Э(П)РОН

Глава 1

Э кспедиция

(П) одпространственных

Р абот

О собого

Н азначения

Привет. Меня зовут Александр Заявьялов, и через пять дней я должен умереть.

Интригующее начало, не правда ли? Сразу столько вариантов: неизлечимая болезнь, приговор суда, суицид, в конце концов. Но не торопитесь с выводами — на самом деле все куда проще и намного банальнее: через пять дней наступит мое полное совершеннолетие, то бишь двадцать один год. И вот после этого знаменательного события мне однозначно не жить. Причины тому сугубо житейские: деньги и власть. Или же власть и деньги — не суть.

Почему именно сейчас? Да потому что раньше нельзя было — «детоубийство» руководством кланов, где заседают сплошь увенчанные сединами мужи от семидесяти и выше, воспринимается крайне негативно. Вовек потом не отмоешься. Проще уж подождать чуток.

Ну а инициатором цепочки событий, апофеозом которой должна явиться моя безвременная кончина, выступит никто иной, как мой родной — и где-то даже любимый — дядюшка.

Тот самый, что сейчас стоит посреди каюты и неодобрительно пялится на меня через пенсне — весь из себя образцовый аристократ, от носков лаковых штиблет до напомаженных волос. Жаль только, ростом не вышел, равно как и общей комплекцией, чего не компенсировать ни классическим костюмом-тройкой, ни щегольской эспаньолкой, ни изящной тростью. А вот голос не подкачал, хоть и изрядно контрастировал со щуплым телосложением — глубокий баритон, лишь самую чуточку не дотягивавший до баса. Голосом, да еще уверенностью, дядька и привлекал людей. И я тут не исключение.

— Александр! Я не потерплю с твоей стороны подобного разгильдяйства!

Ч-черт! И далась ему эта примерка! Сам же прекрасно знает, что мне всего ничего осталось, ну неужели нельзя хоть эти последние деньки дать прожить в свое удовольствие? Вот к чему вся эта запланированная показуха — официальный прием, куча подарков, не менее официальная церемония чествования нового официального главы клана и куда более камерная последующая гулянка? Кстати, именно на ней я и должен кони двинуть, по какой-нибудь неочевидной, но совершенно естественной причине — маслиной подавиться, или от внезапно проявившейся аллергии на игристое вино загнуться. Даже интересно, что именно они придумают…

— Александр, ты меня вообще слышишь?

— Да слышу, слышу, — отмахнулся я, не отрываясь от здоровенного изогнутого монитора — антикварного, а потому и страшно дорогущего. Впрочем, как и вся остальная обстановка каюты — бывшего личного кабинета моего отца. Тот всегда пренебрегал новомодными голографическими дисплеями, почитая их абсолютно бездуховными. Ну а я придерживался аналогичных взглядов, причем исключительно из упрямства. — Дядь Герман, давай потом, я занят.

— И чем же, позволь поинтересоваться? — подпустил яду в голос тот. — Хм… опять за старое? Ну сколько можно? Когда ты уже наконец остепенишься?

— Я при деле, — пожал я плечами. — Не гульбаню, не упарываюсь веществами, по девкам не шастаю. Даже — о ужас! — на шпагах не бьюсь. Чего же боле?..

— Вот это и настораживает, Александр! Тебе меньше чем через неделю возглавлять клан, вершить десятки тысяч судеб, а ты все какие-то графики да формулы зубришь! И ладно бы в экономику ударился, но ведь нет! Физику ему подавайте, видите ли!

— Что плохого в моем увлечении? — оглянулся я на дядюшку, сохранив изменения в графическом отображении концепции «ПВ-ВП», над которым трудился почти час. — Физика подпространства — прикладная наука.

— Не тем ты занят, Александр! — отрезал дядька. Еще и зыркнул со значением. — Пойми, ты будущий… да уже настоящий глава клана! Ты должен интересоваться более глобальными вещами, ты же управленец высшего звена! А с прыжковыми генераторами пусть инженеры возятся, им за это деньги платят, и немалые!

— Меня не интересуют деньги! — набычился я.

Вот ведь упорный! Прекрасно же понимает, что все это пустые прожекты, что мне одна лишь дорога — на тот свет. И все равно пытается самому себе зубы заговаривать. Не избавился еще от остатков совести. А это для фактического главы клана, пусть и номинально регента при несовершеннолетнем сироте-наследнике, очень большой недостаток. Мужик он, если разобраться, сам по себе неплохой. Вот только пост занимает очень уж неблагодарный, зачастую диктующий предельно грязные решения. Вот как со мной, например. Он-то, может, и рад бы меня не трогать, да только собственные прихлебатели не поймут. А еще вернее — воспримут как слабость. Равно как и другие кланы. А последнее чревато весьма и весьма.

— Да знаю… и это меня еще больше удивляет! Пять лет прошло! Пять! Пора бы уже смириться!

Я в ответ молча помотал головой, чем лишь усугубил ситуацию.

— В общем, мне плевать! — заявил дядюшка. — Все мероприятия пройдут по плану, поэтому хочешь ты, не хочешь, но сейчас придет Соломон Львович, и попробуй только ему чинить препятствия! Ты меня понял, Александр?!

— Понял.

Что ж, придется нарушить традицию и воспользоваться новомодной голографической техникой, пусть и насквозь бездуховной, зато оснащенной нейроинтерфейсом и абсолютно лишенной такой физической характеристики, как масса.

— И не вздумай сбежать! — напоследок пригрозил дядька. — Степаныч проследит!

— Угу. Где там твой портной?..

— Сейчас будет! Соломон Львович!..

— Уже здесь, Герман Романович, уже здесь!..

… Блин, как же я ненавижу все эти приготовления! И раньше, при живых родителях, терпеть не мог, вечно с папенькой воевал, ну а дядьку вообще грех не потроллить. Впрочем, сам Соломон Львович, престарелый хрестоматийный портной ярко выраженной семитской внешности, в моей нелюбви к данным процедурам не виноват, так что пусть его… тем более, что и Степаныч — доставшийся в наследство от отца личный слуга — бдел. А с ним не забалуешь, хотя и очень хочется.

Так что пришлось пришлепнуть за ухо таблетку «нейра», выпростаться из кресла и встать посреди каюты, раскинув руки — для пущего удобства портного. Ну, еще ноги на ширину плеч. И пусть его возится, мне пофиг, я снова в работе…

Что за работа? Да так, халтурка. Небольшой доклад на завтрашней конференции. Я, если что, студент третьего курса Транспортной академии Протектората Росс, что вполне вязалось с моим социальным статусом — и текущим, и будущим. Разве что факультет выбрал сомнительный с точки зрения молодого аристократа, наследника торгового клана — предпочел физику логистике. Но на то у меня была очень веская причина, о которой чуть позже…

Ну-ка, где этот слайд? На мероприятии будет много первашей, плюс тема довольно специфическая — краткий экскурс в историю межзвездной навигации, так что не переборщить бы со сложностью… с инфографикой нормально, но вот текст…

«… переломным моментом в развитии Человечества стало открытие в конце двадцать первого века способа межзвездных путешествий с использованием концепции «ПВ-ВП» — дуализма пространства-времени (ПВ) и времени-пространства (ВП). Пространство-время (ПВ), в котором обитают разумные существа нашей галактики, характеризуется системой координат, которую можно условно обозначить как П-П-П-В, то есть «пространство (длина) — пространство (ширина) — пространство (высота) — время». Его антипод, время-пространство (ВП, оно же «подпространство») имеет иную систему координат: одну пространственную и три временные — В-В-В-П. И если в пространстве ПВ положение любого материального объекта в конкретный момент времени можно описать тремя координатами класса П, то в подпространстве расположение объекта зависит от временных координат — T, t и τ, которые являются аналогами соответственно высоты, ширины и длины. Собственно пространственная координата П одна, и это «суперструна», то бишь объект, имеющий лишь одно пространственное измерение. В пространстве-времени (ПВ) чем больше разница в пространственных координатах между двумя точками, тем больше времени нужно для перемещения между ними. Отсюда (плюс теория относительности Эйнштейна) проистекает невозможность космической навигации — слишком долго. Но если суметь «нырнуть» в подпространство, то получится, что расстояние, то бишь пространственная координата, в нем не имеет особого значения. На первое место выходят временные координаты. Чтобы преодолевать в нашем континууме огромные космические расстояния, достаточно «погрузиться» в континуум ВП на бесконечно малую величину, чтобы оперировать двумя координатами — одним из времен, в идеале тем, которое дает минимальные временные затраты в нашем континууме ПВ, и пространственной координатой П. Две оставшиеся временные координаты необходимо поддерживать постоянными, то есть, например, T=const и t=const, а τ — переменная. Временная координата t задает направление пространственной координаты П, сиречь суперструны бесконечной длины, а координата τ и определяет, собственно, длительность прыжка. Ну а поскольку пространственная координата одна, и она стремится к бесконечности, то координата τ в свою очередь стремится к нулю.

Итого, чтобы совершить подпространственный прыжок, необходимо «нырнуть» в континуум ВП и задать направление движения координатой t. При этом Т и τ являются бесконечно малыми величинами. Таким образом, остаются лишь две проблемы — ограничение дальности перемещения космического корабля по струне и опасность «вынырнуть» из континуума ВП, например, в недрах звезды. Опытным путем выяснили, что дальность перемещения по данному методу зависит от накопленного импульса материального объекта, поскольку движение в подпространстве осуществляется исключительно по инерции. Все будет зависеть только от разгона — чем дальше прыжок, тем сильнее надо разогнаться. Чтобы прыгнуть, скажем, на тысячу световых лет, нужно разогнаться до 0,99 скорости света. То есть наблюдается прямо пропорциональная зависимость…»

Блин, все равно слишком заумно… но проще не смогу при всем старании, и так уже в полную профанацию скатился… черт меня дернул связаться с махровыми гуманитариями! Это я про первашей, если что.

«… тем же путем выяснилось, что гравитация массивных объектов в пространстве ПВ воздействует и на континуум ВП, отклоняя корабли, имеющие отличную от нуля массу. Однако для этого гравитационные возмущения должны превосходить по величине их инерцию, а это условие выполняется лишь вблизи конечной точки траектории, то есть уже на выходе из прыжка…»

Нюансы, везде есть чертовы нюансы, которые меняют все! Как, например, мою собственную судьбу — нештатный сход со струны яхты родителей отправил в небытие и их, и младшую сестру. Возможно, они оказались в сердце звезды, или всего лишь налетели на астероид, или пронзили на субсветовой скорости газо-пылевое облако… а может и «утонули» в подпространстве, если вдруг изменилась координата Т… все может быть, некоторые особенности функционирования прыжковых генераторов, обеспечивающих «подтопление» корабля в континууме ВП, до сих пор толком не изучены. А иначе зачем бы я вдруг в физику подпространства ударился? Дядя Герман прав — в жизни есть множество более интересных занятий.

— Ай, блин! Твою мать!.. Извините, Соломон Львович, вспылил! Но когда вы, наконец, начнете пользоваться нормальным лазерным сканером?!

— И думать забудьте, молодой человек! Только портняжный метр, только мел, только…

— … только хардкор! Бли-ин! Больно же!

— Какой вы неженка, Александр Федорович! Подумаешь, уколол слегка! Зато вы посмотрите, какой это будет костюм! Конфетка, не костюм! Уж поверьте старому еврею на слово!

