Экскурсант

5. Пять

Я отсыпался, на автопилоте добравшись до каюты и послав всех в глубокое погружение. «Ботаник» на звездном приводе еле-еле плелся к ближайшей звезде для пополнения энергии и если получится биомассы. Саныч напился и тщательно поддерживал это состояние. Светлана и Стекляшка пытались определить наше местоположение. Космос, окружающий нас, был пуст и жил своей жизнью, не обращая на нас абсолютно никакого внимания.

Наконец, я понял, что спать больше не могу. Это однозначно было хорошей новостью, так что пора было узнать и плохие. Приведя себя в относительный порядок, я направил свои стопы в «Три пескаря» для перекуса и ознакомления с обстановкой. За этим делом меня застал Саныч, пребывавший в весьма помятом состоянии души и тела.

— Саныч, привет, — сказал я жизнерадостно. — Завязывай бухать, удачное избавление уже отметили, да и морду погладь, пора уже.

— О, Сергуня! — радостно кинулся обниматься Саныч. — Где ж ты пропадал, тут же и выпить не с кем было.

— Прекрати бухать, выспись, побрей морду и сходи по бабам, — сказал я, помахав рукой перед лицом в надежде разогнать густой перегар. — Спеши, выходные заканчиваются.

— Чё? — удивился Саныч. — Мы же еще не выпили вместе.

— Светик, — позвал я.

— Доброго утра, капитан, — весело отозвалась Светлана.

— Кто ему бухло давать разрешил? — строго спросил я.

— Капитан «Ботаника», — как ни в чем не бывало, ответила Светлана.

— Я, что ли? — удивленно поднял я бровь. — Нука покажись, хочу в твои бесстыжие глаза глянуть.

— Вам посмотреть или пощупать? — игриво спросила Светлана.

— Мне побыстрее, — требовательно настаивал я, ухмыляясь во все лицо.

— Готово, капитан, — сказала Светлана, появляясь голограммой в нашей харчевне.

— Рад тебя видеть, сладенькая, — сказал я. — Кто же все-таки дал этому члену корреспондента алкоголь?

— Капитан, перед уходом в сон ты сказал, что нам всем нужно крепко отдохнуть, — сказала Светлана. — Саныч тут же и начал крепкий отдых. Ты спал, будить не стали. Вокруг оказалось спокойно, вот я и решила, что пусть уж человек расслабится.

— Ладно, проехали, — беззлобно сказал я. — Но этому Сириусу больше не наливать!

— Принято, — ответила Светлана. — Можно ему отрезвляющую терапию сделать через БМКП.

— Это еще что за овощ? — удивленно вытаращился Саныч на голограмму Светланы. — Не дамся.

— И не надо, — хихикнула Светлана. — БМКП, он же «бэмик», он же «бэмс», ну и еще несколько разных вариаций, по сути является сокращением от «блок медицинского контроля и поддержки», а этот овощ уже в тебе.

— Не надо мучить ослика, — пожалел я Саныча. — Пусть сам придет в меридиан, раз уж его в любое время можно привести в чувство.

— Да. Не надо, — пьяно согласился Саныч. — Я вообще пойду, злые вы.

— Светик, введи меня в курс дела, — попросил я, — что у нас с «Ботаником», где мы, куда идем, что намереваемся делать, ну и все такое…

— Да, сэр, — Светлана сделала книксен. — «Ботаник» жив и практически здоров. Аккумуляторы энергии — тридцать семь процентов, запасы биомассы — двадцать четыре процента, основные системы в норме, экипаж отдыхает. Наше местоположение определить так и не удалось. Держим курс на ближайшую звезду, она, кстати, такая же желтенькая как ваше родное Солнце. Дальнейшие планы обсудим, когда экипаж вернется на службу после отдыха.

— Ясно, — я почесал ухо. — Что там у нас с движками?

— Планетарные и звездные в полном порядке, — Светлана отсчитывала пальчиком такты своей речи, напоминая мне учителя во время изложения новой темы во время урока. — «Генератор прокола» немного болеет после устроенной ему взбучки, но его состояние можно считать удовлетворительным.

— Что с ним? — спросил я.

— Из-за скачков немного сбилась настройка, откалибруется сам, — сказала Светлана. — В теперешнем состоянии будет слегка расфокусирована точка выхода, в общем, не беда.

— Почему так сильно убавились ресурсы? — спросил я.

— Командир, сам бы догадался, — удивилась Светлана. — Ты вспомни, что мы творили во время последнего прыжка. Конструкторы этого корабля после такого безобразия нас уморили бы расспросами и обследованиями.

— Как там Стекляшка? — спросил я. — Вы бы ему голограмму сделали.

— Мы говорили с ним об этом, — сказала Светлана. — Но он не хочет принимать человеческий облик, говорит, что слишком странный рисунок.

— Что предлагаешь на счет нашего будущего? — спросил я. — Я хотел бы знать и Стекляшкино мнение.

— Для начала мы приблизимся к ближайшей звезде, — Светлана поправила прическу. — Нужно пополнить запасы энергии и биомассы. С энергией проще, вот биомассу растить будет дольше. У звезды есть три планеты. На какой-нибудь из них может оказаться готовая биомасса, нам подошли бы любые виды органики, даже простейшие. Ну а в глобальном плане нужно поискать каких-нибудь разумных, если не спросить дорогу, то хоть узнать, как называется это место, может, найду какие-нибудь зацепки.

«Ботаник» кормился, находясь на орбите ближайшей к звезде планеты. Оптимальное для подзарядки аккумуляторов энергии расстояние до звезды такого класса оказалось значительно ближе к звезде, но для удобства обследования планеты решили оставить корабль на ее орбите со стороны местного светила. Интенсивность сбора энергии была ниже, но с учетом скорости пополнения биомассы, аккумуляторы энергии в любом случае заполнялись значительно быстрее. Никаких признаков присутствия в системе какой-либо активности, которую можно было бы принять за разумную деятельност, не наблюдалось. По этой причине Светлана была согласна, отпустив нас на разведку, нести дежурство на корабле. Большого смысла в моем присутствии на борту «Клопа» во время разведки не наблюдалось, но сидеть на корабле уже порядком надоело. Для разминки я облетел «Ботаника». В режиме сбора энергии он не блестел серебром, поверхность была темной, чем-то походила на поверхность крейсера КСС, который я видел на базе Эталон-12. В отместку за беспробудный запой я не взял Саныча с собой на «Клопе», ему пришлось довольствоваться одноместным малым научным ботом, который мы прихватили на станции «Зульсс» и, не нарушая традиции, назвали «Блохой».

«Блоха» размерами значительно уступала «Клопу», на ней по большому счету отсутствовало настоящее оружие, а к «ненастоящему» можно было отнести два лазерных резака и гравитационный щуп. Зато «Блоха» имела очень неплохие защитные экраны, по мощности практически не уступающие щитам «Клопа».

Каких-либо планов обследования планеты мы с Санычем не разрабатывали, поскольку для нас это была просто увольнительная с борта «Ботаника». Светлана, понимая суть нашего желания, не настаивала на каких-нибудь осмысленных шагах с нашей стороны. Для полноты ощущений я решил сначала сделать облет планеты на малой орбите, Саныч же сразу пошел на посадку. Планета оказалась значительно меньше Земли, атмосфера на ней присутствовала, но была очень разреженной, практически без следов возмущений. Следов какой-либо жизни или разумной деятельности на поверхности тоже заметно не было. Составив общую картину, я спустился к атмосфере и начал погружение в нее по пологой траектории. Наблюдая за пролетающим подо мной рисуноком поверхности планеты, я представлял себе, что нахожусь не где-то в необъятных глубинах космоса, а над знакомой с детства планетой Марс. И хоть цветом поверхность не слишком походила на Красную планету, на ней не было ни морей, ни озер, ни рек, там вообще, скорее всего, не было и самой воды. Скорее всего, планета была довольно старой, так как вулканическая активность на ее поверхности тоже отсутствовала. Я уже решил, что тут даже глаз положить не на что, как на горизонте показалось огромное пылевое облако. По приблизительной оценке высота облака должна была достигать нескольких километров. Все мои раздумья о причине природного явления пропали, когда я увидел на периферии облака искорку, подобно пикирующему бомбардировщику устремляющуюся к поверхности планеты.

Саныч, как и положено большому ребенку, баловался. Для него не случилось проблемы из-за отсутствия в «Блохе» настоящего оружия. Для Саныча оружием порой мог быть даже гвоздь. С усердием, достойным первоклашки, отрывающего мухе крылья, Саныч долбил лазерными резаками и гравитационным щупом большой горный массив. Мне осталось только удивиться, каким образом этот злой гений умудрился использовать в виде оружия абсолютно не пригодные для этого инструменты. Не смотря на совершенную бестолковость затеи, само облако со стороны смотрелось монументально, и я не стал отвлекать человека от благородного занятия, именуемого чаще всего «дурь». Оставив Саныча развлекаться, я решил отлететь подальше и протоптать первую тропу на этой планете. В конце концов, я так и не побывал ни на одной планете, кроме родной Земли.

Поверхность планеты в месте поей посадки оказалась каменистой с небольшими «лужицами» пыли или песка. Цвет грунта колебался от желто-коричневого до светло-серого, а благодаря даже скромной атмосфере присутствовали полутени, дающие в свою очередь полутона. В общем, я не увидел чего-то сверхъестественного, хотя настроение стало приподнятым. Притяжение планеты ощущалось слабее привычного земного. В отличие от Саныча я не так часто покидал «Ботаник» с целью посещения объектов. По этой причине ощущения для меня были интересными. Тренировки на «Ботанике» — дело одно, реальная планета с реальной гравитацией — другое, здесь пониженная гравитация была естественным порождением природы. На «Ботанике», «Клопе» и даже «Блохе» МИ поддерживали привычную для нас гравитацию, чтобы избежать побочных эффектов невесомости, так что к окружающей осбтановке добавилось еще и развлечение с пониженной гравитацией в неограниченном переборками объеме. И я развлекался. Я со знанием дела повалялся в лужице пыли, оставив «отпечаток ангела», с помощью многофункционального инструмента «Комби» на огромном скальном массиве написал не совсем цензурное послание потомкам и сложил пирамиду из довольно больших обтесанных каменных глыб. В конце концов, я занялся любимым занятием, которое на «Ботанике» было недоступно. Достав из бота штурмовую винтовку и улегшись в лужу пыли, стал сбивать приглянувшиеся на скальном массиве кочки и камушки. За этим меня и застал Саныч.

На подлете к моей позиции Саныч решил изобразить какую-то фигуру пилотажа с намеком на атаку, за что я без малейших раздумий влепил ему в бортовые экраны две коротких очереди из ЭМИ винтовки. Саныч, приняв игру, заложил вираж и хорошенько обработал меня лазерными резаками на слабой мощности. Я, конечно, попытался выйти из зоны поражения, но получилось не слишком удачно, в местах двух попаданий кожу слегка припекло. Вызов был принят, и мы включились в игру. Мои укусы ЭМИ пулями «Блохе» были, что слону дробина, и я просил Саныча честно говорить: случились попадания или нет. Кроме «припарок» мой скафандр от попадания слабого лазерного луча резака обливался блуждающими молниями и световыми бликами, экстренно сбрасывая лишнюю энергию, и на пару секунд я терял «картинку». И это бессовестно давало санычу фору, все-таки у меня был не боевой скафандр или десантная броня. Игра захватила нас. Поскольку бегать при пониженной гравитации было непривычно, я скакал по скальному массиву, благо с пониженной гравитацией делать это было значително удобнее. Когда мой скафандр начал холодить спину, намекая на замену источника питания, мы с Санычем поменялись местами. Даже не могу сказать, что оказалось интереснее. На «Ботаника» мы вернулись в приподнятом настроении и дружно выпили пива в «Трех пескарях», обмывая удачную охоту.

