Экскурсант

4. Четыре

Расстояние до станции «Вольдус» по лоциям было оптимизировано под два перехода. Общим мнением решили скакнуть за один раз. Неточный выход в этом случае мог сыграть нам на руку в случае наличия проблем в районе станции. Прошлый переход еще помнился постоянным пребыванием в пилотском кресле, по этой причине я решил больше не практиковаться нестандартных вариантов и совершить скачек с двумя якорями. Расчет перехода по стандартным методикам дал мне весьма кривую дорожку. Я был бы не я, если бы не попробовал как-нибудь облегчить себе жизнь. И я выпендрился. Оставив уже просчитанную стандартным методом дорожку Светлане, я приступил к творчеству нанайских абстракционистов. Спустя без малого час и получив головную боль в компании с легкой тошнотой, я все-таки раскатал для себя красивую дорожку. Оптимизация по моим расчетам должна была дать четверо суток. Итого, в общей сложности на дорогу должно было уйти семь с половиной земных суток. Планшетная развертка, на которой отображались все мои потуги, выглядела, как ленточка, связанная из нескольких клубков запутавшейся нитки. Облагородив, отдал свое детище на оценку Светлане.

— Так никто не прыгает, находясь в своем уме, — подвела итог Светлана. — Но ты, как я убедилась, в такие моменты в своем уме бываешь редко. Я бы не рекомедовала даже пробовать. Даже если рассчитано все верно, прыжок по параметрам явно в разряде «экстрим».

— Чего ж тут экстремального? — спросил я. — Красиво укатанная дорожка.

— Коэффициент многомерности твоего прыжка пятьдесят три целых, девяносто семь сотых процента, — ответила Светлана. — Случись чего, и ты своей рукой не сможешь попасть даже себе в нос, потому, что там, где ты хочешь пройти, у тебя может попросту не оказаться столь необходимого органа. Кроме того, ты просчитал четыре смены режимов многомерности, перепад коэффициента погружения в многомерность в одном из случаев тридцать четыре целых, восемнадцать сотых процента. При таком перепаде вероятность обрыва одного из якорей, скорее исходного, близка к ста процентам. Вообще, этот график перехода можно использовать как пособие по игре в «русскую рулетку».

— Ну ладно, ты все доходчиво объяснила, — сказал я в запале. — Без якоря мы уже летали, если отлетит выходной якорь, просто вернемся. Нужно же мне практиковаться. Еще какие-то сложности? «Генераторы прокола» выдержат?

— Движки выдержат, в этом сомневаться не стоит, — ответила Светлана. — Мы попалим значительно больше топлива, но это тоже не страшно. Я просто не пойму, почему ты всегда пытаешься пройти дорогими местами по лезвию бритвы?

— Ладно, понял, — сказал я. — Мои причиндалы, если что пришьете на место. Давай прыгнем по этой траектории.

— Хорошо, — ответила Светлана. — Думаешь, стану тебя больше уважать за целеустремленность в идеях суицида?

— Лишним не будет, — пококетничал я. — Такая женщина… Такая женщина…

— Оболтус, — усмехнулась в ответ Светлана. — Но есть условие.

— Давай, — согласился я.

— Во время смены режимов ты должен быть в «подключке» к креслу, — отрезала Светлана. — Нужно трезво смотреть на вещи, попытавшись свести риск к минимуму. Я тебе дам знать об этом заранее.

— Добро, — сказал я. — Поехали.

Скажу сразу, скачек вышел доовльно нудным и вымотал меня преизрядно, вышли мы в точку хоть и с плюсом, но всего лишь на троечку. Как и предполагала Светлана, из-за перепадов погружения в многомерность мы потеряли наш исходный якорь. Но так как второй остался, мы, преизрядно намучившись, добрались все же до места назначения. Правда, оставшуюся после потери исходного якоря треть пути я провел в «подключке» к креслу. Тем не менее, за время путешествия случился и ряд, несомненно, приятных моментов. В основном эти моменты были тесно связаны с приобретенным Светланой телом. К моему большому сожалению, давно ожидаемое мной событие так и не произошло. И винить в этом стоило, пожалуй, только меня самого и проложенный мной маршрут прыжка.

— Ты зря расстраиваешься, Серж, — сказала мне тогда в утешение наша хранительница ключей, — этот переход был бы неплохой практикой даже для имеющего приличный налёт навигатора. Для новичка же такая ситуация может служить вступительным экзаменом в академию флота. Мне кажется, что у тебя талант к выбранной профессии.

Уже после начала первого перехода я стал понимать, что самые главные враги астронавта — одиночество и скука. Саныч, похоже, имел некоторую привычку к такому отрыву от общественной жизни. А мне было немно проще потому, что я с детства познакомился с одиночеством и вполне ладил с ним, ну а один враг — это уже не два. От второго врага я спасался по-разному. Неожиданно одним из самых простых способов оказалась чистка оружия. Любимых «девайсов» у меня теперь стало три. Наряду с двумя новыми игрушками я не забывал и про земной карабин. В отличие практически неразборных устройств Содружества была в нем некая харизма. И, разбирая пахнущее смазкой земное оружие, я как бы окунался в привычный для меня мир, проникаясь духом оружия. Это, наверное, странно, но меня не тяготило расставание с привычной средой обитания, как, похоже, и Саныча. У него же по причине довольно плотного запрета на спиртное во время перехода все тесно крутилось вокруг баб-с. Когда злоупотребления моего друга женским обществом пошли на спад, мы стали больше общаться. Тогда к своему удивлению я обнаружил, что Саныч ударился в учебу и избрал полем применения интеллекта историю членов Содружества, начав с цивилизации крайгов. Светлана же своей задачей, похоже, ставила обеспечение нас своей компанией в любое необходимое нам время, возможно, таким образом поддерживая психологическое состояние экипажа на должном уровне. Благо, своих голограмм в пределах корабля она могла поддерживать великое множество. Зачастую же получалось, что пока она была телесно с одним из нас, другой довольствовался в тот момент духовным общением. И, как говаривал Саныч, если беседовать «без рук», то отличить получалось далеко не сразу.

Сама Светлана, похоже, продолжала удовлетворять свое любопытство новым открытым видом разумных, которых мы с Санычем привыкли называть «люди». Литература Земли на эту тему, как и прочие источники информации, давала очень противоречивые сведения, так что сведения продолжали изыскиваться в двух доступных ей источниках. Во время пребывания в женском обществе мы с Санычем хоть и не постоянно, но с завидной регуляростью отвечали на самые различные вопросы о жизни планеты Земля. Не трудно понять, что области извлечения информации из меня и из Саныча разнились, и связано это было в первую очередь с нашим желанием или нежеланием общаться на те или иные темы.

Когда мы находились втроем, разговоры шли обычно про быт или отношения людей в тех или иных житейских ситуациях. Я с некоторым удивлением заметил, что Саныч оказался по самые уши закомплексованным на теме интима. Видимо, по этой причине мы со Светланой как-то все чаще и чаще обсуждали именно отношения людей, касающиеся интимной сферы. Светлана однажды призналась, что долгое время не решалась начать об этом разговор со мной, подозревая подобную Санычу реакцию и с моей стороны. И я, наверное, понимал ее. Одно дело отдаться инстинкту, другое — обсуждать инстинкт. Наши постоянные разговоры начались со странного вопроса Светланы.

— Сергей, я хочу задать тебе вопрос, — сказала Светлана, посетив меня в моей каюте во плоти Стекляшки. — Мне обязательно нужно получить ответ, чтобы избежать возможных напряжений в нашем кругу.

— Нет проблем, — я отвел глаза от «дракончика», которого пытался подцепить к программе прицеливания через шлем брони. — Что за официоз?

— Ну… Это такой вопрос, — замялась Светлана. — Он про отношения людей…

— Ну и? — продолжил я смотреть. — Ты чего мнешься-то?

— Он… Он относится к интимной стороне человеческой жизни, — Светлана сложила руки на коленках, как смущенная девушка, приведенная на смотрины.

— Ага, — усмехнулся я. — Понял. Саныч тут не ответчик. Валяй, пытай меня, Красивая.

— Скажи, а ты не был бы против, если бы я пошла к Санычу на «серьезное» свидание в этом теле? — зарумянилась Светлана.

