Э(П)РОН-3

Глава 7

— Александр?

— Дядя Герман?

— Я опять не вовремя?..

— Ну как бы тебе сказать…

Если честно, эта вот дядькина привычка — звонить в любое время дня и ночи — уже начала раздражать. Хорошо, что все космические станции жили по единому календарю, по крайней мере, в пределах Протектората Росс, иначе вообще труба дело. А так хотя бы ночными разговорами не злоупотреблял, старался покороче. Но сейчас, чувствую, не тот случай — дядю Германа прямо-таки распирало от обилия новостей. Я это уже по его лицу научился определять. И вот это раздражало уже его, поскольку он себя мнил воплощением бесстрастности. Кстати, не без оснований.

— А ты все в железках копаешься? — подозрительно покосился мне за спину дядя Герман.

Черт, наверняка куча металлолома в кадр попала… хотя чего стесняться? Честная работа, причем достаточно творческая. Но, если честно, я бы уже давно свалил с нижнего уровня технического сектора, однако все соратники чуть ли не в один голос твердили — рано. Сиди, где сидишь. Не дай бог, нарвешься еще на какое-нибудь приключение! Пока же все хорошо — последнюю заваруху и заварухой-то не назовешь, поскольку все шло строго по плану и даже намека на мордобой не воспоследовало. Чисто психологический напряг. Это я про визит Усольцевых, если кто не понял. И да, с тех самых пор не произошло вообще ничего интересного — сплошная рутина. Да оно и к лучшему…

— Копаюсь, — подтвердил я с тяжким вздохом. — Знаешь, как говорят? Не можешь предотвратить надругание — расслабься и получай удовольствие.

— И как? — иронично заломил бровь дядька. — Получаешь?

— Угу. Правда, немного извращенное.

— Лучше бы с семьей время проводил.

— Я пытался. Честно. Лизка сама меня на третий день прогнала.

— Силен! И как же ты умудрился девчонку за столь короткий срок довести до ручки? Хотя не надо, не объясняй, я примерно представляю…

— Алекса всякий может обидеть…

— … но очень многие только один раз, знаю. Так я чего звоню-то? Радость у нас, Александр.

— У нас? Уверен?

— Более чем. Я всего час как с Совета кланов вернулся.

А, ну теперь все понятно. Собственно, только этой новости все и ждали — я имею в виду, все, имеющие хоть какое-то отношение к корпорации «Э(П)РОН».

— Полагаю, прошло удачно?

— Удачно? Александр, удачно не то слово! Это было феерично. Проголосовали абсолютным большинством, почти восемьдесят процентов голосов за нас. Я-то, признаться, рассчитывал процентов на пятьдесят пять, в самых смелых фантазиях на шестьдесят, а тут такое!

— Пожалуйста, дядя Герман.

— А ты не ерничай, Александр! Я еще просто не успел до благодарностей добраться. Дай насладиться триумфом.

— Лавровый венец уже подогнали?

— Что?.. Да тьфу ты! Что за шуточки?!

— Ну, ты так радуешься, наверняка подпевалы тоже заметили. Неужели никто не прогнулся? Не подлизнул?

— Вот умеешь же ты, Александр, момент загубить… как там твою благоверную звать? Лиза, да? Ох, как я ее понимаю!..

— Ладно, один — один, — примирительно выставил я ладонь перед собой. — Квиты. Говоришь, со свистом поправка пролетела?

— Еще с каким! Я ожидал словесной баталии, схватки не на жизнь, а на смерть, а на деле вышло вообще никак — Спиридоновы, конечно, выступили, но настолько жалко, что я даже на них почти перестал злиться.

— Это было ожидаемо.

— Понимаю. Но все равно ощущение какой-то… недосказанности, что ли… слишком все легко получилось. А ведь я даже почти никого и не подкупал сверх лимита! Сговорились они, что ли?

Дядя Герман, сколько его помню, приметам верить был не склонен. Но в таких обстоятельствах даже он, похоже, задумался — слишком хорошо тоже плохо. Как бы потом не аукнулось. Усугубить, что ли? Да легко!..

— Возможно.

— Ты что-то знаешь, Александр? — насторожился дядька. — Ну-ка, выкладывай! Хотя постой… это не к тебе ли случайно пару недель назад Сергей Усольцев приезжал?

— А ты разве не в курсе? — состроил я невинную рожу.

— Представь себе.

— И куда, спрашивается, твоя СБ смотрит?

— Вот и у меня такой же вопрос… но этот старый змей кого угодно проведет, если задастся такой целью.

— То есть твои шпики его упустили.

— Причем совершенно бездарно, — признал Герман Романович. — На пересадке. Как в толпе растворился. Так он к тебе летал?

— Да, ко мне. Так что успокойся и не кусай локти.

— И… с какой целью?

— Сугубо личной.

— Он взял с тебя слово не болтать о нем?

— Честно? Собирался. Но потом передумал и смягчил формулировку.

— Так ты всего лишь над дядькой издеваешься?

— Извини, не удержался. Короче, он подумал, и решил, что тебе можно знать. Только просил до процесса не проболтаться, чтобы ты себя не выдал неосторожным поведением.

— То есть это он обеспечил мне почти двадцать процентов голосов?

— Получается, да.

— А… за что?

— Без-воз-мез-дно. То бишь абсолютно даром.

— Так не бывает, Александр.

— Ладно, я не совсем точно выразился. За все уже заплачено.

— Я так понимаю, услугой? Или ты ему чего-то наобещал?

— Ничего не обещал. Просто выполнил личную просьбу — свел с капитан-лейтенантом Терентьевым с «Латника». Оказывается, он его шурин — муж, теперь уже бывший, его старшей сестры. Родной.

— Ленкин, что ли? — прикинул дядя Герман. — Ну да, точно… она как раз сорок лет назад овдовела, ей еще все сочувствовали — в двадцать пять…

— … двадцать шесть.

— Не суть. В двадцать шесть лет остаться вдовой при двоих малолетних детях радости мало. Значит, нашелся муженек?

— Да, он выжил. И возглавил остатки экипажа, как старший по званию.

— То есть домой возвращаться не собирается?

— У него даже мысли такой не возникло. Посмотрел со стороны на своих, прикинул, на сколько дети его переросли, узнал, что благоверная давно замужем за другим, и пришел к очевидному выводу — нефиг им жизнь ломать. А Усольцев его распознал на шпионских фото…

— Как ты сказал? Шпионских? — напрягся дядька.

— Расслабься, мои спецы уже вскрыли всю сеть. Как сказал Степаныч, дилетанты. Они даже особо не шифровались, поскольку не считали, что совершают нечто зазорное. В общем, с ними серьезно поговорили, сделали предупреждение с занесением в печень, и оставили на работе.

— Зря.

— Оставь, дядя Герман. Время мы выиграли, так что это мелочи жизни. А если за такое хороших специалистов убивать направо и налево, людей не напасешься.

— Ладно, дело твое. Но что-то ты мягковат стал, Александр.

— Просто насмотрелся на чужие трагедии. У меня «найденышей» уже под сотню, и почти с каждым я общался.

— Зачем?

— Чтобы быть в курсе. Ну и из сугубо научного интереса. Я, чтоб ты знал, на основании обобщенных сведений уже составил методичку «первого контакта» и испытал методику на деле. И ничего смешного — это та еще проблема! У людей стресс, выкинуть могут абсолютно все, что угодно. Причем не только спасенные. Очень, знаешь ли, не хочется повторения истории с «Эмденом».

— А ты уже глубоко в теме, как я погляжу.

— А куда деваться? Это теперь мой крест, моя ноша…

— Повзрослел, серьезным стал…

— Все меняются, дядя Герман.

— Но далеко не все в лучшую сторону, Александр.

— Это комплимент?

— Это констатация факта. Так о чем Усольцев с шурином говорил?

— Мы не подслушивали. Посчитали неэтичным. Но, если судить уже по нашему с Сергей Геннадьичем разговору, Терентьев ему очень похоже ситуацию обрисовал. И заодно популярно объяснил, почему не нужно вмешиваться в естественный ход событий.

— Поня-а-атно…

— А что, на Совете он по-другому говорил?

— В прениях он выступил, да. Только давил на жалость, то бишь сколько можно народу спасти по горячим следам, если нашу технологию поставить на службу человечеству, а не отдельному клану для набивания карманов. Но его почти не слушали — всем интересно как раз про пополнение мошны.

— Вот даже не сомневался.

— И правильно делал. В общем, поправка прошла в заключительном чтении, закон вступает в силу через месяц с момента голосования в Совете. Работы будет море.

— Я готов.

— Ой ли?

— У нас эксклюзивный договор, забыл?

— Александр, все-таки ты еще очень молод и горяч… договор действовал, пока являлся конфиденциальным, то бишь не совсем законным. Теперь же, после обнародования наших возможностей, ситуация в корне изменилась. Ты думаешь, мне позволят пользоваться твоими услугами единолично? Ты правда так думаешь?

— Теперь уже нет.

— В общем, если мы не хотим свары между кланами, надо расширяться. Или придется на первых порах распрощаться с независимостью и свободой выбора — будем выставлять наши услуги на аукцион. Кто больше предложит, по тем заказам и работать.

— Так это же хорошо… какой никакой, а механизм саморегуляции. У кого денег не хватит, или не захотят в убыток работать, те и отсеются.

— Ты не понимаешь. Ладно, если дело касается давно утерянных грузов. А если надо найти недавнего «утопленника»? А если речь пойдет о сотнях и тысячах жизней? Их как оценить? Спасательные миссии тоже будем на аукцион выставлять?

— Сколько неудобных вопросов, дядя Герман…

— Вот именно! Просьба о помощи — свята! Представь реакцию клана, которому отказали в спасении людей с пассажирского лайнера, например. Или не стали искать знатного аристократа, на которого завязано множество связей. Ты представляешь, какую на нас затаят злобу? И чем это может нам аукнуться как клану?

— Вам аукнуться. Я не клан. Корпорация коммерческая структура.

— Тем более, Александр! В твоем отношении у кланов и тени сомнения не возникнет. И я не уверен, что смогу тебя отстоять. Поэтому хотим мы, не хотим, но придется как минимум на порядок увеличить судовой парк.

— Где я денег столько возьму?! А специалистов?! Я рассчитывал еще на год-другой спокойной работы, чтобы хотя бы людей набрать… из выживших.

— Извини, но у тебя максимум месяц. Потом, если ухитримся отбрехаться от желающих, еще недели три-четыре выкроим. А вот дальше уже тянуть не получится. Придется заморачиваться с аукционами.

— Вот спасибо, дядя Герман!

— А ты не меня благодари. Лучше Усольцеву привет передай.

— Думаешь?!

— Теперь больше чем уверен. Это он, злыдень, целую рекламную кампанию у меня за спиной развернул. А мы, признаться, на тебя со Степанычем грешили — думали, вы страхуетесь и загодя показываете свою полезность для всех. А в итоге за что боролись, на то и напоролись. Короче, засучивай рукава, Александр. У тебя… ладно, у тебя полтора месяца на подготовку еще как минимум десяти звеньев.

— Нереально. Максимум еще пару. Да и кораблей у меня столько нет.

— Корабли с меня, Александр. Я видел, как работает Краузе, и мои спецы уже дали примерный расклад. В течение двух недель мы соберем по клановым флотилиям нужное количество сходных по типу судов.

— Вряд ли мне разрешат их пригнать на Картахену.

— А мы и не будем. Я найду удобную базу в клановом секторе. Да даже если бы военные не возражали, я все равно не позволил складывать все яйца в одну корзину. А в своих владениях безопасность я обеспечу.

— Ты о Спиридоновых?

— О них, родимых. Теперь только и жди подлянок, вплоть до терактов и пиратских нападений.

— Будем включать в контракты пункт об обеспечении охраны.

— Само собой, Александр. Но до контрактов еще дожить нужно. Этот месяц будет решающим — для наших недругов это последний шанс предотвратить развертывание корпорации в полную мощь. Потом, с вступлением закона в силу, станет гораздо труднее. И они это прекрасно понимают. Поэтому только так — во внутренних областях сектора Завьяловых, под мощной охраной, да еще и в режиме секретности.

— Ты сильно рискуешь финансово.

— А мне деваться некуда, Александр.

— И даже не просишь увеличения доли в бизнесе?

— Это вопрос общего выживания. Сейчас не время для подковерной борьбы. А вот потом берегись!

— Там разберемся. Если дотянем до этого самого «потом»… — задумался я.

— Что? — напрягся дядя Герман.

— Слушай, а почему ты решил, что нам угрожает исключительно внешний враг?

— У меня все под контролем… — Герман Романович запнулся на полуслове и внимательно на меня посмотрел: — Ты что-то знаешь, Александр? С тобой кто-то связывался? Из наших?

— Да было тут… уже почти месяц назад, получается…

Историю с неурочным визитом пары старейшин дядька выслушал предельно внимательно — даже перебил всего пару раз. А потом еще довольно долго выпытывал подробности, большую часть которых я уже благополучно забыл. Пришлось запрягать Кумо с его бездонной памятью.

— Тэ-эк-с… зашевелились, стало быть… — буркнул себе под нос дядя Герман, когда закончил допрос с пристрастием. — Вовремя, ничего не скажешь… а я уж думал, угомонились.

— Ты про оппозиционеров?

— Да какие, к дьяволу, оппозиционеры! Банальные властолюбцы! Все денег им мало…

— Ты их знаешь?

— Не всех. Но теперь придется озаботиться. Вот уж не думал, что старые черти осмелятся к тебе заявиться! Но ты не грузись особо, это моя проблема. Поосторожней только.

— Да я и так уже.

— Молодец.

— Слушай, а этих твоих властолюбцев не могли, скажем так, подтолкнуть извне? Сам же сказал, что вовремя они активизировались.

