Эта ученица желает возвышения!

19

Лин Фень поставила чашку обратно на столик, пряча руки за широтой рукавов своего платья, скрывая нервную дрожь.

Конечно, маленькой девочкой она не была и прекрасно осознавала, что главный герой сейчас пытается запудрить ей мозги. Равно как и поняла, что вряд ли повествование пойдет именно так, как задумано автором книги. Сюжет в ее голове и ее памяти как-то все больше и больше становился выдумкой, и лучшим тому доказательством был Ху Юнфень, сидящий прямо напротив нее, и слуга, распластавшийся на полу, вымаливая прощение у «старшей сестры господина» за грубость. Старшая сестра, как же!.. Очередная уловка, дабы вывести ее на чистую воду…

Интересно, какие цели он преследует, сначала чуть не отрубив ей голову, избив, а теперь приглашая ее за столик выпить с ним чаю?.. Будь Лин Фень настоящей Лин Фень, с легкостью поддалась бы манипуляциям юноши, но сейчас те казались ей… изощренными, но немного наивными. Пусть ее тело больше не парализовано, но она все еще взаперти наедине с чертовски везучим главным героем, окруженным своей аурой успеха, да еще его бессмертный слуга рядом…

Лин Фень что-то никак не могла припомнить того в книге. Неужели исчез до событий оригинала?..

Девушка внимательно огляделась, решившись оценить обстановку, рассуждая о своем незавидном положении. Какие бы правила попаданец в своей голове ни выстраивал, события всегда идут не так, как ему бы хотелось… Еще один закон попаданства, а раз так, Лин Фень просто будет двигаться дальше?

«По крайней мере, я не одна из тех куриц, что сидит, поедая попкорн, пока мужские персонажи наматывают круги вокруг нее… — попыталась утешить себя Лин Фень. Ху Юнфень улыбнулся ей, и она поторопилась вернуть ему улыбку. — Вот же ж милый мудак…»

— Я приношу свои извинения, что я и мой подчиненный обошлись с бессмертной ученицей столь неподобающим образом, — заговорил Ху Юнфень, и Лин Фень поторопилась кивнуть благосклонно, демонстрируя свою готовность прощать. — Я надеюсь, старшая сестра не держит на меня обид…

— Вовсе нет. Я рада, что мы нашли общий язык… Позволено ли старшей сестре узнать, кто ее младший и что за странный у него слуга?.. — Вот так, прямо, даже дерзко. Бровь Ху Юнфеня удивленно приподнялась, но свою роль тот решил играть до конца безупречно.

— Ху Юнфень, младший сын генерала Вей Мо, верноподданного его императорского величества. — Казалось, ему было искренне приятно, что девушка поинтересовалась его именем. — Слугу вы можете называть так, как вам угодно, бессмертная сестра. Если вы посчитаете его псом, он будет лаять.

«Каков льстец!» — Лин Фень понятливо, медленно кивнула. Бросила взгляд на неупокоенного духа, припоминая, что читала об этом. Души, переполненные злобной Ци, проклятые, поднятые демоническими культиваторами себе на службу, или же те, кто так и не смог найти покоя и уйти, обуреваемые чувствами в миру. Каким был этот злой дух? Если он так покорен воле Ху Юнфеня, значит, либо принес ему клятву собственной жизнью, либо привязан к какой-то вещи…

— Тогда эта сестра не станет обращать внимания на скучные вещи, — изящно свернула тему девушка. Впрочем, пускать все на самотек она и не планировала. Раз у нее есть возможность перехватить инициативу и продолжать идти напролом, значит, будет так. — Однако эта старшая сестра требует компенсации. Я благодарна за пилюли, восстанавливающие тело, но одежда моя потрепана, а сердце обуревает обида. Разве так относятся к сестрам?..

— Этот младший искренне приносит извинения! Он был не прав!..

В любой ситуации нужно уметь сохранять достоинство, как писали в древних книгах. Пожалуй, пару чинно сидящих подростков можно было бы счесть живой иллюстрацией изречения. И не скажешь, что пару минут назад пол был грязен от крови, а Лин Фень походила на дикую курицу[20]. Повисла неловкая пауза. Лин Фень вздыхает и вновь возвращает свое самообладание.

— Думаю, несколько отрезов шелка и сундук духовных камней разгонят облака, — как бы невзначай, рассуждая, бросила Лин Фень в сторону, увидев в окно арену, где были остановлены всяческие поединки, сновали стражи и суетились ученики сект. И правда, что бы это все значило?..

