Еще один фэнтезийный детектив (4)

«Во имя всех богов! И почему преступники не могут совершать преступления в рабочее время, в хорошую погоду или хотя бы поближе к моему дому?» — раздумывал один человек, сидя в коляске Керлендерского милицейского управления, несшейся сквозь тьму, освещаемую лишь тусклым светом фонарей системы ДЖИН. Он кутался в форменный плащ, полностью скрыв свое лицо, стараясь защититься дождя, однако справиться с этой задачей было невозможно, несмотря на то, что плащ был сделан именно на случай такой вот погоды, так что он промок уже почти насквозь. — «И почему нельзя было отложить это дело до утра? К тому же… зачем эти проклятые ученые изобрели эти шары? И ладно бы изобрели, это, в конце концов, их работа, но зачем нужно было проводить опыты по их использованию именно на нашем управлении? Зачем дали такую, в сущности, полезную штуку в руки этого изверга?!»

Когда коляска наконец-то остановилась и человек вышел, водой, что впиталась в него, можно было вымыть целого мамонта или напоить всех жителей какой-нибудь бедной деревушки из Великой пустыни, что в Келхарском халифате. Он поднялся на крыльцо и позвонил в дверной звонок. Ему тут же открыли, словно бы ждали под дверью. На пороге стоял милиционер, судя по его знакам различия, это был рядовой, а по тому, что на нем был панцирь было видно, что он попал сюда из ночного патруля.

— Это вы, капитан Меллерс? Мы вас давно ждали.

— Где тело?

— Наверху, его нашли в его ванной.

Милиционер отошел, давая возможность войти капитану Меллерсу. После того как последний вытер ноги, милиционер направился к деревянной лестнице, которая начиналась в дальнем конце в меру обширного холла. При этом он не умолкал ни на минуту, вываливая на голову капитана все сведения, которыми располагал, не задумываясь о том, нужны ли они капитану.

— Тело нашла его внучка около полуночи. Она отперла дверь запасным ключом. Кроме нее в доме больше никого не было. Поняв, что дедушка мертв, она выбежала на улицу и стала кричать, что и услышал наш отряд. Труп был…

Пока милиционер говорил, они успели добраться до ванной комнаты, в которой стояло несколько человек.

— Вы уже здесь? — произнес мужчина с седеющими волосами и глубокими морщинами. Хотя возможно они были и не такими уж огромными. Во сем мог быть виноват тусклый свет и причудливо падающие тени.

— Почему вы решили, что это наше дело? — вопросом на вопрос ответил капитан.

— Этот человек был магом, местным знахарем. Как и все остальные жертвы в этом деле — не слишком сильным. И на его теле не обнаружено никаких следов насилия. Эксперты еще не приехали, но скорее всего они тоже ничего не обнаружат, — сказав это говоривший отошел, давая возможность пройти капитану.

В ванне в неестественной позе лежал худой мужчина лет шестидесяти. Его глаза были открыты и он был без сомнения мертв. Больше ничего он нем сказать было нельзя.

— Его обнаружила его внучка?

— Вам уже рассказали? Да.

— А где ее родители, в доме еще кто-нибудь был?

— Нет, сын жертвы и его жена, как утверждает внучка жертвы, ушли в театр, но в какой именно, девочка не знает.

— Вы ее допрашивали?

— Нет, мы решили, что вы сами захотите…

— Почему вы вообще решили, что это дело имеет какое-то отношение к нам? С таким же успехом он мог умереть от инфаркта.

— Ну… он же как-никак волшебник…

— Волшебники тоже умирают от сердечных приступов. Ладно, где ваша девочка?

— В своей комнате. Я отведу вас.

Капитан проследовал вслед за командиром патруля по темному коридору до внушительной деревянной двери.

Почему-то в этом доме было везде темно, хотя в шарах с ДЖИНами недостатка не было. Можно было подумать, что на каждый из них накинули покрывало.

Около двери стоял молоденький милиционер, вытянувшийся по стойки смирно при приближении своего командира и какого-то незнакомого капитана, что было вдвойне страшно и заставило его показать все свои навыки вытягивания, что чуть не привело его к падению.

За дверью обнаружилась небольшая комнатка с окном, столом, большим комодом, кукольным домиком и огромной двуспальной кроватью. На кровати, уткнувшись лицом в подушку, лежала девочка лет семи-восьми. Может, она и не была такой уж маленькой, но из-за размера кровати она казалась крошечным существом, размером чуть больше новорожденного котенка. Командир патруля помялся на проходе, почему-то не осмеливаясь заходить в комнату, пропустил капитана и закрыл дверь. Капитан удивленно поднял бровь, не понимая в чем дело, взял маленький стул, который был ненамного выше ночного горшка и похоже был мал даже для девочки, и как ни в чем не бывало уселся на него, оказывавшись на одном уровне с хрупким тельцем на постели, и замер, уставившись в затылок девочки.

Так просидел он довольно долго, так долго, что милиционер, стоявший за дверью, приник ухом к двери, пытаясь понять, все ли там в порядке и не умер ли случайно незнакомый капитан вместе с девочкой. Сквозь дверь он не замечал никаких изменений, но кое-что все же произошло. Постепенно комочек, сжавшийся на кровати, перестал дрожать.

— Как тебя зовут? — наконец мягко произнес капитан.

После молчания, за время которого оголодавшие туземцы кого-нибудь тропического острова успели бы раздеть, разделать и изжарить команду корабля, случайно заплывшего к ним, девочка наконец ответила. Впрочем, надо иметь в виду, что оголодавшие туземцы-каннибалы всегда носят с собой все необходимое и отличаются высоким профессионализмом в своем нелегком деле.

— Розетт, — произнесла девочка.

— А меня Мел, капитан Мел.

Из комка выделилась головка с двумя черными хвостиками по бокам. Девочка посмотрела на капитана большими голубыми глазами. Несмотря на ожидания капитана, они не были мокрые, и не выглядели как глаза человека, только что прекратившего плакать.

— Вы страшный, — совершенно не испуганным голосом произнесла она.

— А-а, это ты про капюшон? — спросил капитан, — это легко поправить, — с этими словами он откинул капюшон, забрызгав пол сзади целым дождем брызг. Пока он ходил по дому, вода, что накопилась в его одежде, слегка успела стечь, но любое неосмотрительное движение предводило к незапланированной влажной уборке, — так лучше?

— Да, — столь же бесстрастно ответила девочка.

Под капюшоном обнаружилась голова никого иного, как капитана Керлендерского милицейского управления Мелирленса Меллерса и не было никаких оснований, типа швов, тянущихся по окружности шеи, чтобы подозревать, что все остальное тело принадлежит кому-то другому.

— Послушай… — начал Мелирленс, но девочка его перебила.

— Вы хотите спросить меня, насчет того, как все случилось?

— Да.

— Но я уже все сказала. Дедушка долго не выходил из ванной и я забеспокоилась. С ним иногда случались припадки, поэтому я знаю, где запасные ключи. Я открыла дверь, он лежал в ванной и он был мертв. Когда я это поняла, я выбежала на улицу и стала кричать. Тогда прибежали милицейские.

— Скажи, ты не знаешь, когда придут твои родители?

— Нет, не знаю. Папа с мамой ушли в гости, но я не знаю куда. Но они обязательно придут. Папа придет за мной.

— Хорошо. Я пойду, если ты не против.

— Конечно, вам надо заниматься вашим делом.

Мелирленс встал, но когда он уже взялся за дверную ручку, голос девочки его остановил:

— Простите, капитан Мел, теперь меня отправят в детский дом?

Мелирленс обернулся, удивляясь столь странному предположению, и поинтересовался:

— Почему ты так решила?

— Но ведь мой дедушка мертв, а я еще слишком маленькая, чтобы жить одной.

— Но ведь ты же говорила…

— Мне не позволят ждать папу одной, — произнесла она это без капли обиды, просто констатируя факт.

— Да… наверное, — Мелирленс был удивлен если не ошарашен. На его лице читался вопрос «в чем дело, о чем она говорит?». Впрочем, это продлилось всего лишь мгновение, иначе бы он не был тем, кем он был, ну или был бы очень пьян, — постараюсь чтобы этого не произошло.

— Спасибо, — произнесла она, после чего села на кровати, забившись в самый угол, что было, впрочем, лучше, чем если бы она опять уткнулась лицом в подушку.

Мелирленс вышел за дверь. Там его уже поджидал командир ночного патруля. Мелирленс одарил его вопросительным взглядом.

— Прибыли криминалисты, — сказал командир, направившись назад к ванной.

— И что они установили?

— Пока что ничего. Они ведь только что прибыли. И еще кое-что насчет девочки. Человеку, которого я посылал за экспертами, я приказал проверить личность трупа.

— И что?

— С ним все в порядке. Его зовут Рилирил Мерс и он действительно местный знахарь с лицензией, но кроме него и его внучки, судя по картотеке, здесь никто не живет. Его сын, Перенс Мерс и его с жена пропали два года назад. Дело так и осталось не раскрытым. Они как будто бы растворились.

— Ну, и такое бывает…

— Что бывает?

— Ничего.

Они добрались до ванной. Там суетились люди в белых халатах с какими-то склянками и везде рассыпали зеленый порошок. Один из них склонился над телом и что-то тихо шептал. Постепенно в его руке, поднятой над лицом жертвы, стал формироваться клочок тумана. Мелирленс много раз наблюдал эти действия. Так определяли, не умер ли кто-то благодаря магии. У этого заклинания даже название было — «Последний миг». Слишком пафосно, но сделать с этим что-то можно было лет двести назад, когда его только изобрели, а теперь название прочно вошло в обиход.

Неожиданно Мелирленс почувствовал, что что-то не так. Он уже столько раз наблюдал за этой операцией, что мог бы преподавать этот трюк юным магам-криминалистам и точно мог заметить, когда что-то шло не так. Сгусток тумана у руке мага охватил всю его руку и стал зеленого цвета. Маг в течении пары секунд не мог понять, в чем дело, потом закричал и отскочил подальше от трупа, однако с туманом это справиться не помогло, он уже добрался до его плеча.

Мелирленс сделал шаг по направлению к нему, словно бы приготовился к чему-то, но тут туман исчез, оставив после себя лишь воспоминания и руку с пузырями, вспухшими на коже в нескольких местах. Маг в ужасе посмотрел на нее и с закатившимися глазами сполз на пол.

— И как его только к нам взяли? — задал себе риторический вопрос Мелирленс, — ведь здесь всего лишь несколько пупырышков, а иногда им приходится исследовать нечто гораздо более… более впечатляющее, что ни в коем случае нельзя смешать со своим обедом, а то оно и так слишком похоже на чей-то недоеденный обед. Ладно, это подтверждает то, что меня разбудили не зря, хотя это и зверство. Проклятый гад, кем бы он ни был. Может, он специально все это устраивает, чтобы не давать мне выспаться?

— Что скажете? — спросил командир патруля.

— Вы не ошиблись, скорее всего это наше дело. Я наверное, пойду… все равно ничем помочь я здесь не смогу.

— Хорошо. Я понимаю, вы хотите спать.

— Еще кое-что. Насчет девочки. Что с ней будет?

— Наверное пока что придется отправить ее в приют, пока не найдутся родственники.

— Приют… Послушайте, мне надо задать ей еще пару вопросов. Может я пока что возьму ее к себе?

— К себе? Зачем?

— Я же говорю. Кое-что спросить.

— Ну, вообще-то я…

Мелирленс посмотрел на говорившего.

— Конечно, если она вам так нужна, можете взять ее. Конечно, если она согласится.

— Я ей обещал, — под нос произнес Мелирленс.

— Вы что-то сказали?

— Нет, ничего.

— Вы найдете дорогу?

— Да, конечно.

Розетт до сих пор сидела в том же углу, в который залезла, когда Мелирленс уходил. Ему показалось, что она даже не поменяла позы, а такие вещи он привык подмечать.

— Послушай, я поговорил с одним человеком, — начал Мелирленс. Девочка не проявила никаких видимых признаков заинтересованности, но Мелирленсу показалось, что она его внимательно слушает, — он сказал, что тебя скорее всего отправят в приют, но только на время, пока не найдут каких-нибудь твоих родственников, но если ты не против, я бы хотел взять тебя с собой. На время. Мне надо к тому же кое-что у тебя спросить.

— Вы хотите чтобы я пошла с вами к вам домой? — Мелирленс отметил, что в голосе девочки появились четко выраженные эмоции, что было совсем неплохо.

— Да, если ты не против.

— Но д… но мне говорили, что нельзя ходить с незнакомыми людьми и с людьми, с которыми познакомился только что, тоже нельзя. Мне говорили, что они могут сделать с тобой всякие вещи… правда я не уверена какие… но у меня есть несколько догадок.

— Правда? — поразился просвещенности современных детей Мелирленс.

— Да, например, они могут щекотать пятки пером.

— Да, могут, — Мелирленс произнес это с некоторым облегчением. Не то, чтобы он разделял мнение некоторых щепетильных людей, считающих, что идеальная девушка — это та, которая вообще ничего знает, и не только о некоторых проблемах физического характера, а вообще ни о чем и что желательно, чтобы с ней случилась выборочная амнезия, оставившая лишь особо ценную информацию о правилах приличия и хорошего тона. Просто он считал, что все должно происходить своевременно.

— Я согласна, — произнесла Розетт после непродолжительной паузы, я пойду с вами. Ведь мне нельзя оставаться дома?

— Боюсь, что нет.

— Тогда я согласна.

— Ну тогда собирайся. У тебя есть что-то, что ты хотела бы взять с собой? Любимую куклу, например?

— А книжку можно?

— Книжку? Так ты читать умеешь?

— Не совсем… Но кукла тоже не помешает. Только это не кукла, а медведь, ведь это ничего?

— Да, все в порядке.

Розетт спустилась с кровати и открыла комод. Мелирленс поразился, как она отодвинула эту, на первый взгляд неподъемную дверцу. С одной из нижних полок она достала толстую книгу в твердом и слегка потрепанном переплете. Названия Мелирленс не разобрал. Оно было выбито на обложке слишком мелким шрифтом. Кое- где в углах букв еще остались следы золотой краски, но они были лишь воспоминанием. Затем девочка извлекла из-под подушки плюшевого медведя, которому, как книжке, нельзя было приставить уменьшительно-ласкательный суффикс.

