Физрук 5: назад в СССР

Глава 21

Я взял трубку, будучи уверенным, что это звонит Сумароков, но голос в динамике поначалу показался мне незнакомым. Тем более, как оказалось, я слышал его всего лишь однажды и не по телефону.

— Добрый вечер! — сказал он. — Мы с вами как-то виделись, если это можно так назвать. Вам потом пришлось кое-что чинить, за что прошу прощения.

— И чего вам опять надо? — не слишком вежливо осведомился я.

— Предлагаю встречу. Сразу говорю, она в ваших интересах.

— Не напугал…

— И в мыслях не было. Через полчаса на том самом месте, где вы однажды… Ну скажем, неожиданно затормозили. Я мигну фарами три раза.

— С чего такая срочность?

— Есть причина. Приезжайте! Пожалуйста.

— Ладно…

Положив трубку, я сказал Тигре:

— У меня срочная встреча.

— Что-нибудь случилось?

— Нет.

— Я сейчас соберусь.

— Если хочешь, можешь остаться здесь. Место, ты же знаешь, найдется.

— Да нет, я домой.

— Тогда я тебя подвезу.

— Буду благодарна.

Мы быстро собрались и вышли во двор. Надо было еще мотор прогреть. Нам удалось выкатить со двора спустя десять минут. Правда, я не особенно торопился. Этот тип, которого я мысленно назвал Покровителем, может и подождать. Следовало признать, что он многое знает. Даже то, что однажды Илга испробовала на мне свои способности. А так как, кроме меня и нее, в салоне машины никого не было, рассказать ему об этом могла только моя бывшая. Значит — они связаны! Ну, а как еще?

И, похоже, мой таинственный собеседник мне специально дал понять об этом, ведь мы могли с ним встретиться, где угодно. Или это какая-то хитрая ловушка? Кому и зачем понадобилось меня выманивать из города? Я ведь могу предупредить о назначенной встрече того же Курбатова, или Покровитель настолько уверен в моем молчании? Может и впрямь стоит предупредить? Ладно, разберемся… Заезжать не стал, высадил Антонину Павловну и покатил к месту встречи.

Конечно, я не помнил на каком именно километре мне померещилось, что кто-то перебегает дорогу, но понятно, что это не имело значения. Назначивший встречу просто таким образом сориентировал меня по местности, но так, что бы те, кто натирает уши, подслушивая чужие разговоры, не догадались. Так что я просто катил по шоссе, пустынному, покуда не увидел впереди три раза мигнувшие фары. Ну, значит, это он и есть, некто, сумевший вырвать у меня в тренерской оконную решетку.

Я поравнялся с его машиной — оказалось, что это обыкновенная «копейка» — притормозил. В салоне «Жигулей» было темно, так что я видел лишь смутный силуэт. Игра в человека-невидимку продолжалась. Ладно, хрен с ним. Вряд ли я его раньше встречал, не считая разговора в тренерской, так что все равно не узнаю. Я опустил боковое стекло. Он сделал тоже самое. Теперь я видел смутный силуэт его физии, но без подробностей. К тому же этот тип напялил на нос солнечные очки. Фантомас, хренов!

— Ну, я слушаю!

— Спасибо, что приехали, — проговорил тот. — Не будем терять времени… Сегодня вечером у вас состоялся разговор с известной нам обоим особой.

— С которой из?

— С той, что приходила к вам ненадолго и после разговора сразу ушла.

— Понятно. Был такой разговор.

— Ну и каков же был ваш ответ на ее предложение?

— Вам-то это зачем знать?

— Вы все поймете, когда ответите.

— Я обещал подумать, но скорее всего — мой ответ отрицательный.

— Позвольте узнать — почему?

— Ха! Опыты на детях. Вы в своем уме?

— Предчувствие меня не обмануло.

— Предчувствие чего?

— Что вы откажитесь.

— А вам какое до этого дело? — спросил я и напомнил: — Вы обещали ответить.

— Я курирую этот проект.

— Проект? Какой еще проект?

— Наверное, вам надо об этом знать… — проговорил он, и я впервые услышал в его голосе нотки неуверенности. — Я не думал, что события пойдут так быстро…

— О чем вы?