— Один дурной человек однажды сказал, что хрупкий мост бесполезен. Зачем заботливо чинить его, когда можно разрушить? — заметил Ху Юнфень и вновь наполнил чашки чаем, приглашая жестом продолжить беседу. — Но, мудрая сестра, разве стоит это воспоминаний?.. Думая об этом, я каждый раз вспоминаю лицо старого рыбака, что каждое утро на мост тот восходит, глядя на солнце, раз за разом забрасывает удочку, чтобы с рыбой домой возвратиться.

Лин Фень задумалась. Рыба и рыбак, хрупкие мосты и разрушение… Что именно говорит ей Ху Юнфень?..

Она пользуется возможностью затянуть ответ, размышляя, забирая свою пиалу и делая небольшой глоток. Чай был хорош.

— Но разве можно построить новый мост, крепче и лучше, не разрушив старый? — осторожно подхватывает она. — Воспоминания подобны огню — пока поддерживаешь, он согревает и светит. Когда загорается новый, не радостно ли душе обитателей?..

— Огни приятны одним, но губительны для других. То, что согреет одного, сожжет дотла другого. Мотылек или человек, пусть огонь и один, но что едино на самом деле?..

Лин Фень растянула губы в улыбке. Как изящно сказать, что он убьет ее, если посмеет спрашивать о большем!

— Не мне судить о порхании крыльев мотыльков, — замечает она спокойно и подмечает, что плечи Ху Юнфеня расслабились. Какой бы игра ни была, она сделала ровно то, что он от нее хотел. При всей браваде дураком тот не был, и следы ученицы секты горы Лань непременно обнаружат, а там и его самого. Избавиться от ее тела будет трудной задачей.

Взаимопонимание, хрупкое, словно тонкий слой рисовой бумаги, было достигнуто. Слуга поднялся и исчез, растворившись в воздухе, повинуясь не озвученной команде, пока Ху Юнфень допивал свой чай.

Он ставит пиалу на стол. Стук утопает в гомоне кругом, а юноша смотрит в глаза Лин Фень. Улыбается.

— Старшая сестра умна, учтива и спокойна. Ее добродетели должно воспеть в прекрасных стихах и песнях. Но горестно мне, что старшей сестры я не знаю.

— Эту сестру называют Сяо Му Ши, — тут же нашлась девушка, решив представиться своим прозвищем на родном пике. Шпилька в ее волосах в виде крошечной львицы служила молчаливым подтверждением правдивости имени. Ху Юнфень это явно заприметил, отчего улыбка на его лице стала чуть более искренней и довольной. Ну а Лин Фень переубеждать его и не планировала. Даже если он окажется в секте горы Лань, он непременно услышит, как ее так называют. — Можешь называть меня сестра Му Ши.

— Хорошо! — Яркость света в помещении, кажется, выкрутили на максимум от улыбки Ху Юнфеня, отчего Лин Фень с трудом остановила себя от желания немедленно отгородиться рукавом платья. Она, конечно, была взрослой благоразумной женщиной, но какое сердце выдержит такие порывы юности и красоты?..

— Ах, и я вовсе не бессмертная сестра. Я лишь юная ученица…

— Но непременно ею станешь! Разве может быть по-другому? Значит, вы из секты горы Лань? Сестра, я непременно должен попасть к вам, чтобы мы могли видеться почаще!

— Конечно. Думаю, мы можем стать добрыми братом и сестрой, — Лин Фень тепло улыбнулась. В эту игру могут и двое играть, ты знаешь?.. — Я буду ждать с нетерпением, когда ты проявишь лучшие из своих талантов. Тебе предстоит пройти несколько испытаний, прежде чем войти в залы школы, но я уверена в талантах своего младшего брата.

Предупреждение и ответный укол прозвучали столь тепло и изящно, что обывателю ни за что и не догадаться, что творилось в душах собеседников. Лин Фень боялась за свою жизнь, но не показывала виду, зная, что стоит ей дать слабину, как она окажется «очередной сестрицей» на пути героя.

