Глава 5

Сила, — произношу я, активируя временное усиление. Тело тут же наполняется энергией, моя реакция, скорость и сила повышаются в несколько раз.

Патлатый и толстый стоят метрах в пяти от меня и, не успевают они среагировать, как я уже оказываюсь рядом с ними. Добегаю за считанные секунды и тут же бью толстого в живот. Он мыкает и отлетает в конец круга, так и не успев открыть свой лазерный рот.

Хватаю патлатого за грудки и приподнимаю над собой.

Ах да, забыл сказать…

Стоит мне использовать усиление, как помимо физических характеристик в несколько раз повышаются и инстинкты. Меня переполняет ярость и желание разнести всё вокруг в щепки. Да, я могу это контролировать, но… лишь когда захочу. А сейчас — не тот случай.

Внимание, прикованное ко мне, и повышенные ставки заставляют действовать безрассудно, в угоду зрелищности.

Поэтому, схватив покрепче патлатого и глядя в его испуганные глаза, хищно улыбаюсь. Даю ему крепкую пощёчину, от которой вылетает парочка зубов, и кидаю туда же, где сейчас валяется его толстый дружок.

Но тут происходит странное…

Ещё в полёте тело патлатого начинает трещать и покрывается электричеством. Вдобавок к этому, толстяк зачем-то открывает рот и пускает в сторону друга лазерный луч. Видимо, решил попасть в меня, но слегка промахнулся.

БАМ!

Столкнувшись друг с другом, два вида энергии образуют мощный, очень громкий взрыв. От него в силовом поле даже появляется дыра. Начинает пахнуть гарью, а от валяющихся рядом тел клубится дым.

— Оу, чёрт… — прихожу в себя и тут же подбегаю к поверженным бедолагам. Мде. Возможно, я слегка переборщил…

Закидываю тела к себе на плечи и несу в сторону людей в белых халатах, что уже мчатся в нашу сторону. Толстого и патлатого кладут на носилки, и уносят с поля. Ко мне, маша перед лицом ладонью, подходит усатый.

— Ох. Ре. Неть… — произносит он, глядя на меня то ли со страхом, то ли с уважением.

Студенты уже не беснуются, а с опаской глядят в мою сторону и между собой перешёптываются. Хех, вот так забава! Нахожусь здесь не больше получаса, даже поступить ещё не успел, а уже заработал себе неоднозначную репутацию. Знатного шороху навёл. Впрочем… такой расклад меня только радует.

— С ними всё нормально будет? — спрашиваю у преподавателя.

— А? С кем? — усатый продолжает разглядывать меня так, будто ничего важнее на свете нет.

— Ну, с ними, — киваю в сторону убегающих людей в белом.

— А! Да не переживай, у нас в академии лучшие лекари города работают. И не таких на ноги ставили.

— Отлично.

Это и правда радует. Всё же, не хотелось бы в свой первый день на учёбе убить кого-нибудь из одногруппников.

Хотя бы во второй, хех.

— Ну, Антонов, теперь ты не отвертишься… — качает головой преподаватель, с полуулыбкой глядя мне в глаза.

— В каком смысле?

— Я не успокоюсь, пока к награде за отличную учёбу тебя не приставлю! Повышенная стипендия, бесплатные завтраки до конца обучения…

— Оу, спасибо, но делом в том, что…

— Всё-всё, ничего больше не хочу слышать, — усатый хватает меня за руку и ведёт в сторону здания академии. — Эй вы, пока меня нет, чтоб десять кругов по территории сделали! — кричит студентам. — До конца занятия ещё целый час!

— Всем оставаться на своих местах! — во всё горло кричит из ниоткуда появившаяся женщина лет тридцати пяти. В обтягивающей юбке карандаш, с пышными, но короткими светлыми волосами и в очках. — Не двигаться, я сказала!

За её спиной стоит ещё одна женщина чуть постарше, и полуседой мужчина из охранной будки у ворот.

— А кто это? — спрашиваю у усатого.

— Ох, чёрт… это Дятлова! — с досадой произносит преподаватель.

Дятлова… какая знакомая фамилия…

Вот дерьмо! Это же та самая женщина, которой я прикрылся для прохода на территорию академии. Неужто по мою душу явилась?

Услышав визгливый голос, студенты тут же замерли на месте. Да что тут говорить, застыл даже усатый.

