Фаворит

Глава 15

М-да. Ну что тут сказать, размах просто поражает. Если нам удастся сохранить всё это в тайне, я тогда себе памятник воздвигну нерукотворный. А Шешковского обвиню как минимум в профнепригодности. Как там говаривал Мюллер — что знают двое, знает и свинья? Тут не двое, а более двух сотен! Ч-чёрт бы меня побрал, что я творю!

Спокойно. Выдыхаем. Просто нужно быть готовым при первых признаках опасности свалить в туман. Но пока всё идёт просто замечательно. Кажется.

Я смотрел на то, как полсотни одарённых валяются в корчах на разложенных на полу тюфяках. Пришлось возвести довольно просторный охотничий домик, чтобы обеспечить хоть какой-то комфорт для принявших желчь. Как ни крути, а им страдать ровно сутки. Ну и такой момент, что после того, как придут в себя, их нужно ещё и накормить должным образом…

В первый день мы с Долгоруковой успели привести к присяге и пометить «Поводками» всех одарённых полка. Помимо этого я ещё и обследовал их на предмет амулетов. Ну, мало ли, вдруг у кого-нибудь обнаружится «Разговорник» для связи с Тайной канцелярией или реальным господином. Это несложно с помощью ослабленного «Поисковика». Хотя Марии, конечно, претило то, что вдобавок ко всему происходящему я ещё и обыскиваю дворян. Но я предложил ей отвернуться, резонно заметив, что этим непотребством занимается не она.

Затем пришлось прогуляться с первой партией волков до одного места Силы, где я обратил зверей. Затем до другого, куда уже отправил офицеров, где и «накормил» их желчью. Через сутки активация прокола кармана и наши одарённые получили возможность усиленной прокачки дара.

Прошло всё сумбурно и суматошно, с множеством непоняток и проблем в организационных вопросах. Словом, первый блин едва не вышел комом, но я кое-как управился. В последующие три раза удалось-таки наладить систему прокачки, хотя отдалённость карманов, конечно, напрягала и вызывала неудобства.

Я решил использовать два места Силы. Первое в овраге близ деревни бывшей моей любовницы Котовой, где я обращал волков. Второй в Тульском уезде, где пришлось выкупить землю для охоты, ну и заодно поставить охотничий домик. Далековато, но одно дело — навещать карман ночью с волками, и совсем другое, когда туда заваливается толпа дворян.

Я выделял неделю на то, чтобы дать карманам набрать достаточное количество Силы. Чего оказалось вполне достаточно как для обращения волков, так и для инициации прокачки дара. Это была уже пятая партия одарённых, и в этот раз всё прошло без сучка и задоринки.

Неудобно то, что эту процедуру придётся повторять раз за разом. По прошествии буста от желчи всё возвращалось на круги своя, дальнейшая прокачка дара становилась невозможной, и вновь требовался пинок животворящий. Впрочем, грех жаловаться, ведь прокачка одарённых шла ударными темпами.

В особенности эффект был заметен у унтеров, набранных из отставников измайловцев. Они ведь имели второй, максимум третий ранг и на начальном этапе промежутки между ними относительно незначительные. В этой связи некоторые из них уже успели перемахнуть на очередную ступень, а другие близки к этому, так что пора им принять узор «Верность». Тянуть с этим нежелательно, и через недельку мы ожидаем Марию Ивановну, чтобы она завершила ритуал вассальной клятвы.

Командование кадетского корпуса, конечно, упиралось, но ей всё же удалось выбить очередной краткосрочный отпуск. С высочайшего позволения. Вообще бред. Пусть она сама обозначила свои намерения, но его величество с радостью взвалил на неё этот воз. А теперь ей ещё приходится и бодаться с формализмом. И ведь козе понятно, что командование взводом её высочеству попросту не светит, а воинское звание ей нужно как зайцу стоп-сигнал.

Страдальцы начали затихать один за другим, вот и замечательно. Несколько минут и станут просыпаться. Я вышел на крыльцо и, потянувшись, вдохнул прохладный воздух. Осень в этом году выдалась тёплая, бабье лето затянулось, а ведь середина ноября. Того и гляди, зарядят дожди, и начнётся распутица. Только сдаётся мне, что в этом году она будет недолгой. Не успеет толком расквасить дороги, как выпадет снег, и ударят морозы.

— Гаврила, у тебя всё готово? — окликнул я работника восемнадцати лет от роду.

— Всё как есть готово, барин, не извольте сомневаться.

Я выкупил молодого парнишку без узоров вместе с девицей, с которой у него была любовь, обвенчал, пометил их «Повиновением». После чего поселил вот в этом домике, чтобы за хозяйством присматривали. Ну и одарённым после того, как отойдут, поесть надо, умыться и привести себя в порядок. К тому же мы все сюда приезжаем на лошадях, за которыми уход требуется. Без работника тут никак.

