Ex deo natus est. Рожденный богом

– Глеб, я так сожалею,– зашептала она с хорошо поставленными интонациями и яркой чувственностью. Ее голос был настолько глубоким и трагичным, а глаза выразительными, что Глеб не удержался от неуместной улыбки. Эта роль была ей сыграна великолепно.

– Я понимаю, спасибо,– поспешно выдохнул Глеб и взял ее за руки, чтобы остановить мизансцену и не дать таланту сестры разыграться во всю силу, превращая церемонию в театральное представление.

У Лилии хватило такта понять этот жест и усмирить порыв, который продолжал гореть только в ее взгляде.

– Спасибо всем, что пришли разделить со мной этот печальный вечер. Завтра в полдень мы соберемся говорить о делах. А сегодня я буду просить Вас о тишине и уединении. Я знаю, что каждому есть, что сказать в этот момент. Наверное, Вы заготовили какие-то слова. Но пусть они останутся невысказанными. В трапезной ожидают сладости и фрукты. Их любила Галина. Позже я присоединюсь к Вам… Погребальный костер зажгут на рассвете. Еще раз спасибо всем.

Глеб говорил тихо, но голос его был твердым и требовательным. Он подошел к гробу матери и замер перед ним, ожидая, пока гости исполнят его просьбу. Те были заметно разочарованы, но покорно направились к выходу.

Когда траурная зала опустела, хозяин дворца услышал неуверенные шаги за спиной. По шаркающей походке он узнал Казимира, в сознании и словах которого был вечный беспорядок. Глеб резко повернулся к нему и заглянул в его глаза, демонстрируя раздражение.

– Я слышал, ты доверил Торину командовать нашими солдатами,– брат втянул голову в плечи, из-за чего стал выглядеть еще более угловатым и нелепым.

– У тебя хороший слух, если учесть, что я просил его об этом всего несколько минут назад.

– Ты знаешь, я ясновидящий… Умею видеть не только будущее, но и настоящее,– Казимир проигнорировал иронию в голосе Глеба.– Хочу тебя предостеречь…

– Твои предсказания обычно не сбываются.

– Потому что благодаря им удается предотвратить будущее, о котором я предупреждаю,– обиженно сдвинул брови Казимир.– Будущее не определено, и его можно изменить. Об этом я и хочу поговорить.

– О делах поговорим завтра,– терял терпение Глеб.– Хочу проститься с матерью. Ты мне позволишь?

– Конечно,– засуетился тот.– Но ты избегаешь наших разговоров. Завтра опять найдешь способ избавиться от меня. Торин приведет нас в западню. Ты должен знать это.

– Я буду внимательным, и глаз с него не спущу. Обещаю.

– От тебя и от меня уже мало что зависит,– закатил глаза Казимир.– Может, тебе это покажется бредом, но красные муравьи не те, кем кажутся. Они нечто иное. Намного большее, чем ты представляешь. Но я не об этом хочу предупредить. Даже сейчас нам важнее беспокоиться не о них… Ты должен был делать ставку не на Торина. Решать нашу судьбу будет Вал.

– Своей судьбой я буду управлять сам,– посуровел Глеб, но прежде чем он успел осадить брата, тот перебил его.

– То, что уже происходит намного больше нас всех вместе взятых… Боюсь, нам уготовано лишь следовать по отведенному нам пути и взирать на тех, кому даровано выбирать,– Казимир поклонился и, шаркая ногами, удалился, оставив Глеба во власти раздражения.

Он не выносил пустых речей предсказателей с их замысловатыми фразами и толкованиями. А еще он не мог терпеть Вала, угрюмого и нелюдимого, который с детства сторонился родни, не скрывая того презрения к родственникам, которое не было чуждо и самому Глебу. Возможно, эта прямолинейная искренность и раздражала в нем больше всего.

*****

Майя чувствовала себя лишней в компании вежливого робота и откровенно придурковатого Михаила. Их бесконечная болтовня на отвлеченные темы с философским подтекстом напоминала диалог психоаналитика с душевнобольным. При этом сложно было определить, кто из них был в роли безумца. Вкрадчивый Каэм охотно поддерживал разговор с неумолкающим парнем, уводя его порой в такие дебри рассуждений, что хотелось выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Она не просто теряла их мысль – она искренне не понимала, о чем они вообще говорят.

