"Фантастика 2025-198". Компиляция. Книги1-29

Глава 1

Часть XIX . Битва богов.

Глава 1

Горизонт загорелся алой зарёй, почти такой же алой, как туманная дымка, висящая над Пустошью. Даже песок будто бы приобрёл красный оттенок, как и скалы, носящие название Пальцы великанов.

Возле скал широким полумесяцем выстроилось войско людей. Лёгкий ветерок трепал знамёна с имперским двуглавым орлом, штандарты особо знатных древних родов и полотнища с гербами полков. Всхрапывали кони, раздавались последние команды, бряцало оружие и звенели доспехи.

А на противоположной от имперцев части выжженного солнцем открытого пространства медленно двигалась бесчисленная орда: звероватого вида смуглокожие люди с вывернутыми ноздрями и тяжёлыми топорами; блестящие чешуёй прямоходящие ящеры с пиками; двухметровые кошки, крадущиеся по песку; закованные в латы одноглазые гиганты с шипастыми булавами, покрытыми кровью и кусками гниющей плоти.

В небе же парили крылатые огнедышащие создания, похожие на птеродактилей. Их пронзительные, царапающие душу вопли перекрывали многоголосый рёв и громкий топот, с которым в клубах пыли двигалась орда, распространяющая смрад немытых тел и вонь грязной свалявшейся шерсти.

Над зверолюдами реяли чёрные стяги Сварга, одного из богов Хаоса. И за каждым хаоситом будто бы стояла его тлетворная тень, пышущая тёмной мощью. Он здесь, он всё видит, он наблюдает…

— Вот примерно в такое количество я и оцениваю всех своих поклонников, — вымученно сострила графиня Белова, наблюдая с небольшой песчаной возвышенности через подзорную трубу за приближающимися хаоситам.

— Что-то ты кривишь душой, — скептически проронила баронесса Огнева, стоя рядом с блондинкой. — Думаю, твоих ухажёров по меньшей мере вдвое больше.

— А то и втрое, — подал голос юноша, который так же, как и девицы, оказался среди магов, оставленных в резерве.

Их довольно многочисленный отряд стоял позади основной массы войск, и если бы не возвышенность, то они бы только слышали хаоситов, но не видели.

— Бой будет жарким, — разлепил сухие губы лысеющий маг, чьи лучшие годы и битвы уже остались позади.

— Угу, — мрачно проронила Белова, передав подзорную трубу Огневой. — А мы тут прохлаждаемся. И я даже знаю, кому стоит сказать за это спасибо.

— Он хотел как лучше, — в защиту Громова возразила баронесса и посмотрела на орду. — Уверена, что и на нашу долю перепадёт десяток-другой хаоситов.

— Главное, чтобы нам не пришлось прикрывать отступление, — хмуро изрёк лысеющий маг, поправив кожаные доспехи с пятью камнями-артефактами, горящими как разноцветные лампочки. — Уж лучше броситься добивать удирающего врага.

— Мы одолеем Хаос! — взволнованно выдохнул юноша, бледный как мел.

Он боялся, но старался не показывать этого. И где-то внутри него жило потаённое желание, чтобы бой уже поскорее начался, а то ожидание выматывало его, тянуло жилы и заставляло колени дрожать.

Юноша переживал, что к моменту начала битвы его так изгрызёт страх, что он уже не сумеет сделать ни шагу.

Однако иногда людские желания исполняются…

Не прошло и пары минут, как орда с ходу в серой предрассветной хмари перешла с шага на бег и всей массой ринулась на имперцев, потрясая оружием и дико завывая, пытаясь напугать людей.

Казалось, что задрожала сама земля, а Пальцы великанов заходили ходуном.

Небо же разорвалось сотнями летающих тварей, большая часть которых скрывалась в туманной дымке.

На имперцев с небес обрушилось пламя, но крылатых монстров встретили людская магия и огонь пневматических винтовок. Пролилась первая кровь, и на песок упали первые трупы.

Но это ещё было далеко не всё…

Имперская кавалерия с громким боевым кличем «ура» широким потоком ринулась навстречу волне зверолюдов. Копыта лошадей вздымали в воздух облачка пыли и песка. Люди яростно вопили, сверкая глазами, а хаоситы гневно ревели, скаля слюнявые пасти.

И когда две стороны столкнулись, казалось, что разверзлись врата Ада, распахнул пасть Тартар, взметнула пламя Геенна.

Кровь обильно хлынула на жадный песок. Крики боли и свирепый звон оружия перекрывали бешеный шелест магии и частые щелчки пневматических винтовок. Предсмертное ржание лошадей и кровожадное шипение монстров далеко разносились по округе. А сама битва вбирала в себя всё больше имперцев и хаоситов, каждую минуту перемалывая их сотнями.

— Я никогда этого не забуду, — шумно сглотнула взволнованная Белова, наблюдая за колоссальным сражением через подзорную трубу.

На миг ей показалось, что среди чудовищной мешанины тел мелькнул Рафаэль Игоревич. Покрытый кровью, с тонкой улыбкой, похожей на алую ножевую рану, он обрушил свою магию на зверолюда. А тот был добела раскалён яростью, аж грыз зубами щит. Щепки летели во все стороны. Но его башка лопнула кровавыми ошмётками, стоило в неё попасть магическому атрибуту Шилова.

Кровь заляпала другого зверолюда, только что лихим ударом топора подрубившего передние ноги лошади. Всадник с воплем упал под лапы трёхметровому циклопу. А тот с диким, трубным рёвом с силой наступил на него, смяв человеческую голову вместе с металлическим шлемом.

Миг спустя в единственный глаз циклопа угодил свинцовый шарик, вылетевший из пневматической винтовки. Монстр заревел от боли, закрывая широкими лапами морду, обагрившуюся кровью.

А стрелок уже нашёл новую жертву, громко и фанатично чеканя посреди хаоса битвы:

— Перун — щит мой! Он — огонь, дарующий мне силу! Он — камень, укрепляющий мою руку! Он — молнии, что вознесут меня на небеса!

— За Империю! За истинных богов! — заорал пронёсшийся мимо стрелка капитан-пехотинец, увлекая за собой солдат.

Они напали на громадного бородавчатого жабоподобного высокоуровневого монстра. Его перекошенную морду с гноящимися глазами распорол оскал, острый как бритва, и между зубами-иголками хлынула зелёная булькающая жижа. Она сжигала солдат словно серная кислота, добавляя свои штрихи в картину безумного кровавого водоворота, в котором кружились хаоситы и люди. Орда и империя.

За зверолюдами была дикая, могучая магия, звериная ярость, физическая мощь, кровожадность и бесстрашие. А имперцы полагались на выучку, дисциплину, современное оружие, тактику и стратегию.

И пока не ясно было, кто берёт верх, потому все божественные существа, наблюдавшие за эпичным сражением, ждали. Они ждали, куда качнётся чаша весов. И тот, чьи смертные воины начнут проигрывать, должен будет возникнуть на поле боя, дабы вдохновить своих почитателей и явить божественную мощь. Ему придётся потратить часть своей силы, истощить магические запасы. Противоборствующая божественная сторона только этого и ждала. Ей нужно было вымотать противника, чтобы тот не оказал сильного сопротивления.

Что хаоситы, что имперцы — это был всего лишь живой инструмент, чья задача отвлечь на себя часть божественной мощи. Но пока боги не появлялись, а сражались лишь смертные, да и то не все.

— Разорви Перун этого Громова! — в сердцах прорычала Белова, когда её с Огневой снова оставили в резерве, хотя большая часть их отряда уже вступила в битву на разных её участках.

На песчаном холме осталось лишь пять человек: бледных, мрачных и напряжённо наблюдающих за сражением.

Давешний юнец едва не падал в обморок, с ужасом ожидая приказа ворваться в битву. Он был уверен, что это смертный приговор. Из такой мясорубки не выйти живым.

— А это ещё что такое⁈ — ахнула баронесса Огнева, выгнув брови.

Её взгляд был устремлён на разошедшуюся красную туманную дымку, перманентно скрывающую небеса над Пустошью. Однако сейчас в ней появилась дыра, сквозь которую на землю упал яркий белый луч света, разрезавший раннее утро.

Кажется, ахнули все, когда луч пропал, а в том месте, где он соприкоснулся с песком, прямо посередине битвы, возник бородатый человек с мечом и в горящих золотом доспехах.

— Боги! — изумлённо выдохнул лысоватый маг, едва не выронив подзорную трубу. Он миг назад взял её из рук Беловой.

— Скорее просто бог, — поражённо прошептала баронесса Огнева, округлив глаза.

— Бог? — облизал губы юнец, вспыхнувший страстной надеждой. — Настоящий бог явился на поле боя?

— Похоже на то, — с благоговением проговорила баронесса и покосилась на графиню.

Та буквально вырвала подзорную трубу из мелко трясущихся рук лысоватого мага и торопливо посмотрела через неё на бородача. А тот уже шинковал хаоситов с ловкостью бывалого шеф-повара, заявившегося на кухню к дилетантам.

— Кажется, я где-то видела его, — удивлённо произнесла блондинка, прежде чем бородача скрыла зашевелившаяся масса сражающихся.

— Ещё бы, — проговорил лысоватый аристократ, задумчиво морща лоб. — По-моему, в храмах иногда так изображают Семаргла. Вот там-то вы его, сударыня, и видели.

— Нет, не в храме я его видела, — пробормотала мулатка, чьи зрачки расширились от шока. Она подалась к Беловой и жарко выдохнула ей в ухо: — Он приходил к Громову.

— Уверена? — сглотнула графиня, часто-часто хлопая длинными ресницами, украшенными пылинками.

— Да, — уверенно кивнула девушка и затараторила, захлёбываясь воздухом: — Громов всё знал. Всё знал!

— Что он знал? — услышал её слова юноша, воспрявший духом после появления бога.

— Громов сказал, чтобы мы держались подальше от эпицентра битвы, поскольку исход сражения решат не люди и не зверолюды, а боги! — на одном дыхании выдала блондинка, мелко дрожа от переполняющих её эмоций.

— Как-то мне не верится, что человек, пусть даже сильный маг и Рука императора, может знать о таких вещах. Где смертные, а где боги? — нахмурился лысеющий маг.

Белова и Огнева взволнованно переглянулись. И у обеих в глазах ярко полыхал один и тот же вопрос — а если Громов не человек?

— Опять! — благоговейно выдохнул юноша, указав рукой на новый луч света, пронзивший туманную дымку.

Теперь он оставил среди жаркой битвы женщину. Она казалась здесь лишней, как баян на похоронах. Высокая, ладная, с белоснежной гривой волос, облачённая в длинное платье, словно сотканное из звёздного света. Оно скрывало её мертвенно-бледные руки по самые запястья, а в районе груди вздымалось двумя холмиками.

Лицо женщины делилось на две части: живую и мёртвую. Левая сторона — ввалившаяся щека, натянутая на скуле кожа, запавший в череп глаз со светло-голубой плёнкой. Зато правая могла бы принадлежать высокородной дворянке несравненной красоты. Вот только в её правом глазу будто клубилась эссенция тьмы.

— Марена, — выдал полузадушенный писк юнец и покачнулся.

Он бы точно упал, если б не схватился за плечо своего более старшего коллеги, чьи редкие выпадающие волосы шевелил горячий ветерок. Тот буквально примёрз ногами к песку, а его руки, держащие подзорную трубу, одеревенели от всепоглощающего трепета.

— Бежать, бежать нам надо, — внезапно даже для самого себя проговорил трясущимися губами лысоватый маг. — Представляете, во что превратится сражение, если в него вступают сами боги, появляющиеся перед смертными хорошо если раз в столетие? Битва и так напоминает кровавое месиво, а что будет дальше?

Все посмотрели на него с разными эмоциями, но ответить не успели. Прибежал запыхавшийся адъютант и сообщил, что все они отправляются на правый фланг, где минотавры и тёмные жрецы-оборотни прорвали оборону.

Маги переглянулись, и все вместе двинулись на подмогу своим сотоварищам, порой со священным ужасом косясь на эпицентр сражения, где резвились боги, чьё появление вдохнуло новые силы в имперцев.

Тут и там сотни глоток принялись выкрикивать имена явившихся богов. Люди бросались в отчаянные атаки, крича «Семаргл» или «Марена»!

Ход битвы начал склоняться в пользу имперцев. Однако у орды ещё были припасены сюрпризы.

— Пора! — грубо проревел согнутый годами зеленокожий клыкастый жрец в одеянии из перьев.

Его скрюченный палец с жёлтым когтем указал на связанных грязных рабов, вповалку лежащих в окружении сражающихся хаоситов.

— Да пребудет с нами Сварг! — неистово выдохнул из зубастой пасти полуголый юный хаосит, блестящий чёрной чешуёй.

Он ловко метнулся к замычавшим в ужасе рабам, пытающимся вытолкнуть изо рта кляп. И было отчего мычать…

Серпоподобный кинжал юного хаосита сверкнул в лучах утреннего солнца и начал вскрывать глотки рабам. Кровь щедро брызнула на песок. А старый жрец начал создавать из неё портал.

Вскоре тот кроваво-красным оком возник над ещё дёргающимися в предсмертных конвульсиях рабами и принялся изрыгать из себя пятиметровых великанов. Они походили на студенистые горы плоти, покрытые струпьями и отвратительными корками из гноя и сукровицы. Их глаза кровожадно сверкали под грязными нечёсаными космами, а дубины в руках своими размерами превышали человеческий рост.

— Убейте их! — прокричал жрец, указав рукой в сторону прорвавшихся имперцев.

Великаны с громоподобным рёвом ринулись на них, тяжеловесно ступая по земле. Аж мелкие камешки испуганно подпрыгивали.

Люди с перекорёженными ужасом лицами отшатнулись, но тут же из их рядов величавой походкой вышли Семаргл и Марена.

Они молча бросились на великанов, а люди с воплями устремились за ними, хотя и понимали, что из них мало кто выживет. Но одно лишь присутствие богов вдохновляло людей на подвиги. Имперцы словно вдруг забыли, что они смертны, и сражались так, будто имели за спиной ещё две-три жизни.

— Марена, зови Чернобога и Сварога. Вдвоём нам не справиться. Порталы хаоситов открываются по всему полю боя! — прохрипел Семаргл, одним ударом отрубив колонноподобную ногу великану.

Тот с грохотом и рёвом рухнул на спину, где был добит «клинком льда», вылетевшим из руки Марены.

Богиня сразу же вызвала десяток призраков, похожих на туманные человеческие фигуры, воющие так, что у смертных аж зубы заболели. А потом она нехотя бросила, продолжая хранить полное спокойствие, подобно мраморной кладбищенской статуе:

— Ты прав. Вдвоём мы не справимся. Хаос здесь слишком силён. Я практически отрезана от своей силы. Впервые в жизни я себя чувствую как смертная магиня.

— Ага, даже в битве с Маммоной было веселее, — криво усмехнулся Семаргл и снова бросился в бой.

— А где Локки? Когда он появится? — услышал бог голос Марены.

— У него своя роль! — крикнул тот, ударом меча развалив пополам зверолюда, напоминающего козла.

Богиня на миг закрыла глаза, а когда раскрыла их, то устремила взор в небо.

Туманная дымка снова разошлась, пропустив сразу два луча света. И те на сей раз оставили среди битвы сразу пару богов. Рыжего Сварога в образе тщедушного паренька с медового цвета глазами и в серебряной броне, с луком и колчаном с бесконечным запасом стрел, а также мускулистого Чернобога с орлиными глазами, загнутым крючком носом и узким морщинистым лицом с бледными губами. Его чёрная кучерявая борода и длинные волосы падали на клубящийся мраком доспех, а в руках поблёскивала обоюдоострая секира.

Их появление окончательно переломило ход битвы. Тут и там хаоситы начали в беспорядке отступать, топча своих же раненых. А на правом фланге зверолюдов началась паника. Перепуганные монстры, обладающие лишь зачатками разума, бросились удирать, втаптывая в песок всех, кто стоял на их пути.

И в этот сладкий миг, когда имперцы уже готовились разразиться ликующими воплями, на правом фланге открылся чёрный как сама тьма портал, прошиваемый красными молниями. Они заставили встать дыбом шерсть и волосы смертных, оказавшихся возле него.

А следом из портала вышел сам Сварг. Взглянуть на него — значит ощутить укус безумия. Он не просто пугал, а вонзал страх прямо в сердце, как ржавое копьё в позвоночник. Его покрытое чёрными костяными наростами четырёхметровое тело было будто собрано из фрагментов разных зверей, сшито когтями по живому. За спиной красовались кожистые крылья, ноги украшали раздвоенные копыта, а скорпионий хвост венчало жало, роняющее яд. Песок аж закипал от каждой капли.

На голове Сварга росла корона из рогов, а вместо одного лица полыхали зенками аж четыре зверские морды, смотрящие в каждую сторону света.

Рук же у него было ещё больше. Аж шесть! И каждая со своим оружием.

Сварг сделал первый шаг, и трупы вокруг него начали гнить. Воздух пропитался зловонием, а из четырёх пастей бога раздался рёв, подобный бою тысячи барабанов. Он ворвался в души всех, кто был на поле брани.

Семаргл тоже услышал его и прошептал:

— Вот сейчас и появится Локки.

Однако секунда тянулась за секундой, а потомок бога из Асгарда, так и не появлялся.

Глава 2

Появление Сварга остановило панику в рядах хаоситов. Они воспряли духом и с новыми силами бросились на имперцев. А по рядам последних побежал ветерок ужаса.

Один только взгляд на чудовищного бога Хаоса вселял трепет в сердца людей. А его магическая мощь… О-о-о! Он «плетью Хаоса» сражал сразу десяток-другой смертных, превращая их тела в студенистую, булькающую кроваво-красную массу.

Сварг неустанно орудовал магией, без труда проходя через армию имперцев. Он щедро сеял смерть и ужас. Казалось, что его мощь запредельна. Ещё бы! Он же был на своей территории, пропитанной эманациями первозданного Хаоса. Он напитывал бога дополнительной мощью, делая его в несколько раз сильнее.

— Марена, надо звать остальных, — облизал губы Семаргл, глядя на Сварга.

Тот с наслаждением уничтожал людей, как крестьянин с косой выкашивает поле сочной травы.

— Да, надо, — сухо подтвердила богиня, оценив мощь Сварга. Она волнами расходилась от него, холодной гадкой змеёй вползая в души.

Марена снова закатила глаза, а затем уставилась на небо, где сквозь туманную дымку ударили сразу пять лучей. Последние славянские боги прибыли на поле боя с Перуном во главе. Тот явился в образе крепкого, мускулистого блондина с удивительно синими глазами на изрезанном морщинами суровом лице.

— За мной, братья и сестры! — взревел Перун.

Девять богом напали на Сварга, и разразилась умопомрачительная битва, где не было места смертным.

Имперцы и хаоситы сражались друг с другом на почтительном расстоянии от схватки божественных существ. А там, где бились боги, закипал сам воздух, сверкали молнии, плавился песок и вспыхивали чудовищные языки пламени. Мелькали призраки, летал магический лёд и пронзала пространство чёрная шевелящаяся магия Сварга.

Бог Хаоса сражался с первозданной яростью, пуская в ход и атрибуты, и клинки. Все его шесть рук участвовали в сражении. Три сражались клинками с Семарглом, Перуном и Чернобогом, а остальные — швыряли магию в Марену, Живу, Сварога, Мокошь, Велеса и Дажьбога. Последние предпочитали действовать на расстоянии, осыпая Сварга сотнями атрибутов. А тот отражал их «куполом Хаоса».

Но постепенно, удар за ударом, бой клонился в сторону славянских богов. Сколь бы ни был силен Сварг, он сражался в одиночку против девяти искусных противников.

— Семаргл, и где твой Локки⁈ — проревел Перун, отразив топором двухметровый чёрный клинок Сварга.

Оружие зазвенело и высекло злые красные искры, упавшие на гниль, ковром покрывавшую песок. Гниль — это всё, что осталось от тел смертных, поражённых силой Сварга.

— Не знаю, — хмуро выдал Посланец богов, пропустив над головой серпоподобный клинок бога Хаоса, покрытого сотнями мелких ран. Из них вытекала чёрная, густая как смола, дымящаяся и шипящая кровь.

— Он струсил! — презрительно процедил Перун и тут же захохотал. — Но нам же лучше! Не придётся делиться с ним добычей! Ещё чуть-чуть — и Сварг отправится обратно в Хаос!

Боги усилили свой напор. И вот уже зелёный магический всполох Живы пробил «купол Хаоса». Тут же в эту дыру устремилось «копьё Тьмы» Чернобога, а за ним в грудь Сварга угодило будто бы маленькое солнце Сварога. Вспышка выжгла глаза на одной из морд бога Хаоса. Он заревел и застонал, попутно получив топором Перуна по колену. Сталь легко проходила через «купол Хаоса», поскольку тот защищал лишь от магии.

Сварг упал на одно колено, чем воспользовался Семаргл. Он тигром прыгнул на него и вонзил клинок в щель между костяными пластинами на груди бога Хаоса. Тот зарычал и ударом кулака отшвырнул Семаргла, не выпустившего свой клинок из рук. Он вместе с ним упал к ногам Чернобога.

А тот довольно оскалился и прокричал, сверкая глазами:

— Мы почти победили, братья и сестры!

Сварг, стоя на колене и зажимая рану на груди, обвёл всех тяжёлым взглядом одной из уцелевших морд и вдруг гулко захохотал.

— Глупцы! Какие же вы глупцы! — выхаркнул он сквозь смех, напоминающий раскаты грома.

Боги переглянулись, а затем одновременно охнули, когда увидели сотни вспыхнувших над песком порталов. Из них повалили хаоситы со стягами Тира Ткача реальности. Они с ходу сцепились с остатками имперцев.

А из самого крупного портала вышел невысокий согбенный старик в балахоне, словно сотканном из тёмно-синего куска неба. В его руке покоился поблескивающий алмазом посох, а под высохшей старческой кожей расползалась паутина чёрных вен. Даже его худощавое лицо с ввалившимися тёмными, как космос, глазами покрывали эти вены. Они пронзали его впалые щёки, выпуклый лоб и острые, словно у эльфа, уши.

Длинные седые волосы Тира украшала тиара из серебра, а вокруг пояса висели черепа, скалящие зубы в злобной усмешке.

— Не может быть! — ахнула Мокошь, сменившая перед боем сарафан и кокошник на доспехи. Её упитанное лицо с неизменной доброй улыбкой сейчас перекорёжила гримаса страха и удивления. — Боги Хаоса не приходят друг другу на помощь! Они не сотрудничают! Они ненавидят друг друга больше всех во Вселенной!

— Вселенная вечна, и в ней когда-нибудь произойдёт всё, что может произойти! — проревел Сварг, поднялся на ноги и снова ринулся в бой, собрав все силы.

Лысоватый маг с трудом стоял на ногах. Его лицо покрывала маска запёкшейся крови, доспехи были жестоко посечены, артефакты разрядились, а ноги по щиколотку скрывала красная лужа.

Вокруг громоздились тела минотавров, жрецов Хаоса и имперцев. Последние на этом участке сражения полегли практически все. В живых остались только трое: почти облысевший маг, графиня Белова и баронесса Огнева.

Девушки выглядели не лучше, чем маг. Они казались сёстрами Смерти, танцевавшими на костях, завывая, хохоча и обмазываясь тёплой кровью.

— Надо было бежать… — апатично прохрипел маг, глядя пустым взором на сотню зверолюдов.

Они с кровожадными воплями мчались на них, потрясая знамёнами Тира Ткача Реальности. Их ноги разбрызгивали лужи крови, давили мертвецов и втаптывали в красный рыхлый песок вывалившиеся из трупов внутренности.

— Я как-то так и хотела умереть, — вымученно произнесла Огнева, едва удерживая слабыми пальцами эфес сабли. — Ну, когда отец оставлял меня без сладкого.

— Хорошая смерть, — с кривой усмешкой кивнула Белова и подобрала с земли щит с торчащими из него стрелами.

Она сломала древки и решила, что он ей подойдёт. Всё равно ничего лучше рядом не было. Прочие щиты оказались разбиты или пропороты, а некоторые, стальные, после когтей монстров напоминали бумагу, иссечённую лезвием ножа.

— И компания хорошая, — поддакнула баронесса, с мрачным огнём в глазах посмотрев на людей.

— Встретимся в царстве Марены, — вяло пробормотал маг и с отсутствием каких-либо эмоций на лице покосился на богиню Смерти.

Та в обществе славянских богов сражалась со Сваргом и Тиром. Там царила такая свистопляска, что смертный даже не смог бы подойти к ней. Он бы ещё в десятке метров от неё взорвался от переизбытка магической энергии, разрывающей воздух на месте схватки божественных сущностей.

— До встречи, — печально улыбнулась Огнева графине. — Прости, если я чем-то обидела тебя. Между нами столько всего было: вражда, соперничество… дружба.

— И ты меня прости, — шмыгнула носом Белова и крепко обняла подругу.

Та снова улыбнулась ей, а затем воинственно закричала и бросилась в самоубийственную атаку на хаоситов.

Белова и маг побежали за ней, напрягая все оставшиеся силы. Из глаз блондинки потекли слёзы отчаянной ярости, а губы разошлись в злом оскале, демонстрируя зубы.

Мужчина же словно смотрел сквозь время — куда-то вдаль, то ли в прошлое, то ли в будущее. Глаза его были тусклыми, почти прозрачными. Он не был здесь, ушёл внутрь себя — вглубь, в воспоминания, в несбывшееся.

Пальцы мага бессознательно сжимали рукоять меча, чей клинок был наполовину сломан, хотя в ножнах смертного покоилась отличная сабля. Просто он уже не видел смысла доставать её. Так доведённые до отчаяния люди с лопатой бросаются на танк.

Внезапно позади мчащейся троицы что-то негромко хлопнуло, привлекая их внимание.

— В круг! — истошно выкрикнула баронесса, увидев кроваво-красный портал, возникший за их спинами.

Люди прижались друг к другу, готовясь сражаться с новыми врагами. А те уже вот-вот должны были хлынуть из портала.

Первым из него выбрался трёхметровый гигант в толстых стальных доспехах. Его башку скрывал шлем, отражающий полуденный солнечный свет, а руки в латных рукавицах сжимали гигантский молот.

Великан бешено взревел, но тут же замолчал, стоило ему услышать недовольный голос человека, выскочившего из портала:

— Да какого хрена, Крушитель⁈ Я должен был первым здесь появиться! Так было бы эпичнее! Твою мать, всё мне испортил! Если выживешь, то я тебе придумаю страшное наказание!

— Прости, сын Сварга, — прогудел воин.

Лысоватый маг, конечно, ничего не понял из речей появившихся, поскольку они велись на языке Хаоса, однако человек показался ему знакомым. И это настолько удивило мага, что он даже сбросил свою апатию и пробормотал:

— Я где-то видел прежде этого юнца, заставившего великана виновато склонить голову.

— Это Громов! — в один миг ликующе закричали баронесса и графиня, почувствовав громадный прилив надежды.

Я посмотрел на девушек и бросил:

— Вы чего кричите? Берегите силы. Для вас война окончена.

— Как окончена? — тупо повторила Белова, ткнув рукой в сторону бегущих в нашу сторону хаоситов.

— Так, — усмехнулся я и кивнул на выскакивающих из портала зверолюдов.

Все они были как на подбор: широкоплечие, злые, мускулистые, в блестящих доспехах, вооружённые до зубов и с чёрными знамёнами, где красным цветом была выведена рокерская «коза».

— В атаку! — скомандовал я им и указал пальцем на вражеских бойцов.

Мои воины взревели и боевым клином ринулись на хаоситов. Естественно, наконечником этого клина был Крушитель, а за адекватное командование всеми войсками отвечал Сломанный рог.

Я обучил минотавра кое-каким воинским премудростям, так что мои воины выгодно отличались от бойцов противника тем, что не бежали неорганизованной массой, а сохраняли боевое построение.

И это сразу же сказалось в их пользу. Клин моих воинов мгновенно разрезал толпу хаоситов, после чего бойцы Гар-Ног-Тона стали мутузить врагов как детей малых. Кровь, осколки сломанных костей, выбитые зубы и отрубленные конечности щедро полетели во все стороны.

— Красота, да? — с гордостью отца бросил я девушкам, кивнув на побоище.

— Мощные воины, — хрипло проговорил лысоватый маг, чьё бледное лицо будущего трупа наливалось краской.

Ну ещё бы! Он наверняка уже записал себя в покойники, а тут я со своими красавцами. Правда, впечатление немного испортили тучная жрица Бурая и жестоко побитые возрастом старики-изгои, вышедшие из портала. Они на фоне моих воинов казались бойцами, попавшими в мой отряд по очень большому блату.

— Дамы и господа, прошу в портал, — сказал я магу, Беловой и Огневой. — Там вас ждёт безопасность, лоханка с горячей водой, кое-какая медицинская помощь и еда.

— Лекарь или врач нам бы сейчас точно не помешали, — просипела блондинка, двинувшись к порталу. — Мы чуть не погибли.

— Вы бы не погибли. Я за вами наблюдал, аж весь извёлся. Смотри, все ногти сгрыз, — сунул я руку под нос Беловой.

Та пробежалась взглядом по моим пальцам и мрачно проронила:

— Так у тебя все ногти нетронуты. Аккуратные, постриженные.

— Пфф, конечно. Я же не сошёл с ума, чтобы грызть ногти… свои. Я воспользовался ногтями вон того прищурившегося старика с противной рожей.

Девушка против воли посмотрела на пальцы Прищура, а там были таки-и-ие ногти: жёлтые, с грязью, неровно обкусанные!

Белова даже испустила вымученный смешок, после чего приглашающе махнула рукой баронессе. А та, в отличие от лысоватого мага, осталась стоять на месте, решительно хмуря брови.

— Огнева, сейчас не время играть в героиню, — принялся я с тяжёлым вздохом увещевать мулатку. — Ты уже сделала всё что могла, и даже больше. У тебя не осталось ни сил, ни маны, ни азарта. Тебе пора покинуть поле боя. Хватит.

К чести девицы, её благоразумие всё-таки взяло верх, и она вместе с Беловой и магом скрылась в портале. А тот глухо хлопнул и пропал.

— Итак, господа и дама, — серьёзно посмотрел я на стариков-изгоев и жрицу. — Мы та тростинка, которая переломит хребет слону, точнее богу, даже двум. Не подведите меня!

Те воинственно зыркнули на меня и помчались помогать Сломанному рогу и компании.

А я с помощью телепортации поспешил к сражающимся богам, попутно громко крича, чтобы выжившие имперцы примыкали к зверолюдам со знамёнами с рокерской «козой».

Люди к этому моменту были доведены до такого состояния, что ими легко мог управлять любой, кто говорил уверенно. Да и в целом они сейчас были готовы присоединиться к кому угодно, лишь бы уцелеть.

К тому же имперцы видели, что мои зверолюды бьют их врагов. Да ещё сыграл свою роль Шилов. Да, да, на поле боя мне попался на глаза окровавленный Рафаэль Игоревич! Он сплотил вокруг себя людей и повёл их к зверолюдам из Гар-Ног-Тона. Те не тронули их, а стали сражаться плечом к плечу.

У смертных дела пошли на лад, чего нельзя было сказать о славянских богах. Они явно уступали парочке богов Хаоса.

Примерно в пятидесяти метрах от их эпохального сражения меня остановил надсадный хрип:

— Локки!

Резво повернув голову, я увидел Семаргла. Он полулежал, привалившись к растерзанному крупу лошади с грудой вывалившихся сизых кишок.

Мне не составило труда телепортироваться к нему и почувствовать насыщенную вонь горелой плоти. Вся левая сторона лица бога оказалась обугленной: виднелась скуловая кость, часть верхней десны с зубами и чёрный провал глаза. Борода ещё тлела, а на шее медленно затягивалась страшная рана, покрытая запёкшейся кровью.

— Решил покемарить немного? Да, полдень нынче выдался жарким. Так и клонит полежать в тенёчке, — неунывающе выдал я, присев на корточки рядом с богом.

— Ага, — сглотнул тот и потрогал кончиками пальцев рану на шее. — Минут пять, и я буду как новенький. Как там наши, побеждают? А то мне одним глазом плохо видно.

— Да я бы не сказал, что пахнет победой, — облизал я губы, бросив взор на вихрь магии, где как тени мелькали сражающиеся. — Богиню Живу ещё не прикончили? А то я прихватил с собой торт и баян.

— Всё никак не можешь простить ей, что на совете богов она голосовала против тебя, желая выдать Одину? — кое-как усмехнулся Семаргл, и по уцелевшей части его лица пробежала судорога боли. — Впрочем, это сейчас неважно. Важнее то, что ты обманул меня. Нарушил наш договор. Не пришёл в назначенный срок!

— Не нарушил, а всех ввёл в заблуждение. Уловил разницу? — важно поднял я палец. — А если бы я так же, как и вы, наивные, ринулся в бой со Сваргом, то что бы вышло? Я бы так же потратил свои силы и сейчас был пуст.

— Откуда ты узнал, что появится Тир? — остро посмотрел на меня Семаргл единственным глазом, пока второй восстанавливался, повинуясь магической регенерации.

— А я и не знал. Просто наблюдал за битвой и верил, надеялся, что случится какой-то подвох. Представляешь, как мне было тяжело смотреть, как вы мутузили Сварга? Вы же едва не убили его, оставив меня у разбитого корыта! Но слава всем богам Судьбы, чутьё меня не обмануло, и подлянка произошла — явился Тир. Не поверишь, я так обрадовался!

— И что ты будешь делать?

— Покажу всем, чего стоит потомок славного бога Локи, — хрустнул я пальцами, разминая их. — Смотри и запоминай. Будешь потом в своём кафе рассказывать или за баранкой такси.

Подмигнув богу, я крадучись двинулся в сторону сражения, прекрасно понимая, что бравада — это одно, а жестокая битва — совсем другое. В неё надо ворваться неожиданно, умно, со спины. А то даже в нескольких метрах от схватки у меня аж дух перехватило из-за количества и мощи высвобожденных богами сил.

Дышалось так тяжело, что мне приходилось сражаться за каждый вдох. Кожу словно кололо иголками, волосы дыбом стояли по всему телу, а глаза резало как от морской воды. И ведь я, мать вашу, ещё даже не вступил в сражение…

Глава 3

Боги сражались на территории размером с футбольное поле. И всё это пространство было затянуто тёмной туманной дымкой. Её пронзали злые синие искры, столбы бьющих в землю молний и крошечные, но яркие вспышки. И это были не магические атрибуты, а их последствия. Пространство просто не выдержало такого напряжения и начало… кхем… рваться, что ли? Ещё бы! Сотни применяемых высокоуровневых атрибутов на сравнительно небольшом участке земли. Оно и понятно, что теперь это место напоминало филиал христианского Ада на Земле!

Мне крайне не хотелось соваться в эту катавасию, однако боги продолжали биться именно в ней. А та всё больше шла вразнос, ведь сражающиеся продолжали применять магию, и не только её, но и божественные атрибуты.

Тир как раз в этот миг на окраине своеобразного поля боя создал перед бегущим Сварогом голубое зеркало из кипучей божественной энергии. Тот не успел остановиться, влетел в него и пропал.

Фенрир его знает, что стало со Сварогом. Он просто куда-то перенёсся? Его тело разорвало на молекулы? Или это «зеркало» было настолько сильное, что уничтожило душу Сварога? Тогда среди славянских богов появилось вакантное место.

Понятное дело, что увиденное меня совсем не вдохновило. Но я лишь плотнее стиснул зубы и телепортировался в буйство всевозможных сил, кружившихся над песком.

Моё тело будто сунули в крутой кипяток, а затем окунули в студёную прорубь, после чего всё повторилось. И это притом, что я накинул на себя «золотой доспех». Но тот не защищал меня от этих прыжков из огня в холод, словно не считал их магией. Однако, к счастью, он прикрывал моё тело от жалящих молний, разрядов энергии и тёмной туманной дымки, чьё прикосновение превращало даже камень в мелкую крошку.

Но, к сожалению, «золотой доспех» постоянно приходилось обновлять, поскольку тот очень быстро истончался из-за воздействия агрессивных сил. А значит, у меня в закромах не так много времени. Надо нанести Сваргу пару острых неожиданных ударов и отойти на безопасное расстояние.

— Но где же эта сволочь? — пробормотал я, практически ничего не видя.

Чёрный туман ухудшал обзор, да и молнии сверкали так, что глазам было больно. Из них аж слёзы полились. Того и гляди ослепну зазря.

Тир уже успел куда-то скрыться, лишь вдали мелькали чьи-то тени и особенно густо сверкали молнии. Видимо, там развлекался Перун. И вряд ли он швырял молнии куда попало. Следовательно, рядом с ним топчется кто-то из богов Хаоса.

Я телепортировался в ту сторону и едва не вскрикнул, столкнувшись лицом к лицу с кем-то вынырнувшим из тумана. Мы одновременно вскинули руки, окутанные магией, но в последний момент опустили их.

— Добрый день. Прекрасно выглядите, несравненная Марена, — расплылся я в чарующей улыбке, глядя на богиню в разорванном платье, больше похожем на рыболовную сеть.

Оно совсем не скрывало крепкую белоснежную грудь, будто вырезанную из мрамора. Впрочем, подтянутый живот и проступающие под кожей рёбра тоже было видно.

— Тебе повезло, что я узнала тебя, несмотря на «золотой доспех», — спокойно проговорила Марена, странно двигая губами из-за того, что одна часть её лица была мёртвой, а другая — живой.

Её левый бледно-голубой глаз ничего не выражал, а в правом, чёрном, как тьма, кажется, сверкнули слабые искорки радости. Или мне показалось? Может, просто так отразилась молния, вспыхнувшая невдалеке?

— Да разве ж можно не узнать такое чудо, как я? — иронично выдал я и следом в лоб задал донимающий меня вопрос: — А какого ляда сражение идёт в этом буйстве энергии, быстро перерастающем в опасную даже для богов аномалию?

— Каждый думает, что сумеет лучше противника воспользоваться особенностями этого места, чтобы победить. Ни мы, ни боги Хаоса сейчас не имеем решающего преимущества. А эта рождающаяся аномалия может его дать.

— Или просто всех нас убить. То-то боги из других миров обрадуются. Это как если бы все мои недоброжелатели в один счастливый день совершили бы коллективный суицид.

— Тогда бы Вселенная лишилась сразу половины разумных, — бесстрастно сказала богиня, словно констатировала факт. Но я понял, что это она так шутит.

— Ваше остроумие меня сразило наповал. Может, вы опробуете его на Сварге? Думаю, если мы добьём его, Тир не будет особо упираться и уйдёт.

— Мы придерживаемся того же мнения. Однако Сварг прячется, выжидая и готовясь нанести удар. Часть моих сестёр и братьев ищет его, пока остальные сражаются с Тиром. Но нас всего восемь, Семаргл ранен, посему это весьма сложная задача.

— Восемь? Вы и меня посчитали? — вскинул я бровь и тут же прикрыл глаза рукой, спасая их от ярко вспыхнувшей шаровой молнии, разорвавшей тёмный туман.

— Нет, не считала, — безэмоционально проронила богиня, продолжая сохранять ледяное спокойствие, как скала в бушующем океане.

— Тогда вас семь. Сварог отчалил.

— Куда⁈ — выдохнула Марена, впервые проявив хоть какие-то чувства.

Её брови слегка сдвинулись к точёному носику, словно вылепленному из алебастра, а губы немного сжались, став бледнее, чем прежде.

— Не знаю, — пожал я плечами и поведал, как Тир удалил Сварога с поля боя.

— Тогда у нас ещё меньше шансов отыскать Сварга, — проговорила богиня, снова обретя полное спокойствие. По крайней мере, внешнее. А вот внутри-то она могла бушевать, как извергающийся вулкан.

— Тем более, пока мы тут лясы точим, аномалия уже начала набирать силу. Думаю, ещё десяток минут — и все разойдутся по домам, несолоно хлебавши. Даже Сваргу хватит ума понять, что в аномалии небезопасно, а за её пределами ему совсем не с руки сражаться. Он же ранен, так что бог покинет поле боя.

— Да, он убежит. У него нет ни чести, ни достоинства.

Я косо глянул на богиню, не став говорить, что они вдевятером напали на одного. Не стоит её злить, да и нет на это времени. Нужно срочно отыскать Сварга.

— А ваши призраки способны пробежаться по зарождающейся аномалии и найти Сварга?

— Им здесь не выжить, — обвела болезненно хрупкой бледной рукой Марена творящееся вокруг безобразие.

Тут даже песок стал плавиться, превращаясь в подобие грубого стекла. А уже оно пошло паутиной трещин, из которых начал подниматься обжигающий пар.

Мой «золотой доспех» принялся истончаться ещё сильнее. А защита Марены… Кстати, а какая у неё защита?

Визуально богиню защищали только изорванное платье да копна белоснежных волос. Однако она явно как-то оборонялась от царящего здесь хаоса. Впрочем, неважно, что она использовала. Потом спрошу.

Сейчас же я поспешно отбарабанил, наморщив лоб:

— Кажется, придётся использовать моё тайное оружие. Могу ли я быть уверен, что вы, несравненная Марена, не станете на каждом углу рассказывать о нём?

— За кого ты меня принимаешь, Локки? — вздёрнула она подбородок, окатив меня стылой волной могильного холода.

— За самую прекрасную богиню, — улыбнулся я, выхватил кинжал из-за пояса, убрал в районе паха часть «золотого доспеха» и ткнул туда кончиком клинка.

Кажется, мне удалось удивить Марену. Даже её мёртвый глаз слегка округлился. А второе око слегка заискрилось интересом, увидев, как из меня хлынул первозданно чёрный туман, быстро складывающийся в человеческие фигуры.

Да, я использовал живую татуировку, призвав стражей, когда-то охранявших один из ключей от клетки Иврима.

— Что это за существа? Я прежде никогда не встречала таких, — проговорила богиня, чью броню вселенского спокойствия всё-таки и вправду пробили когти изумления.

— Отличные ребята и девчата. Почти ручные, не беспокойтесь. Они помогут нам отыскать Сварга, — торопливо выдал я, глядя на чернокожих стражей, окруживших нас с богиней.

В их эбеновых глазах полыхал голод, из пальцев выдвигались когти, а клыки непроизвольно удлинялись, как у вампира, почувствовавшего сладкую девичью кровь. Однако их лица то и дело содрогались от боли, а тела расплывались, на миг теряя очертания. Это происходило, когда рядом вспыхивали молнии. Благо, что именно энергетический свет пусть и ранил стражей, но не убивал.

— Куда ты нас призвал⁈ — яростно выдала на древнем наречии моя знакомая стражница по имени Тахрир, ставшая главной среди своих сородичей. — Это место уничтожит нас!

Марена украдкой положила руку на эфес сабли в ножнах. Она не поняла, что именно сказала Тахрир, но выражение лица стражницы говорило красноречивее любых слов.

— Оставь эмоции и внимательно слушай. Вам нужно найти среди этой катавасии бога Хаоса и позвать меня, после чего мы все вместе дружно убьём его. И у вас ещё останется время славно покуражиться. Недалеко отсюда есть сотни славных, упитанных, вкусных зверолюдов. Я покажу вам их, и вы отлично попируете. Только решайте скорее. Счёт идёт на секунды. Если вы откажетесь, мне придётся пересмотреть условия нашего договора, — добавил я угрозы в голос под конец своей жаркой речи.

К счастью, Тахрир думала недолго.

— Опиши его! — выпалила она, даже не став советоваться со своими сородичами, которых корёжило и от голода, и от боли.

Я быстро нарисовал словесный портрет Сварга, после чего началась большая игра в кошки-мышки.

Стражи разлетелись во все стороны, словно клочья мрака. А мы с Мареной переглянулись.

— Эти создания будут искать Сварга? Ты с ними договорился? — спросила богиня.

— Тю, конечно, — проронил я и тут же уточнил: — Вы же сможете позвать остальных богов, когда мои слуги разыщут Сварга?

Марена на миг закрыла глаза и следом прикусила нижнюю губу. Даже лоб наморщила, будто силилась пробить какой-то барьер.

— Нет, уже не могу, — наконец прошипела она, распахнув глаза. — Аномалия блокирует связь с ними.

— Придётся сбегать за ними? — помрачнел я и тотчас услышал яростный многоголосый вой, разорвавший аномалию.

Там, где он раздался, будто сам воздух закипел от тьмы, словно вода, в которой пираньи набросились на жертву.

— Что-то пошло не по плану. Кажется, твои слуги напали на Сварга. Или он заметил их и атаковал, — быстро проговорила Марена и шустро ринулась в сторону битвы. Лишь стройные ножки замелькали.

— Нет, всё идёт по плану. Просто по плану «Б», а не «А», — отбарабанил я и присоединился к бегущей богине.

Конечно, я не стал её обгонять, чтобы первым не попасться на глаза Сваргу. Он же явно обрушит на такого первенца весь свой гнев, боль и разочарование. А оно мне надо? Я здесь, чтобы победить, а не умереть.

Марена решительно вломилась в стену кромешного мрака. А я последовал за ней, не видя ничего вокруг, но слыша яростное многоголосое шипение стражей и рык бога Хаоса.

Мы проскочили тьму и очутились в подобии колодца, где отсутствовали практически любые аномалии. Здесь не клубился чёрный туман, не сверкали молнии, не искрился от напряжения воздух. Тут всего лишь подрагивало какое-то марево, поднимающееся над землёй на высоту в пару этажей.

И в этом мареве израненный Сварг, покрытый сотнями ран, запёкшейся кровью и ошмётками гнили, отбивался от обезумевшей стаи стражей. Все его шесть рук орудовали мечами разной формы, топорами и даже молотом с потёками мозгов, прилипшими клочками кожи и волосами. И его необычное оружие, снабжённое камнями-артефактами, развоплощало стражей!

— Вот это сюрприз, — пробормотал я, широко распахнутыми глазами узрев, как топор бога прошёл сквозь чёрное облако с когтями, после чего страж истаял, как лёд под жаркими лучами солнца.

Однако прочие стражи не улетали в ужасе прочь, а с голодным остервенением кружили вокруг Сварга, раздирая его тело когтями. Они умудрились сорвать с него даже несколько костяных пластин, обнажив плоть. А ещё откромсали руку и тут же обглодали её до кости, как оголодавшие псы.

Тут-то я и понял, что чудовищный голод лишил стражей разума. Они даже забыли о чувстве самосохранения: бросались и бросались на бога, словно бессмертные.

— Марена, не подходи к моим слугам! Они слегка на взводе, могут и на тебя кинуться! — торопливо прокричал я.

Она кивнула в ответ и принялась издалека осыпать Сварга своей магией, стоя на границе света и тьмы, чтобы в случае чего нырнуть во мрак.

Я поступил ровно так же. Дальнобойные магические атрибуты у меня имелись. «Взрыв энергии», «холод», «телекинез» — всё пошло в ход. Вот только маны они жрали столько, что уже через минуту я весь взмок, а в солнечном сплетении поселилась сосущая пустота. Мышцы налились усталостью, перед глазами возникла пелена, а в ушах будто комары пели ужасно тонким фальцетом.

И всё же я слышал, как Марена слабеющим голосом звала своих братьев и сестёр. Но те не откликались. А она между тем выглядела лишь чуть лучше, чем я. Живая часть её лица напоминала мёртвую, движения замедлились, а магия уже с трудом срывалась с тонких, изящных пальцев.

Сварг же оказался поразительно живуч. Общими усилиями мы превратили его в кучу окровавленной плоти с торчащими сломанными рёбрами. У него остались лишь три руки, обрубок скорпионьего хвоста и одна физиономия. Мало того, в его животе зияла рана, где виднелись свившие гнездо кишки, а из плеча торчала рукоять его же меча. Мой «телекинез» позволил воткнуть его туда. И при всём при этом Сварг стоял на ногах и продолжал отбиваться от стражей, чьё число заметно снизилось!

— Локки, — вдруг донёсся до меня надсадный хрип Марены, которая от усталости упала на одно колено, — если у тебя есть какой-то козырь, то пора его выложить, иначе Сварг ускользнёт.

— Выходит, именно от меня зависит — победят сегодня славянские боги или сыграют вничью? — просипел я, с трудом ворочая языком.

— Да, — сглотнула богиня.

— Помни об этом, и пусть другие не забывают, — жёстко произнёс я и мысленно потянулся к Апофису.

Наша с ним связь была явно крепче, чем у Марены с остальными богами. Хеймдалль когда-то сказал, что Апофис для меня практически фамильяр, а может, и ближе. Поэтому я и рассчитывал, что он получит мой мысленный приказ. И дракончик уловил его, а затем передал кому надо.

— Марена, уходим, сейчас тут будет жарко, — выхаркнул я и из последних сил телепортировался к богине.

Помог ей встать на ноги и завёл во мрак.

Но далеко мы отойти не успели. С небес пролился жаркий драконий огонь, затопив весь «колодец».

Я повалил Марену на песок и прикрыл собой, продолжая поддерживать «золотой доспех». Только он и спас нас с богиней от серьёзных ожогов, поскольку растёкшаяся по песку река огня накрыла и наши тела.

А как только она пропала, я слезящимися глазами увидел полыхающее тело Сварга, освещающее мрак. Стражи куда-то пропали, зато появилась душа бога Хаоса. Она выскочила из его трупа. И тут же на шее Марены сверкнул мощный артефакт, который должен был отправить бога прямо в первозданный Хаос. Но, прежде чем его душа ушла туда на долгие века, в неё вцепился Апофис, камнем рухнувший с небес. Он жадно присосался к ней, выкачивая энергию, которая послужит для его дальнейшего роста. А где-то в небесах раздался победный рёв его матери.

— Будь я проклят, если когда-нибудь видел что-то более прекрасное, — прошептал я, скатившись с Марены и не спуская глаз с останков Сварга.

— Мы сделали это, — просипела богиня, приподнявшись на локтях. — Но какой ценой?

— Ага, я в этой битве лишился очередных ботинок, — с трудом вытолкнул я слова из горла, глянув на свои ноги. Пальцы выглядывали из дырявой обуви, потерявшей подошвы.

— Локки, ты весь бледный. Ты перенапрягся.

— Есть немного. Сейчас потеряю сознание. Но ты никому не говори, что это из-за перенапряжения. Рассказывай, что я грохнулся в обморок, поражённый твоей красотой.

Я сумел слабо улыбнуться и лишь затем моё сознание окутал мрак.

Благо Громов-младший остался бдеть. И ежели чего, он попробует вернуть мне сознание.

Глава 4

Сознание, как это обычно бывает после магического истощения, возвращалось очень неохотно, будто его сильно обидели и не попросили прощения, но ему всё же надо было возвратиться.

Сперва я почувствовал тупую пульсирующую головную боль, а затем и мышцы подключились. Их словно изнури за ниточки дёргали маленькие противные гномики. И эти же твари будто жилы потянули из моего тела.

— О-о-ох, — простонал я, раскрыв пудовые веки. — Наверное, если бы я помер, было бы легче.

— У тебя был идеальный шанс умереть, но ты им не воспользовался, — раздался знакомый ироничный голос.

Я скосил глаза и увидел Семаргла.

Тот сидел на табуретке возле кровати с настоящим чистым постельным бельём и простыней. Последняя до подбородка скрывала моё тело, свисая с кровати и касаясь покрытых лаком светло-коричневых половых досок.

Таким же лаком были покрыты деревянные стены, украшенные знамёнами с изображением рокерской «козы». Аналогичные, только маленькие, флажки красовались на полках пары шкафов с книгами. А на массивном рабочем столе обосновался отполированный деревянный идол со скрытым маской лицом.

Идол слегка поблёскивал в полуденном свете, льющемся из двух окон, лишённых какого-либо остекления. Потому-то лёгкий ветерок и гулял по комнате, принося с собой характерные для Гар-Ног-Тона запахи.

Кажется, меня поместили в одну из комнаток моего первого и пока единственного храма.

— Да и ты отчего-то не захотел помирать, — бросил я в ответ, глядя на полностью восстановившегося бога. — Смотришь на меня в оба глаза, а когда я видел тебя последний раз, ты всё стеснялся, глядел украдкой, одним глазком.

Семаргл вдруг поджал губы и мрачно уставился в пол, опустив голову.

— Я хотел принести извинения, — глухо произнёс он. — От всех нас, от всех богов, не сумевших принять участие в решающей схватке со Сваргом. Мы не слышали зова Марены. Аномалия заглушила его, как и не дала нам услышать её голос.

— Извинения приняты, — проговорил я и с энтузиазмом поторопил бога: — Ну, давай рассказывай, что произошло после того, как меня потянуло в здоровый послеобеденный сон.

Семаргл поднял голову, расчесал пальцами кудрявую бороду и по привычке потрогал золотую серьгу в ухе, словно собирался с мыслями. Потом покашлял в кулак и хмуро пробасил:

— Как мы и думали, Тир не стал продолжать бой, когда понял, что Сварг погиб. Он просто ушёл, но перед этим ему удалось убить Мокошь. Да и Сварог так и не объявился.

— А Жива? — вскинул я бровь, глядя на опустошённого бога. Его глаза не горели, лицо было неподвижным, а руки безвольно лежали на коленях, скрытых брюками.

— С ней всё хорошо, — огорчил меня Семаргл.

— Жаль, — дёрнул я щекой и скривился из-за боли, пронзившей затылок.

— Ты бы мог проявить сочувствие.

— Семаргл, дружище, вы ещё легко отделались. Ты забыл, какая была битва? Два бога — это низкая цена за гибель Сварга, — серьёзно проговорил я и заглянул под простыню.

Так, на меня кто-то надел вполне себе новые семейные трусы, даже не домотканые, а из магазина. Отлично. Ещё и вымыли всего. Кожа едва не блестела от чистоты. Вот это я понимаю, сервис!

— Может, ты и прав. Но я их знал столько лет, столько веков… — тяжело проронил Семаргл, глядя затуманенным взором за окно, будто видел там прошлое, где он на поляне богов восседал рядом с Мокошью и Сварогом.

У меня на языке, конечно, буквально прыгали слова, что раньше надо было думать о возможных потерях, перед тем как идти войной на богов Хаоса. Однако я ничего такого не сказал. Семарглу и так тяжело. Он, бедолага, даже будто стал меньше ростом, а под его глазами залегли густые тени.

— Ты если погрустить пришёл, тогда надо бы послать кого-то за бутылкой, — проговорил я, встав с кровати. — А то я на сухую не люблю вести подобные беседы.

Бог шумно вдохнул полной грудью, помассировал лоб и произнёс:

— Ладно. Война — есть война. Тут уж ничего не попишешь. Потери неизбежны.