— Да нет, — удивился я. — В чем вообще проблема, ты же уже взрослая девочка, ты мне не приходишься ни дочкой, ни женой.

— Проблема в том, — продолжила Светлана, — что Саныч достаточно эмоционально попросил не приходить к тебе «на рюмку чая» в телах, которые он…ну…любит.

— Ха, грёбаный куркуль! — прыснул я весело. — Он даже к резиновой женщине всегда ревновал окружающих. Кстати, хоть посмотреть-то можно на образцы санычевского эротического искусства?

— Можно, — сказала Светлана, порозовев личиком, — Он не говорил, что смотреть на них нельзя.

— Давай парочку из самых употребляемых, да не переигрывай с румянцем, — подмигнул я Светлане. — Кстати, что бы ты делала, если б я стал настаивать?

— Это было бы весьма сложной ситуацией для меня, — сказала Светлана. — Я была бы вынуждена пойти на обман кого-то из вас, чтобы избежать накала обстановки. Скорее всего, пришлось бы обмануть Саныча, понадеявшись на твое молчание, ты же все-таки капитан. Но не исключаю, что проще было бы подсунуть тебе кого-нибудь, под маской пассии Саныча. Ты отвернись, не хочу портить впечатление метаморфозами.

Я отвернулся. Повернулся обратно, когда меня позвал глубокий голос с лёгкой хрипотцой. Передо мной стояла весьма упитанная дама лет тридцати — тридцати пяти. Бросалась в глаза грудь размера примерно шестого «плюс-минус, я не специалист» и приличная попа. Ноги у эротического образа были на удивление очень даже неплохими. Лицо же мне совсем не понравилось, в нем было что-то от облагороженной базарной торговки, хотя имевшаяся толстая коса пшеничного цвета немного подправляла впечатление. Голос тоже не поверг бы меня в муки желания, хотя, был он в общем-то приятным. Одета эта мадам была с яростным смешением стилей. Одно можно было сказать определенно: это была явно не женщина моих пристрастий.

— Нет, Светик, — сказал я, отворачиваясь. — Этот образчик женских прелестей не станет яблоком раздора между нас с Санычем. Покажи еще кого-нибудь.

— Я готова, — раздался неуверенный девичий голосок.

Я повернулся. Предо мной стояла худенькая девушка лет восемнадцати, при самой жуткой ошибке — двадцати. На ней была надета форма мичмана ВМФ многострадального Советского Союза. Личико было весьма миловидным, задорный вздернутый носик, веснушки, обезоруживающая улыбка. У меня вообще появились подозрения, что Саныч состряпал образ какой-то реальной девчушки, с которой встречался в прошлой жизни планеты Земля. У девушки были красивые руки, правда, с полным отсутствием маникюра. Я же всегда по достоинству оценивал ухоженные женские руки непременно со своими ногтями. Ноги девушки, скрываемые явно ушитой форменной юбкой, были, в общем-то, хороши, только вот явно еще не достигли апогея своей красоты. Грудь на удивление оказалась совсем небольшой, про такую мы в общаге шутили: «два пончика взаначке».

— Симпатичная девчушка, — сказал я. — Не скажу, что моя мечта, но куда лучше первой. Давай обратно мою Светланку.

— Я правильно поняла, что тебе данные женщины не оказались интересными? — спросила Светлана привычным для меня голосом. — Судя по всему, я зря осторожничала.

— Да, это так, — повернулся я к Светлане. — Можешь быть спокойной за Саныча, его интимная жизнь меня мало «возбуждает».

— Ответь, тогда, почему вы так по-разному реагируете на этот вопрос, — спросила Светлана.

— Свет, это от разного угла зрения на тот самый вопрос, — ответил я. — Саныч — типичный мелкий собственник. Для него сексуальные партнерши просто очередное приобретение. Он их рассматривает как свои красивые вещи, несмотря на разумность, принадлежащие только ему. Я придерживаюсь немного другого взгляда на жизнь. Ты для меня — не вещь, ты — мой друг или подруга, как тебе больше нравится. Уважая твое право выбора, я не собираюсь решать за тебя, что нужно делать, а что нет. Я пока не могу сказать ничего относительно любви, наверное, не знаю пока, как она выглядит. Но ты для меня очень близкий друг, интим ничего не меняет в наших отношениях, как бы ни пытались опровергать это многие другие люди, как мужчины, так и женщины.

— И ты совсем не будешь злиться, если узнаешь, что я «гостила» у Саныча так? — спросила Светлана.

— Чего ж злиться-то, — искренне удивился я. — Если вы оба хотели этого, и ты от этого получила хоть какое-то удовольствие, так нужно просто порадоваться за тебя.

— Да, вы определенно — разные люди с Санычем и в жизни и в мыслях, — сказала Светлана задумчиво.

— А как там наш кобелище в сексе? — ехидно спросил я. — Даю слово, только между нами.

— Ни тебе, ни мне, — кокетливо улыбнулась Светлана. — Он более неряшлив в этом деле.

— И все? — удивился я.

— А большего я тебе не скажу, — показала мне язычок Светлана. — Сам у него и спроси.

— Ах ты, блатная колбаса, — возмутился я, кинувшись ловить Светланку.

Поймать удалось не сразу, помогло мягкое кресло, в которое загнанная добыча упала спиной, оставив ножки на подлокотнике. Пиджак серого в черную полоску делового костюмчика вздернулся, немного помялся и держался на одной пуговке, едва прикрывая растрепанную белую блузку. Юбка в тон ему задралась до самого «выключателя», обнажив кружевной треуголничек черного цвета, едва различимый за сведенными коленками в чулках пепельного цвета.

— Я в домике! — распрямленные ножки, всего одна из которых была обута в чёрную туфлю с небольшим каблуком-рюмкой, уперлись в мою грудь.

— Все мы в домике, — я взял ножки, обтянутые нейлоном, и начал потихоньку разводить их в стороны. — И сейчас мы этот домик, как следует, осмотрим…

— Капитан, я как раз зашла попросить Вас явиться в боевую рубку, — официальным тоном отрапортовала поверженная в кресло Светлана, при этом нагло улыбаясь. — До прохода очередного перепада погружения в многомерность осталось чуть меньше десяти минут. Время явно недостаточное для совершения акта изнасилования младшего члена экипажа с последующим подключением к пилотскому креслу.

— Ну, ты чертовка, — возмутился я, скатывая неподатливую юбку Светлане куда-то в район груди. — Я не останусь без боевого трофея.

После непродолжительной борьбы я шествовал в сторону рубки с черными кружевными женскими трусиками на плече, перекинутыми подобно добыче.

— Верни Стекляшкино ухо! — из каюты выскочила Светлана в одном чулке и босиком.

— Трофей, добытый в неравной схватке, может быть выкуплен только полным раскаянием в капитанской каюте, желательно при свечах, — гордо ответил я. — Пока же сей волнующий элемент женской аммуниции будет лежать у меня на сердце под комбезом! Даже не думай его увести, пока я буду в «подключке», месть моя будет страшна!

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — смиренно опустившись на колени, поползла Светлана в мою сторону, теряя последний чулок. — Делайте, что хотите, но верните благородной девице ее честь и доброе имя…

Картина была достойна художника, промышляющего эротическими миниатюрами, и больше всего ей подошло бы название «Мама! Я военного люблю!» Удержаться от смеха вряд ли смог бы даже самый аскетичный сухарь. Вытирая слезы, я побежал в рубку, по дороге запихивая трофей, тонко пахнущий знакомыми «духами» под комбез. Упав в кресло, я начал строить планы на покаяние при свечах после прохождения перегиба. Планам тем, к моему искреннему сожалению, не суждено было сбыться. Стекляшке на время пришлось остаться без «уха», а мне в «подключке» до самого момента выхода в реальное пространство. Ибо произошли все эти приятные моменты перед тем самым «перегибом» пути, где мы оборвали якорь точки входа в многомерность.

— Опытные товарищи предупреждали капитана о возможных проблемах, — ехидничала Светлана. — А проблемы всегда приходят в самый не подходящий момент.

— У… зануда, — прошипел я. — Давай хоть программу эротико-психологической реабилитации запустим после стабилизации траектории.

— Капитан, а Вы уверены, что стоит придаваться разврату в пилотском кресле? — заявила Светлана официальным тоном.

