Дыхание бездны

Глава 2.

- Ну что, господа сыскари? - Марат обвел взглядом всех своих немногочисленных сотрудников, - какие результаты? Что дали нам прошедшие три дня?

Сам Кадыров два дня метался по различным государственным учреждениям, просиживая в приемных порой по часу, и степень его раздражения уже достигла критической отметки. Раздражения добавлял и тот факт, что ничего нового к результатам первого телефонного разговора ему добавить не удалось: Сиверко услышал звонок, удивленно посмотрел на входящий номер, потом пару-тройку минут слушал, заметно злясь и вставляя нелицеприятные реплики, потом умер. Про что там шла речь, никто из свидетелей не понял и свои догадки высказывать не собирался. Единственный интересный момент произошел в разговоре с замминистра регионального развития - господином Каппом. После очередного вопроса Кадырова Капп заявил:

- Вы это мне? Вы думайте что спрашиваете! И у кого спрашиваете! Да я бы с вами и разговаривать не стал, если бы не...

- Если бы не что? - Встрепенулся Марат, но Капп ничего не ответил, а только ожег его злым взглядом и скомкал разговор, сославшись на занятость. Но Марату хватило и этого - его и раньше удивлял тот факт, что все свидетели (весьма и весьма немаленькие персоны, кстати), хоть и не проявляли особой радости при звонке Кадырова, но на разговор с ним, так или иначе, соглашались. А теперь он и вовсе уверился в том, что за всем этим делом стоит какая-то могущественная фигура. Которая завела дело по совершенно глухому висяку, которая всучила это дело Лешему в обход всех правил и предписаний. И которая, наконец, порекомендовала свидетелям не отказываться от разговора со следователем. Марату очень хотелось взять за грудки очередного 'шишку' и вытрясти из него имя этой таинственной фигуры, но он понимал, что таким методом ничего не добьется. Поэтому он решил не суетиться и просто двигать дело, пока его есть куда двигать. Вот кончатся все нити, которых, кстати, немного - тогда на крайняк можно будет пойти к Лешему и потребовать открыть карты.

- Давай, Ковальчук, что у тебя? - Кадыров сразу заметил едва сдерживаемое нетерпение на лице Казакова и поэтому решил оставить его напоследок. Ковальчук же занимался поисками следов покупателя СИМ-карты и на эту нить Кадыров надеялся меньше всего. Еще на Ковальчуке были морги и общая статистика по смертям с невыясненной причиной. На эту нить надежды было чуть больше, но тоже немного.

- Н-ничего, - по обыкновению заикаясь, ответил Ковальчук, - Г-глухо. Точку я н-нашел, у п-п-продавца квиток остался, н-но он ничего не п-помнит, конечно. И д-договора у него н-нет. В моргах - т-тоже ничего. Все ровно. Н-некоторое увеличение в п-последнем квартале, но это легко объяснимо - в-весна. П-подснежники и утопленники.

- Ясно, - вздохнул Марат, - Усманов?

- Тоже пусто, товарищ майор. Покойный много чем болел, это точно, но судмедэксперт клянется, что ничего из этого причиной смерти послужить не могло. Говорит, что тело он осмотрел очень тщательно, - Женя усмехнулся, - и снаружи, и изнутри. Ничего примечательного. Одна только странность...

- Да? - Вскинулся Марат.

- Не зацепка, но что-то непонятное, - Усманов поморщился, - Севастьянов-то, оказывается не первый эксперт, который тело осматривал. Труп уже вскрыт был, а Севастьянов клянется, что видел заключение, сделанное ранее другим экспертом. Там было то же самое 'причина не установлена'. Кому понадобилось делать экспертизу повторно и за каким хреном - неясно. И куда делось это первое заключение - тоже. Но Севастьянов запомнил фамилию первого эксперта - Рубин. Ему она незнакома, мне тоже, но я могу поискать его, а потом и поспрашивать.

- Ничего он тебе нового не сообщит, есть у меня такое предчувствие. Но может и его придется найти, если других ниток не останется. И если товарищ Казаков нам ничего интересного не расскажет. Давай, Дима.

Казаков набрал полную грудь воздуха.

- Да, товарищ майор. Я, выполняя ваше задание, объехал...

- Короче, - перебил Марат, - давай сразу выводы.

- Слушаюсь, - Дима сглотнул и протянул Марату листок, который крутил в руках с самого начала, - вот. Там, по кварталам и отделениям - количество смертей с неустановленной причиной. Слева - отделения, а справа, в таблице.

