Э(П)РОН-3

Глава 3

— Впечатляет, не правда ли?

Ульрих Ценкер, бравый корветтен-капитан с бесславно сгинувшего крейсера «Эмден», облокотился на парапет «променада» и задумчиво уставился на громаду «Латника». Мы с ним, как не трудно догадаться, находились на жилой палубе насквозь знакомого технического сектора, того самого, где властвовал Деррик и располагался «Сломанный дроид» — мотель, превратившийся в неофициальную резиденцию корпорации «Э(П)РОН». Когда-то давно, когда я впервые оказался в этом колоссальном помещении, я подумал, что сюда при необходимости можно загнать средний ударный крейсер. Так вот, я ошибся. Парни Милашкиного папаши умудрились втиснуть корабль поддержки десанта, который раза этак в полтора крупнее типового «ударника». С трудом, с писком и скрипом, но таки втиснули. Правда, для этого пришлось освободить все причальные штанги, да и сами ажурные конструкции демонтировать. Но оно того стоило — ремонт «Латника» обеспечил местных техников хорошим заработком почти на два месяца. Да о чем я вообще, боже ты мой?! Один знакомый инженер даже напрямую поинтересовался, а нет ли у меня на примете еще такого же заказа. Сам, без посредника в лице Милашки Дрю или же мистера Деррика. А еще я стал свидетелем проводки крупнотоннажника через основной контур силового шлюза — так сказать, бесплатный бонус. Зрелище незабываемое. Причем, судя по реакции окружающих, среди которых затесалось немало старожилов, еще и редкое, а потому не приевшееся.

«Латника», кстати, я не видел больше месяца, а потому с замечанием Ценкера был целиком и полностью согласен — по сравнению с той полуживой развалиной, что я оставил здешним спецам, просто небо и земля. Дыры и проломы аккуратно заделаны, силовой набор восстановлен, палубные перекрытия и переборки между отсеками тщательно отремонтированы и приведены в божеский вид, коммуникации, судя по множеству подведенных кабелей, труб и шлангов, вполне себе работоспособны и задействованы в ремонте, который сместился с обшивки в чрево корабля. А еще почти не видно вспышек плазмы — основные сварочные работы давно уже завершены, осталась исключительно мелочь. Такими темпами еще неделя, и можно будет выводить мобильную базу на ходовые испытания.

Да-да, именно мобильную базу. Когда я поставил задачу лучшим специалистам-корабелам Деррика, те поначалу возмутились, но дали себя уговорить на «подумать». И подумали настолько успешно, что уже через четверо суток выкатили на мой суд полноценный проект модификации корабля под столь специфические нужды. Согласно дизайн-документу, «Латник» утрачивал большинство функций по поддержке десанта, поскольку наличия такового не предполагалось, и превращался в самоходную ремонтную мастерскую, совмещенную с госпитальным судном. Очень «зубастым», что характерно. Причем насчет госпитального я не преувеличил, памятуя о предыдущем плачевном опыте. Итого, если воплотить в жизнь все инженерные задумки, вложив энную сумму денежных средств, я получал надежный тыл — по сути, небольшой космический город, способный обеспечить сносное существование для двух с половиной тысяч человек. А если потесниться, то и для всех трех. Да что там говорить! Бывалые технари, похоже, перенесли на «Латник» свой родной технический сектор, только в миниатюре. И это помимо собственного «москитного» парка в два десятка единиц, который мы уже тоже укомплектовали — в основном стараниями Рина и Борисыча с Лизкой. И все это меньше, чем за два месяца. В общем, «Латника» просто не узнать, о чем я и сообщил собеседнику.

— Поразительно, — покивал тот в ответ. — Если честно, раньше… ну, в той еще жизни… я никогда не был свидетелем работы крупного ремонтного дока. А тут, можно сказать, наблюдал в реальном времени. Это просто магия… завораживает с первого взгляда.

— Ты во всем прав, друг мой, — усмехнулся я, пристроившись у парапета рядом с дойчем. — А для меня это еще и сюрприз.

— Кстати, как сходил? Удачно?

— Более чем, — отмахнулся я. — Клиент доволен. Да и ты, я гляжу, наслаждаешься жизнью.

— Не без этого. Но должен же я как-то отвлекаться? Мало мне было своих балбесов, так ты еще почти сотню подкинул…

И ведь не поспоришь… повезло мне, что бывший корветтен-капитан, как обладатель специфического опыта, согласился впрячься в социальную адаптацию экипажа «Латника». Вернее, того, что от него осталось. А осталось не так уж и мало — если совсем точно, девяносто три человека (включая замороженного Ленни, которого я под шумок включил в их число, чтобы лишних вопросов не возникало). Конечно, это выяснилось куда позже разборки с Саффолком и его присными, и даже сильно позже прибытия моей призовой партии — на «Спруте» под предводительством бравого капитана Рина. Окончательный итог мы подвели примерно через неделю, когда корабль был приведен в относительно безопасное состояние и осмотрен от носа до дюз маршевых движков, а до того оперировали примерными числами, ориентируясь по прикидкам Кумо, окончательно подчинившего себе корабельную локалку. Но по его данным в анабиозном отсеке медблока и в индивидуальных спасательных капсулах покоилось около полутора сотен человек. К сожалению, при ближайшем рассмотрении почти шесть десятков отсеялись по известной причине. Я к такому уже привык, потому и не питал особых надежд, а вот ребята-поисковики на каждый труп реагировали весьма эмоционально. И это они еще конкурентов во главе с самозваным лордом не видели — от тел я успешно избавился до прибытия «кавалерии». Пришлось попотеть, но я справился. Был соблазн просто подбросить их в братскую могилу в брифинг-зале, но я себя переборол и отправил бриттских авантюристов в последний полет через один из уцелевших шлюзов. А по рою обломков «Уиззла» еще и выхлопом маршевых движков «Набата» прошелся. В общем, у вновь прибывших даже тени подозрения не возникло, что на борту «Латника» всего несколько часов назад разыгралась трагедия прямиком из сюжета старинного пиратского романа. Ну а плененного Жана Дюсака я вообще никому не показывал, включая капитана Рина. Он об инциденте узнал со всеми остальными заинтересованными лицами — Степанычем и Дерриком — уже на Картахене.

О чем, бишь, я? Да, социальная адаптация. Будить выживших членов экипажа мы предусмотрительно не стали, пока не перегнали «Латника» на станцию. Да и здесь действовали предельно деликатно — сначала опознали каждого, пробив по оказавшейся в распоряжении Кумо базе данных, потом вывели из анабиоза офицерский состав — по факту, всего семерых человек в званиях до капитан-лейтенанта включительно. Капитан-лейтенант, два старлея, и четверо просто лейтех — вот и все командование. Что характерно, командиры низшего звена, начальники отдельных отсеков или постов, и ни одного главы службы — или, по-флотски, БЧ, то есть «боевой части». На этих семерых мы для начала опробовали домашние «заготовки», те самые, что я транслировал на «Латник» сразу после его извлечения из подпространства. Судя по реакции, парни впечатлились. Ну а дальше пошли уже проторенной дорожкой — заслали Ценкера, который и провел инструктаж заодно с политинформацией. А еще выдал все расклады по современной жизни и тем траблам, с которыми он со своими подчиненными уже успел столкнуться. Надо сказать, собрат по несчастью, да еще и надежный союзник вызвал у спасенных офицеров куда большее доверие, чем я, капитан Рин или даже Степаныч. Повезло нам с Ульрихом, что и говорить.

Следующим этапом стало пробуждение мичманов и старшин, которые прошли через те же круги психологического ада, что и офицеры до них. Правда, тут уже Ценкеру стало попроще, с семью-то помощниками! Ну а дальше последовали рядовые матросы и технические специалисты, которых взяли в оборот по всем правилам, с соблюдением всей командной иерархии.

Интересно, что для росских вояк самой большой проблемой оказалось пойти против присяги — их-то родное командование убить не пыталось. Подозреваю, только потому, что не знало об их существовании. Уж об этом-то я позаботился, ага. Мне хватило капитана фон Клейна с «Эмдена». Но все равно пришлось туго, причем конкретно мне. Ну а кто бы еще мог толкнуть речь от лица одновременно и спасителя, и потенциального работодателя? Правда, Степаныч с Дерриком помогали текст готовить, за что им большое человеческое спасибо. Но все равно стресс я словил нешуточный и с радостью отозвался на предложение созревшего для сотрудничества дяди Германа. Почти месяц мотался по приграничным районам Протектората Росс, а если конкретнее — по трассам клана Завьяловых, и выискивал «утопленников» с ценными грузами. Исключительно клановых, игнорируя всех остальных — таково было условие главы клана. А еще мои функции ограничивались одним лишь «судоподъемом»: осмотр, эвакуация и реабилитация выживших членов экипажа ложились на плечи клановых спецов. Я даже не знал, были они, выжившие, или дяде повезло гораздо больше меня. Впрочем, если и были, то в весьма ограниченных количествах — грузовики не подразумевали многочисленных команд. Зато подзаработал — не так удачно, как на каилитах, но и мелочью прибыль называть язык не поворачивался. Впрочем, деньги не главное — дядя Герман, когда подвел баланс, окончательно удостоверился в перспективности затеянной племянничком авантюры. И подписался на все, включая лоббирование выгодных нам законов. Лично мы с ним не встречались, только по дальней связи, но мне и этого хватило, чтобы понять, насколько Герман Завьялов впечатлен. И насколько далеко готов зайти. Достаточно далеко, если что. Вплоть до развязывания пары-тройки клановых войнушек. На том и разошлись, довольные друг другом: я — дооборудовать и вводить в строй мобильную базу, дядя — подсчитывать грядущие барыши и бодаться с законодательным собранием Протектората Росс. Мгновенного результата он не обещал, но посулил в ближайшие полгода первые результаты. Пока же велел особо не высовываться, промышлять на диких окраинах и — крайне желательно — обходиться без свидетелей. Пришлось пообещать.

А еще дядя Герман взялся посодействовать с информацией о пропавших кораблях по всему Протекторату Человечества в целом. Зачем нам это? Да элементарно — Протекторат все же не монолитное государственное образование, это скорее добровольно-принудительное содружество нескольких национальных кластеров, отделенных друг от друга довольно обширными «ничейными» пространствами. Как международные воды на древней Земле, ага. А поскольку торговые сношения между отдельными владениями поддерживались уже довольно долго, то и в этих, скажем так, нейтральных зонах можно было кое-чем поживиться. Это одна сторона медали. Вторая — пространства эти настолько обширны, что без точных сведений — кто, откуда, в каком направлении стартовал — разыскать хоть один корабль не представлялось возможным. А вот с базой данных совсем другое дело. Жаль только, что никто не озаботился сбором подобной инфы. Я имею в виду, централизованно. Так-то по каждому судну наверняка где-то информация хранилась. Осталось только выяснить, где именно, и до нее добраться. Преодолев при этом множество препонов, среди которых бюрократия далеко не самый страшный. Ну и кому, как не клановой разведке, этим заниматься? Это, кстати, идея Германа Завьялова, а вовсе не Александра, как можно было подумать. Александр-то только даркнет пошерстить додумался. Добыл крохи, но и тех, как вы помните, хватило с избытком, чтобы вляпаться в траблы и с леди Рокуэлл, и с «Эмденом». В общем, если дельце выгорит, я подобных приключений на пятую точку еще очень много найду. Невзирая, что характерно, на возражения Лизки.

Она и в вояж по владениям клана Завьяловых напрашивалась, но я не поддался уговорам — нечего со мной шляться, и на Картахене работы с избытком. Да и ей самой вместе с Алексом-младшим пока еще на станции безопаснее. Когда еще вражеские агенты догадаются через них на меня выйти! А со мной, как показал опыт, сын ошибок трудных, всяческие неприятности происходят постоянно, в перманентном, так сказать, режиме. Короче, снова отбрехался. И провел целый месяц на борту «Набата» в гордом одиночестве. Хотя это тоже с какой стороны посмотреть — с людьми приходилось общаться много и плодотворно, дядя Герман умудрился сколотить неплохую команду, да еще и оснастил по последнему слову техники. Работать с такими одно удовольствие — только намекнул, а они уже сделали. И с инфой никаких проблем, и с безопасностью. Вроде бы кто-то там заинтересовался, чем это мы таким занимаемся, но с излишне любопытными дядькины люди разобрались очень быстро. И очень профессионально, да. Я невольно задумался, а не переманить ли этих удалых молодцев к себе в корпорацию, но по размышлению пришел к выводу, что нужно своих таких воспитывать. И даже попытался озадачить Степаныча, но напоролся на решительную отповедь — сударь, занимайтесь своим делом, а ему, Степанычу, оставьте его. Тем более, что уже все давно в процессе, благо и средства, и запас времени позволяли. Пришлось поверить на слово, хотя в неведении мне пребывать еще совсем немного — как я уже и говорил, примерно через неделю ходовые испытания мобильной базы, и корпорация «Э(П)РОН» окончательно выйдет из тени, задействуя все накопленные мощности. Действовать пока что собираемся исключительно в «золотом треугольнике», заранее смирившись с упущенной прибылью вследствие реализации «хабара» на черном рынке, но лучше иметь хоть что-то, чем совсем ничего. Да и помимо собственно прибыли в денежном эквиваленте, нам много чего хорошего светит — отработка технологии, командное слаживание, решение чисто бытовых проблем, которые неминуемо возникнут… как и любой сложный механизм, новорожденная организация требует периода обкатки. Вот ею и займемся, не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой. Я даже несколько специфических мероприятий уже наметил…

— Да ладно тебе прибедняться, Ульрих, — очнулся я от раздумий. Судя по лицу Ценкера, в себя я ушел довольно надолго. — Герр Нойманн сказал, что они тебе доверяют.

— Да вот еще! А он-то откуда знает?