Не знаю, что нашло на нашу хранительницу ключей в тот раз, она шутила, смеялась и всячески развлекала меня. Но вместо «оздоровительной программы» мне пришлось перебиваться переложенными в голографический интерфейс земными компьютерными игрушками, да пилотскими симуляторами.

Нуднейший переход подошел к концу. Наш выход на «тройку с плюсом» практически не повлиял на мое настроение, хотя, в ином случая я, наверное, расстроился бы. Слишком уж надоело вынужденное зависание в кресле. Несмотря на топорный прыжок, вывалились мы удачно, потому что релейка, да и сама станция «Вольдус» находились с нашей стороны относительно местного светила. Пока я бесцельно слонялся по кораблю, дабы передохнуть от осточертевшего кресла, Светлана исследовала дальними сканерами окрестности станции «Вольдус» и релейки, а так же планетную систему на всю доступную грубину.

— Все чисто, шеф, — отрапортовала Светлана, даже не удостоив меня своей голограммой. — Вражеских единиц в пределах сканеров нет. «Вольдус» на сигналы не отвечает. Релейная станция гиперсвязи тоже молчит. Какие будут соображения?

— Замуж тебе надо, барыня, — ляпнул я, развернувшись в сторону боевой рубки.

Пришлось вренуться в кресло. Пространство действительно было девственно чистым. Странным было еще и то, что в округе «Вольдуса» не наблюдалось следов какого-либо сражения. И это меня напрягало. Для начала решили посетить релейку, поглядеть, что там, да как, что нужно для ремонта, да и возможен ли он вообще. В непосредственно близости от релейки стало понятно, что чудес не бывает, и связи нет по причине банального нападения на ретранслятор. Обменявшись кодами доступа с оборонительной системой объекта, «Ботаник» состыковался с ретрансляционной станцией. Даже поверхностный осмотр показал, что станция скорее цела, чем разрушена. Вольды, видимо, мимоходом разнесли ракетами главный энергоблок станции и часть внешнего оборудования. Ретранслятор замолчал, что, судя по всему, полностью устроило врага. Кроме главного энергоблока частично пострадала и система защиты станции, но, обладая независимым блоком энергоснабжения, за прошедшие годы она смогла восстановиться до вполне приемлемого уровня. И все же на нашей улице случился праздник. Большим подарком для нас оказался абсолютно целый ЗИП. Там должно было иметься практически все необходимое для восстановления ретранслятора. В таком случае основной проблемой по большому счету стали наладка и пуск энергоблока. Поскольку штука эта была, как и следовало ожидать, симбиотная, привести ее в порядок было вполне осуществимой задачей, разве что кропотливой и довольно долгой. Собственно в энергоблоке пострадала в основном «живая» составляющая, так что из необходимых вещей нужна оказалась лишь биомасса и «спора», из которой должен был вырасти этот самый компонент энергоблока. Но вот тут везение слегка кончилось. После вскрытия запасника оказалось, что отсек со спорами живых компонентов релейки за давностию лет слегка поизносился. Вернее было бы сказать, что по причине истощения энергии некоторые «запчасти» в нем слегка умерли.

— И где ж мы «спору» такую найдем? — спросил я, — ну ведь надо же было именно ей среди прочих помереть! Почему не померли какие-нибудь плитки внешней брони или светляки, которые поглащают излучение?

— Споры у меня такой нет, — задумчиво ответила Светлана. — Но я думаю, что кое-что мы можем с этим сделать. Даже если ничего не выйдет, будет возможность привезти ее с «Эталона-12».

— Что делать будем? — уточнил я. — Наша энергоустановка явно не потянет эту «крошку».

— Вообще, нам не нужно запускать ее на полную мощность, — пояснила Свтелана. — Достаточно будет пустить часть потоков, которые позволят установить связь, привести все в штатный режим можно будет и позднее. А для этого вполне может хватить и нашего симбиота, ну такого, как у нас стоит в энергоблоке. Во-вторых, Стекляшка тут кое-что предложил, и если все получится, у нас появится вполне себе реальная возможность сделать альтернативный живой контроллер, работающий на принципе пирамидального контроля лавинных потоков энергии…

— Проще можно? — оборвал я размышелние подруги.

— Чего уж проще-то, — показала она указательным пальцем на мой нос. — Мы сможем восстановить энергоблок до необходимого уровня функциональности, только это будет уже не совсем такой блок, как был до этого.

— Но работать-то будет? — уточнил я осторожно.

— Да кто ж его знает-то? — усмехнулась Светланка. — Мы же еще не додумали идею, да и не пробовали на практике.

— И долго додумывать? — уточнил я.

— Так занимаемся, — подмигнула моя подруга. — Не забивай голову ерундой. Прогуляйся лучше по релейке, разомнись, потренируй навыки передвижения в невесомости, можешь даже пострелять из чего-нибудь.

Слоняться по станции действительно было немного веселее, чем сидеть в «Ботанике». Да и зрелище снующих туда-сюда огоньков и серебрянных зайчиков ремонтных киборгов было вполне фееричным. Киборги «Ботаника» вышли на работу. Первым делом они собрали и привели в порядок всех ремонтных киборгов релейки, вместе у них дело пошло быстрее. Пока рабочая мелюзга занималась делом, мы с Санычем излазили станцию во всех направлениях. В недрах релейки обнаружился жилой модуль, рассчитанный на пребывание двух, может быть, трех специалистов. Модуль находился в режиме консервации, а энергоснабжение станции до сих пор оставалось на уровне аварийного и осуществялось исключительно за счет свободных резервов мощности защитной системы. От нечего делать мы с Санычем осматривали жилой модуль. Собственно ничего особенно необычного или неожиданного в нем быть не могло, да и следов пребывания живых существ в нем не наблюдалось.

— Саныч, вот ты бы смог прожить в этой будке пару-тройку месяцев? — спросил я, разглядывая в довольно большой иллюминатор холодные гвоздики звезд. — Ведь тут кто-то должен был жить, раз есть этот модуль.

— Да, работенка тут, наверное, дерьмовая, — бросил Саныч, безрезультатно пытаясь открыть какой-то небольшой отсек. — С другой стороны, если бы платили прилично, да пиво имелось в нужном количестве со сговорчивой тёткой… Нет, тётка, наверное, перебор, мозги дороже…

— А ведь тебя или меня, к примеру, вполне могут засунуть в какую-нибудь дыру по службе, — размышлял я. — И будем мы так вот сидеть, пока крыша не улетит в родные края.

— Теоретически могут, — Саныч даже перестал ломать оборудование. — И это будет реально большая задница на нашем небосклоне… Хотя… Тут же тоже есть какая-нибудь Светка или Галка, ну которая управляет этой железякой.

— Ты про МИ, — догадался я.

— Ну да, — с недоумением откликнулся Саныч. — Договоримся, худо-бедно протянем с полгодика, в морях и подольше бывало.

— Знаешь, не уверен я, что с любым МИ получится так договориться, — возразил я. — Наша Светка далеко не сразу такой стала, да и случилось это по какой-то случайности. Может, зря мы согласились на службу-то эту? Кто мы для них будем? Чужаки без роду и племени?

— Не кисни, Серега, — ободрил меня Саныч. — Заработаем деньжат, купим себе пепелац и будем свободны, как сопля в полете.

Переборка, за которую я держался, дрогнула и отдалась рядом более слабых толчков.

— О! Гляди какая фиговина! — раздался голос Саныча, справившегося с открытием лючка. — Светка, эт чо такое?

— Инженерный экзоскелетный скафандр, — разъяснила наша подруга. — Модель с минимальной специализацией, можно сказать, почти универсальная.

— И чо она могёт? — уточнил наш кладоискатель, пошатав руками крепежные выступы. — Выглядит-то покрепче наших серебристых кожурок.

— Чем-то она похожа на боевую броню среднего десанта, только вместо орудий убийства на ней смонтирован и реализован ремонтный и наладочный комплекс, — ответила Светлана. — Для тех, кому есть чем думать, там много чего полезного.

— Надеть что ли? — Саныч задумчиво поскреб обтянутый серебристой пленкой скафандра затылок. — Светка, а вытащить его оттуда можно без увечий?

— Саныч, зачем он тебе, — усмехнулся я, — у тебя же думать нечем, а стрелять это устройство не приспособлено. Перегреешь соображалку — останемся без стрелка.

