Фаворит

Глава 8

— Как поживаете, Пётр Анисимович? — убирая в папку документ, который только что изучал, поинтересовался Шешковский.

— Полагаю, вопрос риторический, Степан Иванович. Вы знаете, я не сторонник светских бесед, а потому давайте сразу перейдём к причине, по которой вы меня вызвали.

— И какова она, по вашему мнению? — улыбнувшись, поинтересовался он.

— Загадки, намёки, полутона. Говорите прямо, Степан Иванович, — не поддержал я его веселье.

— Ваша агрессивная манера разговора указывает на то, что вы нервничаете и вам есть что скрывать.

— Любому человеку есть что скрывать. А уж оказавшись в окружении сильных мира сего, так и подавно.

— К примеру, вы скрыли, что именно князь Милославский стоял за покушениями на великую княгиню Долгорукову.

— Это точные сведения? — подавшись вперёд и изображая крайнюю заинтересованность, спросил я.

— Только не нужно делать вид, что вы этого не знаете, — осуждающе покачал головой Шешковский. — Это меня оскорбляет, знаете ли.

— Знать и подозревать это не одно и то же, сударь.

— Так отчего же вы не сообщили мне о своих подозрениях?

— А должен был?

— Разумеется, вы ведь экспедитор Тайной канцелярии.

— То есть если мне взбредёт в голову, что покушения организовал, ну скажем, князь Голицын, я должен тут же бежать к вам, не имея никаких доказательств, а лишь ничем не подкреплённые умозаключения?

— Вы точно знали, что за покушениями стоял князь Милославкий, — убеждённо произнёс Шешковский.

— Я этого не знал, а лишь предполагал.

— Но Мария Ивановна сообщила князю Долгорукову, что вам удалось это выяснить совершенно точно.

— Так и спросите великую княгиню, что она сообщила своему батюшке. Мне почём знать, что творится в её голове, и на каком основании она пришла к этому выводу. Повторюсь, уверенности, что это именно князь Милославский, у меня не было, — убеждённо произнёс я.

Я не боялся, что меня смогут уличить во лжи. Мария сообщила отцу лишь то, что знает, кто стоит за покушениями, не вдаваясь в детали. Сделала она это по моей просьбе и именно потому, что я на службе, а в её планы входило сокрытие полученных сведений от Тайной канцелярии с тем, чтобы посчитаться с князем по-своему.

— Итак, уверенности у вас не было, но вы всё же решили посчитаться с князем.

— Вот значит как, Степан Иванович, — хмыкнул я, тряхнув головой и продолжил: — Убийство князя громкое дело, и вам нужно как можно быстрее раскрыть его, явив Правительствующему сенату того, кто посмел бросить руку на одного из их числа. И вы решили, что я подходящая кандидатура. Плевать на отсутствие доказательств, их можно и подтасовать, а то и вовсе потащить меня на дыбу и заставить оговорить себя. Подумаешь, нет оснований для подобной меры. Убит князь, а потому все методы хороши, а закон можно и подвинуть.

— Ну отчего же нет оснований. Они-то как раз имеются.

— Не расскажете?

Вообще происходит что-то непонятное. Какого хрена со мной вообще беседуют, а не крутят и не тянут на дыбу? Скучно и хочется поговорить? Или Шешковский больной на всю голову? Желает насладиться моментом, поиздеваться над жертвой, вселяя в неё ложные надежды, а после навалиться со всей жестокостью и получить от этого удовлетворение?

Без понятия, что за тараканы в его голове, а потому активировал «Поисковик», просканировав всё окрест на предмет проявлений Силы. Поблизости ничего. Если только простецы за дверью ожидают своего часа. Но тут уж плетение бессильно.

— Небезызвестного вам Седова вы убили, сломав ему шею, — между тем продолжил Шешковский. — Покушавшийся на вас Лебедев убит тем же способом. Как и найденный в охотничьем домике Ратников. Всех их объединяет одно, они угрожали либо вашей жизни, либо вашим близким.

— Ратников? — склонил я голову набок.

Я, конечно, не ожидал, что меня могут так быстро увязать с убийством князя даже косвенно, но Шешковский меня реально удивил. Я уж и думать забыл о покойном боярине, и тут на тебе.