И встала посреди комнаты, уставившись на «дядю» своими большими глазами.

— Ты уже собралась? — не поверил столь спринтерской скорости Мелирленс.

— Да.

— Ну тогда пошли.

По дороге к выходу их никто не задержал. А какому рядовому милиционеру охота связываться с капитаном? Дождь, к счастью, уже закончился, а коляска, на которой приехал Мелирленс так и стояла на месте.

— А-а… ну ты, наверное, хочешь спать? — спросил Мелирленс, начавший уже жалеть и принятом им решении привести в свою квартиру маленькую девочку. Не то что бы его волновало, что кто-то там может подумать что-то не то. В конце концов, он ведь капитан милиции и о нем даже думать ничего такого не должны. Просто его квартира была ну не капельки не приспособлена для нахождении в ней маленьких девочек.

— Да. надо спать.

— Ну, что ж. Ложись в кровать, вон в той комнате. Мне завтра рано вставать. Так что…

— А где будете спать вы?

— Я? А-а… знаешь с двумя креслами, стулом и капелькой фантазии можно достичь просто поразительных результатов.

— Хорошо.

— Да, наверное. Что ж, ложись… — Мелиренс был несколько сбит с толку и даже обижен. Он то ожидал, что Розетт будет героически сопротивляться и говорить, что он не должен спать почти что на полу, но он будет стоять на своем, а тут такой облом. Она согласились сразу же, даже капельку не поспорив.

— Ты ведь… сможешь… Во имя всех богов. Похоже, мне придется взять тебя на работу. Придется рано вставать.

— Ничего страшного, я встану, когда вы скажите, капитан Мел. Ведь вы меня взяли, потому что хотите что-то спросить?

— Да…

После этих слов Розетт взяла протянутый Мелирленсом ключ и отправилась оккупировать его спальню. Мелирленс же занялся упомянутым выше проектирование постели, которую некоторые дизайнеры и художники с особенно разбушевавшийся фантазией, не в меру креативным мышлением и чересчур новаторскими идеями могли бы назвать кроватью будущего, призванной обеспечить полноценный отдых разнообразным начальникам из тех, что со своей семьей видятся только по праздникам и то периодически и приходят не в свою семью, а в чужую, забыв как лица своих домочадцев, так и адрес их проживания. Справился он с этой задачей довольно быстро, учитывая то, что мебель он старался двигать как можно тише. После этого он разделся, поставил будильник на семь, затем подумал: «а не пошли бы все к темным богам в да-алекий и длинный поход» и переставил его на восемь, разделся, и даже не успев донести голову до подушки, отправился в сумрачный мир снов, раскрывать тайны своего подсознания.

Через несколько часов в сумрачный мир подсознания Мелирленса ворвался шум, подобный раскатам демонического марша, от которого сами демоны попадали бы вы ужасе, если бы данные экземпляры не были бы полностью лишены способности хоть что-то слышать. Проходил же демонический концерт в маленькой прямоугольной коробочке, стоявшей на столе в другом конце комнаты. Поняв, что одной рукой вырубить гада не получится, Мелирленс подумал о своем жезле зеленого огня, однако тот висел у двери в кобуре, так что он просто запустил в ненавистный будильник подушкой и даже попал, но своей цели не добился. Проклятая коробочка с утроенной силой продолжила издавать страшные звуки. Поняв, что положение безысходно, Мелирленс вылез из-под одеяла.

После жестокой расправы над будильником, которой ужаснулись бы все часовщики всех многообразных бесконечно повторяющихся и бесконечно различных вселенных, он отправился совершать утренний ритуал, в который входило посещение ванной и туалета и последующий поход на кухню, на которой он принимал внутрь раствор молотых колониальных бобов с горьким вкусом. Кофе по утрам он пил даже без сахара. Только после того, как он изничтожил кофе, который, согласно некоторым Лендальским журналистам, специально завозился Энгленскими, Привонскими, а с недавних пор еще и Шерскими купцами только для того, чтобы постепенно извести жителей города, притворяясь благодетелями и торговыми партнерами, он вспомнил о том, что в квартире он не один.

Конечно, просто можно оставить ее дома. В конце концов, она ведь не маленькая… Ну говорить-то она уже умеет, и читать вроде бы тоже. И никаких законов, запрещающих оставлять несовершеннолетних дома в Лендале нет, но Мелирленсу показалось, что это нехорошо. Ведь он взял ее не для того, чтобы она сидела в его пустой квартире. Правда сейчас в отравленной недосыпом и кофеином голове Мелирленса совершенно не укладывалось, зачем он ее взял. Просто что-то ему подсказало это сделать. Это была не оформившаяся в слова или хоть сколько-нибудь логичные рассуждение уверенность в том, что эта девочка зачем-то ему нужна. И нужна она именно для решения проблем, связанных с этим делом. Мелирленс привык действовать согласно разумным рассуждениям, иначе какой из него капитан милиции. Однако еще он привык доверять своим предчувствиям, поскольку они, как правило, подкрепленные фактами, ну или на худой конец, логичными умозаключениями, оказывались верными. Сейчас же предчувствие не подавалось никакой логике, однако игнорировать его было уже поздно. Хотя, вполне возможно это предчувствие было вызвано тем, что его начальник разбудил его посреди ночи этим проклятым ТВ-шаром и заставил под дождем ехать неизвестно куда и неизвестно зачем. При таких обстоятельствах и не такое покажется. Но делать было уже нечего. Так что одевшись Мелирленс пересек гостиную, в которой он спал, и осторожно постучался в дверь собственной спальной.

— Розетт, ты еще спишь?

Ответ раздался на удивление быстро. Можно сказать в ту же секунду, когда Мелирленс задал свой вопрос.

— Нет, я готова, можете заходить, открыто.

Мелирленс осторожно подтолкнул дверь. Та с почти мелодичным скрипом раскрылась.

Розетт сидела на стуле как раз напротив входа. Она была одета в то же платье, что и вчера, что было, впрочем, неудивительно. Мелирленс не относился к тому разряду людей, у которых в шкафу около кровати можно найти залежи платьев для маленьких девочек. С двух сторон ее головы свисали симметричные черные хвостики, а на лице застыло выражение Афины, Дианы или еще какой-нибудь из греческих небожительниц из тех, что не имеют склонности к частому использованию лицевых мышц.

— А-а… — только и смог произнести Мелирленс. Наконец совладав с голосом он спросил, — ты вообще спала?

— Да.

Его подмывало спросить, человек ли она вообще, но его пугал вероятный ответ. Не то, чтобы он действительно думал, что она была восьмипалым монстром, скрывающимся в человеческом теле, хотя и такой вариант не стоило полностью исключать, просто ее поведение не совсем соответствовало его представлению о поведении маленькой девочки. Да если на то пошло, то и вообще поведению человека. Если вчера, в смысле сегодня ночью, она еще проявляла какие-то чувства, а некоторую бесчувственность можно было объяснить ее потерей, то сегодня… нет, с ней явно что-то не в порядке. Но пока следовало просто наблюдать.

— Ну тогда пошли.

До Управления Мелирленс добирался своим ходом, в смысле не пешком, что было бы не столько затруднительно, сколько долго, учитывая то что его квартира находилась в другом конце города, а на каком угодно частном транспорте. Дело не в том, что он не мог воспользоваться услугами служебных возниц. Просто для этого нужно вставать в одно и тоже время каждый день, чего Мелирленсу делать не хотелось. К счастью, комиссар, который сам засиживался допоздна, редко приходил на службу очень рано, что позволяло его подчиненным тоже не слишком торопиться.

Погода была прекрасная, можно было подумать, что ночью никакого дождя не было. На небе не было ни единого облачка, а жаркое солнце конца лета почти что припекало. Возницу Мелирленс поймал сразу же, как только они вышли на улицу, так что у дверей Управления они были через каких-нибудь полчаса после того, как он закрыл дверь дома.

Зевнув с риском вывихнуть челюсти, отмечаясь в у дежурного на входе в управление, он поинтересовался, не пришел ли комиссар. Судя по словам дежурного, еще нет. Узнав это, Мелирленс попросил сказать ему, когда придет комиссар и, проигнорировав пристальный взгляд, устремленный в Розетт, отправился в свой кабинет.

Тот находился на втором этаже, в самом конце коридора и состоял из небольшой комнаты, где-то четыре на шесть, в которую помещался стол с лампой и стулом, книжный шкаф, забитый документами, назначение которых Мелирленс представлял весьма смутно, и это все. Конечно там было еще окно напротив двери, но окна, как, впрочем и двери, как правило не входят в список мебели.

Мелирленс достал из одного из ящиков стола жестяную банку, чашку и ложку, приготовившись заварить себе еще одну чашку кофе. Конечно, растворимый кофе не идет ни в какое сравнение с настоящим, но сонному милиционеру в качестве кофе сойдет все что угодно, даже горячий деготь, лишь бы цвет был подходящий. Но в тот самый момент, когда в голове Мелирленса стал назревать вопрос: «а можно ли заварить кофе без использования воды?», в дверь кто-то постучался. Мелирленс не слишком дружелюбно произнес:

— Открыто.

— Мне сказали, что ты пришел. Наконец-то! А я хотел тебе кое-что показать, — излил на него поток красноречия никто иной, как бывший гвардеец тайной гвардии Халифа, а ныне рядовой Керлендерского милицейского управления и гражданин Лендала, Дул-Дул-Еле.

— И что? — попытался проявить живой интерес Мелирленс, хотя получилось это у него не ахти как.

— Вот! — Еле, положил перед Мелирленсом свеженький выпуск «Истины».

Несмотря на претенциозное название, это была не самая скандальная и желтая газета Лендала. Она не слишком уж сильно извращала факты. Титул же самой желтой прессы Лендала по праву принадлежал «Лендальскому вестнику» и, несмотря на многочисленные попытки отбить у него этот титул, еще ни у кого это не получилось. Особенно «Истина» славилась своей криминальной колонкой. На радость падкой на чужие несчастья общественности, она публиковала полный список всех хоть сколько-то значимых происшествий.

Наверху страницы красовалась надпись большими буквами: «ЛЕНДАЛЬСКИЙ УБИЙЦА НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР».

— Может, ты прочтешь, а то у меня глаза слипаются, — попросил Мелирленс.

— Хорошо, — Еле забрал газету и начал читать: «До каких пор будет бездействовать милиция? Этой ночью был убит пожилой лекарь, Рилирил Мерс…»

— Это… я и так знаю. Я был на месте преступления.

— А, так вот почему ты такой угрюмый.

— Ага, — в подтверждения Мелирленс зевнул, грозя побить рекорды тропических змей-птицеедов, из тех, что вывихивают челюсть, чтобы заглотить яйцо целиком.

— Но все равно, слушай дальше: «Милиция не дает никаких комментариев по этому поводу, что заставляет лишь задуматься лишний раз, а способны ли они хоть на что-то, кроме поимки воров карманников?»

— Что за бред, как раз с этим-то мы и не справляемся, в отличие от всего остального. Впрочем, с этим никто бы не справился, — возразил Мелирленс.

— Не я это писал, не перебивай. «Кроме прискорбного факта смерти знахаря в этом доме произошло еще одно ужасное происшествие. Была похищена внучка покойного. Причем, как сообщают источники, прямо под носом у милиции. Страшно представить, что собирается с ней проделать хладнокровный убийца!»

— И это неправда, вот она. Кстати, а где… да вот она!

Розетт обнаружилась у окна, сидящая на маленьком стульчике, с той самой гигантской книжкой на коленях.

— Она? Так значит ты и есть тот самый похититель? А мы-то думали…. Все, когда придет Корсен, сразу же побегу к нему и доложу, что раскрыл дело. Ты и есть Лендальский убийца!

— Беги, буду только рад. По крайне мере, смогу спокойно выспаться в камере.

— И что же за извращения ты собирался проделать над бедной малюткой, грязный развратник?! — не унимался Еле.

— Естественно, те, что проделывают все грязные развратники. Кстати, почему грязный, по-моему я вполне чистый.

— А если серьезно?

— А-а… да я сам не знаю. Просто я так решил и все тут.

— Понятно. Кстати, вспомнил. Я тут недавно заходил в университет проведать Шуса.

— И что?

— А ничего. Нет его, как и Втри, и профессора Фамбера.

— Так у них вроде бы каникулы, разве нет?

— Вроде бы, не уверен…

— Ну раз не уверен, так и разузнай в чем дело, раз уж это тебя волнует. Естественно, в свободное время, не убили же их в конце концов.

— Конечно. И все же, зачем тебе эта девочка, она видела кого-то?

Тут дверь осторожно раскрылась и в нее проснулась голова того самого вахтенного милиционера.

— Да? — поинтересовался Мелирленс.

— Капитан, вы просили сказать вам, когда прейдет комиссар. И он пришел, капитан.

— Уже? Во имя всех богов, а я хотел поспать хоть сейчас… — Мелирленс подавил очередной ужасающий зевок, — ладно, раз уж он пришел, лучше сейчас доложусь, а там, может все-таки удастся выспаться. Еле, побудешь здесь до моего возвращения? Не хотелось бы оставлять ее одну. Я не надолго. Хорошо?

— Конечно, если ты считаешь, что это нужно. Хотя, по-моему, она не представляет угрозы для твоих бумаг.

— Дело не в моих бумагах… Просто побудь здесь, у тебя ведь нет никаких срочных дел? — спросил Мелирленс, вставая со стула.

— Все срочные дела, включая спасение мира от неминуемого уничтожения, отступают на второй план, когда вы, мой капитан, меня о чем-то просите, — при этих словах Еле вытянулся по струнке и состроил страшно серьезное лицо. Благо опыт, пусть и не слишком желанный, в вытягивании по струнке у него был.

— Если бы я не так хотел спать, я бы тебя убил, но на твое счастье я хочу спать именно так, так что живи.

