Дыхание бездны

Глава 4.

Разбудил меня телефонный звонок часа в три ночи. Я наощупь нашёл телефон, потом с трудом открыл глаза и принялся всматриваться в экран. На экране светилось какое-то дикое сочетание цифр и сонный мозг никак не мог понять, что это значит. Потупив секунд пять, но так ничего и не придумав, я ответил на вызов.

- Алло, - сказал я очень недовольным тоном.

- Здравствуйте, - ответил смутно знакомый голос, - прошу меня простить, у вас, наверное, уже поздно, но у меня выдался свободный момент и я решил позвонить.

- Э... - всё время, пока мой невидимый собеседник говорил, я пытался вспомнить, кто он. Но так и не вспомнил, - э... простите, а вы кто?

- Шапошников, - с нескрываемым удивлением ответил голос, - профессор Шапошников. Разве не с вами я разговаривал третьего дня о...

- Ах да, - перебил я, - вспомнил. Извините, профессор, я спал. Так что, вам удалось что-нибудь выяснить?

- Немного, немного. Увы, я ничего не смогу вам сказать о личности интересующего вас человека. Могу только уверить, что никто из знакомых мне историков этим человеком не является. Но не могу не упомянуть один любопытный факт - как сообщил мне доцент Берген из э-э... МГУ, к ним совсем недавно поступал запрос... на интересующую вас тему, да... по линии министерства внутренних дел! Вот такой казус, уж не знаю, поможет это вам или нет.

- Спасибо. Это полезная информация.

- Что ж. Рад был помочь. Но это еще не всё. Я обдумал всё сказанное вами при нашей встрече и пришёл к выводу, что вы впали в заблуждение. Вы всерьез считаете, что Аставьяста воплотился в вас в том смысле, в котором это принято понимать в христианской религии. То есть, что вы стали телесной оболочкой некоей надмировой сущности. Обидно, что я и сам невольно попал вслед за вами в ту же смысловую ловушку, мне следовало уже при упоминании имени 'Аставьяста' понять, что речь идёт о другом явлении... вы знакомы с понятием 'аватара'?

- Э...м...., - это слово вызвало у меня массу ассоциаций, но я не стал упоминать ни об одной из них, чтобы не огорчать профессора - он-то явно имел в виду что-то другое, - м... пожалуй, не совсем.

- Я так и думал. Понимаете, 'аватара' - это не воплощение, отнюдь. Когда бог нисходит в аватару, он не покидает своего божественного пристанища, вовсе нет. Он как бы только проявляется в своей аватаре, но не присутствует в ней. В этом - заметное отличие индуизма от, скажем, христианства или ислама. Невозможно уничтожить божественную сущность, это так. Но нет ничего невозможного в том, чтобы прогнать её - изгнать из аватары и вообще - из человеческого мира. Да.

- И как же это сделать? - затрепетал я. 'Тебе не стоит делать что-то подобное', - настороженно заявил Макара. 'Усохни', - сказал ему я и принялся внимательно слушать.

- И опять - увы, - извиняющимся тоном ответил профессор, - я не знаю. Но могу поделиться с вами плодами некоторых своих размышлений. Только скажите сначала: вы упомянули в связи с интересующим вас вопросом имя 'Макара' для подтверждения каких-то собственных измышлений или же это более достоверная информация?

- Самая что ни на есть достоверная, - сказал я, - непосредственно от самого Макары. Или Аставьясты, как вам удобнее.

- Вот! - торжественно заявил профессор, - отлично! Да, Блаватская упоминает эти имена в одном ряду, но она делает это в эзотерическом, иносказательном смысле, вне их ролей в мифологии. И я поначалу категорически отверг возможность тождественной связи между такими различными сущностями. Но это ваше предположение не давало мне покоя и я попробовал рассмотреть его аналитически. Понимаете, мне кажется, что здесь имеет быть место некий ребус. Во-первых, характеристики аватары зависят не только от проявившейся в нёй сущности, но и от человеческих качеств самой аватары - того человека, в теле которого проявляется бог. У одного и того же бога бывали как злые, так и добрые аватары, и это нормально. Понимаете? Это - первая часть загадки. Далее: Макара - это просто морское чудовище, помесь дельфина с крокодилом. И к Каме - богу любви - он имеет самое опосредованное отношение. Он просто его символ, он даже ваханой его не является, вахана Камы - попугай. Но если мы вспомним, что, по легенде, Кама некоторое время жил в чреве Макары, то уже начнем кое-что понимать. А когда мы посмотрим на историю Камы, то мы найдём одно странное сходство с историей всех остальных чудовищ из вашего набора - практически все из них вроде как убиты верховным божеством в незапамятные времена, но, в то же время, вроде как живы до сих пор. И вот с Камой - та же двойственность! Он был убит Шивой за то, что выстрелил в него стрелой любви, но потом - возрожден. Символизм здесь неслучаен - в индуизме всякий символизм неслучаен - и, как мне кажется, здесь находится вторая часть загадки. И здесь же таится разгадка всего ребуса. И разгадка эта - любовь.