— Вот это правильно. Заодно и людям так скажи, чьи сотоварищи погибли в том сражении. Кто-то вообще выжил? Ну, кроме моих красавцев-зверолюдов. Им-то я приказал бежать, как только запахнет жареным. Я уверен, что большая часть из них спаслась.

— Выжило около двадцати процентов от общей численности сражавшейся армии, — произнёс бог, хмуря густые брови. — На этом война для империи закончена. Дальше действовать будут другие страны. А имперцы станут осваивать отвоёванные у хаоситов территории.

— А мои хлопцы? С ними-то что? — напомнил я, попутно почувствовав знакомый грибной запах.

Покрутил головой и нашёл его источник. На подоконнике стояла кружка. Я жадно схватил её и торопливо сделал несколько глотков. Варево уже остыло и отдавало землёй, но мне было плевать. Оно же приведёт в порядок мой исстрадавшийся организм!

— Они проявили себя хорошо, — уважительно покивал Семаргл. — Сплотили вокруг себя выживших имперцев и разбили остатки хаоситов. Правда, им существенно помогла драконица. Как мы и договаривались, твои воины ещё вчера вечером получили часть добычи.

— Вчера? А сколько я вообще тут лежу?

— Два дня.

— Ни хрена себе покемарил! — присвистнул я, едва не выронив кружку из рук.

— Угу, — кивнул бог. — Но даже Марена пришла в себя не так давно. Если бы не те странные чёрные тени, то вы бы вряд ли одолели Сварга. К слову, Марена ничего не рассказывает об этих тенях. Молчит. Но остальные боги понимают, что это ты призвал их.

Семаргл вопросительно посмотрел на меня, словно ждал, что я начну рассказывать о стражах. Ведь он явно их имел в виду.

— И куда тени помчались после победы над Сваргом? — сказал я совсем не то, чего ждал бог.

— Ринулись добивать улепётывающих хаоситов. Они их заживо пожирали, даже кости грызли. Крики зверолюдов разносились далеко по округе. И, признаться, я эти вопли надолго запомню. Каждый крик был словно вылеплен из первобытной агонии, животного ужаса и всепоглощающего отчаяния. Они захлёбывались ими.

— Зачем так красочно описывать? — поморщился я, допив варево Мыха. — Мне ведь так и стыдно может стать.

— Ты и стыд — это две параллельные линии, которые, как известно, никогда не пересекутся, — вымученно сострил бог.

— Ты слишком хорошего обо мне мнения, — усмехнулся я, попутно подумав, что со стражами в ближайшие недели лучше не встречаться. Чувствую, они малость обиделись на меня за то, что их соплеменники погибли.

— Важно то, какого мнения о тебе мои братья и сестры, — внезапно проговорил посуровевший Семаргл и обвёл рукой знамёна с рокерской «козой». — Понравится ли им, что ты тишком собираешь верующих, жаждешь стать богом на наших землях и называешь себя сыном Сварга? Да ещё вручил молодильное яблоко монарху одной из самых сильных империй. И всё это ты сделал за нашими спинами!

— У меня всему этому есть простое и логичное объяснение.

— О-о-о, я не сомневаюсь! — ухмыльнулся бог и следом припечатал, наливаясь былой кипучей энергией: — Ты всё объяснишь на новом совете богов! Там мы и решим твою судьбу! Рарог известит тебя, когда состоится совет.

— Прелестно, а то я всё хотел снова подышать на той чудесной полянке тем невероятно свежим и чарующим воздухом.

— Локки, это не шутки. Я-то буду голосовать за то, чтобы тебя не наказали, но вот другие… не знаю, — проронил Семаргл, сокрушённо покачав вихрастой головой.

— Ерунда. Меня все любят, — отмахнулся я и с прищуром посмотрел на него. — Гляжу, ты уже скинул хандру. Не пора ли тебе кровью своей поделиться, как мы и договаривались?

— Я своё слово держу, — гордо заявил он и начал закатывать рукав вполне современной белой рубашки.

— Нет, постой, — передумал я. — Не хочу снова валяться без сознания. Оно ведь точно покинет меня после приёма божественной крови. Сперва надо кое с кем поговорить.

— Иди говори. А я пока тут посижу. Мне есть над чем подумать в тишине и покое.

— А ты не знаешь по поводу моей одежды… — начал я, мельком глянув на свои трусы.

Бог хмыканьем прервал мою фразу и молча указал пальцем на прикроватную тумбочку. В ней обнаружился спортивный костюм, футболка с надписью «боги ходят среди нас» и кроссовки. Мне сразу же стало ясно, кто их выбирал и покупал.

Я напялил вещи, благодарно кивнув Семарглу. А тот уже с отсутствующим видом погрузился в себя, уставившись в одну точку.

Не став ему мешать, я неслышно вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. Спустился на первый этаж и обнаружил в пустом зале с колоннами лишь своего идола. Никто меня тут не встречал с цветами. Аж немного обидно стало.

Зато, выйдя на свежий воздух, я обнаружил тех, с кем и хотел поговорить. Они спинами ко мне восседали на ступенях моего храма: Огнева, Белова, их маг-однополчанин и… Шилов. Последнего я не ожидал здесь увидеть. Нет, не из-за того, что не верил в его способность выжить в сражении, а потому что не думал, что он сможет попасть в этот город. С кем Шилов умудрился договориться, дабы его провели через портал? Со стариками-изгоями или Сломанным рогом?

Однако я был рад его видеть. Он, конечно, большой молодец, что прошёл всю битву от и до. Правда, она его изрядно потрепала. Лицо исхудало, глаза ещё больше запали, а в прежде тёмных как смоль волосах вроде бы появилась первая седина.

Остальные смертные тоже выглядели потрёпанными. Но благо кто-то догадался дать им чистую одежду, пусть и простенькую, сшитую своими руками. Да ещё они отмылись и им оказали медицинскую помощь. Ни на ком я не заметил ран, ну, физических, а вот душевные явно имелись, но пока они не были заметны.

Белова о чём-то тихонько беседовала с Огневой, Шилов наблюдал за дракой упитанных крыс, а маг лысел. Все были чем-то заняты и хранили полное спокойствие.

— Кхе, кхе, — покашлял я в кулак, привлекая их внимание.

Все четверо быстро обернулись. И никто из них уже не смотрел на меня как прежде. В глазах людей появилась толика опаски и священного преклонения.

— Гляжу, вы уже кое-чего узнали обо мне. Ну и какого вранья вам навешали на уши? — усмехнулся я и плечом привалился к дверному косяку, сложив руки на груди.

— Много чего нам рассказали, — медленно протянул Рафаэль Игоревич, почесав крепкими ногтями щеку, украшенную тремя свежими, ещё красными вздувшимися шрамами.

— И кто это был? — вздохнул я, оглядев людей.

Кажется, те решили предоставить Шилову вести разговор.

— Семаргл, твоя жрица Бурая и дедушка Мых, — ответил мужчина, прикрыв глаза от яркого солнца, полыхавшего за красноватой туманной дымкой.

— Ого, Бурая и старик Мых знают русский язык? — удивился я, дёрнув щекой. — Вот это новость! Ладно, потом поудивляюсь. Специально выкрою для этого пару минут. А сейчас к делу. Вероятно, у вас возникли вопросы, поскольку эти трое… э-э-э… скажем так, знают меня с разных сторон и даже под разными именами. Ну, оно и понятно. Я человек многогранный.

— Нет, ты не человек, — поправила меня баронесса Огнева, пробежавшись по мне очень въедливым, изучающим взором, словно впервые увидела.

— Верно, просто иногда забываю об этом, — открыто улыбнулся я мулатке, чью прекрасную фигуру скрывал мешковатый сарафан. — Итак, дамы и господа, усаживайтесь поудобнее и слушайте историю простого потомка бога. Да, да, Огнева и Белова, именно потомка бога, а не сына императора. Я вам говорил об этом, а вы не верили.

— Да кто в такое поверит? — пробурчала блондинка, слегка покраснев под золотистым загаром, покрывающим её щёки.

— Я бы поверил, — тотчас вставил безымянный маг, проведя трёхпалой рукой по остаткам волос.

На месте двух исчезнувших пальцев красовались лишь свежие обрубки, намекая, что фаланги, скорее всего, лежат на месте сражения либо уютно устроились в желудке какого-нибудь монстра.

— Илья, не подлизывайся, — осуждающе бросила ему графиня.

Тот пожал плечами и коротко улыбнулся.

А я вздохнул и проговорил:

— Позвольте мне продолжить, господа аристократы. Моя история, точнее тот отрезок моей истории, о котором я вам хочу рассказать, как это бывает с хорошими рассказами, начался ночью при свете звёзд и ветерка, качающего тушки волколаков, использованных для призыва…

Естественно, я поведал смертным далеко не всё. Что-то утаил и где-то переврал, но в целом ввёл их в курс дела.

— А я сразу почувствовал подвох, ещё там, в академии, когда впервые увидел тебя. Ты мне ещё на первой тренировке говорил, что, мол, дед запрещал показывать свою силу, из-за чего тебя все и считали бездарным слабаком, — вспомнил с усмешкой Шилов. — А оно вон как, оказывается, обстоит дело. Просто в теле Громова завёлся потомок бога.

— Ты всех всё это время обманывал, — обвинила меня Огнева, глядя исподлобья.

— И играл нами, как фигурками на шахматной доске, — добавила Белова, подрагивая крыльями носа.

Только трёхпалый маг не стал меня ни в чём винить, а лишь глубокомысленно хмыкнул, уяснив, как и почему какой-то Громов из Зажопинска стал Рукой императора. Ведь ответ на этот вопрос интересовал всех аристократов и, наверное, даже часть простолюдинов.

— Ну вот такая сложная и неоднозначная жизнь у подобных мне существ, — улыбнулся я, подметив, что смертные отчасти снова стали смотреть на меня как и раньше.

Видимо, они ожидали, что моё поведение как-то изменится, а я-то вёл себя как и прежде.

И только в моей голове мелькнула эта мысль, как вдруг Рафаэль Игоревич произнёс, слегка наклонив голову вбок, чтобы солнце не мешало ему рассматривать меня:

— Я, признаться, не знаток богов, но мне всегда казалось, что у них совсем другое поведение. Тот же Семаргл… э-э-э, — Шилов понизил голос до едва слышного шепота, опасливо глянув на второй этаж храма: — высокомерен, будто ему совсем нет дела до простых смертных.

— Да, боги по большей части именно такие. Может, и я когда-нибудь стану подобным им. Но стоит ли их за это осуждать? Ваша жизнь для богов — лишь миг. Плюнуть и растереть. Вот ты много внимания уделяешь муравьям?

— Хм! — возмущённо хмыкнула Огнева, загоревшись праведным гневом. — Так муравьи не поклоняются нам. Наша сила не зависит от них. И они не строят в нашу честь храмы!

— Откуда ты знаешь? — хитро сощурился я. — Хочешь, открою тебе тайну? Все муравейники — это храмы, посвящённые людям, и муравьи в них молятся вам.

Мулатка раскрыла рот и отправила брови к нависающей надо лбом чёлке.

— Ха-ха, хорошая шутка, — пробурчала Белова и обозначила саркастичные аплодисменты.

Огнева тут же раздосадованно фыркнула и в великом смущении отвела взгляд, кляня себя за то, что на миг поверила в мои слова.

— А что дальше, Локки? Что ты будешь делать? — вдруг спросил Шилов, серьёзно посмотрев на меня.

— Планирую стать полноценным богом. Мне пока чуть-чуть не хватает до этого статуса, а потом решу часть накопившихся мелких вопросов, — честно ответил я.

Мужчина задумчиво потёр колючий небритый подбородок и произнёс, азартно сверкнув тёмными глазами-маслинами:

— А нужны ли тебе помощники?

Смертные синхронно удивлённо посмотрели на Шилова. Даже меня слегка проняли его слова.

— Ты же понимаешь, что такая роль сопряжена с уймой опасностей? — вкрадчиво спросил я, прямо посмотрев на него. — У камикадзе больше шансов выжить, чем у моих помощников.

Рафаэль Игоревич посмотрел вдаль, вдоль кривой улочки, стиснутой халупами. И на его лице появилось странное выражение, словно он смотрел сквозь стены, грязь и прохожих куда-то за горизонт, где его ждало нечто, заставляющее мужчину чувствовать одновременно боль, восторг и страсть.

— Знаете, — медленно произнёс он, хмуря лоб, — тот день, когда случилось это сражение, был лучшим в моей жизни. Я ещё никогда не чувствовал себя таким живым и… нужным.

У меня мигом родилась острота, но я проглотил её. Уж слишком она показалась неуместной. Шилов выглядел серьёзным. А другие смертные сидели притихшие и задумчивые. Каждый из них будто вернулся мыслями в ту битву и анализировал послевкусие от неё.

Однако все они встрепенулись, стоило им увидеть мчащегося по улице Сломанного рога. Из-под его копыт вылетали облачка пыли, а глаза наполнял страх.

— Твою мать, лучше бы я не приходил в сознание. Опять что-то стряслось, — выдохнул я, глянув на бегущего минотавра.

Глава 5

Сломанный рог, мчась в клубах пыли, громко заорал:

— Черти! Черти!

— Что он кричит? — взволнованно поднялась со ступени храма графиня Белова, которая, естественно, не понимала языка хаоситов.

— Надеюсь, он перепил и ему просто мерещится всякое, — пробормотал я на русском, а потом бросил минотавру на его языке: — Какие черти?

— Рогатые! Их много! Тысяча! — выпалил зверолюд, дыша тяжело и часто.

Он согнулся пополам возле ступеней храма и попытался отдышаться.

— Тысяча чертей? А во главе них некий Боярский с некой Земли? — давясь воздухом, протараторил я, не зная то ли плакать, то ли смеяться.

— Не знаю, не знаю, кто их ведёт, — с трудом просипел минотавр и сплюнул на землю вязкую слюну.

— Их предводитель в шляпе?

— Нет вроде бы.

— Ладно, хоть одна хорошая новость. А где ты их видел?

— Разведчики донесли, что они через полчаса появятся неподалёку от города, — хрипло проговорил Сломанный рог, со стоном выпрямился и вытер блестящие губы.

— Отлично. Значит, у нас есть время. Свистай всех наверх, то бишь оповести всех наших воинов. Большую часть отведи к месту появления чертей, а остальных рассредоточь вокруг города. Фенрир их знает, может, это отвлекающий манёвр — показать нам тысячу чертей, чтобы какая-нибудь сотня рогатых с другой стороны проникла в беззащитный город и устроила тут резню, пока все воины будут пялиться на тысячу хвостатых.

— Ох! — выдохнул минотавр, явно не ожидавший такого коварства от чертей.

Он со всех копыт помчался прочь, оставив после себя лишь тяжёлый запах кислого пота и свалявшейся шерсти.

— Что происходит? — с тревогой спросила у меня Огнева, тоже поднявшись со ступеней, как и остальные смертные.

— Черти идут, — задумчиво ответил я, мысленно костеря этих тварей.

Вот не могли они подождать до завтра? У меня, блин, в комнате сидит Семаргл, чья кровь сделает меня богом, а я вынужден тянуть с этим благим делом из-за всяких мелочей. Ах-х, пожри их всех Хель!

— Черти? — удивлённо вскинула брови Белова. — Это такие маленькие вертлявые существа с картинок, похожие на поросят с копытцами?

— Нет, те черти, что идут к городу, скорее всего, их старшие братья. Мне уже доводилось сталкиваться с ними, и смешного в этом было мало. Хотя, признаюсь, звучит всё это забавно, — улыбнулся я и почесал в затылке. — Знаете, Пустошь временами бывает чем-то вроде детской сказки, населённой кошмарами, где Колобок ходит в лисьей шкуре, а у Красной Шапочки багровый берет и плащ, подбитый волчьим мехом. Так, ладно, что-то я отвлёкся. Вы со мной или тут насладитесь чудесным полуднем?

— С тобой! — в один голос выдохнули смертные.

Мы впятером пошли по улице, а над городом уже разносился дребезжащий колокольный звон, оповещающий жителей, что враг на пороге.

Признаться, звук был довольно мерзким. У меня аж глаз дёрнулся.

Шилов же болезненно скривился, будто у него зуб заболел, а затем подошёл ко мне и прошептал, пытаясь скрыть волнение:

— Я бы хотел вернуться к предыдущей теме. Так ты возьмёшь меня в помощники?

— Ну, ежели ты хочешь расстаться с жизнью, то, конечно, я тебе не откажу, — отвлечённо проговорил я, попутно мысленно сетуя на то, что вокруг Гар-Ног-Тона нет крепкой городской стены. Даже какого-нибудь захудалого забора нет. Заходи кто хочет. Да ещё и воинов в городе наверняка кот наплакал, а то и меньше. А этих рогатых тысяча.

— Ты же знаешь, что помощникам обычно платят? — попытался заглянуть мне в глаза Рафаэль Игоревич.

— Чего ты хочешь? Не мнись, говори, — покосился я на него, пока остальные смертные шагали позади нас.

— Помнишь мою бывшую жену Маргариту? Ту, что пропала в Петрограде, и её так и не нашли? — глухо произнёс мужчина и отвернулся, чтобы скрыть лицо, на которое выплеснулась чашка обжигающих страданий. Таких, что похожи на ноющую боль, то затихающую, то просыпающуюся с новой силой, когда аж выть хочется от бессилия, срывая голос и закрывая лицо подушкой.

— Ага, — скупо ответил я, прекрасно помня, как её телом завладела одна мерзкая особа по имени Дагра, решившая устранить меня из-за некоего пророчества.

— Ты бы не мог спросить у богини Марены — в её ли царстве Маргарита? — сдавленно произнёс Рафаэль Игоревич, глядя только себе под ноги.

— В её, — уверенно сказал я, прекрасно зная, что случилось с бедной женщиной.

— Точно? Откуда тебе известно⁈ — резко повернул ко мне голову мужчина и до боли закусил нижнюю губу.

— Уже спрашивал, — соврал я.

— А… а как-то… э-э-э!.. — почти бессвязно с жаром выпалил он, но тотчас замолчал, несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая несущееся вскачь сердце, после чего почти спокойно произнёс: — Как-то можно вернуть Маргариту к жизни? Я готов обменять свою жизнь на её. Богиня Марена согласится на это, если ты её попросишь?

Шилов сглотнул и уставился на меня с такой надеждой, что у меня аж сердце дрогнуло. Так, отчаявшиеся, уже все перепробовавшие люди смотрят на небеса и ждут чуда, понимая, что только оно может им помочь.

— Я поговорю с ней. Но сразу скажу, не питай ложных иллюзий. Есть законы, которые неспособны обойти даже боги.

Рафаэль Игоревич кивнул, принимая к сведению мои слова, но надежда из его глаз не ушла. Она продолжала жить в них, даже когда он отстал, а его место занял лысеющий маг.

— Давай быстрее, — бросил я ему, заметив, как нерешительно мнётся мужчина, постоянно приглаживая редкие пегие волосы, сквозь которые прекрасно была видна загорелая кожа.

— Мне бы в империю вернуться, господин Локки, — смущённо улыбнулся тот. — Я не прошу многого. Хотя бы укажите мне направление, куда идти. Попробую добраться сам.

— Ты никуда не пойдёшь, Илья. Тебя же Ильёй зовут?

— Да, — сглотнул тот.

— Так вот, Илья, ты слишком много знаешь…

— Вы меня убьёте? — выдохнул мужчина и судорожно потёр горло, будто уже почувствовал впившуюся в него грубую верёвку виселицы.

— Хуже… — оскалился я, мрачно сверкнув глазами. — Я сделаю из тебя учителя.

— У-учителя? — проблеял он.

— Ага. Ты наверняка заметил, что местные практически не знают русского языка. Надо бы их обучить. Ты этим и займёшься. А я тебе заплачу.

— Сколько? — заинтересовался тот, мигом успокоившись, поняв, что смерть ему не грозит. А то мужчине явно было обидно умереть сразу же после того, как он пережил такую кровопролитную битву.

— Тебе хватит. Год-другой здесь поработаешь учителем, потом отправишься на родину. А императору я скажу, что ты здесь у меня трудишься, дабы тебя не посчитали погибшим или дезертиром.

— А я могу отправить весточку жене?

— Конечно. Более того, ты можешь пригласить её сюда.

— Да вы что! Тут и так не курорт, а если ещё жена… — испуганно замахал руками аристократ. — Нет уж, я лучше один, так комфортнее будет. Я, в общем-то, из-за неё снова в армию и пошёл.

Он хотел сказать что-то ещё, но резко осёкся, увидев клетки, полные хмурых зверолюдов, покрытых запёкшейся кровью, гематомами и синяками. Все они были в рваной одежде и проклинали солнце. То нещадно допекало их, поскольку здоровенные клетки стояли прямо на улице возле стены ещё крепкого дома из жёлтого песчаника.

— Пленные? — бросил я подтянувшейся при виде меня женщине с копьём.

Ещё парочка таких же стражниц сидела в тенёчке под навесом. Но они мигом вскочили и приняли бравый вид, заметив меня.

Никого из мужчин поблизости не оказалось. Видимо, всех выгреб Сломанный рог.

Колокол перестал рвать барабанные перепонки, а это значит, что все бойцы уже были подняты на ноги и отправлены на боевые посты.

— Они, — с почтением ответила зверолюдка, беззастенчиво и с любопытством рассматривая моих спутников. — В подвалах уже нет места. Вот Сломанный рог и приказал определить их в клетки.

— Накройте клетки чем-нибудь, а то они все помрут. И дайте им воды. А Сломанному рогу передайте, чтобы он организовал им помывку, — проговорил я, прикидывая, что кто-то из этих пленников вполне может поступить ко мне на службу.

Правда, пока они весьма злобно зыркали на меня, но не без страха и уважения, а где-то даже со священным трепетом. Им ведь уже сказали, что я сын Сварга, победивший своего отца.

— Будет сделано, — заверила женщина, тревожно поглядывая на меня и словно к чему-то прислушиваясь.

Её товарки тоже взволнованно блестели глазами, да постоянно поворачивали головы в сторону Великого Болота.

— Дамы, не переживайте, мы одолеем чертей, — понял я причину их тревоги.

— Говорят, их много, — облизала губы зверолюдка.

— Ну, значит, у нас рогов, копыт и хвостов будет в достатке.

— Они спалят дотла ваш поганый городишко! — вдруг яростно зарычал один из пленных хаоситов, схватился руками за прутья клетки и просунул между ними часть волчьей морды. С его клыков капала слюна, а зенки полыхали как угли. — Месть! На вас обрушится месть верных слуг Сварга! Никогда вы не будете жить в покое! Ваши кишки вырвут из животов, проломят грудные клетки, а из черепов сделают чаши! Мы будем пить из них брагу и ждать возрождения нашего господина.

— Что он кричит? — нахмурилась Белова, взведясь как курок.

Она явно готовилась применить магию, если случится что-то эдакое.

— Восторгается твоей красотой, — на русском сказал я ей, а женщинам бросил на языке Хаоса: — Крикуна надо удалить. Мне такие не нужны. Его слишком долго перевоспитывать. Мы поняли друг друга?

— Да, господин, — ответила одна из стражниц.

Я благодарно кивнул ей и заторопился дальше. Вряд ли черти окажутся настолько воспитанными, что будут ждать меня у границ города.

К счастью, когда наш маленький отряд добрался до последних домов Гар-Ног-Тона, черти ещё не появились. Зато здесь во множестве громко переговаривались взбудораженные зверолюды, готовые до конца сражаться за свой город. Они потрясали оружием, скалили клыки и сверкали глазами. А моё появление встретили громовым рёвом.

— А тебя здесь любят, — удивленно заметила Огнева, стоя подле меня в толпе хаоситов.

— Пришлось потрудиться, чтобы завоевать всенародную любовь. Аж пару дней на это потратил, — иронично произнёс я, оглядывая бойцов.

Среди них были и Крушитель, и жрица Бурая, и Сломанный рог. А чуть в стороне стояли старики-изгои, прямо между домами, построенными так, чтобы их задние глухие стены смотрели на болото.

И я только сейчас понял, что дома представляют собой некую крепостную стену. Причём из города выходило не так уж много дорог, посему если их перекрыть баррикадами, то действительно получится своеобразное укрепление, обороняющее Гар-Ног-Тон. Однако сейчас на это уже не было времени.

Среди чахлых деревьев появились сотни пока ещё плохо различимых силуэтов. Они шли по раскисшей, чавкающей почве, порой скрываясь в зелёных испарениях, поднимающихся над болотной водой, наполняющей влажный тяжёлый воздух вонью тухлых яиц.

Белова аж скривилась и прижала ладошку к точеному загорелому носу.

— Что, не нравятся тебе запахи природы? — бросил я, стоя между домами в обществе имперцев, Сломанного рога и ещё десятка зверолюдов. Остальные бойцы заняли позиции на других улицах.

Графиня кисло посмотрела на меня. А минотавр пробасил, поудобнее перехватив топор:

— Нападём первыми?

— Нет уж, будем стоять в обороне. Так проще сражаться. Чертей-то раза в два больше, чем нас.

— А они крупные, — завистливо вздохнул щуплый, но остроглазый зверолюд, одним из первых разглядев визитёров.

Однако всего через пару минут и остальные рассмотрели непрошеных гостей. Они ничем не отличались от того чёрта, который мне повстречался в Башне. Рогатые, хвостатые, с копытами и рылами с пятачками. Разве что эти оказались чуть поменьше, но всё равно статью не уступали Сломанному рогу. Да ещё они могли похвастаться кое-какой кожаной бронёй и копьями.

— Мы их одолеем, — уверенно сказал минотавр, глядя на чертей, замедливших шаг.

Они не торопились выходить из-под прикрытия пусть и чахлых, но всё-таки деревьев. Твари застыли на границе открытого пространства, отделяющего болото от города. Они выстроились в подобие нескольких шеренг, издавая противное громкое блеянье, перекрывшее все прочие звуки. Мы как будто попали на огромный скотный двор.

— А если среди них есть маги? — бросил я Сломанному рогу.

— Ты их убьёшь, — ответил тот без всяких сомнений в голосе.

— А, ну да, точно. Что это я глупые вопросы задаю?

— И часто тут такое? — спросил у меня будущий учитель Илья, облизывая губы.

— Каждую пятницу, так что скучать не придётся, — усмехнулся я.

— Они без стягов. Непонятно кому служат, — заметил всё тот же остроглазый зверолюд, поглядывая на беснующихся чертей. — А в ту пятницу никто на город не нападал.

— Ты знаешь, что такое юмор? — спросил я и тут же осёкся, взметнув брови выше макушки. — Ты понимаешь русский⁈

— Ага, — ответил тот. — Только говорить на нём не могу.

— Ну, тоже неплохо. Будешь помогать вот этому человеку, — указал я на Илью. — Он будет обучать горожан русскому языку.

Я шустро познакомил зверолюда с Ильёй, чуть не срывая голос, дабы перекричать блеянье чертей. А затем вдруг все звуки перекрыл драконий рёв, но не громогласный, а какой-то пока ещё тоненький, нежный и звонкий.

— Апофис пожаловал, — глянул я вверх.

К нам снижался дракончик, точнее, наверное, уже молодой дракон. Он теперь размерами напоминал быка с крыльями. Сила Сварга придала ему хороший рост.

Апофис уселся на конёк ближайшей крыши и принял горделивую позу, изогнув шею и расправив чёрные крылья. Чешуя, словно тёмное золото, отражала солнечные лучи, а взгляд торопливо бегал по зверолюдам. Мол, все ли увидели его? Все ли впечатлились?

— Красавец, жених! — бросил я ему.

— Как вырос-то! — ахнула Огнева. — Настоящий дракон. Гроза небес.

Апофис проигнорировал наши комплименты, будто не слышал их. Но его глаза довольно заблестели.

— Как-то маловато противников! — прорычал он, снисходительно глядя на чертей. — Надеюсь, это арьергард большой армии?

— К счастью, нет, — ответил Сломанный рог и спустя миг увидел, как из-за спин врагов вышел самый крупный их представитель.

Прямо мега-черт. Он ростом и весом не уступал Крушителю. Прочие черти почтительно и даже со страхом смотрели на него. А тот двинулся в нашу сторону как уверенный в себе танк. Его чёрные, словно обугленные рога загибались назад, в красных глазах полыхало дикое пламя. Свирепую морду уродовали десятки шрамов, а мускулистое тело скрывали будто выкованные из тьмы доспехи. Их кое-где покрывали зарубки и вмятины, намекая, что они прошли не через одну жестокую битву. Думаю, и выглядывающая из-за спины монстра глефа оборвала немало жизней и вкусила море крови.

Да ещё гигант был магом. Я ощущал это так же ясно, как тишину, установившуюся вокруг. Казалось, даже птицы, звери и насекомые внимательно наблюдают, как чёрт упругой походкой идёт в мою сторону. Он кривил в усмешке тонкие губы, между которыми хищно блестели зубы, подпиленные для устрашения врагов.

— Сейчас вызовет тебя на поединок, — сказал мне минотавр, когда чёрт бесстрашно остановился в пяти метрах от первых домов города.

— Серьёзный противник, — мрачно протянул остроглазый зверолюд.

— Кто из вас сын Сварга⁈ — громко выдал монстр — и это уже было не блеяние, а трубное, хриплое и одновременно басовитое нечто, словно вылетевшее из трубы, ведущей прямиком в Ад.

Я молча двинулся навстречу чёрту, слыша за спиной шушуканье хаоситов, принявшихся делать ставки на исход грядущей битвы.

Чёрт же слегка опустил голову, буравя меня взглядом исподлобья. И чутьё мне подсказывало, что у этого монстра в мозгах зреет что-то очень неожиданное.

Глава 6

Все напряжённо молчали: и хаоситы, и черти. Последние замерли среди покрытых жёлтой плесенью перекрученных деревьев с бородами седого мха и смотрели на своего лидера. А тот возвышался надо мной: могучий, опытный. От него буквально разило первобытной мощью, свирепой неукротимостью, кровью и потом.

Он был выше меня и тяжелее. Длина его глефы превосходила мой рост, а взгляд был таким тяжёлым, что мог дробить камни.

Однако я не стушевался, а стоял перед ним, гордо вскинув подбородок и расправив плечи. На моих губах играла лёгкая ироничная улыбка, а тело скрывал спортивный костюм. Кроссовки же резко контрастировали с жёлтыми мощными копытами чёрта.

— Чего тебе надо, рогатый? — поинтересовался я, вскинув бровь.

— Ты сын Сварга? — громыхнул тот, обдав меня смрадом из пасти.

Он смотрел на меня сверху вниз, блестя доспехами, отражающими лучи полуденного солнца.

— Он самый. Разве не видно?

— Не видно, — выдал тот, щуря звериные глаза.

— Тогда тебе надо сходить к окулисту.

Мых издал смешок, а Сломанный рог сердито шикнул на него, боясь пропустить хоть слово из нашей с чертом милой беседы.

— Ты убил Сварга? — прорычал чёрт.

— Да, была такая забава давеча. Если ты пришёл мстить или ещё по каким-то дурным причинам хочешь сразиться со мной, то давай ближе к делу. У меня два дня во рту даже маковой росинки не было, так что я уже наяву вижу, как обедаю. В общем, не трать моё время. Хочешь бросить мне вызов? Милости просим. В Великом Болоте полно места. Я прикопаю твой труп, а потом в том месте вырастут красивые цветы. Будешь всех мимо проходящих радовать.

Монстр скрежетнул подпиленными зубами, явно кое-что уразумев из моей насмешливой речи. А затем он налитыми кровью глазами оглядел чертей, хаоситов и снова уставился на меня буравящим, испытывающим взором, будто пытался напугать, заставить дрожать и робко улыбаться. Но хрен там плавал! На меня разозлённые боги смотрели такими взглядами, рядом с которыми этот кажется ласковым и нежным.

— Что ж, — процедил чёрт и вдруг под удивлённый выдох хаоситов встал на одно колено. — Я пришёл тебе служить, сын Сварга. Я и мои воины понесут твои знамёна, будут жить и умирать во имя тебя, ежели ты проявишь милость и возьмёшь нас под свою руку.

— Что происходит? — взволнованно выдала Белова, которая не понимала язык Хаоса. Впрочем, как и остальные имперцы.

Благо Шилов сообразил что к чему и произнёс:

— Кажется, этот хвостатый тип клянётся в верности Локки.

— Ого! — потрясённо выдохнула Огнева. — Это же какое усиление для его армии!

Я тоже так подумал, скрывая удивление, молнией поразившее меня после слов чёрта.

— Я принимаю вас, — пафосно изрёк я, выставив вперёд ногу и орлиным взором окинув чертей.

А те начали радостно блеять, довольно разборчиво выкрикивая: «Сын Сварга, сын Сварга!» От их воплей чуть птицы с небес не попадали. Зато бойцы Гар-Ног-Тона расслабились, поняв, что сражения не будет.

Только Апофис притворно расстроенно прорычал, хлопая крыльями:

— Ну вот, а я рассчитывал повеселиться.

— Какие будут приказы, повелитель? — прогудел вставший с колена чёрт.

— Как тебя зовут?

— Инварр, — гордо выдал тот.

— Мощное имя, — покивал я. — Ладно, давай поближе посмотрим на моих новых подданных. Кстати, кому вы раньше служили?

— Маммоне, господин.

Инварр повёл меня к радостно скачущим чертям. А те меня сразу же начали разочаровывать. Во-первых, их доспехи, грубо сшитые из разных кусков толстой чёрной кожи, оказались настолько плохого качества, что их можно было пальцем проткнуть или особо острой шуткой. А во-вторых, в первых рядах стояли наиболее рослые и широкоплечие черти, а позади них сопели в две дырочки отнюдь не такие грозные рогатые. Там даже обнаружились совсем хилые и слабые черти, которые и кочергу не смогли бы поднять. Ну и, помимо них, среди хвостатых существ присутствовали и чертихи с чертятами.

Видать, Инварр хитрее, чем кажется. Он специально поставил позади весь неликвид, а вперёд выдвинул наиболее серьёзных воинов, чтобы я, глядя на них, сразу же согласился взять под своё крыло такую силу.

Однако сейчас уже поздно было отказывать им. Я дал слово.

— Инварр, побудьте пока здесь. Мне нужно придумать, куда вас поселить. Вы же рассчитываете остаться в Гар-Ног-Тоне?

— Истинно так, — величаво кивнул главный чёрт, свирепо косясь на Крушителя и Сломанного рога, как один альфа-самец на других.

Те тоже зыркали на него отнюдь не с радушием и дружелюбием, а смотрели оценивающе, как бойцы перед битвой.

Как бы они не сцепились между собой, выясняя кто круче.

— Инварр, давай только без драк, а то у меня разговор с возмутителями спокойствия короткий, — хмуро посмотрел я на чёрта и большим пальцем чиркнул по своему кадыку.

Тот не испугался, а медленно проговорил:

— Драк не будет, если меня не станут провоцировать.

— Остановимся на первой части твоей фразы. Драк не будет, — грозно глянул я на него, сощурив глаза.

Он промолчал. Но я воспринял молчание как знак согласия и пошёл в сторону минотавра.

— Не нравится мне он, — сразу же пробурчал Сломанный рог, стоило мне подойти к нему.

— Чертям доверять нельзя, — веско прогрохотал из-под шлема Крушитель, опираясь на свой чудовищный молот.

— Нельзя пускать их в город, — торопливо продолжил минотавр, склонив ко мне голову с остатками рогов. — Иначе они сразу начнут свои правила устанавливать, а потом и вовсе обнаглеют, и нас будут учить, как жить.

— Где-то я такое уже видел, — задумчиво пробормотал я, вспоминая посещённые мной развитые миры. — Ладно, в твоих словах есть доля правды. Но конкретно сейчас потрудись найти место в городе, где их можно с комфортом разместить. Пусть хотя бы месяц-другой тут поживут, а затем придумаем, куда их переселить. Может, городок какой-нибудь поблизости для них завоюем. Но пока они будут жить в Гар-Ног-Тоне поставь кого-нибудь тишком присматривать за ними, а то мало ли что. Вдруг среди них есть маньяки, шпионы или инфоцыгане?

— Наверняка есть! — жарко выдохнул зверолюд и ревниво зыркнул на грозного чёрта, после чего взволнованно дёрнул себя за козлиную бородку. — А кто из нас будет главнее?

— Сломанный рог, ты — гражданский лидер всех существ, что ходят под моей рукой. Крушитель — боевой вожак. Но если разочаруете меня, то мигом лишитесь своих постов.

Оба зверолюда сразу стали убеждать меня, что они в лепёшку разобьются, но не подведут.

— Ладно, ладно, я вам верю. Ты мне лучше вот чего скажи, Сломанный рог. Горожане находили такие же кровавые ошмётки, как в моём храме и борделе?

— Нет, — отрицательно покрутил башкой минотавр. — Ни одного. В городе точно ничего такого не было. Ручаюсь.

— Хм, — хмыкнул я, задумчиво потирая подбородок.

Древний ушёл из моего города? Впрочем, неудивительно. Что ему здесь делать? Только если вокруг Башни ходить и песни петь, да сказки рассказывать. Но осьминогоголовый точно рано или поздно вернётся, как он и говорил Хеймдаллю.

— Что ж, — пробормотал я, глянув на минотавра. — Выполняй мой приказ. Проверю.

— Выполню, — проронил тот и с озабоченностью в глазах добавил: — А чем черти будут заниматься? Другие горожане осерчают, ежели мы просто так будем кормить тысячу ртов.

— Пусть первое время дома и дороги ремонтируют, а там я придумаю, какую им дать работу.

— Хорошо, — нехотя кивнул Сломанный рог, словно ему придётся из своих закромов кормить чертей.

Я хлопнул его по мохнатому плечу и приглашающе махнул рукой имперцам, беседующим в стороне, после чего двинулся в сторону центра города.

Имперцы быстро догнали меня и пошли рядом, расплёскивая любопытство, так и плещущееся в их зенках.

— Хотите знать, что я буду делать с этими чертями?

— Да! — в один голос ответили они.

Ну я и поведал им свой пока ещё туманный план. Да и выкатил предположение, что черти наверняка прибыли сюда не от хорошей жизни, а из-за того, что кто-то вынудил их уйти с бывших земель Маммоны.

— Разумно, — пробормотал Рафаэль Игоревич, проведя ладонью по короткостриженым волосам.

— Кстати, Шилов, твоя геройская смерть где-нибудь на поле боя или в битве с монстрами пока отменяется. Ты переводишься на другую должность.

— Какую ещё другую? — облизал шершавые губы мужчина и склонил голову вбок, как собака, услышавшая странный звук.

— Тебе нравится этот город? — издалека начал я, обведя рукой грязные халупы и чуть более чистых детей.

Они целыми стайками с гиканьем и радостными криками бежали в сторону чертей, спеша посмотреть на них. Ведь по городу, как бубонная чума, уже пронеслась весть, что рогатые принесли присягу верности сыну Сварга, а значит, их нечего бояться и можно поглазеть на них.

— Нет, — честно ответил Рафаэль Игоревич и передёрнул плечами.

— А вот надо, чтобы нравился. Ты возьмёшься за его реконструкцию. Тот милый безрогий минотавр будет тебе помогать.

— Эге-гей! — вытаращил глаза Шилов, словно я приговорил его к повешенью. — Да тут работы непочатый край!

— Работай. А я поработаю над твоей просьбой.

Мужчина сразу прекратил возмущаться и коротко кивнул, уставившись себе под ноги.

Да, наверное с моей стороны несколько бесчестно тыкать раскалённой иглой в его больное место, коим является бывшая жена Маргарита, но мне нужен результат. Причём быстрый. Нет у меня времени на уговоры.

— Ну а вы каким видите своё будущее? — спросил я у Огневой и Беловой, миновав перекрёсток, где над костром подростки-зверолюды жарили крысу.

— Я бы хотела побыстрее вернуться в империю, — первой начала отвечать красавица графиня, элегантным движением откинув со лба прядь светлых волос.

— Замечательная мысль, — одобрительно показал я ей большой палец. — А напомни-ка, чем занимается твоя семья?

— Всем понемножку. У нас есть и плодородные земли, и несколько заводов, и…

— Отлично, отлично, — перебил я девушку. — Шилов тебе сообщит, что ему будет нужно для улучшения города. И не только для улучшения. Надо бы тут какое-то производство организовать, пусть и не шибко технологичное, а то ведь в Пустоши даже обычные револьверы отказываются работать. Но, думаю, какой-нибудь кирпичный завод можно построить.

— А император не будет против того, чтобы моя семья станет сотрудничать с этим городом? — озабоченно нахмурилась девушка, попутно отогнав от лица упитанную зелёную муху.

— Нет. Я с ним уже обо всём договорился.

— Тогда я передам отцу твоё предложение.

— Прелестно. А пока подумай, куда именно в империю тебя перенести. И учти, нужно такое место, где есть кровь и смерть. Лучше всего подойдёт больница, скотобойня или что-то подобное. И ещё, если кто-то не знает, то для империи война окончена. По крайней мере, так мне сказали боги, поэтому можете смело покидать армию.

— Я так и сделаю, — проговорила графиня, устало проведя рукой по лицу. — Вернусь в родовое поместье и проведу там пару месяцев в тишине и спокойствии.

— Я тоже уйду, у меня же теперь другая… хм… работа, — пробормотал Рафаэль Игоревич.

— Отлично. Тогда я передам весточку куда надо, что вы с Ильёй уходите из вооружённых сил, — проговорил я, глянув на мужчин, а потом перевёл взор на мулатку. — Ну а что же ты, Огнева? Всё молчишь, бровки хмуришь, губу покусываешь, словно недоброе задумала. Как ты планируешь жить дальше?

— Мне нужно подумать, — проронила та, скользя по грязной улице потухшим взглядом, обращённым внутрь себя.

Я ещё раз посмотрел на неё и ускорил шаг, покосившись на солнце. Оно уже перевалило за полдень, выжигая жаром улицы Гар-Ног-Тона. Шилов шёл по ним и всё больше мрачнел, тяжело вздыхал, качая головой. А в его сметливых глазах отражался гигантский фронт работ, требующихся городу. И это ещё никто из нас не знает, какие из хаоситов работники. Может, они даже гвозди забивать не умеют. Вот тогда мы и взвоем.

Пока же наш крошечный отряд пересёк главную площадь и без стука вошёл в дом стариков-изгоев. Они в полном составе оказались на месте, и никто из них нисколько не поменялся после недавней битвы. Даже царапины не украшали их морщинистые физиономии.

— Не помер-таки, — грустно вздохнул Прищур, глядя на меня.

— Ага. Придётся тебе подождать до следующего раза, — также печально ответил я, стоя в дверях их кухоньки с потухшим очагом.

Благо, что хоть солнечный свет врывался внутрь через распахнутые окна.

— Ну, подожду, — проронил старик и глянул на имперцев, притихших за моей спиной. — А этих, чего к нам привёл?

— Зверинца-то у нас в городе нет. Вот и решил людям вас показать. Ты им рукой, что ли, помаши, а они тебе хлеба бросят, или чего ты там ешь?

Прищур стиснул зубы и обиженно засопел, раздувая крылья кривого носа.

Молчун проигнорировал мою остроту. И только Мых издал смешок, а затем серьёзно спросил, попивая что-то из кружки:

— Так чего привёл-то их?

— Ты же знаешь русский язык?

— Знаю.

— Так вот, будешь переводчиком у этих мужчин, а также нужно вот эту блондинку отправить в империю. — Я кивнул на брезгливо морщащуюся Белову, прикрывающую нос ладошкой.

Логово стариков явно пришлось ей не по душе.

А вот Огнева с любопытством рассматривала помещение. Я удивлённо покосился на неё, после чего уже более детально ввёл стариков в курс дела, всех перезнакомил, раздал приказы и вышел из дома.

Но далеко от него я уйти не успел.

— Локки, стой! — донёсся до меня голос графини, выскочившей из дома.

— Стою, — проронил я, резко замерев.

— Давай попрощаемся, что ли. Мых сказал, что уже через десять минут он с братьями откроет портал в империю.

— До встречи, — сказал я и нехотя распахнул объятия.

Девушка крепко обняла меня и сказала, дыша в мою грудь:

— Знаешь, ты, наверное, единственный бог, который ведёт себя по-человечески. Оставайся таким.

Я хотел отшутиться, но быстро передумал. И вместо этого мягко произнёс, вдыхая аромат девичьих волос:

— Постараюсь.

Блондинка вдруг шустро поцеловала меня в щеку и скрылась в доме, оставив после себя запах ностальгии и разгорячённого тела.

Громов аж взвыл, каким-то шестым чувством поняв, что, возможно, они видятся в последний раз.

— Ладно, не вопи. Всё в твоих руках, — прошептал я себе под нос и направился в храм.

Путь до него не отнял у меня много времени, а зал для поклонений порадовал тем, что здесь источали дивный запах ароматические палочки. Жрица Бурая бережно вставляла их в круглые бронзовые подставки с тонкими цепями и подвешивала их к колоннам.

— Чудесный аромат, — похвалил я её.

Та улыбнулась своей фирменной улыбкой, похожей на болезненный оскал медведя, делающего вид, что всё хорошо, а потом по-деловому проговорила:

— Господин, вы придумали себе имя? Не дело, когда вас зовут сыном Сварга.

— Завтра подумаем над этим, — пообещал я и пошёл к лестнице.

Поднялся на второй этаж и вошёл в свою комнату, а там на моей кровати без задних ног дрых Семаргл. Он даже не разделся, улёгшись в одежде. Из уголка его распахнутого рта прямо на подушку стекала ниточка слюны, а богатырский храп заставлял испуганно трепетать знамёна с рокерской «козой».

Однако, прежде чем я переступил порог, бог со стуком зубов захлопнул рот, раскрыл глаза и стремительно принял сидячее положение. Он явно почувствовал моё приближение, вот и проснулся как в одно место ужаленный.

— Вот, значит, как боги размышляют над тяжёлыми думами, — иронично выдал я, войдя в комнату. — Я тоже так умею. Могу десять часов подряд размышлять. Особенно ночью.

Семаргл дёрнулся, будто его поймали на чём-то тайном, а затем отвёл взгляд и поспешил перевести тему:

— Готов стать богом?

— Угу, — вмиг посерьёзнел я, присев на край кровати. — А каким богом я стану? Богом чего? Есть мысли на этот счёт?

— В этом деле важен характер, поступки и прошлое, — сказал Семаргл и задумчиво посмотрел на меня. — Думаю, ты можешь стать богом чего-то скользкого, вертлявого…

— Хватит, хватит. Я понял, что ты ничего не разумеешь в подобных процессах, — замахал я руками, слегка уязвлённый язвительными словами бога. — Давай уже приступать, а то сейчас опять на меня свалится какое-нибудь срочное дело.

Семаргл пожал плечами, достал перочинный ножик из кармана, со щелчком разложил его и полоснул по предплечью. Нацедил крови в мои подставленные ладони, а я, как заправский наркоман, выпил её, мигом почувствовав обжигающую силу. Она будто кислота принялась биться в моей душе.

— Я, пожалуй, тоже подумаю… — сумел просипеть я и потерял сознание быстрее, чем моё тело грохнулось на кровать.

Глава 7

Деревья с голыми ветвями теснились в ухоженном саду с коваными скамьями и брусчатыми тропинками, покрытыми лужицами, тронутыми первыми заморозками.

Воробьи нахохлились и безрадостно глядели на сад с крыши трёхэтажного серого здания поместья, похожего на огромную роскошную казарму с узкими окнами.

Несмотря на похолодание, некоторые из окон были открытыми, выплёскивая наружу голоса ведущего и диктора. В большой, просторной гостиной одновременно были включены телевизор и радио. И отовсюду с ликованием вещали, что армия империи в пух и прах разбила орду Хаоса.

Интернет, газеты, бары, магазины… Везде сегодня обсуждали радостную новость. Вот только в поместье царила печаль. На диване плакала женщина в годах, прижимая к груди фотографию мужа, а парень лет двадцати с хмурой миной на лице держал в подрагивающих пальцах коротенькое письмо. Оно в восторженных тонах рассказывало, как граф Рыльский-старший лично возглавил атаку на отряд циклопов, прорвавших фланг. Атака увенчалась успехом, позволив сохранить десятки жизней, но сам граф пал, навсегда покрыв себя неувядающей славой.

Тьма постепенно уступала, оставляя после себя сумасшедшую жажду. Во рту словно раскинулась пустыня. Язык будто иссох, а нёбо превратилось в наждачную бумагу. Глаза до сих пор резало, словно в них насыпали стекловаты.

И только слух решил меня пощадить. Он вернулся быстро и в полном объёме, позволив мне услышать взволнованный шёпот старика Мыха:

— Кажется, Локки приходит в себя.

— Надо записать первые слова нового бога, — горячо протараторила Бурая, шелестя бумагой.

— М-м-м, — простонал я, пока ещё плохо соображая. — Воды… полцарства за стакан воды. Опять чёртовы гномики совокуплялись у меня во рту и выкачали из него всю влагу.

— Пожалуй, я не буду это записывать, — пробормотала жрица.

Следом раздался скрип табуретки, звук торопливых шагов, и какой-то праведник начал вливать в мой жадно распахнутый рот тёплую воду, отдающую металлом. Это была самая вкусная вода в моей жизни!

— Фух-х-х, — счастливо выдохнул я, напившись.

А ещё через пару секунд мне удалось разлепить веки и увидеть святую троицу: старика Мыха, жрицу и минотавра. Они на табуретках сидели перед моей кроватью, а в их глазах отражалось пламя толстых свечей в бронзовых канделябрах, привинченных к стенам. Их свет заставлял испуганно шевелиться ночную тьму и прятаться по углам моей комнаты в храме.

— Сколько я пролежал без сознания? Надеюсь, меньше двух дней?

— Полдня, повелитель, — ответила жрица, придерживая рукой раскрытую книгу, лежащую на её коленях. В другой руке она держала обычный карандаш, коим и собиралась записывать мои речи.

— Так, обожди со своими записями. Я сейчас такого могу наговорить… У меня в голове до сих пор будто голодные волколаки беснуются.

Бурая понятливо кивнула, сунула карандаш в карман балахона, а книгу закрыла.

— Ещё водички? — предложил старик Мых, перебросив длинную бороду с одного плеча на другое.

— Нет, — отказался я. — Надо проанализировать моё состояние. Вы пока не мешайте мне.

Закрыв глаза, я начал прислушиваться к себе. И в первую очередь заметил, что Громов-младший снова впал в глубокий сон. Очень глубокий. Сам он из него хрен выйдет. Видать, это по нему так ударила моя трансформация в бога, а она точно случилась. Я почувствовал новый обжигающий атрибут в своей душе. Первый полностью божественный атрибут!

Какое же ликование охватило меня! Сердце застучало как сумасшедшее, губы изогнулись в улыбке, а в желудке началась праздничная демонстрация с транспортами «Мы сделали это!». Я ведь так долго шёл к этому. Чуть ли не всю жизнь. И вот достиг статуса бога!

Однако когда первая радость улеглась, я подумал, что не всё так радужно. Надо будет ещё отвоевать себе место под солнцем. Молодым богам приходится несладко. Конкуренты же никому не нужны. Да и как бы моя трансформация не сказалась на совете славянских богов, когда они будут решать мою судьбу. Впрочем, у меня есть масса идей, как избежать их гнева. Так что я продолжил изучать свои новые возможности.

Душа явно стала сильнее, количество маны увеличилось, но для того чтобы полноценно пользоваться новой мощью, нужно более крепкое тело. Видимо, пришла пора идти за моей оригинальной тушкой, спрятанной в горах в мире греческих богов. Ладно, схожу за ней. А сейчас бы понять, что делает мой божественный атрибут и богом кого или чего меня угораздило стать.

Фенрир знает, сколько бы времени у меня отняли эти изыскания, ежели бы не проснулись знания Иврима. Они мне доходчиво растолковали, что мой новый атрибут, используя божественную энергию, способен влиять на живых существ, очаровывая их и заставляя доверять мне. В теории на максимальном седьмом уровне он может даже заставить человека полюбить кого-то. Правда, на время.

— Офигеть, я купидон⁈ — шокировано выдохнул я, раскрыв глаза и даже привстав на локтях.

Хаоситы вздрогнули, потревоженные моим резким движением.

— Что случилось, господин⁈ — выдохнула жрица, сверкая медвежьими глазами.

— Ничего, ничего, — пробормотал я, успокаиваясь.

Знания Иврима шепнули, что таким атрибутом обычно владеют боги, отвечающие за дипломатию, торговлю, удачные сделки и прочие дела, связанные с улаживанием каких-то проблем, заключением союзов и всем, где нужно иметь хорошо подвешенный язык, харизму и способность расположить к себе оппонента.

— Выходит, — пробормотал я, вернув голову на подушку, — мне повезло стать богом дипломатов, торговцев, менеджеров по продажам… хм… а также, видимо, мошенников и прочих тёмных дельцов. Бурая, нам нужно срочно немного переделать мой образ в глазах верующих.

— И придумать вам звучное имя, — напомнила она, с радостью вытащив из кармана карандаш.

— И вы, господа, подключайтесь, — бросил я старику Мыху и минотавру.

Вот так в четыре головы мы за несколько часов выработали новую стратегию, которую мою жрецы понесут в массы. Она должна понравиться хаоситам.

Однако звучное имя мы так и не придумали. Оно ведь обязано отражать мой новый статус. Что-то вроде Локки Справедливого, Локки Хитрого и Локки Мудрейшего отправилось на помойку. Как-то слишком обычно и буднично. Но, возможно, мне придётся назваться как-то так, если не появится вариант получше.

Пока же я устало встал с кровати и глянул на смертных, уже порядком замучившихся сидеть на неудобных табуретках. Их спины согнулись, плечи оказались опущенными, а старик Мых ещё и носом клевал, практически погрузившись в сон.

Мне тут же вздумалось проверить свой божественный атрибут. Любопытно же, как он работает. Но я не решился тестировать его на хаоситах, а как это водится, выбрал для этой роли мышей. Правда, мышей поблизости не было, а вот крыс… с лихвой.

Высунувшись из окна, я в свете луны и уличного факела заметил трёх жирных крыс, копошащихся в куче мусора, воняющей возле покрытой трещинами стены дома.

У меня в закромах имелось немного божественной энергии, так что я воспользовался ею, дабы вызвать «очарование» — именно так назвал свой новый атрибут. Мои глаза тут же слегка защипало, намекая, что божественная сила выплеснется именно через них. Значит, требовался зрительный контакт с жертвой. А крысы даже и не думали смотреть на меня, увлечённые поиском пропитания.

— Эй! — крикнул я, попутно вырвав из сна задремавшего старика Мыха.