На следующий день мы пошли дальше. Поскольку в нашем распоряжении теперь имелось два бота, сам бог по имени Вечность велел нам сразиться в рыцарском поединке. Чтобы не нагрешить, пальнув в пылу боя тяжелым, а так же для уравновешивания шансов, я попросил Светлану на этот вылет жестко заблокировать через МИ «Клопа» все оружие, кроме двух лазеров, которые нужно было оставить на минимальной мощности. Все попадания должны были фиксироваться с помощью МИ ботов. И гладиаторы сошлись.

Мы бились на орбите и над поверхностью планеты, менялись ботами и опять вступали в рыцарские поединки. Это было совсем другое, нежели в виртуале, ощущение. По итогам боев, победил, естественно, я. Стрельба стрельбой, но моя специализация «пилот», а малые суда как раз сильны маневром. Как показала практика гладиаторских столкновений «Клоп» оказался результативнее «Блохи» в космосе. «Блохе» там явно не хватало скорости, да и дальнобойность резаков была меньше. Зато у поверхности планеты ситуация менялась на противоположную. Мелкая «Блоха» легко использовала естественные укрытия ландшафта, лучше маневрировала и выигрывала за счет более резкого набора скорости. Поразмыслив, мы решили провести турнир.

Турнир состоял из двух раундов по часу на каждом поле и на каждой боевой единице. Результат боев был такой. Выступая на «Клопе» Саныч уделал меня в космосе и вчистую проиграл в атмосфере планеты. Мои выступления на «Клопе» дали мне победу в космосе и практическую ничью в атмосфере.

Победа досталась мне фактически из-за той самой ничьей. Зная, что «Клоп» в атмосфере сильно проигрывает «Блохе», я решил взять тактику наскоков. В этом случае маневренность не играла такой уж большой роли. Ведь даже если бы я вертелся, как карась на сковороде, поставив целью оборону, «Блоха» все равно переиграла бы «Клоп». В результате первых двух пристрелочных боевых столкновений мы обменялись тремя обоюдными попаданиями. А дальше ни я, ни Саныч больше ни разу не попали друг в друга.

Слегка раздосадованный Саныч выдал идею попрыгать по поверхности со стрелковым оружием в легкой десантной броне. Но идею пришлось забыть ввиду того, что боевое оружие не имело слабого режима. Инструменты «Комби» хоть и обладали таким режимом, дистанцию имели слишком скромную, в итоге получился бы скорее рукопашный бой.

Турниром дело не закончилось, и мы с Санычем, практически впав в детство, развлекались на полную катушку несколько дней. К нашему общему удивлению Светлана не высказала ни слова против, лишь утащив «Ботаник» подальше от наших взрослых шалостей и поближе к светилу. Но все когда-то подходит к концу. И в один из прекрасных дней мы с Санычем как-то разом поняли, что то ли порох в пороховницах подошел к концу, то ли ягоды в ягодицах стали заканчиваться. С этого момента игра как-то утеряла часть своей чарующей новизны. Для порядку мы потратили какое-то время на то, чтобы прошвырнуться к двум оставшимся планетам системы, которые оказались совершенно скучными и бесполезными для нашего общего дела.

За время нашего спонтанного отпуска уровень энергии в аккумуляторах разведчика приблизился к отметке девяноста процентов, показатели же биомассы барахтались где-то чуть ниже половины. По всем понятиям военного снабжения такие показатели были не слишком удовлетворительными. Тем не менее, даже с таким запасом наш кораблик мог совершить десятка полтора неэкстремальных переходов через многомерность. По всем обозримым направлениям делать нам в этой системе больше было нечего. Оставался лишь один насущный вопрос: «Куда?».

Не имея возможности определиться с координатами по системе КСС, мы не могли пробиться в обитаемые области Содружества. Зато у нас была вполне реальная возможность более точно определиться «на местности», совершая прыжки между звездами, находящимися в сфере до четырех МББ. Прыжок такой протяженности, как правило, имел довольно большую точность выхода, что в случае каких-то проблем давало нам возможность вернуться к исходной точке наших мытарств. На наш с Санычем суд было отобрано порядка двух сотен различных звездных систем, которые по тем или иным параметрам имели возможность помочь нам с определением местоположения. Следующую станцию нашего маршрута мы с Санычем отобрали, фактически поплевав через левое плечо на мороз космического вакуума. Из четырех визуально понравившихся нам не очень жарких звезд, имеющих планетные системы, мы выбрали, в конце концов, одну, банально кинув два раза монетку. По заумным расчетам выбранная звезда должна была оказаться крупнее родного Солнца, иметь красное свечение и ориентировочно пять планет.

Скачок к выбранной цели я просчитал по нежной, как кожа младенца, траектории, максимально облегчая работу «генератора прокола». Хоть траектория и оказалась похожей на растянутую пружину с кучей «кошачьих ушей», а время прохода насчитывало почти пять дней, зато шла она в едином слое многомерности с очень малым коэффициентом погружения. И уж что вообще оказалось замечательным, так это то, что при таком скачке мне совсем не обязательно было мариноваться в пилотском кресле.

Впечатлений от наших «гладиаторских» боев до сих пор было без малого море, так что как бы сам собой поднялся вопрос о вооружении «Блохи», раз уж она показала себя бойцом. Практически все время скачка мы всеми доступными разумами взялись за эту задачу. «Блоха» родилась малым научным ботом и имела единственную доступную конфигурацию. Бортовой МИ на ней стоял довольно пожилой, но из-за научно-исследовательского уклона бота оказался весьма продвинутой на момент выпуска «Блохи» модификации. Так что Светлана оказалась полна оптимизма относительно курсов повышения квалификации для него. После многодневных мозговых штурмов и рассмотрения различных вариантов была собрана первая вариация боевой «Блохи». На места резаков поместили два лазерных орудия, а место щупа впритык заняло гравитационное орудие. Испытания в тестовом режиме, к нашему сожалению, тут же показали, что энергоблок, даже после перенастройки, не может нормально поддерживать работу всего оборудования в условиях боя. Либо сильно теряло в мощности вооружение, либо сильно страдали щиты. Как ни крути, все комплектующие были рассчитаны на «Клопа» или «Ботаника», снабжение для «Блохи» на Эталоне-12 мы не запрашивали, попросту забыв о существовании бота. Выходило, что взять другой энергоблок просто негде, да и не факт, что найти блее мощный блок для этой модификации оказалось бы возможным. Имеющийся же запасной энергоблок для «Клопа» на «Блоху» просто не влезал. Пришлось созывать очередной консилиум. За двое с половиной суток было рождено и забраковано немало идей. Наиболее оптимальная версия вооружения «Блохи» родилась практически «вдруг». Мы решили по максимуму нагрузить «Блоху» ракетами, не требующими ресурсов энергоблока, дополнив чем-то из оружия, исходя из максимальной производительности щитов. После произведенных расчетов получилось следующее.

Вместо резаков на ботик поставили два ЭМИ орудия, а вместо гравитационной пушки с трудом всунули лазерное орудие от системы защиты «Клопа». Полностью переоборудовали внутреннюю планировку, убрав грузовые отсеки и отсеки со специальным оборудованием. Вместо двух грузовых отсеков у «Блохи» стало по одной ракетной батарее на двадцать ракет от системы защиты и по ракетному комплексу на две противокорабельных ракеты по каждому борту. Из остальных двух отсеков оборудовали каморку для еще одного пилотского кресла на случай необходимости прихватить пассажира. Еще в этом закутке осталась небольшая кладовочка для всякого полезного барахла. Собственно, даже по моему не слишком опытному суждению противокорабельные ракеты на боте оказались явно лишними, но Санычу очень хотелось иметь на «Блохе» что-нибудь «толстое». Вообще наш человек-мореман считал этот бот ни много ни мало — личным транспортным средством.

— Саныч, да на кой барабан тебе на «Блохе» ракеты, заточенные на поражение боевых кораблей? — пытался отловить я ход мыслей моего товарища по несчастью. — Ну ты же все равно не сделаешь из этой букашки нормальный войсковой штурмовик.

— Ну эта… Сергуня, ну чо я хуже других что ли? — мямлил Саныч, невпопад разводя руками. — Ну чо у всех будет эта… а у меня нет что ли? Вдруг чего, а я того, без тапочек!

— Саныч, да какие тапочки!? — недоумевал я. — Таких тапочек даже на «Клопе» нет. Ну на кой гофрированный шланг тебе эти дуры? Да тебя же вместе с этой «блохой» сдует при пуске даже одной из этих злых сарделек, а если ты измыслишь хотя бы пару отстрелить, то тебя и из обитаемого космоса вышвырнет.

— Ну так я того… буду их поштучно стрелять, — сделал Саныч рожу «а-ля кирпич». — Ну тебе что жалко что ли?

— Тьфу на тя, — плюнул я, поняв, что на асфальте лыжи не едут. — Вот же осёл коломинский.

Как мы не прели мозгами, каменный цветок не шел. Мы просто не могли придумать, как и куда впихнуть серьезные противокорабельные ракеты, чтобы «Блоху» не сдувало при их пуске. Идею подсказала Светлана, предложив разместить их в сбрасываемых контейнерах, по образу установленных на «Ботанике» «Гарпунов». Контейнеры, конечно, пришлось бы делать по индивидуальному образцу, но мы с супругой решили, что возможно это вообще первый и последний раз, до первого пуска. Слишком много было шансов, что этот перый пуск станет и последним. Как показало будущее, мы ошибались.

Реконструкцией «Блохи» мы занимались фактически от безделья, по этой причине к вопросу подошли исключительно конструктивно. Просто интересно было, что из этого может выйти. Перекроив очередной раз отсеки «Блохи», мы сделали противокорабельные ракеты со сбрасываемым пуском. Хоть и пришлось конструировать уникальные пусковые контейнеры для ракет, в итоге получилось солидное и интересное решение. В результате «Блоха» стала своего рода легким штурмовым ботом, а если учесть мощные и разносторонние экраны-щиты, то еще той «темной лошадкой», недооценив которую, кое-кто мог серьезно поплатиться. Закончив с перепланировкой, Светлана до самого выхода из скачка переучивала МИ «Блохи», сопрягая его с поставленным вооружением и накачивая нужными на случай боевых действий знаниями. Хоть в начале процесса у Светланы и появились опасения на счет пригодности МИ «Блохи» к такой перестройке, результат оказался неплохим. После удаления всякой ненужной научно-исследовательской оснастки МИ смог принять и усвоить все предписанные Светланой навыки, знания и информацию. Испытания оборудования и общей работы систем не выявили каких-либо недочетов, всё должны были решить ходовые испытания.

Приемная комиссия в лице Саныча оценила проделанную работу на «Большую коньячно-водочную поляну». Испытания же были назначены «как только, так сразу». Саныч, как отец прародитель боевой разновидности «Блохи», был тут же самоназначен пилотом-испытателем и ждал назначенного срока, исходя пузырящимися эмоциями.

«Ботаник» мягко всплыл из многомерности. Вышли мы практически на оси вращения планетной системы, по-умному — над плоскостью эклиптики, как и планировали. Такая точка выхода была исключительно удобна для сбора данных о системе. Светило имело пять планет. Светлана со Стакляшкиным с помощью имеющегося оборудования осмотрели и проанализировали обстановку. Следов разумной деятельности не наблюдалось. Одна планета ввиду близости к светилу светилась раскаленным шариком, две оказались огромными газовыми гигантами и последние две — голыми холодными шариками. По рекомендации Светланы осмотр решили начать с гигантов. Как и ожидалось, в плотной атмосфере одного из них обнаружились зачатки простейшей органики. Правда, как оказалось позднее, толку от находки случилось не много. Оказалось, что органика гиганта построена на основе кремния. «Ботаник» мог пополнить свои запасы за счет и такого сырья, только вот скорость процесса не очень сильно отличалась от наращивания органики собственными силами.

Собственно, среди «агрегатов» «Ботаника» были симбионты с органической частью не только на базе углерода, но биомассу предпочтительно было хранить в однородном виде. Поскольку остатки наших запасов имели земное происхождение, то основой для нашей биомассы служил углерод.