Но уже на второй день Майя перестала на это реагировать, даже не пытаясь вслушиваться. А теперь они почти добрались до места, и ее мысли занял вопрос, от которого она старательно отвлекалась, пока работала над маршрутом, объезжала препятствия и ловушки, обустраивала стоянки и ночлеги.

Девушка остановила машину и обреченно положила руки на руль – она не знала, зачем приехала по этим координатам.

Нет, она не случайно выбрала поселение, до которого осталось менее получаса. Здесь находился старейший резидент Насферы, глава региональной агентурной сети. Он мог предоставить ресурсы и ответы на вопросы. Но у нее не было вопросов. У нее не было цели, а во всем происходящем, кроме самого путешествия по заброшенным дорогам, не было смысла.

Выполнять приказы и действовать, не задумываясь, было великим благом. Свобода выбора и необходимость самой принимать решения тяготили Майю. Она даже не представляла, как начать разговор с резидентом, потому что не знала, чего хотела. Она была одна в центре чужого и непонятного ей мира. Сырые казармы казались теперь милым домом, уютным и родным.

– Дальше пойдем пешком?– поинтересовался Каэм, выводя девушку из задумчивости.

– Мы куда-то приехали?– бодро завертел головой Михаил, всматриваясь в обочину.

– Куда-то приехали,– повторила себе под нос Майя.

– Хочу предложить проехать еще десять миль,– по-своему истолковал паузу робот.– Там будет удобное место, чтобы спрятать машину и безопасная тропа к окраине поселка.

– Я рада, что здесь есть хоть что-то безопасное. А то я уже устала бороться с дерьмом и уродами этого заброшенного места.

– Почему?– удивился Михаил, не понимая иронию девушки.– Это прекрасный и интересный мир…

– Ты что ветра попутал?– вспылила Майя.– Какой идиот может эти убогие земли назвать прекрасными?

– Пойдем, я покажу…

Михаил неожиданно вышел из машины и, не к месту улыбаясь, стал призывно махать руками, приглашая за собой.

– Только этого не хватало… Если его приступ быстро не закончится, дальше он пойдет пешком. Сядь в машину!

Последние слова девушка выкрикнула, приоткрыв свою дверцу.

– Стоит посмотреть то, что он хочет показать,– вступился за парня Каэм.

– Вы сговорились? Или его отрешенность заразная?

Робот мягко положил свою механическую клешню Майе на плечо и нагнулся к ней:

– Он не такой простак, каким может показаться на первый взгляд.

В следующее мгновение он вышел из машины и встал рядом с Михаилом.

– Что я делаю?– прошептала девушка и неуверенно последовала за попутчиками, которые уже направились к едва заметному проему в густых зарослях.

Парень шел первым, уверенно петляя между деревьями, словно знал, куда шел. Через несколько сотен шагов замыкавшая шествие Майя стала беспокоиться. Они отошли достаточно далеко от дороги, а обступившие их сосны очень напоминали зловещий лес, в котором водились черви-оборотни. Заметив знакомые колоски, девушка вскрикнула и замерла.

Михаил обернулся на голос и, проследив ее взгляд, еще шире расплылся в улыбке. Он уверенно подошел к колоскам и извлек из кармана зажигалку. Осторожно, словно собираясь разжечь костер на ветру, он поднес язычок пламени к ближайшему из них. То, что произошло в следующий момент, было впечатляющим зрелищем.

В одно мгновение колоски-щупальца исчезли, и с хлюпающим звуком, стоявшая в их окружении огромная сосна нырнула под землю, заметно всколыхнув густой воздух. А следом десятки сосен вокруг, хлопая складывающимися кронами, ушли в землю, заметно проредив лес.

– Вот уж где лес расступился по-настоящему,– выдохнула изумленная Майя.

– До утра они не вылезут,– спокойно прокомментировал парень.– У них такой рефлекс на огонь. Видимо, боятся лесных пожаров… Все не так страшно, если знаешь, как оно устроено.

Он уверенно пошел дальше, словно это было какое-то рядовое событие. Девушка стряхнула с себя оцепенение и направилась следом, перехватив взгляд объективов Каэма. Наверняка, если бы ему была доступна мимика, этот взгляд означал бы что-то из разряда «я же говорил».

