Дверь в никуда

Хэппилог (хэппиэнд-эпилог) Десять лет спустя

Створки шлюза медленно открывали черно-сверкающие небеса. Никита оттолкнулся от стены и выплыл наружу, держа перед собой тяжелый шар автоматического зонда. Как всегда, от представшего глазам Космоса захватило дух. Солнце за спиной, перед глазами только невероятная россыпь бесчисленных звезд, лишь слегка разделяемых черной бездной. Толчок в поясницу — заработал ионный двигатель. На орбите между Сатурном и Юпитером гравитационники не слишком эффективны. Никита двинулся прочь от станции, на ходу ориентируясь. Цифры дальномера быстро менялись перед глазами. Покачивая руками зонд, Никита контролировал направление движения. Вскоре цифры дошли до нуля. Можно трогаться.

Услужливый комп скафандра окружил звезду-цель красным кружком на лицевом щитке. Напрасно — идеальная, спасибо виробам, когда-то оживившим его тело, память в подсказках не нуждалась. Не нужна была ему и звездная панорама цели, которую высветил комп. Никита и так вызубрил ее наизусть. Сосредоточиться, представить себе это, себя в этом… Привычное мысленное усилие бросило Никиту в очередной межзвездный прыжок. Короткий миг противной размазанности в пространстве, когда ощущаешь себя сразу везде и нигде, и вот она — новая звездная система. Перед глазами уже не алмазная чернота космоса, а слегка голубоватое далекое солнце. Чужое солнце. И чувствуется, что за спиной уже нет давно ставшей привычным домом космической станции.

Зонд проснулся, задвигался, превратился в ежа, выдвинувшего не иголки — всевозможные ощущала. На дисплей лицевого щитка пошла информация. Так, система соответствует назначенной цели. Ну, по панораме звездного неба Никита это и так знал. Так, до звезды пять астрономических единиц — похоже, по яркости и видимому диаметру. Так, опасности для жизни Никиты и существования зонда в этом месте не ожидается в ближайшие пять минут — час — сутки — несколько месяцев. Тоже удивил! Метеориты в космосе встречаются несравненно реже, чем в фантастических романах, которые когда-то читал Никита. Есть, конечно, мизерная вероятность вынырнуть вблизи планеты и упасть на нее. Но планету в опасной близости Никита заметил бы и своими глазами раньше, чем зонд сообщил бы об этом. А зонд уже вырастил из поверхности трубки и кольца телескопа. В просвете дальнего кольца звездная пыль смазалась и расплылась — заработала гравитационная линза. Ладно, все, первый этап закончен. Теперь зонд справится сам, без него. Можно возвращаться.

Никита оглянулся вокруг, впитывая новый вид сверкающей звездной россыпи всем сердцем. Как все-таки здорово первым входить в новые миры. Жаль только, что другие пока не могут разделить с ним эту радость. Вот оно, родное Солнце. Компьютер мог бы и не обозначать его зеленым кружком — Никита все равно бы узнал. Там Земля, Родина, станция…

Никита оказался сразу в шлюзе. Возвращаться в хорошо знакомое место куда легче, чем прыгать к новой звезде. Пара минут на закрытие створок, напуск воздуха. Снять скафандр, спуск по спице огромного колеса, когда возвращающаяся тяжесть прижимает тебя к полу. И снова дома. За прошедшие годы космическая станция, специально для него построенная, стала для Никиты почти таким же домом, как квартира в Шатуре. Никита идет по коридору, почти такому же, как тот, в который он вышел когда-то из лаборатории виробики. Только пол впереди ощутимо для глаз уходит вверх. И навстречу идут все знакомые люди — Никита приветствует их как обычно, словно и не побывал только что во многих парсеках отсюда. Свой уютный мир, своя каюта. После двух переходов подряд усталость чувствуется — клонит в сон.

Едва Никита вошел, раздалась мелодичная трель вызова. Никита подошел к экрану, и тот сразу потемнел и углубился, превратившись в окно на Землю. Волшебные кристаллы Шурика Талалая давно вытеснили радио и гравиволны из космической связи. Так что поговорить с Землей в реальном времени не представляло проблемы. К сожалению, для межзвездной связи эти кристаллы пока еще были бы слишком громоздкими — использовать мгновенную связь для своих экспедиций Никита не мог. Через несколько секунд к экрану подошла Аня с Ксюшкой на руках.

— Привет, Никитка. Слушай, тут с тобой хочет встретиться член Совета Науки по отделению физики — Владимир Пустовитов. Тот самый. Что ему передать? Ты с ним по дальнему поговоришь, или сам сюда наведаешься?

