Эфирный эликсир

Глава 5

— Давай, давай, жми, жми, жми! — Подбадривал я Сырцова, потевшего сейчас лёжа под штангой в каких-то тридцать килограмм. — Ну, ещё, ещё!

— Ыааа! — Выдохнул, выпрямляя руки до упора, Андрюха, которого я в тот же понедельник притащил в зал для тяжёлой атлетики.

Тут тренировался знакомый моего отца штангист дядя Миша, он нам и разрешил три раза в неделю тягать железо. Правда, когда я сказал, что штангистами мы быть не хотим, а просто имеем желание нарастить мышечную массу, подкачать пресс, плечевой пояс и немного ноги, он коротко и разочарованно заявил: «Баловство». Конечно, спорить и доказывать дяде Мише, что жать, толкать и поднимать рывком штангу опасно для здоровья, ведь могут полететь колени и спина, я не стал. Спасибо и на том, что можно было бесплатно тренироваться.

— С футболом-то что, всё что ли? — Смахнув со лба пот, спросил Сырец.

— Почему всё? — Я добавил ещё по одному блину на разные концы грифа, каждый по пять килограмм. — Играй в своё удовольствие, но сейчас важнее мышцы, кулаки, бокс и приёмы рукопашного боя. — Я приподнял скамью для жима штанги на угол в тридцать градусов и лёг на неё. — Следующий турнир по футболу будет весной, вот ближе к весне мы форму и подтянем. Страхуй. — Выдохнул я и четыре первых жима сделал легко, но пятый уже пошёл сложнее, шестой ещё тяжелее, седьмой и восьмой выдавил из последних сил.

— Может у тебя и план на будущее есть? — Снова спросил Андрюха.

— Так, предварительный. — Я встал со скамьи и расслабил руки. — Заканчиваем десять классов, поступаем в пермский Политех и начнём шмотки, золотишко или бижутерию возить из Москвы, Турции и Польши. Сначала сделаем первый капитал, не отрываясь от учёбы, обеспечим себя жильём, родителям поможем. А в нулевые придумаем что-нибудь ещё. Давай под штангу, харе базарить. Скоро, чем толще репа и сильнее кулаки, тем проще будет крутить бизнес.

— Какой вам бизнес, сопляки? — Усмехнулся дядя Миша. — Молоко ещё на губах не обсохло.

И после своего едкого замечания он подошёл к штанге в двести пятьдесят кило и начал делать становую тягу, для прокачки мышц ног и спины, ну и конечно для того, чтоб лет через десять отлетел позвоночник и ежедневно напоминал о себе дикими болями в пояснице. Я вспомнил рассказ своего отца, когда он встретил штангиста дядю Мишу уже в начале нулевых, с тросточкой, худущего и всего больного. Тогда папа сказал, что уж лучше бы Михаил Иванович пил, чем штангу таскал, здоровее был бы.

— Я вообще-то в десятый класс не планировал, — признался Рысцов, когда улёгся на скамью. — Я матери обещал в техникум поступить горный. И ты сам знаешь, сколько у меня троек.

Я стащил со штифта два блина по пять кг, и сказал:

— Пообещал поступить в техникум, переобещай поступить в институт. По математике и физике я тебя подтяну, а темы сочинений, которые будут на экзамене в 1990 году, я наизусть знаю. Да и учиться в Политехе ума большого не надо. Ты, Рысец, пойми в большом городе в том бардаке, который скоро наступит, командой пробиваться легче, чем по одиночке. Давай, балбес, хватай штангу, учись азам коммерции будущего, чем шире плечи, тем больше навар.