После сытного обеда я повёл всех к месту Силы. Уже привычно наложил новый конструкт пробоя, только теперь он практически полностью скрывался в земле. По сути, только и того, что очерчена граница круга, внутри которого нужно находиться кандидатам на инициацию. Мне не нужно, чтобы кто-то мог запомнить вязь используемых плетений. Так оно спокойней будет.

Убеждаясь, что все готовы, я обошёл карман вокруг и наконец активировал его. Мгновение и мужчины начали валиться, словно подрубленные. Правда, на этот раз беспамятство длилось недолго. Всего-то несколько секунд и кандидаты начали приходить в себя, тряся головами, будто при контузии.

— Господа, не разбредаемся, идём к охотничьему домику, там устраиваемся с удобством, кому где нравится или получится, уходим в изнанку и начинаем работать над вместилищем, — распорядился я.

Ну что сказать, инициацию они проходят впервые, а потому, как и их предшественники, поглядывают на меня с толикой недоверия. С одной стороны, вроде как волколаки, это ого-го какой аргумент. С другой, им с детства известно, и о том толкуют все учёные, пробить барьер узоров невозможно, что любой из них блокирует дальнейшее развитие дара наглухо.

Вернувшись к охотничьему домику, одарённые, в основном унтера, устраивались поудобнее и уходили в изнанку. И когда возвращались в реал, на их лицах не оставалось и следа от недоверия, только радость и вера в будущее. А в-вы как думали! Фирма веники не вяжет, фирма веники плетёт!

Так как с инициацией пока было покончено, я решил не возвращаться в полк. Сейчас просто незачем. А вот в Москву наведаться очень даже нужно. Поэтому приказал старшему команды отбыть отсюда в ночь, а сам с моими боевыми холопами направился в столицу.

Есть у меня кое-какие вопросы, которые как раз созрели и требовали решения. Заодно повстречаюсь с Долгоруковой. А вот сопровождать её в полк не буду. У неё для этого имеются компаньоны и охрана, предоставленные отцом. Её высочество не спешит выказывать батюшке недоверие. И правильно делает. Незачем плевать в колодец, из которого ещё испить придётся.

Опять же, у меня своих забот полон рот, и нам не по пути. Во всяком случае, смысла пока никакого, и ей придётся обойтись без посещения мест Силы. Тут у меня так же есть кое-какие планы, не терпящие отлагательства…

— Здравствуйте, Степан Иванович, — войдя в знакомый узкий и длинный кабинет, поздоровался я.

— Здравствуйте, Пётр Анисимович. С чем пожаловали? Неужели решили осчастливить нас новыми «Разговорниками», которые так взбудоражили всю столицу, что в лавке у Полякова не протолкнуться? — встретил меня Шешковский.

— Вот знал я, что вы непременно об этом заговорите, — пристроив на столе глухо брякнувшую торбу, произнёс я.

— Что это?

— Три десятка комплектов «Разговорников». Так сказать, в дар родной Тайной канцелярии. Но если нужно больше, тогда уж к Полякову.

— Амулеты это дело хорошее. Но вы ведь не даром их отдаёте. И что же желаете получить взамен? Говорите, Пётр Анисимович, глядишь, не откажу.

— Просьба у меня к вам, Степан Иванович. Не могли бы вы командировать в Дикопольский полк опытного экспедитора.

— Так у нас там вы имеетесь, сударь.

— Очень смешно. Я, конечно, могу разбирать следы, сыскать кого или раскрыть преступление, но в тайной работе ничегошеньки не смыслю. А тут ведь надо подсылов выявлять, осведомителями обзаводиться, да много чего. И не каждому оно даётся. Вот мне такое точно не по плечу. Да и времени нет, вон всё больше по личным поручениям великой княгини ношусь, холка в мыле.

Нет, я не дурак. И да, я понимаю, что в полку наверняка уже имеется соглядатай. Причём вполне возможно, и из прошедших инициацию. Ведь могли же его убедить в том, что доносить он станет только на благо Долгоруковой, потому как она молода и неопытна, а царь-батюшка позаботится о ней да оградит от ошибок, которые она может сотворить по младости лет.

Говорить кому бы то ни было, даже друг другу, о развитии дара и волколаках она строжайше запретила прямым приказом, и любого, кто о подобном заговорит, велела рассматривать как предателя. Если же это кто-то со стороны, то он непременно подсыл, которого следует либо скрутить, либо, если не получается, убить. Только потому тайна пока и держится. Будь иначе, и нас уже взяли бы в оборот. Это ведь не парочку волколаков в месяц обращать, а целый конвейер по прокачке дара.