Черт, какой соблазн! Весь персонал станции попасть на Землю мог лишь после двух недель полета на термоядерном плазмолете. Так что визиты домой они совершали редко и надолго. Лишь у Никиты была привилегия, точнее возможность попадать домой мгновенно и так же быстро возвращаться обратно. Обычно он не злоупотреблял этой возможностью и не пользовался ею с того момента, когда начиналось обследование очередной звездной системы, и до окончания этого обследования. Отчасти потому, что прыжок на Землю требовал сил, которые пришлось бы восстанавливать, урывая время от программы исследований. А отчасти из солидарности со своими коллегами, которые не имели способности пространственного прыжка. Но тут кажется можно себе позволить — не каждому удается побеседовать с самым блестящим теоретиком современной физики. Уж он-то не станет тратить свое время на пустое любопытство. А заодно и с Аней, Ксюшкой побыть вне расписания.

— Ань, я только что вернулся из прыжка. Вот отосплюсь и часов через десять дома буду. Так ему и передай.

А дома тоже вечер — сонная Ксюшка прикладывалась на плечо мамы. Сейчас Аня будет ее купать и укладывать. Хорошо бы к ним сразу рвануть. Но не стоит. Два прыжка подряд — предел для Никиты. Ему приходилось это проверять — третий прыжок так вымотает, что ему уже не до Ани будет. И потом еще неделю придется отдыхать, не меньше, пока способности полностью восстановятся. Нет уж, лучше не надрываться сейчас. Да и подводить тридцать человек, что живут здесь ради него, тоже не очень прилично.

— Ладно, передам. Он номер оставил. Прилетай завтра. А потом сразу назад, или побудешь немного?

— Ань, я потом дома на сутки задержусь — мне все равно после прыжков отдых нужен.

— Ладно, мой герой, отсыпайся. Ты нам нужен свеженький и отдохнувший. — Аня лукаво подмигнула — А я пойду укладывать ребенку.

Ксюшка слегка приподняла голову и, увидев папу, сонно пролепетала что-то. А потом ее голова опять упала на мамино плечо.

— Мы сегодня спускались вниз — там снежный город построили. Она так набегалась, что прямо в лифте стоя уснула. Представляешь: стоит и вдруг ножки подгибаются — бух! Села на пол и даже не почувствовала. В душе она вроде проснулась, а потом еле удалось покормить — все хотела носом в тарелку ткнуться. Ладно, я смотрю — ты такой же сонный, как она. Иди, спи.

Погасший экран стер Анину улыбку.

Ничего, эти сутки — не слишком большая задержка. Зонд поработает, лучше систему изучит. С этой мыслью Никита рухнул в постель, решив, что не стоит тратить время на ужин.

Утром попасть в Шатуру было для Никиты делом нескольких секунд — прямо в свою квартиру, облик которой он помнил лучше всего. Никита вообще легко мог попасть в любое место, которое хорошо запомнил. Только затрата внутренних сил на переход заставляла его ограничивать такой способ передвижения. Когда-то Никита опасался, что оставив Ербола в чужом мире, не сможет вновь найти его. Опасения оказались совершенно напрасными — именно Ербол послужил бы фокусирующей точкой, определяющей место выхода. Основная трудность межзвездных, как и межмировых переходов состояла как раз в том, что нужно очень хорошо представить себе конечный пункт. А как представить себе место, где ни разу не был? Для межзвездных переходов Никита в конце концов решил эту проблему, а вот попасть в другой мир — не тот, где он был когда-то с Аней и магами, он наверное и не смог бы. В своем кабинете Никита оказался сразу, как только успел встать, одеться и сообщить коллегам о своей временной отлучке.

Аня с Ксюшкой в этот ранний час были в столовой, завтракали. И у них был гость, составлявший им компанию. Ксюшка не обратила на папу никакого внимания — слишком тяжела была ее борьба с ложкой, которую нужно было сунуть точно в рот. И судя по щекам, подбородку, даже лбу, с которых стекали сосульки манной каши, она еще не овладела уверенно этим сложным процессом. Аня и гость при появлении Никиты встали. Аня повисла у Никиты на шее, а гость, дождавшись, когда Аня вернется к наблюдению за действиями дочки, протянул руку.

— Владимир Пустовитов — представился он. — Так вот ты какой, Никита Панкратов. Давно любопытствовал, да повода не было.