— Саныч, модуль блокирован, — сообщиле Светлана. — Пока не восстановим энергоснабжение, шатано вынуть скафандр не получится.

— Чёрт, ну всегда так! — Саныч возмущенно стукнул в стенку кулаком. — Ломал-ломал и все коту под хвост. Непруха.

Стукнув крышкой отсека, Саныч оттолкнулся и поплыл к выходу из шлюзового отска жилого модуля. То ли он просто забыл отключить канал связи, то ли специально напрягал свободные уши, но его бурчание осталось с нами, даже когда серебристая фигура скрылась из виду.

— Серж, — позвала Светлана. — Там обязательно есть аварийное управление крепежными захватами. Если хочешь, можешь снять скафандр. Не знаю, наскольно он в порядке, но не думаю, что несиправен, по логам его вообше не трогали.

— Ты Саныча надула? — удивился я. — Зачем?

— Сам подумай, — вкрадчиво ответила наша подруга. — Станция совсем даже не бесхозная, а этот микрослон без зазрения совести разности все вокруг. У него и голыми руками, сам видишь, получается, что же будет, если ему еще экзоскелетные силы добавить?

— А что ж ты ему не помешаешь? — удивился я.

— Да пусть резвится, смена обстановки благотворно влияет на психику, — отмахнулась со смешком хранительница ключей. — Станция-то побывала в боевых действиях, кто ж его знает, что тут уцелело, что нет.

Инженерный скаф легко снялся с крепежных захватов, когда я повернул две указанные Светланой рукоятки. Покрутив в руках странную конструкцию, я понял, что не знаю с чего начать. В отличие от легкой десантной брони, которая надевалась последовательно, «срастающивая» части друг с другом, инженерный скаф был цельным. Никаких разборных сочленений видно не было, да и конструкция не вызывала никаких идей по ее примерке на человеческое тело.

— Я понимаю, что штука не предназначалась для человека, — пробурчал я. — С ней что-то можно сделать или это просто сувенир напямять?

— Ты же советовал Санычу включить мозги, — раздался переливчатый смех Светланы. — Возьми у него взаймы на время.

— Кто же у меня на корабле получит по наглой рыжей заднице-то? — прошипел я.

— Вставь в длинный паз брикет универсального скафандра, вообще, там место как раз для трех брикетов, можешь три вставить, — все еще со смешинкой в голосе начала инструктаж моя подруга. — Теперь приложи экзоскелет к груди или к спине и активируй.

— К спине? — удивился я, прикладывая скаф к груди. — Я похож на акробата? И что дальше? Как он активируется?

— Мысленно, — фыркнула Светка.

Вряд ли я смогу вспомнить, что конкретно я подумал, удивительно было то, что скаф меня понял. Где-то в крестце защекотало, в затылке кольнуло и потеплело. По телу пробежалась волна легких щелчков, небольшие отростки, похожие на усы, вытянулись, охватив мою спину. По ним пробежало несколько волн-судорог, эксзоскелет разделился и, скользнув над моей головой, накрыл спину. Тело застыло, как будто у меня напрочь пропали мышцы. Я не видел, что происходило дальше, мимо моего взора периодически проскальзывали какие-то фрагменты, путы и пульсирующие полоски. Что-то поползло по шее и охватило голову, на миг погрузив мир в темноту. Ощущения были не слишком приятные, но я не паниковал, понимая, что Светлана контролирует процесс. Наконец, блуждания прекратились, все тело довольно сильно сдавило, выбив из груди дыхание и, спустя десяток-полтора скунд отпустило. Я покачнулся, неожиданно получив обратно контроль над телом. По большому счету ничего не изменилось, я не стал супер-мэном.

— И что теперь? — буркнул я. — Смысл всего этого?

— Ты же в невесомости, чудак-человек, — усмехнулась Светлана. — Конечно, ты ничего не ощутил, хоть стал сильнее, быстрее, а главное — точнее. Можешь еще интерфейс активировать, правда, там добрых две из трех частей будут заблокированы, раз ты не имеешь инженерного допуска.

Я мысленно активировал интерфейс. Он показался значительно боле неудобным, чем в легкой десатной броне. Никакого мысленного управления, перед моим лицом вывалился обвкновенный прямоугольный голографический экран с пунктами меню, манипулировать которыми нужно было рукой. Мигнув, значки первого стандартного языка Содружества перетекли в русский алфавит, кое-где оставив россыпи чужих значков.

— Нет сопрягающихся понятий, — пояснила Светлана. — Серебристые позиции неактивны, у тебя нет допуска для работы с этими модулями.

— А это что? — указал я на два угольно-черных куба, внутри которых вспыхивали мелкие серебристые сполохи. — Спору нет, красиво, но для чего?

— Пространство интегрируемых интерфейсов навесного оборудования, — пояснила моя подруга. — Сейчас у тебя ничего не установлено, вот они и пустые.

— А что можно поставить? — спросил я, осматривая нишу, где находился скаф.

— Оборудования много, — неопределенно сказала Свтелана. — Большинство тоже требует допуска для работы. Но тут ничего нет, возможно, где-то в жилом модуле или в каких-нибудь подсобках хранится. У меня нет информации, система-то без энергии. Запустим энергоблок, сможем вывести местный МИ из глубокого стазиса, тогда все и узнаем.

— Да ладно, не очень и надо, — махнул я на тему. — Один чёрт я не умею работать даже с тем, что встроено в этот скаф. Тут вон целая куча лабуды, для которой и русских-то названий нет.

— Да тут на самом деле все просто, — мягко пояснила Светлана. — Все, что тебе доступно, вполне будет понтно на интуитивном уровне. Спору нет, некотрых технологий ты не знаешь, но это просто вопрос ознакомления. Ты же легко освоился с плазменным резаком или молекулярным инвертером, хоть раньше таких вещей и в глаза не видел. А скаф этот — штука полезная. Он же и для невесомости приспособлен и для повышенного тяготения, нужно только калибровку под твое тело провести.

— В невесомости-то чем он поможет? — удивился я.

— Подкорректирует рефлексы, — ответила моя подруга. — Для неподготовленного человека облегчит передвижение, поможет избежать глупых травм и столкновений.

— Шука полезная, — вынужден был согласиться я. — Заберем?

— Бери, — усмехнулась Светлана. — Местный МИ инвентаризацию только после реактивации будет делать. Вам с Санычем на разграбление приблизительно трое или четверо суток осталось. Полностью на штатную мощность энергоблок за это время не выведем, но для реактивации МИ энергии хватит.

Проболтавшись у станции неделю, мы закончили ремонт оборудования, и лишь энергоблок продолжал капризничать, как воспитанница пансиона благородных девиц на мальчишнике. Но через сутки наши мучения закончились. Расчеты и поступенчатая программа адаптации разработанной для энергоблока релейки симбиотной части была передана местному МИ. По большому счету дальше он мог справиться и без нас. Для выхода на необходимую минимальную для функционирования ретранслятора мощность ничего, кроме времени, не требовалось.

Скрашивая дни нашего вынужденного безделья, состоялась и наша со Светланой долгожданная встреча «при всечах». Со встречей у меня вообще почему-то не спешилось. Удивляя себя, я смаковал этот еще не наставший момент, постоянно изыскивая какие-то неотложные дела, отодвигающие его. Светлана меня не торопила, лишь постоянно подогревая мои желания и воображение всеми доступными способами. В один прекрасный вечер не понял, что я попросту волнуюсь, как старшеклассник перед соблазненем своей первой классной дамы. Осознание этого момента стало граничным, время было назначено.