Садиться на гиганта, хоть и газового, было делом чрезвычайно рискованным, да и ясности, что там внизу и надо ли оно нам вообще, не имелось. В результате, «Ботаник» висел на солнечной стороне орбиты планеты, поедая излучение светила, «Клоп» промышлял ловлей органики в верхних слоях «киселя», называемого атмосферой планеты, периодически доставляя улов на корабль. Очень кстати для нас с санычем у «обитаемой» планеты обнаружилось несколько спутников. И мы с боевым товарищем, облюбовав средненький по размерам и лишенный каких-либо следов атмосферы спутник, начали ходовые испытания боевой «Блохи».

Сказать нечего, «Блоха» показала себя неплохо, орудия работали без замечаний, энергоблок держался бодро, МИ с боевыми программами справлялся уверенно. Правда, из ракет мы провели стрельбы только мелочью. Отстрел ракет системы защиты показал, что их вполне можно использовать как ракеты малого и среднего для «Блохи» радиуса действия. Оптимальным оказался залп четным количеством ракет, отстреливая по одинаковому количеству ракет с каждого борта. В таком случае «Блоха» при пуске чувствовала себя увереннее. Максимальный учебный залп мы выдали по шесть ракет с каждого борта. Зрелище оказалось феерическим. Подчиняясь программе, ракеты вышли из «Блохи» веером в стороны от бортов. Крутанув предписанные контрманевры, двенадцать «ос» отправились к обозначенной цели, быстро обогнав «Блоху». Траектории подхода к цели у каждой ракеты были разными, попали все. Задачу МИ выполнил на твердый «зачет». Противокорабельные ракеты пускать не стали ввиду отсутствия подходящей цели, кроме того, пускать их стоило подальше от грунта. В азарте Саныч бредил отработкой одновременного сброса всех четырех ракет, я его пытался убедить, что «Блоха» — это не враг тяжелому крейсеру, и такого класса ракеты, на мой взгляд, на борту были вообще лишними.

— Серега, ты просто прикинь, мы можем как шандарахнуть всеми четырьмя «толстячками», — заливался Саныч. — Только пух во все стороны полетит.

— От кого, Саныч? — охлаждал я его пыл. — Ты даже «Ботанику» не успеешь навредить, не то, что легкому крейсеру в открытом космосе. «Блоху» надихлофосят еще на дальних подходах, не поглядев на твои щиты. Это для бота у нее щиты очень даже ничего, для орудий крейсера их, считай, что нет.

— Ну и пусть! — горячился Саныч, — Дальность у ракет большая, они все равно потом зададут перца!

— Саныч, ты делаешь разработку планов на посмертное звание героя Содружества? — съехидничал я. — Наградную премию нам завещай, мы со Светкой и Стекляшкой обещаем тебя помянуть по полной катушке, я даже девочек закажу.

— Не дождетесь, кровопийцы, геройской пенсии, — остыл Саныч.

— Саныч, ну честное слово, не знаю, зачем тебе на «Блохе» понадобились эти «гиппопотамы», — продолжал я. — Но единственный реальный шанс укусить кого-нибудь им по размеру — это произвести пуск из засады. К примеру, от астероида или со спутника и сразу зашкериться, чтоб не отсвечивать.

— Точно, а потом трофеи идти собирать, — поддакнул Саныч мечтательно.

— Нет, Саныч, когда специалисты по вооружениям намеченной тобой цели всерьез займутся твоими ракетами, у тебя как раз может появиться шанс по настоящему «сделать ноги», — не дал я улететь Санычу на паровозе мечты.

— Сергуня, ты всегда был паршивцем, — заметил Саныч. — Тебе что, чужое счастье глаза режет? Дай помечтать по-человечески. Я же специалист по вооружениям, знаю, что откуда. Тьфу на тебя!

— Саныч, ты б так и сказал, что у тебя романтическое свидание с мадмуазель «Блохой», — невинно сказал я. — Я бы глаза закрыл, и уши тоже.

— Да, молодежь, — продолжил Саныч. — Всегда чужой успех осмеять норовите.

— Саныч, а полетели, пивка выпьем, так сказать, обмоем удачный почин, — предложил я.

— А и полетели, — согласился Саныч. — Как раз цель будет, в «Ботаник» и пальнем нашим толстым слоником для проверки.

— Ты дурак, Саныч? — спросил я удивленно. — А если попадем?

— Не мельтеши, карась, — снисходительно сказал Саныч. — Это шутка флотского юмора. Со Светкой про выпивку тебе договариваться, так сказать, саечка за испуг.

— Заметано, господин страдиан первой ступени, — согласился я. — Я — капитан все же, а не обмылок банный.

Для полноты ощущений обмывать холодным пивом успешное выступление «Блохи» мы с Санычем засели в ванной с пузырями. Запахали отловленного в проходе киборга таскать «боеприпасы» и начали мужские разговоры за жизнь, а по большому счету, сами понимаете про кого.

В силу человеческих предрассудков мы продолжали выбирать звездные системы с планетами и приблизительно похожие на Солнце звездами. Во время второго перехода мы всем экипажем продолжали лениво доводить до ума «Блоху», кое-что переделывая и пытаясь довести до несбыточного совершенства. Выход в родное пространство получился штатный и прошел совершенно спокойно. По этой причине мы с Санычем решили для начать с отдыха, читай «пьянки», так сказать, «на удачу». Оставив Светлану со Стекляшкой исследовать новую систему, мы начали светлым пивом в моей каюте, закончив каким-то элем в понравившейся ванной. Последней зарегистрированной мной мыслью было: «Надо завязывать с бухаловом, а то превращаюсь в какого-то Саныча…»

Обратно в бренный мир я вернулся раньше Саныча, что само по себе было странно. Отвлекая от серьезных размышлений по поводу отсутствующей головной боли, Светлана сразу доложила результаты обследования новой системы. Вторая попытка оказалась немного удачнее первой. Планетная система звезды, спектром весьма близкой к родному Солнышку, имела четыре планеты и какой-то огрызок, назвать планетой который язык просто не поворачивался. Будь у системы пояс астероидов, огрызок на все сто процентов посчитали бы одним из них. На радость путешественникам одна из планет имела плотную атмосферу, туда и было решено направить «Ботаника» в надежде поживиться вкусненьким. Кроме заатмосференной планеты в системе наблюдался еще и газовый гигант с огромным количеством спутников, но его можно было осмотреть и позднее.

— Чо за лабуда? — спросил нетвердым голосом Саныч, намекая на рассматриваемый мной макет планеты.

— Макет планеты, куда мы направляемся, — ответил я, зевнув.

— А чо это с ней? — покрутил Саныч пальцем перед голокубом, — или мне с перепою кажется?

— Нет, друг мой, — я многозначительно поднял палец. — Это тебе не кажется, это, пока ты дрых, мир изменил полярность и ориентацию.

— Чего? — уставился Саныч в голокуб.

— Да расслабься, убогий, — прыснул я в кулак. — Реконструкция гравитационных возмущений это.

— Тьфу, засеранец мозгов, сопливую медузу тебе в штаны, — плюнул Саныч на пол. — Я туда не хочу.

— Да тебя никто и не гонит, — отмахнулся я. — Сиди на борту, только бухла больше не будет.

— Ну и ладно, — на удивление легко согласился мой друг, рассматривая в соседнем голокубе схему планет. — Я вообще «Блоху» пойду прогрею, на этом большом пузыре по спутникам прошвырнусь.

— Валяй, — согласился я, поняв, что с будуна настроение у Саныча не для компании. — И не в чем себе не отказывай, ну там девки, рестораны…

— Язва ты, Сереженька, — скривился Саныч. — Может, похмелимся?

— Катись уже, — сменил я изображение в голокубе на схему магнитного поля планеты, — похмельный синдром преклонного возраста.

— Сотрап, — буркнул Саныч, исчезая.

— Сотрап или нет, а бухать больше не будем, — промурлыкал я себе под нос, разворачивая макет планеты. — Кстати, о бабах!

Мне вдруг в голову пришла мысль, что за всякого рода заботами о рождении боевой «Блохи» и скачками по галактике, я как-то совсем забыл о новобрачной. Все время выхаживания «Блохи» Светлана, воплощенная в теле Стекляшки, находилась вместе с нами, помогая в работах. Только вот я в те моменты оказался сильно увлечен идеей и воспринимал ее исключительно в роли боевой подруги-механика. Потом случались еще какие-то заботы и проблемы, потом имело место еще какое-то «потом». В общем, упущение нужно было срочно наверстать. Не исключено, что случилась бы возможность честно заработать на память еще какую-нибудь деталь гардероба моей супруги.

Мы как раз были в ванной, когда на связи возник Саныч. Он дал нам знать, что на втором спутнике, куда он допрыгал на «Блохе», ему удалось обнаружить с помощью аппаратуры бота какую-то кучу хлама с подозрительно высоким содержанием разного металла. Саныч — человек смелый, но для порядку решил перед разведкой пригласить нас поучаствовать. Хлам мог оказаться чем-то интересным. Поскольку мы со Светланой уже успели переделать массу интереснейших дел, я поспешил в пилотское кресло, ибо наблюдать происходящее было лучше именно оттуда, эффект присутствия не смогла бы заменить ни картинка, ни звук к ней впридачу.

Хлам, найденный Санычем, больше всего походил на небольшой летательный аппарат. Судя по всему, это мог оказаться, как спасательный модуль, так и какой-нибудь зонд. «Блоха», имевшая пару ремонтных киборгов на борту, тут же была «перекрашена» в археологический цвет и под общим руководством Саныча приступила к раскопкам. Хоть на время отсутствия Саныча на борту МИ «Блохи» и должен был наблюдать за обстановкой, обеспечивая прикрытие, Светлана на всякий случай взяла его под незримую опеку. Вскрытие грунта по периметру объекта показало, что он не упал на грунт, а вполне удачно спустился, развернув после посадки необходимую научную аппаратуру. Скорее всего, нам попался банальный исследовательский зонд. Визуально определить начинку зонда оказалось довольно затруднительно, но Светлана склонялась к бессимбиотной технологии, точнее можно было сказать, сделав демонтаж в условиях «Ботаника». Теоретически «Блоха» могла бы осуществить доставку зонда на борт «Ботаника», но мы решили не изобретать велосипед и послали за находкой второй бот. Пока оторванный от сбора урожая «Клоп» добирался до улова, Светлана силами оставшейся на «Блохе» кое-какой научной оснастки сделала более глубокое сканирование найденного зонда на предмет нехороших сюрпризов. Зонд не имел ни взрывчатки, ни даже примитивного вооружения, питание производилось за счет давно выбравшего свой ресурс реактора, предположительно холодного термоядерного синтеза. С прибытием «Клопа» археологические работы быстро свернули, с помощью гравитационных грузовых захватов бота зонд просто выдернули из места посадки вместе с куском грунта. В таком виде его и доставили на «Ботаник».

На исследования зонда собрался весь разумный экипаж «Ботаника». Зонд мог стать нашей ниточкой к разумным, создавшим его. Даже если это была цивилизация, не входящая в Содружество, она могла дать информацию, где искать то самое Содружество или хотя бы помочь определиться с нашим местонахождением.

Полностью освободив зонд от грунта, мы получили своеобразный диск на восьми лапах-манипуляторах, имеющий разного рода наросты, содержащие аппаратуру. Как и предположила Светлана, это был образчик чистой «неживой» технологии. Лапами этот своеобразный паук перемещался и крепился к грунту, на «животе» имела место своего рода лаборатория по исследованию грунта. Судя по тому, что зонд не имел какого-либо маршевого двигателя, он не мог самостоятельно прилететь из другой звездной системы сам по себе. Значит, его сбросил корабль, посетивший данную систему. Это не внушало оптимизма, корабля мы не нашли, таким образом, зонд мог оказаться просто необычной находкой. Для связи с хозяином зонд имел направленную антенну, работающую в диапазоне электромагнитных волн, которая в сложенном виде пряталась в корпусе. Исходя из мощности, антенна предназначалась для связи в пределах системы. Управлял зондом блок, очень похожий по своей структуре на земной компьютер. Управление осуществлялось по заранее заданной программе с множеством вариантов действий на всякого рода непредвиденные случаи. Хоть в памяти устройства и остался след всех совершенных зондом действий, определить, откуда прилетел зонд, оказалось затруднительно. Определенно Светлана могла сказать только, что зонд активировался в точке, находящейся на плоскости вращения планетной системы. В итоге зонд оказался просто образчиком чужой жизни, не приблизившим нас к разрешению нашей проблемы. Исследовательский корабль, который мог бы прояснить нашу ситуацию, явно покинул систему, закончив исследования, так что искать остальные инструменты познания смысла не имело. Ситуация, по словам Саныча, походила на «облом».

