривать сам с собой. Даже за решеткой в плену у вьетконговцев он посчитал ниже своего достоинства прибегнуть к подобной уловке, хоть это и стоило ему правой руки. И за все последующие двадцать лет полицейской службы ему ни разу не довелось, расследуя бесчисленные уголовные дела, допрашивать самого себя. Однако в деле об убийстве Феликса Рена было нечто особенное, разбивавшее вдребезги все тщательно возведенные барьеры предубеждений.

И сейчас, с привычной ловкостью управляясь с машиной единственной рукой, инспектор ехал к дому Ренов и перечислял вслух странные обстоятельства этой запутанной истории, а также не менее удивительные события, заставившие его спешно покинуть заваленный бумагами стол, за который он было уселся после неудачной попытки вывести нахальную вдову из равновесия.

— Никаких следов борьбы. На теле у Рена ни синяков, ни царапин… Черт возьми, можно подумать, он сам помогал убийце! Во всяком случае, был хорошо с ним знаком, тут нет никаких сомнений. На шприце отпечатки только Рена, но это легко можно устроить. У Стэггерса список судимостей длиной в милю, чуть не всю жизнь провел за решеткой. В Джорджии считают, что жену он сам угрохал, хотя тела не нашли. Стэггерс заявил, что она сбежала, так дело и подвисло… Ну конечно!

Стамбо отпустил руль и хлопнул себя по лбу.

— Какой же я осел! Она и в самом деле сбежала. Ее светлость графиня Балибан, кто же еще! — Он тряхнул головой и поморщился. — А что толку? Все равно по убийству Рена мне им предъявить нечего, никаких прямых улик. А подделка документов и двоеженство — ерунда, детские шалости. Если постарается, то и деньги по завещанию получит. Эх, был бы свидетель…

Придерживая руль коленями, он вытащил сигарету и закурил.

— Может, это происшествие даст какую-нибудь зацепку? Кто-то вломился в лабораторию… Служащий компании? Сообщник, который хотел забрать улику, которую мы пропустили? Дежурный на телефоне сказал, что баба была в натуральной панике, несла какой-то бред насчет пса… Может, искать улики надо в конуре? Так ведь искали же, везде искали! Проклятие! Все равно ничего не сходится… Да, как там звали жену Стэггерса?

Стамбо достал рацию. Подъезжая к дому Ренов, он бормотал под нос:

— Перфидия, Перфидия… что-то знакомое… Ах да! Старая песенка «Венчерс», ее еще все по радио крутили.

Насвистывая мелодию, он лихо затормозил у самого крыльца и взбежал по ступенькам, чувствуя, что дело понемногу сдвигается с мертвой точки.

На звонок вышел Рауди, прижимая пузырь со льдом к гигантской багровой шишке на лбу.

— А, левша, — усмехнулся шофер, однако наглости в нем заметно поубавилось. Очевидно, последние события здорово его потрясли. — Заходи, у ее светлости есть о чем с тобой побазарить.

Перфидия мерила шагами гостиную, задумчиво обгрызая изящные наманикюренные ногти. Если проглотить всю эту краску, недолго и отравиться, подумал Стамбо. Она расстроена, вот и хорошо. Если повезет, он ей еще добавит.

Заметив сыщика, женщина резко развернулась, смерив его злобным взглядом.

— Вы? Опять?

— Пользуюсь служебным положением, — усмехнулся он. — Так что тут у вас стряслось, миссис Рен? Я бы хотел все узнать как можно подробней, по телефону никто ничего не понял. Итак, вы вернулись с похорон…

Обнаруживая недюжинную силу характера, Перфидия приняла свой обычный высокомерный вид.

— Мы подъехали к дому и обнаружили, что в лабораторию моего несчастного покойного мужа проник посторонний. Это был не обычный преступник, иначе он бы просто ограбил дом. Очевидно, речь идет о промышленном шпионаже. Насколько я поняла, инспектор, обстоятельства кончины моего супруга вызывают у вас подозрение. Почему бы вам не рассмотреть мотивы, связанные с профессиональной деятельностью? Компания «Рен биогармоникс» — лидер в своей области, а вы хорошо знаете, насколько конкуренты бывают неразборчивы в средствах. Чем больше я думаю, тем вероятнее мне кажется эта версия. На вашем месте я бы ее не упускала.

Стамбо подавил ухмылку.

— Разумеется, я уделю ей то внимание, которого она заслуживает. Вам удалось разглядеть лицо взломщика? Оно не показалось вам знакомым?

У Перфидии кровь отлила от щек.

— Нет, я его никогда раньше не видела.

— Гм… А что за история с псом? Это, случайно, не тот, что принадлежал вашему мужу?

— Он самый! — встрял в разговор Стэггерс. — Паршивая тварь, он чуть не убил меня! Я с ним еще разделаюсь, дайте время! Единственное, что меня спасло, если верить Перф… ее светлости…

Вдова громко закашлялась.

— Мистер Стэггерс хочет сказать, — пояснила она, — что собака покойного весьма благосклонно отнеслась к взломщику. Почему, не имею понятия. Возможно, он свой человек в компании и хорошо известен собаке. Феликс часто брал пса с собой на работу, один бог знает зачем. Это дикое, крайне неуравновешенное животное, просто бешеное…

— Во-во, — подхватил Рауди. — Если встретишь его, сначала стреляй, а потом предлагай косточку.

Сыщик пожал плечами. Что за странная зацикленность на собаке…

— Давайте взглянем на лабораторию, — предложил он.

Пересекая лужайку, Стамбо остановился и внимательно осмотрел вытоптанный участок. На влажной земле четко отпечатался след мужской ноги.

— Тот взломщик… он что, был босиком?

— Нет!

— Понятно…

— Ах, инспектор, откуда нам помнить такие мелочи! Мы перепугались до смерти! Может, и был, не могу сказать точно. А что?

Стамбо не стал развивать тему. Они вошли в лабораторию.

— Посмотрите внимательно, здесь ничего не пропало, не сдвинуто с места?

Он пристально следил за лицом Перфидии. Она украдкой взглянула в сторону пустого пластикового ящика и тут же отвернулась.

— По-моему, ничего… Вообще-тоя не слишком хорошо знакома с делами покойного мужа…

— Ну ладно. Я сам немножко тут осмотрюсь и уйду. Да, и еще дождусь звонка из управления.

В глубокой задумчивости обходя комнату, Стамбо начал старательно насвистывать. Сначала довольно нескладная, мелодия «Перфидии» вскоре стала вполне узнаваемой.

Лицо вдовы Рен сохраняло ледяную непроницаемость. Простак Рауди повел себя более легкомысленно, машинально отбивая ритм носком ботинка и кивая в такт головой. Женщина метала в его сторону уничтожающие взгляды, но он ничего не замечал. Наконец его прорвало:

— Помнишь эту песенку? Твой папаша ее лет двадцать не переставая крутил.