— Знаете такой расхожий лозунг «Дети — наше будущее»?.. Ну и вот какой-то гений из Академии наук прочел этот лозунг буквально… Он предположил, что в детях заложен некий ген будущего, который разворачивается в процессе взросления. По моему — бред сивой кобылы, но автор гипотезы сумел пробиться с нею на самый верх, и там одобрили его проект по управляемому взрослению. И по всей стране начался отбор юных испытуемых. Разумеется, в обстановке строжайшей секретности.

— Хотите сказать, что теперь дошло и до моих пацанов?

— Не теперь. Это было решено еще до того, как вас сделали классным руководителем.

— Твою ж мать! — вырвалось у меня.

— Вы это к чему?

— Теперь я понимаю, почему мой класс называется экспериментальным!.. Значит, их специально собрали для этого со всех параллельных классов!

— Да, так обычно и делается.

— Тогда к чему эта комедия с добровольностью?

— Формальность, — вздохнул Покровитель. — У нас же — социализм.

— Ах да, я и подзабыл, — пробурчал я. — А мое согласие для чего тогда? Тоже формальность?

— В вашем случае — нет, — ответил он. — Вы не просто классный руководитель, каких много. Вы — лидер. Авторитет для своих подопечных. Вот, собственно, почему я и вызвал вас сегодня на этот разговор.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы вас убрали.

— Убили⁈

— Окститесь! Из классных руководителей убрали. Напишут приказ гороно, директор возьмет под козырек и всё!.. А если вы скажете известной нам особе — да, вас не тронут. Наоборот, назначат куратором группы, даже жалование положат и разные привилегии — небольшие.

— Плевал я на их жалование и привилегии.

— Знаю. Вы человек не бедствующий, хотя и транжирите деньги направо и налево… Кстати, пока вы остаетесь в проекте, вам позволят тратить деньги по своему усмотрению.

— Обложили, как медведя в берлоге…

— Да, они это умеют.

— Короче, выбора у меня нет?

— Выбора нет, но есть прекрасная возможность не дать им изуродовать пацанов своими идиотскими экспериментами.

— А вам-то какое дело до них?

— Откровенно говоря — не до них, а до вас. А вам есть до них. Так что цепочка проста.

— Я понял, — буркнул я. — Ну что, вечер нежных признаний следует считать оконченным?

— Так что вы решили?

— А разве не ясно?.. Писатель был такой, чех кажется… Так он со своими учениками в концлагерь пошел, хотя фашисты его отговаривали… Ну а я чем хуже?

— Я в вас не ошибся! До следующей встречи! — сказал Покровитель и дал по газам.

Звук мотора его «копейки» затих вдали, а я все сидел, уткнувшись в руль, стараясь уложить в голове услышанное. Покровителю не удалось меня ошеломить. Нечто подобное я подозревал. Более того, все как раз очень логично. Создается экспериментальный, уже без всяких кавычек, класс. На него ставят руководителем молодого неопытного и глупого физрука. Потом одна из главных участниц проекта, Илга Артуровна Эглите, «случайно» знакомится с классным руководителем, который, тоже по счастливой случайности, обзаводится отдельной двухкомнатной квартирой.

Ну дальше на него пытаются завести уголовное дело, вероятно — с целью сделать более управляемым, однако еще на ранних стадиях этой операции физрук проявляет строптивость и его переводят на регистр повыше — делают незаменимым добровольным помощником комитета государственной безопасности. Даже делятся частью совершенно секретной информации. И более того — позволяют владеть и свободно пользоваться изрядной суммой денег. И, в конце концов, практически превращают в сознательного участника самого проекта.

Даже вся банда цеховиков, крышуемая капитаном из ОБХСС, идеально укладывается в эту схему! Проект большой, сложный, денег небось жрет уйму, а Минфин, как водится, жмется на официальные-то расходы, не говоря уже о неофициальных, которых масса. А тут как раз очень неплохой источник. И под видом борьбы с нетрудовыми доходами, силовики начинают доить жуликов. Ведь Витек сам признал, что знаком с Ильей Ильичом, правда, сделав при этом вид, что знает за ним что-то очень плохое. Хотя, скорее всего, и в самом деле знает.