Ху Юнфень же пребывал в смешанных чувствах. Собеседница напротив интриговала его, но он никак не мог подступиться к ней поближе. Казалось, та отражала каждую его улыбку, каждое доброе его слово, каждый намек был принят и понят, но с такой же хитростью возвращен… Нежные руки сестры Сяо Му Ши намекали, что девушка не из бедной, хорошей семьи. Скромный вид, но хорошие ткани, искусные элегантные украшения, лишенные намека на сочные цвета и желание покрасоваться. Уверенность, исходящая от нее вместе с опаской, и, будто насмешка, сопротивление его красоте.

Он решил оставить ее в живых. Раз уж само Небо свело их, он, человек, не посмеет противиться такому указу!

Юноша усмехается, разглядывая глаза собеседницы. Кожа снегов, лицо цветов, подобная лотосу, поднявшемуся из глубин водоема[21] — она была женщиной, достойной стоять рядом с ним. Когда Ху Юнфень обретет достаточно силы, он обязательно возьмет ее в жены.

Недоброе предчувствие поселилось в душе девушки под внимательным взглядом глаз цвета грозового облака, а острый ум начал выдумывать любые предлоги, чтобы покинуть это место как можно скорее. Их прервал вернувшийся призрак, поставив с поклоном шкатулку перед Лин Фень и положив несколько отрезов шелка. Едва та коснулась ткани, как задержала дыхание от удивления: тонкий, легкий и мягкий, да такой доставляли только в императорский дворец!..

— Надеюсь, теперь старшая сестра не станет на меня сердиться, — Ху Юнфень с усмешкой наблюдал, как Лин Фень открывает сундук и перебирает духовные камни лучшего качества, то и дело нервно поглаживая шелк снова и снова. — Надеюсь, подарок младшего заставит хмурые облака отступить.

— И правда… — Выдох… Лин Фень прячет ткань и сундук в пространственное кольцо, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Чуть не убил, а теперь еще и купил ее молчание! Впрочем, она того сама желала, понимая, что в будущем сделка может стать как обоюдоострым клинком, так и гарантом ее спасения. Чем больше она узнавала об этом мире, тем слабее становилось ее желание что-либо загадывать вообще. — Что ж, эта сестра больше не сердится.

Лин Фень поднялась и не встретила никакого сопротивления. Что Ху Юнфень, что его слуга-дух остались на месте, никак не препятствуя.

— Эта старшая уходит, — заметила она и, развернувшись, торопливо покинула комнату чайной, мечтая оказаться как можно дальше и как можно быстрее.

Ху Юнфень только усмехнулся, глядя ей в спину.

— Юншен, разузнай об этой сестрице Сяо Му Ши из горной секты Лань, — юноша подпер подбородок, катая пиалу по столу. — Постарайся, чтобы никто тебя не узнал и не увидел. И не почувствовал.

— Юный господин, я вижу, вас что-то обрадовало. Этому скромному слуге следует проследить за молчанием «старшей сестры Ши»?

— Обрадовало? Может быть, — спокойно ответила юноша, не убирая взгляда от пиалы, которой касались губы Лин Фень. — Не стоит беспокоиться об этом, Юншен. Даже если она что-то расскажет, это никак не повлияет на мои планы.

— Да, юный господин. Этот слуга не доставит вам беспокойства, — спокойно ответил дух, поклонившись хозяину и растворяясь в тенях, оставляя юного принца одного.

— Му Ши, значит… — слова утонули в голосах посетителей чайной. Шум снаружи надежно прятал смех.

Лин Фень шла так быстро, что чуть не сбивала прохожих. Глупая, глупая, глупая! Она точно сделала только хуже! Что теперь будет с ней? А с сюжетом? А с ее главным козырем, знанием книги? Глупая ослица, ей следовало бежать оттуда без оглядки, едва завидев! Но нет, конечно, нужно делать типичные ошибки попаданок! Какие клише!

От расстройства она купила паровую булочку даже не торгуясь, игнорируя шокированный взгляд торговца, что глядел на пятна крови на ее одежде. Она отвернулась, вновь заторопившись слиться с толпой, жуя на ходу, словно еда могла заглушить ее досаду.

Несколько улиц пролетели незаметно — чувство, что ее преследуют, словно она какой-то жалкий кролик перед сильным и невидимым хищником, все никак не хотело ее отпускать, но Лин Фень сдерживалась, не желая выглядеть испуганной и растерянной.

Она так явственно чувствовала свою слабость и беспомощность, что хотелось рвать на себе волосы. Лин Фень не подходила роль главной героини или даже второстепенной. Да была ли она хоть раз настоящей героиней собственной жизни? Несмотря на хорошее образование за границей, престижную работу и уважение, разве она не была всего лишь одной из многих себе подобных?..