— Кретин! — вскипела Перфидия.

Только тут Рауди осознал свой промах.

— О! То есть мой папаша, конечно. Он был фанатом «Венчерс», отрыл их где-то еще в молодости…

— Заткнись!

Раздался телефонный звонок. Стамбо схватил трубку.

— Да? Да… Отлично. Спасибо. — Он обернулся. — С этого телефона час назад кто-то разговаривал. Не думаю, что это был кто-то из вас. Нет? Отлично. Тогда у нас есть зацепка. Сейчас мне надо идти, но я обязательно вернусь… миссис Стэггерс.

Дверь за сыщиком захлопнулась. Оправившись от замешательства, Рауди рванулся было следом, но Перфидия схватила его за рукав.

— Поздно, Рауди. Сделанного не воротишь. Какой же ты все-таки идиот!

— Ты и сама, дорогая, едва ли сойдешь за королеву преступного мира. Чуть штанишки не намочила со страху, когда он спросил про след ноги.

— Ладно, хватит. Оба хороши. Надо решить, как быть дальше. Похоже, Феликс и в самом деле воскрес. Превращается в собаку и обратно. Настоящее чудо, если, конечно, это все нам не привиделось. Но в таком случае теперь он может все! Клонировал себе новое тело, способное принимать любую форму. Это стоит дороже, чем все деньги на свете! Мы должны поймать его и заставить поделиться секретом!

Лицо Рауди перекосилось от алчности.

— Ты права, детка, права, как всегда. Мы будем не просто богаты, а чертовски богаты! Как король с королевой!

— Тут скорее подходит слово «бог», — усмехнулась Перфидия. — Бог и богиня.

— Тогда чего мы ждем? Ноги в руки и вперед, за Мамбой, он мигом приведет нас к твоему муженьку-зомби!

Перфидия остановила его жестом.

— Погоди!

Она подошла к телефону и нажала на кнопку повторного набора.

Один, два… пять гудков. Щелчок.

— Привет! Присцилла Джейн в настоящий момент раскатывает на скейтборде. Вы можете оставить сообщение после…

Перфидия со злобным торжеством бросила трубку.

— Ага! Так и знала: эта его жеманная сучка-секретарша! Пусть только попробует встрять в мои дела, по стенке размажу!

Рауди сунул руку во внутренний карман своей шоферской куртки и извлек зловещего вида девятимиллиметровый «интратек».

— Нет уж, детка, позволь мне. Я всегда любил убивать людей больше, чем собак.

4

Удивительная штука — ноги!

Для Присциллы Джейн, обходившейся без них десять лет, само понятие автономного передвижения представлялось чем-то из области фантастики. Суставы, мышцы, сухожилия, постоянное перемещение центра тяжести… Все равно что разбираться в схемах, нацарапанных гением робототехники Марвином Мински на обеденной салфетке. К счастью, тело справилось само, без особого вмешательства со стороны затуманенного шоком мозга. Каким образом? Очень просто. Это было не преждевременно одряхлевшее тело инвалида, а прежнее, девятнадцатилетнее, снабженное всем необходимым комплектом соматических рефлексов и навыков.

Присцилла Джейн уже в который раз задрала юбку, чтобы взглянуть на багровый шрам на животе. Хорошенько повеселившись с друзьями на пляже, она тогда прыгнула в воду и сильно расцарапалась о покрытый ракушками камень. Однако за две недели порез полностью затянулся, не оставив никаких следов.

Оправив подол, она взглянула на Феликса, сидевшего на диване. Воскресший ученый с головой погрузился в свои исследования, объектом которых на этот раз оказался кот. Понаблюдав немного за его превращениями, Присцилла Джейн не выдержала и отвернулась. Она не то чтобы очень уж опасалась за здоровье своего любимца, однако… этические принципы человека, готового потворствовать собственному убийству ради проверки научных идей, должны несколько отличаться от общепринятых.

В настоящий момент бедный Дурфилд, на которого морфический браслет вначале едва налез, скорчился в жалкий комок, окруженный магическим кольцом из блестящих звеньев. Он принял облик крошечного существа, похожего на землеройку, одного из отдаленных предков кошачьих. Куда делись излишки массы, оставалось только догадываться — очевидно, Феликс нашел способ их где-то сохранять.

— Почему он не убегает? — удивилась Присцилла Джейн.

Ученый поднял голову. Увлеченный экспериментом, он, казалось, забыл, что находится в комнате не один.

— Я отключил часть полей, отвечающих за моторную активность… Ну что ж, пожалуй, нет необходимости держать здесь это ископаемое.

Он пробежался пальцами по клавиатуре, и Дурфилд, совершенно такой, как прежде, и нисколько, похоже, не пострадавший, поспешно шмыгнул за дверь.

Феликс поднялся с дивана.

— Как ты, наверное, догадалась, Пи Джей, я пытаюсь усовершенствовать свой метод и расширить временной диапазон поиска по отношению к живым структурам. Моя кончина прервала работу в этом направлении, и теперь ее непременно надо довести до конца. Мне нужны другие классы животных. Здесь есть поблизости зоопарк?

Присцилла Джейн вздохнула.

— Да, конечно. Частный. «Саутсайдский питомник дикой фауны». Только… Феликс, тебе не кажется, что у нас есть более срочные дела? Например, добиться ареста твоей жены…

— За что? — улыбнулся он.

— Ну как… за убий… Ой!

— Вот именно. Мое появление может лишь создать массу сложностей. Если меня признают настоящим Феликсом Реном, то Перфидию судить не за что; наоборот, я могу попасть под подозрение в попытке обмануть страховую компанию. Если же сочтут самозванцем, то уж точно посадят в тюрьму. А вдруг им придет в голову провести тест на ДНК? Это будет хуже всего. Все знают, что у меня нет брата-близнеца. Начнут допрашивать мою мать… представь, каково ей будет отвечать на подобные вопросы, да еще сразу после похорон! А кончится тем, что меня запрут в секретную лабораторию, и всякие невежественные придурки примутся ставить на мне опыты! Так или иначе, мы потеряем свободу рук и массу времени в придачу.

— Но нельзя же позволить убийцам так вот просто забрать все, что мы с тобой создали за годы работы!

— «Рен биогармоникс» крепко стоит на ногах, Присцилла Джейн. Мне ее деятельность уже неинтересна, пора заняться новыми технологиями. Я вижу здесь невероятные возможности, возможно, даже и рыночные.

— Возможно? — фыркнула Присцилла Джейн. — Оживить кого угодно в истории, вылечить любую болезнь и… и бог знает что еще! Я вижу, что твоя скромность, Феликс, нисколько не пострадала от пребывания на том свете.

