Еще один фэнтезийный детектив (4)

И вот на поверхности появилось уже все тело. Оно было одето в какую-то одежду, но та была настолько грязной, что понять, чем одежда была раньше, было затруднительно. К тому, же из кармана торчало что-то весьма похожее на кость, а судя по ее размерам, она вполне могла быть человеческой.

Нечто подняло голову так, что можно было разглядеть его лицо, что было опять же сложно по причине измазанности лица в грязи.

— Мелирленс почему ты бросил меня здесь? Почему ты оставил меня в этой грязной могиле? — спросил тот, кто вылез из ямы.

— Я никого не оставлял! Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Ах не знаешь? Быстро же ты забываешь о друзьях. А ведь ты мне к тому же еще и задолжал! — восставший из могилы надвинулся на Мелирленса, но не успел тот направить в его сторону жезл, как заговорила Кетрин.

— Изыди, злобный дух! Не приближайся. Ты, чье имя сокрыто во тьме веков. Иначе я упокою тебя на веки. Я обладаю могущественной магией, способной превратить твою смерть в адские муки!

Кетрин решительно подняла руку, окутанную облаком тумана. Однако тот, кто вылез из могилы не послушался ее или же просто не успел остановиться и юная волшебница решительно бросила в него заклинание. Однако это никоим образом не подействовало на него. Похоже, он его даже не заметил. Однако остановился, увидев направленный в его сторону жезл.

— Так это не дух? — непонятно у кого спросила Кетрин, — значит, с ним нужно бороться не экзарцизмами. Мел, опусти жезл. Он здесь тоже не поможет. Разве что ты застреляешь его до одной большой дырки. Зато это сойдет. При этих словах в руке Кетрин засиял огненный шар.

Восставший, по предположению Кетрин это был зомби или какой-то одержимый труп, закричал что-то вроде: «ЭЙ, Кет, что ты делаешь?! Это же я…». Однако его никто не слушал. Кетрин бросила шар, зомби со скоростью, вовсе не свойственной живим мертвецам, увернулся от огненного шара и бросился к деревьям, петляя как заяц. Вслед ему полетел град огненных шаров.

Мелирленс воздержался от стрельбы, помня, что случилось, когда огненный шар профессора Фамбера и выстрел из жезла зеленого пламени комиссара Корсена соприкоснулись. Конечно тогда все закончилось относительно благополучно, но кто знает, может в этот раз все закончится большим взрывом?

Тем временем зомби укрылся за каким-то валуном и начал оттуда кричать:

— Проклятье, драконово дерьмо, да прекратишь ты кидаться или нет? Это я Еле, милиционер. Я живой! Демоны. Да послушай же ты меня. Я ЖИВОЙ!!!

Что именно кричал зомби, Катерин не поняла. Она была слишком увлечена попытками расплавить валун, но все же решила остановиться, вдруг это агония смерти и можно уже закончить.

Мелирленс же уже разобрался, в чем дело и мысленно проклинал себя. Он вспомнил, что вчера каким-то поразительным образом забыл тех кто, был яме.

— Чего тебе надо, бездушная тварь? — осведомилась Кетрин.

— Тварь бездушная? Да говорю же я, что я — это Еле, тот который из милиции, а это скотина забыла обо мне и бросила валяться под дождем в этой проклятой яме.

— Еле? Ну-ка покажись.

— А ты в меня не будешь кидаться своей магией?

— Обещаю.

— Еле, — сказал Мелирленс, — вылезай, мы все поняли, прости. Я понимаю, что это ты. Кетрин не будет…

— А ты вообще заткнись! Как ты мог бросить меня там?! Думаешь, приятно проваляться в грязной яме вместе с парой милых скелетов и парой костлявых мужчин?

— Ну, Пласински не такой уж и костлявый.

— Какая, во имя всех темных богов, разница! — не выдержав, Еле вылез из-за камня.

— Прости, пожалуйста.

— Прости? Нет, «прости» ты от меня не отделаешься! Я…

— Эй, там наверху, — донеслось из могилы, — может, нас кто-нибудь вытащит?

— Ладно, нам надо отсюда побыстрее убираться, — сказал Мелирленс, когда Пласински и тот студент были извлечены из ямы. Ведь если завтра собираются похоронить эти останки, то сюда должен кто-то прийти, а встречаться с этим кем-то мне совсем не хочется.

— Мне можно идти? — обрадовано спросил студент, — а где Эланикса. Она ушла?

— Да, она отравилась домой, — ответила Кетрин, — послушай, прежде чем уйти, пообещай, что не будешь говорить о вчерашнем. И убеди Эланиксу. Поверь, так будет лучше. Понял!?

Кетрин, пока говорила, надвигалась на студента, тот инстинктивно отходил назад пока не вжался в ствол дерева, по которому стал сползать вниз. Так что, когда Кетрин закончила, она нависала над ним, несмотря на то, что он был намного выше ее.

— Ага, то есть да.

— Тогда можешь идти.

Студент почти что бегом удалился с поляны.

— Ну, вы так и будете стоять? Или вы хотите встретится с могильщиками или кто там занимается костями? — спросила Кетрин.

Трое милицейских, не говоря ни слова, пошли от ямы. Уже когда они вышли из парка, Мелирленс нарушил тишину:

— Кет, наверное я поеду. Все-таки нельзя заставлять комиссара ждать вечно. Если не сложно, все-таки постарайся побольше узнать об этих похоронах.

— Конечно. Давай тогда встретимся… Ты сможешь завернуть в университет? Просто сегодня, во второй половине дня мне надо на работу. Так что я буду в «Горшочке ведьмы».

— Отлично, значит мне не придется тебя искать. Я подъеду где-нибудь около шести.

— Хорошо, я пока что… Пока что подумаю, куда, собственно, нужно идти с такими проблемами…

Мелирленс уже развернулся уходить, но на полуповороте повернулся обратно и произнес:

— Слушай, Кет. Только лучше не пробуй доказать, что они живы. Если все так далеко зашло, то даже если ты предъявишь здоровых и живых Шуса и Втри, все равно будет трудно разубедить бумаги, а такая мелочь, как то, что скелеты нашли под древним пнем, и подавно. Просто разузнай.

— Хорошо, — беззаботно ответила Кетрин, — можешь не беспокоиться, я постараюсь.

Мелирленс больше ничего не сказал, но пока он шел к выходу с территории университета, его мучили сомнения. Какая-то частица его мозга утверждала, что беспокоиться как раз очень надо и причиной этого беспокойства является как раз то, что Кетрин будет стараться. Дело не в том, что… просто излишнее старание в деле пробивания залежей документов и гор штампов может привести к тяжелым расстройствам психики или, как минимум, к глубокой депрессии.

Однако пока Мелирленс ехал в пойманной Еле коляске, эти мысли были вытеснены решительным наступлением беспокойства насчет собственной судьбы в связи с приближающимся разгромом у комиссара.

По дороге никто ни с кем не говорил. Еле был слишком зол на Мелирленса, чтобы разговаривать с ним на какие-нибудь другие темы, кроме того, какой же Мелирленс гад, что забыл его в этой вонючей грязной яме, а усвоенные еще в армии Келхарского халифата понятия о дисциплине не позволяли ему всерьез и подолгу ругаться с командиром. А о том, Мелирленс капитан, Еле никогда не забывал, несмотря на внешне неофициальные и дружеские их отношения. Что же касается Рукуса, то о чем он думал и думали ли он о чем-то вообще оставалось загадкой для науки, что впрочем распространялось на большинство его соотечественников.

Приехав, Мелирленс сжал зубы и, как на расстрел, сразу же отправился в кабинет Корсена. С закрытыми глазами он постучался в дверь. Ему никто не ответил. Он повторил свою попытку, однако результат отличался постоянством. Тогда он попытался открыть дверь, однако та оказалась заперта. Пожав плечами, Мелирленс развернулся и пошел в свой кабинет.

На лестнице он столкнулся. с Эшем, который, в отличие от Мелирленса, до сих пор занимался регистрацией задержанных. Первое время после того как Мелирленса повысили, Эш страшно злился и завидовал Мелирленсу, однако со временем, особенно после того, как Мелирленс уже по уши увяз в деле «Лендальского убийцы», зависть куда-то улетучилась и их приятельские отношение возвратились.

— Мел, и где ты пропадал? Я уже решил, что ты тоже подхватил какую-нибудь заразу, а ты, оказывается, носишься по делам. Неужели опять кого-то убили?

— Вроде того. А что ты имел ввиду, сказав «ты тоже подхватил заразу»? И, кстати, где Корсен?

— Так он и заболел.

— Корсен?! Тот, кто не признает понятия неблагоприятные погодные условия, тот, кто курит, как не знаю кто? Да все болезни от такого, как комиссар, должны бежать, как от чумы!

— Тем не менее. Как я слышал, он вызвал Ренинса утром и сказал, что сегодня не придет. Говорят, что вид у комиссара был просто ужасный.

— Отлично, — сказал Мелирленс, готовясь уходить, уже задумавшийся над тем, чтобы сбежать с работы пораньше, а сейчас выпить чашку кофе, достать какую-нибудь старую газету… Однако его мечты прервал Эш:

— Это еще не все. Комиссар сказал, что все должны написать отчет о проделанной работе.

— Отчет? Во имя всех богов… Эш, честно скажу, ты меня огорчил.

— Прости.

С этим они и расстались.

Впрочем эта, не слишком приятная новость, не сильно изменила планов Мелирленса. Он отправился в свой кабинет, достал из стола чашку и большую жестяную банку с кофе, вспомнил, что для кофе нужна горячая вода и отправился с термосом на первый этаж в небольшую кухню. Там всегда была горячая вода. Собственно, ничего кроме нее там и не было. Специально отряженный рядовой милицейский следил за тем, чтобы кипяток всегда был, поскольку кофе был необходимой составляющей работы управления.

Поднимаясь обратно, Мелирленс размышлял над тем, каким образом милиция прошлого работал без этого божественного эликсира, а ведь это было не так уж давно. Еще во времена детства Мелирленса, одна жестянка с кофе стояла пятьдесят пять золотых, что уж точно не мог себе позволить рядовой среднестатистический милиционер.

Только повторно войдя в кабинет, Мелирленс заметил некоторое несоответствие, неправильность обстановки. А именно, у окна сидела Розетт и читала свою толстую книжку, до конца которой оставалось, похоже, уже всего лишь сотня, другая страниц, что, по сравнению, со всем объемом книги не внушало ни малейшего уважения.

— А-а… Розетт? Как… как ты попала сюда?!

— Мне помогли, — как всегда односложно ответила девочка, не отрываясь от книги, — открыли дверь.

— Кто, какого… ладно, какая разница. Лучше скажи, зачем ты сюда пришла?

— Я подумала, что вы, капитан Мел, ничего не ели и решила принести вам еду.

— Ты пришла, чтобы принести еды?

— Да, ведь у нас мало денег.

— Стоп. Во-первых, с каких это пор появилось сочетание «у нас», а во-вторых, ты понимаешь, что маленьким девочкам опасно ходить по городу в одиночку, а тем более по Керлендеру?

— Но де…, — Розетт на секунду замолчала, ее голос дрогнул, — но мне разрешали ходить одной по городу.

— Ладно, прости. Просто будет совсем нехорошо, если с тобой что-нибудь случится.

Мелирленс замолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию. Ничего не надумав, он просто спросил:

— Розетт, где ты говоришь, еда которую ты принесла?

Девочка ничего не ответила, а показала пальцем на край стола. Там действительно стоял довольно объемный сверток. Развернув его, Мелирленс обнаружил небольшую кастрюлю. Внутри обреталась несколько картошин и кусок той самой рыбы, которую Мелирленс не мог съесть уже второй день.

— Спасибо Розетт, я пожалуй пойду, погрею.

— Не надо, капитан Мел, вы все испортите. Я сама, я так и собиралась сделать с самого начала, но не знала, когда вы придете сюда.

— Еще б ты знала, — себе под нос произнес Мелирленс, — спасибо, Розетт. Ты найдешь дорогу?

— Да.

Девочка встала, взяла кастрюлю и вышла с ней за дверь. Мелирленс, же все еще державший термос в руках, посмотрел на пустую чашку, затем на термос сложил два и два и наполнил чашку. После чего сел за написание отчета для комиссара.

Итак, с чего начать? Наверное… впрочем, стандартную надпись можно на потом оставить… Итак.

«Отчет

капитана Керлендерского милицейского управления милиции Лендала

Меллерса Мелирленса

о проделанной работе от…»

Во имя всех темных богов, какое сегодня число? Надо будет спросить, ладно, оставлю.

Такого-то числа, «я, капитан Мелирленс Меллерс, отправился в Лендальский университет дабы….» дабы «разработать след, ведущий от Элисс Ринсински, студентки Лендальского университете, чей труп был найден в 497 день от начала года»… точно, тогда сегодня 499… «прорабатывая эту версию… во имя всех богов, что за…

Мелирленс решил глотнуть кофе, не отрываясь от письма. Кипяток оказался действительно кипятком и рот Мелирленса решил, что смерть от внутреннего ожога — не лучшая участь и избавился от большей части напитка. Кроме того рука Мелирленса дрогнула и в результате на отчете образовалось живописное пятно, в котором любой уважающий себя психоаналитик доложен был увидеть все что угодно кроме пятна, оставленного кофе.

Расставшись с Мелирленсом, Кетрин отправилась прямиком в кабинет директора технического корпуса Лендальского университета. Однако она была не настолько наивна, чтобы врываться в кабинет заместителя ректора и требовать ответить на все вопросы. Она решила ограничиться только деликатными расспросами секретарши.

После довольно продолжительного и весьма изнуряющего допроса, Кетрин выяснила, что инициатива похоронить безвременно усопших принадлежала директору Чистеленсу и уже подписан официальный приказ лично ректором. Было даже установлено время и место похорон. Таким образом, объявление, висевшее на главной доске объявлений не было случайностью или ошибкой. Оказалось, что останки будут захоронены завтра в час дня на кладбище университета.

Больше ничего Кетрин узнать не смогла, и так на добывания этой информации ей понадобилось масса энергии, так что у нее уже почти не оставалось времени: нужно было бежать на работу.

В «Горшочке ведьмы» было почти не протолкнуться, что было и неудивительно, в разгар дня туристов и других праздношатающихся на территории университета было полно.