Знаменитый теоретик был мужчиной средних лет — Никита ожидал, что он старше, высокий, худощавый, черноволосый, с черными усами. Живая легенда, самый молодой член Совета Науки, что было бы эквивалентно академику Всемирной Академии Наук в том веке, в котором Никита родился, если бы такая тогда существовала. Интересно, о чем он хочет поговорить? Даже такой, как он, ученый с мировым именем, занимающий немалый пост — Никита так и не смог отделаться от этой дурной привычки оценивать людей по занимаемому ими месту, не стал бы беспокоить другого человека без серьезной причины. Этика теперь такая. Неужели хочет заняться проблемами магии? Вообще-то Шурик Талалай перекрыл эту область довольно плотно, сам становится уже мировой знаменитостью, кандидатом в академики. Трудно будет его обскакать даже такому могучему уму, работающему в смежной области. Но это и плохо: конкуренции нет достаточной.

— У меня к тебе есть ряд вопросов и предложение. — сказал Пустовитов — Но это потом, сначала позавтракай.

После завтрака Аня оставила мужчин одних, отправившись с Ксюшкой гулять.

— Чудесная у тебя жена — сказал Пустовитов, не торопясь начинать разговор о деле — я всегда восторгался ее танцами. Повезло тебе.

Ну, у Никиты по этому поводу было свое мнение — он ведь знал Аню лучше, чем кто-либо другой. Никита считал, что ему не просто повезло с женой, а потрясающе повезло.

— Она еще продолжает танцевать, или после рождения дочки прекратила?

— Аня сейчас думает о новом танце, но пока еще ничего определенного. — ответил Никита — Ты пожалуйста никому не говори об этом — может и не получиться у нее.

— Обещаю. А будет здорово, если получится. И дочка у вас чудесная, вся в маму. У вас еще дети есть?

— Сын. Он в школе сейчас уже.

— Учитель хороший?

— Наш друг — Володя Суходольский, почти член семьи.

— Интересно, а у сына есть такие же способности, как у тебя?

— Он же еще совсем маленький. Ну, какие-то телепатические способности у него есть. Но он ими совершенно не владеет. Маги говорят, это позже должно проявляться.

— Вот ведь интересно: раньше все это считалось сказками, а сейчас у детей такие способности стали обнаруживать. Это ведь не только у твоего сына.

— Да. Когда я впервые встретился с магами, в их лаборатории всего четверо чем-то владели. А сейчас уже у многих обнаружили. Ербол Курманбаев и Чжоу-Сяо-Пин спорят, чем это вызвано. Ербол считает, что идет эволюция человечества, а Сепе сбрасывает все на развитие методов по выявлению магических способностей.

— А ты как думаешь?

— Ну, я вообще-то несколько от них отошел, в этих спорах не участвую… Но вот в мире эльфов магия развита куда больше, чем у нас, а материальная культура — где-то раннее средневековье. Так что с уровнем развития это не так связано вроде бы. А с другой стороны, мы и не подозревали, что Аня тоже обладает способностями прорицательницы. Это только маг в том мире определил. Хотя она до сих пор так и не научилась пользоваться этим сознательно.

— Вот какое интересное у нас время настало — я раньше и вообразить не мог, что буду вот так запросто беседовать о магии с человеком из прошлого, побывавшим в другой вселенной. Какие удивительные новые открытия происходят, полностью все представления о мире меняются.

На это Никита промолчал. Для него-то уж представления о мире менялись не один раз и настолько круто, что Пустовитов такого и вообразить не мог бы. Только Аня его понимала немного.

— Ну, ладно. Давай к делу приступим. Я вот почему захотел с тобой встретиться: звездные врата наконец заработали. А я курирую эту тему от Совета Науки. Переход предметов, а потом и людей с между гравилабами Плутон и Нептун-1 проходил уже не один раз и в обе стороны. Сообщение об этом скоро появится в каталоге новостей. Конечно, расстояния это не межзвездные, но по теории это никакой роли играть не должно. А теория пока подтверждается экспериментами. В общем, пора двигаться дальше, к звездам. Можно, конечно, поставить аппаратуру на автоматический коллапсолет и отправить. Только придется ждать годы, пока долетит. Хотелось бы побыстрее. Вот я и пришел узнать, может ты нам поможешь?

У Никиты захватило дух: то, чего он так ждал, к чему готовился, наступило наконец. Первый настоящий шаг человечества к звездам. И он участвует во всем этом. Поход в мир эльфов Никита давно уже не считал таким важным событием. Возможно, в будущем это изменится, но пока другие вселенные закрыты для людей. Да и делать там людям вроде нечего — простое любопытство только. Свои прыжки к звездам, как и полеты автоматических кораблей — тоже не событие. Едва прикоснуться к далеким тайнам, и все. А вот звездные врата делают чужой мир полностью доступным для всех людей. С этого первого шага начинается покорение Вселенной человечеством. И Никите будет принадлежать честь установки первых врат. Потом будут автоматические корабли или другие звездные прыгуны, ему подобные. Но он, Никита, будет первым.