— Спасибо, Пи Джей. Настоящий ученый не склонен к преувеличениям… Надеюсь, у нас есть на чем добраться в зоопарк?

— На моей машине.

— Тогда пошли.

В специально оборудованном фургоне имелись подъемник со стороны грузового люка и зажимы, позволявшие закрепить инвалидное кресло на месте отсутствующего сиденья водителя. Все управление, естественно, было ручным.

— Отлично, — потер руки Феликс. — Выкатим твое кресло — и в путь.

— Нет, ни за что! Никогда больше туда не сяду!

— Но Пи Джей, это же неразумно! Машина как раз для него приспособлена… — Он смущенно замолчал, увидев выражение лица женщины. — Я опять забываю об эмоциях, да?

Она молча кивнула.

— Извини. Как хорошо, что ты со мной, — улыбнулся он.

— Ладно. Помоги принести что-нибудь из кухни.

Они с трудом впихнули в кабину массивный кухонный стул, похожий на трон, и хозяйка фургона торжествующе уселась за руль. В этот момент на дороге, ведущей к дому, появился старенький «форд-эскорт».

— Только его здесь не хватало!

— Кто это?

— Полицейский, который расследует твое убийство.

Феликс отступил в темную глубину кузова, достал из кармана браслет и принялся колдовать над компьютером.

— Этот вряд ли нас поймет, — озабоченно пробормотал он. — Попробуем договориться, но на всякий случай надо подготовиться.

Инспектор Стамбо остановил «форд» рядом с фургоном.

— Мисс Фармер…

— Да?

— Мне надо поговорить с вами. Час назад вам звонили по телефону… — Он запнулся. — Где ваше кресло? Как вам удалось добраться до машины?

— Э-э… понимаете…

Револьвер, висевший в кобуре на правом боку, мгновенно очутился в левой руке инспектора.

— Вылезайте оба! Медленно!

Присцилла Джейн неловко спустила непослушные еще ноги на землю и встала. Из грузового люка показался Феликс с компьютером в руках. Они сделали несколько шагов вперед и остановились перед сыщиком. Оправившись от изумления, тот смерил их взглядом и с проницательным видом кивнул.

— Секретарша-инвалид, которая на самом деле не инвалид, и воскресший из мертвых директор фирмы. Признаюсь, не ожидал, но понять несложно. Заговор с целью получения страховки, не так ли? Те двое тоже участвовали…

Феликс, скривившись, многозначительно взглянул на Присциллу Джейн. Инспектор продолжал:

— Потом кто-то позарился на чужую долю, разгорелся спор… ну и так далее. Липовый мертвец вырубил Стэггерса — не понимаю, как такому мозгляку это удалось, — до смерти перепугал жену и удрал, прихватив пса. — Вспомнив о собаке, Стамбо подозрительно оглянулся и крепче сжал револьвер. — Где он, кстати? Мне говорили, с ним шутки плохи…

— Тош? — усмехнулся Феликс. — Да он и мухи не обидит. Его здесь нет, во всяком случае, в привычном облике. Не бойтесь, он ненавидит только мою жену и шофера, но это и понятно — ведь они убили его хозяина…

— Бросьте, мистер Рен! — оборвал его Стамбо. — Игра окончена. Мертвые не разговаривают.

— Но это правда, поверьте! — торопливо заговорил Феликс. — Мое теперешнее существование лишь временно и довольно ненадежно, так же как и новые ноги мисс Фармер. То есть старые… Как раз этой проблемой я сейчас и занят. Если бы вы сочли возможным дать мне несколько часов свободы, я смог бы завершить эксперимент. Тогда я с удовольствием отдам себя в ваши руки и все объясню. Обещаю! Мне только нужно съездить в зоопарк… Пи Джей знает тут один совсем рядом. Если все получится, а я в этом практически уверен, останется лишь быстренько смотаться в горы и…

— Все, довольно! У меня нет времени выслушивать всякий бред. Вы оба арестованы и отправитесь со мной в участок, а Стэггерса и его жену я немедленно объявлю в розыск.

Феликс вытаращил глаза.

— Что? Вы хотите сказать… Понятно. Ну и женщина! Не успел остыть труп мужа, а она уже снова замужем. Попадись они мне только! — Он стиснул кулаки. — Ладно, теперь не до них… Займемся вами, инспектор. Когда вы потеряли руку?

— В шестьдесят восьмом, — опешив, ответил Стамбо.

— Так… — Феликс нажал несколько клавиш. — Посмотрим…

— Эй, что вы там затеяли? Ну-ка, давайте все сюда!

— Компьютер?

— Да!

Ученый захлопнул крышку и протянул компьютер сыщику. Тот зажал его под мышкой.

— А браслет тоже? Я прихватил его в лаборатории…

— Тоже! Положите мне его в карман!

— Но…

— Никаких «но»!

Феликс повиновался. Потом почему-то начал считать вслух:

— Десять… девять… восемь…

Стамбо отступил на шаги подозрительно прищурился.

— Что такое? Не думаю, что эта штука опасна, у вас с девицей надеты такие же! Вы блефуете…

— Два… один…

Колени сыщика подкосились, и он растянулся на земле.

Феликс наклонился и забрал компьютер.

— Стандартное морфическое поле человеческого сна. Выключится через шестьдесят минут, мы уже будем далеко.

— Тогда это не морфическое поле, а поле Морфея, — истерически хихикнула Присцилла Джейн. — Нам лучше поторопиться, пока не явился еще кто-нибудь.

Ее слова оказались пророческими. Едва фургон подъехал к воротам, как путь ему перегородил пикап.

— Ну вот…

— Это грузовичок моего садовника, — объяснил Феликс. — Правильно, лимузин слишком бросается в глаза.

Из машины выскочили Рауди и Перфидия. У шофера в руках был пистолет.

Феликс лихорадочно настраивал очередной кристалл.

— Подавай вперед, только медленно, — распорядился он.

Стэггерсы молча ждали. Когда фургон приблизился почти вплотную, Перфидия заговорила:

— Феликс, дорогой, нам нужно кое-что обсудить. Я понимаю, ты несколько огорчен из-за нашей… э-э… размолвки. Смерть твоя была не слишком приятной, хоть и временной, но я уверена, что ты найдешь в себе достаточно великодушия, чтобы принять наши искренние извинения за причиненные неудобства, и поймешь, что теперь, когда мы мы все знаем, взаимовыгодное сотрудничество — это единственное, что нас всех может спасти.

— Ага, — ухмыльнулся Рауди. — Давайте выползайте, пока я не продырявил ваши задницы. В порядке сотрудничества.

Феликс высунулся из окна по пояс. В руке он держал браслет.