Лес разбавился лиственными деревьями и могучими дубами с высокими и невероятно обширными кронами, которые смыкались над головой сплошным покровом, закрывавшим небо и солнечный свет. У их оснований во влажной тени сплетались тонкие лианы, усыпанные мелкими и тусклыми, но симпатичными цветами. Они карабкались по кряжистым стволам, плотно обхватив их сетью узоров, словно это были столбы дворцовой залы, декорированные живыми растениями. Почва, лишенная травы, была покрыта плотным слоем мягкого и сочного зеленью мха, который пушистым ковром стелился вокруг. Ощущение сказочного леса, прозрачного и чистого усиливало эхо. Открытое пространство сотворенного природой дворца было заполнено щебетом огромного количества мелких птиц, которые голосили нараспев звонкие мелодии. Звук доносился ото всюду, словно пел сам лес. Неуловимые крылатые певцы суетились вокруг, потревоженные непрошенными гостями, и перепархивали между деревьями, прячась в зарослях лиан. Они на мгновение появлялись в ярких столбах света, которые пробивались сквозь кроны деревьев, чтобы тут же исчезнуть в полумраке.

Майя словила себя на мысли, что любуется окружавшим ее пейзажем. Здесь было красиво.

– Теперь надо потише,– обернулся Михаил.

Он направлялся к большому пятну света, который вырастал впереди, открывая небольшую поляну, залитую весенним солнцем, ярким и горячим после полумрака сказочной дубравы. Парень заметно замедлился, крадучись приближаясь к ее краю, пока не остановился вовсе.

Поравнявшись с ним, Майя увидела то, что он хотел показать.

Это была великолепная картина. Почти идеально круглая поляна в окружении могучих дубов, которая просто горела буйством ярких красок. Все оттенки цветов были разлиты палитрой по идеально ровной поверхности. Цветы сплелись в единый рисунок с крупными и мелкими мазками совершенно неожиданных, но очень сочных цветов. Перламутр, бирюза, ультрамарин, фиолет… Соцветие завораживало своим сочетанием.

И когда девушка, которую переполнили непривычные ощущения, готова была высказать что-то восторженное, Михаил, внимательно наблюдавший за ней, развел руки и громко хлопнул в ладоши.

Майя оцепенела от восторга.

Это были не цветы. Поляна была покрыта бесконечным количеством бабочек, которые в ответ на резкий звук разом взмыли в воздух. Это было похоже на взрыв цвета, который загорелся в лучах солнца, заполнив мерцающими переливами красок все пространство до самого неба. Полет разноцветных бабочек не был стихийным – они, подчиняясь воле ветра или своему замыслу, закружились по спирали, описали изящную дугу и подобно опадающей листве опустились на землю, снова сложив на ней живописную картину, написанную дрожащими крыльями.

Воздух над ними заискрил серебристой пылью или пыльцой, которая сверкающим облаком зависла на мгновение над поляной и плавно опустилась, припорошив крылья бабочек едва заметными блестками. А следом пришла густая волна терпкого запаха, настолько сладкого и ароматного, что сдавил дыхание.

Девушка вздохнула и зажмурилась. Невероятное по силе переживание заполнило ее сознание. Краски, запах, шепот ветра, щебет птиц – все сложилось в прикосновение чего-то неведомого, жаром проникшего в тело. Голова закружилась, и от прилива тепла закололи кончики пальцев.

– Нам пора,– поторопил Михаил и, подхватив Майю под руку, увлек в тень сказочного леса, уводя все дальше от поляны с бабочками.

Она едва переставляла ноги, послушно следуя за ним, но перед глазами все еще стояла картина увиденного, которая цепко удерживала в своем плену потревоженное сознание.

Майя окончательно пришла в себя только в машине. Реальность возвращалась медленно, неровными толчками.

– Что это было?– она растерянно обернулась к парню.

– Мир сложный и большой,– тихо зашептал тот, бережно касаясь словами ее слуха.– Он может быть уродливым или прекрасным. Но только мы выбираем, каким он будет для нас. Вокруг множество интересных и удивительных созданий. А ты уже сама решай, как к ним относиться. Печаль, радость, страх, блаженство – твое настроение, которое ты сама создаешь. Окружающий мир остается неизменным и дает тебе то, что у него просишь. Он всегда тебе подыграет…

Его слова не казались больше бредом сумасшедшего, хотя в них по-прежнему звучала отрешенность блаженного. Пережитое видение глубоко тронуло девушку, заметно ранив ее рациональное восприятие действительности. Она почувствовала, как что-то перевернулось в ней, или, точнее, проснулось то, что никогда не проявлялось. Это было диковинное ощущение, спокойное, теплое, сильное, словно под ногами встала твердая почва, на которую можно было опереться.

