Эволюция

Глава 1. Предисловие. Год 1933…

«— …На боевом курсе, товарищ командир, — сообщил ему второй пилот-штурман, оторвавшись от прицела и повернувшись к нему практически детским ещё, но донельзя серьёзным лицом.

Несколько комично выглядело и, он невольно для себя улыбнулся.

— Понял! Передаю управление кораблём…

— Есть! Управление кораблём принял, товарищ командир…

Сдвинув на затылок шлем — так что, вывалился на лоб взмокший белобрысый чуб, пилот-штурман которого все в экипаже звали Алексей — но, чаще просто Лёша или, даже — Лёшка, взялся за свой штурвал и снова приник к прицелу.

— Внимание, экипаж! — передав управление второму пилоту, по совместительству — штурману, сообщил он по внутренней связи, — подходим к цели! Доложить о готовности!

Бортмеханик, и трое бортстрелков по очереди — весело и, с юморком доложили, что к выполнению боевой задачи они готовы…

Эх, молодёжь!

Облегчённо вздохнув, он — командир экипажа тяжёлого, четырёхмоторного воздушного корабля и, заодно — Второй эскадрильи, Пятой авиабригады, Третьей Эскадры Тяжёлых Воздушных Кораблей, Рабоче-Крестьянского Красного Военно-Воздушного Флота, убрал руки с штурвала и огляделся вокруг — испытав нечто вроде гордости за себя и своих подчинённых: его «девятка» — хотя и, насчитывала всего семь тяжёлых бомбардировщиков «Илья Муромец Пак-Фа М5А2», новейшей модификации (у крайних «троек»-звеньев не хватало внутренних ведомых… Да! Восстанавливаться не успеваем…), но шла в общем строю в идеальном порядке — плотным строем, красиво и ровно.

Не его заслуга, кстати — предыдущего командира… Он, несколько опасливо скосил глаза вниз — на своё кресло: да, именно в нём тот и, был убит — истёк кровью от осколка зенитного снаряда, две недели назад.

Дааа…

Хотя, кабина оттапливалась, по низу кабины ощутимо сифонило сквознячком… «Потоптав» по полу кабины ногами, несколько затекшими и замёрзшими — несмотря на лётные «валенки» и носки из кроличьего пуха, он — задрав голову вверх, пару минут любовался инверсионным следом, остающийся за летящим на немыслимой высоте «Большим Братом» — шедшим встречным с ними курсом. Высотный стратегический разведчик заснял цель до бомбардировки, а когда они отбомбятся — развернётся и заснимет её результаты.

Не позавидуешь этим ребятам! Когда он в последний раз лежал в госпитале, то немало общался с одним из них: готовясь к полёту, они садятся в тесную кабину самолёта — залезая через узкие люки на свои рабочие места, одетые — как будто полярники на Северном Полюсе, в меховые одежды… Потом, медленно-медленно взлетают, долго-долго набирая высоту — перегруженные колоссальным запасом топлива… С них пот ручьём льётся!

Потом, когда стратегический разведчик забирается всё-таки на высоту восьми — девяти километров, его экипаж буквально околевает от холода: несколько часов в обледеневшей кабине, дыша кислородной маской. Несмотря на все конструктивные ухищрения, в кабине «Ильи Муромца» жутко холодно! После выполнения задания, вся эта «процедура» повторяется — только, в уже обратной последовательности.

Недаром, все разведчики постоянно кашляют — как туберкулёзники и, слегают в госпиталя целыми экипажами… Если б, не «Антибиотик»!

Зато, ни один «Большой Брат» ещё, за обе войны не был сбит — ни зенитным огнём, ни истребителями противника. Он, где-то там — внутри, поёжился и признался самому себе: есть чему завидовать!

Пару часов назад, вся Третья Эскадра Тяжёлых Воздушных Кораблей — девяносто с лишним тяжёлых четырёхмоторных бомбардировщиков, взлетела с аэродромов под Ревелем. Кружа над Финским Заливом, они построились в «пеленг» и направилась длиннющей «кишкой» на северо-восток. Там, уже над территорией враждебной Финляндии, Эскадра развернулась и взяла курс на северо-запад. Долетев до долготы Гельсингфорса, они ещё раз перестроились — в боевой строй и, уже — «коробочкой», легли на боевой курс — строго на юг.

«Алёши-Ведьмаки» — лёгкие ночные бомбардировщики, оттуда же — с аэродромов из-под Ревеля, каждую ночь летали бомбить Гельсингфорс напрямую пересекая Финский Залив. Попробуй их ночью обнаружь и сбей! Среди «ночников» самые маленькие потери — боевые, по крайней мере…

А, эскадры тяжёлых бомбардировщиков — «работающие» днём, такие сложные эволюции вынуждены проделывать для того — чтобы, подбитые над целью самолёты имели шанс долететь хотя бы до вод, контролируемых советскими ВМФ. Но, такая хитро…опасть физически выматывала экипажи и, неизбежно снижало бомбовую нагрузку…

Вот и, сейчас, он чувствовал себя неимоверно уставшим, после всех этих маневров: «Старею, что ли? — подумал, — дело то, вроде для меня обычное?!»

«Когда же эти… Когда же, они автопилот до ума доведут?! — неприязненно подумал он об авиаконструкторах, — саботаж, что ли?»

Как ему было доподлинно известно, автопилот был запатентован ещё задолго до войны и, с тех пор всё «доводился и доводился» — не поступая в производство и на вооружение. Не иначе — саботаж, что же ещё! В позапрошлом году шли громкие процессы по делу «Осень» — когда, были осуждены и расстреляны несколько десятков изменников, шпионов и вредителей из числа военных специалистов РККА — принявших участие в левоэсеровском мятеже осенью девятнадцатого года…

— …НО, «КОРЕШКИ» ТО, ОСТАЛИСЬ!!! — верещал на последнем митинге Верховный Главнокомандующий товарищ Троцкий.

Типа, ещё не всех гадов выкорчевали…

Неужели и, до нас они уже добрались?!

Он ещё раз посмотрел вверх: державшиеся чуть выше «Алёши — Ястребки Д» — истребители сопровождения, сместились несколько вперёд. Говорят, толку… Запаса топлива у них хватает, только на очень короткий воздушный бой.

Так… Вроде почётного эскорта.

Он, достал из нагрудного кармана кожаной лётной куртки пухлое портмоне, из него одну из фотографий жены и троих детей — двоих родных дочерей и приёмного сына. Младшенькой дочери — Наташеньке, через… Ну, почти через месяц исполнится семь лет — в пятнадцатом году родилась. «Почти её и, не видел…,- запершило в горле а, в глазах предательски защипало, — всё время — восемь лет уже, всё по «командировкам»…».

«Тьфу, ты! — мысленно выругал он себя и, прокашлявшись, решительно спрятал обратно в карман фотографию, — слабак, тряпка, слюнтяй! Точно, старею…».

Он мог бы отказаться, да! Но… Но, не смог. Когда его попросили, соблазняя головокружительной карьерой: «С вашим то, огромным опытом… Да, Вы — через три месяца станете командиром авиабригады! Да, чего там: ЭСКАДРЫ!!!»

Да, не в этом то, дело! Дело то, не в этом…

Да! Чего, чего, а — опыта, у него… Он, начинал ещё тогда — вместе с «ней»! Да, да! Именно, так: С НЕЙ!!! Он, был в первой пятёрке… Ну, ладно — в первой десятке пионеров русской и мировой авиации.

На чём он только не летал! На всём том — что летает и, даже на том — что летать по определению не может… С двенадцатого года, он делал регулярные рейсы на пассажирских «Ильях Муромцах — Дрим-Лайнерах», осваивая первую в мире авиалинию первой в мире пассажирской авиакомпании «USSR-АЭРОФЛОТ». Если, не считать немецкую «DELAG[1]» — основанную в девятом году, конечно! Но, та летала на дирижаблях «Цеппелин».

Потом — с четырнадцатого года, он добровольцем вступил в Русский Добровольческий Военно-Воздушный Флот и, всю Великую Войну и большую часть Продолженной, летал на военно-транспортных «Антеях»…

Это он, первым сел на своём грузовом «Муромце-Антее» в расположение окружённой в Восточной Пруссии армии генерала Самсонова и вывез оттуда первых пятнадцать раненых! Не он один, конечно, летал в тот «котёл» — ещё, немногим меньше тридцати экипажей… Но, именно он был ПЕРВЫМ!!!