- Вижу, - сказал Марат, просмотрел таблицу еще раз и почувствовал, как стягивается кожа на затылке, - Как интересно. Это что за такая аномалия завелась у наших соседей? У всех - не больше единицы, а у них - аж шесть. И все - за последние полгода... И еще в Гагаринском - четыре. А Гагаринский ведь как раз еще чуток западнее... Так.

Марат ощутил прилив радостного возбуждения - дело, еще пять минут казавшееся каким-то недобрым розыгрышем, вдруг начало принимать зримые очертания.

- Так. Стажер, молодец, отличная работа. Еще что-нибудь есть добавить к этому? - Марат помахал листом с таблицей.

- Да, - Казаков сглотнул и, волнуясь, добавил, - я узнавал, они, ну, которые умершие, они все сплошь судимые или... фигурировавшие в качестве обвиняемых. В основном, по 161-й , 162-й и 116-й .

- Ну, - Марат пожал плечами, - тут как раз ничего удивительного. Когда обычный человек умирает без установленных причин, никто нас по этому поводу беспокоить не станет. Вот они в статистику и не попали... хотя... что, только эти три статьи?

- Нет, есть еще один, ранее проходивший по 112-й .

- Ага. Из той же серии... Да, это не похоже на совпадение. Вот что - запроси прямо сейчас количество прочих смертей фигурантов по этим же статьям. Только из этих двух отделений. Как узнаешь, звони мне на сотовый. Усманов, одевайся, поедешь со мной. Ковальчук, займись еще раз моргами. Убери из статистики всех лишних, оставь только свежих покойничков, скажем, не старше сорока, и только тех, которым делалось вскрытие.

- Эт-то ж сколько р-работы! - возмутился Ковальчук, но Марат его жалеть не стал:

- Ничего, справишься. Я в тебя верю. Поехали, Женя.

Казаков позвонил, когда они уже почти доехали. Марат снял трубку, послушал, потом его брови медленно поползли вверх.

- Сколько?! Ты точно то, что надо, запросил?.. Вот это да. Спасибо.

Убрал телефон в карман, посмотрел задумчиво на напрягшегося Усманова.

- Во что же это мы ввязались, Женя? Их двадцать семь на два участка.

- Тю, - удивился Женя, - а обстоятельства?

- Вот сейчас и выясним, - сказал Марат, показывая в сторону недалекого трехэтажного здания, - выходи, приехали.

Не раз сталкивавшийся с проблемами, начинающимися при попытке 'взаимодействия' сотрудниками других отделов, Марат готовился к долгому и нудному проламыванию стены недоверия и подозрительности сначала у начследа, потом у всех нужных следователей, но все оказалось намного проще. Начслед пребывал в служебной командировке, а его ВрИО - майор Казанцев - суть дела уловил с полуслова.

- Ага, - сказал он с непонятной интонацией, - хоть кто-то заинтересовался. Ну, давно пора.

Марат посмотрел пристально на майора, потом предложил:

- Звание у нас одно, возраст - примерно тоже, может, на 'ты' перейдем?

- Не возражаю, - отозвался Казанцев, потом улыбнулся, - ты, майор, меня никак вербануть решил по всем правилам? Так сразу скажу - не выйдет. Мне есть чего сказать по интересующему тебя вопросу, но с какой стати мне это делать?

Марат подумал немного, потом спросил:

- У тебя сколько висяков в связи с этим... интересующим меня вопросом?

- Семь, - Казанцев поморщился.

- Я их все у тебя заберу.

- Да ну?! - Удивился Казанцев, - с чего это вдруг?

- Сдается мне, они все по моему делу проходят. Не веришь - позвони моему начследу.

Марат не разговаривал с Лешим поэтому поводу, но чувствовал со всей определенностью - полковник из кожи вон вылезет и сделает все, что может, чтобы поспособствовать раскрытию этого дела.

Казанцев внимательно поизучал Марата, потом сказал задумчиво:

- Слышал я про тебя... пожалуй, так поверю. Пойдем, - и поднялся из-за стола.

- Куда?

- Послушаешь, что наш контингент говорит. Есть у меня один воркун, поет - заслушаешься. Я бы тебе пересказал, но рассказчик из меня не очень, лучше ты сам послушай. Да и спросить вдруг чего захочешь.

Марат тоже поднялся.

- Только вот, - сказал он, - у меня тут сотрудник за дверью. Его возьмем?

- Ну, пусть едет. Только разговаривать мы вдвоем пойдем, сотрудник твой в машине посидит. Человечек у меня пугливый, подумает еще невесть что.

- Ладно, - Марат, вышел вслед за майором в коридор, кивнул вскочившему Усманову - пошли, мол - и поспешил за быстро спускающимся майором вниз по лестнице.