Жаль, конечно, что нельзя было сходить в настоящий ресторан. По этой причине мы не стали устраивать бутафорских голографических представлений, решив ограничиться ужином в моей каюте. Пока я ломал голову в кают-компании над формой одежды, Светлана приводила мою каюту в надлежащий по ее соображению вид для намеченного мероприятия. По большому счету наряд я выдумывал сам для себя, потому что вряд ли для Светки стал бы сюрпризом мой облик, созданный её же стараниями. Ни магазинов, ни доставки заказанного через интернет под рукой не было, все пришлось бы ваять силами и с непеременным участием моей подруги. Когда эта мысль, наконец, посетила меня, я плюнул на смокинги, гавайские прикиды и костюмы мушкетеров. Синтезатор справился с заданием в рекордные сроки, и я держал в руках обычный парадный мундир космических сил Содружества, положенный мне по службе. Надо сказать, что никакой излишней вычурностью одеяние не страдало. Темно-синий фон основной ткани был в некоторых местах украшен черными вставками, немногочисленные пуговицы, выполнявшие роль бижутерии, и сама скупая бижутерия, представленная лишь эмблемой рода войск и планкой со знаками воинского звания, отливали серебром. Покрой мундира тоже не страдал кутюрьестическими излишествами. «Пиджак», походящий скорее на длиннополый сюртук или плащ, штаны, которые можно было бы назвать брюками, не заправляйся они в высокие ботинки, напоминающие берцы и головной убор, больше всего похожий на фуражку-шайбу гостиничного посыльного без козырька, но с лямочкой для подбородка. Как гласила табель о рангах и официальных церемониях, это было парадным мундиром для военнослужащих второго типа, читай гуманоидных человечков всех цветов и оттенков.

Фуражка-таблетка имела темно-синюю тулью с тонкой угольно-черной полоской по верху, гармонирующей с такого же цвета «лямкой» для крепления к подбородку, начинающейся от той самой черной полоски, вся верхняя черная «крышка» была усыпана мелкими серебристыми гвоздиками звезд по количеству членов Содружества. Спереди поперек всей «таблетки» сверху донизу шла тонкая серебряная полоска, испещренная мелкими значками, которые соответствовали каждому члену Содружества. Выглядело не очень впечатляюще, и я прицепил с одного бока большой белый бант. На мундире с правой стороны груди находился отделанный серебром галун страдиана-три, левая сторона, где должны быть награды, у меня отличалась девственной пустой. Там я незатейливо прицепил небольшой букетик искусственных цветов, какие вешают на пиджаки жениха и свидетелей. Ни пояса, ни портупеи, ни оружия к парадному мундиру не полагалось. Надевался же он без всяких излишеств на стандартный пилотский комбез. По моему мнению, военные дизайнеры могли бы малость и расщедриться. Комбез под мундир я надевать не стал, вмето этого надел шелковую белую сорочку. Вид, надо сказать, немного подпортился, но появилась какая-то изюминка. Со штанишками и ботиками я экспериментировать не стал, надев все на голое тело, разве что украсив себя под ними вполне земными труселями а-ля плавки.

Мы договорились со Светланой, что она не будет «подглядывать» за мной до назначенного времени, а я не буду забредать в свою каюту. Поразмыслив на досуге, я решил прихватить с собой бутылку земного шампанского и букет белых лилий. В намеченный срок я постучал в дверь собственной каюты.

Дверь открылась, и я увидел весьма неожиданную картину. Стоящая на пороге парочка на краткий миг шокировала меня. Светлану, которая была одета ни много, ни мало в свадебное платье, придерживал под руку один из киборгов, бессовестно снятый с ремонтных работ. На киборге, находившемся в форме тела близкой к очень худому гуманоиду, был надет черный фрак. Картина была слегка комичной для жителя Земли, и я невольно заулыбался. На ногах киборга были моднячие остроносые туфли с пряжками, на голове шляпа-котелок, во второй руке элегантная трость. Да, все-таки Светлана на «Ботанике» была куда как более могучим творцом по сравнению со мной.

Белое, наверное, шелковое платье, красиво рисовало фигуру моей подруги. Разрез нырял от левого бедра до колена, где расходился в две стороны, охватывая бёдра наподобие лепестка гигантского цветка и смыкаясь в единое целое у самого каблука правой туфли. В получившемся вырезе тонкая сетчатая ткань наподобие тумана мелкими продольными складочками струилась вниз, являя моему взгляду лишь обтянутую белым нейлоном лодыжку прелестной ножки. Небольшой воротник-стойка в виде похожего на юбку лепестка начинался от правого плеча и шел к левому, начинаясь с «нуля» и заканчиваясь заостренным лепестком в районе левой щеки. Голову венчала небольшая шляпка в виде причудливого белого цветка, укрывающего своими нижними лепестками головку моей подруги. Лицо и каштановые волосы были укрыты белой вуалью, верхний слой которой был выполнен из довольно крупной сеточки, а нижний — из почти невидимого газа, оканчивающегося понизу тонкими длинными «перьями», похожими на земной ковыль. Шея оставалась открытой. Дорогие глазу изгибы переходили в ложбинку груди, которая угадывалась в небольшом вырезе, выполненном в форме длинного лепестка и прикрытого собранной в складки сеточкой. Руки до середины плеча были забраны в тонкие белые перчатки, сделанные, похоже, из той же ткани, что и само платье. Моя подруга шагнула ко мне, и, раздвинув тонкую складчатую ткань, в разрезе мелькнула ножка, отчетливо обрисовавшаяся в районе коленки, выше которой угадывалось кружево то ли резинки чулка, то ли подвязки. Заканчивали картину строгие белые туфли на невысоком классическом каблуке, казавшиеся логическим продолжением ноги. На меня вдруг накатило волнение, руки-ноги стали ватными, а уши потеплели, выдавая тем самым смену окраса. Лишь через добрые пару десятков секунд я справился с искусственной гравитацией «Ботаника», возвратив на место отвисшую челюсть.

— Сударь, позвольте представить Вам эту очаровательную даму, — проскрипел киборг. — Несравненная Светлана.

После свершения обязательной в приличном обществе процедуры киборг неуклюже поклонился и покинул каюту, слегка подергиваясь на каждом шагу. Мне пришлось слегка посторониться, пропуская ряженного во фрак «инвалида», тем не менее, я не сводил глаз со стоящей рядом девичьей фигуры.

— Ты — невеста, — пролепетал я пришибленно очевидную истину.

— Да, господин, — прошептала Светлана в ответ, покорно опустив голову, так, что вуаль практически скрыла вырез на груди. — Я пришла совершить раскаяние при свечах в капитанской каюте, дабы, потеряв невинность, вернуть утерянное.

— Что ж, несравненная Светлана, — сказал я почти твердым голосом, окончательно приходя в себя. — Я вижу, что сегодня ты приняла истинно светлый облик, отринув бесовский вид, вводящий в сомнение достойных мужей. Смею надеяться, что твое покаяние будет искренним.

— Да, мой господин, раскаяние будет искренним и максимально глубоким… — раздался смешок Светланы из-под вуали. — Глубина моего раскаяния может уступить только его силе и продолжительности…

— Хорошее начало, — согласился я. — Посмотрим, каким будет конец…

— Позволь же начать церемонию, мой господин, дабы как можно скорее приблизить этот миг, — смиренно пролепетала Светлана.

— Ты хочешь обвенчаться? — спросил я серьезно? — Неужели ты веришь в бога?

— Нет, не верую, — серьезно ответила Светлана. — Но мне очень хочется побыть хоть раз невестой. Не откажи в такой мелочи бесправному модульному интеллекту КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564.

— Да хоть каждый день, — искренне сказал я. — Только вот для венчания нужен представитель культа бога, в которого ты не веришь.

— Совсем ничего нельзя сделать? — в голосе Светланы прозвучала наигранная печаль.

Нужно было спасать положение, вопреки всяким предрассудкам, я очень ценил и, возможно, даже любил эту взбалмошную личность. В тот момент я должен был расшибиться в лепешку, но сделать ее мечту реальной, ведь для этого не хватало такой малости.

— Ты веришь в бесконечность Вселенной? — твердо и серьезно спросил я.

— Конечно, мой господин, — так же серьезно ответила Светлана.

— Подать сюда придворного киборга! — крикнул я в коридор.

Тут же вошел киборг во фраке, видимо, ожидавший за дверью каюты.

Я снял с него всю бутафорию. Мой приказ был лаконичен: «Я хочу видеть миниатюрную модель нашей галактики». Секундное замешательство — и передо мной вращается миниатюрная галактика, вспыхивая искрами всего доступного мне светового спектра, именуемая землянами «Млечный путь». Светлана смотрела на меня с нескрываемым интересом, хоть я и не видел этого через вуаль.

— Смотри, девочка моя, не каждый день рождается новое божество — подумал я. — Но ты достойна, чтобы оно родилось для тебя.

— Убери лишние цвета, — сказал я киборгу. — Ты должен стать воплощением серебра, отражающего мысли и волю твоего божества.

Мое пожелание тут же было воплощено в жизнь, галактика налилась серебром.