Кетрин скорее удивляло, как это так получилось, что все их развлечения в парке никто не заметил. Ведь парк вовсе не был закрытой зоной, и вышеупомянутые персоны прогуливались в нем так же, как и везде.

Она подошла к барной стойке и поднырнув под дверцу, оказалась на служебной территории. В принципе, сотрудникам было положено входить через служебный вход, но она как-то об этом забыла.

— Кет, наконец-то, а я уже испугался, что ты не придешь, — поприветствовал ее мужчина средних лет с уже наметившейся плешью, которая лет через десять превратится в доброкачественную лысину.

— Простите, что опоздала, — ответила она.

— Не за что извиняться, ты пришил даже раньше, но видишь сколько народу, так что иди переодевайся.

Кроме плеши говоривший обладал очками, и невысокой, довольно упитанной фигурой. Это был хозяин «Горшочка» Вернингаторикс Лернинский, который по совместительству был шеф-поваром и периодически барменом. Насколько Кетрин знала, такие имена давали где-то на северо-востоке в сторону от Фалкийских гор, хотя она и не была уверена. Он был одет в старомодный костюм с буфами на рукавах и штанах и огромным воротником, создававшим ощущение, что голова Вернингаторикса лежит на большом белом блюде. Цвет кожи его рук и лица был неестественно бледный, а когда он улыбался, что он делал довольно часто, можно было увидеть два клыка, производивших достаточно пугающее впечатление.

Переодевшись в форму ведьмы-официантки, Кетрин приступила к работе.

Часа через три добросовестной работы во имя зарплаты, за одним из столиков Кетрин обнаружила своего сокурсника, Майклуса. У него были светлые длинные волосы, за его спиной свисал плащ, а на белой рубашке было жабо, то есть кружева в области шеи. Насколько Кетрин помнила, его полное имя начиналось на «Сэр» и растягивалось за границы страницы.

Вообще-то встретить в «Горшочке» студента, если он не являлся работником заведения, было довольно сложно, тем более в каникулы. Они хоть и неуклонно подходили к концу, но все же еще продолжались, но Майклус был исключением. Кетрин не была уверена, что он был на самом деле каким-нибудь Энгленским лордом, однако то, что он упорно скрывал свое имя, крайне неохотно распространялся о своей семье и детстве и мог позволить себе ходить в места, подобные «Горшочку ведьмы», чуть ли не каждый день, заставляли прийти именно к такому выводу.

Кетрин уже хотела уйти на другой конец зала, не то, чтобы она испытывала к нему какую-то антипатию, просто количество клиентов вовсе не располагало к приятельской беседе, но он ее уже заметил:

— Кетрин? — произнес он, — это ты?

— Здравствуйте, — спокойным, пожалуй даже слишком официальным голосом ответила она, стараясь всем своим видом показать, что она страшно занята, — каков будет ваш заказ? Могу порекомендовать вам нашу новинку: коктейль «Королевская кровь», созданный на основе голубой крови истинных принцев королевских домов.

— Так это все-таки ты? Ты здесь работаешь?

— Что вы будете заказывать, господин?

— Кетрин?

— Да, чего тебе?! — не выдержала она, — ну да, это я и я здесь работаю, заметь Майк, — РАБОТАЮ!

— Но я тебя не видел, когда был здесь последний раз.

— Я устроилась сразу же, как начались каникулы.

— Это все объясняет. Я уезжал, приехал несколько часов назад. Только и успел заскочить в свою…

— Ты будешь что-нибудь заказывать? Или я пойду, мне правда надо работать, я конечно, не против поболтать, но попозже.

— Ладно, хорошо, хорошо. Тогда мне Кровь вампира, убитого в середине года, лесные коренья и печень великого магистра. Слушай, а что…

— Так значит вам вампирью кровь, коренья и печень магистра, — решительно прервала его Кетрин, записывая все вышеперечисленное в блокнот, после чего, не дав Майклусу и слова сказать, пошла принимать другие заказы.

Минут через десять ей пришлось вернуться к его столику уже с заказом.

— Вот ваш заказ, приятного аппетита, господин.

— Кет, а можешь рассказать, что произошло в мое отсутствие?

— Нет.

— Ну, а если по быстрому. А поведаю тебе о загранице, — произнося это, Майклус попытался ухватить Кетрин за локоть, но та ловко вывернулась.

— Сколько раз мне повторять, нет!

— Ну зачем же так грубо, — Майклус обнял Кетрин за талию, которая в ее костюме бала более чем хорошо обрисована, несмотря на то, что форма официанток якобы должна была изображать ведьминский балахон. У него даже почти получилось посадить ее к себе на колени, но это было его роковой ошибкой. Вначале Кетрин практически потеряла возможность сопротивляться, от шока, вызванного подобной наглостью, но быстро пришла в себя и, не долго думая, огрела нахала подносом в лучших традициях Втри, которая рассказывала Кетрин, что подносы — лучший метод борьбы с зарвавшимися халифами.

Майклус ослабил хватку, которая, впрочем, и не была такой уж сильной и Кетрин выскользнула из его рук.

Тут ее взгляд пересекся с хмурым взглядом Вернингаторикса, который всем своим видом выражал неодобрение и повелевал ей подойти к нему для суровой отповеди. Кетрин, понимавшая, что хозяин ни в коим разе не собирается ее хвалить и выдавать премию, вовсе не горела желанием идти к нему. Однако не идти было тоже нельзя. Так что Кетрин, глубоко вздохнув, отправилась на экзекуцию.

— Во имя всех темных богов, что ты там устроила? — спросил хозяин, — как можно избивать клиентов прямо в обеденном зале!?

— Простите, — Кетрин стояла, повесив голову и, несмотря на то, что Вернингаторикс был одного с нею роста, может даже немного ниже, она умудрилась сделать так, что ему приходилось смотреть на нее сверху вниз, — но…

— Что «но»?

— Но вы ведь все видели, он приставал ко мне.

— Ты все равно не имела права бить его, к тому же, как ты думаешь, почему эти костюмы сшиты именно так, как они сшиты?

— Но ведь это же трактир, а не…

— Что, не бордель? А я и не спорю. Ты просто не должна допускать таких ситуаций, а если уж допустила… в общем, ни в коем случае не использовать поднос в качестве мухобойки!

— Простите.

— Иди и извинись. И отнеси ему кровь королей за счет заведения.

Оказавшись снова в общем зале, выговор ей Вернингаторикс делал в коридоре, ведущем на кухню, она опять отправилась к столику Майклуса.

— Простите за неудобства, господин, — подчеркнуто вежливо произнесла она.

— Да ничего страшного, если хочешь, можешь бить меня сколько тебе нравится.

На мгновение Кетрин подумала, как бы это было здорово, отвесить этому охальнику еще одни подзатыльник подносом, тем более, что она начала входить во вкус, но ее остановили размеры зарплаты, которой она могла лишиться в случае увольнения. Не то, чтобы зарплата была действительно большой, но все же она была и лишаться ее Кетрин совсем не хотелось. Вместо этого она ограничилась словами:

— Как-нибудь другой раз. Еще раз извинясь, господин. Примите за счет заведения. — С этими словами она поставила перед Майклусом бокал с «Кровью королей».

— Спасибо, спасибо. Может, все же присядешь? — Майклус поймал взгляд Кетрин, говоривший, что если попытка повторится, она сделает то же, что и в первый раз, несмотря на угрозу увольнения, и быстро прибавил, — на соседний стул, разумеется.

Кетрин бросила обреченный взгляд в сторону барной стойки и села на стул.

— Ну так что ты хочешь узнать?

— Просто хотел спросить, как ты поживаешь и как поживает университет в мое отсутствие.

Кетрин решила, что на первую часть вопроса имеет полное право не отвечать, как впрочем и на вторую, но на нее решила все же ответить, но максимально кратко.

— С университетом все в порядке. Вот, например, завтра похороны будут. А как ты? Как империя и королева?

— Все как всегда. Мы медленно, но верно захватываем мир, ничего особо выдающегося.

— Приятно слышать. Как тебе наш новый коктейль? Добавил в свои жилы голубой крови?

— Если бы она у меня там была.

— Кстати, знаешь как он делается? — поинтересовалась Кетрин и, не дожидаясь ответа Майклуса, продолжила, — насколько я знаю, в сильно разбавленную водку вливают бадью синьки, все это хорошенько перемешивают и продают.

— Понятно, а в меню написано, что он делается на основе крови принцев.

— Ну, если ты пожертвуешь немного своей крови, можно будет усовершенствовать состав.

— Моя кровь вам не поможет, она красная, краснее просто не придумаешь.

— Как же, как же… Хотя это твое дело, можешь говорить все, что хочешь. Так я пошла?

— Постой, а про какие похороны ты говорила? Неужели умер ректор или кто-то из профессоров?

— Нет, что ты…

— Неужели это директор нашего корпуса?

— Ну солнце сегодня взошло, так что директор Сэйлэнар жив, как никогда. Нет, ты ни разу не угадал. Хоронить мы будем Втри, помнишь, она училась в нашей группе и еще того новичка, Шуса вроде бы. Если кого-нибудь встретишь с нашего курса, можешь передать, чтобы к часу подходили к университетскому кладбищу.

— Так они что, умерли? Но как это могло случиться?

— Прости, ничего не могу тебе рассказать. Просто подумай над тем, каким образом можно похоронить кого-то в урне для праха, если при этом он остается живым.

Кетрин почему-то не хотела рассказывать Майклусу всю правду. Почему именно, она не могла сказать. Наверное, все дело в женской интуиции, поскольку законами логики объяснить это было невозможно. Пусть Кетрин и относилась к интуиции с большим недоверием. Она уже собиралась встать и уйти, но тут к их столику подошел капитан милиции. Он был одет в длинный кожаный плащ, в полах которого скрывалась маленькая девочка.

— Мелирленс?

— Привет, Кетрин.

— А, Мелирленс, уже пора?

— Ну нам же надо всего лишь поговорить, так, что…

— Нет, нет. Я сейчас переоденусь.

— Может познакомишь меня с этим молодым человеком?

— Да, прости, познакомьтесь. Мел это — Майклус, мой сокурсник, Майклус это — Мел, капитан милиции.

— Приятно познакомиться, — произнесли они практически в унисон.

— Ну вы тогда здесь поболтайте, а я пойду отпрашиваться. Сказав, это Кетрин скрылась в служебных помещениях трактира, раздумывая над тем, каким именно образом она собирается отпрашиваться. Так ничего и не придумав, она столкнулась с Вернингаториксом.

— Надеюсь он не собирается подавать на нас в суд за то, что его избивает прислуга?

— Нет, все в полном порядке.

— Надеюсь на это.

— Хозяин, просите, можно мне уйти сейчас, я отработаю, просто… просто мне в общем, надо.

— И что же тебе надо?

Кетрин не долго думая, выдала первую же мысль, пришедшую ей в голову:

— Просто понимаете, он, ну тот молодой человек, пригласил меня на свидание. И я думаю, что если я не пойду, он может обидеться и тогда нашему любимому «Горшочку ведьмы» может не поздоровиться, — Кетрин так быстро поверила в свою собственную мысль, пришедшую ей пару секунд назад, что пафосно устремила взгляд куда-то вверх, а именно в угол, в котором паук занимался тем, что пожирал свою невинную жертву, и продолжила, — я готова пойти на любые жертвы во имя «Горшочка ведьмы». Если понадобится, я даже готова отдать свою невинность во имя трактира.

— Ладно, ладно, иди, если тебе так хочется. Только прибереги свою невинность для какого-нибудь более значительного события. Я, конечно, разделяю твою любовь к «Горшочку», но поверь, твоя неверность ему ни в коей мере не нужна.

— Спасибо. — Кетрин удалилась в раздевалку, оставив хозяина трактира думать о мимолетной молодости и всей головной боли, которую она приносит, какой бы короткой она не была.

Пауза, повисшая после ухода Кетрин, постепенно начала формироваться в весьма компактную, но довольно опасную тучку, зависшую над столом. Майклус и Мелирленс смотрели друг другу на друга, а Розетт спокойно села за стол, раскрыв свою книгу. Судя по всему, через пару часов перед ней встанет острая проблема отсутствия чтения, хотя, возможно она решит перечитать философский трактат Экра-Лабана-Зул-Ура.

Наконец Майклус, вовсе не желавший получить в лоб молнией, вырвавшейся из тучки, нарушил тишину:

— Мел, ведь так? Так значит, ты парень Кетрин?

— Я? — уточнил Мелирленс. — Нет, что ты Я думал, что это ты — ее парень.

— Нет, нет, я просто знакомый. Нас даже нельзя назвать друзьями.

— Но я подумал…

— Нет, все совсем не так.

Они опять надолго замолчали.

— Так что ты — милицейский? — вновь попытался начать разговор Майклус.

— Да, что-то вроде того.

— А что случилось с Втри и Шусом?

— Это довольно долгая история.

— Значит, служебная тайна…. А что это за «Лендальский убийца» завелся в этом милом городе. Про него писали во «Временах», но я так ничего и не понял. Там только написали, что какой-то болван, который ведет это дело… в общем, что он — полнейший болван и ничего не может сделать.

— Этот болван — я.

— Правда? Прости, я не хотел…

— Нет, нет ничего. Я уже привык.

Они опять замолчали, Розетт перевернула страницу своей книги. Они сидели в полном молчании, повисшем над столиком, казалось, что все звуки исчезли. Розетт перевернула страницы еще дважды и неизвестно, сколько бы это еще продолжалось и, главное, чем бы закончилось, если бы к ним не подошла уже переодевшаяся в свое летнее платье Кетрин.

— Ну как, веселитесь? — спросила она.

Оба одарили ее весьма многозначительными взглядами, из которых любой мог сделать вывод, что весельем здесь и не пахнет. Майклус решительно встал и сказал: — я пожалуй пойду. Кетрин, до встречи. Господин капитан, было очень приятно познакомиться с вами. — Произнеся это Майклус и, не дав никому опомниться пошел к выходу.

— Розетт? — спросила Кетрин, — я тебя только что заметила. Мел, зачем ты ее привел? Боишься, что я буду тебя домогаться и решил обезопасить себя?

— Нет, я и не надеюсь. Она сама пришла ко мне на работу. Точенее, я обнаружил ее в своем кабинете, когда пришел. Оказалось, что она принесла мне обед.

— И где ты ее откопал все-таки? У меня складывается ощущение, что либо ты купил девочку-рабыню на невольничьем рынке где-нибудь в халифате, а после заколдовал ее, либо она вообще не человек.