— Спасибо, мой капитан, моя жизнь…

— Еще одно слово… А ты здоров?

— Да, просто что-то шутить тянет.

— Ну тогда ладно.

Мелирленс вышел за дверь. Кабинет комиссара Корсена находился на этаж выше. Преодолев препятствия в виде пары коллег, с которыми ему пришлось поздороваться, он добрался до своей цели, хотя нельзя сказать, что он так уж туда стремился.

— Можно? — поинтересовался он, постучавшись и просунув голову между дверью и дверным косяком.

— Мелир? Проходи, — пригласил Корсен.

Несмотря на то, что комиссар пришел только что, если конечно вахтенный не бежал окружным путем через Келхарский халифат или еще подальше, в кабинете уже витали клубы дыма, позволяющие определить, куда именно, а иногда даже и с какой целью направляется тот или иной поток воздуха.

— Я насчет ночного происшествия…

— Скажи для начала, это наш случай?

— Все указывает на то… — увидев, что комиссар недовольно переместил трубку из одного края рта в другой, Мелирленс остановился на полуслове, после чего ответил, — думаю да, комиссар.

— Отлично. И что же ты разузнал?

Услышав эти слова, Мелирленс облегченно выдохнул. Комиссар очень не любил, когда о чем-то, что связано с работой, он узнавал из газет, а судя по его вопросам и спокойствию, он ничего не знал. И дело не только в том, что его не устраивала нерасторопность его подчиненных. Газетные статьи удивительным образом умудрялись преподнести все в таком свете, что Корсен был крайне недоволен работой своего управления. Факты в них, как правило, указывались верно, ну или, по крайней мере литературный вымысел газетчиков был не столь далек от истины, как среднестатистический шимпанзе от изобретения ускорителя элементарных частиц. При этом стоит помнить, что встречаются очень умные среднестатистические шимпанзе. Но все же работа милиции в этих статьях выглядела как-то удручающе жалко.

— Почти ничего особенного, сэр, все как и раньше. Никаких следов физического насилия, попытка проверить магом-криминалистом магического воздействия на жертву привела к тому, что маг пострадал. На тело было наложено какое-то заклятие, которое привело к тому, что рука… Вообщем, он пострадал, сэр. Никто ничего не видел. Единственного свидетеля, внучку покойного, я взял под свою личную защиту.

— Она что-то знает?

— Не уверен, комиссар, но думаю да.

— Тогда она под твоей личной ответственностью. И хорошо было бы, если бы она что-то вспомнила.

— Я постараюсь, сэр.

— Хорошо, свободен.

Мелирленс успокоился, только когда спустился на свой этаж.

Делать доклады комиссару Корсену — это все равно, что сдавать экзамены каждый день, — думал Мелирленс, — как же счастливы эти студенты, которые задают экзамены только раз в году… ли два раза… или все же один….

— Мел, а откуда у Розетт такая умная книжка? — поинтересовался Еле, не успел Мелирленс зайти в свой кабинет.

— Умная? — не понял Мелирленс.

— Ну да. — Еле сидел на подоконнике, нависая над Розетт. — Я конечно все понимаю, но тебе не кажется, что философский трактат Экра-Лабана-Зул-Ура, это немного слишком?

— Эякрала как? Я в ваших халифатских именах совсем не разбираюсь и вообще, откуда я знаю? Эту книжку она взяла из дома, я и не смотрел, что именно.

— Ладно, это еще можно простить, но почему ты ее не кормил?

— Откуда ты… она что…

— Она ничего не говорила, почему-то она защищает такого зловредно преступника как ты. Но на прямой вопрос, когда она ела в последний раз, она ответила, что вчера вечером. Тебе не кажется, что ты должен сознавать вину?

— Уже сознаю. Так что ты предлагаешь сходить куда-нибудь поесть?

— Да, именно это я и предлагаю, и учти, платишь ты.

— Я-я? С какой это стати?!

— Во-первых, ты виновен в страшных преступлениях, а одного раскаянья мало, а во-вторых, ты капитан, а я просто рядовой, только что принятый на службу как полноценный милицейский, а не на испытательной срок.

— Ладно, пошли, троглодит.

Они отправились в ближайший трактир, «Разбитое корыто». «Корыто» никогда не претендовало на то, чтобы войти в список самых лучших едален Лендала, однако в список десятки худших тоже не входило. К тому же из-за того, что оно располагалось напротив Милицейского управления и милицейские составляли чуть ли не половину его посетителей, там было спокойно, несмотря на то, что «Корыто» находилось в самом сердце Керлендерского района, самого бандитского района Лендала. В общем, это было подходящее место для того, чтобы два милиционера поели и обсудили свои дела, но никак не место для маленькой девочки, пусть даже и под крылом вышеупомянутых двух милиционеров. Мелирленс занял столик у дальнего окна, которой всегда занимал, если он был пуст. В некоторых заведениях принято оставлять какой-нибудь определенный столик, приглянувшийся какой-нибудь важной персоне, исключительно для этой самой персоны, и Корыто наверное так бы и поступало, если бы Мелирленс был важной персоной. Но он ей не являлся, так что приходилось довольствоваться тем, что есть.

Почти сразу же благо народу в трактире почти не было, к ним подошла юная официантка, лет шестнадцати, сунула им два заляпанных жиром и крошками меню и, не дожидаясь пока они с ним ознакомятся, поинтересовалась, что они будут есть.

— Пожалуй, — начал Еле, — пять, нет шесть пончиков, два ребрышка барномамонта, двойную порцию картошки с грибной подливкой и ваш замечательный соус, ну тот, который самый дорогой.

— Ты что смерти моей хочешь? — взмолился Мелирленс, ты переоцениваешь зарплату капитана.

— Но ведь мы пошли просто в «Корыто», я же не поволок тебя в какой-нибудь ресторан на улице Элинаса, — успокоил его Еле, — все не так плохо, как могло бы быть.

— А вам что? — спросила официантка у Мелирленса, который уже был готов достойно ответить Еле.

— Мне просто кофе.

— Подождите несколько ми…

— Постойте, — остановил, уже приготовившеюся уйти официантку, Еле, — Мелирленс, а как же наша девочка, мы ведь пошли сюда по сути ради нее. Конечно, я тоже не ел, но мог бы и потерпеть…

— Вот и потерпи, выпей просто кофе или чаю, а все остальное в обед съешь на свои…

— То, что я мог бы потерпеть, не значит, что я не хочу есть. И дело не в этом. Мы пришли ради того, чтобы Розетт что-нибудь поела, разве нет?

— Да… ладно. Розетт, ты что-нибудь хочешь?

— Мне все равно, — спокойно ответила Розетт.

— Ну тогда… во имя всех богов… У вас есть что-нибудь подходящее для детей?

— Ой, ну я даже не знаю, — задумалась официантка, — может сливок для кофе и… Ну, дети ведь едят то же, что и все остальные… Понимаете, я — единственный ребенок в семье, так что я не уверена. Наверное, можно сделать пюре, сейчас людей немного, а это не так уж и долго. Есть молоко и булочки с вареньем.

— Отлично, так и сделайте, — с облегчением произнес Мелирленс, который, хотя и не был единственным ребенком, весьма смутно представлял, что едят эти существа, которыми, насколько он слышал, все когда-то были. По смутным слухам, доходившим до него, они питаются свежими мозгами приматов, в число которых входят и люди, хотя он и не был в этом уверен. Но похоже, они способны довольствоваться и обычной человеческой едой, хотя может они только притворяются, что едят?

— Так, о чем мы говорили? — спросил Мелирленс у Еле, когда официантка ушла с их заказом.

— Ты как раз собирался рассказать мне, зачем ты взял Розетт. Я конечно все понимаю, она очаровательный ребенок и все такое, но, ты только не обижайся, ты не похож на человека, который может взять ни с того ни с сего чужого ребенка из-за того, что он милый.

— Я бы обиделся, если бы ты сказал, что я именно такой человек, а заодно и уволил бы, как неспособного к работе милиционера. Но знаешь, я правда не знаю. Просто моя… Во имя всех богов! Не знаю что, но что-то подсказало мне, что нужно сделать именно так. По правде говоря, мне это тоже не слишком нравится, не сама Розетт, а то, что я не знаю, почему я решил сделать то, что сделал. Не люблю не понимать причин происшествий и уж тем более, не приемлю непонимания причин собственных поступков.

— Да уж, обалдеть как понятно ты все объяснил. А как вообще продвигаются дела с твоим первым делом?

— Ничего не изменилось с тех пор, как ты меня последний раз об этом спрашивал, вроде бы это было позавчера.

— То есть никак.

— Да, все мертво. Все, что я могу, так это ездить от одного-о… — Мелирленс опять прервался на протяжный зевок, — одного места убийства к другому и констатировать, относится оно к моему делу или нет. Вот и все.

— Да, печально…

Еле хотел еще что-то сказать, но тут принесли их заказ и над столом воцарилась жующее молчание. Точнее громко жевал только Еле. Мелирленс спокойно пил свой кофе, а что касается Розетт, так она ела, но более тем воздержано и спокойно, чего нельзя сказать о Еле. Можно было подумать, что он только что с необитаемого острова, состоящего из голых камней посреди океана кислоты, в котором не может выжить ничто живое. Наконец, разделавшись со всем до последней кроши и воздержавшись от просьбы о добавке только благодаря чувству самосохранения, Еле вдруг вспомнил, что ему надо работать и не дав Мелирленсу и слова сказать, почти бегом покинул трактир. Таким образом у Мелирленса не оставалось иного выбора, кроме как расплатиться за всех, с чем он, впрочем, уже смирился. После этой немудреной процедуры он подумал, что ему тоже нужно отправиться в свой кабинет, мало ли что, вдруг еще кого-нибудь убьют или он в конце концов сможет выспаться. Розетт же вообще не проявляла никакой активности, что, как казалось Мелирленсу, было ненормально.

В своем кабинете Мелирленс все-таки исполнил то, что хотел: поспал где-то часов шесть прямо на своем месте. По какому-то счастливому стечению обстоятельств все в мире забыли о его существовании. Нельзя сказать, что он преднамеренно пренебрег своими обязанностями. Он уселся писать отчет по ночному происшествию, а усталость на пару с дремотой тихо подкрались к нему, и когда он отвлекся, набросились на него, скрутив по ногам и рукам, не оставляя ни единого шанса на спасение.

Розетт же все это время сидела около окна и читала свою книжку.

В то время, пока Мелирленс сладко спал на рабочем месте, Еле действительно работал. Собственно, его работа заключалась в том, что он отправился на первый этаж управления, где одел форменную кирасу и шлем, вооружился жезлом и вместе с еще двумя милицейскими отправился патрулировать улицы Керлендерского района. Этими еще двумя милицейскими был Ладис Крас, светловолосы крепкий высокий парень с неплохо варящей головой, но отвратительным чувством юмора, уверенностью в собственном величии и полным пренебрежением к окружающим и Рукус Пласински, уроженец далекого Прибала, страны северо-восточнее Привонской республики, тоже светловолосый, но невысокий и довольно упитанный.

— Нет, — провозгласил Ладис где-то через час спокойного патрулирования улиц самого бандитского района Лендала, — это полная ерунда, весь этот бред, который ты мне втираешь!

— Да как же бред, я знаешь ли, там родился, — возразил Еле.

— Да такой, что ты ничего не знаешь.

— Фу… — Еле даже не нашел, что сказать на столь категоричное заявление.

Дело в том, что Ладис завел разговор о том, а что было бы, если бы халиф не погиб при загадочных обстоятельствах, а старый-новый халиф не вернул бы себе трон, и Лендалу вместе с армиями Алтара и Привонской республики пришлось бы воевать с армией халифата. На это Еле ответил, что, вероятнее всего, армия халифата выиграла бы, задавив всех своим числом, и после небольшого спора переубедил Ладиса, доказав что это было бы так, если бы только директор Сэйлэнар не применил бы какое-нибудь сильно мощное заклинание, способное, например, превратить всю армию халифата в лягушек. Правда тогда бы тот день запомнили бы, как день, когда Лендал погиб под нашествием лягушек. Тогда, приняв как догму утверждение, что халифат бы победил, Ладис стал говорить, что Келхарский халифат во всех отношениях идеальное государство с сильнейшей армией мира и очень жаль, что он не захватил Лендал. Тут возмутился Еле и попытался объяснить Ладису, что в халифате не все так здорово, но безуспешно.

— Послушай, наконец начал Еле, халифат — это отсталая, трещащая по швам империя. Дела стали хоть как-то исправляться при нынешнем халифе, но все равно…

— Что за ерунду ты городишь! Если что и сделал ваш придурковатый халиф, так это проиграл войну с крошечным городишкой. И хватит мне впаривать насчет недостатков халифата. Я читал, что там все обалденно.

— Да откуда ты знаешь! Читал он. Я жил там, понимаешь?!

— Да какая мне разница, где ты жил. Пласински вообще в какой-то заднице жил. Сам же говоришь, что они бы нас по стенке размазали бы.

— Вот именно размазали бы, если бы, во-первых, не маги, а во-вторых, не техника. Между прочим, все жезлы, как и пушки у них импортные. В основном Энгельского и Привонского производства.

— Да плевал я на пушки. И что такое маги? Да вообще, что такое магия, как не обдуривание простаков на рынке? — после этих слов Ладис громко засмеялся, видно считая, что сказал что-то ну очень смешное. Еле так не считал, а Рукус нервно улыбнулся, но увидев лицо Еле, избавился от своей улыбки.

— Посмотрю, как ты запоешь, если встретишься с магом на кривой дорожке.

— Да что мне этот сопляк сделает-то, кем бы он ни был? Его один раз пальчиком толкнуть, он и свалится, — улицу, перекрывая все прочие шумы, опят сотряс раскат смеха, заставивший старушек суеверно закрыть окна, проклиная милицию, в которую стали брать уже демонов во плоти.

— Слушайте, Еле, Ладис, может пойдем поедим где-нибудь, а то я не ел ничего, — попытался разрядить обстановку Рукус.

— А иногда ты говоришь умные вещи, несмотря на то, что ты Прибал.