— Поверь, друг мой, он — знает. И даже знает, почему.

— Мне бы еще кто объяснил!

— Тут целый комплекс факторов, дружище! — хлопнул я по плечу бывшего корветтен-капитана. — Не мне тебе рассказывать. Но если честно, тогда, на «Набате», когда ты приперся меня брать на абордаж, я не очень-то и поверил, что ты пойдешь на крайние меры. И ошибся.

— Это плохо?

— Что ошибся? Ничего хорошего.

— Нет, я про крайние меры.

— Не в них дело. Но твой подход к решению задачи мне… импонировал, так скажем. Еще и поэтому я с тобой договаривался, а не принуждал к миру.

— Думаешь, мог?

— А ты еще в этом сомневаешься?

— Пожалуй, уже нет… повезло нам.

— Ага. Особенно Швиммеру. Я, помнится, себе пообещал его первым убить.

— Так и убил… почти!

— Не, сотрясение мозга и сломанная нога не считаются. Он на большее надерзил.

— А ты злопамятный.

— А еще отходчивый и рациональный. Поэтому он и жив, и здоров, и денежку зарабатывает.

— Как и все мы.

— Как и все вы. А хочешь еще больше зарабатывать? — Я пристально уставился в глаза собеседнику, но тот взгляд не отвел.

И ответил предельно честно:

— А зачем? Мне всего хватает. Возвращаться же некуда, сам знаешь.

— Молодец. Не повелся.

— Да ну тебя, Алекс!

— Хотя я знаю, чем тебя зацепить.

— Любопытно.

— Пойдешь в капитаны «Латника».

Такого, судя по обалдевшему виду, Ценкер не ожидал. А потому довольно долго молчал — ответ подыскивал. Такой, чтобы и слабаком не показаться, и чтобы меня не обидеть.

— Ну ты спросишь так спросишь! — в конце концов усмехнулся дойч, явно намереваясь перевести разговор в шутку.

— А я не спрашиваю, — жестко и непреклонно возразил я. — Это даже не предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Это констатация факта.

— Ну, знаешь!..

— Конечно знаю! — ухмыльнулся я. — Да и ты тоже знаешь. И с самого начала знал, с того самого момента, как я тебе выживших поручил.

— Да мне их просто жалко стало…

— Будет заливать-то! Жалко… а то я не видел, как ты их обрабатывал! Так к случайным людям, про которых через неделю, край через месяц, забудут, не относятся. Так только будущую команду готовят. Хотя ты прав, это у тебя неосознанно получилось. Так что саечка за испуг, капитан Ценкер.

— Да с чего ты взял вообще?! — чуть ли не взвыл Ульрих.

— А кто с ними все это время нянчился? Кто с ними в «Сломанном дроиде» жил? Кто от Дерриковских пацанов отмазывал, когда они по старой росской привычке поминки справляли? А кто насчет похорон подсуетился?..

На последнее Ценкер не нашел, что возразить, хотя до того так и порывался вставить хоть слово. Но после упоминания о похоронах сник и угрюмо кивнул:

— Ладно, убедил. Но я не капитан ни разу…

— Да ладно заливать! Вахты на «Эмдене» стоял? Стоял! А это, между прочим, боевой крейсер! Так что с гражданской лоханкой справишься. Да и Терентьев поможет.

Терентьев — это тот самый капитан-лейтенант, старший по званию из выживших на «Латнике», и их неформальный лидер. Мощный во всех отношениях мужик, но по первости слегка расклеившийся. Правда, потом пришел в себя, во многом благодаря скорбной церемонии. Какой, спрашиваете? Да той самой, похорон. По всем правилам военно-космического флота. Мне-то некогда оказалось, единственное, о чем я подумал, так это сохранить в неприкосновенности брифинг-зал с телами, и в таком виде он до самой Картахены дошел. А потом меня дернул дядька, и я лишь мельком упомянул в прощальном разговоре со Степанычем, что неплохо бы об усопших позаботиться. Тот заверил, что все будет путем, и я с чистой совестью отправился добывать ништяки для Германа Романовича. И благополучно о собственном наказе забыл. Зато Степаныч помнил, и по возвращении поведал мне очень любопытную историю. Типа, только он, Степаныч, вознамерился было озаботиться скорбной обязанностью, как выяснилось, что уже все на мази — Ценкер подсуетился. Терентьев с остальными офицерами в его лице нашли родственную душу, с аналогичными тараканами и сходным представлением о военной чести, соответственно, и развели, как маленького. Впрочем, если бы Ульрих не счел их просьбу справедливой и достойной внимания, фиг бы он повелся. А так дошел до самого Деррика, с которым к тому времени уже свел довольно близкое знакомство (как мне по секрету поведала Лизка, при посредничестве Милашки Дрю, которая положила на красавчика-дойча не только глаз, но и загребущие лапки), и организовал похороны по всем писаным и неписаным флотским правилам: все тела извлекли с «Латника», кремировали и поместили в урны, которые загрузили на специально для такого случая приобретенный списанный буксир. Который, собственно, и послужил братской могилой, обеспечив героям огненное погребение в недрах ближайшей звезды. Торжественное построение по такому случаю имело место на зафрахтованном транспортнике из хозяйства Порта, который теперь тоже был под Дерриком. Короче, рекламная акция корветтен-капитана Ценкера среди целевой аудитории удалась на славу. И к такому выводу пришел не только Степаныч, но и сам Дэвид, который не постеснялся уронить скупую мужскую слезу. А Милашка так и вовсе в голос рыдала. Как она на похоронах оказалась? Так сами флотские ее и позвали, что тоже о многом говорило.

— Терентьев, — хмыкнул Ценкер, машинально потерев скулу. — Ты так говоришь, будто его наличие решает вообще все проблемы.

— С росской частью экипажа — все. Уж поверь. И знаешь, почему?

— Потому что он мне морду набил?

— А еще вы потом вместе ужрались до скотского состояния.

— Ну да, ты говорил, что это такая росская традиция заводить настоящую дружбу.

— А нечего было на Милашку слюни пускать. Они ее своей считали, под защиту взяли, а тут ты, такой красивый — яйца подкатывать.

— Да она сама, если хочешь знать!

— Вот нисколько не сомневаюсь, — заверил я дойча. — И не осуждаю. Тебя, кстати, тоже не жалко. Да и если разобраться, шансов у тебя не было вообще.

— Что, настолько страшный?

— Да не, откосить от романтических отношений. Уж если Дрю сама на тебя глаз положила…

— Да ну тебя, лишь бы позубоскалить!

— Смотри-ка, уже набрался всякого! Ты аккуратней с россами, они тебя плохому научат!

— Это еще кто кого! — возмутился Ульрих, но сразу сник. — Черт… а ведь ты прав! Краузе они уже с пути истинного сбили… и, не поверишь, Фрица отговорили домой возвращаться!

Я чуть было не выдохнул с облегчением, но сдержался — еще бы, такая новость! Упрямый пилот Шальке меня сильно беспокоил — а ну как возьмут под белы рученьки, да учинят допрос с пристрастием? И расколется он до самой задницы… и придется потом Влада Пахомова с подручными лишний раз напрягать. Мало нам нынешних лазутчиков и всяческих шпионов, так еще и наемные убийцы заявятся… а тут прямо как камень с души.

— Ну вот, сам же все понимаешь… короче, давай, втягивайся. У тебя неделя. На ходовые испытания пойдешь уже кэпом. И это не обсуждается.

— Да что я делать-то стану?!

— Работать, друг мой, работать.

— Да кем?! Тот же Терентьев лучше справится… и это его люди…

— В команде. А приданные специалисты? А техники? А инженеры? А семьи их, в конце концов? Ты будешь работать посредником, друг мой Ульрих. Будешь бесконечно лавировать между теми и этими, решать множество мелких бытовых проблем, выступать в роли третейского судьи, а когда понадобится, то и десницы божьей. Ты — капитан. А, стало быть, бог и судья. Твое слово закон. Ты последняя инстанция. И все шишки, естественно, тоже тебе.

— Шишки? Хм… соблазнительно.

— Молодец! — похвалил я, даже не удивившись, что Ценкер правильно понял идиому. — Я знал, что ты мазохист. И что гораздо хуже, мазохист с обостренным чувством долга.

— Думаешь, открытие сделал? — иронично усмехнулся Ценкер. — Я как раз из-за этого и подвизался вахтенным офицером на крейсере, хотя все мои однокашники уже своими кораблями командовали — кто эсминцем, кто фрегатом… а мне, блин, больше всех было надо!

— Тогда считай, что сбылась мечта идиота.

— Зеер данкбар, герр Заварзин.

— Н-да… это было довольно просто, — хмыкнул я под нос, проводив взглядом Ценкера.

Вернее, сладкую парочку — с корветтен-капитаном мы бы могли еще довольно долго болтать, благо тем для обсуждения с избытком, но, как в старинной присказке, явился лесник и разогнал всех на фиг. В нашем случае в качестве лесника выступила Милашка Дрю, которой надоело ждать благоверного, и она решила взять ситуацию в свои хрупкие ручки. Хорошо хоть, язвить не стала лишний раз, ограничившись многообещающими взглядами. Правда, я заподозрил, что Ульриху досталось обещание кое-чего поинтереснее, нежели страшная месть, которую Дрю посулила лично мне. Ну да бог с ними с обоими, у меня сейчас голова совсем об ином болит…

Чего это я приуныл, спрашиваете? Да так, есть повод. Степаныч зовут. С этим так легко договориться не получится. Да и не договариваться мы будем, а обсуждать некие насущные вопросы. Это я так, если вы еще не поняли, на грядущую головомойку деликатно намекнул. А со Степанычем иначе никак, он в последнее время завел дурную привычку меня со всего размаха по промахам мордой лица елозить. В воспитательных, так сказать, целях. А промахов я совершил немало — опять же, на взгляд излишне придирчивого Степаныча. Или не излишне — он вполне мог скрывать львиную долю нежданчиков, с которыми разбирался в процессе работы. Наверное, времени ему жалко, вот и проходится только по самой мякотке. Опять же, по его собственному выражению.

Спросите, что за промахи? Имя им легион… если старика слушать. Да вот взять хотя бы незабвенного Жана Дюсака, а к нему в нагрузку балабола Ленни. Думаете, старшие и более опытные соратники обрадовались их появлению? Как бы не так! Более того, все трое проявили редкостное единодушие, чуть ли ни хором заявив, что если уж избавляешься от свидетелей, то от всех. Иначе в чем тогда сакральный смысл затеи? В чем-то они, конечно, были правы. И разумом я их понимал. Разумом, но не сердцем… блин, как в дешевой мелодраме заговорил! Короче, не поднялась рука. Как сейчас помню: «Латник» на грани коллапса, куча трупов в «каптерке», еще один в диспетчерской, я торчу посреди межуровневой развязки, а засевший на стратегической позиции Дюсак ожидает ответа на вопрос жизни и смерти. В буквальном смысле, ага.

— … ну как, мсье Алексис, вам интересно?

А я знаю, интересно мне или нет? Оно конечно очень даже, но не ценой же собственной свободы или даже головы, буде кто-нибудь додумается поднять суету по поводу «Уиззла», исчезнувшего со всей командой. Не будет свидетелей, можно легко отбрехаться — мало ли кораблей в космосе пропадает? А при наличии старины Жана эта версия уже не прокатит, потому как возникнет резонный вопрос: а как, собственно, он выжил, если все остальные в подпространстве сгинули? Тут вариантов ровно два: или все, или никто. За всю историю космонавигации иных случаев не было. Разве что кого-то за косяки на станциях высаживали. До последнего во всех смыслах рейса. Короче, палево. Если те же Рокуэллы дадут делу официальный ход, власти Протектората Человечества не смогут оставить его без внимания, и при всем нашем с Дерриком влиянии на Картахене отбрехаться не получится. Перекроют мне кислород, да так, что за пределы «золотого треугольника» не сунешься. А это плохо, скоро наверняка с подачи любимого дядюшки кое-куда мотаться придется. Причем неоднократно. Но, черт побери, связь авантюристов с лордом Рокуэллом, которую Дюсак сулится доказать! Это же какой аргумент в будущих терках! А что оные последуют, теперь уже можно не сомневаться. Вызнали, твари, с чьей подачи покойная леди Рокуэлл нарисовалась на горизонте, как бы мы ни шифровались. Хотя особой надежды сохранить тайну и не было, если честно. Слишком уж большую огласку случай получил. Узнать бы еще, а с похеренным каилитовым прииском нас с кэпом связали, или пока все еще пребывают в счастливом неведении? Но на этот счет у Жана лучше не интересоваться, чтобы окончательно не спалиться.

Рокуэллы… чертовы братцы! Очень не вовремя, и бодаться с ними абсолютно никакого желания. А вот у тех наоборот. Видимо, понравилась афера, которую они с леди Аннабель провернули. Думаю, мне бы удвоение капитала тоже понравилось. И даже могу представить ход их мыслей: леди, вынырнувшая из небытия, «золотой треугольник», анонимные спасатели, партия каилитов на рынке… явно новый игрок, обладающий специфическими возможностями. И что же из этого следует? Да элементарный вывод: раз неведомый некто подвизается на ничейной территории, значит, это независимый человек. Не принадлежащий к какому-то клану. То бишь, опять же, ничейный. А что делают джентльмены с подвернувшимся под руку бесхозным имуществом? Правильно, присваивают. И это не Рокуэллы настолько испорченные, это стандартный образ мыслей руководства любого клана — хоть наших, хоть дойчей, хоть бриттов. Братцы всего лишь быстрее других сообразили и сориентировались в обстановке. Просто потому, что первый удар нового игрока пришелся конкретно по их интересам. Получается, я сам им фору дал перед остальными кланами. И Герман Завьялов пока что мне не помощник — при должном старании и сноровке Рокуэллам под силу его опередить. Поэтому целесообразно с моей стороны озаботиться подстраховкой. Какая из Дюсака подстраховка? Связи. Явки. Пароли. Кто владеет информацией, владеет миром. Значит, что?..