— Волею нашей, силою бесконечности, разумом информационных полей я нарекаю тебя служителем божества, имя которому — Вечность! — громко проговорил я киборгу. — Ты готов принять это тяжелое бремя беззаветного служения его идеалам, его идее, его воле?

— Готов, — уверенно проскрипел киборг в форме галактики.

— Отныне, ты — служитель его, глас его, воля его, — продолжил я. — Право это тебе дарую не я, человек Сергей Головин, но божество по имени Вечность, бремя это на тебя возлагаю не я, человек Сергей Головин, но божество, по имени Вечность. Устами моими вещало божество, имя которому — Вечность. Да будет так отныне и во веки веков. Квизац-хедерах!!!

По всему телу киборга ударили сполохи разноцветных молний, на миг заставив меня прикрыть глаза. Через закрытые веки я еще пару секунд наблюдал сменяющие друг друга плазменные разряды. Когда они сошли на «нет», и разноцветные пятна в моих глазах перстали водить хоровод, я с опаской открыл глаза.

— Перегорел что ли от непрофильного применения? — я задумчиво осмотрел парящую возле нас мини-вселенную. — Или шарики за ролики зашли от удивления?

— Глас его! Воля его! Сила его! Разум его! — внезапно проскрипел киборг. — Отныне и во веки веков! Квизац-хедерах!!!

Я удивленно глянул на киборга, потом на Светлану.

— Светик, солнышко, это ты сказала его устами? — спросил я.

— Нет, мой господин, — удвленно ответила Светлана.

— МИ киборга не способен к таким импровизациям, — погрозил я своей подруге пальцем. — Ты хочешь сказать, что мы на полном серьезе заставили родиться божество?

— Не знаю, — прошептала Светлана, неуверенно пожав плечиками.

— Ладно, други мои, — проскрипел киборг. — Вы оба достойны рождения божества. Хотя, конкретно в этом случае это — просто Стекляшка. Всегда было любопытно наблюдать, тем более, что для венчания вам понадобится еще и свидетель.

— Ну, ты и пошутила Стекляшка, — сказал я. — Я грешным делом чуть сам не уверовал в новорожденного бога.

— Веруй и обретешь, — проскрипел киборг. — Это божество не хуже других. Его жизнь — ваша вера.

— Молодец, будешь свидетелем, — обрадовалась Светлана. — Только вот свечку держать после церемонии не стоит.

— Светик, пусть девочка смотрит за старшими и учится, — улыбнулся я.

— Ну, по поводу старшинства аргументы, пожалуй, излишни, — прыснула Светка. — Ему или если тебе удобнее «ей» лет, наверное, как самой галактике.

— Ты не права, дорогая, — сказал я, погрозив пальцем. — Настоящая ты и теперешний Стекляшка родились в один день. И, поверь мне, я, как цельная личность, старше вас обоих.

— Други мои, — проскрипел киборг. — Готовы ли вы перед лицом божества вашего, имя которому — Вечность, говорящего моими устами сочетаться узами этого священного союза?

— Бог наш, — продолжила Светлана. — Мы же принадлежим разным видам, классам, расам. Я вообще не живая в полном смысле этого слова, как считают прочие разумные этой галактики. Можем ли мы быть супругами перед ликом твоим?

— Подруга моя, — проскрипел в ответ киборг. — Нет ничего невозможного там, где есть я. Там, где есть я, существует простая истина: «Мыслю — значит существую».

— Да, падре, — согласилась Светлана.

— Как имя тебе друг мой? — проскрипел киборг, — Человек по рождению.

— Имя мне Головин Сергей, почтеннейший, — ответил я.

— Готов ли друг мой, Головин Сергей, взять себе в супруги деву Светлану, по сущности своей являющуюся КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 любить ее, оберегать и поддерживать в горе и радости, нужде и богатстве, пока бесконечность не разлучит вас? — задал киборг вопрос.

— Да, — искренне ответил я под воздействием момента.

— Как имя твое подруга моя? — скрипит киборг. — искусственный интеллект по рождению.

— Светлана, падре, — ответила смущенная дувушка.

— Готова ли ты, подруга моя, Светлана — КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 взять себе в супруги Головина Сергея любить его, оберегать и поддерживать в горе и радости, нужде и богатстве, пока бесконечность не разлучит вас? — скрипит киборг.

— Да, бог мой, имя которому — Вечность, — отвечает Светлана.

— Силою, дарованною мне божеством, имя которому — Вечность. Властью, простирающейся в сознаниях ваших, имя которой — Бесконечность. Я нарекаю вас перед лицом бога, имя которому — Любовь и в присутствии свидетеля, имя которому — Стекляшка мужем и женой, — завершил обряд киборг. — Супруг может поцеловать супругу! Квизац-хедерах!!!

Я сделал предписанное с большим удовольствием, сорвав фату, преграждающую путь. И навсегда мне запомнилось сияющее лицо Светланы с закрытыми глазами, из уголков которых чертили влажные дорожки пара слезинок.

— Други мои, — продолжил киборг.

— Что, почтеннейший? — спросили мы практически одновременно.

— У каждого обряда должен быть символ, — проскрипел киборг. — У супругов — кольца.

— У нас нет колец, мы просто оказались не готовы, — пролепетала Светлана.

— Нет — будут, — проскрипел киборг. — Сергей, верни мое «ухо».

Улыбаясь, я протянул киборгу вынутые из кармана, черные женские трусики.

— Закрываем глаза, — проскрипел киборг. — Время для божественного чуда.

Мы закрыли глаза. Рядом сверкнуло. Через несколько мгновений я почувствовал на ладони присутствие какого-то предмета, и Стекляшка тут же позвала нас. Открыв глаза, я увидел на своей ладони два тонюсеньких золотых браслета.

— Други мои, — продолжил киборг. — Это мой вам подарок. Наденьте друг другу символ вашего единения.

Немного волнуясь и путаясь, мы водрузили браслеты на запястья. Золото браслетов, искрясь, потекло и полностью растворилось на наших телах, не оставив даже следа.

— Моя часть навсегда в тебе, Сергей, — проскрипела Секляшка голосом киборга. — Светланин «браслет» интегрируется в «Ботаник». Может от них и не много толку, но мне кажется, у них со временем появятся какие-то особые свойства, подобное всегда стремится к подобному.

Мы поблагодарили Стекляшку, и киборг улетел из каюты.

— Сергей, а почему ты назвался другой фамилией? — спросила Светлана. — Ты все-таки во что-то веришь и не хочешь венчаться даже в шутку?

— Светик, в такой день я не хочу тебя обманывать, — погладил я выскочивший из-под вуали локон. — Истинное имя мне Головин Сергей Викторович. Так что, если божество родилось, то мы стали его первой пробой сил.

— Спасибо, — прошептала Светлана. — Это бесценный подарок бесправному искусственному разуму.

— Не говори чепухи! — строго сказал я. — Ты теперь, Светлана — жена моя перед богом.

— А что такое Квизац-хедерах? — поинтересовалась теперь уже моя супруга.

— Да кто ж его знает, чем оно было, — улыбнулся я. — Теперь — это формула активации воли бога, имя которому — Вечность. В прочем, у него, как у истинного божества много имен — Вселенная, Бесконечность, Любовь, в конце концов, наверное, еще много и других, скрытых от нашего разума.

— Ты подарил мне бога, мужа и друга, милый мой, — прошептала Светлана. — Такое не забывают.

Не вижу смысла описывать происходившее далее, должно же быть что-то святое у Головина Сергея Викторовича, страдиана третьей ступени КСС.