Это он, лично, сделал туда ещё более сорока рейсов… Туда — патроны, снаряды, продовольствие и медикаменты. Оттуда раненых и… Пленных немецких офицеров! С приказами не спорят — их выполняют.

Это был ПЕРВЫЙ (!!!) «воздушный мост» в истории человечества! Три-четыре рейса в «котёл» каждый день (а, бывало и, пять и шесть — в зависимости от того, как успевали подвозить топливо) и, никогда он не чувствовал себя таким уставшим, как сегодня…

Он же сделал и, последний рейс из того «котла»… Последний рейс, поставивший крест на этой затянувшейся трагедии.

Это на его глазах, застрелился сам генерал Самсонов — не пожелавший бросать своих солдат и офицеров улетев с ним последним рейсом, когда полевой аэродром уже обстреливался не только тяжёлой германской артиллерией — но и, немецкой пехотой…

По вспотевшей ранее спине, пробежал жутковатый холодок от крайне неприятных воспоминаний: в тот раз, он взлетал с очень большим перегрузом, буквально насилуя тогда ещё сто двадцати пяти- сильные двигатели: грузовой отсек был забит под завязку ранеными, а здоровые солдаты, устроились даже между плоскостями, вцепившись в подкосы и расчалки… Петляя между свежих воронок, он всё же сумел тогда оторвался от взлётной полосы и, более-менее благополучно долетел до своих (не считая, конечно, неудачной посадки — при которой разбил самолёт и сломал себе обе ноги…), привезя на остатках шасси ветки от верхушки одного из деревьев на краю аэродрома и дырки от пуль в фюзеляже и крыльях.

Первый «Крест», да… Специально для него придумали — «Георгиевский Крест Авиатора». Сам… Хм, гхм… Сам Государь Император в Госпитале вручал! Специально для этого — ДЛЯ НЕГО (!!!) туда приезжал, в Солнечногорск!

Да, есть что вспомнить. Вот тогда, они с Ксенией Наташеньку — на радостях и… И, ТОГО!!! Заделали! Ксюха пишет: весёлая такая, дочка растёт… Всё спрашивает, когда папа на самолёте домой прилетит…

Он, резко провёл по глазам, рукой затянутую в жёсткую кожаную перчатку, отгоняя ненужные мысли.

Вообще-то, лётчиков военно-транспортной авиации особенно наградами не баловали… Но, вот его… После этого, он кем только и, чем только не награждался! При всех властях… ПОЛНЫЙ ГЕОРГИВСКИЙ КАВАЛЕР!!! «Красная Звезда» — всех трёх степеней, «Красное Знамя» — третьей и второй степени… Потом, когда во время Польской компании утвердили «Орден Боевой Славы» — как высшую награду за личное мужество, он получил его под номером «семь».

Он дослужился, пройдя все положенные уровни, до командира военно-транспортного авиаотряда — ещё при Империи. Подумать только: это ТРЕТЬ(!!!) всей военно-транспортной авиации, не только России — МИРА!!! Ибо, за пределами России, ничем подобным ещё не обзавелись — хотя, уже начинают подумывать!

Куда он только, после этого не летал!

Наземный транспорт России с самого начала не справлялся с грузоперевозками и, он доставлял, например, срочные грузы во время первой воздушно-наземной операции под крепостью Осовец… Вывозил оттуда раненых и отравленными германскими боевыми газами.

В Карпаты, сбрасывая боеприпасы далеко вырвавшимся вперёд ударным авиа-полевым батальонам Императорского Военно-Воздушного Флота — во время Брусиловского Прорыва и, опять же — вывозя оттуда раненых…

Особенно, запомнилась «особая» миссия в Швейцарию — после Февральского Переворота: группа из трёх «Муромцев-Антеев» вывезла оттуда Ленина и других товарищей в Россию…

Вообще-то, первоначально вылетело их аж целых восемь бортов. Но, один не долетел — вернулся с полдороги из-за поломки двигателя, другой не долетел — разбился вместе с экипажем на территории Румынии по неизвестным причинам… А, шесть самолётов успешно долетело до Швейцарии и благополучно приземлилось на заранее выбранную альпийскую «лужайку»!

На трёх бортах вождя российского пролетариата со товарищи, вывезли (в тесноте, да не в обиде!), а с трёх слили бензин — для первых трёх и, бросили их там же — предварительно хорошенько испортив. Он тогда был командиром группы «танкеров», но с Ильичом за руку поздоровкался лично — было такое дело. Ведь, в одной «лодке» с ним обратно летели! Неделю потом руки не мыл…

ХАХАХА!!! Шутка, конечно.

После провала июльского наступления — летом семнадцатого, он вывозил из разрушенной и горящей день и ночь Риги в Нижний Новгород квалифицированных рабочих с семьями и наиболее ценное заводское оборудование — в то время как, ударно-штурмовые бригады генерала Слащова, спецназ и отдельные роты «городских бойцов», ожесточённо дрались в уличный боях за каждый городской перекрёсток с немецкими штурмовыми батальонами…

Особо «приятные» воспоминания остались про «воздушный мост» к батьке Махно… Это, уже после Октябрьского Переворота — во время Продолженной Войны. Да… Знатно он тогда — когда погода, чуть ли не неделю была нелётной, погулял-повеселился с хлопцами-анархистами! Эх, хорошо погулял! Даже, на недельку лишне…

Чуть, всех своих наград — вместе с головой, не лишился! Другого бы, точно под трибунал — за такие «художества» отдали, а ему простили. Простить то, простили — но с авиаотряда сняли… Да, он не в обиде — за всё надо платить!

Во время операции «Шок и тремор», летом «боевого» восемнадцатого, он посадочным способом высаживал в аэропорту Борисполь под Киевом десантников Данилы Стерлихова… Дерзкая операция! Более дерзкой, наверное — никогда ещё не было и, уже никогда не будет.

Через месяц, он уже, питаясь одними таблетками кофеина, делая — до сих пор рекордное число вылетов в сутки, вывозил с того же аэродрома тех же — но, уже сильно поредевших числом десантников, городских ополченцев и рабочих киевских заводов… И, снова — раненые, раненые, раненые… Казалось, сам воздух насквозь пропитался запахом свежей крови и смрадом гниющего гноя!

После этой операции его снова наградили — орденом «Боевого Красного Знамени». Он снова пошёл на повышение, снова был в фаворе у командования — но прежних высот, уже не достиг…

Он делал «челночные рейсы» в Крым в самую лихую, тяжёлую годину Продолженной Войны — осенью восемнадцатого и зимой девятнадцатого года. Сначала «Антеи» летели на оккупированную немцами территорию — в расположение повстанческой армии того же батьки Махно. Там, с самолётов выгружали оружие и боеприпасы, загружали мешками с зерном и свиные туши и, летели в блокадный Крым — откуда вывозили на «Большую Землю» раненых и детей-дистрофиков, умирающих прямо в полёте. Порой бывало, менее половины он их живыми привозил…

В тот раз и, сбил его — почти над линией фронта, прямо над Царицыным, немецкий истребитель «Zeppelin D.I[2]». Садился на лёд Волги, разбив в хлам машину об торосы… Опять пара переломанных костей и несколько месяцев, в том же самом госпитале — вместе с уцелевшими в катастрофе «скелетиками». Тогда они с Дашей и, усыновили одного из них — Мишеньку, на которого почему-то оба запали…

Во время рейсов в восставший персидский Азербайджан — в двадцатом году, куда его авиагруппа возила оружие, боеприпасы и военных советников, он подцепил малярию — от которой едва излечился всё там же — в Солнечногорском Госпитале. А, разбившись в горах турецкого Курдистана весной двадцать первого года — уже во время антитурецкого восстания, он чуть не подох с голода и холода — пока его искали спасатели…

До сих пор свежи воспоминания!

Короче, трусом его — едва ли бы кто назвал — если б, он отказался перевестись в Эскадру. Этого, он ни капли не боялся!