- Оно все взаимосвязано, - говорил Казанцев минут через пять, когда они уже тряслись в служебном 'батоне' по неровному асфальту местных переулков, - это же твой человек звонил сегодня насчет гопарей покойных?

- Да, - Марат кивнул, прикусил язык на некстати попавшей под колеса кочке и сморщился.

- Он не удивился, что ему аэску за пять минут подготовили? Запрос-то непростой был.

Марат молча пожал плечами.

- Я уже давно все это подсчитал. Там, - Казанцев ткнул пальцем вверх, - это никого не волнует, да и меня - по большому счету - тоже. Обычное дело - напились, подрались, перебили друг друга. Причем, подчистую, понимаешь?

Казанцев, видимо, часто катался по местным дорогам и уже научился разговаривать в дороге, не подвергая свой язык лишней опасности. Но Марат рот открывать не рискнул и просто мотнул головой.

- Не понимаешь? Ну вот смотри. Есть у нас, ну, был, то есть, некий гражданин Мясоедов по кличке Бацилла. Ранее судимый. Было у него четверо корешей, с которыми он гоп-стопом промышлял на улицах нашего славного города. Заявления пишутся, дела заводятся, материал копится и сидеть бы им всем пятерым в скором времени по сто шестьдесят второй, но в один день они чего-то не поделили и подрались. Бацилла достал ствол и всех своих дружков - того - перестрелял. И сам тут же скончался от ножевого ранения в область живота. А на ноже, что характерно, пальчики одного из лежащих неподалеку корешей. Да и пустые ножны у того в кармане. Все, дело закрыто. И что?

- Что? - спросил все еще не понимающий, но уже сильно заинтересованный Кадыров.

- А то, что по заключению судмедэксперта, все ранения, нанесенные погибшим - что от ножа, что от пуль - нанесены уже после их смерти. Характер кровоизлияний, расположения входных и выходных отверстий и прочее. А вот насчет причин настоящей смерти судмедэксперт что-либо сказать затрудняется. Оно и ладно бы - сказать, что эксперт - дурак и неуч, наплевать и забыть. Так ведь Бацилла с корешами не один такой - чуть ли не каждый месяц аналогичный случай, тут поневоле задумаешься. Ну, я что - сам себе враг? Оно мне надо - отчетность себе портить? Поэтому заключения эксперта я в корзину отправляю. Но думать себе думаю и вывод один - у меня завелся, мать его, Бэтмен.

Марат сдавленно хихикнул от неожиданности.

- Зря ржешь, - заметил Казанцев, - посмотрю я, как ты ржать будешь, когда дела себе заберешь. Вылезай, приехали. Возьми вон, фуфайку, чтобы звезды не светить. Спалишь еще моего воркуна, - повернулся к молчавшему всю дорогу Усманову, - а ты тут посиди.

Марат взял с сиденья довольно неопрятно выглядящую брезентовую ветровку, названную Казанцевым 'фуфайкой', оглядел ее, потом с некоторой брезгливостью, натянул поверх кителя. Спрыгнул с высокой подножки служебного вездехода и последовал за уверенно идущим вглубь дворов Казанцевым. Они прошли дворами весь квартал наискосок и, выйдя на пустынную улочку, подошли к угловому дому.

- Ага, - сказал Казанцев, заглядывая сквозь окна, - пусто. Утро все таки... ну, нашим легче.

Толкнул дверь под вывеской 'Ремонт обуви' (над дверью звякнул колокольчик), посторонился, пропуская Кадырова, потом зашел сам.

Щуплый очкастый мужичок лет пятидесяти пяти завозился за стойкой единственного в небольшой комнатке стола, глянул на вошедших поверх очков.

- Здравствуйте, - сказал он неуверенно.

- Здравствуй, здравствуй, - отозвался Казанцев, переворачивая висящую на двери табличку надписью 'Закрыто' наружу и крутя торчащий из замка ключ.

- Это что же вы... - заволновался мужичок, - я же просил - не приходить сюда.

- Усохни, - сказал Казанцев, доставая из-за пазухи средних размеров пакет, завернутый в газету и кладя его на стол, - дело есть.

Пакет моментально отправился куда-то под стол, но Марат (не проявляя, впрочем, видимого интереса) успел его рассмотреть. Ни на пачку денег, ни на пакет травы это похоже не было. При других обстоятельствах Кадыров был бы уверен, что в газету завернута какая-то книга. Но зачем книга - осведомителю? Странно.

- Дело, притом, простое. Стучать ни на кого не надо, просто расскажи вот товарищу историю про этого вашего... черного лоха или как там?