— Может поищем все же, проверим спутники, да планетный огрызок, — предложил Саныч. — Что, если там мы найдем какой-нибудь зонд, дающий команды этим?

— Саныч, ты же сам понимаешь абсурдность своих предположений, — ответил я. — Зачем оставлять ретранслятор, рискуя не получить информацию в случае сбоя, когда можно подождать поступления сведений, занимаясь попутно другими исследованиями.

— Ну а если они очень спешили? — не унимался Саныч. — Нужно же для порядка исследовать этот огрызок.

— Саныч, спешки в исследованиях вряд ли целесообразны, — ответил я. — Иначе ресурсы могут просто оказаться зазря выкинутыми в результате неаккуратности.

— Знаешь, Сергей, ты можешь быть страшным занудой, — набычился Саныч. — Мы все равно тут жить не остаемся, давай осмотрим огрызок, если ничего не найдем, оставим там этот зонд, и я отрепетирую на нем запуск противокорабельной ракеты с «Блохи».

— Ладно, Саныч, только ради твоего авторитета, — согласился я просто чтобы отвязаться.

Отработать пуск противокорабельной ракеты многострадальному Санычу так и не удалось. Он оказался провидцем. То, что мы нашли на огрызке благодаря похмельным порывам моего друга, дало нам шанс начать осмысленные поиски, не полагаясь на метод «научного тыка».

С первого взгляда огрызок и был огрызком, пока Саныч на «Блохе» в силу своей потерянности не пошел на облет в шестой раз. Именно в этот облет и оказалась замеченной практически бросавшаяся в глаза странность, оказавшаяся после детального осмотра засыпанным грунтом входом в какую-то шлюзовую камеру. Но это мы обнаружили потом, после раскопок. А на первый взгляд вырытая в грунте траншея длинной с полкилометра и шириной добрых двадцать метров просто вопила о своем неприродном происхождении. Если же у ненаблюдательного разведчика еще оставались какие-то сомнения, вынутый для расчистки грунт был будто специально уложен в довольно большой курган, выделявшийся на поверхности планетоида, как прыщ на слоновой попке. И только состояние глубогокого душевного кризиса, связанного с отсутствием опохмела, не дало доблестному покорителю космоса заметить ее с первого раза.

— Саныч, да ты прирожденный кладоискатель, — потешался я, выслушав историю героического открытия. — Ведь практически невозможно было обнаружить такую мелочь без красочной вывески и рекламной иллюминации…

— Ну чо ты ржешь, балбес?! Чо ты ржешь! — громко шипел смущенный Саныч. — Сам же зажал опохмелин утром, и чего ты в таком случае ждешь от пострадавшего за дело Партии человека?

— Какой партии, Саныч, — не мог остановиться я. — Слепых художников или глухих музыкантов?

— Да пошел ты, — буркнул Саныч. — Сам-то вообще не догадался сюда сунуться.

— Не факт, мой похмельный друг, не факт, — подзуживал я великого первооткрывателя. — Боюсь, что мне придется отстранить тебя от дальнейшего обследования объекта неприродного происхождения. А ну как ты еще что-нибудь важное прозеваешь…

— Да я тебе отстраню! — купился Саныч. — Я те щас отстраню, сопливая медуза! Моя находка, я ее и буду ковырять.

— Аха, слышали, знаем, — опять разразился я шипяще-пищащим смехом. — Это наша корова и мы ее доить будем…

Основательно прогретый моими шутками Саныч коршуном спикировал к месту аномалии, и уже через несколько минут его серебристая фигура спешила в созданном прожекторами бота широком луче света к разрытой траншее.

— За что ты его так? — мягко спросила Светлана.

— А пусть бухает пореже и меня не спаивает, — все еще улыбаясь, ответил я. — Зато гляди какое рвение, какой порыв! Да и интересно, что же там, а теперь-то Саныч реально поспешит без всяких уговоров.

Первичный осмотр ничего особенного не показал. Скорее всего верхний свод тоннеля осыпался, завалив проход. Саныч, изрядно попрыгав по завалу, вынужден был согласиться, что спешка в таком деле результатов не принесла.

По отработанной системе на разведку решили послать Саныча, застолбившего свое первенство в этом археологическом открытии. «Ботаник» висел в космосе, я на «Клопе» разбирал завал с помощью гравитационных захватов, «Блоха» застыла чуть поодаль, осуществляя под контролем Светланы ближнее прикрытие нашего разведчика, сам же Саныч с поисковой партией киборгов топтался на безопасном от шлюза расстоянии. После пары часов землеройных работ, перед нами открылись хорошо сохранившиеся металлические ствроки, для какой-то надобности утопленные в породу планетоида на добрых тридцать — сорок метров Механизм шлюза не показался мне чем-то необычным, четыре сдвигающиеся внутрь створки. Привод у них, судя по пульту управления, оказался электрический, панель оказалась без всяких защитных прибамбасов. Ни щелей для карточки, ни пазов для каких-либо ключей, ни примитивной клавиатуры, для введения защитных кодов не обезображивали большую треугольную кнопку.

— Это чо звонок у них тут? — попробовал Свныч почесать голову, наткнувшись на серебристую пленку скафандра. — Не хватает еще коврика, под которым ключи обычно кладут.

— Нажмешь или еще подумаем? — вкрадчивым голосом спросил я.

— А хозяева явно не ждут гостей, — сказал Саныч после того, как несколько раз нажал кнопку и даже стукнул по ней кулаком, спустя несколько минут. — Может, постучимся? А может, это просто чья-то кладовка такая… Ну большая такая заначка на черный день.

— Мы уже и так нашумели прилично, — ответил я, обдумывая мысль Саныча. — Твоя гениальная мысль о заначке, кстати, тоже не лишена смысла. Мы тут вокруг даже не видели чего-либо похожего на антенны.

— Может здоровенный кратер с одной из сторон и есть такая антенна? — спросил Саныч.

— Может, хоть и маловероятно, — согласился я. — Да и направлен он наружу от планетной системы.

— Ну может просто еще не нашли, шлюз тоже нашли чисто случайно, — заявил Саныч немного смущенно.

— Светлана, будь любезна, дай какие-нибудь общепринятые коды в радиодиапазоне на кратер, — попросил я. — Зонды именно такую связь имели с хозяином.

— Готово, капитан, — отозвалась Светлана через несколько минут. — Передала по разу аварийные коды всех, имеющихся в базе данных, цивилизаций, включая неприсоединившиеся к Содружеству. Реакции нет.

— Может они затаились? — подал очередную мысль Саныч, топчась перед входом в шлюз.

— Может, — согласился я. — Надо бы послать киборга, вон видна какая-то дверка над панелью системы управления шлюзом, дадим ему задачу осмотреться там и пару раз активировать противоположные функции.

Рассмотрев с помощью киборга внутренности панели управления, пришли к выводу, что работает это все на привычном землянам электричестве, и кто-то действительно не мудрствовал лукаво, повесив на кнопку обычную функцию включения-выключения.

— Почему тогда не работает? — буркнул Саныч.

— Батарейки кончились, — пошутил я. — Светик, можно на «Клопе» организовать электричество?

— Это легко, — отозвалась наша «домохозяйка». — Только придется подобрать нужные параметры рабочего энергопотока. Придется подождать.

К нашему с Санычем облегчению ждать долго не пришлось, буквально через пять-десять минут после подсоединения к внутренностям пульта проводников электричества с «Клопа» где-то внутри за створками раздался низкий гул, что-то несколько раз лязгнуло, и створки нехотя двинулись в стороны, освобождая темный провал. Через несколько секунд нехотя занялись панели освещения на потолке и станах. Неожиданно сначала одна, за ней другая, сверкнув, потухли. Освещение резко потухло, но через несколько секунд опять занялось, но осталось на уровне тусклого фиолетового цвета.

— Аварийное что ли, — Саныч опять попробовал почесать макушку.

— Саныч пошел! — скомандовал я шутливо. — А то сечас опять потухнет, и двери закроют!

— Пошел, пошел… — бурчал Саныч, выдвигаясь в шлюз с группой поддержки, состоящей из двух киборгов.

Шлюз по команде с «Клопа» закрылся. Связь с Санычем ничуть не ухудшилась, так что мы со Светланой продолжили наблюдать происходящее глазами первопроходца.

После закрытия внешних створок внутрь шлюза хлынула перемешанная с вековой пылью смесь газов, которую мы для простоты обозвали «воздух». Всю шлюзовую камеру заполнили клубы светло-серого марева. Спустя несколько минут, пыльный туман стал быстро оседать, подпираемый поступающим сверху «воздухом». К окончанию процедуры шлюзовая камера, а вернее будет сказать ангар, оказалась заполненной прозрачной атмосферой, и Санычу открылся проход вглубь планетоида, который мы дружно окрестили «Огрызок». Внутри чужой «кладовки» тоже была атмосфера, а вот освещение, даже аварийное отсутствовало напрочь. Так что пришлось нашему первопроходцу пробираться дальше под светом фонарей киборгов.

Буквально через пару десятков метров показалась развилка, из одного ответвления которой лился тусклый темно-красный, скорее даже малиновый, свет. Освещение, которое мы по привычке обозвали аварийным, едва лишь рассеивало мрак, зато работало от какого-то собственного источника питания чужой «кладовки», что немало порадовало нас. Если хотя бы авариный запас энергии в сооружении присутствует, значит, у нас имеется неслабый шанс поискать в нем какую-либо информацию. В любом случае цивилизация, шагнувшая в космос, должна была иметь какие-то электронные хранилища данных. Я бы пошел дальше по освещенному проходу, но Саныч почему-то вернулся и сунулся во второе ответвление, где обнаружилась огромная дыра по периметру всего прохода. Не слишном великая гравитация Огрызка в этом месте как будто совсем исчезла, и в «воздухе» парили осколки стены, грунта и каких-то конструкций. Дальше дыры проход завален не был, но лезть туда Саныч поостерегся.

— Слушай, Серега, это похоже на маленькую базу, — Саныч как будто озвучил мои мысли. — Тут кто-то явно обитал, судя по всему этому бардаку внутри.

— Да, Саныч, ты прав, — отозвался я. — Я даже скажу больше, у них присутствовала искусственная гравитация, в данный момент, видимо, отключенная.

— С чего ты решил? — спросил Саныч.

— Внутри «базы» имеется хорошо различимая структура переходов, — начал я объяснения. — На условном «полу» на развилке были нанесены значки, которые на привычный земной язык понятий можно было бы без труда перенести, как указатели направления. Будь на «базе» невесомость, значки были бы нанесены не только на одну поверхность, по логике вещей соответствующую «полу» или стене.

— Значит, хозяева должны быть довольно продвинутыми перцами, — согласился Саныч. — Что-то ж у них случилось, даже встретить никто не вышел.

Проход, залитый тусклым светом, очень быстро вывел к развилке семи примыкающих туннелей, внутри отсека, куда сходились все пути, была площадка, огороженная со всех сторон невысокими загородками, по виду состоящими из стекла.

— Не удивлюсь, если это какой-нибудь гравитационный лифт, — подвел Саныч итоги осмотра площадки. — Только вот ехать на нем мы не будем. Может, он не прошел ежегодное освидетельствование. Серёнь, давай запустим по всем коридорчикам наших летающих пузырей, ну ведь есть же еще они и на «Клопе», чего мы только двух припахали?

