Духи времени

Глава 7

Головная боль Талахасси притупилась, она оказалась способна съесть все, что позднее принесла ей Идия, и почувствовала, как сила вливается в нее. Она ощущала даже почти эйфорию — состояние, вызвавшее у нее подозрение. Было ли укрепляющее средство какой-то разновидностью наркотика, чтобы привязать ее более тесно к воле Джейты? В воспоминаниях Ашаки, которые она смогла извлечь, не находилось почвы для такого подозрения. Но это еще ничего не значило.

Она вышла к бассейну и села на скамью, пристально глядя в воду, где цветы лотоса широко раскрыли свои остроконечные лепестки. Теперь она знала, что это поместье ее, или Ашаки, собственное неофициальное убежище, куда принцесса много раз удалялась для научных занятий и созерцания прошлого. В душе она была уверена, что здесь она в такой безопасности — до тех пор, пока она Ашаки, — насколько это было возможно в этом мире.

Появились котята, стремительно выскочившие ниоткуда, и запрыгали рядом с ней. Один из них, сидя в некотором отдалении, заговорил по-кошачьи, пристально глядя вверх прямо в лицо Талахасси, будто передавал ей какое-то сообщение. Когда она протянула руку, он нежно прикусил ее пальцы, самые кончики, тогда как другой котенок широко зевнул и сонно свернулся клубочком.

Это умиротворяло. Она смогла почти отбросить ощущение чуждости. Может ли Ашаки укрепиться в ней и занять господствующее положение? Талахасси беспокойно шевельнулась. Насколько она рисковала, открыв доступ к своему мозгу этим имплантированным воспоминаниям? Имелось…

Талахасси застыла, напряженная. Оба котенка настороженно поднялись, повернулись на скамье, чтобы уставиться на что-то за ее спиной. Рука девушки потянулась к рукоятке кинжала на поясе. Позади нее — теперь — была опасность.

Она заставила себя подняться медленно, будто бы ничего не подозревая. Крик вызовет кого-нибудь из амазонской стражи. Только было здесь что-то… Это она уже ощущала прежде, не как принцесса Амона, а именно как она сама, Талахасси Митфорд.

Она медленно повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, что там скрывалось. Хотя на сей раз был день и не в темном здании, как в другом времени и мире, здесь вновь было это «присутствие» — она не могла точнее описать это.

Однако ничего не удавалось разглядеть…

Ничего? Нет! В дверном проеме того помещения, где Джейта наставляла ее, — там мерцала тень. И эта тень…

Талахасси определила это по какому-то затуманиванию ее собственного зрения, ограниченному этим участком. Собрав все мужество, которое имела, девушка обратила все свое внимание к этому. Ее рука двинулась, но не по ее воле, а направляемая памятью Ашаки, в жесте, чтобы нарисовать в воздухе очертания Ключа.

Здесь была.., не угроза, она ясно осознала это, когда взяла под контроль свой страх, тут же начавший отступать. Здесь была нужда в чем-то, что мимолетно затронуло ее. А потом это затуманивание исчезло. Как будто закрылась дверь. Какова природа этого и почему оно появилось? Ашаки была мертва. Это не могло быть тенью-личностью принцессы, которая вторглась в мир Талахасси и запоздало явилась теперь сюда.

Обе памяти уверяли ее, что это невозможно.

Но здесь было то, другое существо, сгустившееся в воздухе среди развалин, пока Джейта не отправила его прочь.

Другое существо — он или она, кто был послан этим Хасти украсть и спрятать величайшую ценность Амона, — могло оно оказаться затаившимся? Если так — теперь они могли столкнуться с опасностью, с которой не справится даже все хваленное Древнее Знание. Ибо когда враг невидим…

Талахасси заставила себя подойти к дверному проему, пристально взглянуть в комнату за ним. Но она знала, что существо исчезло. Холодный озноб страха, что оно могло принести с собой, уже постепенно исчезал. Однако уход его не означал, что оно не вернется.

— Великая Леди?

Талахасси была так испугана голосом сзади, что чуть не вскрикнула. Но она овладела своими чувствами, прежде чем повернуться, чтобы взглянуть в лицо полковнику Намлия, прибывшей лично.

— Да, воин льва. — Древнее официальное обращение пришло непрошеным из второй памяти.

— Просят аудиенцию… Принцесса Идайзи. Она хочет поговорить с Великой Леди.