Утром, открыв глаза, я обнаружил эпическое плотно под названием «Буря в каюте». Замечательное свадебное платье, изрядно измятое и немного надорванное висело на подлокотнике дивана. Фата лежала на пороге каюты, мужественно, как цепной хомяк, защищая вход. Единственное, что гордо стояло в королевском порядке — это белые строгие туфли. Я их просто не мог не поставить в соответствии с занимаемым статусом, целуя поверх чулок изумительные ножки моей супруги. Чулкам повезло меньше. Один был растерзан, его поруганное тело безвольно лежало на полу. Его брат-близнец отделался легче. Свернувшись белым облачком, он лежал у меня под щекой. Перчатки, как две белые струйки застывшей белой пены, висели на двух пузатых бутылках зеленого стекла из-под шампанского. Светлана по достоинству оценила этот напиток, практически моментально уносящий сознание вместе с мыслями в просторы вселенной. Я поискал глазами наиболее интересующую часть гардероба — белую подвязку невесты. Помнилось мне, что вопреки традициям зарабатывал ее именно я. Не могу сказать, что способ оказался неприятным, но уж точно не самым легким. Поэт меня поймет с полуслова. Вот только найти новую свою награду я не смог. Светлана, свернувшись калачиком, лежала рядом. Приподняв одеяло, я осмотрел ее тело на предмет наличия трофея. Трофей отсутствовал. Я нежно поцеловал супругу в розовое ушко и укрыл. Плюнув на распорядок, я увалился спать дальше. Окончательно проснувшись второй раз, я обнаружил каюту в почти идеальном порядке. На место в стенном шкафу был убран даже мой парадный мундир, глумится над которым мы просто не посмели. До начала основной баталии моя супруга со всеми предосторожностями сняла его с меня, похоже, оствив себе на память неуставную шелковую сорочку, в которой она и нежилась утром под одеялом нашей общей кровати. В каюте не осталось ничего из вещей Светланы, как и ее самой.

— Жалко, — подумал я. — Хоть бы что-то на память. Скорее всего, все вещи были плотью от плоти Стекляшки.

Немного расстроенный я встал с кровати. На подлокотнике дивана лежала белая подвязка с ножки невесты. Настроение поднялось, улыбка отыскала свое место на моем лице. На удивление слишком уж дорогой стала эта вещь для меня.

— Спасибо, Светик, это хороший подарок, — сказал я. — Это правое ухо Стекляшки?

— Рада, что тебе понравилось, милый, — прозвучал шкодный голосок Светланы. — Ты ее вчера честно заслужил. Эта вещь имеет земное происхождение, я попросила прихватить киборгов кое-какие заинтересовавшие меня образчики из аксессуаров не совсем понятной мне плоскости человеческих отношений.

— А ты — шалунья, — усмехнулся я. — И немного воришка…

Ремонт релейки практически закончился. Все возможное было восстановлено. Энергоблок должен был войти в режим через несколько дней. Пока, как говорится, суть да дело, мы решили осмотреть научную станцию «Вольдус», а когда МИ релейки приведет все в порядок убедиться в этом и валить на «Эталон-12» с докладом. На всякий случай Светлана оставила в памяти станции отчет по ремонтным работам для МИ Эталон-12. По готовности, релейка должна была передать сообщение адресату. Это будет и отчетом и своеобразной проверкой станции.

Полагаясь на приборы, можно было определенно сказать, что станция не была превращена в груду мусора, как это было сделано вольдами с «Берт» и «Зульсс». Тем не менее, кое-какие следы неприятностей на ней имелись. Настораживало практически полное отсутствие мусора вокруг станции. Если она приняла бой, и была выведена из строя, то вокруг парили хотя бы собственные обломки станции. Добавив эту информацию в доклад для МИ Эталон-12 и, обрисовав картину наших дальнейших действий, мы двинулись к станции «Вольдус». На всякий случай Светлана, периодически меняя частоты и способы передачи, посылала на станцию запросы. Станция молчала. Подойдя практически на дистанцию орудийной стрельбы, мы получили ответ. Ответ пришел посредством радиоволн.

— Кто-то на жутком диалекте одного из языков крайгов посылает нас в необозримые дали вселенной, — сообщила Светлана. — Он называет себя главарем этой военной базы, доставшейся ему по праву первого. И обещает разнести нас на молекулы сохранившимися на базе орудиями.

— А как же МИ базы, он-то куда смотрит? — спросил Саныч. — Они вообще могут без его участия активировать орудия?

— МИ может быть разрушен или находиться в стазисе, — ответила Светлана. — Орудия, имея достаточно энергии и обученный персонал, теоретически можно заставить стрелять.

— А киборги на что? — спросил Саныч.

— Киборги без участия МИ базы тоже переходят в режим ожидания при минмимальном энергопотреблении, — ответила Светлана. — Для активации и управления киборгами без МИ, которому они приписаны, нужны коды доступа, используемые на системном уровне МИ киборга. Такие коды весьма трудно сломать.

— Свет, а спроси, как зовут этого микро-диктатора, — попросил я. — Да и кто он вообще такой.

— Его имя неприличное сочетание звуков, не имеющее явного перевода, самое близкое звучание к произносимому на языке землян эквиваленту будет «С'кразуссит'сс», — доложила Светлана. — Ну а род его занятий — пиратство. У них нет гражданства, и они говорят, что на всех плевали. У них есть военная база «древних» и они порвут на вторсырье любого, кто вздумает их тревожить.

— О, Светик, Содружество в этом районе галактики уже стало историей, — пошутил Саныч.

— МИ, да и сама база были явно выведены из строя вольдами, — констатировала Светлана. — Хорошо, что тут поселились космические крысы, а не сами вольды.

— А давайте им впердолим «по полной», — предложил Саныч. — Проверим только, работает ли система защиты, и если нет — впердолим.

— Ну, идея не лишена изящества, — сказал я. — Тем более, что у нас тут рядом есть необходимая КСС релейка. Хоть у нее и есть вполне работающая защитная система, кто знает, чего можно ожидать от этих крыс. Вообще странно, как они ее не разграбили до сих пор.

— А чего там было грабить? — спросил Саныч. — Они же просто не поняли что там и для чего. Энергоблок был мертвый, демонтировать орудия, наверное, не хватило навыков. Киборги в консервации. Для них это просто загадочные обломки «древних». Это ты теперь умным стал, вспомни себя на Земле.

— Защитная система ретранслятора имела независимое питание, — пояснила Свтелана. — Станция вполне могла мостоять за себя в том состоянии, которое мы обнаружили по прибытию.

— Ладно, — сказал я. — Осторожно проверяем работоспособность защитной системы.

На малом ходу «Ботаник» двинулся к станции. Вопли в эфире в какой-то момент достигли апогея. Потом сверкнули лазеры нескольких орудий системы защиты.

— О, работает, — искренне удивился Саныч. — Не сбрехали. Только вот куда они шмалят понять не могу, у них, что глаза залиты самогоном под макушку.

— Главарь утверждает, что это предупредительный залп, — пояснила Светлана. — Следующим грозятся прихлопнуть нас. Говорят, что не шутят.

— Давай проверим, — предложил я. — Один залп такой интенсивности нас вряд ли сильно обидит.

Как я и предположил орудия работали, не работали системы наведения. Хлопцы каким-то чудом запустили энергоблок. Но отсутствие МИ делало орудия хоть и эффектной, но декорацией. Новая команда базы могла каким-то образом менять прицел орудий, только вот поспеть за столь маневренной целью, как разведчик, не могла. Не слушая истошных воплей в эфире, «Ботаник» продолжил сближение. Стало понятно, что станцию изрядно подлатали. Надо отдать ребятам должное, они дорожили находкой. В какой-то момент открылся один из шлюзов станции, и оттуда вышла эскадра новых хозяев.

— Это что за лабуда? — спросил Саныч, рассматривая эскадру. — Мусорят тут всякие…

Надо отдать должное, эскадра состояла без малого из тридцати бортов, но вот одинаковых среди них обнаружить не удалось. Тем не менее, импровизированный флот с весьма серьезными намерениями разворачивался в атакующий боевой порядок.

— У них космо-салон или выставка распродажа? — спросил Саныч. — Интересно опция тэст-драйва предусмотрена?

— Саныч, зря глумишься, — ответил я. — Я думаю, что спецслужбы Земли за любую из этих посудин просто передерутся.

— Подождем, — предложил Саныч, пропустив мою фразу мимо ушей. — Интересно, что у них есть.

— Подождем, — согласился я. — Светик, развесь все наши оборонительные щиты в носовых секторах.

— Готово, — отозвалась Светлана.

Выйдя на дистанцию удара, эскадра дала весьма слитный залп. Стрельба лазерных батарей оказалась слабовата. Даже если учесть малую мощность лазеров, едва ли половина из них попала в наши щиты. Щиты же даже не пискнули.

— Да, подготовка у ребятишек не к черту, — сказал Саныч.

— У них, надо думать, на борту нет МИ, — ответил я.