— Я для того и готовился все эти годы. Только вот что: какого размера аппаратура?

— Нет, это ты скажи, что ты можешь. А мы уже будем думать.

— Я прыгаю с малым десантным катером — это масса около трех тонн, длина семь метров, диаметр около двух. Его специально для меня разработали — больший мне перебросить без повреждений не удавалось. Впрочем, масса, я думаю, особой роли не играет. А вот размеры… И еще, если я буду снаружи от объекта, то наверное размеры придется уменьшить. Скажем, так: при диаметре в два метра длина не больше пяти. Шар был бы лучше, но ведь ваша аппаратура не такой формы.

— Да, это точно ты понял. Ну ладно, будем думать, как соорудить комплекс разборным и самосборным. Делать больше ничего не остается.

— И вот еще что, время важно для вас? Я могу в день совершать два прыжка — туда и обратно. Это мой предел. Но это с хорошо знакомым снаряжением. А если придется каждый раз тащить предмет новой формы, то думаю, что времени уйдет больше.

— Ладно, я понял тебя. Ты сколько систем успел исследовать?

— Тридцать шесть, сейчас тридцать седьмая.

— Ну, вот вы и подумайте, какая из исследованных систем наиболее интересна. Посмотрите старые материалы, готовьте ваши предложения. Тут вы — главные эксперты у нас. Время у вас еще есть, я думаю, год-полтора. А там в атаку. Ладно, не буду больше тебя отвлекать. Ты сейчас на станцию возвращаешься?

— Нет, так быстро нельзя. Нужно отдохнуть сперва.

— Выходит, я зря тебя дернул — могли бы и в виртуале побеседовать. Ну, извини.

— Да ничего, мне тоже дома побывать хотелось. Все равно сейчас там зонд-автомат работает. Ему тоже время нужно, чтобы собрать данные о планетах. Так что задержка небольшая, а разговор интересный получился. Я могу об этом своим ребятам рассказать, или пока подождать?

— Конечно рассказывай, у нас тайн нет.

— Володя, а можно я один вопрос задам?

Знаменитый теоретик недоуменно уставился на Никиту. Это просто в Никите двухсотлетняя закваска не выбродила до конца. Фразочка из того века проклюнулась, а в двадцать втором она звучала как нельзя более нелепо и непонятно.

— А ты никогда не думал, что ваши Звездные Врата уже морально устарели? Вот с моим первым прыжком к звездам и устарели. Ведь их туда еще доставлять надо, а хотелось бы, чтобы корабль сам прыгал куда нужно.

— Ну, ты прав конечно. А что, у тебя есть какие-нибудь предложения?

— А почему бы тебе не заняться разработкой межзвездного перехода по тому принципу, которым это я делаю? У нас уже есть магические кристаллы, позволяющие мгновенно передавать информацию на межзвездные расстояния. Конечно их еще предстоит доводить, но принцип-то ясен уже. И все работает. А ведь по сути это та же телепатия, тот же принцип. Так если люди пока не могут переходить как я, то почему бы не разработать техническое устройство, на это способное?

— Конечно, хорошо бы. Только как? У тебя есть идеи какие-то?

— Ну, не знаю, это не идеи, собственно, а просто интуиция. Мне кажется, что я перехожу в пространстве примерно так же, как информация передается в магическом кристалле. То есть тот же информационный резонанс устанавливается, а потом по открытому каналу информация перетекает из одной точки пространства в другую. Ведь человек, как и любой предмет, это в сущности информация. Ну, и эквивалентные ей вещество и энергия. То есть в принципе безразлично, что перебрасывать — вещество или информацию или энергию. Главное в ширине полосы, в том какой поток информации можно осуществить. У магических кристаллов полоса узкая, потому что это кристаллические структуры сравнительно малого быстродействия. А вот если задействовать квантовые колебания на субкварковом уровне…

— Вопрос в том, как их задействовать.

— Ну, вот этого я и не знаю. Какие-то смутные мысли о сложной структуре на основе гравитационных полей, наверное тех же коллапсаров, но сложной структуры. Если в такой системе установится информационный резонанс с той точкой пространства, куда перейти надо, то она должна в эту точку целиком вывалиться. О технической стороне я даже не думал, лишь о принципе. Ориентация здесь по гравитационным полям звезд вероятно. Я же говорю, что это не идея даже, а так, интуитивное ощущение. Вполне возможно, что ерунда. Во всяком случае, я не разбираюсь настолько в теории, чтобы что-то толковое просчитать.