— А как же доходный дом? Яков Георгиевич имел крутой нрав и не стал бы мириться с тем, что его братец решил их противоречие таким образом, и непременно попытался бы аннулировать сделку. Но не с тем связался и был вами убит.

— То есть всех, кому сломали шею, убил я?

— Не всех, а только тех, кто угрожает вам.

— А он мне угрожал?

— У нас есть все основания полагать, что это именно так.

— Основания? То есть у вас имеются доказательства? Или ничем не подтверждённые умозаключения?

— Подчас достаточно и этого, — улыбнулся Шешковский.

— Исходя из ваших слов, получается, что и князя убил я. Действуя при этом на опережение, дабы обезопасить себя. Но так как доказательств у вас нет, то меня следует допросить с пристрастием и вызнать всё доподлинно.

— Ну, вы же сами сказали, что в исключительных случаях закон можно и подвинуть. Ведь он существует не ради блага подданных, а для того, чтобы удерживать их в должных рамках, — кивнул дьяк Тайной канцелярии.

— Всё же не думаю, что тянуть дворянина на дыбу по малейшему подозрению это хорошая практика, — покачав головой, возразил я.

Нет, ну а чего такого-то? Со мной ведь разговаривают, так отчего бы и не поговорить. Начать крушить и прорываться всегда успею. Коль скоро не крутят и не вяжут, значит, имеют на меня какие-то планы. А я что? Очень даже готов к сотрудничеству, если это меня устроит. Опять же, я не один, за мной семья, и хотелось бы оградить их от неприятностей. А потому тянем до последней возможности.

— Меня всегда поражало то, как в вас, Пётр Анисимович, уживается молодой и пылкий юноша с взрослым и рассудительным мужчиной. Хорошо. А если так. Кроме озвученного, я совершенно точно знаю, что вы под видом неумёхи подмастерья пытались устроиться в кузню на каретном дворе, где содержался экипаж князя Милославского, и куда тайком пронесли мешок с угловатым предметом. Что, побывав на съёмной квартире, переоблачились и под чужой личиной были на месте убийства князя, откуда весьма ловко сбежали. Я могу рассказать и более детально. Как и в случае с Ратниковым. Там с прямыми уликами и свидетелями чуть сложнее, но оснований для допроса с пристрастием вполне достаточно. Ну, как пример, ваш четырёхкаратный бриллиант. Сомневаюсь, что вы сможете пояснить, где и при каких обстоятельствах его приобрели.

— И отчего же тогда мы беседуем в вашем кабинете, а не в пыточной? — пожал я плечами, сохраняя хладнокровие.

Ну что сказать, моё высокое мнение о себе и пренебрежение к местным мастерам сыска были ошибочными. Они недаром едят свой хлеб, а уж в умении следить я им и в подмётки не гожусь. И ведь проверялся на этот случай, используя свою абсолютную память. Но в который раз должен отметить, что она не панацея.

Впрочем, об этом я подумал лишь мельком. Сам же ещё раз активировал «Поисковик», чтобы понять, не ожидает ли меня за дверью комитет по встрече. Но опять не обнаружил ни одного одарённого.

— Беседую я с вами, Пётр Анисимович, чтобы вы понимали, что на всякого хитреца найдётся другой хитрец, — слегка назидательным тоном начал отвечать Шешковский. — Вы сейчас всего лишь в одном шаге от пропасти. Причём остановились, не осознавая этого, а просто ещё не успели сделать следующий шаг, за которым последовало бы падение.

— И что же это за шаг?

— Дьяк князя Милославского, Вешняков. Только не говорите, что не собирались до него добраться.

— Не буду. Но вам-то он зачем? — откровенно поинтересовался я, так как в игре больше не видел смысла.

— Он знает все секреты покойного Дмитрия Григорьевича. Как полагаете, мне есть до него дело? Только вы, вызнав у него всё касаемо вас, ваших близких и Марии Ивановны, попросту кончили бы его, а у нас к нему куда больше вопросов.

— Хотите, чтобы я его выкрал?