Он испуганно вскинул голову и уставился на меня круглыми глазами.

Я не обратил на него никого внимания, пристально следя за крысами. Те повели себя весьма вальяжно. Они не рванули в испуге в свои норы, как сделали бы их соплеменники из городов империи, а недовольно глянули в мою сторону красными зенками-бусинками. Так могли бы аристократы смотреть на холопа, потревожившего их громкой отрыжкой.

— Вы будете меня уважать, — иронично прошептал я, поймав взор самой крупной крысы.

Тотчас «очарование» проникло в слабый мозг серого вредителя, заставив того почувствовать собачью преданность ко мне. Он встал на задние лапки и впился в меня пристальным взглядом, словно ждал команду. Ну, я и послал ему мысленный приказ — перегрызть горло другой крысе. Мой боец сразу же с яростным писком бросился на противника. Только голые хвосты замелькали.

— Неплохо, — пробормотал я, потирая руки.

Конечно, существа с более развитым интеллектом так легко не подпадут под влияние «очарования», но его же можно прокачать. И вот тогда, возможно, даже боги будут такими же послушными, как эта крыса. Она, кстати, победила свою товарку, после чего снова преданно уставилась на меня. И я решил продолжить эксперимент.

Как долго она будет выполнять мои приказы? Оказалось, только полчаса. А потом крыса тряхнула головой и шустро скрылась за домом.

— Нормально, — шёпотом оценил я и повернулся к смертным.

Мых снова спал, повесив голову на грудь и тихонько посапывая. А жрица с минотавром послушно ждали моих приказов, хотя обоих тоже тянуло в сон.

— Ладно, идите спать, — разрешил я им. — И старика заберите.

Сломанный рог встрепенулся, встал со скрипнувшей табуретки и аккуратно взял на руки Мыха. Тот даже не проснулся.

— Имперцы просили о встрече, — вдруг проговорила Бурая, прикрыв рукой богатырский зевок.

— Да, они весь остаток минувшего дня осматривали город, чуть ли не в каждый подвал заглянули, — прошептал минотавр, косясь на дрыхнущего Мыха. — И все что-то записывали, качали головами и даже зарисовывали. Но я их прогонять не стал, ведь они сказали, что делают это по твоему приказу.

— Да, всё верно. Они будут заниматься улучшением города, а ты станешь им помогать.

— Хорошо, — кивнул минотавр и пошёл к двери, скрипя половицами.

Жрица покинула комнату вместе с ним, оставив меня в одиночестве.

А я улыбнулся робким алым лучам восходящего солнца, знаменующего мой первый день в качестве бога. Однако до наступления полноценного утра было ещё несколько часов, так что я решил завалиться спать. Пусть я и провалялся полдня на кровати, но это был совсем не отдых. Поэтому часок-другой здорового сна мне не повредит.

Раздевшись до трусов, я завалился на кровать и чуть ли не сразу уснул. И приснился мне дивный сон с кувшинами вина, отделанным золотом античным залом и полуголыми гуриями, соблазнительно покачивающими бёдрами. Но вдруг всё стало меняться…

Зал пропал, сменившись чёрными горами с заснеженными пиками. Тусклое безжизненное солнце висело в свинцового цвета небесах, а холодный, пронизывающий до костей ветер выворачивал мои веки.

Я прикрыл глаза рукой, стоя на вершине башни из чёрного камня. Тут и там валялись скелеты, ржавое оружие, а над головой с громким карканьем кружило вороньё. Птицы оказались неподвластны ветру, как и танцующий в воздухе горький серый пепел. Ветер жил своей жизнью, а вороны и пепел — своей.

— Какого хрена? — прошептал я, стараясь не стучать зубами от холода, поскольку белоснежная тога совсем не защищала меня.

К тому же ветер ожесточённо трепал ткань, словно насильник, пытающийся сорвать её с меня.

Внезапно набатом загромыхало моё много повидавшее на своём долгом веку чутьё. Оно буквально взвыло, толкая меня вперёд. Я прыгнул так, как никогда до этого не скакал. И всё равно чуть не опоздал…

Нечто острое успело задеть мою шею, располосовав кожу.

Приземлившись, я резко развернулся, не обращая внимания на горячую кровь, заструившуюся по спине, и увидел стражницу Тахрир в образе чернокожей женщины с соблазнительными формами.

В её руке была катана, а в эбеновых глазах — приговор. Рот оказался оскален, зубы поблёскивали, а длинные чёрные волосы развевались как змеи.

— А, это ты, — изобразил я улыбку. — Замечательно. А то я, увидев башню, подумал совсем другое. В последнее время чёрные башни вызывают у меня недоверие.

— Из-за тебя погибли мои соплеменники!

Её слова, острые, как горлышко разбитой бутылки, вспороли сгустившийся воздух. Даже ветер перестал выть, как стая волков, а пепел закружился ещё печальнее, отдавая дань утрате стражницы.

— Их сгубил голод, — хмуро выдал я, исподлобья глядя на Тахрир. — Напомнить, какой был уговор? Вы находите для меня Сварга, но не атакуете его. Вы сами напали на него и поплатились за это. Где тут моя вина? Я же сказал вам, чтобы вы не атаковали его без меня и моих божественных сотоварищей.

— Ты… ты призвал нас в то сумасшедшее место! — выпалила она, обвиняюще наставив на меня катану, кончик которой опасно сверкнул в тусклых лучах солнца.

— О-о-о, дорогая, в эту игру можно играть долго. Первопричину можно искать до бесконечности. Так можно и тебя во всём обвинить, ведь ты заключила со мной договор, из-за которого твои сородичи и оказались в той аномалии. А не было бы договора, так они бы и продолжали прозябать в своей дыре.

— Р-р-р! — зарычала Тахрир, как дикий зверь.

— Чего ты рычишь? У тебя аллергия на логику? Не веди себя словно неразумное чудовище. Мы можем всё спокойно обсудить и прийти к общему знаменателю, который устроит нас обоих.

— Нам нечего обсуждать! — выпалила она, перекрыв вой ветра. — Мне пришлось бежать от расправы! Мои же соплеменники хотели убить меня! А всё из-за тебя! Ты поплатишься за это! Я вырежу из груди твоё сердце и принесу его своим братьям и сёстрам. И тогда они простят меня за то, что я связалась с тобой!

— У меня есть предложение получше, — проговорил я, понимая, что смерть в таком странном сне будет означать кончину в реальном мире. Вот только смерть чего: только тела или ещё и души? Есть у Тахрир возможность уничтожить мою душу? Мне не хотелось проверять это.

— Все твои слова — яд! — прошипела она и гибкой ловкой гадюкой ринулась на меня.

Её катана метнулась к моей шее так быстро, словно серебряная пуля. Казалось, ничто не сможет остановить её. В широко распахнувшихся глазах стражницы уже вспыхнуло мрачное ликование. Катана достигла моей шеи, вот только она погрузилась не в податливую плоть, а наткнулась на крепкую сталь, покрывшую меня с головы до ног. Остались лишь две щёлочки для глаз.

Катана жалобно звякнула и сломалась. Её лезвие сконфуженно звякнуло, упав на крышу башни. А в руке ошарашенной Тахрир осталась рукоять с торчащим из неё обломком.

— Как⁈ — выдохнула стражница, изумлённо переводя взгляд со своего сломанного оружия на меня.

— Так, — пожал я плечами и щелчком стальных пальцев заставил замолчать противный ветер. — Не только ты умеешь управлять снами. Тем более ты пришла в мой сон.

— Откуда? Кто дал тебе эти знания⁈ — судорожно протараторила она, сделав шаг назад.

— Моя святость помогла обрести их, — наигранно кротко выдал я, естественно не став говорить, что Иврим оставил мне много чего полезного.

— Нет, этого не может быть, — скрипнула она зубами, снова наливаясь кипучей яростью. Её ноздри трепетали, а дыхание с шумом вырывалось из груди. — Это твоё очередное враньё! Тебе не удастся обмануть меня. Ты всего лишь каким-то чудом овладел парой фокусов и стараешься заставить меня поверить, что сумел освоить то, что даже мне неподвластно!

Тахрир пронзительно взвизгнула и снова бросилась на меня, но уже с двумя катанами. Ранее сломанная приняла свой прежний вид, а вторая в мгновение ока возникла в руке стражницы. Однако стоило ей сделать всего два быстрых скользящих шага, как вокруг неё возникла клетка. Тахрир не успела остановиться и врезалась в прутья толщиной в руку мужчины.

— А теперь что скажешь? — кивнул я на клетку. — Всё это фокусы?

Стражница выплюнула грязное ругательство и уставилась на меня как тигрица, угодившая в капкан.

И вот что мне с ней делать?

Глава 8

Тахрир несколько секунд сверлила меня злобным взглядом из-за прутьев клетки, а затем закрыла глаза и вытянула катаны вдоль стройных бёдер, скрытых лишь меховой повязкой. Между её бровями пролегла складка, а пухлые губы сжались в тонкую линию. Она силилась развоплотить мою клетку. Но куда там!

— Здесь я хозяин. Не трать понапрасну силы, — посоветовал я ей.

— Ты так легко не убьёшь меня! — прорычала стражница, распахнув веки.

— Так я и не собираюсь убивать тебя.

— Врёшь. Я напала на тебя, едва не убила, а ты отпустишь меня⁈

— Так никто и не говорит о том, что я отпущу тебя. Разве я похож на дурачка? Нет, ты будешь служить мне верой и правдой до скончания веков. Ну, или я действительно убью тебя. Выбирай. И думай шустрее. Я уже скоро проснусь.

Тахрир дёрнула щекой и быстро оглядела клетку, словно в последний раз убеждаясь в том, что из неё не выбраться.

— Ладно, твоя взяла, — нехотя процедила она, швырнув катаны себе под ноги.

Они противно звякнули, а потом исчезли.

— У меня есть чудесные клятвы, которые ты никогда не сможешь нарушить, — улыбнулся я.

— Даже не сомневалась, — буркнула стражница. — Только учти, я не могу просто так жить в обычных мирах. Мне нужна оболочка. И не просто смертная плоть, а что-то покрепче, да ещё такое, что будет скрыто от солнечных лучей.

— Райдер у тебя строгий, — задумчиво почесал я висок. — Камень-артефакт подойдёт? У меня в комнате как раз есть один такой.

— Может сработать, — медленно ответила она, немного поразмыслив.

— Придётся рискнуть. Тогда к делу, чего тянуть кота за яйца? Повторяй за мной слово в слово…

Я начал диктовать клятву, а Тахрир послушно повторяла её, не делая попыток исказить смысл или неразборчиво ляпнуть какое-нибудь слово. Кажется, она покорилась мне. Что ж, стражница будет хорошей картой в моей колоде. Ну, ежели всё получится с её переносом в камень-артефакт.

Мы быстро обсудили сам процесс такого переноса, после чего приступили к его осуществлению. И первым пунктом значилось моё пробуждение ото сна, но не полное, а как бы частичное. Я одновременно должен был находиться в двух мирах: реальности и сне. Тяжёлая задачка.

Раскрыв глаза, я увидел утренний солнечный свет, заглядывающий в мою комнату, и параллельно мысленно видел вершину башни, где стояла Тахрир, взволнованно кусая губы.

Осторожно встав с кровати, я выдвинул ящик прикроватной тумбочки, куда кто-то сложил все мои мелкие вещи, вроде документов, кубка-портала и артефактов. Вот один из последних я и сжал в руке — почти прозрачный камень, отдающий желтизной.

Тахрир начала бледнеть в моём сознании, теряя очертания, а камень-артефакт стал наливаться чернотой и буквально пропитался ею, когда стражница полностью перетекла в него.

Я тут же с облегчением тряхнул головой, прогоняя видение башни, а затем поднёс камень к глазам, дабы лучше его рассмотреть. И он случайно попал в лучи солнечного света. Тотчас внутри моей головы раздался вопль боли, а от камня пошёл белёсый дымок.

Я мигом убрал его в ящик и следом мысленно спросил у Тахрир — в порядке ли она? Та буркнула, что всё прошло нормально, если не считать того, что я садист, подвергший её боли. Пришлось объяснить, что это произошло случайно. Та вроде поверила и сказала, что ей после такого переноса надо поспать, набраться сил.

— Спи, — проронил я, попутно подумав, что такую питомицу придётся кормить.

Ладно, позже разберусь с ней, а сейчас меня ждут дела.

Я глянул на табуретку, где ночью оставил свой спортивный костюм и футболку, но рядом с ними заметил тонкий просторный балахон белого цвета с вышитой на груди рокерской «козой». Видимо, его сюда принесла жрица Бурая, ненавязчиво намекая, что богу не пристало ходить в непонятных имперских одеждах.

— Хорошо, сменим стиль, — проговорил я и на голое тело надел балахон.

Хм, а он вроде неплохо смотрится на мне, да ещё и карманы имеются. В один из них я сунул камень-артефакт с заключённой в нём стражницей Тахрир.

Однако вместо грубых сандалий, стоящих около табуретки, я всё-таки напялил удобные, мягкие кроссовки. Полы балахона всё равно практически скрыли их.

Вот в таком виде я и покинул храм.

На небе к этому времени уже вовсю светило солнце, а горожане шныряли по улице. Откуда-то раздавались отборная брань, стук молотка, позвякивание доспехов и заливистый смех. Город жил своей жизнью. Никто не вопил от боли, не кричал, что идут враги, и не орал от ужаса. Вот и отлично. Надеюсь, меня ждёт спокойный денёк.

Я улыбнулся и двинулся в сторону Башни. Миновал улицу, дружелюбно всем кивая, и вышел на площадь, а там увидел троицу имперцев, бредущих в мою сторону: Огневу, Шилова и Илью. Они о чём-то бодро разговаривали, азартно жестикулируя.

— … театр, — донёсся до меня голос Ильи.

— Да какой, в жопу, театр⁈ — изумился Шилов. — Школы нужны!

— На образовании всё строится: военном, гражданском, магическом, — мудро выдала красавица мулатка и заметила меня.

В её глазах на миг вспыхнули весёлые искры, стоило взгляду скользнуть по моему балахону, но она не решилась выдать остроту.

— Говори, не стесняйся, — разрешил я девушке, встретившись с имперцами в тени Башни.

Та пожевала губы и всё-таки с ухмылкой проронила:

— Милое платьице.

— Хочешь себе такое же? — вскинул я бровь, держа на лице каменное выражение.

— Нет, — поспешно отказалась девушка, понимая, что на мне далеко не простой балахон, а жреческий. А она, кажись, совсем не хотела становиться жрицей.

— Баронесса испугалась?

— Я ничего не боюсь! — вскинула она голову и тут же стушевалась, понимая, насколько по-детски это прозвучало. Каждый чего-то боится.

Я не стал дальше развивать эту тему, а спросил у девушки, пока мужчины продолжали что-то шёпотом обсуждать:

— Так что ты решила? Что будешь делать дальше?

— Пока останусь в Гар-Ног-Тоне, если можно, — сказала она, бросив на меня короткий взгляд сквозь длинные ресницы.

— Можно. Но только чтоб ты не буянила, со зверолюдами не дралась и не пьянствовала.

— Да это же моё обычное поведение, — саркастично выдала она. — Даже не знаю, чем теперь и заняться.

— Помоги Шилову.

Огнева молча кивнула. А Рафаэль Игоревич встрепенулся, услышав свою фамилию. Он быстро сунул мне какие-то записи и проговорил:

— Это самое необходимое, что нужно городу.

Я пробежался глазами по ровным строчкам и удовлетворённо хмыкнул.

— Всё по делу. Ничего лишнего.

— Мой отец может снабдить всем этим город по низким ценам, — сразу же подала голос баронесса.

— Пусть снабжает. Свяжись с ним через старика Мыха и скажи, что платить ему будем магическими артефактами. Здесь их пруд пруди.

— Хорошо, — проронила девушка.

— А ты молодец, — подмигнул я ей. — Сразу почувствовала выгоду для своей семьи. Может, потому и осталась?

— Может, — буркнула она, бросив на меня взгляд исподлобья, словно почему-то разозлилась.

И Фенрир его знает, как бы продолжился наш разговор, если бы не Илья. Он вклинился в нашу беседу, ткнув пальцем в сторону черепичной крыши, виднеющейся из-за домов:

— Вон то строение идеально подходит для школы, но там внутри какой-то хлам. Сломанный рог сказал, что отдаст здание под школу, если вы осмотрите его и сочтёте подходящим.

— Ладно, схожу посмотрю. А вы продолжайте трудиться на благо города, — проговорил я, встретившись взглядом с мулаткой.

Та сердито надула губы, а её дыхание участилось. Чего это она? Её так задело моё предположение? Или дело в чём-то другом?

Махнув им на прощание, я направился в сторону черепичной крыши. А та находилась совсем не в центре города, но благо, что мне уже хорошо был известен Гар-Ног-Тон, посему я пошёл к цели коротким путём через узкие проулки и просто щели между домами.

Меня на все голоса приветствовали лающие собаки и шипящие кошки. А в одном из особо грязных переулков я услышал высокомерный рык, вылетевший из халупы с приветливо открытой дверью и выцветшей вывеской над ней «Бражка из овражка»:

— … Да ты, мразь, знаешь кто я такой?

— Ублюдок, не заплативший за две кружки? — процедил кто-то в ответ, находясь в том же трактире.

— Ты должен копыта мне лизать за то, что я вообще вошёл в эту вонючую дыру! Я служу самому сыну Сварга!

Из окна «Бражки из овражка» вылетел удивлённый многоголосый ропот, пронизанный страхом и почтением, которое вызывал сын Сварга, то бишь я.

— Да, вы все должны уважать меня, смердящие свиньи! — снова раздался высокомерный голос.

Хм, кто это там такой разговорчивый?

Я глянул в лишённое стекла окно и увидел грязный зал с кучей зверолюдов, взирающих на хлипкого хаосита, похожего на козла с рогами. Он одной ногой с раздвоенным копытом стоял на лавке, а другой на грубо сколоченном столе и с вызовом смотрел на крупного человека за длинной барной стойкой. Тот взволнованно моргал, втягивая широким носом тяжёлый воздух, пропахший кислятиной и жареным мясом.

— Ты! — ткнул в сторону человека козёл, скаля крупные зубы. — Неси мне ещё бражки и молчи, не разевай свой поганый рот, если не хочешь, чтобы я приказал тебя обезглавить именем сына Сварга! Да, да, он дал мне такую власть! Поняли⁈

Зверолюды в нерешительности переглянулись, тесно сидя на лавках.

— Чего вы глазки пучите⁈ — продолжал вопить козёл. — Хотите, чтобы я привёл его сюда? Чтобы он порвал вас на куски⁈ А сын Сварга ведь придёт, он же без моих мудрых советов и шага ступить не может.

Сумасшедший? Да нет, козёл не выглядел таковым, скорее напоминал хитрого мошенника. Причём способного отобрать кусок хлеба даже у обездоленного ребёнка. На это намекала его неприятная вытянутая рожа с резкими чертами, злыми глазами и липким ощупывающим взглядом. Он смотрел на зверолюдов, словно рылся в их душах и карманах.

Но надо отдать козлу должное, он был довольно смелым. Трус бы не смог так себя вести.

А ещё у него были подельники, начавшие действовать после лёгкого, почти незаметного кивка козла. По залу вдруг побежали шепотки, что через этого козлолюда можно решать вопросы с сыном Сварга. Естественно, небесплатно.

Особо нетерпеливые зверолюды решили как можно быстрее наладить с ним хорошие отношения. Они встали и двинулись к козлу, снова усевшемуся за стол.

Рогатый встретил их брезгливым взглядом короля, заметившего бредущих к нему попрошаек. А они начали заискивающе улыбаться и угощать его бражкой, мясом и кровяной колбасой.

Вокруг козла быстро образовался круг из зверолюдов, всячески намекающих, что у них есть к нему кое-какие дела. Тот, с барским видом прихлёбывая бражку, начал по одному подзывать их к себе. Те садились рядом на лавку и шептались с ним.

Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы за гомоном простодушных зверолюдов услышать хоть что-то. По обрывкам их разговоров я понял, что козёл и вправду готов за деньги помочь им добиться от сына Сварга чуть ли не всего на свете: места в совете города, хлебную должность в местной армии и много чего прочего.

— Вот ведь гад, — зло прошипел я, на клеточном уровне ненавидя тварей, наживающихся на моём имени.

Да ещё он себя так вёл, словно сын Сварга без него и трусы надеть не может. А уж эта его презрительно-высокомерная ухмылка, так похожая на те, что царят на лицах высших аристократов, искренне считающих, что все вокруг лишь грязь под их ногами. Только за неё одну можно было его убить!

В моей душе взыграл настоящий ураган чувств. Но я усилием воли усмирил их и с каменной физиономией вошёл в «Бражку из овражка». И на меня даже никто не обратил внимания. Лишь два хаосита мазнули беглыми взглядами и продолжили глотать брагу, косясь на козла, вокруг которого десяток зверолюдов едва хоровод не водил.

На миг мне стало досадно, что ни одна сволочь не узнала мой благородный лик. Но, с другой стороны, я сейчас чуть ли не на задворках города, где вряд ли живут те, кто часто видел меня. Возможно, среди них вообще нет ни одного горожанина, имевшего честь лицезреть меня.

Я поморщился, протиснулся между двумя волкоподобными зверолюдами и очутился прямо перед козлом. Он восседал на лавке, закинув ногу на ногу, а его наглые глаза лучились довольством.

— А ты кто такой? Чего тебе? — снисходительно бросил он мне, схватив с глиняной тарелки кусок ещё горячего мяса.

Жир потёк по его пальцам, а крепкие зубы оторвали здоровенный кусок и принялись с чавканьем пережёвывать его.

— Есть у меня подозрения, что ты мошенник, — с усмешкой сказал я, перекрыв голоса зверолюдов.

Те покосились на меня и уставились на козла. А тот загоготал, роняя слюни на чистую и целую рубаху.

Но внезапно рогатый прекратил хохотать, резко подался ко мне и яростно выпалил, обжигая лицо горячим дыханием:

— Как ты меня назвал, мразь⁈ Мошенником⁈ Да я тебя раздавлю, если ты сейчас же не попросишь у меня прощения! Ты оскорбил ближайшего помощника сына Сварга!

— Почему же о тебе никто не слышал, ублюдок? — холодно процедил я. — Никто не знает ни одного козлолюда, ходящего в помощниках Человека из-за Стены.

— Да много вы знаете в своей дыре! — снисходительно фыркнул он и пробежался по мне полыхающими яростью глазами, пытаясь напугать, подчинить и загнать под лавку. — Вырядился как шут и теперь думаешь, что можешь без последствий нести всякую чушь, тварь⁈ Что на тебе надето⁈ Что это за дерьмо? Ты сшил его из знамён сына Сварга⁈

Он зло захохотал, разевая пасть так широко, словно хвастался кариесом. И его гогот тотчас слаженно подхватили три зверолюда, приглашающе посматривая на других хаоситов. Мол, тоже смейтесь, ведь такая убойная шутка. Но те не хохотали, а с интересом наблюдали, чем закончится ситуация.

Один из посетителей и вовсе задумчиво проговорил, отставив кружку в сторону:

— Говорят, в таком же балахоне ходит жрица Бурая.

— Да и сын Сварга выглядит как человек, — вставил второй.

Все хаоситы мигом въедливо, изучающе уставились на меня. Даже козёл и его дружки. Они изрядно напряглись. Один нервно почесал кадык, а другой шумно сглотнул.

Козёл же расплылся в холодной улыбке и буквально выхаркнул:

— Не выдумывайте, идиоты. Я знаю, как выглядит сын Сварга! Это не он! Или вы думаете, что бог зайдёт в ваш клоповник⁈ Да он даже не бывает в этой части города!

Его подельники переглянулись и облегчённо заулыбались. Дескать, да, действительно, что богу делать в этой дыре, чьи двери выходят на загаженный проулок?

Они в это искренне поверили, как и козёл, сверлящий меня презрительным взглядом.

Вдруг он махнул рукой своим подельникам и приказал, кивнув на меня:

— Вышвырните отсюда это дерьмо!

— Иди-ка сюда, придурок, — протянул ко мне лапы ближайший зверолюд, а ещё двое многообещающе ухмылялись, картинно сжимая кулаки.

— Сегодня не ваш день, уроды. Иногда бывает, что бог всё-таки заходит в паршивый трактир, — растянул я губы в мертвенно-холодной улыбке и швырнул «взрыв энергии» прямо в зверолюда, тянущего ко мне свои «грабли».

Магия разорвала его торс на мелкие кусочки. Они живописно украсили зал. А его нижняя часть, примерно по пояс, пару секунд простояла рядом с лавкой, а затем упала в кучу вывалившихся кишок.

— Ик, — в ошеломлённой тишине икнул один из парочки оставшихся подельников козла.

Его побелевшее от ужаса лицо запятнала кровь зверолюда, а у второго к щеке прилип кусок кожи мертвеца.

Козёл же распахнул зенки и вскочил на ноги, ринувшись к окну. Но кто-то из посетителей поставил ему подножку, и тот грохнулся на пол, проскользил по нему и врезался головой в стену. Раздался хруст сломавшейся шеи, а следом и мой разочарованный вздох. Эх, он слишком легко отделался. А вот его подручные…

Они попятились к стене, когда со своих мест повскакивали посетители, понявшие, что их хотели одурачить, а в трактир заглянул настоящий сын Сварга.

Глава 9

Подручных козла мутузили так, что любо-дорого было смотреть. Выбитые зубы как игральные кости скакали по грязному полу. Кровь из разбитых носов и губ щедро летела на стены, создавая шедевры экспрессионизма. А их вопли… О-о-о! Это была музыка для моих ушей.

Однако я не стал наслаждаться ею, а тихонько выскользнул из трактира, наверняка оставив после себя отличную байку. Думаю, она будет звучать как-то так — мол, сын Сварга ходит по всем кабакам города и выводит на чистую воду всяких мошенников.

— Ну, тем лучше для моей репутации, — пробормотал я и двинулся по такому узкому и грязному проулку, что сюда даже солнечные лучи брезговали заглядывать.

Но через какое-то время мне удалось выбраться на более-менее нормальную улицу. И в конце неё как раз и красовалось понравившееся Илье здание с черепичной крышей. Возле него прямо в луже грязи вольготно развалился человек, закинув ногу на ногу. Он что-то пьяно бормотал, не открывая глаз.

Я подошёл к нему, желая узнать, что это за район города.

— Эй, — несильно пнул я пьяницу по ноге. — Мы где?

Тот открыл мутные зенки, медленно поглядел по сторонам и просипел, важно воздев палец со сломанным чёрным ногтем:

— Мы в дерьме.

— Тонко подмечено, и ведь не поспоришь, — покивал я и сообразил, что пьяный философ вряд ли мне поможет.

Он полностью подтвердил мою мысль, закрыв глаза и перевернувшись набок.

— Спокойной ночи, — прошептал я и проник в интересующее меня здание.

Внутри громоздились горы мусора и всякий хлам, но в целом ступени, потолок и стены были ещё довольно крепкими. Так что если тут всё привести в порядок, то можно и школу устроить.

Я остался доволен увиденным и вышел из здания в хорошем настроении. Но оно быстро завяло, стоило мне увидеть Рарога, восседающего на крыше соседней халупы.

Рарог повернул голову и посмотрел на меня одним глазом, похожим на каплю расплавленного металла. Каркнул, расправил крылья и шумно замахал ими, но с крыши не взлетел.

— Пора? — изумлённо изогнул я бровь. — Уже?

— Кар-р-р! — снова каркнул он, подтверждая, что с минуты на минуту появится Семаргл, который и переместит меня на поляну богов.

И я даже рта раскрыть не успел, как из-за угла уже вышел Семаргл.

— Тебя ждёт совет богов, — сразу же хмуро заявил он, тронув золотую серьгу в ухе.

— А какова причина такой срочности? Ты же сказал, что Рарог лишь известит меня о времени совета, а подобные слова как бы намекают, что между извещением и началом совета должно пройти какое-то время, а не три секунды.

— Всё сложно, — ответил тот, сдвинув брови.

— Ты не пятнадцатилетняя школьница, чтобы так отвечать.

— Кое-кто настоял, чтобы мы немедленно вынесли решение, — нехотя проронил бог и движением рук создал портал. — Пойдём.

Я заколебался. Меня смущали и срочность, и собственный балахон с рокерской «козой» — символом нового бога, моим символом. Вряд ли боги овациями встретят мой наряд, буквально кричащий о том, что я сделал за их спинами. А богов бы по большому счёту лишний раз лучше не злить подобными вещами. Наверное, моё появление перед ними в таком наряде будет сродни тому, как если бы душитель пришёл на суд с удавкой в руках.

Но с другой стороны, я сразу дам им понять, что не чувствую за собой вины, да и вообще настроен решительно. И вот подобный поступок как раз был мне по душе.

— Пойдём, — бросил я Семарглу и следом за ним вошёл в портал.

Тот перенёс нас в прекрасный летний лес, где пели птички, под ногами стелилась идеально ровная трава, а на небе светило ласковое тёплое солнышко. В мои ноздри ворвался свежий воздух, напитанный запахами разнотравья. И после смрада задворок Гар-Ног-Тона я будто попал в христианский Рай.

Правда, мне сразу же дали понять, что я тут не просто гость. Меня взяли в коробочку двухметровые кудрявые мрачные детины в горящих золотом латах и с копьями в руках. У каждого на шее болталась целая россыпь артефактов, а от некоторых буквально несло магией.

— Почётный караул, — усмехнулся я. — Ценят меня твои братья и сестры, Семаргл.

Тот кисло посмотрел на меня и двинулся по тропинке, украшенной яркими цветами, растущими по бокам.

Я в сопровождении детин пошёл за ним, чувствуя всеми фибрами души, что охранники следят за каждым моим движением и готовы в любой миг пресечь попытку к бегству. Однако я и не собирался драпать, а если бы собрался, то уж мне бы хватило ума всех оставить с носом. Нет, я намеревался поговорить с богами, и скоро это случится. Лес впереди поредел, намекая, что за берёзами находится поляна богов.

Охрана остановилась чётко на краю поляны, потому я вышел на неё лишь с Семарглом по правую руку.

Мы замерли перед девятью тронами, сплетёнными из корней деревьев. Они изогнулись подковой, в середине которой красовался трон, чуть превышающий размерами другие. С него мрачно сверкал голубыми глазами Перун в образе крепкого блондина в простой домотканой рубахе, под которой бугрились мышцы.

Однако в первую очередь мой взор привлекли два осиротевших трона, раньше принадлежавших Мокоши и Сварогу. Ещё один пустой трон принадлежал Семарглу. А пять оставшихся занимали Чернобог, Марена, Дажьбог, Велес и Жива. Последняя сразу же пронзила меня сочащимся ненавистью взглядом изумрудного цвета глаз. Они драгоценными камнями сверкали на безукоризненно красивом лице, обрамленном зелёными волосами. Примерно такого же цвета сарафан скрывал её точёную фигурку, которая могла бы принадлежать хрупкой невысокой девчонке лет семнадцати.

Казалось, что на её троне уместится ещё парочка таких же субтильных богинь. А вот её ненависти ко мне хватило бы на троих. Она взирала меня как на какого-то червя, которого по какому-то недоразумению надо судить, а не просто разрубить лопатой на две части.

В чём же была причина её столь горячей ненависти? Нет, конечно, она сразу невзлюбила меня, ещё в тот раз, когда я впервые оказался здесь. Но теперь она воспылала ко мне ещё более сильной неприязнью. Почему же?

Может, из-за того что Жива оказалась не права насчёт меня? Ведь она голосовала за то, чтобы отдать меня Одину, а если бы это произошло, то славянские боги без моей помощи не сумели бы достигнуть того результата, что имеют сейчас. Поэтому Живу и корёжит? Не может смириться с тем, что была не права? И теперь каждый мой удачный поступок причиняет ей боль, а неудачный вызывает злорадное потирание рук?

И я готов поспорить на душу Локи, что именно Жива в срочном порядке собрала совет. А уж с каким удовольствием она уставилась на мой балахон. Аж глаза блаженно зажмурила, после чего многозначительно с ухмылкой глянула на Перуна, кивнув на рокерскую «козу», украшающую мою одежду.

— Братья и сестры, пред вашими очами Локки, юный бог, — громко произнёс Семаргл и уселся на свой трон.

— Доброго времени суток, — ослепительно улыбнулся я всем, приняв гордый и независимый вид.

По лицу Живы сразу же пробежала тень неудовольствия. Ей бы больше понравилось, если бы я виновато смотрел под ноги, горбился и невнятно бормотал. Но хрен ей!

— Ты знаешь, почему тебя вызвали? — прогрохотал Перун, сурово глядя на меня.

— Меня не вызвали. Я сам соблаговолил прийти и послушать ваши речи.

— Каков наглец, — прошипела Жива негромко, но так, чтобы услышали все.

— Благодарю за комплимент, добрая богиня, — улыбнулся я ей, выпрямив спину до хруста в позвоночнике.

— Локки, не превращай судилище в комедию, — хмуро пробурчал Велес.

Он выглядел как седой, словно лунь, старик с длинной бородой и бычьими рогами. Левой рукой он сжимал витой посох, а его худощавое тело скрывала белая рубаха до пят, как у волхвов.

— Судилище? — удивился я. — Думаю, что у вас нет права судить меня.

— Ты в нашем мире построил свой храм и наших смертных обращаешь в свою веру! — злобно выпалила Жива, яростно раздувая крылья вздёрнутого носика. — Мы имеем право судить тебя!

— Ой ли? — усмехнулся я, сложив руки на груди и откинув корпус назад, чтобы как бы свысока смотреть на неё. — В Гар-Ног-Тоне ваши смертные? Так почему же они поклонялись Хаосу, а ваши имена использовали как самые грязные ругательства? Или вы этого и требуете от своих верующих? Тогда, прекрасная Жива, запишите и меня в список своих верующих. Когда я в следующий раз ударюсь мизинцем ноги об угол комода, то обязательно вскрикну «Жива», а не «мля».

— Довольно! — прервал меня скрежещущим голосом Дажьбог в обличье смуглокожего старика в жёлтом плаще с вышитым на груди солнцем.

— Вы видите⁈ Видите, братья и сестры⁈ — вскочила со своего трона разъярённая Жива, тыча в мою сторону пальчиком с зеленоватым ногтем. — Это несдержанный, опасный и грубый хам, решивший, что ему в нашем мире всё позволено. Он вытирает об нас ноги, а мы должны терпеть⁈ Нет, не бывать этому! Мы накажем его!

— Может, и накажем, — медленно проронил Перун, роняя слова как глыбы льда на песок. — Но сперва мы должны все обсудить. Для того и был созван совет. Прошу, сестра, присядь и позволь Локки высказаться.

Та отчётливо скрипнула зубами и очень нехотя вернула свою упругую попку на трон, положив тонкие, как древесные стебли, руки на подлокотники.

Боги воззрели на меня в ожидании моих слов. Они ждали, что я начну оправдываться, юлить и хитрить. Но я вместо этого холодно заявил:

— Мне нужна была сила, чтобы сражаться с богами Хаоса. И я её получил: стал богом, обрёл первых верующих. И обрёл я их на землях, занятых Хаосом, а не на ваших. Моя сила позволила победить и Маммону, и Сварга. Где бы вы были, ежели бы не я?

Мой твёрдый взгляд не спеша прошелся по лицам богов, чуть дольше прочих задержавшись на Марене. Та походила на прекрасную мраморную статую: не моргала, не двигалась и, кажется, даже не дышала.

Что творится в её душе? А в сердце? На чьей она стороне? Кого поддержит после того, как мы сражались бок о бок? Меня или Живу? Фенрир её знает. Марена до сих пор оставалась для меня самой большой загадкой.

— Если бы ты сразу появился на поле боя, как вы и договаривались с Семарглом, то Мокошь была бы жива! — выпалила Жива, резко рубанув воздух ребром ладони, словно уже вынесла мне приговор и отсекала голову.

— Да ты никак видишь будущее? Может, тогда бы и Сварог не угодил в ловушку Тира Ткача реальности и не пропал? — насмешливо глянул я на неё, чувствуя, как во мне копится гнев, подобно яду в зубах змеи.

Жива сузила глаза до двух крохотных щёлочек и сжала тонкие пальцы в кулаки. На миг между нами, как дохлая смердящая собака, легла тишина — такая, что аж трудно было дышать носом.

— Но и ты не знаешь, что случилось бы, явись ты на поле боя в условленное время, — прервал тишину рокочущий бас Чернобога. — Может, Мокошь и Сварог действительно были бы сейчас среди нас.

— Вы можете гадать до бесконечности, но факт остаётся фактом. Моя прозорливость и внезапная атака решили исход битвы в вашу пользу. А вы набрались наглости судить меня, — медленно проговорил я, будто грыз сгустившийся воздух, дрожащий над поляной, окружённой испуганно замершими берёзами.

— Это ты наглец! Никто не смеет так говорить с нами в нашем же мире! — выпалила Жива, часто дыша.

— Жива права, — глухо выдал Велес, хмуря седые брови. — Такие речи непозволительны.

— Наказать! — пророкотал Чернобог и ткнул в мою сторону пальцем, будто пригвождал к позорному столбу.

Вот твари! Я жопу рвал, чтобы они победили, и вот их плата⁈

Гнев страстно шептал мне, что я слишком мягок с ними. Однако мне удавалось сдерживаться и не скатываться в ослепляющую ярость. Всё-таки из семи богов трое уже явно были настроены против меня: Чернобог, Жива и, скорее всего, Велес. А славянские боги, как известно, всегда принимают решение большинством голосов, то бишь четырёх вскинутых рук вполне хватит, чтобы мне вынесли обвинительный приговор.

— Наказать! — взвизгнула Жива, мстительно оскалив ровные белые зубки.

— Тишина! — громыхнул Перун, перекрывая все звуки и голоса.

Тотчас боги замолчали, и даже птички перестали петь.

— Ты что-то хочешь добавить к уже сказанному тобой? — продолжил Перун, обратив на меня тяжёлый взгляд удивительно синих глаз. Кажется, в их глубине даже проскальзывали разряды крохотных молний.

— Нет, — холодно процедил я и надменно вскинул голову, как кот, которого вознамерились судить мыши.

— Кто-то хочет высказаться в защиту Локки? — сказал Перун, глянув на остальных богов.

— Я, — проронил Семаргл.

— Ещё бы, — негромко фыркнула Жива, закатив зенки.

— Да, Локки порой поступает весьма своеобразно и где-то даже непочтительно. Но он всегда был нам полезен. И мы ему многим обязаны, кто бы что ни говорил. Опять же в нём играет гремучая кровь его предка Локи, известного своим неординарным поведением, посему мы должны делать скидку ещё и на это. А в целом я считаю, что не стоит наказывать Локки.

— Спустить ему с рук такие грязные речи и проделки⁈ — задохнулась гневом Жива, налившись дурной кровью аж до самых кончиков волос. — Когда ты стал таким слюнтяем, брат⁈

— Уймись! — рыкнул на неё Перун.

Та открыла рот, желая что-то дерзко бросить ему, но острый как бритва взгляд Перуна убедил её промолчать.

— Локки не заслуживает наказания, — прозвучал холодный отстранённый голос Марены, прямо посмотревшей на Живу.

Та вызов богини Смерти не приняла, никак не стала комментировать её слова, в отличие от речи Семаргла. Даже отвернулась.

— Итак, голосуем, — пророкотал Перун, хлопнув мозолистой раскрытой ладонью по подлокотнику. — Кто считает Локки виновным?

Как мне и думалось, руки подняли Жива, Чернобог и Велес.

— Хорошо, — кивнул Перун, хотя я не видел в этом ничего хорошего. — Кто считает, что Локки невиновен?

Семаргл, Марена и неожиданно Дажьбог оказались на стороне Добра, Красоты и Истины, то бишь на моей.

Вышла боевая ничья: три на три. И снова, как и в прошлый раз, всё решал голос Перуна. Тот откинулся на спинку трона, сцепил перед собой пальцы рук и задумался. Его лоб избороздили морщины, а глаза взвесили меня, оценили и попытались заглянуть в душу. А я даже позу не поменял, всем своим видом показывая, что этот цирк меня не касается. И это весьма злило Живу.

Она с надеждой посмотрела на Перуна, едва не порыкивая от нетерпения. А тот тянул театральную паузу, словно наслаждался всеобщим вниманием. Даже солнце будто стало чуть ярче освещать бога, показывая, что тоже ожидает его слов.

— Локки определённо виновен, — наконец вымолвил Перун.

— Да, — ликующе прошептала Жива, стиснув кулачки.

— … Но учитывая его прошлые заслуги, он достоин снисхождения. Я считаю, что Локки должен искупить свои грехи служением нашему общему делу, — закончил Перун, не обращая внимания на вытянувшееся от расстройства лицо Живы, пошедшее красными пятнами.

— Я не чувствую за собой никакой вины и не считаю себя кому-то и чем-то обязанным. Ни на какую службу ни к кому я не пойду.

— Перун! — вскочила с трона Жива, спеша обратить мои слова в свою пользу. — Этот наглец отказался от твоего милостивого предложения! Он недостоин снисхождения! Его нужно покарать.

— Ну так спустись со своего трона и покарай меня, — насмешливо бросил я богине.

Та ощерилась и прошипела:

— Покараю, не сомневайся! Если Перун даст мне позволение, я превращу тебя в кучу компоста.

— Ты в Великом Ничто присоединишься к тем, кто уже так говорил.

— Ты угрожаешь моей сестре, наглец! — выпалил Чернобог, тоже вскочив на ноги.

— Непозволительно! — проскрипел Велес, хмуро глядя на меня.

— Не провоцируйте его, — вступился за меня Дажьбог. А Марена молча встала.

— Я знаю, что делать! — громко выдал Семаргл, перекрыв общий гам. Все на миг уставились на него, а тот резко сказал, словно бросился в прорубь: — Локки должен присоединиться к нашему пантеону.

Глава 10

После слов Семаргла на поляну опустилась ошеломительная тишина. Все замерли с открытыми ртами, вытаращенными глазами и сведёнными судорогой пальцами.

Первой пришла в себя Жива.

— Да ты с ума сошёл⁈ — выпалила она, срываясь на визг.

— За такое предложение тебя самого надо наказать, Семаргл! — вторил ей Чернобог, сердито потрясая бородой.

— Наказать и ещё раз наказать за подобные глупости! — выпалил и я, не оставшись в стороне. — Ишь чего удумал!

— Тишина! — прорычал Перун, обведя всех свирепым взором. — Дайте Семарглу возможность объяснить своё предложение.

Кажется, несдержанность богов начала приводить Перуна в бешенство. Они поняли это и затихли, усевшись на свои места.

Семаргл глубоко вздохнул и горячо заговорил, кивнув на пустые троны:

— Мокошь погибла, и высока вероятность, что и Сварога постигла та же участь. Нас осталось всего семеро. Так почему бы нам не взять в пантеон ещё одного бога? Юного, способного, уже зарекомендовавшего себя полезным.

— Богом кого или чего ты стал? — задал мне вопрос Перун, игнорируя яростные взгляды других обладателей тронов.

— Дипломатии, сделок и всего подобного, — ответил я, решив не нагнетать ситуацию своим гордым молчанием.

— Хм, его сила не конкурирует ни с кем из нас, — глубокомысленно заметил Перун, потирая подбородок крепкими пальцами.

— Неужели вы всерьёз думаете об этом? — опешила Жива, шумно сглотнув.

Мне даже на миг стало жаль эту мелкую гадину, похожую на зеленоволосого подростка. Она выглядела так, будто ей предлагали провести ночь со злейшим врагом.

— Впереди будут новые битвы с Хаосом, и Локки усилил бы нас, — молотом обрушились на Живу слова Дажьбога.

Богиня сидела на своём троне оглушённая и растерянно озираясь.

— Но он чужак, выходец из Асгарда, — напомнил Велес, сжав свой посох так сильно, что его сухие, морщинистые пальцы аж побелели. — Ему не место среди нас.

— Верно говоришь, брат, — поддержал его Чернобог.

Семаргл с надеждой посмотрел на Марену. А та продолжала недвижимо восседать на троне. Её лицо напоминало маску, а грудь под белоснежным платьем едва вздымалась.

— Возможно, Локки стоит дать шанс, — наконец негромко проговорила она, будто взвесила все «за» и «против», и «за» победили с крошечным перевесом.

— Это будет целесообразно, — веско сказал Дажьбог, мельком бросив взгляд на Живу, похожую на готовый извергнуться вулкан.

У неё аж капилляры в глазах полопались, а дыхание участилось. Но внезапно она всех удивила тем, что глубоко вдохнула и начала быстро успокаиваться. По крайней мере, внешне. С её лица ушла краснота, дыхание выровнялось, а глаза приобрели выражение умной сволочи, способной в критический момент сломать шею любому гневу и мыслить холодно.

Хм, а у нас с ней есть кое-что общее.

— Как я понимаю, — спокойно начала говорить Жива, выпрямившись на троне, — у нас опять ничья: трое богов готовы дать Локки шанс, а трое против. И решать тебе, Перун, принять Локки в наши ряды или нет. Тебе придётся взвалить на себя эту ответственность. Ты будешь отвечать за то, чем всё обернётся. А вступление Локки в наш пантеон может закончиться чудовищно. Он, как ты уже упоминал, потомок бога Локи из Асгарда, и вы все знаете, какие поступки совершал этот бог. Представляете, что может принести нам появление Локки в нашем пантеоне?

Богиня внушительным, тяжёлым взглядом медленно прошлась по лицам своих братьев и сестры.

— Кхем, — кашлянул я в кулак, привлекая всеобщее внимание. — Мне, конечно, льстит предложение Семаргла, но оно, на мой взгляд, несколько поспешное. Нам всем нужно всё хорошенечко обдумать, и мне в том числе.

— Настоящий бог дипломатии, — с усмешкой пробормотал Дажьбог. — Думаю, Локки прав.

Я улыбнулся глазами, попутно размышляя над тем, что нашёл идеальный выход из ситуации. Нужно потянуть время, поскольку любой итог голосования богов был для меня неприемлем.

Если они откажутся брать меня в пантеон, то мелкая гадина Жива опять начнёт строить козни, пытаясь уговорить других богов наказать меня. А если они решат, что я достоин войти в их ряды… О-о-о, это совсем плохой вариант, ведь я не собираюсь вступать ни в какие пантеоны. Не хочу жить по чужим правилам, участвовать в чужих разборках и войнах.

А если я войду в ряды славянских богов, тогда мне придётся сражаться с Хаосом до победного конца. А оно мне надо? Нет. Да и вообще у меня совершенно другие планы на жизнь. Так что придётся отказаться от предложения богов, после чего они сильно осерчают. Боги воспримут мой отказ как оскорбление. Потому и надо тянуть время.

— Так и поступим, — решил Перун, посмотрев на своих братьев и сестёр, на чьих лицах крупными буквами было написано, что я и вправду подал дельную мысль. Даже Жива согласно кивнула, но всё же украдкой полоснула меня жгучим, как неприятная правда, взглядом.

— На этом наш совет заканчивается. Дату нового совета вам сообщит Рарог, — подвёл итог Перун.

Боги начали подниматься со своих мест.

А я жестами показал Марене, что нам нужно поговорить с глазу на глаз. Та величаво встала со своего трона и медленно пошла прочь, с грацией смерти ступая по траве.

Я двинулся за ней, перехватив странный взгляд Семаргла и холодный, убийственный взор Живы.

— Что ты хотел? — бесстрастно поинтересовалась Марена, когда я поравнялся с ней уже на краю поляны.

— Время нынче дорого, потому я сразу перейду к сути, прекрасная богиня. Можете ли вы кое-кого отпустить из вашего царства? Некую смертную, которой, как вы понимаете, уже каюк.

Марена сделала несколько шагов по тропинке, стелящейся под её босыми ногами, а затем коротко ответила:

— Нет.

— Нет — то бишь не можете? Или нет — не хотите?

— Мне не под силу вывести никого из своего царства: ни безвинно погибшего ребёнка, ни старика, мирно скончавшегося в своей постели, ни женщину, что при жизни была кем-то безумно любима, — проговорила Марена и прямо посмотрела на меня своими удивительными глазами: мёртвым и живым.

— Это я не для себя интересуюсь, а для друга.

Она слегка кивнула, потревожив белые волосы.

Я остановился, уставившись на её удаляющуюся фигуру, и уже в спину бросил:

— А кому-нибудь это под силу?

— Никогда не слышала о таких существах, — ответила она, не поворачивая головы, а потом шагнула в открывшийся портал.

Тот поглотил её с лёгким хлопком и исчез.

— И я не слышал, — раздался за моей спиной напряжённый голос Семаргла.

— Ой как нехорошо подслушивать. А ещё хуже приглашать меня в пантеон, предварительно не обговорив со мной все детали, — развернувшись, мрачно уставился я на бога.

Он криво усмехнулся и проронил:

— Так ты бы отказался, а так — при богах…

— Поздравляю, всё-таки общение со мной благотворно сказалось на тебе. Ты уже интриги плетёшь. Ещё немного — и забудешь, что такое доверие.

— Не хотелось бы, — дёрнул он щекой и торопливо посмотрел на Перуна. Тот за деревьями на краю поляны беседовал с Чернобогом. — Ладно, потом поговорим. Сейчас мне нужно идти.

Семаргл быстро сотворил мне портал и энергично двинулся к богам. А я вошёл в портал и очутился в Гар-Ног-Тоне. И снова мне пришлось пережить несколько неприятных секунд локальной акклиматизации. После поляны богов с чистым воздухом, мягким солнечным светом и изумительными цветами на меня буквально обрушились грязь, вонь и жара города хаоситов.

— Ну ничего, Гар-Ног-Тон ещё пышно расцветёт, как роза на поле брани, хорошо удобренном телами давно погибших воинов, — прошептал я и двинулся на поиски Сломанного рога, чтобы приказать ему превратить давешнее здание в школу.

Естественно, поиски я решил начать с Дворца Совета.

Однако стоило мне добраться до центральной площади, как все мои планы поменялись. В тени Башни возвышался янтарноглазый, златозубый Хеймдалль, похожий на сурового викинга из девятого века. Даже нет, не на сурового, а на задумчивого. Высокомерие так и не вернулось ни во взгляд бога, ни на его аристократическое лицо.

— Добрый день, Хем! — крикнул я и направился к асгардцу.

Тот пошёл мне навстречу, хмуря брови.

— Я о многом подумал, — без приветствия начал он, почесав щеку, — нам нужно подготовиться к появлению Древнего.

— Подготовиться? Печенье хочешь испечь? Давай тогда имбирное, оно моё самое любимое.

Хеймдалль пасмурно посмотрел на меня сверху вниз, плотно сжав губы.

— Эк тебя проняло. Даже не улыбнёшься и не прошипишь что-то презрительно-надменное? — удивлённо вскинул я бровь.

Тот отрицательно покрутил головой и проронил:

— Вместе мы сумеем найти больше информации о Древних и, опираясь на неё, выработаем несколько стратегий, а то мало ли как пойдёт наша встреча с Ним.

— Идея здравая, — вынужденно согласился я и рефлекторно отступил на шаг, когда асгардец вдруг вскинул голову.

— Ты стал-таки богом⁈ — выдохнул он, пробежавшись по мне лихорадочным взглядом. — И богом чего ты стал? Твоя сила поможет нам с Древним?

— Да Фенрир её знает, — мудро выдал я и рассказал Хеймдаллю о том, что получил, став богом.

— Хм, — хмыкнул тот и задумчиво нахмурился.

— Но чтобы я в полной мере мог пользоваться своими силами, мне нужно вернуть своё настоящее тело. И как можно скорее. Можно даже прямо сейчас этим заняться, — произнёс я и с хитринкой в глазах уставился на бога.

Тот кивнул, поняв мой очень прозрачный намёк.

— Хорошо, давай вернём твоё тело, а потом займёмся поисками сведений о Древних.

— Тогда открывай межмировой портал, — бросил я ему и напомнил координаты мира.

Асгардец довольно быстро создал портал. Тот вспыхнул около Башни голубым подрагивающим энергетическим зеркалом.

Зверолюды, охраняющие строение Древних, с почтением уставились на портал. А я, прежде чем войти в него, сказал им, чтобы кто-нибудь разыскал Сломанного рога и передал ему мой приказ — отдать дом с черепичной крышей под школу. И только потом нырнул в портал.

Он перенёс меня вместе с Хеймдаллем в небольшую оливковую рощу, затерянную среди невысоких гор, похожих на разломанную халву. Мягкое, ласковое солнце светило с бледно-голубых небес, а приятный, тёплый ветерок тронул мою щеку.

— Неплохое место, — огляделся асгардец, вдыхая сладкий воздух, напоенный тысячами ароматов.

— А то, — самодовольно усмехнулся я, сорвал оливку и забросил её в рот. Она оказалась на диво вкусной. — Этот мир в целом довольно приятный. Меня тут знают и помнят. Однако задерживаться нам здесь не стоит. Пойдём, моё тело в пещере неподалёку.

Мы двинулись по петляющей, как трусливый заяц, тропинке.

Тени от деревьев скользили по нашим лицам, а правый склон горы быстро приближался. Я начал въедливо исследовать его взглядом, пытаясь понять, где вход в пещеру. Естественно, я его завалил, чтобы никто не наткнулся на моё тело, но оставил метки, только что-то сейчас не мог их заметить. Неужели кто-то убрал их? Или я вообще ошибся с местом? Нет, этого не может быть! Гора точно та. Но где же метки?

Моё сердце начало биться чаще, а брови сами собой столкнулись и двумя мохнатыми утёсами нависли над глазами. Но уже через миг я радостно улыбнулся, заметив первую из меток. А потом увидел и остальные. Фух-х-х!

Но стоило мне улыбнуться, как из-за деревьев вышли трое крепких мускулистых загорелых красавцев с чёрными бородами, греческими носами и колючими карими глазами. Они оказались облачены в белоснежные тоги, перехваченные красными атласными поясами с ножнами, в которых покоились мечи и кинжалы.

— Локки, — неприятно усмехнулся один из них, широко расставив стройные ноги в кожаных сандалиях, — ты набрался наглости и вернулся?

— Я же тебе говорил, что меня тут знают и помнят, — прошептал я Хеймдаллю, который понимал местный язык, после чего обратился к троице: — Братья Нимисы, полубоги, потомки самой Афродиты, не скажу, что рад видеть вас, но раз богини судьбы свели нас, давайте скорее перейдём к делу. Вы же не просто так перенеслись сюда.

— Не просто, — скрипнул зубами старший Нимис, сверля меня ненавистным взглядом. — Мы почувствовали, что какой-то чужой бог перенёсся в охраняемую нами часть мира, и явились поглядеть, для чего он сюда заявился. А тут такой подарок… Сам Локки собственной персоной.