— Сам поражаюсь, но по-моему, с ней все в порядке. Пошли, что ли.

— Да, пошли.

Уже выйдя из «Горшочка», Кетрин уточнила, а куда именно они пойдут. Мелирленс ничего по этому поводу не знал и предложил просто погулять по территории университета. Кетрин, не нашедшая, что возразить ему, согласилась.

— Наверное тебе не терпится услышать, что я узнала? — спросила Кетрин.

— Ну, в общем да.

— Узнала я, к сожалению, немного. Только то, что уже назначено время и место похорон. Их похоронят завтра в час дня на университетском кладбище. Может, все же стоит сказать правду? Ну или хотя бы ее часть.

— Нет, не стоит, пусть все идет так как идет. Знаешь, я тут подумал…

О чем именно подумал Мелирленс, он не успел поведать. Его прервал женский крик, постепенно перешедший на ультразвук, донесшийся из открытого окна, расположенного неподалеку. Мелирленс, не долго думая, бросился к ближайшей двери, ведущей в это здание. Кетрин было бросилась за ним, но остановилась, подумав, что нехорошо будет бросать Розетт одну и просто пошла довольно быстрым шагом к парадной. Ориентироваться было несложно, крик ясно давал понять, куда надо идти.

Это было студенческое общежитие. Мелирленс взлетел по лестнице на второй этаж. Там, посмотрев в коридор, он обнаружил нескольких студентов, удивительным образом образовавших толпу. Подойдя, Мелирленс увидел, что сгрудились они вокруг девушки, как раз и являющейся источником звука. Кроме того, в открытом дверном проеме лежало тело. Тело принадлежало девушке, черты лица которой были смутно знакомы Мелирленсу. Это была Эланикса, та самая вчерашняя студентка.

— Пес морской, — тихо выругался Мелирленс, тихо выдохнул, после чего продолжил уже вслух, — разойдитесь, Керлендерское милицейское управление. Отойдите.

В доказательство Мелирленс достал из плаща свое удостоверение. Двигая и помахивая им, он пробился к телу. Студенты неохотно расступались, за спиной Мелирленса раздалось несколько высказываний, сделанных ну очень тихим шепотом, касающихся вездесущести милиции, но в целом никто не был недоволен этой вездесущестью. Для начала Мелирленс попытался прощупать пульс на шее Эланиксы, однако он не только отсутствовал, тело успело закоченеть. Насколько Мелирленс мог судить, ее убили еще ночью или рано утром, во всяком случае, достаточно давно. Он уже хотел подняться и задать ряд стандартных вопросов, начиная с того, кто нашел тело, но тут пришла Кетрин.

— Во имя всех темных богов, в чем дело, где… боги. Мел, это же Эланикса? Я думала…

— Да это она, — ответил Мелирленс.

— Но ведь…

— Кетрин, давай чуть-чуть попозже. А вы все никуда не расходитесь, будьте здесь. Вам зададут несколько вопросов.

— У меня назначена встреча, — произнес кто-то.

— А мне на курсы идти надо, — сообщил еще кто-то.

— Придется вам все отложить. Вам не повезло, вы стали свидетелями. Можете успокоить себя тем, что вам не повезло меньше, чем ей. Кетрин, можешь последить, чтобы никто никуда не убежал, я сообщу обо всем в управление, они вышлют сюда команду.

— Конечно, Мел.

Мелирленс уже не слушал ее, он отошел к окну и достал ТВ-Шар, после чего вызвал капрала Ренинса. Капрал ответил не сразу, но все же ответил:

— Здравствуйте, это вы капитан? Простите, что так долго, я уже собираюсь домой. В ночную смену здесь будет…

— Прости, но тебе придется задержаться. Я нашел труп студентки. Конечно, я не эксперт, но по-моему, это мое дело. Она учится… вернее училась на факультете практического использования магии, никаких видимых повреждений…

— Капитан?

— Да, прости, мысли вслух.

— Ничего старшого капитан. Скажите, куда присылать группу?

— Да, конечно. Я в университете, в одном из корпусов… — Мелирленс задумался, в каком именно или хотя бы, как сюда пройти, но так ничего и не придумав, сказал просто, — скажи им приехать к южным воротам. Там будет человек, который отведет их. Пришли троих или четверых рядовых и, естественно, группу криминалистов.

— Конечно, капитан.

По шару пошла серая рябь, и Мелирленс положил его в карман на поясе, после чего вернулся обратно. Кетрин, ревностно выполнявшая возложенную на нее функцию, выстроила всех студентов вдоль стенки.

Розетт не обращала никакого внимания на окружающей ее мир, поглощенная эпилогом философских размышлений халифатского мыслителя, в котором он зашел в такие глубины времени, пространства и космоса, какие не только простым смертным, но и всем астрофизикам всех миров и не снились.

— Так, ты, — обратился Мелирленс к рослому брюнету с лицом выходца из Цан-Цанской империи, — отправляйся к южным воротам и жди моих коллег. После чего приведешь их сюда.

— Я? — с едва ощутимым акцентом переспросил он, — но почему я?

— Потому что ты, — жестко ответил Мелирленс голосом, не оставляющим Цан-Цанцу никакой другой альтернативы, кроме как подчиниться.

— Ты, — указал он на невысокого парня с рыжими волосами и лицом, забрызганным веснушками. Отбавляйся к… к директору Сэйлэнару и расскажи все, что произошло. И скажи, что нужно седлать так, чтобы в комнате можно было находиться дольше, чем пять минут.

— Но как я. Я же… и к директору? — забормотал себе под нос веснушчатый парень.

— Спокойно. Просто войди в кабинет и все скажи. И не смей уходить из-за того, что тебе никто не ответил на стук. Кетрин.

— Да, я бы могла…

— Пожалуйста, отвези Розетт ко мне домой. Конечно ей, похоже, все равно, но все же нехорошо.

— Конечно, после мне вернуться?

— Нет, не стоит, хотя, конечно, как хочешь. Просто, в криминалистической экспертизе нет ничего интересного.

— Я все же, наверное, приду.

— Как хочешь.

Раздав все указания, Мелирленс хотел вернуться к телу, н его окликнул женский голос.

— Простите, — господин милицейский, а нам можно вернуться в свои комнаты? Ведь мы все здесь живем.

— Да, возвращайтесь, — бросил Мелирленс, — просто не уходите далеко, я вас всех опрошу.

Все начали разбредаться по своим комнатам, только двое остались. Девушка со взглядом, упершимся в стенку и парень, наблюдавший за Мелирленсом затаив дыхание.

Мелирленс подошел к телу, несколько секунд смотрел в навсегда остановившиеся широко распахнутые глаза Эланиксы. Затем прошелся взглядом по всем у телу. Одета она была в то же, во что и вчера. Эланикса лежала лицом вверх, ногами к дери, но на некотором расстоянии, достаточном, чтобы открыть дверь. Похоже, на нее напал кто-то, стоя на пороге. В том, что это именно убийство, а не смерть от естественных причин, Мелирленс не сомневался. Дело было даже не столько в том, что это была девушка в самом расцвете сил и здоровья. Просто какая-то уверенность, вовсе не подающаяся логике, говорила ему об этом. Тут Мелирленс наконец понял, почему он так долго смотрит на это тело, вернее понял, что именно привлекает его внимание, а привлекало его то, что он не видел ее рук. Дело было вовсе не в том, что ни отсутствовали, они были закрыты белой тряпкой, небрежно брошенной на тело и закрывавшей ее от груди до бедер, скрывая и руки. Мелирленс снял тряпку. Его взгляду предстала весьма неприятная картина. Обе руки были обуглены. Их даже нельзя было назвать обгоревшими, они были именно обуглены до костей.

Мелирленс уже хотел положить простыню, а это была именно она, как заметил на пальце Эланиксы что-то блестящее. При ближайшем рассмотрении это оказалось кольцом из какого-то серебристого металла. Кольцо даже не закоптилось, что было удивительно, учитывая состояние рук.

Мелирленс не долго думая обмотал два пальца краем простыни и аккуратно стащил кольцо, старясь не отломить палец. Сняв кольцо, он вернул простыню на место, еще немного посмотрел в лицо Эланиксы и пошел по коридору, стуча во все двери, взывая студентов, спрятавшихся за ними от злого дяди милиционера.

Пока нечаянные свидетели выходили из-за свих ненадежных загородок, к Мелирленсу обратился тот самый парень, что стоял за его спиной и внимательно наблюдал за ним:

— Господни милиционер, простите меня, но… но зачем вы сняли кольцо с руки Элани… с руки ее… с трупа? Я не ничего такого ни думаю, просто разве этим не должны заниматься эксперты? Это кольцо… я так слышал…

— Что — это кольцо? — переспросил Мелирленс.

— Это кольцо ей Акра подарила на день рожденья, — паренек совсем смутился, занервничал и начал путаться в словах, — но я, в смысле… просто я….

— Понятно. Так ты говоришь, что видел, как я снял кольцо?

— Да, я просто хотел…узнать.

— Ну, в этом нет ничего плохого. В хотении узнать. А теперь просто забудь, что ты видел, как я снял кольцо с руки Эланиксы и наш разговор тоже забудь, — произнося последнее предложение, Мелирленс наклонился к самому уху парнишки. В его голосе появилась какая-то необычная нотка стали, более прочной чем мифрил, несмотря на то, что мифрил самый прочный металл и холоднее холода космоса.

— Господин милиционер, — произнес студент через секунду.

— Да?

— Почему ваше лицо так близко к моему? Вы…

— Нет, ничего такого. — Мелирленс быстро выпрямился и отошел от парня на пару шагов, просто у тебя очень редкий изгиб носа, да, именно носа.

— Правда? А я как-то и не обращал внимания.

— Господин милицейский, — сказал голос из-за его спины, — вы хотели нас о чем-то расспросить?

— Да, — Мелирленс обернулся, три свидетеля стояли за его спиной, — так, кого-то из вас не хватает. Вас было восемь, двоих я отправил с поручениями, здесь вас пятеро, где еще один?

— Одна, — поправила девушка, единственная из тройки, — Акры нет, она через комнату от меня.

Не дожидаясь просьбы Мелирленса, она пошла к нужной двери. Та оказалась приоткрытой. Распахнув ее, Мелирленс обнаружил весьма странную картину. К ножке кровати, сдвинутой к самому окну, была привязана простыня, по- видимому взятая с этой же кровати. Конец простыни скрывался за распахнутым окном. Мелирленс выглянул в окно. До самой мостовой вилась веревка, сплетенная из пары простынок, одеяла, куска настоящей веревки и футболки на конце.

— Во имя всех темных богов, — сказал Мелирленс, — что за бред. Не съесть же я ее собирался. Ладно… проклятье, ее Акрой зовут?

— Акриллой. — ответила та же девушка, — Она близкая подруга Эланиксы, — девушка замолчала. Мелирленс уже хотел ее подогнать, но тут она снова заговорила, — Господин милицейский.

— Что?

— Вы не знаете о системе защиты помещений студентов?

— Защиты, какой защиты. А защиты… спасибо, что…

Мелирленс не успел закончить предложение, как картинка перед его глазами кардинально изменилась. Он оказался перед какой-то закрытой дверью. Вокруг было темно и много пыли. Действительно много, так много, что можно было с легкостью различить дорожку. Насколько Мелирленс знал, в Лендальском университете был только один кабинет с таким эпохальным количеством мусора. Это был кабинет секретаря директора Магического корпуса Лендальского университета профессора Сэйлэнара.

«Во имя всех богов, так же не бывает», — скорее констатировал, чем вопросил Мелирленс. Боги и принадлежащие им небеса молчали, считая ниже своего достоинства отвечать, что только ТАК и бывает.

Мелирленс постучался, дверь как всегда была открыта. Директор Сэйлэнар сидел за своим столом. Одет он был как всегда: в нормальную человеческую одежду.

— О, так это вы? — состроил гримасу искреннего удивления Сэйлэнар.

— А вы ожидали кого-то еще?

— Нет, просто один паренек топчется под дверью уже минут десять. Не хотите ли что-нибудь поесть?

— Простите, но нет, я ел совсем недавно, к тому же время не ждет. Я бы вас хотел попросить, не могли бы вы снять защиту с одной из квартир?

— Вы имеете ввиду переносящее заклинание?

— Именно, господин директор.

— К сожалению, нет.

— Но поймите, дело в том, что произошло убийство, его надо расследовать, а произвести обыск, даже осмотреть тело невозможно, если тебя…

— Вы меня неправильно поняли. Я физически не могу снять защиту. Если бы я мог, я бы давно снял ее со всех общежитий университета, но к сожалению, я этого не могу седлать.

— Но…

— Все, что я могу, это поставить временный щит, огораживающий эту комнатку от вмешательства какой-либо магии.

«Какая, во имя всех темных богов, проклятая разница между тем и этим», — мысленно выругался Мелирленс.

— А разница такая, — ответил на размышления Мелирленса Сэйлэнар, — что под щитом ваши эксперты не смогут применять магию, а ведь она им, насколько я знаю, более чем нужна.

Мелирленс не нашелся что ответить.

— Насколько я понимаю, вам не терпится приступить к расследованию? Я перенесу вас обратно и поставлю защиту, вы не против?

— Простите, но я бы хотел отказаться. Я лучше пройдусь пешком.

— Как хотите. И заберите того молодого человека, о котором я говорил. Ведь вы его послали.

— Конечно, господин директор, до свидания.

Сказав это, Мелирленс вышел за дверь, от которой и не слишком-то далеко отошел за время разговора. В коридоре, как и говорил Сэйлэнар, мялся тот самый рыжеволосый, веснушчатый парень. Вернее не мялся, а сидел на широком подоконнике. Увидев того самого милиционера, что послал его, выходящим из кабинета директора магического корпуса, он выразил на лице удивление и недовольство тем, что его послали просто так, чтобы он побродил по университету.

— Пошли, и тебе незачем знать, как я здесь оказался, — пресек всякую возможность задавать вопросы Мелирленс.

Выйдя на свежий воздух, Мелирленс сообразил, что совершенно не представляет, куда именно надо идти. Показать дорогу он попросил студента, плетшегося за ним. Тот про себя еще раз крайне удивился тому факту, что господин милиционер пришел сюда, сам не зная откуда.