Но, всё же… Но, всё же сидело в нём какое-то, как он сам определил — ребячество. Типа, другие вон — воюют, а ты вроде бы, как в обозе — им всякие прибамбасы возишь…

Да, и:

— Война скоро кончится! Вот-вот ещё и, «они» сольются, понимаешь? — говорили ему в Главном Штабе КВВФ, — надо только, ЧУТЬ-ЧУТЬ (!!!) ещё поднажать… В последнее время, у нас большие потери в тяжёлой бомбардировочной авиации… Финнам передали немецкие крупнокалиберные зенитные орудия, которые вообще-то — по условиям Версальского договора, должны быть уничтожены. И, не только их… У нас уже НЕКОМУ ЛЕТАТЬ!!! Рядовыми пилотами и штурманами ставим восемнадцати-девятнадцати-двадцатилетних мальчишек — только-только окончивших аэроклубы и научившихся кое-как летать на «Школяре», после шестимесячных курсов переподготовки. И, тех не хватает! А, с командными кадрами, вообще — ЗАВАЛ!!!

Да! Про то, как дело обстоит с лётными кадрами, он знал не понаслышке: в лёгких бомбардировочных бригадах, например, вообще — до половины лётного состава из молоденьких девушек состоит — выпускниц нижегородских аэроклубов. Землячки!

«Ночные ведьмочки»… По всем фронтам, ходили просто-таки леденящие кровь легенды, что вытворяли с ними — попавшими в плен. Особенно, почему-то — финны…

Приходилось ему летать на их аэродромы — после чего, он себя чувствовал принародно в штаны наложившим… Хотя, те девчонки, узнав его — прямо-таки, на шею вешались, зацеловали всего!

А, он был готов сгореть со стыда перед ними…

Он, слегка скосил глаза на сосредоточившегося на управлением кораблём второго пилота-штурмана… Ну, «на месте» дела оказались не так уж и, плохи: экипаж подобрался — мечтать об лучшем и, не надо! У этого, например, уже три года налёта… Возникло кратковременное чувство неловкости: вообще то, это именно Лёшка — его второй-пилот, должен был «наследовать» должность погибшего командира! Но… Но, начальству виднее.

Бортмеханик… Он, слегка повернул голову, кинув взгляд за бронеспинку: его бортмеханик, вообще — «дедушка» русской авиации! Почти его ровесник — младше всего лишь на три года… Тот, до войны был автомехаником (по Солнечногорску немного знакомы), с четырнадцатого года — сначала наземным техником в Первой Бригаде Тяжёлых Воздушных Кораблей, Императорского Военно-Воздушного Флота, затем — с семнадцатого, перешёл в лётный состав бортмехаником. Так и, зовут его в эскадрилье — «Дедом», недаром бороду носит!

Бортстрелки, конечно, слегка «зеленоваты»… Но, по десятку — а, то и, больше «боевых» на счету имеют! А, меж боевыми полётами учатся на пилотов в лётной школе при эскадре.

Как, они на него смотрели… КАК, СМОТРЕЛИ!!! Особенно, в первое время. Хотя, он и, привык уже давно — что на него так смотрят, но…

Летал, правда, с ними крайне мало: два одиночных учебных вылета, три — в составе «тройки», звена — то есть и всего один раз эскадрильей-«девяткой» — для слётанности. Мало, очень мало!

А, самое главное — лично для него, этот вылет был первым — по-настоящему БОЕВЫМ!!!

Он осмотрелся по сторонам… Короче, вся его «девятка-семёрка» — весьма и, весьма на уровне! Да и, вся их авиабригада — вполне себе ничего. Недаром, её место в строю — сразу за флагманской. Чего не скажешь про всю эскадру в целом…

Он недовольно поморщился: после последнего перестроения — когда пришлось довольно резко поворачивать, левый фланг был слишком сжат, а правый — наоборот… На левом фланге воздушные корабли, буквально «сидели» друг на друге. Не, дай Бог… ТЬФУ, ТЬФУ, ТЬФУ!!! А, арьергард прогрессирующе отставал.

Ну, может быть дело ещё в разнотипности машин: насколько ему известно, в этот раз собрали, всё что летает — «Муромцев Пак-Фа» трёх модификаций. Даже, учебные машины! Вроде, по слухам, было предложение использовать «Антеи» и, даже — «Дрим-Лайнеры» в качестве бомбардировщиков… Но, на «самом верху», особенно инициативным — за такое «предложение», выписали «фитиля»!

Он, несколько скептически оглядел кабину своего «Пак-Фа»… Говорят, в честь какого-то то ли маньчжура — то, ли китайца или корейца, так назвали. Хорошего знакомого, друга или просто — делового партнёра нашего Шефа. По-разному болтают — не знаешь, кого и слушать…

Он зевнул и, ещё раз окинул ироническим взором кабину самолёта.

Да! По сравнению с первыми «Дрим-Лайнерами», на которых он начинал летать — «катая» ищущих острых ощущений богатеев-купцов — соривших деньгами, из Москвы в Петербург и обратно… Да, чего уж там! Даже, по сравнению с «Антеями» — годов выпуска, эдак — до семнадцатого… Крайне непритязательно, КРАЙНЕ!!! Такое ощущение, что летишь на чём-то одноразовом.

Он вспомнил, что ресурс моторов во всей советской российской авиации, например, резко упал… Последняя, трёхсот шестидесяти- сильная модификация «Ветерка» — до переборки двигателя работала всего двадцать пять часов — вместо трёхсот часов у предыдущей, двухсот пятидесяти- сильной. Первые же — сто двадцати пяти- сильные «Ветерки», были вообще — ТЫСЯЧНИКАМИ!!!

Почему так? Чем выше мощность — тем меньше ресурс?! Инженера-мотористы так говорили — но что-то слабо верится. Происходило, что-то — просто, ничем не объяснимое!

Опять саботаж? Да, не… Там, где эти двигатели делают — саботаж невозможен априори.

Он вспомнил, что владельцы и водители автомобилей, например, даже — «Кайманов» (!!!), настойчиво разыскивали старые — ещё «американские» свечи зажигания, ибо новые свечи — галимое …ОВНО!!! И, меняли пять и, больше новых, на одну старую — да ещё и, доплачивали при этом…

Вспомнил непонятную историю с электро-лампочками: «те», бывает — до сих пор горят! А, «эти»… Не, что-то не то происходит! Определённо, что-то не то…

Ну и, так далее — примеров очень много, всех не упомнишь и не упомянешь. Такое ощущение, что некоторые вещи в «Корпорации USSR», вдруг — как-то резко, разучились делать…

Среди «грамотного» народа — среди инженеров да механиков, ходили упорные настойчивые слухи, что — в связи с блокадой Советской России бывшими союзниками по Антанте, прекратились поставки какой-то очень важной легирующей добавки из Южной Америки…

Прямо не знаешь, верить или не верить!

Да и, вообще — если б, только это!

Он, невольно обернулся ещё раз назад и, посмотрел в сторону бомбоотсека: непосредственно в его самолёте «стальная смерть» — авиабомбы имели как положено — кованые, стальные корпуса… Ну, а так — в ходу давно уже были жестяные, железобетонные, фанерные и, даже… Брезентовые!

Да, да! Именно, так: БРЕЗЕНТОВЫЕ АВИАБОМБЫ!!!

В реале же, брали простой брезентовый мешок, прямо перед вылетом начиняли его какой-нибудь дешёвенькой взрывоопасной гадостью — типа аммонала (Это — хорошо ещё! А то и, просто — чёрным, охотничьим порохом…), вперемежку с какой-нибудь — дающей осколки субстанцией, присобачивали простейший взрыватель и, некое подобие стабилизатора — небольшой парашют.

И — лети, красный орёл — бомби, врага!

Правда, это больше касалось лёгкой фронтовой бомбардировочной авиации. Но, если так пойдёт дальше… Он, невольно призадумался: плохи, видно, наши дела — очень плохи. Идёт, уже восьмой год одной сплошной, непрерывной войны…

МЫ ИЗНЕМОГАЕМ!!!

Недаром САМ (!!!) Троцкий — Верховный Главнокомандующий, приезжал к ним недавно в эскадру и, на митинге, неистово верещал… Видать, конкретно допекло!

Одно радует — наша радиотехника! Слава Богу, со связью и с радиосвязью — особенно, у нас — до сих пор, всё в полном порядке. А, на его самолёте, вообще: было установлено УПУ «Диалог-7а» — универсальное переговорное устройство последней модели! С другими экипажами общаешься — как будто напротив сидишь! Не говоря уж, про свой. Такого, ни у кого из наших противников нет и, не скоро ещё будет…

На том и, стоим!