Так вот, подсыл однозначно есть. Но мне нужен тот, кто имеет опыт оперативной работы, чтобы не мне этим заниматься, откровенному дилетанту, а человеку компетентному в этих вопросах. И потом, всегда ведь лучше знать, кто именно твой противник, а не теряться в догадках. Понятно, что он будет работать в первую очередь на Тайную канцелярии и только потом на великую княгиню Долгорукову. Но тут всё дело в мотивации. Двойной агент звучит как-то приятнее.

— Получается, что вы мне взятку предлагаете, — осуждающе покачал головой Шешковский.

— Да какая взятка, милостивый государь, вот что вы такое говорите, — подскочил я, весьма натурально изображая крайнюю возбуждённость. — Я же не о личной выгоде пекусь, а об общем деле. Или государю не нужен захват Азова и выход к морю? Желающих же помешать предостаточно. Да хоть те же князья. А ну как у Марии Ивановны получится. Ведь казаки разок уж сподобились, глядишь, опять пособят, и тогда их светлостям только локти кусать. А так и сам не гам, и другим не дам.

— Вы чего так всполошились, Пётр Анисимович? — откинувшись на спинку стула, улыбнулся Шешковкий.

— А чего вы меня в непотребстве обвиняете?

— Вот ничуть не сомневаюсь, что случись нужда, и вы не остановились бы перед взяткой.

— Не остановился бы. Но сейчас не тот случай, — разглаживая перед собой несуществующую скатерть, и не подумал отпираться я.

— Будет вам экспедитор. Одного из лучших командирую.

— Вот за это спасибо.

— Завтра навестит вас дома.

— Вот. — Я выложил перед Степаном Ивановичем «Разговорник». — Так нам найти друг друга проще будет.

— Вы куда-то собрались?

— Говорю же, я за личного порученца у Марии Ивановны, и пока она в стенах корпуса грызёт гранит науки, мне оказана честь носиться по белу свету с разными поручениями.

— Хорошо, он свяжется с вами, — забирая амулет, заверил Шешковский.

Выйдя на парадное крыльцо, я зябко повёл плечами. Всего-то три дня, а погода резко изменилась. Уже второй день мелкая пронизывающая морось сменяется обильными дождями. Две ночи кряду подмораживало, на стенах, заборах и деревьях наледь, которая днём не спешит осыпаться, хотя морозы и отступают. На мостовой гололёд такой, что у подкованных лошадей ноги разъезжаются. Не сегодня-завтра выпадет снег.

Стоило мне выйти из дверей, как от обочины чуть ниже по улице отъехала бричка с поднятым кожаным верхом и подкатила ко мне. Ну вот удобней мне в ней, чем в подаренной карете даже в такую непогоду. Крытый же экипаж всё больше простаивает на каретном дворе. Хотел было подарить родителям, но они отказались. Зато заказали такую же бричку, как у меня. Говорю же, она куда практичней, хотя и не такая представительная, и задувает в неё.

— Куда? — поинтересовался Хруст, сидевший на козлах с вожжами в руках.

— На съёмную квартиру.

— Слушаюсь, — коротко кивнул он.

До места добрались быстро и без проблем. Я по обыкновению прошёл через чёрный ход в сопровождении Зимы и, поднявшись на этаж, отпёр дверь своим ключом. Хотя и в этот раз квартира встретила меня характерными запахами необжитого помещения, тем не менее в ней находились гости.

Трое господ возрастом за пятьдесят, одетых как дворяне, но имеющие весьма потасканный, и я бы сказал, бомжеватый вид. Спившиеся и опустившиеся представители благородного сословия. М-да. Глядя на них, это звучало сущей издёвкой над дворянством. Ну да ничего, я из них ещё сделаю людей. Против их воли, но тут уж ничего не попишешь.

Верить слову спившегося, хоть трижды дворянина, это себя не уважать. Он ведь и сам убеждён в том, что ни разу не алкоголик, вот прямо сейчас завязывает и больше ни грамма в рот. Но стоит понюхать пробку и уже себя не контролирует. А ещё алкоголь никого не щадит, превращая сильного и смелого человека в трясущуюся и трусливую развалину.

Но вот этой троице, наплевав на их желания и не спросив согласия, я уготовил иную судьбу. Вернее, формально они его дали. Так как я попросил Суханова привести ещё двух товарищей, потому что великая княгиня нуждается в совете и помощи столь славных, многоопытных и мудрых мужей. Ещё одна слабость пьянчужек, они, как дети, верят во всё и в свою исключительность в том числе.

