Дьявольские шутки

ГЛАВА 28

«ИСПОВЕДЬ СВЯЩЕННИКА»

Дальше историю Мартин знал: слухи, которые не доходили только до глухого, порой удивляли, а порой вводили в ужас. Не все из них были правдивыми, но Рагиро в обрисовал картину, чтобы у Мартина не оставалось никаких сомнений и чтобы хотя бы один человек знал всю правду от и до. Отец Мартин пожелал быть глухим.

— Твоя очередь, священник.

Он успел уже забыть о том, что несколько Путей назад пообещал Рагиро рассказать свою историю. Она, конечно же, не была такой длинной и такой болезненной. У него не было трагедии в детстве и трагедии в юношестве. Не было тех, за кого он отдал бы свою жизнь. Не было невероятной магической силы. Была разве что любовь. Запретная, непозволительная и постыдная.

Они сидели на холодном полу, не замечая холода и став намного ближе, чем Шесть Путей назад. Став почти друзьями. Рагиро всё ещё хотел познакомить Мартина с Эйлертом. Мартин всё ещё хотел изменить судьбу Рагиро. Оба знали, что никогда не смогут сделать то, чего хотели. И это могло бы быть почти смешно, если бы не было настолько больно.

Небо за решеткой светлело.

— Что ж, у нас как раз есть время, — сдался отец Мартин. — Что именно вы так хотите услышать? Вряд ли всё от моего рождения и до этой секунды. Вас интересует что-то конкретное, я прав?

— То, что причинило тебе боль, от которой ты так и не смог избавиться, — последовал незамедлительный, уверенный, жестокий ответ.

Отец Мартин вздохнул:

— Равноценный обмен, значит? Ваша история о боли взамен моей? Звучит справедливо.

У боли не было эквивалентов.

Боль есть боль. И какой бы образ она ни имела, какие бы причины у неё ни были, она мучила всех без исключений.

— Его звали Теодор Рэндалл. Символично, что имя Теодор означает «подаренный богом». Словно сам бог подарил мне его, а потом резко забрал навсегда, показав, что… — отец Мартин запнулся. —…что я не заслуживаю счастья? Что я недостоин любви? Не знаю, Рагиро, правда. Это было не так давно, всего каких-то два или три года назад, но мне кажется, что с того момента прошла целая вечность.

Мы встретились на похоронах его отца, и он не был похож на скорбящего сына. Разве что на разозлённого мужчину, который больше всего на свете хотел, чтобы его оставили в покое. Как я потом узнал, с отцом у него никогда не было хороших отношений, и даже на похоронах он не смог притворяться. Теодор был до умопомрачения честным, и иногда это по-настоящему злило. Я имею в виду, несмотря на то, что я священник и должен поощрять подобное, его честность доводила. Как доводит ваша честность, Рагиро.

Рагиро вдруг рассмеялся:

— Чёрт тебя подери, священник, да ты никогда не был хорошим священником! А я-то всю ночь думаю, как же мне аукнется то, что я порчу твою чистоту и непорочность.

Отец Мартин смущенно промолчал. И только он хотел заговорить вновь…

Послышался звук открывающегося замка, и дверь тяжело открылась. На пороге стояли двое солдат. Каменные лица ничего не выражали, они держались холодно и не смотрели ни на Рагиро, ни на Мартина. Их не удивила ни странная, увиденная ими картина, ни выкинутая в дальний угол библия, погрызанная крысами.

Время вышло.

Рагиро не узнал, что случилось в жизни Мартина, но, посмотрев друг другу в глаза, священник решил, что ему вообще-то необязательно было говорить — Рагиро обо всём и так догадался. Во всяком случае Мартин чувствовал возникшее между ними молчаливое понимание. Такое же, как когда-то возникло между ним и Теодором.

— Вы можете дать нам ещё немного времени? — неожиданно для самого себя спросил отец Мартин.

Стражники покачали головами, но не сказали ни слова. Рагиро послушно поднялся на ноги, на секунду плечом оперевшись о стену. Он слабо улыбнулся отцу Мартину и медленно побрёл к выходу, не оборачиваясь. Священник не сказал самого главного. Того, ради чего проводились исповеди.

«Отпускаю тебе твои грехи».

Потому что у Рагиро грехов не было.

Дверь с грохотом захлопнулась, оставляя Мартина одного. Они не успели попрощаться, не успели вообще ничего друг другу сказать напоследок, и у Мартина складывалось ощущение, что у него из сердца только что вырвали какую-то очень важную часть. Вырвали резко и без предупреждения. Всё должно было закончиться не так. Он дал Рагиро два обещания, и ни одно из них никогда не сможет выполнить. Первое — потому что ему никогда не хватило бы мужества сражаться против тех, кто сильнее. Второе — потому что второй и последний раз, когда он увидит Рагиро, будет его казнь. Отчего-то Мартин думал, что пережить ещё одну смерть Рагиро не сможет.

Он просидел какое-то время на полу пустующей камеры, собираясь с мыслями и силами. Когда-то несколько лет тому назад Мартин пропустил казнь лорда Теодора Рэндалла, человека, которого бесконечно любил. Сейчас он не мог пропустить казнь Рагиро. У него попросту не было на это права.

Отец Мартин вышел из тюремной камеры, оставив лежать на полу разодранную библию и крест.

Больше он никогда не возьмет в руки библию.

Больше он никогда не наденет на шею крест.

Всё закончилось слишком быстро.

Когда он выходил в коридор, мимо него прошёл высокий мужчина. Точно не стражник, точно не священник. Шёл он от соседней камеры, где был заключен Эйлерт Лир.