— Кто-то из них⁈ — Дятлова поворачивается на охранника.

— Сейчас посмотрим… — мужчина, скрестив руки за спиной, начинает выхаживать меж студентов, каждому заглядывая в лицо. — Гм… нет, этого парня я не вижу, — вздыхает он.

— Вы что тут устроили вообще⁈ — подаёт голос усатый. — У нас тут занятие, вообще-то. Ольга Анатольевна, прекратите цирк!

— Да я вам сейчас, Пётр Степанович… — лицо Дятловой принимает ужасающую гримасу, кажется, она сейчас набросится на усатого с кулаками.

— О, это он! Вот этот парень! — начинает кричать охранник, тыкая в меня пальцем.

Чё-ё-ё-рт… усатый, ну зачем ты рот открывал?

— Этот?.. — шипит Дятлова, буравя меня взглядом. — Вы уверены?

— Так точно! — отвечает охранник.

— Молод-о-о-й челов-е-е-к… — подозрительно стихнув, Дятлова медленно начинает ко мне приближаться. — ВЫ КТО ВООБЩЕ ТАКОЙ⁈ — резко срывается на крик и топает по земле ногой.

— Влад, — улыбаюсь, глядя в лицо строптивой женщине.

— Эй, руки прочь от Антонова! — восклицает усатый и шагает к Дятловой, закрывая меня своим телом. — Это лучший первокурсник за весь мой тридцатилетний опыт! Я костьми лягу, но ни за что вам его не отдам! Понятно, Ольга Анатольевна⁈

— Владислав, — ко мне, минуя чуть ли не дерущихся преподавателей, подходит вторая женщина, с уставшим лицом, но в идеально выглаженном, приталенном костюме. — Здравствуйте, я директор этой академии. Могу я увидеть ваш студенческий пропуск?

— Здравствуйте… — гляжу на бейджик. — Наталья Олеговна. А у меня нет пропуска, — снова улыбаюсь.

— Вы его потеряли? Тогда давайте сделаем новый, чтобы больше не возникало подобных конфузов. Вы документы при поступлении в каком кабинете оставляли?

— В общем… — чешу затылок. — Тут такое дело…

* * *

/Поместье Кощеевых/

Двухметровый мужчина в спортивном костюме сидел на лавке для жима лёжа. На его пальце коричневым светом блестело кольцо, которое мужчина пристально разглядывал. Это кольцо — древнейший и самый сильный артефакт рода Кощеевых. Оно даёт владельцу огромную физическую силу, и делает его тело крепче любого камня.

— Сколько там? — повернулся назад мужчина и поглядел на помощника.

— Триста десять килограмм, господин, — ответил помощник и потрогал нагруженную блинами штангу.

— Отлично, — ответил здоровяк и лёг на скамью. Схватился за снаряд и без проблем поднял его над собой. Спустя двадцать повторений положил обратно. — Ну, на сегодня хватит, — вздохнув, мужчина поднялся на ноги и отпил из литровой бутылки сразу половину.

— Константин Александрович… — выглянув из-за двери, произнёс старик с окладистой бородой и в чёрном костюме с чёрным галстуком. — Можно?

— Проходи, — махнул рукой Константин, снимая с себя одежду. Раздевшись до гола, он залез в джакузи с горячей водой и вытянул ноги. Расслабленно вздохнул. — По Евгению нет новостей? Так и не объявился?

— Господин… — старик присел на подоконник рядом с джакузи и с прискорбным лицом поглядел на хозяина. — Дело плохо.

— Так и знал, что этот идиот снова наклюкался, и вместе с остальными сейчас в баньке отдыхает!

— Нет, дело не в этом.

— Мм? А в чём тогда? Почему этот идиот так долго на связь не выходит?

— Евгений мёртв, — опустив голову, произнёс старик. — Также мертвы и все его люди. Они сгорели вместе с домом примерно сутки назад.

— Ч… чего ты сказал? — кулаки Константина инстинктивно сжались, а на лбу проступила пульсирующая вена.

— Со стороны это может выглядеть как несчастный случай, но… всё совсем не так.

— Так что, твою мать, случилось⁈ — стукнув по воде, которая тут же выплеснулась из джакузи, рявкнул Константин. — Не тяни!