— Насчет убийства я особо не переживаю, поскольку вы действовали, повинуясь чисто животным инстинктам. Однако, связавшись с этим человекообразным, ты запятнала мое доброе имя. Поддавшись твоему очарованию, я мало представлял себе, с кем связался, но теперь хорошо понял, насколько тебе можно доверять. Скажи спасибо, что у меня не мстительная натура. — Тщательно прицелившись, он бросил браслет в кузов пикапчика, где лежали мешки с навозом. — Пи Джей, жми! Три… два… один…

Грузовик завибрировал и распался на шарики для пинг-понга.

В течение миллисекунды скопление тысяч пластиковых сфер еще сохраняло форму машины, потом осыпалось, завалив отчаянно барахтавшихся Рауди и Перфидию.

Выехав на дорогу, Присцилла Джейн резко свернула налево, едва не опрокинувшись вместе с импровизированным сиденьем. Сзади зазвучали выстрелы. Она с улыбкой обернулась к Феликсу.

— Отлично, мистер Лось!

— Каждый, кто вырос на Роки и Бульвинкле, мечтает учинить что-нибудь этакое.

5

Рауди опустил пистолет и в сердцах пнул целлулоидный сугроб.

— Попадись мне только этот ублюдок!

Перфидия стремительно окинула взглядом двор.

— Туда, живо! — скомандовала она, кивая на машину Стамбо.

Рауди распахнул дверцу.

— Проклятие! Нет ключей.

— Вон он валяется! Это Феликс его, наверное. Поищи в карманах.

Рауди наклонился и запустил руку в карман пиджака Стамбо. Тут же лицо бандита застыло в маске блаженного покоя, и он повалился ничком прямо на сыщика.

Перфидия рванулась было к нему, но внезапно остановилась.

Кто знает, какую свинью подложил им Феликс и что случится, если прикоснуться к лежащим мужчинам. Хотя, с другой стороны, человек он добродушный, если не сказать сентиментальный, и эффект будет скорее всего временный и без серьезных последствий. Полицейский и Рауди, похоже, просто спят и должны рано или поздно проснуться.

Бессильно скрипнув зубами, Перфидия уселась на траву и приготовилась ждать. К своему удивлению, она принялась говорить сама с собой:

— Фараон, должно быть, пронюхал что-то, чего мы не знаем. В таком случае хорошо бы его взять с собой. Фелике и его шлюха далеко не уйдут, они оба слишком наивны, сосунки да и только. А когда мы их поймаем… наверняка все его тайны можно отыскать в компьютере, для меня это несложно. Так что если он откажется помогать… — Прекрасное лицо женщины перекосилось, излучая кровожадность, обратившую бы воина Маори в позорное бегство. — Сдох один раз, сдохнет и еще. Только теперь медленно, очень-очень медленно.

Присцилла Джейн с детства отличалась любопытством. И теперь, гоня машину по скоростной трассе, она не могла удержаться от вопросов.

— А если ты выключишь браслет, грузовик снова появится?

Феликс с энтузиазмом разглядывал виды за окном, словно катание на машине было для него редким удовольствием. Как пес, которого везут на дачу, подумала Присцилла Джейн и вздохнула. Ну разве можно его не любить? Если бы только…

— Нет, — ответил он, подумав минуту, — но только потому, что первоначальная масса машины слишком рассредоточена в пространстве, чтобы подвергнуться действию своих природных морфических полей. Вспомни, что случилось с дверью у тебя дома. Я снял браслет, но дыра осталась. Грубые макроскопические разрушения неустранимы, Пи Джей. Вся эта наука выглядит как волшебство, однако ничего общего с ним не имеет. К сожалению, существуют довольно сильные ограничения. К примеру, если бы я запрограммировал твой браслет так, чтобы гемоглобин крови превратился в цианид… — Присцилла Джейн вздрогнула. — …ты бы мгновенно погибла, и попытайся я затем восстановить твое тело в прежнем виде, ничего бы не получилось. Жизненная искра улетучилась бы из этого скопления протоплазмы навсегда. Так что, увы, морфические поля не всесильны.

— Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.

Невинные голубые глаза с удивлением уставились на нее.

— Но ты же сама заговорила…

— Да, я знаю и уже жалею. Скажи, пожалуйста, а что ты собираешься делать дальше с этими полями — если, конечно, мы с тобой выживем?

Глаза Феликса возбужденно заблестели.

— Ну… если ты думаешь, что я тут же начну оживлять людей направо и налево, то ошибаешься. Прежде всего это неэтично. Каждое такое воскрешение приводит к ограничению права на жизнь остальных живых организмов. Взять хоть, к примеру, Тоша, у которого я забрал тело. Нет, так не годится. Каждый из нас существует на земле положенное время, чтобы потом уступить место другим. Кроме того, хотя после физической смерти поля и не «работают», так сказать, в привычном смысле, у меня тем не менее остались смутные воспоминания о том времени, и весьма, кстати, приятные. Впечатление такое, будто я каким-то образом продолжал участвовать в общем процессе жизни — через посредство других представителей своего вида. Так уж мир устроен, и не мне его менять, даже если я и не со всем согласен. По крайней мере сначала надо хорошо подумать…

— Да уж, ты лучше подумай, — фыркнула Присцилла Джейн, прекрасно, впрочем, понимая, что ее сарказм вряд ли дойдет до собеседника.

— С другой стороны, — продолжал он, — нет ничего плохого в том, чтобы временно возвращать к жизни отдельных особей, используя, скажем, тела добровольцев. Вот, например, во время тяжелого политического кризиса — разве не полезно было бы спросить совета у покойного президента Рузвельта? В современном мире масса проблем. Как бы нам помогли в их решении Сократ, Будда или Эйнштейн, ты только представь! Ну и опять же чисто медицинский аспект… вот как в твоем случае. Конечно, для сохранения эффекта нужно непрерывно носить морфический кристалл, но это, я полагаю, не так уж обременительно…

— Нет, конечно!

— Можно придумать и массу других способов, которыми морфические поля могли бы облегчить жизнь человечеству. К примеру, временное заимствование талантов и навыков. Накладываешь на свое сознание нужное поле и становишься на час-другой таким же экспертом, как человек, которому оно принадлежит. А еще можно улучшать память. Она ухудшается с возрастом, потому что физическое старение нашего мозга приводит к постепенной потере резонанса с соответствующими полями. Отныне этого не будет!

— Вот здорово!

Феликс все больше распалялся.

— А материальные поля? Разумеется, люди поначалу будут с опаской относиться к зданиям, машинам и инструментам, которые существуют временно и лишь пока действует кристалл, но если хорошо продумать меры предосторожности, такая практика рано или поздно станет нормой.

— А как же, обязательно!