По дороге Мелирленс размышлял над вопросом, зачем, собственно, он стащил кольцо. Именно стащил, потому как по протоколу тело должны были обследовать криминалисты, и все предметы, находящиеся на нем, тоже исследуют они. Однако некое чувство уверенности в правильности совершаемых действий говорило ему, что он должен был забрать это кольцо и что отдавать его специалистам не следует.

Однако понять природу это уверенности Мелирленс так и не успел. Уже на подходе к корпусу они наткнулись на группу людей в форме, ведомую молодым Цан-Цанцем.

— Мел, — поприветствовал его милицейский, идущей впереди. Судя по количеству полосок на его погонах, он был сержантом.

— Эш, неужели тебя послали и ты наконец-то спасешься от регистрации заключенных?

— Нет, спасибо, твой пример мне говорит, что лучше уж я останусь на своем месте. Просто не нашлось больше никого кроме меня, а кто-то решил, что послать нужно кого-нибудь, у кого количество полосок на погонах превышает одну. Так ты думаешь, что это твой «Лендальский убийца»?

— Не знаю, что и думать. С одной стороны, все так, как всегда, кроме того, что… Впрочем, сам посмотришь.

— Ты меня заинтриговал.

— Поверь, тебе это не понравится, — сказав это, Мелирленс сунул руку в карман в котором лежало кольцо, снятое с обгоревший пальцев Эланиксы, — слушай, а ты не знаешь, что там с комиссаром сучилось? Я не верею в то, что он просто так взял и заболел.

— Я тоже в это не верю, но похоже, все обстоит именно так… пес морской, что это?

За время разговора они успел подняться на второй этаж. Из двери, ведущей в комнату Эланиксы бил завораживающий призрачный зеленый свет. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все стены, пол и потолок комнаты затянуты чем-то зеленым больше всего похожим на зеленое стекло, за которым поставлена лампочка.

— Это должно быть, щит директора Сэйлэнара, противостоящий переносящему заклинанию, — ответил Мелирленс после чего продолжил уже у себя в голове: «Боги бы его побрали! И почем его нельзя было сделать бесцветным?»

Боги сохраняли свое, прославившееся на все известные науке миры, пренебрежение к риторическим вопросам.

Следующие часа два Мелирленс потратил на допрос свидетелей. Правда перед этим ему пришлось довольно долго уламывать экспертов-криминалистов на то, чтобы войти в комнату и приступить к работе. Они сопротивлялись, указывая на то, что щит помешает им работать, что он их нервирует, заставляет неправильно работать приборы, что наконец, им не платят за вред, наносимый здоровью обучением магическими полями. Мелирленс же обладал только одни аргументом: этот щит ставил директор Сэйлэнар, которому уже больше двухсот лет, так что от обучения если с ними что-то и случится, так это приобретение беспроигрышной удачи, колоссального здоровья и успехов в личной жизни. В конце концов Мелирленс победил, правда в доказательство своих слов ему самому пришлось зайти в комнату и просидеть там минут пять.

Из допроса же он узнал немного. Только то, что Эланиксу последний раз видели вчера вечером, они уходила и никто не видел, как она вернулась. Из этого Мелирленс сделал вывод, что он и Кетрин — единственные, кто видел ее перед смертью, кроме, естественно, убийцы. Кроме того он выслушал море бесполезной информации о ее личных связях, друзьях и недругах, последних, похоже, было больше. Судя по всему, она обладала не слишком приятным характером. Единственным полезным фактом, что он узнал, было то, что больше всего знала о ней Акрилла, как оказалось — ее сестра, учившаяся на факультете точных наук. С какой стати она сбежала и куда могла скрыться, никто не знал. Мелирленс, хоть и понимал, что ее надо искать, но уже темнело, да и посылать кого-то на ее поиски было поздно, так что он решил оставить это на завтра. Вначале поискать самому, а если не получиться объявить в розыск, как особо важного свидетеля.

После того, как он расправился с этими делами, ему пришлось еще дождаться специальной повозки, которая должна была отвести тело Эланиксы в морг для более детальной экспертизы, на которую Мелирленс, впрочем, не слишком надеялся. Затем он сел в служебную коляску и поехал домой.

Дома он обнаружил довольно странную картину: в его кровати, в которой он не спал уже четвертую ночь, лежали двое лиц женского пола. Маленьким комочком свернулась Розетт, а рядом с ней на животе, раскинув руки и уткнувшись лицом в какую-то книжку, расположилась Кетрин. Мелирленс был скорее смущен, чем поражен этим фактом. Раньше не так уж часто он обнаруживал в своей постели лиц прекрасного пола, а в последнее время это происходило постоянно. Он подошел к Кетрин и попытался вытащить книгу из-под ее лица. Делал это он не слишком церемонно, поскольку в его планы не входило не беспокоить сон Кетрин. Последняя заворочалась и ухватила одной из рук книжку, но Мелирленс не собирался сдаваться, отпустил он только тогда, когда раздался треск, оповещающий о том, что уже поздно.

Кетрин открыла глаза.

— И что ты, интересно, делаешь в моей кровати?

— Сплю, не видишь разве? — недовольно ответила Кетрин. — И незачем по этому поводу рвать мои учебники. К тому же ты можешь не беспокоиться, на твою девственность, а тем более на девственность Розетт я не покушаюсь.

— Да я, ничего… — попытался возразить Мелирленс, но оказалось, то Кетрин прервалась только затем, чтобы перевести дыхание.

— Просто книжка, которую читала Розетт, закончилась как раз тогда, когда мы были в моей комнате в общежитии. Она показала на первую попавшуюся книгу, которая оказалась учебником по теоретической магии, та еще муть, с синусоидальными интегралами и дифференциалами, заключенными в язык пятисотлетней давности и огромное количество непонятных сравнений. Я решила, что почитать вместе с ней будет совсем неплохо, ведь я сама его даже и не открывала. Когда мы пришла сюда, я начала читать вслух. Отрубилась я еще на предисловии, которое, впрочем, не может не ужасать своими размерами, однако Розетт заснула еще раньше меня, но насколько я смогла понять, это не было связано со скукой. Просто ей текст доставлял такое искренне удовольствие, что она полностью расслабилась, к тому же устала. Ведь ей всего лишь семь. Так можно я дальше буду спать, ведь завтра нам еще на похороны идти?

Мелирленс не нашелся что ответить. Он осторожно вышел из комнаты и закрыл дверь. После чего отправился на кухню, ведь в последний раз он ел еще в своем кабинете. В холодильном шкафу он обнаружил уже остывший, но судя по всему, крайне вкусный и свежий мясной суп. Мелирленс лишний раз умилился Розетт.

«Все-таки это, наверное, воля судьбы или послание богов, покровительствующих бедным, голодным милиционерам», — подумал он, несмотря на то, что в судьбу он не верил, а богов и даже мелких духов или святых, покровительствующих милиционерам, полицейским, городовым и оперуполномоченным, не знал, хотя пантеон Фальтьяры был весьма обширный и многогранный. Зато в нем наблюдалась явное перенаселение разнообразными богинями — матерями — землями и богами — завоевателями — повелителями грома и молнии, но на это все теологи и жрецы закрывали глаза или же объясняли высокопарными сентенциями.

Разогрев ужин, на что ему потребовались немалая смекалка и находчивость, Мелирленс изничтожил его, на несколько минут уединился в санузле, сел в свое кресло, бывшее его временным койко-местом, поразмыслил о том, что временное, как правило, бывает самым что ни на есть постоянным и заснул.

Разбудила его одна мерзопакостная мысль: «где этот проклятый ТВ-шар, меня кто-то вызывает».

В весьма сумрачном состоянии он начал шарить в поисках своих штанов, к поясу которых был приделан шар. Найдя их, он вытащил шар из кармана и наконец-то открыл глаза.

Увидев того, кто смотрел на него из шара, он их быстро закрыл и попытался представить, что это — всего лишь страшный сон, но голос, донесшийся из шара, заставил его убедиться в обратном. Конечно, существовала вероятность, что это всего лишь крайне реалистичный и логичный кошмар, но кошмар это был или реальность, действительность, или то, что он принимал за действительность, Мелирленс пришлось отреагировать.

— Да, господин комиссар, — вовсе не бодрым и приветливым голосом поприветствовал Корсена Мелирленс.

— Во имя всех темных богов, где ты пропадаешь, Мелир?

— Простите, комиссар, я дома, в кровати… почти в кровати.

— И почему ты дрыхнешь в такое время?! — лицо Корсена покраснело, правда от чего именно, Мелирленс точно сказать не мог, потому как, насколько бы он сонным ни был, он был неспособен не заметить того, что Корсен говорит в нос и из этого носа постоянно течет, зрачки комиссара расширены и белок глаз покраснел, и, что самое главное, во рту нет трубки.

— Но сейчас только, — Мелирленс бросил взгляд на часы с трудом скрыл гримасу ужаса, — шесть часов.

— Но я ведь не сплю, — резонно возразил Корсен, видно считавший единственно верной философию, утверждающую, что подчиненный не имеет право спать, пока его командир бодрствует, — езжай сюда и немедленно делай отчет.

Мелирленс уже собирался сказать «есть, мой комиссар», но его остановило некое подозрение.

— Просите, комиссар, а сюда, это в Керлендерское управление?

— Ко мне домой, естественно, — как само собой разумеющееся, возразил Корсен, в очередной раз шмыгнув носом.

— Комиссар, простите меня еще раз, но я не представляю, где вы живете.

— Вызови возницу из управления, Мелир, что может быть проще, — недовольно ответил Корсен. После чего по шару побежали серые разводы. Мелирленс тяжело вздохнул, вылез из-под пледа, которым укрывался, пока спал и отправился на кухню. Там достал из шкафа жестянку с кофе, поставил чайник на плиту, предварительно бросив внутрь горсть магически заряженного угля. Расправившись с обычным утренним ритуалом, он одел штаны и пиджак, написал записку, повествующую о том, что его шеф — настоящее чудовище и что на похоронную церемонию он обязательно придет, если его не задержат какие-нибудь срочные дела. Записка предназначалась, в основном для Кетрин, Розетт, насколько успел узнать ее Мелирленс, такие вещи откуда-то знала без слов. Во всяком случае слова она использовала так, как будто бы они были в дефиците.

После выполнения всех этих нехитрых операций Мелирленс вызвал управление и попросил прислать возницу у милицейского, замещающего капрала Ренинса. Как его зовут, Мелирленс так и не вспомнил, что создавало проблемы в установке связи. Мелирленсу пришлось представлять не лицо собеседника, а комнату, в которой он сидел. Однако Мелирленс справился и с этой задачей.

К счастью, возница управления знал, где живет комиссар. Оказалось, что Корсен проживает в двух шагах от Мелирленса, если точнее на Дубовой улице, пересекающийся с Роенерской, на которой жил Мелирленс. Это не могло не разозлить Мелирленса, который прекрасно мог бы дойти пешком и не возиться с ТВ-шаром, если бы только комиссар соблаговолить сообщить ему свой адрес.

К списку огорчений Мелирленса добавилось еще и то, что, как сказал Мелирленсу возница, комиссар жил на четвертом этаже, а подыматься по лестнице на четвертый, да и какой угодно этаж, было вовсе не тем, чем любил занимать Мелирленс по утрам.

Мелирленс нажал на кнопку звонка. Почти сразу же, как будто бы его ждали прямо под дверью, последнюю распахнули. На пороге стояла невысокая миловидная женщина с грустным взором и темными кругами под глазами. На ней было черное платье и передник.

— Вы капитан Мелирленс? — спросила женщина.

— А-а… да, — не сразу нашелся, что ответить, Мелирленс.

— Проходите пожалуйста, обувь можете не снимать.

— Спасибо… — пока Мелирленс давал эти пространные ответы, его невыспавшийся мозг пытался ответить на одни единственный вопрос: кто это?

«Может это его мать? Нет, не может быть, она слишком молода. Тогда дочь? Нет, для этого она слишком взрослая, к тому же у комиссара не может быть такой красивой дочери. Тогда сестра? Да, совсем не похожая на своего брата сестра, наверняка сводная сестра. В конце концов, не может же это быть… ни в коем случае».

— Простите, — могу ли я узнать ваше имя? — вежливо поинтересовался Мелирленс, снимая ботинки, несмотря на заверения женщины в том, что это не обязательно.

— Простите. Я Аранлира, супруга Фила.

— Фи… — вырвалось у Мелирленса, но он остановил себя на полуслове, сообразив, что он где-то, когда-то слышал, что Корсен — это всего лишь фамилия, а зовут комиссара Филлионелом.

— Та значит вы — жена комиссара? — уточнил свои подозрения Мелирленс.

В ответ Аранлира кивнула.

— Мой муж очень болен, — тихо произнесла она, — так что, если вы сможете, постарайтесь не слишком беспокоить его понапрасну.

Мелирленс по примеру Аранлиры только кивнул. А что ему еще оставалось делать?

— Я вас провожу, — с этими словами Аранлира вышла из маленькой прихожей и скрылась за дверью. Мелирленс пошел за ней, пытаясь придумать, как бы так сделать доклад о своих ошибках, неудачах и отсутствии прогресса так, чтобы не огорчить ранимую душу заболевшего комиссара. Кроме того, он размышлял над природой и степенью заразности болезни, способной свалить в постель Корсена. Времени на размышления у Мелирленса оказалось немного. Все, что он успел, так это обозначить свои проблемы, даже не задумываясь над методом их решения.

Аранлира зашла в комнату, в которой, судя по всему, и находился комиссар:

— Фил, тот капитан, которого ты ждал, здесь, — сказав это Аранлира отошла, давая возможность Мелирленсу зайти внутрь, точно так же, как и в первый раз. Комната открытой и хорошо освещенной. Корсен лежал на постели, стоявшей у дальней стенки. Выглядел он действительно совсем нехорошо. Его лицо было красным, в глазах блестел нездоровый огонек, а по всему телу тек пот.

— Мелир, ты довольно быстро добрался, — середину этой недлинной фразы прервали раскаты мокрого кашля.

— Здравствуйте, комиссар, вы выглядите…не так, как всегда.

— Не ври, Мелир. Я выгляжу ужасно, и ты думаешь, что у меня какая-нибудь безобидная чума или бараномамонтовый грипп?

Мелирленс при этих словах мысленно содрогнулся. Что же это, если оно страшнее чумы и нашумевшего прошлой осенью в газетах бараномамонтого гриппа, от которого, впрочем, было лишь одно название болезни-убийцы?