— Ну тогда давайте сюда завернем, — ухватился за возможность сменить тему для разговора Еле, пусть сам он и не горел особым желанием есть после весьма обильного завтрака за счет Мелирленса.

Никто не стал с ним спорить. Предложенное место оказалось подвальчиком без названия… Вместо него над дверью висел транспарант с философским изречением неизвестного автора: «Человек создан для питья, все остальное суета сует и томление духа». Как и все заведения Керлендера, трактир не блистал чистотой и соблюдением норм гигиена, впрочем как и нормам пожарной безопасности, контроля за пищевой продукцией и вообще всеми правилами, какие только смогли изобрести чиновники.

Когда в трактир вошло трое человек, одетых в форму патрульный милицейских, немногочисленная публика, находившаяся внутри и в трезвом состоянии, невольно напряглась и потянулась к поясам и за пазуху. Они не собирались создавать себе проблемы, все эти движения они сделали рефлекторно, повинуясь старым привычкам или даже безусловным рефлексам, впитанным с молоком матери. Они относились к тому типу людей, для которых утро, в отличие от большинства людей, не страдающих аллергией на солнечные лучи, является не началом, а концом рабочего дня, точнее рабочей ночи, когда они подсчитывают выручку и решают, что они будут делать завтра.

Они успокоились только тогда, когда трое людей в милицейской форме уселись за один из свободных столиков и заказали себе очень жареное мясо с не менее жареной картошкой и крепкий алкоголь. Не самый крепкий, что был в наличии, поскольку последний с легкостью прожигал мифриловую кольчугу, но все же достаточно крепкий.

Их заказ, с практически невероятной скоростью, свидетельствующей о том, что им здесь совсем не рады, принесла девушка, принадлежавшая к тому типу, которые в век каменного топора мужей себе выбирали очень просто: приложат понравившегося один раз дубинкой весом этак под сто килограмм и, если после этого он остался жив, тащат его в свою пещеру.

Пока его сослуживцы ели весьма подозрительную биомассу в их тарелках, Еле потягивал сомнительный алкоголь и неторопливо водил глазами по залу. И неизвестно сколько бы он так их водил, заставляя людей, закончивших свою рабочую ночь, лишний раз подчиняться своим безусловным рефлексам, если бы его взор не задержался на знакомой спине. Точнее Еле показалось, что спина ему знакома. Однако этого все же хватило на то, чтобы заставить Еле подняться и приблизиться к спине, владелец которой склонился над рюмкой, сидя на высоком стуле около стойки бара. Еле обошел владельца спины сбоку. Оказалось, что та рюмка, над которой он сидел, была далеко не единственная, ее сестры выстроились в довольно внушительную пирамиду и та недопитая, над которой сидел обладатель знакомой Еле спины, должна была вскоре присоединиться к ним. Однако его лица Еле все еще не мог увидеть. Тогда Еле сел рядом и задал простой вопрос:

— Ты кто?

— Чего? — ответил тот голосом также показавшимся Еле весьма знакомым.

— Как тебя зовут, спрашиваю.

— Во имя всех… ну этих… короче, с какой это стати я должен говорить…

— Господин Холдар, пусть дождь прольется на вашу голову!

Только теперь этот человек поднял голову и Еле увидел лицо Холдара, ну или его брата-близнеца или клона, но этими возможностями Еле пренебрег.

— Еле?

— Да, а что вы здесь делаете, вы, то есть ты же хотел уйти странствовать?

— Правда? Я не помню такого.

— Да точно тебе говорю!

— Может быть…

И действительно, дней двадцать назад Холдар заявил, что он не может больше сидеть в городе и висеть на шее у Еле, после чего собрал свои вещи и покинул снимаемую ими квартиру. С тех пор Еле его не видел и был уверен на все сто процентов, что Холдар уже давным-давно скачет где-нибудь в поисках переключений, а оказалось, что великие подвиги он совершает в грязном трактире.

— Послушай, Еле… — начал Холдар, но замер на полуслове, немного покачался вперед-назад на стуле после чего свалился на барную стойку.

— Эй, ты порядке? — Еле вначале не понял, что случилось, он даже потыкал Холдара соломинкой, проверяя живой ли он. В ответ Холдар захрапел.

— Во имя всех богов… — только и смог произнести Еле, — и что мне теперь делать?

Еще раз тяжело вздохнув, он позвал Пласински. Ладиса он даже трогать не хотел, разовьет тут новую тираду насчет чего-нибудь, неважно насчет чего, главное, что он будет громко возмущаться, а то чего и похуже.

— И кто этот человек, какой-то преступник? — поинтересовался Рукус у Еле.

— Нет, что ты. Скорее мой старый друг и бывший шеф. Он был улфлударом тайной гвардии халифа.

— Так это тот Холдар?

— Да. Нехорошо его здесь оставлять, к тому же я хочу кое с чем разобраться. Так что не поможешь мне донести его до участка?

— А он точно не преступник? Потому что, если нет…

— Ладно, — смирился Еле, — можешь считать, что он преступник и мы его задержали за… за незаконное вранье старым друзьям. Даже в камеру посадим, ему без разницы, где отсыпаться.

— Но разве…

— Слушай, Рукус…

— Ну, если так надо.

Еле и Рукус водрузили руки Холдара себе на плечи и охнули под его весом. Удивительно, как в таком в сущности не очень уж и большом человеке помещалось столько килограммов. Холдара никак нельзя было назвать двухметровым качком как в высоту так и в плечах, и не был он особо толстым, но весил он очень прилично. Поразительно, каким образом Втри смогла вытащить его в одиночку из того трактира, ведь она всего лишь маленькая девушка, пусть и ведьма, а здесь двое взрослых мужчин пыхтят.

Когда двое милицейских подняли Холдара, люди за одним из дальних столиков опять потянули руки к поясам и за пазуху, один даже вскочил с места, но тот, что сидел посредине многозначительно покачал головой и они остановились.

— И что это за пьянь вы тащите? — спросил Ладис.

— Это друг Еле, хотя Еле и сказал, что мы его задержали и должны отвести в управление.

— Да? Ну раз хотите, так и ведите, а я не понесу его. Я здесь останусь.

— Тебя никто и не просит, — огрызнулся Еле, — пошли Рукус.

— Конечно, Еле.

— Во имя всех темных богов! — произнес Ладис и, несмотря на свою угрозу, оставил недоеденную отбивную, во всяком случае она так называлась, по виду же и твердости это была кожаная подошва, и пошел за ними к выходу из трактира.

Первые несколько секунд Мелирленс не мог понять, что происходит. Какая-то зловредная сила вырвала его из сладких объятий сна без сновидений и оказался он не в собственной постели, а за своим столом, на работе. Придя в себя, он все вспомнил. Следующей задачей было понять, что его разбудило. Виновник не заставил себя ждать. Это был стук в дверь.

— Войдите, — заспанным голосом произнес Мелирленс.

— Наконец-то, — сказал Еле, просунувший голову, а затем и всего остального себя в проем между дверью и косяком. Дверь была не закрыта. — Я стучал где-то часа три назад, но никто не ответил, я решил, что ты чем то очень занят и ушел…

— Что, три часа? Меня кто-то еще искал? Корсен не посылал?!

— Нет, вроде… послушай, Мелирленс, у тебя к щеке какая-то бумажка прилипла… ага, именно вот эта.

Мелирленс оторвал от своего лица начатый отчет, посмотрел на него в течение нескольких секунд после чего положил на стол.

— И еще что-то на щеке, — продолжал Еле, — что-то насчет комиссара и тела… нет на дурой… вот здесь… ты что, спал?

— Да, похоже на то. Так ты зашел, чтобы разбудить меня?

— Нет, откуда я знал. Я зашел, чтобы сказать, что задержал Холдара.

— Холдара, в смысле твоего земляка, который нечаянно зарезал халифа?

— Ну не совсем зарезал, там все было несколько сложнее. Но да, это он.

— А почему ты его задержал?

— Я хотел с ним поговорить, но он был мертвецки пьян.

— Понятно… И что он сейчас делает?

— Поет.

— Поет?

— Да, песню «Ой». Добрался уже до морских глубин, хотя пока я шел, наверное уже перешел на глубинный космос. Самое удивительное, что при этом он спит.

— Понятно, и что ты от меня хочешь?

— Чтобы ты привел его в порядок.

— Я?

— Ну ведь вы вроде бы немного того…

— В каком смысле «того»?

— Немного колдуете.

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Шус говорил, к тому же я и сам видел…

— Во имя всех темных богов… Ладно, ты хочешь чтобы я его протрезвил?

— Да.

— Пошли.

Холдар оказался в той же самой камере, что и в прошлый раз. Еле и не знал, где именно она находится, но по иронии судьбы он посадил его именно туда. Впрочем Холдар этого не заметил, он вообще мало что соображал, за последние несколько дней он воспринимал мир через пелену алкоголя. Неожиданно сквозь эту пелену прорвалось скрипение петель, сбившее его с куплета, так что начел его заново:

Вдруг он почувствовал, что его с ног до головы окатил холод, а глаза защипало. Он раскрыл их. Пред ним были четыре человеческие ноги. Вначале он решил, что за ним пришел какой-то чудовищный монстр, но подняв глаза наверх, он обнаружил, что это всего лишь два человека. У одного из них в руках было только что опорожненное ведро.

— Вот видишь насколько могущественна моя магия, — произнес один из людей.

— Да, нечего сказать… — несколько разочарованно ответил другой, после чего склонился над Холдаром и похлопал его по щекам, — Холдар, ты в порядке, пришел в себя?

— А? Да, вроде бы… ты ведь Еле? — неуверенно спросил Холдар.

— Во всяком случае утром им был. Ну рассказывай, как так получилось, что твое путешествие в дальние земли закончилось в ближайшем грязном трактире?

— Трактире? Путешествие? — память возвращалась к Холдару вместе с головной болью, а язык подал в отставку.

— А твой друг случайно не ударялся головой? — спросил второй человек, которого Холдар пытался вспомнить, но пока что все его попытки заканчивались только головной болью.

— При мне нет, но кто знает, что с ним случилось. Холдар, ты…

— Еле, — перебил последнего Холдар. Он схватил Еле за край воротника, пытаясь таким образом встать, но вместо этого утянул того к себе, так что лицо Еле заняло весь обзор Холдара, — Еле ты должен… нет не так, пожалуйста, помоги мне. Я попал.

— Попал? Куда ты попал?

Но Холдар этого не слышал, он опять отрубился.

— Ну и куда, интересно, он попал? — спросил Мелирленс.

— А я откуда знаю? Может, все же приведешь его в порядок?

— Да не знаю я никаких других методов, кроме обливания холодной водой. Конечно, можно еще кое-что попробовать…

— Правда? — обрадовался Еле

— Да, но не думаю, что ему это понравится. Я слышал, что дыба и раскаленные клещи хорошо помогают, если конечно, пациент не теряет сознания из-за болевого шока…Не смотри на меня так, я только слышал. Если кто и должен знать о таких вещах, так это ты.

— А почему это я?!

— Ну, ты ведь служил в этой вашей тайной гвардии, или как это называется.

— Почему вы считаете, что все жители империи — кровожадные варвары? К тому же, Тайная гвардия халифа совсем не такая организация. Мы просто охраняем халифа. Вот Особый тайный отряд — это другое дело, но нынешний халиф практически уничтожил эту структуру.

— Да ладно, не кипятись ты так. Смотри, он приходит в себя.

— И правда, господин Холдар, вы… Холдар, ты здесь?

— Да, вроде бы. Во имя всех богов, что так голова болит?

— Наконец-то! Нечего столько пьянствовать. Так все же, почему я обнаружил тебя в каком-то вонючем трактире?

— Еле? Я, боги, я… ох. Ты не представляешь, что со мной произошло.

— Ну почему, вполне можно представить, что с вами произошло, — произнес Мелирленс, опершийся о стол, стоявший у противоположной от нар стенки. — Вы устали от безделья и съехали с квартиры, которую делили с Еле, намереваясь отправиться искать приключения, но на дорожку решили зайти перекусить и выпить. Там выпили несколько больше, чем собирались и в конце концов докатились до низов Керлендерского района.

— Если бы. Все намного хуже. Я действительно зашел в трактир выпить на дорожку и там один человек предложил мне сыграть в кости, я согласился. Не то, чтобы я игрок, но… В общем, так получилось, что после того, как я проиграл меч, лошадь и все деньги, я естественно, хотел отыграться и поставил свою жизнь. Я решил, что это совсем неплохой план. Я решил, не будет же он меня убивать, в случае чего, всегда можно дать ему в зубы и уехать, ведь я так и собирался сделать. Я даже отыграл пол лошади, но вдруг фортуна отвернулась от меня и следующее, что я помню, это какой-то темный подвал. Там мне сказали, что я там умру и в доказательство немного побили меня, но после сказали, что у меня есть шанс прекратить это, если я пообещаю присоединиться к ним. Последующие дни я довольно плохо помню…

— Ты связался с бандитами?! — закричал Еле, — Холдар, ты идиот. Нет, я все понимаю, всякое случается, но почему ты не пошел ко мне и не рассказал все раньше? Да ты хоть понимаешь, что вел себя хуже пятнадцатилетного придурка?! И ему бы это еще можно было просить, но ты взрослый человек!

— Успокойся, Еле, — произнес Мелирленс, — конечно, он глупо себя повел, но криком делу не поможешь.

— Нет, он прав, господин милицейский.

— Я и не спорю, что прав, просто незачем кричать на пол города. Надо подумать, что нам со всем этим делать.

— Запереть этого… запереть Холдара здесь и дело с концом, пусть подумает о своей участи и ошибках.

— И сколько ты думаешь здесь его держать?

— Столько сколько надо.

Тут Мелирленс почувствовал, что ему нужно взять свой ТВ-шар. Это было практически физическое желание, сравнимое в чувством голода или еще чем-то в этом роде.

— Будь все прокляты, — процедил себе под нос Мелирленс и полез в специальную сумочку, прикрепленную к поясу. Оттуда он извлек стеклянный шарик, размером чуть больше кулака. Одна из сторон шарика пошла серо-черной рябью, после чего на ней стало проявляться изображение. На Мелирленса смотрело лицо капрала Ренинса, которого Корсен назначил главным ответственным по ТВ-шарам, то есть человеком, который занимался тем, что принимал все вызовы всех сотрудников управления.