— Я не хочу сказать, что морфическая технология так уж невинна. Биологическая опасность ее использования особенно высока. Если смешивать поля разных видов, можно создать монстров, химер, любую чертовщину. Да и предметная технология достаточно опасна. Представь, что плотина Гувера или башни Всемирного торгового центра вдруг рассыплются как карточный домик! Или кто-нибудь вдруг решит проделать туннель к центру Земли — прямо сквозь раскаленную магму! Кстати, это не так уж и сложно, надо только принять во внимание специфические поля всех геологических пород и, превращая их в вакуум, одновременно создать прочную оболочку для стен… ну, скажем, из алмаза! Имея достаточно мощный компьютер, я бы, наверное, справился…

— Нисколько не сомневаюсь!

— Есть и более интересные возможности. Я не буду вдаваться в подробности, но если использовать направленный резонанс и поиграть с космологическими полями… Впрочем, это касается уже планет и галактик, а ты, наверное, имела в виду чисто земные применения.

Присцилла Джейн помолчала.

— Это все или есть еще идеи?

— Да нет, пока не придумал.

— Тогда поправь меня, если я ошибаюсь. Короче говоря, ты, Феликс Рен, собираешься так вот запросто, весело и беззаботно, не выходя из своей лаборатории, взять весь мир за задницу, перевернуть вверх тормашками и тряхнуть так, что вся мелочь влетит у него из карманов.

Феликс обиженно насупился, и Присцилла Джейн почувствовала укол совести. Но должна же она в конце концов вбить в него хоть крупицу здравого смысла! Неужели он не соображает, какие силы выпускает на волю?

— Твоя метафора, Пи Джей, хоть и весьма красочна, но интерпретирует мои мотивы самым вульгарным и примитивным образом! Ты прекрасно знаешь, что деньги меня никогда не интересовали. Главное — это прогресс человечества!

— Лучше бы интересовали, тогда ты был бы в тысячу раз менее опасен! Твой прогресс приведет к тому, что человек вообще перестанет существовать или в лучшем случае превратится черт знает во что!

Феликс поджал губы.

— Думаешь, я мог оставить такой вопрос без внимания? Пойми, джинна научного прогресса невозможно загнать обратно в бутылку! Я, конечно, не дурак, но есть и другие. Рано или поздно кто-нибудь тоже додумается — ведь все так просто. Нам остается лишь постараться использовать морфическую технологию в полезных целях… Кстати, из них самая насущная — сделать наше с тобой новое существование стабильным, и тут я надеюсь на помощь со стороны.

— Чьей, Господа Бога?

— Не совсем, — серьезно покачал он головой.

Присцилла Джейн не решилась требовать уточнений-.

Следуя указателю, они съехали с трассы и направились в сторону Саутсайдского зверинца.

— Между прочим, Пи Джей, — снова заговорил Феликс, явно пытаясь успокоить свою спутницу, — морфическое поле, как и всякое другое, подвержено флуктуациям, и примитивные попытки повлиять на него предпринимались уже давно, фактически во все времена. Всевозможные магические превращения можно объяснить воздействием разума на соответствующие поля и изменением их по своему желанию. Явление одержимости, а также некоторые психические расстройства наверняка связаны со случайным резонансным «захватом» чужих ментальных структур, человеческих или даже нечеловеческих, из общего морфического хранилища. А так называемая реинкарнация? Растущий эмбрион, как правило, уникальный и не имеющий аналогов в прошлом, вдруг перестраивается на другие частоты и начинает развиваться, повторяя другого человека, уже давно не существующего. Конечно, это бывает крайне редко, вот почему большинство людей ничего не помнят о своих «прошлых жизнях». Или еще пример…

— Нет, Феликс, спасибо. — Присцилла Джейн чувствовала себя так, будто ее голову зажали в гигантских щипцах для орехов. — На сегодня мне вполне достаточно пищи для размышлений.

Впереди, на обочине двухполосного местного шоссе, среди пестрых торговых вывесок, показались ворота зверинца. Машину удалось припарковать совсем рядом. За вход брали по пять долларов с человека.

— Боюсь, Пи Джей, платить придется тебе, — смущенно проговорил Феликс. — Я одевался в спешке, а Тош, сама понимаешь…

— Десять долларов за новую пару ног? Пожалуй, сделка неплохая.

— Я рад, что они тебе подходят, — улыбнулся он.

За воротами, проигнорировав грязные вольеры с потасканного вида львами, страусами и горными козлами, Феликс стал решительно пробираться сквозь толпу в сторону отдела пресмыкающихся. Присцилла Джейн старалась не отставать.

Они подошли к самой ограде пруда с аллигаторами, невысокой, всего лишь до пояса, и без всякой колючей проволоки. На отмели у берега неподвижно лежал сонный потомок древних ящеров почти двухметровой длины.

— Отличный экземпляр, такой вполне подойдет, — довольно кивнул Феликс.

Не успел никто опомниться, как он перемахнул через ограду и спрыгнул вниз.

В толпе послышались испуганные крики. Присцилла Джейн промолчала. Она так обозлилась на Феликса, не пожелавшего даже поделиться своими планами, что болела за аллигатора.

Приоткрыв сначала один сонный глаз, потом другой, чудовище пошевелилось и медленно заскользило по направлению к неожиданной добыче. Громадные челюсти начали раздвигаться.

Ученый стоял как ни в чем не бывало. Когда зверь подобрался совсем близко и уже готов был напасть, он спокойно пригнулся и метнул браслет прямо в разинутую пасть.

Аллигатор внезапно окаменел.

Руки Феликса забегали по клавиатуре, и тело животного начало менять облик, подвергаясь той же череде превращений, что и Дурфилд часом раньше.

Вспомнив наконец о своей спутнице, ученый обернулся.

— Новые данные вполне соответствуют тем, что у меня уже есть. Пожалуй, пока мы здесь, стоит протестировать еще несколько побочных линий…

Вокруг пруда уже царила настоящая паника. Охранники и служители сбегались со всех сторон, слышались крики и свистки, вдали уже звучали первые полицейские сирены.

— Ты не мог бы поторопиться? — фыркнула Присцилла Джейн.

К ней подскочил разъяренный смотритель.

— Что этот тип делает с Уолли? Вы его знаете? Он что, псих или…

— Или! — усмехнулась Присцилла Джейн. — Определенно «или».

Облик животного становился все более примитивным и странным. В толпе кто-то упал в обморок.

Внезапно чудовище словно взорвалось, вспучившись до невероятных размеров. В мелкой воде пруда стоял вполне взрослый бронтозавр. Его голова на длинной шее возвышалась над толпой, а хвост примостился на крыше соседнего обезьянника.

Феликс поднял компьютер, демонстрируя, что разъем шнура вырвался из гнезда. Присцилла Джейн посмотрела вверх. Шнур свисал из пасти доисторического ящера, точно пучок водорослей.