— Успокойся, или твои внутренние покои пострадают[22], — ее хватают, как котенка, за воротник платья, отчего она вскрикивает и тут же замахивается для удара. Руку перехватывают, Лин Фень снова встряхивают и разворачивают.

— Наставник?!!

Бей Сяолун выглядел растрепанно, но не от битвы. От него пахло вином, женскими духами и мускусом. Будь Лин Фень ребенком, вряд ли бы поняла хоть что-то, однако ребенком она не была, отчего понятливо заткнулась, сглотнув.

— Успокоилась?.. — Он прикрыл глаза и ослабил хватку. Подумав о чем-то, отпустил, почесав шею и поправляя пояс шелкового халата. — Подумать только, этот наставник трудится на благо ее будущего, а она бегает подобно умалишенной с таким жутким видом…

— Надеюсь, ваш труд был упорным и твердым, — не удержалась она от шпильки.

Сяолун приподнял брови, а после, сообразив, рассмеялся, убирая спутавшиеся волосы назад.

— Что мастер, что ученик… — пробормотал он, качая головой. — Забавно слышать подобное от тебя у ворот красного квартала.

— Что?.. — не поняла и растерялась Лин Фень, а наставник, хмыкнув, сделал крошечный шаг в сторону, демонстрируя основную улицу, утопающую в красных фонарях. Они стояли в небольшом проулке, куда девушка свернула, будучи уверенной, что так сократит расстояние до арены. — О предки…

— Думаю, им бы понравилось, — пробормотал наставник, отводя взгляд в сторону, пока Лин Фень отряхнулась и пыталась привести себя в порядок, хотя вряд ли это как-то поможет от пятен крови и порванной ткани. — Что случилось? Ты наткнулась на юных учеников другой секты?

— Какие ученики? Ах, нет, нет… Меня и не ученик может…

— Лин Фень, приводи свои мысли в порядок. Ты прошла стадию закалки, ты сильнее многих простых смертных. Ты моя ученица и уважаемая сестра секты горы Лань. Что же могло поколебать твою уверенность и достоинство?.. — Мастер секты, рассуждающий о приличиях и благородстве, освещаемый алеющими, как щеки блудницы, фонариками, пропахший вином и женскими духами, выглядел как минимум нелепо, и она не удержалась от улыбки.

Это успокоило ее сердце, и она выдохнула. Посмотрела на небо:

— Боюсь, облаков нет на небе. Луна показалась, сегодня столь ясная и тихая ночь, что ее не потревожить звукам бамбуковой флейты…

— Вот как. В таком случае иди за мной, — на голову Лин Фень падает тонкая полупрозрачная ткань. — Спрячь лицо. Будет нехорошо, если тебя кто-нибудь запомнит.

Покорно спрятав облик за шляпой и вуалью, девушка отправилась следом за наставником, который, явно опасаясь, что та выкинет что-нибудь еще, схватил ее за рукав платья и тащил за собой, совершенно не считаясь с ее чувствами и стыдом. Да и какой стыд в увеселительном квартале, где щедро лилось вино, звучал смех и музыка, проигрывали и выигрывали целые состояния?..

Они вошли в один из многочисленных чайных домов, поднялись на второй этаж и вновь оказались в глухой комнате. Из окна прекрасно виделся весь квартал, и Лин Фень наконец-то сообразила, как мастер ее нашел: у окна виднелось несколько глиняных фигурок птиц…

— Это место хорошо подходит, чтобы узнать город как он есть, — мастер хмыкнул, вытаскивая из рукава амулет и запечатывая комнату, активируя тот слюной. — Теперь нас никто не побеспокоит.

Лин Фень со вздохом опустилась на подушки. Закрыла лицо руками, подумав, что если она расскажет наставнику, могут быть проблемы. Но и молчать она не желает. Этот троп, что героиня что-то знает, но не рассказывает, решив пустить что-то на самотек или из-за страха, столь безнадежно устарел…

— Учитель, пожалуйста, послушайте… — она убрала ладони от лица и заговорила. Даже если этот призрак прознает, вряд ли он способен навредить ей в присутствии ее мастера.

К концу ее рассказа настроение Лин Фень вновь стало удручающим, а Бей Сяолун был мрачен и задумчив. На столике рядом с ними было вино и фрукты — к ним никто из них практически не прикоснулся.