Предложение Саныча имело смысл, так что я выгнал с бота всех ремонтных юнитов. Вскоре картина стала слегка проясняться. Два прохода шли вниз по спирали, два — к соседним шахтам «лифтов», похожих на наш, один — в какой-то зал с кучей приборов и обесточенными механизмами, последние два — в шлюзовой ангар. Пока Саныч изучал приборную комнату, тыкая без какой-либо системы во все подряд панели и осматривая ниши, киборги продолжали перичную разведку.

Вскоре стала вырисовываться общая картина. Сама база, имевшая шарообразную внутреннюю структуру, построенную по планетарному типу, оказалась не очень-то и большой. Жилые отсеки и всякого рода контрольные центры, по-видимому, находились сразу за отсеками «тяжелой» машинерии, обеспечивающей энергию, гравитацию и работу систем жизнеобеспечения. Ближе к периферии находились различные научные лаборатории и прочие отсеки для обеспечения функционирования базы, связанные между собой системой лифтов и проходов в вертикальной плоскости и, как оказалось позднее, проходов и своего рода гравитационных эскалаторов в горизонтальной плоскости. Киборгам удалось обнаружить останки тысячи трехста двадцати трех членов экипажа. Из-за того, что находились они совершенно в разных местах, не говорящих о боевом столкновении, можно было определенно сказать, что погибли эти существа практически одновременно, но не по причине вооруженного захвата базы. Закончив беглый осмотр нашей находки, Светлана сделала вывод, что ничего опасного внутри нет, внутри этого жилища отсутствовала даже элементарная система снутренней защиты. Мы нашли целую и практически функционально готовую к эксполуатации базу неизвестной цивилизации, хоть и находящейся значительно ниже Содружества по развитию, тем не менее, уверенно вошедшей в космическую эру. Данная находка требовала всестороннего исследования. Светлана же не теряла надежды найти координаты родины хозяев данного жилища. Нам осталось только найти причину такого сотояния базы и пустить в нормальном режиме энергообеспечение.

Сделав всесторонний анализ «воздуха» и останков экипажа, Светлана пришла к выводу, что данные разумные относились к представителям белковой жизни на основе углерода, то есть фактически так долго ожидаемые землянами браться по разуму. Состав «воздуха» хоть и был совсем нетипичен для человека, тем не менее, содержал в большинстве те же элементы, по крайней мере, кислород, углекислый газ и азот там тоже присутствовали. Светлана сделала предположение, что для нахождения в такой атмосфере человеку будет достаточно носить маску, сглаживающую внешние проявления атмосферы. Для более углубленной адаптации к атмосфере вполне возможно было бы разработать программу изменений биохимических процессов организма для блока медицинского контроля и поддержки. На мою заинтересованность наша подруга дала ответ, что дело это будет долгое и требующее экспериментов, результатом которых стала бы возможность находиться в такой атмосфере без дополнительных средств защиты. Правда, сказать определенно, насколько комфортно будет такое пребывание в чуждой атмосфере, предположить трудно. Не смотря на все это, остался бы открытым вопрос о местной микрофлоре, которая вполне могла бы оказаться агрессивной по отношению к человеческому организму. Это бы вообще могла быть отдельная тема для исследований.

— Светка, а как хоть выглядели эти аборигены? — спросил Саныч, осматривая очередную кучку светло-серой трухи с элементами металла. — Интересно, черт их дери, я же фактически еще так и не увидел ни одного чужака живьем. Может, они какие-нибудь симпатяшки.

— Саныч, по всему судя, скелет данного вида разумных состоял по большей части из хрящевой ткни, — отозвалась Светлана. — И сделать какие-либо предположения об их внешнем виде я бы не рискнула.

— Чёрт, ну опять полная непруха, — пнул Саныч кучу трухи, вызвав локальную пыльную бурю. — Опять какие-то обломки, какие-то ошмётки с огрызками и никакой конкретики.

— А ты хотел-то что, герой-любовник? — подтрунил я. — Милашку с сиськами до колен?

— Да-а-а… — мечтательно вздохнул Саныч. — До колен даже не мечтаю, пусть хоть по пояс будут.

Немного повредничав, Светлана дала «добро» и на мое нахождение на «базе», и теперь мы с Санычем бродили по ней парой любозгнательных туристов. Обследование механизмов и агрегатов, находящихся в сердце планетоида, силами киборгов под руководством нашей хранительницы ключей дало некоторую ясность. Найденное нами обиталище неизвестной цивилизации имело источник питания на основе холодного термоядерного синтеза, технический схожий с тем, что стоял на найденном нами ранее зонде. На момент отыскания нами данного уютного уголка топливные емкости оказались практически пустыми. Запас топлива, если сказать точным языком Светланы, оказался «одна целая, пятьдесят восемь сотых процента». Светлана предположила, что это — минимальный уровень топлива, при достижении которого реактор автоматически гасился. Ответ на вопрос о состоянии базы, таким образом, сразу нашелся.

— Командир, это немного странно, но на данный момент мы так и не обнаружили ничего похожего на установку по производству топлива для реактора, — доложила мне Светлана. — Тут возникают два момента: либо эту базу периодически посещали, привозя снабжение, либо она в некотором роде одноразовая, тогда странно, почему при окончании ресурсов никто не снял отсюда экипаж.

— Тут еще есть много чего странного, — поддержал я сомнения моей подруги. — Почему-то у меня сложилось такое впечатление, что этот микро-мирок жил сам по себе, в некотором роде в полной изоляции. И еще есть ощущение, что все члены экипажа погибли как-то вдруг и все сразу.

— Откуда такое предположение? — уточнил Саныч. — Ну лежат везде жмурики, счего взял-то, что они все окочурились одновременно?

— Да просто все, Саныч, — взялся я пояснять. — Если бы они погибали постепенно, что оставшиеся в живых товарищи, либо захоронили умерших, либо хотя бы собрали их в каком-то одном месте. А так же создается впечатление, что вдруг случилось что-то, и всех не стало.

— Знаешь, а ты можешь оказаться правым, — задумчиво отреагировал наш штатный мореман. — Слишком уж они как-то по-будничному разбросаны тут, как будто здесь просто кипела какая-то жизнь, а потом раз — и все.

К числу странностей можно было отнести и отсутствие на базе даже маленьких аппаратов, способных доставить экипаж в окрестности ближайшей планеты. Малюсенькие одноместные челноки, видимо, использующиеся для ремонтных работ, с такой задачей справиться не могли бы даже принципиально. Еще одним вопросом, оставившим нас в недоумении, были громадные реактивные двигатели на основе все того же холодного термоядерного синтеза, находящиеся в специальных шахтах у поверхности. Сложенные отражатели двигателей говорили об их частом или серьезном использовании.

— Какие будут предложения, капитан, — спросила Светлана во время очередного ужина в тесном «семейном» кругу. — В принципе, мы уже более-менее осмотрели весь комплекс. Есть даже некоторые предположения по размещению управляющей аппаратуры. Только свободного доступа к ней нет, придется взломать кое-где переборки или скальный массив.

— Самым простым способом оживить тут все был бы запуск реактора в штатном режиме, — предположил я. — Ты же сможешь навалять нужное количество топлива в резервуары, чтобы иметь время хотя бы уверенно осмотреть и запустить пригодную к исследованию аппаратуру.

— Само топливо, необходимое для реактора, довольно примитивно, — ответила Светлана. — Да и образцы есть. Единственной трудностью будет его высокая степень очистки.

— Сделаешь? — уточнил я.

— Сделаю, — кивнула Светлана, — сделать-то его не трудно, только у нас вряд ли получится штамповать его в промышленных масштабах, а я даже приблизительно не могу сказать, сколько надо этого топлива.

— А в чем проблема вообще? — удивился я. — Набить резервуары хоть немного, мы же тут жить не собираемся, нам только запустить компы и слить информацию.

— Не все так просто, — охладила Светлана мой порыв. — Для пуска термояда нужны определенные условия. А я что-то не вижу в этом устройстве никаких пусковых или предпусковых контуров. А запускать его без некотрого предварительного разогрева по теории не получится, мы же уже давно не пользуемся такими источниками энергии.

— Но аборигены-то как-то с ним жили, — вставил Саныч умную мысль.

— Такое впечатление, что его запустили откуда-то извне и оставили работать в автономном режиме, — выдала наша подруга предположение. — Или же местные изыскали какой-то иной способ пуска этого монстра.

— Так что ты его сможешь запустить или нет? — уточнил я. — Может, просто попробуем запитать отдельно часть устройств от «Клопа» или «Ботаника»?

— Надо подумать, — ответила Светлана. — Скорее всего, мы что-нибудь измыслим, чтобы запустить этого монстра, ибо у меня лично нет уверенности, что мощности корабля-разведчика хватит для задуманного, просто не вижу смысла тратить наш ресурс на это дело.

За не имением другого варианта «Ботаник» был переведен в научную конфигурацию, процесс производства топлива из сырья, вдоволь имевшегося в атмосфере планет-гигантов, был запущен. «Клоп» подтаскивал сырье, а мы продолжали археологические изыскания.

— Серёня, я вот не пойму одной фигни, — позвал меня Саныч, во время прогулок по базе. — Вы сказали, что реактор потушен, а откуда тогда берется энергия на это вот освещение. Да, оно далеко не везде есть, но все же иногда встречается. Да и тут немного теплее, чем в открытом космосе, значит, что-то греет местный воздух.

— Да кто его знает, — задумался я. — Может, какие-то аккумуляторы еще не сдохли. Вообще, вопрос весьма правильный, надо бы проверить.

После проверки поставленного Санычем вопроса, совершенно неожиданно нашелся довольно простой способ решить проблему топлива для наших нужд. Оказалось, что двигатели, установленные на «базе» имели независимые источники топлива. Топливо двигателей оказалось почти идентичным топливу основного реактора. И самое главное — один из трех двигателей по какой-то причине имел непотушенный реактор. Исходя из того, что топлива во всех двигателях, даже в работающем агрегате, было приблизительно одинаково, Светлана предположила, что это сделано специально. В отличие от главного реактора двигатели могли и должны были иметь возможность запуска. Скорее всего, именно от одного из работающих реакторов в случае нужды «прикуривались» все остальные. Соответственно, чтобы ресурс двигателей вырабатывался равномерно, «дежурный» двигатель периодически менялся, судя по тому, что даже после гибели экипажа, эта процедура не остановилась, осуществлялась она какой-то автоматикой. Именно этот находящийся в «голодном» обмороке реактор по какой-то непонятной логике распределял нагрузку на аварийное освещение. Вообще, лично у меня создалось впечатление, что экипаж станции погиб не от недостатка энергии, на это указывали нектороые косвенные факторы, намекавшие на то, что даже в отсутствие экипажа автоматика станции пыталась самостоятельно латать «дыры».

Отсутствие системы транспортировки не могло остановить целеустремленных и технически подкованных археологов. После переноса всего топлива из двух двигателей в один из резервуаров реактора его количество поднялось до отметки более десяти процентов от максимального объема. Не очень много, но, зная производительность такого вида установок, при разумном потреблении его хватило бы лет на тридцать, а то и на пятьдесят. Оставалось только запустить его. Резервуары двигателя с работающим реактором мы трогать побоялись, чтобы по случайности не погасить последний рабочий реактор.