— В этом что-то есть, Александр, — признал дядька, задумавшись буквально на секунду. — Я озадачу парней из СБ. Ты кого-то подозреваешь?

— Ну… будь я параноиком, наверняка бы увидел в этой ситуации длинную руку Спиридоновых…

— Не, это уже перебор, — отмахнулся Герман Романович. — Попахивает теорией всемирного заговора. Ладно, бог с ними. Значит, решили?

— По поводу?

— Насчет расширения.

— Черт… а ты хитрый, дядя Герман! Отвлек от важного…

— Ты сам отвлекся, не перекладывай с больной головы на здоровую. Так в чем проблема?

— В персонале. В людях. Это мне минимум человек сто надо. С техниками проблем никаких, попрошу Деррика, он людей подгонит. А вот непосредственно эпроновцев, тех, что на «судоподъем» завязаны… не готов я еще посторонних к технологии допускать. Ладно, ограблю Ценкера. А команду «Латника» пополню людьми с Картахены.

— А стоит ли привлекать чужих? Давай из клана народ подтянем…

— Ну уж нет! Может быть, позже.

Обижайтесь, Герман Романович, не обижайтесь — все едино. Клановые шпионы мне без надобности. И где — на мобильной базе, корабле последнего шанса! Впрочем, вслух я этого говорить не стал, но дядька все понял по моему лицу:

— Точно повзрослел.

— А куда деваться? — пожал я плечами. — Хотя не думал, что руководство корпорацией выльется в перманентный стресс.

— Привыкай. Во власти всегда так.

— Хреново…

— Наконец-то ты меня понял.

Помолчали, думая каждый о своем. И уж точно не о счете за дальнюю связь — дядя Герман вполне мог себе позволить и не такие траты. Да и я тоже, чего уж греха таить. Деньги всего лишь деньги, тлен, а возможность вот так вот задумчиво хором помолчать — бесценна.

— В общем, настраивайся на работу, Александр, — первым прервал паузу Герман Романович. — Готовь людей, натаскивай по теории, а через три недели будь добр, предоставь комплектные экипажи. Сколько тебе на отработку навыков в реале понадобится?

— Пары недель за глаза, проверено.

— Вот и ладушки… почти успеем. Все, бывай! — Дядя Герман потянулся было к сенсору отключения видеосвязи, но остановился на половине пути: — Кстати! Давно хотел тебе кое-что передать, но все случая не было…

— Да говори уж прямо — ждал, пока созрею.

— Ну, и это тоже, — не стал отрицать дядька. — Короче, лови файлы.

— Что это?

— Все, что у меня есть по твоим родителям.

— Думаешь, я до этой информации еще не добрался?

— Часть, может, и раздобыл, не спорю. Но и без сюрпризов наверняка не обойдется. Тут данные из моего личного архива. Того, что на материальных носителях. Из заветного сейфа.

Хм… а я и не знал, что он есть. Вернее, слухи доходили, но я почему-то решил, что дядька их специально распускал, для отвода глаз. Оказалось, нет.

— Спасибо?

— А что так неуверенно?

— Опыт, сын ошибок трудных.

— Задумываешься, значит? — грустно усмехнулся дядя Герман. — О судьбе клана, а не только о своей?

— Если ты думаешь, что я откажусь от затеи, то очень сильно ошибаешься.

— И в мыслях не было, Александр. Иначе зачем бы я тебе это вот все отдал?

Логично, блин. Но подозрительно.

— Не зыркай так, я без задней мысли, — правильно расценил мою неуверенность Герман Романович. — Я прекрасно понимаю, что с политической точки зрения это очень сомнительный поступок. Но… я чувствую, что поступаю правильно. Да и ты заслужил.

— Спасибо.

Больше дядька ничего не стал говорить — вздохнул, покачал головой и отключил связь. А я еще несколько минут стоял в прострации, не решаясь вскрыть полученные файлы. И знаете, что самое печальное? Так и не решился. Несколько раз порывался дать Кумо команду на разархивацию, но останавливался в последний момент. Так ни до чего не додумавшись, я аккуратно сложил инструмент, протер лицо, стряхнул пыль с комбеза и бомбера, да побрел к лифту — мне нужно было срочно кое с кем посоветоваться. И нет, не с Рином. И не со Степанычем. Сейчас мне были важнее эмоции, нежели голая рациональность…

— Вроде бы то самое место, а, Кумо?

— Ответ положительный, капитан Заварзин. Я постарался учесть смещение с точностью до пяти километров — извините, на большее не хватило вычислительных мощностей.

— Да и так с запасом, чего уж там, — отмахнулся я, пристально вглядевшись в обзорный экран, выведенный помощником в виртуальность. — Далековато папенька забрался…

Да-да, вы не ошиблись — я таки решился на поисковую операцию. После долгих сомнений, еще более долгих сборов в последней попытке оттянуть неизбежное, и после бесконечных уговоров самого себя. И только сейчас, пересчитав координаты ухода в последний прыжок яхты «Аделаида» с учетом смещения ближайших значительных масс за теперь уже семь лет, привел «Набат» в нужную точку. Что характерно, кроме извечного межзвездного вакуума, ничего в ней не обнаружил. Экран был абсолютно пуст — если не считать тусклых искр близлежащих светил — а космос привычно безмолвен. Но это все пока. Пройдет совсем немного времени, и с борта моего корабля стартуют понтоны — сначала для, так сказать, сканирующих «погружений», а потом, если повезет, то и за добычей «нырнут». А там, глядишь, и «Спрут» подтянется — от капитана Рина не спрятаться и не скрыться, особенно если ему еще и Степаныч помогает. Да, я сорвался с места внезапно, никого не предупредив, но понимания у соратников не встретил — тот же кэп уже через полчаса всполошился и позвонил. Еле отбрехался, сославшись на нерешительность, помноженную на мнительность. Впрочем, Рин-сан сумел понять и простить, но посулился в ближайшее время подтянуться на огонек, благо текущие координаты я ему передал. По самым грубым прикидкам, мне осталось не более пары часов одиночества. И да, я все понимаю — техника безопасности, осторожность, все дела… но и меня понять можно — нервы, и все такое. Все-таки итог семилетнего ожидания, хотя один год можно смело вычесть — тот, что я проторчал в подпространстве. Да и не хотелось, если честно, толпу народа и кучу кораблей привлекать — это личное, и расхлебывать надо самостоятельно. Невзирая на обстоятельства, ага.

— Кумо, обстановка?

— Все спокойно, капитан Заварзин. В пределах прямой видимости сканеров пространства кораблей не зафиксировано.

Это радует. Сектор довольно оживленный, на стыке между владениями сразу трех кланов, в том числе и Завьяловых. Пересечение как минимум двух крупных трасс. Но, на мое счастье, за семь лет точка входа в подпространство пропавшей «Аделаиды» порядочно сместилась от наиболее оптимальной. Сейчас грузовики и пассажирские лайнеры, перемещавшиеся между тройкой перевалочных станций, выходили на прыжок по совсем другой траектории. Если специально меня не искать, или не знать точно моего текущего местоположения, случайно фиг наткнешься. На что, собственно, и был расчет.

— Так, Кумо, выводи поисковую сферу.

— Процесс активирован, капитан Заварзин.

— Благодарю. Оптимальные точки просчитал?

— Так точно, сэр, все три на схеме.

— Думаешь, трех достаточно?

— Для первого импульса вполне. Мы же это уже на практике выяснили, причем неоднократно.

— Да это я от волнения.

— Искомый объект для вас настолько важен?

— Ты не представляешь, насколько именно…

— Я приложу все усилия, сэр, чтобы получить результат как можно быстрее.

— Спасибо, Кумо, ты настоящий друг. Ладно, выпускай номеров с первого по третий. «Нырок» по готовности.

— Есть, сэр. Процесс активирован. До завершения шесть минут тридцать четыре секунды… тридцать три секунды… тридцать две…

Ну вот, еще немного, еще чуть-чуть, и кое-что прояснится. Вряд ли получится отыскать яхту с первого же «погружения», да и с третьего тоже, не говоря уже про второе. Я больше чем уверен, что в прыжок «Аделаида» ушла штатно, все имевшиеся у меня на руках данные о том говорили. Но проверить точку входа обязан — просто чтобы успокоить совесть и наверняка отбросить один из возможных вариантов. Я, собственно, потому и сорвался внезапно и в одиночку, что практически не сомневался в исходе предприятия. И чего зря людей дергать? Вот и я так подумал — быстренько смотаюсь, осмотрюсь, просканирую Границу, и вернусь на Картахену, планировать следующий шаг. Ну и второе важное обстоятельство — мне срочно нужно было развеяться. Слишком большое напряжение в последние недели, нервов сжег уйму — оказалось, что десять новых экипажей эпроновцев сформировать вовсе не так просто, как то представлялось дяде Герману. С техниками, и с теми без траблов не обошлось, что уж говорить про доверенных специалистов! Пришлось в буквальном смысле слова выдержать бой с Ценкером, но людей я таки собрал. И принялся натаскивать, пока лишь в теории. Но все равно две недели пролетели — глазом моргнуть не успел. Вымотался до последнего предела, и при первой же подвернувшейся возможности свалил, перепоручив новобранцев уже испытанным экипажам — пусть пока матчасть осваивают. Обещанные Германом Романовичем корабли запаздывали, как он мне объяснил при личном разговоре, проблемой оказались «москиты» — абы какие нам не подходили, так что пришлось заморочиться. В результате я в кои то веки остался не у дел, и решил сам себя озадачить. И не последнюю роль тут сыграли навалившиеся с новой силой сомнения — праздность и безделье оставляли слишком много свободного времени для размышлений, что тоже далеко не всегда хорошо, на собственном опыте убедился.

— … четыре минуты шесть секунд… пять секунд… четыре секунды…

Бли-и-ин, усну сейчас! Чуть челюсть не вывихнул, зевнувши. Все-таки хорошо здесь, спокойно… несмотря на обстоятельства. А я ведь только сейчас понял, как сильно скучал по всему вот этому… оказывается, игры с подпространством тот еще наркотик! Не подсесть бы…

Спрашиваете, почему тянул так долго? Да вроде бы уже говорил — сначала сомнения, потом внезапные дела. Да, представьте себе, сомнения. И почва для них оказалась благодатной — аж два внезапных подарочка. Первый, понятно, от дяди Германа. А со вторым вообще интересная история приключилась. Сейчас расскажу.

… так и не решившись посмотреть файлы дяди Германа, я вознамерился поискать поддержки у близкого человека, то бишь Лизки. Выбор, в общем-то, очевиден — Алекс-младший еще щегол неразумный, а Степаныч в моем вопросе вообще не помощник — воспитан так. Оставалась благоверная, которую я отыскал… правильно — на «Спруте», торчавшем в техническом секторе на приколе. Созвонился, выяснил, куда идти, и довольно скоро оказался в нашей общей каюте — Бетти сдержала слово и вынудила меня жить вместе с ней и наследником. Все мои попытки сопротивляться были встречены решительным отпором, даже показное свинство. Тут, кстати, конкретный облом вышел — этот маневр Лизка раскусила чуть ли не с первого взгляда. Пришлось смириться, и уже через пару дней выяснилось, что все не так уж и плохо. Даже хорошо. Вот только аврал с формированием экипажей подгадил — в эти недели я появлялся в каюте, исключительно чтобы урвать несколько часов сна. Лиза к этому делу отнеслась с пониманием и через Рин-тян устроила мне «зону молчания» — «Спрут» каким-то образом отсекал любые попытки до меня дозвониться или докричаться через сеть. Но это все было уже после памятного разговора — началось через пару дней, если быть совсем точным.

Поскольку рабочее время и так уже было на исходе, я воспользовался оказией и свинтил из мастерской с концами. Лизка, встретившая меня в каюте в расхристанном комбезе, демонстративно сморщилась и сообщила, что идет в душ — нормальный, с теплой водой, а не гексаподской слизью. И что я могу к ней присоединиться, ежели испытываю такое желание. Я, естественно, испытывал, поэтому разговор отложился еще на часок — капитан Рин во время пребывания на Картахене беззастенчиво пользовался одним из пунктов соглашения с Дерриком, согласно которому «Спрут» обслуживался без очереди и бесплатно, и подцеплял систему жизнеобеспечения корабля к коммуникациям станции, так что воду можно было не экономить. В общем, оторвались на славу, но за плотскими утехами мне так и не удалось скрыть от благоверной озабоченность, поскольку та такие вещи просекала на раз. Мне временами даже страшно становилось — это насколько же хорошо она меня изучила? И как с ней дальше жить, особенно в законном браке? Сплошное палево: ни с мужиками пива попить, ни по гулящим женщинам прошвырнуться… или еще каким излишествам нехорошим предаться. И сам же себя успокаивал: с такой женушкой никаких гулящих женщин не надо. Как говорится, досадно, но ладно.

К намеченному разговору удалось вернуться, только когда мы довольные и распаренные выбрались из душа, накинули домашнюю одежку и завалились на кровать — специально для нас выращенное обширное ложе в автономном проекционном коконе. Сегодня, кстати, Лизка выбрала интерьер чего-то типа бунгало с излишками этнических мотивов — шкурками загадочных гадов, щитами и примитивными копьями. А еще страшными масками на стенах. Раз наткнувшись на одну из них взглядом, я предпочел больше не отвлекаться от благоверной — видать, на то и был расчет.

— Так о чем ты хотел поговорить? — напомнила Лизка, когда задумчивая пауза излишне затянулась. — Позвонил весь на нервах… я аж испугалась.

— Да ничего особенного, — отмахнулся я, — можно сказать, личное.

— А я чем могу помочь? — удивилась благоверная.