— Я вас оставлю, — произнесла жена комиссара.

— Я прочел твой доклад, — начал Корсен, — и крайне недоволен им.

— Простите, комиссар, — Мелирленс не знал, что ответить. Его пугало то, что Корсен делал ему выговор в столь вежливой форме. Конечно же он не хотел, чтобы комиссар на него кричал, но это было, по крайне мере, привычно. Тем временем Корсен продолжал:

— Ты не только не сдвинулся с мертвой точки, но и нашел еще один труп, которой, похоже, вообще к делу не относится. И, во имя всех темных богов, зачем ты связался с магией, что за глупое вызывание духов?

— Простите, комиссар, — повторил Мелирленс, даже не задумываясь над тем, откуда Корсен узнал о смерти Эланиксы.

— И эта девочка, ты добился хоть чего-нибудь от нее?

— Нет, простите…

— Да может хватит…, — Корсен сорвался, что было ошибкой: его больное горло, чем бы он ни болел, не выдержало и он разразился очередной порцией кашля, — ты ведешь себя, как полный идиот, очень тихо продолжил Корсен, — мне стыдно читать газеты.

— Я…

— Да плевал я на твои извинения, лучше скажи, что ты намерен делать и есть ли у тебя хоть какие-нибудь идеи?! — кричать шепотом не так уж и просто, но Корсен справился с этой крайне сложной, почти невозможно задачей.

— Я… пр… в смысле, комиссар. Сегодня я намериваюсь отправиться в университет. Я уверен, что я нашел след, ведущий к убийце.

— А твой след не имеет никого отношения к той студенточке, что я видел в твоем кабинете, ты в этом уверен, Мелир?

— Я… нет, ни в коем случае. Просто у меня есть подозрения, которые надо проверить.

— Подозрения у него есть, — недовольно повторил за ним Корсен, после чего опять раскашлялся.

— Да, у меня есть подозрения и даже подозреваемая.

— Кто же это, интересно? — не слишком заинтересованно спросил Корсен.

— Одна из свидетельниц смерти той студентки, — безапелляционно заявил Мелирленс, который вовсе ни считал, что Акрилла убила свою сестру и уж тем более, что она — «Лендальский убийца». Ведь уже знаете о новом убийстве. Ну так вот. Одна из свидетельниц ее смерти, а именно ее сестра, сбежала через окно. Я намерен ее найти.

— И ты что думаешь, что сестричка, — Корсен опять раскашлялся, — сестричка убила сестричку? Предположим. А учитывая то, что это — проклятые волшебники, даже очень может быть. Но какое отношение это имеет к твоему делу? Мне доложили, что у трупа обгорелые руки, а все жертвы в твоем деле не получили никаких телесных повреждений.

— Да, вы правы, но во-первых, все равно все выглядит достаточно странно, а во-вторых, нельзя просто так бросать убийство?

— Никто и не собирается бросать, — процедил сквозь зубы комиссар, — просто… просто не распыляйся, не думай, что ты единственный милиционер в городе.

— Я ничего такого не думаю, комиссар, но уверен, что это как-то связано с моим делом. К тому же, у меня нет никаких других зацепок. Я думаю…

— Да…

— Что «да» Мелирленс так и не услышал. Корсен разразился просто-таки титаническим приступом кашля, и не думающим прекращаться. Мелирленс всерьез забеспокоился о здоровье комиссара и заодно задумался о вреде курения, о которой с таким упоением наперебой кричали целители и врачи. Он уже хотел позвать Аранлиру, но она появилась сама. Несколько раз ударила полусидящего в кровати Корсена по спине, у Мелирленса промелькнула мысль, вполне тянущая на безумство: воспользоваться ситуацией и помочь в избиении комиссара, но пока он решался, момент был уже упущен. Тем временем госпожа Корсен влила в комиссара какую-то подозрительную жидкость. Лицо комиссара практически сразу же расслабилось, а все его тело обмякло. Уже с трудом ворочая языком, он произнес.

— Мелир, я запрещаю вам заниматься этим. Я делаю официальный запрет. Вы не должны…

Больше ничего он не сказал, и Мелирленс решительно постарался забыть последнюю фразу комиссара, искренне надеясь, что Корсен в таком состоянии тоже ничего не вспомнит.

Они вышли из комнаты.

— Простите, капитан, но врач прописал это лекарство, — произнесла Аранлира. — К сожалению, оно имеет одно побочное действие, которое проявляется только у некоторых, но к этим некотором относиться Фил. Оно действует на него, как снотворное. Если вы хотите, то пока вы ждете, когда он проснется, вы можете что-нибудь съесть.

— Спасибо, но мне придется отказаться. Я очень тороплюсь. К тому же ваш муж успел дать мне все требующиеся инструкции, — ответил Мелирленс, который вовсе не хотел ждать, когда проснется комиссар. Для пущей убедительности Мелирленс начал ненавязчиво пятиться к выходу, как делал бы человек, у которого каждая потерянная секунда разрывает сердце.

— Конечно, — не стала уговаривать его госпожа Корсен, — я вас не заставляю. В любом случае, вы всегда желанный гость в этом доме.

Они обменялись еще несколькими ничего не значащими, вежливыми фразами, относящимися к категории расспросов о сегодняшней погоде. После чего Мелирленс одел ботинки, распрощался с хозяйкой дома и вышел.

Возница управления уже уехал, что было, в общем, логично с его стороны, учитывая, что Мелирленс даже не просил его остаться. Впрочем, Мелирленс был не против. Он хотел пройтись. Разговор с комиссаром заставил его о многом задуматься:

«Действительно», — начал он свой внутренний монолог, шагая по булыжникам мостовой, — «что я делал в течение последних нескольких дней? Да ничего я не делал, плыл по течению как будто бы я не капитан милиции, занимающийся гиблым делом, а бестолковый студент, живущий от экзаменов до экзаменов. Я просто катался от трупа к трупу и констатировал, что они умерли при загадочных обстоятельствах. Вот и все.

Когда это началось? Да боги его знают. Почему? Опять же, боги его знают. Хотя, наверное все дело в том, что я устал. Все эти экспертизы ничего не дают. Нет никаких улик, нет даже хоть какого-то подобия версии или мотивации убийцы или группы убийц. Конечно, можно все списать на мою молодость и неопытность, но во имя всех богов, какое право я имею сам себе придумывать оправдания.

И все же, каковы мотивы того, кто это делает? Все, что приходит в мою голову, так это то, что он за что-то ненавидит волшебников, но ему не хватает сил убить кого-нибудь по-настоящему сильного, вот он и отыгрывается на лекарях, поварах и разнообразных ремесленниках. Но ведь это глупо. Просто ненавидит магов и поэтому их убивает?

А что, если это организация? Нет, этого не может быть. Слишком уж все одинаково для организации. Значит, это все же одиночка. Будем пока что считать, что это просто человек, страдающий магофобией. Хотя, учитывая то, что экспертиза 24 трупов ничего не дала, а экспертиза Эланиксы вряд ли что-то даст. Хотя… нет, ее оставлю на потом. Так вот, учитывая это, сам убийца должен быть неплохим магом. По крайней мере, достаточно хорошим, чтобы замести следы и справиться с сопротивлением тех, кто в принципе не имеет ни малейшего понятия о боевой магии.

Теперь, что касается Эланиксы. Она была первой из всех, кто мог оказать хоть какое-то магическое сопротивление. Ведь она училась на втором курсе практического использования магии, а боевую магию они изучают. Надо будет уточнить у Кетрин, начали ли уже. И даже если не начали, все равно, она должна была обладать магическими способностями выше среднестатистических, чтобы ее взяли на факультет практического использования магии. Что заставляет предположить, что смерть Эланиксы не относится к делу «Лендальского убийцы».

Тут Мелирленс обратил внимание, что уже несколько минут, как он положил руку в карман с кольцом, снятым с трупа, и вертит его в пальцах. Он быстро вытащил руку.

«Но если предположить, что убийца преследует какую-то иную цель? Если ему нужно убивать магов для какого-нибудь магического ритуала? Пока что не буду думать об этом. Здесь нужно спрашивать у специалистов, а бегать каждый раз к директору… Нужно все же найти Шуса, а через него выйти на его учителя. Должен же он появиться к началу учебы?

Что же с Эланиксой и ее сестрой? Здесь все крайне мутно. Если бы она просто умерла, как все, было бы проще. Но нет, ей зачем-то понадобилось обжечь руки, а этой Акрилле зачем-то понадобилось убегать.

Акрилла убила свою сестру? Не верю я в это. Зачем? Хотя, с другой стороны, что я о ней знаю? Да ничего, кроме того, что она сестра убитой и подарила ее какое-то кольцо. Кольцо. Точно. Это самое кольцо, которое почему-то не обгорело и даже не закоптилось».

Тут Мелирленс задержал взгляд на вывеске:

«Ростовщик на Сайраанском проспекте.

Оценка драгоценностей и старинных вещей

24 часа».

Мелирленс поразмыслил пару секунд, после чего одел капюшон, так что он бросал тень на его лицо и запахнул плащ так, чтобы нельзя было увидеть его формы. Затем он поднялся по невысокому крыльцу и постучался в дубовую дверь, обитую чугунными полосами, что говорило о том, что он уже успел добраться до Керлендерского района. Оконце в двери, забранное решеткой, открылось почти сразу.

Этому Мелирленс даже и не думал удивиться. Сейчас наступил как раз конец рабочего дня для основных клиентов, которых нужно было обслужить как можно быстрее и так, чтобы они, по возможности, не пересеклись друг с другом.

На секунду в окошке блеснули сощурившиеся глаза или линзы очков. Так и не дождавшись никаких вопросов, Мелирленс произнес:

— Мне нужно кое-что узнать. У меня есть деньги.

Открыли ему не сразу. Видно тот, кто был с другой стороны двери, некоторое время размышлял, можно ли доверять человеку за дверью.

С одной стороны, прогонять потенциального клиента было богохульством против бога торговли, но с другой, этот кто-то за дверью имел весьма подозрительную наружность: он не был похож на обычного вора, а всех необычных воров ростовщик знал, но в тоже время он и не был похож на того, кому надо быстро достать деньги. Ростовщик был практически уверен в том, что этот поздний посетитель как-то связан с милицией, а возможно и служит в ней. Либо он волшебник или служит какому-то частному лицу. Все три варианта не сулили ничего хорошего. Но в конце концов жадность и любопытство перебороли осторожность, и дверь бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях. Мелирленс быстро проскользнул в нее, принимая правила незнакомой ему игры, так как к ростовщикам ему еще не приходилось ходить, да и вообще с криминальным миром он имел весьма поверхностное знакомство, не более чем милиционер, арестовывающий преступников.

Внутри было темно, помещение освещалось только парой шаров с затемненным стеклом, но насколько можно было видеть, в углах не было никакой паутины и пыли, а под стеклом прилавка тускло поблескивал металл. Ростовщик никоим образом не подходил под стандартный образ скрюченного жадностью и возрастом, горбоносого, дряхлого старика с маленькими глазками. Он оказался невысоким, почти напол головы ниже Мелирленса, человеком лет тридцати пяти лет с очками-полумесяцами на носу. Несмотря на его отнюдь не преклонный возраст, его виски уже тронула седина.

— Чем я могу вам служить? — спросил хозяин ломбарда.

— Мне нужно кое-что узнать об одной вещи.

«Во имя всех темных богов, так все-таки это милицейский или сыщик», — выругался про себя ростовщик, — «наверняка ищет какую-то украденную вещь».

Вслух же он произнес:

— Что же это за вещь?

— Вот, — таинственный посетитель достал из кармана плаща что-то и положил это что-то перед ростовщиком.

Что-то оказалось тускло поблескивающим кольцом. На первый взгляд это было обычной побрякушкой из серебра, но наметанный взгляд сразу заметил на внутренней стороне совсем тонкую, почти стершуюся гравировку.

— Вы хотите заложить это кольцо?

— Нет, я бы хотел узнать о нем как можно больше. Вы же оцениваете драгоценности?

— Да. Но я могу вам сразу сказать без всякой оценки….

— Я знаю, что вы мне можете сказать без экспертизы, — прервал его посетитель. Именно поэтому я прошу вас провести его оценку. И не только со стороны его стоимости. Вы должны определить его особые свойства.

— Почему вы уверены, что оно ими обладает? — решил уточнить ростовщик, не хотевший браться на какой-нибудь смертельно опасный амулет даже не зная, что от него можно ожидать.

— У меня есть причины так считать, — коротко ответил посетитель, давая понять, что не намерен объяснять, что это за причины.

Ростовщик не настаивал.

— Это будет стоить вам десять золотых.

— Десять? — испуганно переспросил клиент, но у меня нет таких денег, нельзя ли как-нибудь уменьшить эту сумму. Скажем до… 18 серебренных монет.

Реакция человека в капюшоне, под который все это время безуспешно пытался заглянуть ростовщик, несколько удивила последнего. Конечно, он завысил цену примерно в два раза, даже учитывая, что работа была действительно связна с некоторым риском, но идти к ростовщику без денег более чем странно, если ты конечно не идешь что-нибудь заложить.

— Вы можете заложить что-нибудь, если у вас нет денег.

Несмотря на тень от капюшона, ростовщик смог различить гримасу недовольства и он поспешил со следующим предложением.

— Вы даже можете заложить это кольцо. Все равно, вам оставлять его у меня. Разумеется в качестве аванса, вы должны заплатить… хотя бы двадцать серебряников.

— Ладно, — после короткой паузы произнес клиент, — можно и так.

Он достал кошелек и высыпал на прилавок все его содержимое.

— Когда я смогу узнать результат?

— От пяти до семи дней, — буднично ответила ростовщик.

— Это слишком долго. Сколько времени вам понадобится, если вы займетесь прямо сейчас?

— Вы должны понимать…

— Я заплачу. Сколько вам нужно, учитывая то, как я вас тороплю?

— Пяти золотых хватит. Я справлюсь за два-три дня.

— За два, учитывая сегодняшний.

— Я сделаю все, что в моих силах, милостивый господин. Могу я узнать ваше имя?

— Называйте меня… Шус, — ответил посетитель.

— Очень приятно с вами познакомиться, господин Шус, — произнес ростовщик, ни на йоту не поверивший, что это настоящее имя клиента, что, впрочем, по большому счету для него было все равно, — меня зовут Лоуренсесискс, или же просто Лоуренс.