Кстати, после качкового зала, мы к восьми вечера поспешили обратно в школу, чтобы встретить Дину и Наташу. Сегодня в понедельник наша самая прогрессивная учительница Наина Файзиевна, от которой директор уже «вешался», привнесла ещё одно новшество — внеклассные занятия для девушек спортивной аэробикой. В 80-е годы красивых женщин, одетых в яркие облегающие костюмы и длинные шерстяные гольфы, которые под музыку выполняли танцевально-спортивные движения, показывали каждый день по телеку. Вот и Наина, решив, что мы ничем хуже, организовала эти трёхразовые тренировки в спортзале. Всё бы ничего, но в городке провинциальном вечернею порой не так безопасно. И дело даже не в маньяке, а в естественном в таких маленьких городках бытовом бандитизме. В табло могут настучать ради развлечения, шапку снять, кошелёк отобрать, ведь вечером у пьяных дебилов своя культурная программа и им на чужие треволнения начхать. Подумаешь, посадят на два года, зато авторитет подрастёт.

В коридор школы мы забежали уже после восьми часов вечера, Рысец долго в душе спину себе намыливал. И пока я ему не пригрозил, что сейчас намылю шею, не ускорился. И можно сказать попали в самый нужный момент, так как прямо у спортзала стали свидетелями безобразного выяснения отношений между Наиной и каким-то подвыпившим субъектом.

— Э! Мурлокотам! Грабли свои убрал и пошёл на три буквы из общеобразовательного учреждения! — Выкрикнул я.

— Не понял? — Развернулся и уставился на меня крайне неприятный мужик лет тридцати, ростом повыше, да и в плечах пошире. — Да я тебя, б…ь, прыщ, сейчас на части порву, сука!

Я краем глаза заметил, что многие девчонки, которые наблюдали сейчас весь это омерзительный спектакль, очень сильно перепугались. Кроме Дины и, пожалуй, Наташи. А всегда решительная и боевая Наина так вообще онемела. И вдруг эта мерзкая мразина, вместо того, чтобы разрулить дело словесной перепалкой, бросилась на меня в атаку. За доли мгновения я, резко крутанувшись на месте, пропустил негодяя мимо себя и поддал ему с ноги куда-то в бедро, приведя тем самым в действие физический закон сложения скоростей. Вот именно из-за проклятой «физики» мужик с разгону влетел лбом в стену. После чего, отлетев на два метра, стена оказалась почему-то не из пенопласта, плюхнулся на задницу. А потом он с недоумением провёл рукой по своему лицу и убедился, что с физическими законами шутки плохи, так как ладонь вся была в крови. И хоть стена попала не в глаз, а в бровь, приятных эмоций это мужику не доставило.

— Наина Файзиевна, извините, — виновато пробормотал я. — Но товарищ сам решил прорубить арочный переход в соседний кабинет труда. Девчонки вы же видели, что он сам?

— Видели, видели, ха-ха, — обрадовалась Дина Гордеева и сказала, — пойдёмте девочки в милицию звонить. Тут всё ясно.

Весёлый и беззаботный тон подруги вывел из оцепенения всех юных спортсменок, которые сегодня пришли на аэробику, и кое-кто даже захихикал, видя как потрясённый хулиган, всё ещё молча рассматривает собственную кровь на ладони.

Лишь на улице я узнал, что пострадавший от столкновения со стеной чудила — был бывшим женихом Наины. Кстати, милиции он дожидаться не стал, сам убежал куда-то, не то за подмогой, не то дальше праздновать сорвавшуюся свадьбу. А мы с Рысцовым сегодня уже провожали по плохо освещённым улицам, кроме Дины и Наташи, преподавателя точных наук Наину Файзиевну и ещё пять девчонок, живущих с нами в соседних дворах. Динка, взяв меня под руку, зашептала:

— Ты, Валерочка, теперь каждый день драться будешь? Или какие-то дни недели у тебя будут выходными? Хи-хи.

— Ради мира во всём мире и правды на Земле мне ничего не жалко. — Усмехнулся я. — Но ты же сама видела, я не причём. И потом скоро связываться со мной никто не захочет, так как это неинтересно, ведь я псих ненормальный.

Неожиданно с другой стороны меня под руку взяла Наина Файзиевна и пролепетала:

— Спасибо тебе, Валера. Очень вовремя ты появился.

— А он теперь нас каждый раз встречать будет, — тут же заявила Дина. — Ведь в городе орудует маньяк.

— Это правда? — Опешила учительница.