— Немного не рассчитал, — смущенно объяснил Феликс. — Сам не пойму, откуда могла взяться лишняя масса. Зря ты меня торопила, Пи Джей.

Вокруг ограды было уже пусто. Толпа обратилась в паническое бегство, подобного которому, вероятно, не случалось с тех пор, как последний волосатый мамонт поднял на бивни пещерного человека.

Присцилла Джейн перегнулась через ограду и протянула руку.

— Вылезай оттуда сейчас же, идиот!

Уцепившись, Феликс, кряхтя, выбрался из клетки.

— Пойдем скорее! К счастью, у меня в машине остался запасной шнур!

Над верхушками деревьев показался вертолет. Вдалеке кто-то орал в мегафон. Присцилла Джейн обернулась, ища глазами танки. Пока нет, но скоро…

— Надо сваливать отсюда! — Она с трудом побежала к воротам, таща Феликса за рукав. Ноги повиновались, но неловкость еще не прошла. — Он что теперь, еще и оживет?

Выезд со стоянки был перегорожен сбившимися в кучу машинами.

— Я никогда не исследовал действие на браслет желудочного сока, — пожал плечами Феликс, — тем более что не имею понятия, как устроен желудок динозавра. Результаты непредсказуемы — как сказал сумасшедший ученый, засовывая голову в плазменный ускоритель.

— Может, вернуться и попробовать еще раз настроить? — предложила Присцилла Джейн.

— Каким образом? Все морфические кристаллы одинаковы. Еще один только исказит сигналы первого, что приведет к полному хаосу. Нет, лучше поехали в горы. Маунт-Шаста далеко отсюда?

— Час езды.

— Вперед!

— Куда вперед? — Присцилла Джейн показала на столпотворение. — Или ты их тоже в шарики превратишь?

— Зачем же? — обиженно хмыкнул Феликс. — Ты что же меня, совсем монстром считаешь, Пи Джей? — Подойдя к тяжелой цепи на столбиках, отделявшей стоянку зоопарка от территории, принадлежащей соседнему «Макдоналдсу», он в два счета освободил проезд. — Вот так, теперь и пробка скорее рассосется.

Вернувшись на скоростное шоссе, они продолжили путь на север.

Присцилла Джейн обернулась, чтобы взглянуть, не появился ли на дороге динозавр, и увидела кое-что похуже.

— Феликс, за нами погоня! — воскликнула она. — Машина того полицейского, и он сам за рулем, но с ним еще…

По борту фургона чиркнула пуля.

— Моя жена с этим мужланом?

— Да.

Феликс вытащил запасной шнур, достал из кармана еще браслет и принялся колдовать над компьютером. Выстрелы продолжались.

— Я не хотел использовать этот вариант, слишком уж рискованный, но другого выхода, похоже, у нас нет.

— О чем ты говоришь? — Присцилла Джейн сглотнула, борясь с подкатившей тошнотой.

— Пространственно-временной континуум также управляется морфическими полями, — начал объяснять Феликс. — Каждое место находится в резонансе как с физической конфигурацией, так и с событиями, в нем происходившими. Мы едем на Шасту именно потому, что это ближайшее к нам место, обладающее тем видом пространственного резонанса, который мне нужен. Если бы мне удалось наложить это конкретное поле на нас и на машину…

— То мы туда телепортируемся?

— Вот именно! — Феликс расплылся в улыбке. — Девятнадцатилетняя Присцилла Джейн так быстро не соображала. — Он пристроил заряженный браслет на приборном щитке. — Я дал тридцатисекундную задержку. Надо остановиться, а то черт знает во что можем там врезаться.

Машина начала притормаживать.

— Но нас же поймают!

— Ничего, я их немного задержу.

Медленней, еще медленней… Присцилла Джейн начала молиться про себя.

«Форд-эскорт» поравнялся с ними со стороны, где сидел Феликс. Тот выглянул в окно. Напротив появилась ухмыляющаяся физиономия Рауди. Подняв пистолет, бандит тщательно прицелился и снес ученому полголовы.

Дорога перед глазами Присциллы Джейн расплылась и исчезла.

6

Перфидия Стэггерс, урожденная Грабойз и ранее известная как графиня Балибан, повернулась с переднего сиденья инспекторского «форда» и врезала своему позапрошлому мужу в челюсть рукояткой револьвера сорок пятого калибра, также принадлежавшего инспектору Стамбо, еще больше увеличив уже имевшийся с утра синяк.

— Проклятый кретин!

В припадке слепой ярости Рауди бросил свой пистолет и потянулся вперед, намереваясь схватить супругу за горло.

Выстрел, прозвучавший в тесном пространстве кабины, оглушил всех. Пуля продырявила крышу. Поняв намек, Рауди отпрянул, вжавшись в спинку сиденья.

— Тормози! — рявкнула Перфидия полицейскому.

Машина остановилась на обочине. Проезжавшие мимо или не заметили перестрелки и исчезновения фургона, или предпочли не вмешиваться, тем более что интересного и так хватало. Заваруха, учиненная Феликсом в зоопарке, подняла на ноги всю округу.

Рауди постарался взять себя в руки.

— Черт возьми, Перфидия, — обиженно начал он, — что за муха тебя укусила? Сама же с утра только и талдычила, как мы грохнем Феликса, а теперь, когда я наконец это сделал, вдруг на меня же и наезжаешь!

— Ты что, забыл? Сначала нужно было попробовать его уговорить! Ладно, теперь уже поздно об этом трепаться. Главное, понять, куда они делись.

— По правде говоря, я никогда всерьез не верил, что он живой, — хмыкнул Рауди. — А если привидение, то что такого странного, если он свалил туда, откуда пришел, да и девку с фургоном с собой прихватил?

— Если так, то ловить нам вообще нечего. Нет, я все-таки думаю, что он живой… то есть был. Слишком уж хитро вел себя, не похоже на привидение… — Перфидия навела револьвер на сыщика, с каменной физиономией прикуривавшего одной рукой. Если его и вывела из себя кража машины и вынужденное участие в кровавом убийстве, то определить это было невозможно. — Ты! Что думаешь?

Стамбо задумчиво выпустил клуб дыма.

— Я? Я думаю, что вы оба сядете за предумышленное убийство.

— Ага, разбежался, ищейка поганая! — хрипло рассмеялся Рауди. — Как только мы получим его компьютер, нам все будет нипочем. Скажи ему, детка!

— Заткнись! — прорычала Перфидия. — А ты выкладывай, что знаешь, или продырявлю вторую руку! Феликс говорил, куда едет, кроме зоопарка?

Инспектор призадумался. Ему хотелось найти Феликса или хотя бы его труп, не меньше, чем преступникам. Если привести их с собой — единственный способ, а так, похоже, и было, то деваться некуда… а там, глядишь, что-нибудь и нарисуется.