— До встречи, Лоуренс, — произнес, человек, назвавшийся Шусом, и направился к выходу.

— Во имя всех проклятых богов, что это со мной, — выругался вслух Мелирленс после чего продолжил уже про себя, — «Как можно было так сглупить… ладно, хорошо, что принял… хотя с чего вдруг я вообще решил украсть улику и отдать ее какому-то подозрительному ростовщику вместо того, чтобы попросить заняться ею экспертов из криминалистического отдела? По той простой причине, что я не доверяю им. Точнее уверен в том, что они не придадут ему никакого значения. Проклятье, даже денег на возницу не осталось…»

Минут через десять Мелирленс добрался до управления. В его первоначальные планы входило зайти в «Разбитое корыто», но по причине отсутствия денег ему пришлось сразу отправиться на работу. Впрочем там надолго он задерживаться не собирался. Он только хотел взять с собой нескольких милицейских и, пренебрегая последними словами комиссара, отправиться ловить Акриллу. В дверях он столкнулся с Еле.

— О, как раз ты мне и нужен, — жизнерадостно заявил Мелирленс.

— Только не говори, что тебе опять нужны деньги, — практически в панике сказал Еле.

— Нет, не за этим, хотя деньги мне правда нужны. Но, в общем, мне нужен десяток твоих коллег рядовых.

— Неужели опять нужно откапывать кости какого-нибудь призрака?

— Нет, ловить вполне живую свидетельницу. По идее, этим надо было заняться еще вчера вечером, но я как-то не сообразил. Вообще-то в последнее время моя голова плохо работает. Ну так что?

— Нет.

— Что значит «нет»?

— Это значит, что моя смена только что закончилась и я как раз шел домой. Я, знаешь ли, нормально не сплю уже вторые сутки!

— А чем тебе не понравилось на дне могилы? — невинно осведомился Мелирленс.

— Там сыро, темно, жестко и куча неприятных мужиков! — сказал, как отрезал Еле.

— Ты все еще злишься…

— А как мне не злиться?

— Я виноват, прости. Как я уже сказал, последнее время я что-то плохо соображаю. Ударился, наверное, головой.

— Отличное оправдание, капитан, вы ударились.

— Может хватит уже? Сейчас в управлении не очень много людей, а толковых и того меньше, так что помоги, пожалуйста, а после можешь спать хоть двое суток.

— Ладно, — сдался Еле, — но только, если больше не придется копать никаких ям.

— Договорились, все ямы я беру на себя.

За время разговора они успели добраться до оружейной, которая по совместительству являлась еще и комнатой отдыха младшего состава Керлендерского милицейского управления. Там они обнаружили с дюжину человек, что более чем устраивало Мелирленса. В это время суток, когда ночная смена уже закончилась, а дневная толком не началась, случалось так, что в управлении вообще не было ни одного рядового.

Мелирленс встал на пороге, отгораживая возможный путь к бегству, в позе, достойной запечатления на какое-нибудь батальное полотно, и произнес:

— Итак. Вы все мне нужны. Нам нужно поймать одного крайне важного свидетеля, скрывающегося в университете. Я понимаю, задача сложная, и вас мало, но мы должны справиться!

— Простите, господин капитан, а кто отдал вам этот приказ? — задал крайне невежливый вопрос один из милицейских.

Мелирленс на секунду смутился, ну тут же нашелся.

— Комиссар, естественно. Мы должны поймать эту свидетельницу и вы все мне для этого нужны. Итак… хотя нет. В управлении еще есть ничем не занятые рядовые?

— Да, — нескладно, разноголосо и в разных вариациях, типа «вроде бы», «ага» и «ну да» ответила ему толпа.

— Отлично. Нужно их всех поймать и привести сюда.

— Простите, господин комиссар, — снова произнес тот же милиционер, а кого собственно мы должны ловить?

— Ваших коллег, разумеется.

— Я не это имел в виду. Кого мы должны поймать в университете?

— Я расскажу вам это после. Итак, отправляетесь и разыщите всех не занятых. И не думайте сбежать. Я запомнил всех, кто здесь был. Встречаемся в приемном зале.

Милиционеры, уже мечтавшие о теплых кроватях, с неохотой отправились искать своих собратьев по несчастью. Впрочем, отлавливать тех бедолаг, кто еще не знал, что заслуженный отдых им светит не скоро, большинству доставило некое извращенное удовольствие.

Вообще человек, когда он устал и зол на несправедливости, сыплющиеся от начальства, с которым он ничего не может поделать, превращается в чудовище и готов совершать любые мерзости, среди которых обтекание еще кого-то на подобную же участь — меньшее из зол.

Минут через пятнадцать в приемном зале на первом этаже собралось человек тридцать. Еле, которого Мелирленс посылал в конюшню, сообщил, что сейчас там всего лишь три коляски, большинство разахалось по квартирам офицерского состава Керлендерского милицейского управления, который как раз собирался на работу. Многие уже успели оценить плюсы новых технологий и соответственно пользовались ими в собственных целях, например вызывая служебные коляски к себе на дом. В связи с этим Мелирленс решил, что до университета они пойдут пешком.

Перед отправлением он провел инструктаж, в котором не сообщил ничего нового. Только примерно описал внешность Акриллы, которую и сам толком не запомнил, после чего колонна выдвинулась.

Такого зрелища просыпающийся Лендал не видел уже давно. Конечно, массовые скопления защитников правопорядка периодически происходят по случаю разнообразных праздников и массовых мероприятий. Таких как, например, выборы Лена. Но такого, чтобы с утра пораньше по улице маршировала нестройная колонна милицейских под руководством молодого капитана в кожаном плаще, не было уже очень давно.

Правда что-то подобное можно было наблюдать при недавней осаде города войсками халифата, но тогда все было не так, как всегда. И непонятно зачем фланирующие по городу, абсолютно отрезанному от внешнего мира, отряды сил милицейской самообороны Лендала не вызывали ни у кого удивления, чего нельзя было сказать об этой процессии. Их даже остановил милицейский патруль Подниверского милицейского управления.

Мелирленс объяснил им, что выполняет приказ комиссара своего управления и направляется в университет по делу, связанному с делом «Лендальского убийцы». Самоуверенность, откровенность и нашивки на погонах Мелирленса отбили у милицейских охоту задавать ему еще какие-то вопросы. Они извинились за то, что прервали победный марш колонны и пошли патрулировать дальше.

Перед входом на территорию университета Мелирленс еще раз провел инструктаж. На этот раз более детальный: по два человека отправил к воротам университета, а остальных разбил на группы тоже по двое и отправил прочесывать территорию университета.

Первым, что почувствовала Кетрин, когда проснулась, было желание посетить одну небольшую комнату, которая в той или иной форме наличествует во всех мирах и вселенных, населенных разумными органическими формами жизни, взошедшими на определенную ступень цивилизованности, за исключением, может быть парочки, исповедующих крайне аскетическую философию, требующую только самых необходимых вещей, в число которых упомянутые выше комнаты не входят. Однако на пути в это место Кетрин сообразила, что его расположение поменялось за ночь, да и вообще ее квартира стала вдруг больше и захламленнее разнообразными предметами, например такими, как двуспальная кровать.

Через пару секунд сосредоточенного обдумывания ситуации Кетрин вспомнила, где она. На долю секунды она испугалась, подумав, что… Впрочем, что именно она подумала, не поняла даже сама Кетрин. Затем она вспомнила, что сама бесцеремонно захватила кровать хозяина дома, который, похоже уже свыкся с креслом в соседней комнате. Найти предмет своих поисков для Кетрин все же не составило труда, так как квартира Мелирленса не была настолько большой, чтобы в ней можно было заблудиться даже в том случае, если вы ежик, заблудившийся в тумане и по рассеянности не прихвативший с собой компас.

Еще по дороге туда он услышала подозрительные звуки, доносящиеся из кухню. В последней обнаружилась Розетт, стоявшая на табуретке у плиты и мешавшая что-то на сковородке.

— А где Мел? — спросила Кетрин.

— В комнате около кресла лежит записка, — на удивление длинным предложением ответила Розетт. Кетрин, решившая, что большего она не добьется, отправилась, куда ей было сказано. Записка действительно обнаружилась.

«Доброе утро, Кетрин.

Я отправляюсь к комиссару на квартиру. Этот садист захотел выслушать мой личный доклад в шесть часов утра. Когда освобожусь и освобожусь ли вообще, я не знаю, но на похоронах постараюсь быть. Тем более, что я собираюсь отправиться в университет по делам».

В конце была поставлена какая-то закорючка, смысл или хотя бы форму которой идентифицировать было крайне сложно.

— Ну раз уж так… — задумчиво произнесла Кетрин, после чего вернулась на кухню.

— Что ты готовишь? — поинтересовалась она, стоя в дверях.

— Омлет, — как всегда компактно ответила Розетт.

Собственно, омлет был уже готов. Кетрин решила, что может помочь Розетт хотя бы снять сковородку с плиты, но Розетт не позволила ей это сделать, не оставив Кетрин никакого иного выбора, кроме как сеть и ждать, пока ей подадут еду на блюдечке с голубой каемочкой, к чем Кетрин не привыкла. Обычно это она всем подавала что-нибудь. Правда как правило это что-нибудь носило весьма зловещее название. Например, один из омлетов с мясом и укропом в меню был прописан, как омлет из яиц, снесенных петухами с первыми лучами солнца.

Омлет же приготовленный Розетт не носил никакого зловещего названия, и вообще никакого названия, зато был на удивление вкусным. Даже Кетрин, которая относилась к еде более чем равнодушно, оценила, что это не просто вкусная еда, а кулинарный шедевр, по сравнению с которым тот же омлет из «Горошочка ведьмы» был просто помоями, несмотря на то, что повара в «Горшочке» не гнушались приколдовывать, дабы повысить вкусовые качества своих блюд.

Разобравшись с завтраком, Кетрин решила, что ей стоит заглянуть в университет. Конечно, было еще непростительно рано для подобного времяпрепровождения в каникулы, всего лишь одиннадцать часов, но Кетрин не хотела опоздать на похороны своей вовсе не почившей подруги и даже надеялась разобраться хоть в чем-нибудь.

— Розетт, поедешь в университет? — спросила она.

— Если надо, — как всегда вкладывая в слова минимум эмоций, ответила Розетт.

— Да не надо! — вспылила Кетрин, которую вдруг почему-то задела замороженность этой маленькой девочки, — ты хочешь?

— У тебя еще есть книги? — отвела вопросом на вопрос Розетт.

— Да.

— Я поеду.

Кетрин тихо вздохнула.

— Хорошо, поехали.

Выйдя за дверь, она обнаружила, что не может закрыть дверь из-за отсутствия ключей. Впрочем, это ее беспокоило только пару секунд, затем она вспоминал, что еще давно, в глубоком детстве, ее научили открывать и закрывать замки с помощью магии.

Правда она, как и все, ну или почти все дети, не хотела заниматься всякой ерундой и выучила необходимый минимум: открывать замок от шкафа с вареньем. Замок на шкафчике почему-то часто менялся, но маленькая Кетрин справлялась с любыми модернизациями и нововведениями.

Но с тех пор ей как-то не приходилось открывать ни одной двери, а если и приходилось, то для этих целей она пользовалась чем-нибудь более простым вроде направленного выброса энергии, что впрочем требовалось тоже не так уж часто. В общем, за прошедшие годы она успела кое-что забыть, что не помешало ей закрыть замок. При этом раздался какой-то странный звук, который Кетрин решила проигнорировать.

По неведомой Кетрин причине у ворот университета стояли двое милиционеров. В голову Кетрин пробрались некоторые подозрения, но за отсутствием более точной информации, она их не стала развивать. По дороге к своему корпусу Кетрин дважды натыкалась на рядовых милиционеров, ходивших парочками. Подозрения Кетрин росли в геометрической прогрессии, двигаясь примерно так:

«…Еще одни… что там Мел написал? Нет, ну не мог же он, не столько же он… Хотя… Но разве для этого не требуется какой-нибудь ордер или еще что-нибудь в этом роде …»

В коридоре Кетрин столкнулась с миссис Полинасес, управляющей третьего жилого корпуса, в котором и жила Кетрин.

По какой-то неведомой науки причине она люто ненавидела весь род мужской, по слухам и анекдотам, ходившим в третьем жилом корпусе, ее ненависть доходила до того, что она всегда интересовалась, какого пола при жизни было мясо, которое она ела, и ни в коем случае не позволяла частям тела особей, бывших когда-то самцами, осквернить свой желудок.

Она с подозрением посмотрела на Розетт и для уверенности спросила своим раскатистым оперным голосом у Кетрин, после того как последняя с ней поздоровалась:

— Это девочка?

— Да, миссис Полинасес.

— Надеюсь на это, а то смотри у меня. Если окажется, что это переодетый мальчик, семь шкур с тебя спущу.

Произнеся это, она величественно отбыла, оставив Кетрин гадать, зачем, по мнению миссис Полинасес, переодевать маленького мальчика в маленькую девочку и приводить в третий жилой корпус. Это бы еще имело какой-то смысл, если бы этот переодетый мальчик был как минимум лет на семь старше и не существовало бы переносящего заклинания.

Надолго Кетрин в совей квартире на задержалась, как минимум по той причине, что держать Розетт за порогом было не слишком удобно. Она только зашла в ванную для того, чтобы взять там некоторые приспособления, периодически необходимые определенной части человечества, той, которую миссис Полинасес считала единственной достойной существовать, и которых в ванной, да и вообще нигде у Мелирленса, не обнаружилось. Собственно в основном из-за них она и хотела посетить свою квартиру. Еще она взяла какой-то учебник, какой именно она даже не посмотрела. С талмудом по «теоретической магии» Розетт умудрилась расправиться за одну ночь, а ведь по программе его было положено проходить год. Тот факт, что ей пришлось ходить в ванную по выше обозначенной причине, заставил Кетрин злиться на свою природу. Дело в том, что ко всем обычным неприятностям, происходящим со всеми представительницами прекрасного пола, волшебницам это приносило еще и почти полную потерю магической силы, а сейчас, учитывая то, во что она ввязалась, волшебство ей было особенно нужно.

Куда именно она пойдет, Кетрин не придумала. Больше всего она склонялась к тому, чтобы пойти в парк и посидеть на лавочке в ожидании похорон, но выйдя на улицу, она чуть не столкнулась с Мелирленсом.

— О, а я как раз тебя ждал, — сообщил он.