— И Хеймдалль, — кивнул я на асгардца. — Вы с ним знакомы?

— Пока ещё нет, но если надо — познакомимся, — угрожающе прошипел полубог и положил руку на эфес меча с камнями-артефактами. Его братья поступили так же. — Мы на своей земле, Локки, в своём мире. И даже то, что ты привёл с собой бога, не поможет тебе избежать нашей мести!

— Что ты натворил? — хмуро посмотрел на меня асгардец, использовав родной язык.

— Так, по мелочи. Просто эти ребята очень обидчивые.

— Он совратил нашу мать Афродиту! — гневно выпалил старший Нимис, оказавшийся знатоком языков.

— Кто ещё кого совратил, — проговорил я.

— Не смей порочить её честь такими словами, червь! — проорал полубог, сверкая зенками и скрежеща белыми зубами. — Ты хитрый, подлый ошмёток козьего дерьма! Ты ответишь за то, что сотворил, червь! Я бросаю тебе вызов! Честный бой один на один до смерти! Принимаешь его или трусливо подожмёшь хвост, пёс?

— Честный бой? Так ты же полубог, а я — нет, — торопливо проговорил я, шумно сглотнул и даже взволнованно глянул на рощу за моей спиной, словно собирался сбежать.

Глаза старшего Нимиса загорелись гневом и жаждой моей крови. Благо ни он, ни его братья не почувствовали, что Хеймдалль здесь не единственный бог. А вот если бы я оказался тут без асгардца, то они бы ощутили мою возросшую силу. А так братья Нимисы считали, что я обычный потомок Локи, в котором нет даже четверти божественной силы. Потому-то старший полубог и считал, что легко победит меня. Вызов же он бросил лишь из-за присутствия Хеймдалля. Вот его он боялся и не хотел драться с ним. Старший Нимис явно считал, что если они втроём бросятся на меня, то асгардец наверняка вмешается.

— Ты не убежишь, трус! Ты будешь биться со мной! Хватит юлить и придумывать причины для отказа. Твоё поведение позорит Локи! — выпалил старший, украдкой косясь на Хеймдалля, чтобы даже тот воспылал чувствами и заставил меня биться с Нимисом, а не позорить Асгард.

Но Хем стоял с кислой физиономией, сложив руки на груди.

— Бой до смерти? Не до первой крови? — робко проронил я, облизав губы.

— Именно! — выпалил мой будущий противник и оскалился. — Не будь трусом, Локки! Докажи, что ты чего-то стоишь.

— Биться будем магией?

— Если так хочешь, — снисходительно ухмыльнулся старший Нимис.

— А если я одолею тебя, твои братья не будут мстить?

— Конечно, — кивнул тот кудрявой головой, пытаясь не смотреть мне в глаза, чтобы я не прочёл в них абсолютную уверенность в том, что он не просто победит меня, а сделает это максимально унизительно для меня: поставит на колени, обоссыт и оторвёт голову. Потом он её поставит у себя дома и закажет эпос, который будет восхвалять его победу над хитрым, мерзким Локки.

— Ла… ладно, — заикаясь выдал я. — Принимаю твой выбор.

— Ага! — радостно взревел он, обрушив на меня взор матёрого волка, перехитрившего тупого ягнёнка. — Готовься к смерти!

— Слишком пафосно, — пробормотал я.

— Мертвец не решает, что пафосно, а что нет, — парировал тот и многозначительно глянул на братьев.

Те отошли за большие камни, лежащие возле склона горы. Хеймдалль поступил так же, чтобы не мешать нашему бою.

— Ты, кстати, хорошо выглядишь для мертвеца, — бросил я старшему Нимису. — Но думаю, уже совсем скоро ты примешь свой истинный вид.

— Ты слишком много разговариваешь для слабосильной козявки! — гневно выпалил он и закрутил руками, очень быстро вызывая свои атрибуты.

Глава 11

Ласковое солнце замерло на голубом небе, не в силах отвести взор от Нимиса. Он покрылся рубинового цвета чешуёй, похожей на отпечатки миллионов поцелуев. Она накрыла даже его веки и губы, искривившиеся в кровожадной усмешке. Он уже мысленно видел, как побеждает меня.

— Держи, трепло! — выпалил Нимис и с двух рук швырнул в меня сотню бледно-зелёных искр, напоминающих стаю бабочек.

Они со свистом вспороли воздух, пронзив оливковое дерево, оказавшееся на их пути. Ствол разлетелся в щепки, а на землю упали оливки и листва.

«Бабочки» же ринулись за мной даже после того, как я телепортировался в сторону. Они преследовали меня, как охотничьи псы.

— Тебе не уйти, тварь! Не уйти! — ликующе завопил Нимис, порождая всё новых и новых «бабочек».

Они заполонили горячий воздух, напоминая шелестящее зелёное облако, гоняющееся со мной с неотвратимостью Смерти, которая когда-нибудь всех нагонит.

Деревья на пути «бабочек» превращались в труху, разлетались фейерверком щепок и листьев. Раскалывались даже огромные валуны, служившие мне укрытием. Они с каменным треском и грохотом разваливались на части под натиском «бабочек». Правда, те после встреч с валунами и деревьями несли потери, то бишь некоторые «бабочки» растворялись в воздухе, потратив свой заряд на пробитие препятствий.

Однако Нимис, громко хохоча, тотчас создавал новых «бабочек», вкладывая в них огромное количество маны. Он совсем не берёг её, считая себя намного сильнее меня. Полубог с радостью думал, что ему в любом случае хватит магической энергии, дабы растоптать меня и уничтожить.

А я своим поведением создавал у него ложное впечатление, что все так и есть. Я даже магическую защиту на себя не накидывал, будто берёг ману, а просто телепортировался от «бабочек» с гримасой ужаса на физиономии.

— Убей его, брат! — закричал из укрытия один из родственников моего противника, с предвкушением сверкающего налитыми кровью глазами. — Разорви его, преврати в прах! Отомсти за нашу мать! Пусть смерть этого червя будет уроком для всех наших врагов!

— Ещё немного, брат! — подключился второй родственник, насмешливо глядя на меня. — Он уже выдохся. Я зрю его скорую смерть так же ясно, как ужас, корёжащий его отвратительную рожу, похожую на задницу фавна.

Он загоготал над своей грубой шуткой, брызжа слюной на грудь.

Второй Нимис тоже начал издевательски смеяться, запрокидывая голову. И даже старший, мой противник, тоже позволил себе кривую глумливую улыбку.

— Ещё побегай, кролик, — с насмешкой бросил он мне, создавая новую порцию смертельно опасных «бабочек». — Дарю тебе несколько секунд жизни. Наслаждайся ими! А потом тебя пожрёт Великое Ничто! Видишь камень-артефакт на эфесе моего меча ксифоса? Он разорвёт твою гнилую душу на куски!

Лицо старшего Нимиса расколола трещина злорадной улыбки, глаза полыхнули испепеляющим огнём, а рожа заострилась, как у вампира, почувствовавшего горячую кровь. Он едва не взвыл, предвкушая мою смерть.

И, наверное, сейчас Нимис жалел лишь об одном — что вокруг слишком мало свидетелей его триумфа: лишь его братья, безмолвные оливковые деревья, слепые горы да Хеймдалль.

К слову, асгардец смотрел на меня как на ребёнка, играющегося с котёнком, в то время как взрослые ждут его у двери квартиры, поскольку у них запланирован срочный поход к педиатру.

— Локки, прекращай этот цирк! — наконец не выдержал Хеймдалль, выпрямившись и сложив руки на груди. — Кончай этого придурка. У нас мало времени.

Старший Нимис в изумлении открыл рот, а его братья с не меньшим удивлением переглянулись, словно асгардец сморозил какую-то откровенную чушь. Они даже покосились на него как на опасного сумасшедшего.

Впрочем, через миг все трое Нимисов радостно вскрикнули, когда я с вывалившимся от усталости языком застыл метрах в десяти от своего противника. В моих вытаращенных в ужасе глазах отразился рой «бабочек», а руки будто бы в смертельном страхе перед неизбежной кончиной закрыли лицо.

— Приятно было убить тебя, сволочь! — жарко выпалил старший Нимис.

Однако спустя мгновение его физиономия вытянулась от шока, когда я в мгновение ока покрылся «золотым доспехом» и уничтожил всех его «бабочек» гудящим белым потоком обжигающе холодного воздуха, вылетевшего из моих раскрытых ладоней.

Температура воздуха резко упала, «бабочки» развеялись, а на моих губах заиграла злая усмешка. Глаза же распахнулись, как ворота крепости, где Нимиса ждали только смерть и жестокое разочарование ублюдка, решившего поглумиться над тем, кого он считал слабее себя, а тот оказался опаснее ядовитой змеи.

— Где твой смех, Нимис? — процедил я, глядя на опешившего врага. — Не обоссысь перед смертью.

Я атаковал его несколькими «взрывами энергии», пробив броню, а затем воспользовался «телекинезом», обрушив на него мелкие камни и валуны. Каменные осколки прошили тело полубога в тех местах, где его броня была пробита. Брызнула кровь и хрустнули кости. Валуны же сбили его с ног. Он пролетел несколько метров и врезался в склон горы, где его приголубил ещё один валун, пущенный в полёт моим «телекинезом».

Старший Нимис не умер, хоть он и напоминал изломанную, окровавленную куклу с вывернутыми под неестественным углом рукой и ногой. Его магическая броня начала быстро восстанавливаться, а тело принялось с шелестом и тихим хрустом сращивать разорванные ткани, кости и суставы.

Всё-таки Нимис — полубог. Его так просто не убить. Придётся ещё немного поработать.

Не давая ему подняться на ноги, я снова обрушил на него свою магическую мощь: и «взрывы энергии», и «телекинез», и даже «холод».

Нимис не сумел сдержать такого напора. Ему банально не хватило маны. Он, полностью истощённый, растянулся на камнях в луже крови. Его рожу украшала изморозь, оставленная моим «холодом», а в злых стекленеющих глаза горели лютая досада и глубочайшее изумление.

— Ты обманул… меня. Такая мощь… подвластна лишь богу, — прохрипел он разбитыми губами, выпустив изо рта струйку крови. — Если бы не Хеймдалль… то я бы почувствовал твою возросшую силу.

— Присутствие Хема, конечно, сыграло свою роль, но твой нюх притупили ненависть и высокомерие. Да и не обманывал я тебя, а наоборот всё честно сказал перед нашей битвой. Разве ты забыл?

— Если бы ты сказал, что стал богом… то я бы… я… — он не сумел договорить, начав надрывно кашлять кровью.

— У тебя короткая память. Вот мои тогдашние слова: «Ты же полубог, а я нет».

— Тонкая ирония, — усмехнулся асгардец, прислушиваясь к нашей беседе.

Старший Нимис ещё сильнее закашлялся и в полнейшем бессилии упал на спину. Его ноги судорожно заскребли по земле, а пальцы потянулись к мечу в ножнах.

— Артефакт… камень… вытащи его… — судорожно просипел Нимис еле слышно, сглатывая кровавую пену. — Он же погубит… мою душу… не хочу в Ничто…

— А ты бы пощадил меня? Нет, — жёстко сказал я, глядя, как его ослабевшие пальцы не могут вырвать камень из эфеса.

Один из братьев Нимисов дёрнулся было, чтобы помочь старшему, но другой схватил его за плечо и что-то мрачно сказал на ухо. Полубог сплюнул под ноги и застыл, не спуская взгляда с умирающего брата. А тело того расслабилось, испустив душу. Но тут же сверкнул артефакт, развоплотив её.

— Всё-таки он обоссался, — хмуро подметил я, как лужу крови под старшим Нимисом окрасила желтизна.

— Всё, ты победил. Надо идти дальше, — подал голос Хеймдалль.

— Нет, у меня ещё есть одно дело, — проговорил я и посмотрел на оставшихся братьев, взирающих на меня исподлобья. — Вы помните условия дуэли? Никакой мести.

— Мы не будем мстить, — подтвердили те.

— И это хорошо. Но вот что плохо… Я вроде бы во время своей блестящей битвы с вашим братом слышал, что вы оскорбляли меня. А я, знаете ли, не люблю, когда меня называют подобными словами, и с радостью вырываю кадыки таким плохим и безответственным существам, — многозначительно посмотрел я на полубогов и широко расставил ноги, словно готовился к новой битве.

Те переглянулись и покосились на Хеймдалля, понимая, что тот явно влезет в сражение, а против двоих богов им точно не устоять.

— Мы просим прощения за наше неподобающее поведение, — глухо промяукал один из Нимисов, словно сраный кот.

Его брат покраснел до корней волос от унижения. Его дыхание с хрипами вырывалось из груди, а желваки вспухли под тонкой кожей лица. Второй Нимис выглядел не лучше. Он тоже едва не скрежетал зубами от позора.

Я наслаждался, глядя на них. Даже их смерть от моей руки не принесла бы мне столько радости, как их нынешнее состояние. Униженные, сломленные, с горящими от стыда щеками и упёртыми себе под ноги взглядами.

— Можете идти, — разрешил я им точно слугам. — И заберите братца.

Они быстро подошли к старшему, будто спешили поскорее убраться отсюда, подальше от позора. Взяли труп брата и скрылись в портале, даже не посмев угрожающе глянуть на меня напоследок.

— А ты жесток, — безэмоционально подметил Хеймдалль.

— С волками жить — по-волчьи выть, — философски сказал я, подойдя к склону. — Эти Нимисы — те ещё твари. Вся их слава зиждилась на том, что они убивали тех, кто был слабее них, а потом они выдавали подобные победы за умопомрачительные подвиги.

Асгардец хмыкнул и проронил:

— Нимисы не позовут кого-то, кто захочет отомстить тебе? Уверен, что в этом мире ещё полно таких существ.

— Могут и позвать. Даже наверняка позовут, но время у нас всё-таки есть, — проговорил я и вызвал «телекинез».

Тот подхватил большой камень, припорошённый землёй, и вырвал его из склона. За ним обнаружилась чёрная пасть пещеры, уходящей глубоко в гору.

— Может, следовало их убить? — задался вопросом бог и следом за мной вошёл в пещеру.

— Они бы не стали с нами биться, а убежали, — уверенно проговорил я, взяв у стены артефакт «светлячок», который когда-то здесь оставил.

Он ещё не до конца разрядился, так что мне удалось активировать его. Яркий белый свет тут же разогнал мрак, осветив неровные земляные стены и потолок с торчащими из него белёсыми корешками.

— Ладно, что сделано — то сделано, — мудро сказал Хеймдалль. — Где твоё настоящее тело?

— За мной, — махнул я ему рукой и уверенно двинулся вглубь горы.

Воздух был затхлым и тяжелым, как грех. Он пах землёй, камнем и пылью. А под ногами порой похрустывали насекомые. Во мраке за пределами света, исходящего от артефакта, поблёскивали чьи-то маленькие глаза, слышалось торопливое шуршание маленьких лапок и тонкое попискивание.

Потолок же порой нависал так низко, что приходилось пригибаться. И особенно узкой подземная кишка стала в самом её конце, где лежал человеческий скелет возле открытого сундука.

— Кхем, — кашлянул бог, уставившись на останки. — Только не говори мне, что это твоё тело. Тебя разве не учили, как надо обращаться с вместилищами из плоти и крови?

— Учили. Это не моё тело, а обманка. Если сюда кто-то попадёт, то поглядит на скелет, на пустой сундук, и решит, что тут уже брать нечего, а значит, надо уходить отсюда. Я спрятал своё тело за стеной.

— Тогда быстрее ломай её, — поторопил меня асгардец и уставился на стену за ящиком, которой и заканчивалась пещера.

— Пфф, не настолько банально, — насмешливо фыркнул я, вернулся на несколько метров назад и с помощью «телекинеза» проломил участок ничем не примечательной стены.

Комья земли засыпали мои ноги по щиколотки, и перед нами открылся узкий лаз, уходящий во мрак.

— За мной, — пригласил я бога. — Только осторожно, там куча ловушек.

— Ещё бы, — блеснули в усмешке золотые зубы Хеймдалля, двинувшегося за мной.

Я начал боком пробираться по лазу, порой останавливаясь, чтобы отключить или обезвредить ту или иную ловушку. Продвижение шло довольно тяжело. У меня на лбу аж выступили крупные градины пота и начали ныть подколенные сухожилия, поскольку иногда приходилось идти на цыпочках по краю глубокого провала с шумящей внизу бешеной подземной рекой.

— Локки, ты где спрятал своё тело? У Аида? Не удивлюсь, если мы сейчас столкнёмся с его трёхголовым псом Цербером, — просипел за моей спиной Хеймдалль.

Ему приходилось ещё тяжелее, чем мне. Он же не обладал телепортацией.

— Ну, можешь меня подождать тут, — ответил я, выбравшись из лаза и оказавшись на шатком верёвочном мосту, где роль досок исполняли человеческие кости.

Мы с богом пошли по ним, хотя они опасно потрескивали, а мост угрожающе раскачивался над чёрной пропастью.

— Нет уж. Хочу посмотреть, куда и как глубоко ты запрятал своё тело, — произнёс Хеймдалль, отражая янтарного цвета глазами свет артефакта, покоящегося в моих перемазанных землёй пальцах.

— Тут уже недалеко. Одну песню спеть — и на месте будем.

И я не обманул асгардца. За то время, что мы шли до круглого каменного зала, как раз можно было спеть песню.

В центре зала красовался гроб, выдолбленный из цельного куска камня. Крышка была на месте, как и стоящие вокруг гроба статуи воинов с занесёнными мечами. Они будто отгоняли от гроба всякую шушеру, сумевшую добраться сюда.

— Неплохо, — проговорил Хеймдалль, оценив и гроб, и воинов, освещённых белыми лучами «светлячка».

— Я сперва хотел хрустальный гроб, но потом передумал. Решил не воровать чужие идеи.

— И какой бог прячет своё настоящее тело в гробу? — заинтересованно изогнул бровь асгардец.

— Нет, тебе точно нужно начать читать современные книги. Начни со сказки «Мёртвая царевна», — посоветовал я ему, сокрушённо покачав головой.

— Вот ещё, — буркнул он, подойдя к гробу. — Не сказки надо читать, а искать информацию о Древних.

После своих слов бог с каменным скрежетом сдвинул крышку гроба, хотя она весила столько, что даже десять смертных мужчин вряд ли бы сумели поднять её. А у асгардца разве что вены на шее и висках вздулись.

— Опять? — удивлённо выдохнул он, глядя в гроб.

— Да-а-а, — расплылся я в улыбке и тоже туда заглянул.

Там лежал скелет в богатых доспехах с камнями-артефактами и с отличным мечом на груди.

— Расхитители гробниц заберут доспехи с мечом и просто уйдут? На это ты рассчитывал? — спросил бог.

— Ага, — радостно кивнул я, подошёл к стене и вызвал «телекинез». Тот вырвал камни из стены, обнажив полость с запылённым гробом из досок, пропитанных специальным составом. — Помоги-ка мне, Хем.

Тот подошёл, и мы вместе вытащили гроб, расписанный всякими предупреждающими знаками, словно внутри него лежал некто, способный даже чихом разрушить мир.

Хем оторвал крышку, прибитую ржавыми гвоздями, и наш дуэт наконец-то увидел моё родное тело в грязной набедренной повязке: смуглокожее, мускулистое и без единой капли жира.

Лицо поражало тонкими приятными чертами, но улыбка даже в некоем стазисе оставалась хитрой и ироничной. Из гривы светлых волос торчали слегка заострённые уши, а ростом тело было около двух метров, даже выше Хеймдалля.

— Я почему-то даже не сомневался, что мы тут не найдём щуплого бледного заморыша в очках, — медленно проговорил бог.

— Приму твои слова за комплимент, — ухмыльнулся я и пальцами открыл веки моего оригинального тела.

На меня уставились глаза серо-стального цвет, и разума в них было ровно столько же, сколько в ёлочных шарах. Ну, оно и понятно, в теле же не было души. Пора ей туда вернуться.

Я установил зрительный контакт и воспользовался полубожественным атрибутом «Перенос душ». Меня мигом накрыла тьма, а потом навалилась боль от одеревеневших мышц моего оригинального тела, после чего медленно текущая вязкая кровь начала ускорять свой бег, сердце застучало чаще. Грудь начала вздыматься, а изо рта вылетел первый громкий вздох.

— Разорви меня Хель, чувствую себя как древний старик, — еле слышно прошептал я непослушными губами, кое-как приоткрыв пудовые веки.

— А он себя чувствует ещё хуже, — кивнул Хем на Громова.

Тот таращил бессмысленные глаза и пускал слюни, как заправский идиот. А ведь по моей задумке он должен был после переноса в своё родное тело в добром здравии и хорошем самочувствии очнуться от своего сна. Но кажется, что-то пошло не так…

Глава 12

Хеймдалль ещё раз посмотрел на пускающего слюни Громова и удивлённо проговорил:

— Ты не убил прежнего владельца тела? Да ещё и вернул ему его тушку?

— Ага, как-то так, — смущённо пробормотал я, пытаясь не сгореть со стыда, ведь боги так не делали практически никогда. Им было глубоко плевать на жизни смертных, чьи тела они занимали.

— Локки, ты меня изумил до глубины души, — глянул на меня асгардец широко распахнутыми глазами, словно я из злобного сторожевого пса превратился в милого, пушистого котёнка. — Ты как тот душегуб, который полез в прорубь спасать кутёнка, после чего замёрз и помер.

— Прекращай. Мне и так стыдно, — пробурчал я и схватился непослушными руками за каменные стенки гроба, оказавшиеся холодными, как зимняя стужа.

Подтянулся и принял сидячее положение, потревожив пыль на обнажённой груди. Она осыпалась на бёдра серым прахом. Я стряхнул её шершавой ладонью с грубыми мозолями от меча, поднатужился и перевалился через борт, выбравшись из гроба. Ноги пока ещё плохо держали меня, разъезжались, как у новорождённого оленёнка и дрожали, но я всё же не падал, а стоял, держась за гроб.

— И что ты с ним будешь делать? — поинтересовался Хеймдалль, кивнув на Громова, чьи пальцы до сих пор сжимали «светлячка». Его лучи падали на хмурые статуи, разрывая мрак, царящий в зале.

— Попробую применить тонкую настройку, — проговорил я и отпустил гроб. Расставил руки и убедился, что могу стоять. Лёгкие тоже работали исправно, как и сердце.

— Что это значит? — полюбопытствовал бог, заломив бровь.

— У тебя когда-нибудь было старое радио или пузатый телевизор?

— Нет, но я слышал о них.

— Тогда гляди, как их настраивали, — азартно произнёс я, посмотрел на Громова и отвесил ему звонкую пощёчину.

Звук от неё разнёсся по залу и отразился от покрытых трещинами и паутиной стен. А голова паренька качнулась. На грудь же упали слюни, свисавшие с подбородка, веки несколько раз закрылись и открылись. Но в себя паренёк не пришёл.

Я ещё раз отвесил ему пощёчину, после чего он едва не упал, но заморгал уже более акцентированно. И в его глазах блеснул пробуждающийся разум.

— Что… что происходит⁈ — судорожно выдохнул смертный, схватившись трясущейся рукой за гроб. — Где я? Кто ты⁈

— Не узнал? Это же я, Локки, — ухмыльнулся я, блеснув белоснежными зубами. — Мне удалось вернуться в своё родное тело. Кстати, как и тебе. Добро пожаловать домой, Громов, если так можно выразиться.

— Я… я… — забормотал смертный, торопливо рассматривая себя. — Я и правда снова стал собой!

Его лицо разорвала счастливая улыбка, но спустя миг она завяла. Её сменила тревога.

— Но как же я теперь без тебя… сам… Все эти титулы… Меня же сразу раскроют! Поймут, что прежний Громов изменился, — протараторил он, облизав пересохшие губы.

— У меня есть план. С тобой всё будет хорошо, — успокоил я его и сделал несколько шагов назад, скользя по Громову оценивающим взглядом.

Если его сейчас поставить перед зверолюдами Гар-Ног-Тона и сказать, что это сын Сварга, то даже они не поверят. Громов горбился, глазами бегал по сторонам, стараясь не встречаться взглядом ни со мной, ни с Хеймдаллем, а на его губах играла виноватая улыбка. Он будто даже стал меньше ростом.

Паренёк разве что издалека напоминал меня в его теле. А вблизи все сразу поймут, что это не тот самый сын Сварга, а какая-то карикатура на него.

— Локки, что мне делать? — растеряно пробормотал смертный, взглянув на меня, как ребёнок на взрослого.

— В первую очередь тренируй свою магию. Я открыл тебе все твои атрибуты. А во вторую, слушайся меня, — бросил я ему и перевёл взгляд на Хеймдалля. — Пора возвращаться в Гар-Ног-Тон.

Бог кивнул и сотворил межмировой портал, осветивший зал голубым энергетическим светом. Мы втроём прошли через него, очутившись на центральной площади, где я мигом накинул на себя иллюзию Громова, дабы меня узнали горожане.

Хаоситы на площади мигом уставились на наше трио. И среди них были Сломанный рог с Бурой. Они о чём-то разговаривали с охраной Башни, но, увидев нас, бросили это дело и заспешили в мою сторону.

— А это кто⁈ — ахнул минотавр, разглядев мнущегося Громова, инстинктивно пытающегося спрятаться за моей спиной.

— Ничего. Слуга мой. Даже объяснять ничего не буду, — проговорил я и бросил Бурой, рассматривающей ёжившегося паренька колючими медвежьими глазёнками: — Дай ему балахон с капюшоном. Он несколько дней поживёт в храме. И никому его не показывай. Поняла?

— Поняла, — кивнула та и негромко добавила, презрительно дёрнув щекой: — Он похож на вас как две капли воды. Но его глаза, поведение, манера держаться… В Гар-Ног-Тоне он бы не дожил и до десяти лет.

— Локки, что она говорит? — прошептал мне на ухо Громов, который без меня перестал понимать язык Хаоса.

— Хвалит тебя. Говорит, что ты настоящий орёл. Она заберёт тебя в храм, поживёшь там пару дней, а потом вернёшься в империю, — с усмешкой сказал я на русском и следом заговорил на языке хаоситов, обращаясь к жрице и минотавру, переступившему копытами: — У меня выпала свободная минутка, так что я кое-куда сгонял и вернул своё настоящее тело. Поэтому надо бы устроить презентацию перед всем честным народом. Давайте-ка начнём с охраны Башни. А ты, Бурая, теперь будешь всем говорить, что сын Сварга — двуликий: то в одном теле ходит, то в другом.

— Как скажете, повелитель, — прогудела она и с интересом посмотрела на меня, ожидая, когда я покажу свою вторую ипостась.

Я подмигнул ей и направился к охранникам, попутно заметив имперцев, появившихся на площади из узкого проулка. Они с любопытством уставились на меня и идущих за мной по пятам Бурую и Сломанного рога. Хем и Громов отступили в тень домов, укрывшись в ней от взглядов людей.

А я подошёл к ступеням Дворца Совета, поднялся и помахал, привлекая всеобщее внимание. А когда на меня устремились десятки глаз, начал рассказывать, что имею и второе обличье. После этих слов баронесса Огнева, стоя среди зверолюдов, напряжённо поджала губы и столкнула брови над переносицей. Её взор впился в моё лицо, а дыхание участилось как у отличницы в ожидании оценки.

— Та-дам! — театрально взмахнул я руками и снял с себя иллюзию Громова.

Хаоситы громко выдохнули и принялись живо обсуждать мой внешний вид. И буквально через мгновение они сошлись во мнении, что сейчас я выгляжу лучше, чем прежде. Оно и понятно. Для зверолюдов главное, чтобы рост был повыше да мышц побольше. А моё родное тело всем этим обладало с лихвой: плечи — во, бицепс — хрен обхватишь, а пресс — настоящая стиральная доска.

Имперцы же более тщательно разглядывали меня. Особенно баронесса. Она пару раз прошлась въедливым взором по моим мышцам и лицу, будто придирчивая покупательница. И её мордашка постепенно разглаживалась, а в глазах зажглись огоньки. На губах же заиграла довольная улыбка. Но спустя миг она спохватилась и напустила на себя суровый, отстранённый вид.

— Всё, хватит, налюбовались! — бросил я горожанам, бодро сошёл со ступеней и двинулся к Хеймдаллю.

Он в одиночестве опирался плечом на растрескавшуюся стену дома. Громов уже успел уйти со жрицей. Они исчезли, когда подошла к концу демонстрация моего нового тела.

— Есть идеи, где искать информацию о Древних? — спросил асгардец, скользнув мимолётным взглядом по Башне, возвышающейся над площадью как чёрная мрачная скала, об которую разбились сотни кораблей. В карканье летающего вокруг воронья будто даже слышались крики тонущих моряков, захлёбывающихся бешеной водой и собственными воплями, пропитанными животным страхом.

— Там, куда ты смотришь, — невесело усмехнулся я. — Но прежде чем мы приступим к этому, ответь на один вопрос. В твоей жизни в последнее время происходило что-нибудь странное?

— Локки, ты издеваешься? — исподлобья зыркнул на меня бог. — Вся моя жизнь теперь — одна большая странность. К чему ты вообще задал этот вопрос?

Я набрал в грудь побольше воздуха и рассказал ему о безутешной матери и её больной дочке. Конечно, упомянул и то, что спас её с помощью молодильного яблока.

— Удивительное совпадение, не правда ли? Чую, за ним стоит Древний. Возможно, он испытывает меня, — подытожил я, потрогав двумя пальцами кончик острого уха.

— Полагаешь, что он и меня испытывал? — сощурился бог, мучительно-задумчиво наморщив лоб, словно быстро, минуту за минутой, просеивал события последних дней.

— Весьма вероятно. Но я пока не понимаю, для чего он это делает.

— Хм, — хмыкнул асгардец, потирая подбородок. — Что ж, я поразмыслю над этим в тишине и покое, а затем вернусь.

— Как тебе будет угодно, — пожал я плечами.

Бог кивнул и скрылся в портале.

А я постоял немного под палящими лучами солнца, размышляя о Древнем, а потом провёл рукой по лбу, будто отгонял мысли о нём, и двинулся по городу. Сейчас ведь неплохое время, чтобы познакомить и других горожан с моим настоящим телом.

Я в каждом районе Гар-Ног-Тона собирал народ и делал всё то же самое, что и на ступенях Дворца Совета. И каждый раз хаоситы приходили к выводу, что моя вторая ипостась лучше первой.

Так прошло несколько часов. Яростное солнце уже начало сползать к горизонту. Жара чуть-чуть спала и в прокалённом пыльном воздухе появилось дыхание первых сумерек.

— Пора возвращаться в храм, — пробормотал я и двинулся прочь с окраины города, где оказался в результате своих «гастролей».

Путь мой лежал через узкие вонючие проулки, загаженные перекрёстки с потрескивающими деревом кострами и грязные улочки, где мусор порой скрывал стены домов.

— М-да, работы предстоит много, — пробормотал я, безрадостно оглядывая заполненные нечистотами канавы, привлекающие сотни мух.

Внезапно слева от меня раздался подозрительный шорох. Я тут же повернул туда голову, вызвав атрибут «взрыв энергии». Он окутал мою кисть, а взгляд упал на кусок ткани, закрывающий вход в лачугу. Тот слегка покачивался, хотя ветра не было. Ни дуновения.

— Выходи, пока я тебя не изжарил магией, — угрожающе процедил я, играя желваками.

Одна томительная секунда растянулась на минуты, пока я ждал ответа. И он последовал…

Из-за куска ткани выскочила жирная крыса, задев его. Она сверкнула голым хвостом и скрылась в куче мусора, бросив на меня сердитый взгляд глаз-бусинок, похожих на замёрзшие капли крови.

— Пожри тебя Хель, — проворчал я, но расслабляться не стал, а откинул рукой ткань, заглянув в лачугу.

Единственной угрозой, прячущейся в ней, была вонь. Внутри сдохла собака, а недалеко от неё возвышалась горка собачьих костей.

— Корейцы, что ли, тут жили? — пробормотал я, вернул кусок ткани в исходное положение и развернулся, чтобы продолжить путь, но замер, едва не выругавшись.

Он подкрался незаметно, как Смерть, туманная дымка, мрак. Невысокий согбенный старик в балахоне, словно сотканном из тёмно-синего куска неба. Под его высохшей старческой кожей расползалась паутина чёрных вен, пронзая худощавое лицо со впалыми щеками, выпуклым лбом и острыми, словно у эльфа, ушами.

Ввалившиеся глаза, тёмные как ночь и бесстрастные словно звёзды, изучали меня будто через микроскоп, как какую-то непонятную бактерию. Его взгляд выворачивал наизнанку, резал скальпелем. И страх внутри меня начал подкатывать к горлу, как холодная рвота. Но я каким-то чудом переборол его.

Тир Ткач реальности слабо усмехнулся, поняв, что я не собираюсь в ужасе падать к его кривым ногам и алмазному посоху, упирающемуся в зловонную грязь.

— Неожиданная встреча, — почти спокойно проговорил я, стараясь не обращать внимания на черепа, висящие вокруг пояса бога. Они скалили жёлтые зубы, злобно раззявив челюсти.

— Эта встреча изменит твою жизнь, — проскрежетал Тир неприятным голосом, царапающим барабанные перепонки хуже, чем ржавый гвоздь, скользящий по стеклу. — Я зрю тебя насквозь, Локки.

— Как рентген? — хмуро бросил я, взведясь как пружина.

Нервы натянулись подобно струнам на гитарном грифе, пульс набатом грохотал в висках, а внутренний голос шептал, что Тир силён, чудовищно силен. Его мощь сотнями холодных иголок колола мою кожу, забиралась под ногти и отравляла воздух. Но я всем своим видом показывал, что не боюсь его и готов сражаться до последней капли крови, если это понадобится.

— Вижу в тебе ростки Хаоса, — продолжил Тир, — ты одной рукой творишь добро, а другой сеешь зло… Сегодня ты строишь, а завтра разрушаешь. Любишь и через миг ненавидишь. В этом и есть Хаос, а ты часть его.

— Я просто противоречивая натура.

— Твои слова не стоят ничего. Ты можешь сколько угодно отрицать очевидное, но реальность не изменится. Хаос не уйдёт из твоей души. Рано или поздно ты примкнёшь к нему. Падёшь в его глубины, сольёшься с ним. — Слова бога вспороли воздух как пули, ударив меня в висок.

— Ты ошибаешься, — процедил я, гоня прочь навязчивые мысли, что он хоть в чём-то был прав. — Думаешь, мне неизвестны принципы психологической обработки? Я, мать вашу, Локки, а не школьница, которой легко запудрить мозги! Считаешь, что я не понимаю, ради чего ты явился?

Лицо Тира затвердело, превратившись в холодную маску. Глаза стали подобны двум колючим иглам, а сила ещё больше начала выбираться из его души. Стена дома за моей спиной пошла хаотичными трещинами, грязь под ногами затвердела и рассыпалась чёрным прахом.

— Запугиваешь? — криво усмехнулся я, сложив руки на груди. — Ради чего? Если бы ты хотел убить меня, то уже давно напал бы, а не вёл все эти речи. Тебе нужен свой агент в стане славянских богов, и твой выбор предсказуемо пал на меня. Разве не так, Тир Ткач реальности?

Ледяная броня бога на миг дала трещину. По его лицу скользнула бледная тень удивления. Хотя чему тут удивляться? Любой адекватный бог на моём месте смекнул бы, какие мысли бродят в голове Тира.

— Ты будешь мне служить или умрёшь, — проскрежетал бог, крепче сжав посох, отражающий померкший солнечный свет.

— Выбор невелик, но мне нужно подумать, — проговорил я, не спуская тяжёлого взора с Тира.

Попутно мой мозг лихорадочно искал выход из ситуации. Если бог нападёт, тогда мне придётся очень несладко. Существо такой силы мне ещё не доводилось побеждать… в одиночку. Нет, у меня были сюрпризы в рукаве, но хватит ли их, чтобы одолеть самого Тира?

А тот меж тем шагнул ко мне, вперив в меня взгляд глубоких как тьма глаз. Они буквально кричали, что я должен подчиниться ему, встать на колени и назвать хозяином.

Во мне вскипела вся моя ершистость и гордость. Аж затылок закололо. И Тир вдруг отступил…

— Думай, — проронил он и, скользнув по мне хитрым взглядом, исчез в портале.

— Фух, — тихонько выдохнул я, осознав, что не дышал всё то время, пока он буравил меня взором.

Да что я… Кажется, даже крысы, насекомые, ветер и солнце замерли, боясь привлечь внимание Тира. Но сейчас, после ухода бога Хаоса, и крысы зашуршали в мусоре, и букашки застрекотали на земле, и светило вроде как засияло ярче.

— И что мы сейчас имеем? — пробормотал я и медленно пошёл в сторону центральной площади, задумчиво хмуря лоб.

Если отказать Тиру — это смерть. Он меня убьёт. Ежели начать служить ему — это тоже смерть, но другого рода. Я возненавижу себя, если превращусь в чьего-то прислужника. Стану трусом, выбравшим рабство. Грубо говоря, я потеряю сам себя, умру.

Нет, дамы и господа, нужно искать третий вариант. Такой, который и жизнь бы мне сохранил, и свободу воли. И кое-какие мысли у меня уже были на этот счёт, ведь я допускал, что нечто подобное когда-нибудь может произойти со мной.

Глава 13

Уже в сумерках я добрался до своего храма, напоминающего пагоду. Из его окон лился дрожащий свет от пламени свечей и жаровен, а перед входом возле ступеней горели два факела. Между ними обнаружилась троица имперцев: Огнева, Илья и Шилов. Они о чём-то беседовали, но, увидев меня, замолчали. Их взгляды быстро скользнули по моему истинному обличью, а затем баронесса тревожно спросила, облизав пухлые губы:

— Локки, а ты чего такой бледный?

— Знаешь, кто такие хамелеоны? Вот я пытаюсь раскрыть их секрет. Пока получается краснеть и бледнеть, но я точно на верном пути.

Рафаэль Игоревич дёрнул головой и улыбнулся.

Илья же быстро отчитался, заложив руки за спину:

— Сломанный рог принялся за создание школы. В качестве рабочих там трудятся черти. По его словам, они работают из рук вон плохо, но я сам тайком ходил поглядеть на них и в корне не согласен с минотавром. Черти работают просто замечательно. Шустрые, вёрткие, ловкие, да ещё и едят мало, и перекуров у них нет.

— Сломанный рог опасается, что вожак чертей Инварр займёт его место, потому и очерняет хвостатых тружеников. Так что все имейте это в виду.

— Прям настоящий императорский двор с интригами и противоборствами, — подметила Огнева, изобразив лёгкую усмешку.

Попутно она искоса оценивающе глянула на мою родную тушку, словно пыталась найти то, что возможно просмотрела в первый раз.

— Хуже, чем императорский двор, — пробормотал я, глянув на луну, показавшуюся за красноватой туманной дымкой. — Тут убить могут в мгновение ока, а при дворе монарха соблюдают кое-какие правила. Надо бы вам какую-нибудь охрану выделить. Вы, кстати, где живете?

— В соседнем от деда Мыха и его братьев доме, — ответил Шилов. — Условия, конечно, неидеальные, но жить можно.

Огнева поморщилась. Видимо, она была иного мнения, но вслух ничего не сказала.

— Ладно, попробуем улучшить условия хотя бы до двух звёзд, как в отеле, — проговорил я и оглядел смертных. — Есть ещё какие-то пожелания?

Все трое синхронно отрицательно покачали головами. А я показал им большой палец и молча вошёл в храм.

Имперцы же двинулись прочь.

В зале я разыскал жрицу и приказал ей найти для имперцев наиболее преданных мне сильных и умных зверолюдов, дабы те охраняли их.

— Сильных и умных одновременно? — удивлённо округлила глазёнки медведеподобная жрица и тяжело вздохнула. — Придётся постараться.

— Ты уж расстарайся. Эти трое важны для Гар-Ног-Тона, — внушительно произнёс я, похлопал её по скрытому балахоном плечу и поднялся в свою комнату, где зарядил кубок-портал с помощью ловушки, полной энергии.

Чудесный артефакт без проблем перенёс меня в Петроград, прямо в прохладную осень с колючим мелким дождём и стылым ветерком, дующим с каналов, чьи серо-стальные воды с ритмичным плеском бились о гранитные берега.

Я заскочил в первую попавшуюся арку двора-колодца, скрытого мраком. Только редкие окна подслеповато смотрели во двор, изрыгая жёлтый электрический свет. Но даже такого скудного освещения мне хватило, чтобы увидеть трёх мужчин, поспешно идущих в сторону арки. Они прикрывали головы кожаными куртками и костерили дождь.

— Фух-х-х, — выдохнул один из них, заскочив в арку и вернув куртку на плечи. С неё стекали капли дождя, падая под ноги смертному, оказавшемуся обладателем толстой сытой рожи с жёсткой щетиной и наглыми глазами.

Двое его спутников мало отличались от него. Такие же крепкие простолюдины с уверенными движениями.

Все трое почти сразу заметили меня, стоящего в тени арки. Но увидели они не мою настоящую внешность, а иллюзию, изображающую Громова в плаще. Без дворянского перстня на пальце и без каких-либо украшений и гербов, намекающих на то, что перед ними аристократ.

Мужики быстро переглянулись и сразу начали ухмыляться как волки, набредшие на ягнёнка. Их загоревшиеся мрачным весельем глаза принялись въедливо ощупывать меня, ища к чему бы придраться. Как будто среди гопников есть какое-то неписаное правило, что просто так ни на кого нападать нельзя, а обязательно нужно найти причину. Сойдёт даже абсолютно высосанная из пальца. А уже потом можно и наехать на человека, как следует разогреть себя дерзкими речами и под конец надавать по рылу перепуганному бедолаге, чувствуя себя вершителями судеб и самыми крутыми мужиками на районе.

— А чего это ты… — скрипучим голосом начал самый крупный простолюдин, грозно засопев в полутьме.

— Всё пойдёт не по сценарию, — насмешливо перебил я его.

Следом вспыхнула моя улыбка, как пламя в пещере — внезапно, жутко, с эхом. Простолюдин отшатнулся. А я молча ударил его в подбородок. Быстро, резко и очень сильно. Это ведь уже был не кулак Громова, а рука моей родной тушки, во всём превосходящей любое человеческое тело.

Голова здоровяка с хрустом откинулась назад, а сам он пробкой вылетел из арки и грохнулся в лужу, подняв тучу брызг.

Его подельники шокировано выдохнули, уронив челюсти на землю. Их поразила и моя сила, и то, что всё пошло не по их плану, прежде работавшему как часы. Ведь их трое, они большие, злобные и крутые, а противник у них всего один. Это они должны были бить, пинать и смеяться. А всё вышло наоборот…

Второго простолюдина я уложил, просто дав ему оплеуху. Он что-то успел вякнуть, а затем без чувств грохнулся на брусчатку.

Третий же попытался сбежать. Он поспешно развернулся, тоненько заверещав, но я схватил его за плечо и одним рывком опрокинул на спину. Он упал мне под ноги и заорал, когда моя пятка опустилась на его лоб. Нет, я не убил дурака. Его череп не треснул как перезревший арбуз. Однако в глубокий нокаут я его отправил.

— Как-то так, — усмехнулся я и принялся раздевать простолюдинов.

Мне нужна была одежда. Я же до сих пор ходил лишь в набедренной повязке. Правда, моё родное тело практически не мёрзло. Я бы мог обойтись и без одежды. Но мне нужно встретиться с императором, а рядом с ним под иллюзией не походишь. Придётся снять её, посему уж лучше, если на мне будут хоть какие-то шмотки.

К несчастью, одежда гопников оказалась мне сильно мала. Джинсы туго облепили бёдра и едва достигали середины голени, футболка даже пупок не прикрыла, а куртка с трудом налезла на плечи. Я был похож на взрослого мужчину, напялившего одёжку щуплого подростка.

Благо, что хоть кроссовки одного простолюдина подошли мне. Видать, он их купил сильно на вырост, либо снял с какого-то бедолаги, которого боги наградили большим размером ноги.

— Красавец, — иронично сказал я, оглядев себя.

Потрогал остроконечное ухо и вышел из арки. Дождь тут же вымочил мои волосы. Струи принялись стекать по ним, заливая лицо. Но я не обращал на них никакого внимания, а уверенно шёл в направлении телефонной будки, что заметил на углу двух узких улочек.

Кое-какие монеты у меня имелись. Спасибо гопникам. Так что я вошёл в телефонную будку и сунул одну монетку в таксофон, взял трубку и набрал номер императора. Тот ответил не сразу. Пришлось подождать. А когда он всё же соизволил принять мой звонок, тон его был ворчливым.

— Слушаю, — выдал он, дыша чаще, чем обычно.

— Хм, ночь, вы дышите быстро и даже тяжеловато, да ещё вроде бы на заднем фоне раздаётся чьё-то дыхание, тоже быстрое, но без хрипов и тяжести. Скорее всего, девичье. И каков вывод, Ваше Императорское Величество? — иронично проговорил я, прислонившись спиной к стеклянной стене телефонной будки.

— Не стоит озвучивать его вслух, Локки, — узнал меня монарх.

— Почему же? Вы большой молодец, что, помолодев, решили по ночам бегать кросс с какой-то напарницей. Надеюсь, вы хоть не под дождём бегаете, а в зале?

— Среди ночи мне как раз не хватало вашей иронии, — саркастично выдал император.

— Более того, вам наверняка не хватало ещё и важного разговора со мной.

— Разговор может потерпеть?

— Ну я же не зверь какой-то, чтобы не дать вам добежать до финиша. Пары минут вам хватит? Или многовато?

— Локки, ты разговариваешь с императором, — напомнил государь, подпустив в голос сердитых ноток.

— Тогда минут пятнадцать? Императоры же явно во всём лучше простых смертных.

— Через полчаса жду вас в зелёном кабинете. Вся магическая защита, как обычно, будет ради вас снята, — отрезал монарх и положил трубку.

Мою физиономию расколола довольная ехидная улыбка. Надо было напомнить императору, где его место, чтобы не зазнавался. А то у него голова могла пойти кругом после стремительного омоложения. Но пока вроде бы он всё делал так, как и нужно. Вот только заставлять ждать меня полчаса, конечно, излишне.

Однако, с другой стороны, полчаса для любовных утех действительно немного. К тому же любовница императора наверняка умелая дама, а не бревно какое-то. Она точно так старается, что, весьма вероятно, на горизонте вспыхивают не молнии, а сыплются искры от её энергичности.

Я усмехнулся собственным мыслям и принялся прокручивать в голове грядущий разговор с государем, попутно наблюдая за набирающей силу стихией. Рассвирепевший ветер гнул немногочисленные деревья и громыхал плохо приколоченным металлом крыш. И он не собирался успокаиваться.

Спустя полчаса я уже начал думать, что ураган вместе со мной поднимет телефонную будку. Посему я с большим облегчением перенёсся из неё в зелёный кабинет императора.

Там ничего не изменилось. Все такие же зелёные тона, резная мебель и ковёр на полу. Разве что попугай спал на жёрдочке в клетке да по окнам били упругие струи дождя, и за рабочим столом восседал император, облачённый в халат.

Его освещённое настольной лампой лицо не несло никаких отпечатков усталости или недосыпа. А наоборот — сияло энергией.

— Эх, молодость, молодость, — прокряхтел я, как старый дед, глянув на монарха. А затем опустил свой зад на диван, не став пока снимать иллюзию, делающую меня похожим на Громова.

— А сколько вам лет, Локки? — вдруг поинтересовался смертный, склонив голову к плечу.

Он стал напоминать любопытную птицу.

— По меркам богов я юн, как первый росток весной. А для людей я уже безмерно стар.

— Хм, — хмыкнул император и сложил на столе руки.

— Как у вас идут дела? Были уже какие-то проблемы, вызванные вашим омоложением?

— Иностранные шпионы, знаете ли, засуетились. Пытаются вынюхать, где находится лаборатория, вырастившая молодильное яблочко. Ещё они ищут учёных, выведших этот чудесный фрукт. Моим помощникам и близкому кругу аристократов предлагают баснословные суммы за сотрудничество. Я приказал некоторым дворянам принимать взятки и водить заказчиков за нос, стараясь вытянуть из них побольше денег. Казну-то надо пополнять.

— Дальновидно, — восхищённо покивал я и даже прищёлкнул языком. — Но не заиграйтесь.

— Я всё держу под контролем, — улыбнулся монарх, азартно блеснув глазами, будто ему доставляла истинное наслаждение возня, устроенная иностранными лидерами при его дворе. Точнее, ему нравилось манипулировать ими, чувствуя своё превосходство. И его наверняка веселила каждая новая сумма, полученная от иностранных монархов, ищущих способ раздобыть секрет молодильного яблока.

— Это хорошо, — сказал я, вздохнул и продолжил: — Что ж, пора перейти к делу. У меня, собственно, их два. Первым делом хочу познакомить вас с моим родным телом.

Я театрально щёлкнул пальцами, сняв с себя иллюзию Громова.

— Ох! — выгнул брови император и слегка приподнялся с кресла, во все глаза глядя на меня.

— Разделяю ваш восторг, — иронично выдал я. — И ведь это ещё не всё. Я ушами шевелить умею. Но сейчас, пожалуй, не стану.

— Признаться, я раньше не видел никого, похожего на вас, — пробормотал государь, шумно сглотнул и вернул свой августейший зад на кресло. Он очень быстро взял себя в руки и перестал таращить глаза. Даже позволил себе пошутить: — А что это на вас за наряд? Какой-то особенный? Божественный?

— Надел первое, что подвернулось под руку, — почти честно ответил я, вытянув ноги.

Грязные кроссовки испачкали великолепный ковёр, но император даже бровью не повёл. Вместо этого он спросил:

— А где Громов? Что вы с ним сделали?

— Вот это моё второе дело к вам. Громов должен умереть…

— Как именно? — деловито поинтересовался император, задумчиво потирая подбородок двумя пальцами. — Отравление? Удушение? Казнь? Несчастный случай?

— Я восхищен вашей кровожадностью и бессердечием, но Громов должен умереть понарошку.

— Хм, — хмыкнул государь и откинулся на спинку кресла. — Я весь внимание. Что вы придумали?

— Мы через телевидение, газеты и интернет распространим печальное известие, что Рука императора Александр Громов геройски погиб в Пустоши. Объявим траур и учредим медаль в его честь, которой вы будете награждать отважных магов.

— Но на самом деле Громов не умрёт?

— Нет конечно! Он вместе со своей семьёй отправится куда-нибудь в глушь: хоть на окраину империи, хоть на экзотические острова. И поедет он туда с поддельными документами на имя, к примеру, Алексея Громова, дальнего родственника семьи Громовых. Ну а через пару лет они тихо-мирно вернутся.

— А как же внешнее сходство Алексея Громова с настоящим Громовым? — сразу вычленил монарх главный скользкий момент.

— О-о, не волнуйтесь! Громов лишь внешне похож на меня в его теле. У него и поведение другое, и слова, и манера держаться. Да и магические атрибуты у него совсем иные. К тому же я прикажу ему отпустить бороду и носить длинные волосы. Так что никто не подумает, что Алексей Громов — это тот самый человек, который был Рукой императора. К слову, если у меня появится свободное время, то я найду богов или магов, которые слегка изменят его внешность, что б уж наверняка.

— Да и в новых документах можно изменить дату рождения, город и всё прочее, — покивал монарх. — Что ж хорошая идея. Я распоряжусь, чтобы Громову в строжайшей тайне сделали новые документы: паспорт, свидетельство о рождении, аттестат и прочее. А ещё я повелю перевести им хорошую сумму денег. Всё-таки их семья пусть и косвенно, но поработала на благо империи.

— Великолепно! — поаплодировал я и осветил полутёмный кабинет белозубой улыбкой.

— А когда я получу следующее яблоко? — внезапно спросил государь, сощурив глаза.

— Ваше Императорское Величество, побойтесь богов, и меня в том числе, вам сейчас максимум тридцать лет. Куда ещё молодеть? Лет через тридцать получите второй фрукт.

— Пятнадцать.

— Двадцать пять.

— Двадцать.

— Двадцать два, пять месяцев и тридцать дней. И это моё финальное слово!

— Хорошо, — улыбнулся монарх, довольно забарабанив пальцами по крышке стола.

— Что ж, раз с этим мы все уладили, то предоставьте мне какую-нибудь защищённую линию связи. Надо бы позвонить старшему Громову и обрадовать его.

— Прошу, — указал император на чёрный домашний телефон, отражающий пластмассовыми боками свет настольной лампы. — Номер сейчас продиктую.

Государь вытащил из кармана сотовый телефон и пересел на диван. А я уселся в кресло и взял трубку, приготовившись набирать номер.

Монарх по привычке прищурился, пытаясь разглядеть цифры на экране сотового, а потом спохватился и уже без всякого прищура посмотрел на них и уверенно продиктовал.

Я тут же позвонил Громову-старшему. Тот взял трубку сразу, преданно прохрипев:

— Слушаю, Ваше Императорское Величество.

— Бери выше, с тобой говорит бог.

— Локки?

— Он самый. Слушай и запоминай.

Мне не составило труда ввести его в курс дела. И голос смертного заметно погрустнел. Видимо, он не хотел никуда уезжать, хотя я дал ему богатый выбор мест проживания. Даже предложил перебраться в Гар-Ног-Тон.

— Поеду в Старый мысок. Есть такой городок около моря. У меня там и вправду кое-какая родня живёт, седьмая вода на киселе. Александр поедет с нами?

— Ага. Я его завтра доставлю к тебе.

— И ты приходи. Наверняка Лидия и Павел захотят с тобой попрощаться. Я, ежели ты не против, утром расскажу им всю правду о том, что случилось с Александром, и кто ты такой.

Сперва я всей душой воспротивился, а затем подумал, что Лидия и Павел заслужили право узнать правду.

— Ладно, расскажи им обо всём, — произнёс я.

Глава 14

Я ещё немного поговорил с Громовым-старшим, прижимая к уху телефонную трубку. Порой мне приходилось повышать голос, поскольку стихия за окном совсем рассвирепела, превратившись в настоящий ураган, наслаждающийся бессилием смертных.

Дождь буквально изо всех сил пытался разбить стёкла кабинета, будто тут его ждала долгожданная награда.

Ветер же шумел так, что даже император порой тревожно смотрел за окно и подсчитывал, какой урон империи или столице нанесёт непогода.

Однако спустя несколько минут стихия всё-таки начала утихомириваться. Она, как насытившийся свежей плоти великан, стала уползать к горизонту, словно убираясь в своё логово.