Идайзи — жена Юсеркэфа — та, чья зависть вызвала многие из бед, произошедшие здесь. Но почему она прибыла?

— Можешь разрешить ей войти, но вызови также Дочь Эпидемека и принца-главнокомандующего Херихора.

— Приказано — сделано, — официально ответила амазонка.

Талахасси вернулась к скамье и села. Она догадывалась, что Идайзи посмела явиться так дерзко лишь для сбора интересующих ее сведений, поскольку была достаточно коварна и при этом самонадеянна, чтобы предпринять такую акцию. Память Ашаки подсказала многое относительно Идайзи, но среди этого не было ничего хорошего.

У главного входа в дальнем конце бассейна возникло движение, когда стройная женщина в шафранно-желтом наряде и маленьком дорожном парике решительно вышла вперед, в то время как ее эскорт задержался у ворот. Талахасси не поднялась, чтобы приветствовать ее. Положение Ашаки было гораздо выше, чем положение этой самонадеянной особы. В старые времена, до того, как был пересмотрен этикет двора, эта женщина должна была ползти на четвереньках и целовать ремешок сандалии принцессы. В ее жилах не было ни капли настоящей Крови.

Даже если не анализировать эмоции, возникшие из воспоминаний, Талахасси чувствовала, что отрицательные эмоции преобладают. Даже сам вид привлекательного разукрашенного лица Идайзи тотчас же вызвал вспышку ярости.

Женщина была очень красива, с точеными чертами лица, прекрасно очерченными губами. Хотя она была миниатюрна и изящна, однако имела великолепную осанку и держалась с той прирожденной уверенностью, какую дает женщине красота. Какими бы презрительными не были воспоминания Ашаки, Талахасси осознала, что принцесса всегда понимала, какую привлекательность Идайзи имела для ее слабовольного кузена и как это совершенство плоти легко могло вертеть им в своих целях.

— Я вижу тебя, Идайзи. — Талахасси-Ашаки приветствовала гостью не как близкий — близкого, не как равный — равного, а скорее как члена Рода — второстепенного по положению. И она увидела мгновенно спрятанную вспышку в глазах Идайзи. Как будто что-то в Талахасси теперь разожгло ненависть, проецированную другой.

— Великая Леди принимает свою служанку. — Голос был мягкий, не содержащий и намека на гнев. Талахасси должна была признать, что Идайзи превосходная актриса.

На дорожке позади раздался стук сандалий и ботинок.

Девушке не нужно было оглядываться, чтобы узнать, выполнили ли ее распоряжения. Подошли Джейта и Херихор. Она не хотела встречаться лицом к лицу с этой.., этой гадюкой без свидетелей, которым могла бы доверять.

— Приветствую тебя, Дочь Эпидемека, — продолжала Идайзи. — И тебя, главнокомандующий Севера. — Она кротко улыбнулась. — Какая же крайняя необходимость возникла, что тебя отозвали с твоего поста, тогда как Солнце Славы Налдамак не с нами?

— Я и не представлял себе, леди, что твой интерес к военным делам так высок. — Голос Херихора был холоден.

Она только улыбнулась, дружественно и снисходительно.

— Разве мой лорд не защищает также и нашу землю? — мягко противопоставила она. — Как его жена, я многому научилась.

«Этому ты учишься, — подумала Талахасси, — или, пожалуй, более правильно будет, что это он научился у тебя!»

В ней шевельнулось беспокойство. Идайзи не пришла бы сюда бесцельно. Так пусть побыстрее выкладывает им суть дела. Хотя она могла доверять своей второй памяти, однако вокруг этой женщины было что-то, что являлось угрозой, которую следовало побыстрее убрать. Это могло быть против правил этикета и обычая, но она решила теперь обойтись без них.

— Ты домогалась встречи со мной, Идайзи, — прямо сказала Талахасси, — и для этого должна быть причина.

— Беспокойство о твоем благополучии, Великая Леди. В Новой Напате ходят слухи, что ты тяжело больна…

— И? — Талахасси осознала этот испытующий взгляд, которым та окинула ее. Она задавала себе вопрос, что же на самом деле было сообщено Идайзи о том, какой будет ответ со стороны врагов на это вторжение в другой мир? Подозревали ли они о настоящем положении дел — смерти Ашаки? Если так, Идайзи должна быть теперь смущена, хотя она и не выказала ни единого следа удивления. — Слухи, — обдуманно продолжала она, — часто порождены и вскормлены ложными сообщениями. Как ты видишь, я вполне здорова. Как одна из обладающих Талантом, я удалилась для обновления своего духа — всем известно, что время от времени это полагается делать.