— Да неужели, а откуда ты узнал, что я здесь?

— Да ниоткуда… просто…

— Слушай, а ты не знаешь, почему по университету ходит столько милиционеров?

— Может у них экскурсия или еще что-нибудь в этом роде.

— Какая, во имя всех темных богов, экскурсия?!

— Никакая, шучу. Просто я ищу одну студентку. Сбежавшую свидетельницу. Вот я и решил…

— Решил? Мел, а ты случайно не забыл о том, что в таких случаях нужно специальное разрешение? Ведь территория университета — это особая территория и прочесывать ее ротой милицейских — это не то же самое, что ночью выкопать какую-то маленькую могилку.

— Ты имеешь в виду ордер?

— Да, именно его я и имею в виду. Во всяком случае, в книжках его все время берут и требуют.

— Да чего только с этим ордером не делают. Вообще-то это не такая уж нужная вещь. Без ордера можно прекрасно обойтись. Да он вообще никому не нужен, только лишняя порча бумаги!

Еле, который стоял здесь же и слушал этот разговор, постепенно приходил к мысли, что нужно как можно скорее смотаться отсюда и отречься от Мелирленса Меллерса, а еще лучше вообще забыть о его существовании. По крайней мере, если он хочет сохранить работу и свободу передвижения.

Еле с самого начала все это не нравилось, он ни разу не видел Мелирленса с таким горящим взглядом и жаждой деятельности. Еле ничего не имел против деятельности, но насколько он понял, идея прочесать университет в поисках непонятно кого Мелирленсу пришла ночью или даже утром, а за это время никак нельзя было получить разрешение. Теперь же Еле засомневался даже в том, что Мелирленс получил добро у комиссара, что ни могло не пугать.

Тем временем Мелирленс и Кетрин продолжали разговор:

— Так вот зачем я тебя искал. Дело в том, что мне надо кое-кого найти. Как оказалось, найти ее не так уж просто. Собственно, практически невозможно, по крайней мере силами тридцати милиционеров. И я подумал, что ты могла бы найти ее.

— Ее? — повторила за Мелирленсом Кетрин. — А кого это?

— Ее зовут Акрилла, она сестра Эланиксы.

— Сестра… Сестра. Что-то не припоминаю.

— Ты ее видела, как минимум, один раз. Вчера она была одной из девушек-свидетельниц, у нее волосы совсем короткие.

— Да, вроде бы видела.

— Ну так как, попробуешь найти ее?

— Ладно… хорошо — спустя несколько секунд, ответила Кетрин, которая была практически уверена в том, что у нее ничего не получиться.

Мало того, что она очень смутно представляла, как выглядит Акрилла, а для заклинивания поиска нужно как можно четче представить предмет своих исканий, так еще и проблемы с магией.

— Пойдем, присядем, — предложила она, — мне надо сосредоточиться.

Они направились к ближайшей скамейке. Кетрин села посредине и закрыла глаза, старясь сосредоточиться на уплывающем от нее лице. Всем же остальным, в составе которых были Мелирленс, Еле и Розетт пришлось ждать, хотя Розетт, в отличие от двух милицейских, не слишком сильно мучалась от нетерпения, она, похоже, вообще не замечала, что происходит вокруг, увлекшись новым учебником. Наконец Кетрин открыла глаза и не сказав ни слова, решительно направилась куда-то. Все поспешили за ней. Кетрин так прошла минуты три после чего вдруг остановилась.

— В чем дело?

— Во имя всех темных богов, потеряла. — Кетрин села на другую скамейку и снова закрыла глаза.

Так продолжалось около получаса. Самый лучший результат, которого добилась Кетрин, было пять с половиной минут. Поняв, что у нее ничего не получится и после этого светлого решения совершив еще три попытки, чтобы очистить совесть, Кетрин сообщила:

— Боюсь, у меня ничего не получится, Мел. Я не могу ее найти.

— Очень жаль, — произнес Мелирленс, который понял это уже полчаса назад, но из вежливости ничего не говорил.

— Слушай, Мел, а зачем тебе надо найти ее?

— Дело в том, что она сбежала зачем-то. Связала веревку из простыней и выбралась из окна. К тому же она говорила о каком-то кольце…

— Ну раз уж выбралась из окна. Тогда да.

— Что да?

— Да ничего.

— Эх, обидно-то как. Ну, если уж ты не смогла ее найти, то никто не сможет.

— Почему, никто не сможет? Ее сможет найти любой, обладающий хоть каким-то магическим даром и хорошо знающий ее.

— Ну и где… начал Мелирленс, но его прервали.

— Я знаю, где она, — как всегда голосом, чья эмоциональность могла бы с лихвой потягаться с эмоциональностью стенного шкафа, произнесла Розетт

— Ты? — в одни голос спросили все.

— Я покажу, где она, если нужно.

— Кет, ты ничего не говорила о том, что она умеет такое.

— Да я сама поражена, я не заметила у нее никаких магических способностей. Возможно, что наоборот, ее магические способности настолько высоки, что она с успехом маскирует их от меня, притворясь обычным ребенком. Но это ведь ерунда, в конце концов.

— Да, ерунда….

— Слушай, а сколько сейчас времени?

— Пол первого.

— Тогда надо пойти на похороны. Ты…

— Нет, я не пойду. Еле, ты иди и после расскажешь, как все было, а я пока что схожу с Розетт.

— А ты уверен, что это нужно? — поинтересовался Еле.

— Нет, но вдруг произойдет что-нибудь интересное. В случае чего, свяжешься со мной.

— Ладно.

Мелирленс провожал взглядом удаляющихся от него Еле и Кетрин. Когда ему наскучило это занятие, а наскучило оно ему довольно быстро, он обратился к Розетт:

— Ну что ж, показывай, где Акрилла, если ты знаешь.

Розетт ему ничего не ответила, просто пошла куда-то вперед. Мелирленс отправился за ней. Пока он шел за Розетт, его мозг грызла одна, пока что еще почти не оформившаяся мысль, которая умещалась в одну простую, но емкую фразу: «что же, ну что же не так с этим ребенком?» Мелирленс даже не утруждал себя какими-то внутренними монологами, просто крутил этой фразой, переставляя слова и заменяя их на синонимы.

Шли они довольно долго. Наконец Розетт остановилась напротив двери лестницы, ведущей в подвал одного из корпусов.

— Там, — произнесла Розетт.

Мелирленс за несколько дней, проведенных с Розетт, убедился, что ее лимит слов ограничивается, как правило, только жизненно необходимым минимум. Поэтому, больше ничего не спрашивая, он спустился по лестнице и уперся в дубовую дверь, обитую к тому же еще и чугунными полосами. Как Мелирленс и думал, она была закрыта.

«Во имя всех богов, зачем она забралась туда? Если она там есть, и Розетт меня не разыгрывает. А ведь она может. От нее всего можно ожидать», — подумал Мелирленс, раздумывая, как именно он собирается открыть дверь. Остановился он на самом простом и экономном решении — расстрелять замок из своего жезла. Так он и поступил, предварительно постучав по двери и крикнув, чтобы от нее отошли. Он совсем не хотел прострелить вместе с замком еще и свидетельницу, являющуюся к тому же еще и потенциальной подозреваемой. Мелирленс несколько раз выстрелил в замок. Маленькие серо-зеленые шарики с легкостью прошли сквозь дерево и металл, оставив после себя несколько аккуратных дырочек с опаленными краями. Мелирленс навалился на дверь, та поддалась без особых усилий.

Внутри было темно и сыро, тут и там пролегали трубы, в общем, самый что ни на есть стандартный и ничем не выбивающийся из ряда своих собратьев, подвал.

— Я вхожу, — предупредил Мелирленс, — если здесь кто-то есть — выходи. Я не причиню тебе вреда.

Никто ему не ответил, Мелирленс переступил порог и сделал несколько шагов. Неожиданно он почувствовал справа, немного сзади от себя чье-то присутствие. Резко обернувшись, он направил зубцы жезла на не шелохнувшуюся Розетт.

— Это ты… не пугай меня так больше.

— Хорошо.

Мелирленс углубился дальше. Свет давал лишь шарик зеленого цвета, зависший между тремя зубцами жезла и готовый сорваться в любой момент, стоило только Мелирленс нажать на кнопку. В очередной раз остановившись, он услышал какое-то шуршание около одной из труб. Рука Мелирленса среагировала быстрее, чем он успел подумать, шарик зеленого огня сорвался и создал пробоину в одной из труб. Вечный спутник человека, виновный шуме, быстро исчез во тьме.

Мелирленс мысленно выругался. «Разрази меня гром, надо успокоится. Я же, в конце концов, не на разыскиваемого преступника охочусь, а всего лишь…. Всего лишь брожу по темному и вонючему подвалу в поисках неизвестно кого, потому что мне показала это место маленькая девочка, читающая разные книжки, даже название которых мой мозг не может воспринять. Да уж, нечего сказать, успокоил себя».

Тут Мелирленс услышал что-то, отдаленно похожее на человеческий голос. По крайней мере, это точно не было писком вредоносного грызуна. Мелирленс прислушался, звук продолжался. Какое-то нечленораздельное бормотание или всхлипы. Мелирленс, со всей возможной прытью, поспешил к источнику звука. К счастью, эхо было незначительным.

Свет жезла осветил человеческую фигуру. Это была девушка, у нее были короткие волосы. Она сидела на полу, спиной к Мелирленсу и тихо вздрагивала. Мелирленс попытался к ней приблизиться, но стоило ему оказаться на расстоянии, достаточном чтобы дотянуться до нее, девушка с небывалой прытью отскочила и развернулась лицом к Мелирленсу. На ее грязных щеках были видны дорожки от недавно текших слез, в ее руке был зажат осколок стекла, а по другой реке стекала кровь.

— Не… не подходите ко мне, — произнесла она, — я убила свою сестру.

Мелирленс не знал, что сказать. Конечно, в свое время его учили, что нужно говорить в подобных случаях. По крайней мере, теорию по общению с сумасшедшими и людьми, находящимися в истерическом состоянии, преподавали. Но ведь это совсем другое. К тому же…. Она убила свою сестру?

В парке у стены уже собралось несколько человек. По правде сказать, Кетрин удивилась, как их много. Ведь вчера она сказала о похоронах лишь Майклусу. Но он, похоже, растрезвонил об этом половине университета. Конечно было еще объявление, висевшее на доске объявлений университета, но кто их читает?

Разумеется здесь была не половина университета. Несколько парней и девчонок из группы, еще несколько человек, которых Кетрин не знала, и Майклус. Кетрин поздоровалась со всеми знакомыми и так случилось, что она оказалась рядом с Майклусом. Если быть точнее и придираться к фактам, то окажется, что Кетрин стояла одна, если не считать Еле, который исполнял приказ, а Майклус тихо и незаметно подкрался к ней.

— По-моему, ты не слишком огорчена смертью подруги, — попытался Майклус завязать разговор на актуальную тему.

— Не слишком, — не стала спорить Кетрин.

— И с чем же это связано?

— Не твое дело. Или ты меня допрашиваешь?

— Нет, что ты. Кстати, насчет допросов. Последнее время вокруг тебя так и вьются разнообразные милиционеры.

— Вьются, а отчего бы им не виться? Этого, например, Еле зовут. Еле, познакомься. Это — то ли внебрачный сын какого-то Энгельского короля, то ли просто принц крови, Сэр Майклус.

— Просто Майклус. И никакой я не принц.

— Приятно познакомиться, — сообщил Еле.

— Слушай, Кет. Все-таки, почему ты так спокойна?

— Просто я думаю, что она жива.

— И откуда же такая уверенность?

— Долго объяснить, просто я так думаю.

— А почему тогда их хоронят, да еще и в стене?

— Не знаю я, — соврала Кетрин, — просто нашли кости и решили, что лучше будут считать, что это не неизвестно кто, а вполне определенные уже довольно давно пропавшие студенты.

— Как-то это все же странно.

— Давай я тебе лучше все потом расскажу?

— Когда? — мигом оживился Майклус.

— Когда? — Кетрин осознала свою ошибку и начала придумывать самые нелепые и невозможные условия, — когда профессор Сэйлэнар перестанет быть директором магического корпуса, а бараномамонты станут морскими животными.

— Тогда мне придется подождать….

— Даже дольше, чем ты можешь подставить.

— Уже вроде бы пора, — заметил Еле.

— Да, пора.

Только Кетрин успела подготовится к долгому ожиданию, как на горизонте в начале аллеи, появился чиновник ритуальных служб.

— По-моему в этом есть что-то магическое, — задумчиво протянул Майклус.

— В чем?

— Ты сказала, что ему пора, и он появился.

— Знаешь, я бы решила, что ты просто дурак, если бы ты не был… Майклусом.

— Ты так это сказала, как будто бы само мое имя является оскорблением.

— Ну ладно, могу и прямо сказать….

Что именно собиралась прямо сказать Кетрин, Майклус не услышал, впрочем он догадывался. Окружающие их люди были совсем не довольны их слишком радостным настроением и громкой и беззаботной болтовней на похоронах и недовольные массы дружно зашипели на болтунов.

Когда чиновник добрался до стены, обнаружилось, что церемонию он начать не может по той причине, что урны с прахом и таблички еще не принесли, что задержало начало еще ненадолго. Но в конце концов церемония началась.

Чиновник, одетый в черную сутану, расшитую золотыми нитками, встал справа от приготовленных ячеек начал церемонию:

— Мы собрались здесь по прискорбному случаю. Из жизни ушли два замечательных человека… — чиновник прервался и посмотрел на свою ладонь. Всматривался он довольно долго, но наконец разобрав написанную им же шпаргалку продолжил, — Шисандрикса-скотника и Ветриану. Так случилось, что эти двое погибли, их жизнь прервалась на самой заре, однако они продолжат жить в наших сердцах.

Откуда-то раздался сдавленный всхлип. На всех лицах, за исключением лиц Еле и Майклуса, была написана скорбь, даже Кетрин для приличия решила пригорюниться, тем более, что у нее тоже был повод. Стоило ей только задуматься о последствиях, которые непременно воспоследуют, если похороненные вернутся, как она сама была готова заткать их под мостовую ну или, в крайнем случае, пожелать им вернуться оттуда, где бы они ни были, лет через двести.

Парковый сторож, выполняющий периодически еще и функции могильщика, коль уж на территории его парка располагалась и стена, поставил урны на их место и начал прикручивать таблички. Кетрин, сообразившая, что это тот самый сторож, застигший их при откапывании этих самых костей, что лежали сейчас в урне, еще ниже склонила голову и постаралась спрятаться за Еле.