— Не скромничай. Насколько я знаю эту теорию, как раз к твоей интуиции следует относиться очень серьезно. И здесь есть о чем подумать, по крайней мере. Вообще-то у меня бродили какие-то смутные мысли, но вот стимула окончательного для работы не было. И я считал, что Талалай в этой области все перекрыл уже. А он способный, с ним наперегонки трудно скакать. Я ведь, если честно говорить, в его теорию с большим трудом вникаю. Почти и не понимаю ничего. Старый конь глубоко не пашет уже.

— Зато и борозды не портит. У Шурика другие интересы сейчас.

Не хотел Никита обсуждать обидное для него равнодушие Шурика к этой теме. Дружеские отношения от этого не сломались, но трещинка появилась все же. И болезненная.

— Ладно, попробую заняться на старости лет. Постараюсь доказать, что у меня мозги еще не совсем пересохли. Да и еще одного парнишку подключу из своего обезьянника. Он пока сопливый, но с гонором. И не без оснований, должен заметить, с гонором. Поломаем головки на слабо! Ты потом не откажешься ведь нам все свои соображения сообщить подробно? Сейчас я просто не восприму все нормально. Пока у меня голова другим занята.

В этом прыжке Никите не пришлось самому выходить на стартовую точку. Комп катера сделал это за него. Осталось лишь сосредоточиться, ощутить корпус катера, литую тяжесть батареи, хитрые извивы гравитационного контура и прочую техномудрию, чтобы ничего не потерять по дороге. Ну, это было привычно — каждый раз катер такой же, хотя и этому, как всем предшественникам, предстоит остаться у дальней звезды стражем и маяком. Теперь настройка на звездную панораму цели и зонд. Все как обычно.

Необычным было состояние Никиты. Разговор с Пустовитовым наполнил его эйфорией, которая росла чем дальше, тем круче. И все ребята на базе тоже ликовали — начиналась новая страница исследований. Даже неизвестно, что сейчас интереснее: продолжить исследовать новые звезды — цели для заездных врат, или перейти на более подробное изучение тайн одной системы. Ведь Никите удавалось лишь царапнуть эти тайны с поверхности — на большее сил не хватало. Потому он и оставил исследование параллельных миров, что человечеству они недоступны пока — их загадки лишь потрогать можно слегка, а вот на звездные дороги выход просматривался в обозримом будущем. Осталось же позади, на далеких звездах, интересного немало, что бросить удалось лишь с большим с трудом и сожалением. Но Никита осознавал, что лезть одному во все это — слишком большой риск. И дело не в своей жизни даже, а в том, что в случае его смерти человечество все равно не получило бы эту информацию. И еще другую, которую Никита способен добыть без риска в других местах. Так что любопытство любопытством, а сейчас можно будет его удовлетворить. Когда он будет там не один, с друзьями и техникой. Наверняка его опыт и знания пригодятся в подробном исследовании планетных систем. За прошедшие годы Никита здорово поднатаскался, получил высшее образование экстерном, говоря языком двадцатого века, писал диссертацию по сравнительной планетологии. Сейчас это иначе называлось, а суть в общем та же: показать себя серьезным и вдумчивым исследователем, а не просто лихим звездопрыгом, ушастым лопухом, случайно получившим уникальную способность. В общем, космический волк не хуже прочих. А его способность мгновенно перемещаться в пространстве можно использовать и внутри системы. К примеру, для спасательных работ это вообще бесценно. Что-то за прошедшие годы быть одиночкой в чужих мирах изрядно поднадоело — хотелось коллектива. Хоть и возвращался каждый раз на базу, к своим, но чувствовать себя единственным человеком на десятки световых лет вокруг было изрядно жутко порой. Когда никто на твой призыв не откликнется, кроме глупого компа, и никто не узнает в случае чего, где кости остались.