Эта несправедливость была обусловлена тем, что Ренинс закончил университет. Правда Мелирленс не знал, какой факультет. Корсен считал, что все, получившие высшее образование по определению ущербны по той простой причине, что после пятнадцати лет учебы мозг сжимается и атрофируется. Так что на роль ответственного за подозрительный эксперимент никто, кроме человека с высшим образованием не подойдет. Вначале Ренинс обрадовался, но довольно скоро милицейские прониклись необходимостью частых полевых испытаний ТВ-шаров и Ренинса засыпала гора вызовов. Он уже некоторое время просил себе помощника, но комиссар и не думал откликаться на его слезные мольбы.

— В чем дело? — спросил Мелирленс.

— Капитан, найден еще один труп. Так получилось, что там был один из наших парней, хоть убийство произошло и в Рельнейском районе.

— Ну и что, капрал, я что — ответственный по всем трупам в городе?

— Нет, конечно же, но Эш говорит, что это ваше дело.

— Опять? Во имя всех богов! Хорошо, скажи, что я еду.

— Конечно, капитан.

— Еле, похоже тебе самому придется со всем здесь разбираться.

— Конечно, в любом случае, это скорее моя проблема, чем твоя.

— Ну раз ты так горишь.

— Мне присмотреть за Розетт?

— Нет, спасибо, что напомнил, я совсем забыл о ней. Я ее лучше с собой возьму. Неизвестно, сколько я там провожусь.

Розетт, когда вошел Мелирленс, все так же сидела у окна со своей большой книжкой. Тот, раздумывая одевать пальто или нет, произнес:

— Мне сейчас надо кое-куда поехать, если ты не против, то ты поедешь со мной.

— Конечно, капитан Мел.

— Вот и отлично. Пошли, — Мелирленс посмотрел в окно решил, что верхняя одежда в такую погоду является лишней.

Конечно, всегда есть опасность, что пойдет дождь, даже если на небе нет ни одного, пусть самого жалкого, облачка, но от всего не застрахуешься. Мелирленс сообразил, что забыл узнать, куда ехать, только после того, как спустился на первый этаж и неприятность состояла в том, что кабинет, в котором трудился капрал Ренинс находился на последнем, четвертом этаже управления. Если бы Мелирленс вспомнил об этом в своем кабинете, он бы без всяких размышлений поднялся наверх. Находясь же на первом этаже, он задумался: вызывать Ренинса с помощью ТВ-шара или пониматься наверх.

Не то, чтобы он боялся этой новомодной техники, но во-первых, как и любые опытные образцы, ТВ-шары, выданные Керлендерскому управлению, периодически барахлили, а во-вторых, они в него все же вселяли некоторую неуверенность. С другой стороны, подыматься на четыре этажа, если можно разобраться с проблемой не сходя с места не так уж и здорово.

После довольно долгой внутренней борьбы, которая, впрочем, не успела затянуться настолько, чтобы вахтенный забеспокоился о его здоровье, капитан Мелирленс все же решил, что проще будет сходить наверх. Решающим стал тот факт, что он слышал, что по последним исследованиям каждая ступенька продлевает жизнь на четыре секунды. Правда, пока он шел до лестницы, он об этом успешно забыл и поехал на лифте. Розетт следовала за ним, не остовая ни на шаг.

— Слушай, Ренинс, — произнес Мелирленс, — ты мне так и не сказал, куда я должен ехать. Ренинс?

— Что? Простите, все эти вызовы… конечно, сейчас.

В небольшом кабинете, еще меньше Мелирленсенного, за столом сидел человек такого вида, будто он провел увлекательные каникулы в концлагере. Перед ним на деревянной подставке стоял ТВ-шар размером в дыню, не очень большую, но все же. Вообще-то Ренинсу было всего двадцать восемь, но с тех пор как он стал главой отдела связи, в который входил только он сам, с каждым днем он вырядил все хуже и хуже, и сейчас казалось, что ему по меньшей мере сорок.

— Так… кто вы говорите… а Эш, да? — себе под нос произнес Ренинс. После чего замер смотря в шар. Шар засветился внутренним тусклым светом и вскоре в нем появилось лицо Эша. Мелирленс рассудил, что будет быстрее, если он сам все спросит у последнего, а не будет выслушивать пересказ Ренинса. Так что Мелирленс обогнул его стол и обратился к Эшу:

— Слушай, а где именно твой труп?

— На Растратной, капитан, дом десять.

— Отлично, спасибо. — Узнав, что ему было нужно, Мелирленс поблагодарил Ренинса уже собрался уйти, как вдруг тот, вместо какой-нибудь стандартной фразы типа: «не за что, капитан» задал совершенно нестандартный вопрос:

— Капитан, а эта девочка — ваша кузина?

— Розетт? Нет, она… она важный свидетель.

— Свидетель? А это случайно не та девочка, о которой писали в сегодняшней газете? Ну та, которая была похищена из того дома?

— Во имя всех богов, вам что делать всем нечего? Только и читаете газеты. Да, это она.

— Так значит…

— Спасибо, Ренинс, — перебил последнего Мелирленс, не готовый к тому, чтобы выслушивать двусмысленные подколки от каждого, кто читает периодические издания. Мне пора, сам понимаешь, дела.

— До встречи, капитан.

Спустившись, Мелирленс решил, что брать служебную коляску незачем. Растратная улица находилась на самой границе Керлендерского района и идти туда было от силы минут пятнадцать, если конечно память его не подводила, а он наделся, что она его не собирается подводить, потому что если бы все же она его подводила, это бы не только значило, что он не знает, куда идти, но и то, что ему пора на пенсию, а его стаж пока что позволял ему рассчитывать купить на эту пенсию только буханок хлеба в месяц.

О том, что с ним идет ребенок, Мелирленс вспомнил только на середина пути. Розетт обладала удивительной способностью не обращать на себя никакого внимания и еще способностью к быстрому хождению. Возвращаться обратно или ловить частного возницу было уже поздно, так что оставшуюся часть пути они протопали так же, как и первую.

К счастью, память Мелирленса не подвела. Они действительно пришли, куда собирались. Об этом свидетельствовал милицейский в кирасе, стоявший у входа. Мелирленс поинтересовался у него, куда идти. Тот ответил, что на мансарду.

Десятый дом по Растратой улице оказался многоквартирным домом, что было и неудивительно. Это прошлый дом, тот, в котором убили Рилирила Мерса, дедушку Розетт, был исключением из правил.

По пути наверх Мелирленс столкнулся еще с парой милицейских, стоявших на лестнице, потребовавших у него назваться, что он без заминок исполнил.

Мансарда выглядела именно так, как и должна выглядеть мансарда: односпальная кровать, пыль в углах, маленькое окошко с прекрасным видом на город и стол, на котором горой лежали книги. Конечно, не на каждой мансарде есть, столы заваленные книгами, и их нельзя поставить в один ряд с такими неотъемлемыми частями мансарды, как стропила и маленькие запыленные окошки, но в них нет ничего парадоксального. Словом, они довольно часто встречаются на мансардах.

Кровать обступило человек пять, в одежде, которая не оставляла сомнений в их принадлежности к виду экспертов-криминалистов. Они энергично старались создать видимость активной деятельности. Мелирленс подошел и заглянул одному из них через плечо. На кровати лежала молодая девушка со спокойным, расслабленным лицом. Если бы оно не было таким бледным и хотя бы немного подымалось одеяло, закрывавшее ее грудь или расширялись ноздри, можно было решить, что она просто спит. Но, к сожалению, ничего этого не было. Она была мертва.

— Ну и? — поинтересовался Мелирленс.

— А, постойте… это вы, капитан, — разноголосым и крайне нестройным хором произнесли люди, склонившиеся над телом. Конечно, не все они сказали абсолютно одно и то же, но это была наиболее полная и внятная версия, которая, впрочем, была составлена из нескольких реплик. Ее можно было назвать гласом толпы или квинтэссенцией общественного мнения.

— Так как вы что-нибудь установили? — продолжал расспрашивать Мелирленс.

— Ну… — начали они.

— Пожалуйста, кто-нибудь один. У вас ведь есть главный?

— Да, это я… — произнес один из них.

— И?

— Ну-у… мы установили со стопроцентной вероятностью, что она мертва.

— И долго вы устанавливали? — невинно поинтересовался Мелирленс.

— А-а., понимаете, иногда тот, кто кажется трупом, совсем не обязательно является трупом на самом деле. Для того, чтобы установить, действительно ли труп является трупом, нужно провести ряд тестов, которые…

— Хорошо, — Мелирленс глубоко вздохнул и после короткой паузы продолжил, — что-нибудь кроме того, что она умерла, вы узнали?

— Мы установили, что она девушка, в смысле, женского пола.

Мелирленс ничего не сказал, только вопросительно поднял бровь.

— Понимаете, иногда тот, кто кажется женщиной, на самом деле вовсе не является ею. Для установления истины нужно провести ряд…

— Что-нибудь существенное вы узнали? Например, о том, как она умерла.

— Ну в общем, пока что… нет.

— Во имя всех темных богов… Ладно, ну так устанавливайте быстрее.

— Хорошо.

«Что вообще происходит», — думал Мелирленс, — «что за ерунда. Как такое могло случиться, что такие идиоты… Надо заняться делом. Не зря же я сюда в конце концов приехал. И где этот Эш? Смотался, что ли? Увижу, убью… Хотя в конце концов, она действительно умерла как-то странно. Просто в своей постели, никаких следов, вроде бы… эх…»

С такими сумбурными мыслями Мелирленс отправился к ее столу. В основном книги оказались учебниками, хотя вершину одной из стопок венчал томик «Фиолетовой розы». Судя по мягкой обложке и весьма патетичной картинке с мускулистым парнем, обнаженным по пояс, держащим в одной руке меч с гигантским рубином в эфесе, а в другой девицу в весьма удачно разодранном платье, это был женский роман.

«Конечно», — размышлял Мелирленс, — «от прочтения таких книг можно запросто откинуть копыта, но тогда бы книжка лежала рядом с телом. Ведь так?»

Впрочем больше его интересовали учебники. По ним можно было установить, на кого она училась. Сомнений в том, что она студентка, у Мелирленса практически не было.

— Так посмотрим…

Под женским романом лежал довольно увесистый справочник лечебных трав Материка Шэлхер-Ку авторства Розелины Рел-Энны. Другую стопку возглавляла «Анатомии ауры», а в раскрытом состоянии лежало «Элементарное знахарство». Под учебником Мелирленс обнаружил сложенные в стопку зачетку и паспорт.

«Поразительно, она что готовилась умереть и по доброте душевной решила мне облегчить работу?» — промелькнуло в мозгу у Мелирленса.

Из этих двух документов он узнал, что ее звали Элиссой Ринсински, пункты о месте и дате рождения он пропустил. Она, как он и подозревал учится, точнее теперь училась, в Лендальском университете на факультете знахарства на второй ступени.

«Еще одного знахаря убили… что за мода пошла», — посетовал Мелирленс, — «хотя это подтверждает то, что я приехал сюда не зря. Ведь в знахари не берут вовсе лишенных магических способностей, в отличие от факультета Современного врачевания, насколько я помню. Значит, она, как и все остальные жертвы, обладала магическими способностями, а это значит… Боги, да ничего это не значит. Наверное надо… да в этом деле нет ни одной зацепки, или… В общем, надо проверить… Да, как ее имя? Элисса Ринсински. Надо записать».

— Ну как? Установили что-нибудь? — спросил Мелирленс.

— Пока что нам не удалось… — ответил тот, который считался главным среди них.

— Ладно, не торопитесь, завтра, или когда вы там закончите, отправите мне отчет, хорошо?

— Да, конечно.

— Пошли, Розетт.

Девочка стояла у двери и читала книгу. Когда она услышала голос Мелирленса, она, не отрываясь, повернулась к выходу и если бы не вовремя пришедший на помощь Мелирленс, она бы налетела на дверной косяк.

«Нет, с ней явно что-то не в порядке», — подумал последний.

Только после того как Мелирленс вышел на улицу, он пожалел о том, не взял коляску. Университет, а именно туда он собирался, находился в центре города, он собственно, и был его центром, а Растратная улица была на окраине, так что добираться было довольно далеко, особенно пешком. Ничто не мешало Мелирленсу вызвать коляску из управления, однако он предпочел этого не делать. ТВ-шары не пугали его, просто он старался не прибегать к ним без крайней необходимости. В конце концов, это только недоработанный опытный образец, а с ними разное случается. Да и вообще…

Оперируя весьма весомым «Да и вообще…» Мелирленс решил начать путь к университету пешком, а по дороге, на более оживленной улице, поймать какую-нибудь коляску. Коляска нашлась на следующей же улице, улице Несчастных судеб и возница не имел ничего против того, чтобы довести милиционера с маленькой девочкой до Лендальского университета.

Однако до университета они так и не доехали. На полпути, когда они уже выехали на улицу Элинаса и стены университета завиднелись в ее конце, Розетт вдруг спросила:

— Простите, капитан Мел, а вы не знаете, где можно найти сейчас мороженное?

— Мороженное? Дай-ка подумать. Пожалуй, в соответствующем кафе. А ты спрашиваешь просто так, из праздного интереса или ты хочешь его?

Девочка не отвечала в течение нескольких секунд после чего, опустив глаза вниз, произнесла:

— Или…

— Ну в этом нет ничего страшного, если ты хочешь, так и скажи, мы хоть сейчас пойдем, мое дело подождет.

— Правда?

— Правда, правда. Ну так как?

— Тогда, если можно, давайте пойдем в кафе.