— Что ж, мсье Дюсак, — демонстративно вздохнул я, — учитывая обстоятельства, я мог бы вас взять… на испытательный срок.

— Гран мерси, мсье Алексис! Поверьте, я не подведу!

— Не торопитесь, старина, не торопитесь, — умерил я излишний оптимизм бретонца. — Сначала докажите, что вам можно… не доверять, конечно, но хотя бы рассчитывать на честные отношения «работник — работодатель».

— Тут только время покажет, мсье Алексис.

— Отнюдь. У вас есть шанс продемонстрировать лояльность прямо сейчас.

— Кого нужно убить?

— Не до шуток, мсье Дюсак. Да и остались только мы с вами. Пойдете на суицид? Сомневаюсь…

— Согласен, неудачно пошутил, мсье. Что я должен сделать?

— Дайте доступ к «нейру» моему вспомогательному искину.

— Хорошо, — после небольшой паузы все же решился бретонец. — Надеюсь, я не пожалею о содеянном.

— Не переживайте так, старина. Кумо только заблокирует сочленения в верхних конечностях, чтобы вы не попытались меня чем-нибудь тяжелым приголубить. Ну и в бедренных сочленениях ограничит подвижность. Будете семенить, как ниппонская гейша.

— Что ж… весьма разумно с вашей стороны, мсье Алексис. Я так понимаю, вы решили меня пленить?

— Да, посидите на моем корабле. Так будет надежнее. Не хочу, чтобы мои соратники по прибытии на вас наткнулись. Боюсь, у них вы не найдете такого же понимания, как у меня.

— Хорошо, я потерплю.

— Терпеть придется довольно долго, как минимум до прибытия на Картахену. А там я постараюсь улучшить условия содержания.

— Хорошо, мсье Алексис, поверю на слово… мерде, какой у вас быстрый помощник!

— Кумо, не перестарайся.

— Принято, капитан Заварзин, — незамедлительно отозвался мини-гекс. И добавил на закрытом канале: — Сэр, а почему бы мне не взять броню пленного под полный контроль? Тогда бы мы полностью исключили элемент неожиданности.

— Так и сделай, только запараллелься, чтобы он не догадался.

— Процесс активирован, капитан Заварзин. Но к чему такие сложности?

— Не хочу лишать его иллюзий. Пусть думает, что хоть что-то контролирует. Хотя бы отчасти. Ни к чему загонять человека в угол.

— Куда его денем?

— Составь маршрут до «Набата», и пусть себе шагает. А я пока делом займусь.

— Есть, сэр.

— Мсье Дюсак? Вы получили маршрут?

— Да, мсье.

— Вот и шагайте потихоньку. Поговорим позже, когда у меня свободное время появится. Кумо обеспечит вам питание и снабжение водой. Но вот от скуки ничего предложить не могу.

— Как-нибудь обойдусь, мсье Алексис…

На том, собственно, и порешили.

Ну а в следующий раз мы с ним встретились лицом к лицу совсем в иной обстановке. Да и не только мы двое, присутствовали еще трое заинтересованных лиц — капитан Рин, Степаныч и Дэвид Деррик собственной персоной. И все трое, как один, всем своим видом демонстрировали крайнюю степень неодобрения. Разумеется, дав перед тем понять, что ничего личного, просто бизнес. Но Дюсак, надо думать, к такому обращению давно привык, а потому и не впечатлился. Просто учтиво поприветствовал присутствующих и невозмутимо устроился в гостевом кресле кабинета Деррика в «Сломанном дроиде», который мы использовали в качестве допросной. Что характерно, сидел наш гость в гордом одиночестве, мы вчетвером умудрились разместиться с хозяйской стороны, для чего Деррику пришлось чуть передвинуть монструозный стол и озаботиться дополнительными сидячими местами. Зато нас со стороны Дюсака не было видно — свет бил тому в лицо, вынуждая щуриться. Но бретонец стоически терпел неудобства, прекрасно осознавая, что здесь и сейчас решается его судьба.

Некоторое время в кабинете царила напряженная тишина: старина Жан помалкивал по вполне очевидным причинам, мои соратники покуда присматривались к пленнику, а я, в свою очередь, присматривался к соратникам, силясь по косвенным признакам определить последующую реакцию. Кстати, по полной обломался, ага.

— Красавец! — первым нарушил молчание Деррик. А еще, как я успел заметить, наш профсоюзный лидер не поленился врубить звуковую завесу — оказывается, его кабинет и этой приблудой оборудован. — Никогда не доверял бретонцам, и вам, молодой человек, не советую.

Надо думать, это у него генетическое, как у любого потомка обитателей Туманного Альбиона.

— Так я и не доверяю, — заверил я коллегу. — Капитан Рин научил.

— Это он правильно сделал, — одобрил Дэвид. — Повезло тебе, Алекс, такого наставника отхватить.

— Я бы так не сказал. Паранойя очень заразная штука, сэр.

— Спасибо еще скажешь, симатта!

— Спасибо. Уже спать не могу, блин! Все шпионы мерещатся. Даже у стен есть уши!

— Вы бы, сударь, почаще к словам старших прислушивались, цены бы вам не было.

— И вам спасибо за поддержку, герр Нойманн.

— Надеюсь, обмен любезностями закончен? — осведомился Деррик после небольшой паузы. — Спасибо, господа. Предлагаю приступить к дебатам.

— Эй, эй, эй! Какие дебаты?! Вы же главную заинтересованную сторону не выслушали, то бишь меня! — возмутился я. — Хоть бы мотивами моими поинтересовались, что ли…

— Это лишнее, сударь. Вы скрыли от нас некий инцидент, тщательно прибрав следы, но при этом зачем-то сохранили жизнь свидетелю. С моей точки зрения это крайне непоследовательно, а потому прискорбно и заслуживает всяческого порицания.

— Сглупил ты, симатта!

— Пожалуй, соглашусь с коллегами, Алекс. Коль уж начали зачистку, так зачищайте на совесть.

Н-да… издеваются, что ли? А ведь похоже…

— Ладно, ладно! — примирительно поднял я руки. — Понял, осознал, торжественно обещаю впредь не. Может, перейдем уже к делу?

— Раскусил-таки! — подмигнул Рин Деррику. — Моя школа!

— Мы вас внимательно слушаем, сударь.

Пришлось все выкладывать. А вы как думали? Нужно быть последовательным, особенно после головомойки, пусть и чисто символической. Но, надо отдать старшим коллегам должное, слушали те внимательно. И даже не перебивали, хотя тому же Рину очень хотелось. Утаивать я практически ничего не стал, разве что о выжившем Ленни пока умолчал — оставил того висеть на пробнике. А рассказав, перешел к демонстрации видео — должны же соратники знать врага в лицо? С одной стороны, врага уже уничтоженного, с другой — а вдруг бы кто узнал? Но нет, не повезло. Лорда Саффолка все трое видели впервые. Но выводы сделали, правда, делиться пока не спешили.

— Занятно, — хмыкнул Деррик, когда я завершил демонстрацию. — Типаж довольно распространенный и потому понятный, но вот отдельные детали… да, заставляют задуматься. Я даже склонен с тобой согласиться, Алекс — очень похоже на «спящего агента», задействованного исключительно ради тебя. Поделишься фото? Я своих парней озадачу, может, сумеют следы лорда отыскать.

— Справедливо, — поддержал Дэвида Степаныч. — Влада Пахомова тоже озадачим. Совместными усилиями наверняка выловим сего достойного джентльмена, но, боюсь, только лишь для того, чтобы убедиться в справедливости гипотезы нашего молодого коллеги.

— Ты тоже так думаешь, кэп?

— Одноразовый, как контрацептив, — не стал деликатничать Рин-сан. — По всем признакам. А ты молодец, развел лорда. «Мне было интересно!» «Дал возможность раскрыться!» Даже я поверил. Растешь, симатта!

— С такими учителями…

— Полноте, сударь. Потом друг друга похвалите, — прервал обмен любезностями Степаныч. — Так вы предполагаете, что наши… э-э-э… заклятые друзья раскрыли вашу личность?

— По всей видимости, да. Очень уж целенаправленно шли. Хотя сыграли на «отлично», особенно хорошо выступил Саффолк. Я потому и начал играть в поддавки, что не сразу раскусил. Конкуренты и конкуренты, обычные стервятники, не сумевшие пройти мимо плохо лежащего трофея. И лорд держался до последнего. Пришлось даже на крайние меры пойти.

— Скажи спасибо Борисычу с его причудами, симатта!

— Это да, это он молодец. Удачей поделился…

— А мне до того весь мозг вынес! Ты не представляешь, насколько он может быть невыносимым! Уж на что Рин-тян к нему тянется, так и она прятаться начала!

— А ваш механик хороший интуит, капитан Рин, — снизошел до похвалы Степаныч. — Передайте ему мою благодарность. Не сверби у него в одном месте, кое-кому пришлось бы куда труднее…

— Да я бы что-нибудь другое придумал, — отмахнулся я. — Вариантов масса. В конце концов, просто не сунулся бы в «каптерку». Или функциональных юнитов вперед пустил, они бы их на раз вынесли. Если бы тех молниями не шарахнуло.

— Это да, «кракозябры» у нас инфернальные, — покивал кэп. — Я, помнится, когда их впервые увидел…

— Коллеги, коллеги, ближе к делу! — напомнил о себе Деррик. — И давайте уже наконец решать с нашим… гостем. Он уже довольно долго ждет, весь как на иголках. И это просто невежливо с нашей стороны.

— Ничего, ему полезно, — не повелся Рин. — Пытка ожиданием… что может быть эффективней? Сам сейчас все выложит, даже то, чего не знает.

— Это-то как раз и страшно, вражина. Зачем нам дезинформация?

— Зато сотрудничать согласится быстрее…

— Да он и так уже на все согласен! — повысил я голос. — Иначе зачем бы я его сюда потащил?!

— А я уже ни в чем не уверен, сударь. Может, исключительно из вредности, чтобы стариков… как это у вас, молодежи, называется?.. Потроллить!

— Предлагаю все же выслушать гостя, коллеги! — в очередной раз попытался призвать нас к порядку Деррик.

Что характерно, получилось — я самоустранился, справедливо посчитав, что таким монстрам, как Степаныч с Рином, виднее, а те восприняли мою уступку как должное. Справедливости ради, полномочия по ведению допроса оба, не сговариваясь, передали Милашкиному папаше. И тот не подвел — вырубил звуковую завесу, чуть подрегулировал освещение, чтобы старине Жану не так сильно резало глаза, и проникновенно поинтересовался:

— И что же вы хотите нам предложить, господин Дюсак?

— Это зависит исключительно от ваших потребностей, — не стушевался бретонец, — мсье?..

— Дэвид Деррик, если это вам о чем-то говорит.

— Пожалуй, говорит, — кивнул Дюсак. — Причем о многом. К примеру, я еще раз убедился, что мсье Алексис весьма серьезный человек, раз у него такие… хм…

— Мы тут протекционизмом не занимаемся, — отрезал Деррик. — Мы деловые партнеры. Равноправные.

— Что ж, вы только что еще раз подтвердили мой выбор, мсье Дави. Полагаю, остальные господа… не менее представительные?

— Вам пока достаточно моего имени.

— Хорошо, мсье, — не стал спорить бретонец. — Так что же вы хотите услышать?

— Уж точно не такое. Жаль, если вы всего лишь жалкий приспособленец. Мы потеряли время.

— Уверяю вас, мсье Дави, это не так. Но я по профессии специалист по связям с общественностью, вот и прорывается… неосознанно. Прошу извинить, мсье. Это профессиональная деформация. Я машинально стараюсь подстроиться под собеседника.

— Нас это категорически не устраивает, господин Дюсак.

— В таком случае, предпочту отдать инициативу вам, мсье Дави. Так будет проще… для всех.

— То есть вы готовы отвечать на наши вопросы?

— Не обещаю, что смогу ответить на все…

— Учтите, ваши слова мы подвергнем проверке.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь, мсье.

— Что ж, в таком случае приступим. Господа?..

Тут, собственно, и началось. Если честно, раньше я и представить не мог, что допрос это настолько скучное и нудное занятие. Видимо, исключительно ввиду собственного профанства в этом вопросе. А вот Степаныч, что называется, попал в родную стихию — он мурыжил бедного Жана без малого два часа. Я сказал бедного Жана? Про бедного Алекса забыл, ага. А вот Рин с Дерриком, такое ощущение, не просто получали удовольствие, а еще и душой отдыхали. Как минимум Милашкин папаша. Но, поскольку даже столь занятой человек не делал Степанычу замечаний и воздерживался от попыток слинять куда подальше, я пришел к однозначному выводу о несомненной важности выпытываемой информации, и заставил таки себя внимать. Надо отдать Степанычу должное, работал он предельно профессионально, мне даже стало жалко попавшего под раздачу Дюсака. Лично я бы на его месте после всех этих бесконечных «имя», «год рождения», «профессия», «что любит Саффолк», «откуда вы знаете про Рокуэллов», «где Саффолк встречался с Рокуэллами», «профессия», «год рождения», «имя» — и так раз за разом, по кругу — уже через полчаса сорвался. А старине Жану все нипочем — на вопросы отвечал кратко, точно и по делу, не размениваясь на пустые эмоции. Я его даже зауважал, а еще запоздало понял мотивацию покойного лорда — именно такой человек и нужен для общения с беспокойными клиентами. Особенно облапошенными.