Следовательно, и липовое похищение Стропилина и помещение оного на вписке — это лишь часть общего плана. Да и сама вписка — всего лишь конспиративная квартира КГБ. Его умельцы и смастрячили потайную дверь, якобы ведущую в потайную же комнату. В общем, если что-то однажды сработало, сработает и дважды и трижды. А в моем случае — именно так и было. Сначала знакомство с Илгой, потом ее таинственное послание, затем вызволение похищенного Кеши.

Далее — мое знакомство с Ильей Ильичом, смотрящим за теневым бизнесом или кто он там. Мое подключение к его рэкетирской деятельности. А поездка в Москву? Вся эта шпионская эскапада? На самом ли деле я помог схватить агента иностранной разведки или это лишь очередной спектакль? Та же Маша Вершкова, которая осознанно или нет, но выступила курьером местных цеховиков, случайно ли она захотела поехать со мною, да еще в вагоне, где, конечно же неожиданно, очутилась «королева постельных клопов»?

Может, в деталях я ошибаюсь, но в целом всё выглядит именно так. Неясно участие в этом деле Тигры. Ведь это она меня познакомила с Илгой, но ее вполне могли использовать в темную. А вот роль гражданки Эглите мне теперь совершенно ясна. Впрочем, черт с ними со всеми! Пусть играют в свои игры! Мне-то что делать теперь⁈ Соскочить я не могу, пацанов нельзя бросить, особенно сейчас. На растерзание всем этим психологам, лингвистам и госбезопасникам я их не отдам.

В открытую всей этой отлаженной системе сопротивляться себе дороже. Рыпнешься и уберут не только из классных руководителей. Не знаю, в какие игры играет Покровитель, в самом ли деле он ищет собственной выгоды или просто исполняет написанную ему роль, но я ему благодарен за то, что открыл мне глаза на происходящее. Наверняка не до конца, но, по крайней мере, иллюзий у меня теперь несколько меньше. И это мне серьезно развязывает руки. Можно теперь действовать без оглядки на что либо, не терзаясь сомнениями.

И еще. Я окончательно убедился, что идея насчет пацанско-рыцарского ордена совершенно правильная. Тот самый учитель, о котором я говорил Покровителю, он ведь тоже сказку сочинил для детей, обреченных сгореть в печах Освенцима или какого-то другого лагеря… Не помню… Я и про книжку-то эту едва вспомнил, потому что читал ее не я, а Санек… Так вот, надеюсь, что в моем случае дела обстоят не настолько плохо, но если реальность не оправдано жестока, сказка — это единственный путь бегства из нее.

Мотор все еще пыхтел на холостых оборотах, я очнулся от оцепенения, развернулся на пустой дороге и покатил обратно в город. Беспечные граждане родители, которые спят сейчас в частных домах и государственных квартирах. Они даже не подозревают о том, что над их детьми нависла угроза. И исходящую не от кого-нибудь, а от государства. И вовсе не потому, что государство желает их детям зла, наоборот — оно желает им добра или по крайней мере — так думает. Однако порою желающий добра страшнее желающего зла, особенно, если его желание — государственная тайна.

Завтра, вернее — послезавтра же поговорю с Илгой начистоту. Если ей так нужно мое добровольное согласие, пусть расскажет, в чем именно заключаются ее эксперименты? И пусть только попробует не рассказать! Тогда я выскажу ей все, что о ней думаю. Хотя нет. Нельзя раскрываться перед врагом. Если его оружие — тайна, то мое — хитрость. Не гражданка Эглите для меня враг, а все эти люди, которые решили выстроить свою карьеру, нажить моральный и финансовый капиталец на опытах над детьми.

Угрожать своей бывшей я не стану, сыграю в лопушка, который горит энтузиазмом, жаждет помочь советской науке. На войне, как на войне. По возвращению домой, я принял душ, взял большую общую тетрадь, ручку, уселся за стол, но, подумав, не стал ничего записывать. Не стоит оставлять никаких документов. Пусть мой орден существует лишь в Алькиной сказке — а я не сомневался в том, что он ее обязательно сочинит — и в наших мечтах, походах, песнях у костра. И потому оставив ручку в покое, завалился спать.