Соответствующее кафе обнаружилось на следующем перекрестке, возница, слышавший их разговор, сказал о нем. Расплатившись с последним, они отправились в заведение под вывеской «Сливочный айсберг». Расположились они за столиком на улице. Официантка не заставила себя ждать и подпорхнула к ним еще до того, как они успели расположиться, вручив каждому по красивой книжечке. Со страничек на них глядели изображения разнообразных изящных вазочек, наполненных разноцветными шариками мороженого, посыпанного шоколадной стружкой, вафли на маленьких блюдечках и конфеты в пестрых бумажках. Под каждым изображением красовались вычурные буквы с завитушками, составляющиеся в не менее вычурные слова. Кроме сладостей в меню Мелирленс обнаружил только страничку с разнообразными напитками, в основном слабым алкоголем, но судя по из названиям, столь же приторно-сладкими как и все остальное. Так что Мелирленс отложил книжечку на край стола, так ничего и не заказав.

Не то чтобы он не любил сладкое. Просто он был воспитан в домашней религии, главной заповедью которого была «никакого сладкого до еды, а после еды — одну конфету или печенье». Ведь конфеты и печенье довольно дорогое удовольствие и его родители не могли себе позволить покупать их каждый день, но в то же время его мать была уверена в том, что дети в семье среднего достатка, а именно такой семьей считала себя семья, в которой родился Мелирленс, должны есть конфеты каждый день, и эти конфеты должны быть куплены в соответствующем магазине, несмотря на их вкус. Так что у Мелирленса просто не было возможности полюбить сладкое, учитывая вкус этих самых конфет из соответствующих магазинов.

В то время, пока Мелирленс предавался воспоминаниям о своей семье, Розетт уже успела выбрать то, что хотела. Вернее не так. Она выбрала сразу же, как только заглянула в меню, но как вежливая девочка дожидалась пока Мелирленс перелистает все меню в поисках чего-нибудь несладкого.

Ждать, пока придет официантка принимать заказ, а после ее же с заказом, понадобилось намного дольше. За это время Солнце, сегодня оно было одно, успело окрасить небосвод в красные тона неуклонно клонясь к горизонту. Заказ Розетт представлял из себя вазу, наполненную коричневыми шарами мороженого, посыпанного шоколадной крошкой, а судя по описанию, еще и с шоколадом внутри, и тарелочку с маленькими вафельками с коричневым кремом между слоями. Первое называлось «шоколадное чудо с сюрпризом», каким именно написано не было, а второе «тайна Келхар-Тал-Эш-Налы». Насколько Мелирленс помнил, именно так называлась столица Келхарского халифата. Опять же, в чем именно заключается тайна, написано не было.

Со своим заказом Розетт разобралась достаточно быстро и как по волшебству как раз в тот момент, когда Розетт положила в рот последнюю ложку с остатками мороженого, перед столом возникла улыбающаяся официантка с кожаной книжечкой-счетом, после чего так же быстро как появилась, исчезла, оставив книжечку на столе.

Когда Мелирленс взглянул на число, красиво выведенное внизу короткого столбика цифр, он на несколько секунд лишился дара речи, после чего вспомнил, на какой именно улице находится, да еще и так недалеко от университета. Подумав, он понял, что эта цифра не является ошибкой или четко спланированным заговором против него. Просто заведения, находящиеся на улице Элинаса имеют обыкновение шокировать среднестатистического человека количеством разрядов в выставляемых счетах. Мелирленс заглянул в свой кошелек. Денег там хватало. Вчера он получил свою зарплату за прошедшие двадцать дней. Именно за такой срок принято выдавать зарплату в Лендале, хотя это нигде и не оговаривалось. Денег хватало как раз на то, чтобы расплатиться и доехать до дома, а после грызть одну и ту же засушенную корку до следующей получки. Причем корка должна отличаться твердостью стали, потому что человек пусть и может прожить без еды сорок дней, есть ему, даже в течение вдвое меньшего срока, очень хочется.

Чуть ли не со слезами на глазах Мелирленс высыпал на стол большую часть содержимого своего кошелька. Не то, чтобы он был жадным человеком, просто он думал о том, что ему придется голодать. Что его совсем не радовало.

«Во имя всех богов», — попытался успокоить себя Мелирленс, — «какое счастье, что я ничего не заказал».

Впрочем, эта мысль не сильно помогла. От похода в Университет тоже пришлось отказаться. Во-первых, у него действительно оставалось денег только на то, чтобы доехать до дома, а во-вторых, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а в университете и так-то не слишком много народу, учитывая, что сейчас у них каникулы, если Мелирленс ничего не путал, так что к вечеру те, кто там был уже должны были разойтись.

До дома они добрались уже тогда, когда на улицах горели фонари. К счастью, в кладовой на кухне, несмотря на то, что Мелирленс не заглядывал туда уже пару дюжин дней, он обнаружил полузасохшую головку сыра, пару яиц, черствый батон, огрызок колбасы и четыре лучины.

У читателя может возникнуть вопрос, а как в какой-то кладовой может сохраниться пригодный для еды и не стремящийся убежать на отросших щупальцах кусок сыра или яйца, не распространяющие вокруг себя ароматы аммиака? Дело в том, что кладовые в Лендале, да и не только в нем, а почти во всех достаточно цивилизованных городах Фальтьяры, где имелся водопровод, подведенный в квартиры, устраивались таким образом, что в них сохранялась температура плюс три или около того. Это достигалось с помощью системы трубок с холодной водой и при этом без всякой магии.

Мелирленс извлек это все из кладовки и разложил на столе, думая, что же можно сделать со всем этим. Первым поползновением было сделать себе большой бутерброд и съесть его, но этот план пришлось отмести в строну, насколько бы он не был привлекательным, по двум причинам. Во-первых, сырые яйца не слишком пригодны для бутерброда, разве что ты змея-птицеед. Во-вторых, кроме Мелирленса была еще и Розетт, которая, пусть и съела вазочку мороженого, которая была несоразмерно меньше цены за нее, вряд ли наелась.

Но кроме бутерброда ничто не приходило ему в голову. Не помогло даже разложение скудных запасов в ряд с последующей переменой их местами.

В конце концов, Мелирленс, уже готовый сложить их обратно в кладовку, скорее просто для того, чтобы сотрясти воздух, произнес:

— Розетт, а ты случайно не умеешь готовить?

Ответ он получил не сразу. Розетт уже успела погрузиться в свой мир трактата халифатского философа с не выговариваемым именем, но в конце концов она ответила:

— Да, я умею.

— Правда?! Но это же здорово! Так ты можешь приготовить нам ужин?!

Мелирленс не собирался кричать, это крик вырвался непроизвольно, точнее подчинясь желудку, а не мозгу, что не было так уж предосудительно, учитывая, что последний раз он ел с Еле утром. К тому же один профессор университета, приверженец Современного врачевания, высказал предположение, что желудок состоит из той же ткани, что и мозг. Объяснял он это тем, что, по его мнению, вся человеческая жизнь, в конечном итоге, обуславливается одним инстинктом — инстинктом голода. А все остальные инстинкты всего лишь производные этого исконного желания любого живого организма, а мысли являются лишь побочным эффектом процесса пищеварения.

— Да, — просто ответила Розетт.

Сказав это, Розетт отложила книжку и отправилась к плите. Она положила совком в печку горсть М-угля, это вполне обыкновенный каменный угль, добываемый в шахтах, только дополнительно облученный магическим полем, что пусть и увеличивало его стоимость, но заодно с ней в разы увеличивало его продуктивность, и поставила на плиту сковородку. После она отрезала кусок масла и смазала сковородку им. Что делала Розетт затем, Мелирленс не следил, он просто восхищался ее столь полезному, спасшему ему жизнь таланту.

Видно чутье меня все-таки не обмануло, — промелькнуло в голове у Мелирленса, — не зря я ее взял, путь для дела она похоже не нужна.

Оправившись от радостного потрясения, Мелирленс немного заскучал. Конечно, суетящиеся у плиты девушка, пусть даже и будущая, греет сердце любому настоящему мужчине, но она продолжает точно так же греть его, даже если не смотреть на нее непрерывно. Так что Мелирленс решил посмотреть, что же все-таки она читает. Он взял тяжеленный том, лежавший на другом краю стола, недоумевая, как только маленькая девочка его таскает, и не переворачивая заложенной страницы, начал читать:

«…итак, установив конкретную метафорическую связь между понятиями множественной мульти-вселенной и видоизменяющимся пространством-временем, приняв за единицу седьмое измерение, мы можем говорить о возможности существования таких понятий, как…»

После третьего слова Мелирленс перестал понимать смысл написанного, а после десятого засомневался в своей способности различать буквы. Поняв, что эта книга точно не для него, Мелирленс отложил ее туда, откуда взял, при этом обращаясь с ней как с чем-то, что может взорваться или вдруг откусить палец.

Тарелка с чем-то пахнущим да и выглядящим весьма аппетитно оказалась пред носом Мелирленс через каких-нибудь пять минут после того, как он избавился от книги. При ближайшей рассмотрении это что-то оказалось яичницей с кусочками булки, колбасы и лука, залитой сверху расплавленным сыром. На вкус это оказалось лучше всех ожиданий Мелирленса. Он даже не мог вспомнить, когда ел что-нибудь настолько вкусное. Правда высказал он свое восхищение только после того, как изничтожил все содержимое тарелки.

— Розетт? Где ты научилась так готовить?!

— Нигде. Просто дома. Мы жили с дедушкой одни, — спокойно ответила она.

Мелирленс было подумал, что зря заговорил об этом, ведь это было напоминанием о ее деде, но Розетт была столь спокойна, что эта скорее пугало, чем успокаивало.

— Ладно, — после некоторой паузы, произнес Мелирленс, — пора ложиться спать. Ты ведь, наверное, устала? Правда, вначале нужно умыться… Во имя всех богов, у тебя ведь даже щетки нет! Хотя одни день ты ведь переживешь?

— Да.

— Ну тогда быстро в ванную и в кровать.

— Хорошо. только…

— Нет, посуду я сам помою, должен же я хоть что-то сделать.

— Хорошо, капитан Мел.

Сказав это, Розетт отправилась в ванную. Мелирленс посидел еще немного, переваривая ужин и, как и обещал, принялся за посуду, которой действительно было не так уж и много, однако пока Мелирленс расправлялся с ней, Розетт успела умыться и отправиться в кровать.

Мелирленс постучался в деверь собственной спальни и, получив разрешение войти, просочился в щель между створок двери.

— Розетт, — начал он, еще раз спасибо. Может, если ты не против, я мог бы тебе почитать на ночь. Мне, например, мама читала, да и вообще, я слышал, что так положено.

— Спасибо, но, ведь вам, капитан Мел, завтра нужно рано вставать.

— Ну хорошо, если ты не хочешь… прости, спокойной ночи.

Покинув свою спальню, Мелирленс уселся читать газету, но заснул, не осилив и половины. Видно давешняя ночная прогулка под дождем все никак не могла забыться организмом, как акт особо изощренного насилия над ним.

Проснулся Мелирленс вполне самостоятельно без помощи злостных механизмов и кованых лучей солнца. Первая его мысль заставила Мелирленс вскочить на ноги, в ужасе от того, что он проспал. Он судорожно бросил взгляд на часы, которые показывали шесть часов утра. Мелирленс попытался испепелить взглядом зловредный механизм, но у него ничего не получилось. Пусть он кое-что и умел делать в смысли магии, но это что-то никак не было испепелением материальных объектов. Затем он попытался захотеть спать, но, несмотря на все его попытки, у него ничего не получилось. Даже кофе пить не хотелось, как на зло он был полон сил.

«И что же теперь делать», — подумал он, — «конечно, можно заявиться на работу… Во имя всех богов, у меня ведь денег не осталось. Мел, послушай, ведь не могло так случиться, чтобы у тебя не завалялся какой-нибудь жалкий медяк за подушкой? Или еще где-нибудь».

Мелирленс сел и всерьез занялся выуживанием из памяти мест, где могли бы оказаться деньги, но так ничего и не вспомнил. Конечно, тщательное обшарилвание углов могло принести ему пару медиков, но ведь они не решение проблемы.

«Ладно», — продолжил размышлять Мелирленс, — «о деньгах можно подумать после, есть более насущные проблемы. Во-первых, я вчера так и не посетил университет, а… В общем, это нужно сделать. Во-вторых, Розетт…»

Мелирленс очень не хотел будить Розетт. Он считал, что это граничит с садизмом, а издевательство над детьми — уголовное преступление. Так что он принял решение написать на листке бумаги что-нибудь вроде «я ушел на работу, возьми поесть что-нибудь. В шкафу, вроде бы были макароны», тихо прокрасться в свою спальню, положить этот листок на прикроватный столик, после чего выскользнуть из комнаты, что он и сделал.

Следующим по плану было одевание плаща и выход из квартиры. Правда с этим возникла некоторая проблема. Плащ, его любимый новый плащ, который он купил на распродаже старого хлама всего дюжину дней назад, но стал считать чуть ли не частью себя с первого взгляда, остался в его кабинете. Но погода не слишком отличалась от вчерашней, все то же солнце, а при внимательном рассмотрении неба даже два.

Мелирленс никогда не мог понять логику этих светил, то вместе выходят, то по очереди. И если бы они хоть двигались по какой-нибудь системе… К счастью, большое солнце вставало и заходило с присущим всем нормальным светилам занудством, чего нельзя было сказать о маленьком, красном солнце. Астрономы мира Фальтьяры утверждали, что солнца движутся, подчинясь определенному циклу, даже календари солнечной активности составляли, но большинство жителей Фальтьяры были уверены, что эти календари просто особый вид магии, а те которые относили себя к прагматикам считали, что астрономы выдумывают их как им заблагорассудиться, оправдывая ими свое существование.

Итак Мелирленс отправился в университет. Во-первых, он еще вчера туда собирался, во-вторых, в управлении никого, кроме ночных вахтенных нет, а в-третьих, до университета значительно ближе. Он пошел пешком. Несмотря на то, что над горизонтом висели оба солонца, воздух был довольно холодный. Все-таки несмотря на чистоту неба до наступления осени оставалось всего лишь двенадцать дней и ночи с каждым днем были все холоднее и холоднее.