Угу, блин! На слово. Старому еврею. Очень смешно. Но в мастерстве ему не откажешь, родной дядюшка тому ходячий пример — Герман Романович признавал исключительно костюмы работы престарелого мастера. Впрочем, лично мою участь этот факт никоим образом не облегчал.

— Да сколько уже можно! Бли-и-и-ин!..

— Извольте втянуть пузо, молодой человек! — остался непреклонен Соломон Львович. — И не надо на меня так жалостливо смотреть! Только портняжный метр! А все эти новомодные штучки оставьте безруким неучам, что исключительно по недосмотру Всевышнего смеют называть себя портными!

— Где вы у меня пузо нашли?!

— Таки вы сейчас будете убеждать меня, что обладаете фигурой Аполлона? И стойте смирно, молодой человек!

Да твою же! И чего он там так возится?! Секундное же дело! Вот, пожалуйста — ткнул в иконку, голопроектор лучом пробежался, и готово — 3Д-модель меня, любимого, в полный рост и при параде. Н-да. Не Аполлон, прав тут Соломон Львович. А вот насчет пуза явно приплел для красного словца. Среднестатистический парень двадцати лет от роду: средний вес, средний рост, среднее телосложение, сред… а вот тут фигушки — как говорит Степаныч, ума палата. До того умный, что аж очки нацепил. Тоже, кстати, больше дань уважения корням, нежели реальная необходимость. Принято так в аристократической среде — если есть выбор между современным средством и чем-то старинным, желательно хотя бы с тысячелетней историей, предпочтение однозначно отдается второму. Что еще сказать? Запечатленным образом я остался доволен — как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Выглядел я форменным ботаником — худощавым, слегка обросшим и с утра нечесаным. Плюс позавчерашняя щетина. Ладно хоть русая, равно как и шевелюра, а то бы вообще беда. Добавить сюда растянутый свитер с оленями (точно не скажу, но это вроде бы мифические существа с материнской планеты человечества), заношенные до дыр на коленях джинсы и потрепанные кеды — вот и готов фанат науки. Ах, да, легкую безуминку во взгляде забыл упомянуть.

И вот это вот все дядюшка своим произволом собирался запихнуть в шерстяной костюм — темно-серый, в мелкую полоску. Со всеми сопутствующими аксессуарами, как-то: сорочка с запонками, галстук и выпендрежные оксфорды. И ничего не сделаешь — традиция! Помноженная на самое настоящее идолопоклонничество — другого слова для слепого копирования стиля Протектората Бритт я просто не сумел подобрать. Джентльмен должен. Точка. И не важно, что я вовсе не Джон Смит или какой-нибудь Роберт Монтгомери, а всего лишь Александр Завьялов.

Всего лишь… пожалуй, теперь уже я загнул. Завьяловы, если кто вдруг не знает, один из пяти старейших торговых кланов Протектората Росс, ведущий родословную еще с материнского мира. Немного найдется равных нам по древности во всем Протекторате Человечества, не говоря уж о более мелких политических образованиях. Почитай, тысячу лет марку держим. И еще не известно, сколько до Рывка род Завьяловых существовал. Впрочем, тем сильнее контраст — никто во мне в здравом уме и трезвой памяти представителя столь славной фамилии не заподозрит. Чего я, собственно, и добивался эти пять лет. И вот наконец закономерный результат — даже Степаныч начал при виде меня морщиться, чего ранее никогда себе не позволял. То есть сработала задумка на все сто.

Я, если уж на то пошло, и перепалку со стариком-портным затеял лишь для того, чтобы получить законный повод запустить сканер. Ведь сам факт этого действия от системы «умного дома», подконтрольной людям дядюшки, никак не скрыть. А вот передачу по кодированному каналу, замаскированную под пакетный обмен данными системы наблюдения за так называемыми «покоями Завьяловых» — нехилым пятиуровневым комплексом в обитаемом секторе торговой станции «Савва Морозов» — отследить гораздо труднее. Чем я и воспользовался, под шумок отправив инфу и запрос на скрытый в глубинах даркнета трейд-сервер. Пригодится, причем очень скоро.

Главное, завтра не облажаться… и нормальный доклад для этого просто необходим. А я до сих пор не уверен, что сумел привести сумбурные мысли в удобоваримый вид — сам то и дело запинаюсь, что уж говорить о любом другом постороннем человеке. Проще надо быть, про-о-още!..

«… уже через десять лет после судьбоносного открытия ареал обитания Человечества кардинально изменился — имел место так называемый Рывок, он же Новая Конкиста, ставший возможным сразу после отработки технологии производства межзвездных кораблей. Именно в те времена были заложены основы ныне существующей государственности, опирающейся на три столпа общества: торговую и промышленную аристократию с вассалами, а также на основной класс производителей-потребителей — вольных граждан, не принадлежащих к клановым структурам, но нанимаемых ими…»

Вроде ничего так, вполне себе обтекаемо. Я бы даже сказал, нейтрально. Никого не обидел, хотя по факту общество у нас выраженно кастовое. Причем промышленники самые главные, ибо могут взять торгашей за горло, создав искусственный дефицит на свои товары, которые, как ни крути, все же поддаются специализации, а значит, далеко не каждый мир способен обеспечить себя всем необходимым. Особенно едой — сельское хозяйство чуть ли не самый стабильный сектор производства по доходности. Парадокс, но сельчане при этом и самые бесправные — по факту, жестко привязаны к планете и полностью зависят от промышленного клана, которому их мир принадлежит. Что тоже легко объяснимо: во-первых, попробуй заставь вольного гражданина в земле ковыряться, а во-вторых, еще и научи. По итогу аристократы восстановили институт вассалитета, законодательно привязав сельчан к средству производства, то бишь пахотным землям, и ограничив им сферы деятельности — где силой, а где и драконовскими ценами. До положения крепостных, конечно, не низвели, но и до этого уже недалеко. По сути, крестьянин всю жизнь оставался пленником конкретной планеты, поскольку все его знания и умения заточены под ее условия. И это отнюдь не навыки управления трактором или доильным автоматом. И в любом другом мире самый высококвалифицированный хлебороб превращался в никому не нужного работника низового звена, «оператора совковой лопаты», ибо нафига учить пришлого, если можно подготовить своего? За деньги, разве что. Но и тут легко такого варяга обломать, достаточно всего лишь взвинтить цены. Или обложить дополнительным налогом для инопланетников. Естественно, это обидно. Потому аристократы и заморочились с вассалитетом — типа, вы не в рабстве, вы всего лишь демонстрируете верность клятве. А так, конечно, валите на все четыре стороны — только кому вы там сдались?..

Совсем другое дело наемные специалисты, занятые в машиностроении и производстве прочих товаров народного потребления, вплоть до космических кораблей. Эти уже универсалы, которым одинаково рады в любом клане, на территории любого Протектората — что Росс, что Бритт, что Дойч. Да и в Кельтском Союзе таких привечали. Неудивительно, что эта братия была весьма легка на подъем, и постепенно сформировалась универсальная народность космополитов, не склонная к выпячиванию национальной принадлежности. Что незамедлительно сказалось на их взаимоотношениях с сельчанами — те, наоборот, традиции предков блюли, равно как и сами аристократы. Собственно, тут как раз прямое влияние правящего класса сказалось. Круто, в общем, получилось — аристо наверху, под ними сельчане и вольные граждане, одинаково ущемляемые в правах, но не способные договориться о совместных действиях. Принцип «разделяй и властвуй» на практике. И творили бы промышленники, что хотели, если бы не два «но»: первое — наличие фракций внутри их сообщества, второе — присутствие в схеме связующего звена в виде аристократии торговой. То есть аграрии с фабрикантами хоть и договаривались в большинстве случаев полюбовно, но постоянно были на ножах: то одни начнут жрачку зажимать, то вторые обломают с техникой и удобрениями. Инь-Ян, право слово! Единство и борьба противоположностей. А тут еще и проклятые торговцы, прибравшие к рукам грузовой флот и все перевалочные базы в космическом пространстве. Можно, конечно, свой построить, но дорого, блин! Военный флот в копеечку влетает, а ведь он по численности на порядок меньше судового парка торгашей! В результате снова компромисс, но уже между производителями и перевозчиками. Такая вот у нас забавная система — всегда есть третья сторона. Схлестнулись, скажем, аграрии с фабрикантами — еще чуть-чуть, и до открытой конфронтации дойдет. И тут как чертик из коробочки торгаши: а ну-ка разошлись по углам! Удумали тоже! А не послушаетесь — перекроем кислород в торговле. И сразу же, как по мановению руки, находится устраивающий всех компромисс. Или торговцы что-то не поделили с фабрикантами, а аграрии их помирили. И ведь не поспоришь, потому что кушать всем хочется — и рабочим на заводах, и персоналу космических станций. Система сдержек и противовесов, как она есть. Сложно, громоздко, чревато неприятностями, но уже худо-бедно второе тысячелетие функционирует.

Вам интересно, как так получилось? Мне тоже. Вроде бы и образование есть, и сам не дурак, но по размышлению я все же остановился на версии, озвученной моим безвременно почившим батюшкой. Было мне тогда лет двенадцать или тринадцать, но вот почему-то запомнилось. Наверное, потому что логично и очень похоже на правду.

А дело было так. Едва получив возможность свалить с загаженной и перенаселенной Земли, люди ринулись осваивать ближайшие окрестности Солнечной системы, а затем и более отдаленные секторы пространства. Сначала процесс шел более-менее централизованно, под руководством национальных правительств, потому что только у них имелось достаточно средств на постройку кораблей. Потом в это дело включился частный капитал, да и технические средства на месте не стояли, совершенствуясь с каждым годом. В итоге начальный период Новой Конкисты занял от силы лет пятьдесят. И за это время люди освоили под сотню миров, основав колонии.

Естественно, в каждой новой колонии переселенцы были вынуждены разворачивать то или иное производство — кому чего не хватало. С ростом населения производство тоже расширялось и увеличивало объемы, равно как и ассортимент, и постепенно мир начинал сам себя обеспечивать всем необходимым. Из управленцев высшего звена формировалась властная прослойка, из которой впоследствии вырастали кланы, владевшие средствами производства — промышленным оборудованием и землями. Ну а пока промышленность вставала на ноги, где-то нужно было брать необходимое, и это необходимое предоставляли торговцы, владевшие средствами передвижения, то бишь кораблями. На первых порах они главенствовали, диктуя условия колонистам, потом, по мере роста промышленности, их позиции ослабевали. Чтобы окончательно не лишиться влияния, торговцы шли на всяческие ухищрения, вплоть до прямых диверсий и убийств. Промышленники отвечали той же монетой. В результате всегда устанавливалось некое равновесное состояние — паритет промышленности и торговли. Сначала на уровне отдельной колонии, потом на уровне содружества нескольких систем, а потом и на уровне политического образования — Протектората. Правили в новых государствах условные парламенты, куда выбирались представители от каждого клана — самим кланом, а не всенародным голосованием. И поскольку в таких случаях всегда нужен координатор, в большинстве «стран» вернулись к «конституционным монархиям». То есть в аристократической среде всегда имелся «первый среди равных» — Император ли, Президент ли, а кое-где и вовсе Почетный диктатор. Или Председатель, как в Протекторате Чжунго. В итоге промышленники сформировали систему, которую можно назвать неофеодализмом — правили кланы, в собственных владениях обладавшие всей полнотой власти. И творили бы что хотели, скатываясь в откровенный беспредел, если бы не торговцы, лишенные собственных владений как таковых, за исключением кораблей и космических станций. Они противостояли промышленникам, и поскольку все блюли собственные интересы, в конце концов появились более-менее сбалансированные своды законов, ограничивавшие произвол промышленников в их владениях и наделявшие торговцев кое-какими правами там же. Ну и обычному народу кое-что перепало. По итогу мелкой тирании и тоталитаризма удалось избежать за счет системы сдержек и противовесов. «Страны» же продолжали существовать по причине насквозь прозаической: для нормального функционирования экономики обычной необходима экономика теневая. А откуда она возьмется? Правильно, из ограничений. Где есть границы, там всегда есть противоречия и пошлины, а еще обязательно контрабанда. И уже на нее наслаиваются все остальные «прелести» преступного мира. Самое же главное следствие из данной системы — остановка в развитии. Никто не должен получить преимущество, потому что в этом случае нарушится баланс. В результате все следили за всеми и незамедлительно принимали меры к «оборзевшим». Как итог, технологии стоят на месте, общество застыло в неофеодализме, цветет и пахнет клановая система, промышленная и торговая аристократии ведут постоянную теневую войну. И что самое удивительное, всех все устраивает, даже крестьянство.