— Правильно ли я услышал, — медленно начал Бей Сяолун, наконец решив сменить положение и подперев щеку рукой, — что он был удивлен, что ты не пала жертвой его красоты?

— Верно. Но дело не во внешности, есть в нем что-то… странное, — неуверенно ответила девушка. — Словно бы он… все на свете? Но в рамках одного мира. То есть… Я хочу сказать, что это походило на наваждение. Что нет никого лучше, чем он. Особенная аура? Дар? Какое-то заклинание?..

Наставник долгое время молчал. Потом, вздрогнув, встрепенулся, будто бы что-то припоминания.

— Погоди! Ты говорила, что он обладает небесными корнями, но не мог их раскрыть, так?..

— Верно, наставник. Чтобы спасти свою жизнь, я усмирила его внутреннего демона, что мешал его прорыву. Но я не понимаю… что в этом особенного?

— Рожденные с небесным корнем действительно становятся величайшими из нас, — заметил Бей Сяолун. — Однако небесные корни — это не то, что может так просто увядать или быть закрытым. Закрытый духовный корень может свидетельствовать не только о духовной нестабильности, но и о намеренном вреде, который нанесли их владельцу… С учетом того, кем является Ху Юнфень на самом деле, мы не можем утверждать, что их закрытие было естественным.

— То есть кто-то во дворце…

— Да. Но есть еще одно редкое обстоятельство, столь редкое, что его практически не встретишь в трудах просветленных, да и то, что у него столь необычный слуга… Хм… Лин Фень. Думаю, мы не можем ждать дольше.

— Учитель, эта ученица не понимает… Может ли наставник поведать мне, о чем его мысли?.. — прозвучало с легкими нотами издевки, но Бей Сяолун только махнул рукой, понимая, что разум ученицы далек от образцовой глади озера.

— Если демон и человек с подходящими духовными силами породят дитя, есть крошечный шанс рождения потомка с небесными демоническими корнями. В таком случае оба вида корней будут спящими. Но если пробудить их все… — Продолжать не имело смысла. Они молча посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, потянулись к кувшину с вином. Сяолун ударил Лин Фень по руке, разливая вино самостоятельно по пиалам и протягивая одну девушке.

— Зная его удачу, наставник… — Лин Фень смочила горло. — Разговоры излишни. Что… что я должна делать?

— Изначально я планировал поступить с тобой так, как должен поступить наставник с учеником, чье тело резонирует с Ци пустоты, — спокойно начал мужчина. — Какой бы преданной ты ни была, какой бы любимицей ты ни стала, я сделал бы то, что должен. Надеюсь, ты не станешь держать обиду на этого учителя…

— Похоже, вы передумали, — Лин Фень сохраняла спокойствие и достоинство. Она догадывалась. Только догадывалась, что так-то и будет, но слышать, что ее догадки подтвердились, из уст того, кому она доверяла…

— Именно так. Я сделаю из тебя бессмертную деву и с твоей Ци. Я не стану уничтожать твои духовные корни или портить культивацию. Я позволю тебе изучать резку нефрита, ткачество, вышивку, гончарное дело… все, что посчитаешь нужным и все то, что твой разум способен вместить. Потому что я отправлю тебя в пасть тигра.

— Учитель, вы!..

— Да. То, как ты обучалась сейчас, было неверным. Я изменю твои тренировки и продолжу заниматься с тобой лично. Я сделаю тебя своим личным учеником, вторым после Вень Луна.

— Но по правилам секты у вас не может быть больше двух личных учеников! Я…

— Мне не нужно твое унижение. Я выбрал тебя, значит, мы поступим так, как говорю я, — пресек ее попытку возразить Сяолун. — Поэтому я изменю метод тренировок. Твое расписание. Все, что мы делали раньше. А сейчас запомни самое главное, Лин Фень.

Мастер отставил вино в сторону, а девушка тут же поднялась с подушек и рухнула на пол в поклоне, готовясь принимать указания.