Лицо императора сразу же разгладилось, а я в этот момент закончил свой диалог с Громовым и положил трубку.

— Он согласился? — спросил у меня монарх.

— Конечно, а разве у него был выбор? Единственный выбор, который у него есть, — это где жить.

— И где же Громов решил жить? — полюбопытствовал смертный, закинув ногу на ногу.

— На окраине империи.

— Настоящий патриот, — усмехнулся монарх и с вопросом в глазах посмотрел на меня, будто спрашивал, что я буду делать дальше.

— Ваше Императорское Величество, а нет ли у вас где-нибудь заряженной энергетической ловушки? Может, одна под диван закатилась?

Лицо государя осветила весёлая ухмылка, после чего он проговорил:

— Для вас, дорогой Локки, я постараюсь найти даже две энергетические ловушки.

Следом он пробежал пальцами по подлокотнику дивана, по всем его резным изгибам и вдавил скрытую кнопку.

Практически тут же, буквально через пять-шесть секунд, в дверь кто-то постучался.

Монарх, не поворачивая головы, приказал, повысив голос, приобрётший властные нотки:

— Принеси две энергетические ловушки, и побыстрее.

Я прислушался и уловил шустро удаляющиеся шаги, хотя их звук едва ли не полностью скрыл мягкий ковёр в коридоре.

— Локки, на этом всё, или у вас ещё есть какие-то дела? А то, знаете ли, уже ночь, а мне бы поспать, хотя признаюсь, молодое тело уже не столь нуждается во сне, как то, что было у меня парой дней ранее.

— Да, всё. Если у меня будут ещё какие-то вопросы или дела, то я обязательно позвоню вам.

— Хорошо, — сказал государь и встал с дивана.

Он пожал мою протянутую руку и вышел из кабинета, оставив меня в одиночестве, если не считать попугая. Тот, кстати, уже проснулся и со страхом глядел за окно, где стена дождя постепенно ослабевала.

Более того, принёсшему ловушки слуге даже не пришлось особо напрягать голос, чтобы перекрыть грохот грома.

— Можно войти? — одновременно со стуком в дверь вежливо проговорил он, стоя в коридоре.

— Входи, — разрешил я, накинув на себя иллюзию Громова.

Тут же дверь распахнулась, явив мне бодрого молодого человека в ливрее. В его руках поблёскивали заряженные ловушки.

— Положи их на диван, — попросил я его.

Он выполнил мою просьбу и прямо посмотрел на меня, словно ожидал новых приказов.

— Всё, можешь идти, — разрешил я ему, махнув рукой.

Тот благодарно кивнул, словно я одарил его дачей где-то под Сочи, после чего покинул кабинет.

А я взял ловушки, полностью зарядил кубок-портал, и использовал его по прямому назначению.

Артефакт без проблем перенёс меня в Гар-Ног-Тон, где уже царила душная ночь. Тьма укрыла грязные улицы города, скрыв чудесные виды на горы мусора и копошащихся в них крыс. Но запах, естественно, никуда не делся. И после надушенного кабинета императора эта вонь обрушилась на меня как карающий молот, едва не выбив слёзы из глаз.

— Фух, надо что-то с этой вонью делать, — решил я и пошёл в сторону храма.

По пути мне встречались зверолюды, которые не спали в эту ночь. Многие просто сидели возле костров, пили бражку, жарили какое-то мясо, но некоторые ели тушёнку. Да-да, ту самую, которую ещё поставил Громов.

Все они бурно приветствовали меня. Кто-то даже со священным трепетом опускал голову, другие вставали на колени, а совсем уж религиозные протягивали руки, пытаясь коснуться меня.

Я, естественно, никому ни в чём не отказывал. Мне же нужно заработать репутацию. Это уже потом, когда я стану большим и известным богом, буду горделиво задирать голову и не замечать простых смертных. А сейчас я вёл себя иначе.

Однако я искренне обрадовался, когда вышел на пустынную улочку, где уже никого не было, кроме парочки факелов, освещающих тьму.

Я даже слегка расслабился, но как оказалось, рано. Мой обострившийся слух услышал хлопанье крыльев невдалеке, а потрёпанные нервы сразу же взвелись тугой пружиной. Враг?

Благо спустя миг я узнал ритмичные взмахи крыльев и задрал голову.

— Апофис, ты ли это? — спросил я, глядя в небо. По нему в сторону Дворца Совета скользил силуэт, напоминающий бычка с крыльями.

— Я, — донёсся до меня знакомый голос с рычащими драконьими нотками.

— Почему ты постоянно тут околачиваешься? Нет, я не пытаюсь как-то обидеть тебя, просто интересно.

Апофис заложил крутой вираж и уселся на крышу дома, мимо которого я проходил. Черепица под его острыми когтями жалобно скрипнула, одна, кажется, даже раскололась, а сам дракончик нехотя произнёс, стараясь не встречаться со мной взглядом:

— Да я с мамкой поругался и ушёл из нашей пещеры. Вот уже несколько дней здесь живу, в Гар-Ног-Тоне. Охочусь. Тут в болоте полно еды, да и Сломанный рог частенько балует меня всякими деликатесами. Ты тушёнку ел?

— Приходилось, — ответил я, весело улыбнувшись.

— Вкусня-я-ятина, — протянул дракончик и облизал длинным языком крокодилью морду. — Ты же не против, что я тут буду жить? У меня уже и логово имеется в куполе Дворца Совета.

— Конечно не против, — проговорил я, прикинув, что город обзавёлся ещё одним защитником.

Ну, если Апофис так и не найдёт общий язык с матерью. А это вполне возможно, учитывая его мятежный подростковый дух.

— Благодарю, — сказал дракончик, радостно посмотрев на меня.

— Если что-то будет нужно, говори.

— Хорошо, — ответил тот и взмахнул крыльями. — Доброй ночи.

Он сорвался с крыши, разбив ещё пару черепиц, и унесся во мрак.

Я помахал ему и продолжил свой путь.

Мой храм был уже совсем рядом. Я видел, как из его окон струится живой свет свечей и горящих жаровен.

Возле входа меня никто не поджидал, так что я без проблем проник внутрь и увидел в зале пару десятков зверолюдов. Они все стояли на коленях и ритмично раскачивались, что-то заунывно напевая. Солировала жрица, возвышающаяся около моего идола. Она глубоким рычащим голосом произносила что-то вроде молитвы, разносящейся по залу, пропитанному запахами благовоний и пота.

Все хаоситы были так поглощены ночным бдением, что даже не заметили меня.

Я тишком прокрался к двери, ведущей на лестницу, но не стал подниматься по ней, а включил «пожирателя веры» и довольно быстро собрал энергию верующих.

К сожалению, мой полубожественный атрибут был ещё в зачаточном состоянии, всего лишь на первом уровне, так что в процессе сбора энергии верующих потери были довольно существенными. Но мне всё же удалось собрать вполне достойное количество, что в будущем даст мне возможность использовать божественные атрибуты.

Довольно улыбнувшись, я по ступеням поднялся на второй этаж и проник в свою комнату. В ней ничего не поменялось. Даже окно было всё так же открыто, из-за чего лёгкий ветерок трепал небольшие флажки с изображённой на них рокерской козой.

— Что ж, пора спать, — пробормотал я и снял опостылевший «костюм извращенца», решившего притвориться подростком.

Вещи отправились на стул, а я развалился на мягкой кровати и практически сразу погрузился в сон.

Благо остаток ночи промелькнул незаметно. Никто меня не тревожил, посему я успел набраться сил.

Утром же я первым делом принялся за поиски Александра Громова. Он обнаружился в соседней комнате. Причём несмотря на уже показавшееся из-за горизонта солнце, парень сладко сопел в две дырочки.

— Эй, просыпайся, — потрепал я его за плечо.

Громов что-то неразборчиво пробормотал во сне, подложив ладонь под голову, лежащую на подушке. Затем с его губ сорвался нежный стон:

— Белова…

— Вставай! — гаркнул я.

Парень подскочил так, будто ему в ухо воткнули раскалённый штык.

— Что? Где?

— Тебе снился кошмар, — сказал я ему с ехидной улыбкой.

— Да? — удивился он, выгнув брови и глядя на меня быстро проясняющимся взором.

— Определённо, — со смешком выдал я и добавил: — Одевайся, возвращаемся в Петроград.

— Уже? Так скоро?

— Ага. Что тянуть Фенрира за яйца?

— Собирайся, поедем к твоей семье. Мы с твоим дедом решили рассказать им всю правду о том, что с тобой произошло и какую роль я в этом сыграл.

Парень хмыкнул, и на его лице отразились глубокие раздумья, словно он прикидывал, какие последствия принесёт ему это решение. Мне даже показалось, что он не особо рад, что его семья узнает правду. Возможно, Громов-младший не хотел потерять в глазах родственников славу, заработанную мной.

— У тебя ничего не выйдет, — уверенно сказал я, стоя возле кровати. — Ты не сможешь притвориться мной, чтобы присвоить себе мои успехи.

— Почему это⁈ — выдохнул он, сдвинув брови над переносицей. — Тебе что, жалко?

— Потому что ты не я. У тебя другой характер, другая магия. Тебя непременно раскусят. И от стыда ты полезешь в петлю. Оно тебе надо?

Громов открыл было рот, словно желая вывалить на меня целый ворох возражений, но вдруг сник и печально вздохнул:

— Да, ты прав.

— Не отчаивайся, Громов. Ты напишешь свою собственную историю. Я дал тебе для этого не только краски, но и мольберт. А теперь собирайся, нам нужно отправляться в Петроград.

— Хорошо, — согласился он, откинув одеяло.

Его взгляд рефлекторно скользнул по рельефным мышцам, как у модницы, наконец-то заполучившей прелестное платье.

— Если не будешь тренироваться, всё заплывёт жиром, — предупредил я.

— Я буду, буду тренироваться! — с жаром выпалил он и вскочил с кровати.

Когда Громов оделся, мы вышли из храма и сразу погрузились в звуки пробуждающегося города, уже наполненного шумом. Повсюду стучали молотки, взвизгивали пилы. А по улице в нашу сторону шла группа подростков с телегами и лопатами. Они методично убирали мусор, наваленный возле стен, и порой отшвыривали пинками многочисленных крыс. Те в панике разбегались, возмущённо попискивая, ведь их бесцеремонно лишали наследственных поместий.

— Надо завести побольше кошек, — вслух задумался я, почесав щёку.

— А зверолюды их не съедят? — поинтересовался Громов, стараясь поспевать за моими широкими шагами.

— Если будут сыты, то не съедят, — ответил я и благодарно кивнул подросткам-мусорщикам. Те радостно улыбнулись в ответ и отсалютовали лопатами.

— А куда мы идём? — спросил Громов.

— К старикам-изгоям. Они откроют портал в Петроград. Ты ведь знаешь, что мой кубок-портал переносит только одного человека.

— Ясно, — вздохнул парень и вновь погрузился в размышления, видимо думая, что сказать семье.

Наверняка он хотел как-то примазаться к успехам, которых я достиг, обитая в его тушке. Дескать, без его мудрых советов хрен бы я добрался до звания Руки императора. Ладно, пусть говорит что угодно — в конце концов, у него есть на это право. Он заслужил его, храбро сражаясь с Ивримом.

Придя к этой мысли, я взглянул на Башню, возвышающуюся в центре площади, и продолжил путь.

Дом стариков-изгоев был уже совсем близко. Мы подошли к двери, и я не стуча вошёл.

Хозяева халупы уже собрались на кухне и, как обычно, пили густой грибной отвар, насыщенный запах которого давно впитался в деревянный пол.

Я представил им Громова и попросил открыть портал в одну из больниц Петрограда, назвав нужные координаты.

Прищур, конечно, стал возмущаться, но Мых спокойно кивнул и заверил, что крови, боли и духа смерти, обитающих в стенах больницы, будет достаточно для открытия перехода.

Правда, нам пришлось выйти за пределы города и поймать склизкого монстра, чтобы принести его в жертву для активации портала. После открытия оного наш с Громовым дуэт прошёл через него и оказался прямо в хирургическом отделении больницы.

Я быстро накинул на себя иллюзию усталого врача, а Громову нашёл белый халат, превративший его в молодого практиканта. Благодаря этим нехитрым уловкам нам удалось беспрепятственно покинуть больницу.

Оказавшись под тяжёлыми серо-стальными облаками осеннего Петрограда, мы первым делом зашли в магазин, где приобрели два костюма и пару пальто. Для себя я выбрал самый большой размер, но и он оказался немного тесноват. Однако пришлось довольствоваться тем, что было.

Приодевшись, мы на такси доехали до особняка, выделенного императором для семьи Громовых. И надо признать, монарх поселил их вовсе не в лачуге, а в роскошном трёхэтажном доме, окружённом садом с опавшей листвой.

— Отличное место, — с восторгом сказал Громов, рассматривая особняк через кованые прутья ограды.

— Да, впечатляет, — протянул я, толкая калитку и ожидая, что она заперта. Но та тихо и приветливо открылась.

Меня тут же обуяли обоснованные подозрения, кои я высказал вслух:

— Странно, что калитка не заперта. Да и охраны не видно, а ведь император точно выделял её Громовым.

Александр тревожно облизал губы и протараторил, рыща взглядом по саду:

— Думаешь, с моей семьёй что-то стряслось?

— Не знаю. Но крови нигде нет. Ладно, пойдем в дом.

Я направился к парадному крыльцу по дорожке из аккуратно уложенной брусчатки. Громов пошёл следом, нервно оглядываясь по сторонам, словно ожидая нападения из-за статуй или кустов.

— Может, не стоит входить в дом, а сразу вызвать подмогу? — предложил парень, часто-часто дыша за моей спиной, словно пробежал несколько километров.

— А если твою семью прямо сейчас убивают? В этом случае мы потеряем драгоценные секунды. Да и вообще… что, если в особняке ловушка? Люди готовились, старались, а мы возьмём и не пойдём? — усмехнулся я, оставаясь полностью сосредоточенным и взведённым как курок. — А представляешь, какой конфуз будет, если Громов-старший просто распустил всю прислугу, охрану, загодя открыл калитку, и просто ждёт нас на чемоданах, а мы испугаемся и не войдём? Твоя-то репутация переживёт такой удар, а моя?

В этот момент я заметил в окне движение. Присмотревшись, разглядел Лидию, которая приветливо помахала нам рукой.

— Мама! — радостно выдохнул парень, тоже увидев женщину.

— Или её иллюзия. Скоро узнаем. Будь начеку, Александр, и держись за моей спиной. Всё-таки ситуация буквально смердит навозом, — мрачно произнёс я и свернул с главной дорожки на второстепенную, потеряв Лидию из виду.

— Хочешь войти через заднюю дверь? Мудро, — одобрил моё решение Громов, смахнув со лба пот, выступивший от напряжения.

— Ещё мудрее будет влезть в дом через окно.

Я глянул в сторону торца дома и телепортировался в коридор. Прислушался. Тишина, и только где-то мерно тикают часы.

Громов с белым взволнованнымлицомстоял снаружи и не спускал с меня пристального взгляда.

Я открыл ему окно и приглашающе махнул рукой. Тот шустро подбежал к дому и залез на подоконник, испачкав его земляной крошкой.

— Тихо, — прошептал я и прижал указательный палец к губам, а потом сделал шаг и замер, так и не наступив на красную ковровую дорожку.

Моё тело застыло как муха в клею. Я даже моргнуть не мог, хотя старался изо всех сил. Благо, что хоть дышал.

Громов тоже словно окаменел. Он в позе лягушки так и остался на подоконнике. Я видел его краем глаза, с ужасом понимая, что ни один бог не владеет силой, способной парализовать меня. Причем часы продолжали мерно тикать. Да и дверь одной из комнат вдруг начала медленно открываться…

Глава 15

Дверь открывалась медленно, трагически, будто делала знаменитую мхатовскую паузу. Я смотрел на неё, не имея возможности даже согнуть палец. Но моё тело чувствовало буквально всё, включая дующий из окна лёгкий ветерок и резь в сохнущих глазах, устремлённых на дверь.

А та, наконец, распахнулась — и в коридор вошла троица смертных магов-аристократов, одетых в дорогие чёрные костюмы и белоснежные сорочки.

— Ну и как ты себя чувствуешь, Локки? — со злорадной усмешкой проскрежетал седовласый, сухопарый мужчина, избегая моего взгляда. — Каково это — быть в руках простых смертных?

— Вряд ли он тебе ответит, — насмешливо бросил толстячок, который без ехидной улыбки мог бы сойти за заботливого отца троих детей и заядлого любителя пива.

Троица дружно рассмеялась. Весело, по-семейному. Особенно громко смеялся третий маг — юнец лет двадцати с тёмными синяками под глазами и бледным лошадиным лицом.

— Знаешь, что это? — проговорил он, вытащив из кармана пиджака камень-артефакт, способный развеять душу бога. — Уверен, что знаешь, божок.

Он покрутил его в пальцах, как фокусник дешёвый реквизит, а затем бросил к моим ногам, тоже избегая встреч с моим взором.

Смертные точно знали про «переселение душ» и «очарование». Кто-то рассказал им. Кто-то с длинным языком, который следует укоротить.

— Готов отправиться в Великое Ничто? — язвительно поинтересовался толстяк, расплываясь в ещё более широкой улыбке.

— О, не торопись, друг! — выдохнул юнец и с садистским вдохновением извлёк кинжал из внутреннего кармана пиджака. — Господа, я собираюсь устроить настоящее шоу. Не каждый же день удаётся прирезать целого бога. Мы должны насладиться этой возможностью. Разве нет, друзья?

Те слаженно кивнули, будто заранее отрепетировали. А сам он хищно уставился на мои заострённые уши, обнажившиеся после того, как с меня слетела иллюзия.

Юнец шагнул ко мне и с почти интимной торжественностью распахнул на груди моё пальто, а потом провёл острейшим кинжалом по пиджаку, вспарывая ткань. Кончик лезвия чиркнул по коже — и тут же выступила тонкая кровавая полоска. Но рана не успела разрастись — «регенерация» заработала сразу же, чуть ли не мгновенно убрав её.

— О, это можно растянуть надолго, — с восхищением прошептал паренёк.

Толстяк хохотнул. Глуповато, но от всей души. А меня разрывало от бешенства.

Однако стоило признать, что ублюдки подготовили ловушку на славу. Из неё будет сложно выбраться. Кому-то может показаться, что даже невозможно. Ну, каким-то дурачкам, а не мне.

— Как вы думаете, господа, с чего начать? Отрезать ухо или выколоть глаз? — глумливо осведомился юнец, ведя кончиком клинка по моей щеке.

На коже оставалась кровавая борозда, но «регенерация» стремительно заращивала её.

— Конечно, ухо! — с возмущением отозвался седовласый, задумчиво потирая подбородок. — Мой юный друг, если выколешь ему глаз — как же он тогда увидит перед смертью наши благородные лица, освещённые довольными улыбками?

— Да, верно, верно, — поддакнул толстяк, тряся подбородками, как желе в посудомоечной машине. — Наш старший друг говорит мудрые вещи.

— Согласен, — притворно виновато опустил голову юнец, будто признавая, что сморозил полную ерунду.

Он провёл большим пальцем по лезвию кинжала и театрально коснулся им того места, где моё ухо соединялось с головой.

— Начинай, — скомандовал седовласый, сложив руки на груди.

Кинжал стал резать плоть. Медленно. Больно. Но несмотря на боль и ярость, мой мозг оставался холодным, ища выход из ситуации.

И в какой-то миг, как вспышка молнии в черноте, меня навылет прошила идея. Пусть и не самая гениальная, но выбора у меня не было.

— Туго идёт, — наигранно огорчённо вздохнул юнец, стоя так близко ко мне, что я ощущал его дыхание. — Да ещё эта его «регенерация».

— Мы в тебя верим, — весело подбодрил его толстяк, уставившись на кровь, капающую с моей мочки.

А я затаил дыхание — единственное, что оставалось мне подвластно. Накопил побольше воздуха и резко, шумно выдохнул через нос.

— Ох! — испуганно вздрогнул паренёк и чисто рефлекторно посмотрел мне в лицо, встретившись со мной взглядом.

Я тут же воспользовался его оплошностью и установил зрительный контакт, так нужный для «переноса душ». Активировал атрибут и рванул в сознание юнца, как таран, как молот — с мощью, способной сокрушить стены мира.

Но неожиданно я врезался в крепостную стену, созданную амулетом, наверняка спрятанным под одеждой. Стена была очень мощной, и только мои верные помощники, злость и нечеловеческая ярость, позволили мне пробить в ней брешь и ворваться в голову паренька.

Его трусливая чёрная душа не сумела оказать мне никакого сопротивления. Я буквально швырнул её в самый тёмный и пыльный уголок. Она затряслась там от ужаса, словно мышь, ощутившая, что пришёл её конец.

Однако я не стал тратить время на сиюсекундную месть. Поскольку двое других магов в любой момент могли понять, что юнец — уже не юнец. Что в его теле — чужая сущность. Следовало действовать немедленно. Быстро и умно.

Я шустро встал у «руля тела» и тут же получил доступ ко всем чувствам. Увидел перед собой собственное лицо с пустыми остекленевшими глазами, лишёнными души. После чего я резко развернулся и метнул кинжал в толстяка.

К несчастью, тело было ещё заторможенным. Оно плохо слушалось меня. Именно поэтому кинжал не вошёл в распахнувшийся в крике рот жирного ублюдка, а скользнул по щеке, вскрыв её и обнажив зубы.

Толстяк взвизгнул от боли и всплеснул руками.

А я телепортировался к нему, едва сдержав стон. Его вызвал горячий всплеск, пронзивший моё новое тело. Оно, в отличие от тушки Громова, оказалось не подготовлено к моей божественной душе и начало буквально рваться. Думаю, его хватит ненадолго.

Я поспешно схватил ошеломлённого толстяка за шею, сграбастав цепочку. Надеюсь, именно на ней и висит амулет, защищающий смертного. Ведь наверняка он озаботился своей защитой, как и юнец с лошадиным лицом.

— Не ошибся! — радостно выдохнул я, увидев выскочивший из-под сорочки мага амулет с камнем-артефактом.

Я дёрнул его, и цепочка лопнула, впившись в жирную шею мага. Тот завопил и вскинул руку, окутанную голубым магическим сиянием. К счастью, мой «взрыв энергии» ударил его в грудь раньше.

Толстяк полетел к стене как мешок мяса и со смачным шлепком врезался в неё, упав на пол. Из его разорванной магией груди торчали осколки костей и шла кровь, щедро заливая ковровую дорожку.

— Тварь! — взревел отошедший от шока седовласый маг.

Из его ладоней вырвались две жгучие струи огня. Они взвились в воздух и с гулом врезались в стену, едва не задев меня. Благо сработали мои шикарные рефлексы — я успел телепортироваться в сторону и тут же блеванул кровью. Это тело… Совсем ни к чёрту. Оно уже стояло на грани. Всё же моя «регенерация» умудрялась как-то латать его.

Более того, я даже нашёл в себе силы швырнуть в мага два «взрыва энергии», заряженных по максимуму и пущенных друг за другом. Первый удар принял на себя магический амулет, засиявший под сорочкой старика. А вот второй добил-таки артефакт, после чего остатки моей магии ударили в шею мага.

Седовласый захрипел, судорожно пытаясь зажать руками страшную рану, и рухнул на колени, вытаращив зенки.

Я досадливо цокнул, понимая, что переборщил. Мне ведь нужен «язык». У меня накопилось столько вопросов. А он уже не жилец. Я не смогу спасти его собственной магией… Но…

На всякий случай накрыв себя «золотым доспехом», я рухнул на колени возле старика и схватил его за худые плечи.

— Поблизости есть артефакт, способный тебя спасти? Регенерация? Какое-то лечение⁈ — протараторил я, глядя на стремительно бледнеющее лицо мага.

— Нет… нет… нет… Помоги мне… — с трудом пролепетал тот, судорожно вцепившись в мои руки.

Он уже не помышлял, чтобы убить меня или хотя бы ранить. Всё. Сдулся, скурвился.

— Что же вы за киллеры, раз пошли на дело без таких артефактов⁈ — бросил я, не в силах сдержать раздражение, и посмотрел старику прямо в глаза, пропитанные смертью.

Установив прочный зрительный контакт, я активировал «очарование». Для этого понадобилась божественная энергия, и она едва не разорвала моё временное тело. Из уголков глаз аж хлынули кровавые слёзы.

Но я отринул боль и заговорил глубоким чарующим голосом:

— Кто? Кто вас послал? Отвечай! Кто дал вам артефакт, способный даже бога обездвижить⁈

— Тир… — прошептал тускнеющим голосом старик. Его лицо исказил какой-то потусторонний восторг, словно с ним говорил кто-то, кого он боготворил. — Мы служили Тиру… Это его жрец дал нам артефакт…

— Где⁈ Где артефакт⁈ Быстро! — торопливо выдал я, чувствуя, как сквозь пальцы ускользает драгоценное время.

— В подвале… — едва слышно прохрипел старик, и если бы я не держал его за плечи, то он бы уже рухнул к моим ногам.

— А где обитатели этого дома? Что с ними? Где они⁈

— Тоже в подвале… — прошептал он, блаженно улыбаясь, как наркоман после сильной дозы.

— Есть ещё кто-то в доме? Подельники?

— Да… двое… сторожат… пле…нников… а ещё двое на кухне — едва слышно пролепетал старик.

Его глаза закатились, тело обмякло, и я отпустил уже труп, после чего посмотрел на толстяка.

Тот валялся около стены неопрятной окровавленной грудой. И он не просто умер, а его душу, к тому же, уничтожил артефакт, принесённый сюда юнцом.

Я вдруг ощутил лёгкую досаду: ни он, ни седовласый не успели перед смертью узреть моё благородное лицо, освещённое довольной улыбкой.

Но миг спустя мне стало не до досады.

Уши уловили стремительный бег — двое неслись по соседнему коридору, расположенному перпендикулярно этому. Кажется, это были те самые маги, что находились на кухне. Похоже, их привлекли звуки схватки. Мы тут изрядно пошумели.

А я, к несчастью, был сейчас совсем не в форме. Моё временное тело буквально рвалось по швам — кровь шла даже из ушей, а перед глазами стояла красная пелена.

Однако я всё-таки сумел метнуться к своему родному телу и запустить руку в карман пальто. И когда вытащил её наружу, в коридор уже влетела парочка магов, окутанных чёрной магической бронёй, похожей на мрак, налившийся плотью.

— Пора кушать! — выпалил я и без колебаний бросил им под ноги камень-артефакт, в котором была заточена Тахрир.

Стражница тут же вырвалась из своего логова, приняв форму обнажённой соблазнительной, чернокожей женщины с длинными когтями.

Она налетела на магов, очень удачно стоявших в полумраке, куда не дотягивался тусклый утренний свет из окон. Но смертные сразу принялись швырять в Тахрир «клинки тьмы», один за другим. Благо стражница расплывалась как туман на ветру, и вражеская магия пролетала сквозь неё, не причиняя никакого вреда.

Тахрир сражалась просто мастерски. Её когти вспарывали магическую защиту смертных, как горячий нож режет воск. Магическая броня на них держалась недолго — вскоре от неё остались одни лишь лохмотья.

А тут и я, набравшись сил, начал швырять во врагов «взрывы энергии», попутно сплёвывая кровь.

Хм, а может, попробовать сохранить кому-то из них жизнь и переселиться в другое тело, если моё временное всё же откажет?

Но глядя на действия Тахрир, я быстро понял — не выйдет. Она не успокоится, пока не убьёт обоих. Сейчас ею владели первобытная жажда чужой крови и сумасшедший голод.

Оба мага в итоге упали к её ногам, изрезанные и изломанные. Стражница набросилась на них с жадностью дикого зверя, принявшись с утробным рычанием пожирать ещё подрагивающую плоть.

Меня аж замутило.

Думаю, Громова тоже начало подташнивать, но, естественно, на его неподвижном лице ничего не отразилось. Он так и продолжал изображать из себя жабу на подоконнике, ведь грёбаный артефакт ещё действовал. Его нужно было срочно отыскать! Вдруг он способен влиять на моё родное тело, даже находясь на другом конце планеты? Что тогда? Моя тушка так и останется живой статуей⁈

Я рисковать не хочу. Надо поспешить в подвал, чтобы не опоздать. Ублюдки же могут швырнуть артефакт в какой-нибудь портал, чтоб уж наверняка.

— Тахрир, охраняй моё тело. И вон того смертного тоже, — приказал я стражнице.

Та, увлечённая пожиранием тел магов, даже не повернула ко мне голову. И я добавил, хмуро глядя на неё:

— И не схарчи ни моё тело, ни Громова.

Вроде бы она меня услышала, но никак это не показала. Ну ладно, понадеюсь на её сознательность.

Я не стал терять времени, телепортировался в боковой коридор и рванул в сторону подвала.

Опыт подсказывал мне, где именно должен находиться подвал, учитывая размеры особняка и общую планировку подобных домов.

И опыт, как обычно, не подвёл.

Практически не плутая, я оказался возле массивной чуть приоткрытой двери. За ней виднелись рассохшиеся деревянные ступени, окутанные плотной тьмой.

На всякий случай я снял тяжёлые осенние ботинки, чтобы ступать практически бесшумно.

Разувшись, я с удивлением обнаружил, что на ногах у моего временного тела красуются весёлые чёрные носки с котятами.

— И впрямь правду говорят, — пробормотал я вслух. — Не бывает абсолютного зла. Наверное, даже у христианского Сатаны должны быть положительные черты.

Поставив ботинки в сторону, я вытер струящуюся изо рта кровь, протёр глаза и телепортировался вниз, прямо к ещё одной двери. На этот раз она была металлической. В ней поблёскивала массивная замочная скважина под плоский ключ, а по ту сторону раздавались голоса, приглушённые толщиной металла.

— Вроде всё стихло, — услышал я хриплый мужской бас.

— Интересно, что это были за звуки? — донёсся второй голос, встревоженный и тонкий. — Может, всё-таки Локки как-то сумел освободиться?

— Не трусь. Ну как он освободится? Нам дали такой артефакт, который в бараний рог может скрутить даже богов Хаоса. Это наверняка шумели наши, так сказать, коллеги. Ты видел, как у молодого загорелись глаза, когда он услышал, что нам предстоит сотворить?

— Да… — проронил второй, но тревога из его голоса никуда не делась. — Слушай, ну… артефакт до сих пор светится, значит, Локки ещё жив. Почему они не убили его? Может, кто-то пришёл ему на помощь?

— Да брось ты. Прекрати уже ныть. Не ссы. Любой, кто войдёт в дом, превратится в подобие статуи. Любой! — с нажимом повторил обладать баса, уже начиная злиться. — И этот поганец Локки не исключение. Так что прекрати дрожать, как осинка на ветру.

— А что пленники? Убьём их?

— Убьём, как и планировали.

— Ясно, — бесстрастно выдал второй.

— Ну хоть тут мы единодушны, — весело громыхнул бас.

— Слушай, я всё-таки так не могу, — снова забормотал мужчина. — Может, добавим в артефакт энергии? Жрец же сказал, что так надо сделать, ежели что-то пойдёт не так.

— А ты знаешь, что случится после этого добавления энергии? К примеру, артефакт поджарит только Локки? Или весь дом разорвёт как воздушный шарик? — хмуро произнёс хозяин баса. — Лучше так не рисковать. Жрец же так и не поведал, какой будет эффект.

Наверное, второй ублюдок согласился бы с первым, если бы со стороны коридора с мертвецами сюда не долетел отчётливый рык насытившегося зверя.

Твою мать, Тахрир!

— Что это⁈ — тут же выпалил трусоватый маг.

— Кажется, всё-таки что-то пошло не так, — протараторил другой и решительно добавил: — Вливай энергию в артефакт. И да поможет нам великий Тир Ткач реальности.

— Разорви вас Фенрир, — тихонько прошипел я, окинув взглядом дверь.

В ней не было ни щёлочки, ни единого отверстия, через которое я с помощью «телепортации» смог бы переместиться к выродкам магам.

М-да, задачка со звёздочкой, для особо умных.

Глава 16

Я решил долго не думать, а применить силу — как царь Гордий, что разрубил мечом узел, не став заморачиваться над его распутыванием.

Вскинув руки, я активировал «телекинез». Он послушно ухватился за многокилограммовую металлическую дверь и почти сразу сорвал её с петель.

Скрежет раздался такой, что, наверное, был слышен в соседних домах. Зато дверь влетела внутрь небольшого прямоугольного подвала, будто её пнул огромный великан.

Да ещё всё вышло так удачно, что она со всего размаха врезалась в щуплого мужичка с камнем-артефактом в руке и припечатала его к стене. Хрустнули кости, брызнула кровь.

Дверь с грохотом упала на пол. Вздрогнула лампочка, горящая под низеньким потолком. А по стене проскользил спиной маг, оставляя кровавый след. Его задница коснулась пола, а разбитая голова безвольно склонилась к плечу с торчащей из него сломанной костью.

Похоже, у этого мага был артефакт, защищающий его лишь от магии.

— Ты убил его! — выпалил второй маг, бородатый и толстый.

Он смотрел на меня вытаращенными глазами, а лицо его перекорёжило от ужаса. Рука же скользнула в карман пиджака и выудила оттуда пистолет.

— Был рад, — иронично выдохнул я и тут же телепортировался в сторону.

Громыхнуло несколько выстрелов, но все пули угодили в кирпичную стену, выбив из неё красную крошку. Она долетела до валяющейся на полу двери. А та, подхваченная моим «телекинезом», взмыла в воздух и со свистом ударила ребром мага по ногам. Правда, тот успел покрыться «стальной бронёй», но это ему мало помогло…

Раздался резкий металлический скрежет, а следом — отчаянный вопль. Ноги мужчины с хрустом сложились под неестественным углом, и маг рухнул на пол, выронив пистолет и завопив благим матом.

Пока он тянул одну высокую ноту, срываясь на фальцет, я швырнул в него несколько «взрывов энергии». Уничтожил и защитный амулет, и «стальную броню».

После моей работы он, всё так же вереща, валялся на полу, пытаясь вернуть левую ногу в естественное положение, чтобы она не напоминала конечность кузнечика.

— Если будешь меня слушаться, мразь, то, возможно, и выживешь, — хрипло сказал я ему.

Но тот, несмотря на боль, прожёг меня яростным, ненавидящим взглядом и внезапно сделал то, чего я меньше всего ожидал от прислужника бога Хаоса. Он как-то странно щёлкнул зубами, и из его рта тут же запузырилась жёлтая пена.

Охренеть! Неужели в зубе была капсула с ядом? Вот это сюрприз. Эх, мне бы таких преданных служителей!

Я даже с некоторым уважением посмотрел на бьющегося в конвульсиях человека, а затем перевёл взгляд на тот самый камень-артефакт, что, похоже, и удерживал моё родное тело в плену.

Он лежал рядом с раздавленной тушкой другого мага и выглядел весьма странно.

Прежде мне не доводилось видеть подобных артефактов. Он напоминал кубик с огромным количеством граней. Даже вот так, навскидку, не скажу — уж слишком их было много.

И, скорее всего, своё он уже отработал, поскольку выглядел безжизненно тусклым и прозрачным, как слеза младенца.

Сунув его в брюки, я пошарил по карманам магов. Нашёл лишь ключи от наручников, после чего перевёл взгляд в дальний конец подвала. Там, в полутьме, возле стены вырисовывались три силуэта.

Я пошёл к ним, разбив ногтем успевшую образоваться в ухе засохшую кровяную пробку. Регенерация наконец-то взялась за дело всерьёз — тело уже не вело себя так, будто собиралось взорваться изнутри.

Как и ожидалось, силуэтами оказались Громов, Лидия и Павел. Все трое были закованы в антимагические наручники, а во рту у каждого красовался кляп.

Я огляделся, нашёл выключатель и щёлкнул им. Сразу же над нами загорелась ещё одна лампа в абажуре. Её тусклый свет упал на смертных — и мне сразу не понравилось то, что я увидел.

На лице Лидии застыла ожесточённая, презрительная маска. Она смотрела на меня так, будто перед ней был не спаситель, а враг.

Павел же выглядел испуганным, взгляд метался, а дыхание было прерывистым.

А вот Громов хмурил брови и отчаянно старался выглядеть бодрячком. Именно поэтому я освободил его первым.

— Вовремя я? Или у тебя всё было под контролем? Ещё бы минут пять — и ты бы сам всех спас? — иронично бросил я мужчине, потирающему запястья, покрасневшие от наручников.

— Спасибо, Локки, — прогудел тот.

— Обращайся, — вздохнул я, взял его под руку и попытался отвести чуть в сторону, чтобы поговорить с глазу на глаз. Но он тут же вырвал руку и подскочил к своей семье.

Ключи были у меня, так что полностью освободить родственников Громов не мог, потому просто вытащил кляпы.

Павел промолчал, лишь исподлобья метнул в мою сторону взгляд — настороженный, но без враждебности.

А вот Лидия не сдержалась. Едва освободилась — сразу же завопила, судорожно дыша:

— Где мой сын⁈ Где Александр⁈

— Да всё с ним хорошо. Он тут. Наверху, — спокойно сказал я и провёл ладонью по щеке, вытирая кровавую слезу, скатившуюся из левого глаза.

— Где он? Где мой мальчик⁈ — продолжала в истерике вопить женщина, брызжа слюной.

— Он в коридоре на первом этаже.

— Немедленно освободи меня!

Я молча передал ключи Громову, и тот избавил от антимагических наручников и внука, и дочь.

Лидия тут же вскочила на ноги и, не оглядываясь, выскочила из подвала.

Павел поколебался, но через несколько секунд последовал за ней.

А я сплюнул кровью себе под ноги и бросил мужчине, медленно двинувшись к выходу:

— Ну рассказывай, что тут у вас да как.

Громов почесал лысеющую голову и вздохнул:

— Да вот буквально час-другой назад позвонили… Сказали — от императора. Приказали собираться. А ещё велели, чтобы я распорядился отправить всю прислугу и охрану прочь. Ну а потом эти пришли. Я пытался сопротивляться, но… куда там. Слишком уж их оказалось много. Да и сильные они были. Нас с Павлом быстро скрутили и сунули в подвал. А Лидию оставили наверху.

— Да-да, я её видел там. Она очень приветливо махала рукой и звала в дом.

— Ну… я так полагаю, её заставили. Видимо, пригрозили, что убьют Павла.

— Думаю, всё так и было.

Громов кивнул и обеспокоенно спросил:

— А с Александром… действительно всё в порядке?

— Да нормально с ним всё. Единственное, вряд ли у него в ближайшее время будет сильный аппетит… и уж точно, думаю, целый год он не захочет есть мясо с кровью, — иронично выдал я, вспомнив сцену, как Тахрир пожирала смертных, а паренёк на всё это безотрывно глядел.

— Локки, кто это был? — спросил мужчина, выйдя со мной из подвала. — Они ничего не говорили.

— Даже не представились? Вот ведь хамы, а ещё аристократы.

— Только раз мне удалось расслышать слова одного. Он обронил, будто гордыня и любопытство сгубят тебя, Локки.

— Он ошибся. Гордыня и любопытство — это двигатель всех моих приключений. Без них я жил бы скучно и неинтересно. А ты не забивай себе голову. Забудь о них. Думаю, они больше тебя не потревожат. Ты, главное, пошустрее уезжай отсюда. И желательно, больше никогда не связывайся со мной. Да и вообще… держись подальше. Так будет безопаснее. Для тебя и для твоей семьи. Лидия вон, кажется, уже возненавидела меня, узнав правду.

— Ну… я бы так не сказал, — пробормотал Громов, отводя взгляд. — Но кое-что ей не понравилось. Она считает, будто ты обманывал нас в своих корыстных целях.

Я ничего не ответил, лишь усмехнулся, прекрасно понимая, что мужчина пытается сгладить углы и преуменьшить масштаб ненависти, плескавшейся в глазах его дочери.

Мне мыслится, что пламенные эмоции Лидии щедро сдобрены набожностью. Громов ведь точно сказал ей, что я бог. А моё чёрное сердце чует: признаёт она лишь славянских богов. Все остальные для неё — ересь, искушение и проклятие в одном флаконе.

— Ты же не обиделся? Не держишь на неё зла? — с явной тревогой на лице спросил Громов.

— Нет, конечно, — фыркнул я, не задумываясь.

И в этот момент до нас донёсся громкий, надрывный плач — кажется, из того самого коридора, где я оставил Александра Громова.

Старик тоже расслышал его. И несмотря на возраст, шустро припустил туда. Я ринулся следом.

Эх… Неужели я зря оставил Тахрир рядом с парнем? Неужто она так вошла во вкус, что нарушила приказ и сожрала его?

— Бо-о-оги! — ошарашенно выдохнул Громов, заскочив в коридор.

— Где? Какие? — отозвался я, следуя за ним. Но уже через миг понял, что он имел в виду.

Причина, по которой мужчину пронзил шок, красовалась перед нами — стены, пол и даже потолок в художественном беспорядке украшали кровавые разводы, а на ковровой дорожке валялись начисто обглоданные кости и черепа.

Впрочем, Громов недолго пучил глаза. Уже через миг его взгляд упал на Лидию, обнимавшую Александра и перемежающую всхлипывания с громкими рыданиями. Сам паренёк тоже плакал, да и Павел, обнявший их обоих, слёзы лил не хуже. То ли они так обрадовались друг другу, то ли их только сейчас отпустило накопившееся нервное напряжение.

— Иди к ним, — бросил я Громову.

Он кивнул, подошёл к семье и тоже обнял их, тепло и крепко. Мне даже стало слегка неуютно.

Я скосил взгляд на довольную Тахрир, стоявшую в тени возле стены, и иронично проронил:

— Давай тоже, что ли, обнимемся?

— Нет, это без меня, — отрезала она, словно я предложил ей совокупиться у всех на виду.

Хотя, возможно, на подобное предложение стражница ответила бы согласием.

— Ты, — внезапно со злостью произнесла Лидия, воткнув в меня острый как клинок взгляд.

Казалось, в ней не осталось и следа той прежней теплоты и доброты. Сейчас она напоминала ощерившуюся волчицу, готовую вцепиться в горло любому, кто посмеет подойти к её семье.

— Никогда не приближайся больше к моей семье, нечестивый божок, — буквально выплюнула она и осенила себя знаком Живы.

— Хм, — хмыкнул я, не сводя с неё саркастичного взгляда. — Неужели для тебя ничего не стоят те вечера? Те хорошие моменты, что мы провели все вместе? То, что я вытащил твою семью из грязи?

— Уж лучше бы мы остались в грязи! — выдохнула она, дрожа от гнева. — Чем заплатили за это тем, что мой сын был для тебя лишь мясным костюмом… сосудом, в котором ты со своей нечестивой силой обитал.

— Ему это нравилось, — усмехнулся я и с притворным безразличием посмотрел на свои ногти, отметив, что один всё-таки выпал.

На самом деле слова женщины жгучим ядом упали на мою душу, добавив несколько безобразных шрамов.

Хорошо хоть Громов-старший раскрыл рот, явно собираясь что-то сказать в мою защиту. Однако Лидия обожгла его взглядом и прошипела, как тысяча рассерженных змей:

— Не смей. Даже не смей открывать рот. Ты всё знал… и молчал.

Она резко схватила Павла и Александра за руки и поволокла их прочь.

Громов-старший несколько мгновений постоял, потом опустил голову и пошёл следом.

Они быстро скрылись за поворотом коридора, оставив меня наедине с Тахрир и моим родным телом.

— Если честно, чего-то подобного я и ожидал. Был к этому готов. И даже не жалею, что позволил Громову рассказать им всю правду, — произнёс я вполне искренне, посмотрев на стражницу.

— А мне расскажешь правду? Мы ведь теперь скованы клятвой на века. И мне следует узнать тебя получше, — проговорила Тахрир, облизав сочные губы, на которых всё ещё поблёскивали капельки крови магов.

— Расскажу, — пообещал я и заметил, как взгляд стражницы метнулся куда-то мне за спину.

Я резко обернулся, ожидая увидеть какого-нибудь врага или, на худой конец, Лидию с кухонным ножом, несущуюся на меня с криком «за веру и сына». Но это оказался Павел.

Он, весь в слезах, подскочил ко мне и крепко обнял. Вот этого я, признаться, не ожидал.

Губы у него дрожали, а голос был пропитан волнением:

— Ты навсегда останешься моим братом…

Он обнял меня ещё крепче, стиснув так, будто хотел оставить на память отпечаток. А потом резко развернулся и кинулся прочь, услышав сотрясший дом вопль матери:

— Павел! А ну сюда!

— У меня сейчас слёзы навернутся, — с ухмылкой протянула Тахрир и демонстративно провела пальцем под глазом, будто вытирая выкатившуюся слезинку.

— А мы, похоже, можем сработаться, — с удивлением сказал я, подметив в её голосе ехидство, которое в определённых дозах всегда было мне по душе. — А теперь посторожи мои тела. Мне нужно кое с кем поговорить.

Стражница кивнула. А я закрыл глаза и нашарил в глубине, в самом дальнем углу, трусливо забившуюся душу прежнего владельца этого тела.

Разговор с ним вышел короткий и не особо содержательный. Он, естественно, вывалил на меня всё, что знал. Мол, была некая засекреченная ячейка ярых поклонников Тира Ткача реальности. И в какой-то момент к ним неожиданно пришёл жрец. Представился посланником из Пустоши, якобы от самого бога. Передал артефакты, ткнул пальцем в цель, то бишь в меня, и раскрыл кое-какие мои секретики, после чего приказал уничтожить. А потом так же внезапно растворился.

Естественно, ребята-киллерята поверили ему. Видимо, жрец был весьма убедителен. Да и артефакт, способный спеленать бога, прямо скажем, весомый аргумент. Вот они с радостью и взялись за дело. Придурки.

Получив нужную информацию, я снова вернулся к управлению телом и уселся на подоконник, задумчиво глядя в окно.

Моя насквозь подозрительная душа буквально кричала, что заказ мог поступить вовсе не от Тира. Кто угодно мог притвориться его жрецом.

Зачем Тиру всё это? Мы же буквально только что с ним разговаривали. Для чего? Проверка? Ну так и Древний мог устроить проверку. И вообще, жрецом мог назваться кто угодно, хоть какой-нибудь недобитый поклонник Маммоны. Или кто-то ещё более изобретательный.

Причём, что самое обидное, этот жрец не оставил после себя вообще никаких зацепок. Ни имени, ни точки встречи. Даже лица никто не видел, он скрывал его всё время. Хотя рожу можно и подделать, да и тушку надеть любую. Сегодня ты почтенный старец, а завтра — жрица любви.

Единственное, что, возможно, приведёт меня к нему, — это камень, тот самый артефакт, обездвиживший моё оригинальное тело.

Я вытащил артефакт из кармана и ещё раз взглянул на него. Да, прежде мне действительно не доводилось видеть подобных вещей. Даже не знаю, как он работает.

А если я его заряжу, он не бабахнет, как ядерная бомба? Или бабахнет?

Чую, с артефактом после его зарядки точно случится что-то непоправимое, потому-то жрец и сказал киллерам, что такой финт ушами надо проделать в крайнем случае, ежели что-то пойдёт не так.

Видимо, жрец хотел сохранить артефакт, но в то же время был готов и пожертвовать им лишь бы избавиться от меня.

Я показал камень Тахрир и спросил:

— Видела когда-нибудь нечто подобное?

— Нет.

— Что ж, тогда покажу его кое-каким другим существам, — решил я и отправил артефакт в карман брюк своего родного тела, а затем переместился в него.

Повёл плечами, потрогал кончик острого уха и мрачно уставился на юнца, получившего власть над своим телом.

— Я… я… — начал в ужасе заикаться он, а затем ринулся прочь.

Он споткнулся о кости, упал на ковровую дорожку и дальше помчался как зверь — на четырёх конечностях, а если быть еще точнее — на четвереньках.

Конечно, паренёк понимал, что после всего им затеянного я просто не могу оставить ему жизнь. Потому-то он тоненько подвывал от ужаса, звал маму и через плечо бросал на меня пропитанные всепоглощающим страхом взгляды.

— Фас, — приказал я Тахрир, кивнув на мага.

Стражница рванула с места, и двумя точными взмахами отросших когтей смахнула голову с его плеч. Она упала на ковровую дорожку, раззявив рот в немом крики. А безголовое тело грохнулось рядом, толчками выплёскивая рубиновую кровь из шеи.

Тахрир же снова метнулась в тень, не успев получить урона от солнечных лучей, льющихся из окна.

Жестоко ли я поступил с юнцом? Каждый ответит по-своему. Но куда деваться? Если не наказывать таких уродов, то уже завтра меня даже крысы из Гар-Ног-Тона раком поставят.

— Ладно, дорогуша, пора возвращаться домой, — поднял я с пола камень-артефакт, служащий вместилищем для Тахрир. — Если ты, конечно, не хочешь закусить этим безголовым.

— Пожалуй, обойдусь. Я слежу за фигурой, — усмехнулась она, стиснув ладонями тонкую талию. — Пока.

Стражница втянулась в артефакт.

А я активировал кубок-портал и перенёсся в Гар-Ног-Тон. А там меня ждал сюрприз…

Глава 17

Очутившись в городе хаоситов прямо на центральной площади, я сразу заметил гору деревянных ящиков, поставленных друг на друга. Возле них суетились зверолюды — перетаскивали их, увозили на телегах и перекрикивались, как заправские грузчики.

— Вот это сюрприз… — пробормотал я себе под нос, подойдя ближе и разглядев на ящиках выжженные гербы Огневых и Беловых.

Похоже, это были первые поступления от глав этих родов. И как-то так уж вышло, что товары прибыли в город одновременно: в жаркий, сука, полдень, когда солнце изо всех сил пыталось испепелить всё живое в Пустоши.

— Грузи, грузи! — раздался зычный голос Шилова, что-то чиркнувшего карандашом в блокноте.

Стоящий рядом с Рафаэлем Игоревичем зверолюд тут же перевёл его слова своим сородичам. Те немедля подняли проверенный Шиловым ящик, водрузили его на телегу и покатили прочь.

— Работа идёт? — спросил я, подходя к Рафаэлю Игоревичу, рядом с которым с задумчивым видом стояли Илья и баронесса Огнёва.

— Идёт, — задорно ответила девушка вместо Шилова.

— А ты чего вся едва не светишься от счастья, словно уже опрокинула мир в тартарары и приблизила царство Зла по всей земле?

Та не удержалась и улыбнулась во весь рот:

— Отец меня похвалил. Более того, сказал, что гордится… и даже благословил на то, чтобы я помогла Гар-Ног-Тону обрести черты имперского города.

— Он рад тому, что ты в Пустоши среди хаоситов, без удобств и с сомнительными шансами избежать диареи? А ты не думала, что твой отец просто хочет избавиться от тебя?

На лоб девушки набежала тень, но спустя секунду она махнула рукой и фыркнула:

— Тебе не удастся испортить моё настроение.

В этот миг один из ящиков выпал из лап зверолюдов и грохнулся на грязную брусчатку площади. Дерево не выдержало — треснуло, и изнутри выкатилась пара бутылок вина. Одна разбилась, образовав ароматную алую лужицу, а вторая со звоном подкатилась прямо к моим ногам.

— А это ещё что? — спросил я, указав пальцем на бутылку. — Кто заказал?

Илья слегка побледнел и, вжав голову в плечи, выдавил:

— Я.

— Ай ты молодец. Дай тебя обниму, — радостно проговорил я и тут же облапил парня, быстро наливающегося естественным цветом.

Я поднял бутылку, выудил из ящика ещё парочку и, повернувшись к Огнёвой, показал ей добычу.

— Отметим то, что твой отец наконец-то тобой гордится?

Та на секунду задумалась, а потом не слишком уверенно проронила:

— Ну давай.

— Отлично, — повеселел я и с вожделением посмотрел на вино.

После того что произошло в доме Громова, мне определённо надо было выпить.

— Ладно, пойдём. Я хоть на часок спрячусь от этого пекла, — проговорила баронесса и первой двинулась к дому, стоявшему по соседству с халупой, где временно обитали старики-изгои.

Жилище имперцев выглядело не лучше, чем у троицы братьев. А может быть, и хуже. Вполне вероятно, что однажды они могут проснуться не в своих кроватях, а под завалом.

— Надо бы вам куда-нибудь переселиться, — пробормотал я, почесав висок.

— Ого! — удивлённо протянула мулатка, вскинув бровь. — Неужели ты проявил каплю заботы?

— А как иначе? Я ведь должен защищать свои активы. А вы — мой актив.

Девушка помрачнела, глянула исподлобья и глухо произнесла:

— Выходит, люди для тебя — это просто активы? Пешки в игре? Те, кем ты можешь воспользоваться, чтобы добиться своих целей?

— Не все. Далеко не все, — спокойно ответил я, глядя на неё. — Если ты хорошенько посмотришь на мои поступки, то заметишь, что некоторых людей я действительно очень ценю.

— И не только людей, — с кривой усмешкой произнесла она, — но и зверолюдов. Особенно некую Рысь. Помнишь такую?

— И кто тебе рассказал о ней? — спросил я, прищурившись.

— Неважно. Но я догадываюсь, за что ты её ценишь, — буркнула она и буквально выхватила у меня из рук бутылку вина.

Проворно сорвала печать, открутила пробку, сделала несколько глотков и шумно втянула воздух через ноздри, будто закусывала той вонью, что царила повсюду в этом городе.

— Сурово, — оценил я, покачав головой.

Она хмыкнула и вошла в дом, соблазнительно покачивая бёдрами, скрытыми сарафаном.

Я прошёл следом, мысленно отметив, что жилище действительно напоминает халупу стариков-изгоев: такая же грубая мебель и прилипшая к дощатым, грязным полам шерсть. Но при этом комнаты оказались на удивление просторными.

В одной из них мы с мулаткой и обосновались — за круглым деревянным столом, изрезанным глубокими царапинами, будто об него точила когти тигрица.

Я поставил на стол бутылки и с извиняющейся улыбкой бросил хмурой девушке:

— Придётся без закуски.

— Так даже лучше, — ответила она и снова приложилась к бутылке. — Еда в этом городе отвратная.

— Что ж, расскажи, как поговорила с отцом. Нельзя же пить в молчании, будто мы кого-то поминаем, — предложил я и протянул руку.

Девушка молча вложила в неё бутылку и медленно повернула голову к окну. Взгляд её стал слегка затуманенным, а между бровями пролегла неглубокая морщинка.

Она вздохнула и начала рассказывать.

Я же в порыве редкой самоотверженности проявил максимум тактичности, засунув свою иронию и сарказм куда подальше.