- Черного терпилу, - быстро отозвался мужичок.

- Неважно. Давай, видишь, товарищ слушает.

- Это я с удовольствием, - мужичок легонько кивнул, - только сразу вас, гражданин незнакомый мне начальник, предупреждаю - это, как бы, байка. За что купил, за то и продаю...

- Не тяни кота за хвост, - не выдержал Казанцев.

Мужичок гневно сверкнул очками в его сторону, но ничего не сказал и повернулся к Марату.

- Зимой эта история случилась, - начал он, - жил себе один мальчик. Лет за тридцать ему уже было, мальчику. Женщин он не знал, с мамой жил. А мама у него больная была, приступы у нее случались. И, чтоб не сыграть в ящик, ей колеса специальные нужно было глотать. И вот как-то в ночь, случился у старушки очередной приступ. Бежит ее сыночек за таблетками, глянь - а коробочка-то пустая. Кстати, замечу я, что колеса те недешевые были. Деньги у них кой-какие водились, но ими всеми маман заведовала, навроде казначея. Но раз такое дело, то старуха без пререканий тысчонку отслюнявила из загашника. Мальчик быстро оделся, два полкуска в карман запихал - и - бегом в аптеку. А время-то позднее... - мужичек подмигнул Марату и дряблым фальцетом протянул: 'Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла...'. Казанцев демонстративно вздохнул, мужичек осекся, пожал плечами и продолжил:

- В общем и в целом - не подфартило мальчику. Если бы он вдумчиво все разъяснил, может, ушел бы целый и с бабками. Мать, знаете ли, для любого человека - святое. Отмороженные - не в счет. Но мальчик-то был... в некоторых, с разных сторон близких и вам и нам кругах, таких людей тюльпанами кличут... вот сей тюльпан и распустился. В коленях ползал, чуть не ботинки целовал - умолял отпустить его за лекарством для больной мамочки. Так из себя людей вывел, - мужичок покачал горестно головой, - так их расстроил, что отметелили они валета по полной, пока тот лежать не остался. Через полчасика мальчик от мороза прочухался и, поскольку до аптеки было уже недалече, побежал туда. Вот только без денег, без пальто, да еще и с таким паспортом разукрашенным его никто и слушать не стал - выпинули на улицу и пригрозили нашей славной доблестной полицией. Мальчик побег домой за бабками, а там его маман без колес своих уже, образно выражаясь, ласты склеила. Но перед тем, как окочуриться, успела пару строк любимому сыночку черкнуть. Дескать, прости меня, сын любимый, что свободы тебе не давала, а я тебя, дескать, прощаю, что в самый нужный момент ты с деньгами смылся. Пропивай их, любимый мой, на здоровье, и ни о чем не жалей. Сволочное, короче, письмецо, с подковыркой. Мальчик от такого расклада окончательно умом повредился, да тут же, на крюке от люстры и подвесился. Когда от их квартиры штынять начало, соседи куда надо позвонили. МЧС приехали, дверь выставили, носы позатыкали, проморгались - глянь - лежит на полу старуха, уже наполовину растеклась, а над ней ее сыночек висит - свеженький, будто полчаса тому подвесился. Поудивлялись они, но не сильно, потому как люди бывалые, и не такое видали. Жмуров оприходовали, свезли в морг. А наутро - опа - недостача. Пропал жмур. Нет мальчика, куда делся - непонятно. Да вот только с тех пор ходит ночами лошковатого вида валет по дворам, ищет того, кто его тогда стопнул. И, пока не вернет он свои две пятихатки, не будет ему покоя. А тех, кто его обработать пытается, находят поутру мертвыми. Вот такая история.

Марат помолчал, потом повернулся к Казанцеву.

- Пробивали?

Казанцев недоуменно поднял брови.

- Делать мне нечего. Если я каждую блатную легенду проверять буду, кто воров ловить станет?

Неожиданно подал голос мужичок:

- То была, как правильно гражданин начальник высказался, легенда. А теперь будет быль. Обчался я месяца два тому с Шинкарем, так он Черного Терпилу своими глазами видел...

- Погоди, - взметнулся Казанцев, - как это 'с Шинкарем'? А мне почему ничего не сказал? - и, непонимающему Марату, - Шинкарь - это гражданин Шинкарев, по сто пятой с отягчающими разыскивается.

Снова повернулся к мужичку:

- Ты за кого меня держишь, гнида? Да я тебя за такое...

- За кого надо, за того и держу, гражданин начальник, - неожиданно твердо ответил мужичок, - а не сказал потому, что вы б меня трясти начали, где Шинкарь ныкается. А его я, вы уж простите, начальник, боюсь сильно больше, чем вас.