— Когда Солнце Славы и ее сестра по Крови обе удалились и никто не был послан держать Жезл, возникло беспокойство. — Рот Идайзи все еще улыбался, голос оставался тихим и кротким, но Талахасси хотелось бы прочитать намного больше в этих опущенных глазах.

— И к кому должен был перейти Жезл, — спросила Талахасси, надеясь, что ее голос так же обманчиво мягок, как и голос собеседницы, — принимая во внимание, что не оставалось ни одного чистокровного из Рода, чтобы положить руку на него?

Улыбка теперь исчезла, губы плотно сжались, как будто ее собеседница имела ответ, который не высказала вслух только из-за благоразумия.

— Но, — Талахасси была вынуждена пойти на это, так как память Ашаки предупреждала ее, чтобы она не осмеливалась злоупотреблять обычаями двора, — поскольку ты прибыла, беспокоясь о моем здоровье, добро пожаловать. Путь к Новой Напате долог, а вечер близок. Вы приглашены пообедать и переночевать в этих стенах, ты и твои люди.

Это прозвучало не очень любезно, да она и не стремилась быть любезной. Но по слабому движению Херихора, находящегося позади слева от нее, поняла, что он, по-видимому, недоволен тем, что она сделала. Но отослать Идайзи сейчас — означало открытый разрыв, который они, вероятно, не имели права допустить. Талахасси хлопнула в ладоши и, как только появились две служанки, распорядилась:

— Эскорт леди Идайзи в помещение для гостей. Проследите также, чтобы те, кто ей служит, хорошо отдохнули.

Идайзи снова улыбнулась, и при виде этого легкое сомнение поднялось в Талахасси. Женщина хотела остаться, она явилась сюда только по этой причине. Почему? Теперь она сделала изящный жест почтения и ушла, направляясь к другой стороне бассейна по направлению к помещениям в задней части поместья; со стороны входа появились ее люди, чтобы следовать за ней. Две служанки и еще одна женщина, старше по возрасту и горбатая, которая ковыляла по дорожке, опираясь на палку. Да, это была старая карга, которая всегда находилась при Идайзи. Одни говорили, что она — старая няня, что заботилась о ней как о ребенке, — другие пересказывали более фантастические предположения.

— Она никогда не появляется бесцельно. — Херихор заговорил первым, пристально глядя на это шествие, когда Талахасси поднялась и повернулась лицом к двум другим приглашенным.

— Лучше, — напомнила Джейта, — пусть она будет у нас под присмотром. Наша леди не могла выгнать ее за дверь, даже если между ними нет никакой дружбы. Может быть, мы узнаем, что привело ее сюда.

— Узнать что-нибудь от этой женщины? — Херихор грубо рассмеялся. — Она подобна скорпиону, прячущемуся под камнем, ее жало всегда поднято, хотя тень камня и прячет ее угрозу. Мне это не нравится.

— Мне тоже, — искренне сказала Талахасси. — Но, как говорит Джейта, чем еще можно было завершить разговор с ней? Мы не готовы на открытый разрыв с Юсеркэфом и его сторонниками. Пусть Дочь Эпидемека займется этим делом: здесь есть, пожалуй, кое-что, о чем можно будет узнать побольше с помощью Таланта.

Джейта кивнула.

— Да. Что же касается нынешнего положения вещей, то нам придется довольствоваться тем, как все обстоит. Неплохо было бы намекнуть полковнику Намлии, что почетную охрану с наступлением ночи нужно удвоить…

— Уделяя особо внимание наружной части помещения Для гостей. — Когда левая бровь Херихора поползла вверх, как частенько бывало у Джейсона, сердце Талахасси на мгновение замерло. Если бы он был Джейсоном! Если бы она могла быть уверена, что он не держит на нее какого-нибудь недоброго чувства, что служит ей не только по обязанности!

— Мы должны сделать все, что можно, — только эти слова и сорвались с ее губ.