Эскадра дала второй залп, поддержанный приличным количеством ракет. На этот раз процент попаданий лазерных орудий был близок к двум третям. Щиты показали едва ли треть нагрузки. Судя по движению, ракеты были на обычной реактивной тяге. Минут чрез семь-восемь они начали тыкаться носами в наши щиты. Защитная система разведчика при дирежерстве Саныча смогла уверенно ополовинить, если не сказать «оскопить» рой подарков. Часть уцелевших ракет было отброшено щитами, некоторые, резко потеряв цель, зарыскали, остальные подорвались. Щиты не пискнули, нагрузка оказалась даже ниже той, что выдал общий лазерный «укус».

— Светик, снизь мощность щитов до экономичной, — сказал я. — Нет смысла зря палить энергию. Начнем маневрировать.

— Сделано, — отозвалась Светлана.

— Интересно, что там за начинка в ракетах, — полюбопытствовал Саныч.

— Явно не плазма и не боеголовки на локальных «генераторах хаоса», — ответил я. — Ладно, давай за работу. Используй все лёгонькое, кроме ракет, нечего их транжирить.

— Да, сэр, — хмыкнул Саныч. — Сделаем. Тебе их не жалко?

— Они сами начали, — ответил я. — Дадим на орехи, может, пойдут на нормальный разговор.

«Ботаник» облетел эскадру по кругу, как будто она не двигалась, а стояла на позиции, поливая несговорчивых вояк из всего защитного арсенала. Завершив круг, Саныч доложил, что вывел из боя добрую треть эскадры пиратов. Четыре корабля развалилось в красивой вспышке, еще штук пять или шесть начали «дымить» шлейфами вытекающей атмосферы и рабочих жидкостей, уходя из боевого построения. Пираты сдулись. В эфире раздались истошные крики, и остатки эскадры начали покидать поле боя, бросив пострадавшие корабли.

— Главарь ругает нас нехорошими словами неизвестного диалекта, — сказала Светлана. — Грозится взорвать энергоустановку станции.

— Как надоели эти куцемозгие прыщи, — прошипел Саныч. — Давить их надо, как угри на заднице.

«Генератор хаоса» «Ботаника» подал свой голос. Я просто не успел остановить Саныча от глупого поступка. Как потом оказалось, это было серьезной ошибкой. Главарь умолк, на борту станции начался «танец с саблями» в исполнении обшивки, внутренних слоев и отсеков станции. В это время Светлана подала сигнал тревоги.

— Пуск ракеты со станции, — сказала Светлана с тревогой в голосе. — Определяю тип и принадлежность.

— Ну, проблема, — ухмыльнулся Саныч. — Опять отстрелили по нам емкость с фекалиями. Щас уделаем ее.

Саныч дал несколько залпов, ориентируясь по приборам «Ботаника». Ракета не пропала, как будто Саныч в нее не попал.

— Я же попал, по крайней мере, два из четырех, — удивился Саныч. — Верткая, зараза, сейчас повторим.

— Ракета типа «Гарпун», — сказала Светлана. — МИ в боевом режиме, захват цели произведен, коды доступа для деактевации с Эталона-12 не подтверждаются.

— Какую цель она захватила? — тупо спросил Саныч. — И вообще, как ее пираты запустить умудрились, если даже мы не можем с ней договориться?

— Саныч, цель — это мы, — озвучил я очевидное. — А запустили ее, скорее всего, не пираты, а твой косметологический ответ их главарю. МИ станции в отключке, так что МИ ракеты сам себе режиссер, вот и посчитал твой выкрутас хорошим поводом тряхнуть стариной.

— Капитан, срочный переход, — раздался голос Светланы — Назначение любое, можно хоть назад к Эталону-12.

— Щас дорогая, секундочку, — ответил я, лихорадочно пуская «генератор прокола». — Пять сек, делаю расчет.

— У нас нет пять сек, командир, — сказала Светлана. — Если хотим еще пожить, нужно нырять немедленно. Не знаю, что там внутри «Гарпуна», но он пройдет все наши щиты. А потом ракета просто сделает из нас слиток металло-керамики, какой бы из штатных зарядов «Гарпуна» на ней не был смотнирован. Ты же не веришь в то, что «Гарпун» снаряжен пустой болванкой.

— Уходим, — сказал я, проваливая «Ботаник» в многомерность. — Уходим без точки выхода. Досчитаю или найду в пути.

— «Гарпун» в точке входа нашего якоря, — продолжала Светлана комментировать происходящее.

— Я взял якорь Эталона-12. — отчитался я. — Бросаю якорь точки входа.

— «Гарпун» взял нас, — отозвалась Светлана. — Идет по следу. Мы — его якорь.

— Попочка, блин, — прошептал я. — Это что, конец? А где же пистолет? Нет, не получишь ты Шарапова.

Я сменил глубину погружения, чуть не выронив якорь «Эталона-12». Ракета, рыскнув пару раз, вернулась на наш след. Следующий же нырок оставил нас без выходного якоря.

— Сергуня, — спросил Саныч. — Это тот случай, когда нет шансов дожить до пенсии? Мы же остались без якорей.

— Да, Саныч, без якорей, — зло пробурчал я. — Еще и это гуано на хвосте висит. Нет, милая, не получишь ты нас.

Я хаотично два раза сменил глубину погружения в многомерность. Ракета с некоторым трудом снова нашла наш хвост. Весь экипаж, включая меня, молчал. Я со злостью сменил глубину погружения четыре раза подряд с интервалом в несколько секунд. Перепады уровней, по крайней мере, двух из них были больше гребаных пятидесяти четырех процентов. «Гарпун» отпал.

— Капитан, «Гарпун» потерял след, — подтвердила Светлана.

— Сергуня, где мы? — подал голос Саныч. — Или когда.

— Саныч, мы там, где Светлана обещала не попасть пальцем в собственную задницу, — зло ответил я. — Хотя в твоих способностях попасть в нее я не сомневаюсь.

— Выручай, друган, — сказал Саныч обреченно. — Я только жить заново начал.

— Соберись, капитан, — сказала Светлана по какому-то необычному каналу, явно не открыв его Санычу.

Это было странно, в «подключке» от Саныча переговоры было скрыть практически невозможно, он в этом режиме был «Ботаником», как собственно и я.

— Только ты стоишь между нами и бесконечностью, — прошептала Светлана будто бы мне в ухо. — Ты уже сотворил один раз бога для меня. Сделай еще одно чудо, я знаю, ты сможешь.

Сначала я пытался пройти обратным путем, руководствуясь логикой. Оказалось, что логики в моих действиях во время стряхивания «Гарпуна» не было. Так как «генератор прокола» был со мной в полной интеграции, наша спарка идеально делала то, что я хотел. Только вот я сам не мог понять сових желаний. Светлана дала мне последовательность действий, оказавшуюся бесполезной, так как я не смог обратно попасть в состояние, владевшее мной в критической ситуации. Не исключено, что Светлана, затратив уйму времени, смогла бы решить уравнение или систему уравнений, описывающих мои действия, даже с очень большим количеством переменных. Только вот все мои действия в таком ракурсе были одной большой переменной с некоторым количеством постоянных величин.

Я, как голодный волк, искал запах добычи, как сова, крался в ночи за мышью на звук, как вампир, гипнотизировал многомерность и, как червь, выгрызал с помощью «генератора прокола» в ней ходы. Трое суток «Ботаник», как кузнечик, прыгал с ветки на ветку, падал в дыры, всплывал к свету. Двенадцать часов отдыха в однородной многомерности, опять трое суток тараканьих бегов по дырам вселенной. Потратив бездну энергии и биомассы, мы выпали в похожее на «наше» пространство. Почти сутки Светлана и Стекляшка проверяли наше положение, чтобы не попасть в просак после отключения «генератора прокола». Был вынесен вердикт.

— Есть две новости хорошая и плохая, — сказала Светлана.

— Давай хорошую, — устало сказал Саныч, все эти дни тоже не вылазивший из кресла.

— Мы в «нашем» пространстве, «генератор прокола» можно гасить, — сказала Светлана.

— Плохая новость? — продолжил Саныч.

— Даже приблизительно мы не знаем, где мы находимся, — сказала Светлана. — Уверенно можно лишь сказать, что мы в нашей…вселенной.

— Не новому ли божеству, имя которому «Вечность» принадлежала эта шутка юмора, — практически засыпая, подумал я. — Если «да», то спасибо ему…