— В последний раз я говорил с Евгением, когда Антонов уже находился у них дома. Всё было хорошо, и они готовились убить его. Но потом они перестали выходить на связь и… в общем, камера у ворот засекла Антонова, выбегающего на улицу. Мы не знаем, что произошло внутри, но никто, кроме него, не мог их убить.

— Ты хочешь сказать, что толпу профессионалов убил какой-то восемнадцатилетний пацан без дара, прямо у них дома?

— Других вариантов не остаётся, — вздохнул старик.

— Какой же это всё бред… — Константин поднялся из джакузи и, замотавшись в полотенце, в тапках начал ходить по залу. — Должно быть, здесь замешан кто-то ещё. Ну не мог Антонов в одиночку этого сделать. Не мог!

— Вы правы, господин. Что-то здесь не чисто.

— Я уверен, что это тщательно спланированный план, и Антонову кто-то помог. Возможно, кто-то из старых друзей их рода.

— Что прикажете делать?

Немного подумав, Константин произнёс:

— Возвращай всех наших парней из Африки, и собирай остальных. Мы больше не будем сюсюкаться с этими Антоновыми, и сотрём их всех в порошок. Захватим поместье и убьём каждого, кому есть восемнадцать. И с особой жестокостью! Сука… я это всё просто так не оставлю. Ни за что!

* * *

— Владислав… то есть, вы не наш студент, и вообще первый раз появляетесь в академии, при этом успели активно поучаствовать в одном из занятий? Я ничего не перепутала? — спрашивает директор.

Сейчас мы вместе с ней, а ещё Дятловой и усатым находились в кабинете администрации на втором этаже. Охранника же отругали, пригрозив тому увольнением, если ещё раз пустит кого попало.

— Да, всё верно, — неловко улыбаясь, отвечаю я.

— Но… зачем это всё? Вы ведь в курсе, что посторонним людям категорически запрещено находиться на территории академии?

— Конечно. Но я пришёл для того, чтобы у вас учиться.

— Между прочим, набор закончен вот уже как две недели! — встревает Дятлова. Она упёрла руки в бока и смотрела на меня исподлобья.

— Позволю и себе вставить свои пять копеек, — произнёс усатый. — Безусловно, господин Антонов поступил неправильно, обманом проникнув сюда. Но… Наталья Олеговна! — он повернулся на директора. — У нас в этом году и так сильный недобор, а также качество подготовки первокурсников катастрофически низкое! Я считаю, что для такого одарённого молодого человека можно сделать исключение, и зачислить в академию.

— Это нарушение устава! — рявкнула Дятлова. — В нём чёрным по белому написано, что приём проводится строго с середины июля и до середины августа. Никаких исключений быть не должно!

— Но в уставе академии также сказано и о том, — говорю я. — Что в студенты принимаются только самые лучшие и самые перспективные. А я доказал, что являюсь таким человеком… Главная задача академии — выпускать настоящих профессионалов, что в итоге встанут на защиту родины. Поэтому на формальности по приёму можно закрыть глаза.

— Закрыть глаза… — начала закипать Дятлова. — Да если мы будем закрывать глаза на такие, как вы выразились, формальности, то начнётся полнейший хаос! Правила должны исполняться беспрекословно! Они одинаковы для всех!

— Одинаковы для всех?.. — с ухмылкой гляжу на Дятлову. — Именно поэтому из-за вашей рассеянности приходится пускать на территорию академии учеников двадцать седьмой школы? Это ведь тоже нарушение устава, не так ли?

— Это другое! — воскликнула Дятлова, уже вся красная из-за гнева. Думаю, если бы не директор, она бы уже набросилась на нас с усатым. — Не сравнивай меня с собой!

— Ага… то есть, все равны перед правилами, но кто-то равнее?.. — заметив улыбающегося усатого, спросил я.

— Ах ты поганец… Да я… Наталья Олеговна! — Дятлова повернулась на директора. — Это уже ни в какие рамки! Выгоним этого нахала, да вызовем милицию. И дело с концом!

— Протестую, — поднял руку усатый. — Всё же, я настаиваю на том, чтобы принять господина Антонова на первый курс. От этого наша академия только выиграет. Вы же помните, что в этом полугодии будет проходить соревнование между академиями? И я вас уверяю, что без хорошего лидера, каким, безусловно, является Владислав, нам точно не светит первого места. А это огромный урон по репутации.