– Ты вдохнула много пыльцы, а она дурманит,– пояснил Михаил.

Но Майя не обратила внимания на его слова. То, что она почувствовала на поляне, было скорее просветлением, чем дурманом.

Они спрятали машину в укромном месте, предложенном Каэмом, и уже через час вышли к окраине поселка. Раньше это был санаторий или гостиничный комплекс, спрятанный в лесной глуши. Его новые обитатели до неузнаваемости изменили это место, приспособив его к реалиям нового мира. Корпуса старых построек сохранили следы былого величия, где-то уцелели даже стекла в окнах, но были значительно разбавлены угрюмым новостроем, представлявшим собой плотное нагромождение бревенчатых хижин с открытыми очагами.

Выдающейся ценностью поселка была крепкая декоративная изгородь по периметру, укрепленная частоколом и мотками колючей проволоки. Новые обитатели явно уделяли этой ограде много внимания, а отдельные ее участки со следами проломов и повреждений, свидетельствовали о том, что свою защитную роль она выполняла не один раз.

Но на этом воинственность поселка заканчивалась.

Майя прошла вдоль забора к распахнутым настежь воротам, у которых нес вахту лысый пузан, вооруженный самодельным копьем. Он чинно восседал на старом табурете и с усердием грыз свои ногти. Подойдя к нему ближе, девушка поморщилась от отвращения. Караульный был мутантом с чешуйчатыми пятнами на черепе и жирной кожей, неприятно блестевшей в лучах вечернего солнца.

Он на секунду поднял глаза на подошедшую троицу и сразу же вернулся к своему занятию. Майя растерянно застыла в нескольких шагах от него, старательно задвигая приклад карабина за спину. Пузан, догадавшись, что девушка чего-то от него ожидает, снова на нее посмотрел:

– Чего тебе?

– Хочу войти.

– И чо? Мне тебя на руках внести? Хочешь – входи.

Майю слегка покоробило такое отношение часового к службе, но удивляться не стала. Девушка присела на корточки напротив пузана, стараясь слишком не приближаться, и пристально на него уставилась. Наконец, тот положил руки на колени и уделил ей должное внимание:

– Чего же тебе надо?

– Ищу одного человека.

Через несколько минут ее пояснений, пузана осенило, и он даже поднял вверх палец:

– Тебе Криворожий нужен! Найдешь его за площадью при мастерских. Там все менялы обитают. У них и спросишь. А теперь уже уйдешь?

Майя кивнула и вошла в ворота. Поселок оказался чище, чем могло показаться на первый взгляд. Мусора не было, дурных запахов тоже. В некоторых окнах даже горели настоящие электрические лампочки. По местным меркам это был хорошо развитой городок. А удалившись в его застройки, стало понятно и то, что город был плотно заселен. Только его обитателями были преимущественно люди с искаженной мутациями внешностью. Некоторые из них были откровенными уродами.

Улицу менял найти было нетрудно, и уже через несколько минут Майя вошла в приземистый, но крепкий сруб. За широкой стойкой торговой лавки стоял худой, но жилистый мужичок с увеченным лицом, которое оправдывало его имя. Изуродованная нижняя часть лица не была результатом мутаций – это были следы сильного ожога. Майя, повидавшая множество ран за свою жизнь, хорошо умела различать такие вещи. Изломанные шрамами и обескровленные губы едва смыкались, оставляя оскал зубов Криворожего постоянно открытым. Это придавало его внешности свирепость, но глаза были живыми и добрыми.

– С каким делом ко мне?– приветливо зашепелявил хозяин, пробежав взглядом по гостям. Дольше всех он задержался на Каэме, и его глаза наполнились сомнением.

Майя забросила в рот заготовленную таблетку и разжевала ее горечь. Она закатала рукав гидры и показала Криворожему предплечье, на котором стала проступать татуировка Насферы.

– Ух ты, начальство пожаловало,– лукаво улыбнулся меняла.– Обычно загодя предупреждали, чтобы встречали. А тут сами добрались. Откель принесло?

– С юга,– коротко ответила девушка, которой тон резидента не понравился. Она покосилась на двух посетителей, толкавшихся у прилавка.