Вообще-то ребята приняли новость и грядущие изменения не совсем однозначно. Некоторые не обрадовались — их собственные исследования требовали данных по новым и новым системам. Но после споров и их удалось уговорить остаться в коллективе. Не навсегда ведь изменяется направление работы — пока кроме Никиты некому ходить в новые системы. Да и у ребят его группы будет исключительная возможность первыми ходить в звездные командировки — кто еще изучил эти системы лучше, из первых рук. Но главное для всех — остаться в коллективе, с теми людьми, с которыми так здорово работалось много лет. И поддержать его, лидера. Никита часто размышлял, стал бы он таким, не последним, можно честно сказать, жителем нового мира, если бы не его удивительная способность. Получалось по фифтям. Вообще-то он ничуть не глупее любого здесь, и никогда глупее не был. И помогать ему были готовы многие. Но с другой стороны, они все тут родились, учились, привыкли с детства. А ему пришлось бы догонять упущенные столетия, что совсем не просто. Да еще эта идиотская ностальгия по прошлому. Это когда он не мог принять мира, где социальная дифференциация идет по уму и таланту, по способности создавать что-то полезное для людей, а не по хитрости, способности облапошить, развести лохов. Наверное он все-таки привык бы, научился всему, только времени ушло бы куда больше. И тогда он не приобрел бы Аню. Конечно Аня не за уникальную способность полюбила Никиту. Но проявления этой способности заставили его работать много и упорно, просто чтобы остаться в живых. С этой работой, которая оказалась интересна не только ему самому, появились друзья, уважение. Тогда еще, по чести сказать, незаслуженное, но пошла, как говорил Володя, лавинная стимуляция. Интерес, уважение друзей вызывали желание достичь новых успехов, а новые успехи увеличивали интерес и уважение. Нет, конечно и без способности к миропрыгству он стал бы нормальным человеком нового мира, но уж точно не завоевал бы Анину любовь. Тогда он ее волоса не стоил, да и сейчас едва до мизинца поднялся. Без этой способности он время бы упустил, она просто не стала бы ждать, когда он человеком станет, нашла бы кого-нибудь другого. Так что ему очень повезло и со смертью, и с этой способностью, и со всей жизнью.

Переход прошел нормально. Катер сразу высветил на дисплее сигналы полной исправности всех систем, зонд обнаружился метрах в двадцати впереди, как и должно было быть. Потом катер сам осторожно подплыл к зонду и затянул его в носовой трюм. Ионные двигатели Никита не очень любил, управлять ими без компа так и не научился толком. То ли дело гравитационники! Но здесь, вдали от планет, работал только маломощный ионник. Двигать катер на межпланетные расстояния предстоит самому Никите. Потому катер был сделан достаточно просторным, в ущерб аппартуре. В нем ведь приходилось порой жить по несколько дней, отдыхая после переходов. Зато для орбитальных полетов катер отлично годился, как и для посадок-взлетов, полетов в атмосферах.

Так, на дисплей пошла информация, накопленная зондом. Схема системы, орбиты, характеристики планет. Все обычно, стандартно даже. Три на близких орбитах, потом щель, вероятно пояс астероидов, потом газовый гигант. Оно и понятно: планеты формировались из первичного облака на уровнях стабильности, определенных структурой гравитационной турбулентности. Как раз данные, добытые Никитой, позволили установить точную систему турбулентных уравнений, обосновать теорию планетогенеза. А раз масса звезды схожа, то и орбиты планет попадают на те же примерно уровни. И влияние гиганта не позволило первичному материалу сформировать планету — остался пояс астероидов. На месте Меркурия нет ничего — либо на звезду упал, либо и не возникал. Бывает. Так, венероподобная — стандарт. Состав атмосферы, плотность, температура — ого! Допплер что-то дает слишком быстрые ветровые потоки в атмосфере. Для газовых гигантов это обычно, но тут же планета чуть больше Земли. Нужно будет слетать, разобраться. Так, землеподобная: состав атмосферы — кислорода чуть меньше, вода, давление, температура — все в пределах. Ага, эти системы линий в спектрах указывают на жизнь, во всяком случае на присутствие на планете гигантских сложных молекул, которым неоткуда взяться, кроме как от жизни. Вместо Марса крупная планета с атмосферой. Слишком холодная для жизни, но посмотреть стоит. Газовый гигант, последующие ледяные планеты… Никита такие не любил, исследовал лишь вкратце, по настояниям коллег — кому-то было и это интересно. Хотя, с точки зрения чистой науки, да и промышленных ресурсов, эти планеты интересны. Так, признаки жизни. Ну, это бывает на почти всех газовых гигантах с достаточной энергетикой. Только дальше простейших эта жизнь что-то не развивается. Или просто развивается слишком медленно — энергии все же мало, температура низкая, все реакции идут медленнее, а значит и эволюция тормознутая. Для биологов, правда, рай — общая теория жизни и так далее. А для Никиты — мука. Тащить в переходе специальный зонд, способный выжить в условиях газового гиганта — верблюжья работа. А Никита даже и не конь, у него голова не такая большая и копыт нету. Начинать можно с землеподобной. Ну, поехали перекрестясь.