А еще Степаныч поразил неуместным «заклепничеством» — выспрашивал о таких мелочах, которые мне бы и в голову не пришли. А Рин при этом одобрительно кивал, блин! Деррик особо не реагировал, но и по его виду было понятно, что он ходом беседы доволен. А вот я — нет. Просто потому, что реально ценных сведений мы не получили — Жан непосредственно о контактах Саффолка с Рокуэллами или их эмиссарами знал очень мало. Но Степаныча это вполне устроило, и он с радостью переключился на подробности авантюристкой деятельности самозваного лорда. Как это все могло нам помочь выйти на главного врага лично для меня так и осталось загадкой. Все, что реально знал Дюсак, сводилось к той самой сакраментальной триаде «связи, явки, пароли». Да и эта информация оказалась косвенной — Жан знал людей, с которыми Саффолк общался, и примерно представлял, как выйти с ними на связь. Ну а еще с его слов выходило, что он ориентируется в общих чертах в высоких взаимоотношениях лордов — самозваного и настоящих. И он думает, что сможет достаточно заинтересовать Рокуэллов, чтобы они возобновили сношения с командой Саффолка. Сгинувшей в полном составе, но ведь братцы об этом пока не в курсе? И при достаточном уровне подготовки и наличии необходимых технических средств можно начать шпионские игрища. Собственно, в этом и заключалась основная ценность Жана Дюсака в качестве наемного специалиста. Больше он ничего не обещал, как бы Степаныч ни старался. А он старался, крутил и так, и этак, заходил с разных сторон, ловил на противоречиях… но тщетно. И к исходу второго часа — о чудо! — старый слуга сдался. Кивнул Деррику, чтобы тот вернул звуковую завесу и хорошенько подсветил хозяйскую зону, и вынес окончательный и бесповоротный вердикт:

— Скользкий тип, но поработать можно.

— Вы уверены, герр Нойманн? — не поверил я своему счастью.

В смысле, что пытка наконец-то закончилась. А то я уже, признаться, носом клевать начал.

— Более чем, сударь.

— Хм… а мне показалось, что он меня, как бы это помягче… напарил.

— Несомненно, сударь. Но я бы на его месте поступил точно так же. Речь шла о жизни и смерти, так что делайте скидку.

— Несомненно, герр Нойманн. А вы что скажете, коллеги?

— Старый враг дело говорит. И вряд ли ты найдешь лучшего исполнителя, Алекс. Симатта! Я аж заслушался! Как в старые недобрые деньки!

— Благодарю, — коротко поклонился Степаныч, и Рин вернул любезность, но уже в ниппонском стиле.

— Как бы я хотел, герр Нойманн, чтобы вы возглавили службу безопасности станции! — мечтательно выдохнул Деррик. — Мечты, мечты… что ж, вам и карты в руки. Берите в разработку, а мои ребята будут на подхвате.

— Да я и сам пока не планирую особо углубляться в детали, — помотал головой Степаныч. — Не до того. Забот полон рот. На начальных этапах операции задействую специалистов Влада Пахомова, пусть отрабатывают зарплату.

— Операции? — ухватился я за неосторожно оброненное слово. — Я что-то пропустил? И что планируем?

— Пока исключительно проверку информации, предоставленной мсье Дюсаком, — отмахнулся старый слуга. — Не переживайте, сударь. В горячую стадию операция войдет еще очень не скоро. Я думаю, это дело даже не ближайших месяцев. Спешить не будем, подготовим все тщательно, чтобы удар стал для клана Рокуэлл абсолютно неожиданным и столь же неотразимым.

— Хотите грохнуть братцев, герр Нойманн?

— Зачем же, сударь? Это довольно низко и даже пошло… бить будем по самому больному месту — по кошельку. Я считаю, что состояние леди Аннабель отошло к ним несправедливо. И поэтому настаиваю на банкротстве. В нашу, разумеется, пользу.

Так вот оно в чем дело! Ну надо же! Степаныч, и вдруг затаил обиду?! Видать, сильно его хитромудрые Рокуэллы задели… Чем? Да тем, что леди Аннабель грохнули, провернув изящнейшую аферу, возможность которой старый слуга совершенно упустил из виду. Черт! Я-то думал, он смирился, ан нет! Такой чувствительный щелчок по носу не мог остаться безнаказанным… ай да Степаныч, ай да… мстительный тип!..

— А у нас силенок-то хватит? — все же усомнился я. — Грохнуть это одно, а пустить по миру совсем другое.

— Я предвидел этот вопрос, сударь. И у меня есть ответ: мы будем не одни. Уверен, Герман Завьялов не останется в стороне, особенно если мы этому поспособствуем.

Ха! Так вот он какой, хитрый план! С одной стороны, избавиться от откровенного врага, с другой — нейтрализовать союзника, которого иначе как «заклятый друг» и не назовешь. Умно… перенаправить усилия дяди Германа на более сочную приманку… н-да, до сих пор я не научился мыслить стратегически. Все время в тактике вязну.

— А ты не потерял хватку, старый враг! — снизошел до похвалы кэп. — Все такой же волчара.

— Спасибо, вражина. Но, еще раз повторяю, спешить не будем. Запустим операцию, только когда полностью удостоверимся в правдивости слов мсье Дюсака. А это займет довольно много времени, придется привлекать сторонних специалистов на местах.

— А если найдется… ну, вдруг… второй свидетель?

— Сударь?!

— Алекс?!

Смотри-ка, хором! И чего это у них взгляды такие странные, причем у всех троих?..

— Алекс?.. — Мистер Деррик уставился на меня с многообещающим прищуром. — Есть что-то еще, что мы должны… знать?

— Ну… если честно… помните Ленни? Который повис на пробнике? Так вот, он выжил. Вернее, я его откачал. И заморозил в анабиозной капсуле в медблоке. Прямо сейчас он на «Латнике», среди выживших членов экипажа. По словам Жана, он такой же специалист по связям с общественностью, но, в отличие от, не в меру болтливый. Подозреваю, что мистер Леннокс Хей мог бы заполнить некоторые пробелы в сведениях мсье Дюсака…

— … но?.. — продолжил за меня Рин-сан.

— … но есть проблема — он серьезно ранен. Легкое проткнул, есть угроза пневмоторакса. Я в меру способностей рану обработал, но нужен нормальный медик. Неболтливый и с железными нервами. А еще верный. И чтобы умел за себя постоять — Ленни очень шустрый, даже с дырой в легком может доставить проблем.

— Что ж, сударь, так даже лучше. Если все, что вы нам тут посулили, правда, мы сможем разработать две параллельных операции, и в нужный момент задействуем оптимальный вариант, оставив второй в резерве. Я бы пообщался с этим… Ленни.

— Говорю же, это проблематично! Надо сначала подлатать.

— Я слышал, сударь. Полагаю, наш коллега мистер Деррик в состоянии организовать медицинскую помощь?

— Или кэп может его на «Спрут» забрать, отмочить в живительной слизи, — перевел я стрелки с Милашкиного папаши — очень уж тот страдальчески сморщился.

— Исключено, — отперся Рин. — Не хватало мне еще таких шустряков под боком! Там и Лизка, и Рин-тян, и Алекс-младший. Ты чем вообще думаешь, такое предлагать?!

— Резонно, — поддержал старого знакомого Степаныч. — Лучше здесь, на станции, организовать лечение. Тут особых секретов нет. Возьметесь, Дэвид?

— Святой Петр! И почему я не удивлен?! — уставился в потолок Деррик. Надо полагать, в надежде высмотреть того самого святого.

— Наверное, потому что эффект новизны утрачен, — усмехнулся я.

— Это был риторический вопрос, Алекс! — рявкнул Милашкин папаша, и горестно уткнулся лицом в ладони. — Ну вот за что мне это? Где я врача нормального, и при этом надежного найду? А оборудование? Прикажешь в «Дроид» больничку перетащить? А еще…

— Вам перечислить возможные варианты, сэр?

— Ой, да иди уже отсюда!..

На том, собственно, «большой совет» и завершился. А еще через несколько дней позвонил дядя Герман, и все заверте…

— Хорошо идет! А, Борисыч?!

— А то!..

— А ты говорил, Ценкер не справится.

— Было такое опасение, как же. Немчин, да на нашем кораблике… но вроде ничего.

— Согласен. Приятно посмотреть.

Мы с механиком Мягковым, как не трудно догадаться по контексту диалога, наблюдали за пространственными эволюциями обновленного «Латника» со стороны, вот только не из ходовой рубки «Спрута», как можно было бы предположить, а из аналогичного отсека «Набата». Да-да, я Борисыча «одолжил», хоть капитан Рин и сопротивлялся. Мол, а как же мы без него? Ведь как без рук! Борисыч, что характерно, слушал и млел от удовольствия — в обычных обстоятельствах кэп весьма скуп на похвалу. А тут чисто из принципа торговаться начал, нахваливая «товар». А то, блин, я и сам не в курсе! Но все же уговорил — не Лизку же на такое ответственное и, откровенно говоря, небезопасное задание тащить? Еще пару лет назад ответ был бы однозначен, но не теперь — мою благоверную по рукам и ногам связывал Алекс-младший. И даже она сама это прекрасно осознавала и не перечила судьбе-злодейке. Видать, тот год в роли матери-одиночки, пока я в подпространстве прохлаждался, давал о себе знать. Вот так и получилось, что последние сутки я скоротал в компании Лизкиного дядьки — именно столько мы добирались в район ходовых испытаний.

Надо сказать, что к мероприятию мы подошли крайне серьезно. Выдвинулись целой эскадрой — «Латник», «Спрут» и «Набат», плюс куча каботажной мелочи — но в прыжок ушли только три крупных судна, «москитники» остались в окрестностях Картахены. Я бы предпочел обойтись даже без таких свидетелей, но мистер Деррик настоял — на всех без исключения лоханках заправляли его люди. И преследовал он этим сразу две цели: во-первых, такой информационный повод — судачить на станции будут неделю, не меньше, поэтому лучше возглавить процесс, раз не в силах его предотвратить; во-вторых — охрана. Не в плане боеспособности, а в плане демонстрации намерений, типа, это наши, не трогайте. Или будете иметь дело с профсоюзами, в наших условиях недалеко ушедших от откровенной мафии. Что характерно, подействовало — любителей поживиться за чужой счет даже военные со станции мониторинга пространства засечь не смогли. Да и с прочими любопытствующими проблем не возникло ввиду их отсутствия. Ну а конечный пункт назначения был известен только трем капитанам — Ульриху Ценкеру, Рин-сану и вашему покорному слуге.

Первым в прыжок ушел «Спрут», в задачу которого входило убедиться в безопасности выбранного сектора пространства, причем во всех смыслах. Следом «нырнул» «Латник», и лишь в последнюю очередь — удостоверившись, что хвоста нет — мы с Борисычем. На месте осмотрелись, на «Латнике» прогнали стандартный диагностический тест, и каждый занялся своим делом: «Спрут» караулил, «Латник» маневрировал, а «Набат» висел себе тихонечко в сторонке. Нам с механиком пока что заняться было нечем, вот мы и глазели на довольно грациозные для столь крупного судна эволюции. Ценкер пока что осторожничал, не допуская пиковых нагрузок, но постепенно все больше и больше смелел. Собственно, в этом и состояла основная цель ходовых испытаний — посмотреть, на что способно заштопанное корыто, и по возможности определить предел его прочности. Не доводя, естественно, до серьезных разрушений. Мелкие же только приветствовались — пусть уж лучше здесь и сейчас, с минимумом персонала на борту, все незначительные изъяны наружу вылезут, потому что потом они запросто могут стоить кому-то жизни.

— Эк он его! — крякнул Борисыч после особо впечатляющего виража «Латника». — Их счастье, если искусственная гравитация не накрылась.

— Ничего, они привычные.

Что правда, то правда. И ценкеровские подчиненные с «Эмдена», и собственно остатки команды «Латника» под предводительством капитан-лейтенанта Терентьева — профессиональные военные, много чего успевшие повидать (а также хлебнуть) в конфликте сорокалетней давности. Тем более что для них прошли далеко не годы, и все злоключения были очень свежи в памяти. Хорошо хоть, с посттравматическими стрессовыми расстройствами у большинства медики справились, в строй не вернулись единицы. И сейчас, оказавшись в до боли (в прямом смысле слова, ага!) знакомой обстановке, они снова будто окунулись в родную стихию. Многое я бы отдал, чтобы посмотреть на рожи Ценкера и Терентьева! Но отвлекать их не стоило, это даже мне, насквозь гражданскому профану, было понятно.

— Эвон! А что, так тоже можно?!

— Борисыч, ну ты же сам видишь, чего спрашиваешь-то?

— Да это я так, от избытка эмоций. Представил, сколько ремонта…

— А это уже не твоя забота.

— И меня это радует больше всего! — довольно хохотнул механик. — Лех, может, того… начнем уже?

— Очкуешь? — понятливо хмыкнул я.

— Очкую, — и не подумал отпираться Борисыч. — Это тебе все хиханьки да хаханьки, а я за работу беспокоюсь. Предчувствие у меня… нехорошее.

— Э, ты это брось! Не хватало еще… — Как там Степаныч насчет механика выразился? Хороший интуит? Черт, накаркает еще… срочно отвлечь, срочно. — Кстати, я тебя так и не поблагодарил.

— Да ладно… это же работа…

— Да я не об этом. Спасибо, что удачей поделился.

— Ха! А ты отнекивался! Удача, она дева капризная! Так что, паря, в следующий раз слушай Борисыча, Борисыч худого не посоветует…

— Да знаю, знаю… Борисыч знает, Борисыч пожил…

— Ну-ка не продолжай! И вообще завязывай с похабщиной, не дай бог еще мелкого научишь!

— Да рано ему еще…

— Ничего не рано, все в подкорке откладывается. Хотя… как знаешь. Но потом не удивляйся, за что это тебе Лизка леща выписала.