— Советом, чем же еще? — вздохнул я.

— Так ты хочешь на меня ответственность свалить? Узнаю любимого «муженька»!

— Тс-с-с! Не поминай всуе!

— Чего это?

— Про мужа, говорю, помалкивай больше. А то накаркаешь. Или ты уже созрела?

— Не дождешься! — отбрила меня Лизка, и для верности накрыла подушкой.

Пришлось отбиваться, но веселой возни не получилось — слишком уж тяжкие мысли одолевали.

— Говори уже, — сдалась благоверная, осознав безрезультатность попытки. — Помогу, чем смогу.

— Речь о семье.

— Опять?!

— Да я не о том… расслабься, силком под венец тащить не буду. Я про родителей и сестру. А еще про дядю Германа.

— Аристократические заморочки! — сморщила нос Лизка. — Тут я тебе не помощник.

— Опять не угадала. Просто… короче, я, наконец, кое-что выяснил про родителей. И есть возможность… не найти, но хотя бы попытаться.

— И ты не можешь решиться, — кивнула Бетти. — Поня-а-атно! Ну так послушай меня, милый: это все дурное влияние Ценкера, Терентьева и остальных. Ты подсознательно ожидаешь чего-то похожего. Что спасешь их, а они окажутся чужими для изменившегося мира.

— Вот уж этого я меньше всего опасаюсь!

— А чего тогда?! — вскинулась Лизка, но сразу же сникла: — Извини, не дошло сразу. Но… знаешь, это нормально — бояться. Особенно… такого исхода.

Блин! Лучше бы уж открытым текстом сказала — ты трусишь, потому что опасаешься никого не найти, или, что еще хуже, найти, но опоздать.

— Пожалуй, ты права… ну, дядюшка, ну, удружил! И в такой момент!

— Что за момент? — навострила уши благоверная.

— Мы пробили закон на территории Протектората Росс, — буднично сообщил я, — и через полтора примерно месяца окончательно выходим из подполья. Корпорация заявит о себе в полный голос.

— Но… ведь это же то, к чему ты стремился!

— Вот именно. А теперь я весь в сомнениях.

— Алекс, ты дурак.

— Теперь-то с чего?

— Да с того, что отказываешься от цели, которая заставляла тебя жить и действовать. Ты же сам мне говорил, что главное для тебя найти семью. Ты же во все это ввязался только из этого стремления! Столько пережил, столько сил положил на корпорацию, а теперь сомневаешься?

— Именно.

— Но… почему?! А как же поиски семьи?!

— Да я уже нашел…

Теперь проняло и Лизку — она довольно долго молча смотрела мне в глаза, а потом заявила:

— Хорошая попытка, Алекс. Но под венец я все еще не готова. Хотя уже скорее да, чем нет.

— Вот видишь, — грустно улыбнулся я. — К чему рисковать всем этим? Тобой? Друзьями? Корпорацией, в конце концов?

— А ты разве рискуешь?

— Еще как! Дел невпроворот, врагов куча, а мне приспичило по космосу шариться с крайне сомнительной целью.

— Поиск семьи — это не сомнительная цель. Это единственная достойная цель, милый.

— Ты так считаешь?..

— Да. Но у меня есть один вопрос: почему именно сейчас обострение? Вроде не сезон еще.

— Я же говорил — дядя Герман подогнал инфу. Ты чем меня вообще слушала?

— Так это перед душем было! Конечно, я тебя не слушала!

Поня-а-атно… ладно, второй заход.

— Дядя Герман поделился радостной новостью и заодно скинул файлы с информацией по расследованию исчезновения моей семьи.

— Давно?

— Теперь уже почти два часа назад.

— И что в них?

— Не знаю.

— Ты не посмотрел?! Но почему?!

— Потому что как раз в этом и проблема, блин!

— Опять трусишь?

— Опасаюсь.

— Хватит опасений, я с тобой. Давай, вскрывай…

— Кумо, разархивация.

— Процесс активирован, капитан Заварзин, — немедленно отозвался вышедший из «спячки» мини-гекс. — Спроецировать в виртуальность?

— Естественно…

— Эй, а я?

— Да там скукота всякая, сто процентов.

— Не выделывайся, милый. В горе и в радости…

— Ладно, подключайся.

Дядька особо извращаться не стал и прислал стандартный сжатый «контейнер» — собственно архив в комплекте с ключом для расшифровки. Довольно простым, если судить по быстрой распаковке, хоть файлов и оказалось около сотни. Естественно, я сразу же вывел в общую виртуальность список и принялся неспешно его прокручивать, составляя первое впечатление — как правило, наиболее адекватное, формирующееся на подсознательном уровне. Судя по расширениям, здесь были и видеоролики, и табличные данные, и просто текстовые документы. Плюс специфические файлы из картографической системы, которые мне пока нечем было открыть. Понятно, что работы непочатый край, но в глаза сразу же бросились заголовки, содержавшие фамилию Спиридоновы. Ха! И здесь отметились, оказывается! Хотя чего я ожидал? Наверняка дядя Герман привлек к поискам самых лучших специалистов, а лучшие в деле спасения кто? Правильно, Спиридоновы. По крайней мере, были на момент происшествия…

— Знаешь, милый, мне надо тебе кое-что сказать…

Упс! Чего это?

— Э-э-э… мы же предохраняемся?!

— Да я не о том, — потупила глазки благоверная. — Хотя можно подумать над твоим предложением. Потом. А сейчас я просто кое-что вспомнила…

Не понял… это она от смущения покраснела, или от… стыда?! Стыд и Лизка?! Да где это видано! Чудны дела твои, господи!..

— В общем, я уже видела такие файлы.

— Где?!

Нет, вы только ее послушайте! Я, значит, не видел, да и вообще об их существовании узнал, можно сказать, только что, а она умудрилась заглянуть в личный сейф дяди Германа?! Чего, интересно, я еще о собственной благоверной не знаю?..

— Мне их на почту прислали.

— Ты уверена?

— Чего ты? — напряглась Лизка. — Не веришь? Сейчас покажу… вот — сам смотри. Входящее письмо с вложением, адрес отправителя скрыт.

Хм… занятно. Действительно, анонимка. Сопроводительный текст крайне лаконичен: «Дорогая Элизабет! В прикрепленных файлах телеметрия со сканирующего комплекса спасательного судна «Искатель» клана Спиридоновых. Именно оно было задействовано Германом Завьяловым в операции по поиску яхты «Аделаида». Уверены, что эти данные заинтересуют вашего друга, Алекса Заварзина. С уважением». И два вложения. Все.

— Бетти, дорогая…

— Алекс, ты только не нервничай. Я… понимаешь, оно очень на спам было похоже, к тому же файлы я не смогла открыть, у меня антивирус сразу на них заругался. А еще Рин-тян позвонила и сказала, чтобы я не смела эту гадость загружать на сервер «Спрута»… вот я и решила, что это чья-то дурацкая шутка. Или вообще подстава.

— А подстава-то с чего? — изумился я.

— А ты на дату внимание обрати.

Хм, а ведь точно! Почти сразу же после заварухи с подполковником Крамским, аккурат в тот период, когда весь личный состав корпорации заболел излишней подозрительностью и мнительностью. А я в противовес велел на провокации не поддаваться. Сам виноват.

— Ну хорошо, что хотя бы сейчас сказала, — вздохнул я.

— Так ты не сердишься, милый?

— На тебя? Да я просто зол! И намерен тебя крайне жестоко наказать!

— Ой, боюсь, боюсь!..

В общем, поработать с файлами снова не получилось. Но про нечаянный подгон я не забыл, сбежав от благоверной, как только она умиротворенно засопела, уткнувшись в подушку. И сразу же напряг Влада Пахомова — впрочем, тщетно. Тот, как только мельком глянул на письмо, заявил, что отправителя определить не получится. Вот если бы по горячим следам, хотя бы дня через три после получения, а не через месяц, то — возможно — что-то и выгорело бы. А так — извините, господин начальник. Он не волшебник, он всего лишь учится.

Лишившись таким образом первого следа, я решил все-таки проштудировать содержание обоих информационных пакетов — вдруг какую подсказку найду? И что бы вы думали? Нашел! Во-первых, подгон от анонимного доброжелателя оказался дублем файлов, содержавшихся в архиве дяди Германа. И во-вторых, как раз они оказались наиболее ценными по содержанию, поскольку довольно точно указывали на точку входа в прыжок отцовской яхты. И ничего более. В отличие от подарка Германа Романовича — тот был на порядок информативнее. Именно в тот момент, когда я осознал эту нехитрую истину, и пришло понимание — анонимка не более чем приманка, призванная заманить меня в ловушку. Логику отправителя проследить совсем не трудно: я ищу семью, мне в руки попадает важная информация об отправной точке для поиска, я все бросаюсь и немедленно выдвигаюсь в указанный район. А там меня уже поджидают… не важно, кто. И не важно, с какой целью, потому что ничего хорошего мне это приключение не сулило. Очередная подстава Спиридоновых, скорее всего. Которой я счастливо избежал, сам того не зная. А все благодаря мнительности и забывчивости Лизки. Да я ее за это на руках носить должен! Хотя, конечно, не только за это. А она, дуреха, не позволяет…

Поскольку постоянную засаду держать смысла не было, я почти решился на полевой выход — а чего сомневаться? Инфа из двух независимых источников, значит, можно верить. Вот только со временем просчитался — навалились те самые заботы с подготовкой экипажей, и экспедиция перенеслась на неопределенный срок. Который как раз сейчас вышел, и поэтому я торчал в рубке «Набата», глазея на выходящие на позиции понтоны.

— … девять секунд… восемь…

А сердце-то колотится! Не от адреналинового выброса, нет. Скорее, от нехорошего предчувствия. И от тоскливой тревоги. Пожалуй, зря я в одиночку поперся, сейчас дружеская поддержка не помешала бы. Тот же Рин по плечу бы хлопнул и чего-нибудь ободряющего брякнул, не исключено, что и матерного. И сразу бы на душе легче стало…

— … две секунды… одна секунда… «погружение».

Как ни странно, именно в этот момент тоска отступила — видимо, я на подсознательном уровне понял, что теперь уже поздно бояться. Будь что будет. Время вспять не повернуть… только вперед с разной скоростью, но об этом вы уже знаете.

— «Подъем» активирован. Номер первый… норма. Номер второй… норма. Номер третий… норма. Начинаю анализ данных. До завершения процесса пятнадцать минут девять секунд… восемь секунд…

Не, четверть часа выслушивать донельзя нудный обратный отсчет это уже перебор. Заменив голосовой таймер на аналоговый в уголке виртуальности, я поудобнее устроился в кресле и настроился на ожидание. Никаких мыслей в голове не было, я бы сказал, одолела странная апатия. Такое ощущение, будто мозг отключился — не иначе, в целях самосохранения. Так ведь и с ума сойти недолго, особенно в гордом одиночестве. Вот и сработала аварийная программа… а нервы, оказывается, такие нервы!..

— … сэр! Очнитесь, капитан Заварзин! Входящий вызов!

— А?! Что?!

— Входящий вызов, сэр. Принять?

Машинально покосившись на таймер (07:43… 07:42… 07:41…) и подивившись странной оперативности Рина (я-то рассчитывал, что ему еще часа полтора пилить), перевел взгляд на экран вызова и в голос выругался: абонент не определился. Кумо показал лишь номер, но мне и этого хватило, чтобы прийти к очевидному выводу — это не кэп, не Степаныч и не Лизка. Канал закрытый, следовательно, вклиниться на него постороннему очень проблематично. А из своих оставался ровно один вариант.

Тяжело вздохнув, я активировал вызов и устало поинтересовался, всем своим видом продемонстрировав, насколько абонент не вовремя:

— Дядя Герман? Что-то случилось?..

— Идентификация завершена. Александр Завьялов. Допуск разрешен.

Ну да, еще бы не разрешен! Такой кипишь из-за меня подняли, и после этого не допустить на расширенный совет? Не смешите мои тапочки. Впрочем, примитивной компьютерной программе простительно — она для того и создана настолько узкофункциональной, чтобы обмануть ее было трудно. Я, в общем-то, и не собирался, но все равно смешно. Хотя, должен признать, официальная резиденция совета старейшин клана, частенько использовавшаяся еще и как место для общеклановых сборищ в виду декларируемой незаангажированности в чью бы то ни было пользу, впечатление производило что надо — дорого-богато. Непосвященный человек поневоле задумывался о могуществе родового объединения, владеющего такой цацкой. У них тут даже в шлюзе стационарный всережимный сканер — я такой только в покоях главы клана раньше видел, то бишь во владениях дяди Германа. Да и сама резиденция, в строгом смысле слова, резиденцией не являлась, поскольку представляла собой комфортабельный пассажирский лайнер, изрядно доработанный напильником в плане оборонительного вооружения и силовой брони. При взгляде со стороны разрыв шаблонов обеспечен — примерно как у меня сегодня, когда я после суточного перехода добрался-таки в означенный квадрат и впервые воочию узрел вотчину старичья. Что тут можно сказать? Судно двойного назначения «Архангел Михаил» явно не проектировалось для полета в атмосфере и посадок на планеты, а потому строители могли себе позволить не сдерживаться и утыкали корпус причальными штангами, пятаками и просто карманами — для «москитов». Оно и понятно: когда на очередную сходку собирались представители всех родов, входивших в клан Завьяловых, в ближайшей округе от кораблей просто не протолкнуться. А потому необходимо внести хотя бы видимость порядка в хаос. В общем, проектировщики здраво рассудили, что если не можешь предотвратить, то возглавь, и превратили судно, способное совершать подпространственные прыжки, в миниатюрную версию типовой космостанции. Понятно, что с такой геометрией особо не поманеврируешь, да и разгонная динамика чуть лучше, чем у банального астероида, но заседавшие на «Михаиле» старики в принципе никуда не торопились, к тому же работали вахтовым методом. Плюс чаще всего означенное судно само коротало время, пристыковавшись к одной из клановых станций. Но это исключительно в том случае, если не нужно исполнять основную функцию — служить местом общего сбора. Тогда «Архангел Михаил» заранее выдвигался в наиболее удобный район, более-менее равноудаленный от всех приглашенных, и ложился в дрейф в ожидании гостей. Помимо этого, такая смена точки рандеву благоприятно сказывалась на безопасности — ведь это какой соблазн, накрыть почти всю верхушку клана в один момент! Понятно, что без охраны «Михаил» не ходил, но тем не менее.