Последнее предложение профессор произнес торжествующим тоном и многозначительно замолк.

- Э... - пробормотал я, - не понял.

- Любовь, - повторил профессор и в тоне его так явственно читалось 'чего же тут непонятного', что я смутился.

- О, да, - сказал я с некоторым сарказмом в голосе, - разумеется, любовь.

- Рад, что вы поняли, - быстро сказал профессор, - меня зовут и я догадываюсь, что обед кончился, следовательно, мне пора в конференц-зал. Рассчитываю на нашу скорую встречу, до свидания.

- Подождите, профессор, - крикнул я, но из трубки уже шли короткие гудки.

- И что же мне с этим делать? - беспомощно спросил я у замолчавшей трубки. Это ж надо: любовь. 'Умный человек', - вдруг сообщил Макара. Я очень удивился - не помню, чтобы он вообще снисходил до иного, кроме как гастрономического, интереса к кому-либо. А тут аж умным обозвал. Но Макара продолжил, - 'надо будет его поглотить', - и я успокоился: всё в порядке, ничего не изменилось.

Потом я часа два лежал, ворочаясь с боку на бок и пытаясь заснуть. Разговор с Шапошниковым меня взволновал и прогнал сонливость. А потом я еще принялся думать о предстоящем звонке Уварова, прокручивать в голове различные варианты нашего диалога, разнервничался и совсем потерял сон. Так лежал и мучился. Макара пару раз предлагал меня усыпить, но я отказывался - перестарается еще, рыбоящер. Заснул, когда уже начало светать и проспал, разумеется.

Проснулся только от телефонного звонка. Вскочил, как ужаленный - сна ни в одном глазу - схватил трубку, посмотрел на экран. Вздохнул и решительно нажал на кнопку.

- Слушаю.

- Добрый день. Или у тебя еще только доброе утро? - насмешливо прозвучал голос в трубке.

- Неважно. Ближе к делу, господин Уваров, - сказал я и только после спохватился: черт, я же не должен был знать, кто он! Вот ведь кто меня за язык тянул? Порисоваться перед ним захотел, удивить его? Выкручивайся теперь, придурок!

- Ого, - с весёлым удивлением, - откуда информация, если не секрет?

- Я вас во сне видел. Точнее, во сне я был вами, видел ваше лицо в зеркале, но не сразу понял, почему оно мне знакомым кажется.

- Ах, да, логично, - в голосе Уварова слышится понимание, - обмен. Я был тобой, а ты - мной. Тыгрынкээв говорил о чём-то подобном.

Хорошо, что он меня не видит, потому что я сейчас в легком шоке и по мне это наверняка заметно. Как это - он был мной? Так стало быть, я ему тоже снился? Всё, что я делаю... ну пусть даже не всё, но... интересно, какие эпизоды он видел? И кто такой этот Тыгрынкээв? Уваров, между тем, продолжал:

- Итак, ты знаешь, кто я. Тем лучше. Значит, понимаешь мои возможности, и тебе известна моя репутация. Так что ты решил?

- Прежде чем что-то решить, - сказал я, - я бы хотел кое-что узнать.

- Понимаю тебя. Спрашивай.

- Для начала: зачем вам это? Зачем вам эти сверхъестественные возможности? Вы же политик, а не супергерой, - тут я не смог удержаться от колкости, хоть и понимал, что она может выйти мне боком, - только, чтобы на горшок ходить было не так неприятно?

Уваров хмыкнул в трубку.

- Не только. Хотя, посмотрю я на тебя лет через сорок. Но это не главное, разумеется. Да, ты прав - умение убивать людей на расстоянии нормальному политику ни к чему. Будь это всё, что предлагает Ангел Бездны, я бы не стал и задумываться о своем союзе с ним. Но есть и еще кое-что, о чём ты, возможно, даже не знаешь. Овладев им, я смогу управлять мнением других людей, менять их предпочтения и мотивацию. И вот это умение - очень соблазнительное для любого политика. Я не устоял.

- Вот как? Этого-то я и боялся. Вы просто зомбируете всех вокруг себя, чтобы они прославляли только вас и...