— Хочу, чтобы вы позабыли о его существовании и предоставили остальное мне. Отойдите в сторону и займитесь помощью великой княгине Долгоруковой. Она, перед тем как получить согласие его величества на обретение рода, наобещала ему с три короба. В условиях начавшейся войны, которая, увы, закончится не скоро, её поход на юг, профинансированный батюшкой, князем Долгоруковым, империи только на руку. Это отвлечёт турок, крымских татар и ногайцев хотя бы на год, что уже немало.

— А что же с князем Милославским?

— Дмитрий Григорьевич умышлял против наследницы российского престола и на этом не остановился бы. Нам известно, что готовилось новое покушение, а потому повинен в государственной измене. Но по закону привлечь его, увы, весьма сложно, тем паче в условиях войны, да ещё и на территории его княжества. Вы служите в Тайной канцелярии и по факту провели секретную операцию по его устранению. Счастливчик, что тут ещё сказать. Но я надеюсь, что вами будут сделаны соответствующие выводы на будущее.

— Разумеется, Степан Иванович.

— Вот и замечательно.

Это что же, теперь я конкретно на крючке и в любой момент могу оказаться на плахе? Похоже на то. И спасают меня пока только два обстоятельства. Первое, опасение государя, что всем станет известно об оборотнях. И второе, то, что Милославского и так собирались грохнуть, только я опередил императорских убийц. Или это отдали на откуп Долгорукову? Скорее всего. Так что выгода от меня живого всё ещё перевешивает мою безвременную кончину. Но мне дают знать, что я вовсе не неприкасаемый. Вот и ладно, значит, живём дальше.

— Кстати, Пётр Анисимович, не подскажете, как так случилось, что вы смогли атаковать «Воздушными клинками» на расстоянии почти в семьдесят шагов? Поднялись до пятого ранга? Ещё один волколак? Как-то многовато вокруг вас зверья получается.

— Ваш человек сильно ошибся, не с семидесяти шагов, а не далее пятидесяти. Что же до зверя, то, увы, мне такое счастье не обломилось, и у охотников пока выкупить не за что. — Я выразительно посмотрел на Шешковского. — Зато обнаружилась великолепная способность. Я могу проводить в изнанке втрое дольше времени, чем другие одарённые. Так что в настоящий момент подбираюсь к четвёртому рангу.

Лучше бы, конечно, чтобы все продолжали думать, что я на втором, но, похоже, придётся кое-что раскрыть. При условии возможности трёхчасовой медитации обозначенный мною прогресс вполне вписывается в общую концепцию роста дара.

— Три часа в изнанке? Вы сильно рискуете, Пётр Анисимович, — озадаченно покачал головой Шешковский.

— Ну, пока никаких негативных последствий. Ни особой тяги к нахождению в изнанке, ни дискомфорта, всё как обычно.

— А не покажете ли вы мне свою Суть? — бросив на меня лукавый взгляд, попросил он.

— С лёгкостью, Степан Иванович, но хотелось бы знать, что я получу взамен. — Я состроил не менее хитрую морду лица.

Нормальная практика. Не любят одарённые заголяться по поводу и без. Так что моё нежелание делиться своими успехами вполне укладывается в рамки.

— Вы выйдете отсюда без ущерба. Этого мало? — вздёрнул бровь Шешковкий.

— Ну-у-у, это не серьёзно. Я и так выйду, это уже понятно. А вот скажем, если подскажете мне команду охотников, что готовы продать мне волколака. За реальное серебро, а не за красивые глазки.

— Вот уж нет, Пётр Анисимович, это точно того не стоит. Не смею больше вас задерживать.

Ну что сказать, просто несказанное везенье. Кто бы мог подумать, что меня возьмут под такой плотный колпак. Я-то в наивности своей полагал, что всех переиграл, а меня, оказывается, ведут, причём весьма профессионально. Ну и что такого, что тут нет спецслужб как таковых. Уж прирождённые мастера сыска и слежки имеются в любом случае.

По выходе из здания Тайной канцелярии я устроился в подкатившей бричке с Хрустом и Зимой. В коробах под облучком и сиденьем у них целый арсенал, и случись нужда, они тут же пришли бы мне на помощь. Хруст слышал всю нашу беседу с помощью «Разговорника» и находящегося при мне «Передатчика».