Не удержавшись, нарушив запрет, он пощёлкал настройкой приёмника радиостанции и поймал волну питерской радиостанции «Белые Ночи»:

Послушал он завершение популярной — ещё с Русско-Японской Войны, песни в исполнении Лолиты Жаркой.

— А сейчас, для пилотов нашего доблестного Красного Рабоче-Крестьянского Военно-Воздушного Флота, диск-группа «Наутилусы» исполнит популярный шлягер:

Приятным, с лёгкой хрипотцой баритоном, выводил текст весёлой песенки солист группы Расстаман Эфиопский — его земляк и «старинный», ещё с детства знакомый.

Мало того — сосед! Он, невольно заулыбался, вспоминая эту историю.

Затем, ещё:

Недослушав, он переключился на нижегородскую «Радио Маяк» — сейчас поставят крутить «Жди меня…», а эта вещь, постоянно вышибает из него слезу и портит настроение на целый день…

Во! Что-то, новенькое:

БРРРР!!! Аж, мурашки по коже!

Это уже другая диск-группа: «Наутилусы» разбились при нелепой авиакатастрофе в девятнадцатом году, возвращаясь с фронтовых гастролей…

— …Десять минут до цели! — не отрываясь от прицела, оповестил его второй пилот-штурман.

Внизу, навстречу им мелькнули серые тени: это выходили из атаки на систему ПВО города скоростные двухмоторные «Добрыни-Вампиры». За одним из них тянулся лёгкий дымный след и он несколько отставал… За ними, с большим отрывом, неслись разноцветные «букашки» — финские истребители-перехватчики «Спады[7]» или «Сопвичи[8]».

Сопровождающие эскадру «Ястребки» никак не отреагировали — у них другая задача…

Он, где-то в глубине души, похолодел: за штурвала этих «финских» истребителей, зачастую сидели французские, английские, даже — НЕМЕЦКИЕ(!!!) лётчики-асы, ветераны не так давно окончившейся Великой Войны.

«Не навоевались, СССУКИ!!!», — он скрипнул зубами.

И, среди них вроде бы, был сам Рене Фолк[9] — гроза «Брандербургов[10]», на «Спаде» последней модели с тридцати семи- миллиметровой пушкой «Гочкис»… По крайней мере, он такие разговоры среди пилотов слышал.

Ну, их плотному боевому построению «коробочкой», никакие «асы» не страшны! Сосредоточенный огонь десятков четырёх- линейных «Грохотов», из любого аса сделает пида… Что-нибудь, очень нехорошее сделает!

Лишь бы зенитки не подбили — истребители в этой войне, только добивают подбитые зенитками и отставшие от строя тяжёлые бомбардировщики.

Впереди-снизу, в разрывах облаков, стал ясно виден большой город — хорошо ему знакомый по довоенным полётам над ним и, совсем недавно, — по хорошо изученным аэрофотоснимкам. Над Гельсингфорсом поднимались многочисленные дымы — результат, то ли вчерашнего налёта другой эскадры тяжёлых воздушных кораблей, то ли ночного — «Ведьмаков», то ли уже сегодняшнего — «Вампиров»…

— Внимание, Третья Эскадра! Пологое пикирование! — раздалось в наушниках, — ВПЕРЕДИ ЦЕЛЬ — ГЕЛЬСИНГФОРС!!! Сброс по моей команде!

По плану, заходить на цель они должны были на высоте шесть километров, снизившись до трёх-четырёх — после выхода и, развив скорость до двухсот двадцати километров в час при этом. Это позволит быстрее проскочить зону интенсивного зенитного огня и оторваться от возможного преследования истребителями.

Ну, посмотрим… Всем своим предыдущем опытом — даже, что касаемо транспортных авиаперевозок, он понимал, что штабные планы — это одно, а их исполнение в реальности, это — СОВСЕМ ДРУГОЕ!!!

— «…ВЫБОМБИМ ФИНЛЯНДИЮ ИЗ ВОЙНЫ[11]!!! — неистово верещал на том митинге председатель Совета Народных Комисаров, Верховный Главнокомандующий товарищ Троцкий, — ЗАБОМБИМ ФИНЛЯНДИЮ В КАМЕННЫЙ ВЕК[12]…!!!»

Как он знал из уст штабных начальников и самих лётчиков тяжелобомбардировочной авиации — в последнее время перешли от ударов по точечным целям отдельными экипажами, «тройками»-звеньями или авиабригадами… По портам, например — куда сплошным потоком шла «гуманитарная» помощь бывших союзников бывшей российской территории, перешли к так называемым «ковровым бомбардировкам» финских городов — когда сбрасывали бомбы всей эскадрой по команде флагмана, на всё подряд — стараясь как можно больше разрушить, да побольше убить.

Кто это придумал? Какой «умник»?! Неужели, сам Верховный?! …Или, подсказал ему кто?

Впрочем, один из штабных вполне аргументированно объяснил, что дело не в Верховном: в связи с неимоверно возросшей мощью финской авиации и сил ПВО, «работа» по отдельным объектам звеньями и даже, «девятками» — эскадрильями стала чрезмерно опасной. Сильно возросли потери! Потери же, привели в свою очередь к тому — что, общий уровень подготовки пилотов неизбежно снизился и, иначе чем по площадям — они уже бомбить не могли.

Короче, получился какой-то «заколдованный круг»! Но, всё же…

«Но, всё же, — вздохнул он, — надо «выбомбить» Финляндию из войны…»

НАДО!!!

До этого на Гельсингфорс совершало налёт не более одной эскадры тяжёлых воздушных кораблей в день. Причём, не каждый день… Сегодня будут бомбить ВСЕ ТРИ!!! По очереди — одна за другой.

По иронии судьбы, или чьей-то задумке, их — Третья Эскадра, будет «работать» первой, за ней — Первая Эскадра, потом — Вторая… И, так — каждый день! Днём и ночью! Пока финская делегация, на уже ведущихся в Копенгагене переговорах, не подпишет мирный договор на наших условиях. По крайней мере, так обещал Верховный Главнокомандующий на том митинге…

…Он, непроизвольно вздрогнул: первые разрывы зенитных снарядов появились совершенно неожиданно! Хотя, похоже целились во флагмана эскадры — тёмные клочки «ваты» возникли один за другим далеко впереди и несколько ниже его — флагманской «девятки», летящей далеко спереди-правее.

Однако, это были всего лишь пристрелочные снаряды — так, как спустя несколько минут чёрные «кляксы» разрывав испятнали всё вокруг!

Ему стало, просто — по-человечески, очень СТРАШНО!!!

Нет… Он, конечно, попадал под зенитный огонь ранее… Но, такого!

Уже через пару минут, спереди — со стороны флагмана, из строя вывалился горящий самолёт и, высыпав бомбы из раскрывшегося бомболюка, круто снижаясь полетел вниз… Где-то на полпути к земле, бомбардировщик перевернуло на «спину» и, он — уже совершенно отвесно, рухнул вниз.