— Э, да у нее и без этого всегда причина найдется!

— Согласен, горячая девка… а как она тебе помогла?

— Кто? Лизка?

— Да не, удача моя.

— Потом расскажу, Борисыч, это слишком длинная история. Но ты, кстати, еще мне можешь помочь.

— В плане?

— Надо твой подарочный «кольт» доработать чутка, накладки на рукоять переделать, чтобы были похожи на стандартный плазмер. Да вот хотя бы на мой «эйч-кей». И от патронов не откажусь.

— Не вопрос, сделаю. Только мне на «Спрут» надо.

— Да не к спеху, как сможешь. Это я на будущее.

— На будущее, говоришь?.. Кхм… значит, ко двору пришелся подарочек…

— Еще как! О, смотри, в разгон ушли!

— Что, навертелись? Что-то быстро… вряд ли Ванька успел душу отвести.

Ванька, если кто-то вдруг не догадался — капитан-лейтенант Терентьев. Они с Борисычем очень быстро спелись (впрочем, вполне ожидаемо), и теперь при каждом удобном случае вместе квасили. Но в меру, ибо пьянство — суть «грех, безобразие и баловство». Цитата Борисыча, не Терентьева.

— Не, как раз в духе Ценкера, — возразил я. — Он же дойч, а значит, к орднунгу приучен. Программу выполнили, и домой. Чего зря ресурсы разбазаривать?

— Это да, немчин прав. Может, тоже уже начнем?

— Погоди, сейчас «Спрут» в разгон уйдет, тогда и приступим.

— Да от кэпа-то чего прятаться?! — удивился механик.

— Сюрприз ему хочу сделать.

— А ты че, не рассказал ему, что ли?

— Не-а. Ты один в курсе.

— Ой, темнишь… чтобы Рин, да на такое согласился?..

— А я ему сказал, что сюрприз готовлю. Приятный. И под это дело тебя собираюсь подпрячь. Он как твое имя услышал, сразу и успокоился. Доверяет он тебе.

— Кэп? Доверяет? Лех, сам-то понял, че сказал?

— Доверяет, к гадалке не ходи. Просто вида не подает, чтобы ты не возгордился.

— Скрытный ниппошка!

— О да… все, ушли в разгон. Теперь мы, друг Борисыч, сами по себе. И если сгинем, никто и знать не будет, где, да почему.

— Типун тебе… — Борисыч прервался на полуслове, догадавшись таки, что стал объектом троллинга, и грозно пообещал: — Еще одна такая шуточка, и я сам тебе леща выпишу, щегол!

Щегол? Что-то новенькое, нужно запомнить и в сети уточнить, что за зверь.

— Чего лыбишься? Работать давай!

Ну а чего мне не лыбиться? Я в профите — новое ругательство узнал. Собственно, и троллил-то я Борисыча с единственной целью — расширить собственный арсенал. Механик, как я уже давно уяснил, просто неиссякаемый кладезь всяких обидных анахронизмов. Временами заслушаться можно, особенно когда он увлекается работой и забывает о присутствующих. Виртуоз, че.

— Давай, — не стал я спорить. — Ты программу эксперимента смотрел?

— Глянул.

— Замечания, рацпредложения?

— Не, тебе виднее.

— Ну и отлично. — Я устроился поудобней в кресле и вывел в виртуальность дублирующую систему управления одного из понтонов, над которыми всю предыдущую неделю корпел механик. — Загерметизируйся на всякий случай.

— Не боись, Леха! Трос крепкий, скорее кронштейн на буксире выломает.

— Че там у тебя нехорошее? Предчувствие?..

— Ладно, ладно, уговорил…

Вот ведь! Лишь бы побухтеть… хотя без этой «милой» черты Борисыч не был бы Борисычем.

— Кумо, у нас все готово?

— Так точно, капитан Заварзин.

— Запускай понтоны.

— Процесс активирован.

Ну вот, как говорится, понеслась! И если все получится, я заполучу еще одно важное преимущество. Какое? Помните, перед первой атакой хакера лорда Саффолка на анабиозные капсулы на «Латнике» я мини-гексу идейку одну озвучил? Ту, с «жестким скафандром» и буем? Вот ее мы и проверяли в текущий момент на практике. Именно с этой целью Борисыч и модернизировал буксиры, навесив на каждый усиленные лебедки с бухтой троса километровой длины. Больше просто не нашли, поэтому еще и с прыжковыми генераторами пришлось химичить, урезав каждому радиус действия до абсолютного минимума.

Первый этап эксперимента предусматривал запуск спарки понтонов и наблюдение со стороны — чисто посмотреть, не «перекусит» ли трос на границе «сред», то бишь континуумов ПВ и ВП. Ну а дальше война план покажет. Но планов громадье, вплоть до «погружения» «Набата», привязанного к «бую».

— Спарка на позиции, капитан Заварзин. Приступаю к гашению скорости… относительная скорость — ноль.

Относительная, это потому что за начало координат принят «Набат», дрейфующий с мизерной по космическим меркам скоростью — какие-то километры в секунду. Не тысячи, не сотни и даже не десятки. Это чтобы нам наблюдать удобнее было — мы «висели» в жалких пяти километрах от буксиров, прямая видимость. А с учетом оптики и цифрового зума, так вообще как под микроскопом. Я даже не поленился вывести на основной дисплей, демонстрирующий общий вид на опытную установку, пару дополнительных окошек — с увеличенным изображением собственно понтонов, причем со стороны лебедок. Борисыч, лицезревший аналогичную картину, довольно кивнул — его больше всего интересовали как раз самопальные усовершенствования, а не какие-то высоколобые научные данные.

— Выставить щит.

— Процесс активирован. Процесс завершен.

— Начать «погружение».

— Процесс активирован. «Глубина» по координате Т — минус один квант… минус два кванта… минус три кванта… граница преодолена, капитан За…

— … да твою же мать!!!

Признаться, я прервал мини-гекса на полуслове по вполне себе уважительной причине: оставшийся в нашем родном пространстве понтон, еще мгновение назад мирно висевший в межзвездной пустоте, вдруг превратился в огненный шар. А еще через секунду обломки настигли «Набат». На наше счастье, большая их часть пришлась по силовому щиту, поэтому нас всего лишь тряхнуло, да и то не очень сильно. Впрочем, эффект неожиданности сделал свое черное дело — Борисыч, как выяснилось чуть позже, умудрился прикусить язык. А потому и не присоединился к моему воплю.

Некоторое время в ходовой рубке не раздавалось ни звука — такое ощущение, что мы даже дышать забывали… хотя нет, вру — стук крови в ушах очень даже слышно. Просто сердце билось о-о-очень медленно… или это я ускорился? Точно, адреналиновый выброс же! Ф-фух… но… что, черт возьми?! Как?! Что мы упустили?! Хотели как лучше, а получилось как всегда… и где Борисычева удача? Напарил, старый хрыч! Вот я ему сейчас все и выскажу… как только язык ворочаться начнет…

Отпустило так же внезапно, как и приплющило — время обрело свою естественную скорость, конечности вернули подвижность, и я пораженно выдохнул:

— Epic fail!

— Согласен, обоср… кхм-хм… зыденько обзелались.

— Минус триста кусков, — снова вздохнул я. — Дороговато забава обходится. Борисыч, а ты чего шепелявишь?

— Язык прикусил.

— Сильно?

— Зыть бузу… тьфу!

— Так, Кумо, че за нафиг?

— Воспроизвести запись в замедленном режиме, сэр?

— Давай.

— Процесс обработки видео активирован. Процесс завершен. Воспроизведение с десятикратным замедлением.

— Н-да… понятнее не стало.

— Анализ данных завершен, сэр. Воспроизвести динамическую модель?

— Давай.

На этот раз стараниями Кумо все удалось — уж не знаю, во сколько раз он замедлил процесс, но рассмотрели мы его в подробностях. А рассмотрев, переглянулись и хором заржали. Правда, Борисыч тут же зашипел и схватился за шлем, хотя наверняка намеревался подержаться за челюсть.

— Зараса…

— И не говори… но кто же мог знать? Век живи, век учись…

— А помрес все равно изиосом…

На это я не нашелся, что возразить. Да не очень-то и хотелось — до сих пор на ха-ха пробивало. Это надо же! Картинка просто… черт! Гомерически-инфернальная, вот! Самое то определение.

Вы когда-нибудь видели юмористические ролики про домашних животных? Их в сети полно, причем в открытом доступе. Так вот, очень популярным в таких видюхах является сюжет с собакеном на длинном поводке, который дает возможность хорошенько разбежаться — например, за троллем-кошарой — а потом в самый неподходящий момент натягивается, и незадачливая псина на собственном печальном опыте узнает, что такое сила инерции. Да-да, как раз в тот момент, когда голова резко останавливается, а задница все еще весело несется вперед. Результат, как правило, донельзя смешной. Для всех, кроме пса, хорошенько приложившегося хребтиной. Вот примерно то же самое произошло и с понтоном, оставшимся в континууме ВП. Только в нашем случае облом был еще эпичнее — поскольку оба буксира являлись не просто одноклассниками, а односерийниками, то «погруженному» понтону не хватило «массы покоя», и его сдернуло с места. Мало того, еще и выдернуло из подпространства, как пробку из бутылки. И так получилось, что суденышки встретились примерно на середине длины троса (который, что характерно, не перерезало пополам границей) — с нехилым таким ускорением. И даже в этом случае вряд ли бы случился большой «бабах», но резкое извлечение «подтопленного» суденышка из пространства ВП породило своеобразный «всплеск» с выбросом «капель» — как предположил Кумо, микрообъемов пространства ВП, закукленных в «пузырях наоборот». И те через какое-то время (микро, если не наносекунды) благополучно «схлопнулись», хорошенько наподдав вслед буксирам. Мне мгновенно пришел на ум аналог — кавитация. Страшная штука, способная вызвать сильный износ или даже полное разрушение водопроводных (и не только) труб. Суть его в том, что переносимые потоком жидкости частицы газов или их смесей (того же воздуха) в турбулентном режиме склонны к объединению и укрупнению с образованием пузырей. И эти пузыри, попадая на стенки трубы, схлопываются, вызывая микрогидроудар. И если таких схлопываний много, в конце концов возникают явления, характерные для усталостного износа — с поверхности начинает выкрашиваться металл, образуются каверны, а со временем и сквозные отверстия. В нашем же случае долго ждать не пришлось — суммарное ударное воздействие вызвало детонацию энергоблоков. Результат — впечатляющий из-за малой дистанции огненный шар. Ну а потом по нам еще и волна искривления пространства пробежала, породив эффект замедления времени, который я списал на адреналиновый выброс.

— Ладно! — Я хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и глубоко выдохнул, успокаивая нервы. — Посмеялись, и хватит…

— Хороса сутка — триста кусков…

— Не нуди, Борисыч. И не будь таким скрягой. Тем более что мы еще и сэкономили — наши с тобой жизни.

— Версел я такую экономию…

— Зато теперь хотя бы понятно, чего ожидать. И что делать.

— И сто зе?

— Борисыч, это с каких пор ты стал отъявленным скептиком?

— Дай позумать… пару минут назас?..

— Короче, прекращай ныть и включай мозг. Кумо, ты тоже присоединяйся.

— Уже, сэр. Я просчитал алгоритм корректирующих импульсов, способных с достаточной точностью удерживать «буй» в точке пространства ПВ, привязанной к горловине «пуповины» и «пузырю». Если все получится, мы сможем удерживать понтон в конкретной точке с нулевой скоростью. Абсолютной, я имею в виду.

— О сем он?..

— Борисыч, ты того, глотни-ка «успокоительного»… я знаю, у тебя есть.

— А разгемесизасыя?..

— Да бог с ней… короче, мы не учли один момент: «Набат» медленно, но дрейфует. А скорости понтонов мы выравнивали конкретно с ним, то бишь вся система, в которой отдельные объекты неподвижны относительно друг друга, движется. А точка входа в подпространство, как мы только что выяснили на практике, неподвижна абсолютно, а не относительно исходной системы. Таким образом, скорости системы в несколько километров в секунду с избытком хватило, чтобы получить эффект «собаки на поводке». Результат ты сам наблюдал.

— То есь, не бузь сроса, все бы обослось?

— Именно. Все, Борисыч, лечись, и за работу. У нас еще обширная программа, которую никто не отменял.

— Да понял узе…

— Кажется, прокатило…

— Ага… а я уже переживать начал. Тьфу!..

Борисыч таки обработал рану, да к тому же уже прошло достаточно времени, чтобы онемение отпустило, но сплевывать давно остановленную кровь он так и не перестал. Чисто психологический эффект, ага. Хотя почему он больше не шепелявил, мне лично непонятно. Впрочем, механик Мягков натура противоречивая, так что ничего удивительного.