Что тут скажешь? Умный мужик был Федор Романович Завьялов. И с его кончиной клан очень многое потерял, чего даже дядя Герман не отрицал. Меня же боль утраты грызла до сих пор, спустя пять лет после трагедии. А еще не давала покоя безумная надежда, которую заронил тогда же, пять лет назад, один головастый дядька из Транспортной академии — между прочим, папенькин хороший знакомый. Подробнее? Извольте…

Какие у нас есть способы угробить межзвездный корабль? В общем, довольно разные. Например, что-то стряслось с энергоустановкой, и он попросту взорвался. Тут все понятно — в наличии отчетливый след в виде электромагнитных и гравитационных аномалий, поддающийся обнаружению. Шансов на выживание ни у команды, ни у пассажиров нет.

Второй вариант — сбой прыжкового генератора непосредственно в момент перемещения в подпространстве. Причин тому может быть множество, и я уверен, что специалисты до сих пор не знают их все. Но это и не важно. Куда важнее, к чему этот сбой приводит. В штатном режиме для осуществления прыжка корабль разгоняется в континууме ПВ до расчетной скорости (напоминаю — между разгоном и дальностью перемещения прямо пропорциональная зависимость), потом «притапливается» в подпространстве бесконечно малым изменением координаты Т, следом задается направление перемещения координатой t, судно выходит на струну координаты П… и через бесконечно малое изменение координаты τ благополучно «выныривает» обратно в континуум ПВ. Профит! Корабль прибыл в точку назначения, пассажиры и груз доставлены. Не совсем, конечно, так — потом еще приходится тащиться до станции на маршевых движках либо разгоняться до следующего скачка. Поэтому, как правило, стандартный однопрыжковый переход занимает сутки-двое. Опять же, стандартные, то бишь двадцатичетырехчасовые. Это у нас эталон, общий для всех человеческих государств — по крайней мере, в космосе. На планетах привязываются к местному циклу.

Но если вдруг по той или иной причине (а их, как я уже говорил, может быть много) вдруг изменятся не только координаты τ и П, а, допустим, еще и Т, то корабль во время прыжка «занырнет» в подпространство глубже, чем планировалось. При этом он уже не сможет сместиться по координате П по тому закону, который задавался при Т=const. А поскольку, как уже было сказано, в подпространстве все материальные объекты движутся по инерции, то управлять судном, а тем более разогнать его невозможно. В итоге оно не находит точку выхода в континуум ПВ и остается в подпространстве на неопределенное время. Для тех, кто в корабле, проявляется влияние временной координаты Т, и тут возможны варианты — люди или замедлятся относительно времени континуума ПВ, или, наоборот, ускорятся. В первом случае у нас могут пройти века, а на «затонувшем» корабле годы, и у людей есть шанс выжить. Во втором — за год у нас там пройдут столетия. Люди, естественно, умрут. Когда нарушена только координата Т, корабль как бы фиксируется на начальной траектории, то бишь на прямой, но на какой-то «глубине» от «раздела сред», то есть от границы континуумов. Вот только в конечной точке траектории он не выходит из подпространства, то бишь «тонет». Надежды на спасение у людей практически нет.

Второй случай попроще. Если координата Т сохраняется на заданном уровне, но сбивается координата t, корабль благополучно «выныривает» из подпространства на заданном разгонным импульсом расстоянии, но только в совершенно другом направлении. И если в точке выхода не было никаких препятствий, то все обходится благополучно — «потерявшийся» транспортник определяет координаты и снова прыгает, или подает сигнал SOS и ждет помощи. Если же в точке выхода из подпространства расположена, например, звезда — что ж, не страшно. Я уже говорил, что ее гравитация отталкивает объекты в подпространстве, поскольку превосходит по величине их инерцию. А вот об астероидах, кометах и прочем космическом мусоре такого не скажешь, но на этот случай есть броня и силовые поля. Итого, смещение координаты t с большой долей вероятности будет всего лишь небольшим досадным недоразумением. Куда страшнее, когда сбиваются сразу две координаты — Т и t. Определить местоположение такого корабля попросту нереально, даже методом научного тыка. И оказавшимся в этой ситуации путешественникам не позавидуешь.

Мой случай, судя по всему, именно такой. Яхта «Аделаида», на которой моя семья — отец, мать и сестра — возвращались из инспекционного вояжа, ушла в прыжок в штатном режиме, что официально зафиксировано кораблями сопровождения, но из подпространства уже не вышла. По опять же официальной версии и само судно с командой, и пассажиры числятся пропавшими без вести. Да-да, до сих пор. Первые два года папенька даже по-прежнему считался главой клана, но как бы в отпуске, поэтому дядя Герман пребывал в статусе «правой руки» и обладал всей полнотой власти. До меня ему, естественно, и дела не было — в управленческом смысле, так-то он меня воспитывал и даже по-своему поддерживал. А вот потом, по истечению «срока недееспособности», клан возглавил ваш покорный слуга. Несовершеннолетний. И пришлось дядьке подвинуться, переквалифицировавшись в регенты. А это уже обидно — хочешь, не хочешь, но советоваться с малолеткой приходилось. Конечно, далеко не по всем вопросам, но ключевые решения я как минимум не должен заблокировать, а в идеале и вовсе поддержать. Я, правда, к тому времени уже сообразил, что лучше не выпендриваться, а потому в финансовые дела старался не вмешиваться, отдав их на откуп единственному близкому родственнику. Но вот вникать вникал, старательно анализируя результаты, какими бы те не оказались. Отрицательный опыт тоже опыт, к тому же даже более ценный, чем положительный. И все это с соблюдением тайны, напоказ увлекшись физикой подпространства.

Короче, еще на три года я себя обезопасил — дядюшка оказался в очень двусмысленном положении. С одной стороны, я только мешал, и это осознавали все — и друзья, и враги. С другой — детей убивать нельзя, особенно если эти дети родственники. Можно, конечно, если очень хочется, но это чревато — слишком шикарный повод для недоброжелателей. Настолько шикарный, что оправдает даже затеянный бунт и смену династии. В случае победы бунтовщики не то что не будут подвергнуты всеобщей обструкции, а как бы наоборот — никто не любит детоубийц. Вот Герман Романович и вертелся, как серпентоид на сковородке. Но рано или поздно мне исполнится двадцать один год. И это уже будет совсем другое дело, господа! Тут уж сам бог велел не зевать и пользоваться возможностью. Не только партнеры по опасному бизнесу поймут и простят, но и враги с конкурентами с пониманием отнесутся. Мало того, сильнее бояться будут, а значит и уважать. В таких условиях каким бы золотым человеком дядька ни был, смертоубийства не избежать. Но и я вправе принять превентивные меры. Окружающим же вообще пофиг — кто выжил, тот и главный. Стандартная иерархическая разборка альфа-самцов. Естественный отбор в аристократической среде. Вот только воротит меня от одной мысли о крови на собственных руках. Плюс не добраться до Германа Романовича — у него охрана не в пример моей, да и моя напрямую подчиняется регенту. Пока. Потом, естественно, перейдет в мою юрисдикцию, но… я и сам перестану дядюшку уважать как кланового функционера, если вдруг выяснится, что он так и не удосужился за целых пять лет завербовать охранников — кого задобрив деньгами и подарками, а кого и повязав кровью. Так что не вариант. Можно еще на дуэль его вызвать, но тут вообще без шансов — боевое фехтование очень специфическое искусство, где одного таланта мало, опыт сильнее решает. А у меня, по чести сказать, ни того, ни другого. Ботаник я. Яйцеголовый. Физик-теоретик. Про ЗОЖ без брезгливой усмешки и думать не могу. Другое дело, что в форме себя поддерживать вынужден — домашнее обучение обязано быть разносторонним! Это, опять же, дядя так говорил. А еще подкреплял слова делом — и учителя фехтования мне подогнал, и наставника по танцам. Про эксперта по этикету и прочей светской галиматье вообще молчу. Не наигрался, блин, с собственными дочурками! Кстати, совсем недавно он все же обзавелся наследником, но, к сожалению, бастардом — благо в любви к официальной супруге, на которой женился по расчету, не замечен. Ну а поскольку от нее он сына так и не прижил, то общество отнеслось к дядюшкиному загулу с пониманием. Побурчали, конечно, на светских раутах — мол, яблочко от яблони. В каком смысле? Так Герман Романович тоже незаконнорожденный. Сводный брат моего батюшки по отцу. Любил Роман Гавриилович сходить налево, причем при живой супружнице. А как иначе? Положение обязывало — мало того, что он аристократ, так еще и боевой флотский офицер. Почти гусар, ага. И прозябать бы Герману Завьялову-Клинскому в безвестности, не происходи его мать из знатного вассального Завьяловым рода — раз, и не сгинь официальный глава клана — два. А тут, блин, звезды сошлись!..

Короче, все шло к моей ликвидации. И надеяться не на кого. Родственники со стороны матери вмешиваться во внутреннюю политику клана Завьяловых не имеют права. Бабка — вдова лихого Романа Гаврииловича — мозгом скорбна на почве безвременной кончины сначала мужа, а потом и старшего сына. Тетка — родная сестра отца — бездетная оторва, предпочитавшая гоночные яхты мужикам и прочим женским забавам. Ну и все. Один я, как перст. Только с дядюшкой по-родственному и общался, пока обстоятельства позволяли. Ну а теперь, похоже, идиллии пришел конец. Что-то будет, по-любому. Как в древней присказке: или шах издохнет, или ишак, или Насреддин.

Но ничего, ждать немного осталось — уже завтра все решится. Получится — еще побарахтаюсь. Ну а если облажаюсь… что ж, приму конец достойно. По-самурайски.

— Ай!!! Соломон Львович! Такое ощущение, что вы пытаетесь мне иголкой харакири сделать!!!

— Не преувеличивайте, молодой человек! И стойте спокойно, если хотите внятного результата! И чтобы потом старому еврею не пришлось от стыда краснеть!..