Обследуя один из интересных, по мнению Светланы, отсеков, я наткнулся на аппаратуру, очень похожую на медицинскую. Точнее, похожа была не сама аппаратура, а сопутствующие ей инструменты. Просто очень уж он были не похожи на столовые приборы. Упакованные в индивидуальные капсулы наборы блестящих металлических и прозрачных стеклянных инструментов были помешены в специальные боксы. Даже не вскрывая их можно было понять, что все наборы стандартные и почти точно одноразовые. Больше всего это походило на сменный набор инструментов для операций. Сами по себе эти находки были не более, чем просто интересными, если бы не три большие похожие чуть вытянутые розы ветров капсулы, находящиеся в этом же отсеке за прозрачной перегородкой. Самым ценным было то, что одна из капсул была закрыта. Днем раньше Саныч набрел на три отсека таких капсул недалеко от жилых помещений экипажа. По впечатлительности своей Саныч твердо заявил, что это не может быть ни что иное, кроме анабиозных камер. В тех отсеках было всего две тысячи четыреста пятьдесят четыре капсулы, лежавшие на полу ровными рядами. Правда, в тех отсеках кроме этого оборудования больше вообще ничего не было. Капсулы представляли собой лежащие на полу восьмиугольные звезды, чем-то похожие на розу ветров, с такими же удлиненными полюсами севера и юга. Верхние части звезд были отделены от основания, развернуты и приподняты на направляющих под углом к полу. Сбоку у каждой капсулы была довольно большая панель управления. Внутренность капсул была пуста, как будто оттуда вынули что-то. И это что-то должно было находиться в большой овальной металлической «кастрюле» подключенной к целому букету всякой оснастки. Все капсулы оказались открытыми и пустыми. Сказать определенно были ли они когда-то использованы или ждали какого-то случая, возможности не представилось.

Разглядывая пространство за перегородкой «медицинского» отсека, я понял, что там совершенно ничего нет кроме трех капсул. Как будто это был на лазарет, а какой-то погреб для хранения картошки: три стены и потолок представляли собой довольно грубо обработанную скалу, и только пол был сделан из того же покрытия, что и во всем комплексе. Только вот ни в стенах, ни в прозрачной перегородке не наблюдалось никаких следов прохода, как будто «погреб» был просто замурован от «людей» подальше.

— Видишь? — спросил я Светлану.

— Конечно, — отозвалась она. — Такие же, как в трех отсеках.

— Что думаешь? — уточнил я.

— Или слон или одно из двух, — отшутилась Светлана, добавив. — Есть небольшой шанс, что закрытая капсула еще функционирует, куда-то же девается энергия из реактора дежурного движка. Кстати, к нему для безопасности, похоже, должна быть подключена нагрузка, вот снимаемая энергия и распределяется каким-то непонятным образом на кое-где работающее оборудование.

— Это нам как-то поможет? — уточнил я, разглядывая через перегородку закрытую капсулу.

— Скорее всего, нет, — пришел ответ моей подруги. — Зато мы набросали вариант запуска основной энергоустановки, используя еще работающий реактор двигателя. Сразу скажу, шансы на успех где-то в районах двух их трех. Пробуем или еще покумекать?

— А сама как думаешь? — уточнил я.

— Думаю, что вряд ли будет идея получше, — призналась моя супруга. — Надо пробовать, только можно я тебе ничего пояснять не буду, а то еще полезешь умничать.

— Больно надо, — фыркнул я.

— Тогда мы начинаем процесс предварительного «прогрева» основной установки, — доложила Светлана. — Думаю, попробуем пустить часов через тридцать — сорок. Но вам с Санычем лучше оттуда на всякий случай веренно слинять будет, мало ли какие могут быть неприятности.

— Хороший прогноз, обнадеживающий, — хмыкнул я. — Давай тогда хоть эту капсулу попытаемся вытащить до пуска, а то последнее питание сдохнет и все, привет сюрпризу.

— Да нет проблем, — согласилась Светлана, — сейчас пришлю тебе пару киборгов, они вскроют эту переборку и сможешь потрогать этот сундук с Белоснежкой.

Остывающий проем выделялся на фоне перегородки яркой красной полосой. Я надавил на контур будущей дырки. Материал «треснул» и развалился начетыре неодинаковые части, через несколько секунд глухо стукнувшие о покрытие пола. Немного понаблюдав за ними, я сделал шаг внутрь. На потолке попытались зажечься панели, но, мигнув оранжевым светом, погасли под приказами аварийной автоматики.

— Это обнадеживает, — буркнул я, делая пару шагов к закрытому саркофагу.

На закрытой капсуле к моему удивлению слой пыли оказался совсем тонкий, езва обрисовывающий отпечатки моих рук. На месте, где в открытых капсулах находилась панель управления, наблюдался лишь слегка ребристая поверхность. Я наклонился рассмотреть место предполагаемого нахождения панели управления устройством, не увидев чего-либо интересного, начал ощупывать. Отчаявшись найти способ открыть панель, я выпрямился и задумался. Буквально через несколько секунд часть корпуса капсулы отодвинулась и развернулась ко мне. В отсеке мигнуло темно-красное освещение, контрольная панель ожила неярким оранжевым светом, напоминая мне подсвеченный черно-белый ЖК монитор калькулятора. На панели виднелась масса всякого рода значков. А вот кнопок не было, как и каких-то рисунков, их напоминающих. Понятно, что панель управлялась или сенсорно, или еще как-то, исключая прикосновения. Ясно было одно, капсула находилась в рабочем состоянии и кто-то или что-то должно было находиться внутри. Я отодвинулся от капсулы, панель, подождав какое-то время, встала на место, аварийный свет погас.

— Правильное решение, — раздалась реплика Светланы у меня в голове. — Если это анабиозная капсула, то там кто-то есть. Нажимая все подряд, можно и не узнать, как оно мыслило.

— Есть идеи? — спросил я.

— У нас, как минимум, две тысячи четыреста пятьдесят шесть неактивных капсул, — сказала Светлана. — Скорее всего, информация есть и в компе «базы», нужно только оживить его.

— Ты видишь, что тут с питанием творится, — сказал я. — Где уверенность, что при запуске оно не накроется совсем?

— Такой уверенности нет, — ответила Светлана. — Именно поэтому я повременю с оживлением реактора, пока не соберем портативный источник питания для этой штуки. Я уже послала киборгов демонтировать одну из капсул и разобраться с питанием для нее.

— Сообщи Санычу, — попросил я. — Ему будет интересно узнать, да и сказать ему, чтоб не трогал, тоже не помешает.

— Сергей, — отозвалась Светлана, — Санычу лучше вообще не знать пока, иначе я не поручусь, что он не залезет сюда до обеспечения резервного питания капсуле.

— В чем-то ты права, — подтвердил я. — Пусть пока продолжает ломать что-нибудь в других отсеках.

Изучение капсулы чего-либо интересного не дало, разве только выяснилось, что ее размеры куда больше, чем представлялось. Просто основная часть ее оборудования пряталась под палубой. Зато с питанием все оказалось просто, без каких-либо сюрпризов. Потребляемое капсулой электричество имело небольшие тонкости, но большой проблемой не стало. С источником электричества достаточной мощности проблем тоже не возникло, повозившись с переносным генератором КСС пару часов одним из киборгов, Светлана дала добро на переключение капсулы. Сам процесс прошел гладко, и через несколько часов подключенную к резервному питанию капсулу переправили в отсек «Ботаника», где по началу жил Стекляшка. Вскрывать капсулу решили только после извлечения из компьютера «станции» всей возможной об этом процессе информации. Санычу решили обовсем признаться непосредственно перед вскрытием. По моей рекомендации Светлана на всякий случай перетащила в тот же отсек и медицинское оборудование с «базы», набор «сухих пайков», как мы тогда думали, и практически полностью обстановку одной из кают экипажа. Во избежание проблем, все находящиеся в отсеке вещи были подвергнуты многоступенчатой дезинфекции. Последним штрихом оказалась созданная в отсеке родная для «базы» атмосфера.

Оживление генератора прошло не так гладко, как хотелось. С первого раза пуск вообще не получился, хорошо, что работающий реактор двигателя удалось вывести из критического состояния, случившегося из-за перегрузки. Второй и третий разы были прерваны на половине пути из-за похожих проблем. Четвертый вариант вообще забраковали в самом начале, вот пятый пуск оказался практически удачным. Правда, пришлось еще почти двое стандартных суток ждать, пока пройдет хандра основного реактора, связанная с какими-то флуктуациями какой-то составляющей каких-то процессов. Постепенно Светлана со Стакляшкой вывели процесс в стабильные пределы, дававшие уверенную малую мощность, а затем сняли и эти ограничения. В отсеках компьютерного зала, где в тот момент находились мы с Санычем, засветились потолочные панели, давая мягкий оранжевый свет, видимо, нормальный для жителей «базы».

— Орлы, держитесь, включаю полную гравитацию, — оповестила Светлана в основном Саныча, парящего между «полом» и «потолком».

Включение гравитации произошло без ожидавшихся выкрутасов. В один прекрасный момент все, что не лежало на полу упало на него. По отсекам базы прокатилась волна шумовых эффектов. Нормальная гравитация «базы» оказалась заметно ниже Земной.

— Коэффициент гравитации восемьдесят девять сотых относительно Земли, — подтвердила Светлана мои наблюдения.

— Порядок, — сказал Саныч. — Давай компы оживим.

С компами вообще оказалось все не так просто, как бы нам хотелось. Аборигены станции имели на этот счет какой-то свой непобедимый подход. Фактически местные компьютеры имели какую-то не укладывающуюся в рамки лично моего понимания распределенную структуру. Нет, не все компы были такими, мы с Санычем обнаружили несколько портативных машинок, по виду схожих с земными планшетами, но компоненты основных компьютеров станции были разбросаны чуть ли не по половине технологических отсеков. Светлана нам порекомендовала не трогать все это, подозревая, что все тут могло управляться спящим в данный момент искусственным интеллектом.

Оживление системы пошло с многочисленными капризами. Нет, искусственного интеллекта на станции обнаружено не было, но сами компы загружались в какой-то совершенно непредсказуемой последовательности, периодически подвисая, а некоторый блоки напрочь отказывались просыпаться, стопоря процесс общей загрузки.

— Да уж… — протяжно подвел некий итог Саныч. — Компы явно не были коньком этих аборигенов. Сергуня, а не пойти ли нам полетать на чем-нибудь, сдается мне, что тут все надолго.

— Пожалуй, буду вынужден с Вами согласиться, дорогой друг, — был мой ответ.

В итоге возиться пришлось несколько суток, приводя систему в чувство. Здорово помогли софта заготовки с зондов, хоть и были там простейшие программы, общие структурные алгоритмы оказались схожими. В конце концов, победив вредный компьютер, Светлана слила с него много всякой информации, в том числе и программные пакеты для анабиозных камер. Среди найденных данных была и информация о назначении этой базы, которая немало шокировала нас. Нашлись и координаты местоположения родины хозяев станции. Аборигены станции на языке землян звучали бы приблизительно «уларсу». Свой мир они называли «Улар», что было весьма прогнозируемо. На просьбы Саныча показать обитателей базы, Светлана открыла ему тайну капсулы и сказала, что скоро мы, возможно, увидим одного из них.

— Они хоть не монстры? — спросил Саныч.

— Нет, Саныч, на мой взгляд, касательно реакций землян, вы найдете их вполне симпатичными, — сказала Светлана. — На земле нет аналога им, но они близки по собирательному внешнему виду кое-каким обитателям Земли.

— Это как, собирательному? — уточнил Саныч.

— Кое-что от этого, кое-что от того, — посмеялась Светлана. — Скоро увидишь.

— Светик, ты не думаешь, что все эти существа могли погибнуть от какой-то инфекции попавшей в их обиталище? — спросил я. — Причину мы так и не нашли, а атмосферу в отсеке ты сделала по анализам атмосферы станции.

— На счет микроорганизмов можешь быть спокоен, «воздух» я синтезировала непосредственно на «Ботанике», — ответила Светлана. — На счет возможных ядов органического происхождения тоже можешь быть спокоен. Остаются химические яды на основе неорганических соединений, тут уж ничего не могу сделать. Чтобы понять, что тут к чему, нужно сделать полное сканирование этого существа.

— Так давай сделаем, — предложил я. — Доставим в медицинский отсек в герметичном контейнере, думаю, в замороженном виде существо переживет несколько минут без «воздуха»?

— Что ж, идея хорошая, — согласилась Светлана. — Только не осуществимая. Во время сканирования существо должно оставаться живым, а сканирование может занять не одни сутки. Есть еще трудность, существо находилось, скорее всего, в медицинском отсеке, и может быть раненым или больным.