- Дурак! - яростно перебил мою обвинительную речь Уваров, - что за чушь ты несешь? Не надо проецировать на других людей собственные недалекие представления. Ты понятия не имеешь, как тяжела работа политика, который пытается что-то сделать не для себя, а для страны. Если я буду просто стараться набить карманы, обеспечить безбедную старость себе и процветание - своим детям и внукам, тогда мне никто мешать не будет, поскольку ничьих интересов, кроме народных, я при этом не затрону. А большинству политиков интересы народа не интересны, прости за каламбур. Но вот если я попытаюсь как-то улучшить жизнь вышеупомянутого народа, самое дикое сопротивление мне обеспечено. Правозащитники будут орать, что я, под видом всеобщего блага, продвигаю антинародный проект. Либералы обвинят меня в дешёвом популизме. Правые заподозрят злостный самопиар с целью получения большинства голосов на очередных выборах куда-нибудь и начнут поливать меня грязью - на всякий случай. Левые заподозрят в том же и тоже начнут поносить - но уже из страха, что я уменьшу, и без того небольшой, процент 'их' электората; придется им тогда покинуть уютные депутатские кресла. А если мой проект еще будет содержать пусть даже призрачную угрозу безнаказанности и благополучию остальных политиков - тут уже меня просто съедят, кем бы я ни был. Что далеко ходить, вспомни мой приказ и как долго я пробыл после него министром. Ты и представить себе не можешь, как приходится лавировать даже президенту для принятия какого-нибудь прогрессивного закона! Этим - пойти на уступки и пообещать увеличение налогов с чего-либо, тех - припугнуть, тем - подарить какое-нибудь управление по сбору денег с народа, тех стравить с теми и так далее, и тому подобное. В результате КПД нормального политика падает до нуля, ему приходится тратить все силы на плетение всяких дурацких интриг, вместо того, чтобы просто работать и принимать хорошие законы. А ты говоришь - зомбирую... у меня порой складывается такое впечатление, что девяносто процентов всех людей уже кто-то зомбировал! Каждый трясется только за свою мошну и не желает видеть дальше собственного носа.

- Но как же демократия?

- Какая, к дьяволу, демократия? Россия не предназначена для демократии, в ней никогда её и не было. В России всегда была монархия - всегда, за исключением недолгих периодов анархии в смутные времена. И достижения России - как на мировом поприще, так и во внутренних делах - всегда были связаны только с личностью монарха. Как, впрочем, и неуспехи. Смею тебя уверить, из меня выйдет неплохой монарх. Я действительно желаю материальных благ не себе, а своему народу.

- Сталин, наверное, тоже так думал.

- Сталин был параноик и панически боялся за собственную жизнь. Мне это, скорее всего, не грозит. Сам понимаешь, почему.

Я вздохнул.

- Ну... ладно. Только меня беспокоит еще один вопрос - где гарантия, что я останусь жив после, ну, вы поняли.

- А зачем мне тебя убивать? Совсем наоборот. Могу найти тебе место в своей команде - толковые люди, не зацикленные на собственном благополучии, мне всегда нужны. Поначалу поможешь мне разобраться с моим приобретением - кому, как не тебе, знать все тонкости?

- Я не об этом. Вы сказали, что можете и без моего согласия всё провернуть, только тогда я умру, так? Вот я и думаю - а вдруг я в любом случае умру, а вы просто не говорите мне этого, чтобы не спугнуть.

- К сожалению, не могу тебе дать никаких гарантий, кроме своего слова. Так вот, обещаю, если ты придешь добровольно, то останешься жив. Понимаю твое беспокойство, но ничего другого предложить не могу. Впрочем, моё слово - это немало. Если ты хоть немного интересовался политикой, то должен знать, что я - своему слову хозяин.

'Расскажи это тем двоим, в Ингушетии', - подумал я про себя, но вслух, разумеется, говорить не стал.

- Ладно, - снова вздохнул я, - давайте встретимся. Завтра в одиннадцать, в кафе 'Визит', есть такое перед складами на южном направлении. Там железная дорога еще проходит.

- Почему там? - быстро спросил Уваров.

- Место хорошее. Я там жил недалеко одно время, да и сейчас ехать недолго - там как раз шестнадцатого маршрута остановка, и сразу за ней - кафе.

Уваров замолчал, а я вдруг разнервничался. А ну как он сейчас какие-нибудь приметы этого кафе спросит? А я не то, что съездить туда - посмотреть, так даже в Интернете на карте посмотреть это место не удосужился.

- Хорошо, - сказал, наконец, Уваров и я неслышно перевел дух, - завтра в одиннадцать.

- Да. Только вы один приходите. Я один и вы один - чтобы без никаких...

- Нет, - отрезал Уваров, - нас будет двое и это не обсуждается.

- Но...

- Не обсуждается.

- Ну ладно, - сдался я, - двое, так двое. Хорошо.

- Тогда до завтра, - сказал Уваров, и, не ожидая ответа, положил трубку.

Я выдохнул, слез с кровати, прошелся по комнате. Вроде всё по плану, но почему же так неспокойно на душе? Ладно, когда всё закончится, достану деньги и уеду в какую-нибудь Тьмутаракань. Поселюсь в тайге, в избушке, буду ловить рыбу, охотиться и сяду уже, наконец, писать книгу. Давно мечтаю написать книгу.

Достал с полки серую 'Нокию', набрал СМС: '11:00, 2' и отправил её единственному контакту из телефонной книжки. Через секунду телефон глухо пискнул и вывел на экран 'Сообщение доставлено абоненту'. Вот и ладно. Кто-то из древних, не любящий терзаться сомнениями, так говорил:

Делай, что должен, случится, что суждено.