Спросите, в честь чего это мы так расслабились? А заслужили. Фокус удался, причем уже со второго раза. Правда, пришлось помучиться со следующей парой понтонов — поскольку терять еще и их мне вовсе не улыбалось, подстраховке и перепроверке всего и вся, а также подготовке эксперимента уделили почти полдня. Стандартного, естественно. Плюс еще час ушел на торможение, причем мы решили не заморачиваться и замедлить до нуля сам «Набат». Казалось бы, что тут сложного? На Картахене, да и в любом другом порту мы это регулярно проделывали… ан нет! В случае с Картахеной имело место выравнивание скоростей с другим объектом, который сам по себе двигался по определенной орбите в пределах звездной системы, плюс система перемещалась вместе с галактикой (да и по ней тоже). Вот такая вот загогулина. В общем, пришлось помучиться, и самой главной проблемой стало отсутствие ориентиров — относительно чего гасить скорость? Пришлось снова экспериментировать, а еще я заставил Кумо в очередной раз перелопатить все собранные экспериментальные данные. Результат получился ошеломительный — мы походя, в качестве бонуса, обогатили физику подпространства еще десятком открытий. Что характерно, ценных с точки зрения теории, а потому интересных исключительно «яйцеголовым» с соответствующей специализацией. Но и один чисто практический эффект был получен: оказалось, что на «пуповины» и «пузыри» все же распространялась часть законов континуума ВП, а именно, они все же привязаны к гравитационным возмущениям, но начиная с определенного предела. Например, точка входа в «прокол», расположенная вне звездной системы, гравитационному воздействию звезды не поддавалась, но при этом смещалась вместе с более значительной массой, сиречь галактикой. Или местным звездным скоплением — нам тупо не хватило данных, чтобы установить это точнее. Вполне возможно, что и ближайшая система как-то воздействовала, но чувствительности приборов оказалось недостаточно, чтобы это зафиксировать. «Проколы» же, бравшие начало в зоне притяжения какого-то светила, как правило, оказывались в его же гравитационных объятиях. Другое дело, что при удачном прыжке «прокол» закрывался, поэтому и зафиксировать его не получалось. Стандартными способами, я имею в виду. Аппаратура же гексов, с соответственно случаю модифицированным программным обеспечением, такую возможность давала. Но все равно пришлось провести дополнительный эксперимент, для чего мы переместились к ближайшей звезде — желтому карлику Глейзе-7, доселе абсолютно никому не интересному. Планетная система у него была довольно бедной — две более-менее крупных, плюс газовый гигант. Однако ж мы не пожалели времени, и за пять с небольшим часов дочапали до внутренних областей, а конкретно — в пределы орбиты ближайшей к светилу планетки. Здесь, выровняв скорости с безжизненным куском камня, выпустили последний, пятый, понтон, и еще часа три заставляли «нырять» на разные «глубины» без прыжка. И, наконец, еще после часа с лишком расчетов и анализа Кумо вынес вердикт: таки да, гравитационное взаимодействие зафиксировано. Причем планета практически не влияла, основное воздействие оказывала звезда ввиду тотального превосходства массы. После этого мы сместились ближе к светилу — примерно на половину местной астрономической единицы, если брать расстояние между Глейзе-7 и ее ближайшей спутницей, и «зависли» относительно звезды, позволив ее притяжению перемещать «Набат» относительно центра галактики. Кумо предложил даже занять «глейзестационарную» орбиту, привязавшись к вращению звезды вокруг оси, но, еще раз перепроверив экспериментальные данные, пришел к выводу, что до такой степени можно не заморачиваться. Смещения масс плазмы на поверхности светила если и оказывали какое-то влияние на вход в «пуповину», то очень мизерное, не поддававшееся измерению нашими средствам. В итоге последняя оставшаяся в нашем распоряжении «спарка» была запущена и благополучно затормозилась в десяти километрах от «Набата». В очередной раз перепроверив вводные и врубив щит, я подал на понтон команду, и тот осторожно «нырнул» на те же три кванта по координате Т. И… ничего не произошло. Буксир, естественно, исчез из вида, провисший трос тоже — ровно до половины длины, потом резко натянулся… и на том спецэффекты завершились. Второй номер «спарки» преспокойно висел в пространстве, разве что по едва заметной вибрации троса было заметно, что дело нечисто. Мы с Борисычем пару минут пялились в экраны, с замиранием сердца ожидая очередной красочный «бабах», но не дождались. А потом вышло заданное время «нырка», и первый номер снова проявился в континууме ВП — целый и невредимый. Разве что трос чуть больше «сыграл», но, опять же, нагрузку выдержал. Именно в этот момент я и выдал сакраментальное «кажется, прокатило».

— Кумо, ты уже синхронизировался?

— Так точно, сэр. Если это можно назвать синхронизацией, сэр.

— Удиви меня!

— Разница с бортовым временем номера первого составила семнадцать микросекунд, капитан Заварзин. Показания стационарного хронометра это подтверждают — вывожу картинку с камеры.

— Хм… похоже, ты прав, — кивнул я, вглядевшись в дисплей девайса, отображавшего время с точностью до наносекунд, и сравнив его показания с аналогом на понтоне. — Получается, на две минуты рассинхрон всего семнадцать на десять в минус шестой степени… за час это…

— Пятьсот десять на десять в минус шестой, сэр. За сутки, соответственно, двенадцать целых двадцать четыре сотых миллисекунды. Конечно, если зависимость линейная.

— Вот это теперь и проверим…

Собственно, проверили, убив еще около трех часов, с каждой попыткой увеличивая длительность «нырка» по времени континуума ВП. Борисыч, и без того утомленный многочасовым бездельем, но несколько оживившийся при первом эксперименте, свалил из рубки уже через час, так что мне пришлось скучать в гордом одиночестве, попутно отгоняя тревожные мысли касательно бортовой мастерской. Страшно подумать, что с ней механик сотворил! Но пришлось смириться — знал, кого звал. Вот только не рассчитывал, что забава настолько затянется.

Впрочем, полученные результаты оправдывали все неудобства. Кумо как в воду глядел — зависимость и впрямь оказалась далека от линейной, скорее ее можно было назвать экспоненциальной. Но даже в этом случае по расчетам выходило, что, например, суточное пребывание в «погруженном» состоянии при сохранении прямой связи между континуумом ВП и его же куском, заключенном в «пузыре» с кораблем, не превышало нескольких десятков секунд. Секунд, а не часов, и даже до минуты не дотягивало. Правда, оставался еще один нюанс: мы экспериментировали с одинаковыми массами. То есть «погруженный» в подпространство объект в нашей реальности удерживал аналогичный. А что будет, если уменьшить массу «поплавка»? На этот вопрос ответа у нас пока не было. Да и возможностей для проверки просматривалось не особо много: заменить «спарку» на тройку понтонов, из которых два — «затопляемых» — должны быть состыкованы (это раз); и задействовать в качестве «утопленника» «Набат» с одним, двумя или тремя «якорями» (это два). Итого всего четыре эксперимента, и лишь один из них достаточно безопасен для членов экипажа. Правда, оставался еще вариант с пересадкой на понтон… короче, было о чем подумать.

Поскольку значение имели сразу два фактора — время и скрытность, то и решение я принял вполне ожидаемое. Для начала мы таки задействовали тройку буксиров — чисто убедиться, что есть смысл продолжать. Убедились. «Поплавок» выдержал, хотя в этот раз трос вибрировал сильнее. И «сыграл» через две минуты на «выныривании» тоже куда значительнее. Но в общем и целом обошлось. Зато Кумо сразу же радостно сообщил, что зависимость скорректирована — рассинхрон увеличился почти вдвое. Первичный, который семнадцать микросекунд. Окрыленный надеждой, я провернул фокус еще дважды, увеличив длительность соответственно до шести и двенадцати минут. Сходимость данных и тут подтвердилась, после чего я решил завязывать с полумерами — терять еще несколько часов в попытке оттянуть неизбежное мне совсем не улыбалось. А потому «обрадовал» Борисыча, велев проверить стыковочные замки на корпусе «Набата» — зачем заморачиваться с дополнительным оборудованием, если можно использовать уже готовый вариант? А стандартные «сцепки» к тому же еще и испытаны неоднократно при стыковках на Картахене.

Следующие полтора часа убили на проверку и подготовку — Борисыч не поленился лично проконтролировать крепление тросов, заодно посетовав на невозможность в случае чего экстренного сброса. Но с этим обстоятельством пришлось смириться. Ну а затем мы перебрались в «номер первый», и Кумо активировал на понтонах эволюционники, которые микроимпульсами оттолкнули буксиры от громады (на их фоне, естественно) «Набата». «Москиты» по инерции отдалились от основного судна, насколько им позволили тросы, мини-гекс скорректировал уже «Набат», сдернутый с места тройным рывком… и в клетушке ходовой рубки «номера первого» повисла тишина. Строго говоря, не в рубке, из которой был откачан воздух, а в эфире, но проще от этого не становилось.

— Давай что ли, Лех…

— Уверен?

— Да даже если и не уверен… от судьбы не уйдешь.

— Не боись, Борисыч, вся твоя удача при тебе.

— Ай!.. Не береди душу…

— Кумо, «погружение».

— Процесс активирован, капитан Заварзин.

Признаться, в первый момент я порядочно струхнул. Нет, началось-то все стандартно — бубнеж Кумо про «один квант… два кванта… три кванта», потом волшебное растворение «Набата«…ну а затем сердце натурально ухнуло в пятки — настолько сильно и резко натянулись тросы. Мало того, что это на обзорном экране отобразилось, так еще и наш понтон порядочно дернуло. И снова. И снова. И сно… нет, вру — на третьем рывке «гуляние» сверхпрочных «веревочек» прекратилось. Зато все три буксира едва заметно, но все же куда-то потащило. И это не только от моего внимания не укрылось, но и Борисыч всполошился:

— Лех, это чего это?! Это куда это?! Утянет же!

— Куда утянет, Борисыч? Ты скорость видел?

— А?..

— Сюда глянь… метр в секунду. Ноль девять… ноль восемь… Кумо, твоя работа?

— Так точно, капитан Заварзин! Я скорректировал рывок противоположно направленными микроимпульсами эволюционных двигателей.

— Молодец… тут главное не перестараться, а то будем болтаться, как маркитантская лодка.

— Замедляемся? Свят, свят!..

— Борисыч, с каких это пор ты религиозным стал, а?

— Да вот с этих самых! Лех, ну тебя к бесу, я так поседею… или обхезаюсь.

— Даже странно, что ты с кэпом столько лет ходишь! Как он тебя терпит?!

— С трудом, Лех, с трудом, — просипел механик. — Никак стабилизировались…

— Перекрестись еще до кучи.

— Сейчас, отдышусь только…

— Да я пошутил!

— А я нет! С такими вещами не шутят! Даже Рин бы тебе то же самое сказал!

— Ладно, будем считать, что твоими молитвами справились, — отстал я от Борисыча. И немедленно докопался до мини-гекса: — Кумо, обстановка?

— Стабильная, сэр. Тросы выдержали пиковую нагрузку. Судя по показаниям датчиков, есть еще запас прочности около сорока процентов. Рекомендую проверить на двух понтонах.

— Отказать! — решительно махнул я рукой. — Нас на трех-то чуть не уволокло, а что на двух будет?

— Согласно расчетной модели, при использовании двух понтонов в качестве «буев» их смещение за счет натяжения и упругой деформации тросов составит около двухсот пятидесяти метров против семидесяти двух в текущем эксперименте при аналогичных мерах противодействия.

— Хм… терпимо. Мне показалось, что нас сильнее дернуло. Время засек?

— Так точно, сэр. До «всплытия» одна минута девять секунд… одна минута восемь секунд…

— Заткнись и выведи таймер на экран.

— Принято, капитан Заварзин.

Надо сказать, на этот раз секунды ожидания тянулись особенно долго. И виной всему моя персональная жаба, которая на такие расходы подписываться категорически не желала. Это я про утрату «Набата», если что. Мало того, что он сам по себе очень ценный материальный актив, так нам еще и до обитаемых мест добираться не на чем будет. Буксиры хоть и оборудованы прыжковыми генераторами, но ни маршевые движки, ни энергозапас не позволили бы разогнаться до нужной скорости для осуществления достаточно дальнобойного «скачка». Так что если «Набат» похерим, придется с позором сдаваться на милость Рин-сана, который не упустит такую шикарную возможность для безнаказанных издевок.

— Три! — не выдержал Борисыч. — Две! Одна!..

«Набат», как и понтоны до него, «всплыл» мгновенно. Но, в отличие от буксиров, более крупный объект подпространство отпустило не столь охотно — такую волну искривления континуума ПВ лично мне на себе испытывать еще не приходилось. Но, слава богу и всем духам-ками ниппонского пантеона, обошлось — судя и по схеме на ходовом дисплее, и по изображению на нем же, все четыре объекта пребывали в целости и сохранности. Хотя…

— Кумо, увеличь номера третьего.

— Процесс активирован, капитан Заварзин.

— Упс… ты видишь то же, что и я?

— Это чем его так уконтрапупило, прости господи?! Свят, свят!..

— Да погоди ты, Борисыч! Кумо, видео есть? Замедли и прокрути покадрово.

— Процесс активирован, сэр.

Ну, что тут сказать? Судя по видеозаписи, «всплытие» «Набата» сопровождалось таким же «всплеском», как и нештатное «выдергивание» из подпространства первого утраченного понтона. Вот только собственно «Набат» никуда не унесло, он остался на месте, а от него распространилась та самая волна искривления — сферой — и около десятка «капель». Одна из них — самая крупная и вылетевшая вертикально вверх, если за плоскость отсчета взять поперечное сечение моего корабля — и угодила в номера третьего, порядочно того покорежив. Судя по обработанной Кумо телеметрии, пострадала в основном обшивка и кое-какие элементы силового набора, а на начинку энергии «капли» уже не хватило. Она, кстати, при ударе «расплескалась» на множество куда мелких, которые в свою очередь очень быстро «истаяли». Я бы даже сказал, испарились — вот такое вот у меня сложилось впечатление. Остальные «капли» разлетелись по концентрической окружности и вреда не причинили. Кумо даже умудрился отследить одну из них на картинке, и выяснил, что ее постигла та же судьба, что и главный «сюрприз» — плавное «испарение» по мере отдаления от эпицентра.

— Ну, и что скажете? — поинтересовался я у соратников, завершив просмотр. — Борисыч?

— На «буях» щиты нужны от этой хрени. Придется повозиться, чтобы часть энергозапаса перекинуть на эмиттеры. Да и сами эмиттеры еще монтировать.

— Согласен. Кумо?

— Полагаю, вас интересует природа этих… эм-м-м… образований, сэр?

— Да, хочу, чтобы ты подтвердил мою догадку.

— Насчет «пузырей» пространства ВП?