Возможно, именно из-за отсутствия моих едких комментариев девушка довольно быстро избавилась от некой зажатости и заговорила куда искреннее. Порой даже смеялась.

И она не переставала пить вино большими глотками, словно собиралась напиться в кратчайшие сроки. Уж не знаю, что тому было причиной, но останавливать её я не собирался. Да и сам пил не хуже.

— Что-то совсем жарко стало… — пробормотала баронесса, принявшись обмахивать раскрасневшееся лицо ладонью.

— И не говори, — поддержал я её, снимая с себя многострадальный пиджак.

Сорочка, оставшаяся на мне, облепила мышцы чуть ли не как водолазка.

Девица скользнула взглядом по моему телу и неожиданно призналась:

— Слушай, а эта тушка мне нравится даже больше, чем тело Громова.

— Ты погляди, — картинно изумился я. — Неужели тебе нравилось тело Громова? Вот так сюрприз.

Она смешалась и отвела взгляд хмельно поблёскивающих глаз, словно только сейчас сообразила, что ляпнула. Даже дыхание участилось, из-за чего грудь принялась соблазнительно вздыматься под сарафаном.

Мне подумалось, что она сейчас всё сведёт к шутке, но та вдруг тихо спросила:

— Скажи, ты сильно расстроишься, если узнаешь, что Белова вроде как согласилась, чтобы отец нашёл ей жениха?

— Нет, — ответил я не задумываясь. — Наоборот, я буду рад за неё. Битва в Пустоши показала, что она, конечно, невероятно крутой маг, сильная женщина, но война, смерть и кровь — это всё не для неё. Её — это выводить из себя будущего мужа, крутить им, как брелоком на пальце, заставлять скрежетать зубами от ревности, а самой блистать на балах.

Девушка слабо улыбнулась и согласно кивнула, потревожив отросшие тёмные волосы.

— Если для Беловой балы, то что для меня?

— Для тебя? — задумчиво повторил я и скользнул по её точёной фигурке внимательным взглядом.

Баронесса рефлекторно выпрямилась, расправив плечи, и сарафан на её груди натянулся, обрисовав ореолы сосков.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Ты всё время стремилась, чтобы тобой гордился отец. И вот он гордится тобой. А что дальше? Какие у тебя цели? Я не знаю. А ты?

Огнева задумалась, сделала глоток и ещё раз посмотрела на меня, после чего её губ внезапно коснулась задорная улыбка.

— Поживём — увидим. А пока моя цель — прикончить вот эту бутылку и как следует выспаться. А то, знаешь ли, в последние дни у меня совсем не складываются отношения со сном: зверолюды под окном рычат, крысы пищат…

— Да, понимаю тебя. Даже наши с тобой отношения, наверное, лучше, чем твои со сном.

Девушка хохотнула, мы чокнулись бутылками и ещё отпили.

Она встряхнула волосами и прямо, безотрывно посмотрела на меня омутами карих глаз, в которых невозможно было не утонуть. Они затягивали и манили. У меня аж в горле всё пересохло, а сердце забарабанило в груди.

Я даже сам не заметил, как потянулся к ней губами, а она не отпрянула. Ответила.

Наш поцелуй не продлился долго, а закончился моей ироничной шуткой, произнесённой хриплым шёпотом:

— Вот я и нашёл себе закуску.

Баронесса исторгла лёгкий смешок и запустила ладонь в мои волосы на затылке. Поцеловала снова — жарко, страстно, словно прямо сейчас сбросила с себя оковы и шелуху цивилизации. Будто все барьеры, что прежде её сдерживали, растаяли в пылу этих дней, прожитых в городе зверолюдов. Казалось, что она стала немного дикаркой, выпустив наружу звериные инстинкты.

А я, прямо скажем, никогда не страдал излишней стеснительностью, потому цапнул ещё пару бутылок, подхватил лёгкую, как дым от пепелища, девушку на руки и отнёс в соседнюю комнату на довольно большую кровать.

В следующие полчаса кровать познала весь жар нашей страсти и несколько капель вина, пролитых на неё Огневой, постоянно прикладывающейся к бутылке.

И уже после того, как мы оба — потные, горячие и довольные — достигли финала, она положила голову мне на грудь и, еле ворочая языком, пробормотала:

— Пусть ты бог… а я всего лишь смертная… но я буду любить тебя вечно. Пусть даже… для тебя жизнь человека — это всего лишь миг… однако… я посвящу этот миг тебе…

Окончание её фразы я уже додумывал сам, поскольку она на полуслове смежила веки и тихо засопела.

— Миг можно растянуть, — пробормотал я, вспомнив императора, вкусившего молодильное яблочко.

Я провёл рукой по волосам спящей баронессе и глянул за окно. Там солнце уже перевалило через зенит, и вроде бы жара спала.

Хаоситы же без устали продолжали развозить ящики — со скрипом телег, грохотом колёс и громкими переругиваниями.

— Локки, — неожиданно раздался мужской голос от дверного проёма.

— Боги… — вздрогнул я, едва не разбудив баронессу. Хотя, если подумать, она так набралась, что её бы не разбудил и взрыв ядерной бомбы. — Хеймдалль? Какого хрена ты припёрся сюда? Иди к Хель, не видишь — я занят.

— Я уже был у неё. Она сочла моё присутствие неуместным, — серьёзно проговорил асгардец и уселся в грубое подобие кресла, покрытого грязной шкурой.

— Так чего ты припёрся именно сейчас, к тому же в броне и с топором? Не мог прийти в другой раз? Или ты ради тройничка в стиле Вальхаллы? Нет, сластолюбец, я её делить ни с кем не буду, — указал я пальцем на мулатку. — Разве что с Мареной, но это уже моя фантазия. И в ней нет места ни тебе, ни топорам, ни броне.

Лицо бога оставалось серьёзным. Брови были сведены над переносицей, а взгляд оказался тяжёлым, как у человека, принявшего сложное решение и готового заплатить за него высокую цену.

— Я долго думал, — проговорил асгардец, закидывая ногу на ногу. — Нам нужно идти в Башню. Только там мы найдём информацию о Древних.

— Хем, ты чего это… яйца отрастил, раз решил нарушить приказ Древнего? — удивлённо вскинул я брови и смерил бога оценивающим взглядом. — И судя по тому, как около тебя искривляется пространство, ты отрастил не просто яйца, а супер массивные яйца. Такие, рядом с которыми чёрные дыры кажутся бубликами.

— Локки, сейчас не время для иронии, — проронил бог, плотно стиснув зубы. Настолько плотно, что под кожей на его лице вспухли желваки. — Дело серьёзное. На кону может стоять нечто большее, чем просто наши жизни и души.

— Да, возможно, ты прав, — посерьёзнев пробормотал я и добавил: — Наверное, нам действительно следует сходить в Башню.

Авось мне помогут знания Иврима, уложившиеся в моей голове. Ведь благодаря им я уже нашёл зал с Древними, чьи тела и сила питали Башню. Весьма вероятно, что мне удастся найти и какое-то подобие библиотек, содержащих сведения о Древних.

Пока же я осторожно убрал со своей груди голову баронессы и сдвинул ногу, которую она по-хозяйски закинула на меня.

Поднявшись с кровати, я быстро оделся, нисколько не смущаясь присутствием Хеймдалля.

— На вот, посмотри, — протянул я ему тот самый артефакт-кубик с огромным количеством граней, который утром превратил моё родное тело в живую статую. — Ты видел что-то подобное прежде?

Бог взял артефакт двумя пальцами и поднёс к глазам. Несколько секунд изучал, едва не облизал, а потом удивлённо проговорил, дёрнув головой:

— Нет, за все века своей жизни я не встречал ничего подобного. Однако я чувствую отголоски божественной энергии Хаоса, что прежде обитала в этом артефакте. Его явно заряжал бог Хаоса.

Хеймдалль вопросительно посмотрел на меня, изогнув бровь, словно спрашивал, где я взял эту штуку.

— Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулся я, забирая у него артефакт. — А ты не можешь конкретно сказать, что за бог мог напитать его энергией?

— Ты слишком много от меня хочешь, — скривился он. — Уже само по себе большое чудо — что я сумел почувствовать отпечаток силы. На это, знаешь ли, способен далеко не каждый бог. Даже опытный.

— Благодарю, — бросил я асгардцу и вернул артефакт в карман.

Неужели его хозяин всё-таки Тир Ткач реальности? Слова бога указывали именно на него. Впрочем, это ещё не стопроцентное подтверждение вины Тира. Надо разбираться дальше.

— Локки, нам нужно немедленно идти в Башню. Я чувствую, что время утекает, — произнёс Хеймдалль, проводив взглядом артефакт.

Ему явно было любопытно узнать его подноготную, но он усмирил своё любопытство.

— В принципе… — задумчиво протянул я, почесав в затылке, — можем отправиться и прямо сейчас. Однако вдвоём мы будем слишком долго рыскать среди знаний Древних, если, конечно, вообще их найдём. Ты же помнишь, сколько табличек было в той комнате, где ты безответственно лапал шар, который в итоге и перенёс Башню сюда? Их там были сотни. Нам потребуются помощники.

— Кого ты хочешь взять с нами?

— Увидишь, — загадочно ухмыльнулся я. — Это отличные ребята: весёлые, энергичные, удалые. Пойдём, познакомлю тебя с ними.

Я отвёл асгардца в дом по соседству, где на кухне обнаружил стариков-изгоев. Те воззрели на нас, держа в руках помятые кружки с грибным варевом, чей земляной запах ударил мне в нос, как заправский боксер.

— Вот они, наши новые помощники, — торжественно указал я рукой на братьев.

— Я не вижу среди них ни весёлых, ни энергичных, ни удалых, — скептически выдал бог, оглядывая стариков. — Они больше похожи на тех, кого тебе не жалко терять.

— Вообще-то, мы всё слышим, — мрачно прохрипел Прищур, уставившись на нас одним глазом.

— Хорошо хоть у них со слухом всё в порядке, — саркастично проронил Хеймдалль.

— Господа, — обратился я к старикам. — Вас ждёт незабываемое путешествие в невероятно интересное место. Вы же очень любопытные и хотите познать мироздание? Вот в этом месте вы его и познаете. Правда, там вас могут убить, а вы ещё толком и не пожили.

— Хотя бы введи нас в курс дела, — подал скрипучий голос старик Мых и перекинул длиннющую спутанную бороду с одного плеча на другое.

— Как пожелаете, — развёл я руками и вкратце рассказал, что нам предстоит сходить в Башню, дабы найти что-то вроде библиотеки. Снова упомянул и об опасностях, поджидающих нас там.

После моих слов старики переглянулись. Слово «библиотека» их явно заинтересовало. Они же любознательные.

— Мы рискнём, — за всех ответил старик Мых.

Я благодарно кивнул и азартно сказал:

— Только нам нужно вооружиться. В Башне, скорее всего, до сих пор не работает магия, так что давайте брать факелы, сабли, топоры, доспехи — и в путь-дорогу!

Благо никто из нас не стал рассусоливаться, так что мы довольно быстро очутились возле Башни во всеоружии.

— Ну, какой-нибудь христианин сказал бы «с богом», а я скажу «с богами», — азартно проговорил я и первым вошёл в Башню, нарушая приказ Древнего.

Глава 18

Проникнув в Башню, мы зажгли факелы и пошли по коридору, пугая пламенем царящую тут холодную, промозглую тьму. А та будто сопротивлялась, желая поглотить и огонь, и нас.

Хеймдалль поудобнее перехватил топор. А я повёл плечами, почувствовав приятный вес кольчуги. Правда, она едва достигала моего пояса, хотя была рассчитана на крупного мужчину. Зато в ножнах покоилась моя верная сабля-артефакт, доставшаяся мне по наследству от дядюшки.

— Красиво, — пробормотал старик Мых, когда мы вошли в зал с гигантскими статуями осьминогоголовых Древних. — И тихо, как в гробнице.

— Не накаркай, — сердито шикнул на него Прищур, поправив доспех из какой-то зелёной кожи, возможно, срезанной с дохлого дракона.

Примерно такая же броня сидела и на его братьях.

— Вынужден согласиться с Прищуром, — проговорил я, внимательно глядя по сторонам. — Лучше не притягивайте к нам всякие несчастья разными речами. Это место крайне странное. Держите ушки на макушке. Наверняка здесь ещё остались какие-то чудовища, рядом с которыми Крушитель покажется милым и приветливым зайчишкой. И ловушек здесь больше, чем у сторожа кладбища конфет. Так что не отходите от меня. Поняли?

Все трое смертных кивнули. Даже Прищур, хотя и очень нехотя.

Хеймдалль же и так всё понимал. Впрочем, я и его сумел пронять, шепнув ему на ухо:

— Слушай, а если где-то тут тот самый наш друг Древний? И мы наткнёмся на него?

Бог сглотнул, и его кадык дёрнулся под загорелой кожей.

— Что ж, будем действовать по обстоятельствам, — произнёс он, сверкнув янтарными глазами. — А пока, Локки, скажи мне… Ты догадываешься, куда нам надо идти?

— Есть пара мыслишек, — ответил я после короткой паузы, сверившись со знаниями Иврима. Они подсказывали, куда следует идти в первую очередь. — За мной.

Мои спутники послушно двинулись чуть позади.

Я повёл их вглубь Башни через тёмные, мрачные коридоры, обещающие скорую смерть, сквозь громадные залы, где мы чувствовали себя муравьями, и по крутым запутанным лестницам, словно нарочно созданным, чтобы сбить нас с пути.

— Время… Как тут идёт время? — поинтересовался старик Мых, продолжая с восхищением разглядывать барельефы, колонны и каменные статуи, украшающие наш путь.

— Да Фенрир его знает! — выдохнул я, облизав пересохшие губы. — Вроде бы примерно так же, как и в вашем мире. А магия, как я и предполагал, здесь всё ещё не работает. Даже божественная.

— Какого же размера Башня изнутри? — подал голос Молчун, крутя лохматой головой.

Даже он не сумел удержаться от любопытства.

— Возможно, она бесконечная, — серьёзно ответил я и скользнул взглядом по высокому потолку, покрытому мохнатой паутиной. К счастью, не такой большой, чтобы где-то в её глубине прятался огромный двухметровый паук.

— А разве такое бывает? — проговорил Мых.

— Может, и бывает, — пожал я плечами и свернул на перекрёстке.

Тут один из факелов погас, прогорев до самой деревяшки. Пришлось зажечь новый и продолжить путь.

И чем дальше мы шли, тем всё вокруг становилось более старым. Даже чёрные блоки, из которых была сложена Башня, покрылись мелкими трещинами. А скрепляющий их раствор легко выколупывался из стены, как обычный песок, смоченный водой.

— Как бы здесь всё не рухнуло… — пробормотал Хеймдалль, опасливо глянув на каменный пол.

Его тоже испещряли трещины. Да ещё такие, в которые можно было засунуть даже не один палец, а сразу два.

— Идём очень осторожно и подальше друг от друга, чтобы уменьшить давление на пол, — произнёс я и пошёл первым, чувствуя, как от волнения барабанит пульс в висках.

Старики по одному двинулись за мной через громадный зал, а замыкал цепочку Хеймдалль. Его взор не отрывался от пола, а дыхание замерло в груди. Он даже не дышал, боясь того, что всё здесь рухнет.

Я тоже опасался услышать скрежет проваливающегося пола, потому вздрогнул всем телом, когда асгардец вскинул голову и судорожно прошептал:

— Слышите?

Благо это был не пол и не потолок. Шелестящий звук шёл откуда-то из-за пределов зала.

— Угу, — отозвался я, замерев с поднятым факелом. Его трепещущее пламя разгоняло мрак, добираясь до стариков.

Те тоже застыли, усиленно прислушиваясь. Они даже вытащили из-за поясов топорики, похожие на томагавки. К сожалению, не на ракеты томагавк, а на топорики индейцев.

— Будто шаги, — произнёс бог, сверкнув золотыми зубами. — И много шагов. Их хозяева идут к нам со стороны коридора, который мы только что миновали.

— Нет. Звуки доносятся оттуда, — сказал я, ткнув факелом ровно в противоположном направлении.

— Или нас окружают, — пробормотал старик Мых, встав вместе с братьями спина к спине в центре огромного зала.

— Да, и такое может быть, — согласно кивнул я, потянув саблю из ножен. — На кого вы ставите, господа? Кто идёт к нам: тупые монстры, разумные уроды или будущие союзники?

Никто мне не ответил. Смертные и Хеймдалль были слишком напряжены. Они во все глаза глядели на мрак. А там появились человекоподобные фигуры, неуклонно идущие к нам, тихонько позвякивая металлом.

— Мы не желаем вам зла! — громко произнёс я, мигом подсчитав, что фигур слишком много для нас троих. Стариков я посчитал за одного полноценного воина.

— Локки, с ними бесполезно говорить! Это живые мертвецы! — выпалил Хеймдалль, воздев над головой свой топор.

Тут же в круг света от факелов со всех сторон бросились зомби. Молча, проворно и с кровожадностью, горящей в красных буркалах на полуразложившихся человеческих харях.

Многие из них были вооружены ржавым оружием: тесаками, пилами, клевцами. А кто-то даже щеголял в рваных кольчугах и посечённых доспехах.

Среди зомби были не только люди, но и иные существа, включая трёхметровых огров. Одного из этих здоровяков первым делом и встретил Хеймдалль.

Бог с рёвом опустил топор с такой силой, что лезвие с хрустом надвое разрубило череп огра. Тот завалился спиной на своих более мелких собратьев, сминая их, как бумажные фигурки. Сломанные кости проткнули гнилую кожу мертвяков-неудачников, и наружу вытекла густая чернильная слизь.

— Все в круг! Все в круг! — заорал я, пытаясь пробиться к старикам, отчаянно сражающимся с зомби.

Моя сабля тоже пела гимн Смерти, разрубая мертвецов пополам. Силушки-то мне хватало. Она буквально кипела в моём родном теле. Я не уступал Хеймдаллю. А он размахивал топором с такой мощью, что тот мог пополам развалить зомби и, влекомый инерцией, удариться в пол, высекая злые искры.

Асгардец убивал мертвецов одного за другим. И я не отставал от него. Потому всё вокруг в мгновение ока провоняло тухлятиной и покрылось чёрной слизью. В ней подрагивали отсечённые конечности и валялись куски прогнившей плоти.

Однако зомби было много. Чертовски много. Будто где-то прорвало трубопровод с ними. Они затопили зал — их было столько, что не пересчитать. Чтобы продвинуться хотя бы на метр к старикам, мне приходилось убивать по трое-четверо зомби. Они лезли со всех сторон, тараща голодные глаза, скаля пасти и жадно протягивая руки с пятнами гнили.

Но всё же я потихоньку прорывался к старикам. А те быстро выдыхались. Пот заливал их лица, а каждый удар топориками сопровождался надсадным кхеканьем. Их жизни повисли на волоске, из-за чего холод тревоги вцепился в мой затылок.

Да, они пришли сюда по доброй воле. Я лишь предложил и никого не тянул за шиворот, но всё равно чувствовал ответственность за их судьбу.

А теперь на стариков налетел здоровенный огр с дубиной, утыканной шипами. Он занёс её над головой и со свистом опустил.

Старики прыгнули в разные стороны, и его чудовищное орудие врезалось в пол. Башня будто вздрогнула. Раздался скрежет камней, и пол содрогнулся, как живой. Камни в его центре начали рушиться, проваливаясь в темноту, увлекая за собой и зомби, и стариков.

Смертные страшно закричали.

Мой мозг на миг словно остановил время и просчитал, что я никак не доберусь до стариков, поскольку меня продолжали окружать зомби. Провал был лишь в центре зала, а вся остальная часть пола оставалась целой.

И тогда я сделал единственное, что могло их уберечь. Выхватил из кармана камень-артефакт с заключённой в него Тахрир и швырнул в провал, где во тьме скрылись старики.

— Тахрир, защити их любой ценой! — крикнул я, вложив в голос и тревогу, и надежду.

Камень-артефакт сверкнул в пламени моего факела. А затем сверху посыпались блоки. Потолок вслед за полом тоже начал рушиться. Видимо, ему хватило всего одного толчка.

Камни с грохотом падали, разбиваясь вдребезги и размазывая зомби тонким слоем.

Один громадный блок падал прямо на меня, грозя превратить в блин. Пришлось сигануть к стене, выронив факел. Но в его свете я увидел проход с лестницей. Она шла вниз, плавно изгибаясь, вероятно ведя к залу, находящемуся под этим, уже наполовину заваленным блоками. А те все продолжали и продолжали сыпаться в клубах пыли и каменной крошки. Похоже, рушились этажи, что располагались выше.

Подхватив факел, я помчался вниз по ступеням, отчаянно надеясь найти там стариков. Хеймдалль-то сумеет выкрутиться сам, а вот они — не знаю.

Мой бег сопровождался грохотом разбивающихся блоков и смачными шлепками, когда под них попадали зомби.

А уже в конце лестницы меня ждали позеленевшие от времени и покрытые мхом ворота.

Я с разбега ударил их плечом, но они выдержали.

Тогда я отступил, разбежался снова и ударил посильнее. На этот раз одна из створок чуть поддалась. Я навалился на неё изо всех сил и проскочил в зал.

Каково же было моё удивление, когда пламя факела не выхватило из мрака ни стариков, ни горы из блоков, ни пролома в потолке.

— Это ещё что за херня?.. — протянул я, почесав в затылке.

Сюда даже не долетал грохот. Ни звука, ни пыли — ничего.

Хм, странно.

Я торопливо вышел из зала через приоткрытые ворота — и удивился ещё больше. Лестница пропала. Теперь здесь находился лишь длинный коридор, уходящий куда-то во мрак.

— Пожри вас всех Хель! — выругался я сквозь зубы. — Неужели я угодил в какую-то пространственную ловушку? Вот ведь дерьмо…

Злость пробудилась во мне, как давно спящий вулкан. Но я усилием воли сумел погасить её и принялся мыслить рационально.

Насколько я успел заметить, из зала не было других выходов, а значит, у меня имелся лишь один путь. Придётся идти по этому коридору.

— Ладно… Давай поиграем, кем бы ты или чем бы ты ни был, — угрожающе прошипел я.

Через несколько шагов пламя факела выхватило из ниши статую человека с молитвенно сложенными ладонями и устремлёнными в потолок каменными глазами.

— Привет, — хмуро бросил я ему и двинулся дальше.

В следующей нише, располагавшейся в нескольких метрах от первой, меня уже поджидал человек в терновом венке, распятый на кресте. А следом я увидел каменного ангела с распахнутыми крыльями.

— Ну, логика понятна, — пробормотал я. — Вероятно, тот, кто создал это место… или ловушку, или эту часть Башни, вдохновлялся христианскими мотивами.

Авось в конце коридора меня не ждёт ад и котлы с грешниками… Хотя в этом месте ни в чём нельзя быть уверенным.

Я продолжил свой путь, поглядывая на ниши, где снова и снова возникали статуи, отсылающие к христианской вере. Молитвенные позы, страдальческие лица, терновые венцы, ангелы, мученики… Всё это вызывало ощущение, будто я забрёл в кошмар, срежиссированный каким-то фанатичным священником-архитектором.

Попутно моё сердце сжимала стальная рука тревоги. Я боялся не за себя, а за стариков. Я-то любого Сатану порву, а вот они…

Благо хоть с ними Тахрир. Она такой воин, который, скорее всего, сумеет защитить стариков-изгоев.

Но всё же чувство вины терзало меня. Хотя я понимал — старики здесь по своей воле.

— И когда же я, наконец, избавлюсь от этих человеческих черт… — мрачно прошептал я и внезапно заметил за границей света какое-то движение. — Эй! Кто там⁈ Стой, а то стрелять буду!

Моя рука с саблей вытянулась в сторону фигуры. Но та не остановилась, а шатаясь, как пьяная, сделала несколько шагов и прохрипела голосом Хеймдалля:

— Локки…

Глупо было бежать навстречу, ведь это мог быть и не мой знакомый бог, а кто-то умеющий подделывать голоса.

Однако я всё же быстрым шагом пошёл вперёд и увидел бледного, окровавленного асгардца, зажимающего страшную рану в животе. Его доспехи были посечены и носили следы от зубов, а бессмысленные от усталости и потери крови глаза то и дело закатывались.

— Локки, — просипел он, смачно рухнув на пол. Его руки разметались в стороны, а изо рта донёсся хрип: — Я чувствую её… Смерть. Она рядом. Вижу её тень, ощущаю смрадное дыхание, шевелящее волосы… Локки, я умираю.

— Хрен ты угадал! — выпалил я, упав возле него на колени. — У тебя сильное тело, а душа ещё сильнее. Соберись, Хеймдалль! Ты же грозный воин, бог! Ты не можешь умереть в какой-то Башне! Вставай! Я вытащу тебя отсюда, клянусь душой Локи.

Бог перевёл на меня взгляд янтарных глаз, из которых уходил свет жизни. Его губы раздвинулись в печальной улыбке, а голос едва слышно прошелестел:

— Прощай… я уже не встану.

Глаза Хема закатились, а голова безвольно повернулась, коснувшись виском пола.

Я мигом прижал ухо к его груди и со жгучей радостью уловил биение сердца.

Вот только его рана в животе… Да, она казалась страшной, но если вовремя найти помощь, то тело Хеймдалля ещё можно спасти, а с ним и душу, если это проклятое место попытается забрать её.

Будь мы где-нибудь в Гар-Ног-Тоне, то душа асгардца просто покинула бы умирающее тело, а потом бы он нашёл себе новое. Но здесь всё могло быть гораздо хуже.

— Ладно, пойдём, — процедил я и осторожно взвалил на себя тело Хеймдалля.

Тот застонал, но в себя не пришёл. А весил он далеко за сто килограммов. Но я всё же довольно бодро побрёл с ним на плечах, плотно стиснув зубы.

Одной рукой я придерживал его тело, а второй сжимал факел. Тот всё так же выхватывал из мрака ниши с ангелами и мучениками, но постепенно пламя начало съёживаться, умирать. Факел прогорал. Скоро я останусь в кромешной тьме.

А тут ещё в нишах появились статуи демонов, скалящих клыки и тянущих ко мне лапы с когтями.

Повеяло угрозой.

Если на меня нападут, то Хеймдаллю придётся несладко. Он и так дышал всё слабее и слабее, а кровь из его раны на животе продолжала стекать по моей спине, а уж ежели мне придётся сражаться, тогда велик шанс, что кто-то сумеет добраться до его тела.

К тому же факел горел всё хуже. Однако его света мне всё же хватило, дабы заметить какое-то шевеление в одной из ниш, укутанных мраком.

Кажется, тот, кто скрывался там, понял, что я его заметил, поскольку он произнёс хриплым, измученным голосом:

— Отринь злобу и ненависть…

— Ага, конечно, — саркастично усмехнулся я, перебив его. — Чтобы ты меня, такого отринувшего, по самой гланды накуканил? Стоп. Мых, ты ли это?

— Локки! — донёсся из ниши обрадованный вопль, после чего оттуда, хромая, выбрался старик Мых. — А я и не признал тебя.

— Да я тоже не сразу узнал твой голос, — просипел я, подозрительно рассматривая Мыха.

Он ли это или какой-то хрен, принявший его вид?

Выглядел Мых, прямо скажем, неважно. Лоб рассечён, борода вся в крови, доспехи измочалены, а часть кожи на затылке висела, как рваный парус, обнажая окровавленный череп.

— Красавец? — вымученно усмехнулся он и спросил, указав на Хема: — Будет жить?

— Пока умирает, — мрачно ответил я и протянул ему кончик сабли. — Коснись.

— Думаешь, кто-то решил с помощью иллюзии притвориться мной? — просипел он и без страха коснулся узловатыми пальцами клинка.

С его внешностью ничего не случилось. Более того, он коротко поведал мне то, что могли знать лишь мы двое, окончательно убедив меня в том, что передо мной настоящий старик Мых.

— Ты как тут оказался? — спросил я, двинувшись дальше и тревожно прислушиваясь к слабеющему дыханию асгардца.

— Когда пол рухнул, я полетел во тьму и, кажется, потерял сознание. По крайней мере, я не помню, чем закончилось моё падение. Открыв глаза, я увидел перед собой древние бронзовые ворота. Отворил их и обнаружил этот коридор.

— Ты шёл мне навстречу? — выдал я, хмуря брови.

Старик покрутил головой и проронил:

— Ну, выходит, что так.

— И ты не видел никаких комнат и других коридоров?

— Нет.

— Поздравляю, Мых, мы по уши в дерьме. А если быть точнее, в пространственной ловушке, из которой не так-то легко выбраться.

— А мои братья здесь? — взволнованно спросил он, шумно сглотнув.

— Скорее да, чем нет.

— Надо срочно найти их!

Глава 19

В диковатых глазах Мыха плескалась чудовищная тревога, а лицо корёжила гримаса страха за братьев.

— Возьми себя в руки! — бросил я ему, чуть повысив голос.

— Да как же… да как же… — начал он заикаться, прерывисто дыша. — Надо срочно искать моих братьев!

— Мы не можем себе позволить просто бегать по этому коридору, как курицы с отрубленными головами, — жёстко проговорил я. — Нам нужно хорошенько подумать, что делать дальше. Если ты не можешь, то я подумаю за нас обоих.

— Бра… бра… — проблеял старик, но недоговорил, обрезавшись об мой острый как бритва взгляд.

— В первую очередь мы должны сообразить, как помочь Хеймдаллю. Он уже едва дышит. Мых, у тебя есть какая-то возможность хотя бы не дать ему умереть? Я уж не говорю о том, чтобы исцелить его. Может, отвар какой-то?

Старик облизал губы и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Потом нахмурился, устремив взгляд на бледное лицо асгардца, освещённое едва живым пламенем факела.

— Отвар есть, но он ему не поможет. Моё варево способно дать силы только… живому, — глухо выдал старик и перевёл на меня щемящий душу взор. — А твой друг… он уже одной ногой не здесь. Локки, я понимаю, что мои слова прозвучат цинично, грубо и даже трусливо, но мы должны оставить его. Он будет лишь тормозить нас.

Мых дёрнул покрытыми коркой губами и виновато опустил глаза.

— Мы его не бросим! — выдохнул я, заиграв желваками. — Подумай ещё, Мых. Ты же дитя полей и лесов. Может, мы наскребём какой-нибудь плесени и изготовим из неё целебное снадобье? Клянусь всеми богами Асгарда, всегда есть тот, кто из говна и палок может собрать что угодно! И сейчас это ты, Мых!

Моя мотивационная речь заставила старика задумчиво наморщить лоб и закусить кончик грязного пальца с обломанным ногтем, покрытым запёкшейся кровью.

— Ну, я могу кое-что попробовать, — наконец неуверенно проговорил он. — Здесь не работает привычная для меня магия, но я могу воспользоваться кровью. Нужен лишь некий донор. Жертва, которая, весьма вероятно, не выживет.

— Насколько вероятно? — нахмурился я, впрочем, не теряя присутствия духа.

Старик покачал сухой рукой, похожей на лапку птицы, и проронил:

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Да, неплохой шанс умереть, — хмыкнул я, аккуратно уложив тело Хеймдалля на пол, и устремил на него оценивающий взгляд.

Стоит ли он того, чтобы я так рисковал собой? Это место, в теории, может отнять у меня и душу.

Сомнения и разнообразные мысли заскреблись в моей голове, наперебой высказывая доводы «за» и «против».

Мых же искоса глянул на меня, присел на корточки возле бога и резко сказал, будто бросился в прорубь:

— Локки, я могу стать этой жертвой, если ты поклянёшься спасти моих братьев.

— Жертва, — медленно произнёс я, будто пробуя это слово на вкус.

И теперь оно чем-то царапнуло меня. Я даже сперва не понял чем, а потом сообразил. Это место, этот коридор со статуями мучеников, ангелов… тут будто всё служило декорацией именно для сцены, где кто-то жертвует собой.

Совпадение? Или чья-то постановка?

— Мых, — обратился я к старику, сверху вниз глядя на его окровавленный затылок с висящим ошмётком кожи, — а как ты думаешь, Древний может спасти Хеймдалля?

— Возможно, — ответил тот, не оборачиваясь.

Я хмыкнул и медленно проговорил, положив руку на эфес сабли, покоящейся в ножнах:

— Забавно, что ты ответил, ведь я никогда не говорил тебе о Древнем. Кто ты, принявший облик бедного старик, да ещё и укравший его воспоминания?

Одним движением выхватив клинок из ножен, я направил его блеснувший кончик на спину псевдо-Мыха. А тот медленно выпрямился и обернулся.

— Впрочем, можешь не говорить кто ты, — мрачно проронил я, раздувая крылья носа и наливаясь кипучей яростью. — Никто, кроме Древнего, не мог устроить такое шоу. Зачем тебе это? Месть за то, что я не послушал тебя и вошёл в Башню? Или какая-то грёбаная проверка⁈ Если проверка, то ты прямо сейчас можешь раздвинуть свою жабью задницу и затолкать туда все свои планы в отношении меня. Я тебе не игрушка! Не пешка! Со мной играть нельзя!

Фигура Мыха на миг задрожала, как марево над раскалённым песчаным барханом, и на её месте проступили очертания осьминогоголового.

А уже через мгновение рот Древнего распахнул, а его щупальца, свисающие с подбородка, метнулись ко мне, как ядовитые змеи.

Я с гневным воплем взмахнул саблей и вместо того, чтобы рассечь щупальца, очутился в глухой кромешной тьме. Впрочем, она быстро исчезла, переместив меня в хорошо знакомый зал с гигантскими статуями Древних. Отсюда до выхода было рукой подать.

Хеймдалль и старик Мых, естественно, пропали. Да и хрен с ними! Они всё равно были ненастоящими, а фигурками Древнего, какими-то особо реалистичными иллюзиями.

— Гад, — зло выдохнул я сквозь плотно стиснутые зубы, закинув саблю в ножны.

В груди до сих пор полыхала ярость, а кончики пальцев слегка подрагивали. Даже факел будто разделял мой гнев. Он шипел и потрескивал.

— Надо успокоиться, — пробормотал я, загоняя эмоции внутрь.

Мне быстро удалось справиться с ними, а затем я хмуро посмотрел в сторону прохода, ведущего вглубь Башни, туда, где зомби напали на мой отряд.

Пойти и проверить, что сейчас происходит в зале с провалившимся полом? Да, определённо стоит сходить, но сперва надо взять снаружи факелы. А также следует разузнать — не выбрались ли старики и Хем из Башни. Может, устроивший ловушку Древний отпустил их? По крайней мере, старики точно ему не нужны. А вот Хеймдалля он, в теории, тоже мог подвергнуть приключениям, подобным моим.

Придя к этому решению, я со всех ног бросился в сторону выхода из Башни. Проскочил пару залов и очутился в коридоре, упирающемся во входные двери. Между створками протиснулся косой луч солнечного света, выхватывая из мрака медленно бредущую к дверям высокую фигуру в доспехах.

— Хеймдалль! — радостно крикнул я, сразу узнав асгардца.

Тот резко повернулся, и на его измождённое лицо попал луч солнца. Я увидел, как на нём вспыхнуло жуткое удивление… и стыд. Глубокий, всепожирающий стыд.

— Локки⁈ — выдохнул бог и сбивчиво затараторил, давясь воздухом: — Но как же?.. Ты же… Прости… Я думал, что ты… что ты… Да ещё Мых сказал мне, что ты уже не выживешь. Балласт. Обуза. А вокруг этот коридор… Мы посчитали, что ты непременно умрёшь, потому и…

— Можешь не продолжать! — хрипло выпалил я, почувствовав, как холодный комок обиды подкатил к горлу. — Это была всего лишь забава Древнего. Иллюзия, дым, постановка, где мы со стариком были ненастоящими.

— Не понимаю, — потряс головой бог, глядя на меня круглыми глазами. — Я встретил вас с Мыхом в странном коридоре, но ты практически сразу лишился сознания, однако успел сказать то, что мог знать лишь ты настоящий.

— Уверен, что Древний и не на такое способен. Меня он тоже поначалу обдурил.

— Выходит, ты был в похожем коридоре? Древний и для тебя создал такое место с аналогичным сюжетом? И тебе пришлось выбирать? Что же ты выбрал?

— Да какая разница, — усмехнулся я, чувствуя горький привкус пепла во рту. Пепла сгоревшей тонкой ниточки, что соединяла меня с Хеймдаллем. Ниточки доверия и начала некой дружбы.

— Нет, скажи.

— Ну а ты как думаешь? — картинно насмешливо спросил я.

Бог облизал губы и произнёс с тщательно скрываемой надеждой, горящей на дне глаз:

— Ты оставил меня, да? Да?

— Конечно, — легко сказал я, решив пощадить чувства Хеймдалля.

А может, я просто побоялся, что он высмеет меня за поступок, который по меркам девяносто девяти процентов богов был глупым.

На лице асгардца вспыхнуло великое облегчение, после чего он поспешно проговорил:

— Значит, мы поступили одинаково?

— Что-то вроде того. На нашем месте любой бог сделал бы так.

— Точно, — улыбнулся асгардец и следом тихо спросил: — А что же хотел от нас Древний? Он пытался наказать нас за то, что мы нарушили его приказ? Или это была какая-то проверка?

— Не знаю. И даже не думай спрашивать меня, прошли мы эту проверку или нет. Я могу сказать лишь одно: он не соврал, когда пообещал, что явится к нам. Так оно и произошло.

— Верно, — мрачно кивнул Хеймдалль.

— Слушай, а что было после того, как вы с псевдо-Мыхом оставили меня? Просто хочу сравнить, действительно ли у нас были одинаковые сюжеты.

Бог искоса посмотрел на меня, почему-то нахмурился и проговорил, не спуская пристального взгляда с моего лица:

— Мы добрались до зала с бронзовыми дверями, и встретили там братьев Мыха. Они уже нашли скрытый в стене портал. Я прошёл сквозь него и оказался тут. А буквально спустя несколько секунд появился и ты. А у тебя как было?

— Чуть по-другому, — помедлив, ответил я и заметил очередное облегчение, мелькнувшее на лице Хеймдалля.

Хм, возомнил себя хитрее меня? Непростительный грех!

Асгардец явно солгал, чтобы проверить мою честность. И я это понял. Какая-то деталь в его коротком рассказе была неправдой. Видимо, он допускал мысль, что в тот напряжённый момент, когда Мых уговаривал меня бросить Хеймдалля, я мог поступить иначе, из-за чего дальнейшие события должны были пойти по другому пути, что, собственно, и произошло. И если бы я согласился со словами Хеймдалля, он бы смекнул, что я солгал, сказав, что тоже бросил его в коридоре.

— Так, наверное, скоро объявятся и старики-изгои, — перевёл я тему. — А если Древний не отпустит их, то я постараюсь отомстить ему.

Хеймдалль вздрогнул и с опаской посмотрел во тьму, клубящуюся за мной, а потом энергично пошёл к дверям.

— Локки, давай подождём твоих слуг около выхода.

— Мы ему не слуги! — вылетел из мрака позади меня недовольный голос Прищура.

Я обернулся и увидел три силуэта, вырисовавшихся во мраке. Они сделали ещё несколько шагов и попали в луч света, проникающий между дверьми.

Старики были изрядно помяты: кое-где покрыты кровью, ссадинами и синяками. У Молчуна отсутствовала половина бороды, а у Прищура через весь лоб тянулась глубокая царапина.

Мых же выглядел лучше всех, если не считать Тахрир. Она вышагивала чуть впереди изгоев совершенно обнажённая и с недовольной миной на прекрасном лице.

— Рад вас видеть живыми. Где вы были? — приподнято спросил я, украдкой покосившись на Хеймдалля.

Тот пристально рассматривал чернокожую стражницу, бесстыже выпятившую соблазнительную грудь.

— Ну… — принялся за всех отвечать Мых, почесав лысину, обрамлённую остатками волос. — Мы как в дыру ту бахнулись, так сразу и перенеслись куда-то… в какой-то зал. А там эта дамочка чернокожая. Хорошо хоть я сообразил, что она как бы от тебя, а то ведь мы уж хотели броситься на неё. Но, слава богам, с помощью ужимок и пальцев мы сумели объясниться. Я же не мог в толк взять, на каком она языке говорит. Но потом я даже сумел понять, что вот этот камушек — это её вместилище. Дом как бы.

Старик показал мне артефакт.

— Офигеть, какой ты сообразительный, — похвалил я его и тут же обратился к Тахрир, использовав её родной язык: — Молодец. Благодарю, что привела их сюда.

— Да уж не за что… Хотя нет, есть за что, — сварливо проронила она. — Мы за весь путь не встретили никого, кому можно было бы вскрыть глотку и напиться крови.

— В следующий раз ты точно плотно и вкусно поешь, — пообещал я. — А как вы всё-таки сумели добраться именно сюда? Почему не заблудились?

— А чего сюда добираться? — фыркнула Тахрир. — Шли просто прямо. Коридор, зал, коридор, зал… Вот и дошли.

— Ясно… — протянул я, задумчиво почесав подбородок.

Похоже, Древний по каким-то своим причинам не стал ни убивать стариков, ни издеваться над ними, ни даже проверять, а создал прямой путь к выходу. Может, он и не такая уж мразь?

— На, — протянул мне камень-артефакт старик Мых.

Я взял его и многозначительно посмотрел на Тахрир. Та тут же понятливо втянулась в артефакт, вызвав живой интерес у Хеймдалля.

— Ладно, пойдёмте на свежий воздух. Нам здесь больше делать нечего, — проговорил я и толкнул левую створку.

Она со скрипом поддалась, выпуская нас из Башни.

Яркий солнечный свет едва не ослепил меня, а в уши ворвался уже привычный шум преображающегося города: стук молотков и топоров, визг пил и скрип телег.

Запахи свежих досок, клея и краски вступили в жестокую борьбу с местной вонью, но последняя пока побеждала.

— Как из склепа выбрались, — проворчал Прищур, сунув за пояс топорик.

— А мне всё равно Башня понравилась, — щербато улыбнулся Мых. — Я бы ещё походил по ней.

— И я, — неожиданно поддакнул Молчун и многозначительно посмотрел на меня.

— Ладно, если мне когда-нибудь взбредёт в голову ещё раз сходить в Башню, я обязательно возьму вас с собой.

Мых кивнул и болезненно сморщился, после чего проговорил, потирая рёбра через дыру в броне:

— Что ж, спасибо за увлекательную прогулку. Теперь мы пойдём лечиться.

— До встречи, — бросил я старикам.

Они развернулись и зашагали в направлении своего дома. А их спины принялся буравить задумчивый взор Хеймдалля.

— Странно, что ты отдал им свой козырь, — протянул он. — Я видел, как ты швырнул им камень-артефакт, внутри коего оказалась та чернокожая женщина. А она отменный воин. Я понял это по её движениям и дерзкому взгляду.

— Ничего странного. Я просто защищаю свои активы. Ты разве делаешь не так?

— Не так, — покачал он головой, странно поглядывая на меня. — Я бы в такой ситуации не отдал артефакт трём смертным. Он бы мне и самому пригодился.

Я пожал плечами и бросил богу, двинувшись прочь:

— Думаю, сведения о Древних нам больше не стоит искать. И вообще, всё это дело придётся поставить на паузу.

Асгардец согласно кивнул и несколькими взмахами руки создал межмировой портал. Обернулся.

— Эй, Локки.

— Что? — глянул я на него.

Он посмотрел мне в глаза и горько усмехнулся, как человек, понявший истину:

— Прости, что разочаровал тебя. Ты оказался лучше, чем я думал. Ведь ты соврал мне… Ты не бросил псевдо-меня в том коридоре.

Бог ещё раз невесело улыбнулся и шагнул в портал. Он исчез, оставив ощущение, что мы, возможно, больше никогда не встретимся.

Каким я его запомню? Высокомерным типом, который сломался, но потом обрёл мужество и нарушил приказ того, кого искренне боялся. Истинным богом, бессмертным, ставящим свою жизнь превыше всего.

— Ладно. Что случилось, то случилось, — пробормотал я себе под нос и медленно пошёл в сторону Дворца Совета.

Прогнав мысли о Хеймдалле, я почувствовал, как мозг переключается на другое — на встречу с Древним.

Что он хотел? Действительно проверка? Возможно. Но для чего я ему нужен?

Мой разум принялся биться над этим вопросом. Он перебирал варианты, но не пришёл ни к какому убедительному выводу.

Однако в процессе этих размышлений я вдруг с досадой осознал, что Древний мог бы дать пару комментариев по поводу камня-артефакта, который мне удалось реквизировать в доме Громова. Но как мы все помним, моя встреча с Древним не задалась с самого начала. Я не в состоянии даже припомнить хоть один момент, когда мог бы сунуть ему этот артефакт и спросить, что он о нём думает.

— Кхем-кхем… — неожиданно раздалось за моей спиной.

Я резко обернулся и увидел жрицу Бурую в красном балахоне с рокерской «козой», вышитой на груди белыми нитками.

— Ты как так ко мне подкралась? — удивлённо произнёс я. — Словно в тебе течёт не кровь медведей, а каких-то мышей-полёвок.

— Вы просто были сильно погружены в свои мысли, — прорычала она.

— И раз ты дерзнула прервать мои мудрые размышления, значит, у тебя есть какие-то важные новости?

— Скорее разговор… но тоже важный, — проговорила она, мрачно сверкнув зенками.

Глава 20

— Давай сразу к сути. Кого и где убили? — сурово спросил я, надеясь, что никто из имперцев не пострадал.

— Никого не убили, — спокойно ответила жрица. — Всё гораздо хуже. У Сломанного рога день рождения.

— Тьфу ты, разорви меня Хель! — выдохнул я. — И что в этом такого важного и плохого?

— Это его пятидесятый день рождения. Он должен быть очень грандиозным. И я опасаюсь, что всё может выйти из-под контроля.

— Тогда, может, хрен ему, а не празднество? — логично предложил я.

— Нет, так нельзя, — убеждённо заявила Бурая. — В таком случае он растеряет часть своего авторитета. Да и вы будете выглядеть не очень, поскольку он служит вам.

— Ладно, убедила. И что ты собираешься подарить ему на день рождения? Уверен, он страстно жаждет голову Инварра, вождя чертей.

— Я вручу ему корону.

— Ого! Хороший подарок, он сразу покажет, кто в городе главный. Ну, после меня. А когда конкретно у него день рождения? — спросил я, бросив взгляд на солнце, уже начавшее клониться к закату.

Туманная розовая дымка, затягивающая небо, начала постепенно приобретать насыщенный тёмный цвет.

— Сегодня, — ответила жрица.

— Сегодня⁈ — выдохнул я, приподняв брови. — Так чего ты молчала? Когда мы теперь успеем всё организовать?

— А я уже всё организовала, — невозмутимо ответила та. — Бочки с бражкой выкатят прямо на центральную площадь. Столы сколотят из досок, лавки тоже сделают. Я уже отдала приказы.

— А что с приглашёнными?

— Придут все желающие.

— Хм. Неплохая демократия, но с ней лучше не заигрывать. Я всё-таки больше приверженец всевластия.

— Только вы обязаны прийти, — проговорила жрица. — Потому что ваше присутствие охладит горячие головы, подпитанные бражкой. Если вы будете за столом, никто не рискнёт подраться или вывалить кому-то в лицо давно накопившиеся обиды.

— Ладно, уговорила. Приду. А пока схожу перехвачу несколько часов сна. День сегодня выдался напряжённым и эмоционально сложным.

— Как вам будет угодно, господин, — неожиданно поклонилась мне жрица.

Я хмыкнул и направился в свой храм. Путь до него не отнял у меня много времени. А зайдя в свою комнату, я с радостью обнаружил на столе блюдо с нарезанным холодным мясом, фрукты, тушёнку и бутылочку вина.

— Ты погляди-ка, — протянул я, — а сервис-то всё лучше и лучше.

Да ещё и на окна кто-то додумался натянуть сетку, чтобы комары не пили мою божественную кровь.

Быстренько поев, я разоблачился до трусов и отправился в местный душ системы «дырка в полу и ведро под потолком». Впрочем, даже он позволил мне смыть грязь и пот, покрывавшие мою смуглую кожу.

А уже после водных процедур я отправился спать.

И надо сказать, заснул я быстро и легко. Как младенец. Словно сегодня ничего и не было из ряда вон выходящего.

Мой сон продлился около пары часов, окончившись тогда, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а над Пустошью простёр тёмные крылья поздний вечер.

Зевнув, я поднялся с кровати, достал из тайника молодильное яблоко и надел чистый жреческий балахон, обнаружившийся в одном из шкафов. А затем отправился на центральную площадь.

И уже издалека я увидел, что её освещает множество факелов, в свете которых сновали фигуры зверолюдов.

Они громко переговаривались, хохотали и попутно косились на длинные столы, рассчитанные на несколько сотен персон. Те уже были накрыты: на них красовались деревянные блюда с жареным мясом, рыбой, различными корнеплодами и даже овощами.

А самым важным продуктом, естественно, была бражка в пузатых кувшинах, притягивавших взгляды сильнее любой еды.

Подойдя ближе, я среди толпы местных жителей разглядел Илью. Тот с умным видом стоял в окружении хаоситов, которые чуть ли не в рот ему заглядывали, попутно слушая переводчика из числа зверолюдов.

Чутьё подсказало мне, что Илья, похоже, уже выбрал себе первых учеников. И все они оказались людьми. Грёбаный расист.

Неподалёку от него бойко жестикулировал Шилов, его тоже окружали горожане. Но тут уже состав публики был поделён примерно поровну: зверолюды и обычные люди.

Рафаэль Игоревич тоже пользовался услугами переводчика. И судя по обрывкам разговоров, долетевших до меня, он объяснял горожанам их задачи по преобразованию города в жемчужину Пустоши.

Огневу я тоже нашёл. Она стояла чуть в сторонке от всех и буквально через миг заметила меня. Смущённо опустила взгляд и даже отвернулась.

Видимо, она робела из-за того, что произошло днём. И дело не в сексе, а в том, что она буквально обнажила передо мной душу, признавшись в любви.

Теперь же баронесса, похоже, не знала, как себя со мной вести.

Что ж, надо вернуть прежнюю Огневу, дерзкую и с огнём в глазах. Она мне нравилась больше, чем вот эта робко отводящая взгляд растерянная девица.

Я помахал ей и подошёл, обнаружив, что лицо Огневой чуть ли не пунцово-красное в тон её облегающему платью, явно доставленному сюда среди прочих вещей из империи.

— Кого ты здесь поджидаешь? Какую-то заблудшую душу, которую можно перетянуть на сторону Зла? — иронично произнёс я, ощущая приятный аромат французских духов, идущий от девицы.

— Может быть, — пробормотала она и следом добавила, слегка улыбнувшись: — Не хочешь на сторону Зла? У нас есть конфеты… с коньяком.

— Соблазнительное предложение, но если надо продать душу, то с этим выйдет загвоздка. Я её уже несколько раз перепродавал, продавал, закладывал… и даже завещал. И это только на минувшей неделе.

— Выходит, нам не по пути? — тихо спросила девушка, глядя на меня сквозь полуопущенные ресницы.

И в этом вопросе было нечто большее, чем просто шутка.

— Почему же? — изумился я. — Очень даже по пути. И наш путь может оказаться довольно длинным… Ты ещё успеешь задолбаться.

Она улыбнулась — открыто и радостно, уловив мой прозрачный намёк.

— Я тебе больше скажу, бедняжка, — иронично добавил я, — тебе ещё весь вечер придётся сидеть рядом со мной. Почему? Да потому что ты здесь единственная, кто пахнет французскими духами.

— Да, серьёзное испытание, — проронила баронесса и испустила наигранно тяжёлый вздох. — Однако я попробую выдержать его. Кстати, по-моему, уже скоро начало. Вон и виновник торжества.

На ступенях Дворца Совета показался минотавр, облачённый в расшитый золотыми нитками длиннополый халат, больше похожий на одеяние какого-то шейха или визиря.

Сломанного рога встретили громовым рёвом и вскинутыми вверх кулаками. А тот с царственным видом уселся во главе одного из центральных столов.

Тут же все остальные начали занимать лавки, включая и нас с Огневой.

Я посчитал, что мы буквально обязаны усесться рядом с минотавром. У того возражений не было. Наоборот, он обрадовался и дал старт празднику.

Тотчас закипело настоящее дикарское веселье, где пили в три горла, жрали в два, а тосты произносили наперебой. В основном желали минотавру побед над врагами и славных битв — всё как на пиру в Вальхалле.

Бражка текла рекой, жареное мясо трещало на зубах, а мелкую дичь ели в немереных количествах, словно не рассчитывали дожить до утра.

Потом пошли подарки.

Я встал и в воцарившемся почтительном молчании первым преподнёс Сломанному рогу подарок — завалявшийся у меня золотой амулет жрицы Маммоны.

Минотавр с благодарностью принял его и бросил высокомерный взгляд на Инварра, восседающего за соседним столом. Мол, гляди, как сын Сварга уважает меня. Но чёрт никак не отреагировал, разочаровав Сломанного рога.

Впрочем, уже через миг минотавр отвлёкся на целую процессию, выстроившуюся к нему с подарками.

А я взял за руку Огневу и шепнул ей на ухо, выбираясь из-за стола:

— Пойдём, для тебя у меня тоже есть подарок.

— Надеюсь, приличный? — усмехнулась она, весело посмотрев на меня блестящими, как тёмные алмазы, глазами.

— Яблоко.

— Отравленное? Я польщена. Такие фрукты обычно вручают только красавицам из сказок.

— Молодильное. Из Асгарда — родины моего предка-бога, — серьёзно сказал я, достав из кармана предмет беседы.

— Правда⁈ — выдохнула мулатка, едва не поперхнувшись воздухом. — Такое же яблоко съел император! Значит, нет никакой лаборатории? Это ты ему дал тот плод?

— А ты всё ловишь на лету, — похвалил я её.

Девица вдруг нахмурила брови и пробормотала:

— Это большая честь, я не уверена, что достойна её.

— Если я решил дать его тебе, значит, ты достойна, — с нажимом выдал я и буквально насильно сунул ей яблоко. — Держи. Только не ешь в ближайшие годы. Оно тебя омолодит лет на тридцать. Ну или съешь, если вдруг будешь смертельно больна. Но имей в виду, что омоложение зависит от того, сколько ты слопаешь. Пара кусочков сделают тебя моложе лет на пять. Вот только оставшаяся часть яблока потеряет свою силу минут через тридцать, как повредится его структура. И с этим ничего нельзя сделать.

— Так может, пусть яблоко лучше полежит у тебя, если оно мне в ближайшие годы не понадобится? — сглотнула красавица, сжимая ладонями плод и безотрывно глядя на него.