-//-

Ф-фух… суетно как-то день прошел. Но таки прошел, и я наконец оказался предоставлен самому себе, запершись в персональной каюте. Ровно двадцать один ноль-ноль по станционному времени, и не извольте-с беспокоить-с — у меня режим. А режим это святое. Зря, что ли, я крайние три года всех окружающих к этой простой мысли приучал? Что характерно, приучил. А потому теперь никто и не удивлялся, когда я в девять вечера исчезал из общего поля зрения. Я имею в виду, никто из домашних, включая слуг и охрану. Особенно охрану, ага. Это такие навязчивые парни в неприметных (как они думают) деловых костюмах и неизменных очочках, маскирующих стандартный голографический интерфейс искина-координатора. Все как из одной пробирки — рослые, мощные, с короткими стрижками и квадратными подбородками. Я как-то поинтересовался у дядюшки, почему именно такие. И что, вы думаете, он мне ответил? А это специально, чтобы все видели и пуще боялись. Демонстрация силы в превентивных целях. Хотя как по мне, куда эффективнее были бы малозаметные не сильно похожие на боевиков человечки, способные вынырнуть из ниоткуда, и занырнуть туда же по завершении миссии. А сила… что сила?.. Когда-то она решала. Сейчас — уже нет. Слишком много мы всякого тотально убийственного и умеренно-вредящего хлама напридумывали. Вплоть до мысленного управления встроенными в стены и потолки маломощными плазмерами. Маломощные-то они маломощные, но незащищенному человеку много ли надо? Зато стенки небольшие плазменные сгустки не пробьют, максимум, неглубокую оспину оставят. А на космической станции это первостепенная задача. Опять же, какая разница, отчего человеку умирать: от маленькой дырочки в черепе или от огромной дырищи в груди? Мозг умертвить можно по-разному — и заточкой в ухо, и разнесением головы путем попадания снопом картечи. Результат для данного конкретного индивидуума один и тот же. И стены, опять же, целы…

Блин, что-то меня не в ту степь понесло… хватит уже думать о смерти, позитивнее надо быть, позитивнее… хотя куда уж тут — всего четыре дня осталось, если сегодняшний, чисто технически еще не закончившийся, не считать. Хотя я сильно сомневаюсь, что удостоюсь смерти от какого-то серьезного оружия. Скорее, подстроят что-то такое… смешное и достойное премии Дарвина. Например, буду на ходу из фужера шампанское лакать, поскользнусь и грохнусь мордой вперед. Посудину, естественно, расфигачу, а длинная острая ножка мне в глаз воткнется. А мозгу много ли надо? Смотри выше. Самый, кстати, реальный вариант наряду с асфиксией — никакая медицинская экспертиза ничего подозрительного не выявит. Так что к черту яды, тут я с дядюшкой согласен. Да и просто некрасиво — содрогаться в конвульсиях да пену изо рта пускать…

Да твою же! Чего это на меня нашло? Еще чуть-чуть, и трясти начнет… мандраж? А не рановато? Вроде бы основные мероприятия на завтра назначены, да и осуществлять я их намерен в секторе Транспортной академии, а не в родных покоях, напичканных следящей аппаратурой под завязку. Я когда осознал масштаб проблемы, сначала в ступор впал. А потом взял себя в руки, пораскинул мозгами (фигурально выражаясь, а не в буквальном смысле, как того бы дядюшке хотелось) и нашел выход. Да такой удачный, что уже третий год пользую, и никто ни сном, ни духом…

Спасибо папеньке, кстати. Еще когда все семейство пребывало в добром здравии, а я пользовался всеми положенными плюшками официального статуса малолетки, задумал родитель понемногу приобщать меня к серьезным делам. Ну, как серьезным… выделил толику малую семейного состояния (что-то там около одной десятитысячной процента, и ста тысяч «орлов» не набегало — реальная мелочь), и пустил козла (это еще одно мифическое животное, если кто не знает) в огород. То бишь на биржу. Естественно, с крайне левого аккаунта, никаким боком не связанного с кланом Завьяловых, чтобы ни у кого даже мысли не возникло о нашем родстве. Ну а как иначе? Играть, так по-взрослому. Ну, я и заигрался — все сто тысяч умудрился спустить в первый же вечер. Выслушал донельзя нудную нотацию, намотал на ус все полезное, получил очередную одну десятитысячную… и снова ее благополучно пролюбил. Кое-что стало получаться лишь раза с пятого, когда я научился осторожности и обуздал азарт. Ну а через пару месяцев я стартовый капитал удвоил. Потом утроил. А потом потерял к забаве интерес, равно как и папенька, поспешивший придумать что-нибудь новенькое — лишь бы любимое чадо под присмотром куролесило, а не где-то там, за пределами родного гнездышка, устраивало чад кутежа и дичайший угар во мгле ада. Пятнадцать лет, самый для этого возраст. И это не мои слова, а собственно батюшки. Отвлекшись на новое хобби — уже и не припомню, какое именно — про аккаунт и счет с тремя сотнями кусков полновесных «орликов» Протектората Росс я благополучно забыл, поскольку денег мне и карманных более чем хватало. Плюс вся финансовая мощь клана к моим услугам — в разумных пределах, разумеется.

Про «кубышку» я вспомнил лишь после смерти близких, да и то не сразу. Зато когда с депрессией более-менее справился (благодаря старику Степанычу в первую очередь), мне срочно понадобилось средство отвлечения. И этим средством стала игра на бирже, в которой резко повысились ставки — вряд ли бы дядюшка мне отвалил очередную одну десятитысячную с барского плеча. Особенно поначалу, когда дядя Герман всем распоряжался на правах правой руки главы клана. Потом, когда он примерил почетное звание регента, возможность запустить лапу в семейные фонды появилась, но я из принципа не стал ее использовать. Хотя бы для того, чтобы не возбуждать подозрений. Я всего лишь осиротевший юнец, вместе с семьей утративший уверенность в себе и по этой причине отрешившийся от окружающих. Со всеми вытекающими вроде внешней диковатости, пугливости и нелюдимости. Наука заменила мне и общение, и развлечения. Контактировал я исключительно с такими же ботанами из Транспортной академии, из «покоев» старался лишний раз не выходить — если только на пары в вуз. На девчонок не смотрел принципиально. Оброс, исхудал, разве что не опаршивел. Из домашних разговаривал лишь с дядей да со Степанычем… в общем, в конце концов добился прямо противоположного эффекта — Герман Романович взялся за меня всерьез. Проявилось это в добровольно-принудительном домашнем образовании. Затем, когда возраст подошел, в столь же добровольно-принудительной учебе в вузе (тут я уперся и факультет выбрал сам в рамках устраивавшего всех компромисса), а также в освоении жизненно необходимых молодому аристократу премудростей типа танцев, пилотирования персональной яхты и фехтования со стрельбой из дуэльных пистолетов — огнестрельных, крайне желательно происходящих из золотой эры, то бишь двадцатого века. Можно новоделов, а если доступен реальный антиквариат, то вообще идеально. В общем, пришлось соответствовать ожиданиям могущественного родственника, правда, без фанатизма. На том и сошлись, в результате я получил возможность углубленно изучать физику подпространства все свободное от основной учебы время. А оставалось его вполне достаточно, даже с учетом строгого режима — в двадцать один ноль-ноль баиньки, в шесть ноль-ноль — подъем.

К чему я это все? Да очень просто. Как вы уже догадались, заваливаться спать в девять вечера мне и в голову не приходило. Укладывался я обычно не раньше полуночи. И вот эти три часа использовал сугубо для личной пользы, занимаясь вещами предосудительными. С дядиной точки зрения, разумеется. Чем конкретно? Да всегда что-нибудь находилось, но практически неизменными являлись лишь два пункта ежедневной программы: трейдинг с левого аккаунта да тренировки. На бирже к тому времени я себя чувствовал как рыба в воде, нажив неплохой стартовый капиталец с шестью нулями и отнюдь не единицей в начале, разбросанный по подставным счетам на предъявителя не то что на разных станциях или планетах, а даже Протекторатах, часть суммы конвертировав в валюты заклятых друзей — дойчмарки, бриттфунты и прочие юани. Плюс всегда имелся фонд, достаточный для успешных биржевых игрищ, пусть и крайне осторожных. Я ведь никуда не торопился, потихоньку-полегоньку копил на свободное плавание… ну вы же не думали, что я смирился с судьбой-злодейкой и безропотно подставлю шею под удар через… уже четыре дня? Вот и славно.

Короче, у меня был четкий план. Сформировался он далеко не сразу, потребовалось довольно много усилий, чтобы сварганить нечто удобоваримое, да и денег вбухал в подготовительные мероприятия неслабо. Теперь бы еще в жизнь его воплотить… и вот тут могли потребоваться кое-какие специфические навыки. Иными словами, я должен был научиться постоять за себя. Что характерно, вне «покоев», и даже вне родной станции, буквально напичканной подданными клана Завьяловых — почитай, три четверти постоянного населения «Саввы Морозова», а это без малого миллион душ, наши, клановые. Остальные вольнонаемные, из славного племени производителей-потребителей. Плюс еще почти столько же приезжих, но этих я в расчет не беру — из их числа редко кто задерживался на станции дольше пары недель. Транзитные пассажиры, торговцы, армейцы — десятикилометровая сфера, ощетинившаяся сотнями терминалов, причалов, эллингов и просто погрузочно-разгрузочных зон, пропускала через собственное нутро не только представителей всех известных человеческих государств, но и самых настоящих алиенов — гуманоидов, инсектоидов, рептилоидов… несть им числа. Естественно, среди сонма этих существ — всех видов и рас — встречалось немало разнообразной швали, отмороженной и весьма опасной. Эта же братия имела обыкновение тусоваться в барах при планетарных космодромах. Ну а поскольку при реализации моего плана волей-неволей придется пользоваться альтернативными маршрутами, доступными простым смертным и просто немыслимыми для аристократов, то без умения постоять за себя однозначно не обойтись. Проще говоря, я учился драться.

Один? Без тренера? Без спарринг-партнера? Бред!..

Согласен. Бред. Если бы не одно «но»: дядюшка как нельзя вовремя озаботился моим обучением фехтованию. Соответственно, по доброте душевной подогнал комплект для голографической имитации — кто же в здравом уме доверит неумехе боевой клинок? Да и просто палку страшно — ей тоже покалечить можно запросто. И это не только про меня история, это всего молодняка кланов касается. Вот и разработали светлые головы прикольную штукенцию — синтез голограммы с конфигурируемыми силовыми полями. Напяливаешь на себя спецкомплект из жилета, шлема и перчаток, активируешь — и вуаля! — ты уже не Васиссуалий Петров-Коньячный из клана Петровых, а какой-нибудь известный бретёр прошлого. И напротив тебя стоит такой же отчаянный головорез, правда, насквозь компьютерный. А в руке у тебя эфес шпаги. Эффект присутствия полный, я в первый раз до глубины души поразился и просто торговал лицом, разглядывая убранство гимнастического зала века этак девятнадцатого. Впрочем, голографический партнер меня быстро отвлек, всадив в живот добрый десяток сантиметров стали. Ну, по крайней мере, выглядело это именно так. Ощущалось же чуть иначе — как хороший удар поддых. А секрет технологии между тем относительно прост: жилет генерировал защитное силовое поле, эфес шпаги — энергетический клинок. И при соприкосновении они отталкивались в силу известных физических законов. Никакой крови и увечий, но все равно пропускать удары моментально расхотелось.