Он тщательно затушил окурок, растягивая паузу. Пускай понервничают.

— Шаста. Был какой-то разговор про Маунт-Шасту.

— Там их и надо искать! — торжествующе заключила Перфидия. — Феликс нашел какой-то способ перемещаться мгновенно. Стало быть, девка сидит там теперь одна и небось даже не знает, как пользоваться его штучками. Надо успеть быстрее, чем она научится! Гони!

Стамбо рванул с места и помчался дальше на север, встроившись в поток машин.

Сзади, со стороны зверинца, донесся громоподобный рев, от которого задрожали стекла.

Рауди расхохотался.

— Вот это да! Прямо динозавр какой-то.

Уже во второй раз за сегодня Присцилла Джейн приняла твердое решение больше не убиваться по Феликсу. Хватит реветь в конце концов! Какой смысл?

Фургон стоял посреди небольшой окруженной деревьями поляны. Рядом был стол для пикника из грубо отесанных досок. В момент перехода машина еще двигалась, и ее едва удалось вовремя остановить, чтобы не врезаться. Разбитая грунтовая дорога вела с поляны вниз по склону горы. Присцилла Джейн хорошо ее изучила, поскольку всматривалась в ту сторону сквозь слезы уже почти час.

Она сидела за деревянным столом и пыталась успокоиться. Надо вернуться в фургон. Там, на сиденье, залитое кровью, скорчилось тело Феликса… Конечно, не надо было лить слезы. Только не сейчас, когда за спиной компания убийц! Однако поляна казалась такой мирной, а горе так переполнило сердце… Но теперь все, пора действовать! Только вот как?

Одно ясно — сначала придется все-таки подойти к фургону.

Присцилла Джейн неверными шагами двинулась вперед. Тридцатилетний мозг с трудом подавлял дрожь в ногах девятнадцатилетней.

Усевшись за руль на кухонный стул, она стиснула зубы и заставила себя посмотреть на Феликса.

К счастью, голова его откинулась на правое плечо, скрывая повреждения. Если бы не кровь, можно подумать, что он спит.

Она включила радио. Хоть какой-то живой голос…

— …в последний раз замечен идущим на юг по шоссе номер пять. По многочисленным просьбам ученых национальная гвардия штата пока не открывала огонь, однако, по словам майора Томпкинса, такой вариант по-прежнему…

Присцилла Джейн нажала на кнопку, голос смолк.

— Будь ты проклят! Посмотри, что натворил! Я понимаю, для тебя это всего лишь мелочь, небольшой сбой в грандиозных планах облагодетельствования человечества. Небось рассчитываешь, что я тебя вытащу, да? Пойду вот сейчас, поймаю медведя гризли или, на худой конец, украду собаку в какой-нибудь деревушке и надену на нее твой идиотский ошейник? Или ты ждешь, что я… — Она вдруг запнулась, пораженная новой мыслью. — Нет! Я не верю! Ты не можешь, не имеешь права от меня такого требовать! Ты злой, ты плохой человек, Феликс! Так вот, скотина, имей ввиду, что ничего у тебя на этот раз не выйдет! Слишком много ты успел принести зла! Сейчас вот возьму и…

Присцилла Джейн рванулась было вон из машины, потом остановилась и вернулась на место.

— Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! — крикнула она трупу.

Потом, заливаясь слезами, сняла дрожащей рукой свой браслет, мгновенно ощутив, как ее драгоценные вновь приобретенные ноги превратились в бесполезные куски мяса.

Протянула руки и крепко ухватилась обеими за морфический ошейник, скользкий от запекшейся крови.

Феликс с удивлением смотрел на собственное изувеченное тело. Как ни странно, его желание сбылось. Хотя, если подумать, дурацкое было желание.

Его руки — то есть бывшие руки Пи Джей — сжимали собачий ошейник на шее трупа. Ах, Присцилла Джейн… Вот что такое настоящая любовь! А он-то, дурак, все эти годы…

— Спасибо тебе, милая, — неловко пробормотал он. — Я все исправлю. Очень скоро, обещаю.

Феликс аккуратно расстегнул металлическую цепочку с камнем и надел на шею.

Труп в халате, сидевший на пассажирском сиденье, мгновенно превратился в Тоша. В результате контакта с пулей крупного калибра из пистолета Стэггерса от головы собаки мало что осталось. Еще одна жертва… Нет, глупо тратить время, сожалея о прошлых ошибках. За дело!

Феликс выскочил из кабины и подошел к деревянному столу. Разложив в ряд цепочкой все оставшиеся браслеты и ожерелья — кроме двух, которые положил в карман, — он соединил их проводами, образовав кольцо примерно двух метров в диаметре, которое затем отнес на край поляны и подвесил к самым низким веткам деревьев так, чтобы звенья касались земли.

— Контакт с землей необходим! — вслух пояснил он, подключая всю конструкцию к компьютеру, и принялся барабанить по клавишам. — Ты представляешь, Тош, три с половиной миллиарда лет! Нет, собаке такое трудновато уместить в голове, да и человеку тоже, правда, Присцилла Джейн? Так давно на нашей планете появилась жизнь! Непросто пробиться сквозь такую толщу, хотя данные из зоопарка мне очень помогли. Чтобы пройти весь археозой, понадобится не больше часа, а потом… потом должны появиться первые признаки Гайи.

На экране открылось новое окошко с цветным изображением земного шара, снятого из космоса.

— Вообще-то трудно сказать, как далеко придется забираться, чтобы она полностью проявилась. Статистика всегда была моим слабым местом. Почему нельзя зарегистрировать Гайю в наше время? Хороший вопрос, Тош. Потому что ее поля невозможно различить среди множества вторичных резонансов, принадлежащих высшим организмам, которые она же и породила. Может быть, мой метод не дает достаточного разрешения, не знаю, но надеюсь, что поля Шасты, настроенные на Гайю на протяжении всей исторической эпохи, облегчат задачу.

Он закончил настройку программы и нажал на ввод. Круг, ограниченный цепочкой кристаллов, заполнился клубящейся молочной белизной.

Отключая кабель, Феликс вдруг понял, что все время сдавливало ему грудь, и покраснел. Поспешно скинув блузку Присциллы Джейн, он снял бюстгальтер.

— Надеюсь, я не слишком растянул твой… э-э… интимный предмет одежды, Пи Джей. Как только он тебе понадобится, я отдам. Кстати говоря, стоит позаботиться о последних двух кристаллах…

Покончив с работой, ученый растянулся на столе, подложив руки под голову и глядя в небо. Раз уж разделся, надо воспользоваться случаем и немного позагорать. Да и отдохнуть не мешает, второе воскресение из мертвых за день не так легко дается.