— И встречать буду — правда и маньяк — это тоже горькая правда. — Кивнул я головой. — Я же вам сегодня на перемене говорил. Или вы решили, что я разыгрываю? Так напрасно.

— Тогда почему об этом в городе молчат? — Возмутилась Наина. — Завтра я лично пойду в милицию и потребую объяснений.

— Вместе пойдём Наина Файзиевна, мне тоже интересно послушать следователя по этому делу, — сказал я. — Может быть, в соседних городках тоже есть похожие случаи. Нужно немедленно всех оповестить. — И мне тут же подумалось, что не дай Бог, я проснусь в своём будущем раньше времени.

— И я с вами, — почему-то недовольно пробурчала Дина Гордеева, покосившись на учительницу.

Примерно в десять часов вечера, после поцелуев при Луне с Диной, после небольших препираний с матерью из-за того, что меня где-то целыми днями носит, я стоял напротив двери соседа с четвёртого этажа дяди Саши. Александр Викторович в нашем дворе был человеком уникальным. Во-первых, со своим богатырским ростом метр девяносто он был великолепным спортсменом, играл в волейбол и бегал на лыжах. Во-вторых, дядя Саша слыл ярым поклонником творчества группы «Битлз» и сам здорово играл на гитаре. А в-третьих, вколачивал мячи через сетку, и бил рекорды на лыжне он за общество «Динамо», так как служил в структурах, которые охраняли «дома отдыха» для граждан, не по злобе нарушивших закон, проще говоря, зоны. Как уживался в одном человеке, бунтарь музыкант, трезвенник спортсмен и безжалостный ВОХРавец, лично для меня было загадкой. И, наверное, поэтому лет через десять младший сын дяди Саши отправиться по стопам отца в «Динамо», а старший протопчет кривую дорожку прямиком в «Трудовые резервы» за колючую проволоку. Однако позже старший сын всё же возьмётся за ум, и с криминального дуремарства переключится на легальный нормальный строительный бизнес.

— Чего тебе, Валера? — Мне открыла дверь Лариса Львовна, жена дяди Саши.

— Здравствуйте, хотел попросить гитару у дяди Саши, примерно на неделю. Вот решил приобщиться к музыке, так как всё преходяще, а музыка вечна. Родители пока денег на инструмент не дают.

— Саш, к тебе! — Окрикнула она мужа и пошла разнимать дерущихся сыновей, которые, скорее всего уже что-то необычное в своём будущем предчувствовали.

Александр Викторович в той моей юности научил первым аккордам примерно где-то после этого Новогоднего праздника. Мы с Рысцовым вдруг загорелись собственной музыкальной группой, мало нам показалось футбола, баскетбола и хоккея. И я уже через две недели, в отличие от кореша, которому гитара быстро обрыдла, вполне сносно исполнял простые песни Цоя и дворовую романтику:

— Решил, значит гитарой овладеть? — Улыбнулся дядя Саша, пригласив меня на кухню. — Хорошее дело. У меня есть самоучитель, правда он старенький, но там всё доступно написано. Или ты хочешь, чтоб я тебе аккорды показал?

— Александр Викторович, вы мне лучше гитару покажите, может я сам смогу что-нибудь изобразить. — Усмехнулся я и подумал, что хватит уже, один раз научили в прошлой жизни.

— Интересно, — пробормотал он и, поставив на газ чайник, вышел из кухни за инструментом.

А уже через минуту я держал в руках легендарную гитару дяди Саши, с гэдэеровскими наклейками, с серебряными струнами, из-за которых у меня в первой юности за день выскочили мозоли на подушечках пальцев, но с богатым объёмным звуком, так как инструмент этот сделан был под заказ хорошим мастером.

— Ну, играй, я послушаю, ха-ха, — засмеялся Александр Викторович.