Дареный комплект оказался в моем полном распоряжении, равно как и фехтовальный зал покоев, но поскольку помещение относилось к разряду общедоступных, то бросать там свои личные вещи я не пожелал, каждый раз утаскивал в персональную каюту. Ту самую, в которой был установлен компьютер с левым аккаунтом и выходом в даркнет. Ну а поскольку наличие таких забавных штуковин в приличном доме категорически не приветствовалось, то еще папенька в свое время позаботился о маскировке — для охранной системы обиталища Завьяловых моя каюта выглядела совершенно безобидно, в то время как я в ней мог на голове ходить. Или оргии устраивать — тут уж опционально. Какая-то очень хитрая софтина, доставшаяся папеньке в наследство от деда — известного флотского офицера и по совместительству шпиона. Лезть в настройки я даже не пытался, хотя архив с исходником скопировал в пару мест в том же даркнете — вдруг пригодится? Пока же довольствовался принципом «от добра добра не ищут», тем более, что для моих нужд хватало: врубил софтину, и на мониторы охраны транслируется не обремененное излишней обстановкой темное помещение, в котором лениво перемигивается светодиодами на контрольной панели стандартная индивидуальная капсула высшей защиты. Еще одна особенность жизни на космической станции — нужно всегда быть готовым к внезапной разгерметизации. В бодрствующем состоянии проблем нет — сорвал с запястья аварийный браслет, приложил ко лбу, и готово — одноразовая дыхательная маска с запасом реагента для дыхательной смеси. Полчаса у тебя есть на поиски безопасного места или более качественной защиты. И совсем другое дело человек, мирно спящий в собственной кровати. Именно поэтому все население станции пользовалось для отдыха спецкапсулами, которые выпускались в различных вариантах, от индивидуальной односпалки до по факту особо защищенной каюты в каюте. Видел я как-то в магазе роскошное супружеское ложе, оформленное под старинную кровать с балдахином… хм… ладно, не суть.

Короче, система маскировки пудрила мозг охране, а я в это время занимался очень интересными делами — если не играл на бирже, то врубал голоимитатор, такой же, как в фехтовальном зале. Такой же, да не совсем — софт я у него подправил, разжившись в даркнете нелегальными прошивками и аддонами, и мог превратить каюту хоть в боксерский ринг, хоть в тренировочную площадку монастыря Шаолинь. Причем не нынешнего, из Протектората Чжунго, а старого, еще с Земли. Потратился на красивости изрядно, конечно, но оно того стоило. Каюта у меня была достаточно просторная — все-таки будущий глава клана, а не рядовой докер из портовой зоны, чтобы в тесном пенале ютиться — так что места для физической активности хватало. Плюс умный софт — тут тебе и тренер, и спарринг-партнер, и даже фитнес-компьютер. Суррогат, конечно, но я как-то приспособился, хоть и пришлось сосредоточиться в основном на ударной технике — голосистема при всем ее совершенстве имитацию борьбы не тянула. Зато прекрасно реагировала на кулачные удары и пинки. Однобоко, но хоть что-то. Плюс фехтование с настоящим наставником для закрепления двигательных навыков, и ОФП с ним же. А еще периодически удавалось попасть в спорткомплекс академии, но там, памятуя о постоянном колпаке, приходилось маскироваться и прикидываться мешком для битья.

Вот такое у меня логово — холостяцкое и многофункциональное. Про индивидуальные удобства даже не упоминаю — будущему главе клана всегда только самое лучшее! Другое дело, что оный глава, скотина неблагодарная, почти от всего отказывается… а дядюшка гневаться изволят-с. Это, если что, слова Степаныча. Ну, за исключением «неблагодарной скотины», он обычно куда мягче выражается.

Периодически, правда, накатывали сомнения — это как же так, за столько лет и не спалили? Но ни дядя Герман, ни охранники, ни прислуга и словом не обмолвились. Ни разу, что характерно. Да и слухи бы гуляли, причем не только по покоям, но и до академии обязательно дошли — чего я только про себя не наслушался, если честно. Особенно по поводу сексуальных предпочтений. А вот про тайную жизнь молчок. Тут одно из двух: либо никто ничего не подозревает, либо все слишком хорошо шифруются. Последнее крайне сомнительно, поэтому я, погрустив день-другой, обычно возвращался в относительно бодрое расположение духа и продолжал заниматься сомнительными делами.

Но вот сегодня что-то опять муторно… от предчувствия нехорошего, знамо дело. Мандраж, нервная дрожь в конечностях, еще чуть-чуть, и глаз дергаться начнет… не, к черту! Нужно отвлечься. На биржу не полезу, в таком состоянии запросто сорвусь и немало денег спущу. А потом их уже взять будет неоткуда — комп с левым акком с собой забрать не получится, он стационарный. Так что остается один вариант — физические нагрузки.

Привычно содрав верхнюю одежду и закинув ее на крышку капсулы, я нацепил голокомплект и активировал встроенный интерфейс. Перед взором возник обширный список возможных вариантов, и я движениями глаз принялся прокручивать его вниз. Додзё… площадка Шаолиня… татами… канвас… кейдж… антигравитационная сфера… все не то, к черту! О! Ринг! Самый обычный боксерский ринг в антураже заботливо воспроизведенного забитого народом зала Мэдисон-сквер-гарден — легендарного спортивного комплекса из не менее легендарного Нью-Йорка со Старой Земли. Еще можно было выбрать вариант с подвешенным в центре видеосферы рингом из эпохи Неоренессанса — середины нынешнего тысячелетия, но что-то потянуло на древность. Не, ринг, видевший в свое время величайших чемпионов, куда приятнее.

Так, с местом определились… осталось выбрать соперника. Тут тоже список обширный, но раз полез в легендарную эпоху, то будет только логично остановиться на ком-то из тех же времен. Решено. Место — ринг. Поединок по классическим правилам англо-американского бокса. Десять раундов по три минуты, с минутными перерывами. Первый средний вес. Противник — человек-легенда, мексиканский боксер, фамилии которого история не сохранила, известны лишь его имя и боевой псевдоним, да и то приблизительно — Сол Камело. Жилистый рыжеволосый живчик с короткой бородкой. Очень любит удары по корпусу. Нормально, как раз то, что нужно. Старт имитации…

Пропустив мимо ушей последние наставления рефери, я постучал перчатками друг о друга и, едва дождавшись гонга, ринулся на соперника. Как бы я себя ни вел на людях, каким бы ботаном ни прикидывался, но себе-то можно и не врать — вот она, моя стихия! И при иных обстоятельствах я бы однозначно посвятил значительную часть своей жизни чему-то такому — не обязательно боксу, но чтобы было постоянное противостояние с разумным противником. Потому что переть против неодушевленных сил природы — это… хм… даже слова подходящего не подберу сходу.

Джеб на подскоке, уклон, нырок, комбинация… разорвать дистанцию, чуть отдышаться… и снова, и снова, и снова. Сила на силу, скорость на скорость, ловкость на ловкость. Удар на удар. До звона в ушах, до звездочек в глазах. Через не могу. И при этом еще умудриться не дать зажать себя в углу или просто прижать к канатам. И так вплоть до гонга. Ну а после, сидя на пуфике, преображенном системой в выдвижной табурет, и судорожно глотая воздух, и о постороннем подумать можно — к тому моменту как раз голова уже пустая и звонкая. Никаких отвлекающих факторов. Именно в такие моменты у меня озарения периодически случались.

Периодически. Но только не сегодня — сейчас мысли почему-то упорно возвращались к Степанычу. Почему — фиг его знает. Но собственной интуиции я привык доверять, а потому раз за разом прогонял в мыслях все, что мне было известно о старике.

А известно, если честно, очень немногое. Ну, за исключением чисто бытовых деталей, которые я за эти пять лет неплохо изучил. Это, кстати, помогло составить более-менее достоверный психологический портрет. Но вот о жизни старого слуги до того, как он сначала перешел по наследству к папеньке, а затем и ко мне, я имел крайне смутное представление. В основном, конечно, со слов родителя.

Итак, что у нас есть? Савелий Степанович Ланской, подданный клана Завьяловых. Из денщиков, или, что вернее, стюардов — личных слуг высокопоставленных офицеров боевого флота Протектората Росс, каковым, без сомнения, и являлся Роман Гавриилович Завьялов, мой родной дед. Между прочим, на закате карьеры целый капитан первого ранга! Чуть-чуть до контр-адмирала не дослужился, ушел в отставку. Причем, насколько я знал, не по собственному желанию — долг позвал. Освободилось место главы клана, и блестящий флотский офицер переквалифицировался в не менее блестящего политика. Ну а интриговать ему было не привыкать — дед подвизался на разнообразных должностях в контрразведке флота. Роман Гавриилович умер десять лет назад, и было ему всего семьдесят два — почитай, самый расцвет для представителя клановой аристократии. Так что дело явно было нечисто, но меня, на тот момент совсем еще сопляка, в подробности не посвящали. А с виду все было чинно-благородно, что наводило на вполне определенные мысли о вражеских происках. Чьих именно? Да бог знает. У нас и клановых врагов внутри Протектората Росс достаточно, а дедуля, будучи контрразведчиком, еще и много кому из заграничных коллег хвост прищемить успел. Опять же, подробностей не знаю, но в те времена, когда Степаныч только-только поступил к нему в услужение, на тот момент еще капитан второго ранга Завьялов в составе делегации Протектората Росс служил в Объединенном флоте Протектората Человечества. Дело было лет сорок назад, когда намечалась довольно серьезная конфронтация с гексаподами — расой негуманоидов, смахивавших на толстых гусениц с паучьими лапами. Поскольку с их владениями граничили лишь три человеческих государства — Протектораты Росс, Бритт и Дойч — то основная нагрузка от грядущей войны должна была лечь именно на них. Не удивительно, что те попытались решить дело миром, для чего и создали совместную эскадру, маячившую в приграничных районах и периодически дававшую прикурить наглеющим инсектоидам. Что характерно, в конце концов с алиенами договорились — дело оказалось в банальном непонимании культурных традиций как с нашей стороны, так и с их. Если, конечно, к негуманам в принципе применимы такие понятия, как «традиция» и «культура». Короче, с непонятками разобрались, границы юридически закрепили и поклялись в вечном нейтралитете — нас не касаются дела гексаподов, их не волнуют наши внутренние разборки. На том и разошлись с миром. Но это, как вы понимаете, лишь одна сторона медали.