В общем, сегодня мне впервые довелось лицезреть это чудо кораблестроительного искусства собственными глазами и со стороны, и, должен признать, оно того стоило — даже сожаления о прерванной поисковой операции и бездарно потраченных сутках немного притупились. Ну а потом вообще начались чудеса — навигационный центр «Архангела» попытался перехватить управление «Набатом» и в автоматическом режиме пристыковать его к самой, на мой взгляд, труднодоступной штанге, но я этому решительно воспротивился. И из принципа оставил свой корабль дрейфовать на порядочном удалении от «Михаила», добравшись на место назначения на понтоне под номером один. И знаете, пока маневрировал в ближнем космосе и примерялся для стыковки, меня не покидало очень забавное чувство — как будто с суденышком я вижусь в последний раз. Не мудрено, в общем-то — понтоны у меня расходный материал, но предпосылок вроде бы никаких… интуиция, она такая. Потом, сразу же после стыковки, был тот самый навороченный шлюз, длинный — и абсолютно безжизненный — коридор до лифта, тесная, но довольно роскошная, как, впрочем, и все на борту «Архангела Михаила», кабинка, и полуминутный «заезд» в глубь корабля. Из лифта я выбрался в обитаемой зоне, и незамедлительно оказался во власти лакея — типичнейшего такого, при ливрее и манерах. Встречающий попытался было отжать мой «бомбер» под предлогом доставки в гардеробную, но обломался — мне и так не по себе в этом царстве давящей роскоши, так еще и последней защиты лишаться? Нет уж. Пусть все видят, что явился опытный космонавт — тощий, загорелый, слегка неряшливый и лохматый. Если, конечно, дрэды под это определение подходят. Впрочем, это проблемы высокой принимающей стороны — меня вынудили нанести внеочередной визит, вот пусть и терпят мнимое неуважение. Плевать мне на традиции аристо, у меня теперь в приоритете обычаи совсем другой касты — суровых космических бродяг, для которых комбез и куртка как униформа. Спрашиваете, как это вынудили? А вот так… ладно, пока время есть — шагать за халдеем, судя по всему, еще долго — расскажу. В общем, началось все с того самого звонка дяди Германа, отвлекшего меня от работы…

— Дядя Герман? Что-то случилось?

Ну а что еще я должен был спросить? На дядьке, как в таких случаях говорится, просто лица не было — бледен, угрюм, разве что не трясло от злости. Или отчаяния, что гораздо хуже.

— Извини, Александр, что в неурочное время, — все же нашел он в себе силы не вываливать на бедного меня все скопом, — но ситуация у нас сложилась критическая. Подгадали, твари!..

Ого! Да тут, похоже, все сразу и много… в смысле, и злости, и отчаяния. Никогда раньше его в таком состоянии не видел. Беда…

— Подгадали? Или все же подгадили? — попытался я чуть ослабить напряжение.

Но сделал только хуже, судя по дядькиной реакции:

— Не подгадили, а поднавалили, причем такую кучу, что хрен разгребешь! — сорвался он. — Извини, племяш, но просто зла не хватает на эту свору злобных уродов!

— Э-э-э… жажду подробностей. Кто, чем, как долго перелопачивать?

— Враги, вестимо, — чуть успокоился Герман Романович. — Причем исключительно внутренние.

— Неужто бунт на корабле?!

— Бери выше — в клане! А я все думал, чего это старичье наше так разволновалось, то ко мне в гости, то к тебе… была, оказывается, причина.

— Оппозиция?

— Какая, к дьяволу, оппозиция?! Банальные властолюбцы!

Хм… где-то я уже это слышал, и относительно недавно.

— Много?

— Скажем так, достаточно, — вздохнул дядя Герман. — Примерно пятая часть родов, входящих в большой совет.

— И ты их не можешь задавить?! — изумился я. — Их же абсолютное меньшинство!

— Да, Александр, как же ты стал далек от наших реалий…

— Это плохо?

— Даже не знаю. Смотря для кого. Для тебя, может, и к лучшему… если бы не обстоятельства.

— Да колись уже! Я, вообще-то делом занят. Важным.

— Решился-таки искать?

— А ты против?

— Был бы против, не поделился информацией, сам знаешь.

Ну да, тут при всем желании не возразишь. Железный аргумент.

— Тогда в чем проблема? Говори уже толком!

— В общем, Александр, дела у нас очень печальные. В клане еще не бунт, вернее, уже бунт, но пока еще узаконенный клановыми традициями. И поэтому я связан по рукам и ногам.

— Ну вот почему я из тебя каждое слово должен вытягивать?

— Да потому что мне стыдно, Александр! — снова взорвался дядя Герман. — А еще я зол! Причем на самого себя! Это надо же, так бездарно сесть в лужу! И ведь на ровном же месте!!!

— Так это все из-за меня?

— Дошло, наконец? Время для удара в спину они выбрали просто идеальное — я с головой ушел в дела и ослабил хватку. Да и СБ больше по нашим текущим задачам работала, и вот результат: зачинщики воспользовались традиционной привилегией и объявили мне вотум недоверия, как лидеру клана. И знаешь, что мне вменяется в вину?

— Пренебрежение традициями?

— Хорошая попытка, но мимо. Твое убийство!!!

— Черт…

— Слабо сказано, Александр. Я, когда осознал всю чудовищность обвинения, в голос матерился.

— Э-э-э… а почему тебя еще тогда, два года назад, не обвинили и не скинули с трона?

— Потому что им это было невыгодно. Почву для смены власти не подготовили. Я действовал на абсолютно законных основаниях — был регентом при малолетнем наследнике. И все ожидали, что дальше ситуация будет развиваться по накатанной: после твоего совершеннолетия я либо дам тебе поединок, либо втихаря отправлю на тот свет. Как ты помнишь, ни того, ни другого не произошло. Ты сбежал, а я не стал тебя преследовать. Я надеялся, что у тебя хватит ума не отсвечивать, и поначалу все так и было. Потом ты вообще на год исчез, и бурления окончательно улеглись. Заговорщиков оказалось слишком мало для открытого бунта, а нейтралов они на свою сторону переманить не успели.

— То есть это я стал катализатором?

— Именно. Появился вновь из ниоткуда, развил кипучую деятельность, основал корпорацию… я не знал, как на все это реагировать, и рассматривал множество вариантов — вплоть до твоей ликвидации. А потом ты сам пришел ко мне…

— … и сделал предложение, от которого ты не смог отказаться. Так что еще большой вопрос, в чем первопричина.

— Никаких вопросов, — помотал головой дядька, — первопричина всегда одна — передел собственности и власть. Повод не важен, но когда он есть, процессы идут легче.

— Значит, твои оппоненты начали мутить воду?

— Еще как! Но втихомолку. Не понимаю, как у них это получилось… но сегодня внезапно выяснилось, что колеблющихся в клане больше половины. Это те рода, которым по большому счету плевать, кто будет у власти, они в любом случае останутся при своем. С них не убудет, а при должной удаче могут и выловить что-нибудь в мутной водичке. И вот на них разговоры о традициях, процедурах и законности очень даже действуют.

— А чему ты удивляешься, дядя Герман? Это ты, как представитель правящего рода, выше традиций и уложений. И это бунтовщики, как замыслившие нехорошее, вне правового поля. А для абсолютного большинства в клане традиции — основное связующее звено.

— Как тряпка для быка, чтоб их!

— Так чего они хотят-то?

— Чтобы я предъявил тебя, живого и здорового. Срок — двое суток. В противном случае меня объявят убийцей законного наследника и узурпатором. А это, как ни крути, против традиций.

Твою же… как раз этого я и пытался избежать, свалив из дома накануне совершеннолетия. Как бы я ни храбрился, на родной клан мне все же не совсем плевать. И теперь нате вам…

— А с чего они вообще решили, что я мертв? Вернее, почему только сейчас тебе это предъявили?

— Потому что твоя новая личность — секрет Полишинеля. Я все думал, зачем к тебе старики прилетали… получается, вот за этим. За доказательствами. И ведь с них даже не спросишь! Они в своем праве. Равно как и те, кто к ним обратился.

— То есть они убедились, что я жив, дееспособен и развил кипучую деятельность?

— Ты забыл еще одно важное обстоятельство: не просто кипучую деятельность, а застолбил абсолютно новую делянку, которая сулит баснословные прибыли, причем не только финансовые, но и репутационные! И все это мимо клана.

— Но ведь ты же в доле!

— Вот именно, я! Лично я, не клан. И это был последний гвоздь в крышку гроба. Они дождались, когда ты сбежишь с Картахены, ввязавшись в очередную тайную авантюру, и выкатили мне ультиматум. Вот теперь ты знаешь все.

— И что же от меня требуется? Давай, деду Захару позвоню. Или еще кому-нибудь.

— Это их категорически не устроит. Ты должен засвидетельствовать свое почтение перед советом. Лично. Все остальные ухищрения не подействуют, заинтересованные лица будут настаивать, что любую запись можно подделать. А так тебя просканируют и убедятся.

— Черт… ты ведь понимаешь, что это ловушка?

— Естественно, Александр. Причем элементарная. Я просчитал на три шага вперед, к чему они ведут. Именно поэтому я и решился тебя попросить… об услуге.

— Я не могу исчезнуть. Только не сейчас, сам же знаешь.

— А это и не вариант. Бойня все равно разразится, просто, думаю, в этом случае придется схватиться моему блоку с бунтовщиками. А основная масса родов будет наблюдать со стороны и ждать, чем все это закончится.

— Ну так в чем же дело? Усмири бунтарей.

— Все не так просто, Александр. У нас паритет сил. Если победа и будет на моей стороне, то она станет пирровой. Клан лишится наиболее активных членов, способных к руководящей работе и при этом решительных. И что дальше? Деградация, распад и поглощение конкурентами?

— Незадача…

— Еще какая! Поэтому я тебя прошу — прилетай на «Архангел Михаил». Поговори с представителями родов, со старейшинами, просто отведи от меня подозрение.

— Ну, в этом ничего сложного… все равно собирался выходить из подполья. Но ведь это наверняка будет только начало! Они попытаются провернуть какую-нибудь бяку — да хотя бы стравить нас с тобой!

— Обязательно попытаются.

— И ты все равно меня просишь?

— Все равно.

— У тебя есть план, — пришел я к очевидному выводу.

— Есть, — не стал отпираться дядька.

— И какой же?

— Я в тебя верю.

И отключился. Да-да, я тоже был в шоке. Почти полчаса просидел, тупо пялясь в обзорный экран. А потом заглянул в доклад Кумо (как и ожидалось, следов «Аделаиды» в окрестностях точки входа не было), вырубил все средства связи, погасил свет, приглушил приборные панели и погрузился в мучительные раздумья, результат которых вам уже известен — я таки явился на «Архангел Михаил». Причем никого не поставив в известность, кроме, разве что, дяди Германа. Сюрприз хотел устроить кое-кому, а для этого пришлось поторопиться и появиться в резиденции совета на сутки раньше срока. Судя по оказанному приему, уловка сработала — меня не ждали так рано. Если вообще ждали.

… судя по едва на треть заполненному залу совета, моя последняя догадка была недалека от истины. А еще я незамедлительно заподозрил, что по столь протяженному маршруту меня провели явно неспроста — наверняка за это время лихорадочно обзванивали всех родовитых представителей, что на данный момент успели добраться до «Архангела Михаила». Явись я к крайнему сроку, наверняка бы гораздо больше народу застал. Но я не в обиде, потому что именно так и было задумано. И вообще очень удачно получилось: невозмутимо остановившись в самом центре арены, я пробежался взглядом по зрительному залу — длинным рядам индивидуальных лож с креслами, расставленных по ранжиру — и убедился, что основные заинтересованные лица в наличии. В этом мне помог Кумо, успевший зафиксировать и выделить рамками людей из списка, выцыганенного у дяди Германа, но и без компьютерного помощника я бы справился — зал не сказать, чтобы поражал размерами. Хотя правильней его назвать цирком, поскольку по всем параметрам он соответствовал именно этому развлекательному заведению: зрительные места концентрическими кругами, в центре — самая настоящая арена. Разве что отделано все с кричащей роскошью, везде натуральное дерево, разбавленное не менее натуральным камнем. Плюс соответствующая акустика, усиленная программным обеспечением. Ложи, кстати, тоже не абы как располагались — в первых рядах наиболее уважаемые представители наиболее уважаемых родов. Чем выше, чем ближе к куполу, тем меньше влияние. Или практическая польза, что зачастую одно и то же. Отдельный сектор был отведен старейшинам, коих насчитывалось три десятка — по одному от рода. Прочих представителей, кстати, было еще девяносто человек. Итого, этакий уютный зальчик на сто двадцать посадочных мест, не считая обслугу. Правда, еще выделялась ложа правящего рода, расположенная напротив мест старейшин. Собственно, как раз по первым двум-трем рядам я и скользнул взглядом и на этом разведку счел завершенной.