Я поздоровался с ними, после чего без лишних разговоров врезал по ним слабеньким «Шквалом», и пока они приходили в себя, обошёл, отправляя в нирвану. Вот не о чем мне с ними сейчас разговаривать.

Пока Зима снимал с них потасканные кафтаны и рубахи, я приготовил большую чернильницу и расчистил стол, куда мы и положили первого из бедолаг, коим оказался невысокий крепыш Суханов. И как только этот пропойца умудрился сохранить такое телосложение, ведь он практически ничего не ест.

Как и ожидал, никто из них не носил узоров. Тут ведь какое дело. Пока надеешься на лучшее, не лишаешь себя надежды на рост дара, даже если являешься бесталанным, каковыми были все они. Когда приходит осознание, что жизнь прожита и особых успехов ты не достиг, то хочется, чтобы узоры были от сильного одарённого, но это дорого, и пока ты думаешь, стоит ли оно того, проходит ещё немного времени, а там наступает и осознание, что тебе уже ничего не нужно.

Первым делом я наложил на Суханова узор «Повиновения». Совершенно противозаконно. Причём во всем цивилизованном мире, который посредством колоний распростёр свои руки над всей Землёй. Каждый благородный будет считать своим долгом раздавить того, кто осмелился взнуздать дворянина. Разумеется, при условии, что злодея поймают.

И как-то плевать, что эти опустившиеся индивиды с большой натяжкой могут называться людьми. Многие считают их больными, но только не я. Пьянство и наркота это добровольное помешательство, а потому ни капли жалости к таким личностям я не испытываю. Все знают, к чему это приводит, и тем не менее сами тянутся к этому дерьму.

Говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекайся, и я с этим согласен. В жизни может случиться всё, что угодно, но одно я знаю совершенно точно — я не сопьюсь и не стану наркоманом. Никогда. И мне наплевать, что обо мне подумают другие.

Так вот. Я в полной мере сознавал опасность, но понимал так же и то, что мне нужны сильные одарённые, которым я мог бы полностью доверять без оглядки и сомнений. Если останутся в живых, то по прошествии времени я их отпущу, сделав соответствующие напутствия и отправив куда-нибудь подальше от себя. Пусть живут сами по себе и своим умом. Но сначала им придётся послужить.

М-да. А ещё раньше вспомнить, что они когда-то были мужчинами, вытравить из себя неуверенность и страх, возродившись аки птица феникс. Тяжко придётся с ними, не без того, но ничего невозможного в этом нет.

За «Повиновением» последовали «Сила», «Ловкость», «Выносливость», «Скороход» и «Быстрота». С ростом рангов буду добавлять по одному узору из повышающих боевые возможности. Я ведь собираюсь сделать из них умелых и сильных высокоранговых воинов, которые будут сражаться вместе со мной плечом к плечу. В завершение на всякий случай подсадил «Поводок».

После крепыша Суханова Александра Фёдоровича настал черед сухощавого и невзрачного Рудакова Михаила Дмитриевича. А затем и Шевцова Адама Матвеевича, имеющего вполне себе среднее сложение и вместе с тем болезненный вид.

— Господа, с этого момента вы не пьёте ни вино, ни пиво, и вообще ничего из хмельного, — приведя их в чувство, сразу обозначил я. — Со всеми без исключений азартными играми покончено. Нательные рубахи снимаете только в одиночестве или присутствии кого-то из вас троих и меня. Никто не должен видеть или знать о том, какие именно узоры вы носите.

Я извлёк из кармана кошель и выставил на столе три стопки по десять империалов.

— Здесь по сто рублей на каждого из вас. Сейчас же съезжаете со своих квартир и переезжаете сюда. Полностью смените свой гардероб, сходите в баню и к цирюльнику. Словом, приведите себя в порядок. Как только обретёте надлежащий вид, посетите целителя на Пречистенке, я уговорился, и вас примут.

Девятый ранг и моя универсальность не могут сделать из меня по-настоящему хорошего целителя. Как всегда, всё упирается в «знать и уметь». Мало запомнить плетения, нужно ещё и грамотно их применять, изучить анатомию и много чего ещё, а после и наработать изрядную практику в лечении различных болячек. И, конечно же, обзавестись своими секретами, которыми мастера не стремятся делиться с остальными.

А у этих господ со здоровьем проблем выше крыши. Подозреваю, что с какими-то из них лекарь попросту не справится из-за перехода в хроническую форму. Но уж хоть как-то подправить их организмы ему вполне по силам. Потому как по прибытии в полк им придётся серьёзно так поднапрячься, постигая воинскую науку. Кое-что вспомнить из прошлого, так как имеют за плечами кадетские корпуса, а чему-то и научиться.