Она без удовольствия дождалась вечера, когда ей пришлось разделить с Идайзи ужин: ей не хотелось даже пробовать его. По крайней мере, они не сидели за одним столом, и их разделяла почти вся ширина комнаты. Оказалось, что обитатели поместья придерживались старого египетского обычая, по которому блюда подавались на маленькие отдельные столики, и рядом с каждым стоял стул. Талахасси, Херихор, Джейта и Идайзи располагались в одном конце комнаты, в то время как домочадцы достаточно высокого ранга находились несколько поодаль. Среди них велась непринужденная, негромкая беседа, хотя в ней не участвовала горбатая фигура у противоположной двери — старуха, сопровождавшая Идайзи. Однако среди высших царило полное молчание, будто каждый был целиком занят исключительно своими собственными мыслями.

Раз или два Талахасси вздрогнула от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Она увидела, что Джейта взволнованно взглянула через ее плечо на расписанную стену позади них.

Уловила ли жрица также это ощущение, что что-то парило над ними? Девушка страстно желала поскорее закончить с едой, когда Идайзи будет вынуждена уйти, так что она смогла бы поделиться с Дочерью Эпидемека своим странным ощущением рядом с бассейном.

Однако Идайзи пока не выражала никакого желания уходить. Она покончила с едой. Сразу же одна из служанок, стоявшая у стены наготове, чтобы прислуживать, подскочила с резным ларчиком, из которого принцесса выбрала тонкую коричневую палочку и поднесла ее к губам, ожидая, пока служанка поднесет к ее кончику огонек. Из палочки очень тонкими колечками поднялся дым, когда Идайзи глубоко затянулась, так, что вспыхнуло крошечное пятнышко пламени.

— Весьма прискорбно, что ты, последовавшая Высшим Путем, Великая Леди, — сказала она, — лишена многих наслаждений жизни. Эти палочки приятных грез лучше всего успокаивают нервы.

Завиток дыма поплыл по направлению к Талахасси. Запах его был тошнотворно-сладким, и она, не задумываясь, отогнала его.

— Леди, — раздался голос Джейты, — это дом для тех, кто следует Высшим Путем. Таких…

— Нельзя осквернять моей палочкой грез? — Идайзи рассмеялась. — Я принимаю выговор. — Она ткнула пылающим кончиком в остатки вина в своем кубке. — Прости меня, Дочь Эпидемека. Мы во внешнем мире не так сдержаны в своей жизни. Древние пути, — она кокетливо пожала плечами, — они сковывают человека, а это так излишне.

Ибо многое может быть познано через открытые волю и разум.

Она вела себя вызывающе, намеренно поступая так, поняла Талахасси. Но почему Идайзи чувствовала себя такой независимой, чтобы говорить подобным образом — здесь?

Херихор поставил свой кубок, его глаза впились в Идайзи с таким же целеустремленным напряженным вниманием, какое было — в прошлом — у Джейсона, когда он обдумывал какую-нибудь проблему. Талахасси была уверена, что он, как и она, теперь встревожен опасностью, исходящей от Идайзи, и истинной целью ее прихода сюда.

Идайзи, казалось, смогла прочитать эту мысль. Ее ленивая улыбка исчезла. Теперь она слегка подалась вперед на своем стуле.

— Великая Леди, есть дело, которое должно быть обсуждено. Однако неофициально… — И ее взгляд переместился к людям в другой части комнаты.

— Так мы и предполагали, — ответила Талахасси. — Тогда пойдемте к бассейну.

Херихор почти тотчас же встал у нее сбоку, протянув руку так, чтобы она смогла достать пальцами до его запястья.

Когда она встала, Талахасси кивнула Джейте, но не сделала подобной любезности по отношению к Идайзи. Чем скорее эта женщина выплюнет какой бы то ни было яд, который принесла сюда, тем лучше. Так как память Ашаки очень ясно подсказывала, чего можно ожидать от Идайзи.

Когда Талахасси и Херихор подошли к двери, там уже находилась полковник Намлия. И Талахасси распорядилась:

— Мы поговорим конфиденциально.., у бассейна. Присмотри, чтобы нам не мешали.

— На моей голове есть это. — Полковник подняла руку, чтобы коснуться эмблемы льва в передней части ее льняного головного убора в виде сфинкса.