Вторая же была не столь благообразна. Как объяснял мне в свое время покойный батюшка, свести вместе русских, немцев и британцев — все равно, что посадить трех пауков в одну банку. Смертоубийства не избежать. Собственно, именно так и вышло — пока трем государствам грозила общая опасность, они худо-бедно действовали вместе. Но стоило только вывести из игры четвертую силу, как все противоречия в нашем паноптикуме немедленно обострились. А ведь еще, как назло, договорились с соседями о невмешательстве. Поэтому, когда в «черном треугольнике» — условном секторе на стыке границ Протекторатов — разразилась нехилая заваруха с массовыми космическими сражениями и планетарными десантами, гексаподы и не подумали выступить в роли того самого лесника, что пришел и всех разогнал. Конфликт растянулся на три года, сожрал чертову уйму ресурсов и ополовинил флоты всех трех держав, а в двух — у нас и немцев — привел к смене правящих династий. Новые протекторы — наш Император и Кайзер дойчей — умудрились договориться, и объединенными усилиями наваляли бриттам, отхватив у тех хороший кусок пространства. Казалось бы, на том и финита — ан нет! Последствия того застарелого конфликта ощущались и по сию пору, причем с довольно неожиданных сторон. У союзников обострилась междоусобная борьба, поскольку для кланов новые правители обладали куда меньшим авторитетом, нежели старые, правившие до того в течение веков. После такого слушать выскочек, прорвавшихся к власти всего лишь жалкие десятилетия назад — себя не уважать. А бритты, наоборот, после поражения сплотились вокруг правящей династии, благо королевская семья всячески поддерживала милитаристские настроения в обществе. Реваншизм в полный рост, по словам папеньки. Таким образом, все шло к тому, что лет через десять, если не раньше, разразится очередная войнушка. Впрочем, уже сейчас три заклятых друга резали соперников при малейшей возможности, но все же придерживаясь неких рамок: тихо, без огласки пограбить, устроить диверсию на верфи или организовать какому-нибудь транспортнику исчезновение — всегда пожалуйста. А вот, так сказать, прилюдно — ни-ни. Так что приграничные районы постоянно пребывали в тонусе, подогретые зачастившими неприятностями. Особенно «черный треугольник», превратившийся в настоящее время в треугольник «золотой» — после активных боевых действий там осталось очень много всякого ценного. И не только на планетах, но и в космосе тоже. Если честно, рай для всякого рода гробокопателей, мародеров и прочих «черных археологов». Ну и просто бандитствующей швали в избытке.

Зачем я это все рассказываю? А чтобы вы хотя бы примерно представляли, куда я навострил лыжи. Лыжи — это такие специальные… а, пофиг! Короче, скрываться от зоркого дядюшкиного глаза и его же длинных рук я собирался именно там — в беззаконном оплоте негодяев всех мастей. Хотя и нормального народа там тоже хватало, на что основная надежда. Понятно, придется отказаться от множества привычных благ, но поступиться комфортом ради сохранения собственной жизни я готов, причем без колебаний. Ну а дальше чем черт не шутит… глядишь, когда-нибудь я достаточно окрепну (во всех смыслах, а не только в финансовом) и смогу составить дядюшке серьезную конкуренцию. Главное, чтобы как с папенькой не получилось — объявят наследника пропавшим без вести, а через некоторое время путем совершенно легитимной процедуры признают недееспособным. И вся полнота власти окажется у дяди Германа в руках. Бескровно. Без греха на душе. Без убийства любимого племянника. Красота! И вот в этом случае предъявить права на клан станет о-о-очень проблематично. Но об этом я подумаю позже. В конце концов, жизнь дороже. А власть забрать можно и экономическими методами — где легально выкупив, а где и силой отжав материальные активы. В общем, там видно будет. Мне, если честно, дядюшке мстить особо и не хочется, ибо по большому счету и не за что. Он не маньяк и не садист, просто должность у него такая.

Ха! А я ведь про Степаныча рассказать собирался… как затейливо мысли скачут… точно нервничаю.

Так вот, Степаныч. Сколько я его помню, он совершенно не меняется. Все такой же благообразный и даже где-то представительный мужик лет под пятьдесят на вид (на самом деле ему шестьдесят два), настолько глубоко вжившийся в образ образцово-показательного слуги, что в какой-то иной роли его попросту не представить. Неизменный классический костюм-тройка (привет, дядя Герман!), галстук-бабочка и белые перчатки. Аккуратная седая шевелюра. Идеально выбритое лицо. И множество полезных мелочей по карманам — от компактного мультитула до мотка тончайшего тросика. Такое ощущение, что он постоянно готов к любой неожиданности. А еще способен видеть будущее. Тут я, конечно, загнул, это всего лишь прокачанные до предела аналитические способности, причем весьма специфические, присущие скорее телохранителю, нежели кому-то иному. В общем, не удивительно, что дядюшка спихнул на него заботу о непутевом племяннике. И, надо признать, почти всегда Степаныча хватало с большим запасом. Торговая станция, особенно клановая, место довольно опасное, даже мне, наследнику, временами приходилось сталкиваться с суровой реальностью. И всегда верный слуга приходил на помощь. Вернее, не так. Степаныч умудрялся совершенно неведомым способом развернуть любую, даже самую безнадежную, ситуацию на сто восемьдесят градусов, и в результате события развивались совсем по иному сценарию — как правило, исключавшему любые насильственные действия по отношению ко мне. А вот кому-то еще люлей выписать мой слуга был не дурак. Впрочем, с этим он старался не перебарщивать, и вообще, как можно меньше мозолить мне глаза. За что большое ему человеческое спасибо. А еще школе контрразведчиков, где старый слуга нахватался всякого полезного. И сейчас, после пяти сиротских лет, я как никто другой понимал покойного деда, не пожелавшего отпустить Степаныча в свободное плавание после увольнения со службы. Такие кадры нужны самим!

И самое главное — Степаныча я уважал. Он заставил, ага. Я же, когда осознал, что теперь сам себе голова, чудить удумал — от стресса, надо полагать. И именно Степаныч вправил мне мозги, сначала позволив сделать ноги из дома, а затем, когда запахло жареным — одинокий мальчишка-аристократ для многих слишком лакомая добыча — выскочил из тени, как чертик из табакерки, и отоварил троицу гопников по полной программе, причем исключительно вручную. Откровенно пощадил. И потом, когда парни, не вняв первому месседжу, вернулись в силах тяжких, лишь продемонстрировал пару компактных плазмеров, извлеченных неведомо откуда, такое ощущение, что прямо из воздуха. В тот раз обошлось без крови, если не считать моего расквашенного носа. А больше взбрыкнуть я и не пытался, накрепко уяснив — со Степанычем спорить себе дороже. Да и не хотелось особо — слуга всегда был со мной неизменно вежлив, обращался строго на «вы» и называл сударем. А еще никогда и ничего не приказывал, но умудрялся так сформулировать собственную мысль, что я не мог найти внятных аргументов против. А дядюшка, интриган хренов, смотрел на все это непотребство со стороны и довольно потирал руки, при случае пользуясь моим безмерным уважением к Степанычу для собственной выгоды. В плане моего обуздания, разумеется.

Степаныч, Степаныч… лишь бы ты завтра все не обломал…

Стоп! Вот оно! Вот чего я подспудно опасался. Не дядькиных дуболомов, не парней из СБ станции, и даже не всяческого жулья, с которым непременно придется иметь дело уже в самом начале авантюры, а именно его, спокойного и уравновешенного стюарда в отставке. Вот оно, слабое место плана. Но с этим ничего не поделать, остается лишь надеяться на лучшее.

Впрочем, уже вообще ничего не изменить — маховик закрутился, за все нужные ниточки я потянул, где надо подмазал, где надо заплатил легально, воспользовавшись одним из многочисленных обезличенных счетов, а где-то и вовсе повлиял на события косвенно. И теперь оставалось только плыть по течению, надеясь на лучшее. А лучшее конкретно в моем случае — плохая информированность Германа Романовича Завьялова-Клинского. И тут, смею надеяться, я себя обезопасил весьма качественно. В отличие от того же Степаныча…

Ф-фух… ну все, хватит себя накручивать! Нагрузку дал хорошую, пропотел от души, теперь в ванну, а там и в капсулу — баиньки. Главное, с расходом воды не переборщить — умная софтина уже внесла в систему слежения соответствующую инфу, равно как и время активации душа, так что и с этой стороны не подкопаешься.

-//-

— Доброе утро, сударь.

Вот так всегда — никакого будильника не надо, главное, не забыть с вечера предупредить верного Степаныча. Или не предупреждать — тот все равно каким-то мистическим образом оказывается осведомлен о моих планах. Каким именно — бог его знает, а уточнять я что-то опасаюсь. Понятно, что у него, как моего личного слуги, есть доступ к электронному ежедневнику, и с расписанием занятий и прочих мероприятий в академии он прекрасно знаком, но… что-то в этом есть такое, чуток не от мира сего. Или мне просто приятно думать, что седой крепыш со спокойным взглядом обладает некими сверхъестественными способностями. От этого он кажется еще надежнее. Если честно, это еще с подросткового возраста тянется, и даже более раннего, когда у меня еще была семья, а сам Степаныч, строго говоря, являлся батюшкиным стюардом. Ну а потом это ощущение еще более усилилось, вот такая вот защитная реакция психики.

— Истину глаголете, Савелий Степаныч… уа-а-а-ах!.. — Я от души потянулся и откинул крышку индивидуальной капсулы, благо скрывать мне нечего — даже труселя самые обычные, неприметные серые боксеры. Я очень скучный, на беду папарацци. — Что-то не проснусь никак… а это у вас, никак, кофий?

Уж не знаю почему, но со Степанычем меня всегда побивает на «высокий штиль». Ни с кем так не общаюсь, но с ним можно — он ко всем моим слабостям с полным пониманием. Да и сам хорош, если честно: выкает, сударем обзывается, и всякое такое прочее.

— Он самый, сударь, он самый.

Ну, что я говорил?

— Надеюсь, не тот термоядерный, что дядюшка предпочитают-с?..

— Никак нет, сударь.

— Слишком дорогое удовольствие? — ухмыльнулся я, принимая кружку.

Никогда не понимал любовь дядюшки к малюсеньким наперсткам, наполненным густой черной жидкостью, смахивавшей на деготь. Гадость же! А вот Герман Романович, прямо скажем, от нее тащился. Хотя я сильно подозревал, что куда больше от осознания собственной важности и баснословной стоимости элитного пойла с Новой Ямайки, нежели от сногсшибательного вкуса. Тамошние обитатели, способные проследить собственную историю вплоть до легендарного Кингстона, уже очень давно возродили традицию производства отборнейшего «блю маунтин», благо природные условия позволяли. А еще не стеснялись драть три шкуры с сильных мира сего, весьма тщеславных и подверженных веяниям моды, в том числе и кулинарной. Кто-то кому-то очень неплохо заплатил за рекламу, но кто именно — тайна сие великая есть. Или просто забылось за давностью лет, а традиция осталась.

— Нет, просто у меня рука не поднимается переводить сей напиток впустую, сударь.

— Ну, с этим не поспоришь… — Я с удовольствием отхлебнул относительно дешевого, но хотя бы приятного на вкус кофейку — из нормальной кружки, а не наперстка! — и неторопливо выпростался из капсулы. — Савелий Степаныч, а это что?!

— Это, сударь, ваш выходной костюм, — невозмутимо пояснил слуга.

— Надеюсь, не тот самый, что должен был пошить Соломон Львович? — с подозрением покосился я на обновку.

— Отнюдь, сударь. Этот костюм из магазина готового платья, и Соломон Львович несомненно грохнулся бы в обморок, посмей вы заподозрить его в причастности к рождению сего «ширпотреба».

Последнее слово Степаныч умудрился так выделить голосом, что я поневоле представил недовольное лицо старого портного. Ага, именно так бы тот и сказал.

— Э-э-э… Савелий Степаныч, стесняюсь спросить…

— Ни в чем себе не отказывайте, сударь.

— А зачем он мне? Меня моя обычная одежда куда больше устраивает.

— Смею возразить, сударь, что ваши обычные драные джинсы не очень хорошо гармонируют с обстановкой большого совещательного зала Транспортной академии.

— Думаете?

— Уверен, сударь.