Воскресенье я провел как обычно. С утра пробежка, потом завтрак. Перед тем, как отправиться в «Литейщик», заехал на заправку. А оттуда — в спортобщество. Перед началом занятий позвонил председателю общества книголюбов и без обиняков объяснил ему, кто я такой и чего хочу. Он обещал посодействовать. Тогда я позвонил товарищу Запечкину, насчет стройматериалов. Он тоже не сопротивлялся. Уж не знаю, потому ли, что вожусь с его внучкой или может уже катится по Литейску грозная слава подручного Сумарокова?

Плевать! Все эти дойные крысы проекта по превращению нормальных пацанов в людей будущего не стоят доброго слова уже хотя бы потому, что наживаются на своем положении, пользуются недостатками плановой системы распределения ресурсов, хапают, хапают, хапают, а потом приходят хищники и выдаивают из них излишки. Все они одним миром мазаны. Небось, своих отпрысков в экспериментальные классы не отдают, они их отдают в школы с усиленным изучением английского, пионерлагеря на теплых морях и в престижные секции по каратэ.

Хотя понятно, что к таким детишкам особое отношение покуда их родоки остаются «нужными людьми». А сядут или полетят с должности и на их детишек станут смотреть как на источник проблем — двойки, плохое поведение, снижение процента успеваемости. Глядишь, их тоже со временем соберут в какой-нибудь экспериментальный класс, и тот со временем может понадобиться для очередного грандиозного государственного проекта, к которому присосутся паразиты всех мастей и всё ради блага советского народа, а то и всего человечества.

Ярость клокотала во мне и потому я, к удовольствию моих мелких воспитанниц, устроил «бой с тенью». Девчушки визжали от восторга и хлопали в ладоши, сопровождавшие их бабуси с осуждением поджимали губы, а моложавые мамаши поглядывали с искренним интересом. А мне хотелось выложиться по полной, выплеснуть злость, кипевшую в душе после разговора с Покровителем. И выплеснув, я успокоился. Как говорится, мы еще посмотрим, кто кого. Мы еще потолкаемся на краю пропасти, в которую все равно вся эта система рухнет уже через десять лет.

Вернувшись домой, я наполнил ванну горячей водой и долго лежал в ней отмокая. Я слышал телефонные звонки, но вылезать не хотелось. Кому надо — перезвонят. Уж на этот раз — это наверняка Сумароков. Волчара наметил очередную жертву и ему срочно требуется напарник. Ничего, потерпит. Я перед ним на цырлах бегать не собираюсь.

Когда валяться в ванне надоело, я выпустил воду, ополоснулся под душем, вытерся, оделся и поплелся на кухню. Благо в холодильнике еще оставалось кое-что от вчерашнего пиршества.

Телефонный звонок раздался снова, когда я запивал горячим сладким чаем куски пирога с капустой. Обедал я не на кухне, а в большой комнате, сидя перед бормочущим телевизором. Так что дотянуться до телефона мне труда не составляло. Взяв тяжелую эбонитовую трубку двумя пальцами, я прижал ее плечом к уху, потому что не собирался с Ильей Ильичом долго лясы точить.

— Слушаю!

— Сан Сеич, — раздался в трубке взволнованный детский голос, — здравствуйте! Это я, Абрикосов!

— Привет, Алька! — откликнулся я. — Что случилось?

— Ничего не случилось… Извините, может я помешал?

— Да нет, что ты, не помешал, конечно… Говори, я слушаю!

— Я, кажется, придумал!

— Очень хорошо.

— Да, но… мне очень хочется с вами посоветоваться. А вдруг это что-то глупое.

— Давай!

— Только не по телефону, если можно. У меня тут рисунки еще…

— Я могу подъехать. Спустишься, в машине и поговорим.

— Да нет, вы к нам поднимайтесь! — возразил собеседник. — Мама и Евгений Евгеньевич будут рады…