То, чего он ранее опасался, всё же произошло! Одновременно, загорелось сразу три «Пак-Фа», на скученном левом фланге эскадры. Один, потеряв оба левых плана, заштопорил к земле, оставляя красивую пышную «спираль» дыма… Двое других, роняя бомбы и фигурки спрыгнувших членов экипажей — горели и падали, рассыпаясь ещё в воздухе…

Кстати, спасаться с парашютом, настоятельно не рекомендовали! К взятым в плен бойцам Красной Гвардии или Армии — особенно к лётчикам, финны проявляли такую неземную жестокость, что даже корейцы из «Особых Батальонов» бледнели, слыша про них! Так что, многие из пилотов парашюты предпочитали не брать…

Оставшиеся целыми бомбардировщики на левом фланге, начали лихорадочно «расползаться» в стороны, совершенно испортив боевой порядок и, мгновенно сильно отстав от остальной эскадры. Некоторые из них, видимо в панике, принялись сбрасывать без команды бомбы… Пять или шесть дымились… Уклоняясь от разрыв зенитных снарядов, два бомбардировщика столкнулись и, так и — сцепившись, полетели вниз…

Он вспомнил об финских истребителях шнырявших внизу: «Эх, молодёжь…»

«Рассеянный» боевой порядок, тоже — не панацея от плотного зенитного огня! На правом фланге, один из летящих «Пак-Фа», как будто «вспух» от внутреннего взрыва и кучей пылающих обломков посыпался вниз… Да… По крайней мере, перед его экипажем дилемма не стояла — прыгать или нет…

Только арьергард пока не имел потерь. Но, к нему — сильно отставшему и растянутому, определённо подбирались — набирая высоту «Спады» и «Сопвичи» финнов… Болтали, типа и, «Гладиаторы» у них появились! С четырёх сот- сильными «Либберити[13]» и вооружённые крупнокалиберными «Виккерсами». Если это так, то дела наши очень плохи…

Досталось и «ястребкам» сопровождения, летящих значительно выше строя «бобров» — как прозвали лётчики-истребители своих коллег-бомбардировщиков: от близкого разрыва сто пяти- миллиметрового зенитного снаряда, один из них как-то не естественно «подпрыгнул», беспорядочно закувыркался и, кружась — как сорванный с дерева осенний лист, полетел вниз… Вероятно, был убит наповал пилот.

Да! Устаревает наш «Илюша», стремительно устаревает… Как и, «Алёша», кстати. «Добрыня-Вампир», по своим лётным данным ещё держится в «топе» — особенно, с новыми двигателями… Но, по всему видать — недолго уже ему осталось быть в лидерах по скорости! На смену перкалево-фанерным самолётам-бипланам идут цельнометаллические монопланы. Такие самолёты у нас в «USSR-АВИАПРОМе» разработаны Сикорским и Григоровичем и, уже успешно летают их первые опытные образцы. Но, для хоть сколько-нибудь массового производства, у Республики хронически не хватает алюминия…

Несколько раз, их самолёт подкидывало взрывной волной от близких разрывов зенитных снарядов, в левой нижней плоскости появилась пара непредусмотренных конструкцией отверстий, а лобовое стекло фонаря кабины треснуло от удара осколка на излёте…

«Механик будет ругаться…», — посетила несуразная мысль.

Гнутое небьющееся остекление «Ильи» было страшным дефицитом и, из-за его отсутствия, простаивало порой до двадцати процентов «Илюшей» всех модификаций.

Ещё с пяток самолётов потеряла их эскадра, пока в наушниках не раздалась долгожданная команда её флагмана:

— Внимание, всей эскадре! …ПРИГОТОВИТЬСЯ!! По моей команде… СБРОС!!!

— Давай, Лёша! — по неуставному скомандовал он второму пилоту-штурману.

— Ага…,- так же — по неуставному, ответил тот и, резко — со злобой, дёрнул рычал бомболюка, — ПОШЛИ РОДНЫЕ!!! ПРИВЕТ МАННЕРГЕЙМУ!!!

Освободившись от «родных», облегчённый корабль, как будто подкинуло вверх.

— Внимание, экипаж: беру управление кораблём на себя, — сообщил он и, решительно взялся за штурвал.

Стандартная процедура!

— Понял, передаю управление…,- штурман, со вздохом облегчением откинулся на спинку бронекресла.

Он перещёлкнул переговорное устройство на внутреннюю связь:

— Внимание, экипаж: отчитаться о повреждениях!

Каждый член экипажа сообщил, что он жив и здоров, а сам корабль — в пределах их видимости, серьёзных повреждений не имеет…

Замечательно!

Игорь — нижний стрелок из «кинжальной» установки, как-то восторженно-неуверенно, добавил:

— Ничего, себе… Внизу АД!!!

Через пару минут, Лёша-штурман осмотревшись по сторонам, заметил:

— Однако, зенитный огонь стихает… Проняло гадов!

Точно! Чёрных облачков «ваты» — разрывов снарядов стало заметно меньше.

— Это, однозначно! Проняло финнов до самой двенадцатиперстной кишки, — согласился он со своим штурманом.

Ещё бы не «проняло»: каждый «Пак-Фа» нёс в своей утробе по две тонны осколочно-фугасных и зажигательных бомб вперемежку, самого мелкого калибра. Такой тактический приём они применяли впервые. Как ему объясняли в штабе:

— Фугасы разобьют крыши и межэтажные перекрытия, а «зажигалки» зажгут весь горючий хлам на чердаках и ниже… Возникнет море огня — «огненный смерч», который «высосет» весь кислород из воздуха и, те — кто не погибнет во время самой бомбёжки или при пожаре, умрёт от удушья в укрытиях.

Да, кто ж такое придумал[14]?!

— А, как же…,- попытался возразить против такого приёма он, — как же…

— …Женщины, старики и дети? — переспросил штабной, — ты про них?

— Да!

— Кусают лишь зубы бешенной собаки, а убивают всю собаку — ЦЕЛИКОМ!!! — вызверился на него собеседник, — что-то подозрительно быстро, забыли некоторые наши товарищи про этнические чистки зимой восемнадцатого! А, ведь там тоже — были Женщины, старики и дети… НАШИ ЖЕНЩИНЫ, СТАРИКИ И ДЕТИ[15]!!!

Ну, надо — так, надо…

По крайней мере следующим двум эскадрам будет — после них, намного легче.

Финские истребители, всё же добрались до поредевшего и потерявшего строй арьергарда… Наперерез им кинулись «Ястребки» сопровождения — уже сбросившие опустившие дополнительные топливные баки из-под фюзеляжа.

— Во, сцепились! — радостно-восторженно, сообщил об этом стрелок из «вороньего гнезда» — огневой точке в самом хвосте самолёта, — во, финна сбили! …Вот, чёрт! Нашего… Ещё нашего… Да, что за чёрт, а?!

Стрелок из «вороньего гнезда» был ему тёзкой…

— Заткнись, Ванька! — посоветовал ему Борода — бортмеханик, который по совместительству был ещё и старшим над стрелками, — и, без тебя тошно…

Из нижней огневой точки раздалась короткая очередь «Грохота», в кабине остро запахло сгоревшим порохом… Поддерживая командирский корабль, вся его эскадрилья — семь самолётов, открыла огонь из всех огневых точек и, небо на несколько секунд расчертили «светляки» трасс крупнокалиберных пуль.

— Что, там, Игорь? — тревожно спросил он, — к нам «гости»?!

— Да, нет… Не к нам. Подранка добивают, сволочи!

Действительно, слева и на полкилометра ниже их летел, отчаянно газуя дымившими тремя оставшимися целыми моторами, «Пак-Фа». К нему — критично снизившемуся, неслись со всех сторон цветные огоньки снарядов английских малокалиберных «Виккерсов», а сзади неотвратимо догоняла четвёрка «Сопвичей».

— Так, какого хрена стреляешь? Видишь, же — далеко для тебя! — раздражённо закричал на Игоря борт-механик.

— Так, помочь нашим хотел…

— Ты финнам «поможешь» — если, раньше времени патроны сожжёшь!

Дальше, никто не проронил ни слова…

Ещё минут десять и, всё было кончено — после взрыва на земле, место падения «подранка» отметил столб дыма, траурно поднявшийся в небо.

Наконец, они над портом… Ещё немного и, всё — выходим из зоны поражения! Со стоявших в порту то ли — судов, то ли — кораблей, сверху казавшимися жуками-водомерками на глади уличной лужи, к ним устремились множество маленьких цветных «светлячков» — трассирующих следов малокалиберных снарядов.

«Да… Что-то не продумали этот момент в штабе: из «зоны» надо было выходить несколько левее порта…,- несколько лениво — отходя после пережитого стресса, подумал он, — хотя, легко мне судить — управлять таким громоздким построение — как «коробочка»… Это же не длинная и узкая «кишка» «пеленга»!»

Несколько медленно летящих к их самолёту святящихся «шариков», совсем нестрашно лопнули далеко снизу — оставив после себя на мгновение, лишь небольшую группку облачков слегка белёссового дыма — похожих на мирно пасущихся на зелёной лужайке безобидных овечек…

«Не… Не достанут!»