— Нет. Мало ли что со мной случится? Вдруг я попаду во временную ловушку, где проведу сто лет? Не смейся. Такое случается сплошь и рядом, — подмигнул я ей.

— Надеюсь, ничего такого не произойдёт, — вполне искренне сказала она и вдруг встревоженно посмотрела мне за спину, туда, где стояли столы с угощением.

Я обернулся и увидел, как Инварр на повышенных тонах что-то выясняет с Крушителем. Тот был без своего знаменитого доспеха и выглядел от этого только ещё ужаснее и устрашающе. На шишкообразной лысой голове до сих пор красовался ожог. Лоб же покрывали гноящиеся язвы. Маленькие глаза зло блестели, отражая свет факелов. А огромный рот с торчащими клыками напоминал вход в христианский ад.

— Пойду-ка я поговорю с этими хлопцами, — бросил я девушке.

— А я припудрю носик, — улыбнулась она и направилась через площадь к халупе, стоящей по соседству с логовом стариков-изгоев.

Я же двинулся к вождю чертей и Крушителю. Те уже были распалены настолько, что буквально рычали друг на друга, сжимая пудовые кулаки и играя мышцами.

Горожане опасливо косились на них и старались не приближаться, чтобы не попасть под горячую руку.

А вот я смело подошёл к зверолюдам и строго произнёс:

— Ну и что мы тут праздник портим, а?

— Праздник⁈ Какой это праздник, если на нём этот чёрт рогатый⁈ — взревел Крушитель, выдав целый залп слюней, едва не закипевших в полёте.

— Закрой пасть! Из неё прёт навозом! — не остался в долгу Инварр, сердито размахивая хвостом, похожим на кожаный хлыст.

Оба уже были так объяты яростью, что вряд ли их можно было просто так успокоить.

— Хотите сразиться друг с другом? — спросил я, решив схитрить.

— Да! — в унисон прорычали они.

— Ну тогда я разрешаю. Условие лишь одно — вы будете бороться на руках. Умеете?

Оба переглянулись, не спеша с ответом. Они явно не знали, что это такое, но и признаваться не хотели. Точнее, каждый из них ждал, когда признается другой.

— Ладно, я вас научу, — проговорил я, уселся на лавку за стол и окликнул ближайшего зверолюда: — Эй ты, сядь напротив меня и согни руку в локте.

Продлилось обучение недолго. Уже через пару десятков секунд Крушитель и Инварр приготовились перетягиваться на руках, собрав вокруг себя огромное количество зрителей. Даже Сломанный рог и жрица Бурая подошли, чтобы посмотреть на их противостояние.

А остальные горожане начали договариваться друг с другом, кто будет следующим. Кто-то даже принялся делать ставки. А мне пришлось выступить в роли судьи.

— Готовы⁈ — громко спросил я, перекрывая гомон толпы.

— Готовы! — чуть ли не в один голос выдали здоровяки.

— Поехали, — резко выдохнул я.

Они изо всех сил начали напрягать мышцы, их руки дрогнули и застыли в напряжении.

Горожане завопили, поддерживая по большей части Крушителя. Но среди общего рёва и криков слышались и тоненькие, верещащие голоса чертей, болеющих за своего лидера.

А тот срашно давил на Крушителя. Под его кожей вспухли чудовищные мышцы, увитые венами. Глаза прирождённого убийцы покраснели, на виске застучала жилка, а тонкие губы разошлись в ухмылке, обнажая жёлтые, подпиленные зубы. Даже его свиной пятачок будто бы напрягся, отчаянно жаждя победить Крушителя.

Но тот, естественно, не сдавался. Он был даже покрупнее Инварра — и потому потихоньку, миллиметр за миллиметром, начал брать верх над чёртом.

— Получил, выродок! — ликующе взревел Крушитель, уложив руку противника на стол. Тот аж чуть не треснул пополам.

Горожане радостно завопили, а черти горестно завыли.

— Стоп-стоп-стоп! — вклинился я, подняв руки. — Никаких оскорблений. Это просто спорт. Давайте не будем забывать об этом. А теперь пора перетягиваться на левых руках. Если Инварр выиграет эту схватку, то продолжим, чтобы выявить окончательного победителя.

— Да хрен ему в пятачок! Ничего он не выиграет! — прорычал Крушитель.

— Мы ещё посмотрим, — прошипел чёрт и с готовностью поставил на стол левую руку.

И снова они начали перетягиваться, рыча, скрежеща зубами и сверкая зенками.

На этот раз, ко всеобщему удивлению, победа осталась за Инварром.

— Жулик! — завопил Крушитель, ударив ладонью по столу и вскочив с лавки.

— Охолонись! — рыкнул я на него, перехватывая ситуацию. — Всё было по правилам. Верни свою жопу на лавку и готовься к третьему раунду.

— Тебе конец, чёрт, — уже гораздо тише прорычал великан и уселся на место.

Третья схватка оказалась самой жаркой. Противники тяжело дышали, обливались потом, а их глаза буквально лезли из орбит. Казалось, каждый из них готов был умереть, лишь бы не уступить.

Инварр страстно хотел вырвать победу, но всё-таки уступил более крупному Крушителю.

Тот заревел от радости, вскочил с лавки и распахнул пасть, явно собираясь обрушить на чёрта поток оскорблений и грязи, но наткнулся на мой острый взгляд и захлопнул рот. Лязгнули зубы, а затем он, на удивление всем, протянул черту руку. Я чуть заметно одобрительно кивнул.

Инварр подумал и всё же пожал протянутую ладонь, а затем произнёс:

— На следующей неделе жду реванш. Согласен?

— Согласен, — кивнул Крушитель.

Кто-то из толпы выкрикнул:

— Это была великолепная схватка! Вряд ли что-то сможет её затмить!

Тут же этому крикуну ответили, что, вообще-то, схватка Крушителя и сына Сварга действительно сможет подвинуть значимость предыдущего сражения.

Тотчас горожане начали выкрикивать моё имя, подначивая меня сразиться с Крушителем. А тот с готовностью уселся на лавку и поставил локоть на стол, сверкая зенками, горящими предвкушением победы. Он явно хотел у всех на виду одолеть самого сына Сварга, бога.

И надо признать, у него были кое-какие шансы. Даже несмотря на то, что я сейчас находился в своём родном теле — оно в объёмах и мышцах заметно уступало габаритам Крушителя.

— Вы хотите шоу⁈ Вы его получите! — азартно крикнул я толпе, и та взорвалась восторженным рёвом.

Попутно я покосился на дом, где жили имперцы. Огневой почему-то до сих пор не было, хотя прошло довольно много времени.

— Крушитель, только не поддавайся! — снова завопил кто-то из горожан.

— И не собирался, — усмехнулся тот, буравя меня тяжёлым как наковальня взглядом.

— Схватка будет только одна, — проговорил я, начав тревожиться за Огневу. — Так что выдай всё что можешь, Крушитель.

— Я вас удивлю, господин, — пообещал тот и сжал своей лапищей мою ладонь. Она буквально утонула в его руке.

— Инварр, ты будешь судьёй, — бросил я черту, потирающему плечо.

Тот кивнул и махнул рукой, давая отмашку.

Смертные снова радостно взревели. А мы стали перетягиваться. И Крушитель действительно удивил меня. На мою руку будто обрушилась мощь стада буйволов. Аж в локте что-то заныло. Но моя конечность не сдвинулась ни на миллиметр, хотя покрасневший от натуги здоровяк пыжился изо всех сил, скаля зубы и пуская слюни на подбородок.

— У тебя крепкая рука, — похвалил я его и одним резким движением поборол противника.

Хаоситы восторженно завыли, получив очередное подтверждение того, что сын Сварга всех сильнее, красивее и умнее.

Глава 21

Я под сопровождение ликующих криков зверолюдов в приподнятом расположении духа пошёл к дому, где жили имперцы.

Правда, с каждым шагом моё настроение постепенно портило беспокойство. Огнева действительно как-то подозрительно долго не показывалась на площади.

Осторожно войдя в дом, я оказался в кромешной темноте. Нигде не горели ни свечи, ни керосиновые лампы. Тревога с новой силой вонзила в меня свои острые когти.

Я сделал несколько шагов, тщательно прислушиваясь.

Тишина.

Тогда я двинулся дальше. Осторожно миновал прихожую, прошёл через кухню и проник в ту самую комнату, где мы с баронессой недавно сидели за столом и пили вино.

Пустые бутылки отражали лунный свет, льющийся из окна, но мой взор привлекли не они, а Огнёва. Она стояла без движения с яростно горящими глазами и раскрытым в крике ртом. Девушка будто попала в петлю ужаса — застывшая, как статуя, в миге немого вопля.

Её тело покрывала тончайшая, почти прозрачная чёрная туманная дымка, явно служившая для неё темницей, сковывающей движения.

— Добрый вечер, — раздался совсем недобрый, скрежещущий голос.

Из угла комнаты выступил невысокий, сгорбленный старик в чёрном балахоне. Тёмные глаза поблёскивали на его худощавом лице, испещрённом чёрными венами.

— Тир! — выплюнул я и со злостью добавил: — Если ты причинишь ей боль, я буду преследовать тебя до конца жизни. Сделаю всё, чтобы уничтожить тебя!

— Какая страсть, — протянул он, изогнув сухие губы в лёгкой надменной улыбке. — Остынь, юный бог. Отринь эмоции. Пришла пора ответить на моё предложение. У тебя было достаточно времени.

— Меньше суток? — насмешливо выгнул я бровь и скрестил руки на груди.

Я вздохнул, действительно решив отбросить эмоции. Сейчас они излишни. Тут нужно было думать хладнокровно. Рационально. Как игрок за шахматной доской, где вместо фигур судьбы.

— Ты добился гораздо большего, чем я обычно даю, — проскрежетал Тир и, опираясь на алмазный посох, сделал три шага ко мне.

Он застыл в паре метров, буравя меня тяжёлым взглядом, будто хотел согнуть как прутик.

Зверь внутри меня сразу же взъерепенился, но я не позволил ему завладеть моими эмоциями. Вместо этого холодно и твёрдо произнёс:

— Ты ведёшь странные игры, Тир. Ничего не хочешь сказать об этой вещице?

Я вытащил из кармана артефакт-кубик, показав его богу Хаоса. Тот сощурил глаза, разглядывая камень, загадочно сиявший в лучах лунного света.

— Любопытно… — медленно протянул Тир и перевёл на меня цепкий, пристальный взор. — Откуда у тебя этот артефакт?

— Можно сказать, подарок, — проронил я, изучая рожу бога.

Нет… кажется, это не он стоял за теми полудурками, что соорудили для меня ловушку в особняке Громова. По крайней мере, я не чувствовал фальши: ни в словах, ни в эмоциях Тира.

Хотя, возможно, он просто шикарный лицедей.

Но с другой стороны, я не видел никакой логики в том, что произошло в доме, если к этому причастен бог Хаоса. Никакой выгоды для Тира. Ни малейшей.

— Что ж, ладно… — процедил старик и добавил: — Я всё ещё жду ответа на свой вопрос.

— Я не собираюсь служить тебе, — спокойно произнёс я. — Но и не буду воевать против тебя. А если ты нападёшь, то клянусь всеми богами, я буду сражаться так, что ты это надолго запомнишь. Так что выбирай, Тир. Война… или худой мир.

В комнате повисла томительная тишина — такая, в которой словно даже воздух задержал дыхание, замерев в ожидании ответа бога Хаоса.

А тот гневно стиснул челюсти и легко провёл рукой, как погладил, по одному из черепов, висящих на его поясе.

Следом он испустил тихий, почти усталый вздох и проронил, скользнув взглядом по артефакту-кубику, поблёскивающему в моих пальцах:

— Хорошо, Локки. Я услышал тебя. Мир. Но если ты нарушишь его…

Он зловеще не договорил, покосившись на Огнёву.

— Даже не думай о ней, — прошипел я.

— О нет, — протянул бог с кривой ухмылкой. — Близких и родственников убивают только идиоты, которые не понимают, что тем самым делают своего врага лишь сильнее. Озлобляют его. И создают монстра, которому терять нечего, — Тир сделал паузу и взглянул на меня с холодной, расчётливой мудростью в колючих глазах. — Я накажу тебя по-другому, если ты нарушишь наш уговор.

— И ты помни о нашей сделке, — угрожающе проронил я, глядя на бога.

Тот сотворил несколько движений рукой, открыв портал. Без лишних слов вошёл в него и исчез.

После этого баронесса тоненько вздохнула и мягко осела на пол, потеряв сознание.

Я тут же бросился к ней, проверил пульс и сердцебиение. Кажется, с девушкой всё было в порядке. Просто перенапряжение. Минуты две покоя — и она придёт в себя.

Я аккуратно отнёс её на кровать в соседнюю комнату, уложил и укрыл, а сам уселся на подоконник и задумался.

Меня искренне удивило, с какой лёгкостью Тир отказался от идеи подчинить меня себе. Что же послужило тому причиной?

Облизав пересохшие губы, я посмотрел на артефакт-кубик. Бог Хаоса… будь он неладен. Такое ощущение, что именно кубик стал моим козырем в переговорах. Будто бы Тир испугался его. Он даже не стал расспрашивать меня, не настаивал, чтобы я поведал, как заполучил артефакт. Словно опасался лезть в это дело.

Что же так напугало его? Или, точнее, кто?

Может, он знал или хотя бы догадывался, кто является истинным владельцем этого артефакта и посчитал слишком опасным вмешиваться в его интриги?

А если предположить, что Тир не имеет к этому артефакту никакого отношения, и добавить то, что камень был заряжен энергией Хаоса, то у меня возникло подозрение, что я знаю, кто стоит за всем этим.

— Локки… — внезапно пробормотала очнувшаяся баронесса и тихо застонала.

— Как самочувствие? — спросил я, быстро переключившись со своих гнетущих мыслей на девушку.

— Всё нормально, — ответила она, прислушиваясь к себе. Затем нахмурилась и проговорила: — Что произошло? Я вошла в комнату, увидела какую-то тень и собралась как следует проучить то ли вора, то ли убийцу… Но потом в моём сознании будто выключили свет. Очнулась я уже здесь. Кто это был? Скажи, ты ведь знаешь. Ты явно знаешь. Порой мне кажется, что ты вообще знаешь всё на свете.

— Мне, конечно, лестно это слышать… — протянул я. — Но конкретно в этом случае тебе лучше не знать, кто это был.

И тут же понял, что совершил невероятную ошибку — своими словами я лишь сильнее разжёг её любопытство.

Глаза Огневой загорелись, рот раскрылся, но потом она вдруг закрыла его. И мне на миг показалось, что она проявит редкую мудрость — не станет расспрашивать меня.

Впрочем, уже через пару секунд я смекнул, что ошибся.

— Локки! — жарко выпалила она, резко приняв сидячее положение. — Что это был за урод?

— Урод? — картинно удивлённо вскинул я брови. — Разве так говорят благородные девицы?

— Ещё как говорят, когда их лишают сознания, — фыркнула мулатка.

— Ладно, — вздохнул я, поняв, что проще оторвать от ляжки вцепившегося в неё Фенрира, чем отделаться от Огневой. — Это был один из моих знакомых богов. Он просто посчитал, что нам лучше поговорить с глазу на глаз. Без свидетелей.

— Передай ему, что в следующий раз я вырву ему кадык, если он поступит так же, — зло проворчала девушка, вставая с кровати и одёргивая облегающее красное платье.

— Общение со зверолюдами тебе явно идёт на пользу, — иронично улыбнулся я, соскочив с подоконника. — Прежде ты никому не грозилась вырвать кадык. Да и слово «урод» для тебя было в новинку.

— Хватит комплиментов. Ты сегодня буквально закидал ими меня, — саркастично выдала она.

— Ладно, как скажешь. Пойдём зальём твою ярость бражкой. Заодно покажу тебе новую забаву, которой я обучил зверолюдов.

— Хорошо, — проронила девушка и двинулась рядом со мной, скользя по полу затуманившимся мыслями взором.

Кажется, она сейчас думала о том, что в любой момент может наткнуться на какого-нибудь бога, явившегося по мою душу.

Интересно, это оттолкнёт её от меня?

Баронесса размышляла весь наш путь до входной двери, а потом крепко взяла меня за руку.

Мы вышли из дома и будто попали на чемпионат мира по армрестлингу. Буквально все столы были облеплены зверолюдами, перетягивающимися на руках.

Воздух пропитался потом, напряжением, кисловатым запахом бражки и ароматами жареного мяса.

Повсюду звучали досадливые возгласы проигравших и радостные вопли победителей. Но и о минотавре горожане не забывали. Постоянно в его честь произносили тосты и поднимали кружки. А тот восседал во главе стола с пьяной улыбкой и поправлял сползающую на лоб серебряную корону.

Рядом с ним сидела Бурая. Вот она оказалась полностью трезвой. Более того, жрица осторожно косилась на Рарога, явно чувствуя, кто это такой. А тот лениво парил над столами и почти сразу заметил меня, но не полетел в мою сторону. Даже не кивнул.

Видимо, Рарог здесь лишь затем, чтобы посмотреть, что я творю с городом хаоситов, а потом доложить об этом либо лично Перуну, либо Семарглу.

Помимо жрицы, за Рарогом наблюдал Апофис. Точнее, он пытался наблюдать, одновременно неспешно пожирая что-то со стола. Даже издалека было видно, что дракончик изрядно обожрался, напоминая бочку с крыльями.

И пока я глядел на него, у меня внезапно возникла кое-какая идея.

— Я скоро вернусь. Иди празднуй, — бросил я Огневой и направился к Апофису.

Баронесса молча направилась к Илье и Шилову, которые уже практически не стояли на ногах.

А я подошёл к дракончику и иронично спросил:

— Ты ещё нюх не отбил после такого количества мяса с острым перцем?

Апофис фыркнул и возмущённо вскинул голову на изящной шее.

— Да если я даже съем здесь всё и всех, мой нюх останется таким же острым.

— Прям острым-острым? Лучше, чем у любой собаки-ищейки?

— Да куда этим до меня! — прорычал он и презрительно махнул крылом.

От образовавшегося порыва ветра со стола слетела пара блюд. Они с треском раскололись, разлетевшись глиняными черепками по грязной брусчатке.

— Тогда пойдём, покажу тебе кое-что, — произнёс я и двинулся прочь.

Апофис послушно поплёлся за мной, отражая чёрной чешуёй свет чадящих факелов и сыто отдуваясь.

Благо хаоситы почтительно уступали мне дорогу, так что уже совсем скоро мы оказались на безлюдной улочке, куда лишь долетали вопли с площади.

— Гляди, — вытащил я из кармана кубик с большим количеством граней.

Дракончик внимательно уставился на артефакт змеиными глазами, нахмурился и смущённо пробормотал:

— Никогда не видел ничего подобного.

— Об этом я догадывался. Понюхай его. Может, распознаешь какие-то запахи… желательно человеческие. Или принадлежащие другим разумным существам. Авось они ещё не пропали. Артефакт мне достался не так уж и давно.

Апофис приблизил к нему ноздри и шумно втянул воздух. Потом закрыл глаза, ещё раз понюхал и пробормотал:

— Что-то знакомое… Где-то я уже подобный запах ощущал…

— Где? Кто⁈ — выдохнул я, сгорая от нетерпения. У меня аж волоски на руках дыбом встали.

— Кажется… похожий запах… Нет, не похожий. Этот же самый запах исходил от одной из богинь. Из тех, что были на поляне, где тебя судили, решая — выдать Одину или нет. Ну, ты тогда ещё с помощью меня подглядывал за богами.

— Опиши мне её!

Дракончик выполнил мой приказ, и я сразу узнал её.

— Вот же гадина! — зло выпалил я, сжав кулаки. — Ты уверен, что от артефакта пахнет именно ею?

— Да, уверен.

Мой мозг тут же собрал разрозненные фрагменты в одну грёбаную картину. Однако я всё же допускал, что меня могли пустить по ложному следу.

Или, может быть, я слишком хорошо думаю о своих врагах? Могли ли они предвосхитить то, что Апофис почувствует запах? Не знаю, не знаю.

Похоже, придётся рискнуть.

— Ладно, Апофис, можешь идти веселиться дальше, — сказал я дракончику.

— Да нет уж, я и так навеселился. Даже взлететь не могу. Пойду лучше посплю, — буркнул он и, тяжело переваливаясь, исчез во мраке.

Я вернулся на площадь и нашёл взглядом Рарога. Тот восседал на крыше одного из домов.

Подойдя ближе, я иронично сказал:

— Доброй ночи! Надеюсь, тебе всё понравилось?

Тот каркнул, заверяя меня, что, по его мнению, город стал лучше.

— Приятно слышать. Я, вообще-то, к тебе по делу. Мне нужно срочно поговорить с Семарглом. Ты можешь его позвать?

Рарог повернул голову, глянул на меня красным, как раскалённая лава, глазом, согласно кивнул и поднялся в небо.

Я пару мгновений наблюдал за ним, а потом пошёл к веселящимся горожанам. Часть из них уже начала расползаться по домам, а те, кто не рассчитал своих сил, посапывали прямо под столами.

Сломанный Рог, похоже, опьянел ещё сильнее. Однако он всё же нашёл в себе силы подняться с лавки и направиться ко мне. Шёл он так, словно вёл неравный бой с ураганным ветром. Его качало, он размахивал руками и порой замирал на месте, но всё же добрался.

— Это… лучший день рождения в моей жизни, — прорычал он, глядя на меня благодарными глазами. — Я так рад, что служу тебе, сын Сварга.

— Я тоже рад, что у меня такой помощник, — ответил я, вдыхая густой аромат браги, исходящий от зверолюда.

Тот, расчувствовавшись, принялся рассказывать мне о своей жизни, пуская слюни. Копыта уже плохо держали его, поэтому я время от времени придерживал минотавра за плечо. А тот, если бы знал песню про Чёрного Ворона, непременно затянул бы её.

— Кажется, тебе уже пора спать, — сказал я ему.

Но тот, как и любой надравшийся мужчина, затряс головой, украшенной остатками рогов, с видом несгибаемого героя.

Тогда я отыскал взглядом Бурую и взмахом руки подозвал её.

— Забирай клиента, — коротко приказал я ей.

Та кивнула и потащила его прочь, хотя минотавр отчаянно упирался и мычал словно телёнок, которого волокли на убой.

— Весело тут у тебя, — раздался сбоку знакомый насмешливый голос.

Я повернулся и увидел Семаргла. Он имел тот же облик, больше подходящий какому-то пирату: чёрная кудрявая борода, золотая серьга в ухе и футболка с надписью «Богов много, а Семаргл самый лучший».

— Есть разговор, — серьёзно произнёс я. — Только ты не перебивай, выслушай до конца, а уже потом называй мои подозрения бреднями и явной несуразицей.

Бог подобрался, шмыгнул носом и приготовился слушать.

Я рассказал ему о ловушке в доме Громова и о том, что Апофис уловил запах на артефакте. О Древнем я, естественно, умолчал.

Однако мой рассказ всё равно произвёл на Семаргла неизгладимое впечатление.

— Нет. Не верю! — отрезал он и взмахнул рукой, будто рубил само пространство.

— Тебе придётся поверить, — с нажимом произнёс я.

— У тебя нет прямых доказательств. Только догадки и совсем не экспертное заключение твоего ручного дракончика.

— Семаргл, если ты поможешь мне, я выведу её на чистую воду. Прямо перед остальными богами.

— Ты понимаешь, какие обвинения ей предъявишь? — холодным как стужа голосом выдал он. — Если они не подтвердятся, что наиболее вероятно, тебя будет ждать смерть. Никто не потерпит таких голословных заявлений. Все боги ополчатся против тебя. Ты рискуешь головой. Ты это понимаешь⁈ Либо ищи больше доказательств, либо откажись. И я тебе советую второй вариант. Потому что не верю, что она на такое способна, несмотря на её двойственную натуру.

— Если ты мне не поможешь, есть вероятность, что мне не поверят. И тогда, по твоим же словам, меня ждёт смерть. У богов явно взорвутся пуканы, когда я обвиню её в том, что она хотела меня убить, — вкрадчиво произнёс я и взглянул прямо ему в глаза. — Так что думай, Семаргл. Либо ты со мной, либо я утром выступлю против неё на Совете Богов. Один.

— Ты, ты… упрямый как камень! — прошипел он, яростно раздувая крылья носа.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся я, сложив руки на мускулистой груди.

Бог исподлобья пронзил меня острым взглядом, будто собирался нанизать на него мои кишки, а потом всё же сквозь зубы процедил:

— Ладно. Давай попробуем. Но если у нас ничего не выйдет — я сразу же скажу, что ты угрожал мне, из-за чего и пришлось подыграть тебе.

— Вот это слова не мальчика, но мужа, — иронично похлопал я его по плечу. — Тогда давай обсудим мой гениальный план, который войдёт во все учебники высшей школы хитрости и коварства.

Глава 22

Мне пришлось примерно час объяснять Семарглу свою идею, хотя она была такой простой, что её бы без проблем понял даже мой левый ботинок.

Тем не менее я подключил всё своё красноречие и кое-как убедил бога — и даже без использования моего божественного атрибута «очарование».

— Если всё получится, — прохрипел бог, тронув золотую серьгу в ухе, — я признаю тебя одним из самых хитрых богов, которых встречал.

— Да зачем признавать? Я он и есть.

Семаргл криво усмехнулся, создал портал и исчез в нём.

К этому моменту ночное небо уже начало светлеть, а центральная площадь напоминала поле битвы. Пьяные хаоситы валялись тут и там: одни стонали, другие бормотали что-то во сне, а третьи громко портили воздух.

Некоторые столы были сломаны, кувшины разбиты, а щепки от лавок валялись рядом, словно обломки после артобстрела.

— В общем, веселье удалось, — пробормотал я себе под нос и отправился в храм, чтобы успеть выспаться.

Однако мой план пошёл прахом, когда я, скрипнув дверью, вошёл в свою комнату и обнаружил в кровати Огневу.

Та сонно приподняла голову, услышав скрип, и алкоголь в её крови не стал мириться с моим предложением продолжить спать. Она набросилась на меня как тигрица… и пытала как минимум час. Только потом наконец уснула, сексуально удовлетворённая.

Я практически следом за ней отправился в царство снов и беспробудно продрых до того самого момента, когда меня разбудило карканье за окном.

Приоткрыв один глаз, я увидел, что за сеткой от комаров, прямо на карнизе, сидит Рарог.

— Благодарю, что не стал рвать сетку, а то они здесь в большом дефиците, — пробормотал я и, зевнув, спросил: — Пора на Совет богов?

Тот утвердительно каркнул и сообщил, что Семаргл прибудет с минуты на минуту.

Я кивком поблагодарил пернатого, после чего осторожно поднялся с кровати, стараясь не потревожить баронессу. Та раскидала руки и ноги так, словно жаждала захватить всю кровать и установить над ней свою власть.

Улыбнувшись, я принялся одеваться.

На сей раз мой выбор пал не на жреческий балахон, а на спортивный костюм, футболку и кроссовки, которые я когда-то купил в Петрограде.

Конечно, наряд так себе — особенно для грядущего события. Однако ничего лучше у меня на данный момент не было. Посему я и напялил на себя эти шмотки, а затем спустился на первый этаж, где в зале среди аромата благовоний Семаргл рассматривал моего идола.

— Он бы прекрасно смотрелся рядом с идолами славянских богов, — произнёс Семаргл, многозначительно глянув на меня.

— Всяко может быть, — уклончиво ответил я.

Тот хмыкнул и открыл портал.

— Пойдём, если ещё не передумал.

— Нет, не передумал, — решительно проронил я и вошёл в сияющее голубой энергией зеркало портала.

Мы с Семарглом перенеслись в уже знакомый идеальный лес с чистым воздухом, шелковистой изумрудной травой и ровными красивыми берёзками.

Цветы здесь дивно благоухали, а у каждой даже самой распоследней мышки-полёвки наверняка был диплом о высшем образовании.

— Иди за мной, — вздохнул бог, всем своим видом показывая, что он был бы искренне рад, ежели бы я передумал.

Но я лишь плотнее стиснул зубы и направился за Семарглом по тропинке, по бокам которой, как фонари, застыли витязи, увешанные могучими магическими артефактами.

Не глядя на них, я вместе с богом вышел на поляну с девятью тронами. Три из них, по понятным причинам, снова оказались пустыми, а на оставшихся шести царственно восседали Перун, Чернобог, Марена, Дажьбог, Велес и Жива.

— В чём была причина такой срочности? — сразу же грозно произнёс Перун, сверкая удивительно голубыми глазами.

— Скоро узнаете, — хмуро проговорил Семаргл и занял свой трон.

— Братья и сестры! — вдруг величаво проговорила Марена, покосившись на меня своими примечательными глазами: живым и мёртвым. — Если речь пойдёт о чём-то мелком и недостойном, предлагаю более не собирать экстренные советы по запросу Семаргла или уж тем более Локки.

— Согласна! — тотчас с энтузиазмом выдохнула Жива, подскочив на троне как зеленоволосое дитя, получившее неожиданный подарок.

Другие боги тоже поддержали предложение Марены, заставив Семаргла метнуть на меня хмурый взгляд.

— Уверен, что вам не понравится причина, вынудившая меня прийти сюда, но она очень и очень важна, — спокойно произнёс я, сложив руки за спиной.

— Это нам решать — важна она или нет, — надменно произнесла Жива, посматривая на меня с высоты своего трона.

— Излагай, Локки, — пробасил Перун, запустив руку под домотканую рубаху и почесав курчавый торс.

Марена повернула ко мне бледное лицо невозмутимой статуи и слегка сжала тонкими пальцами подлокотники трона.

— Уважаемые боги и богини! Сейчас я расскажу вам историю, печальнее которой нет на свете. Но при этом она в полной мере демонстрирует мою невероятную хитрость и смекалку.

Я с издёвкой улыбнулся славянским богам и принялся рассказывать, что произошло в особняке Громова. Естественно, вновь умолчал о Древнем.

Мой рассказ произвёл на богов неизгладимое впечатление. Они переглянулись, и на их лицах отразились волнение, недоверие и даже гнев. Но, конечно, вызваны эти эмоции были не самой попыткой меня убить — нет, их по-настоящему встревожил артефакт, способный превратить в живую статую даже бога.

— Какой-то вздор, чушь! — выдохнул Чернобог, тряся бородой.

— Где этот артефакт⁈ — громыхнул Перун.

— Вот он, — вытащил я из кармана кубик и положил на раскрытую ладонь.

Боги и богини уставились на него как на гадюку, способную ужалить. Но всё же недоверие не исчезло с их лиц.

— Откуда нам знать, что этот артефакт действительно способен на то, о чём ты говорил? — проскрежетал Дажьбог.

— Способен, можете мне поверить, — вкрадчиво изрёк я, обведя богов тяжёлым взглядом. — Но это не самый главный вопрос. А знаете, какой главный?

— Какой? — нахмурился Велес и облизал губы.

— Кто стоит за нападением на меня! — громко выдал я и обнажил зубы в хищном оскале. — Есть догадки?

— Хватит играть в загадки. Говори всё, что у тебя на уме! — раздражённо выдал Перун и ударил кулаком по колену.

— Меня хотел убить один из вас, а если точнее… одна.

Мои слова вызвали всеобщий шок. Даже берёзки замолчали, прекратив поскрипывать ветками. Все, кроме Семаргла, буквально остолбенели, разинув рты.

Первым опомнился Чернобог.

— Да ты рехнулся! — разгневанно выпалил он, выпучив глаза. — Среди моих сестёр нет такой, чья душа была бы настолько черна, чтобы совершить убийство исподтишка, словно подлая крыса!

— Твои слова — ложь! — выплюнул Дажьбог, указывая на меня кривым пальцем. — Зачем ты пытаешься нас рассорить? Для чего ты выдумал всю эту историю⁈ Тебя склонил к сотрудничеству… Хаос, да?

— Я изначально говорила, что он смутьян и потенциальный предатель! — вскочила с трона Жива.

В её глазах бушевал правдоподобный гнев, а прекрасное лицо покрылось багровыми пятнами.

— Нет. Давайте успокоимся и выслушаем его до конца, — подал голос Семаргл, с надеждой глядя на Перуна.

Тот нахмурился, и его голос разорвал тишину, словно раскат грома:

— Боги, угомонитесь!

Они зашипели от недовольства, но всё же повиновались старшему.

— Продолжай, — повелел Перун, вперив в меня тяжёлый, испытующий взгляд. — Но если ты не представишь доказательства — пеняй на себя. Ни разу за мою долгую жизнь никто не осмеливался на этой священной поляне обвинить бога из моего пантеона в подлой попытке убийства.

— Всё когда-то происходит впервые, — философски заметил я, крутя в пальцах артефакт. — Знаете, как я понял, кому он принадлежит? И кто стремился меня убить? Дело в том, что в этом артефакте осталась капля энергии той, что им владела. Да-да, и эту каплю сумел почувствовать Семаргл. Так что давайте проведём эксперимент. Перун, дотронься до артефакта, а затем до Живы. Ты почувствуешь, что эта сила одинакова.

Жива страшно побледнела, и в её глазах промелькнула паника, окончательно убедившая меня в своей правоте.

Семаргл, внимательно наблюдавший за ней, помрачнел лицом. Он, очевидно, смекнул, что мои обвинения не беспочвенные, хоть и строились на довольно жидкой основе. А уж про каплю энергии — вообще выдумка. В артефакте ничего не осталось. Я просто блефовал.

Однако Жива не была бы древней богиней, если бы не умела владеть собой. Она почти мгновенно взяла себя в руки и хрипло рассмеялась, запрокинув голову.

— Идиот, — отсмеявшись, снисходительно произнесла стерва, глядя на меня из-под полуопущенных длинных ресниц. — Рассчитываешь, что кто-то поверит в этот бред собачий? Всем известно, как ты меня ненавидишь. Ты просто пытаешься меня оклеветать. Думаю, это очевидно каждому, у кого есть хоть капля разума… Ну разве что, кроме Семаргла. Но мы и так знаем, что вы с ним — два сапога пара. Перун, этот шут Локки наговорил достаточно, чтобы понести наказание, дабы другим было неповадно порочить честь твоей сестры.

Прежде чем Перун успел ответить, я с кривой ухмылкой бросил Живе:

— Ну, если это ложь — тогда пусть Перун дотронется до тебя, а затем до этого артефакта. И если он не почувствует между вами никакой связи, то я готов понести справедливое наказание. Что скажешь? Если ты ни при чём, то тебе и бояться нечего.

— Я не опущусь до участия в каких-то экспериментах, предложенных полоумным, — процедила хитрая, расчётливая тварь, высокомерно вздёрнув подбородок.

— Жива, всего один раз. Позволь мне прикоснуться к твоей руке, — хмуро проговорил Перун, оказавшийся справедливым богом.

Он всё же давал мне шанс довести начатое до конца, несмотря на то что в его глазах плескались два океана скепсиса.

— Нет. Никогда! — оскорблённо выпалила Жива, раздувая ноздри. — Ты унижаешь меня тем, что идёшь на поводу у этого выродка, пришедшего к нам из другого мира!

Её красивое молодое лицо исказилось от напускного гнева, словно гниющее яблоко на солнце.

— Жива, в этом нет никакого урона для твоей чести, — холодно отрезала Марена.

— Да, если ты невиновна — тебе нечего бояться! — гулко вторил я, криво усмехаясь, как охотник, загоняющий свою дичь. — Но ты боишься. Я вижу страх в твоих глазах. Ты уже поглядываешь по сторонам, как загнанная в угол мышь, ищешь, куда бы сбежать.

— Жива, дай мне свою руку! — потребовал Перун.

Он поднялся с трона и сделал несколько шагов к ней.

— Нет! Никто не прикоснётся ко мне! Никто, слышите⁈ — вскричала богиня, тоже вскочив. Она обвела братьев и сестру яростным взглядом и остановилась на мне, прерывисто дыша и скаля зубы. — Ты, Локки, ещё пожалеешь, что попытался опорочить меня! А вы идиоты! Настоящие идиоты, если поверили ему!

— Жива, слушай меня, я старший. Просто дай мне прикоснуться к твоей руке! — прорычал Перун, наливаясь гневом, как истинный царь, коему осмелились перечить.

— Да катитесь вы все… в Хаос! — выкрикнула она и двумя резкими движениями сотворила портал, засиявший ядовито-зелёной энергией.

И шагнула в него, вызвав у меня вспышку жуткого разочарования.

Если она сейчас исчезнет, то позже соберётся с мыслями и придумает, как ей отбиться от обвинений. Она легко может сказать, что я каким-то образом впитал частицу её силы в артефакт, пытаясь подставить.

Поэтому всё нужно решить сейчас, пока она объята яростью и страхом разоблачения.

— Не уйдёшь, — зло прошипел я себе под нос, телепортировался к порталу и в самое последнее мгновение успел заскочить в него.

Вывалившись из портала, я окунулся во влажный, пропитанный запахом чернозёма лес. Вокруг возвышались громадные деревья с бородами седого мха, царил полумрак, а меж ветвями сновали птицы, нарушая тревожную тишину.

Жива же оказалась буквально в нескольких метрах от меня. Она медленно брела по тропке, сердито шипя и размахивая руками, словно крушила врагов.

Богиня явно не думала, что кто-то успеет ворваться за ней в портал.

Повезло!

Но тут же мне и не повезло.

Что-то резко толкнуло меня в спину, и я свалился в высокую траву, достигавшую пояса. Рядом грохнулся разъярённый Перун, сверкая голубыми глазами, отразившими вспышку исчезнувшего портала.

Он уже хотел вскочить и рвануть за Живой, но я всем телом навалился на него и прошипел в ухо:

— Спокойно. Мы должны проследить за ней. Выяснить как можно больше. Лежи смирно.

Перун в первый миг едва не скинул меня, но многовековая мудрость взяла верх. Он едва заметно кивнул, и мы сквозь траву посмотрели на Живу.

Та напряжённо замерла между деревьями, глядя в нашу сторону злым, полным ненависти взором.

Моё сердце сжалось, а дыхание спёрло в горле.

Если она что-то услышала или почувствовала, то вся моя затея полетит Фенриру под хвост. Но вроде с её позиции нас не должно быть видно: громадный дуб и густая трава надёжно скрывали наш дуэт.

Благо так и оказалось.

Жива не заметила ничего подозрительного и снова отдалась гневу, раздирающему её душу.

— Ублюдок! — прошипела она, брызжа слюной. — Р-р-р… Какие же мерзкие богини судьбы помогают ему! Но ничего… Я доберусь до тебя, Локки! Вырву с корнем твою жизнь. Растопчу душу. А потом я найду способ вернуть расположение братьев и сестёр. Они ещё все попросят у меня прощения, стоя на коленях. Да, так и будет. А пока… пока… празднуй победу, ублюдок. Пусть этот раунд остался за тобой, но войну выиграю я…

Она скрипнула зубами, а потом вдруг всхлипнула, как девочка, у которой рухнул тщательно выстроенный зловещий план. Её лицо сморщилось, а на глазах блеснули злые слёзы.

Но всего спустя мгновение Жива решительно смахнула их и дёрганой походкой двинулась по тропинке, продолжив что-то сердито бормотать себе под нос.

— Пойдём за ней. Только осторожно. Постарайся не использовать магию, — тихо сказал я Перуну. — Хрен знает, что это за место. Может, она способна чувствовать тут чужую магию?

— Это её собственный мини-мир, — хмуро ответил он, осторожно поднявшись и скользнув за дерево.

Я скрылся за другим стволом, наблюдая за Живой, чей силуэт постепенно таял в полумраке леса.

Перун принялся красться за ней бесшумно, как ассасин славянского разлива, но держался на приличном расстоянии.

Более того, он прошептал, не боясь того, что Жива может услышать:

— Ты знаешь, откуда у неё этот грёбаный артефакт? Другие у неё могут быть?

— Не знаю. А что до этого артефакта, то в нём на самом деле нет никакой капли энергии Живы. Я блефовал. Мне нужно было вывести её на чистую воду. И теперь мы оба знаем — это она стояла за попыткой убить меня. И ещё кое-что… Артефакт носит отпечаток энергии Хаоса.

— Не может быть! — потрясённо выдохнул Перун.

— Ты сам можешь его почувствовать, но я не знаю, кому именно он принадлежит.

Я вытащил артефакт и кинул его Перуну. Тот поймал камень и закрыл глаза. Затем он побледнел настолько, что это было видно даже в сумраке.

— Не может быть… — снова шокировано пробормотал он и ускорил шаг, словно хотел нагнать Живу прямо сейчас и потребовать объяснений.

— Тише, тише, — попытался успокоить я его, двигаясь по другую сторону от тропинки. — Ты же выдашь нас.

Тот сбавил обороты и требовательно бросил мне:

— Это всё, что ты знаешь?

— Ага, — покривил я душой, но так, что на вранье меня сложно будет поймать.

Бог обжёг меня недоверчивым взглядом и задумчиво пробормотал, рассуждая на ходу:

— Если артефакт несёт отпечаток Хаоса, значит, Жива либо спуталась с кем-то из богов Хаоса, либо отобрала у кого-то из них этот артефакт.

Я смолчал, не став комментировать предположение Перуна и высказывать своё. А оно было таким — отпечаток скорее всего принадлежал Древнему, ведь он вышел из Хаоса, поэтому имел похожую энергию. А ещё Тир Ткач реальности испугался, увидев этот артефакт. А кто мог напугать такого могучего и старого бога? Кто-то ещё более могучий. И на эту роль идеально подходил Древний.

Однако Перуну об этом знать совсем не надо.

Глава 23

Жива вышла на залитую призрачным светом поляну, усыпанную множеством цветов. В центре неё возвышался трёхэтажный терем, искусно украшенный резьбой и сложенный из могучих брёвен, потемневших от времени и местами покрытых плесенью и мхом.

Из окон же струился тёплый, живой свет, похожий на пламя, манящее дурных мотыльков.

Богиня взошла на крыльцо, и входная дверь тут же распахнулась, выпуская миловидную женщину лет тридцати пяти в простом сарафане и переднике.

— Ой, госпожа! Госпожа вернулась! — тут же закудахтала она, радостно улыбаясь. — Проходите, проходите. Я вам уже и воду согрела, и чай приготовила.

— Если что-то не так — накажу! — срывая злость, прошипела Жива, метнув на неё убийственный взгляд, и прошла мимо.

Женщина тут же испуганно склонилась в поклоне, а затем, выпрямившись, с тревогой посмотрела в спину своей хозяйке, поняв, что та явно не в духе.

Служанка сглотнула и осторожно затворила за собой дверь.

— Ну и что будем делать? — спросил Перун, бросив на меня косой взгляд. — Ты тут главный по хитрым планам.

— Я предлагаю проникнуть в её милый домик и как следует пошарить по углам. Может, найдём ещё какие-нибудь артефакты или следы козла, вручившего ей камень, спеленавший меня в доме Громова, — ответил я, мысленно прикидывая, что если Жива действительно хранит ещё что-то, подаренное Древним, то мне это точно пригодится.

Главное, чтобы Перун согласился действовать по моим правилам.

А тот нахмурил кустистые брови и задумчиво потёр подбородок двумя пальцами.

— Ладно, так тому и быть, — проговорил он и бросил взгляд на три этажа терема.

— Тогда сделаем следующим образом, — быстро продолжил я, — первый и второй этаж за мной, а на тебе — третий и чердак.

— А почему на тебе первый и второй? — подозрительно сощурился он.

— Потому что, скорее всего, Жива и её прислуга сейчас будут ошиваться внизу. Посему на этих этажах придётся действовать тихо и аккуратно, а я в этом немного поднаторел.

Бог согласно хмыкнул, мол, да-да, всё ты правильно рассудил, Локки. Тебе и шастать по первым этажам. А мне, Перуну, воину и великому богу, не с руки шариться, как крысе, по коридорам и заглядывать под кровати.

— Что ж, за дело, — произнёс я, пригнулся и метнулся к дому с той стороны, где не горели окна.

Перун двинулся следом, так же стараясь быть незаметным.

И мы вроде бы без проблем добрались до логова Живы, не почувствовав никаких магических ловушек. Видимо, она и не подумала о них, ведь кто, кроме неё, сюда попадёт?

— Что дальше? — спросил Перун, облизывая губы.

В его глазах мелькнули лунный свет и лёгкое, едва уловимое волнение.

— Придётся по старинке. Вставай мне на плечи и лезь на второй этаж. А оттуда уже как-нибудь переберёшься на третий. Там и встретимся после обыска. Но сперва верни-ка мне мой артефакт-кубик.

Перун нахмурил лоб, почесал щеку и всё-таки протянул камень. Я сунул тот в карман и помог богу добраться до окна второго этажа. Оно оказалось приоткрытым, благодаря чему Перун бесшумно проскользнул внутрь.

Ну а я осторожно открыл ставни на первом этаже и забрался в домик.

Внутри пахло травами, мятой и всё сверкало чистотой. Даже половые доски были выскоблены до блеска.

Вдоль коридора же стояли фарфоровые вазы с живыми цветами, резная мебель, а на бревенчатых стенах висело… холодное оружие.

— А Жива-то не так проста, — пробормотал я, окинув взглядом коллекцию клинков. — Ну, ежели чего, будет чем вооружиться, если дойдёт до драки.

Пригладив волосы, я принялся исследовать первый этаж, осторожно открывая двери и заглядывая в комнаты.

Благо прислуга следила за теремом на совесть: дверные петли были смазаны, ничего не скрипело, а полы оказались подогнаны так искусно, что не издавали ни звука даже под моими шагами.

И всё бы хорошо, но вот горящих свечей и керосиновых ламп было чересчур много, их свет мог меня выдать.

Тем не менее я без проблем скользил по этажу, избегая встреч с немногочисленными слугами.

Всё шло замечательно ровно до одного момента…

Войдя в очередную комнату, я прикрыл за собой дверь и тут же услышал тяжёлые шаги в коридоре. Их источник остановился прямо возле двери, потянув ту на себя.

Я едва успел метнуться под кровать, застеленную шкурами, и уже из-под неё увидел крупные босые ноги, явно принадлежащие какому-то здоровяку.

Тот замер, прислушался и громко втянул воздух, словно ещё и принюхивался. Пёс поганый!

Неужели он меня услышал? Или почувствовал? Эти дети природы способны и не на такое. Если он поднимет вой, придётся биться с Живой. А она в своём мире — значит, силы у неё куда больше. Да и Перун… будет ли он драться с ней, даже зная о её вине? Не факт.

Тем временем субъект сделал ещё шаг к кровати. И сердце моё на мгновение вжалось в позвоночник. Я замер, перестав дышать. Совсем.

Но тот вдруг повернулся к шкафу, открыл дверцу, пошуршал чем-то там и вышел.

— Фух… отлично, — пробормотал я одними губами, но вылезать не спешил.

Вдруг ловушка? Может, он встал за дверью и ждёт, когда я как-то обнаружу себя?

Потому-то я только через пару минут осторожно выбрался из укрытия и продолжил поиски.

Увы, они ничем не закончились. Ни интересных вещиц, ни потайных комнат, ни даже банального ящика с компроматом. Пришлось несолоно хлебавши подняться по крутой лестнице на второй этаж, где освещение оказалось более скудное — и это было мне только на руку.

Там я так же заглядывал в комнаты, и в итоге стал свидетелем довольно любопытного зрелища с пометкой восемнадцать плюс. Я через щёлочку между дверью и косяком увидел полностью обнажённую Живу, стоявшую в помещении, служащем купальней.

Её подтянутое тело мягко очерчивал свет керосиновой лампы: крепкая грудь второго размера, узкие, но соблазнительные бёдра, осиная талия.

Неплохо, но Огнева даст ей фору сто очков вперёд.

— Осторожнее, госпожа, осторожнее, — прошептала та самая служанка, помогая Живе забраться в большую лохань с горячей водой, от которой поднимался пар.

Богиня улеглась с блаженной миной на стервозном лице и закрыла глаза, но ненадолго. Вскоре она зашипела и начала костерить меня, рассказывая служанке, как «этот выродок Локки» попытался унизить её на Совете.

Та, конечно, согласно кивала, послушно намыливала волосы и с каждым новым словом хозяйки усерднее массировала ей голову.

Я же не стал задерживаться. Не из стеснительности, а из здравого смысла. Не хватало ещё попасться прямо сейчас. Так что я продолжил поиски.

К несчастью, и второй этаж не принёс мне ничего стоящего — ни тайн, ни секретов. Я обнаружил лишь одну комнату, уставленную полками с множеством разнообразных, но незаряженных артефактов. Причём почти всё — хлам.

Правда, всё же один из артефактов оказался любопытным. Поколебавшись пару секунд, я всё-таки решил его реквизировать. А почему бы и нет? Это не воровство, а возмещение морального ущерба.

Артефакт был хорош тем, что, по сути, мог вытащить кого угодно буквально с того света. Учитывая, что Жива — богиня жизни, ей по должности полагается иметь подобные игрушки.

Довольно улыбнувшись, я сунул добычу в карман и отправился искать Перуна.

Тот, как мы и договаривались, обнаружился у окна третьего этажа: хмурый, разочарованный и задумчивый.

— Ну чего? — спросил он.

— Ничего, — пожал я плечами и вопросительно посмотрел на него.

Тот отрицательно покачал головой, а потом решительно выдал:

— Я пойду и поговорю с ней.

— Ты что⁈ — ахнул я, взметнув брови до потолка. — С ума сошёл? Нельзя с ней вот так просто говорить. Сперва её нужно привязать к столбу, сунуть в рот кляп, а на руки нацепить антимагические браслеты. Уверен, что-то подобное у неё в доме точно найдётся. Кстати, по-моему, такие висели на первом этаже. Хотя, может, они для жёсткого БДСМ.

— Нет, Локки, я не буду хитрить и вилять хвостом, а пойду и прямо поговорю с ней, — прогрохотал он и, не утруждая себя маскировкой, уверенно двинулся по коридору.

Ну что за идиот! И где таких делают? А, знаю где — в этом мире! И ведь его ни хрена не остановить. Я даже не стал пытаться. Просто тихо пошёл следом, чтобы меня в случае чего не заметили.

Бог спустился на второй этаж и направился в ту сторону, откуда доносились плеск воды и голос Живы. И он, нисколько не смущаясь, дёрнул дверь и под визг Живы вошёл в комнату.

Я метнулся за дверь и, прижавшись к стене, взглянул в щель между створкой и косяком.

Богиня сидела в лохани, в полном шоке уставившись на Перуна.

— Ты… ты как тут… оказался? — запинаясь, пробормотала она и инстинктивно сложила руки крестом, прикрывая грудь, хотя и так была по шею в воде.

Служанка в испуге вместе с ковшиком отшатнулась к печурке с нагретыми камнями, сердито шипящими после того, как на них плеснули водой. Пар клубился и затягивал помещение.

— Неважно, как я тут оказался, — пробасил Перун, широко расставив ноги. — Важно то, что Локки был прав. Ты хотела убить его. Я слышал твои слова в лесу. И почувствовал связь между тобой и тем артефактом. Хватит отпираться. Я всё знаю!

Жива сперва зыркнула на него исподлобья, но затем лицо её сморщилось, а из глаз хлынули крокодиловы слёзы.

— Всё из-за Локки! — плаксиво воскликнула она, захлёбываясь эмоциями. — Ну и что? Разве я не имею права отомстить тому, кто порочит мою честь, кто ненавидит меня в моём же мире? Ты же помнишь, что он устроил на прошлом совете богов?

— Помню, — кивнул Перун. — Но это не повод убивать. Ты должна была высказать свои претензии на совете, а мы бы решили, что с этим делать. Но даже не это самое страшное, а то, что ты связалась с Хаосом. Кто дал тебе амулет?

Жива бросила короткий взгляд в сторону запотевшего окна, будто всерьёз задумалась о побеге. Но через мгновение опустила плечи и, видимо решив сыграть на «раскаянии», тихо произнесла, шмыгая носом:

— Его дал мне бог Хаоса, но не из нашего мира. Он сам нашёл меня. Сказал, что этот артефакт поможет справиться с Локки.

— Так и сказал? — прищурился Перун, будто прочитав мои мысли. У меня в голове крутился ровно такой же вопрос.

— Да, клянусь всем, что мне дорого, — прошептала она.

— Как он выглядел?

— Как старик, но это была иллюзия. Я чувствовала её и ещё поняла, что это был точно не Тир, а кто-то… гораздо более могущественный. Я не встречала таких существ. Никогда.

Её голос дрогнул, и она передёрнула хрупкими плечами, будто её коснулся ледяной ветер. Однако на самом деле это был страх. Жива боялась того, кто дал ей амулет.

И кто же подходит на эту роль? Всё-таки Древний? Он стоит за всем этим? Это его очередная проверка? Часть мерзкой игры? Не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что он прямо сейчас стоит где-то в углу под покровом невидимости и решает — поставить мне удовлетворительно или нет.

— Ты будешь наказана, Жива, — отчеканил Перун, немного подумав. — Я поведаю всё на новом совете, и мы решим, как поступить.

— Меня нельзя наказывать! — взвизгнула она и с силой ударила ладонью по воде. Брызги разлетелись по комнате, засверкав в свете лампы, как ртутные пули. — Кто такой этот Локки⁈ Пришлый, который всем вам промыл мозги! Вы не видите, что он пытается рассорить нас! Из-за него мы потеряем власть в этом мире! И кажется, только я зрю его гнилое нутро, а вы слепцы!

— Ты могла использовать амулет против Сварга или Тира в той битве в Пустоши. Тогда Макошь была бы жива, а Сварог не шагнул бы в портал Тира, — жёстко произнёс Перун.

— Ты не знаешь, как бы всё вышло! — торопливо выдохнула Жива, отчаянно пытаясь оправдаться и тем самым она подтвердила то, что амулет у нее появился до битвы с богами Хаоса. — А вдруг амулет не подействовал бы? Или оказался бы в лапах наших врагов⁈

— Не отпирайся. Ты виновата.

— Брат… — голос её сорвался, стал дрожащим. — Прости меня. Я запуталась… Я просто ненавижу Локки. Давай всё оставим между нами, не будем рассказывать остальным? Мы же семья. Я клянусь, больше никогда…

— Вставай и собирайся, — перебил её Перун. — Закон — превыше всего.

Жива порывисто встала на колени, и вода стала закрывала её лишь чуть выше сосков. Она умоляюще протянула к богу руки.

Но тот отвернулся и прогрохотал:

— Я дам тебе возможность одеться.

— Брат… — простонала богиня.

Но ответа не последовало. И тогда её лицо перекосило от гнева, проступившего сквозь напускное раскаяние. В её взгляде больше не было слёз — только первобытная ярость.