Шел Мелирленс где-то около получаса. Ворота университета были уже открыты, Мелирленс вообще сомневался в том, что они хоть когда-то запираются, а охрана, состоявшая из одного пожилого мужчины, была скорее для вида, чем для пользы дела. Особенно учитывая то, что как минимум одна треть студентов умела хоть как-то колдовать, а кое-кто из этой одной трети даже вполне сносно, а еще одна треть могла замудрить что-нибудь с какими-нибудь машинами и кое-кто опять-таки настолько хорошо, что всем мало не покажется. Так что Мелирленс сомневался кого от кого надо защищать. То ли студентов от криминальных элементов, то ли наоборот. Хотя отделить одних от других опять же было довольно сложно. В чем Мелирленс был уверен на все сто так это в том, что всех остальных жителей города нужно защищать и от одних и от других, а университет следовало бы поместить куда-нибудь за границу города, как бомбу замедленного действия без таймера. Однако несмотря на все это он вошел в университет, в котором у него были знакомые и даже друзья, что было ему на руку. Пусть сейчас каникулы, что значительно снижало опасность университета, но кто-нибудь ведь должен там быть.

Для начала Мелирленс отправился в корпус, в котором, если ему не изменяла память, жил Шус, решительно игнорируя то, что Еле говорил, что вроде бы Шус куда-то пропал. Еще в памяти Мелирленс всплыло, что он даже просил Еле разузнать, куда делся Шус, но эту мысль он тоже игнорировал.

На стук никто не ответил, никто не ответил даже на очень продолжительный стук в дверь ногой. Оставалось признать, что либо Шус спит сном мертвеца, либо его просто нет за дверью. Конечно еще можно было выбить дверь и проверить, нет ли внутри его хладного трупа, но Мелирленс слышал что-то насчет страшной и ужасной систему защиты комнат Лендальского университета от взлома. По городу ходили слухи, что если зайдешь в чужую комнату, тут же отправляешься на тот свет. К тому же у Мелирленса не было ордера и вообще никаких оснований для проникновения, так что он воздержался от столь решительных действий и решил для начала проведать Втри, после чего, если и эта попытка окажется неудачной, отправиться к какому-нибудь начальству и расспросить о Элисса Ринсински, чей труп был вчера найден. По крайней мере узнать о ее родственниках, и можно ли найти в Лендале ее однокурсников.

Приняв сие стратегическое решение, Мелирленс отправился в корпус Втри. Насколько он мог вспомнить свое прошлое и единственное посещение, там действовали просто драконовские законы, установленные… Мелирленс не был уверен, но ему казалось, что ее звали Миссис Полинасес. На случай встречи с ней Мелирленс уже разработал тактику, которая заключалась в неназойливым пиханием ей в нос своего удостоверения и служебного положения, совмещенного с медленным отходом к выходу.

Однако этого не понадобилась. Несмотря на героические попытки Мелирленса разбудить того, кого не было у него так и не получилось. Зато он разбудил кого-то из соседней комнаты.

Дверь справа от той, за которую безуспешно пытался попасть Мелирленс открылась и раздался вопрос:

— Вы грабитель и пытаетесь ограбить комнату во время отсутствия ее владелицы?

Мелирленс резко обернулся, опасаясь столкнуться с Миссис Полинасес. Несмотря на то, что у него была готова вполне честная отговорка, одна-единственная встреча с этой женщиной дала ему понять, что ничего у него не получиться, не из таких она людей, чтобы верить всяким милиционеришкам. Однако голос, если конечно это не была злостная магия, принадлежал владелице миленького лица, обрамленного пепельно-серыми волосами. По причине растрепанности волос разглядеть ее лицо более детально не представлялось возможным. Кроме головы ничего больше не высовывалась из-за двери так что Мелирленс даже не был до конца уверен, действительно ли лицо принадлежит представительнице женского пола. Ведь в его распоряжении были только лицо и голос, а они далеко не всегда соответствуют всему остальному. Конечно в подкрепление версии о женственности владелицы лица было то, что Мелирленс по прежнему был в корпусе Миссис Полинасес, но все равно это не было стопроцентной гарантией.

— Нет, — ответил Мелирленс, — я не грабитель, а совсем даже наоборот.

— Так значит вы не уносите вещи, а приносите их? — продолжала собеседница Мелирленса.

— Нет, я вообще ничего не приношу и не уношу. Я просто…

— Так что вы тогда здесь делаете?!

— Разве не видно по моей форме? Я милиционер.

— Какая разница, какая на вас одежда. Милицейскую форму можно купить в каждом втором магазине. К тому же я читала, что грабители как раз очень любят переодеваться в милиционеров и водопроводчиков. Так что моя версия о том, что в грабитель, все-таки оказалась верна?

Мелирленсу начинало казаться, что над ним просто издаиваются, но при этом ему никак не удавалось разозлиться или, по крайней мере, стать серьезным.

— Нет, я правда настоящий милиционер, никаких подделок, могу даже удостоверение показать. Впрочем вы можете сказать, что оно тоже поддельное.

— Вот именно, в самую точку!

— Ну тогда вам остается полагаться на мое честное слово.

— Ладно, вы правы, у меня, беззащитной девушки, просто не остается иного выбора. Так зачем вы сюда пришли?

— Мне надо поговорить с Втри, вашей соседкой.

— Она, что опять кого-то обокрала?

— Нет, во всяком случае, я об этом не знаю.

— Ну вполне возможно, она кого-то и ограбила, но точно не в Лендале. Она исчезла за день до каникул.

— Как исчезла?!

— Просто так, взяла и исчезла. Бац и нету.

— Значит исчезла… Ну, я собственно не по этому поводу… Хотя может и по этому тоже. Вам не говорит что-нибудь имя… — Мелирленс извлек из кармана форменной рубашки блокнот, вчера он все же не забыл записать имя жертвы. Полистав блокнот в течение нескольких секунд, он радостно воскликнул, — имя Элисс Ринсински?

— Говорит, я училась с ней в месте на общих ступенях… Она что-то натворила?

— Возможно и натворила. Ее тело нашли вчера в ее комнате, в мансарде.

— Ее тело? В смысле, она умерла?

— Да.

— А-а… я… если я смогу вам помочь, подождите меня, я сейчас оденусь.

— Хорошо, если вам не сложно.

— Ага, я сейчас. Только подождите меня лучше не здесь, а на улице, вы ведь наверное не слышали о Миссис Полинасес? Так услышите и поверьте, вам ей здесь лучше не попадаться.

— Я о ней не только что, слышал, но и встречал ее. Вы правы, я лучше снаружи подожду.

Лицо исчезло и дверь закрылась, а Мелирленс отправился на улицу, раздумывая о том, как эта девушка приобрела такие волосы. Они, то есть волосы, были не седые, они были ближе всего к цвету шерсти волка. Мелирленс никогда раньше не встречал людей с такими волосами.

«Наверное», — размышлял Мелирленс, спускаясь по лестнице, — «это следствие кого-нибудь магического эксперимента… да, наверное. Надо будет спросить это у нее. И все же, куда делись Втри и Шус? О них даже друзья не знают. Впрочем, насчет Шуса еще не известно, но Втри… Все же это довольно странно…»

Ждать ему пришлось не очень долго. Конечно десять минут ожидания намного длиннее десяти минут, проведенных каким угодно другим образом, но все равно их нельзя назвать слишком уж длинным промежутком времени.

— Соскучились? — поинтересовался знакомый голос, явно принадлежащей той самой девушке. Мелирленс спокойно повернулся к ней. Последние минуты три он занимался тем, что наблюдал за суровыми разборками двух голубей, деливших то ли голубку, то ли территорию, то ли особо вкусное зерно. Мелирленс не был уверен, что именно. В школе биологию никак нельзя было назвать его любимым предметом, к тому же на ней рассказывали все что угодно, кроме межличностных отношений голубей.

— Совсем нет, — ответил он, обернувшись.

Взгляду Мелирленса предстала девушка, теперь никаких сомнений на ее счет у него не оставалось. Ростом она была ниже Мелирленса почти что на голову. На вид он ей дал бы не больше шестнадцати. На этот раз Мелирленс смог намного лучше разглядеть ее лицо: на нем были глаза под цвет волос, аккуратный нос и улыбающийся рот, что же касается волос, мешавших увидеть все это десятью минутами раньше, то челка была уложена по уровню бровей, а весь излишек волос был сплетен в косу, достигающую ей до пояса. Она была одета в белое летнее платье, обрисовавшее верхнюю часть ее фигуры, и легкие туфли, что показалось Мелирленсу несколько неразумно, учитывая, что даже он мерз в своей форме, состоявшей отнюдь не из марли.

— Так о чем мы собирались поговорить? Ах да, Элисс Ринсински. Как она умерла?

— Вообще-то я… — начал возражать Мелирленс, но увидев выражение лица своей собеседницы сдался, — ладно. Наверное мне действительно стоит рассказать вам.

— Да, наверное стоит, но давайте пойдем или вы так и собираетесь держать меня здесь?

— Нет конечно же, а куда бы вы хотели пойти?

— Ну, я еще не ела. Давайте пойдем… да хоть в горшочек ведьмы. Очень неплохое место, пусть и слегка дороговатое и предназначено прежде всего для туристов. Но ведь в конце концов я сейчас не совсем студентка. Каникулы как-никак. Ну так пойдем?

— Да, конечно, — согласился Мелирленс, устремившись за девушкой, уже успевший обогнать его. — Так вы хотели узнать насчет обстоятельств смерти Элисс Ринсински? По правде сказать, мне бы тоже хотелось об этом узнать. Собственно, за этим я сюда и пришел. Все, что мне известно, так это то, что вчера ее убили в собственной квартире, в мансарде. Кстати, а вы не знаете, почему она жила не в общежитие университета?

— Боюсь, что нет. Ее нельзя было назвать моей подругой. Не в том смысле, что она была моим врагом, не записывайте меня в разряд подозреваемых, просто мои отношения с ней никогда не выходили за минимум, необходимый для людей, учащихся в одной группе.

— Понятно, — кисло произнес Мелирленс, уже готовый было ухватиться за близкую подругу жертвы, — а что-нибудь о ее родственниках вы знаете?

— Тоже нет. Послушайте, господин милиционер, а как вас зовут? Как-то неудобно вас называть господином милиционером, я ведь даже вашего звания не знаю, может быть вы какой-нибудь генерал, или кто там у вас есть, а я общаюсь с вами, как с простым рядовым.

— Что вы, я не генерал. К тому же мы ведь не армия, а милиция. У нас генералов нет. Я всего лишь капитан, капитан Мелирленс Меллерс, а вас…

— Меня зовут Кетрин Ренс, — ответила последняя, — а вы не против, если мы избавимся от «вы», минуя положенную для этого процедуру? По-моему капитан Мелирленс Меллерс тоже слишком громоздко, еще хуже чем «господин милиционер».

— Тогда просто Мел, — ответил Мел, обрадовавшийся тому, что его новая знакомая исповедует столь демократичные взгляды.

— Кет, — произнесла Кетрин, — вот мы и пришли.

Кетрин спустилась по лестнице в какой-то подвал, судя по всему являющийся упомянутым выше трактиром.

«Горшочек ведьмы» поразил Мелирленса с первого взгляда. Конечно он подозревал, что подвалы не самая чистая часть города, пару раз ему даже пришлось убедиться в этом на собственном опыте, но он никогда даже не мог подумать, что в них растут гигантские грибы, а под потолком витает туман. Приглядевшись, он понял, что грибы на самом деле замаскированные лампы системы ДЖИН, что же касаться тумана, то он был вполне натуральным, хотя и вел себя неестественно. Туман обычно стелется внизу, это дым подымается вверх, но это был определенно не дым. Кроме грибов-светильников и дыма «Горшочек» был украшен декоративно развешенными связками сушеных лягушек и змей, вперемешку с какими-то травами, черепами-подсвечниками и камином с малоаппетитным зеленым варевом в большом котле. Кетрин села за один из столиков как раз около камина. Мелирленс последовал за ней, хоть и не считал, что бадья с супом цвета лягушек, из которых он скорее всего и состоял, очень аппетитна, а человеческий, ну или очень похожий на человеческий череп, не казался ему таким уж милым.

Официантка появилась на удивление быстро, учитывая, то что трактир только-только отрылся. Мелирленс вообще был удивлен тому, что трактир, да еще предназначенный в основном для туристов, посещающих университет, был уже открыт.

— Кет, а ты что здесь делаешь? — спросила официантка, игнорирую установленные традиции общения с посетителями. Она была одета по последнему слову ведьминской моды, в смысле, по представлениям об этом последнем слове у среднестатистического обывателя: то есть в мантию и длинную ведьминскую шляпу. — Сегодня же у тебя выходной?

— Я пришла не работать, а есть. Между прочим, со мной капитан милиции.

— Неужели ты все-таки решила раскрыть наши тайные дела и вытащить все скелеты из наших шкафов, отдать под суд всех своих коллег?

— Да нет, просто у него ко мне одно дело.

— Ну раз уж ты сегодня клиентка, заказывайте господа.

— Тогда… пожалуй яичницу из яиц — зомби с мясом голодного вурдалака, раствор серы и картошку, собранную в полнолуние и изжаренную на кургане тысячи призраков.

— А что твоему капитану?

— Мел, тебе чего? Посмотри меню, если хочешь.

— Пожалуй, — Мелирленс не знал что и сказать, выслушав заказ Кетрин. Конечно он сомневался, что блюда соответствуют описанию, как минимум потому, что тогда бы цены здесь были заоблачные, учитывая сложность и опасность добычи ингредиентов, не говоря уже об их готовке, но меню мало что поясняло насчет реальных составляющих блюд, так что он не нашел ничего лучшего, кроме как ответить: — пожалуй мне того же, чего и тебе.

— Понятно, — произнесла официантка, — тогда всего в двойном размере?

— Ага, — подтвердила Кетрин.

Приняв заказ, официантка удалилась.

Пока Мелирленс раздумывал задавать или нет вопрос, ответ на который и так был ему известен, Кетрин заговорила.

— Скажи, а у тебя нет каких-нибудь идей насчет того, кто ее мог убить?

— Идеи есть. Собственно, у меня только один подозреваемый, — начал разглашать вроде бы секретную информацию Мелирленс.