Ну, что сказать? Удачно зашел, ага. К разборке подоспела едва ли треть членов совета, усиленная десятком старцев, среди которых я заметил и своих недавних гостей — деда Захара с дедом Семеном. Из остальных очень важных персон — Герман Романович в гордом одиночестве. Целую ложу на пятерых один занял, и сибаритствовал понемножку, с удовольствием щурясь через пенсне на окружающих. И самое главное — среди рядовых членов совета, молодых да ранних, тоже примерно треть составляли оппозиционеры. Забавное соотношение. Если принять к сведению слова дяди Германа, потенциальные бунтовщики заявились почти в полном составе, да еще и заранее. А вот из группы поддержки Германа Романовича почти никого не было. Наверняка делом заняты, некогда им на цирк отвлекаться.

Что характерно, до моего появления многие присутствующие о чем-то переговаривались между собой, но стоило лишь по залу разнестись звукам шагов (я не стеснялся и от души топал ботинками по паркету), как в помещении воцарилась напряженная и, я бы даже сказал, изумленная тишина. А акустика тут хорошая, я уже об этом упоминал. Поэтому чуть не вздрогнул, когда оставшийся у распашных дверей лакей торжественно объявил:

— Завьялов Александр Федорович!

И церемониальным посохом об пол долбанул, видимо, для пущего эффекта.

Эффект, надо сказать, удался на славу — по залу пробежал изумленный гул, сам собой сошедший на нет где-то через полминуты, но отдельные очаги остались — сидевшие рядом члены совета принялись без стеснения перешептываться, стреляя взглядами то в меня, то в дядю Германа. А тот сидел и лыбился, как обожравшийся сметаны кот. Ну а чего? Заслужил. Я, кстати, тоже, а потому нежился в лучах славы, разве что постеснялся раскланяться со зрителями. Те отвечали взаимностью, и вскоре неловкая тишина (относительная, конечно), начала раздражать.

Так и не дождавшись приветствия от встречающей стороны, я решил взять инициативу в свои руки и принялся отвешивать короткие поклоны, больше похожие на кивки:

— Герман Романович… дед Захар… дед Семен… милостивые государи!.. Вы желали меня видеть?

С каждым моим словом шепотки то тут, то там совершенно стихали, а после вопроса и вовсе повисла звенящая тишина, нарушаемая разве что тревожным дыханием и сопением отдельных делегатов.

— Что ж, вот он я! Александр Завьялов, собственной персоной. Может, соизволите объяснить, за каким чертом вы этот спектакль устроили? Обвинили главу клана невесть в чем, едва ли не взбунтовались… и чего ради? Я слушаю, господа.

Ты смотри, как притихли! Но и я тоже хорош — сам не заметил, как подпустил в голос толику яда и неожиданно прорезавшейся непоколебимой уверенности. Только сейчас дошло, что именно так отец общался с проштрафившимися подчиненными… блин! Ну что за царские замашки?! Вот как так?!

— Хм… ну ты, Сашенька, и с… сюрприз! — выдал таки дед Семен, и даже глаза не опустил, когда я перехватил его взгляд.

— Надеюсь, приятный? — ядовито осведомился я.

Я, кстати, ожидал, что дед Захар на себя возьмет роль главы совета, а тут нежданчик… ну и ладно, на план это обстоятельство сильно не влияет. Если влияет вообще.

— Ну, как тебе сказать, Сашенька… скорее, несвоевременный. Мы тебя, э-э-э, позже ожидали.

— А чего тянуть? Быстрее покончим с этим цирком, быстрее к делам вернусь. Важным, между прочим!

— Важнее клана?

— Для меня — да, дед Семен.

— И что же может быть важнее клана, Сашенька?

— Многое… семья, к примеру.

— Так о чем и речь, отрок! — громыхнул дед Захар. — Клан — это семья.

— Ой ли? Лично у меня в этом зале только один родственник — дядя Герман. И явился я лишь для того, чтобы опровергнуть смехотворные обвинения в его адрес. Надеюсь, никто не сомневается, что я это я, то бишь Александр Федорович Завьялов? Нет? Тогда еще один маленький вопрос, и будем закругляться: я живой? Или вот пусть дед Семен, например, в меня пальцем потычет… не нужно? Вот и славно. Вопросы есть? Вопросов…

— Есть!

Упс… а это еще кто такой смелый?..

Поскольку я стоял лицом к сектору старейшин, а голос донесся справа, пришлось повернуться и пошарить взглядом по трибунам. Впрочем, дерзец и не пытался скрыться, напротив, встал со своего места и вызывающе на меня уставился, благо располагался не очень далеко — всего лишь во втором ряду. Кумо незамедлительно выделил типа рамкой, прогнал по базе и выдал краткую справку в выпадающей ссылке: Коптев Кирилл Леонидович, старший сын наследника рода. Коптев… Коптев… ага! Это ж внучок деда Семена! Потому и дерзкий такой, что поддержку чувствует. Но… почему он, а не кто-то из открытых оппозиционеров? Этот вообще должен быть над схваткой, какое ему до нас дело? У него отец есть, и дед — действующий глава рода, да еще и старейшина. Но нет, полез поперед батьки в пекло… сколько ему? Ну-ка… всего двадцать шесть? Молодой да ранний? Или просто глупый? И уже член совета? Нет, по лицу не скажешь… и настроен серьезно — губы сжаты, глаза прищурены, взгляд твердый. Хотя сам по себе не особо представителен — хлипковат, узок в плечах, и в целом хлопец ботанического вида. Наверное, из-за длинных волос, связанных в куцый хвостик, и очков. Да-да, этот типчик, как и дядя Герман, предпочитал архаику навороченным современным линзам. Что еще по внешнему виду можно сказать? Судя по облачению — молодежному однобортному костюму с водолазкой — типичный аристократ-бунтарь из подрастающего поколения. Знаю, сам таким был. Что ж, придется пообщаться…

— И что же вы хотите у меня спросить, уважаемый Кирилл Леонидович? — осведомился я, нарушив затянувшуюся паузу.

— Скорее у меня вопрос к обоим виновникам торжества, — уверенным тенорком отозвался молодой аристократ. — И к вам, Александр Федорович, и к Герману Романовичу…

— Вы хотели сказать — уважаемому главе клана Герману Романовичу? — уточнил я.

— Я сказал ровно то, что собирался! — уперся Коптев.

— А вы не находите это неуважением?

— Ничуть, сударь! И вопрос следующий: отчего же вы, милостивые государи, решили, что стоите выше традиций? Почему позволили себе наплевать на общественное мнение? И с чего решили, что общество утрется?

— Признаться, сударь, вы меня загнали в тупик… — хмыкнул я, переглянувшись с дядей Германом. Тот пожал плечами и всем своим видом изобразил, что тоже без понятия, о чем это Коптев-младший. — Не прослеживаю вашей логики.

— Ладно, не буду ходить вокруг да около! — решительно рубанул рукой воздух оратор. — На основании чего один из вас решил, что может просто сбежать и бросить клан на произвол судьбы, а второй — что теперь вправе узурпировать власть?

— То есть вы, Кирилл Леонидович, всего лишь обвиняете нас в нарушении процедуры передачи власти? — делано удивился я. На публику сыграл, не скрою. — А не кажется ли вам, что это внутреннее дело правящего рода? Передача власти осуществлена по взаимному согласию, так чего же вам еще?

— Собственно, что и требовалось доказать! — торжествующе заключил Коптев. — Прошу почтенное собрание засвидетельствовать: законный наследник признал нарушение традиций со свой стороны. Осталось лишь выяснить, признает ли за собой аналогичный проступок человек, незаконно узурпировавший власть в клане!

— А не много ли на себя берешь, Кирюша?! — нехорошо прищурился я, пожирая оппонента глазами.

Впрочем, тот отнесся к угрозе совершенно наплевательски — возможно, даже не заметил, потому что в свою очередь не сводил напряженного взгляда с дяди Германа. И тот не замедлил нанести ответный удар:

— Кто ты такой, мальчишка, чтобы я перед тобой отчитывался?

Коптев-младший неуверенно моргнул, но немедленно взял себя в руки и развернулся к сектору старейшин:

— Дед?..

— Пожалуй, придется мне вмешаться, — укоризненно покосился тот на родственничка. — Мой внук прав, Герман. Согласно и букве, и духу Уложения вы совершили предосудительный поступок. Так, братие?!

Старейшины, к которым дед Семен адресовал последний вопрос, разом загудели, зашушукались, но никто так и не решился ответить конкретно, даже дед Захар.

— Хорошо, сформулирую мысль четче. Согласно Уложению, существует два законных способа обрести статус главы клана: получить его по наследству в связи с кончиной предыдущего главы, либо завоевать в честном поединке. Разумеется, лишь в том случае, если у претендента есть реальные права на престол. И у нас, братие, сложился юридический казус: Александр Завьялов, ввиду малого возраста, после смерти своего отца, Федора Завьялова, престол не унаследовал. Соответственно, место регента при малолетнем наследнике отошло к ближайшему родственнику усопшего главы по отцовской линии, то бишь Герману Завьялову-Клинскому. И все бы ничего, но рекомый престолонаследник Александр Завьялов сбежал до наступления совершеннолетия, и процедура передачи власти не была осуществлена. По прошествии контрольного срока данный отрок был признан умершим, и главой клана, теперь уже на законных основаниях, стал Герман Завьялов-Клинской. И вроде бы все правильно, но есть одно «но»: законный наследник воскрес из мертвых! И теперь получается, что Герман Завьялов-Клинской занимает пост незаконно, то бишь узурпировал власть, давайте называть вещи своими именами. Хорошо, обвинение в убийстве Александра Завьялова оказалось ложным. Но это обстоятельство не отменяет самого факта узурпации власти. Прав ли я, братие?!

На сей раз старейшинам уйти от ответа не удалось — слишком уж возмущенно загудели остальные зрители, из которых каждый второй был наследником рода, а каждый первый — главой. Попробуй таких проигнорируй! Плюс оппозиционеры не упустили возможность поднять градус неадеквата выкриками, разве что свистеть постеснялись.

— Все сказанное не противоречит Уложению! — поднявшись со своего места, не очень громко, но увесисто изрек дед Захар. И, что удивительно, услышали его все — такая вдруг тишина повисла в зале. — Извини, Герман, но в твою пользу ни один пункт не говорит. А вот возмущение сего отрока, — кивнул он на Коптева-младшего, — вполне понятно и даже обосновано.

— Таким образом, приходим к заключению, что проблема есть, — поднялся и дед Семен. — И проблема серьезная, братие! За всю историю клана я не припоминаю столь двусмысленной ситуации: при живом наследнике на посту главы узурпатор, но при этом их обоих все устраивает.

— Ну и в чем тогда проблема? — не выдержал я. — Хотите, торжественно поклянусь, что не стану посягать на пост главы и подсиживать дядю Германа?

Да, нарываюсь. Да, сознательно. Но очень уж интересно, как выкрутятся.

— Молчал бы, отрок! — громыхнул дед Захар. — Ты и так уже наворотил, теперь не расхлебаем!

— Скажите уже толком, к чему вы клоните! Или я пошел.

Ну, давайте… ведитесь уже! Хоть кто-то возмутится, или спустят на тормозах?..

— Пошел он, как же! — ухмыльнулся дед Семен. — Нет уж, Сашенька. Раз заявился на совет клана, будь любезен, терпи. И имей уважение к мнению общественности.

Есть! Теперь немного усугубим…

— Честно? Да мне плевать!

— Молод ты, отрок, и горяч! — прервал меня дед Захар. — И до сих пор не понял, что клан выше отдельной личности. И личность всегда подчиняется клану, будь то хоть сам глава! В спокойные времена да, ему многое позволяется, в том числе и весьма вольно трактовать Уложение. Но не сейчас. Верно я говорю, Герман?!

— Хотелось бы возразить, да не получится, — вздохнул дядька. — Придется нам, Александр, все прояснить раз и навсегда.

— По-моему, я уже предельно ясно выразился!

— Слова — пустой звук! — ожил Кирюша Коптев, про которого все уже позабыли. — Докажи делом! Иначе докажет кто-нибудь другой!

— Ты, что ли? — ухмыльнулся я, перехватив его взгляд.

Давай, заглатывай наживку, или я в тебе окончательно разочаруюсь…

— Почему нет? — полностью оправдал мои ожидания Коптев. — Пока на посту главы узурпатор, а законный наследник уклоняется от выполнения своих обязанностей, никто не обязан подчиняться нелегитимному главе! А что о таких случаях говорит Уложение?

— Уложение допускает передачу власти другому роду, входящему в клан! — торжественно изрек дед Семен.

В голове у меня что-то щелкнуло, и пазл, наконец, сложился, явив истинную картину авантюры, задуманной оппозиционерами. И ведь совсем же все просто! Не зря дядя Герман сказал, что просчитал действия бунтовщиков на три шага вперед. Я тоже, но за исключением одной ключевой детали — не смог вычислить «рулевого». Элементарно информации не хватало. Но теперь все встало на свои места. И осознав эту нехитрую истину, я громко рассмеялся, изрядно изумив почтенную публику. Настолько, что очень быстро гул, снова поднявшийся после фразы деда Семена, стих.

— С тобою все ли нормально, отрок? — с тревогой спросил дед Захар, когда я перестал хохотать и уже просто покачивал головой, скривив губы в ироничной ухмылке. — Что смешного?

— Да все, — совершенно искренне ответил я. — Вся вот эта ситуация. И даже помещение выбрали удачное — цирк он и есть цирк. Пойду я, пожалуй.