Две ее амазонки, повинуясь поданному знаку, пододвинули другую скамейку поближе к той, где Талахасси отдыхала раньше. Затем они заняли свои посты на значительном отдалении вне пределов слышимости, повернувшись спинами к сидевшим здесь: Талахасси между Херихором и Джейтой, Идайзи на меньшей скамье, перед троими, лица которых выражали, это она должна была видеть, открытую враждебность к ней.

— Ты хотела говорить, говори, — сказала Талахасси.

— Принцесса, жрица, главнокомандующий, — Идайзи медленно переводила взгляд с одного лица на другое, — и все так остерегаются одной безоружной женщины — меня. Ты предполагаешь, что у меня есть качества, которыми я не обладаю, Великая Леди.

— В таком случае, будь довольна, что не обладаешь, поскольку гнев Рода — не такое легкое действие, чтобы встретиться с ним. — Это слова пришли из памяти Ашаки. До сих пор Идайзи все улыбалась, а теперь она рассмеялась, негромко и мелодично.

— Какой вычурный язык, Великая Леди! Кто-нибудь еще подумает, что Род собрался произнести одно из этих Семи Проклятий, которые, как нам говорят, могут высушить плоть, раздробить кости. Хотя это не имеет значения, что меня здесь ненавидят, однако я искренне обеспокоена. Род удерживает власть очень длительное время — способами столь древними, что само описание их обращается в унылую пыль. Всему приходит конец, ты когда-либо задумывалась об этом, Великая Леди? Членов Рода, Высшего Пути, теперь уже совсем немного, горсточка против, пожалуй, более чем половины нации.

Не существует средства от ограниченности ума; это ведет только к застою и поражению. Конец вашего пути очень близок, и если никто не позаботится об ответвлении другой тропинки впереди, может наступить хаос. Никто из нас не хочет видеть Амон разорванным войной брат на брата, сестра на сестру. Но ветвь дерева, которая не сгибается под ураганным ветром, ломается и уносится.

— Предостережение, леди? — Талахасси прервала этот поток метафор. — Так ты полагаешь, что достаточно сильна, чтобы делать предостережение? Это в самом деле интересно.

Улыбка Идайзи стала угасать.

— Вы здесь не имели новостей из Новой Напаты, я думаю, в течение нескольких часов. Даже за маленькую часть такого промежутка времени многое может измениться. Великая Леди.

— И какое важное событие произошло в Новой Напате за эти часы?

— Перемены, Великая Леди. Не всем по душе прошлое.

Говорят, что Храм Света теперь закрыт, так что никто не может ни войти в него, ни выйти наружу. Слухи могут разжечь в народе бунт. А распространяются слухи, что Сын Эпидемека, сам Зихларз, поражен безумием, так что он воет как шакал пустыни и напускает на собственных подчиненных смерть из своего мозга. Не игнорируй слухи. Великая Леди, в недрах их часто содержится истина. И не относись скептически к тому, что я предлагаю. Изменение пути не займет много времени.

— Это изменение — путь для Юсеркэфа? — спросила Талахасси. — От такой перемены здесь могут произойти только неприятности. Он не потомок по прямой линии, и его потомство — хотя, как я знаю, ты до сих пор не обеспечила нашего лорда никем, кто мог бы назвать его отцом — не имеет права сидеть на троне Льва.

— Следовательно, кроме тебя, не существует наследника, Королевская Дочь? Ах, но ты теперь также отстранена от трона, поскольку исповедуешь обет безбрачия для тех, кто стремится придерживаться Высшего Пути. И этот доблестный лорд ожидает тебя так долго, что уже смотрит в другом направлении!

Она повернулась к Херихору, в очертаниях ее лица появилась язвительность, подобная угрозе нацеленного кинжала.

Талахасси не сомневалась, что Идайзи собирается сообщить кое-что, что, как она думала, должно быть правдой.

— В прежние времена, принц-главнокомандующий Херихор, наши мужчины брали более чем одну жену. Знает ли Великая Леди, помолвленная с тобой, слухи о белокожей северянке, которая теперь самонадеянно рассчитывает носить драгоценности, подаренные тобой?

Херихор слегка шевельнулся, но на его лице не появилось никакого смущения.

— Твои слуги хорошо поработали, леди. Но на твоем месте я бы подверг их доклады более тщательному изучению. Те, кто шпионит по приказу, часто рассказывают только то, что угодно слышать их хозяйке.

— Возможно, лорд принц. — Она бросила лицемерный испытующий взгляд на Талахасси, будто хотела оценить эффект своего разоблачения.