Вдруг, что-то оглушительно треснуло… Кабина заполнилась остро режущим лёгкие дымом и испарениями бензина… Справа, в лицо брызнуло чем-то горячим и липким, а правая часть тела и плечо, как будто онемели… Какой-то, дикий адский свист… Свист воздуха, врывающегося в пробитое остекление фонаря кабины…

Уклоняясь от бившего по глазам ветра, повернув голову вправо, он — в подкатившем к горлу рвотном ужасе, увидел выскочивший из глазницы глаз своего штурмана, болтающийся на ниточке нерва от воздушного потока, а голова его…

О, БОЖЕ Ж, ТЫ МОЙ!!!

Корабль заштормило — зашатало, закачало из стороны в сторону, ощутимо разворачивая вправо…

ЧТО, ЗА…?!

Автоматически, он пытался выровнять самолёт, чтоб удержаться в общем строю… Но, правая рука практически его не слушалась, а из рукава кожаной лётной курки, часто-часто закапала кровь…

Не получается — как будто, какая-то неподъёмная тяжесть повисла на рулях управления самолёта…

ЧТО, ЗА?!

Ах, да — мёртвый штурман навалился на свой штурвал!

Нет, не получится! Все крупные «эволюции» корабля — взлёт, посадка, разворот — совершались на пару со вторым пилотом-штурманом. Усилителей рулей на всех модификациях «Ильи Муромца» нет! А тут ещё — одной рукой и, со штурманом — повисший мёртвым весом на своём штурвале…

ВСЁ!!!

Не получится удержаться в строю звена, эскадрильи, бригады, эскадры… А, в одиночку не выжить.

ВСЁ!!!

Всё для них кончено…

— ТОВАРИЩ КОМАНДИР, ТОВАРИЩ КОМАНДИР!!! — панически заистерил хвостовой стрелок, — ЧТО ДЕЛАТЬ, ТОВ…

Отключил внутреннюю связь — не до тебя, тёзка, извини!

— ВТОРОЙ, ВТОРОЙ!!! Я — ПЕРВЫЙ!!!

Щелчком тумблера переговорного устройства перещёлкнувшись на частоту их «девятки», он криком вызвал по рации своего правого ведомого — надо было передать ему командование ведущим звеном и всей второй эскадрильей:

— …Я ПОДБИТ!!!

— ПЕРВЫЙ, ПЕРВЫЙ!!! — отозвался тот немедленно, — ЧТО С ТОБОЙ?!

Он оглянулся назад: фюзеляж был заполнен дымом, сквозь который ничего не было видно… Остро — до рези в глазах, воняло бензином. Это, хорошо ещё — «обдувает» его, непредусмотренная «форточка» появилась! Нет без добра худа…

— Я ПОДБИТ!!! Я ГОРЮ, Я ПАДАЮ!!!

— …Понял Вас, — спустя несколько секунд ответил тот, — принимаю команду на себя… Удачи Вам, Первый! …ВНИМАНИЕ, ВТОРАЯ ЭСКАДРИЛЬЯ!!!

Отключился…

Свистевший воздух, с силой врывающийся через разбитое остекление фонаря, до рези бил по глазам… Но, он прищурившись, со смертельной тоской несколько минут провожал взглядом удаляющийся от него строй его бывшего звена… Эскадрильи… Бригады… Эскадры…

«А, может не всё потеряно? — как ожгло крапивой в детстве, — …не всё ещё потеряно, нет — НЕ ВСЁ!!!»

Мы ещё побарахтаемся!

«Надо выровнять самолёт, надо выровнять…,- билось в голове, — …ну, почему так, а?!»

Плохо видно приборы, особенно — уровень… Глаза слезятся — встречный воздушный поток бьёт прямо в лицо… На мгновение бросив штурвал, он левой рукой надвинул лётные очки со лба на глаза…

Ещё хуже: стёкла очков залеплены густой тёмно-красной, липкой массой. Попытался, рукой в перчатке протереть стёкла… Вообще, ничего не видно! Он убрал очки обратно на лоб…

«ВСЁ!!!»

Однако, он привык бороться до конца! Так, что же делать, а? …Первым делом, надо как-то убрать тело штурмана со штурвала, иначе ничего не получится.

— Лёша, Лёша — как же тебя ТАК (!!!), а?! …ЛЁША?!

Эх, такой молодой… Как, жаль, а?!

Он попытался взять погибшего товарища за воротник куртки правой рукой… Нет, не получится! Слишком она ослабела…

— Лёша, Лёша… ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ, ЛЁША?!

Рискуя свалить корабль в штопор, он бросил штурвал и попытался развернуться корпусом в сторону кресла штурмана — чтоб, задействовать левую руку…

Самолёт, довольно резко рыскнул влево и, мёртвое тело свалилось со штурвала вбок — почти на него…

«УФФ!!!»

Стараясь не смотреть на привалившегося к нему — практически на его плечо, изуродованную голову штурмана, судорожно вцепившись в штурвал левой рукой — навалившись на него всем телом, он еле-еле выровнял аппарат, практически потерявший управление…

«ПОЛУЧИЛОСЬ!!!»

…МАТЬ!!! При выравнивании, тело мёртвого штурмана опять навалилось на штурвал!

— ДА, ЧТО ЗА ЧЁРТ…!!! ЛЁША, ЧТО ДЕЛАТЬ?!

Второй раз такой финт не получится — слишком мала скорость… Свалюсь в штопор!

— ЧТО ДЕЛАТЬ?!

…Он так долго не выдержит — слишком большое усилие для его левой руки, которая уже начинает неметь, уставая!

— Да, что же ДЕЛАТЬ?!

Морщась от подступившей тошноты и острой боли, леденея от мысли о том, что в любой момент может «отключиться», он кое-как расстегнул правой рукой ремни — которыми, был пристёгнут к креслу:

— …Извини, Лёша, извини, друг!

Откинувшись всем корпусом влево, развернувшись, на кресле, охнув от острой боли в правом плече, он — согнув и подняв правую ногу, принялся с ожесточением пинать тело своего мёртвого штурмана.

— Извини, Лёша — так надо! Извини, друг…

…Наконец, удалось: Лёша теперь полулежал в своём штурманском кресле, слегка сползя с него — завалившись немного вправо и, запрокинув размозжённую голову за бронированный подголовник.

УФФФ!!!!

Как, вспомнил про его болтающийся на ниточке нерва мёртвый глаз… Затошнило… Прямо на пол кабины. Блин, нашёл время! …И, место: врывающимся потоком воздуха рвотные массы разметало по всей кабине.

Вдобавок, отвратительно завоняло кислым — но, управлять кораблём стало заметно легче.

«Как там экипаж?», — вдруг вспомнил.

— Внимание, экипаж: всем, кто…,- включил он внутреннюю связь, — всем — кто меня слышит, отозваться!

Откликнулись лишь два стрелка: хвостовой из «вороньего гнезда» и нижний стрелок — из «кинжальной» установки. Бортмеханик, значит и, верхний бортстрелок погибли… Да! Малокалиберный снаряд «виккерса», похоже на то, взорвался где-то в середине фюзеляжа — справа-сверху… Ничего не видно из-за дыма — мы горим или что?!

— Что делать, товарищ командир? — тревожно-ожидающе, с надежной в голосе спросил его Ваня — хвостовой стрелок.

— Мы будем делать то — что и, делали раньше, Тёзка: МЫ БУДЕМ ЛЕТЕТЬ!!!

— В любом случае мы будем «лететь», товарищ командир, — несколько ехидно прокомментировал его слова Игорь — стрелок нижней, «кинжальной» установки», — если, не прямо и медленно — то вниз и, очень быстро…

— БЕЗ ПАНИКИ!!! — оборвал он его, — мы подбиты, но корабль управляется… Всё будет нормально, парни! Я, ещё и, не из таких передряг выбирался… Сам выбирался и других вытаскивал!

Однако, внутренне он похолодел: высота сильно снизилась — где-то до полутора километров и, огоньки трассеров так и, мелькали возле них, осыпая мелкими осколками от серий небольших взрывов…

— Знаю, товарищ командир! — возбуждённо-радостно отозвался хвостовой стрелок, — я знаю, Вы — СЧАСТЛИВЫЙ!!! Вам всегда везёт…

— Ладно, ладно…,- в горле встал сухой ком, — сообщить об повреждениях!