Демонстративно развернувшись к сектору старейшин спиной, я неспешно шагнул к выходу… и остановился, когда Семенов внучок срывающимся от волнения голосом выдал:

— Я, Кирилл Коптев из рода Коптевых, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

Чего?! Это он серьезно, что ли? Кто угодно, только не этот хлыщ хлипковатого образа. Я аж развернулся, но сказать ничего не успел — уже в левом секторе трибуны поднялся еще один родович и повторил ритуальную формулу:

— Я, Игорь Сенной из рода Сенных, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

И сразу же снова справа:

— Я, Михайло Гордеев из рода Гордеевых, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

И по всему залу:

— Я… я… я… вотум… оставляю!..

Да они охренели, что ли?! Я беспомощно уставился на дядю Германа, но тот отвел взгляд и виновато помотал головой, дескать, ничего не могу поделать — к стенке приперли, гады! И ладно бы только оппозиционеры флешмоб устроили! Но нет, если верить Кумо, к ним еще и многие нейтралы присоединились! А дед Семен за всем этим наблюдал с довольной ухмылкой. Черт… еще одна моя ошибка — недооценил масштаб проблемы. Думал, придется и дальше дразнить, чтобы распалились как следует, но они и сами справились, без посторонней помощи. Уговорили, немножко подкорректируем план в сторону сокращения.

— Ладно! — рявкнул я, осознав, что помощи не дождусь — дядьку реально загнали в угол, так что придется самому разруливать ситуацию. — Ладно!!! Хотите букву закона?! Будет вам буква! Я отрекаюсь! Официально, при свидетелях!

— Не так быстро, Сашенька, не так быстро, — попенял мне дед Семен. — Я тебя понимаю и даже где-то сочувствую, но беда в том, что добровольное отречение не прописано в Уложении.

А то я, болезный, не знаю… но попробовать все равно стоило.

— Предки стормозили!

— Предки знали, что делали, отрок! — снова вмешался дед Захар. — Они прописали лишь два законных способа смены главы сознательно, чтобы у таких, как ты, не возникало соблазна избежать ответственности! Хотя до такого нормальный глава не должен доводить, воспитывая наследника! Но в твоем случае виноваты обстоятельства — ты осиротел и не получил должного воспитания… а Герману было некогда, все выгоду для клана выискивал!

— Ты вменяешь мне это в вину, Захар? — нехорошо зыркнул на старейшину дядя Герман.

— Отмечаю твое упущение, Герман! — не стушевался тот. — И теперь ты должен его исправить. И ты, отрок, тоже!

— Хотите, чтобы я самоубился?! — не сдержал я иронии. — Боюсь, с моей стороны вы не найдете понимания. Убивайте сами, лично. Законного наследника, ага. Ну, кто решится на открытый бунт? Что там насчет воздаяния в Уложении сказано, а, дед Семен? Так будут желающие?!

Упс… переборщил. Но насчет Уложения оно как-то само собой вырвалось. Впрочем, в свете последних событий апелляция к старейшине об интерпретации «слова записанного» странной совсем не выглядела.

— Уймись, отрок!

— Слушал бы ты старших, Сашенька, — поддержал коллегу Семен, — а не клоунады устраивал. Поединок!

— С кем? — ухмыльнулся я. — Кто достоин?

— Регент.

Все, слово сказано. Только его я, собственно, и ждал.

— Умно, дед Семен. Молодец. А ведь я бы тебя и не заподозрил.

— О чем ты, Сашенька?..

— Ну как же… оппозиция, подстрекательство к бунту… смута, в общем. Ведь это ты все устроил? И время выбрал оптимальное, и место предоставил, и сторонников загодя собрал, чтобы людей дяди Германа нейтрализовать… неужто сам на трон метишь?

— Ох, Сашенька, Сашенька… сам-то себя слышишь? Поединок! Между тобой, законным наследником, и регентом, узурпировавшим власть ввиду обстоятельств непреодолимой силы, сиречь форс-мажора. Только ты и Герман. А мы со стороны понаблюдаем. И где тут мои поползновения на пост главы? Что-то заговариваться ты стал, малец.

— Господа мои, вы ведь прекрасно понимаете, что поединок подразумевается насмерть?! — обратился я к залу. Дождался одобрительного гула, и снова переключился на деда Семена: — Слышишь? Это общественное мнение! И твоя задумка как раз в том, чтобы столкнуть нас с дядей Германом лбами. В любом случае кто-то из нас умрет. Если дядя Герман, то главой стану я — неоперившийся юнец, которым сам бог велел помыкать. А начну упрямиться, можно организовать несчастный случай, и потом первыми подсуетиться, подмяв трон. Для кого стараешься, кстати? Для него, что ли? — кивнул я на Кирилла.

— Любимый внучок, — не стал отпираться дед Семен. — Я-то уже пожил, и повластвовал всласть. А у Леньки амбиции не те. Но ты продолжай, Сашенька, мы внимательно слушаем.

— Слушайте. Если я устраню дядю Германа — прекрасно. Но и если он меня пристукнет, тоже нормально — никто и ничто не мешает объявить его убийцей законного наследника, номинально признать его главенство, но неофициально сделать из меня мученика и превратить в символ борьбы с узурпатором. Сколько родов за тобой пойдет в таком случае? Но этот вариант, конечно, чуть хуже — крови не избежать. Да и дядя Герман сопротивляться станет, устроит охоту на ведьм. Короче, веселуха. Но ты опять в плюсе — будешь ловить рыбку в мутной воде. Я прав, дед Семен?

— Прав, отрок, прав! — встрял дед Захар. — Но беда в том, что все тобою сказанное ни единой буквой не противоречит Уложению! Семен в своем праве, он лишь воспользовался благоприятной ситуацией. Обвинить его не в чем. И запретить воплощать свой замысел в жизнь тоже нельзя — нет к тому никаких юридических оснований. К сожалению.

— К сожалению?

— К сожалению, отрок. Стар я уже для кровавых смут. Но, похоже, мы в тупике. Выход ровно один — тот, что предложил Семен. Поединок. Официальный. Только в этом случае будут соблюдены и дух, и буква. Правда, смуты в любом случае не избежать… но можно получить передышку и свести последствия к минимуму! — повысил голос дед Захар, когда я вознамерился было возразить. — Чем меньше крови, тем лучше. Даже если это кровь наследника…

— Поединок, братие?! — снова подал голос дед Семен.

Трибуны одобрительно загудели.

— А как же вотум недоверия?!

— Я, Кирилл Коптев из рода Коптевых, обязуюсь признать право на престол победителя поединка! — тут же вскочил со своего места Кирюша.

— Я… я… я… обязуюсь!.. — пронеслось по трибунам.

Ха! Вот это у них ловко получается! Репетировали, что ли?..

— А если я просто развернусь и уйду?.. Да сиди уже! — бросил я Коптеву-младшему, снова выпрыгнувшему из кресла. — Понял. Мы тут так до бесконечности развлекаться будем…

Ох, судьбинушка моя тяжкая! Знаете, какого мне труда стоило сдержать довольную ухмылку?

— Похоже, от судьбы не уйти, Александр.

— Думаешь, дядя Герман?

— Ты сам все прекрасно видишь. Будем биться. И биться всерьез. Иначе этот цирк перерастет в кровавую вакханалию. Я, Герман Завьялов-Клинской, регент и узурпатор, бросаю вызов законному наследнику клана Завьяловых!

— Пожалуй, ты прав… я, Александр Завьялов, наследник рода Завьяловых, принимаю вызов Германа Завьялова-Клинского! Поединок состоится… здесь и сейчас! Выбирайте оружие, Герман Романович.

— Я выбираю шпаги. Захар Прохорович, не озаботитесь ли?..

— Одну минуту, Герман, сейчас клинки доставят.

— Благодарю.

Н-да… по ходу, попал! Хотя, если разобраться, в фехтовальном поединке исход куда больше зависит от индивидуального мастерства, а не от слепой удачи, как в случае с дуэльными пистолетами. И дядька это, несомненно, понимает… а еще он уверен в своем превосходстве, и не без оснований — опыта в этом деле у него всяко больше, чем у меня. По слухам, в молодости Герман даже в смертельных схватках участвовал. Мой же опыт фехтования сводился исключительно к учебным боям на учебном же оружии, плюс общетеоретическая подготовка. Беда… если дело затянуть, наверняка дядька меня заколет. И настроен он весьма решительно — вон, времени зря не теряет, готовится. Избавился от пиджака и жилета, отшвырнул галстук и закатал рукава сорочки по локоть — надо думать, чтобы не стесняли движений. Даже пару пуговиц у ворота расстегнул. Вот с брюками он точно ничего сделать не сможет, равно как и со штиблетами. Хотя чему я радуюсь? Мой комбез с бомбером тоже не самая удачная одежка для поединка на длинноклинковом оружии — от колющего удара вряд ли защитят, а двигаться мешают… само собой, я последовал примеру дядюшки — скинул куртку, снял верхнюю часть комбинезона и опоясался рукавами. Нормально. Какая-никакая, а дополнительная защита нижней части тела. Футболку снимать не стал — обойдутся без стриптиза. А вот слегка размяться не постеснялся.

— Герман, Александр, возьмите ваше оружие!

А пафоса-то сколько! Не ожидал от деда Захара, никак не ожидал…

Обернувшись на голос старейшины, я сразу же наткнулся взглядом на пару лакеев с бархатными подушками в руках, поперек которых лежали шпаги, и похолодел — я почему-то думал, что принесут совершенно одинаковые клинки, ан нет! Та ковырялка, что поднесли дяде Герману, выглядела гораздо внушительней, чем моя. Я бы сказал, дядьке подогнали укороченную рапиру, так называемую итальянскую, родом века так из семнадцатого — длинный клинок с выраженными лезвиями и хитро закрученной гардой, защищающей всю ладонь. Ну а мне досталась более легкая и короткая пехотная шпага эпохи наполеоновских войн — на это моих познаний хватало. Хоть и с режущими кромками, но куда более хлипкая, да и эфес мощью не поражал — так называемые «крылья бабочки» из перфорированного металла, плюс дужка для защиты пальцев. А еще, судя по виду клинков, шпаги вполне могли оказаться артефактами давних времен…

— Герман Завьялов-Клинской, прими фамильный клинок рода Клинских! — торжественно велел дед Захар, и дядька незамедлительно выполнил приказ.

Махнул пару раз, приноравливаясь к эфесу и тяжести, повернулся ко мне лицом и отсалютовал рапирой.

— Александр Завьялов, прими фамильный клинок рода Завьяловых!

Приму, куда деваться… а ничего так в ладони лежит, почти как влитой… вот только несерьезной игрушка выглядит. Легкая, верткая, должна просто летать… точно! Вот оно, мое преимущество! Я по телосложению более крупный, поэтому, по идее, в скорости дядюшке должен проигрывать. Но его осчастливили почти килограммовой железякой, к тому же длинной, не по руке. Значит, что? Правильно, я буду маневренней… но все равно ввязываться в длительный замес мне невыгодно, он однозначно выйдет мне боком. Ладно, по ходу дела разберемся…

По примеру дяди Германа пару раз махнув шпагой, я вернул ему любезность салютом, и мы по команде деда Захара разошлись шагов этак на десять. Боевые стойки пока не принимали, но я и так знал, что дядька убежденный сторонник усредненного итальянского стиля фехтования. Хорошо это или плохо — трудно сказать. Я-то адепт дестрезы, сиречь испанского стиля, хотя моя зубочистка куда больше подошла бы для французской манеры… жаль, я в ней не силен.

— Поединщики! Правила вы знаете — правил нет! — озвучил очередную банальность дед Захар. — Победит тот, чей клинок испьет вражеской крови! Да начнет…

— Эй, секундочку!..

— Чего еще, отрок?!

Голос деда Захара так и сочился ядом, но я предпочел этот факт проигнорировать, заострив внимание окружающих на более важном моменте:

— Э-э-э… вы уверены насчет «испьет крови»? Точно? Этак ведь любую царапину можно счесть победой!

— Не тебе возмущаться, отрок! Такова официальная формула, прописанная в Уложении.

— Но позвольте! Я все понимаю, буквальное прочтение, все дела… но не важнее ли в данном случае дух закона? А если я не стану добивать своего противника?

— Не такой ты дурак, чтобы оставить конкурента в живых! — выкрикнул со своего места Кирюша Коптев. — Ты сам это прекрасно понимаешь! Хватит тянуть время, бейтесь! Или опять начнем по кругу вотум недоверия высказывать? Я готов, мне не трудно!

Зал отозвался одобрительным гулом, и только поэтому дед Захар не осадил нахала. Но слова парня подтвердил кивком, тем самым обозначив официальную позицию.

— Это бесполезно, Александр! Давай уже скорее покончим с формальностями.

— Ты уверен, дядя Герман?

Герман Романович смерил меня странным взглядом — я бы сказал, вопросительно-оценивающим, и молча кивнул. Поня-а-атно… не зря он мне сказал, что в меня верит. Он связан по рукам и ногам, и вынужден плыть по течению. Вся надежда на меня, мой ум и сообразительность. Эх, будь здесь кэп, он бы цинично рассмеялся мне в лицо — где я, и где вышеозначенные достоинства? Но у кэпа ко мне отношение предвзятое, так что его мнение не в счет… тем более, что я сейчас постараюсь опровергнуть его позицию на деле.

Но и дядьку понять можно — положиться-то он на меня положился, но запасной вариант все равно подготовил. Так что в поддавки играть точно не станет, подставлюсь — проткнет, и рука не дрогнет. Попадос…

— Поединщики готовы?! — потерял терпение дед Захар. — Да начнется бой!

Вот и все… отступать некуда. Впрочем, они сами виноваты — чуть ли не строем и с песнями в ловушку ломанулись. Главное, теперь местами с уважаемым советом клана не поменяться. Что совсем не исключено, учитывая дядькину подготовку. Хорошо хоть приглядеться к оппоненту можно, дистанция позволяла. Что я и проделал, приняв классическую испанскую стойку — правая нога впереди, левая сзади, стопа под девяносто градусов. Шпага в вытянутой правой руке острием к оппоненту, левая конечность ладонью на уровне солнечного сплетения — хоть даги и нет, но хоть какая-то защита. Оптимальное положение для круговых движений согласно геометрической теории дестрезы.