Вероятно, она надеялась вызвать этим вспышку эмоций.

Как бы то ни было, хотя принц не произнес опровержения злобному обвинению Идайзи, Талахасси с презрением относилась к любому заявлению из этого источника. Фактически же, она могла представить себе несколько причин, почему Херихор мог быть в хороших и даже интимных отношениях с женщиной с севера, через которую могла поступать вызывающая доверие информация, проясняющая положение на границе.

Неужели принцесса полагала, что она в данный момент имела дело с круглыми дураками? Когда Талахасси смотрела на принца-главнокомандующего, она видела Джейсона, а Джейсон имел свои секреты, в которые она никогда не думала совать нос.

— Меня никогда не интересовал безответственный разговор слуг. Однако твое предостережение теперь произнесено. Я увидела тебя, Идайзи. — Талахасси умышленно использовала выражение для отпускания стоящего ниже по рангу и была поневоле почему-то рада видеть, что губы женщины сжались в гримасе.

Когда она встала, Идайзи также была вынуждена подняться, и по этикету она не могла заговорить опять. Но как только она удалилась, Талахасси поспешно сказала Херихору, надеясь выразить своим распоряжением доверие к нему:

— Видите, она чего-то выжидает. Я бы тоже хотела, чтобы она и ее шпионящие слуги убрались отсюда как можно быстрее. Она прибыла скорее для того, чтобы высматривать, а не чтобы предостеречь, во всяком случае так я думаю. Поэтому за ней нужен глаз.

— У нее мыслительный заслон, — сказала Джейта, понизив голос. — Это не ее Талант. К тому же она не осмелилась бы говорить о делах Храма так, как сейчас говорила, если бы это не было действительно так.

— Но Зихларз… — запротестовал Херихор.

— Да. Именно Зихларз является Сыном Эпидемека в наше время. — Голос Джейты был напряженным. Она пристально смотрела вслед Идайзи, уже почти исчезнувшей в полумраке на другом конце бассейна. — Это скверно, очень скверно.

Великая Леди.., нам нужно точно знать!

— Херихор?.. — Талахасси придала вопросительную интонацию его имени.

— Разумеется, если существует какой-нибудь возможный способ, мы будем знать, и скоро. У меня есть с собой офицер — я поручу ему руководство внешней охраной. Он выполнял такие дела в прошлом; он справится и теперь. Ты разрешишь попробовать?

— Я велю тебе это!

Затем он ушел. Талахасси протянула руку к жрице.

— Есть кое-что еще: здесь было «присутствие», точно такое, какое я чувствовала в другом мире… — она торопливо пересказала свое приключение перед прибытием Идайзи.

— Да, это, возможно, дух того, кто похитил Жезл и Ключ. Он пытался следовать за тобой по коридору, открытому Ашаки, чтобы достичь твоего мира. Мы запечатали коридор. Несмотря на это, он имеет достаточно силы, чтобы преследовать тебя… Нам нужно снова принять меры предосторожности!

Было поздно, когда Талахасси в конце концов добралась до постели. Она дискуссировала с Джейтой, позднее вновь с Херихором, который отправил с поручением своего офицера.

И пришло сообщение, что Идайзи и те, кто сопровождал ее, надежно заперты в своих апартаментах, охрана выставлена их караулить.

Когда она вытянулась на кровати, а тихо мурлычущие котята пристроились рядом с ней, то была так утомлена, что чувствовала себя выжатой до полного отсутствия вообще каких-либо эмоций. Идайзи думала, что сплетня, касающаяся женщины северянки Херихора, будет болезненной. Однако тогда она не могла знать, что Херихор был.., был похож.., был Джейсоном — товарищем-братом.., воз…

Появилось некое странное волнение, питающее эту мысль, но она слишком устала, чтобы пытаться исследовать источник беспокойства.

Она вернулась к реальности от ворчания котенка. В комнате было темно. Только тусклый свет озарял края дверного занавеса. Однако.., здесь был незваный гость. Она не нуждалась в предупреждении, чтобы знать, что кто-то стоит рядом с ее кроватью.

Талахасси открыла рот, чтобы криком вызвать охрану. Но тут брызги жидкости обожгли ее губы и глаза, увлажнили щеки. Она провалилась, чувствуя тошноту и головокружение, в темное ничто.