— Хм… а я наоборот надеялся, что они придадут мне чуть более демократичный вид, все-таки я с первокурсниками собираюсь общаться…

— Вы хотите сказать, сударь, что вот этот вот костюм, он… как бы помягче выразиться?.. Излишне официозен?

— Именно, Савелий Степаныч, именно!

— И что же вы предлагаете, сударь?

Я с безумной надеждой покосился на стенной шкаф, но нарвался на строгий взгляд слуги и с тяжким вздохом буркнул:

— Компромисс.

— Я целиком и полностью «за», сударь, — поддержал меня Степаныч. — Доверите выбор мне, или сами попытаетесь?

Блин, ну вот как так?! Я же уже говорил, что безмерно уважаю Степаныча? Ну и как с ним спорить? Опять же, по глазам вижу, что не прокатит моя самодеятельность… ладно, бог с ним.

— Доверю, — демонстративно вздохнул я. — Но я вас умоляю, Савелий Степаныч, давайте позволим себе ма-а-аленький крен в сторону «кэжуал».

— Не извольте беспокоиться, сударь, все сделаем в лучшем виде.

И ведь не соврал — именно так и получилось. Я даже заподозрил неладное, когда на стуле, извлеченном слугой из стенной ниши, оказались сложены аккуратной стопочкой белоснежная рубашка, темно-синяя безрукавка, такие же джинсы, а на спинке устроился серый твидовый пиджак. И никаких галстуков, что удивительно! Вот только обувь подкачала — Степаныч умудрился извлечь из самого дальнего закоулка гардероба строгие туфли-оксфорды, черные, как само космическое пространство. Спросите, что же тут странного? Да очень просто — если бы не обувка, то я бы и сам нечто похожее выбрал, особенно сегодня. Согласно плану, уходить мне предстояло сначала через транзитный пассажирский терминал, где народ более-менее приличный, и потому подобное облачение там не то что не вызовет подозрений, а попросту позволит раствориться в толпе. Ну а чуть позже все равно придется переодеваться, благо соответствующая нычка у меня уже подготовлена. Черт, черт, черт… старый! Не, не мог он догадаться…

— Что с вами, сударь? Желаете изменить образ?

— Да нет, вроде нормально… давай-ка примерим…

Ну что тут сказать? Попадание в точку — при моей умеренной лохматости и легкой небритости, да еще в сочетании с очками — каюсь, их я исключительно для понтов на нос нацепил — получился вполне себе завершенный образ студента-старшекурсника, завсегдатая тусовок, не чуждого веяниям моды. От былого ботаника почти ничего и не осталось, так что первашам сто процентов понравилось бы. «Бы» — потому что доводить до собственно доклада я не собирался, по плану еще до аспирантской, где по традиции собирались докладчики до начала мероприятия, надо будет свинтить. Правда, есть ма-а-а-аленький нюанс…

— Спасибо, Савелий Степаныч! — от души поблагодарил я слугу. Затем подхватил с крышки капсулы «нейр», пришлепнул его за ухом и активировал сканер. — Очень даже неплохо получилось… не поверите, в кои-то веки захотелось фотку во «фрейм» выложить…

Степаныч иронично вздернул бровь — мол, да что ты говоришь? — но возражать не стал. Равно как и я развивать тему — очень уж натужно это со стороны смотрелось. А все потому, что в обычных условиях я бы про «фрейм» и не вспомнил — вот еще, баловство! Чай не красна девица, чтобы изящными формами хвастать, а обросшая физиономия — не самое приятное зрелище, с какой стороны ни взгляни. Но сегодня без этого никак — должен же мой «сменщик» подготовиться? Должен, иначе весь план фелису под хвост. И вся длительная подготовка. Думаете, с чего бы это я хорошей такой небритостью, плавно переходящей в намечающуюся бороду, щеголял? А лохмы, а очки? Вот-вот, не баловства ради, а исключительно маскировки для. Безопасников этим, конечно, не обмануть, но хотя бы небольшую фору выгадать вполне реально.

— Изволите позавтракать, сударь?

— Спасибо, Савелий Степаныч, воздержусь.

И к этому я домашних, включая обслугу, уже больше месяца приучал. Раньше-то от завтрака никогда не отказывался, памятуя о кормежке в академской столовке, а вот теперь включил мажора — кружка кофе натощак, и вперед, заре навстречу. Сначала косились недоуменно, а потом ничего, смирились.

— В таком случае, сударь, не смею настаивать, но, может?..

— Конечно, Савелий Степаныч. Кэб готов?

— Только вас и дожидается, сударь.

Ну, в этом можно было не сомневаться. Степаныч не был бы Степанычем, если бы не вызвал мобильный передвижной модуль — в просторечии «кэб» — сильно загодя. Благо обитателей покоев Завьяловых обслуживал целый отдельный небольшой «таксопарк» с соответствующим штатом — и людей, и киберов.

— Сударь?

— Да, Савелий Степаныч?

— Позволите небольшой комплимент?

— Ну, я как бы не красная девица, комплименты выслушивать, тем более от мужчины, — засмущался я.

— И тем не менее! — настоял на своем Степаныч. — Сегодня вы отлично выглядите. Ваш покойный батюшка гордился бы вами. Особенно отрадно осознавать, что наши с Германом Романовичем усилия не прошли даром.

— Полноте, Савелий Степаныч… тут в основном ваша заслуга…

Упс! А он о чем? Что-то подтупливаю с утреца… внимательнее надо, внимательнее. Не к добру этот расслабон, совсем не к добру…

— Прошу, сударь!

Чем мне нравится моя каюта, так это крайне удачным расположением — угловая в нашем секторе. Соответственно, и дверей у меня целых две — одна вела во внутренние покои, а вторая выходила в шлюз, одновременно служивший стыковочным узлом для мобильного модуля. И вся эта красота с одной стороны внутри охранного периметра, а с другой — гуляй, не хочу: вызвал «кэб», загрузился — и поминай, как звали. Другое дело, что куда попало экипаж не повезет, все строго в соответствии с одобренными СБ и дядюшкой маршрутами, ибо автопилот неподкупен. Наивные. Если бы я задался такой целью, уже бы давно его перепрограммировал, благо все необходимое для этой нехитрой операции в наличии. Другое дело, что по размышлении я решил от этого способа бегства отказаться — слишком легко блокировать одиночный мобильный модуль, да и элементарно обесточить его не проблема. Что характерно, дистанционно. Так что ну его на фиг. Уж лучше я с меньшим комфортом, но с куда большим шансом на успех, то бишь ножками, ножками…

Кстати, «кэб» у меня типовой, ничем не выделяющийся на фоне собратьев. Так-то мне положен персональный, с гербами клана, но я эту сомнительную честь уступил дядьке с его семейством и прочим старшим родственникам, а именно: тетке и поехавшей умом бабке. Пусть развлекаются. Им на станции опасаться некого, даже киднеппинг вельможному семейству не грозит — нет у нас дураков с главным родом клана связываться. Если только по ошибке или с дикого бодуна, да и то, едва лишь придет осознание страшного, сразу же извинятся и доставят туда, откуда взяли, в целости и сохранности. И потом постараются на глазах не отсвечивать. В общем, безопасно на станции, чего не скажешь об иных местах. Космические перелеты они такие — и на пиратов нарваться можно, и в подпространстве кануть… блин, как не вовремя напомнил!..

— Ни пуха, ни пера, сударь!

— К черту!

Скользнувший на свое законное место люк шлюзовой камеры отрезал меня от родной каюты и вместе с ней от Степаныча, но за мгновение до этого я заметил на его губах очень знакомую ироничную усмешку — такой он обычно сопровождал мои тщетные попытки обвести его вокруг пальца. Сердце екнуло, но я усилием воли заставил себя выбросить из головы мысли о бывшем батюшкином стюарде, и расслабленно развалился в кресле — анатомическом и очень удобном. В обычное время я не упускал возможности чуток вздремнуть по дороге, но только не сегодня: едва салон кэба загерметизировался, а сам он с еле заметным толчком оторвался от стыковочного узла, я врубил «нейр» и запустил заранее заготовленную программу-обманку, призванную имитировать обычную активность в мобильном модуле. Сам же я в это время с головой окунулся в глубины даркнета, где в дебрях скрытых серверов, отгороженных от легального сегмента сети десятикратной кодировкой, меня ждал особо защищенный почтовый ящик. Именно через него я общался с помощниками, из которых меня лично знал лишь сменщик, которому предстояло заменить меня на конференции. Да-да, тот самый, для кого я выложил фотку во «фрейме». А еще за время пути я успел скачать одну очень специфическую программу, изрядно загрузившую «нейр». Но отказаться от нее не получалось ни при каких обстоятельствах — именно на нее завязана изрядная часть плана. Помимо этого я отправил несколько запросов, активировал счет на предъявителя с привязанной к нему обезличенной банковской картой, и дал добро на формирование виртуальной личности, призванной заместить некоего Александра Завьялова из клана Завьяловых.

Покончив с рутиной, вырубил «обманку» и расслабился в кресле — теперь оставалось только ждать…

Чтобы не задремать, я отключил поляризацию обзорных экранов и принялся пялиться на знакомые картинки — станцию «Савва Морозов» изнутри. А посмотреть, если честно, было на что: это только снаружи, из космоса, колоссальная сфера поперечником в десять километров (и это если не считать «иглы» причальных комплексов и грузовых терминалов) казалась сплошной. На самом же деле она являлась скорее сотовой структурой, или даже своеобразной губкой. Собственно «тело» составляли элементы силового каркаса со смонтированными на них секторами, разделенными на уровни. Часть из них была изолированной, остальные соединялись обширными переходами — примерно такими, по какому сейчас перемещался мой кэб. По идее, можно было и пешочком прогуляться, благо в «пуповине» перехода между секторами присутствовала вполне нормальная атмосфера, если бы не проблемы с силой тяжести — каждый сегмент был оборудован собственным генератором искусственной гравитации, а потому на границах, в зонах соприкосновения силовых полей, векторы притяжения изменялись по весьма затейливым законам. И можно было запросто при следующем шаге вознестись к потолку и влипнуть в него со страшной силой. Вот поэтому и приходилось использовать мобильные модули — в каждом из них имелся автономный гравикомпенсатор, сводивший на нет эффекты от взаимодействующих гравитационных сфер. Ну и потом, просто поглазеть в окно, пролетая между сегментами — уже само по себе приятно. Масштабы поражали. Я пару раз бывал на Тамани — близлежащей планете, принадлежавшей вскладчину Киреевым и Карачай-Седым, промышленному и аграрному кланам соответственно. Хорошее место, с приятным климатом. Видимо, поэтому и назвали Таманью… но не суть. Главное, довелось мне в тамошние горы попасть. Так вот, впечатление примерно одинаковое: что со скального уступа в пропасть заглядывать, что через окно кэба вверх пялиться. Ощущаешь себя в буквальном смысле слова букашкой. И даже снующие повсюду собратья моего экипажа принципиально ситуацию не меняли. Красиво. Круто. Масштабно. Этакий девиз клана, ага…

Ф-фух, вроде прибыли! Транспортная академия, готовившая всех мыслимых и немыслимых спецов, занимала целый сегмент, но в силу специфики позволить себе полную изоляцию не могла. И в этом ее главный плюс с точки зрения плана побега: в зону пассажирского терминала можно добраться на своих двоих. Либо, при большом желании, на транспортном лифте, который больше похож на миниатюрный вагончик монорельса. Тут главное за пределы собственно академии незамеченным выбраться. А что СБ бдит, я ни на секунду не сомневался — во-первых, наследнику клана по статусу положена круглосуточная охрана, во-вторых, наверняка дядюшка подстраховался — ему неприятные сюрпризы на финишной прямой ни к чему. И вот тут на первый план выходил второй плюс академии — многолюдность. Народу тут было как людей, особенно сейчас, в будний день. Плюс мероприятие, сопровождавшееся довольно агрессивной рекламной кампанией — в последнее время клан испытывал дефицит подготовленных кадров, вот и задумались ответственные люди над привлечением дополнительных абитуриентов. Ну а мне это все только на руку…

Кэб с легким толчком влип в стыковочный узел, и я поспешил выпростаться из кресла — ну его на фиг, задерживаться. Желающих пристыковаться много, а парковочных мест мало. Лучше отослать мобильный модуль в отстойник — специально для этого предназначенный здоровенный ангар на минус пятом уровне сегмента. Да и мне проще — эсбэшники отследят экипаж и удостоверятся, что от обычной программы я не отступил ни на миллиметр. Пока не отступил.