Еще один переход — муть в башке и туман перед глазами. Два перехода подряд, да еще с грузом — утомительно. Но сейчас можно отдохнуть. Комп сам выведет катер на высокую стабильную орбиту, выпустит зонд. Спутника у планеты нет, ночи тут безлунные. Значит жизнь наверное примитивная — обычное правило. Солнечный прилив слишком слаб, недостаточно взбалтывает океан. Хотя все от возраста зависит — на пару миллиардов лет побольше, и даже медленная эволюция выдает сложные формы. А потом жизнь несется вскачь, сама себя подстегивая. Это позже станет ясно, а с такой высоты планета похожа на Землю — голубоватая атмосфера, белые завитки облачных фронтов, темный глянец океанов. Никита постепенно погружался в дремотное состояние — близкое присутствие планеты успокаивало, психологически защищало от колючего сверкания чужих звезд. А зонд пока пусть пашет, он железный.

Часа через четыре Никита почувствовал себя полностью отдохнувшим, готовым к штурму и натиску на планету. Зонд тем временем собрал данные о движении атмосферы, географии и геологии. Спуск в атмосферу безымянной пока планеты не представлял трудности и риска, да ничего другого и не ожидалось, судя по предварительным данным. Все же, катер Никиты — очень прочная и выносливая машина. Поверхность планеты тоже не обещала ничего страшного. Обычные реки, горы. На суше отмечены признаки растительности. Это интересно: если жизнь уже выбралась из морей, то есть очень большой шанс, что она высокоорганизованная. В морях-то уж наверняка есть что-то интересное. Но это и опасно. Дело не только в бактериях — от них научились защищаться отлично. А вот попасть на рога какому-нибудь местному трицератопсу не хотелось бы. Ведь все равно дурак сдохнет, если сожрет такое чужеродное мясо, да еще вместе со скафандром. Так что тут осторожность нужна. Однако первый спуск не предполагает посадку — нужно подробнее изучить поверхность с небольшой, в несколько километров, высоты. Потом, на станции, большой комп проанализирует записи, определит растения и животных, оценит опасности. И потом уже можно будет высаживаться, побродить по поверхности, взять образцы. А если планета поразит чем-то особо, то дать ей имя. Обычно Никита не торопился называть обнаруженные планеты, предоставляя это настоящим первопроходцам. Ладно, вниз.

Входя в атмосферу, катер оделся голубоватой плазмой. Корпуса она не касалась — крошечные колечки сверхпроводника давали высокочастотные магнитные импульсы, отталкивающие раскаленный ионизованный газ на несколько миллиметров от поверхности, не позволяющие ему обжечь тугоплавкие сверкающие бока. Однако видно сквозь эту плазму было плохо. Ниже, когда скорость упала, видеть мешали облака. И когда наконец катер опустился ниже облачного слоя, Никита ахнул от восторга: внизу росли леса. Едва видная кудрявая шерстка превращалась после увеличения в солидные растения — метров на двадцать высотой. Чем-то похоже на земные сосны, но трудно разглядеть на скорости. Потом анализ покажет. А цвет не зеленый, а слегка отдает синевой. Так и должно быть: свет звезды голубоватый, по сравнению с солнечным, растения к нему приспосабливаются. Это лишь второй раз, когда Никита встретил на планете настоящий лес. В таком лесу не могут не водиться волки. То есть, всякие звери — местные эквиваленты волков, оленей, а может и динозавров. Ту планету подробно исследовать не удалось — звери оказались слишком настырными, в лесу их было плохо видно, а леса покрывали всю поверхность без просветов. Никита не решился иметь с ними дело в одиночку. Значит здесь для первого приземления… припланечивания придется выбрать пустыню или что-то вроде. Найти бы еще степи. Здешние леса оставляют надежду на такое. Местами встречаются прогалы, поляны. Дальше, дальше, на юг свернуть, к экватору? Если климатические зоны такие же, как на Земле, то там должен быть пояс степей, пустынь. Что говорит комп? Да, южнее характер растительности, спектр, меняется. Выгоревшая трава? Но торопиться тоже не надо — камеры должны успевать записывать все подробно.

Час за часом плыла внизу однообразная панорама — лесистая равнина, пологие холмы, реки. Катер шел небыстро — полтыщи километров в час. Скоро уже должны показаться степи, а дальше пояс гор. Всю планету все равно не удастся исследовать — это не в силах одного человека. Хотя бы кусочек средней полосы. Никите планета понравилась — наверное первый кандидат на колонизацию. Если конечно человечество не выберет для этого безжизненную планету. Трудно ужиться с чужой биосферой, придется ее уничтожать. А жалко — столько труда, времени природа потратила. Но и терраформировать мертвую планету — чудовищный труд, время. Кислород в атмосфере не сам по себе появляется, да и с водой не так все просто. Никита и не подозревал раньше, какие проблемы технические и нравственные встанут перед людьми на пороге Вселенной. Придется решать, другого пути природа не дает. Или вперед без остановки, или назад, в пещеры. Да и в пещеры некуда — запасы кремня давно предки выбрали все. Назад лишь в животные, в обезьяны, на деревья. До первого похолодания. Так что только вперед. Вот потому он и несется тут, выбирает место, куда ступит первый шаг за пределы. Леса уже сменялись полями, дорога…

Никита еще не успел сообразить, что случилось, а руки его, действуя абсолютно самостоятельно, дали компу приказ уходить вверх на предельной скорости. И, раздавленный прессом пятикратной перегрузки, сквозь красное марево, Никита смотрел на быстро уменьшающийся квадрат на экране заднего вида. Потом вспыхнувшая плазма скрыла все.