Его начало клонить в сон…

Шум мотора раздался неожиданно. Вскочив, он увидел, что машина уже остановилась и пассажиры вышли.

Рауди Стэггерс вел инспектора за локоть здоровой руки. Пистолет он заткнул за пояс. Перфидия держала револьвер в руке.

Лицо ее было искажено маской ненависти.

— Опять ты! Сколько раз мне придется тебя убивать?

Феликс улыбнулся.

— А тебе никогда не приходило в голову, что можно обойтись без насилия?

Она прорычала что-то нечленораздельное. Не отводя дула револьвера от Феликса, заглянула внутрь фургона.

— С собакой все кончено. Отлично. Так… А где девка?

— Присцилла Джейн одолжила мне свое тело. Впрочем, в такое проявление благородства ты вряд ли способна поверить.

Ярость на лице женщины мгновенно сменилась алчностью.

— Вот как? Значит, ты можешь менять тела… Вот это да! Теперь я буду бессмертной, вечно молодой!

Феликс укоризненно поцокал языком.

— Инспектор, тот браслет, что я отдал, еще у вас? — спросил он, обращаясь к Стамбо.

— Да, он у меня в кармане.

Ученый взглянул на часы.

— Просто замечательно.

— Заткнись! — бросила Перфидия. — Со мной блефовать бесполезно. Если хочешь жить… — Она вдруг прищурилась, глядя на молочно-белый круг. — Что это ты затеял?

— Хочу вызвать друга, — простодушно улыбнулся Феликс.

— Выключай, не то…

Удивленный возглас Рауди заставил их обернуться.

Заколотый булавкой правый рукав пиджака инспектора внезапно развернулся, и из него показалась совершенно целая рука.

Прежде чем Рауди успел опомниться, Стамбо выхватил у него из-за пояса пистолет и выстрелил в Перфидию.

Пуля угодила ей в плечо. Ее собственный выстрел поразил Рауди в ногу.

Завывая от боли, преступники скорчились на земле.

— Отлично, инспектор! — воскликнул Феликс. — Я знал, что могу рассчитывать на вашу ловкость и сообразительность. Теперь, с вашего разрешения, я разберусь с ними окончательно.

Стамбо неуверенно направил на него пистолет.

— Вы ведь не собираетесь убить их?

— А что, если собираюсь?

Инспектор задумчиво осмотрел новую руку.

— Пожалуй. В конце концов, какое мне до них дело?

Феликс склонился над стонущей женщиной.

— Это не месть, — мягко проговорил он. — Просто я люблю другую.

Он достал из кармана браслет и нацепил ей на запястье. Перфидия с бессильной яростью что-то прошипела. Феликс повернулся к шоферу, который уже потерял сознание. Его колено было раздроблено.

— Вы, сэр, находитесь на более низкой ступени развития, чем собака. Для вас это будет повышением.

Последнее ожерелье досталось Рауди.

— Инспектор, вы помните, как надо считать? Сделайте одолжение, если вам не трудно.

Стамбо улыбнулся.

— Десять… девять… восемь…

По счету «один» кристаллы заработали.

— Феликс! — воскликнула Присцилла Джейн. Она с удивлением осмотрела себя, оправила платье Перфидии. — Как, откуда…

— Гав! Гав! Гав!

Тош, вскочив на ноги, яростно рвал зубами шоферскую униформу. Через несколько секунд на нем остались лишь обрывки трусов. Пес, ликуя, запрыгал по поляне, поджимая раненую ногу.

Стамбо отбросил пистолет и ошарашенно потер лоб.

— Боже мой…

Поднявшись на ноги с помощью Феликса, Присцилла Джейн обняла его, морщась от боли в плече.

Над поляной неожиданно зазвучал еще один голос, женский. Он был подобен вздоху ветра в кронах деревьев, журчанию воды среди скал или шороху снега, осыпающегося с сосновых ветвей. В нем слышалось материнское тепло и озабоченность. Все вздрогнули, даже Тош испуганно замер и задрал голову.

— Кто звал меня?

Феликс осторожно снял с себя руки Присциллы Джейн и шагнул вперед, в сторону цепочки кристаллов.

В круге стояла обнаженная женщина. Длинные волосы пшеничного цвета, нежно-розовая кожа, фиалковые глаза. Взгляд на нее заставлял вспомнить «Весну» Боттичелли.

Морфическое поле планеты в человеческом воплощении.

Феликс смущенно откашлялся.

— М-м… Гайя, это я. Видишь ли, мне нужна твоя помощь. Если бы ты была так добра… Короче, я тут немного поиграл с морфическими полями… так сказать, в режиме пользователя… но если ты научишь, как их менять, я бы смог закрепить некоторые изменения, чтобы мы не зависели от этих громоздких приспособлений.

Гайя перешагнула через круг. Феликс невольно ахнул. Он знал, что все ее формы должны быть автономны, но видеть своими глазами…

Она устремила на него свой завораживающий взгляд — и не слишком дружелюбный.

— Так это ты вмешивался в судьбу моих творений?

— Ну… да.

Гайа подняла лицо к небу и вскинула руки. Воздух потемнел, ударил гром, земля под ногами вздрогнула. Поляну расколола зигзагообразная трещина.

— Это запрещено! — Теперь ее голос звучал оглушительно, подобный грохоту горной лавины. — Я этого не потерплю!

— Но, Гайа, ведь законы физики и биологии позволяют…

— Тогда я изменю ваши законы!

Она уронила руки. Феликс зажмурился, приготовившись умереть в третий и последний раз.

Однако ничего не произошло. Он осторожно приоткрыл глаза.

Женщина исчезла.

Круг из кристаллов — которые теперь годились лишь для дамских украшений — стал тусклым и мертвым.

А Присцилла Джейн, Тош, он сам? Они остались! И у инспектора Стамбо по-прежнему было две руки!

Феликс расстегнул ожерелье и отбросил его.

Никаких изменений!

Следуя его примеру, все остальные также освободились от браслетов. Тош легко избавился от ошейника, разорвав его лапой.

Стабильность!

Феликс перевел дух.

— Нам повезло. По-видимому, самоподдерживающееся поле Гайи, коснувшись нас, придало устойчивость всем превращениям, прежде чем она наложила запрет.

— И надолго это? — недоверчиво хмыкнул Стамбо.

— Навсегда, я думаю. Теперь морфический резонанс вряд ли можно отнести к числу активных научных дисциплин.

— Значит, я больше не потеряю руку, — улыбнулся инспектор.

— А я не превращусь в Перфидию, — с облегчением вздохнула Присцилла Джейн.

— И я не стану Присциллой Джейн, — заключил Феликс. — А старый добрый Тош…

— Р-р… Р-рау! Рауди!