Тэ-эк-с… а дядька что? Собственно, как я и ожидал — стойка итальянская, для челночных перемещений. И очевидно, что шпага для него не очень удобна — крупновата. А еще он еле заметно сам себе покивал — видимо, я своей позой лишний раз подтвердил его предположения. Но на схватку Герман Романович все равно настроился решительно и на самотек ситуацию пускать был не намерен, что и продемонстрировал, первым начав сближение.

Десять шагов это достаточно далеко, если задаться целью сохранить дистанцию. Но если поединщики движутся навстречу друг другу, то расстояние волшебным образом сокращается — два-три шага каждого, и клинки уже почти соприкасаются остриями. Ан гард, как говорится!..

Выброса адреналина я ждал, а потому неожиданностью для меня он не стал. Я даже умудрился превратить замедлившееся время в преимущество — не купившись на пару финтов, среагировал на первый же настоящий выпад — дядька целился в живот. Вряд ли, конечно, всерьез рассчитывал достать меня с этой атаки, но на прощупывание обороны укол с широким скользящим шагом вполне тянул. Все по классике — познай врага, отыщи его слабые места, и порази с максимальной эффективностью. Но главная хохма заключалась в том, что лично я фехтовать не собирался, поскольку прекрасно осознавал иллюзорность собственных шансов.

А потому сразу же порвал шаблоны: начал фехтовальную фразу по учебнику, только не испанскому, как ожидал дядя Герман, а скорее итальянскому — второй номерной защитой с отведением клинка наружу вправо. Следующим же движением и вовсе усугубил ситуацию: подшагнув левой ногой к дядьке, схватил его левой же рукой за запястье и потянул, разворачивая корпус и зашагивая уже правой ногой. Видел бы меня сейчас Рин-сан, остался бы доволен — его уроки не прошли зря. А он мне неоднократно говорил, что главное понимать суть движения, а не тупо воспроизводить его внешнюю форму. И должен признать, классический прием, направленный на обезоруживание противника, прекрасно лег на перемещение из айкидо — ирими-тэнкан, вход с поворотом. А захват по-ниппонски назывался кататэ-дори. Единственная разница — айкидока бы завершил технику броском котэ-гаэси, скрутив оппоненту запястье, а я вместо этого протянул дядькину руку чуть дальше, выводя его из равновесия, и долбанул по основанию большого пальца навершием собственного эфеса. Результат получился вполне предсказуемый — ладонь Германа Романовича разжалась, и его шпага с характерным стуком упала на паркет. Я же, не прекращая разворота, приложил дядьку по удачно открывшейся спине рукоятью, отчего тот растележился по полу, ткнувшись в него носом, и разорвал дистанцию, по пути пинком отшвырнув подальше утерянную противником рапиру.

Оказавшись в относительной безопасности, опустил клинок и принялся ждать, пока поверженный Герман Романович не поднимется на ноги — надо сказать, сие нехитрое действие далось ему с трудом. Но, против ожидания, нос он не расквасил. А вот с правой рукой явные проблемы — дядька несколько раз сжал и разжал кулак, морщась от боли. Видимо, сустав хорошо ушиб.

— Ну что, дядя Герман, мы снова на равных? — в звенящей тишине осведомился я. — Продолжим?

— Ты настолько меня боишься, Александр? — усмехнулся дядька в ответ.

— Уважаю, — буркнул я и решительно отшвырнул уже свою шпагу — пофиг, куда, главное, подальше, дабы не возникло соблазна ее подобрать. — Теперь мы в моей стихии. Или я нарушаю правила?! — повысил я голос. — Те самые, которых нет?!

Ответом мне стало дружное молчание, хотя могли бы и возмутиться — поединок заявлялся именно на шпагах, а я, значит, его «на кулачки» перевел. С другой стороны, обмен техниками состоялся, а что поединщики в результате утратили оружие… ну, бывает. Так и запишем — первый нестандартный ход вполне себе удался. Продолжаем в том же духе.

И мы продолжили — дяде Герману надоело ждать и догонять, и он снова атаковал, довольно умело сблизившись и выбросив несколько боксерских комбинаций. Как я и предполагал, брюки у него оказались тесными, а потому ограничивали технический арсенал. А вот я мог себе позволить гораздо больше, чем и воспользовался: успешно защитившись от первого натиска где блоками, где скрутками с уклонами, а где и нырками, улучил момент и воткнул дядьке в подбородок правый апперкот, дополнив его левым хуком. Бить на вынос я пока что не собирался, но даже относительно слабые тычки возымели действие — Герман Романович перекрылся глухим блоком, на который пришелся мой следующий правый прямой, и благополучно пропустил мощный фронт-кик в район солнечного сплетения. Такой удар и сам по себе не подарок, а усиленный тяжелым ботинком неприятен вдвойне. Дядя Герман скрючился, будучи не в силах вдохнуть, и схлопотал финальную плюху — твит-чаги в ребра. В удар я на сей раз вложился от души — и массой, и энергией вращения, так что дядюшка отлетел, как сбитая кегля, и рухнул на пол, неудачно приземлившись на колени и локти. Встречу с паркетом его конечности пережили не самым лучшим образом, и он распластался всем телом по полу, прижавшись щекой к паркетине. Что характерно, сознания не потерял, но по-прежнему не мог вдохнуть — мало удара в «солнышко», так теперь еще и ребра переломаны.

— Довольны?! — рыкнул я, пробежавшись угрожающим взглядом по трибунам.

Зрители, и до того дышавшие через раз, чтобы не пропустить ничего интересного, дружно выдохнули и загалдели, но не слишком громко — я так и не смог из равномерного гула вычленить отдельные слова. Но мнения, судя по всему, разделились.

— Дед Захар? Дед Семен?

— Поединок не завершен, отрок!

— Слушай старших, Сашенька. Клинок должен испить вражеской крови!

— Ладно, уговорили! — Не прекращая краем глаза контролировать дядьку, я добрел до его шпаги, которая валялась неподалеку, и поднял оружие. — Хм… тяжеловата. Милостивые государи, а не желаете ли еще один юридический казус?!

— Что опять?! — взвился дед Семен.

— Сами сейчас все увидите! — пообещал я, остановившись в шаге от дяди Германа.

Тот успел кое-как восстановить дыхание, и даже приподнялся с опорой на руки, но на ноги еще не встал, а потому оставался совершенно беспомощным. И эта беспомощность отчетливо читалась во взгляде, которым он меня наградил. Ха! А он не очень-то в меня и верил, судя по всему… или прямо сейчас сомнения закрались, после таких-то плюх!..

— А вот теперь будет сюрприз! — объявил я, развернув клинок, чтобы было удобно колоть вниз — примерно в район дядькиной шеи. — Вот вам победитель!

Шпага метнулась к Герману Романовичу, но я в последний момент изменил направление удара и вонзил острие в собственную левую ладонь — неглубоко, но достаточно, чтобы заструилась кровь. Потом для пущего эффекта размазал ее по клинку и поднял оружие над головой, демонстрируя залу:

— Вражеской крови испил фамильный клинок Клинских! Объявляйте победителя, дед Захар!

— Но это же… — вякнул кто-то, вроде бы Кирюша Коптев.

— Против правил?! Так правил нет! Буква закона соблюдена! Ну! Я жду!

— Победил Герман Завьялов-Клинской из рода Клинских! — чуть ли не скрежеща зубами, выдал дед Захар, и трибуны немедленно взорвались гулом и криками — где разочарования, где, наоборот, горячего одобрения.

Вот он, миг моего истинного триумфа, ради которого все и затевалось. Ну, почти. Оспорить решение старейшины никто не посмел, даже Кирюша. Тот вообще просто беспомощно пялился на деда — видимо, ждал инструкций. Ха! Как я вас! Можно, конечно, с облегчением выдохнуть — основная часть плана удалась. Но на половине пути останавливаться я как-то не привык. Так что теперь контрольный…

Отшвырнув окровавленную шпагу дяди Германа, я пересек арену по диагонали и подобрал собственный клинок. Повертел в руках, вонзил острием в паркетину, не выпуская эфеса, и в этой пафосной позе во всеуслышание заявил:

— Я, Александр Завьялов, отрекаюсь от своего имени и аристократического статуса! Отныне и навсегда я Алекс Заварзин, глава корпорации «Э(П)РОН»! И впредь не смейте меня втравливать в ваши разборки за власть! Я сказал! И еще одно — все контакты клана Завьяловых с корпорацией будут осуществляться исключительно через действующего главу, Германа Завьялова-Клинского!

Речь мою присутствующие оценили по достоинству — с каждым словом гул становился все тише, а затем и вовсе сошел на нет. И убедившись, что все внимание обращено на меня, я от души саданул каблуком примерно по середине клинка, поперек его плоскости. Закаленный антикварный металл не выдержал нестандартного приложения нагрузки, и со звоном лопнул. Обломок прозвенел по паркету, и я швырнул вслед за ним эфес с кургузым огрызком…

— Да будет так! — объявил в изумленной тишине дед Захар. — Герман Завьялов-Клинской в честном поединке подтвердил свое право возглавлять клан Завьяловых! Династия не прервалась! Законный наследник Александр Завьялов лишается дворянского достоинства, объявляется недееспособным и более не может претендовать на пост главы! Совет объявляется закрытым!

— Спасибо, дед Захар. И тебе спасибо, дед Семен.

— А мне-то за что, Сашенька?

— За науку. И не зови меня больше так. Я Алекс. Алексей.

— Хорошо, Са… Алешенька.

— Надеюсь, ты доволен?

— Почти. Но задачку ты задал трудную. Тут есть над чем подумать.

— Думай. А нам здесь больше делать нечего. Дядя Герман? Ты как? Идти можешь?

— Ну ты и резок, Алекса-а… кхм, — спохватился на полуслове дядька. — Но все равно ты молодец! Так всех развел! Не зря я в тебя верил…

— Подбирай шпагу, да пойдем. У тебя челнок на какой стыковке?

— Пусть остается, они обычно тут хранятся, — отмахнулся дядька, и сразу же болезненно скривился, схватившись за левый бок. — Черт, ребра поломал…

— Что, все шпаги?! — поразился я.

— Нет, только правящего рода… подключайся к «нейру», сейчас маршрут загружу…

— Не, тем более нельзя оставлять! А если куда-нибудь пролюбят? Что, тебя тоже тогда дворянского достоинства лишать? Сам же слышал, как они за буквальные формулировки цепляются!

— Ну подбери тогда, у меня чего-то бок болит, — усмехнулся дядя Герман и сразу же страдальчески скривился: — Ты копытом саданул, что ли?..

Всего лишь каблуком рабочего ботинка, но дядька прав — в данном случае разница несущественна. М-мать, переборщил-таки с кровищей — вся шпага перемазана, да на паркет накапало… или это у меня из руки? Ну и черт с ним, хуже уже не будет, так и потащу в левой, взяв за клинок. Порезаться все равно проблематично.

— Слушай, а где твои все?! — спохватился я, вернувшись к дяде Герману.

— Работают, не переживай. Сейчас многие очухаются и начнут нервничать.

— Поня-а-атно… ладно, сами тогда справимся…

Так и побрели, сирые да убогие: я — капая кровью с ладони, дядька — скрючившись и охая при неловких движениях. И что самое характерное, никто даже не попытался нас остановить — пялились вслед, но напрямую обращаться не решались. Ну а чего? Старейшины сказали свое веское слово, подтвердили статус обоих, так чего законному главе докучать? А бывший наследник он бывший и есть. А теперь еще и аристократического статуса лишился, причем сугубо добровольно. С таким, по сути, общаться себе дороже — урон для репутации. От меня даже лакей шарахнулся, который должен был дверь открыть. Хорошо хоть, вовремя сообразил, что не дело главе самому за створку хвататься, и вернулся к непосредственным обязанностям. Ну а дальше оставалось только пройтись по коридору до лифта, следуя стрелке навигатора. Кстати, самый стремный отрезок — что мешало бунтовщикам нас здесь прищучить? Но дядя Герман выглядел уверенно, насколько вообще это было возможно в его состоянии, так что я тоже перестал заморачиваться, разве что разговор не заводил до самой кабинки. Зато там уже стесняться не стал — извлек из кармана «глушилку», уменьшил радиус действия до минимума, активировал и с усмешкой заявил, глядя дядьке в глаза:

— Мне тут кое с кем перетереть надо… за жизнь. Ну и еще кое-какие делишки провернуть. Ты как, послушаешь, или предпочтешь остаться в счастливом неведении?

Дядька, поняв намек, разорвал синхронизацию «нейров», отошел в противоположный угол кабинки и уставился в никуда, опершись на поручень — видимо, тоже решил воспользоваться оказией и переговорить с кем-то из своих в «виртуальности», благо мой девайс до того места уже не добивал. Вот и отлично… не нужно ему знать лишнего.

— Кумо, давай Влада на связь, — приказал я, понизив голос.

Пахомов себя ждать не заставил — ответил буквально с третьего звонка. Естественно, по выделенному каналу, который поди еще засеки, так что прослушки я не опасался.

— Алекс! — обрадованно рявкнул Влад. — Наконец-то! Тут извелись все, Рин-сан рвет и мечет, Нойманн за сердце хватается, а Лизка обещала меня придушить…

— Тебя-то за что?! — изумился я.

— Да сам в шоке! Видимо, просто первым под руку попался.