На занятия я успел вернуться как раз к окончанию большой перемены. Вообще-то, университет у меня сейчас повис гирями на ногах. Хватает иных забот, и лучше бы не откладывать их в долгий ящик. С одной стороны, времени совсем нет и нужно поторапливаться. С другой, не стоило забывать мою склонность ковать железо, пока горячо и практически неспособность играть вдолгую. Ну, ничего не могу с собой поделать, и если речь идёт о рутине, слишком быстро остываю.

После университета я заскочил в трактир, где наконец смог нормально поесть. А то кишка кишке уже приговор писала, да живот недовольно урчал, возвещая всем окружающим о моём к нему пренебрежительном отношении. И только решив эту проблему, направился на съёмную квартиру, где меня должна была дожидаться Долгорукова.

— Это сделал ты⁈ — с ходу встретила она меня вопросом.

Прежде чем ответить, я активировал «Поисковик». Надо бы почаще его использовать, по поводу и без. Уж больно сильно меня сегодня озадачил Шешковский. А я, как ни крути, нахожусь в ближнем круге наследницы престола.

Сканирование показало, что в комнате посторонних источников Силы нет. Как отсутствуют они и в соседних помещениях что снизу, что сверху, а значит, и говорить можно свободно. Хотя-а-а… Простецов я ведь не замечу, как пропущу и ухо, прильнувшее к дырке в стене. Квартира моя уже засвечена, а посвящать в свои планы и возможности посторонних я не намерен.

— Давайте прокатимся, ваше высочество, — предложил я, указав на дверь.

— Хорошо, — не стала спорить она.

Мы спустились на первый этаж и вышли через чёрный ход, оставив её охрану ожидать у парадного. Оказавшись на другой улице, устроились в моей бричке и покатили по мостовой, плавно покачиваясь на рессорах. Пока я разъезжал по своим делам, Лиза взяла дело в свои руки и переоборудовала мой личный экипаж. Хотя сама всё же предпочла лёгкую карету.

— Боишься, что нас могут подслушать в твоей квартире? — спросила Мария, когда я, подняв верх, устроился рядом.

— И для этого есть все основания. Сегодня имел беседу с господином Шешковским, который доподлинно пояснил мне, что ему известно обо мне многое. Возьмите. — Я протянул ей листок бумаги с вязью двух плетений.

— Что это?

— Вот это «Поисковик», он позволяет обнаруживать все проявления Силы в радиусе семидесяти шагов, вместилище одарённого, заряженные бриллианты или карман.

— У тебя получилось! — вскинулась великая княгиня.

— Как видите, — улыбнулся я.

Говорить о том, что мне удалось не просто создать нужное плетение, но и добиться радиуса в двести пятьдесят сажен, я не стал. Не нужно оно ей сейчас, и весь сказ. На то, что попроще, необходимо единовременно десять люм Силы, а потому и минимальные требования пятый ранг. Чтобы активировать более мощное, понадобится уже сотня, и тут без восьмого не подступиться.

— А второе плетение? — поинтересовалась она.

— Я назвал его «Щуп». Позволяет на расстоянии узнать заряд амулета или накопителя, а так же объём вместилища одарённого.

— Ты вообще понимаешь, что создал⁈ — возбудилась она.

— Как и то, что об этом лучше никому постороннему не знать. И кстати, это не единственное моё достижение, — не удержался я от бахвальства.

Уж больно хороша она, когда вот так возбуждается в восхищении, как ребёнок, получивший вожделенную игрушку.

— Стоп! Потом расскажешь.

Она откинулась на полумягкую спинку сиденья и расслабилась. Решила, не откладывая в долгий ящик, попробовать новые плетения. И понять её несложно. Мало того, что местные помешаны на своей Сути, так ещё и появившаяся возможность обладать тем, чего у других нет и в помине.

— Твоё вместилище уже девятьсот пятьдесят люм! — наконец восхищённо произнесла она. — И одарённые. Я их вижу. И каждый твой камень тоже, знаю, где они, только на расстоянии не вижу, какой у них заряд, но если со «Щупом», то уже совсем другое дело.