— Да, верно, — согласился я. — Придется рискнуть. Не лишним, кстати, будет на время адаптации снизить гравитацию на «Ботанике» до нормальной для существа. Да и свет тоже.

— Процесс выхода из «сна» я запустила, до открытия капсулы несколько часов, — сказала Светлана. — Я дам знать, когда подойдет срок. Приготовьтесь к изменению гравитации, свет поменяем непосредственно в отсеке.

К моменту открытия на пол отсека с капсулы натекла приличная лужа, видимо, что-то было не совсем так с ее системами, а может наоборот, так и должно было быть. Пред посещением места действия, надев скафандры, мы прошли дезинфекцию. Вход в отсеки повышенной защиты, а значит и опасности, был устроен через дезинфекционную камеру, которая активировалась в случае опасности, нужно сказать, что такая же камера была и в медицинском отсеке, но ее активировали только в необходимых случаях. Клацая приводом и шипя струями холодного «воздуха» крышка капсулы отъехала с разворотом вверх, а камера, слегка наклонившись вниз, выехала вперед. В овальной, сверкающей кристалликами инея «кастрюле» находился частично покрытый узорами изморози прозрачный контейнер. В контейнере на специальном ложе покоилось существо, с первого взгляда напоминающее или большую белку или кенгуру. Все тело существа было покрыто короткой шерстью, смерзшейся в маленькие сосульки. Почти вся «грудь» уларсу была опутана сетью датчиков. Через наслоения инея мы с Санычем усердно пытались рассмотреть существо.

— Белка, — сказал Саныч. — Или енот какой-нибудь.

— Скорее лемур или кенгуру, — высказал я свое мнение.

— Все же симпатичное пушистое создание, а не лягушка, — продолжил Саныч.

— Да, только кусаться или царапаться ему это не помешает, — задумчиво сказал я. — Есть, конечно, шанс, что в силу разумности оно этого делать не будет.

— Это не оно, а она, — поправила Светлана. — Уларсу двуполы, а вернее будет сказать четырехполы с условной двуполостью. Но у них не все так просто, есть два вида «женских» и два «мужских» особей. В зависимости от формулы скрещивания получаются строго представители одного из четырех видов. По этой причине, семьи в обществе уларсу выполняют несколько другую роль, нежели в человеческом обществе. Правительство ведет учет и селекцию, предписывая каким особям с какими иметь потомство. Влечение же между представителями полов обуславливается, так сказать, периодами, когда у самок и самцов вырабатываются особые гормоны, привлекающих тот или иной вид противоположного пола. Выработка гормона так же обуславливает предпочтения и особи-носителя.

— А эта, то есть это… — запутался Саныч. — Ну кто, в общем?

— Этот представитель — довольно молодая женская особь, скажем так первого вида, по классификации уларсу — «ал-лаларсу», — просветила Саныча Светлана. — Кстати, в человеческом языке, если я не ошибаюсь, есть похожий по смыслу, хоть и не совсем точный термин для перевода — «любовница».

— Везет на баб нам, Серый, — растянулся Саныч в улыбке. — Попользуемся?

— Да ладно тебе, Саныч, придурка-то изображать, — сказал я. — Тут контакт цивилизаций.

— А как второй женский тип переводится на людской? — спросил Саныч.

— Очень грубо будет что-то вроде «содержанка», — ответила Светлана.

— У них там сплошной адюльтер, наверное, — удивился Саныч.

— Саныч, не суди чужой монастырь, — вмешался я. — Тут совсем другая семейная жизнь.

Когда датчики отошли от существа, киборги вытащили контейнер из «кастрюли» и бережно понесли в медицинский блок. Пока шло сканирование, существо в сознание так и не приходило, иногда металось по «кроватке», пришлось его даже частично спеленать коконом. Как ни странно, на полное сканирование ушло всего-то чуть больше полутора суток. Как сказала Светлана, у существа были множественные сложные переломы обоих позвоночных столбов. Но из-за хрящевой структуры тканей опорно-двигательной системы процессы восстановления прошли быстро.

— Что за нафиг? — спросил Саныч. — Два позвоночника и ни одного из костей?

— Ну и что, — откликнулся я. — Ты же видишь, существо очень гибкое. Хоть у нее и четыре конечности, я уверен, что нашим кошкам до нее далеко.

— Но хост-то один, — недоумевал Саныч.

— Оба позвоночных столба весьма тесно связаны друг с другом, в хвосте же они вообще объединены в одно целое, — отозвалась Светлана. — Существо имеет продольную симметрию тела, так что оно похоже на земную фауну, хоть мозг у него находится и не в голове.

— А где? — сильно удивился Саныч.

— В груди, — ответила Светлана. — Там есть единственный отдел скелета, состоящий из довольно прочной «кости», на самом деле — ороговевшего хряща.

— Ничего себе, а голова зачем? — у Саныча от удивления отвисла челюсть.

— Для лучшей обзорности, наверное, — ответила Светлана. — Кстати, функции головы очень схожи с аналогичными функциями у человека, исключая наличие мозга.

— Значит не белка, и не енот, — почему-то огорчился Саныч.

— Саныч, ну ты, как маленький, — удивился я. — Мы же от Земли бог знает на сколько светолет улетели, а ты хочешь, чтобы тут было, как там.

— Да понимаю я все, — буркнул Саныч. — Бе-е-е-лочку хочу.

— Придурок, все бы тебе играться, повзрослеешь когда-нибудь? — беззлобно сказал я.

— А у нас, кстати, есть чем выздоравливающую девушку кормить? — задал Саныч на удивление правильный вопрос. — Я не сомневаюсь, что медицинский блок может сделать для нее оптимальный подбор необходимых питательных и других веществ. Будет ли она их есть?

— Сейчас исправим упущение, — согласилась Светлана. — У меня есть информация о пище, да и на станции оставалось много консервов, должны быть даже какие-то заморозки. Сгоняем «Блоху» за спецдоставкой.

Мы успели доставить продукты и прогнать их через наш синтезатор. Кое-что, по мнению Светланы безопасное для человека, Саныч даже попробовал. И один фрукт или овощ ему даже понравился. В общем, к пробуждению нашей новой дамы еда была готова. Белочка, как мы с Санычем единогласно договорились ее называть, потихоньку приходила в себя. Отпущенная коконом «кроватки», она как настоящая земная белка, свернулась в рыжий клубочек, прикрыв шикарным хвостом нос. Потом, видимо окончательно проснувшись, из клубка высунулась четырехпалая лапка-рука. Прелестное создание потянулось и подняло голову. Глаза Белки были ярко-оранжевыми и необычно крупными, как апельсины. Видеть нас Белка не могла ввиду непрозрачности переборки, мы же видели отлично ее сенсорами «Ботаника», как будто перегородка была прозрачной. Белка встала на все четыре конечности и выгнула спину, как обычная земная кошка. На этом сходство закончилось. Белка ловко перекинула две лапы одной стороны тела через спину, снова встала на все четыре и выгнулась так же в другую сторону. Закончив с «потягушками», наша гостья легко спрыгнула на пол. Обойдя несколько раз «кроватку» и абсолютно проигнорировав еду, запрыгнула обратно и начала вычесываться. В процессе этого занятия мы поняли, что такое тело без костей. Для Белки просто не было недоступных на теле мест.

— Хороша в сексе, наверное, — ухмыльнулся Саныч. — Представь наших баб с такой гибкостью.

— Ты в своем репертуаре, Саныч, — усмехнулся я. — Была у меня как-то знакомая балерина, ногу так один раз в интиме убрала за голову для удобства, что у меня все, что стояло, упало от страха, что она узлом завяжется, а обратно развязаться не сможет. Ты лучше посмотри, какая грация движений, это же просто рыжее воплощение пластики.

— Светик, а она чего-нибудь говорила? — спросил Саныч. — Как их речь звучит, ты упоминала, что они звуком общаются.

— Нет, — отозвалась Светлана. — Но можно узнать.

Светлана что-то прощелкала. Белка, видимо от неожиданности, взвилась практически к потолку и приземлилась на четыре лапы. Хвост распушился, глаза возгорелись оранжевыми прожекторами. У существа оказалось четыре круглых пушистых уха, вдоль спины от самых ушей и до хвоста шла меховая дорожка в данный момент вставшая дыбом.

— Что ты сказала? — спросил я. — На поединок ее вызвала?

— Просто поздоровалась, — ответила Светлана. — У них есть всякого рода рассказы, фразу оттуда взяла, разговорной-то базы нет.

— Скажи что-нибудь другое, — попросил я. — Ну не знаю, хочет ли она есть, к примеру, желательно избегая всяких сравнений, литература, будь она даже «беличья» обычно кишит этим.

Белка немного остыла, шерсть улеглась, уши опять прижались к голове, тем не менее, позу она не поменяла, а глазами ощупывала все вокруг. Раздалась еще серия щелчков. Белка запрыгнула на «кроватку» медблока и разразилась длинной серией щелчков в ответ, меняя ритм и тональность.

— Так и есть, белка, — обрадовался Саныч. — Что она верещит?

— Вкратце о какой-то миссии, ее завершении в установленные сроки, о том, что она не виновата, что ее ранило взрывом электропроводки. Просит вернуть ее на участок, персонала и так очень мало, она обещает наладить электропроводку в месте аварии в ближайшие сроки, — ответила Светлана. — И еще кучу всякой такой всячины.

— Слушай, она что думает, что мы ее держим взаперти и хотим наказать? — удивился я.

— Не знаю, — отозвалась Светлана. — Похоже, у них тут бзик на дисциплине какой-то.

— Скажи ей правду, только в общих чертах, — предложил я. — Мне кажется, она проспала в капсуле достаточно долго и просто не понимает что происходит.

Услышав правду, Белка вскочила на «кроватке», но сразу улеглась обратно, свернувшись в клубок. Наружу торчали только горящие глаза. Послышалась серия щелчков.

— Она спрашивает, который год, — ответила Светлана. — Просит показаться. Мне кажется, она просто не верит нам.

— Покажи, — пожал я плечами. — Что это меняет.

Освещение изменило цвет и интенсивность, перегородка стала прозрачной. Белка подняла голову и удивленно уставилась на нас. Мы безмолвно смотрели друг на друга. В конце концов, Белка спрыгнула с «кроватки», грациозно подошла к перегородке и положила на нее свои четырехпалые лапы-руки. Глаза-апельсины внимательно следили за нашими движениями. Ростом она была ниже нас, и чтобы приложить руку к ее лапке через стекло мне пришлось немного нагнуться. Белка убрала свою лапку-руку и уставилась на мою руку. Раздалась серия щелчков.

— Она удивлена, — перевела Светлана. — Никогда не верила в пришельцев. Спрашивает, зачем мы ее похитили и что собираемся делать.

— Ты снимала картинку найденных на «базе» останков? — спросил я Светлану. — Если «да», то прокрути ей голографический ролик, заодно и процесс ее вынимания из капсулы.

Минут тридцать Белка смотрела ролик, проецируемый Светланой у противоположной стены, усевшись прямо на пол у перегородки.

— И все-таки они делали это со всеми экипажами, — услышали мы Белкину фразу в переводе Светланы. — А я никак не могла поверить в это.

По окончанию трансляции наша гостья, свернувшись в клубок и повернув к нам голову, начала «щебетать». Чтобы не упустить момент мы с Санычем тоже сели на пол у перегородки и стали слушать перевод Светланы.