Кажись, сегодня его «везение» закончилось…

— С вашей стороны дым, больше ничего не вижу…,- сообщил из хвоста Тёзка, — сильно воняет бензином, товарищ командир…

ЧЁРТ!!! Наконец дошло — пробит основной бензобак! Оттого и, бензиновая вонь и дым в фюзеляже — основной топливный бак продувался охлаждёнными выхлопными газами с двух ближних к кабине моторов. Система пожарной безопасности — после первой же катастрофы первого «Ильи Муромца Дрим-Лайнера» ввели. При первом же коммерческом рейсе «Нижний Новгород — Москва — Санкт-Петербург».

Неприятный «сквознячок» по спине: «Да… Помню, помню… Как сейчас помню — я же тогда, в «дублирующем» экипаже был!»

— Бензин льётся прямо на меня, товарищ командир…,- подтвердили снизу, — прилично так, льётся.

Без неё — без системы пожарной безопасности, они уже бы давно сгорели! Но, всё ещё может быть впереди — малейшая искра, и…

— До ближайшей то заправки дотянем, командир? — спросил с ехидцей, никогда не унывающий Игорь.

Он бросил взгляд на приборную доску, щуря глаза от струи воздуха, бившего в лицо: ЧЁРТ!!! Топливо катастрофически мало!

— Ну, если не дотянем — ты с канистрой сбегаешь…

Игорь и Тёзка, несколько нервно расхохотались.

Ничего, ничего…. Ещё немного, ещё чуть-чуть… А, там прыгнем и, нас подберут наши моряки на быстроходных катерах. Высоты бы на тот момент хватило!

Он, опустив голову, посмотрел на «палку жизни»: так прозвали лётчики рычаг аварийного покидания корабля, находящийся снизу кресла — между ног пилота. Стоит его только повернуть на девяносто градусов и дёрнуть на себя — аварийный люк откроется и, он вместе с креслом провалится вниз. Затем, кресло автоматически отделится, а парашют автоматически откроется — если, высота позволит…. Умно придумано, слов нет!

Всё, бы так…

Раньше, как он знал, прыгнувших в Финский Залив членов экипажей подбитых бомбардировщиков подбирали гидросамолёты Красного Добровольческого Флота, под прикрытием истребителей с авианосцев. Бывало, чуть ли не с самого порта Гельсингфорса вытаскивали — из-под самого финского носа! Но, после того, как…

…Три месяца назад вспыхнула и почти сразу же закончилась, советско-шведская Восьмидневная Война[16]. В военно-морском сражении возле Аландских островов, шведский флот был практически полностью уничтожен советскими надводными кораблями, торпедными катерами, подводными лодками, палубной авиацией и «Вампирами»-торпедоносцами берегового базирования. Но, на обратном пути на свою базу — полуостров Ханко, на неизвестном минном поле, поставленном неизвестно когда и неизвестно кем, подорвались и затонули три из четырёх авианосцев Красного Добровольческого Флота… А, четвёртый был сильно повреждён.

Погиб и, бессменный командующий Добровольческим Флотом, которого враги называли «пиратом», а свои — «русским Нельсоном». И, не только из-за повязки, прикрывающий отсутствующий левый глаз!

Он, невольно покосился на тело своего штурмана…

После этого, на таких же — «неизвестно когда и кем поставленных минных полях», затонуло множество финских, шведских, британских, французских и тому подобное, судов и кораблей — не в добрый час, сунувших свой нос на север Балтики — где с весны восемнадцатого года не затухая полыхала Советско-Финская Война — составляющая часть Продолженной Войны…

Но, разве сейчас, им от этого легче?!

Он всё больше и больше слабел, бормоча в микрофон как заклиная:

— Ничего, ничего… Держитесь, парни… Ещё немного и, прыгаем… Спасательные жилеты на нас есть — полчаса, а то и, больше на воде продержимся…

«А, там подберут…, — думал он, — госпиталь, Ксюша… Наташенька… Больше, всё — никуда…»

ТРЕСК, ТОЛЧОК!!!

Как утлую рыбацкую лодку, от удара в борт волны от проходившего мимо огромного океанского парохода, их самолёт закачало с борта на борт…

Да, что за…?!

— ТОВАРИЩ КОМАНДИР!!! ТРЕТИЙ ДВИГАТЕЛЬ ГОРИТ!!! — сообщил хвостовой стрелок.

ТВОЮ, МАТЬ…

Действительно, винт — на ближнем к кабине правом двигателе встал, как мёртвый. А, сам двигатель обильно дымит.

— БЕЗ ПАНИКИ!!! Двигатель, всего лишь остановился! Дойдём на трёх!

Как бы в насмешку над ним, из под капота двигателя робко показался и спрятался язычок пламени… Ещё раз… Ещё… Вдруг, из-под капота вырвался целый факел огня!

ПОЖАРОТУШЕНИЕ!!! На этой модели «Пак-Фа» есть система принудительного пожаротушения двигателей, основного и крыльевых бензобаков! Есть, НО!!!

…Им управляет бортмеханик, а он МЁРТВ!!!

— Да, нет же… Да, нет же, товарищ командир! МЫ ГОРИМ!!!

Через мгновение, встал, правда — пока не загорелся, соседний — четвёртый двигатель. Корабль, ощутимо потерял скорость и, снижаясь — его, всё сильнее и сильнее стало разворачивать вправо…

«ВСЁ, КОНЕЦ!!!»

Пытаясь, хоть как-то скомпенсировать разворот корабля, он убавил тягу двигателей левого крыла и навалился всем своим — как-то враз обессилевшим телом, влево на штурвал, а ногой на левую педаль руля направления…

«ВСЁ!!!»

Высота, ещё сильнее упала…

Он хотел отдать команду экипажу покинуть корабль. Не успел!

— ОГОНЬ В КАБИНЕ!!! Я ПРЫГАЮ, ААА!!! — отчаянно-панический крик Игоря, стрелка из нижней — «кинжальной» установки, — прервался затяжным, леденящим душу, полным невыносимой боли визгом заживо горящего человека, — ИИИИ…!!!

— ТААРИЩ… К НАМ «ГОСТИ»!!!

Крик хвостового стрелка, почти совпал с оглушительной двойной стрельбой спаренного кормового «Грохота»…

Через мгновение, отбойным молотком забарабанило по бронеспинке…

«БОЖЕНЬКА, МАТЕРЬ БОЖЬЯ!!! МА…»

УДАР!!! Угасающим сознанием, он ещё успел увидеть спереди перед собой, пару «Сопвичей» — выходящих из атаки, и…

…И, длинный, длинный — бесконечно длинный чёрный туннель, к свету — в конце которого, бешено ускоряясь, нёсся их горящий «Пак-Фа»…»

Я, резко открыв глаза проснувшись и, долго — не мигая, смотрел в подсвеченный ночником потолок… Готовое вдребезги разбиться об грудную клетку, быстро-быстро колотилось об рёбра сердце — выбрасывая в организм всё новые и новые порции адреналина но, потихоньку успокаивалось…

Всего лишь сон…. Опять он… Как наяву… Один и, тот же сон…

Но, почему ОН?!

Многих из тех — кого знал лично, я пережил и «проводил» «туда»… Многие «ушли» «туда» раньше срока — как ОН (!!!), очень многие… Очень многие, «ушли туда» раньше срока из-за меня: из-за моих действий, или, наоборот — из-за моих бездействий… Из-за моих правильных «ходов» или из-за моих непростительных ошибок — не отрицаю… Из-за моих рыцарски-благородных или донельзя… Из-за моих, донельзя гнусно-подлых поступков — что было, то было!

Так, почему же мне постоянно снится только ОН?!

ПЕРЕД НИМ ТО, Я В ЧЁМ ВИНОВАТ?!

В чём я виноват перед Ваней? Перед Иваном Степановичем Лузер? Перед тем смертельно больным мальчиком — которого, привезли ко мне, впрягшись в телегу вместо павшей лошади, его подыхающие с голода родители и, которого я на собственных руках отнёс в «то» будущее — отдав на лечение в руки Айболиту в районной больнице «того» Солнечногорска… Больше ста лет, тому… Вперёд!

Я дал ему ВСЁ!!!

Даже, больше чем его родные отец с матерью! Я дал ему, всё то, о чём только может мечтать простой смертный: жизнь, всемирную славу и… И, героическую СМЕРТЬ!!! И, бессмертие после смерти — я ему тоже дал…

И, самое главное: Я, дал ему ВЫБОР!!! Выбор между спокойной, долгой жизнью и… Он выбрал НЕБО!!!