Уже наверху, в невесомости, на стационарной орбите, Никита сумел проанализировать происшедшее. Действовать раньше осознания заставила сделанная под трувером установка: при обнаружении любых признаков разума немедленно удалиться как можно быстрее. Увидел он то, что посчитал дорогой, и установка заставила его смыться. Никита включил просмотр записи. На самом деле это конечно не дорога, но похоже. Лес обрывался у прямой светлой полосы, отделяющей его от неровного поля с редкими кустиками. При увеличении было видно, что эта полоса состоит из нескольких параллельных линий. По мере подъема катера панорама расширялась. Полоса оказалась стороной трехкилометрового правильного квадрата. Какова вероятность, что это искусственное образование? Вот так! Комп говорит, что вероятность естественного происхождения не более одного процента. Точнее он просто считать не умеет. Природа может создавать совершенные круги. Может и прямые линии. Шестиугольники тоже может, пятиугольники. Но вот прямые углы, тем более правильные квадраты почему-то не любит. Это уже чисто человеческое — когда люди стали строить жилища из прямых, одинаковых по длине древесных стволов. Вот тогда и появилась любовь к прямым углам в человеческой культуре. Похоже, у них развитие шло тем же путем. Так, что еще комп может сказать? Ширина полосы семьдесят три с хвостиком метра, сторона квадрата — два с половиной километра. Данные локатора — полоса поднята над уровнем окружающей почвы на двадцать шесть метров. Материал не определен. Активность в любых диапазонах отсутствует. Возраст? Точно не определяется, но комп быстро отыскал деревья, прислонившиеся к полосе. Старые деревья, на вид, по крайней мере. Хотя черт его знает, как быстро они тут растут. Может и за год. Хотя… энергетика не позволила бы — звезда дает столько же энергии, как Солнце в средних широтах Земли. Хлорофилл такого же типа, что земной, судя по спектрам. Так что высокие деревья не могут расти много быстрее. Годы, десятилетия. А, вот данные по более тонкому исследованию: на полосе имеются выщерблины, скорее всего повреждения от времени.

Получается, что все рассуждения о временном барьере на пути к контакту неверны? Может и неверны. Хотя, с другой стороны, а контакт ли это? Зонд не показывает никакой активности планеты, отличающейся от естественной. Да и Никита не заметил никаких иных признаков цивилизации во время полета, как и зонд с орбиты. Не похожа эта планета на густонаселенную. Может там вообще никого нет? Неизвестно ведь, сколько лет… или миллионов лет стоит тут это сооружение. Может его строители давно вымерли. А может построили его для своих неведомых целей звездные странники, посетившие эту планету когда-то. Побыли и ушли. В прежние времена Никита рванул бы на планету исследовать, вступать в контакт. Но сейчас он стал старше, умнее. Потому и попросил Аню сделать ему установку под трувером — безусловный приказ не вступать в контакт, а бежать. Слишком большой риск — первый контакт, слишком большая ответственность. Это дело всего человечества, а Никите прежде всего нужно как можно скорее принести человечеству информацию. Сейчас-то уже установка не действует, одноразовая она была. Сейчас Никита вполне свободен в своих решениях. Для того и ставилась, чтобы не лезть сгоряча, чтобы получить время все обдумать. Обдумал: сюда ни шагу больше, пока не будут установлены на границе системы звездные врата. Вот и решена проблема выбора первой цели: более интересного для всего человечества он пока не обнаруживал. Вся информация уже ушла на комп скафандра. Теперь осталось лишь решить, что делать с зондом и катером: оставить их здесь, на орбите, или увести подальше? Пожалуй, можно здесь. Никакого указания, откуда Никита сюда прибыл, на них не найти. Пусть крутятся, собирают новые данные для будущих исследователей или контактеров. Никита наверняка будет среди них, будет разгадывать тайну квадрата. Но это будет уже на другой странице истории человечества, на первой странице звездной истории, которая пока не написана. А сейчас скорее домой.