— Да, это на нее похоже. Успокой всех, передай, что удалось. Для прямой связи буду доступен через час-полтора… — И повысил голос: — Дядь Герман, за полтора часа убраться отсюда успеем?

— Успеем, — кивнул дядька. — Хоть к тебе на «Набат», хоть ко мне на «Стремительный».

— Давай к тебе, у меня удобств никаких.

— Ладно, передам, чтобы подготовили покои.

— Договорились. — И вновь обратился к соратнику, врубив режим «инкогнито»: — Влад, с каналом все нормально?

— Более чем, — подтвердил спец. — Кумо успел влезть в сеть «Архангела Михаила» через стыковочный узел твоего понтона, но времени было маловато, едва успели взломать защиту.

— Успели же.

— Конечно. Иначе за что ты нам платишь? — удивился Влад. — Системы наблюдения и дальней связи под контролем, сервер стыковочного терминала под контролем. Мы видим всех, кто прибывает и убывает. Вывести список?

— Без надобности. Отслеживайте самостоятельно. Кумо, ты залил прошивку для режима «брандера» на номере первом?

— Ответ положительный, капитан Заварзин. Ожидаю подтверждения активации.

— Рано пока. Ждите, когда основная масса нейтралов и лоялистов покинет корабль.

— А если они все подряд начнут сваливать? — уточнил Влад.

— Вряд ли, — покачал я головой. — Мы очень хорошо этот улей разворошили, да и зря, что ли, дед Семен подручных заранее собирал? Наверняка намеревался какую-нибудь еще подлянку устроить, да не успел — я раньше заявился. И что-то мне подсказывает, что бунтовщики воспользуются ситуацией, чтобы скорректировать планы.

— И все же, что делать, если начнут разбегаться все подряд?

Я с надеждой покосился на дядю Германа, но перевести стрелки не решился — ну его на фиг, тут дело такое, что лучше и впрямь ему оставаться в полном неведении. Вплоть до собственно акции, тогда-то однозначно доложат.

— Если улетит хотя бы треть из списка Германа Романовича, не ждите, запускайте «брандер». Сколько бы ни оставалось других.

— Уверен, Алекс?

— Уверен, — тяжко вздохнул я. — Пусть будет мой грех.

Да и, если честно, можно прямо сейчас этот гадюшник взрывать… не сию секунду, конечно, а как только мы в дядькин челнок погрузимся и выйдем за радиус действия моей «бомбы». Все равно добрых двух третей лоялистов и нейтралов на «Архангеле Михаиле» еще нет, хорошо, если к концу текущих суток подтянутся. Если подтянутся — смысла прибывать лично уже не было, все происходящее действительные члены совета из числа опоздавших должны были видеть в прямом эфире. По крайней мере, по процедуре положено именно так. А если все-таки припрутся, будет им офигенный сюрприз, хе-хе!..

— Приказ принят к исполнению, — сухо подтвердил Влад.

Надо же, и его проняло!

— Не грузись, это внутриклановые разборки, к тебе претензий не будет.

— Да мне это вообще параллельно, — ухмыльнулся Пахомов, но не слишком уверенно. — Просто не по себе столько народу на ноль множить.

— Поверь мне, Влад, если этого не сделать как можно быстрее, крови прольется гораздо больше. Эти ребята не успокоятся.

— Ну и пусть бы официальный глава клана расхлебывал.

— Не пусть. Герман мне нужен. Нам нужен. Всей корпорации. Без него будет очень туго, сам понимаешь.

— Понимаю, — вздохнул Влад, — потому и не возмущаюсь.

Ха! Вот ты, голубчик, и попался. Я и раньше замечал, что он к нашему предприятию неровно дышит, а тут почти прямым текстом объявил, что корпорация ему совсем не безразлична. Похоже, у меня скоро появится новый глава СБ вместе с костяком оной, причем на постоянной основе. Теперь, главное, не спугнуть.

— В общем, забей и забудь.

— Забудешь тут… знатный ты концерт устроил.

— Так ты все видел?

— Почти.

— И заснять твои спецы успели?

— Естественно. И до сих пор продолжаем… упс, уже нет. Кто-то «глушилку» в зале совета врубил. Только что.

— Ну и закругляемся тогда. Счет-то, небось, уже как минимум четырехзначный?

— Бери больше — пяти! Услуги дальней связи нынче дороги.

— Не жлобься, Влад. Все наши затраты окупятся сторицей. Хотя понтон жалко, да.

— А я думал, ты уже привык.

— К таким ударам по карману привыкнешь, как же… Кумо, ты все понял?

— Так точно, сэр.

— Влад?

— Точно так.

— Все, конец связи.

Надо, пожалуй, начинать экономить. Иначе Степаныч мне остатки мозга вынесет. И все равно я доволен — удалось даже больше, чем мы рассчитывали. С записью, опять же, удачно получилось.

— Дядя Герман? У тебя все в порядке?

— Относительно, — кивнул тот, разорвав связь с оставшимся неизвестным абонентом. — Парни из СБ контролируют маршрут отхода и ключевые точки типа центра управления лифтами, так что доберемся без проблем. Хотя… ты не поверишь, но такое ощущение, что бунтовщикам не до нас.

— Почему же не поверю? — хмыкнул я. — На то и был расчет. Думали, что разведут нас, как детишек. А теперь сидят и соображают, как так получилось, что мы местами поменялись.

— Более чем вероятно, — согласился дядя Герман. — И ведь почти развели! Но каков старый хрыч! Я до последнего не хотел верить, что именно он зачинщик!

— А я и не знал, если честно, — признался я. — Просчитал, что кто-то из старейшин, но кто именно… не суть, в общем. Вот и пришлось устраивать… представление. Главное, купились. Хотя пару раз чуть не спалился.

— Действительно? — удивленно заломил бровь дядька. — А я бы сказал, бенефис вполне удался. Да я и сам почти поверил в ту ахинею, что ты нес!

— Да? И что же удержало?

— Как ты помнишь, именно я тебе вдалбливал Уложение. И не говори, что у тебя все из головы выветрилось.

— Что-то с памятью моей стало…

— Не юродствуй, Алекса-а-а… кхм…

— Привыкай, дядя Герман, привыкай.

— А ты тогда отвыкай меня дядей Германом называть.

— А разве родственные связи куда-то делись? — удивился я. — Аристократом я могу не быть, и Завьяловым тоже, но племянником Германа Завьялова быть обязан. Или ты так, для конспирации?

— Пожалуй, ты прав, это перебор. Кстати, с внучком-то познакомишь?

— Как подрастет. А тебе зачем? Собираешься преемника воспитывать? Так обломайся, ему корпорацией рулить.

— А что мне просто его увидеть хочется, ты даже в мыслях не допускаешь?

— Что ж… по Уложению, передача прав прошла законно, так что наследовать тебе будут твои дети. А мои этого шанса лишены отныне и навсегда.

— Ты об этом жалеешь?

— Не поверишь, ни разу!

— Почему же не поверю? — грустно усмехнулся Герман Романович. — Еще как поверю… зато мне теперь придется за своего оболтуса как следует браться.

— Думаешь, успокоятся эти? — кивнул я на дверь лифта, намекая на оставленный зал совета.

— А у них теперь другого выхода нет. Единственный вариант подвинуть меня с должности — открытый бунт. Все остальные лазейки перекрыты. Но они вряд ли решатся, по крайней мере, в ближайшее время.

— Думаешь?

— Есть такое подозрение. И вообще… как-то это слишком жалко выглядело. Такое ощущение, что их кто-то подтолкнул на конфронтацию. Видано ли — Кирюшу Коптева заводилой поставить! Никого посолиднее не нашли, что ли?

— Ты поэтому их прозевал?

— По большей части. Не рассчитывал, что они станут действовать так…

— Нагло?

— Нахраписто. И торопливо.

— Хм… признайся, ты ведь меня подталкиваешь к мысли, что эта жалкая попытка бунта — звено той же цепи, что проверка «Латника» и наезд на меня Крамского? Тогда надо признать, что Спиридоновы обломались окончательно и бесповоротно — выхода корпорации на рынок им уже не сорвать.

— Похоже на то. Но пакостить они еще будут, и долго.

— Переживем.

— Теперь-то конечно, — усмехнулся дядя Герман. — В общем, спасибо тебе еще раз, Алекса… кхм, племяш. Прямо гора с плеч.

— То есть теперь можно вернуться к нашим… делишкам?

— Что-то ты себя занижаешь, племяш, причем незаслуженно, — возмутился дядька. — Бери выше — к великим свершениям! Чтоб ты знал, мне уже больше трех десятков запросов на проведение поисково-спасательных работ пришло.

— Ого! А где это мы объявление о найме давали?!

— Нигде. Слухи ходят, вот люди и потянулись. Серьезные люди.

— Блатные, что ли?

— Можно и так сказать. Но… знаешь, как минимум в половине случаев я бы помог вне очереди. Если бы мог, конечно.

— Настолько ценные грузы пропали?

— Самые ценные — родственники. Извини, племяш.

Черт, что-то, наверное, на лице отразилось этакое… или чуйка у дядьки сработала. Но не поспоришь — по больному ударил.

— Мы не можем заниматься исключительно благотворительностью, — нашел я в себе силы возразить. — Деньги утекают, а людей и технику надо на что-то содержать.

— В этом мире нет ничего бесплатного, Алекс. Но я бы тебе все же рекомендовал обратить внимание на эти запросы. Репутацию надо нарабатывать, она иногда дороже любых денег.

— Ладно, я подумаю. Но на спасательные рейды будем выделять не более половины звеньев. И приоритет у случаев с давностью до года, тут больше всего шансов. Остальные по остаточному принципу.

— Хорошо, я передам заинтересованным лицам… ага, приехали…

Разговор по объективным причинам прервался — пока проковыляли по очередному коридорчику, пока прошли шлюзование, пока устроились в челноке, пока отстыковались… в общем, с четверть часа убили. А потом как-то так само собой получилось, что расслабились оба в комфортабельных креслах, оборудованных по последнему слову техники — вплоть до массажера и автоматического медкомплекса. Я, правда, не сразу сообразил, что можно выронить дядькину шпагу и просто положить поврежденную ладонь на подлокотник и наслаждаться покоем, пока старательный автодок дырку латает, пришлось сначала с удивлением попялиться на дядю Германа. И только потом меня осенило. Кстати, вовремя — шоковое состояние почти прошло, и рука обрела чувствительность. Со всеми вытекающими. А тут пэйнкиллером кольнули, кровотечение остановили, пластырь наложили — красота!

Судя по успокоившемуся дыханию дядьки, ему тоже стало сильно легче — как минимум сломанные ребра медкомплекс зафиксировал, так что теперь не приходилось корчиться от боли при каждом вдохе.

— Да, — вдруг буркнул дядька, и я сообразил, что он ответил кому-то через «нейр». — Нет, нормально все… отстыковались… пока сидите.

— Дядь Герман…

— Чего? — отвлекся он от разговора.

— Это твои эсбэшники с «Архангела», что ли?

— Они. А что?

— Пусть валят с борта, и как можно быстрее.

— Ты еще что-то задумал? — нехорошо покосился на меня Герман Романович.

— Ничего такого, — отмахнулся я. — Просто доверься мне. Пусть валят. Или ты думаешь, что кто-то из бунтовщиков попробует нас сбить?

— Было бы интересно на это посмотреть, — усмехнулся дядька. — Мы уже две с половиной минуты, как в защитной сфере «Стремительного».

— Тем более. Нечего им там делать. Пусть валят.

— Предчувствие нехорошее?

— Скорее наоборот.

— Ладно, племяш, уговорил… всем отбой!.. Да!.. Выполнять!

— Возмущаются?

— А то ты безопасников не знаешь…

— Сочувствую. У меня-то хоть один Степаныч над душой стоит, а тут целая клановая служба! Кста-а-ати!..

— Чего еще, племяш?

— Дядь Герман, а ты мне не поможешь легализоваться? Клановый ай-ди бы оформить, а то у меня подделка «мэйд ин Степаныч»…

— Ну и чего тебе еще надо?! Она ж лучше официального документа… надежнее.

— Просто хочется. И на Алекса-младшего бы ксиву завести…

— Ладно, помогу твоему горю, Алекс.

Помолчали немного, наблюдая через обзорный экран за приближающимся «Стремительным» — дядькиным личным фрегатом, по огневой мощи и защите сравнимом с легким крейсером, а по маневренности и скорости с корветом, а потом Герман Романович в очередной раз нарушил тишину:

— Знаешь, племяш… а я ведь не ждал от тебя ничего хорошего. Особенно тогда, два года назад. Слишком ты замкнутым был и нелюдимым. Мне вообще казалось, что ты именно меня в смерти родителей винил.

— Вот вообще ни разу! — возмутился я, но не очень убедительно.

— Да ладно врать-то, — не повелся дядька, — все я прекрасно видел. Но уже тогда верил, что ты сможешь добиться многого, если твою энергию в нужное русло направить.

— Хочешь сказать, за свою жизнь опасался? Так это взаимно.

— Было дело, — кивнул дядя Герман. — А потом ты меня удивил. И я очень рад, что не послушал безопасников вкупе со старейшинами. В общем, спасибо, племяш.

— За что? За пост главы клана?

— За то, что подтвердил мою веру в людей. Естественно, не во всех.

— Да не грузись ты, дядь Герман, и с этими разрулим…

— Обязательно разрулим! — горячо поддержал меня дядька. — Но все равно извини, что так получилось. Из тебя со временем вышел бы отличный глава клана.

— Ничего страшного. Постараюсь стать отличным главой корпорации…

И про себя закончил: если Рин со Степанычем за самонадеянность не прибьют.

— Считаю, за это стоит выпить. Ты как, племяш, не против в мой личный винный погребок заглянуть?

— Спрашиваешь!..