— И кто же он? — лицо девушки так и светилось неподдельной заинтересованностью.

— Ты, наверное, слышала о «Лендальском убийце»?

— Ну да, конечно. О нем во всех газетах пишут.

— А я занимаюсь тем, что веду это дело и судя по опыту прошлых жертв, Элиссу Ринсински убил именно он.

— Так значит ты и есть тот самый тупоголовый и безмозглый болван, не способный ни на что дегенерат в форме, лишенный мозга милиционер?! — произнося эту не слишком лестную характеристику, Кетрин просто-таки лучилась от счастья, смотря на жертву своих нелестных эпитетов, как на подарок на день рожденья.

— Да, — мирно ответил Мелирленс, который совершенно не обиделся на этот поток брани во-первых, потому что Кетрин просто повторила эпитеты приводимые различными газетчиками в его адрес, точнее в адрес милицейского тупицы, ведущего дело, а во-вторых, потому что он не мог найти в себе силы злиться на человека, столь искренне ему улыбающегося.

— И почему же ты так решил?

— Ну, она обладала магическими способностями, но как и предыдущие жертве, не слишком выдающимися, никто из жертв не занимался энергоемкими областями магии. На ее теле не было найдено никаких следов как физического насилия, так и магического отпечатка и она была, похоже, одинока как и все остальные жертвы. Во всяком случае она жила одна. С тех пор, как появился «Лендальский убийца», по-моему это ужасно звучит, но газетчики повесили на него такую кличку, а мы его никак не называли… Так вот. С тех пор, как появился Лендальский убийца, что, насколько мне известно, случилось семьдесят… около семидесяти дней назад, он убил двадцать четыре человека, причем постепенно частота убийств увеличивается. Похоже, он набил руку. Все жертвы, как я уже сказал…

— Ваша яичница, картошка и сера, господа, — произнесла официантка, ставя на стол пару тарелок с яичницей, отливающей зеленью, с кусочками чего-то фиолетового цвета и жареной картошкой вполне традиционной наружности, разве что с небольшим добавлением плесени и два бокала с мутной коричневато-сероватой жидкостью. Мелирленс посмотрел на поданные блюда, чуть не поперхнулся собственными словами, и уже был готов забрать назад свои мысли о том, что вряд ли названия соответствуют содержанию. В его мозгу живо нарисовалась картина яиц — зомби, разбиваемых о край какой-то чудовищной сковородки, под которой горит непременно зеленый огнь. Он представил это так четко, что предпочел проигнорировать свою порцию, между тем Кетрин уже с аппетитом приступила к преданию своей яичницы многолетней выдержки, при это выражая всем своим видом, что она внимательно слушает и ждет продолжения разъяснений Мелирленса. Последний продолжил:

— Как я уже сказал, все жертвы были магами, но не обладали особыми магическими способностями или большой силой. Среди них было пять, а учитывая Элиссу, шесть знахарей, три повара, опять же магов, еще вроде бы мастер шатров… четко не помню. В общем, все они были магами и в большинстве своем являлись узко профильными специалистами ремесленной направленности, что не позволяло им никаким образом заниматься боевой магией или областями хоть как-то с ней связной. Это заставляет предположить, что убийца несомненно маг, но сравнительно не сильный или он не хочет рисковать. Кстати, Элисса — первая студентка из всех его жертв. Собственно, это все, что я знаю.

Мелирленс перевел дух. Он сам не ожидал от себя такой длинной речи. Он вовсе не собирался рассказывать девушке, с которой познакомился полчаса назад все, что он знает, а это действительно было всем, что он знает, это получилось как-то случайно. Наверное из-за того, что ему давно нужно было уложить все по полочкам у себя в голове, хотя он сам это и не очень-то хорошо понимал, а рассказывать было некому. Все его коллеги, с которыми он мог так вот по-дружески поговорить и так все знали, а на друзей вне рабочего графика у него почти не оставалось времени.

— И что, никаких зацепок? — поинтересовалась Кетрин.

— К сожалению нет. Кем бы убийца ни был, он очень аккуратен, просто до щепетильности, что меня чрезвычайно огорчает.

— А почему ты не ешь? — спросила Кетрин. — Не бойся, на вкус это не так ужасно, как кажется, это всего лишь кухонная магия, морок и немного красителей, ничего более.

— Правда? — недоверчиво переспросил Мелирленс.

— Правда, правда. Ты попробуй.

Мелирленс острожено взял вилку и проткнул ею одну из картошин, ту, которая показалась ему наименее плесневелой. Тем временем Кетрин продолжала:

— Говоришь, Элисса была первой убитой студенткой?

— Да, — ответил капитан сквозь набитый рот. Картошка оказалась не то что не плесневелой, а очень вкусной.

— Да еще и не жила в университете…, — задумчиво протянула Кетрин, — точно, в этом-то все и дело! — ее вилка была устремила в нос Мелирленса, как указующей перст. Она хотела сказать еще что-то, но тут Мелирленс почувствовал, что его вызывают по ТВ-шару. Пожалуй, за это чувство он больше всего и не любил их. Поняв, что делать нечего, Мелирленс полез за шаром.

— Во имя, всех темных богов, где ты пропадаешь, Мелир?! — донеслось из шара. Мелирленс внутренне, да и внешне содрогнулся, услышав этот голос. Это был комиссар.

«Наверное», — подумал, Мелирленс, — «он потребовал отчета о вчерашнем убийстве, а меня не оказалось на месте».

Любой милицейский в управлении мог днями протирать штаны, ничего не делая, и при этом комиссар даже не вспоминал о его существовании, но стоило ему не появиться на рабочем месте, как интуиция Корсена сообщала ему об этом, и он тут же посылал за ним. Обнаружив, что его нет, комиссар отдавал приказ прислать нарушителя дисциплины к нему сразу же по его появлении и устраивал жуткий разнос, а в случае, если отлучка не имела веской уважительной причины, устраивал второй, сразу же после бессвязных объяснений несчастного. Раньше, до появления ТВ-шров, все эти экзекуции приходили по возвращении жертвы и у нее был шанс придумать достойную причину, но с их появлением комиссар стал практически вездесущим и, несмотря на свои постоянные заявления, что вся эта новомодная техника никому не нужна, постоянно ею пользовался, портя жизнь всем своим подчиненным.

Мелирленс собрался с духом и ответил.

— Здравствуйте, комиссар. Понимаете, я занимаюсь проверкой кое-каких данных по вчерашнему убийству, я…

Пока Мелирленс говорил, Корсен вертел свой шар, пытаясь разглядеть место, где находится Мелирленс, но все его старания и не могли позволить ему увидеть что-то большее, чем лицо Мелирленса и потолок трактира, затянутый туманом. Несмотря на это, он безапелляционно завил:

— Знаю, что ты там проверяешь, наверняка ты сидишь в каком-нибудь грязном вертепе и пьянствуешь!

— Поверьте мне, я правда собираю информацию. Боюсь, что это отнимет довольно много времени, но я думаю, что это принесет результат. Отчет я вам непременно представлю.

— Да? Ну только чтоб сегодня же, понял?

— Да, конечно, комиссар.

Мелирленс уже был готов спокойно вздохнуть. Комиссар, похоже, поверил ему, тем более, что это было, по большому счету, правдой, но тут произошло нечто непредсказуемое — Кетрин заинтересовалась, а с кем это разговаривает этот симпатичный капитан и вообще, что это за штука у него в руках.

— Что это, Мел? — она перегнулась через стол, чтобы получше разглядеть шар.

— Кет, постой сейчас не…

— Мелир, это еще кто там с тобой?!

— Никто, комиссар, в смысле свидетель, свидетельница!

— А с кем это ты разговариваешь? Ты говоришь с помощью этого шара?

— Эй, Кет, нельзя! Эй, во имя всех богов, отдай!!!

Несмотря на протесты Мелирленса, Кетрин выхватила из его рук ТВ-шар. Посмотрев в него, она увидела какое-то перекошенное от невообразимой гаммы чувств лицо с трубкой в зубах. Почему-то лицо было перевернуто вверх тормашками. Немного подумав, она заключила, что это никак не может быть хрустальным шаром предсказаний, поскольку на одном из первых уроков Вероятностей и связей им сказали записать и поставить как можно больше восклицательных знаков, что хрустальных шаров для предсказания будущего не бывает, а будущее — это набор бесконечного числа вероятностей.

После еще пары секунд раздумий она решила, что это какое-то переговорное устройство, а не зеркальце для показа мисс Вселенной. Придя к этому выводу, она решила, что нужно быть вежливой и поздороваться:

— Здравствуйте, а вы — босс Мела?

Больше она ничего не успела сказать, Мелирленс вырвал у и нее шар. Глаза Корсена пылали от злости, рот скривился в зловещий оскал, а расширяющиеся ноздри грозили немедленной смертью Мелирленсу. Тот с трудом сохранил спокойное лицо.

— Мелир, чтоб тебя порвали подземные демоны, ты что, завалился в какой-то бордель?! И не говори мне, что ты собираешь информацию! Если к вечеру я не получу полного отчета о твоих действиях, принесших неоспоримый успех молись о своем счастливом загробном существовании! — сказав это, Корсен прекратил разговор.

— Бордель? — Возмутилась Кетрин, — что это он имел ввиду? Если это твой шеф, то он крайне невоспитанный тип.

— Боги, что мне делать? — трагически произнес Мелирленс.

— Кет, насколько я поняла, он будет платить за тебя? — подошла к ним та самая официантка, — конечно я тебя не выгоняю, но вам не стоит так шуметь, уже начинают заходить клиенты, так что если вы собираетесь продолжать в том же духе, вам стоит расплатиться и выйти.

Обе девушки посмотрели на Мелирленса, тот медленно перевел взгляд с одной на другую. Он вспомнил то, о чем совсем забыл. Вчера он потратил все деньги, что у него были, на мороженное для Розетт. Как раз по этой причине он пошел в университет пешком. Поняв это, он не мог сказать ничего другого кроме как:

— Боги, за что мне это все?…

— Только не говори, что ты подцепила нищего, — сказала официантка.

— Во-первых, никого я не подцепляла, а во-вторых, Мел, у тебя, что правда нет денег?

— Нет, — Мелирленс уронил голову на стол, после чего повторил, — совсем нет. Ни одной монетки…

— Во имя всех богов… у меня тоже ничего нет, — сказала Кетрин. — Ревеинна, ты же простишь мне долг, он заплатит, не беспокойся. Сегодня же заплатит, ведь так, Мел?

Она посмотрела на отрешенное лицо Мелирленса.

— Или завтра, но ты не беспокойся.

— Ладно, идите отсюда, только сцены нам здесь не хватало. Если хозяин увидит, он мигом тебя уволит и меня заодно.

Минут через пять после того, как их чуть ли не вытолкали из трактира, не забыв подсунуть Мелирленсу долговую расписку, он более-менее пришел в себя, сидя на скамеечке недалеко трактира, и задал риторический вопрос.

— И что делать теперь?

Однако, несмотря на всю риторичность вопроса Мелирленса, Кет ответила на него.

— Расследовать дело, разумеется. Ты же милиционер, в конце концов. Для начала, я думаю, нам нужно сходить к директору Сэйлэнару. Насколько я знаю, он Втри достаточно хорошо знает, так что если о ней хоть что-то известно, то мы это узнаем от него. Конечно мне, простой студентке, к нему просто так не заявиться, но ты же капитан милиции, можешь сказать что-нибудь насчет своих служебных обязанностей.

— Ты думаешь это поможет?

— Ну ведь, насколько я поняла, у вас нет вообще никаких зацепок и идей.

— Ты права. Ладно пошли, где там этот твой директор?

— Я отведу.

Мелирленс отправился за Кетрин. Добрались они довольно таки быстро, но долго стояли под дверью, придумывая, что же сказать директору магического корпуса Лендальского университета.

Наконец, собравшись с духом, Мелирленс постучался и так и не дождавшись разрешения войти, открыл дверь. Из-за двери на него вылетел целый столб пыли. Когда пыль рассеялась и Мелирленс и Кетрин прокашлялись, им открылось тускло освещенное, покрытое десятилетними слоями пыли, помещение. Сквозь полумрак можно было различить письменный стол, заваленный бумагами и книжный шкаф, содержимое которого закрывала паутина.

— Кет, ты уверена, что привела меня туда, куда нужно? Это совсем не похоже на кабинет, пусть даже и мага. По-моему, здесь никто не появлялся много лет.

— Да нет, кабинет директора точно должен быть здесь, хотя я здесь никогда и не была, я в этом уверена. Вообще-то по университету ходят слухи, что у директора много лет не было секретаря и кабинет последнего просто в ужасном состоянии, но я не думала, что так много лет…

— Так значит это кабинет секретаря, а это значит, что вон та дверь должна вести в кабинет самого директора?

— Наверное. Давай проверим, зря мы что ли сюда пришли.

— Да, ты права. Может, ты вперед? Дам, вроде бы, принято…

— Только на всяких приемах. А вдруг там пол гнилой. Или ловушки!

— Ну, я не думаю…

— Раз ты так оптимистично настроен, иди первым.

— Эх… — Мелирленс, поняв что спор бесполезен, шагнул за порог на проторенную в многовековой пыли тропинку. К счастью, за порогом не обнаружилось никаких ловушек и пол оказался достаточно крепким. Мелирленс сделал второй шаг, который тоже не принес никаких сюрпризов. Поняв, что путь безопасен, Мелирленс спокойно сделал еще несколько шагов до двери на другом конце комнаты. Кетрин, пронаблюдав успешное прохождение комнаты Мелирленсом, осторожно пошла за ним, стараясь наступать на его следы.

— Ну, открывай. И не пытайся уступить это право мне, тоже мне рыцарь нашелся!

Вместо ответа Мелирленс еще раз вздохнул и постучался. Его голову занимала в основном одна единственная мысль: «И как так получилось, что я связался с этой девчонкой? Конечно Кет очень хорошая и милая, но во имя всех богов, он здесь расследованием занимается. Конечно она… и ничего она мне не подсказала, я бы и сам додумался наведаться к директору магического корпуса университета. Да и вообще…»