— Ты решила израсходовать на эксперименты весь запас вместилища? — хмыкнул я.

— Не беда, на этот случай у меня имеется парочка камней. Итак, это твоя работа? — имея в виду убийство князя, поинтересовалась она.

— И что плохо, об этом знают и в Тайной канцелярии.

— Не вижу ничего плохого, — возразила она. — Коль скоро это так, то мы… Не смотри на меня так, именно мы. Так вот, мы в фаворе у его величества и можем далее следовать своим планам.

— Плохо то, что Тайная канцелярии плотно опекает нас, — приняв это самое мы, начал пояснять я. — А значит, наши планы имеют все шансы быстро стать достоянием Тайной канцелярии, и в них могут вмешаться.

— Но наша цель на руку его величеству.

— Я не о цели, а о способе её достижения. Полагаю, что нас обоих без всяких сантиментов возьмут за глотку, как только узнают о наших успехах.

— Кстати, об успехах. Что ты там ещё измыслил? Новое плетение?

— Не плетение. А способ, как его упрятать внутри.

— И что это значит?

— Только то, что я смогу наладить изготовление «Разговорников» без бриллиантов, сохранив при этом секрет конструкта. Видимым останется только плетение, которого нужно касаться пальцем для ответа.

— То есть ты не станешь регистрировать конструкт в Привилег-коллегии?

— А зачем? Пусть попробуют повторить, я не против, — самодовольно улыбнулся я.

— Ты полон сюрпризов. И как дорого будет стоить комплект из двух камней?

— Думаю, сто рублей за пару отличная цена. Учитывая, что с моим подходом их можно изготавливать с поразительной лёгкостью, доходы обещают быть колоссальными.

— И когда приступишь к изготовлению амулетов?

— Плотно я этим заниматься не буду. Только в свободное время или коротая дорогу, для чего пересяду из седла в карету. Слишком много дел.

— Ты уезжаешь?

— Завтра же поутру. Меня на каретном дворе Лизы уже дожидается пойманный волк. Нужно проверить моё предположение. Ну и домой наведаться, поглядеть, что там получилось на выходе и начать испытания. К слову, время идёт, и пора начинать набирать личный состав полка.

— Не рано? Ты ведь хотел начать с подготовки офицеров, потом десятников и только после этого переходить к рядовым.

— Нормально. В плане боевой подготовки так оно и будет. Для этого нам потребуется два участка поодаль друг от друга. Первый для подготовки командного состава и второй для муштры рядовых, всех без исключения. А для этого можно подтянуть уже отслуживших и ушедших на покой унтеров. Уж эту-то науку они знают крепко.

Я собирался именно муштровать личный состав. Так, чтобы они боялись своего десятника пуще врага, чтобы сначала выполнили приказ и только после этого задумались, какого, собственно говоря, лешего. И в этом плане строевая подготовка занимает почётное первое место.

Разумеется, я её разбавлю физической, приёмами подлой борьбы и штыкового боя. А вот боевой подготовкой займусь уже позже, когда будет готов командный состав. Впрочем, привнести я собираюсь не так чтобы и много, потому как характер нынешней тактики в целом ряде случаев подразумевает под собой плотные построения. Ну, взять хотя бы ту же кавалерию, которая всё ещё властвует на поле боя. Её атаку в цепи не встретишь, тут нужно каре и плотный ружейный огонь.

Вообще, конечно, вот так, с бухты-барахты, вперёд бегом скачками подобные дела не делаются. Тут нужна многолетняя вдумчивая подготовка. Но мы имеем неуёмный характер некоего баламута, меня любимого, и изменившуюся политическую обстановку, из-за которой государь нас пинками выпрет в Дикое поле.

Ну и такой момент, что я не уверен, исчезла ли опасность, грозящая Марии, со смертью Милославского. Он не единственный, кому не понравился взбрык императора, а как только мы окажемся в Диком поле, все недоброжелатели успокоятся и отвлекутся на другие вопросы, предоставив этой красавице возможность самой сгинуть на чужбине.