Я взял пару аккордов, чтобы убедиться, что пальцы вполне сносно слушаются, задумался на три или четыре секунды, что приблизительно может дяде Саше понравиться и жахнул по струнам песню талантливого барнаульского музыканта Льва Шапиро «Самый лучший день»:

А когда я заиграл небольшой проигрыш перед забойным припевом, на кухню уже переместились его жена и двое непослушных ребятишек, которые прекратили молотить друг друга, из-за примиряющего характера хорошей музыки:

Когда я прекратил надрывать свои пока ещё плохо растянутые голосовые связки, дядя Саша сначала взял гитару, осмотрел её со всех сторон, нет ли в ней потайной дверки, благодаря которой она может играть сама. Затем взглянул на покрасневшие подушечки пальцев моей левой руки. И выдал свой вердикт:

— Песня — класс. Голос — только в туалете орать «занято». Но слух у тебя есть, и играть ты скорее можешь, чем нет. В общем, толк будет, но надо работать, вкалывать. Я вот после Нового года группу хочу собрать, деньги на инструменты даёт моя, кхе, организация. Держи гитару, репетируй. Потом поподробней пообщаемся.

— Отличная песня, Валера, — подытожило вердикт супруга Лариса Львовна. — И тембр голоса, кстати, очень даже ничего.

— Нормально, — пробубнил дядя Саша.

Перед сном я очень долго ворочался с боку на бок и думал, что сосед-то прав, с таким вокалом из ресторана вылечу через пять минут. Связочки нужно растянуть, голос раскрепостить, придать ему мощь и глубину. В той юности у меня ушло на это две недели, и потом уже дальнейшие изменения были малозаметны. Так что пока всё путём… всё путём… всё…

Внезапно картинка перед глазами перенесла меня из ночи в день, в серую и неприятную погоду. Я медленно шагал по знакомой городской улице, но дома вокруг были какие-то не жилые с выбитыми стеклами и раскуроченными подъездными дверьми. Людей тоже вокруг не наблюдалось, хотя я точно был уверен, что кто-то здесь есть и смотрит мне в спину, кто-то прячется в заброшенных зданиях. Хорошая природная интуиция и во сне тоже сопровождала меня. Именно из-за интуиции я остановился около гастронома, мимо которого ежедневно ходил в школу.

Этот магазин встретил меня выбитыми большими панорамными витринами, и показал, что внутри него кроме переломанных прилавков и ещё каких-то разбросанных по полу ящиков нет ничего. Однако в поиске ответов на все вопросы я двинулся в торговый зал, заскочив внутрь через выбитую витрину. Далее я пересёк покрытое толстым слоем пыли помещение и свернул в подсобку. Зачем мне понадобился кабинет директора магазина, я понять не мог, но шёл туда, повинуясь внутреннему чутью. «Календарь! Посмотри настенный календарь!» — вспыхнула тревожная мысль в голове. «Ну, конечно, календарь, — обрадовался я. — Календари — это же обязательный атрибут всех офисных помещений! Когда сдавать отчёты, когда праздники и выходные, и когда начнётся отпуск, это всё должно быть на календаре!».

Однако настенный календарь, который я обнаружил в пустом кабинете директора магазина, меня озадачил. Так как на нём не было ни месяцев, ни недель, ни чисел, а вместо них на всю площадь плаката красовалось «Колесо сансары», которое кусал острыми клыками гигантский зверь, повелитель загробного мира Яма. Я попытался повнимательней сфокусировать зрение, но тут что-то с шумом брякнулось в торговом зале и мне стало не до «сансары». Я пулей рванулся на звук.

— Стоять, сука! — Заорал я, перескакивая через валяющиеся под ногами ящики. — Стой, гадина! — Крикнул, уже выскакивая из коридора подсобки, и тут меня накрыла тьма и я проснулся.

— Колесо сансары, — очень тихо прошептал я, чтобы не разбудить младшую сестру, спавшую по другую сторону одёжного шкафа.

«Сансара? Сансара? — подумал я. — Что же у нас в Шахтёрске было связанное с индийским ведизмом? В конце восьмидесятых и в начале девяностых много чего чудного хлынуло в СССР. Секты всякие, баптисты, кришнаиты и прочие схлестнулись в Москве с комсомольцами и сталинистами. Однако почитатели Бога Кришны до нашего сурового шахтёрского городка не добрались, слишком мы далеки были от цивилизации. Но ведь что-то в городе подобное было в конце этого 1987 года, это я точно помню».