Цивилизация уларсу зародилась на одном из спутников планеты газового гиганта. Родное светило системы было красным гигантом. Главным бичом цивилизации всегда было перенаселение. Пока дикие племена вели бесконечные войны, эта напасть не сильно беспокоила планету. Но когда уларсу стали более цивилизованными, проблема встала весма остро. Правительство пыталось решать вопрос различными путями. К сожалению, биология не являлась коньком уларсу. Из-за особенности физиологии и анатомии прерывать беременность оказалось очень трудно и опасно для жизни. Контрацептивы, как и стерилизация были не всегда приемлемы. Организм с подавленными основными инстинктами и функциями очень быстро старел и угасал. Проблема казалась неразрешимой. Удержать же население от зачатий было весьма сложно, в момент гормонального всплеска уларсу, почувствовав готового к спариванию партнера, становились очень неустойчивы психически. В общем, правительство было вынуждено пойти по простейшему пути, устроив своему народу общество жесткого контроля. Но и это помогало не сильно. И тогда кому-то пришла мысль, что нужно дать народу идею, воплощение которой будет опасным, но очень привлекательным. Так была начата колонизация еще одного спутника планеты-гиганта. Всплеск науки дал возможность передвигаться по системе светила, используя реакцию холодного термоядерного синтеза, а позднее и игру с гравитацией. Уничтожив поистине гигантское количество разумного материала, правительство, погрязшее в пороках и махинациях, получило вторую планету, а вместе с ней пространство для жизни. На несколько столетий уларсу вздохнули свободнее. Но эти годы быстро прошли. Не поделив сферы влияния, правящие фракции планет развязали войну, длившуюся несколько десятков лет. Война уносила миллионы жизней, в конце концов, оба правительства были свергнуты рассвирепевшим народом. К сожалению, новое правительство объединенных планет не стало лучше. На обоих планетах опять поднялась преступность, коррупция, разврат в среде правящих кругов. Но новое правительство оказалось хитрее и не допускало очередных революций. К сожалению, в родной планетной системе не оказалось новых пригодных для колонизации планет. Огромные ресурсы были брошены на исследования по преобразованию непригодных для жизни планет. Была сделана попытка колонизировать еще одну непригодную планету, применяя терраформирование. Колонизация закончилась неудачей. На планете оказались построены комплексы для преобразования условий планеты. К сожалению, вопреки изначальным расчетам для преобразования столь непригодной планеты ушли бы века. Правительство, спасая свое положение, тут же двинуло в массы идею колонизации ближайших звезд. Срочно нужно было найти пригодную для колонизации или хотя бы более комфортную для преобразования планету. Стали ускоренно строиться разведывательные корабли. В условиях массового производства этой мелочи появились значительные наработки, и было предложено использовать астероиды, как корпуса для неких кораблей-колоний. Такие корабли-колонии фактически оказались бы билетом в один конец для всего экипажа. Народу же была скормлена пилюля, что если найдется подходящая планета, то туда будет подготовлена колонизационная экспедиция. Экипажи всех кораблей, сделав исследования системы, должны были отослать подробнейший отчет в метрополию. После этого, экипаж должен был погрузиться в анабиоз до прихода транспортного корабля с метрополии, который произведет следующий пуск-бросок корабля к следующей звездной системе. Комплектации кораблей были минимальными, достаточными лишь для обеспечения поставленной задачи. Запуск кораблей производился из родной системы путем разгона корабля-астероида в пределах системы, по рассчитанной траектории. После разгона «тягач» бросал корабль-астероид. Дальше он шел по инерции, изредка исправляя курс с помощью имевшихся на нем маневровых двигателей. Экипаж нес сменную вахту до прихода корабля-астероида к цели, у которой он должен был остановиться для произведения обследования системы. Собственно на торможение, которое должно было начаться задолго до прихода в точку назначения и должны были истратиться все ресурсы маршевых двигателей. Они изначально не были рассчитаны на повторный разгон корабля-астероида.

Народ, понимая, что правительство не говорит правды, не спешил записываться добровольцами в эти экспедиции. Членов экипажа стали набирать принудительно, тут же появилась мера наказания — зачисление в экипаж корабля-астероида. Ходили так же непроверенные слухи, что после выполнения задания правительство каким-то образом просто избавляется от остатков выжившего экипажа.

По бортовому журналу найденного нами корабля-астероида выходило, что корабль шел к месту назначения почти пятьдесят пять лет по земному времени. Исследования планет системы показали, что удобных для колонизации планет в ней нет. Отчет был отправлен. По всему выходило, что наша Белочка выжила только из-за того, что ввиду сильной травмы была уложена в капсулу анабиоза до прихода транспортного корабля с метрополии. На деле же, врач просто пожалел молодую симпатичную женщину, вместо медленной смерти от травм, подарив ей безмолвную смерть в анабиозной камере. Численность экипажа с момента вылета сильно уменьшилась, свободных камер было больше, чем достаточно. По иронии или шутке судьбы Белочка оказалась единственной выжившей на этом корабле-призраке. Хорошо, что снабжение медицинского отсека было поставлено в приоритет. Исходя из количества топлива для реакторных установок двигателей и их состояние на момент нашего появления, Белочка могла пролежать в капсуле от двухсот до трехсот земных лет. Сказать точнее было невозможно, но капсула была настроена на содержание раненого «до победного конца».

Светлана из чистого любопытства пыталась найти каким образом был уничтожен экипаж, к сожалению, ситуация так и не прояснилась. Она склонялась к какому-то яду, принудительно выпущенному в «воздух» корабля-астероида после отсыла отчета, как вариант могла быть и инфекция. Экипаж погиб, но система жизнеобеспечения, не зная этого, очистила воздух от заразы.

У нас имелись координаты, вернее положение родной звезды Белочки, до нее оказалось без малого шесть МББ, реально мы могли уложиться в один прыжок. По большому счету нам там было нечего делать, судя по реакции Белочки, уларсу еще не встречали других разумных существ. Фактически, это было такое же бросание кубиков, как и прыжок к какой-нибудь другой звездной системе. И все же стоило навестить сородичей Белочки, за проведенные Белочкой в анабиозной капсуле годы, уларсу имели шанс встретить другую разумную цивилизацию. По крайней мере, мы вполне могли сделать доброе дело и просто доставить Белочку домой. За время обследования корабля-астероида «Ботаник» нагрузился и энергией и биомассой до вполне приемлемых величин, по крайней мере, в ближайшие прыжки нам об этом можно было не заботиться.

Белочка прозябала в состоянии, похожем на депрессию. Свернувшись клубочком, она часами лежала без движения в отсеке, приготовленном для ее проживания. Ее настоящее имя оказалось не очень удобным для людского произношения, и Светлана просто связала его в программе перевода с именем «Белочка», так все остались довольны. Так же поступили с некоторыми другими неудобными терминами. Мы никуда не спешили, по этой причине у Белочки имелось достаточно времени прийти в себя и посетить корабль-астероид в принесенном из шлюзового предбанника скафандре.

Пару дней мы не трогали нашу гостью, предоставив ей время попрощаться с кораблем-астероидом, ставшим на много лет фактически ее домом. Лишь Светлана присматривала за ней, выделив ей для всяких нужд парочку ремонтных киборгов.

Справившись со своими чувствами, Белочка помогла определиться с продуктами, которые оставались на корабле-призраке и теми, что были доставлены киборгами на «Ботаник». Киборги же и помогли Белочке собрать останки соотечественников и захоронить их. По каким-то личным причинам Белочка сторонилась нас с Санычем, киборги значительно меньше удручали ее. Через несколько дней Белочка опять впала в депрессию, которая была настолько сильной, что она отказалась даже от еды. И лишь Светлана с трудом уговорила нашу гостью посетить медицинский отсек. С этого момента все мы вздохнули с облегчением, благодаря сканированию, нам было «по зубам» победить практически любые недуги ее тела. Все оказалось до смешного простым. Излеченный и частично обновленный организм молодой женской особи, придя в нормальное состояние, требовал своего. У Белочки начался «брачный сезон». Светлана сказала, что этот период пройдет сам собой без особых последствий. Но мы, как люди, способные войти в положение одинокой души не могли смотреть на чахнущую Белочку. Саныч в своей манере предложил использовать Стекляшку для этих проблем. На что Светлана ответила, что у нее нет точного генома ни одного из типов самцов уларсу, создать же оболочку без начинки было недостаточно. Мы с Санычем почти в один голос намекнули на останки. К сожалению, наша идея была несвоевременна, останки уже были кремированы во время похорон. Тем не менее, нам удалось найти генный материал самцов уларсу обоих видов, но было решено не создавать партнеров для Белочки, а попытаться решить проблему уларсу, касающуюся контрацепции и подавления инстинктов размножения. На таком положении дел настояла Светлана, поговорив с Белочкой. В отсутствие самца, находящегося в «брачном сезоне» Белочка вполне могла рассуждать здраво, хоть и была в очень подавленном настроении. Решением поставленной задачи решила заняться группа исследователей корабля «Ботаник» в лице Светланы и Стекляшки. Возможно, в нашем излишне сердобольном отношении к Белочке была другая причина. Мы, вот уже несколько месяцев, находясь в корабле высокоразвитой цивилизации, скитались по галактике, до сих пор не встретив привычного в понимании землян пришельца. Стекляшку вообще трудно было понять и принять, для нас он так и остался загадкой. Другое дело мягкий и пушистый представитель уларсу, Белочка была как будто специально продемонстрированным наглядным примером по теме «хороший инопланетянин».

— Сергуня, тебе не кажется, что все наши приключения из области «фантастики для землян» как-то все больше походят на круиз по археологическим достопримечательностям галактики? — выразил как-то Саныч навязчивую мысль, зайдя в мою каюту с бутылкой пива. — Куда бы мы не прискакали, застаем только годные для «раскопок» осколки чужой жизни. Я не удивлюсь, если цивилизация уларсу за прошедшее время тоже превратилась в очередное поле деятельности для археологических раскопок.

— Саныч, но мы же все-таки нашли живого инопланетянина, — ухмыльнулся я, отбирая у Саныча початую бутылку и прикладываясь к ней. — Значит, череда археологии должна прерваться. По крайней мере, должны появиться живые потомки наших археологических находок.

— Всего-то семь сотен лет назад о Содружестве в этой галактике могла знать всякая собака, — не поверил Саныч. — А теперь даже в переделах бывшей станции КСС жителей Содружества именуют «древние». Ты уверен, что уларсу еще не история?

— Семьсот лет для галактики — это миг, — успокоил я Саныча, возвращая ему бутылку пива. — Если что, оставим Белочку у нас, выкинем ванную из свободной каюты.

— Но она же не привычна к нашему «воздуху», да и вообще, — удивился Саныч.

— Светлана, мы сможем провести адаптацию Белочки к нашим условиям жизни? — спросил я. — Вы же сделали сканирование.

— Это возможно, капитан, — тут же откликнулась вездесущая Светлана. — Глубинная физиологическая перестройка займет по моим расчетам несколько месяцев. Кроме того, возможно еще придется пройти курс прививок для всего экипажа, если время не терпит. У меня нет данных по этому виду разумных и нет базы, которая уже наработана по людям Земли. Точно можно будет сказать по результатам дополнительных исследований.

— Светик, ты ее проверяла на предмет какой-нибудь программы адаптации экипажа? — спросил я.

— Да, капитан, — ответила Светлана. — Вынуждена огорчить. Она не подойдет для нужд нашего корабля, как член экипажа, базовые показатели значительно ниже допустимо возможных для прохождения имеющихся у меня программ, возможно, подойдут какие-то адаптационные программы доступные на базе.

— Ну и ладно, зато у нее глаза красивые, — заявил Саныч.

— Надеюсь, что нам не придется уродовать ее организм, — вздохнул я. — Жалко такую красотищу.

Между тем, мы были полностью готовы покинуть приютившую нас систему. Исходя из мнения, что «живой» корабль-астероид будет куда более интересен будущим потенциальным археологам, мы полностью погасили оба действующих реактора, переведя все системы и помещения в режим наиболее полной консервации. Единственное, на чем настояла Светлана — это полное удаление информации о местоположении материнской планеты бывших хозяев этого корабля. Может, наша затея ничего и не стоит, а может, спасет каким-то разумным жизнь, все-таки на имеющемся сейчас в топливных резервуарах горючем можно сносно прожить почти половину человеческого века. Возможно, они окажутся умнее нас и смогут запустить реактор более мягкими методами.