— Именно.

— Да, сэр. Я тоже так думаю. А еще хочу заметить, что они нестабильны и очень быстро разрушаются в нашей реальности. Я бы сказал, что она их растворяет в себе. Но для более точных выводов нужны дополнительные исследования. Сэр.

— Будут тебе исследования, не кипишуй.

— Э! А можно без меня?!

— Борисыч, ты тоже уймись. Не здесь и не сейчас. Я для этого отдельный выход организую, с нормальной подготовкой и подстраховкой.

— Слава те, господи! Одумался.

— Но ты не расслабляйся, тебя тоже работа ждет. Кумо, что с рассинхроном?

— Смотрите сами, капитан Заварзин.

— Э-э-э… увеличился?

— На семь и девять десятых процента, сэр. Считаю необходимым осуществить как минимум еще одно пробное «погружение» на более длительный срок.

— Да не вопрос… номер третий выдержит?

— Повреждения исключительно внешние, критических сбоев не выявлено.

— Отлично, значит, еще пару раз можем попробовать, для очистки совести…

— И еще одно, сэр. Судя по записям с камер наблюдения в помещениях «Набата», корабль подвергся более сильному рывку, чем «буи» в континууме ПВ. Пока не могу установить, в какой именно момент — при «погружении», или при «всплытии», но склоняюсь ко второму варианту. «Пузырь» вокруг опытного образца имеет большую площадь поверхности, нежели вокруг стандартных понтонов, следовательно, теснее взаимодействует с континуумом ВП. Я бы сказал, образно, разумеется, что в текущем случае сильнее проявляются «силы поверхностного натяжения». И «кавитационное схлопывание» более выражено.

— И что ты предлагаешь? Кому-то из нас перебраться на «Набат»?

— Это может быть слишком опасно, сэр. В этот раз я попробую обойтись имеющейся в наличии аппаратурой, но при последующих экспериментах рекомендовал бы обзавестись специализированными приборами с имитаторами биологических объектов.

— Это ты про манекены для краш-тестов?

— Данные комплексы вполне подойдут для наших целей, капитан Заварзин.

— Хорошо, учту. Ну что, еще разок?..

— Лех, а что за работенка?

— Борисыч, мне кажется, или ты пытаешься время тянуть?

— Пытаюсь, — вздохнул механик. — Это от нервов. Но и про работу тоже интересно.

— Ладно, так уж и быть. Короче, ты — лично ты, без привлечения дополнительного персонала — забацаешь систему «буев» на «Латнике». Со всеми свистоперделками, какими посчитаешь нужными. Ну, там, система быстрого сброса, автоматические натяжители… не мне тебя учить. Щиты, опять же, наладишь. Минимум в пяти… нет, в шести понтонах установишь лебедки с тросами. По три на каждый борт. И со швартовочными «сцепками» поработаешь… ну, ты уже в курсе, как именно. Ценкеру я скажу, что ты выполняешь мое задание, и он лезть не будет. А вот остальных любопытствующих уже самостоятельно придется отшивать.

— Это даже не сомневайся, Лех. Отошью. Только тяжко мне будет, в одиночку-то…

— Кэп тебе пару «кракозябр» в помощь выделит.

— А, тогда ладно… а шести на «Латник» хватит?

— Что-то мне подсказывает, что и двух достаточно, четырех за глаза, а шесть — уже откровенная перестраховка. Но уж лучше перебдеть, как говорится.

— Это да…

— Все, хорош прохлаждаться! Кумо, готов?

— Ответ положительный, капитан Заварзин.

— Погнали!

— Впечатляет, не правда ли?..

Упс, дежавю. Вот только против правды не попрешь, равно как и против истории, которая, как известно, имеет тенденцию повторяться. Как сейчас, собственно — мы с Ценкером прогуливались по «променаду» и пялились с порядочной высоты на ремонтную зону. Единственное отличие — вместо громады «Латника» взору представали сразу четыре лоханки, густо облепленные коммуникациями и промышленными роботами. Настолько густо, что суда почти не поддавались идентификации. Впрочем, на эту мелочь мы не обращали внимания, поскольку прекрасно знали, чем именно заняты местные спецы. А если конкретно — двумя одноклассниками моего «Набата» и парой кораблей технической поддержки, в просторечии «техничками». Не очень большими, уровня эскадры, но для наших нужд за глаза.

— Неплохо ты вложился, — признал Ценкер. — Даже эти развалины уже неплохой капитал. А ремонт, думаю, еще дороже обойдется.

— Не будь скрягой, Ульрих.

Черт, и это я уже кому-то говорил, причем недавно… точно — Борисычу! Если честно, брать его с собой больше не было никакого желания, настолько своим занудством достал. Но специалист хороший, и, что еще важнее, ответственный, а посему по возвращению на Картахену я его оперативно сплавил на «Латник» с известным заданием. Думал, теперь-то отдохну, ан нет! Еще один скопидом выискался.

— Нет, серьезно. Зачем их столько?

— Мы расширяемся.

— Хм…

— Пора выходить на самоокупаемость, друг мой. Если только тратиться, никаких уставных капиталов не напасешься. А один я за всех не успеваю. Ты, кстати, о моей просьбе не забыл?

— Не забыл, — тяжко вздохнул Ценкер. — Доннерветтер, Алекс! Без ножа режешь! Лучших людей отдаю…

— Не ной, это для общей пользы.

— Понимаю, но от этого не легче. Как я без Краузе и Швиммера? А через пару недель еще и с Вайсом придется расстаться… может, скажешь, зачем они тебе?

— Экипажи вот для этих красавцев.

— Н-да… — Ульрих довольно надолго задумался. — Мог бы и сам догадаться. Но почему мои люди?

— Не только твои, еще и у Терентьева отжал, — попытался я подсластить пилюлю. — Ну сам посуди, кому еще я могу доверить технологию? Обычным наемникам? Или лучше проверенным людям, кровно заинтересованным в успехе предприятия?

— Да понятно все… когда начнете?

— Завтра рванем. Идем на «Набате», пробный выход две недели. Думаю, как раз уложимся — и с теорией, и с обучением, и с практикой. Ну а потом вторая партия. Так что готовься, у тебя еще примерно месяц на притирку к команде. А дальше автономка.

— Уже присмотрел место?

— В процессе.

Да, вот такой вот у меня план на ближайшее время. Одному везде успеть нереально, да и, как показал печальный опыт, лучше мне с людьми, на управленческой должности. Проблем меньше. Потому и пришел наш «совет директоров» в составе меня, любимого, Степаныча и Деррика с Рином к очевидному выводу: пора готовить замену. Вернее, вывод этот был очевиден с самого начала, так что действовать Степаныч давно уже начал, но останавливало отсутствие финансирования. А как только появились денежки, да мобильной базой обзавелись, так и закрутились шестеренки загодя разработанного плана. И для начала мы выкупили двойников «Набата», за которыми пришлось натурально охотиться. Все более-менее значимые барахолки Протектората Росс обшарили, прежде чем отыскали приемлемые варианты. Но отыскали, причем очень даже приличные экземпляры, добравшиеся до Картахены своим ходом. И сейчас над ними вовсю колдовали спецы Деррика — где самостоятельно, где под руководством Лизки, которая возглавила монтаж и настройку гексовских прыжковых генераторов. К концу месяца должны справиться, и можно будет выпускать на ходовые испытания. А там и в работу запрягать, благо уже готовых понтонов на борту «Латника» хватало. По-хорошему, все упиралось именно в команды, но эту задачу мне пришлось взваливать на собственные плечи. А еще ограбить соратников — вон как Ценкер плакался! Понятно, что такие кадры, как Краузе и Швиммер, самому нужны. Колоритная парочка, кстати. И прекрасно друг друга дополняющая. Эти двое станут костяком экипажа «Набата-2». Ну а «Набат-3» примут под свое крыло Вайс и Шальке. Именно их я собирался обучить премудростям обращения с гексовской техникой под управлением специально разработанной Кумо программной оболочки. Честно говоря, он просто создал две резервные копии самого себя, но урезанные по функционалу. И все равно парням понравится, по себе знаю. Помимо спецов-судоподъемщиков, так скажем, в каждую команду войдут по четыре человека, ответственных за навигацию и эксплуатацию ходовой матчасти. Этих я набрал из числа выживших членов экипажа «Латника», ограбив заодно и Терентьева. Итого семь человек на борт. Мало? Так я вообще в одиночку умудрялся обходиться! Правда, у меня есть полноценный Кумо, заменяющий команду целиком, а у них будет только эрзац-копия. Но и так справятся, тем более, лоханки позволяют — именно по этой причине мы и заморачивались с поисками конкретной модели. С одной стороны, проверенный вариант, с другой — я уже матчасть изучил вдоль и поперек, поэтому и других натаскать смогу очень быстро. Особенно народ с опытом, ага. Ну а технички мы уже совсем по другим принципам выбирали, но во главу угла все же поставили универсальность. С ними проще — у них задача ровно одна: приводить в божеский вид «утопленников». Стандартная рутина, доступа к секретной информации никакого (сам факт «судоподъема» уже давно секрет Полишинеля) — работай, не хочу! Тут уже вообще можно было не заморачиваться, и пару «Репараторов» я полностью отдал на откуп Деррику. А если точнее, тому костяку инженерной службы корпорации, что мы уже сколотили. Правда, большая часть тех спецов должна базироваться на «Латнике», который, помимо собственно базы, предназначен на роль автономного пространственного дока. А одинаковые «технички» закупили сугубо из жадности: однотипные корабли тупо дешевле в обслуживании. Да и взаимозаменяемые, в случае чего. И в плане команд тоже — еще один весомый плюс. Так что если все пройдет по плану, к концу месяца сможем запустить сразу два поисковых звена «судоподъемщик — ремонтник». Ну и я с «Набатом-1» на подхвате. Глядя на такое дело, так и подмывало в предвкушении потереть загребущие лапы, но я чудовищным усилием воли сдерживался — несолидно перед подчиненными, даже имеющими статус друга.

— А мне, значит, с бабьем да детворой нянчиться, — притворно вздохнул Ценкер. — Всю жизнь мечтал.

— Ну так! Цени, самое сложное тебе поручили. С военными любой дурак справится — знай себе, грузи, чтобы времени на раздолбайство не оставалось.

— Типичный взгляд дилетанта!

— Ой, да ладно!

— Да ты и военным-то не был! А все туда же! Круглое волочь, квадратное катить…

— Скучаешь?

— Угу…

— Ничего, скоро будет некогда… черт, кому еще приспичило?..

— Ответь, — поморщился Ценкер. — Вдруг что-то важное?

— А у меня другого и не бывает… да, герр Нойманн?

— Приветствую вас, сударь. Добрый день, герр Ценкер.

— Добрый.

Раскланявшись со Степанычем, деликатный дойч без напоминания отвернулся и даже отошел на пару шагов, дабы не мешать, хоть и знал прекрасно, что настаивать я не буду. Ну а чего? Кого-то же надо постепенно вводить в курс дел? Всех дел, я имею в виду. И на роль подстраховки лучшей кандидатуры, нежели бывший корветтен-капитан, мне вряд ли кого удастся найти. А этот еще и культурный…

— Чем могу, герр Нойманн?

— Сударь, у вас найдется час времени? Влад Пахомов просит аудиенции.

— Ну вы и сказанули, герр Нойманн! Аудиенции! Я что, князь? Або анператор?

— Вы глава корпорации, в глазах Влада это в разы круче.

— Ну, раз вы так говорите… приму на веру.

— Так что насчет встречи?

— Прямо сейчас?

— Он ожидает в «Сломанном дроиде».

— Ладно, скоро подойду. С Ульрихом, в принципе, уже все обговорили…

— И еще одно, сударь. Я вам настоятельно рекомендую прислушаться к словам Влада, сколь бы, хм, странными они ни показались. Поверьте, он не параноик и уж тем более не перестраховщик.

— Надо же! Безопасник, и вдруг не параноик?!

— Я сам был в шоке, сударь. Но так оно и есть.

— У вас что-то еще, герр Нойманн?

— Нет, это все. Откланиваюсь.

— До связи.

— Что, надо бежать? — догадался вернувшийся Ценкер. — Беспокойный дед.

— Есть немного. Зато надежный, как росский крейсер. Кстати, как тебе «Латник»?

— Хорошая лоханка. Далеко не «Эмден», но под свои задачи более чем достойный выбор. И на ходу себя неплохо показал, если, конечно, не лихачить.

— Вот и отлично! — хлопнул я дойча по плечу. — Владей, командуй, изображай господа бога, но знай меру. Помни, что они всего лишь дети.

— Черт! — сморщился Ценкер. — Ну вот надо было тебе…

— Ничего, зато опыт бесценный. Вот окрутит тебя какая-нибудь бабенка из техников, женит да детей нарожает… а ты уже все знаешь и умеешь. Не то, что я.

— Лизхен в быту настолько сурова?

— Нет, Алекс-младший! — рассмеялся я. — А ты думаешь, чего это я при первой же возможности в космос сваливаю? Вот-вот…

— И все-таки, Алекс, я тебе завидую… таких людей умудряешься находить! Лизхен, Рин-сан, герр Нойманн…

— Ульрих Ценкер.

— Да тьфу на тебя! Надо Нойманну нажаловаться.

— А вот это уже, друг мой, натуральный кинжал в спину. Или… черт, да ты ведь его и сам боишься!

— Скорее, уважаю…

— … опасаюсь, ты хотел сказать? Ладно, уговорил. А то гляжу, ты к нему неровно дышишь.

— Есть с чего, — не стал отпираться Ульрих. — И где ты его откопать умудрился?! Не поверишь, земляк мой оказался.