Рука Живы, объятая зелёной магией, с резким всплеском вырвалась из воды, собираясь швырнуть атрибут в спину брату.

Пожри тебя Хель!

К сожалению, уже поздно было криком предупреждать Перуна, поэтому я в мгновение ока телепортировался и принял на себя чудовищный удар божественной магии. Благо, что я успел покрыться «золотым доспехом».

Однако мощь богини оказалась невероятной! Удар швырнул меня на Перуна, пробив «золотую броню», словно бумагу.

Мы с богом вылетели из комнаты, будто две пробки из бутылки, и врезались в стену коридора. Бревна громко хрустнули и по ним побежали глубокие трещины. А мою развороченную грудь тут же принялась латать «регенерация». Кости и ткани быстро срастались, а кровь густела и высыхала.

— Ар-р-р! — разочарованно прорычала богиня.

Её голос быстро превращался из высокого в хриплый и низкий.

Да и сама она начала меняться. Зелёные волосы вытянулись почти до пола, превратившись в тонкие живые стебли. Тело раздалось вширь. Плечи стали огромными. Руки и ноги — толстыми, узловатыми. А кожа приобрела текстуру коры дерева.

Богиня преобразилась в человекоподобное древо с яростно сверкающими глазами и оскаленной пастью, похожей на тёмное дупло с блестящими треугольными зубами.

— Милая улыбка, — иронично просипел я и откатился в сторону, едва увернувшись от нового сгустка зелёной магии. Видимо, комплимент Жива не оценила.

Сгусток ударился о пол, и доски, словно поражённые болезнью, начали гнить, рассыпаясь в труху. Это была какая-то обратная сторона магии жизни — разрушающая и отравляющая. Сразу же вспомнились слова Семаргла о двойственной натуре Живы.

Меж тем «Золотой доспех» вновь покрыл мою кожу. А Перун, объятый сверкающей голубой энергией, вскочил на ноги. И вид его был страшен! Из глаз вырывались короткие разряды, а вены под кожей светились, словно по ним бегали потоки живых молний.

— Что ты делаешь, сестра⁈ — выпалил он, сбивая разрядом пущенный в него шар магической энергии. — Мы же одной крови!

— Нет! — прорычала она с такой ненавистью, что в ней можно было утонуть, как в выгребной яме. — Ты предал меня! Ты встал на сторону этого ублюдка Локки! Для тебя ничего не значит наше родство!

— Остановись, прошу тебя! — взревел Перун. — Иначе я буду вынужден… силой заставить тебя!

Она захохотала, и смех её был полон ядовитой злобы.

— Попробуй! Это мой мир, я здесь полноправная богиня! Никто не имеет здесь такой власти, как я!

— Ты выбрала свою судьбу, — процедил Перун и обрушил на неё чудовищное количество молний.

Они испепелили бревенчатую стену между коридором и комнатой, где находилась Жива. Но та успела закрыться зелёным магическим пузырём, так что молнии до неё не добрались.

К несчастью, они случайно уничтожили её служанку. От женщины остались лишь кости, которые печально грохнулись на пол.

— Мир твоей душе, — пробормотал я и телепортировался за спину Живе.

Оттуда я начал швырять в неё один за другим «взрывы энергии», попутно вызвав «вдохновение». Последним атрибутом я пользовался нечасто, но сейчас пришло его время. Ведь его действие заключалось в том, что он поднимал на три уровня любой атрибут, даже если тот уже имел максимальное значение. Но на себя я его использовать не мог, только на других. Потому я швырнул «вдохновение» в сторону Перуна.

Тот как раз в этот миг выпускал в свою сестру настолько мощную молнию, что она напоминала подвесной мост.

Благодаря «вдохновению» его атрибут, отвечающий за подобные удары, увеличился ещё на три уровня. Уже следующая молния оказалась гораздо мощнее: она пробила защиту Живы и швырнула её в стену. Туша богини проломила брёвна, вылетела из дома и покатилась по поляне под внимательным и любопытным светом луны.

Я телепортировался под чистое небо следом за ней и увидел, как от древоподобного тела поднимается дымок.

К сожалению, Жива не умерла и даже не потеряла энтузиазма к битве. Наоборот, чудовищная атака Перуна словно вдохнула в неё ещё больше какой-то запредельной ненависти, от которой даже цветы рядом с ней начали вянуть.

Жива вскочила на ноги, скрипя конечностями и полыхая глазами. В них не осталось ничего, кроме безумной ярости женщины, доведённой до предела.

— Вам не одолеть меня, уб… ублюдки! — прорычала она, вскинув руки-ветви.

И сразу же, откликнувшись на её жест, окружающие поляну деревья зловеще заскрипели, вырывая из земли корни. Они медленно двинулись в нашу сторону.

Чутьё подсказало мне, что вряд ли они хотят просто обнять нас с Перуном… Ну, только если до смерти.

Глава 24

Впрочем, даже в этой мерзопакостной ситуации мерцал слабый огонек надежды. Нас было двое, а мой изворотливый ум стоило посчитать за третьего.

Однако наши шансы таяли с каждой секундой. Мало того что деревья ожили, так еще и цветы с травой, словно щупальца, принялись хватать нас за ноги.

Я принялся телепортироваться из стороны в сторону, продолжая осыпать Живу «взрывами энергии».

А та снова укрылась за куполом изумрудной магии, сосредоточив всю свою мощь на Перуне. Аж обидно стало!

Сгустки её магии летели в бога. А тот, как истинный громовержец, отвечал россыпью молний. Их пока хватало, чтобы сдерживать натиск Живы и усмирять восставший лес. Но силы покидали Перуна. И немудрено, ведь он сражался в чужом, пусть и крошечном, но все же мире, созданном другой богиней.

Всё здесь восстало против нас! Даже… даже гребаный терем!

— Бред, — нашел я точное и емкое слово, коим можно было охарактеризовать бревенчатое логово богини, вдруг вставшее с земли на восьми толстых конечностях, похожих на корни.

Терем, как гигантская улитка, тяжеловесно двинулся в мою сторону, скрипя брёвнами и хлопая ставнями.

У меня впервые в жизни возникли сомнения в том, что я в своём уме. Всё происходящее походило на бред сумасшедшего.

Может быть, где-то по пути к поляне богов я случайно наступил на какой-то корень, впрыснувший в меня что-то наркотическое?

Ведь безумие же какое-то! Следующим на меня нападёт само небо⁈ Или воздух вдруг станет отравленным?

Похоже, Жива не преувеличивала, когда говорила, что она полновластная хозяйка в этом месте. И если так дальше пойдет, то она нас пережует и выплюнет.

Перун тоже осознал это. И в его прищуренных горящих яростью глазах всё больше проступало пораженческое настроение. Однако он не сдавался, продолжал сражаться, порой с надеждой косясь на меня.

Вслух, конечно, Перун ничего не говорил, но его взор молил меня придумать нечто эдакое, что позволит нам одолеть его сестру.

А та довольно расхохоталась, тряхнув зелёными волосами-побегами. Её рот оскалился в довольной усмешке, а в глазах зажглись костры победы.

— Вы ничто против меня! — прорычала она с восторгом подростка, нашедшего автомат, давший власть над взрослыми. — Я растопчу вас, уничтожу!

Её глаза светились, а пасть изображала улыбку. Прям праздник у человека!

— Ты, дорогуша, забыла, что связалась с Локки, — насмешливо бросил я ей.

— Ты всё ещё шутишь, червь⁈ Ну ничего… Сейчас я отправлю тебя в Великое Ничто!

Она подхватила с земли амулет, развеивающий души. Его ей притащила живая трава, будь она неладна!

Богиня ринулась на меня с невероятной для такой туши скоростью, покрывшись зеленоватой магией. Она приготовилась выстрелить щупальцами в мою сторону и разорвать на куски.

Похоже, пора воспользоваться приёмом, подсмотренным у Тира Ткача реальности. Кто бы и что бы ни говорил, но он великий бог. А я привык учиться у лучших, так что быстро вызвал межмировой портал прямо на пути Живы. И та даже не успела вскрикнуть, по инерции влетела в портал, и тот тут же захлопнулся.

Почти сразу после этого деревья, земля, трава — весь этот мерзкий мир подёрнулся какой-то дымкой и начал сворачиваться, исчезать, рваться, словно сгорающая бумага.

Я даже очухаться не успел, как мы с Перуном оказались где-то посреди поля, тронутого морозом, сковавшим землю. Куда ни кинь взгляд — ничего. Лишь вдали виднелся лес и в нескольких метрах от нас петляла просёлочная дорога со ржавым указателем. На нем ещё можно было прочитать «Петроград 30 километров».

— Где мы? — судорожно прохрипел тяжело дышащий Перун, выглядевший так, словно его собака в зубах потаскала и изрядно пожмякала.

Прежде его раны были мне не видны, поскольку он практически постоянно скрывался за магической защитой из молний. Сейчас же бог её скинул, и я смог рассмотреть, что его ноги покрывали глубокие раны до самой кости, нанесенные будто кнутом, — явная работа травы, которая в какой-то миг затвердела до состояния дубленой кожи.

Рубаха Перуна оказалась порвана, кожу покрывали десятки царапин, а в глазах чудовищная усталость соседствовала с удивлением и лёгкой растерянностью.

— Ну, похоже, мы в нормальном, адекватном мире, Перун. И занесло нас сюда после того, как порвался уютный личный мирок Живы.

— Почему? Почему он порвался? Что произошло? — прохрипел бог и провёл рукой по груди. Его тело тут же начало быстро регенерировать.

— Ты куда-то отходил? — удивлённо глянул я на него. — Или ты просмотрел, как Жива вылетела в межмировой портал?

— И куда он перенес ее? — прохрипел он, взволнованно глядя на меня.

— В вулкан.

— В вулкан?.. Ты убил Живу⁈ — пораженно выпалил бог, округлив глаза.

— А что мне с ней оставалось делать? Куда я её, по-твоему, должен был перенести? В таверну, где бы мы попили успокаивающий чай с ромашкой и мирно побеседовали, что ли? Ты, кажется, не заметил, что у неё кукушка улетела окончательно. В ней ярости было больше, чем во всех богах Хаоса вместе взятых.

— Так она же моя сестра! Как ты посмел убить её⁈ Быстро перенеси меня к этому вулкану! Может быть, она ещё жива, если не сработал амулет, развеивающий души. Он же был при ней.

Я посмотрел на этого идиота, подумал немного и проговорил:

— Ладно. Давай глянем, что от неё осталось. Хотя я уверен, что кроме дурных воспоминаний — ничего.

Мне потребовалось всего около десятка секунд, чтобы соорудить второй межмировой портал. Он открылся над покрытой поблёскивающими льдинками почвой, и Перун, как глупый юнец, первым сиганул в него.

— Ну каков же идиот. А если бы я снова открыл портал прямо в жерло вулкана? О чём он вообще думал? Я же мог убить его, — сокрушенно прошептал я и следом за богом вошел в портал.

Тот перенес меня к жерлу вулкана, бушующего столько лет, сколько я себя помню. В его утробе постоянно плескалась магма. А вокруг простиралась безжизненная, потрескавшаяся земля, над которой безраздельно властвовали мрачные тучи, пронзаемые ветвями молний и разрываемые оглушительным громом.

— Я её не вижу! Не вижу! — лихорадочно протараторил бог, глядя с высоты в несколько десятков метров на бушующее озеро лавы.

— Конечно не видишь! Знаешь, какая у лавы температура? От неё ничего не осталось. Более того, мне кажется, что и душа её развоплотилась.

Лицо Перуна ужасно побледнело, а морщины стали глубже.

Но уже через мгновение он со вспыхнувшей радостью закричал, ткнув толстым пальцем в склон, спускающийся к лаве:

— Вон! Вон! Я что-то вижу!

Я глянул туда и действительно заметил нечто человекоподобное: широкоплечее и бородатое.

— Так это же гномы.

— Эй, вы! — крикнул им Перун, которого эмоциональные качели уже раскачали до такой степени, что на него было страшно смотреть.

Всё же стоило отдать ему должное — он быстро сориентировался, понял, в какой мир мы угодили, и использовал местный язык.

— Мы вас не тронем, — на том же языке бросил я гномам, опасливо замершим на склоне с объемными заплечными мешками. — Просто ответьте, что вы видели в последние пару минут. Может, вам удалось заметить, как нечто древоподобное ухнуло в лаву?

— Да, было какое-то дерево, — пробасил один из них, коснувшись амулета, защищающего его от страшного жара, идущего от лавы. — Оно с воплями вылетело из портала прямо над жерлом и буквально за несколько мгновений того… сгорело в лаве.

— Не может быть… не может быть… — прошептал потрясённый Перун и буквально рухнул на задницу. — Может… может, всё-таки её душа спаслась?

— Вряд ли, — подал голос гном, услышавший его слова. — Мы заметили, как что-то блеснуло над лавой. Я уже несколько раз видел, как развеиваются души, так что не ошибусь, ежели скажу, что дереву совсем пришел конец.

Хм, как удачно всё сложилось. Аж довольная улыбка рвется на уста. Но я, конечно, подавил ее, покосившись на всё больше мрачнеющего Перуна, чье лицо за последнюю минуту осунулось и постарело.

— Как же так… Как же так… — прошептал он, запустив пальцы в светлые вихрастые волосы.

— Перун, сочувствую твоей потере, — попытался максимально искренне сказать я. — Но нам надо валить отсюда. Местные боги, знаешь ли, не очень дружелюбны, и если мы их тут встретим — нас скорее всего будет ожидать очередная битва.

Перун, словно впав в какой-то транс, слегка кивнул и медленно поднялся на ноги. А я сотворил очередной межмировой портал и первым шагнул в него, потянув за собой бога.

Портал привёл нас в безлюдный проулок вечернего Петрограда, где мелкий холодный осенний дождь с остервенением принялся бомбардировать нас.

Но Перун, кажется, даже не заметил этого. Он поднял на меня тяжёлый, мрачный взгляд и вдруг зло прошипел:

— Ты ответишь за это.

— Какое-то у тебя странное лицо для благодарности. Ты вообще верно оценил ситуацию? Я спас тебя! Или как минимум спас твоё любимое тело, — указал я на его мускулистую тушку, чувствуя, как в груди поднимается гнев, такой же тёмный, как небо над столицей.

— Ты убил мою сестру, — процедил он, наступая на меня как разъярённая глыба. — Тебе никто не позволял убивать её. Я бы сам справился. А если бы не справился, то вернулся бы со своими братьями чуть погодя, и мы бы сумели образумить её.

— Да хрен бы вы её образумили, — холодно отрезал я. — Лучше скажи мне спасибо, что я сделал за вас всю грязную работу.

Он решительно махнул рукой, словно отметая все мои доводы, и ладонь пролетела всего в нескольких сантиметрах от моей груди, но я даже не вздрогнул.

— Я соберу Совет богов и поведаю всем, что произошло. И мы решим, какого наказания ты достоин.

— Ты же помнишь, что я не вхожу в ваш пантеон, — напомнил я, сложив руки на груди. — И не признаю над собой ничьей власти.

— А мне плевать! — рыкнул разъярённый Перун. — И тебе лучше не сопротивляться, а спокойно проследовать за мной в темницу, где ты будешь ожидать нашего решения!

— Что-то тебя совсем понесло. Неужто ты и вправду думаешь, что я своими драгоценными ножками пойду в тюрьму? Кажется, ты рехнулся, как и твоя сестра, — проговорил я, с искренним изумлением глядя на бога.

Перун прерывисто дышал, вены на его шее вздулись, а по коже стекали струйки дождя.

— Ладно, — нехотя выдохнул он, взяв себя в руки. — Я не швырну тебя в темницу. Но ежели ты не придёшь на Совет богов — я уничтожу всё, что тебе дорого: Гар-Ног-Тон и всех твоих смертных слуг. Всё, что ты строил и создавал.

— Это будет… очень опрометчивое решение, — ледяным тоном заявил я, внешне сохраняя полное спокойствие. А вот внутри… Там бушевал настоящий шторм.

Бог прожёг меня злым взглядом, а потом нервно шагнул в созданный им портал.

А я остался один в безлюдном проулке, освещённом единственным подслеповатым фонарём и несколькими окнами жилого дома.

— Вот это поворот, — мрачно пробубнил я. — Богини Судьбы, похоже, изрядно любят подшутить надо мной.

Какого хрена Перун повел себя как придурок? Он же сам видел, что эта стерва Жива совсем с катушек слетела. Пусть Великое Ничто будет ей стекловатой.

Хотя, с другой стороны, наверное его можно понять. Он уже потерял как минимум одну свою сестру — Макошь. Да еще и Сварог пропал. А тут я взял и убил Живу. А у него война с Хаосом. Да, немудрено, что мужик пошел вразнос.

Впрочем, хрен я ему позволю решать мою судьбу.

Однако на Совет всё же придётся явиться, а то ведь с Перуна может статься осуществить свою угрозу. А мне как-то не хотелось терять плоды своих трудов праведных.

Придя к этой мысли, я смахнул с лица небесную влагу и достал кубок-портал. В нём как раз ещё осталось энергии на один перенос, так что мне не составило труда переместиться в Гар-Ног-Тон.

Здесь тоже царил поздний вечер, борющийся с пламенем уличных факелов.

Следы грандиозной ночной пьянки уже убрали, разве что на брусчатке центральной площади кое-где поблёскивали битые черепки и красовалась высохшая блевотина.

Башня Древних всё так же мрачным, грозящим пальцем возвышалась над площадью, а около неё продолжали бдеть охранники из числа зверолюдов. Они увидели меня и с восторгом отсалютовали.

Я устало помахал им рукой и двинулся к дому стариков-изгоев, рассчитывая выпить у них какой-нибудь успокаивающий отвар, а то в моей душе со звоном стали и крепкими матюками сражались настолько противоречивые чувства, что рядом с ними свет и тьма казались синонимами.

С одной стороны, я был рад, что наконец-то избавился от Живы, представлявшей для меня серьёзную угрозу, а с другой — меня возмутило поведение Перуна и Древнего. Ведь последний точно стоял за действиями Живы.

И чутьё мне подсказывало, что осьминогоголовый скоро объявится, чтобы вынести мне своё решение — прошёл ли я его проверку или нет?

Честно говоря, лучше бы я ни хрена ничего не прошёл. Мне его игры совершенно не интересны. Нужно решать свои проблемы, и как можно скорее.

Понадеявшись на это, я без стука открыл входную дверь и проник в дом стариков-изгоев. Миновал прихожую и вошёл в кухню, освещённую пламенем очага. Там обнаружился лишь Мых, читающий какую-то книгу в отблесках горящей свечи.

— Что там у тебя, женский любовный роман? — вымученно сыронизировал я и уселся на колченогую табуретку.

— Поваренная книга, — важно известил он, подслеповато щурясь. — Баронесса повелела привезти её из империи. Оказывается, из грибов можно сделать до сотни блюд! Настоящее чудо, а не продукт! Ты знал об этом?

— Ну, догадывался, — пробормотал я, принявшись постукивать пальцами по столу. — А можно ли из грибов сделать что-то такое, что мигом прогнало бы все мои печали и вселило в душу веселье?

— Конечно.

— Только давай без последствий, — быстро добавил я, облизав губы. — Чтобы меня каждый день потом не тянуло на это варево и мое тело не корёжило в страшных судорогах, ежели не выпью его.

— У меня как раз имеется нечто подобное, — обрадовался Мых и встал со стула.

Он начал рыскать по полкам шкафа, схватил какую-то мутную склянку, перелил из неё жижу в алюминиевую кружку и поставил ту над огнём очага.

— Пусть немного нагреется, так будет лучше, — сказал мне старик через плечо.

А уже где-то через минуту он перелил варево из кружки в глиняный стакан и поставил передо мной. На вкус эта дрянь оказалась дрянью в квадрате. Но с первых же глоточков я почувствовал душевное облегчение — и никакой мозгоправ не нужен.

— Блаженство! — причмокнул я, закатив глаза.

— А то, — довольно бросил Мых и перекинул длиннющую бороду на другое плечо.

— Знаешь что, дорогой мой друг, надо бы устроить Совет. Такой вот прям грандиозный, с большой буквы. Нужно пригласить всю мою свиту и обсудить наши дальнейшие планы.

— Отчего это у тебя вдруг появилось подобное желание? — удивился изгой.

— Ты знаешь, — пробормотал я и снова сделал глоток, — этот мир такой сложный и несправедливый, что, возможно, когда-нибудь меня, такого прекрасного и умного, может и не стать.

— Ты что, — насторожился дед, — никак помирать вздумал? Или за тобой охотится кто-то? Желает убить?

— О, подобных охотников полно! — отмахнулся я. — Но это даже хорошо, а то жить стало бы совсем скучно. Просто я повзрослел, потому и решил подумать о будущем.

Все-таки я допускал мысль, что при некоторых обстоятельствах мне придётся-таки покинуть этот мир. А своё детище, как я уже упоминал, бросать не хочется. Вот поэтому я и хотел собрать смертных, раздать им ценные указания.

— Ладно, давай соберём, — проронил Мых, почесав крючковатый нос. — На какой день и час назначим Совет?

— Давай утром и проведём. К чему тянуть? — проговорил я и задумчиво уставился в потолок, после чего назвал имена тех, кого следует пригласить.

Их оказалось довольно много, так что Совет решили провести в одном из помещений Дворца Совета.

Неожиданно, да?

Глава 25

Варево старика так разморило, что у меня чуть ноги не отказали. Серьёзно. Я даже с трудом встал и решил, что, наверное, в храм не пойду, а расположусь в гостевой комнате.

Хотя, конечно, «гостевая комната» — очень громко сказано. Это как назвать хлев с грубой кроватью дворцом императора.

Всё же я остался ночевать в этом хлеву и вполне себе выспался.

Правда, утром я проснулся не по своей воле, а от чьего-то взгляда.

Стоило мне почувствовать его, как я резко пришёл в сознание и шустро перекатился, сверзнувшись с кровати так, что она оказалась между мной и тем, кто смотрел на меня. После этого вскинул руку, объятую магией.

— Локки! — испуганно выдохнула Огнева, видимо только-только войдя в гостиную.

— А, это ты, — проронил я и зевнул, развеяв магию.

— А ты думал, что это опять какие-то твои враги?

— Ну, я надеялся на это. Люблю, знаешь ли, подраться с утра, — с улыбкой произнёс я и поправил трусы.

— Такая жизнь до добра не доведёт, — буркнула девушка, пару секунд рассматривая меня, и следом спросила с едва уловимой ревностью: — А где ты был весь день и всю ночь?

— Ночью я спал прямо тут. А весь день… ну, знаешь… Тусовался с богами. Назовём это так.

Мулатка сложила руки на скрытой сарафаном великолепной груди и прищурилась, словно раздумывая — попытаться ли ей выбить из меня информацию, как проходила эта тусовка, или нет? Но всё же на этот раз мудрость в ней возобладала.

Она лишь вздохнула и произнесла:

— Все уже собрались во Дворце Совета, как ты и приказал. Ждут только тебя и волнуются. Прежде ты ничего подобного не устраивал. А старик Мых особо ничего не рассказал, для чего тебе подобное сборище.

— Да просто посоветоваться. Это же совет, — улыбнулся я и принялся одеваться. — Вряд ли мы на нём примем какие-то кардинальные решения и вообще мало вероятно, что там произойдёт что-то интересное.

Лишь бы не вмешались богини Судьбы, любящие пошутить. А то они такие гадины, что могут вывернуть ситуацию так, что даже Сломанный Рог окажется каким-нибудь шпионом Хаоса, а Бурая — древним существом, поклявшимся накуканить меня по самые гланды.

Огнева бросила на меня напряжённый взгляд и нервно пожевала губы, будто удерживала внутри целый рой вопросов. Но видно, внутреннюю борьбу она всё же выиграла и промолчала.

Неужто поумнела? Или кто-то дал хороший совет, что от бога не следует ждать объяснений?

В общем, баронесса терпеливо дождалась, пока я натяну на себя одежду, после чего молча вышла следом за мной из дома стариков-изгоев.

Утро выдалось знойным и безветренным, безраздельно господствуя в городе. А тот продолжал барахтаться в своей привычной жизни, напоминая выгребную яму, которую упрямо и с энтузиазмом переделывали в современный бассейн.

— Эх, скоро заживём лучше, чем в раю, — вздохнул я и пошёл к Дворцу.

Огнева скептически хмыкнула, хмуро шагая рядом со мной.

Хаоситы на площади взмахнули руками, приветствуя нас, и я ответил им благосклонным кивком.

А уже на ступенях Дворца нас поджидали сопровождающие, которые без лишних слов повели меня с баронессой вглубь старинного здания.

Вскоре перед нами распахнулись створки дверей, потрескавшиеся от времени и сухости.

Мы вошли в небольшой круглый зал с куполообразным потолком. Штукатурка местами ещё держалась, и на ней, хоть и едва различимые, проступали изображения богов и эпизоды их жизни.

Окон в зале не оказалось, потому вдоль стен стояли ряды толстенных свечей, каждая толщиной в два кулака — на таких парочку зайцев зажарить можно.

Язычки пламени щедро разгоняли сумрак, освещая круглый стол в центре и приглашённых, что уже успели рассесться вокруг него.

Здесь собрались имперцы, Сломанный Рог, Бурая и прочие близкие моему сердцу смертные. Я пригласил даже Прищура. А тот, гад неблагодарный, выглядел так, словно сидел не на обычной лавке, а на раскалённой сковородке.

Прищур первым и повернул голову на скрип открывшихся дверей. А уж следом и остальные уставились на меня с напряжением и застывшими в глазах вопросами — на кой хер я всех их здесь собрал? Неужто случилось нечто такое, что придётся вместе ломать головы, как из этого говна выпутаться?

— Господа и дамы, ничего страшного не произошло, — поспешил я развеять их тревогу. — Просто я решил казнить Прищура и собрал вас здесь, чтобы придумать ему самую изощрённую казнь.

Зал тут же наполнился облегчёнными вздохами, после чего Сломанный Рог совершенно серьёзно предложил:

— Да на кол его посадить — и дело с концом! Чтоб, значит, через зад вошёл и изо рта вышел.

Прищур громко фыркнул и одарил меня взглядом, полным мрачного обещания сладкой мести.

— Сын Сварга наверняка шутит, — пробурчал старик Мых, укоризненно косясь на меня.

Дескать, нашёл с кем шутить. Это же пираньи. Только покажи им капельку крови — так они и невиновного казнят. Да так жестоко, что дети горожан сразу седыми рождаться будут, даже если всего лишь в утробе слышали о такой ужасной казни.

— Шучу, шучу, — расплылся я в улыбке, но тут же весело добавил: — Однако, как мы знаем, в каждой шутке есть лишь доля шутки.

Разразившись громким хохотом, я искоса глянул на вождя чертей Инварра. Тот сохранял каменное спокойствие, хотя чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Впрочем, я именно такого эффекта и ожидал, когда решил позвать его. А уселся он так удачно, что оказался прямо напротив меня, когда я занял своё место за столом.

Рядом со мной элегантно устроилась баронесса Огнева, обдав меня тонким ароматом французских духов.

— Что ж, господа и дамы, вы элита этого города, потому и приглашены. Давайте перейдём к делу. Вернее, к делам, ибо их у нас накопилось выше крыши. Мых, достань-ка тот список, который мы вчера набросали!

Старик кивнул, развернул бумагу и дребезжащим голосом начал зачитывать пункты. И первым значился вопрос — как городу заработать побольше денег.

Я стал бодро подкидывать варианты, поглядывая на зверолюдов. А те тут же заскучали, едва заслышав про деньги. Оно и понятно — для этих ребят подобные вопросы были не интереснее пения болотных жаб под луной. Тем не менее местные вояки храбро изображали заинтересованность, изредка многозначительно кивая и даже поддакивая.

А вот дамы искренне интересовались темой, порой вставляя дельные предложения.

Однако стоило старику Мыху перейти к пунктам про оборону города, набору армии и вербовку опытных магов и сильных бойцов, как зверолюды во главе со Сломанным Рогом встрепенулись, словно боевые кони при звуке рога, и тут же принялись засыпать меня самыми разнообразными предложениями, перекрикивая друг друга и азартно стуча кулаками по столу.

— Пошла жара, — довольно пробормотал я и подозвал к себе хаосита, примерившего на себя роль слуги. — Принеси нам пиво, вино и чистые бокалы. У нас же есть бокалы?

— Имеются, — вставила Огнева, услышав мои слова.

Слуга кивнул и вышел из зала.

— Из Империи заказала? — спросил я у мулатки.

— Угу, — проронила та и перевела взгляд на Инварра, яростно предлагающего Сломанному Рогу создать отдельный боевой отряд из чертей-лучников.

Его предложение вызвало громоподобный смех у минотавра, после чего вожак чертей с отчётливым хрустом сжал пальцы в кулаки.

Тут же в их разговор поспешила вмешаться Огнёва, сглаживая конфликт.

Хм, а она легко и непринуждённо взяла на себя функции некой королевы при владыке, то бишь при мне. Зверолюды весьма уважительно поглядывали на неё, хотя она и была самкой. А женский пол они всерьёз не воспринимали, если не брать Бурую — её-то трудно было не воспринимать всерьёз, но она была исключением.

И зверолюды только ещё более уважительно посмотрели на Огневу, когда только мы с ней вдвоём начали пить вино из фужеров, в то время как все остальные глотали довольно слабое пиво из глиняных кружек.

Хаоситы точно с радостью приняли её на должность королевы, естественно понимая, что мы с ней по ночам не кроссворды разгадываем.

— Молодец, — похвалил я баронессу.

Она повернулась ко мне с улыбкой на губах и вином в руке. Но её движение вышло настолько неловким, что она выронила фужер. Тот ударился об пол, разлетевшись кроваво-рубиновыми брызгами и тонкими осколками стекла.

Я как-то рефлекторно пробормотал напевом:

— Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина…

— Плохая примета? — нахмурилась Огнева и косо посмотрела на слугу.

Тот с метлой наперевес и совком поспешил к нам, чтобы убрать осколки.

— Ничего особенного, — спокойно произнёс я, с лёгким удивлением глядя на слугу.

Ого, кажется, Гар-Ног-Тон быстро идёт по пути Империи. Вот уже и слуги появились. Раньше никто не спешил убирать осколки и прочий мусор, чьё появление сопровождало любое застолье.

Более того, возник и второй слуга, одетый в чёрно-белое подобие формы с вышитой на груди рокерской «козой».

Он подошёл ко мне, склонился к плечу и прошептал:

— К вам гость, он ждёт прямо за дверью. Наша охрана по какой-то причине не остановила его.

— Кто это? — спросил я, почувствовав холодок, скользнувший вдоль позвоночника.

— Семаргл.

— Я поговорю с ним. Спасибо, что сообщил.

Слуга радостно улыбнулся и отошёл.

А я успокаивающе сжал руку нахмурившейся Огневой и встал с лавки. Прошёл несколько метров, открыл дверь зала и выскользнул наружу.

Бог был в привычном облике пиратского капитана, но на нём была новая белая футболка с надписью «Гонец — это всего лишь гонец». Прочитав эту фразу, я сразу понял, что Семаргл прибыл с дурными вестями.

— Что у тебя? — быстро спросил я, одним глазом следя через щель между дверьми за происходящим в зале.

— Только что закончился очередной экстренный Совет богов. На этот раз его созвал Перун, решив тебя не приглашать. Он сам всё рассказал о том, что произошло с Живой, и как ты убил её.

— Надеюсь, он преподнёс эту новость с юморком и описал очень красочно, — криво усмехнулся я, сложив руки на груди.

В темных глазах бога не было ни намёка на одобрение. Он напоминал уже несколько раз треснутую чашку, скреплённую остатками силы воли. А взгляд его был тяжёлым и осуждающим.

— Неужели ты тоже считаешь, что я не должен был убивать эту сошедшую с ума богиню?

— Да, я так считаю, — отчеканил он, словно бил молотком по моему темечку. — Во-первых, она была моей сестрой. А во-вторых, если бы мы за тысячи лет, проведённых в одном пантеоне, убивали друг друга по таким пустякам, из нас бы никто не дожил до сего часа.

— Семаргл, вопрос стоял так — либо я, либо она. Естественно, я выбрал себя. В противном случае, Жива обязательно грохнула бы меня, не взирая ни на какие последствия.

— Конфликт между вами можно было решить по-другому.

— Как⁈ — прошипел я, подавшись к нему. — Ты бы предпочёл, чтобы она убила меня? Такой исход конфликта тебя бы устроил⁈ Повторяю ещё раз. Всё зашло слишком далеко. Кто-то из нас обязан был умереть!

Бог несколько секунд смотрел в мои яростные глаза, а потом отвёл взор и хмуро проговорил:

— Теперь уже не имеет значения ничего, кроме твоей вины.

— Что же постановил ваш Совет?

— Мы решили, что ты виновен в её смерти, и единогласно вынесли вердикт: кровь за кровь, жизнь за жизнь.

— Кровь за кровь, жизнь за жизнь? — приподнял я левую бровь. — Что это значит? Это слова какой-то дешёвой пророчицы с базара.

— Ты должен заплатить жизнью за ту жизнь, что отнял.

— Вы что, решили казнить меня?

— Нет, — ответил он. — Мы посчитали, что за жизнь Живы ты должен заплатить жизнью Сварога.

— Ты увидел во мне божественного некроманта? Или думаешь, у меня есть ключи от Великого Ничто? Сварог же почти наверняка мёртв!

— Нет, он жив. Марена сумела понять, куда он перенёсся. Ты разыщешь его и вернёшь. Иначе… — Семаргл шире приоткрыл дверь и многозначительно посмотрел на всех, кто был за столом. — Я этого не хочу, но Перун сказал, что… сам понимаешь.

Бог не договорил и посмотрел на меня двумя холодными, мрачными озёрами, отражающими силуэт Перуна, убивающего всех связанных со мной смертных

Я хмыкнул и тоже посмотрел на людей и зверолюдов за столом.

Стоят ли они того, чтобы идти за Сварогом? Всё человеческое, ещё не умершее во мне, говорило, что да, стоят, хотя то место, куда угодил бог, наверняка жутко опасное, раз сами славянские боги не хотят идти за своим собратом. Боятся.

А та часть меня, что уже вкусила божественную власть, сказала, что в моей жизни ещё будет множество таких смертных, и если другие боги начнут через них давить на меня, то ни к чему хорошему это не приведёт.

Подумав, я резко сказал, как рубанул мечом:

— Нет, Семаргл, я не веду никаких переговоров с шантажистами, а впутывать в наши разборки смертных — это шантаж чистой воды.

— Ты понимаешь, что после этого будет?

— Да. Перун обретёт ещё одного врага. Передай ему, что я, естественно, буду мстить, коварно и жестоко.

Семаргл нахмурился и невидящим взглядом уставился на стену, будто взвешивая «за» и «против», продумывая варианты.

Он явно считал, что в такой ситуации Перун просто не может отступить. Если бог не отправит меня за Сварогом, его авторитет пошатнётся. Посему Перун пойдёт до конца, невзирая на реки крови и моря боли.

Но я не был бы самым успешным потомком Локи, если бы не нашёл выход. Да, пусть он был дерьмовым и рискованным, но в то же время выгодным как для меня, так и для Перуна.

— Слушай внимательно, Семаргл. В принципе, я готов прогуляться за Сварогом и забрать его из детсада, но одному мне будет скучно, так что со мной пойдёт Марена. Она великолепно умеет слушать. А уж от моих шуток она просто без ума. И пусть Перун поклянётся, что, сука, никогда… слышишь? Никогда никто из вас всех не тронет моих слуг, даже если они заполонят всю Пустошь! А сам я минимум сто лет проживу в этом мире без ваших рож на моей лужайке. И чтобы вы не приближались ко мне даже с подарками на день рождения!

Моя огненная речь заставила бога отшатнуться и заиграть желваками. Но под конец её на губах Семаргла заиграла лёгкая улыбка.

— Ты настоящий бог дипломатии, — без иронии сказал он, почесав щеку крепкими ногтями. — Что ж, я передам Перуну твоё предложение. Жди ответа.

Семаргл ещё раз глянул на меня, и в глубине его глаз мелькнуло восхищение, после чего он открыл портал и исчез.

А я остался в одиночестве и облокотился спиной на тёплую шершавую стену. Нужно было успокоить чувства, рвущие нутро. Гнев, сожаление, ярость… как грёбаный блендер, взбивали мою душу.

Однако мне хватило всего минуты, чтобы с приподнятой миной на лице войти в зал и увидеть тревожную мордашку Огневой. Но баронесса сразу успокоилась, заметив выражение моей физиономии. Даже улыбнулась, пока остальные продолжали дискуссию, приближающуюся к апогею.

Старик Мых с высунутым языком и блестящим от пота лбом не успевал записывать все дельные идеи. В его диковатых глазах отражалось пламя свечей, а рука с карандашом мелькала быстрее, чем в молодости за самоудовлетворением.

— Всё прошло хорошо? — спросила Огнёва, когда я присел на лавку.

— Превосходно, — улыбнулся я и проговорил, меняя тему: — Ну и что вы тут напридумывали? Надеюсь, уже через неделю Гар-Ног-Тон по уровню жизни обгонит все города империи, а потом и христианский Рай?

— Думаю, так всё и будет, — весело проронила девушка.

Я усмехнулся и махнул рукой Мыху, давая понять, что пора бы уже передать мне те самые исписанные его куриным почерком листы. Он без особого энтузиазма свернул бумаги и швырнул их через весь стол, едва не угодив в кружку с пивом, стоявшую подле Сломанного Рога.

Благо листы приземлились без потерь. Я развернул их, пробежался глазами и невольно приподнял бровь.

Похоже, у Гар-Ног-Тона действительно появился шанс стать жемчужиной Пустоши. Даже без моего божественного руководства эти люди и зверолюды накидали вполне дельный план, как улучшить город, подтянуть армию, да и в целом поднять с колен социальную сферу. И даже что-то похожее на общество попытались слепить. Ну, пусть пока и кривоватое, но для местных это уже достижение.

Только бы им в голову не пришло придумать демократию, а то ведь тогда придётся воевать с монархической Империей.

— Понравилось? — участливо спросила у меня Огнева, положив на моё мускулистое плечо узкую горячую ладошку.

— Да, всё прекрасно. И вы даже сумели удивить меня. А нет, показалось. Всё же не удивили, — расплылся я в весёлой ухмылке.

Девушка хохотнула, тряхнула густыми волосами — и мы оба присоединились к жаркой дискуссии.

Глава 26

Великий Совет, именно так, с заглавной буквы, завершился практически перед самой ночью. Он длился несколько часов, в течение которых мне вместе с хаоситами удалось состряпать подробный, объёмный план по превращению захолустного городка в Пустоши во что-то такое, что, быть может, однажды перевернёт весь этот мир.

Правда, по окончании заседания я вышел из дворца полностью истощённым и морально вымученным.

Подобная чудовищно длинная дискуссия оказалась сложнее, чем кровавая бойня с вывалившимися сизыми кишками, выдавленными глазами и расколотыми надвое черепами, украшенными шматками серого мозга.

Потому сейчас у меня было только одно искреннее желание: добраться до кровати. На своих двоих. Желательно без преград, разговоров и внезапных визитов.

Я двинулся в сторону храма в гордом одиночестве, так как неугомонная Огнева, успевшая минут пятнадцать поспать на Совете прямо у меня на плече, осталась во дворце, о чём-то шепчась со жрицей.

— Двужильная девица, — с восхищением пробормотал я себе под нос, машинально вспомнив её неуёмные сексуальные аппетиты.

И тут в моей голове раздался знакомый ревущий голос, гулкий, как набат в склепе. Голос, произнёсший моё имя так, словно выцарапывал его когтями по металлу.

Твою мать… матушка Апофиса. Ну конечно, а кто же ещё?

Всё во мне взвыло и восстало против необходимости прямо сейчас вести с ней диалог.

Может, прикинуться дохлым? Или спящим? Нет. Я всё-таки гордый бог, а не притворщик уровня сельского театра. Так что я ответил на её «вызов».

Драконица с яростью и раздражением в мыслеголосе сразу принялась настаивать на немедленной встрече. Причину она не назвала, но я и сам догадался. Апофис.

Дракончик как раз в этот момент попался мне на глаза. Он пролетал над крышами домов, изрыгая нечто, что при большом желании можно было назвать грозным рёвом. Видать, тренировался, чтобы потом уделать стаю львов.

Проводив Апофиса взглядом, я нехотя дал согласие на встречу с его матушкой за пределами города, на Болоте. Та согласилась и сообщила, что будет там через полчаса.

— Укуси тебя Фенрир, — выдохнул я и поплёлся к границе города.

Понятное дело, настроение у меня опустилось ниже плинтуса. Да ещё и ночь выдалась жаркой, душной, словно сам Хаос решил подогреть атмосферу.

Стоило мне покинуть пределы города, как влажный воздух окутал меня, будто я влез в парник, где стухли яйца, прям в зеленоватой воде, что-то насмешливо побулькивающей. Ей вторили жабы. Они горланили во всё горло, при этом абсолютно невпопад, словно пытались победить друг друга в конкурсе на звание самой раздражающей твари.

— Заткнулись бы вы, — буркнул я, двинувшись по хлюпающей под ногами почве с растущими из неё перекрученными чёрными деревьями. Они тянули ко мне голые ветки, будто хотели задушить.

Жабы же на божественные замечания не отреагировали. Более того — как нарочно заголосили ещё громче, отражая влажной кожей струящийся с небес красноватый свет луны.

Свет-то и позволил мне разглядеть среди деревьев силуэты. Человекоподобные, но угловатые, с дёргаными, как у марионеток, движениями, сопровождающимися мерзким треском, словно друг о друга тёрлись куски сломанной кости.

Ну и как тут пройти мимо? Любопытно же.

Накинув на себя иллюзию заурядного травника с мешком за спиной, я телепортировался к трио деревьев и осторожно выглянул из-за ствола, чтобы получше разглядеть участников этого цирка на болотной арене.

И надо признать, «артисты» меня удивили. Их кожа по текстуре напоминала гранит, а морщины на каменных лицах можно было принять за следы ударов топора.

Существа оказались похожи на огринов, только обтёсанных и приправленных мутациями Хаоса. Видать, они были из одного племени. Причём крохотного. Ведь прежде мне такие не попадались.

Всего их на залитой лунным светом поляне оказалось шесть штук. И они исполняли странный пропитанный яростью и первобытной злобой танец, взмахивая руками и тяжело топая ногами.

А в центре, между ними, кружилась абсолютно голая смуглокожая женщина — и была она настолько красива, что у меня аж дыхание сбилось.

Ангел! Ангел, вырезанный рукой дьявола. Почему именно дьявола? Да потому что её лицо украшал кровожадный, хищный оскал, а в глазах плясало безумное пламя чёрной радости. Её чувства были подпитаны видом голого исступлённо дёргающегося тощего мужчины. Тот понимал, что ему уготована незавидная судьба барана, угодившего к голодным волкам. Но удрать он не мог…

Руки и ноги бедолаги оказались привязаны к торчащим из земли каменным столбам, а тело украшали аккуратно вырезанные кровавые символы. В его взгляде метались паника, боль и отчаяние. А во рту красовался кляп.

— Поклонники Маммоны, — прошептал я, разглядев надписи на теле жертвы.

— И-и-х! — внезапно звонко вскрикнула девушка, словно закончила какую-то песню.

Она резко остановилась и тряхнула копной густых чёрных волос, достигающих до невозможности совершенной попки.

И вдруг повернулась ко мне лицом — и наши взгляды встретились.

Она явно почувствовала меня. То ли магией, то ли интуицией, но точно почувствовала. И что теперь делать? Свалить? Спрятаться? Или… разогнать всю эту чёртову шпану?

Естественно, я выбрал третий вариант.

Вышел из-за дерева твёрдой походкой, не став снимать иллюзию. Пусть думают, что на них идёт безумец. Так будет интереснее.

— Что это вы тут устроили⁈ — разгневанно спросил я, оказавшись под взглядами озлобленных глаз. — Нет, я всё понимаю. Ночь подходящая. Прямо-таки созданная для жертвоприношений. И полночь скоро. Да и от города недалеко, и место хорошее, уютное. Даже столбы кто-то заботливо вбил, ну прям под ваши нужды. В общем, всё идеально. Вот только одна беда — эти земли уже принадлежат сыну Сварога. Новому местному богу. Разве вы не знали? А он не любит прихвостней Маммоны.

Долгие пять секунд царила ошеломлённая тишина, а затем девица запрокинула голову и захохотала. Громко, дерзко и уверенно, уперев руки в крутые бёдра. Её пышная грудь при этом насмешливо подрагивала, будто тоже смеялась.

— Да пошёл в жопу твой сын Сварга! — неожиданно прорычала она, резко прекратив хохотать. — Он никто. И век его будет короток. Мы растопчем его, как и тебя, идиота. Схватить его!

Каменные громилы рванули с места с неожиданной прытью, чавкая болотной почвой и разбрызгивая ногами мелкие зелёные лужицы.

Девица же насмешливо обвела поляну изящной рукой и глумливо сказала:

— Мне даже немножко завидно. Всё-таки не каждому удаётся сдохнуть в таком красивом месте.

— Да, твоим каменным прихвостням повезло, — отозвался я ей в тон, расправляя плечи. — Место действительно красивое.

И сразу же начал телепортироваться из стороны в сторону, швыряя в гигантов деревья, вырванные «телекинезом» из земли. Попутно я подбрасывал им зелёные всполохи «взрывов энергии». Ну а чтобы всё смотрелось совсем зрелищно, добавил немного «холода».

Здоровяки красиво погибали один за другим. Даже их каменноподобная кожа не выдерживала: она не рвалась, как у людей, а с громким хрустом ломалась, разлетаясь осколками по округе.

Девица от увиденного вытаращила глаза и уронила челюсть прямиком на свою великолепную грудь. Она буквально застыла, как будто её заморозили, ошеломлённо наблюдая, как я за какие-то секунды разобрал на кусочки её компанию любителей Маммоны.

— Было весело, — пробормотал я, закончив избиение, и картинно отряхнул руки, продолжая поддерживать иллюзию заурядного ночного собирателя.

— К-как… — заикаясь, выдавила смуглянка, — как ты это сделал?

— Ну, я в секцию ходил, — иронично усмехнулся я и покосился на распятого мужика.

У того в глазах забрезжила надежда. Похоже, он осознал, что у него появился шанс дожить до рассвета.

— Кто ты такой, тварь⁈ — вдруг оскалилась девица, резко взяв себя в руки.

Мышцы под её бархатной кожей напряглись, а взгляд налился злостью. В глазах же не было ни страха, ни мольбы.

— А ты крепенькая особа, — с изумлением пробормотал я, склонив голову к плечу. — Не боишься меня, а следовало бы.

— Я никого не боюсь! — выхаркнула она, прищурилась и перенесла вес с ноги на ногу, явно собираясь рвануть вперёд.

— Ой, дорогуша, не надо. Не стоит умирать раньше, чем ты расскажешь, как вы тут оказались.

— Я тебе хрен что расскажу! — прошипела смуглянка, сверкая зубами. — Будь ты даже сыном этого грёбаного Сварга!

— Слушай, ты в угадайку когда-нибудь играла? Думаю, у тебя талант. Потому что я — он и есть, сын Сварга, — спокойно произнёс я и снял иллюзию, являя ей свою истинную внешность темнокожего остроухого красавца с лёгким налётом божественной харизмы.

— Значит, мне повезло, что на поляну набрёл именно ты! Я уничтожу тебя!

И хотя её слова прозвучали дерзко, тело выдало, что девица всё-таки струхнула. Её губы немного задрожали, по виску скользнула капелька пота, а взгляд предательски скользнул по деревьям, словно искал куда бы сбежать.

Да, она испугалась. Ведь одно дело сражаться с магом, а совсем другое — с богом.

— Нет, дорогуша, ты меня не убьёшь. Ты сейчас попытаешься удрать, — усмехнулся я и сплюнул в сторону.

Она скрежетнула зубами и кинулась к деревьям.

Я телепортировался и сбил её с ног. Она с яростным воплем рухнула в грязь, пытаясь вцепиться мне в горло. Но я очень быстро оседлал её, прижав руки к расплющившейся груди.

— Отпусти меня, мразь! — прорычала она, обдав моё лицо обжигающим дыханием.

— О нет, не так всё просто, — усмехнулся я и активировал божественный атрибут «очарование». Встретился с ней взглядом и установил контакт.

Магия сработала почти мгновенно. В её глазах появились кошачьи игривые искры милфы, увидевшей смазливого мускулистого паренька.

— Ты мне всё расскажешь, — сказал я.

— Конечно расскажу, — томно промурлыкала она, сексуально облизав пухлые губы.

Разорви меня Хель! Где ж пропадала такая магии, когда я был вечно возбуждённым юнцом? Да за подобный атрибут я бы душу отдал. Не свою, понятное дело, но всё равно отдал бы.

— Поднимайся, — приказал я, вставая с девицы.

Она поднялась, как по учебнику соблазнения: медленно, сексуально, с растяжкой. Показывая каждую линию, каждый изгиб. И даже разводы грязи не портили её.

— Спрашивай меня, господин, — промолвила незнакомка, приоткрыв губы.

У меня аж пересохло в горле. Но тотчас в мыслях всплыло лицо Огневой. И всё как рукой сняло. Желание отрезало, словно ножницами для кастрации.

Мозги сразу прочистились, и я уже открыл рот, чтобы задать первый вопрос, но уловил едва слышный шелест взмахов крыльев. Поднял взгляд и увидел в небесах силуэт матушки Апофиса. Помахал ей рукой, привлекая внимание. И та сразу чуть-чуть изменила курс, заметив меня благодаря своему острейшему зрению.

— Отойди к деревьям и спрячься, — приказал я девице, помня, что «очарование» будет держаться ещё с полчаса.

— Как скажешь, господин, — промурлыкала она и направилась в лес, покачивая бёдрами так, будто рекламировала их.

На её зад невольно посмотрел даже мужчина, привязанный к столбам. Я телепортировался к нему, без проблем разорвал путы и велел идти отсюда.

Он выдернул кляп трясущейся рукой, вскочил на ноги и начал страстно, неразборчиво благодарить меня за спасение, захлёбываясь воздухом и слюнями.

— Да-да-да, я молодец. Всё, иди. И расскажи всем в городе, что сын Сварга не стал среди ночи нежиться в кроватке, а пошёл на Болото и спас тебя.

— Конечно, конечно! Всё расскажу! Всем! — жарко заверил он меня и бросился прочь, продолжая благодарить на ходу.

Драконица к этому моменту уже снижалась, практически не работая здоровенными крыльями, а используя их лишь для планирования.

Спустя полминуты она с тяжёлым чавкающим звуком приземлилась прямо в лужу, окатив поляну волной горячего воздуха и запахом подгнившего мяса вперемешку с мускусом. А взгляд её огромных, как канализационные люки, змеиных глаз оказался, мягко говоря, не особенно дружелюбным.

Она гордо выгнула шею толщиной с дубовый ствол и смерила меня надменным взором сверху вниз. А я лишь приветливо кивнул, расставив ноги пошире.

— Ты знаешь, где Апофис⁈ — требовательно прохрипела она.

— Естественно, я же не его мать.

Моя острота вспорола её горло как бритва.

Драконица зашипела так, что немногочисленные листья на деревьях задрожали, а земля жалобно чавкнула под тяжестью её судорожно переступивших лап.

— Он сбежал, как глупый подросток! — выплюнула она с яростью. — Всего лишь из-за того, что мы слегка повздорили! С тех пор он скрывается от меня!

— Подростки часто не находят общий язык с родителями, — философски заметил я, наблюдая, как последние ночные птицы срываются с ветвей и улетают прочь.

Те самые птицы, что не испугались ни «взрывов энергии», ни телепортаций, ни летящих деревьев, а вот раздражённое шипение матери-рептилии всё-таки унесло их нервы вдаль вместе с перьями.

— Ты должен вернуть его домой! — прогремела она, бросив на меня взгляд, от которого у обычного смертного отвалились бы колени вместе с нижней челюстью.

Но у меня даже бровь не дёрнулась.

— Я не семейный психолог, — спокойно ответил я, сложив руки на груди, — и не участковый по драконьим делам. Максимум, что могу предложить, — это передать ему твою просьбу поговорить. А уж разговаривать с тобой или нет — пусть решает сам.

— Нет, ты сделаешь всё, что в твоих силах, дабы вернуть его! — выпалила драконица и резко подалась вперёд, приблизив ко мне зубастую пасть.

Она оказалась настолько близко, что я разглядел застрявший между её кривыми и жёлтыми, как обоссанные больничные простыни, зубами кусок плоти какой-то зверушки.

— Но-но-но, — спокойно покачал я пальцем перед её судорожно сжимающимися ноздрями. — Ты, похоже, до сих пор не поняла, что на меня давить нельзя. Так ты ничего не добьёшься. А наоборот — получишь худший из возможных результатов. Со мной надо по-другому: ласково, с уговорами. Но даже это сейчас не сработает. Конкретно в данном случае я лишь предложу Апофису поговорить с тобой. И всё. Точка. — Я выдержал паузу и, глядя ей прямо в зрачки, добавил: — Можешь рычать, шипеть, скалиться, даже попробовать на меня напасть… Но повторюсь: в этом случае я не просто откажусь передавать ему что-либо, а вообще телепортируюсь в город и пойду спать. Причём с удовольствием.

Драконица вновь вскинула огромную голову и громко запыхтела, как разъярённый чугунный котёл, в котором под крышкой бурлила ярость. Воздух вокруг неё задрожал от напряжения. Но всё же ей хватило ума — она сумела взять эмоции под контроль.

— Благодарю, — нехотя процедила мать Апофиса сквозь зубы, взмахнула крыльями и поспешно взмыла в небо.

Нет, не потому что испугалась меня, а скорее из-за того, что знала, насколько легко в подобной ситуации наломать дров. Она же вспыльчивая, как бензин.

— Пока-пока, — махнул я ей рукой и направился к деревьям.

За ними покорно дожидалась меня соблазнительная девица, находящаяся под действием моего «очарования».

Кто же, блин, она такая? Случайна наша встреча или нет? Ну, сейчас узнаю.

Однако стоило мне сделать всего шагов десять, как за спиной дохнуло могильным холодком, блеснула голубая энергия и раздался приглушённый шелест.

Боги, да что опять⁈ Неужели само мироздание решило не дать мне поговорить с девкой?

Обернувшись, я увидел Марену. Выражение её лица оказалось непривычно воинственным, руки сжимались в кулаки, а сияющий за спиной портал освещал белые изящные костяные доспехи и меч на кожаном поясе с десятком небольших мешочков.

Она прибыла, чтобы убивать…