Пока сторож прикручивал таблички с именами тех, чей прах должен был скрываться под ними, чиновник продолжал:

— Ветриана, чей прах лежит здесь, за этой табличкой, родилась в далеком халифате. Она была добрым и отзывчивым, честным и щедрым человеком. Она всегда была готова прийти на помощь к тем, кому это требовалась…

Кетрин, пусть и невнимательно, но все же слушавшая речь, заподозрила чиновника в том, что он даже не удосужился прочитать личное дело Втри. Конечно Втри была ее подругой, и о мертвых, ну или исчезнувших в неизвестном направлении на неопределенный срок, говорить плохо не принято, но назвать почившую отзывчивым, а в особенности честным и щедрым человеком, никак не могла. Скорее о Втри стоило говорить, как хитрой и корыстолюбивой особе, ну или, по крайней мере, нерасточительной и всегда умевшей найти средства к существованию, как минимум до тех пор, пока кошельки прохожих не станут полностью пусты.

— …И пусть ее заслуги не были оценены при жизни, они будут вечно жить в памяти потомков…

«Интересно, о каких это заслугах он говорит?» — продолжала размышлять Кетрин, — «неужели о той, весьма сомнительной операции, о которой Кетрин кое-что слышала, при которой каким-то весьма странным образом погиб узурпатор власти в халифате, Нуйли, насколько помнила Кетрин. Тот, который развязал недавнюю войну? Так их вроде бы отметили… или собирались отметить….»

— Шусандрикс родился в далеких горах, но благодаря великой тяге к знаниям он пришел в наш город, в этот университет. Он прожил короткую жизнь, но его жизнь протекала в служении нашему городу. Он помог одолеть ту великую опасность, что нависла над всеми нами в недавнем прошлом…

«И все же, почему он не говорит прямо. Кто, когда и кого. А все какими-то полунамеками?»

— … мы будем скорбеть по ним и будем надеяться, что бы их ни ждало их за ПОРОГОМ, это что-то будет тем, чего они хотели. Почтим их память минутой молчания.

В зависшей тишине, кроме далекого шума города и возни птиц, уже готовившихся улетать от медленно, но верно надвигающейся за летом осени, а за ней и зимы, Кетрин различила шепот, доносившиеся сзади. Одни из голосов принадлежал Майклусу, кому принадлежал второй, Кетрин не знала. Постепенно они начинали говорить все громче, плюя на все минуты молчания вместе взятые. Кетрин уже могла различать фразы, а вскоре и весь диалог:

— … что я стал экспертом в этом вопросе… человека от астральной постжизненной сущности. …жив?

— Да, черт тебя побери, а с какой радости вы вообще решили… Стоило пропасть на какую-нибудь дюжину дней и все тебя уже трупом считают. А ведь Втри исчезла и того позже.

«Втри? Он сказал, Втри?! Так значит…»

— Ничего себе на дюжину дней. Ты пропал на все летние каникулы! От них остался какой-нибудь десяток дней

— Но я пробыл… Постой, все лето?!

«Определенно, это не может быть никто иной…»

— Где ты был вообще?

«Нет, быть этого не может. Так просто не бывает в жизни, только во всяких дешевых книжках с притянутыми за уши проволокой, пропущенной вместо сережек, сюжетами…»

— Это довольно долго рассказывать… Но все равно, в чем дело?

— Я сам не очень хорошо понимаю. Я вернулся с родины вчера, но о «Лендальском убийце» даже в «Временах» написали. А ведь во «Временах» абы что не пишут.

«И все же… я ведь как раз вчера говорила ему…»

— Что еще за «Лендальский убийца», что вообще происходит с этим миром?!!!

Последний возглас услышали все, и все на него обернулись.

Первым отреагировал чиновник, который, в отличие от всех остальных, не был ни в коей мере поражен или ошарашен. Он просто злился на то, что ему мешают работать:

— Во имя всех богов, молодой человек, вы не могли бы помолчать? Здесь похороны проходят.

— Похороны?! — и не думал замолкать нарушитель порядка, — Какие, к черту, похороны? Вы, насколько я вижу, Шуса хороните? Ну так вот, Шус — это я! Могу даже паспорт показать.

— Не нужен мне ваш паспорт и мне без разницы, кто вы. Я занимаюсь своей работай, так что не мешайте мне и подождите.

— Вы издеваетесь надо мной? Вы проводите церемонию по живому человеку, который на ней, к тому же еще и присутствует. Да здесь любой подтвердит, что я — это я. Ведь подтвердите?

Все решили промолчать, кто-то не мог оправиться от шока, кто-то вспоминал, как изгонять призрака, а кто-то просто не хотел мешать прыткому покойнику доказывать свою живость.

— Еще раз повторяю, меня не интересует, кто вы. Может быть, вы действительно тот, за кого вы себя выдаете, и возможно вы живы, но я должен провести здесь похороны Шусандрикса-скотника и Ветрианы.

Шус, а это без всяких сомнений был именно он, пусть он был весь взмыленный, поцарапанный и на его ногах были теплые сапоги, а его щека была измазана в чем-то черном, не знал, что сказать на это. Его замешательство дало возможность чиновнику продолжить.

— Так пусть покоятся они с миром и их души найдут лучшую судьбу, — закончил чиновник. После чего поклонился и отправился навстречу новым свершениям вдоль по аллее.

Тут наконец все присутствующие словно бы очнулись ото сна и просто-таки накинулись на Шуса с разнообразными расспросами и попытками его потрогать, чтобы удостовериться, что он не призрак. Пара смельчаков даже попыталась поколоть его шилом, чтобы удостовериться, что он не зомби и боль чувствует.

Шус ничего не мог понять, поскольку все говорили сразу и громко, только повторял, что он правда жив и с ним правда все в порядке.

В какой-то момент к нему пробилась невысокая девушка с пепельно-серыми волосами и глазами под цвет волос. Шусу казалось, что он где-то видел ее раньше. Вернее не где-то, а рядом с Втри. Ему даже казалось, что он мог вспомнить ее имя, хотя и не был в этом уверен. Она решительным движением схватила его за руку и поволокла из толпы, в центре которой после этого почему-то оказался Майклус, которого с удвоенным усердием начали засыпать вопросами и теребить не с меньшим усердием, чем крокодилы разрывают пойманную антилопу.

Девушка оттащила Шуса за стену, так что их не было видно, прижала к ней и подвергла допросу с пристрастием, не дав даже возможности Шусу задуматься над тем, что последние время эти самые допросы с пристрастием случаются с ним слишком уж часто. Ее первым вопросом было:

— Тебя зовут Шус?!

— Да, будем знакомы…

— Ты — тот самый Шус, которого хоронили?!

— Да, черт побери, что…

— Что с Втри?!

— С ней все нормально, я…

— Где она?!

— Насколько я знаю, громит кабинет директора, гоняясь за профессором Фамбером с огненным шаром наперевес. Хотя они, наверное, уже закончили… А что, собственно, здесь происходит?

Девушка наконец отпустила Шуса, и тот вздохнул с облегчением.

«И откуда в ней такая сила?» — подумал он, — «может, это связано с цветом ее волос?»

— И все же…

— Прости, а как твое имя?

— Кетрин, — уже совсем другим, несколько отстраненным голосом ответила пепельноволосая девушка.

— Слушай, я тебе вроде бы видел раньше. Ты, случайно, не подруга Втри?

— Да, я ее подруга. Так значит, она жива?!

— Да, во имя всех богов.

— Еле, — обратилась она к милиционеру, на которого Шусу до того просто не хватало внимания, — дай свой ТВ-шар.

Еле, а это был именно он, Шус даже успел отметить его присутствие еще на подходе к стене, но события последних пяти минут сбили его с толку, достал из небольшой сумки на поясе стеклянный шар и протянул девушке с пепельно-серыми волосами.

«С каких это пор ТВ-шары появились у милиции?» — размышлял Шус, — «стояло пропасть на какую-нибудь чертову дюжину дней…»

— Еле, а как пользоваться этой штукой? — спросила девушка, которую звали Кетрин, — я видела, как это делается, но не очень-то поняла…

— Нужно просто подумать о том, с кем ты хочешь связаться.

— Понятно… слушай, лучше сделай это ты, свяжись с ним.

Девушка передала шар обратно Еле. Тот взял его в руку и нацелил на шар пристальный взгляд. По шару пошли серые полосы, но картинки, которая по идее должна была появиться вместо полос, так и не возникло.

— В чем дело? — нетерпеливо спросила Кетрин.

— Странно. Я попытаюсь с ним взяться, но он не отвечает.

— Может, он забыл шар?

— Да нет, шар у него был, это точно.

— Чем же он, во имя всех темных богов, занимается?

— А вы, собственно, о ком? — вклинился Шус.

— Я, это все я… — повторила Акрилла, — я ее убила.

Мелирленс ждал. Насколько он смог понять из своего весьма скудного опыта в подобных делах, благостные разговоры и просьбы все рассказать только мешают и сбивают. Акрилла, по всей видимости просидевшая здесь со вчерашнего вечера, сама хотела выговориться.

— Я подарила ей то кольцо и она умерла, умерла… она умерла, я убила ее.

Взгляд девушки остановился на одной точке, но ее зрение было расфокусировано, а все мысли были устремлены внутрь себя. Мелирленс уже порядком подуставший от того, что она раз двадцать кряду повторила «я ее убила» понял, что она зациклилась и решил ее подтолкнуть. К тому же здесь была одна неувязочка, точнее, одни нюанс:

— Ты подарила ей кольцо, но почему ты решила, что ты убила ее? Это кольцо было магическим?

— Нет… я не знаю, — на удивление охотно ответила она, — нет… я желала ей зла, я хотела ее смерти и она умерла. Я ее убила…

«Во имя всех богов», — подумал Мелирленс, — «что за ерунда, прокляла он ее что ли? Но как она могла этого не заметить… к тому же, в каком корпусе она…»

Мелирленса сбило с мысли то самое ощущение. Кто-то хотел с ним связаться с помощью ТВ-шара.

«Пес морской, да кому я понадобился?!» — выругался про себя Мелирленс, всеми силами старясь побороть желание схватить ТВ-шар и броситься разговаривать.

— На каком факультете ты учишься?

— Прошлого и истории мира, — ответила Акрилла, — убила…

«Нет, все же это ерунда какая-то. Если кольцо не магическое, и она не волшебница…»

— Она меня презирала, — внезапно Акрилла прекратила повторять как заклинание одно и то же, — она всегда меня презирала. С тех самых пор, как оказалось, что у меня нет дара. Она всегда насмехалась надо мной. Она отобрала у меня любовь папы, она забрала у меня все, даже Бера. И тогда я прокляла ее, и она умерла. Пусть у меня и нет дара, но она умерла… я убила ее…

Мелирленс больше не мог терпеть, видно тот, кто хотел с ним поговорить, хотел этого слишком сильно:

— Да?!

На мгновение перед ним появилось лицо Еле, но в ту же секунду картинка поплыла, видно шар вырвали у него из рук, и на него уже смотрела Кетрин.

— Мел, — раздался голос Кетрин из шара, — ты должен немедленно прийти сюда.

— В чем дело?

— Шус появился и он утверждает, что Втри тоже здесь и с ней все в порядке!

— И что для того, чтобы они объявились, их надо было вначале похоронить?

— Откуда я знаю. Слушай, я хочу сейчас немедленно отправиться к директору. Шус говорит, что Втри там и…

— Я не могу. Конечно, здорово, что Шус и Втри нашлись, но придется подождать. Я здесь влез в один подвал и нашел Акриллу, а учитывая ее состояние, бросать ее никак нельзя, так что я подожду, пока приедет бригада знахарей.

— Ну, раз так… А что с ней и как ты ее нашел?

— Долго рассказывать. К тому же тебе ведь не терпится увидеть Втри?

— Да… — замялась Кетрин, — ну, тогда до встречи.

Связь прервалась.

— А ведь правда, — тихо произнес Мелирленс, — стоит вызвать медиков.

Он рассеяно осмотрелся. Акрилла утихла, перестала повторять одно и тоже и просто сидела с открытыми глазами, устремленными внутрь себя. Розетт же тихо стояла на краю круга света, образуемого зарядом, висевшем между зубцов жезла.

— Пошли! — скомандовала Кетрин, закончив разговор по ТВ-шару.

— Куда? — вяло поинтересовался Шус.

— В кабинет директора, разумеется.

— А может, я пойду домой?

— Ты мне нужен. Вдруг возникнут какие-нибудь проблемы с попаданием в кабинет директора. А если там, как ты утверждаешь, твой учитель, то…

— Хорошо, хорошо.

Шус мрачно поплелся за Кетрин, устремившейся вдоль стены к выходу из парка. Вслед за ними пошел Еле, получивший приказ следовать за Кетрин.

На Шуса внезапно напала дикая усталость. Точнее Шус наконец-то осознал в полной мере, что каких-нибудь полчаса назад он вернулся из совершенно другого мира, в котором его боги знают сколько раз чуть не убили, не говоря уже об увечьях, не совместимых с жизнью, все время заставляли бегать и где он расстался с девушкой, которую мог бы полюбить или даже полюбил. Ему еще нужно было разобраться в этом, раньше времени не было. Наверное, со стороны это круто звучит — «побывал в другом мире». Но ведь он там не отдыхал, в лучшем случае, его приключения можно назвать экстремальным туризмом с риском для жизни. Но, как ему было известно и раньше из пояснений учителя, туризм и отдых — это совершенно разные вещи. Туризм — это та же работа, причем крайне тяжелая, на которую по какой-то неведомой причине разнообразные простофили променивают честно заработанный отдых. Так что, по-хорошему, теперь ему полагалось валяться пластом ближайшую дюжину лет, почивая на лаврах собственного величия, ну или, на крайний случай, хотя бы выспаться. Сколько он мог вспомнить, в последний раз он спал в заметенном снегом автомобиле в обнимку с Жаннет, что было довольно приятно, но вовсе не делало спинку сиденья более мягкой и удобной. И следует учесть, что это происходило черт знает где, что переводится как «в другой вселенной» или «параллельном мире», а Шус вообще не был уверен, что сон черт знает где можно считать настоящим сном, и тогда получается, что спал он последний раз в начале лета, а сейчас лето уже на исходе.