Конечно-конечно, наивный дойч. Земляк, ага. Но вслух я, естественно, этого не сказал, причем исключительно из уважения к Степанычу — раз тот счел нужным обвести Ценкера вокруг пальца, значит, преследовал какую-то ему одному понятную цель. А ломать планы Степаныча не след, по себе знаю.

— Это долгая и поучительная история, — вместо этого отмазался я. — Ладно, пойду. Надо уважить старика.

— До связи.

На том, собственно, и разошлись. Бывший корветтен-капитан остался на «променаде» наблюдать за муравьиной суетой ремонтников, а я потопал в «Сломанный дроид», на ходу припоминая все, что мне было известно про Влада Пахомова и его команду. А знал я довольно мало, причем все исключительно со слов Степаныча, потому что толком пообщаться с этой без сомнения легендарной личностью так до сих пор и не получилось. Сначала Влад меня избегал, а потом уже меня дела закрутили-завертели… и вот, наконец, свершилось.

И знаете что? Насчет легендарной личности я ничуть не преувеличил. Сами посудите: в двадцать пять лет не просто возглавлять команду элитных наемников, а еще и быть нарасхват — это дорогого стоит. В буквальном смысле слова. И да, вы не ослышались — в двадцать пять лет. Вообще история Влада Пахомова прямо-таки просилась на страницы приключенческого, а лучше шпионского романа. Что характерно, любые сведения касательно детства и отрочества Влада проходили под пометкой «но это не точно», и тому были причины. Например, никто не знал, из какого клана Влад родом. И почему предпочел именно такой псевдоним, ведь далеко не факт, что он на самом деле росс, хоть и похож. Но из обмолвок и нелепых слухов, наверняка им же самим и распущенных, вырисовывалась следующая картина. Владик Пахомов рос типичным «ботаном», посвящая всего себя компьютерам, программированию и прочему матану, но однажды, лет в одиннадцать, он открыл для себя чарующий мир экономических преступлений — говоря проще, ломанул один из резервных клановых счетов в клановом же банке. И, несмотря на всю свою хитромудрость, незамедлительно спалился перед эсбэшниками. Те, не будь дураками, приспособили талантливого паренька к делу — принудили подписать контракт и насильно запихнули в школу СБ. Сначала Влад горевал, даже впал в депрессию, но вскоре втянулся и даже ощутил некую прелесть нового положения. Теперь он разрывался между матаном и всякими шпионскими свистоперделками, относясь к физухе и прочей спецподготовке как к обузе. И все равно был на хорошем счету, ему пророчили блестящую карьеру на поприще безопасника, пока в семнадцать лет не выяснилось, что не в коня корм. Короче, он снова накосячил, причем настолько сильно, что пришлось подаваться в бега. При его способностях и новообретенных навыках особого труда это не составило. Свалив в туман от бывших соклановцев, он залег на дно, сменил личность и внешность, и некоторое время обвыкался в новой обстановке. А обвыкшись, взялся за старое — чистил банковские счета на протяжении почти года. И, вы будете смеяться, снова попался! Но на этот раз удачно — спаливший его эсбэшник (уже другого клана, пострадавшего) сам имел зуб на коллег, а потому предпочел о Владе промолчать. Но зато не забыл взять того за жабры и сделать предложение, от которого Пахомов не смог отказаться — собрать команду специалистов и заняться легальным бизнесом, а не семечки на базаре тырить. Уж не знаю, что имел в виду Степаныч, когда так выразился. В общем, суть в том, что уже в восемнадцать лет Влад на паях с бывшим эсбэшником организовал небольшую фирмочку по предоставлению охранных услуг, причем специфических — обеспечение кибернетической безопасности. И понеслось. За следующие семь лет дуэт разросся до десяти человек, а команда обрела статус элитной, причем вовсе не за счет связей, а исключительно ввиду качества предоставляемых услуг. Заодно Влад вышел на первую роль, а запаливший его эсбэшник по факту самоустранился, ограничившись в команде функциями силовика. Сейчас они пребывали на пике формы и цены за наем, но все десять — трое силовиков с опытом антитеррора, двое хакеров, по столько же аналитиков и техников-«многостаночников». Сам же Влад, в силу специфической подготовки, сочетал в своем лице все четыре категории, хотя отдавал предпочтение аналитической работе. Вот с таким человеком мне сейчас предстояла беседа. И знаете, даже с опытом общения с такими зубрами, как Степаныч и Дэвид Деррик, все равно было немного… сцыкотно, да. Но все равно шел, ибо куда деваться?..

Оказавшись в «Сломанном дроиде», я по традиции перекинулся парой слов с Милашкой Дрю и поднялся на третий уровень, где команда Пахомова застолбила себе номер под «оперативную базу». Не вру, так и было написано в смете в категории «Бытовые и рабочие помещения». Здесь меня уже ждали. Едва за мной захлопнулась дверь, навстречу мне из кресла поднялся худощавый парень славянской наружности, воплощавший своей внешностью все стереотипы об успешном айтишнике: модельные джинсы и аккуратные «дерби» вместо рванины и кедов, а растянутый свитер заменяли рубашка навыпуск и стильная вязаная безрукавка. Ну и вместо бородищи и буйных кудрей модная небритость и нарочито небрежная стрижка от лучших парикмахеров Картахены. Молодой, не урод, умный взгляд из-под архаичных очков… и как только Милашка перед ним устояла? Наверняка это был очень тяжелый выбор — Ульрих или Влад. Короче, не чета мне, при щетине, дрэдах, «космическом» загаре и в неизменном комбезе в комплекте с курткой-«бомбером».

— Приветствую вас, Влад.

— Добрый день, — ответил Пахомов на рукопожатие. И усмехнулся: — Может, сразу на «ты»? Не в моих правилах фамильярничать с работодателем, но так редко удается поработать с ровесником! Если честно, весь этот официоз отдает какой-то… наигранностью, что ли… язык не поворачивается к тебе на «вы» обращаться.

— Да не вопрос! У меня такая же фигня — ломает тебе «выкать». Как два старпера на прогулке, право слово!

— Во-во… ну что, начнем?

— А что, все настолько хреново?

— Ну, не знаю… может, для тебя это просто «обычный скучный вторник»… но взгляни вот сюда. — Влад мановением руки сформировал в комнате «виртуальность», к которой незамедлительно подключился мой «нейр», и развернул большой дисплей с замысловатыми графиками. — Вот это у нас «индекс внимания». А вот это — «коэффициент угрозы». А вот тут, снизу — аддитивный критерий «заинтересованность — внимание — угроза — действие»…

— Эй, эй, эй, охолони! Влад, я не аналитик. Я инженер-энергетик. Ну, еще немного секу в физике подпространства. Скажи по-человечески, что мне грозит.

— По-человечески? Ладно. В общем, тучи сгущаются над твоей головой, Алекс. Еще чуть-чуть, и может случиться конкретная задница.

— Ха! Знаешь, а ты угадал насчет скучного вторника.

— Н-да… — задумчиво уставился на меня Влад. — Похоже, работа будет интересней, чем я ожидал.

— Ладно, давай теперь подробней.

— Ну, слушай. Началось все не так давно…

— Да вы на меня работаете меньше двух месяцев!

— Я бы сказал, почти два месяца — это ближе к истине. Короче, неладное мы начали замечать пару недель назад. До того входили в курс дел, коммуникации налаживали, инфраструктуру кое-какую… опять же, сексотов набирали… в общем, как раз пару недель назад сбор инфы встал на поток, появились достаточные объемы данных для анализа, и мой напарник сразу за голову схватился — позвал меня и давай причитать, типа, и нафига мы в этот блудняк вписались, грохнут нанимателя, как пить дать, и останемся ни с чем…

— Оптимистичненько…

— Ты дальше слушай, то ли еще будет! Значит, решили пока следовать главному правилу путешествующих автостопом по галактике…

— Не паниковать?

— Ага. Наблюдаем, анализируем, думаем, а картина с каждым днем все круче и круче. Хорошо хоть, парни втянулись, там поговорили, тут небольшую пакость устроили, здесь копам капнули… вроде начала немного снижаться угроза. А потом опять вверх все показатели поперли, да резко! Пришлось герра Нойманна беспокоить, чтобы устроил встречу с Самим!

— Ну, вот он я. И что дальше?

— Надо выработать совместную стратегию поведения, а потом еще и с тактикой определиться.

— Да не вопрос. Стратегия — пресекать. Тактика… с этим сложнее. Но я планирую завтра-послезавтра на выход. И весь ближайший месяц буду по космосу мотаться, на Картахену заходить с периодичностью раз в пару недель, на сутки-двое, опять же. Как тебе?

— Знаешь, оптимально. Это даст нам время подготовить адекватную реакцию. Людей бы еще побольше… но кто же мог подумать, что моих троих спецов маловато окажется? Приходится то к эсбэшникам шары подкатывать, то с «бычьем» из профсоюзов корешиться…

— А зачем?

— В смысле? Для силовой поддержки!

— У нас девяносто рыл с подготовкой для полицейской работы хренью страдают! Нет, уже шестьдесят… тридцать, если не считать тех, что на охране в ремонтной зоне.

— Так это же совсем другое дело! — оживился Влад. — Наемники?

— Нойманн сказал, одни из лучших.

— Вообще отлично. На зарплате сидят, и вопросов лишних задавать не станут. С кем координироваться?

— С Нойманном. Объяснишь обстановку, скажешь, я добро дал. Он тебя, скорее всего, с командиром отряда сведет, а дальше уже сами.

— Окей. Слушай, а ты всегда вот так, походя, проблемы решаешь?

— Если бы, — тяжко вздохнул я. — А что, уже все траблы?

— Практически. Я, собственно, именно этого и хотел — людей на подхвате, да тебя на какое-то время спрятать. А тут, получается, и прятать не надо, ты сам сваливаешь.

— Рад, что сумел помочь.

— Ну, тогда и я тебя должен обрадовать. Хоть чем-то…

— Чего вздыхаешь? Нормальная рабочая обстановка. Я уже со счета сбился, сколько так живу.

— Да я тоже… перманентная тревога, периодически переходящая в страх и ужас. Только у меня есть важный нюанс: боюсь я не за себя.

— Не поверишь, я тоже. Кстати, а с чего вы вообще решили, что угроза растет?

— Говорю же, аддитивный критерий, — кивнул Влад на экран. — Суммируем всю подозрительную движуху, разбитую на четыре группы, начиная с признаков заинтересованности и дальше по нарастающей.

— А как их выявляете?

— Тоже комплексно. Вот, смотри — это у нас специальная программа, которая анализирует записи с камер наблюдения…

— Вы чего это, сервер безопасников ломанули?! — ужаснулся я.

— Почему ломанули? Договорились, через мистера Деррика. Нас интересует то, что творится вокруг корпорации, а не в ее недрах…

— Нойманн предупредил не совать нос, куда не следует?

— У нас этот пункт в контракте прописан. Мы не копаем под работодателя, под службы безопасности, а также иные муниципальные образования, обеспечивающие жизнедеятельность поселения.

— Значит, за военными не следите?

— Как можно! — возмутился Влад. — Конечно, следим! За ними в первую очередь! Но аккуратно, даже не следим, а просто кое-какие закладки программные оставили, чтобы сюрпризов избежать. Короче, мы анализируем данные с камер, полицейские сводки и инфу от осведомителей — и своих, и чужих, а также отслеживаем активность на местном «черном рынке» и в сегменте даркнета на предмет подозрительных сделок, закупок специфического оборудования, взлома сайтов и так далее. И формируем, соответственно, те самые критерии.

— Понятно. Да вы, парни, просто трудоголики!

— Это наш стиль, Алекс.

— Ну ладно, проанализировали. А дальше что?

— А дальше мы планируем и осуществляем корректирующее воздействие. Например, мы узнали, что кое-кто собирается кое у кого прикупить некий специфический угрожающий предмет. Соответственно, у нас целых два варианта: подстроить с покупателем несчастный случай, чтобы он в больничку загремел, или заложить продавца эсбэшникам. При любом раскладе мы в профите — сделка сорвана. При этом, что характерно, все живы, и почти все довольны. А мы еще и дополнительным каналом сбора информации обзавелись. Но это работает при относительно небольшом количестве таких вот «точек бифуркации», когда мы успеваем реагировать собственными силами. А в эти две недели их число просто зашкаливает. Не могу гарантировать, что они все направлены конкретно против тебя, но как минимум на ближайшее окружение либо на кого-то, обеспечивающего функционирование корпорации. Мы законтачили с Дерриком, но местным «браткам» особо деликатную работу не доверишь, сам понимаешь.

— Понимаю. В общем, тридцать рыл в твоем полном распоряжении.

— Спасибо еще раз.

— Не за что… а чем вы еще занимаетесь?

— Ну, для начала озаботились системой «страховочных закладок». Это такие мини-тайники с минимумом же необходимого — средства связи, оружие, обезличенные кредитки с активацией по личному коду…

— Интересно…

— Кстати, вот твой личный код… прими файл.

— Поймал.

— Потом посмотришь. Можешь в «нейр» инсталлировать, но на всякий случай еще и сам запомни. Схему «закладок» выучить нереально, но там еще есть список меток, по которым их можно найти, и общие принципы размещения по секторам… изучишь на досуге.

— Хорошо. Это все?

— Пока да, — снова вздохнул Влад. Как мне показалось, довольно устало. — Черт! Категорически не успеваем, сроки горят, людей мало… но это я уже по кругу плачусь.

— Поверь мне, дальше может быть только хуже, — ободрил я наемника. — Так что не стесняйся, если что-то надо — говори. Особенно в финансовом плане. У тебя высший приоритет, можешь звонить в любое время дня и ночи. Запиши контакт.

— Поймал.

— Еще просьбы? Пожелания?

— Пока вроде бы все… разве что… систему в действии глянешь?

— А у тебя есть свободное время?

— Полчасика выкрою, чтобы отвлечься.

— Тогда не вопрос… показывай.