Казанцев искоса глянул на Марата:

- Это мы еще обсудим, кого бояться сильнее надо. А сейчас где твой Шинкарь?

- Он не мой, он сам себейный. Не знаю я, где он, но в городе его нет. А ныкался он у марухи своей, Таньки.

- Из старого квартала? - быстро спросил Казанцев.

- Ну да, - кисло отозвался мужичок, - тока женщина она неглупая и ежели просечет, кто ее спалил, то мне, сами понимаете, амба.

- Учи ученого, - буркнул Казанцев, - давай, продолжай, чего ты там рассказывал.

Мужичок глянул на Казанцева поверх очков, покачал задумчиво головой, вздохнул.

- Ну так вот, стоит как-то вечерком Шинкарь, с корешами старыми за жизнь треплется. И тут глянь - идет по улице лошковатый такой подсолнух, очками по сторонам блестит, за портфель кожаный держится. И вид у него такой куражный, что Шинкарь аж сам подобрался, хотя фраер он козырный и на улице давно не работает. Но тут он как бы гость, поэтому лошка Зуб окликнул. 'Слышь ты, говорит, прохожий, а подойди сюда'. А лошок и подходит. Спокойно так, уверенно, икру не мечет. Шинкарь тут шухер почуял, зекает, а на лошке-то - очки докторские. Доктора, то есть очки, покойного.

- Доктор - это некто Подвойский, катала и марвихер, - вполголоса произнес внимательно слушавший Казанцев, - в конце апреля обнаружен мертвым. Перед этим он вроде бы взял неплохой куш в карты, но при нем, что интересно, ни копейки не обнаружено. Официальная версия - сердце.

- Сердце у него было поздоровей, чем у нас всех, - возразил мужичок, - а вот что он хороший кусок бросил в карты, так это точно. Так вот, у Доктора очечки были такие характерные - без линз, с простыми стеклышками в рыжиковой оправе - чтобы понты перед дельфинами раскидывать. Он же, Доктор покойный, то под адвоката косил, то под барыгу куражного, ну и прикид у него был соответственный. И стекла он приметные носил, фирмовые. Так вот, зекает Шинкарь на лошка и сечет очечки знакомые. Тут он фишку просекает и в базар встревает. Он фрукт нашпигованный, но, говорил потом, что тогда ничего другого в голову не пришло. 'Видно', - говорит он лошку, - 'вы человек образованный, так скажите нам, как правильно говорить - 'звОнить' или 'звонИть'? А то', - говорит, - 'спор у нас вышел'. Тут и Зуб и лошок тот вылупились на Шинкаря, как на форель. Шинкарь на Зуба тихонько цыкнул и ждет, а лошок все буркалы из-под фар пучит - отойти не может. 'А я', - наконец отвечает, - 'даже и не знаю'. А сам лыбится. Ну, Шинкарь ему и говорит, простите мол, человек хороший, что потревожили, идите себе дальше. Зуб тут что-то сказать хотел, но Шинкарь ему знак подал - ша, мол. Нормальный лох бы тут и пошел своей дорогой, радостный, что жив остался, а этот не уходит. 'Может', - спрашивает, - 'вам еще чего от меня надо? Вы спрашивайте, не стесняйтесь.'. Нет, вы прикиньте, граждане начальники, дятел до блатных докапывается, разводит их, стало быть. Тут даже Зуб что-то просек. 'Нет, нет', - говорит, - 'спасибо, что подойти не постремались, удачной вам', - говорит, - 'дороги'. 'А то', - говорит, - 'время сейчас неспокойное, всякие люди попадаются'. Тут лошок лыбится так неприятненько, стеклами сверкает и говорит 'А пусть попадаются'. Разворачивается и уходит. Зуб потом Шинкарю предъявлял, что тот волыну не достал и Черного Терпилу не грохнул - что за Доктора не получили. Но Шинкарь тоже в праве - Доктор и сам без волыны не ходил, прятал на себе браунинг маленький, и что - помогло это ему? Вот такая балдежная история, граждане начальники. Сам не видел, не поклянусь, но Шинкарю на слово верю, потому как урка он правильный и муру гнать не станет.

- Ну, нормально, - сказал Марат, - прям фильм ужасов какой-то. А что народ-то говорит насчет этого? Сходняка не было?

- Может, и был, - осторожно сказал мужичок, - да меня на него не позвали. Нет у меня авторитету такого, чтобы на сходняки звали. Но слышал я, есть маза, что Черного Терпилу завалить надо. За то благодарность от людей будет.