И, небо забрало его к себе, забрало навсегда…

Так, почему же он мне почти каждую ночь снится? Может, из-за того, что я когда-то очень давно — куражась над тёмным, забитым, несчастным крестьянином, дал его отцу такую фамилию: «Лузер»? Может, из-за этого?!

Вспомнив, какая фамилия была у Степана до той встречи со мной, я вслух рассмеялся: да, нет! Не может, такого быть!

Ладно, не долго осталось уж… Встречусь «там» с ним и, узнаю — почему это, Ивашка так рассерчал на меня… Лишь бы только попасть в одно с ним «отделение».

ХАХАХА!!!

Куда, интересно, попадают после смерти попаданцы?

БУГАГАГА!!!

На мой смех открылась дверь спальни и заглянула сестра-сиделка:

— Всё в порядке, Дмитрий Павлович?

— Всё в порядке, Дашенька! Так… Вспомнилось нечто забавное…

Внимательно всё осмотрев и убедившись, что со мной всё в порядке, сиделка вышла.

Это его сестра. Его самая младшая сестрёнка, которую я, вернувшись из своего сытого — даже зажравшегося будущего — куда я отнёс Ваню, застал жующей от голода кусок глины. Какая, она уже… «Взрослая»!

Как, давно это было… Бог, ты мой! Как же, давно это было… Как будто, в другой — в предыдущей жизни…

Нет, уже не уснуть… «Подружка» давняя ко мне пришла — БОЛЬ!!!

Ну, здравствуй, родная… Что? Тоже, не спится?! Ну, давай — коль пришла, посидим вместе — повспоминаем… Ведь, мы же с тобой давние приятели — чёрт бы тебя побрал.

Который час, интересно? Так… Надо лишь, всего-навсего голову повернуть и посмотреть… Уже, почти трое суток, как моё «тело» на «ходилки» не встаёт — но, голова на его шее пока вертится и руки дрыгаются…

Хахаха!!! Боль…

Так… Двенадцати, ещё нет — двенадцати часов ночи! Вот, же… Ну, теперь точно — часов до трёх ночи мне не заснуть. Ну, а в три — Дашенька ширнёт мне укольчик и, мы с моей «подруженькой» — на пару часиков расстанемся.

Ну, что? Посмотрим «зомбоящик»? …Посмотрим — что, ещё делать?! Только и, остаётся из всех «удовольствий» — как смотреть телевизор, да вспоминать прожитую жизнь — бубня по-стариковски «про себя», с самим собой — да с «подруженькой» дорогой…

При Солнечногорском Госпитале существовало специальное конструкторское бюро и небольшой заводик «USSR-РОБОКОП» — где разрабатывали и изготовляли специальную «технику» для инвалидов в частности — коляски, протезы там и, прочее…

Вот и, мне — когда конкретно приспичило, «подогнали по знакомству» и за заслуги перед Отечеством (ХАХАХА!!!), специальную кровать-кресло.

Немножко «подрыгав» рукой, нажимаю на кнопку и, РАЗ!!! Фокус-покус — а, я уже не лежу, а сижу! Правда, при «трансформации», реально «простелило» в позвоночнике… Ну, да ни чё! …УФФФ!!! Вот так, вроде как-то полегче…

Телевидение у нас «изобрели» ещё до Великой Войны, обе войны его совершенствовали доводя до ума — но, лишь в двадцать восьмом, оно шагнуло в «широкие массы». Жаль, Ильич Реальный не дожил! Он бы по такому поводу сказал: «Важнейшим из искусств, для нас является зомбоящик![17]».

Не по всей России, конечно — далеко, не по всей, но в Нижнем Новгороде, в Москве и в Петрограде телевизионные сети уже имеются. Ну, а радиовышку — выше Эйфелевой, нам — в Нижнем Новгороде, Шухов замастрячил. Ещё до войны! Назвали её «Гиперболоид инженера Шухова»: из-за её формы и, из-за похожего по названию фильма нашего Феллини — как раз в то время, вышедшего на «большой экран».

Ну, а уже во время войны, точно такие же вышки — по типовому проекту, «взмыли в небеса» в Питере и Москве. Вечно, эти «столицы» в аутсайдерах у технического прогресса! То, бишь — у Нижнего Новгорода…

А, уж после окончания последней войны — Продолженной, шуховские «гиперболоиды» — пока, лишь только как радио- трансляторы, «зашагали» по всей стране, опережая развитие телевизионной сети.

Посмотрел на внушительных габаритов чёрный пластмассовый ящик с непропорционально небольшим, выпуклым экраном, стоящий у стены… Пара манипуляций с креслом-кроватью… Вот я и, уже сижу напротив!

Сами телевизоры нашей фирмы «Соня» — конечно, не айс! Однозначно, не он! Чёрно-белые, естественно — хотя и, с довольно-таки широким экраном. Хм, хм… Смотря с чем сравнивать!

Ну-ка, где там моя «лентяйка»… Естественно, она была там — где я её и, оставил вчера вечером: на моей прикроватной тумбочке.

А, вот её — «лентяйку» мне делали по спецзаказу. Единственный в мире действующий экземпляр! Пока…

Ага, вот она… Конечно, не такая — как «там» получилась. Вообще, не айс! Такой пластмассовый ящичек, размером немногим меньше силикатного кирпича — да ещё и, с трёхжильным кабелем к самому телевизору… Но, работает! Переключает каналы (пока их только четыре — три дневных: новости, музыка, фильмы и, один круглосуточный — где всего понемногу), убавляет — прибавляет звук, увеличивает или уменьшает яркость….

Короче, всё как положено!

Обещают, что скоро доработают конструкцию, сообразуясь с моими критическими замечаниями и, она — «Лентяйка» пойдёт в массовое производство. Под этим же брендом и, пойдёт.

…Негромко щёлкнув где-то в глубине своей электронной утробы, телевизор «Соня» еле слышно загудел и, практически сразу же засветился своим «голубым экраном» — что выдавало в нём устройство на полупроводниковых транзисторах, а не на лампах.

…Ну, что там у нас сегодня по «ящику»?

Так… «Популярная музыка». Задолбала, если честно — и, «здесь» эта попса с рекламой, перед и после каждого тупого шлягера… Ну, а чё делать — пиплу нравится! А, телеканалам нравятся получать деньги за рекламу.

Международные новости: Адольфу Алозоивичу косточки промывают — таки, пришедшему к власти в Германии, в результате демократических выборов… Сейчас же — тридцать третий год! Всё по графику, всё по графику…

Сильно надеюсь — и, есть на то веские основания, что и застрелится он с опережением «графика» — года хотя бы на два.

«Звёздные воины» — многосерийный фантастический фильм… Да, сколько ж, его можно «крутить»?! Да и, ещё по ночам — не давая выспаться советскому человеку перед трудовым рабочим днём!

Совсем они там — без меня, думать головой разучились!

…Ах, да. Завтра… Уже сегодня — то есть, воскресенье.

Ну, что ж… Смотреть нечего, продолжаем вспоминать дальше.

Жизнь то, какая ПРОЖИТА, А?!

Сколько за неё было видано и пережито, сколько всего сделано… А, сколько, не сделано?! Сколько того — чем гордиться надо и, сколько — о чём, лучше не вспоминать, чтоб не краснеть и, не беситься от бессильной злобы — не имея возможности ещё раз «переиграть»…

Да… Есть, что вспомнить…

Эх! Мемуары бы написать. Так, ведь — нельзя!

НЕЛЬЗЯ!!!

Остаётся, вот так — «про себя» вспоминать, рассказывая.

Кому, интересно? Моей «подруженьке»? Да она ж, с самого начала была со мной — всегда рядом, сучка такая!

А, для кого тогда, я эээ… «Пишу» — про себя, мемуары? Для своих эээ… «Нынешних» современников?

Неее… Они и, так всё знают! А то, что они не знают — им и, не надо знать… Ибо, не нами сказано: «Излишнее знание преумножает печаль!»

Я мысленно «пишу» свои мемуары для тех — «настоящих» моих современников, которых я оставил «там»… В далёком будущем. В начале двадцать первого века…

Заранее извиняясь перед вами — если я сделал, что-то не так…