— Да откуда вам известно⁈ — корчится Дятлова. — Вы знаете этого… Антонова не больше часа! Какой ещё лидер? Так, заносчивый юнец. А вам советую лучше тренировать наших первокурсников, чтобы не опозориться на соревновании.

Директор всё это слушала с усталостью и раздражением. Глядела на ссорящихся преподавателей, размышляя, что ей предпринять.

— Ну так что, Наталья Олеговна? — спросил усатый.

— Решайте, Наталья Олеговна! — заявила Дятлова.

Помолчав секунд десять, директор вынесла вердикт:

— Обратимся к помощи демократии! — вернее, она спихнула решение на других… — Вызовем остальных преподавателей, и устроим голосование.

— Да какое ещё голосование, Наталья Олеговна! — негодовала Дятлова.

— Отличная идея, госпожа! — улыбался усатый.

По громкой связи в кабинет были вызваны сразу все преподаватели. Я пододвинул столы в центр помещения, расставил стулья. Мужчины и женщины, парни и девушки постепенно рассаживались, дожидаясь прихода остальных.

Когда явились все, кроме одной из новеньких преподавательниц, усатый с Дятловой начали излагать свои версии произошедшего, естественно, агитируя голосовать за их решение.

Ух… как же они старались!

Выслушав их, преподаватели начали между собой переговариваться. Также они поглядывали на меня, кто-то улыбаясь, а кто-то, наоборот, морщась.

Наконец, началось голосование.

— Кто за то, чтобы запретить Владиславу Антонову появляться в академии⁈ — произнесла Дятлова. — Поднимайте руки!

Я с раздражением глядел на тех, кто голосовал против меня. И, чёрт, таких было немало… неужто усатый был неубедителен? Или они, как и Дятлова, так отчаянно следуют написанному в уставе?

— Пять, шесть, семь… — директор считала поднятые руки, чтобы записать количество на листок. Сама же от голосования отказалась. — Итак… девять человек против. — заключила она.

Хреново! Я, конечно, намеренно не подсчитывал количество преподавателей, чтобы заранее не паниковать, но, на вскидку, их было около половины.

— Теперь поднимите руки те, кто хочет видеть господина Антонова в наших стройных рядах? — обратился усатый.

— Один, два, три… — считала вслух директор. — Четыре, пять…

Ну же, сволочи, а ну руки поднимайте! А то сам заставлю!

— Шесть, семь… восемь… де… — одна из женщин, пухлая и в очках, всё не могла решиться, она то приподнимала руку, то опускала её обратно.

Я обратил внимание на усатого, что активно подмигивал сомневающейся. Чего?..

— Девять! — провозгласила директор, когда последняя из голосующих, наконец, сделала выбор. — Итого у нас… девять голосов против девяти. Поровну… — разочарованно вздохнула, поняв, что теперь решение всё равно придётся принимать ей.

— Ещё я голосую против, я! Мой голос десятый!

— Ольга Анатольевна, ну не позорьтесь уже, а… — покачал головой усатый и Дятлова опустила руку, нахмурившись.

— И что же нам делать… — директор упёрлась руками на стол и стала глядеть то на меня, то на преподавателей.

— Наталья Олеговна, может, новенькую дождёмся? Кажется, Лисицына её фамилия.

— Точно! Лисицыной же не хватает! — обрадовалась директор, когда замаячила надежда на то, что ей снова не придётся принимать решение самой. — А где она?

— Она сегодня плохо себя чувствует. Приходит в себя. Но должна быть с минуты на минуту.

— Хорошо, ждём.

Началось томительное ожидание. Неприятное, что тут сказать. Ведь от какого-то конкретного человека сейчас зависит моя судьба. Но, я был спокоен хотя бы потому, что сделал всё возможное. Заручился уважением одного из преподавателей, указал Дятловой на её место и противоречия в уставе.

Тук-тук-тук.

Наконец-то, в кабинет, предварительно постучавшись, зашла последняя из голосующих, молодая девушка с фамилией Лисицына. Она застенчиво поздоровалась, извинилась за опоздание и села на свободный стул неподалёку от меня.

Её быстро ввели в курс дела и предложили отдать голос за одно из решений.

— Анна Игоревна, вы согласны с тем, чтобы принять господина Антонова в академию?

Загрузка...