Но это, как вы уже поняли, совсем ненадолго. Буквально еще секунды — все, отсчет пошел! Люк шлюзовой камеры скользнул вбок, и я шагнул в вестибюль нулевого уровня — так сказать, в парадные ворота Транспортной академии. Были еще и задние — только для тех, кто в теме, и боковые — для чуть большего числа посвященных, и еще пяток парадных рангом поменьше — на последующих уровнях, но меня в данный конкретный момент они не интересовали. А вот центральный коридор прямо-таки манил — я едва сдержался, чтобы не сорваться на бег. Постаравшись взять себя в руки, зашагал по давно знакомому маршруту, машинально обмениваясь приветствиями со знакомцами и вежливо раскланиваясь со случайными встречными. Ну а потом, нырнув в боковой коридорчик и еще пару раз повернув налево, оказался около лифтов — большого грузового и пары пассажирских.

Здесь я на секунду притормозил и сверил время — нормально, без опережения графика. Даже задерживаться не нужно, хотя я на это рассчитывал. Но вот угадал, что называется, тютелька в тютельку. А потому ждать не стал, проскользнул в кабинку вслед за знакомым преподом с дружественной кафедры физики пространства, машинально ему кивнув. Поскольку направлялись мы явно в одно и то же место, я предоставил право забавляться с сенсорной панелью знакомцу, а сам прислонился к стенке и попытался унять сердцебиение. А вы как хотели? Сцыкотно, как ни крути. Все же первый раз всерьез из дома удираю. Да еще и без намерения возвращаться, по крайней мере, в ближайшие годы.

Лифт вынес нас на плюс седьмой уровень, и здесь мы с попутчиком расстались — я постарался как можно незаметнее от него отстать. Впрочем, труда это не составило, препод был погружен в свои мысли и внимания на меня почти не обращал. А мне только того и надо было. Опять, кстати, чуток затрясло, и шаг я непроизвольно ускорил, так что пришлось остановиться и немного переждать, повторно вписываясь в график.

Спокойно, Алекс. Спокойно. Пока что все как всегда. Эсбэшники ничего не подозревают, потому как повода ты им еще не дал. И надо, чтобы так оставалось и впредь. А посему взял ноги в руки и марш к точке рандеву — выполнять следующий пункт плана. Никто за тобой не крадется, никто не собирается вязать и волочь пред ясны очи дядюшки. А если вдруг кто и вознамерится… зря, что ли, ты столько времени убил на рукопашку? Стрелять они, ясен перец, не будут… а вот шокером запросто приложат. Так что лучше не пересекаться с верными клановыми псами. Они ведь из лучших побуждений, каждому же не объяснишь, что я пытаюсь собственную жизнь спасти…

Так, норма. Пошел, Алекс, пошел, пошел, пошел!.. И не беги, балбес! Спокойней шаг. Не дергайся. Еще немного, еще чуть-чуть…

Знакомой двери я обрадовался, как родной матушке. И едва заставил себя сохранить набранный темп, а не рвануть, что есть мочи. Столь же спокойно сдвинув створку вбок, я вошел в помещение и аккуратно прикрыл за собой дверь. На месте.

В помещении царила полутьма. В другое время я бы даже сказал, что интимная, но здесь и сейчас язык не поворачивался, тем более, что я тут был не один — компанию мне составил практически мой брат-близнец: те же патлы, та же щетина, отдаленно схожие черты лица и даже аналогичная одежда — рубашка, безрукавка, джинсы. Терять время на обмен приветствиями мы не стали, вместо этого я в темпе содрал с себя пиджак и перекинул «близнецу». Тот в ответ переправил мне неприметную кожаную куртку с капюшоном и здоровенный шарф. Подхватив обновки, я активировал насквозь нелегальную софтину в «нейре» и принялся облачаться — куртка оказалась как раз впору, а трижды обмотанный вокруг шеи объемный шарф прикрыл подбородок и до неузнаваемости меня изменил. Пока наши «нейры» взаимодействовали, обмениваясь пакетами данных, я отдал сменщику очки и туфли, а взамен получил легкие и удобные трекинговые ботинки, куда более уместные для туриста. Контактные линзы изменили цвет глаз с зеленого на карий, а специальные силиконовые валики, засунутые за щеки, придали лицу небольшую пухлость, изменив его овал. Вопросительно глянув на «близнеца» и получив в ответ интернациональный жест — оттопыренный большой палец — я сухо кивнул, отключил программулину и на пальцах показал код от обезличенного счета — мою плату за беспокойство. На том и расстались, довольные друг другом.

Юджин Перов, один из лучших студентов третьего курса моего факультета, уже в свои годы отличался недюжинным умом и сообразительностью, плюс прекрасно разбирался в вопросе, которому был посвящен мой доклад. Ну а некое внешнее сходство еще более упрощало задачу — перваши его так и так не знали, а преподы издали, да еще и на голографической проекции, плоской и далеко не самой качественной, признают не сразу. Да и когда признают, в доклад вряд ли вмешаются — в тему же говорит. Плюс умел Женька аудиторию увлечь, этого у него не отнять. Многие пророчили ему прямую дорогу в преподы. И я этих многих горячо поддерживал.

Дождавшись, когда Женька уйдет, я проторчал в аспирантской еще три с половиной минуты, и только после этого выбрался из укрытия. Теперь можно было идти не скрываясь: мой проапгрейженный «нейр» скопировал Женькин профиль с его гаджета, а на его закачал мои данные. Это все, конечно, вскроется, но не сразу, так что минут двадцать, а то и все полчаса, у меня есть. И это с большим запасом для моих нужд, потому что до финишной прямой остался всего один этап — добраться до пассажирского терминала под номером один-девять, то бишь первого сектора девятого сегмента, наведаться в камеру хранения за багажом, билетами и кое-какими специфическими девайсами, а потом и на лайнер можно. Все просто, как раз-два-три. И этому тоже научил меня покойный батюшка со ссылкой на некоего литературного персонажа из невообразимо старинного приключенческого романа. Кажется, Филеаса Фога. Не переусложняй, сын — говорил мне отец. В общем, я старался. Другое дело, что далеко не всегда это получалось…

А вот сегодня, такое ощущение, все шло как надо. По крайней мере, из академии я выбрался без приключений. Точно также спокойно сел в лифт-монорельс и через каких-то пять минут выбрался из него в толчею терминала. Пробравшись сквозь плотную толпу в зону камер хранения, нашел нужную (тут пришлось поднапрячься, поскольку все эти ящики я видел впервые, и сначала даже немного растерялся), глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду… и решительно набрал код на сенсорной панели.

Ничего не произошло. Вернее, не так. Ничего неожиданного не произошло — дверца бесшумно откинулась на петлях, и взору моему предстал миниатюрный склад: чемодан на колесиках и с выдвижной ручкой (слава богу, пока еще только аристократы додумались встраивать в них антигравы, нормальные люди обходились чем попроще), и большой конверт из плотной бумаги. Ну, или чего-то, очень ее напоминающего — в наш век высоких технологий черт ногу сломит даже в самых элементарных вещах. Это и пластик мог такой оказаться. Неважно, в общем. Главное, что все на месте — сменная одежда, мыльно-рыльные принадлежности (это их так Степаныч называл, а от него и я заразился), деактивированная карта-идентификатор на пока еще неизвестное имя (программа в недрах даркнета трудилась во всю, ожидая коды активации и подтверждения), банковская карта на предъявителя с накрепко зазубренным пин-кодом… Ну и самое главное — билет в одноместную каюту в бизнес-классе лайнера «Тхшшсссыхсс», или по-русски «Пронзающий пространство». Почему именно он? Да все просто — транзитник принадлежал гексаподам, алиенам, максимально далеким от хуманов во всех отношениях. И мы для них не то что на одно лицо… для них даже между европеоидами и негроидами разницы не было. Прошел таможенный контроль (здесь проблем тоже не предвиделось — алиенам одинаково пофиг, вне зависимости от местоположения — что в терминале, что на лайнере), и все — свобода! Еще примерно пять суток с двумя прыжками, и я в конечной точке путешествия — приграничном секторе Протектората Росс, во владениях нейтрального по отношению к Завьяловым клана Ивановых-Перовских. Ну а оттуда буквально рукой подать до «золотого треугольника»… ну-ка, все ли на месте?

Торопливо вскрыв конверт, я высыпал содержимое на чемодан и облегченно выдохнул — все, включая билет. Особенно билет — асимметричный кусок черного пластика в форме многолучевой звезды. Такой фиг подделаешь. Еще раз спасибо Женьке, озаботился. Оплачивал я его лично, а «близнец» лишь забирал, потому опасаться, что через него эсбэшники выяснят мой маршрут, не приходилось. Лишь бы самого Женьку сильно не побили, когда выяснится степень его участия в моем побеге. Но на этот случай я заранее выплатил ему очень хорошую компенсацию — настолько хорошую, что хватит оплатить обучение, да еще и жить припеваючи на хорошей съемной квартире, ни в чем себе не отказывая в плане харчей и женщин.

Так, ну все. Хорош растекаться мыслью по древу. Все назад в конверт, конверт за пазуху, а «билет» в боковой карман куртки — чтобы доставать удобнее было. Упс, а это что?..

Внутри конверта обнаружилась небольшая карточка, по какой-то причине прилипшая к бумаге, и пришлось даже немного повозиться, чтобы извлечь ее на свет божий. Ничего на первый взгляд примечательного — картон как картон. Белый, мелированный, с декоративной рамкой. Визитка визиткой, только без имени. Зато с посланием, начертанным от руки перьевой ручкой: «Удачи!» Твою мать… почерк однозначно дядькин… а с обратной стороны к картонке скотчем приклеена потертая монетка — вот почему послание к конверту прилипло. И монетка эта тоже была мне знакома…

— Дела-а-а-а!.. — потянул я пораженно, разглядывая находку. — Это же его счастливый червонец…

Ну да, тот самый, что постоянно проживал на рабочем столе Германа Романовича, под стеклом — еще одним пережитком древности. Точно он, вон, вмятины и сколы характерные… это что же получается, дядька в курсе?! И не препятствовал? Черт! Еще только не хватало, чтобы сейчас откуда-нибудь Степаныч вынырнул…

— Кхм… сударь?..