— Ци пустоты взращивается только волей, что выше законов Неба. Ци пустоты выращивается, отрекаясь от всего, чтобы вобрать в себя все. Поглощай. Поглощай, подобно саранче, все, что ты видишь. Впитывая, становись им и превращай в ничто. Нет ничего страшнее для злого духа или демона, чем мастер Ци пустоты, что избрал путь экзорциста, Лин Фень. Стань для них страшным кошмаром, но помни, что, охотясь на демонов, придется уподобиться им. Но сумеешь ли ты сохранить себя? Темнота разрушает. Нет ничего более хрупкого, чем мастер Ци пустоты и его рассудок. Этот путь культивирования опасен для тебя, для окружающих, для твоего совершенствования и для твоей души. Все бессмертные заклинатели стремятся к познанию пустоты, но подобные тебе… не пребывают в единении с миром, но вечно балансируют на конце иглы меж блаженством мудрого и безумием потерянного. В конце концов, истончившись, став тонкой гранью между Инь и Ян, ты потеряешь все. Только воля. И только воля, что выше Небес, позволит тебе выжить.

Лин Фень закусила губу и сильнее склонилась в поклоне, скрывая свою досаду. Сойти с ума или быть марионеткой… Хотя кого она обманывает? Она и правда лишь инструмент в руках Бей Сяолуна. Все, что она может сейчас — заткнуться и наращивать силу.

Невольно она вспомнила его слова. «В этом мире ты можешь доверять только своему мужу, своим детям и своему мастеру». Но как же ей быть, когда мастер лгал ей?.. Даже сейчас: он говорит, что передумал, но действительно ли он это сделал?..

— А после… после, когда я сочту, что ты готова… ты войдешь в пасть тигра, — продолжил наставник. — Лин Фень, слушай приказ учителя. Стань сильнее, чтобы уничтожить полудемона Ху Юнфеня, задумавшего погубить императорский дворец и Небеса.

«Что… что… что?!!» — Лин Фень парализовало от страха и неверия. Хотелось завыть, ее пальцы мелко задрожали, и она, не сдержавшись, сжала ладони в кулаки. Ногти, впившиеся в белоснежную кожу, немного ее отрезвили. Даже если это неправда, даже если окажется, что Ху Юнфень всего лишь человек, чье культивирование было отравлено и запечатано, учитель уже определил их судьбу.

— Эта ученица… слушается своего мастера.

«Я погибла. Я не хочу…»

— Лин Фень, — шорох одежды рядом. Ее берут за руки, заставляют приподняться. Бэй Сяолун непреклонен. Его глаза завораживают, два ярких омута — и змея всего лишь ждет, когда ее жертва потеряет всякое желание сопротивляться яду.

Она может ему отказать прямо сейчас. Может сказать «нет» и молиться, чтобы в своей следующей жизни никогда не знать его. Ее отказ — печать под смертным приговором, но примитивный инстинкт самосохранения все же побеждает ее желание самоубийства. Пальцы наставника болезненно сжимают ее плечи, но она терпит, боится даже шелохнуться. Они смотрят друг другу в глаза, и этот молчаливый диалог красноречивей тысяч бесед между ними.

Он даст ей все, ради этой цели и того, чтобы использовать ее, свою лучшую марионетку, как можно дольше. Но ни за что не позволит вырваться. Запястья и щиколотки девушки заныли, словно их и правда обвязали крепкими шелковыми нитями и кукловод наконец-то взялся за вагу[23].

— Я знаю, что тебе страшно. Но мы уже дали друг другу обещание, помнишь?..

Ей ничего не оставалось, как кивнуть. Наставник коснулся ее щеки и мягко улыбнулся.

— У нас одна цель. И, поверь, я сделаю все, чтобы мы ее добились, — руки наставника обвивают ее, и Лин Фень теряется в его одеждах, улавливая слабый запах лекарств и цветов. Ласковые объятия человека, что обрекает ее на участь, возможно, худшую из всех, ярко контрастируют с той болью, что он ей причиняет. Девушка закрывает глаза и обнимает наставника в ответ, стискивая одежды мужчины в кулаки. Ледяные объятия, которые были нужны так сильно, что хотелось в них умереть, в надежде, что так все и застынет.

Бэй Сяолун вздыхает, закрывая глаза и позволяя себе зарыться носом в волосы ученицы. Будь та чуть глупее, было бы проще. Легче. Но он уже пустил свой яд по венам. Исполнит ли он свое обещание или нет, будет зависеть только от «Маленькой львицы» и ее поступков. Он бы сделал, что должно, без сожалений, однако теперь это невозможно. Они оба думают об одном о том же, но молчат, понимая, что некоторые вещи не должны быть произнесены.

Это его забавляет, и губы белоснежного Двуликого Сяолуна растягиваются в мрачной улыбке.

Она убьет его, когда все это закончится.